О таких пустышках крайне сложно писать.

Взрыв Йеллоустоуна, пожары. Почему-то на Земле через две недели должен кончится кислород и все умрут.

Одна из героинь-соседок по комнате участвует в проекте по созданию виртуального измерения; другая — инвалид-дизайнер мемориалов.

Короче, работы по созданию виртуальности обесценили. Как памятник ушедшему человечеству мемориалы из песка и аквариумов наглядней и метафоричней.

Не к месту приплетена трагичная «Девочка со спичками» Андерсона. Собственно, рассказ пытается вывести похожую мелодию и даёт нам референс. Но всё слишком слабо, чтобы сопереживать героям.

3(ПЛОХО)

«Теплый пляж и зимний лес, рок-концерт, низкая изба с гигантской печью, ремонт в купленной квартирке, сауна, «Малый вечерний кинозал» и шикарный коттедж с медвежьей шкурой на полу гостиной.» И везде за плечами Олега его жена, Танька. А иногда рядом их друзья — Серый и Ритка. Или не Танька и не Серый с Риткой? Ритку, кстати, концептуальней было бы назвать Бубой или Афинкой.

Талантливейше прописано бесшовное скольжение между явью и навью — на уровне «Арабского кошмара» Ирвина. Получил кучу удовольствия от выпукло прописанных сцен семейной жизни.

Рассказ очень спойлероуязвимый, поэтому деталей сюжета не будет.

Потрясающий, невероятно мастерский рассказ-парафраз известного сюжета известной сказки, даже, пожалуй, двух.

10(ЧУДОВО)

Приключенческий травелог XVII века

Как всё-таки по другому читаешь книги во время текущих событий. Предуведомление автора:

«И, наконец, слово «украина». В русском языке семнадцатого века это обычное существительное. В Российском государстве было немало украин: украина Терская, украина Сибирская и т. д. Примерно в это же время казаки Малороссии, желая подчеркнуть принадлежность своего края к России, стали называть его просто «Украиной», то есть российской окраиной. Таковы факты. Если я обидел ими патриотов нынешней Украинской республики, то третий раз покорнейше прошу меня простить.»

Давно собирался прочесть «Колодезь». Исторический роман с малой толикой фэнтези; невероятно высокие оценки и практически полное отсутсвие плохих отзывов; литературный талант Логинова. Вот добрался.

Семнадцатый век.

Круг первый, рабский. Тула, Астрахань, Каспий, Дербент, Грузия, Турция, Индия, Аравия, далее везде.

Семён очень необычный персонаж. Душа его с детства тянется к богу, но всё никак. Отец-снохач, постылая жена, поездка за солью, татарский плен, добрый хозяин, служанка хозяина, влюблённая в Семёна, работа пастухом, очередной плен, обрезание, определение в янычары, война, еще одно рабство.

Круг второй, в силах тяжких. Во второй половине романа Семён проходит практически тот же маршрут, что и в первой части, но уже не как раб, а как опытный воин-казак. Мстит обидчикам, прощает тем, кто был добр с ним и помогает им.

Я не представляю, какой огромный справочный материал использовался при создании книги. Естественно, встречая незнакомые топонимы, я лез в вики. Местами описания мест совпадало у автора и в вики слово в слово. Понятно, что вики и Логинов пользовались одними источниками. Вот только во времена написания «Колодезя» интернет был в зачаточным состоянии.

Безумно атмосферный исторический роман с толикой сюжетообразующей мистики. Восток семнадцатого века и реалии восстания Стеньки Разина.

Особенно интересно читать про Дербент и Хвалынское (Каспийское) море всего через неделю после переезда на берега Каспия. Бывает же такая синхронистичность!

Крайне рекомендую всем почитателям хорошего слога и добротных исторических романов.

10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

Видно, у автора есть/был опыт рутинной офисной работы. Всё очень живо и объемно передано.

Человек, сам того не замечая, надёжно слетает с катушек и чтобы разогнать рутину, на что только не идёт, становясь адреналиновым наркоманом и селфхармером. Но в какой-то момент появившийся последователь превосходит в безумии своего антирутинного гуру.

Кстати, можно совсем чуть-чуть докрутить сюжет и повернуть всё так, что главный герой и его последователь — одно лицо. Да, было в БК, но, поверьте, в рассказе это было бы крайне уместно и очень жутко!

9(ОТЛИЧНО)

Романчик оказался на читалке по нескольким причинам: «Меморандум» относится к жанру «серьезного» шпионского детектива, а я краткое время интересовался этим жанром; небольшой объём и то, что во второй части цикла Квиллер поедет приключаться в Бангкок.

1966 год. Матёрый шпионище Британской разведки уже полгода работает в Берлине под прикрытием. Завтра домой. И тут ему подбрасывают новое задание. Найти Цоссена, высокопоставленного нациста, к которому у Квиллера личные счёты. Герой нехотя соглашается.

"– Нельзя начать войну без народа.

– Народ никогда не начинает войн. Войны всегда затевают политиканы и генералы.»

Нацисты-реваншисты, евреи-мстители, хвосты, шифровки, покушения, пытки, девушка-вамп, ЯО, бациллы легочной чумы. Неонацистская организация «Феникс» играет с Квиллером в поддавки, на мой взгляд.

Некоторого интереса заслуживает способ, которым нацисты решили взять реванш: под шумовой завесой паники из-за якобы пошедших не плану ядерных испытаний в Африке, устроить очередной блицкриг с помощью верных частей, генералов и профашистских союзников. Тут автор бьёт по всем болевым точкам тех лет — страх перед ЯО, страх перед очередным поколение германской военщины (опять-таки, если верить роману, в 1966 году Вооруженные Силы Германии были больше, чем британские. Вики говорит, что демиталиризация закончилась в 1955 году. Тогда же был создан Бундесвер. К 1962-му году численность войск была 390 тысяч человек).

Читается, надо сказать, несколько нудно.

Три четверти романа герой изображает боксерскую грушу, в последней четверти, проявляя чудеса находчивости (нет), выводит всех на чистую воду и разбирается с ненавидимым Цоссеном.

Как бы автор и герой не убеждали меня в логичности оставления нацистами Квиллера в живых — не убедили. Агент столько раз попадал к ним в руки; потом пришел в логово; потом за ним следили пара десятков филеров-убийц... поддавки, как они есть.

Романчик оказался ни рыба, ни мясо. Отплыв от залихватско-клюквенных берегов бондианы, автор не пристал к берегу «серьезного» шпионского триллера а ля Ле Карре, оставшись барахтаться посреди безвидных вод шпионского жанра.

5(СРЕДНЕ)

Вторую, бангкокскую, часть цикла прочту, но попозже.

«От мертвеца пахло мокрой псиной, засохшей кровью, но больше всего – дерьмом. Именно этот густой запах – запах человеческого дерьма – стоял над полем боя. Герберт почувствовал его сразу же, спустившись с холма. Так, именно так, всегда воняла война.»

Гримдарк-дентоторче хистори. Предельно мрачный и натуралистичный исторический рассказ на тему стоматологических пыток. И я, до сих пор боящийся дантистов, всё-таки прочитал рассказ. Несмотря на максимально красочные описания бесчеловечных процедур стоматологии начала девятнадцатого века.

«Стрелок Шарп» без прикрас и лоска. История слабовольного неудачника. Получил ли персонаж по заслугам? Наверное да. И вина его не в мародерстве, а в том, что бросил семью, хотя мог все искупить.

Ну и если уж говорить о логике бегства — бежать Герберту Освальду надо было в Ост- или Вест-Индию, а не отираться на рыбачьих шхунах у берегов Британии.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Блокада, Холокост. Достаточно тяжелые темы, чтобы их вот так просто заезживать в хоррор-рассказах. Но из раза в раз выясняется, что у наших авторов потрясающее чувство меры и вкуса. Реальные трагедии никогда не служат просто фоном для тупого приключалова или слэшера.

Вот и в «Фантиках» самым страшным оказывается атмосфера блокадного голода. А сам рассказ представляет собой до невозможности трогательную и изящную хронооперу. Практически парадокс «убийства дедушки» наоборот — «спасение бабушки».

Чего бояться: всепожирающего голода.

За такт и трогательность

9(ОТЛИЧНО)

Третий том «Алмазной» трилогии.

Вместо цельного романа, как в первых двух частях, имеем пяток новелл, рассказываемых незнакомцами, случайно оказавшимися во время дождя-потопа в одной из квартир Европейского Купола.

Такое ощущение, и оно возникает не у меня одного, что Вадим Панов вдохновлялся при написании своего цикла «Анклавы» данной трилогией. Более того, первая новелла отчаянно напомнила одну из сюжетных линий «Трансгуманизма» и «Kgbt+« Пелевина; ну ту, что про японцев-самураев и искусственных людей.

Идея цикла историй, рассказываемых разными персонажами, восходит к «Тысяче и одной ночи», «Кентерберийским рассказам» и «Декамерону». На самом деле авторы вдохновлялись «Расемоном» Куросавы, снятым по рассказу Акутакавы «В чаще», на что в романе есть прямая отсылка.

Пять историй про легендарного киллера Алекса, про не менее легендарного Костю Таманского, героя первых романов трилогии. Густая атмосфера киберпанк-нуара.

«Где-то вдалеке пылало зарево реклам, вывесок, фонарей… Это зарево бросало вызов небу, плевалось в него искорками несуществующего пламени. Все равно что плевать на мертвую собаку. Черное небо, без звезд… Какое ему дело до большой разноцветной погремушки, раскинувшейся под ним… Небо слилось с трущобами, трущобы слились с небом, вместе игнорируя цветную круговерть престижных районов, дорогих женщин, чистых воротничков и кричащей жажды в глазах дорогих женщин и любителей чистых воротничков.»

Виртуальность, киборгизация человека, многочисленные секты, оргпреступность, социальная стратификация. Высокие технологии и «низкая» жизнь.

В конце пять экшн-историй внезапно вылились в размышление об ИИ и будущем человечества. Неожиданно.

Мощнейший русский киберпанк.

10(МОЩНО)

В разрушенной послевоенной Германии появляется неуязвимый «Каин». Представьте себе мерзавца, которому нельзя причинить вред — ни напрямую, ни опосредованно. У человека рука на него не поднимается, огонь не берет, мины не взрывают, осколки облетают. Советский солдат вступает с негодяем в безнадёжное противостояние. Злодей, видя беспомощность противника, пускается в долгих рассказ о своей жизни.

Тут выясняется, что «Алая печать» — ещё один экзерсис на тему Мифоса Лавкрафта. К счастью, написано современно и выразительно. Да, у ГФЛ больше атмосферы, но текст Уманского ярче и динамичней. А некоторые вещи ни за что не пропустили бы даже пальп-журналы:

«Я видел, как они терзали ей руки и ноги зубами, срывая мясо и мышцы с костей… как содрали лицо, и самый крупный из монстров, очевидно вожак, примерил его вместо маски… Затем он когтями вспорол ей чрево, вырвал дрожащий сгусток, так и не ставший Фридрихом или Ребеккой, и пожрал на наших глазах, а она выла, выла…»

Двойной поворот в конце в принципе предсказуем, хоть и вполне в духе Лавкрафта. Только вот Затворник не позволял себе вести рассказ от имени Посланника Иных Богов.

Выразительный хоррор, достойный включения в любую Ктулху-антологию.

Чего бояться: неуязвимых читателей «Некрономикона»

9(ОТЛИЧНО)

Двойная дистилляция — в антологию вошли не просто классные рассказы, а произведения, удостоившиеся начитки Вороном, Русланом Покровским. Вслед за составителем повторю, что вкус у декламатора есть. А может, просто весь русский хоррор классный. Для меня же дополнительным аргументом было то, что в антологию вошли два рассказа, номинировавшихся на Книгу года по версии Фантлаба в номинации Лучшая повесть/рассказ русскоязычного автора. Рассказы эти, «Голос мертвого леса» Белова и «Пробуждение» Гонтаря, не то, чтобы самые слабые в сборнике, но точно не самые выдающиеся.

Единство места — действие только пары из шестнадцати рассказов происходит не на территории России. Криптобиография изобретателя Несмита «Замок в лесу» разворачивается в Англии времен промышленной революции, а история мести «Симфония Шоа» — в современной Германии.

Единство времени — только тот же «Замок в лесу» написан про девятнадцатый век, остальные же — двадцатый век и современность.

Что стоит отметить — необычность Зла в сборнике. Лобовой инфернальщины и лавкрафтианства буквально пара вещей. В остальном — Зло крайне необычное, авторское, штучное.

Ниже восьмерки качество рассказов практически не опускается. Только лобовой «Банкомат» и, почему-то, «Гнилых» оценил на семь баллов.

Еще одна прекрасная, практически безупречная, антология русского хоррора! Крайне рекомендую.

10(СУПЕР)

Просто праздник какой-то! Второй рассказ Шикова в одной антологии! Попроси меня назвать двух авторов русского хоррора и я назову Кабира и Шикова. В формате рассказов ни разу еще не разочаровали!

Читать было интересно. Если укрупнять, у нас тут троп «договор с нечистой силой». Из той ветви тропа, где хитрее оказывается не главный герой, а нечисть.

Кем, кстати, являются жуткие организаторы «Родительстана», так до конца и непонятно, хотя я бы поставил на инопланетян или пришельцев из других измерений.

Заключай договор, и опостылевших родаков заберут, перевоспитают, да ещё и компенсацию выплатят.

Только вот не всё так просто.

В принципе, в рассказ можно вчитать и социальный комментарий про разрыв связи поколений и прочее, но это необязательно.

Концовка написана, чтобы уложить рассказ в жанровое ложе.

Чего бояться: заманчивых предложений от мутных персонажей.

9(ОТЛИЧНО)

«Омегу» я раньше точно читал. Я раньше всего Валентинова и Олди на автомате читал. Даже сюжет романа примерно помню.

А тут решил перечитать «Крымский цикл», но читаю его странно: «Флегетон», потом «Нуар». Затем решил начать с начала со «Сферы», но так и не смог себя заставить — слишком уж странная вещь. Перешёл к «Омеге», самому боевому роману цикла. Да, к тому же, роман стал неожиданно актуальным.

Три линии плюс «Файлы из ноутбука». «Ад», «Рай» и «Чистилище» — три версии судьбы главного героя и, шире, Украины.

Разным читателям нравятся разные линии. Я же понимаю, что все три крайне важны для сюжета, но иногда хочется читать только остроактуальную крымско-партизанскую линию «Ада». Кстати, всё по Данте: «Ад» — самая интересная часть «Божественной комедии», от «Чистилища» же и «Рая» скулы сводит.

Главный герой в адской линии партизан-террорист, противостоящий оккупировавшим Украину силам UkrFOR НАТО; в райской — человек, осуществивший мечту жизни об экспедиции на Караби-яйлу с друзьями; в чистилище он человек без настоящего, полностью, в буквальном смысле, погружённый в своё прошлое. Чистилище наиболее депрессивная линия. «Изблюю тебя из уст своих, ибо не холоден ты и не горяч».

Знаете, в «Омеге», пожалуй, одна из самых сложных-мудрёных концепций путешествий во времени и по параллельным измерениям. Всё завязано на биохимии мозга и «Области Бога». Видно, что автор глубоко проработал тему, все её нюансы и особенности.

А еще книга является прекрасным пособием по современным партизанским действиям.

У книги одна премия и четыре номинации.

Мощная вещь: своя концепция мироздания, параллельные миры, путешествия в прошлое, сопротивление оккупантам.

10(МОЩНО)

Как ужастик, слабо. Парафраз «Третьей смены», предыдущего рассказа из сборника «Истории ворона». Ужасы промышленной революции, экологические бедствия. Но только не в декорациях современной российской провинции, а в Англии девятнадцатого века. Рассказы правда очень похожи поначалу.

Потом сюжет «Замка» сворачивает в стороны от метафоры завода и механизмов, как живых организмов со своей волей.

Появляются лавкрафтианские пришельцы, потерпевшие кораблекрушение. Очень понравилась фантастическая идея органического корабля с механическим разумным экипажем.

Но самое классное и шокирующее произошло в последних строках рассказа. Оказывается, Несмит — это не просто сгенерённая английская фамилия, а реальных изобретатель парового молота и гидравлического пресса, действительно забросивший изобретения и ушедший в астрономию. А рассказ — его криптобиография, объясняющая и успех на почве изобретательства и страсть к астрономии.

По итогу — отлично, хотя поначалу раздражал.

Чего бояться: промышленной революции.

9(ОТЛИЧНО)

Западные фантасты очень любят экологический апокалипсис. Но выглядит он у них крайне наивно и неубедительно.

То ли дело пейзажи вокруг обычного медеобрабатывающего завода в российской глубинке. Черноголовск по-настоящему страшен. Редко какие пейзажи Ада нагонят на меня такую же жуть, как кислотная река, исчезающие деревья и терриконы пустой породы. Весь спектр техногенных болезней и короткий срок жизни местных жителей.

А тут ко всему этому добавляется какая-то нехорошая мистика с чёрными хлопьями и Медным Бригадиром.

И против всего этого одинокий сотрудник Росприроднадзора, имеющий к заводу личный счёт.

Чего боятся: заводских выбросов, плохой экологии и фанатизма.

9(ОТЛИЧНО)

Парень из-за девушки и тяги к красивой жизни залез в долги. Девушка ушла, а долги остались.

И вот поздно вечером, в отделении банка рука парня застревает в банкомате.

Тут у нас социальная сатира, буквализация метафор и бунт вещей.

Чего бояться: кредитов и хищных банкоматов.

7(ХОРОШО)

И до этого в антологии «Истории ворона» были впечатляющие и атмосферные рассказы, но мурашки по затылку побежали только от рассказа «Среди дождя».

Ночь, трасса, дождь, главный герой на красном «Опеле».

И странная радиостанция с экстравагантным ведущим и плейлистом про дождь.

Герой едет, ты читаешь, и становится всё более и более жутко.

В какой-то момент думал, что рассказ таки свернёт на любимую Пелевиным тему незаметного перехода от жизни к смерти и посмертным мытарствам. Но рассказ сделал в конце пусть два, но менее впечатляющих твиста.

За знание песен про непогоду и мурашки — несомненная десятка.

Чего бояться: дождя на пустынной трассе и пьяных за рулём.

10(ЖУТЕНЬКО)

«Был мир, и вот мир убит.»

Прочитано в рамках моего желания ознакомиться со всеми знаковыми книгами о Гражданской войне. Окончательно это желание выкристаллизовалось после прочтения «Аристономии» и, затем, шикарного «Железного потока».

Есть что-то в хороших книгах о Гражданской настоящее и первобытное. Никогда плёнка человечности, отделяющая людей от смерти, не была так тонка.

«Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности. У абажура дремлите, читайте – пусть воет вьюга, – ждите, пока к вам придут.»

Отличный модус операнди. Так и делаю.

Вообще, книжка-то актуальная. И для Киева, и вообще.

Неизвестность гражданской войны, еще не избытая тяготами интеллигентность.

Слог красив. Не зря в эпиграф вынесена фраза из «Капитанской дочки» Пушкина. Местами кажется, что стилизовано как раз под неё.

Чтение знаковой книги талантливого писателя всегда прекрасный повод погуглить: пила-фраже, Момус, «Господин из Сан-Франциско», Саардамский Плотник, Петлюра.

Выпуклые персонажи. Автор выписывает совсем не идеальных людей. Не любуется ими, но сострадает.

«После нескольких тяжелых ударов германских пушек под Городом московские смылись куда-то за сизые леса есть дохлятину...»

Актуальное:

"– Мобилизация, – ядовито продолжал Турбин, – жалко, что вы не видели, что делалось вчера в участках. Все валютчики знали о мобилизации за три дня до приказа. Здорово? И у каждого грыжа, у всех верхушка правого легкого, а у кого нет верхушки, просто пропал, словно сквозь землю провалился. Ну, а это, братцы, признак грозный. Если уж в кофейнях шепчутся перед мобилизацией, и ни один не идет – дело швах! О, каналья, каналья! Да ведь если бы с апреля месяца он начал бы формирование офицерских корпусов, мы бы взяли теперь Москву.»

История — великая шутница: император отрекся на станции Дно; гетман Скоропадский избирался в цирке, Петлюра сидел в камере № 666. Всю иронию этого понимали уже в двадцатых.

«Были десятки тысяч людей, вернувшихся с войны и умеющих стрелять…»

Вот, кстати, да. Есть такое последствие у крупных войн — много народа умеет стрелять и не боится смерти. Стоит задуматься.

«Никто, ни один человек не знал, что, собственно, хочет устроить этот Пэтурра на Украине, но решительно все уже знали, что он, таинственный и безликий (хотя, впрочем, газеты время от времени помещали на своих страницах первый попавшийся в редакции снимок католического прелата, каждый раз разного, с подписью – Симон Петлюра), желает ее, Украину, завоевать, а для того, чтобы ее завоевать, он идет брать Город.»

Большинство книг о Гражданской берёт надрывом и жестокостью. «Белая Гвардия» же — атмосферой. Сумбурное, нарочито устно-разговорное описание происходящего (звукоподражание, предложения без важных частей), как будто подвыпивший попутчик в поезде рассказывает важную для него историю, заставляет глубже вчитываться и практически сразу начинаешь чувствовать некую сопричастность. Как будто это ты или твой знакомый пил спирт в гимназии, переоборудованной в казарму или в состоянии аффекта совал в лицо мальчишке-газетчику его же газету-обманку. Вообще, распитию спиртосодержащих посвящено неожиданно много страниц. Не ждёшь от Булгакова «похмельной» прозы.

«А самое главное, что дома в такое времечко именно лучше не сидеть, а находиться в гостях.» Знаем, Михаил, знаем.

Не знаю, как пьеса «Дни Турбиных», а роман получился несколько сумбурным. Возможно, так и задумывалось. В третьей части есть пара прекрасных, но выбивающихся из общей тональности сцен — богослужение и парад петлюровских войск. Всегда поражаюсь таланту писателей, которые могут создать сцену только лишь из обрывков выкриков и диалогов.

Взгляд на события в Киева 1918-го года через призму интеллигентной семьи и ее друзей.

После «Белой Гвардии» стало меньше недоумения, почему Белое движение проиграло красным.

9(ОТЛИЧНО)

В рассказе используется, пожалуй, самая незаезженная русским хоррором эпоха — позитивистские шестидесятые. Оттепель, Гагарин несколько лет назад слетал в космос, бога не видал.

Остальные эпохи используются много чаще: начало двадцатого века и ранее, вплоть до восемнадцатого века — институтки, помещики, «Пиковая Дама» и вся готическая литература; потом благодатный материал Революции и Гражданской войны; сталинский террор тридцатых; ужасы Великой Отечественной в сороковых; также популярен поздний застой восьмидесятых и депрессия девяностых; не говоря уж о современном нам двадцать первом веке.

Два афериста ездят по глубинке и скупают доски-иконы.

В какой-то момент начинается чертовщина с дырами в сюжетной логике. При этом атмосфера потрясающая.

Зачем дед унес из деревни иконы? Зачем взяли с собой мальчишку, раз знали что он поражён гнилью?

Чего бояться: адописных икон и чёрной плесени.

7(ХОРОШО)

Друг рассказал, что читал детям на ночь три версии предательства Иуды. Я, не зная авторства, попросил мне тоже дать почитать. А это оказался Борхес. Моё первое с ним касание. Прежде, чем начать читать, прочел биографию и ознакомился с ролью автора в мировой литературе.

Выдумывание несуществующих книг и биографий выдуманных писателей — один из главных литературных приёмов Борхеса. Видимо, от него эта мода и пошла. Кто только не сочинял подробнейшие био- и библиографии авторов и отзывы на никогда не бывшие книги, а также трейлеры-фейки к неснятым фильмам. Далеко не всегда это бывает интересно и занимательно, кстати.

Рассказ краткий, сумбурный. Моду на огромные примечания, видимо тоже ввел Борхес. Сейчас тоже иногда встречаются вещи, где примечания и сноски являются неотъемлемой сутью книги, расширяя ее пространство.

Идея о том, что Иуда это тот самый тетрагамматон, имя Бога, понравилась. И ничего, что на иврите имя состоит из пяти букв (я проверил). Это очень по-борхесовски. Поэтому это слово каббалисты до сих пор и не вычислили.

Странное впечатление от первого знакомства. Не гениально, но остроумно. Очень по-английски (а Борхес, как известно, был большим англоманом) — нести чушь с серьёзным выражением лица.

7(ХОРОШО)

Окталогию «Сад расходящихся тропок» уже скачал, буду читать.

Шестиэтажка на двадцать четыре квартиры проваливается в измерение, похожее на ад. И всё из-за проклятия одного сатаниста, получившего втык за разрисовку подъезда маркером.

Шикарный, зрелищный боди хоррор:

"– Стекает… Рука…

Каркай мазнул взглядом по одной руке «баритона», по другой…

И – увидел.

Кожа правого предплечья медленно текла вниз, напоминая плавящийся воск. Ближе к локтю обозначился узкий разрыв, тут же скрывшийся под складкой, плывущей из рукава. Кончики пальцев болтались не до конца надетой перчаткой, на которую приклеили сероватые чешуйки ногтей. Крови почему-то не было, словно живого человека и в самом деле подменили восковой фигурой.»

Инфернальное дерьмо с кровью, как выразился герой рассказа, заканчивается неожиданно остроумно. И этим набирает дополнительные очки.

Кого бояться: соседа-сатаниста.

9(ОТЛИЧНО)

Громко перфоратором сверля, крыша едет не медлЯ

Наверное, самый западный из прочитанных рассказов сборника «История ворона». Дом-муравейник с тонкими стенами и прекрасной слышимостью.

Программист, которому мешает сосредоточится звук дрели.

История сумасшествия? Боди хоррор? Слэшер про маньяков? Инопланетное вторжение?

Самое прекрасное в том, что все версии равноценны и равновероятны.

Вспомнилось с полдюжины артхаусных ужастиков, особенно, почему-то, «Жилец» Полански.

Короткометражка, правильно снятая по сюжету рассказа, с лёгкостью бы взяла главный приз на любом фестивале хоррор-короткометражек, если такой существует.

Чего бояться: звуков перфоратора, которые слышите только Вы, и призрачных сороконожек.

9(ОТЛИЧНО)

Почему решил прочитать: темное фэнтези в сеттинге условных гуситских войн; обещание мощных батальных сцен во второй части. При этом я понимал, что судя по, скорее всего, псевдониму авторки, чтение может оказаться русским женским янг эдалтом в духе Лии Арден и Уны Харт; жанр, который я стараюсь изо всех сил избегать.

Северное Мироздание. Несколько стран. Уходящая из мира магия. Носителей Дара остались единицы, грифоны вымирают.

Всего чешского колорита — несколько характерных топонимов на «-ец», да имя Ян у погибшего предводителя повстанцев. Как в нашей реальности радикальные последователи Яна Гуса назвали себя Сиротками, так и в романе это сделали последователи Яна Хроуста.

Конечно, у названия есть и вторая коннотация — главная героиня и её братик сироты.

Шарка становится обладательницей магического Дара, который ей половым путем передает последний колдун-кьенгар. Практически сразу кьенгар погибает в бою, Шарку насилуют и почти убивают, но демоны Дара выправляют ситуацию, практически ополовинив население небольшого городка. Шарка пускается в бега. Король высылает в погоню весь цвет королевства: главного генерала; лучшего воина; герцог-наркомана-дидинсайда, подозреваемого в мужеложстве; лучшую ученицу колдуна и еще пару дюжин отборной вооружённой массовки.

Дальше начинается роуд стори.

Уже на четверти тома становится понятно, что авторка у нас из фанфик-райтеров. Такое ощущение, что читаешь фэнтези-трилогию Моргана на минималках. Никто открыто не признаётся в своей ориентации, сплошные намёки и переживания.

Еще одно ощущение, на котором поймал себя — кажется, что наблюдаешь, как девочка играется красивыми пластиковыми куклами типа Барби. Какое-то всё пластмассовое. Легкий интерес вызывает только Морра, лучшая ученица колдуна, работающая «под прикрытием». Врёт, изворачивается, рискует собой.

Слог гладкий, видно, что автор, а, возможно, и редактор, не раз вычитывали текст.

Немного порадовали смерти персонажей, которых считал ключевыми, пусть и не главными. То есть выписывала-выписывала авторка, допустим, Генерала или Убийцу. Черты, характер, бэкстори, потом бац, и труп, бац, и еще один труп. Ну, видимо, после Мартина, некоторые авторы считаю эту фичу обязательной.

Умилила нечаянная параллель с «Законом Ордена» Гурского. В Бракадии, как и в мире «Ордена», есть обособленные общины нации, списанной с китайцев. Хунги у Гурского, хинну у Вой. Хотя, казалось бы, откуда взяться этим хинну в аналоге средневековой Европы. Инклюзивность и репрезентация. Главное, чтобы не апроприация.

По некоторой сумбурности повествование может сравнится с «Гуситской трилогией» Сапковского. Все мечутся туда-сюда. Композиционной стройности не хватает.

У Шарки два робких романтических интересах — королевская колдунья Морра и Принц Сироток Латерфольт.

Восхваляемых сражений из второй части в первой не было. А была, по факту, история бедной девушки, ставшей макгаффином для целого королевства. Чуть жестковатый, но янг-эдалт.

Вторая часть в очереди. Во второй.

5(СРЕДНЕ)

Мощный рассказ о мести через десятилетия.

Композиционно рассказ безупречен. Параллелизм трех компонентов — звучащей симфонии, жуткого рассказа старого еврея об ужасах Аушвица и метаморфозы, происходящие с телом слушателя; всё это создаёт потрясающий эффект погружения.

Глубокая каббалистическая мистика в конце дополнительно украшает рассказ, протягивая нити к готическому роману, «Голему» Майринка, «Рубежу» Олди и Лавкрафту.

Затронув непростую тему, автор отнёсся к ней со всем уважением.

Потрясающая вещь!

10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

Чтение балканского магреализма «Страх и его слуга», где главный герой Дьявол; затем инспекция списка произведений, похожих на «Мастер и Маргарита», чтобы найти еще книжки с Дьяволом/демонами на главных ролях, и вот он, раритетный образчик польского городского фэнтези.

Мефф по наследству становится дежурным Сатаной Мира в рамках манихейской традиции.

Естественно, первым делом мне вспомнился Зотов, с его десятком романов, где он в сатирическом ключе подаёт деятельность инфернальных и ангельских сил на Земле. И только во вторую — «Благие знамения».

Надо сказать, что Вольский, возможно, в силу даты написания, не дотягивает ни до английской элегантности Геймана с Пратчеттом, ни до злого русского зубоскальства Зотова.

Вначале в повести высмеиваются реалии позднего соцлагеря: дефицит, любовь к бессмысленным лозунгам, серость быта. Вольский-рассказчик, как и чуть позже Пелевин, подозревает в нелепости лозунгов нечто магическое: ««Тротуар – для пешеходов», «Сегодня хорошо – завтра еще лучше» и, наконец, «Дорога должна быть дорогой». После долгого раздумья Мефф счел надписи либо естественным проявлением фольклора, либо кабалистическими выкрутасами, могущими изгнать злые силы, что приводило ему на память тибетские мельнички для перемалывания молитвенных текстов.»

Но условная Польша быстро покидается в режиме заполошного бегства от органов, и вот герой в Париже.

Достаётся и капстранам. День в Париже: «В общем – покой. Не на чем было остановить взор, если не считать взрыва в синагоге, попытки самосожжения некоего детины перед Джокондой в Лувре и демонстрации тридцати тысяч нагих дам и девиц, протестующих на Елисейских Полях против притеснения женщин в странах воинствующего ислама (особенно после появления очередного Нового Махди).»

Достаточно долго Мефф ведет себя просто как багаж, перемещаемый троими из Ада, одинаковыми с фасада. Мешают перемещать главгероя три сотрудника ангельской канцелярии: Седой, Херувимчик и Альбинос.

В наследство Меффу достались от дяди семь писем, которые надо открывать в строго определенное время. Когда герой «сломал печать на втором письме» я понял, про что идет речь и какова финальная цель задания Меффа. Ну вы поняли — семь печатей Страшного Суда. Хотя обычно вся нечисть старается как раз предотвратить Страшный Суд.

Утомил меня господин Марчин. Долгие и несмешные сборы союзников (Дракула, Франкенштейн, оборотень, русалка), прерываемые затянутой пародийной историей вымышленной линитоамериканской страны. Любовный интерес, старая подруга. Огненная вакханалия в отеле в духе кота Бегемота.

Сам Сатана до последнего не догадывается, какую же миссию он выполняет.

Сатира растоптана подошвами приключений.

7(ХОРОШО)

Опять среднерусская тоска. Развод, сын на выходные, новый микрорайон, пыль, шумящая ТЭЦ.

Рассказы в антологии «История ворона» делятся на два формата: 20-25 страниц и 40+ страниц. При должном мастерстве в сорок с гаком страниц вполне можно вместить полноценную повесть, что и сделал Дмитрий Костюкевич.

Не только смена фокуса на второстепенного героя, чтобы добавить рассказу стереоскопичности, но и целых две загадочных истории. Одна во флэшбэках в Египте, вторая в наши дни.

Отсылки к реликтовой Loderunner, Pacman'у, «Зубастикам» (целых две отсылки— одна прямая, и одна хорошо скрытая: микрорайон строит компания «Криттерс-Херек». Это, соответственно, название фильма на английском и фамилия режиссера) и кинговским «Лангольерам» настраивают на должный лад.

Автор недолго ходит вокруг да около, а практически сразу показывает нам странных шарообразных монстров, «снегирей». Дальше интригует только их происхождением и тем, выживут ли главный герой и его сынишка.

Конец немного скомканный, а моралите, навеянное «Элементарными частицами», про атомизацию общества и экзистенциальное одиночество, выглядит инородным.

Тем не менее, рассказ отличный!

Чего бояться: странных зданий без окон и дико шумящей ТЭЦ (слышал я недавно, как шумит ТЭЦ, сбрасывая давление — как звено бомбардировщиков, кружащих на одном месте!)

9(ОТЛИЧНО)

Четыре из четырех!

В четвертом рассказе подряд антологии «Истории ворона» присутствует бабушка-старушка! И только в этом рассказе в роли сопровождающей главного героя, семиклассника Юры.

Посёлок где-то то ли в Крыму, то ли под Сочи. Невероятной плотности поток ностальгии из девяностых. Бабушка с внучком сняли домик на лето у странной семейки. Отдых Юре не нравится. Скучно, пахуче, по-деревенски. Но тут появляется неземной красоты девушка Снежана, в которую Юрий, естественно, сразу влюбляется.

Прекрасная вариация на тему противостояния двух типов нечисти в духе «Подземного мира».

Атмосфера, стиль, саспенс — всё на высоте! Кабир еще не разу не разочаровал своими рассказами. Как и антологии ССК в целом.

Кого бояться: мутных личностей, сдающих в наём летние домики туристам.

10(ПРЕКРАСНО)

Ну, пожалуй, ничего более глобального мне читать не приходилось.

Мультивселенная Муркока, Упорядоченное Перумова, «десятки измерений, сотни пространств, три Вселенные» Юрия Петухова и Шанданакар Даниила Андреева выглядят тесными каморками на фоне Версаля бесконечных вселенных, выписанных в «Омнигенезисе».

Основное повествование, посвящённое вторжению двумерных сущностей и борьбе с ними Ипостасей Божьих, продолжавшейся тысячелетия во времени и затронувшей весь Млечный Путь, проще всего описать как «Апокалипсис», который вместо Иоанна Богослова написал Грег Иган.

Но самое интересное происходит в конце — появившаяся сущность рассказывает Ипостасям, что существует бесконечное количество других Вселенных с кучей измерений и большим количеством стрел времени. И вот тут уже мозг окончательно закипает.

Чистый интеллектуально-космогонически-теологический восторг!

10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

Второй рассказ подряд в антологии «Истории ворона», где главными проводниками ужаса являются бабушки главных героев, а монстром — проклятие-оберег общины или семьи.

Семейная сага в формате «экспресс». Ветловская не хуже Рубиной, Улицкой или Степновой умещает на паре десятков страницах историю нескольких поколений одной семьи. А некоторые главы «Женщин Лазаря» похожи на данный рассказ до степени смешения: женщина, влюблённая не в мужа, а в его дом; бабка-ведьма, обещающая женщине статус-кво и сохранение квартиры в обмен на то, чего не жалко.

Сцена «взаперти» написано так хорошо, как будто это ранний Кинг писал.

Элегантное превращение из семейной саги в хоррор удалось на сто процентов!

Кого бояться: властных старушек и мрачных сталинок.

10(ПРЕКРАСНО)

Роман написан, внимание, в 2005-м.

Номинировался на нацбестселлер-2006.

Странный сатирический, местами до похабности, роман.

Не так смешно и глубоко, как у Пелевина, но все равно забавно. Много очень точно предсказано.

Смело даже для 2005-го года. По-бунтарски.

Смерть Литвиненко, рокировка, даже с именем преемника угадал.

Девяносто процентов времени мы наблюдаем за комичными попытками президента обрести бессмертие, подковерными играми ближайшего окружения, а потом террористы захватывают Обнинскую АЭС и это всё кардинально меняет. Появляются Лимонов, Ходорковский. Автор явно не знал, как закончить роман.

9(ОТЛИЧНО)

Зима мальчишки или шуты против бога-паука

Несколько линий.

Безымянный поначалу подросток, глухая голодающая деревня, подозрительный отшельник.

Внезапное нападение монстра. Страшная правда о постоянном источнике мяса у отшельника.

Пацан отправляется в путь.

Надо сказать, у главного героя то ли некоторые проблемы с эмоциональной сферой, то ли присутствует некая психопатия. Больно уж реакции на происходящее странные.

То спокойно решает поесть перед тем, как рассказать о резне в деревне, то засыпает в комнате, в которой несколько минут назад прирезал старого знакомца. Причём труп остался сидеть на стуле. Вроде как шокированный каннибализмом пацан отрезает от человека кусок в дорогу, на крайний случай. Запасливый зверёныш.

Во второй линии колдун пробирается в подземный дворец властелина северян, чтобы, вроде как, вызнать какие-то секреты, затем попадает на войну.

В третьей охотник теряет семью и вспоминает старое ремесло.

Сборные трупоголемы, артефакты, колдуны, произносящие в пустом лесу монологи над телом поверженного соперника, паук-телепат — то ли пет, то ли друг героя, то ли паразит. Обязательная тьма под капюшоном мага, призыв сверхъестественных сущностей, демоны-шуты.

Нарратив простой и прямолинейный. Сурвайвл с поеданием человечины в ледяной тайге, паучий стелс в замке (сцены от лица паука-разведчика удались!), академка, учебка, походы, осады.

Большая часть сюжетных линий обрываются в никуда, и даже судьба главного героя полна неясностей.

Одним из развлечений было отыскивать источники вдохновения в творчестве автора совсем другого поколения. Отсылок, прямо скажем, не густо. Больше всего похоже на пересказ сезона аниме или компьютерную игру. Авторскому взгляду одинаково интересно всё — план дворца, нюансы обучение бою на мечах, меню персонажей, архитектура. Мне, привыкшему, что в писательский фокус попадают только значимые вещи, поначалу было непросто принять такую подачу материала.

Из забавного: ни имя Сарадачи, ни слово «лжец» ни разу не упоминаются в тексте романа.

Автор молод. Для своего возраста написано неплохо, бросается в глаза только избыточное количество прилагательных и деепричастных оборотов. Некоторые сложные предложения можно было бы, с пользой для текста, разделить на три-четыре простых. А если бы количество прилагательных и оговорок сократить вдвое-трое, текст бы вообще засиял.

Посоветовал бы автору для полного раскрытия потенциала прочесть пару-тройку книг о писательском мастерстве: Кинга, Паланика, Ильяхова с Сарычевой.

Приключенческое фэнтези от начинающего писателя. Опыт придёт, было бы желание!

Продолжение напрашивается!

Убийца — дворецкий

Концовка первого тома трилогии нуарного киберпанка в сеттинге Звездных Войн свела вместе аналог «дисфункциональной семьи», команду андердогов: джедай, серая паладинша, репортер-коротышка, разумный дроид, бывший капо синдиката «Чёрное солнце» с запущенным хоум сик, бывший же референт самого Дарта Вейдера и солдат республики.

Первая же часть книги, чтобы у нас не осталось сомнений, называется «Планета в стиле нуар».

Команда работает как эвакуационная бригада наёмников, вывозящая с планеты беглецов.

Сюжет книги никак не может начаться. Нам показывают убитого горем Тайфо, главного телохранителя Падме Амидалы, влюбленного в нее в прошлом, и решившего отомстить за ее смерть хоть кому-то; показывают убитого горем светоархитектора Веса Волетта из расы творцов и философов карриси, чью планету, а вернее, население планеты, уничтожил Император Палпатин (понадобилось ему для этого всего лишь связка каких-то актиниевых бомб. И не надо подрывать экономику Галактики строительством крайне затратной Звезды Смерти. Да, бомбы не уничтожили планету, но 85% разумных на ней погибли); показывают пашущую в опасных рудниках бывшую охотницу на джедаев Аурру Синг, чувствительную к силе (очень популярный персонаж с большим количеством появлений в разных медиа, начиная с «Эпизода I»).

Бывший телохранитель прибывает на Корускант, Вейдер нанимает охотницу за головами, а рескью тим главных героев вызывается эвакуировать скульптора по просьбе помощницы творца, но становятся частными детективами поневоле.

Вялый и неумелый детектив, продолжающиеся попытки расширить Расширенную Вселенную внедрением в неё сайфайных четырехмерных существ, видящих будущее.

К концу романа состав команды немного меняется. На третью часть перебрасывается всё больше сюжетных зацепок.

Уступает первому тому, но, в принципе, хороший роман в необычном для Звёздных Войн жанре нуарного детектива.

7(ХОРОШО)

Грехи наши тяжкие или тхаги-староверы

Три женщины, подружки еще с детдома, едут в область, чтобы познакомиться с внезапно объявившейся бабушкой одной из них. В жутковатом доме престарелых им поступает шокирующее предложение.

Глубоко запрятанное в оболочку мистического триллера рассуждение о меньшем зле и о том, что кто-то должен выполнять грязную работу. Хэппиэнда не ждите.

Кого бояться: бабушек-староверов с экзотическими практиками.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Первый том драконьей R-трилогии (Rage-Ritual-Ruins)

Книгу отрекомендовали на форуме фантлаба как лучший роман про драконов в сеттинге Forgotten realms.

Действие происходит в одну из самых популярных эпох FR. Примерно в это же время происходят события «Темных сил над Муншаёз» и начинаются приключения Дзирта до Урдена.

История мести.

Пролог. У Дорна красный дракон сожрал родителей. Мальчик решает отомстить.

Основное действие.

Партия приключенцев-охотников на драконов: Дорн вымахал в огромного воина-полуголема с магической перчаткой и в экзотической броне, за плечами у него карьера гладиатора-бестиариуса; с ним хафлинг Уилл, мастер заколдованной пращи и волшебного кинжала; жрец-целитель Летандера; арктический карлик Рэрун с ледовым топором.

Их пытается нанять магиня и бард Кара, скрывающая свои тайны.

Тем временем наивный шпион Горстаг норовит стать посвящённым Культа. Кем является Оракул, глава Культа, становится ясно буквально с первой сцены с ним, хотя в прямую это проговаривается намного позже.

Учитель фехтования Тэган из авариэлей, крылатых эльфов Фаэруна принимает эстафету от Горстага. Авариэли, надо сказать, крайне редкая раса. В книгах так вообще упоминаются только в этом цикле Байерса и в повествовании «Эвермит: Остров Эльфов», которое выполняет роль своеобразного «Сильмариллиона» Забытых Королевств. Хотя в большинстве культовых РПГ по FR крылатые эльфы засветились.

Крысолюди, зомби, демоны-абишаи,

И драконы, драконы, драконы. Бронзовые на службе у людей; серо-зеленые и чёрные болотные драконы, плюющиеся кислотой; земляные змеи — бескрылые крапчатые гиганты; щитовые серебристые драконы с паром и ледяным дыханием; небольшие певчие драконы; драконы-вампиры; драконы-личи; радужные драконы размером с ладонь; драконы скелеты; водяной дракон...

Авторы межааторской вселенной FR крайне любят Арфистов, бардов-магов-альтруистов. Я же всегда находил их несколько нелепыми и избегал книг о них, даже скупая подряд все тома по Королевствам. И всё-таки в «Ярости» Арфисты настигли меня. Суть простая — поют песенки или играют мелодии, превращающиеся в заклинания. Ничем принципиально не отличаются от магов или священников, за исключением странного способа колдовать.

Я в сущем восторге от динамики, яркости и количества приключений и экшна в «Ярости». В очередной раз недоумеваю, почему книги по D&D имеют славу чего-то второсортного, даже среди любителей такой чисто развлекательной литературы, как фэнтези. Не хватает дарка? Атмосфера в той же «Ярости» достаточно мрачная. Выпущенных кишок и дерьма не так много, но слова «шлюха» автор не чурается:

«Хафлинг хитро взглянул на нее и сказал:

— А что, если Тэган считает, что за ваши злодеяния вам надо вырвать ногти, поджарить пятки в горящих углях и только после этого перерезать вам глотку?»

По интересности даст фору многим томам из популярных ныне фэнтезийных серий.

Есть такой термин в IT, WYSIWYG. Это как раз про «Ярость» и подобные книги по Забытым Королевствам: что видишь, то и получаешь. Полное совпадение текста и ожиданий от него.

Немного представляя «кухню» межавторских вселенных, могу предположить, что Ричард Ли Байерс по заданию редакции попытался повторить, ни больше ни меньше, успех «Доаконов Времён Года» Трейс и Хикман, только в сеттинге Забытых Королевств. Получилось ли? Давайте посчитаем.

Персонажи партии. В трилогии «Драконов» большая и колоритная партия, полная ярких персонажей — главная находка цикла. Их много, они разных рас и профессий, у них гендерный баланс — девушек в команде практически столько же, сколько и мужчин. У большинства есть арка развития персонажа. Почти у каждого своя драма. Не говоря уж о харизме Рейстлина. В трилогии Байерса партийцев всего шестеро, девушка, и, соответственно, романтическая линия только одна. Трое из партии — практически статисты: хафлинг с целителем вне боя просто комические персонажи, арктический карлик никак не проявляет себя. Остаются Дорн-полуголем, драконица Кара и крылатый эльф Тэган. Дорн проваливает роль главного героя. Комплекс по поводу своей внешности неубедителен. Тэган получился наиболее живым. Единственный плюс команды Байерса — радужный дракончик, полупет-сайдкик одного их героев. Итак: 1:0 в пользу «Драконов» Трейс и Хикман.

Мир. Мир «Хроник копья» получился ярче, чем Фаэрун. В «Ярости» дело происходит в достаточно невзрачных декорациях, уступающих необычности Кринна. 2:0 в пользу хроник.

Квест. Тут, пожалуй трилогии выступают на равных. Герои ищут то одно, то другое. Решают задачки, проходят стражей. Всё по Проппу и Кэмпбеллу. 3:1.

Злодеи. Опять выигрывают «Хроники». У них одна Китиара чего стоит, не говоря о Такхизис, а в «Ярости» всего лишь одержимый мономанией древний драконофил маг-лич. 4:1.

Боёвка. В этом раунде нокаутом побеждает трилогия Байерса. Во всей трилогий Трейс и Хикман боёв раз в десять меньше, чем в одной «Ярости». 4:2.

Подводя итоги баттла: творение Байерса не сравнится с «Хрониками Копья», но это достойное боевое фэнтези с магией и обширным бестиарием и любопытным миром.

Зрелищная магия, обилие разнообразных заклинаний, ни на миг не стихающее действие — старые добрые Забытые Королевства, синоним приключенческой D&D-фэнтези.

9(ОТЛИЧНО)

Жизнеутверждающий хоррор

Рассказ, интонационно разительно отличающийся от шикарных «Голодных».

Пошёл городской по грибы, а там Цапа.

Дальше начинаются «Методы рационального мышления». Как победить практически неуязвимую тварь? Главное — не терять головы во всех смыслах и не сдаваться.

Редкий в родных палестинах деревенский ужастик с многоуровневым хэппиэндом.

Просто прекрасно!

10(ПРЕКРАСНО)

Факторы, определившие мое решение прочитать книгу: номинация на «Новые горизонты», рецензия уважаемой majj-s, комплиментарное (даже слишком) предисловие самого Сальникова, небольшой объем и обещанный магреализм.

К девочке Ксении, живущей в Древней Греции, приходит просод и рассказывает истории.

Одиночество физическое, одиночество духовное, одиночество Бого. Увечья, кома, смерть и ее принятие.

Новая сентиментальность. Платон, Лем, Пелевин, Рубина.

Делаланд начитана, эрудированна и хочет в десяток рассказов уместить все традиции современной литературы.

Есть прекрасные примеры неплохого словотворчества. Особенно запомнилось слово «многознакомые».

Мне хотелось бы чуть большей внятности и проговорённости некоторых вещей.

Рассказы, как низка самоцветов, объединены сквозным сюжетом, проваливающимся в самого себя несколько раз.

Небольшая вещь, прочитанная за пару часов, и оставившая после себя чувство светлой грусти. Совершенно заслуженная номинация на «Новые горизонты».

9(ОТЛИЧНО)

«Однажды Шани пришел и сказал, что объявлена мобилизация и что завтра в село приезжает мобилизационная команда и медицинская комиссия, будут всех проверять, и чтобы не попасть под ружье, надо дать хабара.»

Война портит слабых людей. Мельник Освальд. Папаша свалил на Таити и пишет письма с парохода сыну. Кузина рассекает по дому голышом. Работник-китаец развёл лавкрафтианский огород. Сам Освальд, не будь дурак, всё задирает и задирает цену на услуги помола.

А вокруг засуха. А кого винить? Мельника-мироеда с кулем-колдуном.

Жадность, похоть и война — это плохо, изо всех сил намекает нам автор. Мы ему верим, почему бы и нет.

Странный пролог концептуального романа-эпопеи. Посмотрим, что будет дальше.

6(НЕПЛОХО)

«Обожаю книги, а еще больше — читателей.»

(c) Дьявол из романа

Магический реализм, особенно деконструирующий христианскую мифологию, да ещё с Дьяволом в роли главного героя — это автоматическое попадание на верхние строчки моего списка к прочтению.

Роман порекомендовали после моей рецензии на «Осаду церкви святого Спаса». Спасибо порекомендовавшему!

Еще одно погружение в балканский магреализм.

Белград, середина восемнадцатого века. В город пребыаает Дьявол и его слуга.

Для понимания уровня романа:

«Книга стала бестселлером и была номинирована на все возможные литературные награды. Псевдоисторический роман о вампирах, дьяволе, австро-венгерской экспансии, любви, ненависти и вечной борьбе Добра со Злом оказался более чем значимым событием в мире европейской интеллектуальный прозы. Книга выдержала рекордное для современной Сербии число изданий и обрела культовый статус, навсегда войдя в канон европейского постмодернизма.»

Первые полсотни страниц чувствовал себя, как на просмотре странного неизвестного фильма на малознакомом языке: всё никак не мог понять интонацию романа. Что у нас тут? Готика? Плутовской роман? Здесь юмористическая ситуация задумывалась или получилась нечаянно? Дайте ориентир и маяк! Дьявол — трагический или комический персонаж? Почему он всего боится? Почему уязвим? Зачем охотится на вампиров? Ну как охотится, скорее ведет расследование, боясь до жути. Почему слуга без малого помыкает своим хозяином?

Роман — результирующая трёх векторов: магичность «Мастера и Маргариты», готичность «Дракулы» Стокера и юмор «Дживза и Вустера».

У автора мягкая ироничная интонация.

Дьявол подан как коварный, но чудаковатый господин. А его слуга, серб Новак, усредненное воплощение собирательного образа «находчивого славянина».

«Раз так, я могу вернуться в Вену, а оттуда дальше, в Париж, в Париже у меня дел по горло, надо кое-что подготовить.»

На дворе середина восемнадцатого века, поэтому, очевидно, Дьявол говорит и Французской Революции. Забавно. И таких пасхалок по тексту разбросано достаточно.

Например, Дьявол настойчиво путает фамилию графа Витгенау, через раз называя его Витгенштейном. Витгенау тоже не так прост, раз он сыпет положениями Трактата Витгенштейна за пару столетий до рождения философа: «Мир есть всё то, что имеет место».

Про постмодернизм. Новакович то ли троллит, то ли отдаёт должное роману Пинчона «Выкрикивается лот 49» — одна из героинь, графиня, представляет знаменитый род Турн-и-Таксис, создавший первую почтовую монополию в Европе. Таксе в «Страхе» упоминается Тристеро, тоже омоним из «Лот 49».

Или вот, какое бунтарство, так переиначить «зеркало русской революции»: «Все несчастные похожи друг на друга, а каждый, кто счастлив, счастлив по-своему».

Еще: «Все кроется в имени, подумал я, даже роза не пахла бы, а воняла, если бы ее назвали не розой, а смердянкой.»

Ближе к концу Дьявол не удерживается, и, вслед за Мастером Булгакова, начинает вспоминать события, происходившие в «весенний месяц нисан», в пятницу. Но и в древнем Иерусалиме не всё так просто:

"— Называйте меня Исмаилом, — сказал моряк.

— Я эту историю знаю, — бросил я ему, — она длинная и скучная.»

Здоровый европейский постмодернизм. К счастью, не такой пахучий, как сорокинский, и, к сожалению, не такой остроумный, как пелевенский.

Очень рад, что прочёл такое незаурядное произведение!

9(ОТЛИЧНО)

Фантастика ближнего прицела или очередные дни минувшего будущего

Начало двадцать первого века. Попытки пробоя земной коры и создания искусственного острова. Саботаж. Шпион-контрсаботажник.

Удивит ли нас автор? Удивил.

Не только проблемы терраформирования, но и подводные города, и сыворотка правды, и, что более важно, трезвый взгляд, со здравой оценкой всех плюсов и минусов, на тотальную цифровизацию общества, или, если угодно, «цифровой концлагерь». Как бонус — боевые вирусы и рассуждение о контроле за рождаемостью.

Да, у Мастера и такая достаточно приземлённая вещь вышла талантливо.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Странствие Сенора-1

Слог и стиль Дашкова не спутаешь ни с чем, даже если последний раз читал автора полтора десятка лет назад, если не больше. Подбор слов, построение фраз. От всего веет здоровой безнадёгой, паранойей и ужасом.

Головные боли, безглазая собака, Башня, животные Тени, хитиновые доспехи.

Экшн в настоящем, экшн во флэшбэках, много Слов с Заглавных Букв, как, с лёгклй руки Муркока, было популярно в девяностые. Роман мог бы стать обычным приключаловом, если бы не неповторимая декадентско-готическая атмосфера. Можно подобрать референсы, того же Муркока, но хочется считать мир Сенора самобытным.

И всё-таки, как похоже:

«Пророчество Нумы гласит: «Пока не разрушена Завеса, Тень будет пожирать мир. От зла Опустивших Завесу появится Нерожденный Женщиной. Он будет владеть Мечом Торра, Великого Древнего Бога, – и еще каменным и стеклянным амулетами. Где-то в другом мире произойдет Великая Битва; после нее трое сольются в одном, а все Чужие уйдут…»»

Город Кобар, окружённый медленно сжимающейся Завесой Мрака; Зыбкая Тень — прореха в Завесе, двухсторонний портал в Хаос; Башня, где обитают Великие Маги; кланы, Придворные, Кратер Самоубийц.

Сенор — один из Придворных. Следует светским ритуалам двора, имеет заклятого врага-барона. Внезапно обретает и тут же теряет мать, которою никогда не знал, и становится пешкой в игре Великих Магов. Рубака, маг, телепат и псионик, подавляющий слабые сознания.

Контроль сознания, страх этого, и попытки защититься от этого — сквозная тема книг Дашкова. Видно, что эта тема всерьёз волнует автора, и, возможно, не только на страницах книг.

В «Отступнике» потрясающий бестиарий: слепые собаки, полые Слуги Башни, порождения Тени, Охраняющая Могилу, Крыса, Уроды, Безумный Король и многие другие.

Несмотря на небольшой объем романа, в нем аж три книги, посвящённых, соответственно, обретению героем трех могущественных артефактов.

Резюмируя. Результат получился примерно такой, как если бы декоратор и мастер по спецэффектам сняли фильм: декорации потрясают, от монстров не отвести взгляд, но персонажи плоски и у них нет причин перемещаться между локациями, кроме желания автора показать нам ещё больше необычных мест и монстров. Согласен, в чем-то вышеописанное можно отнести и к первой трилогии Муркока про Корума. Но в «Отступнике» это очень заметно. В какой-то момент, на пару глав, повествование переключилось на врага Сенора, а разницы я и не заметил. Очередной Замок, очередной экзотический NPC. А кто с ним взаимодействует, не важно.

Технически перед нами пролог истории — герой набрал союзников, кучу артефактов и на последней странице наконец-то отправляется в странствие по измерениям Тени.

Не разочарован, но и не очарован. Дженирик Муркока. Качественный, а для 1993-го так и вообще выдающийся.

Продолжение читать буду, но позже.

7(ХОРОШО)

Рассказ, примыкающий к первой трилогии про семью Фон Бек.

Метатемпоральный сыщик расследует в странном Берлине убийство странного человека в странном саду начальника полиции Бисмарка. Единственная зацепка — подвеска с инициалами Е. Б.

В подчиненных у Бисмарка — Адольф Гитлер, глава полиции одного из округов, слишком мягкий для полиции фанатичный католик-выкрест (ха-ха). Курт Вайль, который в нашей временной линии был знаковым композитором, работает барменом, а Альберт Эйнштейн — «обыкновенный старый учитель математики, причём озлобленный».

Прочитав про Гитлера, несложно понять, кто такая Е. Б. Самое забавное — кем оказался носатый труп.

Нереализованный потенциал великих людей выливается в какую-то пошлую историю о любовном многоугольнике и мелких страстишках.

Возможно, основным посылом было брошенная в финале сентенция, которая, впрочем, и для 1965-го года не блистает свежестью уже лет так пятьдесят:

»- Подавление сексуальных желаний, — сказал Саджиттариус, усаживаясь в кресло и удобно пристраивая ноги на трупе Бисмарка. — Это бывает причиной стольких несчастий. Если бы только страсти, кипящие в душе человека, глубоко запрятанные желания, могли быть выпущены наружу, насколько улучшился бы мир.

— Возможно, — сказал я.»

Да, но причём здесь фон Беки и Грааль?

Немного абсурдная постмодернистская зарисовка.

За радость узнавания знаменитостей поставлю 7.

(ХОРОШО)

Будущее. Пришли микосиликоиды и всё изменилось. Нет больше цивилизации в привычном нам понимании. Человечество отброшено в прошлое.

Но рассказчик, в виде монолога которого построен рассказ, вовсю занимается апологией опрощения, возврата к природе, дарвиновскому отбору и ручному труду.

Это всё хорошо, но как же гуманизм и культура?

Про счастье колки дров и бессмысленность просиживания у компа хорошо писать на компе.

То ли искренне автор во все это верит, то ли передергивает.

Возврат в деревню возможен только при гибели девяти десятых населения. Да и выжившим туго придётся.

Опора на «обчество» в замкнутых коллективах мы знаем к чему приводит.

Можно разбирать рассказ потезисно и плодотворно дискутировать по каждому пункту, но автор сам периодически проговаривается.

А фальстартом дед-рассказчик назвал всё развитие человеческой цивилизации до появления грибов, жрущих бетон. Смело. Ему, конечно, из почти первобытной деревеньки, видней.

Написано живым деревенским языком, за это спасибо.

Прекрасное по форме, очень спорное по смысловому наполнению произведение.

7(ХОРОШО)

Эмиль де Набоков-Миллер или секс во время войны

«Мне быстро все наскучивает, — отвечает она. — Только хорошие книги и красивая музыка меня немного утешают, особенно в такие времена».

В «Доме» Муркок проявляет себя как настоящий миротворец. Он создаёт целый город. Майбенбург — центр притяжения всех поколений семьи фон Бек. Любовно, район за районом, квартал за кварталом, улочку за улочкой, витрину за витриной автор создаёт Город. У всего свои названия, история, легенды. Одно из лучших городописательств, что я встречал. Понятно, что Майренбург это такой Танелорн измерения Земля. И одновременно — проекция всех европейских городов, в первую очередь, думается, Белграда, с его славянскими и немецкими кварталами. А может быть, графство Велденштайн, где расположен Майренбург, это муркоковский Лихтенштейн, такая же маленькая и независимая страна.

Роман является своего рода гимном Прекрасной эпохи Европы. Первой мировой ещё не случилось, прогресс ещё забавен, а не страшен.

Эротическая составляющая? Есть, но, поначалу, вполне целомудренная. Без акцентации описывается то, что может происходить в любом доме в любой эпохе между молодыми людьми. Описания не столько высокохудожественны, сколько робки, и, при этом, местами, достаточно физиологичны. Потом, правда, рассказчик и автор расходятся. Всё ещё не грязно, но очень разнузданно.

Если первая часть это гимн буржуазному европейскому городу Белль Эпок, то вторая часть — ода борделю, как тихой гавани, где каждый может быть самим собой.

Рикхард фон Бек, в первой части представший перед нами, как влюблённый в нимфетку Александру-Алису, тоже раскрывается, и выясняется, что все обмолвки о своей распущенности это не кокетство, а самая что ни на есть правда. Славный Рикки оказывается хоть и интеллектуальной, но всего лишь похотливой скотиной. Повесой.

Рассказчик вспоминает свою ушедшую распутную молодость; Муркок, надо думать, свою, пришедшуюся на времена сексуальной революции.

Чайные салоны, светские приёмы, рестораны и бордели. А в Майренбург входит война. Атмосфера некоторого декадентства и разложения сопутствует, видимо, любой предвоенной эпохе. Люди как будто хотят нагуляться впрок, получить те утончённые наслаждения, которые во время войны окажутся менее доступными.

Референсы: вся высокохудожественная мировая литература на тему секса: Золя, Мопассан, Набоков, Генри Миллер. «Нана» впрямую упоминается в тексте; с «Лолитой» сюжет роднит несовершеннолетие Александры; откровенность, как у Миллера; эстетика борделей из Мопассана.

На страницах «Дома» мелькает «Саламбо» Флобера. Не первый раз сталкиваюсь с упоминанием этого романа Флобера. Надо почитать. Хоть герои и негативно отзываются о книге, но разве выдуманные проститутка и ее клиент авторитеты для меня в области чтения?

«Писатель вынужден заниматься всю жизнь изучением сложностей человеческой натуры, — добавляет он. — Этого достаточно для того, чтобы у него не возникало желания перегружать еще и свою личную жизнь». Муркок вложил эту сентенцию в уста своего персонажа в далеком 1982 году. Я же впервые услышал этот тезис от Дмитрия Быкова в 2010-х. Это к вопросу о том, что у писателя редко бывает насыщенная биография. С другой стороны, из этого правила десятки колоритнейших исключений.

Про чтобы я не читал, я читаю про войну. Гражданская война в выдуманном графстве в 1897 году ничем не отличается от 2022-го года и мысли вызывает похожие:

«Одному Богу известно, в результате какого бесстыдного предательства мы оказались в таком положении. Там идет настоящая бойня».

Несмотря на то, что «Дом» это хронологически третий роман трилогии фон Беков, написан он раньше «Города в осенних звёздах». И в «Доме» прослеживаются те темы, что получат развитие в «Городе»: гермафродичность как метафора, аферист-воздухоплаватель.

Про якобы отсутствующие в романе поиски Грааля. Любовь главного героя зовут Александра, но потом её все начинают называть Алисой. Alice. Chalice. Чаша. Грааль. Всю оставшуюся жизнь Рикхард ищет свой потерянный Грааль. (Сам додумался, горжусь.)

Любимую тему борьбы Порядка и Хаоса Муркок вплетает на эстетическом уровне. Неспроста у героя черно-белый халат, у мадам борделя черно-белое платье, черно-белый костюм для верховой езды у одной из кокоток. Или, например, одна сторона улицы залита солнцем, а другая погружена во мрак и так далее. Вечное противостояние, вплетенное в обычную жизнь.

Майренбург разрушен, рассказчик угасает, Алиса потеряна.

Очередная попытка Муркока выступить на поле большой литературы. Наверное, одна из самых понравившихся мне нефантастических вещей Муркока.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Наконец-то с чистой совестью смогу приступить к омнибусу «Лунные дороги«!

Настоящий, качественный НФ-рассказ. Таких много выходило в сумбурных антологиях девяностых, а раньше такое иногда печатали в «Искателе».

Представитель инопланетян прибывает к обычной риэлторше и вручает ей уведомление о выселении людей с планеты Земля. Через пятьдесят лет все оставшиеся на планете люди будут уничтожены.

В конце всё разрешается максимально остроумным способом. Риэлторы такие риэлторы! Они бы и дьявола провели, не только пришельца.

Потрясающе написанная и переведённая вещь. Я и не подозревал, что Холдеман, автор достаточно тяжеловесной «Бесконечной войны», может так легко и иронично писать. Надо ещё его малую форму почитать.

10(КЛАСС)

Два по цене одного или Отзыв-цитата

«Как можно назвать курортом Крым, где на пляжах больше долговременных огневых точек и капониров, чем зонтиков от солнца?»

Часть первая. «Сафари»

Первой главой — быт экс-президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина. Неожиданно.

«Путин выключил огромный экран стерео — тот бесшумно собрал изображение в яркую точку и погас. Бывший президент в очередной раз смотрел хронику, смотрел, как он, молодой, быстрый, уверенный, встречается с премьер-министром Великобритании.

Я стар.

Я суперстар.

Как в реликтовом анекдоте про Брежнева.»

Напомню, на дворе «Алмазной реальности» 2082-й год.

Дискообразные «Скорые помощи» похожие на летающие тарелки скользят над улицами Новой Москвы.

Таманскому, журналисту экстра-класса, скучно, и он отправляется военкором в Мозамбик. Вся Африка полыхает. Черные нанимают белых наёмников для участия в бесконечных войнах всех со всеми. Южно-Африканская Империя стравливает соседей. Над всеми парят боевые спутники.

"— Мой первый вопрос таков: что вы, господин Путин, думаете об африканской войне? — Мураяма сделал едва заметное движение рукой, включив диктофон.

— Предвижу ваш второй вопрос, проистекающий из первого: как я расцениваю участие в конфликтах десятков тысяч российских наемников, — улыбнулся Владимир Владимирович.

Мураяма развел руками: угадали, мол.

— Так вот, я не могу сказать, что мне это нравится. Я неоднократно выступал в наших средствах массовой информации, и вы знаете мою позицию.»

Забавный промах в предсказаниях. Вся Африка воюет, а Ливия нет:

«Проспал я три с лишним часа и проснулся над Ливией. Внизу проползал сияющий огнями Триполи. Майоры спали, а Войт тревожно смотрел в иллюминатор.

— Нас не собьют? — спросил он, увидев, что я уже бодрствую.

— Вроде не должны. Существует соглашение о транспортных самолетах из Европы… Впрочем, ливийцы ни с кем не воюют.

— При их нефти и уровне жизни еще и воевать…

— Не волнуйтесь, и до них доберутся, — заверил я.»

Остроактуальное:

«Вот только зачем мы все это делаем? Теоретически эту войну нельзя назвать ни освободительной, ни захватнической ни с одной стороны… Я раньше был преподавателем истории в университете, я знаю, о чем говорю. Идет позиционная возня: сдали город — взяли город, наступили — отступили. Шахматы. Даже не шахматы, в шахматах фигуры исчезают с доски безвозвратно, а здесь — возвращаются в подлатанном и освеженном виде. Разбили корпус или дивизию — тут же появляются наемники и чехарда продолжается. В самых удобных местах, при самом идеальном стечении обстоятельств ни разу не было серьезных прорывов. В прошлом августе мы имели все шансы потерять столицу, и что же?»

И во втором томе авторы поминают Пелевина:

"«Пустота» — это изобретение полубезумного русского специалиста-оружейника Пелевина. Богатый как Крез, он вывесил на орбиту специальный спутник, работающий только на его установки и защищенный от постороннего вмешательства целым сонмом устройств. Благодаря этому спутнику тактический огнемет ПУстОта в любой точке земного шара получал по защищенному каналу связи реальные данные о местности, доступной к поражению.»

Может мне, конечно, и мерещится, но, такое ощущение, авторы читали «Кровавый меридиан» Маккарти:

«Я прошел через ад, я убил… — тут я поперхнулся, — массу хороших солдат. Эта война катится через меня, как огромная, грязная телега, груженная трупами…»

Сравните:

«Carroza de muertos, llena de huesos.» Что в переводе значит: «Карета мертвых, полная костей.»

Правда, «Меридиан» перевели на русский через двенадцать лет после написания «Алмазной реальности», но что мешало авторам ознакомиться с текстом в оригинале. Да и некоторые другие сентенции о войне, как о высшей форме существования белковой жизни тоже навевают мысли о Судье Холдене.

Местами подмигивания теряют чувство меры:

«Весельчак, подумал я. В голове сразу всплыло: «Весельчак У». Что-то из очень-очень детских книжек. На обычной бумаге, с цветными необъемными картинками, писатель какой-то… Для маленьких. Булкин… Буланов… Булгаков? Да, кажется, Булгаков. Был там у него Весельчак У, жирный, мерзкий и ехидный. Как Карунга в новой ипостаси, она же последняя. А книжка называлась не то «Мастер и Алиса», не то «Алиса и Мастер»… «

Таманский во втором томе — «герой от скуки», а я такой сюжетный ход не люблю. И некоторые персонажи разделяют мою нелюбовь:

"— Слушай, а чего ты так на журналиста взъелся? Он тебе что сделал-то?

— Если бы чего сделал, так вообще бы разорвал… Ненавижу я таких. Ненавижу. Ему все это, — Марко повел рукой вокруг, — Диснейленд. Материал. Который можно продать подороже. Журналюг на войне вообще шлепать надо в первую очередь, чтобы не лезли куда попало. Падальщики они. Мяса побольше, трупов, сумасшедших всяких… Чем больше дерьма, тем дороже обойдется. Оно, дерьмо наше, дорого стоит. А на нас самих ему, Таманскому этому, наплевать. Глубоко наплевать! Мы можем загнуться, даже лучше будет, если подохнем, а он нас заснимет и слово наше, последнее, в статейке своей, эпиграфом пустит. Вот, мол, какой он герой...»

«Матрица» к моменту написания романа видимо уже вышла:

«Пули взвихрили воздух, прочертив канальцы воздушных потоков от ствола пистолета прямиком в грудь...

...Мы расстреляли не по одной обойме, стараясь подсечь убийцу... Он был быстрее пуль. Он уворачивался от них, как от медлительных пчел. Тяжелые и неповоротливые пчелы. От них так легко уворачиваться, когда ты на форсаже…»

Ах, ах, ах:

«ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ ПУТИН

Экс-президент Российской Федерации:

Я никогда не думал, что война в Африке будет мне столь близка. На моем веку я видел много войн, и локальных, и масштабных. Надо мной трясся после практически прямого попадания ядерной боеголовки потолок генштабовского бункера, мой самолет атаковали над Турцией курдские истребители, в меня три раза стреляли.»

Внезапно, в середине книги, война в Африке и связанные с ней события заканчиваются вмешательством Путина и введением на континент миротворческих сил, в основном русских.

И начинается вторая часть книги, «Полонез Огинского».

Таманского отправляют в Украину:

«Городок назывался Сумы. Когда-то немаленький областной центр, через который несколько раз прокатились отступавшие и наступавшие в ходе различных военных конфликтов части, в итоге превратился в малосимпатичный полупризрак, в котором тем не менее жили люди. Таких городов в Северной Украине было пруд пруди в отличие от более благополучного Юга.»

А вот уже сбывшееся пророчество:

"— А если нанять вертолет?

— Там же граница, карантин. Вас могут даже сбить.

Да, сбить могли. Лет шесть назад вот так же, запросто сбили пассажирский аэробус, триста восемьдесят с лишним человек. Что-то там напутали сложные системы обнаружения...»

Пелевина обстебали, обстебем Лукьяненко:

«Вуду рассказывала про то, как ее в детстве вербовали в секту «Сорок рыцарей». Судя по ее отрывочным воспоминаниям, это было нечто вроде боевого клуба: члены секты поклонялись портрету толстого усатого человека, которого звали Великий Луки, а в свободное от поклонения время занимались фехтованием на деревянных мечах.»

Слушайте, ну парни-то пророки:

«За время существования независимой Украины это государство пережило два военных переворота, три бархатные революции и одну войну. В результате последней пригодная к проживанию площадь государства резко уменьшилась. Аж на целую западную часть, граничащую с Польшей, отношения с которой у России с каждым годом становились все хуже и хуже. Братья славяне, как всегда, не могли сосуществовать в мире долгое время. Российско-Белорусский Союз, созданный еще в начале века, вызывал почему-то у всех других «братских» народов дикую зависть.»

А тут мне стало совсем жутко:

"— Второй вашей громкой акцией можно считать вчерашний ввод войск России на территорию Украины.

— Как мы уже неоднократно объясняли, это не было военной акцией. Строго говоря, это даже не ввод регулярной армии, а спецоперация, в которой принимают участие спецслужбы.

— Какие конкретно?

— Заинтересованные… В том числе спецназ Службы внешней разведки. Службы Тьюринга и Особая дивизия имени генерала Романова. Эта спецоперация ни в коей мере не ставит целью аннексию какой-то части Украины. Это — упреждающий удар с целью не допустить распространения опасного психотропного оружия, которое в данный момент находится на территории Украины.»

Основной конфликт — осознавшие себя ИскИны, играющие человечеством в стратегию. Сначала с помощью армий, потом с помощью сект.

Лоа Легба и барон Суббота, так настойчиво мерещившиеся одному из персонажей первой части тома, сгинули в никуда. Ну, в принципе, они были встроены, как и Служба Тьюринга, для пущего поклонения Гибсону.

Первая часть романа — отличная фантастическая военная проза, наследующая всем текстам про журналиста на войне, включая «Территорию команчей» Переса-Реверте и многим другим.

Вторая часть сумбурней и скоротечней, но оставляет холодок точностью некоторых предсказаний.

«Алмазная реальность» — всё еще качественный киберпанк с динамичным экшном и обаятельными героями.

Скоро и до «Алмазного дождя» доберусь!

9(ОТЛИЧНО)

«Корпорация помещалась в узкой шестнадцатиэтажке, напоминавшей обелиск, на проспекте Пелевина.»

Я, который чуть ли не в каждом разговоре и посте про киберпанк упоминаю «Алмазную трилогию», как один из самых ярких русскоязычных образцов жанра, решил освежить воспоминания, перечитать и подтвердить или опровергнуть собственные заявления. К тому же только что закончил перечитывать все военно-конспирологические вещи дуэта Бурцев.

Что там у нас с футурологогией?

Угадали: голосовые помощники, карты-айди, средства дополненной реальности и виртуальности, заменители мяса, машины с автопилотом, монорельс.

Пока не сбылось: ИИ, киборги, лазерные метатели, Game.exe существует в будущем (какой журнал был! С какими статьями!), все корпорации производят оружие, перепрыгивающие пробки авто, лекарство от рака, мгновенные медицинские диагносты, стратопланы.

А политика и социология?

Угадали: независимые журналисты, Германия — важный игрок на мировой арене, водка «Путин».

Пока не сбылось: бомбежки России, ООНовские грузовики и блокпосты под Калугой, Саратов ещё есть, негритянского гетто в Москве пока ещё нет, Магадан не принадлежит Японии, США не окуупировала Германию, а Япония — США, резервная валюта не йена, ядерной войны еще не было, Кавказ существует.

Две с половиной линии: программист-раздолбай и матёрый журналюга. У обоих странные и авторитетные друзья. Оба оказываются замешаны в истории с легендарными алмазными НЕРвами, позволяющими переносить сознание в Виртуальность. За НЕРвами охотятся все: Черные Братья, якудза, гурэнтай, наёмники корпораций, силовые ведомства, киборги, русская мафия.

При этом основная линия напряжённости пролегает между обычными людьми и поражёнными в правах киборгами — людьми, чей Коэффициент Искусственности превышает 60. Оппозиция, на мой взгляд, надуманная.

Ещё половина сюжетной линии приходится на размышления наивного ИИ.

Новая Москва романа отчаянно напоминает старую Москву девяностых. Ларьки, торговые развалы, бомжи, ночные клубы, бандитский и ментовской беспредел.

Новому закону посвящается:

"— Вы, наверное, подумали, что я гомосексуалист? — без обиняков заявил вдруг майор.

— Что? — опешил я.

— Да то. Не вы первый, не вы последний. Нет, к счастью. Конечно, в органах служит много гомосексуалистов, это не двадцатые годы… Но я вполне гетеросексуален, даже женат. А вот братец мой младший, тот — да, профессионал.»

Вообще, линия положительного голубого эсвээровца выглядит для двухтысячных совершенно уместно. В свете недавнего закона эта линия даже начинает выглядеть не просто нечаянно саркастичной, а даже и бунтарской.

Внезапно, в середине романа, одна группа персонажей устраивает пальбу в центре города в духе «тачанки», из пулемета, спрятанного в багажнике машины. Спору нет, сцена лихая. Но абсолютно беспричинная.

Последующий экшн и финальная бойня были уже более мотивированными.

Роман заработал себе недостающий до десятки балл каскадом кульминационных твистов.

Эх, какой классный аддон для компьютерного «Shadowrun» получился бы по сюжету «Алмазных нервов».

Если автор «Алмазного века» Нил Стивенсон, как пишут — Тарантино киберпанка, то дуэт Виктор Бурцев — Балабанов руссков киберпанка. Динамичный боевик с толикой Виртуальности, ИИ и неожиданными поворотами сюжета.

10(СУПЕР)

Гидра нацизма вновь поднимает голову. Но на пути у Четвертого рейха наемкик Хэнк Фрост. Один глаз, вислые усы, чувство юмора, верный браунинг, коронка — раздробить врагу переносицу, чтобы осколки попали в мозг. Непременно в мозг.

Задание — защитить эксперта по геополитике, еврея профессора Балсама.

Сюжет состоит из цепочки экшн-сцен: зрелищная скоротечная перестрелка в аэропорту Чикаго; кнопка лифта под смертельным напряжением; перестрелка и рукопашная в парижской гостинице; авария из-за разлитого на дороге масла и перестрелка там же; декапитация гидравлической платформой; киднеппинг; потасовка с тяжкими телесными в тесном баре; попадание в плен; секс в тюремной камере с дочерью похищенного профессора (не спрашивайте); примерка роли нациста-гомосексуалиста; пытки в замке фашистов, перестрелка там же; сражение с доберманами; прорыв через блокпост на дороге; сражение в лесу с применением огнемета; десантирование в Баварских Альпах; штурм замка, вертолетная дуэль. И всё это менее, чем за полторы сотни страниц.

Хотел я вести body count, но это нереально.

Залихватский экшн перемежается running gag'ом цикла — Фрост постоянно рассказывает всё новые и новое версии потери своего глаза. И эти версии становятся всё нелепее и да, смешнее.

Прочитано в целях отдохновения мозга. Быстро, кратко, динамично.

7(ХОРОШО)

Мы имеем дело с нацией дегенератов или Carroza de muertos, llena de huesos

Вестерн номер один по версии некоторых рейтингов, Великий Американский Роман.

Авторское отрицание пунктуационного выделения прямой речи поначалу воздвигает между читателем и текстом стеклянную стену. Возвращаешься к началу предложения, когда понимаешь, что сейчас была прямая речь. Кстати, в аудиоверсии таких проблем быть не должно, там актёры озвучки должны акцентировать прямую речь. Ну ладно, и не к такому привыкали, продеремся, хотя раздражало немного.

С переводом имени главного героя не согласен: малец это совсем не то же, что Kid. Называя своего персонажа Кидом, автор протягивает параллели ко всем легендам вестерна с этим именем. Выстраивает коннотации и тут же рушит и высмеивает их. А малец... какие уж тут аллюзии.

Читать жутковато. Как будто про мир убогих и душевнобольных читаешь, одержимых бродяжничеством. И, главное, это не малец малохольный, а, такое ощущение, вся Америка. Жестокая, глупая, оскотинившаяся. Неужели большая часть мира в середине девятнадцатого века такая была? А вся литература — это всего лишь лакировка неприглядной животной действительности, где человек от скота отличается только наличием сапог и револьвера.

Кид родился, дожил до четырнадцати и пошёл бродить по свету, в основном в юго-западном направлении, в сторону Техаса и Мексики.

Драки, грязь, поножовщина, нечистоты, шальная стрельба, сапожная вонь, отсутствие нравов. Место и время, где пытаются убить за то, что не уступил дорогу, где, поджигают двери, чтобы постоялец открыл гостям, где ради шутки на человека возводят напраслину, приводящую к гибели.

Бесконечная череда унылых локаций и персонажей. И насилие, насилие, насилие.

«Видать, не лучшие времена, сынок?

У меня хороших и не было никогда.»

Спустя пять лет бродяжничества Кид прибивается к отряду капитана с говорящей фамилией Уайт. Уайт ненавидит мексов и продолжает свою собственную войну.

Нападение команчей впечатлило насилием, выделяющимся даже на фоне всего остального. Передан весь извечный ужас европейца перед конной ордой дикарей — не зря индейцев сравнили с монголькой ордой. С этой сцены я стал признавать за романом некоторую художественную ценность.

Чуть дальше наткнулся на совсем уже масодовскую сцену с мертвыми детьми, развешанными на дереве, и задумался — а оно мне надо? Это великий роман или торче-порно, смакующее ужасы?

И это, внимание, только первая четверть нетолстого романа. Роман нетолстый, но текст очень плотный, слог местами нарочито шершавый, читается медненно.

Уровень жестокости сравним со всем корпусом натуралистичных текстов про Гражданскую войну в России. «Конармия» и «Железный поток», только с мексиканцами и апачами.

Ничья жизнь не стоит ничего. Жестокость, зачастую изощренная, обыденна. Проще встретить смерть, чем доброе слово.

Не знаю, что хотел сказать автор, но если целью было деконструировать и деромантизировать жанр вестерна, ему это удалось на сто процентов.

Во второй половине тома Маккарти излишне ударяется в пейзажистику. Десятки раз читать похожие описания суровой природы техасских пустынь достаточно утомительно.

Стоит отметить, что, как только автор забывает, что каждый абзац надо кого-то зверски умерщвлять, роман начинает сиять. Например, практически жюльверновская история про судью и порох прекрасна. Правда, и она заканчивается бойней индейцев.

За весь роман наберется ещё с десяток крайне ярких и выразительных сцен.

Есть завуалированные и прямые отсылки к христианской мифологии.

Вот антагонист в начале последней главы:

«В круглой шляпе с узкими полями он сидел за столом, и его окружали самые разные люди — пастух и погонщик, гуртовщик, фрахтовщик, рудокоп и охотник, солдат и торговец, жулик, бродяга, пьяница, вор.»

Внимание — перечислено ровно двенадцать людей. Что это, как не умеренно богохульная аллюзия на Тайную Вечерю, Христа и апостолов.

Вообще, мне не очень ясны мотивы и истоки противостояния мальца и Судьи, этого маньяка-эрудита и проповедника войны, как высшего предназначения человека.

Ближе к концу я просто заталкивал текст в себя.

Роман несколько раз собирались экранизировать. Безуспешно. И это понятно. В лучшем случае получился бы трэш в духе творений Ходоровски, в худшем — очередной вестерн. А вот в формате артхаусного сериала я бы «Кровавый Меридиан» посмотрел. Чтобы нарочито затянутые панорамы пустынь, насилие без причины и конца. Получилось бы бессмысленно и беспощадно.

Важное наблюдение, упускаемое в том числе западными рецензентами: главного героя зовут Кид. Настоящая фамилия легенды Дикого Запада, Билли Кида — Маккарти! То есть можно предположить, что роман написан, в том числе, как некий странный оммаж знаменитому однофамильцу-соклановцу.

Немного забавных совпадений:

I. Из текста романа впервые узнал о городке Накогдочес (старейший город Техаса, кстати). На следующий день услышал этот топоним в «Детстве Шелдона»

II. У меня на очереди пара романов Переса-Реверте: «Тень орла и «Территория команчей». Оба этих выражения встречаются на страницах «Кровавого меридиана».

Веха в жанре. Кровь просто хлыщет со страниц этого знакового антивестерна.

9(ОТЛИЧНО)

"– Дурак ты, Вова… – прошептал Иван. – Дурак. И враг народа…»

Последний роман из условного цикла про «фон Лооса», оставшийся неперечитанным. Исправляю ситуацию.

Есть что-то уютно-приключенческое в сеттинге «ВОВ+оккультные тайны нацистов». Спасибо «Утру магов». Кстати, снес недавно с ридера этот эпохальный конспирологический труд, не продравшись через невероятно затянутое предисловие-панегирик отцу одного из авторов. Может быть позже. А пока я лучше почитаю более современных эпигонов.

У проекта «Бурцев» есть любопытная фишка — в подавляющем большинстве случаев главным героем, или одним из, является журналист. Так было и «Алмазной трилогии», так есть и в «фашистском» цикле. Если задуматься — идеальная профессия для протагониста, Мурзилка не даст соврать. Шныряет везде, профессионально любопытен, авантюрен по складу характера. Но я думаю, тут еще наверняка и нечто автобиографичное примешивается, как у Довлатова.

Лето сорок первого. Восторженный журналист-деревенщик едет в карельский колхоз писать очерки о крестьянах. Места гиблые, советско-финская война многими еще не забыта. А на носу уже очередная, много большая война.

Поездка в Советскую Финляндию в прологе необходима только для того, что протянуть ниточку от предыдущих романов цикла, вручить протагонисту артефакт-оберег и, в финале, закольцевать историю.

Резко — Ивана Лопухина отправляют военкором. Мессершмиты, разбитые колонны, горы трупов. Объединение с уцелевшими остатками, появление генерала, сбившего выживших в боеспособную часть, столкновения с фашистами, появление полноценного партизанского отряда.

И фоном — чертовщина. Голые длиннорукие лохматые трупозомби, жуткие заброшенные хутора в стиле «Марии Целесты», чужое злобное внимание, водяные.

После неудачной вылазки за языком Лопухин оказывается на болоте с местным мальчишкой-проводником и таки взятым в плен немецким доктором.

Вот сильная часть, достойная войти в пул лучших текстов о Болоте, если таковой существует. Крайне атмосферно, через текст передаются все виды ощущений: холодец грязи под ногами, разные неприятные запахи, вкус болотной жижи, ощущение страха и ничтожности человеческой жизни. Сильнее и интереснее, чем описания мексиканской пустыни у Маккарти в «Кровавом меридиане».

Плен, освобождение, беспамятство.

Так как главный герой валяется в коме, автору не остаётся ничего иного, как рассказывать истории других персонажей. Разведчик, генерал, полицай, медсестричка, нацист. Суровые партизанские будни, смешанные с посмертными мытарствами в петле времени, истории похоти и страсти.

Наконец-то, уже в последней трети, потихоньку начали объяснять конспирологически-эзотерическую подоплёку дела. Мехлис, Тухачевский, Мессинг, Вилигут.

Финал немного скомканный. По миру могущественных рун и нацистский суперлюдей напрашивается еще пара книг, как минимум. В данном виде цикл выглядит незавершённым.

Роман является приквелом и, одновременно, развитием идей более ранней по времени написания «Не плачь по мне, Аргентина».

Отличная военно-конспирологическая проза. Так мне нравится слог авторов, что решил перечитать их дебют, «Алмазную трилогию».

9(ОТЛИЧНО)

Закон Ордена. Гурский

No Rest For The Wicked или Дашков по-польски

Романы в серии «шедевры фэнтези» традиционно удостаиваются пространных и вдумчивых отзывов от любителей жанра. И это прекрасно. Но свой отзыв после прочитанных писать сложно. Поэтому буду, по возможности, краток.

Что польским фантастам удаётся, так это необычно-странные миры. Проведите со мной «слепой тест» и я, скорей всего, точно угадаю «страну-изготовителя». Еще не Запад, уже не Россия. И перевод с польского сложно спутать с переводом с другого языка.

Старая, как мир, история: баунти хантер везет добычу заказчику. Но больно уж добыча зубастая — Алия Лов, легендарная беглянка из Ордена.

По пятам за парочкой следуют гроблины, плосколицые хунги в рыбьих масках, жуткий тряпичный паяц-«страшила», кто-то ещё.

Все романы приберегают твист на последние главы, Гурский же решил меня ошарашить уже в пятой главе. Потом, правда, оказалось, что у персонажей «Ордена» повышенная живучесть и произошедшее не баг, а фича.

По миру с историей и конфликтами путешествуют персонажи, один другого колоритней, не имеющие причины существовать. Они есть по прихоти автора, и смотрятся достаточно чужеродно. Сам же мир несколько двинут на изощрённой жестокости. Тут-то и вспоминается Дашков, его циклы «Звезда Ада» и «Странствие Сенора» (перечитать что ли? Периодически порываюсь).

Сюжет, поначалу кажущийся простым, в финале завязался в восхитительной красоты узел. Пожалуй, только тряпичный паяц был введён в роман, «потому что круто». Остальные персонажи очень функциональны.

Отличный роман с необычным миром и закрученным сюжетом. Читается легко.

9(ОТЛИЧНО)

Кузня, где умирали. Гурский

В случае с томом «Закон Ордена» я доверился составителям и стал читать произведения в порядке их расположения в книге, а не по хронологии выхода.

Хронологически вроде бы «Кузня» идет после «Закона Ордена».

Князь, каратели, мрачный кузнец, его подручные и молодые помощники.

По миру Гурского путешествуют жуткие маддоны в сопровождении оранжевых птиц-убийц амвари. Взгляни на маддону и амвари выклюют тебе лицо.

Маддоны созданы, очевидно, «от слова». Безумные донны.

Если читать рассказ сам по себе — составить впечатление о мире не получится. Просто зарисовка о дружбе, взрослении и мести в условном фэнтезийном средневековье. Но зарисовка атмосферная.

7(ХОРОШО)

Гнев богов. Гурский

Танида, в прошлом повеса, а теперь нищий беглец, возвращается в родной город. Глава преступного мира этого города собственно и объявил охоту на Таниду за шашни с его женой.

Герой вернулся не один, а со странной девочкой, опекуном которой стал.

Обращается к другу и бывшей любовнице за помощью. Те изменись. Друг из владельца убыточного театра стал наемным убийцей, подруга куртизанкой и организатором балов.

По следу Таниды пускают убийц. Девочка проявляет способности. По городу рассекают всё те же маддоны в окружении птиц-убийц.

То ли мне хватило романа, то ли рассказы правда слабже, но ни «Кузня», ни «Гнев богов» не зацепили.

6(НЕПЛОХО)

Непрощённые. Гурский

Очень уважаю польский фэндом за традицию «из рассказов в романы». Сначала в профильных журналах выходят рассказы, автор прогревает аудиторию и, в случае теплого приёма, пишет полноценный роман по миру.

Обедневший саг-аристократ в долгах, как в шелках. Слуги разбегаются, жена недовольна, кредиторы нетерпеливы. Опустился до того, что перепродаёт вещи покойников.

И тут в город прибывает отряд наёмников Непрощённые (упоминались в «Законе Ордена»).

Атмосфера гробокопательства напомнила аналогичные сцены из цикла «Чёрный отряд» Кука.

Самый мощный и самоценный из трех рассказов сборника. Но и он не даёт ничего миру «Закона Ордена», если не считать добавление в мир чужеродного фортепиано.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Цикл с прекрасным романом и абсолютно необязательными рассказами.

Очень уважаю польский фэндом за традицию «из рассказов в романы». Сначала в профильных журналах выходят рассказы, автор прогревает аудиторию и, в случае теплого приёма, пишет полноценный роман по миру.

Обедневший саг-аристократ в долгах, как в шелках. Слуги разбегаются, жена недовольна, кредиторы нетерпеливы. Опустился до того, что перепродаёт вещи покойников.

И тут в город прибывает отряд наёмников Непрощённые (упоминались в «Законе Ордена»).

Атмосфера гробокопательства напомнила аналогичные сцены из цикла «Чёрный отряд» Кука.

Самый мощный и самоценный из трех рассказов сборника. Но и он не даёт ничего миру «Закона Ордена», если не считать добавление в мир чужеродного фортепиано.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)