"Коммерсантъ" сообщает:

На российский книжный рынок выходит один из крупнейших мировых издателей — Lagardere Publishing. Как стало известно "Ъ", французская компания договорилась о покупке у Александра Мамута 25% плюс одна акция группы "Азбука-Аттикус". В течение двух лет французы смогут увеличить свою долю до контрольной... В 2010 году ее выручка Lagardere Publishing снизилась на 4,8%, до €2,165 млрд, EBIT — на 18,8%, до €234 млн. Снижение выручки издательского подразделения объяснялось прежде всего уменьшением спроса на книги американской писательницы Стефани Майер (известна серией романов "Сумерки"), права на которые принадлежат Lagardere Publishing — так, в 2010 году по всему миру было продано лишь 11 млн копий по сравнению с 45 млн годом ранее.

Второй по величине книгоиздатель планеты, помимо прочего, активно осваивающий торговлю электронными книгами, покупает четвертого (по существу третьего — "Просвещение" все-таки из другого балета) книгоиздателя России. А прочие формы присутствия в стране сносит.

Ух как интересно.

Джон Гришэм

В конце ноября среднестатистическая американская пара провожает в перуанские джунгли дочь, ударившуюся в Корпус мира, — и принимается тихонько вписываться в предрождественские хлопоты. И тут Лютер Крэнк почти нечаянно обнаруживает, что прошлогодний главный праздник встал семейству в шесть с гаком штук — на которые не удалось купить ничего, кроме переутомления с перееданием и никому не нужных подарков. При этом роскошный карибский круиз на двоих обойдется в половину этой суммы. Почесав репу, Крэнки покупают путевки, садятся на предкурортную диету и объявляют городу и миру, что в этом году Рождество пропустят — полностью, со всеми атрибутами, от вечеринок и открыток до установки елки и выкупа благотворительных тортов. Крэнкам надо выстоять месяц под натиском превосходящих сил друзей, коллег, соседей, скаутов, продавцов и всех-всех-всех жителей городка. Им это удается. Почти.

Самое смешное в забавной, точной и трогательной книге — не традиционно дебильный перевод названия, а имя автора. Любой нормальный читатель (и даже я) примерно до последних страниц ждет от Джона Гришэма детективной интриги, юридического разбирательства или хотя бы пары трупов. Их не будет: король судебного триллера удрал штуку посильнее татьяниной, написав рождественскую сказку не сказку, но историю про то, как хорошие люди, лучшие побуждения и бытовые деталями не сопрягаются друг с другом (передозировка соплей в сахаре, что характерно, существенного влияния не оказывает).

Книга очень напомнила мне любимый фильм "Рождественские каникулы" — правда, герои сценариста Джона Хьюза храбро кидались в кошмар великого праздника, пытаясь сделать всем хорошо, а герои писателя Джона Гришэма храбро пытались добиться того же результата обратными действиями (по гришэмовскому "Рождеству" тоже, конечно, сделан фильм — но я его как-то пропустил). Финал един.

У ели длинные мохнатые лапы.

Владимир Покровский

Недалекое постиндустриальное будущее, мегаполис – развитой, обеспеченный и наглухо упакованный в намордник. Человечество накрыла эпидемия импато – рукотворного вируса, в короткое время превращающего человека в суперособь, которая умеет видеть будущее, менять внешность, проламывать стены, раздваиваться, летать – но быстро теряет сходство с человеком, впадает в спазмы безудержной ярости и убивает всех вокруг. Импатов отслеживают, отлавливают для исследований, но в основном отстреливают скафы – спецподразделение одиноких ранимых убийц, утомленных высокой смертностью, всеобщей ненавистью, внутренними интригами и абсолютным запретом на личную жизнь. Естественно, запрет устоять не способен – что и спускает пружину трагедии.

«Танцы мужчин» написаны в начале 80-х, тогда же стали тихой сенсацией малеевского семинара молодых фантастов, в конце 80-х были опубликованы в усеченном виде в «Химии и жизни», пару лет спустя полный вариант повести вышел в последнем советском альманахе «НФ», снес крышу многим читателям (включая меня) и писателям, породил кучу подражаний – и больше не переиздавался. Я уже писал про крутизну, историческое значение и вечную ценность творчества Владимира Покровского вообще и «Танцев мужчин» в особенности, рекомендовал повесть всем, до кого дотягивался – а сам перечитать боялся. Потому что вдруг получится как с «Тарантулом» или "Тайна-стоит-жизни", которые в детстве представлялись вершиной мировой литературы, а взрослое перечитывание вершинных факторов не обнаружило.

Перечитал.

Подтверждаю: «Танцы мужчин» — вершина. И ее подзабытость вместе с недосягаемостью – очень печальный и точный симптом.

Виктор Пелевин

Тишайший преподаватель английского Семен Левитан, в детстве научившийся читать сводки Совинформбюро правильным голосом, но с диким местечковым акцентом, становится инструментом российских спецслужб, персональным Гласом Божьим президента США Джорджа Буша-мл. и разоблачителем страшной тайны кремлевских вождей.

Малоудачливый кремлевский политтехнолог-пропагандон Савелий Скотенков оказывается неуловимым моджахедом Саулом Аль-Эфесби ("такое имя связано, скорей всего, с тем, что Скотенков проник в Афганистан по турецкому паспорту", невозмутимо отмечает автор) и принимается Словом Божьим валить с небес американские беспилотники.

Легкомысленный завсегдатай Гоа Олег Петров открывает бездну, смотрящую из его собственной тени, разочаровавшийся сатанист Борис находит выход на адептов полноценного зла, а прекрасная дама Маша под руководством болтливого ангела изучает прекрасный, смешной и по итогам счастливо ускользающий мир гламура, распила и уестествления.

Я стал яростным поклонником Пелевина больше 20 лет назад, с немецко-фашистских рассказов и "Верволков средней полосы". Крупная форма заходила похуже, хотя "Empire V" понравился очень — но почему-то стал поводом для расставания-пока-хорошие. Соответственно, две следующих книги я без сожаления пропустил, так же намеревался поступить и с третьей — но решил рискнуть. Чему очень рад.

Сборник "Ананасная вода" вполне современен, глумливо злободневен и с перебором актуален — и при этом очень похож на обожаемый "Синий фонарь" и вообще на раннего Пелевина. Ранний бодался с несколько иными демонами и вряд ли декларировал бы уже в заглавии альтернативу готовности отдавать жизнь в угоду любящим баб да блюда. Так это мелочи.

Наконец-то верится, что история лузера-препода, вертящего мир на кончике, что характерно, языка, придумана человеком, написавшим «Оружие возмездия» и «Миттельшпиль»" (а песня «Слава психонавтам» тут совсем ни при чем). Что мститель Аль-Эфесби вышел из воющей пурги, породившей программиста Герасимова из «Святочного киберпанка». Что тень – это тот же ухряб в профиль, вечное зло настигает идущего к нему, не разбирая, пешком он или в луноходе, а выход из хрустального мира мало отличается от побега из курятника.

В общем, рекомендую. А сам попробую наверстать упущенное.

Майкл Суэнвик

Хрипящий, смрадный завод, смертельно опасный и для взрослых мастеров, и для забитых детишек, выметающих сор из сальных углов и кислотных дыр. Лютая школа, прессующая учеников словом, делом и равнодушным храпом. Лихой универ, студенты которого истово трясутся над самостоятельными, а остальное время тратят на широкий спектр развлечений полового, воровского и чарующе самоубийственного характера. Высший свет мегаполиса, построенный на транжирстве, стуке понтов и жестких ритуалах. Сквозь эти университеты то легко и на кураже, то по нижней кромке отчаяния скользит и падает главная героиня — девочка, которая давно должна была сгинуть. Потому что она человек, а все вокруг — нелюди. Эльфы, гномы, полуптицы и ящеры. Тупые, хитрые, лживые и жестокие. Но девочка выжила. Она поняла, что надо быть тупее, хитрее — ну и так далее, — чем все вокруг. И она нашла дракона.

Суэнвик, как большинство взрослых умных брезгливых людей, к фэнтези, скорее всего, старался не относиться — пока не задумался над двумя вопросами, которые традиционными авторами заведомо игнорируются. Первый — как на самом деле будет выглядеть стандартная фэнтези-среда, если посмотреть на нее с марксистской точки зрения: как на сшибку производственных сил, производственных отношений, политических, социальных, финансовых и генетических противоречий. Второй — сможет ли в этой среде, если без дураков и поддавков, выжить обычный человек.

Ответ получился невеселым и мощным.

Понятно, что успешной была сама идея столкновения концепций люди-нелюди: сбивания подмастерья с проросшими крыльями при попытке к бегству с завода, прорастания умерших любовников в незнакомых людях, светских вечеринок в честь человеческих жертвоприношений. И понятно, что способов выживания в любой несовпадающей с тобою среде два: вознестить на гребень среды или уничтожить ее.

Но Суэнвик выжал из обеих понятностей максимум.

Очень крутая книга.