Краткий саморекламный пост.

На текущий момент на "Озоне" лежит около 30 бумажных экземпляров "Границ сред". Издание с обложкой Дениса Батуева и комментарием Сергея Жарковского:

цитата

Игривая игра всерьёз в границах бесконечности; физика пишет лирику; единство и борьба сингулярностей; сексуальность как свойство разума; дети как награда; особо хорошо рассказанное приключение в космосе, где живые люди живут, становятся твоими добрыми знакомыми и умирают по-настоящему.

по вот этой ссылке

С таким Богом лучше остаться атеистом...

Exodus dei

Книга предложена как сложная, навороченная и требовательная.

Ну, она да, навороченная требовательная. Но проблема вообще не в том. Мало ли я читала требовательных книжек.

Сюжетно она выглядит так: на планете, где живут довольно-таки бессовестные в смысле доктора Менгеле инопланетяне, неожиданно портится большая совсекретная тюрьма и из нее начинают разбегаться совсекретные зэки. С огоньком, притопами и прихлопами, отчаянно мешая друг другу, создавая случайные и неслучайные союзы друг с другом, с местными силами правопорядка и присланным со всем разобраться спецназом (с которым тоже все непросто). По ходу действия нарисовываются боги, богини, богоподобные и Бог, которым всем в этой каше тоже что-то надо.

Инопланетянской цивилизации настает убедительная и почти тотальная крышка, тут же выводится новая и поначалу даже еще более бессовестная цивилизация — экшна залейся.

Наконец зачистка окончена с очень условным успехом, все разлетаются по выяснившимся очень непростым делам.

Вторая часть. На планете Земля, в примерно наше время, на ангелов и демонов, которые почти что (если не очень внимательно всматриваться) православные, нападают страшные ебаки из предыдущей серии. Ангелы, архангелы, силы, престолы, серафимы, херувимы и все кто там еще положено на обоих векторах отбиваются, неся потери, но к ним приходит неожиданная помощь. Происходит длинная религиоведческая лекция.

Конец.

Итак, введение в суть дела окончено, начинаю ругаться. Для полноценной художки, в норме вещей, всегда более или менее задействовуются оба регистра — и интеллектуальный, и эмоциональный. Нам должно быть и любопытно, что там вообще происходит, и волнительно (я нарочно это слово использую) за персонажей. Иначе персонажи были бы и не нужны, можно было бы просто отчеты писать. И вот чтобы человек волновался за персонажа, ему этого персонажа надо как-то отрезонировать. И именно этому уделено преступно мало сил. При том, что структурно сюжет этому абсолютно не препятствует. Напихать супружеского разговора пары клидийцев, чтобы показать, как они друг друга любят, берегут и еще надеются растить детей, причем ДО того, как они начнут заливать ядами и гравиволнами город вокруг. Или какие-нибудь размышления Хана, коррелирующие с образом мышления нормального немолодого военнослужащего, типа "полирую броню, вспоминаю шутки с сослуживцами, мечтаю об увольнительной". Немного помогает в этом смысле труд Предельной, когда она вылезает из тюрьмы — ей сочувствуешь, нормальное дело! Как не посочувствовать той, кого держат как источник убиваемых клонов! Но там тут же ей оторвало половину щупалец, сообщили, что клетки у нее разумные, ну что ж, померли так померли, она погоревала и двинулась дальше — это трудно эмпатировать, для этого читатель должен быть уже ого-го как мотивирован, а пока что нет. Ну и в результате непонятно, "кто тут наши", особенно в связи с тем, что практически все участники вообще не беспокоятся о том, что в процессе гибнет разнообразный мирняк. Нет, по ходу действия понятно, что рагцы в целом не самый симпатичный народ, но тем не менее.

И получается, как в том стихотворении, "Входят воины штрафбата. Им оружия не надо, им саперную лопату выдают одну на роту. Командиры-идиоты поредевшие останки шлют на парусные танки непременно в штыковую, чтобы удаль боевую показать проклятым фрицам (тем, культурным, очень стыдно). Дальше ни хрена не видно, видимо, пришлось делиться многотысячным бюджетом — без ущерба для сюжета, всех и так давно убило. Взрывы. Вопли. Очень мило."

То есть именно тот слой текста, который должен быть для привлечения и удержания внимания — срабатывает ну так себе. Клей не крепкий. То есть как движуха, именно по фабуле — оно прекрасное, вон эти все перескоки кто кому как помешал и кто кому как помешал помешать кому-то третьему — это прям здорово и красиво, но нам же еще надо небезразличие к тем, с кем все это происходит. А у меня единственный персонаж, которому удалось посочувствовать — это фотка, инопланетянка с планеты "научников" с в ее "блин, нас всех сотворил идиот!!!!" (остальных фотцев от осознания этой мысли просто буквально выжгло кринжем, и да, я считаю это великолепно).

Дальше из-под боевика постепенно начала выползать эсхатология, заодно показывая, откуда в этой вселенной ноги растут — это вроде все хорошо сделано, но тут проблема номер два, что лично мне боевик в смысле "так кто там в результате кого замочит-то?" вообще неинтересен. Я головой понимаю, что ненулевое число читателей прилипнет на него, но просто не я. так что вот это — не претензия. Но читать мешало.

Получилось наоборот — нормальный читатель будет глотать боевик, терпя эсхатологию, а мне легче стало, не только тусуются с неприятными целями невнятные чуваки, но какая-то цель происходящего прорезалась.

А вот дальше начинается самое смешное. При фактически первом же появлении Часовщика, еще в состоянии Зрителя, у меня встрепенулся внутренний католик и спросил "Тенгри, что ль?", а когда Часовщик выдал несколько актов, категорически с образом Деда несовместимых, внутренний католик разбудил внутреннего инквизитора. Который прям следил за всеми действиями этого персонажа с бааальшим пергаментом и пером в руках, и как только Часовщик начал что-то про то, что 1. есть что-то вне сотворенной Вселенной 2. Во весь рост стоит проблема вагонетки 3. Мир сотворен из божьих запчастей... И когда 4. оказалось, что Творцу нужно время для перемещения внутри тварной Вселенной, мой внутренний инквизитор бросил перо, плюнул, сказал "а. это фэнтези, забей, даже жечь не будем" и ушел обратно спать.

Внутренний католик же, наоборот, заулыбался, вспомнил, как читал Оригена где-то в конце 90-х на кухне, варя макароны и вообще возблагодарил Господа и начал наконец книжке радоваться. Потому что фантастика по мотивам философских систем — это красиво, можно и хорошо! Анафем — по Платону, Иные песни — по Аристотелю, отличная, крутая, годная тема — фантастика по Оригену!

Тут герои первой части как-то утряхивают свои дела (у меня остается в очень вопросительном состоянии внутренний биолог, который интересуется, кто нянчит сыновей вторых и третьих сыновей, если дедушка уже занят сыновьями старшего сына, и зачем называть однополой расу, в которой пола нет вообще), парни, вылезшие из Вселенной наружу, хотя им Папа не велел, получают от него по щам, хорошие девочки aka Предельные приступают к мести (ну, допустим... Хотя тоже очень не соответствует этическим стандартам) а Бог отправляется есть цивилизации. Не сказать, чтоб хэппи-энд, но логично.

Вторая часть. На условной Земле, условно православный пантеон подвергается нападению плохишей их первой части и в основном битву проигрывает, Земля погибает, но тут появляются (лично и в упоминаниях) персонажи уже не из Оригена, а кажется (чтоб не соврать) из Басилида а местами чуть ли не из Даниила Андреева, и с долгими, очень долгими мистическими откровениями чинят все обратно и включают обратно нормальную жизнь Земли, на которой никто ничего не заметил. Не, я вообще не против фантастики по гностицизму и его отражениях в православии! Это реально зачетная тема, что вот эти все Ипостаси ходят между нас, Зовут друг друга Федями и Диками (Дар Божий — нормальное имя для таких ребят, а вот "Безбрежная справедливость" — имя сильно дохристианское, конечно, на орфические корни гностицизма указывает, но я бы развернула), но беда в том, что с ними точно так же, как и в первой части, происходит свалка. Эти побежали туда, эти побежали сюда, этим оторвало голову, но потом Мама всем все пришила. Ну как так, а где конфликт, а где преодоление его? Не бывает сюжета "но никто из них не умер, все они спаслись, все они вдруг победили и поднялись ввысь", художественный текст предполагает, что движуха совершается только поначалу старым-общепринятым образом, а потом персонажи, если они значимы, должны ситуацию переобдумать и как-то решить самостоятельно с использованием не только вундервафель, но и смекалки, ну даже если позвать на помощь — то сообразить это сделать как-то по-новому. И вот этого рывка к преодолению ситуации мне не хватило с обеих частях.

Как соотносятся части между собой, мне вроде бы понятно, и по идее само вот это сочетание "сначала какая-то совсем отвязанная инопланетянщина, потом внезапно оживает и начинает туда-сюда бегать вся роспись большого византийского храма и оказывается, что они из одной реальности" очень классное. И вроде не мне, с моей манерой обращаться с персонажами, жаловаться на то, как поступили с Дашей Прокловой! Но нет! Я буду жаловаться! Потому что персонаж, войдя в сюжет, обязан провести собой преобразование! А она входит, получает ранение, принимает ранение (оставим запасы магии тем, кому они понадобятся для битвы — хорошо, это ее логика), раздает благословения (абсолютно логично) и из кадра исчезает. И?... И???... Не, картинка вышла красивая — Благодать Божия с содранной до костей вместе с глазами верхней половиной лица, которая ходит и благословляет направо и налево — но это, условно, ружье, оно должно стрельнуть! Она должна как-то пойти поперек всех ожиданий о ней, я не знаю, ну навскидку пожалеть этих одномерных чудиков и скинуть им свой запас благодати чтобы они тоже стали, как гномы Ауле, детьми Божиими (я не настаиваю на этом варианте, он один из многих), а она вообще из кадра исчезает, как так-то.

В Буэнос-Айресе, разумеется, есть музей Борхеса, и разумеется, я попала туда совершенно случайно (меня позвали на какую-то выставку по этому адресу, которой, к недоумению пригласивших, не было)

Прекрасно, музей любимого писателя, сказала я, металась от стеллажа к стеллажу, и вдруг. Обнаружила. Витрину. С Объектами. Из. Тлёна.

Она существует.

Они реальные.

Вот он, конус из Тлёна

цитата

Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,

Ни кровавых костей в колесе,

Чтоб сияли всю ночь голубые песцы

Мне в своей первобытной красе

Я тут разговаривала с несколькими разными людьми о постфевральской русскоязычной литературе. Знаете, одно дело чувствовать, как надвигается _что-то_ ужасное и придушенно верещать в ожидании, другое дело – получить на стол завернутые в грязноватую салфетку детские пальцы и смотреть на них.

Верещать уже как-то поздно.

С другой стороны, не то, чтобы у нас появились новые алгоритмы и ли там рецепты реагирования. Мы сами все те же. Вопрос. что меняется.

Комитет охраны мостов — настолько актуальный, в смысле «основанный на реальных событиях» роман, что не всякий читатель заметит присутствие в нем таки повзрослевшего выводка той зверюшки, что пробралась в (тогда еще) СССР в начале 70-х, в повести «СЭС-2» Марии Галиной, и явно скрестилась тут с автохтонными родственниками. Там и тогда присутствие ее людьми остро ощущалось, меняло полностью восприятие, как смена фильтров, как высыпанное за шиворот ведро сухого льда. Сейчас их личное присутствие почти ничего не меняет.

Я уже писала, в отзыве на «Бывшую Ленина» Идиатуллина, что пугаешься не тогда, когда читаешь про хтонь, изложенную в жанре бытописи, а когда ловишь себя на том, что эта бытопись не выламывается из личного опыта. Ну да, десять ребятишек пошли в детский садик, с проверкой приехали из РОНО и их осталось девять, а в чем сюжет-то будет и когда?

Так и тут. Читаем, блин, как будто Тайгу-инфо. Ну, каких-то подростков загребли по отрицательной величины поводу. Дали реальные сроки, превышающие сроки за изнасилование годовасика отцом. Среди студентишек вроде бы был провокатор. Кто-то из них вроде как умер в камере. О ком-то бегает и неслышно никому орет мать что-де ребенок больной, в камере помрет – ну, понятно, что помрет, а для чего их брали-то по вашему, не для того же, чтобы они там, не знаю, исправились, чего им исправлять, то что они ни в чем не виноваты ясно с любой точки зрения, не думаете же вы что кто-то всерьез их считает способными на что-то там по-настоящему опасное.

Параллельно и гораздо громче форсится обсуждение очередной мегастройки века – авиационного моста через полюс, чтоб из Штатов в Индию летать можно было. Параллельно делится пирог каких-то проходящих сквозь регион денег…

Дмитрий Захаров хорошо знает, о чем и о ком конкретно пишет (привет вам, дорогие мои красноярские политтехнологи, живущие теперь в небольших немецких городках и на теплом Бали с хорошими европаспортами, привет вам, как вам спится, вкусно ли кушается, ребята?) Все механики переработки того, что говорят тебе твои бесстыжие глаза, в то, что должно появиться на _ресурсе_, излагаются Захаровым толково и наглядно, но это мы еще в Средней Эдде видели. Что же изменилось? И тогда мочили невинных для того, чтобы отвести точку внимания от страшного, разнузданного грабительства, чего ж тут нового?

Изменилось, имхо, исключительно отношение к процессу. Уходит, и так еле различимое в начале романа, желание вести диалог. Окончательно умирает ощущение, что диалог есть вести с кем – давно, как мне кажется, ошибочное.

Главные герои – журналисты, на наших глазах по тем или иным причинам теряющие страх и родители забранных на всесожжение детей. Они, с разных сторон, по совершенно плотному, вплоть до конкретных блюд в конкретных забегаловках в конкретных локациях, сеттингу, двигаются к одному и тому же выводу. Бояться поздно. Сохранить не удастся ничего. Если ты не сдаешься, то бить надо уже в полную силу.

Автор останавливается в тот момент, когда сюжет юзом тормозит перед шлагбаумом с надписью: А. Горький «Мать». Выжившие герои, сгорбившись, натягивают шапки пониже, ныряют под шлагбаумом и исчезают в метельной ночи, баюкая в карманах искалеченные руки, мы остаемся смотреть им вслед, туда, куда повернут указатель латиницей Oscar Wilde: «Vera; or, The Nihilists»

Постфевральская литература стоит на краю того, чтобы назвать вовсю идущую гражданскую войну гражданской войной. Перспектива примерно как переплывать Енисей зимней ночью.

Но на этом берегу весны не будет точно.

Вышла — а я уж и не чаяла — моя первая отдельная бумажная книга.

МОСТ

Да, вся трилогия под одной обложкой.

С иллюстрациями Килгарры