Ужасно скучаю по прежнему Люку Бессону. Очень надеялся, что с "Аделью" он оживёт. Увы. Общее впечатление ограничивается фразой "два раза поржать". При этом предсказуемость шуток какая-то даже нездоровая. Ладно шутка про луврскую пирамиду угадывается, но когда финальный прикол начинаешь с тоской ожидать примерно за минуту до того, как он возникает на экране, надеешься, что, может, обойдется, но он всё-таки возникает — это совсем, совсем нехорошо. Режиссер не может себе позволить думать медленнее зрителя. Это называется потерей творческой инициативы.
Луиза Бургьон, впрочем, сыграла достойно. Остальные актеры, кажется, в основном развлекались, но в таком фильме это нормально. Обидно, конечно, что Бессон докатился до таких фильмов, но, вероятно, он считает, что сойдёт и так.
Бывает такое удачное чтение – роман как будто гавотирует, демонстрируя себя читателю и в таком выигрышном ракурсе, и в этаком, и движется с продуманной грацией, и даже выражение лица при этом держит верно подобранное. Это форма. Содержание? Соответствует форме. Литературная игра, приятная автору и с естественностью принимаемая читателем. Назовём это постановочной литературой, «режиссёрской». Примерно таковы цветные фильмы Хичкока: они полны театральной условности, они восхитительно выстроены, иногда даже по лекалам подиумных показов, но при этом мастер не позволяет искусственности преобладать над искусством и фильм не теряет органичности.
Роман Валерия Введенского «Старосветские убийцы» – игра примерно в таком же стиле: автор не скрывает, что это именно игра, и что сам он участвует в ней с явным удовольствием. К тому же, детектив – игра в квадрате: угадайте убийцу, угадайте мотив, попытайтесь обыграть автора, раскрыв преступление хотя бы на пару страниц раньше, чем он запланировал – к обоюдной радости. И вот, как автор и задумал, вы не бросили книгу на половине и пришли к финалу; надежды читателя тоже сбылись: если он преступника угадал – он доволен и автором, и собой, если не угадал – автор молодец, это же надо было ого-го как постараться!
Автор, отдадим ему должное, постарался.
Итак, год 1829 от Р.Х., российская провинция, довольно крупное княжеское имение Северских, куда случай, намерение и авторский замысел заносят два десятка типажнейших персонажей, описанных хотя и с вынужденной беглостью, но с симпатией и явной иронией – вуаля, играем водевиль. Патриархальная дворянская свадьба плавно перетекает в незадачу: совершается убийство, а может и не убийство, а несчастный случай, но это предстоит выяснить, и петербургский врач Иван Андреевич Тоннер, к ужасу комического урядника и некоторых иных участников событий, принимается за вскрытие покойной дамы. Начинать историческую стилизацию с такой натуралистической сцены – это неслабое испытание не только для читателя, но и для автора, однако Введенский принимает вызов с полной уверенностью в своих силах. Он ни на секунду не теряет иронически-игровой интонации, так что стилизация не страдает ни в чём, зато водевильная декорация сходу приобретает объемность и совершенно особые свойства – читатель как будто мимоходом приглашен включиться в серьёзные события и не сразу понимает, что его отказ не будет принят. Он уже в игре. Он пойман.
Дальше играйте сами; надеюсь, ваша игра со «Старосветскими убийцами» сложится не хуже, чем моя, а моя мне весьма понравилась. Персонажи хороши – многие живо напоминают русскую классику, оттанцованную хотя и с некоторым пренебрежением к хронологии («Пиковая дама», скажем, была написана лет через пять после событий романа, но и цитируется она как бы из-за угла, равно как и «Мёртвые души», «Отцы и дети» – далее везде), но с изяществом и постоянным приподнятием левой брови: водевиль, господа, есть водевиль, но не обманитесь его лёгкостью.
Некоторых персонажей хотелось бы узнать получше: генерал Веригин, например, сиюминутно чудесен, но прошлое этого вояки ощущается как опрокинутое настоящее – будто всегда он был генералом от кавалерии, но никогда гусарским поручиком, уланским майором или полковником-кирасиром. Другие герои, выписанные с несомненным намерением сфокусировать на них читательский взгляд, вдруг оказываются убиты – вот напасть! Некоторых выживших было бы, право же, не так жаль, как этих. Понятно, что действующих лиц много, что каждому идеальный свет не поставишь, но раз уж они для этого достаточно хороши – господин автор, будьте любезны исхитриться!..
Пространство русского поместья выписано с живейшей симпатией и знанием предмета (автор, кстати, тщательно не скрывает список использованных источников), и это провоцирует читателя на ещё одну игру, побочную – придеритесь, найдите анахронизм. А, вот! – мог ли тогда быть дирижер у крепостного оркестра? Употребимы ли были в присутствии благопристойных дам выражения вроде «чорт» или «хрен»? И что, помещики действительно вот так навскидку наведывались друг к другу по паре раз на дню – чай, не те скорости были? А сорок рублей за книгу – это грабёж или постмодернизм? Готовы сделать ставку на свою придирку? Банчок-с, сдаём, изволите принять карту…
И, как верно заметила одна из знакомых рецензенту читательниц романа, продолжения хочется. Слабость многих нынешних читателей, которой нестойкие авторы считают возможным откровенно потакать. Куда катится мир, господа?..
В целом – понравилось. Мэтью Вон не особенно изящен в режиссерских решениях, но характера ему не занимать, а тормоза, слава богу, он продал за ненадобностью. И не то перенял снятую башню у Гая Ритчи, не то (судя по ироническому, но всё-таки несомненно рассудочному гламуру, в который Ритчи в итоге ударился) это изначально была его собственная башня, а Ритчи брал её на время попользоваться.
То есть, Вон как постановщик скорее эффективен, чем эффектен. Интересно, удастся ли ему и дальше оставаться режиссером-маргиналом – если нет, это его убьёт. Во всяком случае, интерес к нему. Последовательная и осознанная маргинальность, уверенная работа против «семейного рейтинга» пока составляет его самую сильную сторону. Сейчас его наверняка начнут активно «причесывать» под студийные стандарты, надеюсь, что обломаются.
Кейдж в фильме не особенно понравился, хотя идея играть на совмещении слащавого и сюсюкающего папули и каменного Big Daddy и выглядела поначалу богатой; Кейдж эту фишку показал, но, по-моему, должным образом не отработал. Аарон Джонсон – ничего особенного, не впечатлил, при том что у него формально главная роль и вполне было где развернуться. Марк Стронг – блин, мужик хорош, чувствуется нужная актерская косточка, но персонаж у него одномерный и материала для игры не даёт. А вот Хлоя Мориц – это, конечно, вспышка. Роль у неё и сама по себе выигрышная, но как она её сделала – я просто балдею. (Смотрел в оригинале, не испорченном локализацией: «He has a special signal he shines on the sky, it’s in the shape of a giant cock» – мама, роди меня обратно). Похоже, и Вон с неё тоже прифанател, потому что лучшие кадры фильма – это она, она и снова она, в маске и без.
«Яйца об стену» буду ждать с умеренным любопытством. Девочка за два года подрастет, и вообще перемены всякие возможны. Посмотрим.
Хохлома, граждане. Русский художественный народный промысел. Мы изобрели, а Голливуд оценил и пользуется вовсю. Кто-нибудь у нас это лицензирует на зарубеж? Нет? Теряем немеряные бабки…
Заметьте, речь не о клюкве, которая, в принципе, весьма хороша в любом компоте, если её в меру. Речь о хохломе, которая самим фактом наличия затмевает всё, в меру её или не в меру. Капля хохломы убивает лошадь. Ложка хохломы портит бочку мёда. «Спасем космос от хохломы!».
Поясню на примере.
По «Железному Человеку 2» видно, что слагаемые успеха первого фильма аналитики студии выделили чётко. Например: яркая индивидуальность Тони Старка (мания величия + доброе ядерное сердце), его своеобразная манера общения с Пеппер (когда они говорят, как фехтуют, не слушая друг друга), пространственные интерфейсы (драг-энд-дроп полнейший, хочу такую игрушку), «живая» броня (зверь, а не астролябия, что хошь меряет, было бы что мерять) – ну, там ещё по списку много фишечек, которыми первый фильм откровенно и бесхитростно зрителя (меня) покупает. (И это только то, что можно брать в сиквел – офигительнейшего Абадайю в исполнении Джеффа Бриджеса, увы, пришлось оставить жариться в реакторе.)
Теперь посмотрим, что с этим всем сделали в «ЖЧ-2».
Яркая индивидуальность Тони Старка – на месте, но в неё здорово подпустили хохломы. Наш суперэгоцентрист начал откровенно работать на внешний эффект. Человек, который изначально плевать хотел на любую публику, вдруг разом записался в шоумены, научился раскланиваться, выдав посредственную шутку, стал чрезмерно суетлив в жестикуляции и постоянно апеллирует к аудитории. Это снобствующий интеллектуал Тони Старк или паяц в стенд-ап комедии? Во втором фильме Железный Человек потерял цельность, откровенно перестал быть центром и богом собственной вселенной.
Словесное «фехтование» с Пеппер – на месте, однако хохлома правит и здесь. В первом фильме прием работал на конкретную ситуацию, по нему было видно, что оба участника диалога чувствуют себя уязвимыми, но не желают уступать инициативу. В новом фильме тот же прием механически распространился на практически любые ситуации, размазался, потерял обоснованность и выродился. Формально фишку сохранили, на деле – слили.
Пространственные интерфейсы Джарвиса теперь чистая хохлома, беспримесная. Отследить и понять, что Старк делает с голограммами, по его жестикуляции практически невероятно, единственное исключение – утилизация файла в духе «Роллерболла», броском в мишень-поглотитель. Внятность полностью утрачена, остался только голый прием. Комедия прёт и попирает всё остальное.
«Живая» самосборная броня – на месте, но если в первом фильме сцена «одевания» была чуть ли не шедевром сочетания стиля и ритма, от которого техноромантики выпадали в голодный обморок, то во втором фильме всё происходит очень ползуче и формально. Даже не хохлома, ибо не тянет.
Добавим ко всему этому сюжетную распущенность и рыхлость. В первом фильме сюжетные акценты отбиты тщательно, как молодая телятина; во втором они как будто подточены термитом. Если в первом фильме каждый персонаж осмысленно работает в сюжетной матрице, то во втором все как будто сами по себе и никто не обязателен – за исключением, что характерно, злодея Микки Рурка. Но и вокруг него явно накрутили лишнего – например, невнятную и откровенно спущенную сценарием в утиль историю с попугаем. Понятно, что какие-то сюжетные удочки закинуты из фильма в будущую франшизу («Мстители», «Тор», etc.), но эти удочки торчат из фильма, как вывернутые карманы из брюк, и изящества костюму никак не добавляют.
В результате всех этих новаций сидеть в зале мне было откровенно скучно. Я не ждал от фильма ни глубины, ни просветления, но на качественное развлечение я, скажу прямо, рассчитывал твёрдо. А вместо этого получил очень бледную копию первого «Железного Человека», для спасения имиджа расписанную под хохлому.
облако тэгов
