Вы никогда не задумывались над тем, как Питер Страуб и Стивен Кинг писали "Талисман" в 1984 году, живя в разных штатах? Интернета тогда еще не было...

Ответ на этот вопрос можно найти в интервью с Питером Страубом, которое он дал французскому журналу "Тэнэбр Мэгэзин" в 2000-м году.

Вопрос (В): Как бы вы описали Стивена Кинга как друга и как писателя?

Питер Страуб (ПС): Стив — это человек с ярким умом, острым чувством юмора, невероятной щедростью и огромным сердцем. Его личность многослойна, и то, что видят другие, — лишь малая часть того, что скрывается за фасадом. Он похож на огромный особняк со множеством комнат. И от этого становится восхитительным собеседником. А как писатель, он невероятно изобретателен, с первых страниц захватывает читателя и полон человечности.

В: А как писатели, чем вы с Кингом отличаетесь? И что у вас общего?

ПС: Он проще в подаче, чем я. Его сюжеты и персонажи менее запутанны, и эта относительная простота — его сильнейшая сторона. Мы оба любим масштабное эпическое повествование и разделяем страсть к традиционному роману. Оба тяготеем к величественным темам и исследуем природу зла. И, конечно, у нас схожее чувство юмора — мы можем довести друг друга до слёз от истерического смеха.

В: Есть ли среди книг Кинга такая, которую вы бы хотели написать сами? А среди ваших произведений есть что-то, что, по вашему мнению, понравилось ему?

ПС: Я был бы очень горд, если бы написал «Сияние». А что касается Стива, мне трудно говорить за него, но думаю, что ему приглянулись некоторые аспекты моей «Обители Теней». Когда я читал его роман «Оно», которым безоговорочно восхищаюсь, у меня возникло ощущение, что он как бы играет в мою игру — вплетает множество историй в одну и делает это великолепно, возможно, даже лучше меня.

В: Помните вашу первую встречу? Расскажите, как это было.

ПС: Впервые мы встретились в отеле "Браунс Хоутел" в Лондоне — милом и очень уютном местечке. Первое, что меня поразило, — это его рост (он оказался еще выше, чем я себе представлял), а также его словоохотливость, остроумие и интеллект. Несколько недель мы пытались встретиться, чтобы пообщаться тет-а-тет, и когда наконец увидели друг друга в обшитом тканью и кожей интерьере возле бара отеля, он прокричал моё имя на весь зал и вскинул руки. Мы пошли в бар и долго разговаривали, конечно, затронули и деньги — это любимая тема писателей. Мы обсуждали, какие книги нам нравятся, и нашли много общего. Я никогда не полюблю Шейна Стивенса так, как он, а ему не понравится «Хороший солдат», но мы сошлись на любви к Рэймонду Чандлеру и ряду других писателей детективов.

В итоге у меня осталось яркое впечатление о человеке увлеченном, проницательном и интересном, с которым сразу же завязалась дружба, что меня невероятно порадовало.

В: Поведайте, как родилась идея «Талисмана». Помните, как всё началось?

ПС: Кажется, Стив предложил эту идею в ту ночь, когда они с Табби впервые приехали к нам в гости, в дом на Хиллфилд-авеню в Лондоне. Наши жены уже ушли спать, а мы сидели, болтали без умолку и выпили столько пива, что трудно было сосчитать. «Мы просто обязаны написать книгу вместе», – заявил он или что-то в таком духе, и мы сразу же начали обсуждать, когда сможем взяться за дело. Оказалось, что из-за наших контрактных обязательств начать можно было только через четыре года. Мы назначили дату на будущее и завалились спать.

В течение следующих лет мы со Стивом периодически возвращались к этой идее. Потом подошло время, и мы с женой отправились в Портленд, штат Мэн, чтобы погостить несколько дней у Кингов и превратить размытые идеи в полноценный сюжет или хотя бы в его набросок. У нас была лишь сцена из рассказа, который Стив начал ещё в университете, но потом забросил: мальчик должен найти некий волшебный артефакт, чтобы спасти свою умирающую мать. Остальное мы, кажется, придумали во время нескольких двадцатимильных поездок из дома Кингов в торговый центр в Портленде и обратно, потому что Стив постоянно что-то забывал, и нам приходилось возвращаться. Потом оказывалось, что он взял не то, и приходилось ехать снова. Думаю, мы трижды ездили туда-сюда, и эти часы в машине оказались крайне продуктивными — именно тогда мы и разработали основные сюжетные линии.

В: Поделитесь, как вы со Стивеном Кингом организовали работу над «Талисманом» — от первых черновиков до финальных правок? Какой у вас был график?

ПС: К тому моменту мы с женой уже вернулись в США, и когда я и Стивен были готовы приступить к работе, он приехал ко мне из Мэна в Вестпорт, Коннектикут, чтобы начать роман. Мы поработали вместе четыре дня, кажется; по очереди садились за мой компьютер и набросали первые пятнадцать-двадцать страниц. Затем Стив вернулся к себе в Мэн, а я за десять дней написал аутлайн на семьдесят страниц, который охватывал все наши задумки. После этого Стивен продолжил с того места, на котором мы остановились, прислал мне свои страницы, а я подхватил нить повествования с его последней строки. Так мы проработали на протяжении полутора лет, передавая друг другу по сто–сто пятьдесят страниц примерно раз в месяц. Когда мы почти дошли до финала, я снова поехал в Мэн, и последние пятьдесят страниц мы дописывали уже у Стивена дома, поочерёдно усаживаясь за его компьютер. Когда книга была готова, к нам присоединился наш редактор, и мы втроём вместе прошлись по рукописи, внося необходимые правки и сокращения.

В: Открыли ли вы что-то новое в Стивене Кинге во время совместной работы над книгой?

ПС: Простите, если честно, этот вопрос слишком «фанатский». Думаю, лучше его пропустить.

В: Прошло уже шестнадцать лет с момента выхода «Талисмана». Как вы оцениваете книгу сейчас? Перечитывали ли вы её в последнее время? Сделали бы что-то иначе, если бы писали её сегодня?

ПС: Я перечитал её около полугода назад, готовясь к работе над продолжением. И, знаете, она оказалась даже лучше, чем я её запомнил. Захватывающая и в то же время очень трогательная. Я отметил для себя, что в «Талисмане» много прекрасных моментов. Единственный недостаток — она слишком длинная. Если бы мы писали её сегодня, мы бы постарались сделать текст короче.

В: Несколько месяцев назад вы со Стивеном объявили о планах написать «Талисман 2». Когда и как возникло желание снова поработать вместе?

ПС: Инициатива исходила от Стивена. Он вспомнил одну идею, которую я озвучил ещё во время работы над первой книгой, и она его зацепила. Стив, будучи человеком благородным, сначала спросил меня, не хочу ли я развить эту задумку вместе с ним. Это было около полутора лет назад. Похоже, наши мысли и так уже сходились, поскольку в своих последних произведениях мы оба ссылались на "Ребекку" и "Писца Бартлби". Мы восприняли это как добрый знак.

В: Почему вы решили написать продолжение «Талисмана», а не взяться за что-то совершенно новое? Были ли у вас с Кингом другие идеи, которые вы в итоге отложили?

ПС: Сиквел казался самым естественным и логичным шагом. Честно говоря, нам с Стивеном даже не приходило в голову писать что-то другое. У нас уже был создан мир, персонажи, события — это просто напрашивалось на продолжение.

В: По сообщениям в прессе, вторая часть «Талисмана» будет о повзрослевшем Джеке Сойере и гораздо мрачнее первой книги. Можете немного приоткрыть завесу? И можно ли ожидать, что это будет "роман взросления"?

ПС: Ну, это не может быть "романом взросления", поскольку Джек Сойер уже взрослый человек. По непонятным для него самого причинам он оставил многообещающую карьеру детектива в Лос-Анджелесе и сейчас живёт в небольшом городке в западном Висконсине. Но вскоре город охватывает волна чудовищных преступлений, и Джек вынужден снова вернуться к расследованиям.

В: Изменился ли ваш совместный рабочий процесс при написании «Талисмана 2»?

ПС: На этот раз мы работали в основном через электронную почту, переписываясь почти каждый день в течение пары месяцев. Потом я приехал во Флориду, где Кинги арендовали дом, и мы со Стивом пять дней создавали «карту действий» — своего рода ускоренную версию романа. Затем я вернулся домой в Нью-Йорк, и мы продолжили писать куски по пятьдесят страниц и отправлять их друг другу по электронной почте. Сейчас у нас уже больше двухсот страниц, и работа продолжается.

В: И напоследок — традиционный вопрос: если бы вы лежали на смертном одре (не дай Бог, конечно), что бы вы сказали Стивену Кингу?

ПС: Мои последние слова будут сказаны Стиву? Ну, представим, что он пришёл попрощаться со мной. Я бы, наверное, сказал, что люблю его и что это было огромной честью знать его и работать с ним. А затем напомнил бы ему последние слова, которые Джеймс Эллрой услышал от своего умирающего отца, и мы бы оба расхохотались. Но, боюсь, эти слова я не могу озвучить — они не для ушей юных читателей.

Питер Страуб скончался в 2022 году.

Самый страшный фильм ужасов?

Честно говоря, я долго ломал голову над ответом на этот вопрос — возможно, даже дольше, чем он того заслуживает. Но учитывая, сколько ужастиков я пересмотрел за свою жизнь, стоит признать: вопрос не такой уж пустой.

В итоге я пришёл к выводу, что восприятие ужаса меняется с возрастом. Когда мне было шестнадцать, меня до дрожи напугал фильм «Призрак дома на холме» Роберта Уайза. Уже во взрослом возрасте меня пробрала до костей «Ведьма из Блэр» с её давящей атмосферой надвигающейся беды и по-настоящему жуткими последними 35 секундами. Но в целом самым страшным фильмом я бы назвал «Ночь живых мертвецов» — малобюджетный шедевр Джорджа Ромеро.

Никогда не забуду одну сцену из этого фильма. Старший брат Барбары, с издевательской ухмылкой и плохо подражая голосу Бориса Карлоффа, пытается напугать сестру: «Они придут за тобой, Барбара... Вон один из них!» Он указывает на старого бродягу, который шатается среди надгробий. Но неожиданно выясняется, что этот бродяга — оживший мертвец, и когда Барбара в панике запирается от него в машине, она, к своему ужасу, обнаруживает, что ключи от автомобиля остались у её братца-насмешника (Джонни его звали). А тем временем старик пытается добраться до Барбары, и зрителю становится ясно: это существо не остановится. Это момент чистого, всепоглощающего ужаса — такого, который возвращает нас к самым примитивным, животным страхам. Барбара ставит машину на нейтралку (хотя, вероятно, без ключей это вряд ли возможно, но разве такие детали важны в кинематографе?), и машина скатывается с холма. Однако спасение... временное.

В этом фильме спасения нет. В итоге никто не выживает.

Со временем фильм утратил свою первоначальную мощь; страх, возможно, притупился. Картина стала почти пародией, наподобие «Шоу ужасов Рокки Хоррора», но я до сих пор помню тот парализующий ужас, который охватил меня при первом просмотре. И, если задуматься, в этом фильме есть нечто общее с «Ведьмой из Блэр»: ни в том, ни в другом почти нет музыки, актёры никому неизвестны и больше походят на участников любительского театра и спецэффекты, сделанные без всяких современных технологий. Но всё это работает не вопреки, а именно благодаря таким особенностям.

27 октября 1965 года. Стивену Кингу 18 лет, и он еще никому неизвестен. До первой публикации в журналах ждать целых два года ("Стеклянный пол" в Startling Mystery Stories). Пока Кинг печатается только в школьных газетах.

Вашему вниманию предлагается один из ранних рассказов Кинга "Кодовое название: Мышеловка", который был опубликован в газете "Драм" ("Барабан") лисбонской средней школы. Русских переводов этого коротенького рассказа я не нашел в Сети, поэтому решил перевести.

Кодовое название: «Мышеловка»

(Стивен Кинг)

Келли склонился в темноте перед массивными дверями супермаркета, ловко орудуя стеклорезом. Быстро и уверенно вырезал круг в толстом стекле. Почти закончив работу, аккуратно приклеил широкий кусок скотча к круглому вырезу и резко стукнул по нему кулаком. Стеклянный диск беззвучно выдавился.

Келли просунул руку внутрь и поймал защёлку. Через мгновение замок был открыт. Тут же сработала автоматика, и ему пришлось отскочить назад, когда большие створки плавно распахнулись.

На внутренней стороне двери висел листок белой бумаги с нацарапанной запиской. Бегло взглянув на неё, Келли прочитал:

«Установлено новое устройство от взлома. Тесты пройдены успешно.

Альберт Уильямсон, представитель компании Би-Джей Бёрглар Алармс».

И в самом низу: «Кодовое название: МЫШЕЛОВКА».

Келли отступил назад, настороженно осматриваясь. Новая охранная сигнализация. Могут возникнуть проблемы... Он достал фонарик и осветил стены в поисках натяжной проволоки, коробки сигнализации или фотоэлементов. Ничего. Убедившись, что всё чисто, он пожал плечами и шагнул вперёд. Установили они новую сигнализацию или нет, но назад дороги уже не было.

Магазин словно затаился в ночной тишине, погружённый в тусклый свет флуоресцентных ночных ламп. Двадцать кассовых аппаратов, набитых пятничной выручкой, смотрели на Келли пустыми глазами. Слева выстроились ряды блестящих тележек для покупок, справа – громадная пирамида из банок с супом. А впереди, за кассами, тянулись ряды продуктов, уходившие в бесконечность.

Келли двинулся к кассам, дрожа от внезапного порыва всё бросить и убежать. Неожиданно раздался тревожный гудок, не громкий, но настойчивый, и помещение залило ярким светом. Келли резко развернулся, выронив фонарик. Пора уносить ноги. Он успел сделать лишь два быстрых шага к выходу, когда огромная пирамида из банок супа вдруг пришла в движение. Банки с грохотом покатились на него, сверкая нержавеющей сталью.

Келли рванул вперёд, но было уже слишком поздно. Банки с супом отрезали ему путь, и он отлетел от них, сбивая банки во все стороны. И, наконец, увидел её — Мышеловку. Из её основания появились три гибких стальных щупальца и потянулись к нему. Камеры Мышеловки уставились на него, как бездушные глаза насекомоядного хищника. В мёртвой тишине магазина Келли слышал, как щёлкают реле в электронных мозгах.

Одно из щупалец метнулось к нему, и Келли чудом успел увернуться. Оно просвистело у его лица всего в нескольких миллиметрах. Тяжело дыша, он развернулся, перемахнул через кассовый прилавок, споткнулся, упал, поднялся и помчался дальше. Где-то там должен быть запасной выход.

Задыхаясь, он резко остановился посреди прохода. Впереди что-то двигалось. Сначала он не поверил своим глазам, а когда понял, что это, из его горла вырвался приглушённый стон.

Из мясного отдела выползали десятки бифштексов и, словно живые, катились по проходу в его сторону. Ростбиф из костреца с двумя блестящими усиками врезался ему в ногу и вцепился в неё ярко-красными «клешнями». «Почти доллар за фунт, – пронеслось в голове у Келли. – Как всё подорожало в последнее время».

Он пнул кусок мяса, отшвырнув его в сторону, и побежал дальше. Кровь из раны на ноге заливала ботинок. Келли увернулся от антрекотов V-образной формы и свернул в другой проход. Бежать становилось всё труднее – лёгкие горели, голова раскалывалась. Но этот проход был пуст. До того, как мясные отряды завернули за угол, Келли из последних сил помчался обратно к кассам.

Вот замаячило огромное витринное окно. Внезапно, размахивая щупальцами, на него вылетела тележка, словно яростная Медуза на колёсах. Келли увернулся и с размаху врезался в окно, вылетев на улицу. Он растянулся на асфальте, с его рук капала кровь. В оцепенении он начал вытаскивать зазубренные осколки стекла.

«Но я выбрался! – подумал он, поднимаясь на ноги. – Я выбрался!»

И тут парковочный счётчик схватил его.

Перевод Ернара Шамбаева (2024)

Рэт Джеймс Уайт (Wrath James White, р. 1970) — личность незаурядная. Он одновременно и кикбоксер международного класса в тяжёлом весе, и писатель, работающий в жанре сплаттерпанк (его роман "The Resurrectionist", по которому сняли фильм, — точно не для слабонервных). Еще он пишет стихи.

Представляю вашему вниманию свой перевод его статьи "В погоне за мистером Кингом", написанной в 2020-м году (после массовых беспорядков, вызванных убийством Джорджа Флойда).

Когда я узнал, что Стивен Кинг, оказывается, опубликовал несколько романов под псевдонимом, меня это не на шутку разозлило. Сейчас я вам всё объясню.

С самого первого дня, как только я научился читать, у меня появилась одна привычка (или лучше сказать — одержимость): выбрать какую-то тему и прочитать все книги по этому вопросу. В моём распоряжении были три местные библиотеки — Мемориальная библиотека Ловетта, Северо-Западная региональная библиотека и маленькая школьная библиотека Лингелбаха. Первой моей навязчивой идеей, первой темой, на которой я зациклился, как и многие шестилетние мальчишки, были динозавры.

Моя бабушка, Лювадер Логан, подарила мне книгу о динозаврах. С тех пор динозавры стали моей страстью. За год я прочитал о доисторических животных всё, что было возможно прочитать в этих трёх библиотеках. Затем пришла очередь книг о современных животных, как диких, так и домашних, потом я увлёкся паранормальными явлениями, инопланетянами и Толкином. А затем я прочитал "Воспламеняющую взглядом".

"Воспламеняющая взглядом" стала началом моего литературного романа со Стивеном Кингом. Мне было лет одиннадцать или двенадцать, когда я впервые открыл её в 1982 году. С тех пор я перечитал её семь или восемь раз. Меня поразило и пленило в ней то, что в отличие от хоббитов и троллей, в историю Кинга легко было поверить. Я поверил "Воспламеняющей взглядом". Я поверил в пирокинез и телепатию. Не было необходимости "подавлять недоверие" — Кинг убедил меня (хотя бы на время чтения), что всё это реально, и меня это потрясло до глубины души. Так начался мой новый квест: прочитать каждую книгу, которая выходит из-под его пера.

Но вот беда: я начал поздно, а добрый мистер Кинг всё ещё продолжал писать свои книги. Это были восьмидесятые, когда он ежедневно выдавал по шесть тысяч слов и выпускал по два-три романа в год. Но я был полон решимости догнать его.

В своём воображении я представлял, что мы соревнуемся и он участвует в этой безумной игре со мной. Он пишет, а я догоняю, страница за страницей. Я прочитал "Куджо" и "Жребий Салема" — он выпускает "Кристину" и "Кладбище домашних животных". Я поглотил "Кэрри", "Противостояние", "Мёртвую зону", "Цикл оборотня" — он отвечает "Талисманом". Я читаю "Кристину" и "Кладбище домашних животных", а он выпускает "Оно", "Мизери" и "Томминокеров". Это была гонка, в которой я отчаянно пытался победить. Я не мог позволить себе отстать, не мог позволить себе проиграть.

В какой-то момент, за один год, я прочитал "Ночную смену", "Талисман", "Сияние", "Разные сезоны", "Глаза дракона" и "Команду скелетов". Я даже уговорил своего учителя английского разрешить мне прочитать "Оно" вместо "Юлия Цезаря", потому что эта книга «более соответствовала моему росту и становлению как писателя в современных реалиях».

Я приближался к цели. Никто на свете, даже дико плодовитый мистер Стивен Кинг, не мог писать быстрее, чем я читал. И где-то между 1987 и 1988 годами, незадолго до выпуска из Филадельфийской школы искусств, я его догнал. Я прочитал все книги Кинга, выпущенные на тот день (кроме "Тёмной башни"), или, по крайней мере, так мне казалось. И именно в этот момент мой тогдашний лучший друг, который тоже увлекался творческим письмом, поведал мне про "Книги Бахмана".

— Чьи книги? Ты о чём вообще?

— "Книги Бахмана". Да ладно тебе, ты разве не знал? Кинг написал кучу книг под псевдонимом Ричард Бахман. Об этом говорилось в "Райтерс Дайджест" пару лет назад.

— Да ты, блин, издеваешься!

Что за дьявольщина? Меня обманули, надули, обвели вокруг пальца! Мистер Кинг играл нечестно. Я же прочитал всё, что он написал! Я шёл в ногу с его новинками, успевая учиться и выполнять задания по чтению и письму. Даже когда его книги становились всё толще и толще, мне всё равно удавалось прочесть их все. Но, оказывается, всё это время он тайком выпускал книги, о которых я даже не подозревал. Я был вне себя от злости. Был в нелепой ярости. Но я не собирался сдаваться. И вот, я прочитал "Ярость", "Дорожные работы", "Долгую прогулку", "Худеющего" и, наконец, "Бегущего человека".

Романы Бахмана заметно отличались. Они были мрачнее, злее. Главные герои не были особенно симпатичными. Например, Бен Ричардс — расист, сексист и гомофоб. Слово на букву «н» срывалось с его губ слишком легко, как и «педик» и прочие нелестные выражения. Но я знал таких, как он. Необузданных, грубых, невежественных, презирающих власть, но при этом умных и отчаянно смелых. И, честно говоря, в те времена мы все были немного расистами, сексистами и гомофобами. Это были менее просвещённые времена. Я с содроганием вспоминаю некоторые из своих убеждений 80-х. Бен Ричардс был не самым лучшим парнем, но я понимал его. Он был парнем с улицы, как и я.

Я рос в таком районе Филадельфии, где ребятам вроде Стивена Кинга лучше было не появляться, особенно ночью. Однако я надеялся выбраться оттуда и рассчитывал на свои способности рассказывать страшные истории. Мои шансы были не намного лучше, чем у Бена Ричардса продержаться месяц, убегая от охотников.

Полицейские в нашем районе были такими же жестокими и коррумпированными, как и те, что преследовали Ричардса. В 80-е можно было за пять баксов откупиться от штрафа за нарушение правил дорожного движения, и все знали, что лучшую травку можно было достать у копов. Они отбирали её у белых студентов колледжа, отпускали их с предупреждением, а потом продавали наркотики нам. Нужно оружие, которое нельзя отследить? Обращайся в полицию. Вот такой была Филадельфия в те времена. Те, кто умел лавировать в этом болоте коррупции и преступности, справлялись. А остальные? Не так уж хорошо.

Жители более благополучных и зажиточных районов вроде Маунт-Эйри или Честнат-Хилл были так же далеки и равнодушны к нашему образу жизни, как Амелия Уильямс к судьбе участников игры «Бегущий человек». Для богатых это было всего лишь шоу, где бедняков вытаскивали из трущоб, чтобы те умирали на потеху публике, при этом создавая иллюзию, будто у них есть хоть какой-то шанс.

Подобно замечательным людям, которые фразой «Все жизни важны» пытаются заглушить голос тех, кто борется за равную ценность жизни чернокожих американцев, Амелия и её окружение свято верили, что участников шоу казнили за преступления заслуженно. Для них это были закоренелые преступники, анархисты и головорезы, а не отчаявшиеся бедняки, готовые отдать собственную жизнь ради спасения своих семей. В их глазах люди из низов — это звери, которые рано или поздно пришли бы за их комфортной, изолированной жизнью, разрушили бы весь их мир, изнасиловали женщин и убили детей, если их не остановить. Их смерть была оправдана.

Бедные опасны. Это не просто сюжетный ход, придуманный Кингом для большей остроты и драматизма. Так на нас всегда смотрели представители высшего класса. Для них мы — не люди, а дикие опасные животные, недочеловеки, варвары, которым невозможно сопереживать и которые недостойны сочувствия. Если мы бедны, значит, сами виноваты. В их глазах наша нищета — это следствие лени и низких моральных качеств. Именно такая дегуманизация позволила привилегированным зрителям из антиутопического будущего Кинга наслаждаться убийствами бедняков ради развлечения — и такое же восприятие позволяет современным людям с достатком оправдывать убийства цветных полицейскими.

«Не надо было убегать».

«Не стоило сопротивляться».

«Она не должна была огрызаться».

«Ей следовало быстрее подчиниться приказам офицера».

«Если его остановили, значит, было за что».

За все эти годы видение Кинга 2028 года приходило ко мне снова и снова вспышками дежавю — каждый раз, когда в эфир выходили новые реалити-шоу, такие как «Копы», «Самые разыскиваемые в Америке» и турниры UFC. В двадцать четыре года, ожидая появления своего первенца и работая вышибалой в ночном клубе, я посмотрел первый бой UFC и начал тренироваться, чтобы принять в нём участие. За несколько сотен долларов я дрался в турнирах по боям без правил по всей области Залива, чтобы купить еду и одежду для жены и сына.

Когда в 2009 году экономика рухнула, и я потерял работу менеджера по строительству с зарплатой в девяносто тысяч долларов в год, я всерьёз подумывал о возвращении на ринг, хотя мне было уже сорок. Я стал старше, медленнее, суставы ныли от артрита и старых травм, но был готов рисковать жизнью, чтобы прокормить свою семью. Я отлично понимал, через что проходил Бен Ричардс.

К счастью, до этого не дошло. Вместо боёв я продал пару рукописей. Но кто знает, что могло бы случиться, если бы мои книги не нашли своего покупателя? Если бы страной управляла всемогущая телевизионная сеть, а единственным шансом на достойную жизнь были бы шоу вроде «По беговой дорожке к баксам», «Поплавай с крокодилами», «Гонка за оружием» или «Бегущий человек». Видите ли, самое удивительное в произведениях Стивена Кинга, как я понял ещё в одиннадцать лет, когда впервые прочитал его роман «Воспламеняющая взглядом», заключается в том, что не нужно было иметь много воображения, чтобы представить себя на месте его героев. Я знал, что принял бы те же решения. Если бы выбор стоял между голодной смертью моей семьи и бегством от целой страны, жаждущей моей крови ради зрелища, я бы поступил так же, как и Бен Ричардс, ухмыляясь и показывая системе средний палец.

Ах, да, если вам интересно, догнал ли я Стивена Кинга, успел ли я прочесть всё, что он написал — нет, не успел и не догнал. Но игра ещё не окончена.