Книги делятся по половому признаку, или, если точнее, по родам. По крайней мере, у меня в голове. По крайней мере, те книги, которые я пишу. И род книги часто, хоть и не всегда, определяется полом главного героя.
Пока я писал десять томов Сэндмена, я старался соблюдать различие между мужскими сюжетами (например, история первого тома, «Прелюдий и Ноктюрнов», или четвертого, «Поры туманов») и женскими – «Играя в тебя» или «Краткие жизни».
 Нил Гейман |
С романами все немного по-другому. «Задверье» — настоящее приключение для парня (как кто-то его назвал – Нарния на Северной ветке метрополитена). В книге главная партия отдана обычному человеку, а женским образам розданы заготовленные роли: Противная Невеста, Принцесса-в-опасности, Крутая Воительница, Вамп Совращающая. Надеюсь, мне удалось повернуть шаблоны градусов на 45 от изначальной оси, но все же роли достаточно стандартные.
А вот «Звездная пыль» — книга для девочек. Несмотря на то, что там тоже есть «простой парень» — Тристран Тёрн – и еще куча мужских образов, например, семь Лордов, жаждущих крови друг друга. Возможно, всё потому, что Ивейн, едва появившись на страницах книги, стала самым интересным персонажем, а отношения между женщинами – Королевой-Ведьмой, Ивейн, Леди Уной, Викторией Форестер и даже Докукой Сэл – оказались куда запутаннее и таинственнее, чем отношения (или что там вместо них получилось) между мужчинами.
«День, когда я выменял папу на двух золотых рыбок» — книга для мальчиков. «Коралина» (которая выйдет в 2002 г.) – для девочек.
Я начинал «Американских богов», зная лишь об одном: я категорически не согласен с максимой К.С. Льюиса, гласящей, что писать, как со странными людьми происходят странные события – это чересчур.
 |
Не то, чтобы я точно знал, о чем будут «Американские боги». Просто у книги было свое мнение.
Романы обрастают плотью.
«Американские боги» начались задолго до того, как я понял, что буду писать роман с таким названием. Все началось в мае 1997 года с идеи, которую я никак не мог выкинуть из головы. Я представлял ее себе каждую ночь перед сном, как если бы я смотрел отрывок из фильма. И всякий раз у меня получалось продвинуться вглубь сюжета на пару минут.
В июне 1997 года я сделал заметку в своем потрепанном наладоннике Атари:
«Парень нанимается телохранителем к волшебнику. Волшебник – настоящий «человек-чересчур». Он садится в соседнем кресле в самолете и предлагает главному герою работу.
К этой встрече приводит целая череда внезапных событий: опоздание на рейс, отмена полетов, неожиданное повышение комфортности перелета до первого класса. И вот рядом садится человек, представляется и нанимает его.
Жизнь героя все равно только что пошла наперекосяк, так что он дает согласие».
Вот, собственно, можно считать, что начало книге положено. По крайней мере, начало чего-то пока до конца не ясного. Может, фильма? Сериала? Рассказа?
Лично я не знаю ни одного писателя, которые пишут вещи с чистого листа. (Может, они и существуют, просто я с такими не встречался). Чаще всего уже есть что-то. Картинка, персонаж. И в большинстве случаев еще есть начало, середина или конец.
 |
Еще бывают писатели, которые берутся за перо, зная и начало, и середину, и конец. Я не из их числа, у меня так редко получается.
Так вот, четыре года назад в моем распоряжении было только начало. Вообще, если задумываешь книгу, должно быть что-то большее, чем просто начало. Иначе после того, как с ним разделаешься, нечего будет писать.
Год спустя, история обрела форму, и я начал переносить ее на бумагу. Тот, кого я изначально замыслил волшебником, получил имя Среда. На тот момент, впрочем, уже было принято решение, что никакой он не волшебник. И уверенности в том, как будут звать второго, телохранителя, всё не прибавлялось. Я дал ему имя Райдер, но мне оно не особо нравилось. В голове вертелся рассказ об этой парочке и серии убийств в Силверсайде, маленьком городке на Западе. Я написал страницу и бросил – в основном из-за того, что никак не получалось отправить их вдвоем в этот городок.
В то время мне приснился сон о мертвой жене. Я проснулся в поту и смятении и решил, что тот образ вписывается в рассказ, поэтому постарался запомнить подробности.
Еще через несколько месяцев, в сентябре 1998 г., я опять взялся за рассказ – теперь ведя повествования от лица Райдера (которого успел переименовать в Бена Коболда; это имя, впрочем, также несло не совсем верный посыл). Мой герой, на сей раз один, ехал в городок Шелби (название «Силверсайд» казалось слишком вычурным). Я набросал страниц десять и опять остановился. Меня по-прежнему не устраивало, как движется рассказ.
Тут я пришел к заключению, что история, действие которой разворачивается в городке на берегу озера… Хм, вот оно, название – Лейксайд, добротное, типичное имя для маленького городка. Так вот: эта история слишком похожа на часть большого романа, чтобы публиковать ее отдельно. А на тот момент один роман я уже написал. И издал за несколько месяцев до описываемых событий.
Еще в июле 1998 года я улетел в Исландию, откуда направлялся в Норвегию и Финляндию. Дело было то ли дело в расстоянии до Америки, то ли в регулярном недосыпе, вызванным поездкой в страну полуночного солнца, но неожиданно в Рейкьявике очертания романа обрели объем. Не сюжет, нет. Кроме встречи в самолете и обрывка истории о городке на берегу озера у меня по-прежнему ничего не было. Зато теперь я точно знал, о чем будет роман. Появился вектор. Я написал издателю письмо, что моя следующая книга будет не историческим фэнтези в Лондоне времен Реставрации, а фантасмагорическим рассказом о современной Америке. Я осторожно предложил ее рабочее название – «Американские боги».
Мой главный герой поменял кучу кличек, но остановиться на чем-то одном не получалось. Все-таки волшебная материя эти имена. Мне хотелось, чтобы в имени отражался характер, и попробовал назвать его Лентяем. Ему не понравилось.
 |
В конце концов ему подошло имя из песни Элвиса Костелло. Я услышал ее на трибьюте Bespoke Songs, Lost Dogs, Detours and Rendezvous в исполнении Was (Not Was). Там рассказывалась история о двух людях – Тени и Джимми. Я посмаковал имя, снял мерку…
«…И Тень неловко растянулся на тюремной койке, уставившись на настенный календарь «Дикие птицы Северной Америки» и вычисляя дни с момента ареста и до выхода на волю».
Я нашел имя герою и был готов приступить.
Первая глава была написана в декабре 1998 года. Я все еще пытался вести повествование от первого лица, и мне это все меньше и меньше нравилось. Тень был слишком замкнутым типом, отнюдь не словоохотливым. Что делало повествование от третьего лица трудным, а от первого – совсем неподъемным. Вторую главу я начал в июне 1999 года, в поезде, следовавшем из Сан-Диего, где проходил конвент по комиксам. (Путешествие заняло три дня: уйма времени для творчества.)
Начало книге было положено. Я тогда не знал, как назову ее, но издатели отправили мне несколько макетов обложки, где красовались слова «Американские боги» — крупным титульным шрифтом. Так рабочее название стало названием полноценным.
Я продолжал писать, словно зачарованный. Когда выдавались хорошие дни, я себя чувствовал не столько писателем, сколько первым читателем, что редко случалось со мной после Сэндмена. Ни Тень, ни Среда никак не были «обычными» людьми. Они были исключительно самими собой, что порой даже бесило. Однако к грядущим странным событиям эти странные люди походили лучше некуда.
Теперь у книги определился род – безусловно, мужской.
Порой я думаю, что все маленькие истории «Американских богов» были своего рода ответной реакцией на это. В книге не меньше шести таких рассказов, перемежающихся с основной линией, и все они (кроме одной) определенно женского рода (даже об оманском торговце барахлом и таксисте). Наверное, так и есть. Я не знаю. Зато я уверен, что кое-что об Америке и ее истории было легче показать наглядно, чем рассказать. Поэтому мы идем по пятам шамана из Сибири, жившего 16 000 лет назад, и карманного воришки из Джорджии XIX века. И от каждого мы что-то узнаем.
После того, как с рассказами «Американских богов» было покончено, я все еще писал. Писал. Еще и еще. Книга оказалась в два раза толще, чем предполагалось. Сюжет, над которым я начинал работать, оказался в итоге настолько вывернут и перекручен, что книга получилась совсем о другом. Я работал, печатая одно слово за другим, пока их не набралось почти двести тысяч.
Однажды я сидел в ветхом, пустом доме в Ирландии. Торфяной огонь в камине совсем не производил впечатления на холодную комнату. Я поднял глаза на календарь – на дворе стоял январь 2001 года. Я сохранил документ в компьютере и понял, что только что закончил книгу.
Еще я спросил себя, научился ли я чему-нибудь за это время. И вспомнил, что сказал мне Джин Вулф за шесть месяцев до этого. Вот были его слова: «Невозможно научиться писать романы. Можно научиться писать только тот роман, который пишешь».
 Нил Гейман и Джин Вулф |
Взято с официального сайта Нила Геймана
цитировать
свернуть ветку
рад, что понравилось