22 апреля — день рождения Ивана Антоновича Ефремова. Нового материала "родить" не успел, не обессудьте. Предлагаю прочесть "старенький" — 20-летней давности, потому, что... за эти два десятилетия очень мало что сделано чтобы высветить "тайну английского шпиона" запрятанную в "пещере Алидина".
«...Не ходит ли на Дальнем Востоке байка, что я якобы тахеометрист-похититель, имеющий в горах Востока России "пещеру Аладдина", где скрыл найденные драгоценности, что через иностранное посольство перевел массу ценностей в Банк Швейцарии?»
(Из письма И.А. Ефремова дальневосточному писателю и краеведу Г.Г. Пермякову)
Любого, кто вдруг надумает посетить места, так или иначе связанные с именем Ивана Антоновича Ефремова, постигнет неудача. Дело вовсе не в том, что большую часть своих путешествий ученый, геолог, палеонтолог и писатель-фантаст мирового уровня прошёл пешим ходом, верхом на лошадях или в кузове автомобиля. Однако есть места, доступные пока лишь героям фантастических книг. Например, малая планета под номером 2269 на ближайшем расстоянии от Земли в 300 миллионов километров. С недавних пор она называется Ефремианой.
Если проследить историю увековечивания имени И. Ефремова, станет видно, насколько неоднозначно к этому относились официальные органы. Было время, когда член комиссии по литературному наследию писатель-фантаст Юрий Медведев проявил досаду на отсутствие в клеточках кроссворда имени Ефремова, другой член той же комиссии Евгений Трофименко, используя страницы центральных журналов и региональных газет, искал поддержку инициативе бригады молодых монтажников Матвеева на БАМе о переименовании станции Усть-Нюкжа в станцию «Иван Ефремов». Именно здесь, вдоль этого участка, в 1934 году вёл геологическую съемку и выбрал направление будущей железной дороги отряд Ивана Ефремова. Бамовцами тогда же был задуман мемориальный комплекс, центром которого должна была стать скульптурная композиция – часть скалы с бьющим родником и припавший к его живительной влаге утомленный путник. Но принятое решение заблудилось в бюрократических коридорах, соединяющих Совет Министров и Союз писателей. Уставшему путнику не суждено было напиться. А ведь были времена иные, когда участники Гобийской экспедиции 1948 года запросто, без всяких утверждений сверху, именовали свой лагерь «Ефремов-Сомон», а сухое русло реки, что-то вроде дороги к нему – «Проспект Ефремова». И всё же, благодаря усилиям того же Трофименко и других неравнодушных к памяти Ефремова, в 1982 году пройден туристический маршрут «Подлунный». Немного позже комиссия по географическим названиям утвердила гольцу на хребте Удокан имя «Подлунный». Есть и еще одна памятная вещь у бамовцев – унты Ефремова, которые передала музею истории БАМа вдова писателя Таисия Иосифовна.
Клуб любителей фантастики «Апекс» из Комсомольска-на-Амуре провёл литературно-краеведческий маршрут «Тропой Ефремова» по следам Нижне-Амурской геологической экспедиции 1931 года, в которой одним из отрядов руководил 24-летний Иван Ефремов.
«Бывший нанаец»
Исследование Амуро-Амгуньского междуречья началось в 1931 году от села Пермское (ныне город Комсомольск-на-Амуре), куда геологи прибыли из Хабаровска на пароходе. «Когда-то давно я исследовал совершенно тогда неизвестное Амур-Амгуньское междуречье, сделал первую геологическую (и точную топографическую) съёмки озера Эворон, реки Лимури, реки Боктора и реки Эвур», — так в письме Григорию Ходжеру напишет в 1969 году И. Ефремов. В том же письме он выскажет слова сердечной благодарности проводнику маленького геологического отряда Григорию Самару, который спас ему жизнь. «Когда-нибудь, если позволит оставшееся время и плохое здоровье, я напишу об этом, а если не удастся, то Григорий Самар навсегда останется дорогим мне, жаль, если не моим читателем». Ефремову не удалось осуществить задуманное: остались незаконченными роман по истории Руси, повесть о русско-японской войне, удивительный учебник «Занимательная палеонтология» и многое другое.
Вернемся к событиям 1931 года, к тому трагическому происшествию в тайге, которое могло лишить нас всего, что создал в науке и литературе Ефремов.
...Беда настигла геологов в верховьях реки Лимури. Наступали холода, но очень хотелось закончить намеченную работу, завершить съемку. Времени оставалось мало, в ближайшее время уходил последний перед закрытием навигации пароход из Николаевска-на-Амуре. Внезапно обильный снег замедлил продвижение, и без того затруднительное в связи с гибелью лошади. Запасы продуктов были на исходе. На пароход тогда не успели. Решили двинуться в Нижне-Тамбовское. Обратный путь превратился в жестокое испытание. Голодная и холодная смерть шла по глубоким снежным следам русского геолога и нанайца-проводника. Семь суток длилось это преследование. И все же люди, без еды и возможности высушиться и согреться, с геологическим оборудованием и добытыми пробами, шли.
Потом их неделю отпаивали настоями из волшебных таёжных трав нанайские женщины. Это было в Кондоне.
Поднявшись на ноги, Ефремов непременно решил оставить себе что-нибудь на память об этих добрых людях. Он уговорил их сфотографироваться. И вот, нарядившись в красивые национальные халаты, вышли во двор Самары: Урэктэ, Наталья, маленький Ермиш и Олони – брат проводника Ефремова Григория Самара. Через много лет узнает на снимке себя и своих родителей Ермиш Самар, ныне персональный пенсионер. Фотография семьи Самаров была включена Ефремовым в отчёт об экспедиции, брошюра вышла в типографии Академии наук в 1933 году мизерным тиражом.
Жизнь самого проводника Григория Самара сложилась трагично.
В декабре 1941 года он был принят на работу почтальоном на линию Старт – Кондон.
– Несчастье случилось в сентябре 1942 года, – рассказывала Валентина Самар, в то давнее время начальник почты в Кондоне. – Григорий понёс корреспонденцию в посёлок Старт и пропал. Лишь в конце месяца по телефону сообщили, что найдено тело убитого нанайца. На опознание поехали мы вдвоём с женой Григория. Всю дорогу плакали и молчали. Были уверены, что убитый – это и есть наш Григорий. Так оно и вышло. Кто убил, за что? Нам ни тогда и ни потом никто не рассказывал. Если из-за денег, так их у него было пятнадцать рублей, одежду не тронули, да и что за одежда у него тогда была...
В книгах Ефремова есть строки, которые смело можно отнести к Григорию Самару.
И. Ефремов до последних дней жизни с неподдельной заинтересованностью следил за литературой о Дальнем Востоке. Старался не упускать книжных новинок. Вёл переписку с дальневосточными писателями, обменивался с ними книгами, и, получив однажды книгу Г. Ходжера, написал автору с благодарностью и юмором: «Буду читать обстоятельно и с наслаждением, как бывший нанаец».
Жизненная энергия, надорванная трудностями бесчисленных походов, начинает оставлять Ивана Антоновича. Все чаще и чаще стало болеть сердце, врачи ограничивают зону его путешествий до предела достижимости «скорой помощи». Шутки этого богатыря становятся грустными: «Нема той грации и того гумору», – по-украински отвечает он на вопросы о здоровье.
А в это же время «шутники» из здания на Лубянке вписывали в последние тома «романа» о жизни Ефремова заключительные главы.
«Резидент Майкл»
По сведениям сотрудников КГБ, которыми командовал генерал-лейтенант В. Алидин, Иван Антонович Ефремов – учёный и писатель с мировым именем – вовсе не тот, за кого он себя выдаёт. На самом деле он резидент английской разведки «Майкл». Эта чушь была аккуратно подшита в сорока с лишним папках. Десятки лет сотни людей высасывали из пальца «доказательства» принадлежности Ефремова к шпионажу. Чего там только нет – убийство настоящего Ефремова и замена его агентом, убийство Ефремовым-агентом первой жены, убийство трёх сестер «настоящего» Ефремова, вербовка сына в английскую агентуру...
Теперь становится понятно, откуда появлялись сказки, наподобие той, что приведена в эпиграфе к нашей статье. «Сотни людей на протяжении десятилетий были подключены к «делу Ефремова». Следили за писателем, кормились на нём, писали ложные донесения, раскручивали заведомо нелепые версии». (В. Захарченко. «Роман из вранья»). Вот, к примеру, читает один из «подключенных» к «делу» такое:
«– Я знал ещё до прибытия вашего сюда, что вы нашли там золотоносный песок, – сказал доктор с торжественной улыбкою.
– Как же вы могли знать это? – спросил Иван Антонович.
– Уж это мне известно! – промолвил доктор. – Поищите-ка хорошенько, и вы найдёте там ещё алмазы, яхонты, изумруды и многие другие диковинки. Я не только знаю, что там есть эти камни и золотой песок, но и даже могу сказать вам с достоверностью, кто их туда положил и в котором году».
Я процитировал вам сочинение Барона Брамбеуса «Ученое путешествие на Медвежий остров», не изменив при этом ни одной буковки. Между прочим, написано это «Путешествие...» в 1833 году! «Эх, как жалко, – сказали бы наверняка помощники генерала Алидина, – давненько написано, а то подшили бы к тем сорока томам». Знал ли Иван Антонович Ефремов о столь пристальном внимании со стороны империи безопасности при КПСС? Конечно же, знал. Но уровень порядочности этого высокообразованного человека вряд ли позволял ему предполагать, что именно «варят» штатные и нештатные сотрудники в тайных кухнях.
Писателя-фантаста вызвали на ковёр за роман «Час Быка».
Сам он эту процедуру назвал «бойней». И всё же роману позволили тогда выйти в свет, хоть и в урезанном виде. Произошло это, по-видимому, случайно. Иначе как объяснить, что в молодежном издательстве выходит книга, где юный строитель коммунизма может прочитать: «Когда объявляют себя единственно и во всех случаях – правым, это автоматически влечёт за собой истребление всех открыто инакомыслящих, то есть наиболее интеллигентной части народа. Чтобы воспрепятствовать возрождению вольности, олигархии ставили задачей сломить волю своих подданных, искалечить их психически».
Знал И. Ефремов и о том, что прослушивают его телефонные разговоры, читают письма, проводят беседы с редакторами его книг? Знал и шёл на «бойню», чтобы добиться выхода книги, шёл, чтобы его слышали читатели, шёл, пока билось больное сердце...
Не прошло и недели после его смерти, как в квартиру покойного фантаста нагрянула бригада из госбезопасности с обыском. Что хотели найти? Следы насильственной смерти. По версии, ими же выдуманной, И.А. Ефремов скончался от неизвестного и смертоносного яда, якобы скрытого в конверте, накануне полученного писателем из-за «бугра».
Поиски улики затянулись до утра. Искали конверт между страниц чуть ли не каждой книги, среди личных бумаг и рукописей. Делая вид, что ищут улики, они их только прятали: ведь были же в квартире микрофоны подслушивания.
Вокруг имени писателя на много лет образовалась зона молчания. Собрание сочинений было запрещено, только много позже удастся издать трехтомник И.А. Ефремова. О «Часе быка» разрешат вспомнить в 1988 году. А как же с алмазами? С драгоценностями?
Потайной ящик
«– Он нашёл клад.
– Нет, – возразил Патрик. – Он жил в комнате, где был потайной ящик; в ящике оказалось письмо, и он из письма узнал, где алмазная шахта».
Ещё одна цитата из очень известной книги. Это была одна из любимых книг Ивана Антоновича – «Золотая цепь» Александра Грина.
«Потайным ящиком» в творчестве Ивана Антоновича я бы назвал тот огромный запас жизненных впечатлений, который позволил ему написать столько произведений. Рассказы о необыкновенном в цикле «Семь румбов», «Туманность Андромеды», «Лезвие бритвы», «Час Быка», «Таис Афинская» – это ли не драгоценности, это ли не алмазы, собранные и огранённые вдохновением Ивана Антоновича! Есть и ещё, не менее драгоценное, что внёс в науку большой ученый И. Ефремов – новое направление – тафономию. И еще нам предстоит собрать воедино его разрозненные выступления, письма, в которых Ефремов-философ двадцатого века размышляет о Времени и о Человеке.
«...Смотрят к нам в душу из мира грядущего Строго и мягко глаза его синие, И распростёрлись над всеми живущими, Как воплощенье Добра Всемогущего – Мудрости крылья его лебединые».
Это конечные строки стихотворения Е. Трофименко «Чаша отравы», в котором, может быть, не совсем профессионально, но очень тепло и искренне сказано о человеке с великим и щедрым к добрым людям сердцем.
Виктор Буря
Статья была опубликована в газете "Тихоокеанский курьер" в 1994 году (3-9 февраля). При оформлении публикации были использованы иллюстрации Галины Бойко и Игоря Шалито.
Все мы как-то вот всё привыкли мерить линейкой с тремя делениями. Не будем и сегодня менять традиции, тем более и Бог это любит.
Первое, но не самое главное:
«Фант», как тематическая страница, появилась задолго до 1983 года, который упомянут в вашей статье «Игра в «Фант» (№ 15, 2014) как повод к пропущенному юбилею. Страница «Фант» в «МД» начала выходить в середине 1960-х годов. Точнее – 18 июня 1966 года. Очень бы хотелось ввернуть: «впервые в СССР!» Но, по моим же не проверенным сведениям, первенство все же принадлежит студенческой газете Московского государственного университета. Подчеркну лишь! В университетской газете, а не краевой молодёжной! Чувствуете разницу! Ну да ладно.
Есть и ещё небольшие дополнения к «пропущенному юбилею». Дата рождения Хабаровского городского клуба любителей фантастики «Фант», то есть клуба «живого общения», 13 марта 1976 года. Место рождения – редакция газеты "МД". Выходит, многие юбилейные даты пропущены... и даже полувековую (!) со дня публикации первой в Советском Союзе рецензии на первое опубликованное произведение Аркадия Стругацкого (в соавторстве с Львом Петровым) повесть «Пепел Бикини». Смотри подшивку «МД» за 1956 год от 21 ноября... Слышу возражения, мол, что за датки-юбилятки... Соглашусь, но с оговоркой! Поэтому переходим на второе деление.
Второе, более значительное:
Редакция «МД» в 1976 году «родила» приз «Фант», который целую пятилетку был первым и единственным призом в нашей великой державе, вручаемый за лучшее фантастическое произведение года! Реально первый приз выглядел так – 30-сантиметровая деревянная скульптура под названием «Через тернии – к звёздам». Некое символическое изображение стремления человека к познанию. Его автором был учебный мастер мастерской чеканки Пединститута Борис Глазков. Призы (разные по форме и способу изготовления) читателей «МД» и КЛФ «Фант» в разные годы получили Стругацкие (дважды), Ольга Ларионова, Кир Булычев, Владислав Крапивин.
После принятия решения на уровне руководства Союза писателей СССР в Москве о вручении общероссийской (тогда РСФСР) приза и премии «Аэлита» (апрель 1981 года), приз «Фант» прекратил своё существование.
Мавр сделал своё дело... и "передал" эстафету «Аэлите» "Уральского следопыта". Впрочем, как любили говорить Стругацкие: "Это уже другая история".
Третий — заключительный этап моей оценки вклада «МД» в русскую, и не побоюсь сказать, мировую фантастику. От клуба «Фант», как круги по воде, распространилось клубное движение по всему Дальнему Востоку — Чукотка, Камчатка, Сахалин, Владивосток... Родилось объединение клубов любителей фантастики «Дальневосточное Кольцо». Этим «Кольцом» были организованы и проведены фестивали и научно-практические конференции (сейчас это называют конвентами) в Хабаровске, Южно-Сахалинске и Владивостоке... Родились и совершенно необычные (СССР ещё «стоял» на ногах) объединения поклонников жанра — клуб любителей эротической фантастики, выпускавший фэнзин (любительский журнал) «Лаборатория ЛЭФ» и клуб «КТК» («Килгор Траут Клаб») – для поклонников творчества Курта Воннегута. В нём, по их внутреннему уставу и общеизвестной заповеди «Больше трёх не собираться!», одновременно могло состоять только три члена. Перечислю их поимённо: переводчик Григорий Бланков, журналист Юрий Шмаков и... почётный член, удостоенный этим званием за проявленное свободомыслие, эстрадная певица Алла Пугачёва (это сейчас Аллу Борисовну величают Примадонной или Королевой). Третий член «КТК» до этой публикации вряд ли даже слышал об этом клубе… Но без Воннегута и Неё не существовал бы «Килгор Траут Клаб». По секрету – в середине 1980-х Григорий Бланков привёз из очередной командировки в Японию миниатюрную видеокамеру и приставку к ней… Т-с-ссс. Таких штучек в СССР мало у кого водилось. С первого ряда балкона Музкомедии, накрыв камеру носовым платком, Григорий снял концерт Аллы Борисовны… Т-ссс! Никому! Алла Борисовна, и это было записано на видеокамеру, обращалась в зал с предупреждением: «Во время концерта запрещаю пользоваться фотоаппаратами».
«Я не нарушал запрета Аллы Борисовны, — пожимал плечами Григорий, — я ведь «снимал», а не «фотографировал». Заседания «КТК» непременно начинались с просмотра этого концерта… Т-ссс. Молчок! Я вам ничего не говорил.
И последнее. Мне нечего было бы вам предъявить ни в первом, ни в последующих случаях, если бы не посетил нашу планету человек по имени Юрий Шмаков. В газете «Молодой дальневосточник» он начал работать в 1971 году. Был собкорром по Дальнему Востоку газет «Пионерская правда» (1979–1985) и «Учительская газета» (1985–1989).
В начале 1990-х Юрием Шмаковым было подготовлено и выпущено в Хабаровске пятитомное собрание сочинений Дж. Р. Толкина в переводе В.А. Маториной. Как пятитомник автора "Властелина" — впервые на русском! (некоторые утверждают: "Одновременно с переводом третьего тома в "Северо-Западе". Пусть «одновременно» – с нас дальневосточников ведь не убудет). Тем не менее, Юрий Дмитриевич Шмаков в 1993 году за это деяние был принят в члены Английского Толкинского общества (The Tolkien Society). Издание породило на Дальнем Востоке и в Сибири мощное движение толкинистов, волны которого распространились на запад. Во всесоюзных «Хоббитских игрищах» 1991 года в Красноярске образ Гендальфа, одного из центральных персонажей легендариума Толкина, воплощал наш человек из города Амурска — Павел Ваулин...
«Такие вот дела», сказал бы Куртец, так называли промеж себя члены «КТК» американского писателя Курта Воннегута.
Дела, между прочим, добрые!
Виктор Буря, член клубов любителей фантастики «Фант» (Хабаровск) и «Апекс» (Комсомольск-на-Амуре)
В качестве комментария к фотографии, опубликованной в этом номере "Молодого дальневосточика".
Авторство фото — К. Гаренских. Фотография "Кир Булычев с призом "Фант" в другом ракурсе с другого негатива той же плёнки (снимок кадрирован: без Ю. Шмакова) впервые опубликована в заметке "Приз "Фант" вручен!" — "Молодой дальневосточник" 6 января 1980 г. (№ 5), с. 2-3.
Фрагмент статьи Ю. Шмакова: Вампитер нашего карраса. Хабаровскому клубу любителей фантастики «Фант» – 20 лет".
"Юрий Шмаков ...Помню, вручал я приз Киру Булычёву, сели мы за какой-то столик чуть ли не посредине какого-то коридора в институте, где Игорь Всеволодович Можейко работал, и он, то есть Кир Булычёв, хватал всех проходящих сотрудников за руки и говорил: «Вот ты тут ходишь, а мне ребята из Хабаровска приз привезли! Из Хабаровска!!!».
В 1979 году Кир Булычёв встретится с нашей фэншей Олей Гюбиевой в Кракове, на 5-м Общепольском конвенте, и снова поразится: «Деточка! Ты из Хабаровска?!» Но сначала в 1978-м в Польшу слетал-съездил Володя Рябунский на 4-й Конвент, в Лодзь.
Владимир Рябунский: «Всё было очень здорово, празднично. Дискуссии, просмотры фильмов, вечеринки. Мне целых трёх переводчиц дали, поскольку ждали хотя бы трёх советских фэнов, а я был единственным».
Три гостя из СССР приехали на следующий конвент в Краков: москвичи Кир Булычёв и Белла Клюева, и наша «деточка» Оля – ещё школьница. Но праздника не получилось: в Польше уже заявила о себе «Солидарность», которую активно поддерживал Союз студентов – организатор конвентов".
Источник: Юрий Шмаков // «Молодой дальневосточник» (Хабаровск), – 1996. – № 11, 16–23 марта. С. 6.
5 апреля 2014 года — Григорию Гибивичу Ходжеру исполнилось бы 85 лет. Десять лет назад я сидел за его именинным столом... А ещё раньше, летом 1988 года, Григорий Гибивич приехал с любителями фантастики Комсомольска-на-Амуре из КЛФ "Апекс" в нанайское село Кондон, чтобы дать старт литературно-краеведческому маршруту "Тропой Ефремова". Так мы подружились... Известный не только в СССР нанайский писатель и молодые пацаны и девчонки из школ, техникумов и институтов города.
Григорий Ходжер в 1956 году окончил исторический факультет Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. В 1957 году, как молодой автор рассказа "Мой знакомый пчеловод", был приглашён на Всемирный фестиваль молодёжи в Москву... Потом пошли к читателю книги: "Чайки над морем" (1958), "Эморон-озеро" (1960), "Правнук Дерсу Узала" (1962) и, наконец, трилогия "Амур широкий" (1971), получившая Государственную премию РСФСР им. А.М. Горького (1973). Его книги о жизни нанайского народа были переведены на языки народов СССР и иностранные языки. Г.Г. Ходжер был награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
Он не писатель-фантаст. Но на Фантлабе присутствует заслуженно. Убедитесь сами.
Из писем Ивана Антоновича Ефремова писателю Григорию Гибивичу Ходжеру. 1969 год
"...Когда-то давно я исследовал совершенно тогда неизвестное Амур-Амгуньское междуречье и в 1931 году сделал первую геологическую съемку (и точную топографическую) озера Эворон, реки Лимури, реки Боктор и реки Эвур <...> Работал с проводниками из рода Самар из поселка Кондон, испытали мы вместе множество приключений <...>
Лучший мой проводник был Вашим тезкой из рода Самаров — Григорий. Ему я многим обязан, даже собственной шкурой, так как нас преследовали беды с Лимурийского маршрута, из которого мы выходили с ним вдвоем, пешком по Боктору в октябре, без крошки еды, семь суток... Когда-нибудь, если позволит оставшееся время и плохое здоровье, я напишу об этом, а если не удастся, то Григорий Самар навсегда останется дорогим мне, жаль, если не моим читателем...
Книги Ваши я еще не успел прочитать, но просмотрел — они очень интересны... Буду читать обстоятельно и с наслаждением, так же еще и как бывший нанаец".
На картинке: Фото Г.Г. Ходжера, сделанное Геннадием Диденко в Найхине (публикуется впервые), фрагмент письма Г. Ходжера В. Буре и его автограф на книге "Унесённые войной".
"Первый Новокон состоялся в 1987 году. Его пытались запретить, и лишь телеграммы в ЦК умерили пыл властей. В те далёкие времена всё было по-другому: меньше пили, больше говорили об НФ. За пять лет многое изменилось. Никого уже не интересуют проблемы объединения клубов и борьба с "Молодой Гвардией". На третьем Новоконе лишь три вещи напоминали благословенный 1987-й: солнце, море, и вечно пьяный Силецкий. Ну а гвоздём программы Новомихайловки-92 стала драка фэнов с армянами. Досталось Тигру и Цицаркину. Синицын потом обещал Карпову любую помощь в справедливой борьбе азербайджанского народа".
Фэнзин "Стpаж-Птица", № 23, 1993 г.
Сентябрь 1992 года. Турбаза "Приморская" в посёлке Новомихайловский Краснодарского края. Встреча фэнов "Новомихайловка-92". Из НФ-писателей присутствовали: Александр Силецкий, Евгений Дрозд, Сергей Трусов, Николай Чадович, Владимир Васильев, Игорь Пидоренко, Виталий Забирко, Евгений Панаско, Василий Звягинцев. Звягинцев привёз на Новокон-92 своего пахнущего типографской краской двухтомного "Одиссея...". (Вот это издание: http://fantlab.ru/edition44461 ). Прилавком для продажи "Одиссея..." служил багажник "Жигулей" автора. Хочу отметить, что герой этого романа частнопрактикующий ниндзя Александр Шульгин обрёл сверхестественные способности после того, как на чердаке старого дома в Хабаровске нашёл в чемодане с бумагами участника русско-японской войны переписанный от руки японский трактат XVII века "Бансен Сюккай". Этот трактат многому научил Шульгина. Но я не об этом.
В один из дней, уже далеко за полночь, прихватив подаренную вечно трезвым Владимиром Рябунским бутылочку "Новоконовки", мы уединились с Александром Силецким в его персональном бунгало. Нашей застольной беседе в общей компании стал мешать громкий спор на тему "Что делать фэнам, если умер товарищ Кто виноват?" Вдобавок, листовки воззваний ко всем КЛФ бывшего Союза от Вахтангишвили накрыли собою стаканы с остатками королевского (от слово "роял") горячительного. Особую опаску стали вызывать размашистые движения рук омского фэна-богатыря Коломийца. Но главное! У нас был повод уединиться. Оказалось Силецкий и я перед самой поездкой на Новокон, прочитали одну и ту же книгу. Я, понятно, сделал это в Хабаровске, а он — то ли в Москве, то ли в Минске. Короче, в эту ночь "третьим" с нами был Белькампо, воплощённый в таком вот томике:
Всему хорошему приходит конец — наступило утро следующего дня. Вялоподвижными, непослушными чугунной голове ногами, я медленно спустился по серпантинной лестнице к морю. Во время спуска, опасаясь нарушить новоконовскую традицию, отвесил поклон Козлу Петровичу (участники той встречи, доброго им здоровья, знают о ком или о чём я говорю). Солнце слёзоточиво сверкало на гребнях лёгкой волны. На тоскующем без купальщиков пляже я увидел одинокий кекур человеческого очертания. Фэнских дум великих полн стоял у воды Борис Завгородний. После короткого обмена приветствиями, мы приняли горизонтальное положение, направив свои пятки строго по показаниям анеморумбографа, чтобы ветерок не смешивал выдыхаемые нашими лёгкими пары вчерашней Новоконовки. Борис Александрович движениями профессионального доминошника перемешивал перед собой камешки...
— А хочешь я тебе ребус загадаю? — Не поворачивая головы, прервал молчание Завгородний.
В морском воздухе повеяло запахом приключений мысли.
— Конечно! — Обрадовался я, надеясь, что это занятие хоть чуточку сполоснёт извилины.
Выбрав камешек покрупнее, Борис изобразил первый элемент ребуса...
— Не понятно? Да это ж крест! — Он ладонью сравнял поверхность и вновь что-то изобразил и прокомментировал: — А это — цифра сто...
"За крестом сто...", "до ста крест...", "крестисто..." — начинаю перебирать в уме варианты разгадки.
Не буду вас утомлять, а покажу "восстановленный" мною на днях ребус Бориса Завгороднего.
Пора ещё раз вспомнить звягинцевского Шульгина, который твёрдо соблюдал правило американских ковбоев — умеешь считать до десяти — остановись на восьми. Остановлюсь и я. И подражая движениям Криса из "Великолепной семёрки", плавно укладываюсь на окатанные волнами Чёрного моря камушки, сдвигаю широкополую чёрную шляпу на глаза, произношу в ответ на ваши вопросительные взгляды: "Потом договорим. Доброй вам НФ!"
Обращаюсь к тем, кто разгадал ребус: Не спешите помещать ответ в комментариях, напишите просто: "Ответ знаю". Сохраните интригу и позвольте коллегам ощутить радость самостоятельного открытия Америки!
P.S. Волгоградские фэны, приближается 1 апреля! Не забудьте предупредить Бориса Александровича о том, что у него спина белая! Между прочим, это сущая правда. По крайней мере в 1992 году она была таковой.
________________________
P.S. 2. Иллюстративное
Визуальное приложение того, к чему прикладывались. "Документ! Между прочим..." (Слова Жени Лукашина из фильма "С лёгким паром").
Вещественные доказательства антикультовости Бориса Александровича. Даже Вознесенский не требовал, чтобы убрали Волгаконя с денег.
Что-то вспомнилось, как я в детстве выдумал собственную систему отбора для чтения только интересных, умных и нужных книг. Решил я так, как только встречу в интересной книге какую-нибудь отсылку на героя некоего произведения, буду искать "первоисточник". Тогда я ещё не знал о специальных библиографических, рекомендательных и тому подобных изданиях... Потом я понял — это путь тупиковый. Пошлют к Дефо, Сервантесу, Шекспиру и так до... Гомера, который, в лучшем случае, пошлёт... к мифам. И всё же, до сих пор незримо натирает мне запястье "собственноручный компас" странника Мира книг. Читаю "Дни Кракена" Аркадия Стругацкого:
"...Книги. Самые мои любимые книги — если не считать собраний сочинений — стоят на четвертой полке. Кстати, о классификации. Не знаю, почему мы любим одни книги и не любим другие, но представляю себе, по какому признаку квалифицированный читатель относит книги к отличным, средненьким или серым. Квалифицированные читатели это те, кто, во-первых, читает много, а во-вторых, любит перечитывать. Не надо считать квалифицированным читателем равнодушного листателя, трудолюбиво читающего все подряд, не запоминая, не вспоминая, не влюбляясь в книгу, или тупого фанатика, который всю жизнь перечитывает один-разъединственный пятый том полного собрания сочинений Шеллера-Михайлова. Интересно, почему именно Шеллер-Михайлов, я его в жизни не читал. Он ассоциируется у меня с семью слониками на полочке и с бездарными лубочными вышивками. Так вот, квалифицированный читатель делит книги на серые, средненькие и отличные. Отличные и есть любимые. У каждого они свои. Впрочем, и серые, и средненькие тоже".
И подумалось, почему бы не почитать то, чего Аркадий Натанович "в жизни не читал". Совершенно случайно у букинистов наткнулся на это издание — А.К. Шеллер-Михайлов. Хлеба и зрелищ. Роман. Полное собрание сочинений. Сборник "Нивы" за 1905 г. Том X. Книга 28. (Цитирую страницы 378 и 379):
"....- Как глубоко, должно быть, вы презираете всех людей? — невольно воскликнула Аделаида Александровна, и ей показалось, что он презирает и её.
— Нет, за что же? — удивился барон Гельфрейх.
— Но вы считаете всех людей продажными.
— Что-ж, не даром же им отдавать себя! Мне смешно только, что эти люди ничему цены не знают. За иное дело они могли бы взять десятки, сотни тысяч, а они довольствуются какою-нибудь сотнею рублей. Это всё от непривычки. Дикари вон меняют самые драгоценные произведения своей страны на стеклянный бусы.
Муратова задумалась. Барон смеётся над теми, кто не знает себе цены! Не станет ли он также смеяться и над нею, что она дешево продаёт себя? Конечно, да. Но во что же оценить себя? Это трудно определить. Во всяком случай, надо замедлить окончательное сближение, чтобы добиться новых и новых выгод. Ей были гадки эти думы, и все-таки они роились в голове; ей хотелось уверить себя, что она не думает о продаже себя, что она просто сходится с бароном, и в то же время она боялась окончательно сойтись с ним прежде, чем он заплатит за это сближение.
— Что вы задумались? — спросил барон, видя, что она опустила на грудь голову.
— А? — очнулась Аделаида Александровна, вздрогнув. — Вы, барон, нагнали на меня тоску своими взглядами на человечество... Я не хочу думать, не хочу верить, что оно так гадко...
Она порывисто встала и подошла к роялю.
— Вы любите музыку? — спросила она его.
— Я её полюблю, если вы будете играть. — Ответил он, жадно следя за каждым её грациозным движением.
Она начала перебирать ноты и стала едва слышно напевать мотив романса: «Ты скоро меня позабудешь»...".
Держу книжку на ладони, прикидываю — насколько букинистическая её редкость тянет? Слоники для полочек, если комплектные и в хорошей сохранности, сегодня ого-го стоят! В Интернет за советом... Бац! Натыкаюсь:
Диссертация Н.З. Коковиной "А.К. Шеллер-Михайлов и литературное движение 1860-х — 1870-х годов":
облако тэгов
