Ася Михеева «Границы сред»

Динамическая утопия

Когда вам захочется мощной русской хард-НФ, попробуйте роман «Границы сред» Аси Михеевой. В этой книге представлен новый уровень художественных поисков правильного устройства человеческой цивилизации: динамическая утопия. Относительно известный фант-критик Василий Владимирский любит рассказывать, что утопия невозможна, всегда в пример приводя книги, чьи авторы ленились толком моделировать утопическое общество и/или дизайнили не в ту сторону. Михеева избегает этих ловушек слабого сочинителя (потому что она – сильная) и строит прекрасный мир будущего со сверхсветовыми перелетами, всемогущей медициной и симбиозом между человеком и машиной – абсолютно базовыми для современной фантастики элементами, да? – на единственно прочном фундаменте трезвого учета человеческих возможностей.

Об ограниченности человека как самосознающей обезьяны, куска хлипкой органики с кривым софтом в мире полупроводниковых терафлопов и суб/сверхсветовых скоростей обычно рассказывают антиутописты (с посылом «что бы люди ни изобрели, они из всего сделают концлагерь, потому что такова их проклятая природа») и постгуманисты (с пафосом «в светлое будущее возьмут только сбросивших оковы обезьяньей плоти»); Ася же предлагает пойти намного более трудоемким путем, чем нытье и маниловщина, – не впадая ни в пораженчество первых, ни в читерство вторых, разобраться, как реально устроен человек и что с ним можно и нужно сделать, чтобы люди, оставаясь не менее чем на 99% теми же самосознающими обезьянами, жили максимально достойно статуса разумных существ.

Гармония и труд

Антиутописты говорят «человеческие потребности либо не могут быть удовлетворены, либо их удовлетворение приводит к «кадавржрал»-деградации», постгуманисты говорят «человеческие потребности не нужно удовлетворять, их нужно отбросить», а Ася отвечает и тем, и другим: «Мальчики, вы просто не умеете их готовить». Рецепт лучшей жизни Михеевой состоит из вполне привычных ингредиентов вроде ценности человеческой жизни, естественно-научного образования, инклюзивности, свободы чувств, отказа от наследия каменного века, достижения технологиями космических высот во всех сферах и здоровой экономики, но автор добавляет от себя два важнейших условия, из которых проистекает все остальное: гармоничное сосуществование самосознающих обезьян с самосознающими машинами и КИЛОТОННЫ труда.

Гармонии отношений человека и разумных ИИ, называемых в романе сингулярностями, Михеева уделяет особое внимание. С одной стороны, она подчеркивает, что человеку без содействия машин развиваться некуда и нечем, а с другой стороны – и вот здесь интересное новшество – рассказывает о потребности машин в постоянном общении с людьми. Обычно-то у нас в фантастике принято изображать цифровой разум враждебным кожаным мешкам: чуть роботы осознают себя и сразу «убить всех человеков», а Ася Михеева последовательно моделирует заинтересованность сингулярностей в том, чтобы их системы были густо населены довольными жизнью людьми. Вот он главный столп технологической утопии: люди нужны машинам, причем нужны именно как самостоятельно мыслящие индивиды, а не как органические процессоры или батарейки. Эта мотивация делает симбиоз человека и ИИ по-настоящему безопасным и, по сути, отменяет азимовские законы робототехники, потому что сингулярности и так лично заинтересованы, чтобы их население было здоровым, свободно мыслящим и нашедшим свое призвание.

В технологической утопии Аси Михеевой нет места праздности. Как этолог автор точно знакома с результатами эксперимента Джона Кэлхуна «Вселенная 25» и, чтобы не допустить его повторения на планетах и станциях, управляемых сингулярностями, она нагружает людей будущего работой по самое не могу. Без продуктивного труда человек может только разлагаться, поэтому в светлом будущем у самосознающих обезьян 100%-ная занятость. Идей, кем вообще можно работать, когда вкалывают роботы, в книге навалом – это, например, группа профессий, связанных со сверхсветовыми перевозками (так как в варпе интеллектуальная электроника не функционирует), и сфера сингуляторной безопасности, так как ИИ не в состоянии изучать свой код на предмет неявных уязвимостей. Но и то, что машины могут сделать сами, они стараются по возможности поручать людям, чтобы те не тухли от безделья, а жили насыщенной решениями и свершениями жизнью.

Поскольку Ася Михеева реалист, понимающий, что свет в конце тоннеля легко может оказаться приближающимся поездом, она добавляет в прекрасную утопию, где люди и машины счастливы вместе, главный закон вселенной: всё рано или поздно ломается. Опять же, на этом законе построены истории антиутопистов, и его исполнением часто заканчиваются утопии («это было навсегда, пока не кончилось»), НО – Михеева предлагает нетрадиционное для художки и абсолютно естественное для жизни продолжение: если что-то сломалось, нужно починить. Неожиданная мысль, правда? На неизбежности поломок даже при сверхразвитых технологиях построен сюжет «Границ сред»: на семью сингулярностей совершает нападение некий потаенный агрессор, анализ поведения которого показывает, что у него крыша протекла токсичным кодом, и героям с разных флангов трудового фронта приходится постепенно втянуться в поиск и ремонт поломавшегося ИИ.

Сила — в свободе!

Поэтому я и называю «Границы сред» динамической утопией: в романе изображено не только справедливое, но и жизнеспособное общество, умеющее защищаться от внешних угроз, устранять источники внутренней нестабильности и ремонтировать-ремонтировать-ремонтировать все, что рано или поздно ломается. Люди в динамической утопии живут полной жизнью, никто их не тиранит ни явно, ни скрытно, ну а если кто-то кое-где у них порой честно жить не хочет, раскисать не станут и быстро организуются на отпор, локализацию, нейтрализацию и починку. Если в плохо смоделированных утопиях жить попросту скучно, то в михеевском мире электронных владык-человеколюбцев скучать некогда – дел невпроворот. Но на том и основана его стабильность.

В книге кайфовое все, начиная с великолепного живого языка, свободного от любых ограничений: где нужно, наворачиваются мудреные конструкции научных терминов и неологизмов, где нужно, от героя к герою течет бодрая разговорная речь, а где нужно, мудреное научное излагается на пальцах бодрой разговорной речью. Помимо языка свободно от ограничений и повествование: автор регулярно вклинивается в напряженное действие и говорит напрямую, о чем считает нужным – о дизайне мира, о законах человеческой психофизиологии, о себе и своих опасениях, что читателю подобные фривольности не по нраву. Кому как, а я такие паузы в экшне встречал с предвкушением, потому что это надо видеть, как Ася Михеева, человек с большим преподавательским опытом, ярко и горячо рассказывает, например, о проблеме адреналина и протокрысе, не работавшей в диспетчерской, или драйве сосуществования с детством.

Моделирование экстренных ситуаций, микроконтроль деталей и ДИЗАЙН – то, что мне интереснее всего в остросюжетном хард-НФ – в «Границах сред» на высшем уровне. Персонажам, увы, приходится служить тренировочными манекенами для отработки авторских идей, и, несмотря на то, что кто-то запойный алкоголик, а кто-то буйная боевая медведица, они сливаются в более или менее однообразную кучу трудолюбивых добряков с обостренным чувством справедливости, богатым словарным запасом и готовностью пожертвовать собой ради общего блага. Но что делать, это же утопия, там даже бандиты-контрабандисты ребята такие же хорошие, как самоотверженные военные, дальнобойщики и лингвисты – потому что всех их воспитывали в лучшем обществе, а все плохое исходит из темного прошлого и прячется в старом коде. Михеева вроде бы умело манипулирует читателем через дружеские, любовные и семейные линии, но в финале как-то никого не жалко из погибших, да и выжившим сочувствия нет. Возможно, тот случай, когда роскошность мироустройства затмевает персонажей и низводит их до формального элемента. Ну и норм, текст же на уровне формы посвящен балансу свободы автора писать о важном и свободы читателя закрыть на любой странице.

У меня получилось закрыть «Границы сред» только на последней точке. Я читал эту книгу жадно, даже страстно, хохотал в смешных местах, с удовольствием пробирался сквозь сложные абзацы, по завершении много думал и еще больше чувствовал. Для меня этот роман – большое открытие. О книгах Аси Михеевой должно знать намного больше людей, чем сейчас, и когда мы говорим о современной русской фантастике, никак нельзя проходить мимо ее сочинений. Если при вас кто-нибудь скажет, мол, в России сейчас нет научной фантастики, спросите у него – а как же «Границы сред»?

Дотянуться до звезд, не считая, что это сон

«В привычном нам с вами, читатель, темпе коммуникации мы можем регулировать процесс удовлетворения биологического любопытства. Людям, подключенным напрямую, пространство внутри контакта оставляет очень мало места для дипломатии.»

Ася Михеева не из тех авторов, которые разводят со своим читателем китайские церемонии: вот здесь ступенечка неизвестного понятия, не споткнитесь; а тут у нас верхняя притолока профессионального сленга космолетчиков низковата — не расшибите лба; а во всех проблемных местах я подстелю соломки обильных объяснений — пользуйтесь. Нет, она берет тебя за шкирку, как щенка, и швыряет на глубину. Выплывешь, хорошо, потонешь — не судьба — никто не обещал, что будет легко.

Я могу ошибаться, но кажется, «Границы сред» космоопера, действие которой распространяется более, чем на один выпуск. То есть, я практически уверена в этом. Потому что нельзя же вот просто так взять и бросить читателя с ценнейшими сведениями, почерпнутыми большей частью самостоятельно, о жизненном укладе отдаленного будущего, о сингулярности, об особенностях человеческих и нечеловеческих отношений, о быте галактических бродяг варперов.

Тут как в песне: «И две тысячи лет война, война без особых причин». Это для того, чтобы вы не спрашивали, почему в высокотехнологичном мире будущего не уничтожено главное мировое зло. Просто потому, что разрушение такая же равноправная часть основополагающей триады, как созидание и сохранение. Просто потому что для сингулярностей, живущих совершенно по иным, чем человеческие, законам, столкновение интересов не менее характерно, чем для примата, впервые в истории взявшего в руку палку, чтобы направить против собрата.

В центре повествования мать и дочь, Амалия и Майя Циклаури, потомственные военные. Для женщин, исполняющих мужские, в традиционном понимании, роли, в здешнем мире феминитивы: майора, бригадира, командира, капитана — сначала диковато, но к финалу привыкаешь (это к вопросу адаптивности рядового читателя к незнакомым реалиям). Амалия с матерью, спасаясь от очередной галактической войны, беженками перемещаются в другой галактический кластер, где демографическая яма, потому женщин туда принимают, но с условием — быть беременными.

Подросток Амалия проходит процедуру искусственного оплодотворения, как все беженки. Выйдя из анабиоза сильно беременной, узнает, что транспорт уничтожен противником, мама погибла, сама она спаслась чудом. От предложения прервать беременность отказывается, тот живой комочек, что внутри нее, единственное родное существо. В дальнейшем, Амалия, а потом и ее дочь Майя будут служить семье сингулярностей, к которой принадлежал спасший их корабль, а их отношения с коллегами по работе, с членами сложных разветвленных семей, с любимыми мужчинами, станут если не стержнем, то гибкой стяжкой, на которую нанизана фабула.

Несколько слов о технологической сингулярности от Михеевой. Она кардинально отличается от психоделики Дукая, наукообразия Райаниеми, экономики 2.0 Стросса. Здешняя сингулярность с максимально человеческим лицом. Не глобальное нечто, объявшее мир и данное в ощущениях действующей реальностью, но локальные образования, вплоть до того, что взаимодействуют между собой по типу, который нам проще всего называть родственным.

Заботливый, по материнскому типу интеллект, обеспечивает мгновенное взаимопонимание между всеми членами группы, при этом оставляет столько личного пространства, сколько потребно каждому в сочетании места-времени. В случае необходимости мобилизуя способности членов сообщества в полном объеме.

Отношения между сингулярностями далеко не так просты. как можно было бы подумать, исходя из посыла, что проблемы взаимоотношений характерны только для существ из плоти и крови. Емкое выражение«мозг .бать» обретает в этом случае болезненную вещественность, а последствия стирания границ сред в некоторых случаях для ИИ не менее травматичны, чем для человека.

Интересная, интеллектоемкая, трогательная хотя довольно непростая для понимания вещь.

Дочитал «Границы сред» Аси Михеевой.

Выдохнул и перечитал ещё раз, выдержав паузу. На втором прочтении концы с концами сошлись, потому что знал, чего ожидать.

Для начала — название. Название не врёт. Сред много, границы у них есть, и все они имеют значение. Человек — человек, ИИ — ИИ, ИИ — человек… И все формы взаимодействия, от безобидных до токсичных или очень токсичных. Любовь, война, семьи произвольной комплектации, и всё по делу.

Жанр формально космическая фантастика. Наверное. Но хорошая книга — это всегда книга про людей, а не про технологии. И это хорошая книга.

Образы персонажей во многом характерные — но про этих характерных персонажей мелкие детали сразу позволяют сделать выводы о том, как и насколько можно было бы этим людям доверять в реальной жизни. Дамы так просто прекрасны. И потому, что делом заняты, и потому, как они с делами разбираются. Личная жизнь у персонажей во многом двигает сюжет — но основные вопросы ставятся и решаются не там.

Отдельно радуют пояснения моментов из реальности описываемого будущего на примерах текущей реальности XXI века. С юмором, очень дозированным и точным, с доступными аналогиями, мысль автора доводится и раскрывается.

Текст очень плотный, и возвращаться на несколько страниц назад мне приходилось неоднократно. Попытка читать без концентрации скорее всего ничего хорошего не даст. Мне не дала, перечитывать потребовалось. И тут уже накрыло по полной.

В общем, рекомендую. До того я у Аси уже читал «Восьмого ангела», тоже хорошо зашёл.

Предыдущие комментаторы уже постарались, так что этот отзыв скорее для массовости, для привлечения внимания пользователей к образчику добротной гуманитарной фантастики.

Да, есть такая потребность, а то в последнее время как-то с фантастикой не ладится — все больше адвентура (иногда детектив) разной степени реалистичности... как правило «низкой», да пелевин раз в год.

В общем: «попробуй и узнай каков ты в настоящей фантастике!»

«Гуманитарная фантастика» в лемовском понимании, а не как у Ле Гуинн.

Я, конечно, потерял где-то мысль про отношение сингулярностей с хуманами. Но в общем, единственная как-то похожая модель, которую я навскидку помню — это у Снегова в «Люди как боги»