Ничто не проходит бесследно.

Сегодня год, как нет моего усатого-полосатого, замечательного, лучшего.

Но уйти — не значит перестать быть, исчезнуть.

Всё равно — рядом.

И память хранит всё доброе, светлое.

Потому что — не было иного.

И это прекрасно.

Прав поэт.

Только память спасёт от разлуки.

Сегодня — 87 лет со дня рождения Мастера русского поэтического перевода, выдающегося переводчика и великого Поэта, Анатолия Михайловича Гелескула.

Наиболее известные работы:

с испанского — народные песни, Хорхе Манрике, Гарсиласо де ла Вега, Сан-Хуан де ла Крус, Кеведо, Росалия де Кастро, Мачадо, Хименес, Леон Фелипе, Лорка, Вальехо, Уидобро, Эрнандес, Пас, Пабло Неруда, Элисео Диего, Синтио Витьер;

с французского — Теофиль Готье, Нерваль, Бодлер, Верлен, Аполлинер;

с португальского — Пессоа; с немецкого — Рильке;

с польского — Мицкевич, Норвид, Лесьмян, Ивашкевич, Галчинский, Стафф, Лехонь, Бачинский, Боровский, Т.Новак, Харасымович, Шимборская, Милош, Твардовский,

с чешского — Витезслав Незвал.

Переводил также драмы (Лорка) и прозу (Ортега-и-Гассет, Хименес). Публиковал статьи о зарубежной словесности и о русской поэзии (Мария Петровых, Давид Самойлов, Анатолий Якобсон, Наталия Ванханен).

Лично для меня, а также для множества других любителей поэзии, Гелескул — вершина, эталон, абсолют.

Его переводы обладают истинной магией слова, являются образцом русского поэтического языка.

Впрочем, не надо лишних слов. Его переводы надо просто читать.

И я завидую тем, кто впервые откроет для себя поэтическую вселенную Гелескула.

Она прекрасна.

_____________________

Представляю блестящее предисловие автора к своей первой книге, сборнику "Тёмные птицы".

И в прозе Анатолий Михайлович — всегда эталон точности, знания, юмора и красоты.

________

"Как большинство переводчиков, я не собирался таковым становиться и вообще, как большинство читателей, долго полагал, что стихи переводятся как-то сами собой – и если у переводного поэта, будь то даже Гейне, одни строки западают в душу, а другие – нет, виноват автор, которому не все одинаково удалось.

Это обстоятельство я со временем подзабыл, а следовало бы помнить. Читательское доверие к слову слепо, как любовь.

Лет двадцати с чем-то я прочел «Цыганское Романсеро» Лорки по-испански и был обескуражен.

Кое-что оттуда я знал в русских переводах, которые любил и люблю по сей день, и, естественно, раскрыл книгу на этих вещах.

Все, вплоть до ритмов и рифм, оказалось не так. К этому я совершенно не был готов и с самоуверенностью самоучки решил «Это неправильно. Надо, чтоб было так, и я это сделаю».

И, помнится, собственные каракули не сразу меня убедили, что все не просто – и чтоб было «так», надо, чтобы стало иначе.

Но это уже профессиональные тонкости, не всем интересные, и сказать хотелось бы о другом.

Думаю, что стихи прежде всего делятся на живые и мертвые. Первые бывают очень талантливыми и не очень, но к ним тянется если и не народная тропа, то все же человечий след; вторые бывают искусными или неискусными, и тянутся к ним одни стихоманы. Почему стихи рождаются такими, вряд ли кто знает, но это медицинский факт.

И секрет перевода, наверно, тот же, что у стихов, – в конечном счете это тайна жизни.

Я думаю, что у каждой жизни – своя тональность. То, что зовут судьбой. События жизни, неизбежные или навязанные, ложатся в эту тональность, как мелодии, и попадают в нее или остаются чужеродными и терзают фальшью.

Человек потому и внимателен к себе, что домогается не роскошной жизни, а подлинной – своей, без чуждых и фальшивых нот.

Стихи, оставляя наедине с собой, помогают понять себя в мире, и недаром, когда такое понимание становится самоубийственно важным – на заре туманной юности, – стихи пишут почти все (кроме тех, наверно, кто не знает попросту, что это такое).

Парадоксальное, но верное определение поэзии дал испанский философ Ортега-и-Гассет: «Поэт – это переводчик человека в его разговоре с самим собой». Люди общаются словами, но разговор с самим собой бессловесен – это миллионы, миллиарды немых наречий, скрытных, смутных и мучительных своей непонятностью. Поэтическое слово помогает понять то, чему мы искали и не могли найти имя, и заодно ощутить, что внешне мы разобщены и лишь в самом сокровенном, неотчетливом и неповторимом – короче, в самом личном – близки, понятны и, если хотите, похожи.

Другое дело, что не все поэты бывают поэтами, переводчики – тем более. Невольное отступление мемуарного свойства.

Я учился заочно, и происходило так, что сессионное время иногда совмещалось с литературными вылазками. Сам институт был техническим, но с несколько цыганским уклоном: полевые геологи, поисковики, прибывали на сессию из тьмы лесов, из топи блат и прочих неуютных мест, и народ съезжался разновозрастный, разношерстный и крайне интересный.

Однажды сосед по столу, увидев у меня гранки переводов, спросил, что это за штука, и неожиданно сказал:

– А я переводные стихи вообще не читаю.

– Почему? – полюбопытствовал я.

– Да так... Редко что попадается.

– Редко, – согласился я. – А непереводные? Часто?

Парень был умный и в ответ рассмеялся.

Что поделать, все бывает редко.

Культура – это пустынная местность, да и вся наша перенаселенная планета довольно малолюдна. Можно ли вообще переводить стихи? Наверное, нет, и светлые умы, в первую очередь – поэты, убеждали этого не делать.

Но люди ценят умные советы, а сами, включая советчиков, поступают обычно по пословице: «Пока умный думал, дурак реку вброд перешел».

Еще греческие мудрецы убеждали, что лучшее для человека – не родиться, а родившись – тут же умереть. Мы по-прежнему ценим античную мудрость, а плотность населения по-прежнему растет.

Что до переводов, то и в античные времена жаловались на упадок творчества, а неповторимый Катулл, например, переводил стихи Сафо, тоже неповторимой.

Мне доводилось слышать от людей наипрогрессивнейишх, что в России слишком много переводят.

А виной тому – цензура (и это правда, пусть и с оговорками).

Помню такой оборот речи: «Непродуктивная трата национальной энергии и национального гения».

Об энергии рассуждать не берусь, а вот таинственный «национальный гений» – видимо, калька с немецкого и заодно немецкая калька с французского: в романских языках это выражение ничего величавого не содержит и обозначает всего-навсего народный дух, говоря проще – склад души. Что тут можно возразить?

В России с цензурой, да и с культурой перевода, обстояло по-разному и порой плачевно, но переводили всегда – и особенно много и полнозвучно полтора-два века тому назад, когда литература была не чета сегодняшней, да и читатели владели языками.

Похоже, переводы – признак молодости, а не склероза.

Русская поэзия неизменно чутка к мировой культуре, это у нее в крови – и как раз потому, что она молода, моложе европейских, и кровь еще не перекипела. Любому барбосу известно, что Есенин пил, но многие ли знают, что Гейне он читал в подлиннике и это была его настольная книга?

Наверно, литература, сплошь состоящая из Пушкиных, Шекспиров и Сервантесов, была бы самодостаточна, но такой, похоже, не предвидится.

Да, много и, увы, справедливо говорится о ненадежности, ущербности, слабости поэтического перевода, о его неизбежных потерях.

Правда, у «национального гения» есть на этот случай национальная поговорка: «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти». Поговорка российская, но, думаю, и другие народы спорить с этим не станут.

Все эти нехитрые рассуждения в защиту перевода – никоим образом не самозащита или самооправдание.

Свои переводы ни защищать, ни оправдывать не собираюсь – пусть защищаются сами, как умеют и насколько в силах. Самому судить о себе трудно и вряд ли возможно. Разумеется, заподозри я в себе графомана, остерегся бы публиковать переводы, но я действительно не знаю, чего они стоят.

И по этому поводу вспоминаю для бодрости строчки из якутской поэмы (в выразительном переводе Николая Шатрова):

"Еще хороша, что взошли семена:

бывает, посеешь – и нет ни хрена. "

______________

...и в этом году — уже 10 лет, как его нет с нами.

Анатолий Михайлович Гелескул.

Любим и помним.

К вопросу о правых и виноватых, победителях и побеждённых.

Facebook дважды заблокировал аккаунт журналиста ВГТРК Андрея Медведева за его пост о выступлении в Бундестаге.

Текст отличный и по-хорошему очень русский, поэтому заслуживает, чтобы его прочли.

----------------------------

“Если бы мне пришлось выступать в Бундестаге, как мальчику Коле, то я, пожалуй сказал такие слова:

— Уважаемые депутаты. Сегодня я увидел чудо.

И это чудо называется Германия.

Я шел к вам и смотрел на красивые берлинские улицы, на людей, на замечательные памятники архитектуры, и теперь я стою тут, и смотрю на вас.

И я понимаю, что всё это чудо.

Что вы все родились на свет и живете в Германии. Почему я так думаю? Потому что учитывая то, что ваши солдаты сделали у нас, на оккупированных территориях, бойцы Красной Армии имели полное моральное право уничтожить весь немецкий народ.

Оставить на месте Германии выжженное поле, руины и только параграфы учебников напоминали бы о том, что была когда-то такая страна.

Вы вероятно не помните всех подробностей оккупации, но это и не нужно.

Я просто напомню вам о том, что солдаты Вермахта и СС делали с советскими детьми.

Их расстреливали. Часто на глазах у родителей. Или наоборот, сначала стреляли в папу с мамой, а потом в детей.

Ваши солдаты насиловали детей. Детей сжигали заживо. Отправляли в концлагеря. Где у них забирали кровь, чтобы делать сыворотку для ваших солдат. Детей морили голодом. Детей жрали насмерть ваши овчарки. Детей использовали в качестве мишеней. Детей зверски пытали просто для развлечения.

Или вот вам два примера. Офицеру вермахта мешал спать младенец, он взял его за ногу и разбил его голову об угол печки.

Ваши летчики на станции Лычково разбомбили эшелон, на котором пытались вывезти детей в тыл, и потом ваши асы гонялись за перепуганными малышами, расстреливая их в голом поле.

Было убито две тысячи детей.

Только за одно то, что вы делали с детьми, повторюсь, Красная Армия могла уничтожить Германию полностью с ее жителями.

Имела полное моральное право.

Но не сделала.

Жалею ли я об этом? Конечно нет.

Я преклоняюсь перед стальной волей моих предков, которые нашли в себе какие-то невероятные силы, чтобы не стать такими же скотами, какими были солдаты Вермахта.

На пряжках немецких солдат писалось «С нами Бог». Но они были порождением ада и несли ад на нашу землю.

Солдаты Красной Армии были комсомольцами и коммунистами, но советские люди оказались куда большими и сердечными, чем жители просвещенной религиозной Европы.

И не стали мстить.

Смогли понять, что адом ад не победить.

Вам не стоит просить у нас прощения, ведь лично вы ни в чем не виноваты.

Вы не можете отвечать за своих дедов и прадедов.

Но я скажу честно – для меня немцы навсегда чужой, чуждый народ.

Это не потому что лично вы плохие.

Это во мне кричит боль сожженных Вермахтом детей.

И вам придется принять, что как минимум еще моё поколение — для которого память о войне это награды деда, его шрамы, его фронтовые друзья — будет воспринимать вас так.

Что будет потом, я не знаю.

Возможно, после нас придут манкурты которые все забудут.

И мы многое для этого сделали, мы много что просрали сами, но я надеюсь, что еще не все потеряно для России.

Нам конечно нужно сотрудничать.

Русским и немцам.

Нужно вместе решать проблемы.

Бороться с ИГИЛ и строить газопроводы.

Но вам придется принять один факт: мы никогда не будем каяться за нашу Великую эту войну.

И тем более за Победу.

И тем более перед вами.

Во всяком случае, повторюсь, моё поколение. Потому что мы тогда спасли не только себя.

Мы спасли вас от вас самих.

И я даже не знаю, что важнее”.

---------------------------

С Днём Победы!

А сердцу всё не верится.
Всё думается — смерти нет.

Есть. И есть разлука.

Но память жива. И пока она жива — жив и тот, о ком помнят.

Ниже выложена статья Б. Дубина ( к сожалению, ныне уже покойного...) об Анатолии Михайловиче; мало кто смог бы сказать лучше, по моему глубокому убеждению.
______________________________________________________ ______________

ПОЭЗИЯ БЫЛА ЕГО СУТЬЮ.

Второй день повторяю за поэтом: "Ты значил все в моей судьбе…".
Но не хочу сейчас говорить о своей потере и вообще о чем бы то ни было личном – и не только потому, что слишком больно.
Дело в ином.
Мы были знакомы с Анатолием Гелескулом больше 40 лет, дружили, не раз вместе работали, и все же я всегда чувствовал рядом присутствие чего-то значительно большего, чем человек, даже такой близкий. Он как бы не весь был тут, со мной, с нами (а Гелескул любил и умел дружить своих друзей).
Не знаю, как это передать, выходит очень коряво и приблизительно, но попробую.
Он был, скажем так, духом поэзии, на время принявшим земной облик: казалось, в любую секунду он может вдруг улетучиться.
К ошеломляющему счастью оказаться рядом с ним всегда примешивались удивление и тревога: становилось как-то не по себе, что ли, не могу назвать это по-другому.

В ариэлевском начале и складе все дело. Поэтому Анатолий Гелескул не просто переводил только то, что глубоко знал и беззаветно любил, – он писал стихи.
И как могло быть иначе?
Он, думаю, не умел иначе, поэзия была самой его сутью, способом существования, формой жизни – в мире, замечу, мало напоминающем жизнь и совсем не похожем на поэзию.

Я видел, как легко, по-моцартовски он работает.
Но редакторы помнят, как долго Гелескул тянул даже с самой небольшой подборкой стихов, крошечной врезкой к ним, которые правил то здесь, то там до последней минуты.
Он был абсолютно узнаваем в каждой строке, но при этом постоянно менялся, почему, кстати, и перерабатывал сделанное при любой новой публикации.
При первом нашем знакомстве он отмахнулся от Бодлера, которого я пробовал тогда переводить ("Учите испанский, польский – вот где поэзия") – через 30 с лишним лет он перевел бодлеровское "Прибытие на Киферу", и как!
То же самое было с Норвидом, с Чеславом Милошем: он должен был прийти и пришел к ним, очень нескоро, сам.
Никакие звонкие имена его не убеждали, и он никогда не думал о том, чтобы "представить" того или иного "великого поэта", «значительное явление» и т. п.
Просветительства в нем не было ни на йоту – он был, рискну сказать, романтиком, в голову приходят Жуковский, Гёльдерлин…
Романтиков, вплоть до самых поздних (Рильке, Лесьмяна, Пессоа, Лорки, Галчинского), он, кажется, только и переводил.

Этот общепризнанный "кунктатор" сделал, даже по количеству, поразительно много – две недавно вышедшие объемистые книги избранного далеко, далеко не вмещают всего им переведенного, а есть ведь еще переведенная проза и драматургия, есть эссе, написанные им самим.

Но дело, как всегда в жизни, конечно, не в количестве, а в масштабе.
Воплощенный поэт, Гелескул поднял переводческое дело на невероятную высоту, стал эпонимом нашего ремесла.

Думаю, каждый из читающих стихи хранит в уме как самое дорогое не один и не два десятка вещей, созданных Анатолием Гелескулом.

Так было, так есть, так будет – и лучше не бывает.

Светлая память!



Б. Дубин. "КоммерсантЪ" от 28.11.2011
______________________________________________________ _

Анатолий Михайлович Гелескул.
Восемь лет.

Любим и помним.

А вы помните с кем сидели за одной партой в первом классе?
За партой у которой откидывался край, что бы можно было вставать не выходя из-за парты приветствуя учителя, с чернильницами встроенными прямо в парту, набор перьев, промокашки в тетрадях...
Разве может представить нынешняя молодёжь наше ожидание Нового года?
Каникулы. Лыжи. Санки. Свежая ёлка. Подарки.

То время когда были молоды наши родители, бабушки, дедушки...и все они ещё были живы и здоровы.

Оглядываюсь назад, всматриваюсь в эти светлые лица и берёт оторопь, как мы, наивные и светлые пройдя мясорубку времени, практически изменив своё сознание, дожили до сегодняшних дней, те дети, из 60-х и 70-х годов.

Восьмидесятников в расчёт не хочу брать, всё таки это уже другие люди, другое поколение.
А мы ведь ещё застали лекарства в порошках, были горчичники и банки.
А на пузырьках с микстурами не было секретных крышек.


Воду мы пили из ближайших колонок или из водопроводной трубы "торчащей" из каждого дома, которыми пользовались дворники, что бы поливать клумбы или асфальт жарким летом.
И у каждого мальчишки в кармане был ключ-барашек, что бы открыть этот кран на этой самой трубе.

На велосипедах катались на таких, которые даже по росту не подходили.
Ну какие шлемы тогда?
Вобщем, катались как могли.

А кто из мальчишек не мастерил тележки из досок и найденных на свалках подшипников или вытаскивали эти самые подшипники из выброшенных, никому не нужных электромоторов и гоняли с горок распугивая прохожих своим грохотом?

Мы уходили с утра и до самого вечера.
Играли весь день находя всё новые и новые приключения.
И ведь никто не знал где мы были(кроме посвящённых), ведь мобильников тогда не было.
Мы плавали по большим лужам на плотах из досок или на огромных катушках из-под проводов, или же на кусках пенопласта, по весне бывало и на льдинах.


Находили "катушки" с проводами, обычно телефонные, разноцветные.
И было большой удачей отпилить себе кусочек.
Но на сдачу цветмета они не шли, они шли на важные дела.

Кто то плёл брелок для ключей, кто то оплётку для рогатки или перочинного ножичка, кто то оплетал авторучку или спицы на велосипеде ну, а кто постарше, те оплетали руль у батиной машины.


В играх чего только не было и резали или сдирали кожу с рук и ног, особенно доставалось коленям и локтям.
И главным лекарством была зелёнка.
Бывало и ломали рёбра падая с дерева или с "тарзанки".
Выбивали случайно зубы, бывало такое в драках.
Дрались, ходили в синяках, всякое бывало и виноваты были только мы и отвечали за проступки только мы.
Когда кто то падал — не добивали и не прыгали ногами на голове у лежачего.
А самое главное, из-за таких мелочей в суд никто не подавал.

И никто не толстел от того, что ели мороженое, пирожные,пирожки жаренные в масле, которые горячими подавали, завёрнутыми в бумажку, похожую на кальку,пили лимонад.
А не толстел потому, что никто не сидел на месте, все играли, носились, не сидели на месте.
И почему-то никто не умер от того, что из одного стакана с газировкой или соком пили по несколько человек.

У нас не было компьютеров, приставок, видеомагнитофонов, интернета и сотовых телефонов.
Зато у нас были друзья.
Мы выходили из дома, кричали в окна вызывая на прогулку или же стучали в дверь, звонили в звонок, или просто заходили, без спроса, сами.
Или просто находили их в условленном месте.
И мы были одни в этом "опасном и жестоком мире", без охраны на улице, в школе.
Мы придумывали игры с консервными банками, палками, старыми ободами от велосипедов.
Нашим батутом была старая выброшенная панцирная кровать.

И наверняка многие пробовали, примёрзнет язык к санкам, качелям или какой нибудь железной трубе.

В сады лазали за яблоками(это фото не когда был поход за яблоками — это трудовой лагерь, здесь нам по 16 лет), нет, не от голода, а ради адреналина, ели вишни, прямо с косточками и они не прорастали у нас в животах(кто в теме тот понял).

А понятие откосить от армии практически не существовало.
Не служивший в СА считался каким то убогим, что ли.
Поэтому уроки НВП были обязательны, как для мальчиков, так и для девочек.


У нас была свобода выбора, право на риск, на удачу или неудачу.
И мы просто научились пользоваться всем этим, да нет скорее жизнь научила, а мы были хорошими учениками.
Вот скажите мне была ли, тогда, у кого то мысль: "задержат зарплату или нет" или "чем накормить ребёнка", или "сократят меня или нет"?
А сейчас???

Перечислять можно бесконечно долго, что то стёрлось из памяти, что то подзабылось, как не очень существенное, ведь это наше детство и его никому не отнять.
Как отнимешь воспоминания?
Это наше счастливое детство и нечего всяким малолетним "умникам" не знающим, даже перед ЕГЭ, таблицу умножения, лезть своими грязными мыслями и ботинками в наше детство.
Ведь это же про нас говорят: "Мужчина это случайно выживший мальчик".

И если вы, читающий этот пост, один из этого поколения, то вас можно поздравить, что наше детство и юность закончились до того, как правительство не купило у молодёжи свободу за сухарики, чупа-чупсы, мобильники, приставки...

А пройдёт ещё несколько десятков лет и бесплатная медицина и образование, я уже не говорю о бесплатных квартирах для простых рабочих, все эти рассказы будут восприниматься, как фантастика.

Да какие десятки лет?
Если уже сейчас молодое поколение, настолько "душит жаба" неверия, что они готовы обливать дерьмом всех и вся.
А почему "душит"?
Да потому что они не знали этой жизни и никогда не узнают.

Они не узнают, что такое полон двор играющих детей и ни одного взрослого рядом.
Взрослый появлялся только в окне, дабы позвать на обед или уже вечером — спать.

В песочницы самосвалы завозили песок и детвора разных возрастов, как муравьи копошились в этой куче, доставляя себе удовольствие, а бабушкам и мамам лишние хлопоты, своим внешним видом.

А самое главное у нас уважали учителей и никто (никто!!!) не позволил себе обидеть, а ещё хуже оскорбить или ударить учителя.

И перечислять, почему они никогда не узнают нашу жизнь, детство, юность можно бесконечно долго и то, что я затронул — это капля в море.
Так вот есть ли смысл распинаться?

Если идущее зомби уткнувшись в смартфон, останавливаются, в лучшем случае об тебя, а не попадает под колёса автомобиля, то что можно изменить, рассказать , объяснить?
Когда современной молодёжи будет столько сколько нам, они не поймут и тогда, в полном объёме, наши чувства, чувства невосполнимой утраты.

Утраты той страны, страны нашего детства, которой больше не будет, никогда.

А сейчас...
А что сейчас, сейчас мы живём в стране, где на одного ребёнка в песочнице два-три взрослого, где книга дороже бутылки водки, где молоко стоит дороже пива, где штраф за наезд на пешехода меньше, чем за парковку на газоне, где ежедневный рацион собаки в питомнике в два раза дороже пособия на ребёнка, где заказанная пицца или суши "приезжают" быстрее скорой.
Где в детский сад оформляют за взятки, где учебники покупают за свой счёт.

Раньше наше государство показывало кулак другим, а теперь фигу...своим!


Ну вот пожалуй и всё.
Накатило что-то.
Люди моего возраста поймут о чём я, а остальные... а остальные захотят — поймут, а не захотят...

Было желание ещё фотографий вставить, но по-моему и так достаточно.
Несколько фотографий из личного архива и в инете ( и в частности на этом сайте) опубликовались впервые.

https://matveychev-oleg.livejournal.com/8...