цитата

Просто вообразите на миг, что в очередном блокбастере вдруг решили превратить именитых писателей в каких-нибудь жутких зомби, и одним из таких стал О. Генри, не утративший фирменной иронии, но обратившийся к темам потустороннего. Вот именно таким автором и становится Антон Мамон в дебютном сборнике рассказов. Шутки шутками, но проза Антона Мамона действительно вбирает лучшие качества американских рассказов XIX–XX века — четкость, лаконичность, простоту метафор и здоровую иронию, — оставаясь при этом абсолютно современной. И сюжеты разворачиваются в России: то в пионерском лагере в окружении сосен, то в доме, где жили «деятели искусств», то на вокзале в Москве, то в психушке. Автор выносит на первый план маркеры узнаваемой, возможно несколько гиперболизированной современной реальности, выставляет напоказ легко считываемые элементы культурного кода — от сцен почти из «ментовских сериалов» до обшарпанных и пронумерованных корпусов пионерских лагерей — и нанизывает их на увлекательный сюжет. Получается такая обрусевшая американщина: в текстах «Ночницы», повторимся, чувствуется западная манера повествования — и на уровне слога, и на уровне сюжетов.

цитата

Выслушав рассказ старого осла о том, чем кончилась попытка зарвавшихся собратьев обратиться с жалобой к Юпитеру на свою несчастливую участь (как в басне Эзопа «Ослы и Зевс»), Джуссани вспоминает, что он всё-таки священник, и выступает с собственной небольшой проповедью. В XXVII главе под названием «К читателю» он высказывает несколько важных этических суждений, завершая их таким выводом: «Необходимо смиряться и исправлять наши дурные помыслы, а не деяния Бога, который ошибиться не может. И каждый должен довольствоваться своим положением, благодаря Божественную Его благость за средства и помощь, поданные ею, чтобы он мог в сем положении оставаться».

цитата

Феликс Максимов — самый таинственный из героев сегодняшней Скорописи, и книга его — такая же. Можно было бы сказать, что о Максимове неизвестно практически ничего, — но, во первых, старые пользователи Живого Журнала наверняка помнят журнал под ником felix___, в котором в 2000-х — в начале 2010-х годов он публиковал магическую, на смиренный и пристрастный взгляд автора этих строк, прозу — сложную, густую, полную воздуха и огня, многоголосую, насыщенную многоуровневой образностью, отчасти дневниковую, отчасти мемуарную, отчасти фантастическую, как настоящая, в полном своем объеме взятая жизнь, — и глубоко родственную поэзии, да едва ли и не тождественную ей. Во-вторых, внимательные читатели наверняка не могут забыть роман Максимова «Духов день» из (фантастической, созданной из вещества того же, что сны и мифы, но при этом гипнотически-реальной) жизни Москвы (прежде всего родной для автора Пресни) XVIII века, вышедший в 2010 году (я же грущу лишь о том, что не находится возможности отправиться во времени вспять, в 2010-й, когда я почти не отваживалась высказываться о художественной словесности, и всласть отрецензировать эту онейрическую книгу, которая и сама по себе путешествие во времени и которая тогда прошла, кажется, почти совсем незамеченной). Потом журнал felix исчез, аккаунты автора в социальных сетях — тоже, книг больше не было. Вплоть до прошлого года.

цитата

Итак, что же было бы с советской фантастикой без Стругацких? Насколько понизилась бы «планка литературности»? Или не понизилась бы вовсе? На эти вопросы пусть ответят читатели.

цитата

На самом деле любая история о петле времени, даже если автор ничего подобного не имел в виду, прежде всего история о фатуме, о необратимости и о свободе воли. И главный вопрос здесь не «что» да «как», а можно ли что-то изменить, что-то исправить — или всё, кранты, поздно бояться и пить боржоми, когда почки отвалились.

Идиатуллин дает прямой и честный ответ: без бога из машины и рояля в кустах, без дополнительных вводных, о которых главная героиня внезапно узнает за пятьдесят страниц до финала, — нельзя.

Но, конечно, хочется верить, что, как в известном анекдоте, прилетят инопланетяне, помяукают, покусают за пятку — и всех нас спасут.