Аркадий и Борис Стругацкие «Малыш»

Конечно, читал повесть в детстве и всегда помнил, что это очень симпатичное произведение, которое зацепило. Недавно попался журнал «Аврора» за 1971 год с началом повести и с иллюстрациями И. Тюльпанова. Продолжение перечитал в сборнике «Детской литературы» 1975 года с иллюстрациями Л. Рубинштейна. Не хочу вдаваться в подробности типа «Контакт», Проект «Ковчег», «Странники». Можно много писать о Комове, о Майке, о баках Вандерхузе. Об этом написано много и справедливо. А как красиво Братья добавили «Заключение», чтобы пожалеть читателя. Браво!.

Хочу отметить, книга читается на одном дыхании и за один вечер, а повести скоро пятьдесят лет. Великолепный язык, великолепная проза.

Книга очень волнующая! Читается на одном дыхании.

Вначале испытываешь жуткий страх неизведанного и необъяснимого, щемящую грусть пустого (опустевшего) дома. После увлекаешься развитием событий и жадно вчитываешься в текст в поисках ответов. А окончание оставляет множество вопросов.

Что за шрамы на теле Малыша? Как выглядит инопланетная цивилизация? Где и как они живут? Что за усы виднелись над горами? Почему замкнулась эта цивилизация? Почему Семёнов стёр записи в бортовом журнале? Что он увидел в космосе или на планете?

Как исполняются желания Малыша? Телепатия? Как он выжил в катастрофе? Почему на корабле было мало детских вещей (одежды, пеленок)? Как его спасли? Как научили ходить и двигаться? Как он живёт? Чем питается? Почему не чувствует усталости и не спит?

И что же будет дальше? Какова будущая судьба Малыша? Выйдет ли всё-таки на контакт эта замкнутая цивилизация?

Хотя всё это по большому счёту частности. И книга не об этом. Полагаю, что поставленные авторами перед читателем вопросы должны звучать так: Как общаться с другими (инопланетянами)? Универсальны ли нормы морали? Что такое человек?

После прочтения несколько дней ходила под впечатлением. И всё-таки это очень печальный рассказ. Пустота. Ужас за ребенка, на глазах которого погибли родители, который остался один на чужой холодной планете (слёзы на глаза наворачиваются). Одиночество в планетарном масштабе. Грусть потери родителей. Невозможное желание разорваться пополам. Боль предательства. И снова грусть одиночества, мучительно преодолеваемая поиском ответов.

Читал в юности ещё. Душещипательная повесть. Как и многие произведения АБС — на века! Космический Маугли — это Малыш.

Авторы как бы подчёркивают во время всеобщей эйфории освоения Космоса (а это 1970 год!!), что Космос опасен и не пригоден для жизни в нашем человеческом понимании. Это непросто вот так — полететь, рожать там и вернуться для получения наград. К Космосу надо относиться очень серьёзно и с уважением.

Повесть «Малыш» — во многом несколько другое произведение из всего творчества мастеров, с которым я знаком. Затронутые идеи разума, воспитания, понимания иного мировоззрения, иного мироощущения воспринимаются и освещаются с какой-то иной новой для меня точки зрения. Конечно же не обошлось и без определенных затронутых проблематик души (а по-другому Стругацкие и не пишут), которые мне хотелось бы рассмотреть.

1. Вертикальный прогресс. Данная тема, наверное, имеет самое важное зерно в понимании одной стороны монеты (Комова и Попова), которое со своей сути является той самой абстрактной идеей. Что по своей сути означает этот термин, и как каждый для себя понимал его назначение. В понимании Комова, собственно автора этого эпитета, вертикальный прогресс — это совершенно новая ступень в развитии человечества, когда устоявшаяся система: идейная база, технологический прогресс, моральный дух человечества — все это должно быть подвергнуто изменению, все свойства этой системы должны быть изменены эволюцией. Человечество, подвергнутое изменению эволюцией, должно пройти этот этап не единожды, а возможно, уже проходило, но не исключена вероятность, что человечество, как вид, может и исчезнуть благодаря всё тому же вертикальному прогрессу. По своей сути человечество должно быть готово к изменениям, должно черпать информацию о мире, проверять свои теории и делать правильные выводы, иначе жестокие жернова эволюции не заставят себя долго ждать. В понимании Горбовского — это нечто абстрактное, нечто такое, что по своей сути не должно означать чего-то глобального, скорее это то, к чему человечество придет само собой, так как существуют проблемы намного по-серьезнее и по-существеннее, вынуждающие человечество жить и выживать в условиях этого реального мира. Столкновение интересов в данном вопросе — это скорее косвенная проблематика для книги, чем её главная составляющая. Большее внимание уделяется следующей проблематике.

2. Сохранение ценности человеческой жизни против идей абстрактности. Малыш — это ключевая фигура, мостик к тем самым далеким идеям и открытиям, лифт, который отправит человечество по пути вертикального прогресса прямиком перпендикулярно устоявшейся стези. И главное столкновение интересов заключается в том, чтобы определить и расставить приоритеты. Что важнее: общие блага для всего человечества, ускоренный прогресс, глобальное совершенствование и путь в бесконечные дали или же ценность одной единственной, но уникальной человеческой жизни, сохранение именно той нетронутой экосистемы, в которой малышу будет удобнее и комфортнее жить, ибо в этой непростой ситуации он (малыш) либо жертва — подопытная мышь, либо свободная птица, которую непременно нужно выпустить из клетки. Стругацкие только освещают проблему, показывают с равных сторон противников и сторонников и предлагают именно читателю выбрать эту самую сторону. От того у читателей складывается после прочтения разные мнения: кто-то сетует за малыша, говоря о важности человеческой жизни, как вершине в понимании гуманизма и сострадания, а кто-то возмущен поступком Глумовой (другая сторона монеты: Глумова, Горбовский), обвиняя её в наглости, безответственности и эгоизме. И от части оба эти мнения имеют право на существование, оба имеют под собой весомые факты и аргументы. Не скрою, меня больше тяготит к идеям далекого (от того увы, абстрактного) прогресса и самосовершенствования, поэтому, как только, читая, я увидел в своей голове действия Майи Глумовой, был невероятно возмущен и зол на этого пусть и харизматичного персонажа.

3. Воспитание, как мера человечности. Что по сути своей есть человек? Это не просто вид, не просто анатомически похожее существо, которое пусть и имеет две руки и две ноги, в индивидууме должно быть что-то человеческое — воспитание. Да, снова из отзыва к отзыву, читая произведения братьев Стругацких, я снова возвращаюсь к этому понятию. Именно с точки зрения воспитания Малыш — уникальный в своей роде. Это человек, но воспитанный не человеком. Так можно ли, понимая это, называть Малыша именно человеком? У него иной склад ума, иное мировоззрение, иная логика (более совершенная на мой взгляд), сверхчеловеческие способности. По своей сути это совершенно другой вид, другая форма жизни. И ведь эта идея, эта проблематика не раз поднималась в художественной сфере, ведь все мы прекрасно помним и про Маугли и про Тарзана. Но на мой взгляд Малыш — это человек, возможно не сразу, но он приходит, возможно, сам к пониманию этого. Именно начав свое общение с героями этого произведения, этот уникальных ребенок начал приобретать самые что ни на есть человеческие черты. И рассуждая об этом, можно сделать одновременно кучу выводов: а так уж ли мы различны во вселенной (если конечно же мы не одиноки); существует ли вообще единое понятие разума, логики, восприятия как такового? Авторы не дают на это ответа, предлагая решить эту дилемму ксенопсихологического толка в голове каждого неравнодушного.

Не обошлось конечно же и без тайн, будоражащих наше воображение от произведения к произведению. Я имею ввиду конечно же «Странников». Уверен, встречусь с ними еще не раз, но опасаюсь, что получить что-то откровенное от авторов по поводу этой таинственной расы я не смогу, так как эта тайна — слишком недосягаема в понимании человеческого сознания, авторы уже не раз намекают именно на это.

Подытоживая, хочется снова сказать об уникальности этого произведения, об уникальности таланта авторов. Но мы и так в курсе, насколько творчество Стругацких может заинтересовать и удивить своей глубиной, открывая в твоей душе самые сложные морально-нравственные замки.

Три мотива собраны под одним небом: древний интеллект в духе Соляриса, космический Маугли, а также гуманистическая миссия Земли — ой-ой, население целой планеты облагодетельствовать пытались. Да притом ещё и психологический триллер. Неплохо. Однако, как писал Лев Абалкин, не обходится и без некоторых «но».

Якобы офигительно чужой интеллект не сразу, но понял, что мы хотим пить, есть, и т.д. (ну с атмосферой, допустим даже, чисто повезло). Понял, что

И вообще тема, что́ же там такое сидело на планете (как и его отношения к Странникам), не вполне раскрыта.

Я всегда возвращаюсь к любимым произведениям. Одни знаю наизусть, обращаясь к ним чуть ли не каждый год. Другие лежат годами, не потому что стали неинтересны или устарели. Нет, в глубине души знаешь, что еще не настало время, чего-то еще не хватает в тебе самом для понимания всего, что авторы заложили в героев, диалоги и события.

Таков «Малыш», между первым и вторым прочтением которого прошло без малого 30 лет. Помню этот первый раз: чужая планета, Странники, первый Контакт, умные и чистые герои и ...ощущение чего-то ускользающего, неуловимого, как сумеречные тени или лунный свет: знаешь, что есть, но разглядеть пока не можешь или не успеваешь, отвлеченный другими вещами и событиями, которые кажутся более важными и значительными.

Но как бы то ни было, состоялась новое свидание с этим романом, вдумчивое и серьезное, когда уже не надо спешить, читать по ночам, чтобы передать книгу изнывающему от нетерпения следующему в очереди товарищу. И осталось от этого нового свидания ощущение чистоты, человечности и грусти по безнадежно ушедшим временам, когда больше думали о душе, чем о материальном.

Не знаю, позволили ли 30 лет разлуки с этой книгой понять до конца этот завернутый в обертку космического приключения разговор о человеке и человечности. Трогательная, но отнюдь не наивная, а местами даже жесткая, история маленького мальчика Малыша, заброшенного на чужую планету и ставшего воспитанником иной расы. Кто он — человек или уже нет, и что, собственно, такое быть Человеком? Имеют ли люди право вмешиваться в жизнь своих собратьев и какая она — цена одной Жизни? Возможно ли ради блага многих жертвовать одним, даже самым малым и беззащитным, и что такое истинные милосердие и гуманность? Сложные вопросы, на которые и сегодня у большинства людей нет однозначного ответа и может никогда и не будет, но это не значит, что искать эти ответы вовсе не надо.

Но вот, что странно. И в первый раз и сейчас оставалось у меня ощущение неправильности происходящего в романе. Казались все эти хорошие и чистые душой и помыслами Стасики, Майи и Комовы какими-то равнодушно — отстраненными, не способными ощутить чужую боль и страдание, беззаботно резвящимися на просторах Космоса детьми, считающими, что только так можно жить и только их законы, идеи, принципы истинны, а значит есть право диктовать свои правила всей Вселенной, не считаясь с мнением всех остальных. И такой жестокой кажется сцена погони за Малышом, когда гонят его с гиканьем и улюлюканьем опьяненные ощущением собственной непогрешимости и правоты юные земляне/гонят по чужому дому, без всяких сомнений в своем праве устанавливать в нем свои порядки/.

Умная книга, многослойная. Осталась она одной из самых мною любимых, и я вернусь к ней снова: может и не потребуется еще 30 лет, чтобы понять все до конца. Очень на это надеюсь.

Вот честно, читал «Малыша» и думал, какая отличная повесть, в лучших традициях Стругацких, с невероятной интригой и глубоко моральная, в меру философская, с захватывающим сюжетом, увлекательными загадками, тем более, планетарная фантастика, что для АБС редкость. Меня чем дальше, тем больше затягивала эта книга. Вот все хорошо было в этом произведении, почерк мастеров чувствуется в каждом абзаце, однако концовка... блин, концовка... непонятно, зачем же долго подводить читателя к главному, а потом оставить открытой концовку?

Хотя, нет, концовка не просто открытая, она насквозь «пролетная». Более того, авторы повели себя откровенно не красиво, мол: «Вот и все, а дальше додумывайте сами как хотите». Конечно, это фишка Стругацкий, глубокие произведения, заставляющие задуматься, но меру тоже надо знать.

Тем не менее, из-за уважения к Мастерам хочется поставить «Малышу» высокую оценку, общее послевкусие все же осталось приятное, времени потраченного на чтение совсем не жалко, а то что пришлось задуматься, в мыслях продолжить идею авторов и самому придумать продолжение... ну что ж, при желании можно отнести это к плюсам. Далеко не каждая книга имеет подобные свойства.

Я с детства большой поклоннник творчества Стругацких хоть мне и редко доводилось их читать, в 80-х в Союзе многие их книги были дефицитом, покупали на черном рынке Понедельник, в обменке Стажеров итп, только сейчас есть настоящая возможность прочитать всё подряд, открываю для себя Стругацких заново, и с новых сторон. Но у меня по поводу Малыша очень смешанные чувства, с одной стороны читается легко и приятно, перечитывал много раз, не смотря на то что сюжет прямо скажем мрачный, депрессивный и жутковатый, с другой возник ряд вопросов и недоумений, но я почитал то что писали сами авторы по поводу данного произведения и это помогло мне лучше понять это произведение и сняло ряд вопросов, например про Горбовского который вроде как погиб в более ранней Далекой Радуге или про совершенно непонятный и нелогичный протест Майки непонятно против чего собственно, оказывается это не столько Майкин протест, сколько протест авторов против советского режима. (взято из 12 томного собрания сочинений Донецк 2000-2003, черная обложка, оригинальные восстановленные от цензуры тексты с комментариями авторов к каждому произведению, рекомендуется к прочтению всем)

  «Словом, «Малыш» дался нам нелегко – по крайней мере, на этапе разработки сюжета. Писался он, впрочем, бойко, в хорошем темпе, без каких-либо новых задержек и перебоев, – энергично, гладко, но как-то невесело. Ощущение даром растрачиваемого времени не покидало нас, и если бы не то обстоятельство, что эту повесть ждал от нас Детгиз (в полном соответствии с ранее заключенным договором), мы, может быть, и не стали бы эту работу доводить до конца.

А может быть, и стали бы. Нам нравился Малыш, у нас хорошо получился Вандерхузе с его бакенбардами и верблюжьим взглядом вдоль и поверх собственного носа, да и Комов был там на месте, не говоря уж о любимом нашем Горбовском, которого мы здесь с удовольствием воскресили из мертвых раз и впредь навсегда. И тем не менее мысль о том, что мы пишем повесть, которую можно было бы и не писать – сегодня, здесь и сейчас, – попортила нам немало крови, и, я помню это совершенно отчетливо, окончив чистовик в начале ноября 1970-го, мы чувствовали себя совершенно неудовлетворенными и почему-то – дьявольски уставшими. Наверное, это была реакция – расплата за ощущение НЕОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ своего труда.

Разумеется, ощущение это посещало не только авторов. Очень уважаемый нами критик Рафаил Нудельман, большой в те времена поклонник творчества АБС, задумчиво сказал как-то по поводу «Малыша»: «Может быть, чем писать такое, лучше вообще не писать ничего?..» Я, помнится, довольно резко ему возразил. Он, помнится, не стал особенно спорить. Каждый остался при своем мнении.

Мы уже не могли не писать. Мы прекрасно понимали, что имеет в виду Нудель, мы и сами мучились мыслью о том, что выпуская «нейтральные», внеполитические вещи, мы как бы занимаемся коллаборационизмом и против собственной воли поддерживаем – молчанием своим, внеполитичностью, добровольной своей самоустраненностью – этот поганый режим. Но мы уже не могли не писать. Нам казалось (как нашему герою Виктору Баневу из «Гадких лебедей»), что если мы перестанем писать вообще – это будет ИХ победа: «замолчали, заткнулись, перестали бренчать...» А так мы все-таки сохраняли хоть мизерную, но все-таки возможность сказать то, что говорить было при прочих равных условиях не разрешено, да и негде, – вроде той фразы в «Малыше» про «фанатиков абстрактных идей и дураков, которые им подпевают». На эту фразу, разумеется, мало кто из читателей и внимание-то обратил, но для нас она звучала как лозунг, как вызов и даже, в каком-то смысле, как оправдание всех наших действий.

Словом, мы невысоко ценили нашего «Малыша», но, иногда перечитывая его, признавались друг другу (в манере Вандерхузе): «А ведь недурно написано, ей-богу, как ты полагаешь?» – и были при этом совершенно честны перед собою: написано было и в самом деле недурно. В своем роде, конечно.

И опять же не одни только авторы придерживались такой точки зрения. Ведь недаром эта повестушка и инсценирована была, причем вполне прилично, и экранизирована (довольно, впрочем, посредственно), и переиздавалась многократно как дома, так и за рубежом. В начале 72-го мы даже подумывали, не написать ли нам продолжение: «Малыш рассказывает» – операция «Ковчег» глазами Малыша. А сейчас я иногда думаю (не без горечи), что именно в силу своей аполитичности, антиконъюнктурности и отстраненности эта повесть, вполне возможно, переживет все другие наши работы, которыми мы так некогда гордились и которые считали главными и «вечными».

- Есть предположение, что ты все-таки не совсем человек...

— Тогда что же такое человек? — немедленно осведомляется он. — Что такое человек совсем?

Собственно этим коротеньким диалогом можно обозначить основную тему всего творчества братьев Стругацких: что есть человек? какие бездны таятся в его душе? можно ли сделать так, чтобы человек перестал быть человеком?

Об этом и повесть «Малыш», которой авторы с одной стороны даже немного стыдились поначалу: так мало было в ней социального, так ничтожно мало сатиры, но и гордились, настолько произведение получилось тонким, философским, посвященным общечеловеческой проблеме.

В центре повествования космический маугли, который воспитан негуманоидной цивилизацией на законсервированной планете: на которой нет ни животных, ни условий для выживания годовалого ребенка, по воле судьбы оставшегося сиротой. Стругацким удается нарисовать удивительно необычный и обаятельный образ любопытного, своеобразного, несчастного создания, у которого душа разрывается от желания жить с людьми и невозможности осуществления этой мечты.

Поначалу кажется, что именно Малыш станет связующим звеном между двумя цивилизациями или хотя бы сможет открыть тайну необычной планеты, однако контакт оказался не слишком удачным. Почему? Потому что герой не может разорваться пополам, а люди не все и не сразу это понимают: не понимают, что Малыш слишком сильно связан со своим новым домом и его обитателями, что он другой, и гуманнее оставить все как есть...

Почему-то в финале становится очень грустно. Конечно, у Малыша есть целая планета, он умеет летать, он может создавать фантомы... И все же человек не может один, душа его рвется, жаждет общения, хотя бы через камеру. И главный вопрос о том, КТО же он на самом деле, остается без ответа.

Кстати, почему-то именно здесь мне почудились какие-то лемовские мотивы, не образы, не сюжет, а настроение какое-то.

Начал перечитывать и осознал, что почти не помню этого произведения. Читалось почти как с чистого листа. И лишь дочитав, понял — почему.

Два пласта у повести. Событийность (сюжет) и смысловая нагрузка. И то и другое замечательно по ходу развития событий и разочаровывающе маловнятно в финале (ну, лично для меня). Из-за финала-то у меня и выветрилась из головы эта повесть.

Сюжет замечательный. Безжизненная планета, на которой сперва происходят загадочные события, а после и вовсе находится абориген. Один. На всю планету. Конечно, же цепляет. От чтения буквально сложно оторваться. Сперва мозг требует читать чтобы узнать а что же происходит, затем — а что же дальше.

Смысловая нагрузка — этическая. Ну да, а какая же ещё у Стругацких. Тут все дружно мучаются, а оправдывает ли цель средства, если объект — живое разумное со своей уже сложившейся судьбой. Ответ на этот вопрос у каждого свой. Лично я на стороное Комова.

А вот финал... По части этики-то всё ясно. Комовская сторона взяла верх.

Но вот то, что осталось масса недоговорённостей, меня лично убивает.

А какова будет судьба Малыша дальше? А что же это за аборигены? То есть мне банально кажется, что у меня отняли книжку не дав дочитать до конца.

Стругацкие показали этическую проблему и выбор героев рассказа. И для них самих на этом задача повести была решена. Но у меня, как читателя, вопросов осталось вагон и маленькая тележка. Недолюбливаю такие финалы. И вот уже не в первый раз получается, что восхищаюсь пока читаю это произведение, но остаюсь неудовлетворённым, дочитав его.

Этот вариант радиоспектакля мне прислала одна из моих сетевых друзей.

На мой взгляд получилось совсем неплохо. В смысле — мне понравилось исполнение, аудиоанимация героев этой небольшой по объёму, но, пожалуй, принципиально важной для понимания многих «стругацких» идей и идеалов повести. Спектакль является полным аудиоспектаклем, т.е. все роли читают (играют!) разные актёры, играют всерьёз, со всеми сопровождающими человеческую деятельность и поведение звуками и шумами. Очень хорошо «сделан» голос Малыша — он достаточно механистичен, он постоянно «плывёт» по тону, тембру, интонации и модальности звучания (поскольку Малыш является великим мастером звукоиммитации и подражания). Много сопутствующих технологических и музыкальных звуков и шумов, что создаёт атмосферу присутствия и погружает в реалии событий, происходящих на этой станции. Знаете, как это бывает, когда не единожды прочтёшь любимую книгу и внутри создаётся некий целостный образ каждого персонажа, как по внешнему виду, так и по голосовым особенностям? И если предлагаемый аудиовариант не совпадает с этим внутренним Образом, то возникает протест, рассогласование, неприятие (так у меня было с аудиоспектаклем «Пикник на обочине» с Николаем Караченцовым в главной роли). В этом же случае всё нормально, всё совпало, всё срослось, к вящему моему удовольствию и благолепию.

Что-то я подсел на творчество Стругацких. У них очень классные и неповторимые сюжеты. Вот читаешь и совершенно неизвестно чем всё дело кончится.

Роман «Малыш» начинается как заправский триллер. Безжизненная планета, на которой нет даже бактерий, лишь вечная зима и лёд. Четыре советских исследователя пытаются построить тут базу. И когда на базе остаётся лишь один инженер, начинается самый Ад. Сначала тихий детский плач, где-то возле станции, а там никого и нет. А затем во время ремонта старого робота за спиной инженера раздаётся истошный крик женщины, которой тут тоже в помине нет. И всё так накручивается-накручивается, что читаешь — не оторвёшься...

Ещё отмечу особый юмор Стругацких. Они шутят как бы вскользь, невзначай, но выходит очень забавно.

Короче как по мне, то шикарный роман и отличное послевкусие — советую всем прочесть!

Очень интересная, задумчивая, а благодаря концовке, еще и какая-то лиричная повесть.

История о Контакте, но Контакта не состоялось. Хотя возможно состоялся намного более важный контакт. С человеком, но с человеком, который очень сильно отличается от привычного, не совсем человеком. В конечном итоге Малыш выступает не как посредник для контакта, а как единственный представитель уникальной точки зрения на человека. Он и помогает человеку лучше понять самого себя. И как в конце повести проникновенно показано с каким ненасытным интересом Малыш это делает.

Почему-то особенно люблю перечитывать эту повесть.

Это книга-протест против самого понятия общества. Примечательно отношение Малыша ко лжи. Он, существо-одиночка, отказывается даже выслушивать объяснения на эту тему. Он не ведает лжи и ничего не хочет знать об этом. Но общество о котором он тоскует и есть носителем этой лжи. Здесь-то кроется и невысказанный авторами вопрос: что лучше — быть составной частью общества и стать причаститься к его порокам, или всю жизнь страдать от одиночества и не ведать зла?

Самое психологическое произведение Стругацких. Исследуется или упоминается психология буквально всех действующих лиц — Комова, Глумовой, Попова, Малыша, инопланетян, человечества и даже киборгов! Сталкиваются не столько мнения, сколько эмоции. Негуманоидная цивилизация дает Малышу дом и как может заменяет родителей, а земляне расстраиваются, что теперь нельзя изучить планету. Комову чувства Малыша не то чтобы безразличны, но они на втором плане, а Майя из сострадания готова нарушить правила, совершив весьма рискованный поступок. Попов растерян и вообще больше беспокоится о своем душевном здоровье... А Горбовский выносит решение мудрое и гуманное, которое оставляет ощущение, что так и надо — какой может быть контакт, если при этом чужая раса увидит, что людям безразличен свой сородич, пусть даже воспитанный другими...

В повести очень удачно выбран рассказчик — не хладнокровный Комов, не экзальтированная Майя Глумова, а простой и человечный Стась Попов. Благодаря ему в довольно драматической истории появляются забавные моменты — взять хотя бы рассуждения Комова о шизоидах... И на основе этого бесхитростного рассказа читатель получает возможность составить свое мнение о событиях.