Однако, вернемся к сборнику. «Вечный день» состоит из 41 стихотворения и делится на 7 тематических разделов — Огонь, Тень, Алтарь мёртвых, Сад, Пламя, Страдания и Вечер. Яркий протест Гейма против die Zeitgeist, духа времени выражается в антиурбанистической, антииндустриальной направленности ряда его работ. Среди них можно выделить «Берлин», «Поезда», «Демоны городов» и «Бог города». Концепция die Weltstadt — города-мира, мегаполиса подается в инфернальном ключе:
«Блистает брюхом за заре Ваал,
Вкруг на коленях города стоят.
К нему несметный колокольный шквал
Течёт из моря каменных громад.»
Размежевание Человека и Природы приводит к появлению искусственных кумиров, того самого Бога города и его демонов. В человеческом потоке города-мира нет отдельных личностей, лишь массивы тел, которые прокатываются по улицам в ядовитых облаках фабричных испарений и гуле машин. Искусственная механизация, формализм противны поэту в любых своих проявлениях. В стихотворении «Профессоры» ясно звучат кафкианские мотивы, протест против бюрократии. Кстати, сам Гейм будучи юристом был не понаслышке знаком с этим мерзким явлением:
«Сидят как будто и не здесь порою,
Размазав по побелке тень свою.
Их речи — словно скрыты глубиною.
И вдруг их рот растёт. Слюна кругом.
И тишина. И только на краю
Торчит параграф бурым червяком.»
Образы людей, изображенных на страницах сборника, вообще заставляют погрузиться в лютую мизантропию. Помимо бюрократов Гейм красочно описывает умалишенных и нищих, калек и заключенных. Они не вызывают сочувствия, напротив заставляют ощущать тревогу, отвращение, страх. К примеру, вот как описывает он сумасшедших в своем «Госпитале»:
«Вскочили на кроватях все больные,
Как жабы, светом сумерек залиты.
Кровати — словно города большие,
Что чёрной тайною небес укрыты.»
Обратите внимание на сравнение больничных коек с большими городами, все они дети мегаполисов, безумны и больны. На другом полюсе — естественная среда обитания человека — Природа. Здесь красота естественных форм, гармония, не извлеченная из алхимических реторт ученых, но рожденная изначальным Логосом-словом. Таких произведений в сборнике также немало, среди них «Апрель», «Зима», «Солнцеворот», «Осень», «На север» и другие:
«Как в тихом море облачко висит,
Так дремлют горы в синеве небесной.
И мелкий дождь над ними моросит
Серебряной дрожащею завесой.»
Да, здесь отчетливо прослеживается традиция германского романтизма, но Гейм прекрасно осведомлен, что в мире не водятся стада розовых пони и всегда готов вернуть читателя обратно в мир жестокой реальности. Некоторые его вещи гиперреалистичны, что не исключает поэтической образности, напротив, заставляет увидеть обычные вещи с необычного ракурса. Такое мы наблюдаем в стихотворении «Голод», где поэт описывает голодного бродячего пса:
«Пуста, огромна глотка, как врата.
Её огонь по капле точит, жжёт,
Горящий в брюхе. Жаркий пищевод
Могильная сдавила пустота.»
Эстетика смерти занимает поэта не в меньшей степени. Здесь можно говорить, что Гейм вдохновлялся творчеством "проклятых поэтов", в частности Ш. Бодлера, но это не исключает оригинальности, собственного видения темы. Традиционный для жанра мотив утопленников раскрывается очень сильно и образно, с описанием многих нелицеприятных последствий распада. Умопомрачительные картины рисует воображение, когда читаешь, к примеру, вот эти строки из стихотворения «Мёртвая в воде»:
«И мёртвая идёт под парусами,
Растрёпана волной. Её живот
Изгрызенный большой горой плывёт,
Гудит, как грот, под хищными зубами.»
Вообще, связь смерти и воды можно рассматривать в качестве дани традиции, но учитывая судьбу поэта, можно усмотреть здесь долю визионерства, пророчества своей гибели. Этот вариант мне более импонирует. Всё же одними утопленниками тема смерти в сборнике не ограничивается — юноша из ревности убивает любимую («Что ж, ты мертва…»), ужасы войны живописуются в стихотворении «После битвы», публичные казни, где на эшафот восходят не только жертвы, но и палачи («Луи Капет» и «Робеспьер»), а описание последнего приюта усопших в стихотворении «Склеп» настолько образно, что при наличии доли воображения читателю не составит труда мысленно перенестись в эту скорбную обитель, где безраздельно властвует смерть:
«Свисает ручка детская из щели.
Как воск, она бела и холодна.
И в бархатную ленточку камелий
Сухих вцепилась пальцами она.»
Если говорить в целом, то при первом прочтении сборника сразу привлекает внимание то, что автор подает все сюжеты со стороны, не вовлекая себя в текст. Его личных переживаний, страданий, чувств мы не увидим, что дает возможность сконцентрироваться на собственных эмоциях. Мы словно листаем альбом фантастических иллюстраций, где вместо красок и кисти автор решил использовать образы и слова, и со своей задачей справился в полной мере.
P.S. В Сети есть разные переводы этого сборника, некоторые вообще без рифмовки, для первого знакомства их лучше не использовать. Довольно неплох перевод А. Чёрного, который можно найти по ссылке здесь.
Оценка 10/10
облако тэгов
