— Вас называют идеологом НФ-возрождения. Но многие ваши романы – это большая, т.е. серьезная литература с элементами фантастики, в том числе социальной. Как одно сочетается с другим?
— Не вижу здесь противоречия. Я вообще не слишком понимаю авторов, которые замыкаются – добровольно ли, по воле ли издателей – в узких жанровых рамках. Я считаю, что первична художественная задача, которую ставит перед собой автор. Из первичной задачи вытекает проблематика, а из неё – конфликт, через который всё это раскрывается. И если я вижу, что данная конкретная задача лучше всего решается средствами мистики, проблематика лучше всего раскрывается в мистическом антураже – я без колебаний, как, например, в «Господине Чичикове», обращаюсь к мистике.
Есть проблематика, которую наилучшим образом можно раскрыть средствами НФ и даже – только средствами НФ. Когда мы, «НФ-возрожденцы», озадачились этим вопросом, то обнаружилось, что подлинной научной фантастики в том смысле, в котором сейчас говорят о ней на Западе, у нас нет. Более того – отечественный читатель от отечественного же автора её и не ждёт. Есть узкая прослойка эстетствующих любителей фантастики, которые читают хорошую НФ, но… только англосаксонскую. Так и пишут в сообществах и на форумах: порекомендуйте хорошую НФ, только русскую не предлагать! Нам захотелось переломить эту ситуацию.
Кстати, о тех же «Двойниках». Да, казалось бы, от идеолога НФ-возрождения следовало ожидать зубодробительной НФ. Однако «Двойники» писались не один год, а потом ещё и изрядно перерабатывались, а потом редактировались… Зато недавно мы с Игорем Минаковым закончили повесть, которую я бы охарактеризовал как «очень жёсткая НФ» — ибо проблематика требовала именно такой формы.
— Ваши книги – довольно необычны для массового восприятия, и критики нередко спорят, как же определить стиль… Какое определение ближе вам самому?
— А Веров никогда и не ориентировался на массового читателя. Это не снобизм, это вполне продуманное решение. Пробовал, оказалось — неинтересно Верову «упрощаться». И рад бы, ан, нет, — неспособен. Стиль… тут не критики нужны, а литературоведы. А Веров пока ещё не классик, чтобы за него так серьёзно взялись.
На заре туманной юности был придуман термин «эпифоническая фантастика». «Эпифония», если перевести с греческого дословно — получится «послезвучие». То есть, текст, оставляющий после себя в душе читателя отпечаток (неважно, со знаком плюс или минус) и в идеале – требующий перечитывания. Но, поскольку «эпифония» больно уж созвучна «эпитафии», термин был благополучно забракован.
— Кто главные герои ваших книг?
— Если говорить о прототипах – конечно, я беру их из жизни. Жизнь — лучший выдумщик. Чаще для необходимого образа делаю «гибриды» из наиболее «вкусных» качеств, речевых характеристик и пр. нескольких людей. Мне близок образ обыкновенного человека, иногда даже – откровенно неприятного типа, поставленного в необыкновенные, иногда даже – сверхчеловечески жёсткие обстоятельства. Мне непонятно стремление массового читателя отождествлять себя с супер-пупер крутым мачо (феминой). Это ведь подростковое восприятие книги, я сам таким был, лет в двенадцать-четырнадцать это нормально. А ты попробуй себя отождествить… нет, даже не с отпетым негодяем. С серым ничтожеством – слабо? Между тем, душевный опыт от такого самоотождествления отнюдь не бесполезный. Раньше писатели как-то не слишком боялись обидеть этим читателя – «маленькие люди» Чехова, ничтожество Раскольников у Достоевского…
Поэтому зачастую мои герои – по крайней мере, в начале произведения – люди малосимпатичные. Не все, конечно, и не всегда. Да и на выходе, в финале, разные превращения с ними случаются.
— Должен ли писатель писать только о том, что знает досконально? Т.е если пишешь о Будущем, надо представлять в деталях свой его вариант?
— Известна максима братьев Стругацких: писать надо или о том, что знаешь лучше всех, или о том, чего не знает никто. В целом, согласен. Нельзя написать хороший роман об армии, не отслужив в армии. Не стОит браться за роман о тюрьме, если не довелось… Но если нужен не роман, а эпизод, а у вас есть знакомый «блатной» или «урка» (на свободе, конечно!), то надо бы с ним пообщаться плотнее. И эпизод получится. Вообще, работа писателя – подглядывать и подслушивать… И прорабатывать массу материала.
О Будущем и вообще, о мире, искажённом вашим фантастическим допущением. Тут надо всё продумать досконально. Технику и технологию, социальное устройство, профессиональные жаргоны, моды и причёски, экономику и энергетику… Да, обычно девяносто процентов придуманного остаётся за пределами текста. Времена «лекций профессора Петрова пионеру Сидорову» прошли, никто из героев современного НФ-романа не станет рассказывать очевидные друг для друга (но не для читателя) вещи. Это как я бы вам сейчас начал рассказывать, для чего предназначена газовая плита, и как её включать. Но в голове автор должен держать всё. Иначе выйдет халтура.
— Вы противник облегченного чтения? Этакого одноразового масскульта, столь раскрученного не только в женской литературе, но в отечественной фантастике и детективах…
— Нет, конечно. С тем же успехом можно сказать, что я противник закона всемирного тяготения. Облегчённое чтение – это реальность, данная нам в ощущениях. В советское время народ реально испытывал нехватку в пошлости. Скажем, в области фантастики работали, как правило, не идеологические рогатки, а критерий качества. А народ жаждал «мочилова» и «Анжелик». И в 90-е он всё это, наконец, получил. Сперва в западной упаковке, а потом и в отечественной. Я противник иного – существенного перекоса в сторону книг-однодневок и «подсаживания» на них читающей молодёжи.
— Как вы выбираете названия своих книг?
— О, это больной вопрос. У каждого писателя есть слабое место, у Верова это названия. Хочется, чтобы и ёмко, и чтобы суть передавало, и чтобы не вычурно. А в голову ничего не лезет. А если лезет – оказывается, есть уже такое название. Бывало, и диктат издателя… Например, «Завхоз Вселенной» на самом деле называется «Небо без звёзд». Но издателю не понравилось. «Десант на Сатурн» и «Десант на Европу» — тоже следствие издательского произвола. Да, в общем-то, не в названии ведь дело.
— Вы – лауреат многих фантастических премий. Что они вам дали и чем, по-вашему, отличаются фантастические премии от вручаемых в «большой литературе»?
— Помимо острой эйфории при выходе на сцену за «цацкой» — разве что некоторую дополнительную уверенность в себе. На продажи фантастические премии почти не влияют. Иное дело – премии большой литературы. Там это целенаправленный и мощный инструмент продвижения автора. Солидные денежные призы, мощный рекламный бюджет, повышенное внимание СМИ, общественности, и как следствие – издателей, превращают лауреата или даже «шорт-листера» чуть ли не в медийную фигуру и делают известным.
К сожалению, не нашлось ещё спонсора или мецената, который смог бы раскрутить нечто вроде «Большой книги» или «Русского Букера» в области фантастики.
— Меняются ли с течением времени ваши сюжеты и темы? Вы делите свое творчество на какие-то периоды, этапы?
— Меняются, но тут мне трудно судить, наверное, со стороны виднее. Я пишу о том, что мне интересно, что меня волнует в данный момент, облекая, как я уже говорил, в ту форму, которую считаю наиболее подходящей. Если же, к примеру, в данный момент ничего не волнует – то и не пишу ничего. А на этапы себя делить – признак надвигающейся мании величия.
— Какие ощущения вы испытываете, стоя в книжном магазине перед стопкой ваших книг?
— Когда это были первые книги – нечто, сходное с лёгким опьянением. Сейчас иное – ходят мимо покупатели, бросают на полки равнодушные взоры, и внутри возникает: «Ну, возьми в руки мою книгу! Возьми, полистай!». Чувство не слишком приятное, поэтому в книжные магазины я предпочитаю не ходить.
— Рэй Брэдбери в «451 по Фаренгейту» описывал цивилизацию без книг. Сейчас постепенно исчезают бумажные книги, электронные книги пока их не заменили. Может быть, лет через двадцать-тридцать, отчасти пророчество Брэдбери сбудется? И вместо книжных магазинов на одной из центральных московских улиц откроют магазин книжного антиквариата, куда будут приезжать по предварительной обязательной записи олигархи и топ-менеджмент. А киберполиция будет ловить тех, кто выкладывает в сети без разрешения книжные сканы. Если это возможно, то экземпляры каких книг вы бы сейчас советовали приобрести?
— Вряд ли такое возможно. Есть куда более неприятный вариант: книга превратится в мультимедийный продукт. То есть, в вашей читалочке вам и картинки, и анимация отдельных эпизодов, и внешний вид всех звездолётов враждебного флота сириусян, и вид сверху, сбоку и в разрезе. И тут же – компьютерная игра «Спаси Анну Каренину», к примеру. Вот это страшно. Потому что главная ценность книги не в том, электронная она или бумажная, а в том, что она будит фантазию. Я сам, понимаете, – сам желаю представить, как выглядят герои, как выглядит звездолёт сириусян, какое выражение лица у Анны, бросающейся под поезд. А мне предлагают «продукт», где за меня всё уже вообразили и нарисовали. И думать не надо. Надо нажимать кнопочки. Вот это страшно.
— Вы бы отказались слетать на машине времени в будущее, и, узнав Грядущее, как в фильме «Назад в Будущее», вернуться и использовать ее в своих целях? В том числе – написать роман-предсказание, обреченный на успех?
— О! Я бы непременно узнал точный итог финала Лиги Чемпионов по футболу и отменно выиграл бы на тотализаторе. А настоящее предсказание на успех обречено не будет. Не поверят. «Пророков нет в отечестве своём, да и в других отечествах не густо». Но уж когда начнёт сбываться, да ещё в точности – придётся бежать. Ибо поймают и убьют. «Но ясновидцев, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах».
— Вы, как писатель-фантаст, верите в повсюду постоянно рекламируемый мегатренд – скорое повсеместное появление умных домов и умных городов?
— Вера — это из несколько иной области. Верить (или не верить) можно только в принципиально непостижимое. Например, в Бога. Умные дома и города… если человечество не тряхнёт очередной социальный катаклизм типа третьей мировой – почему бы нет? С точки зрения логистики это, извиняюсь за каламбур, логично. Насчёт «повсеместного» сомнения берут. А скорое… Я уже сейчас не понимаю, к чему многие фирмы содержат офисы? Если при современных коммуникациях, всю работу манагеры могут выполнять, не выходя из дому? А если дом ещё и поумнеет – можно будет и на улицу не выходить. Проблема пробок в Москве сразу рассосется.
— Верите ли вы в цикличность развития литературы или в то, что существуют некоторые исторические условия, благоприятные для расцвета литературы? Как оценить нынешний этап и что можно ожидать в ближнем будущем?
— В цикличность не верю. Состояние литературы определяется состоянием социума. В данном случае – постсоветского. Исторические условия – да. Чем они тяжелей, тем лучше для литературы. Вспомним то же «потерянное поколение». Вспомним латиноамериканский магический реализм, расцветший во времена хунт, диктатур, нестабильности. В общемировом масштабе сейчас наблюдаю такой тренд – развитие «клипового мышления». Из-за обилия кратких и многочисленных информационных сообщений и коммуникаций (человек поглощает обрывки информации новостных лент, форумов, сам лихорадочно пишет и читает в ЖЖ, соцсетях, блогах) на разные темы, развивается неспособность длительного устойчивого восприятия. Срываются фильтры информации. Даже музыкальные видеоклипы построены по тому же принципу – частота смены планов в среднем одна секунда. Отсюда, например, в фантастике – стойкое неприятие текстов, в которых используется незнакомая терминология, присутствует сложная композиция, нелинейный сюжет. Из свежих претензий – «у вас слишком много персонажей, от них в глазах рябит». В метро такое не почитаешь…
— У вас много раз брали интервью. Какой бы вопрос вы задали сами себе, если бы оказались на месте интервьюера?
— Почему ты пишешь? Это ведь трудное, мучительное и неблагодарное занятие. Но не хотел бы я оказаться на месте этого интервьюера. За такой вопрос можно и того… по лицу получить.
Мыслей «Далила» вызвала столько, что не уверена, уместятся ли они все в одной рецензии. Но попробую.
Итак.
Мир победившей виртуальной реальности. Среди его жителей есть чипанутые, они же чистокожие – это те, у которых чипы в мозгу и напрочь отсутствуют волосы на коже, и питаются они всякой дрянью из шлангов (таковых большинство), есть граждане без чипов и с волосами, и есть айдиоты – выращенные в пробирке.
Наш герой – нечипованный естет.
Вроде бы никому не запрещается жить без чипов. У нечипованных граждан практически такие же права, их никто не гнобит, не тыкает пальцем на улицах, наш герой спокойно себе живет в одной комнате с чистокожим. Но… Система ревнива – так написано в аннотации. Читаешь и понимаешь – действительно ревнива. На какие только не идет ухищрения, чтобы завербовать новых адептов – начиная от псевдо-опросов на улицах и заканчивая подменой реального сына виртуальным образом. Видимо, каждый нечипованный ей как… нет, не враг – системная ошибка, которую непременно следует исправить.
Однако последняя ловушка для «ошибок» — дримодем, устройство, позволяющее подключать мозг к Сети без чипов – обернулась против самой же Системы. Потому что нашлась та, что сумела с помощью дримодема подчинить Систему себе. Систему. Но не нашего строптивого героя.
О нем и других персонажах – подробнее.
Линия Андрея Нетребко – линия взросления. Сначала мы видим максималистического подростка, который недоволен родителями и влюблен в виртуальную девушку. Потом этот подросток решается на действия – побег из дома к любимой. И тут начинается, шаг за шагом он понимает, что любимая-то не так проста и вообще теплых чувств не достойна, но все же еще какое-то время бежит за ней по инерции – по дороге впутываясь в разные неприятные истории, потихоньку складывая паззлы событий в определенную картину мира и обретая, наконец, настоящую любовь. В финале перед нами уже не юноша, а мужчина, хотя хронологически времени прошло не так много.
Далила – персонаж-фантом. Девушек с ее экзотической внешностью – множество, и у них разные имена, разные судьбы. Что случилось с этой конкретной, именующей себя Далилой? Какое событие прошлого заставило так возненавидеть род человеческий, желать мести, глобальной власти? Так ли это важно? Главнее, пожалуй, то, что дриммонстр – не первый и не последний. И сколько будет существовать Система, столько будут возникать дриммонстры и, конечно же, Ловцы, способные с ними справиться.
И, разумеется, нельзя обойти стороной еще одного героя. Знаток мертвых языков – прекрасен!
А вот к следующей героине у меня имеются некоторые претензии.
Ника – заявлена, как девушка особенная, непохожая на других, способна видеть и понимать больше других. Она – антипод кукольной Далилы. К ней проникаешься симпатией и веришь, что она действительно такая – живая и милая, какой нам хочет ее показать автор.
Однако в Верхнем городе Нику как будто подменяют. Ей на смену вдруг приходит блондинка из анекдота. Такое впечатление, что в «Далилу-WEB» неожиданно вклинился отрывок из «Охоты на Улисса». Но там подобный персонаж был уместен, а здесь – совершенно нет, как на мой взгляд. Для чего это понадобилось автору, мне непонятно. То есть, с одной стороны, можно проследить – для чего. Тот же эпизод с белками и орешками – он забавен и играет на сюжет, и в то, что можно зациклиться на одной дурацкой мысли – я верю, но… На этих белках и остановиться бы с балаганом вокруг Ники, что ли…
Тем более, что вернувшись домой, она становится собой-прежней.
Зато мне очень понравилось преображение Андрея Нетребко во время операции по уничтожении Далилы. Очень круто.
Общее впечатление от книги: сильно! Читала, не отрываясь. Первые две трети отдают хорошей такой «кинговщиной». Игры подсознания, реальность, которую невозможно отличить от вирта, и вирт, неотличимый от реальности. Скажу честно, я не уверена, что правильно поняла всю техническую составляющую – слои отладки и прочее – для меня это нечто красивое, но непонятное. Поэтому делюсь лишь эмоциями.
Ну а подключение Андрея к сети без дримодема и чипа я восприняла, как намек на то, что ресурсы человеческого сознания – неограничены. И по сути, никакие девайсы в мозгу нам не нужны, мы и так все сможем, если захотим.
И напоследок хочу сказать. Где-то в отзывах на книгу я видела мнение, что, мол, мир «Далилы» списан с мира «Матрицы», так вот, товарищи – глупость несусветная. Да, виртуальная реальность и киберпанк, но с таким же успехом можно сказать, что все произведения о несчастной любви списаны с «Анны Карениной».
Заканчиваем выкладку конспектов занятий группы Г.Л. Олди. Напоминаю также, что стенограммы заседаний на общелитературные темы с этого года выкладываться не будут. Кто желает – добро пожаловать на семинар!
Итак:
И, собственно, разбор текста:
Дмитрий Карманов: «Я ВСЕМОГУЩИЙ»
(роман, 14,9 а. л.)
На примере этого романа можно разбирать скорее удачи автора, нежели недостатки текста. Это полноценный «взрослый» роман, со своей философией (несколько перекликающейся с каббалистической картиной мира), психологией, идеей, развивающимися характерами, литературным языком, персонификацией речи персонажей и т. д. Тут все в порядке и со структурой, и с развитием действия, и с разнообразными литературными достоинствами. Роман сбалансирован и, кроме прочих достоинств, читается с немалым интересом -- что, кстати, достигается без использования средств боевика. Роман совсем не «боевиковый», но при этом читается увлекательнее многих боевиков.
Разбирать его по обычной схеме нет смысла: роман хорош, и по каждому пункту пришлось бы лишь констатировать: «все в порядке», «в наличии», «присутствует в полном объеме» или «Хорошо, и хорошо весьма!» (с). Не видим смысла раз за разом повторять эти сентенции по всем пунктам разбора.
Лучше разобрать на примере этого романа удачные решения и авторские находки. Редкий случай, когда можно с удовольствием продемонстрировать «семинаристам» не отрицательные примеры (как не надо писать, и что следует поправить) -- а, напротив, пример положительный: как можно написать хороший, «взрослый» и очень увлекательный роман, причем совершенно не прибегая к «боевиковым» средствам.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Из мелких недостатков, замеченных нами. Та часть, где герой сидит в «Крестах». В авторской речи (при «отстраненном» описании порядков и быта в тюрьме) и в речи некоторых персонажей, когда они объясняют герою оные порядки и правила -- местами начинает проступать канцелярит. Его не слишком много, и он не безобразно-кондовый, но он есть. Неплохо бы пройтись по этой части романа и несколько доработать те места, где «пробивает» канцелярит, избавляясь от него. В других частях романа этого нет -- только в «тюремной», и то не слишком много.
КОРЯВЫЕ ОБОРОТЦЫ
«Внизу стояли стол и стул рядом с коричневой меловой доской.»
-- «Меловая доска» -- не звучит.
«Или же человечество здесь не причём, а все эти причуды исключительно мои?»
-- Ни при чем.
«- Недавно по дороге малява пришла, что в 39-ой Лёха Гнида откинулся. Ты был очевидцем этого?»
-- Выделенная фраза -- канцелярит. «Смотрящий» по камере вряд ли стал бы так выражаться. Это один из примеров упомянутого выше канцелярита в «тюремной» части романа. И «откинулся» -- это обычно «вышел на свободу», а не «умер».
«...вы спонсируете и обеспечиваете проведение зимних олимпиад...»
-- За прошедшие три года могла состояться, максимум, одна зимняя олимпиада. Откуда тогда множественное число?
«Попутчик оторвал глаза от окна и недоумённо посмотрел на меня.»
-- Лучше, все-таки -- «оторвал взгляд».
«Тем временем приблизилось обеденное время, и я, дабы не повторить судьбу счастливых подопытных крыс, заказал доставку обеда из ближайшего итальянского ресторана.»
-- Повторы.
«Размешал сахар в чайном стакане.»
-- А чуть дальше:
«Чай был всё ещё слишком горячим, поэтому мне пришлось отставить чашку в сторону.»
-- И еще дальше:
«На столике сиротливо ждала чашка остывшего чая.»
-- (Это все один и тот же эпизод.) Хорошо бы все-таки определиться -- из чашки он пил чай, или из стакана.
«Бесшабашная Катя, расчёсывающая придуманную косу в придуманной квартире в придуманном городе Муроме?»
-- Косу можно заплетать или расплетать. Расчесывать можно волосы. А вот расчесывать косу -- несколько проблематично.
Перед нами полноценный, «взрослый», увлекательный и умный роман вполне состоявшегося писателя. На наш взгляд, роман «хорош, и хорош весьма» (с) уже в представленном на семинар виде. Огрехов в нем практически нет, а тот мизер, что нам с трудом удалось выловить при тщательном прочтении, с легкостью правится буквально за один день.
Безоговорочно рекомендуем роман к изданию -- нам и самим очень хотелось бы увидеть эту книгу изданной. Но поскольку, при всех своих литературных достоинствах и увлекательности, роман этот -- ни в коей мере не боевик, то с публикацией его могут возникнуть проблемы. Ибо книги без забойного «экшена» и боевых сцен издатели сейчас берут редко и неохотно. Искренне надеемся, что роман заинтересует издательство «Снежный Ком М» -- на наш взгляд, он практически идеально подходит для серии «Нереальная проза» этого издательства. Куда мы его всячески и рекомендуем.
облако тэгов
