"Убийство на улице Морг" — иллюстрации Артура Рэкема (1935)
Цикл Эдгара По "Истории Огюста Дюпена" включает три рассказа, с которых начинается триумфальное шествие по миру классического детектива.
Первый рассказ цикла "Убийство на улице Морг", написанный в 1841 году, принес Эдгару По мировую славу родоначальника детективного жанра. Не потому, что раньше никто не писал детективов, а потому, что в нем впервые сформированы каноны детективной истории шерлокхолмсовского типа: наблюдательный сыщик-логик, его спутник-рассказчик, глуповатые официальные следователи, необъяснимое на первый взгляд преступление и блистательная разгадка оного при минимальных телодвижениях.
Огюст Дюпен подмечает детали, ускользающие от внимания полицейских следователей, и с помощью логического анализа фактов устанавливает истину.
Первый рассказ цикла представляет собой так называемый герметический детектив — преступление в запертой комнате. С удивительным для склонного к мистицизму Эдгара По здравым смыслом Огюст Дюпен делает вывод, что если преступника в запертой комнате нет, значит, из нее существует выход и выход этот можно найти. Несколько десятилетий спустя так будет рассуждать самый известный из всех литературных детективов — мистер Шерлок Холмс, практически списанный с Огюста Дюпена, хотя, конечно, все детективные истории Артура Конан Дойла совершенно самобытны.
читать дальше
"Тайна Мари Роже" — иллюстрация издания 1852 года
Второй рассказ цикла "Тайна Мари Роже" был написан через год после "Убийства на улице Морг" — в 1842 году. Огюст Дюпен раскрывает тайну убийства молодой девушки, не выходя из дому, на основании вдумчивого анализа газетных публикаций. Считается, что этот рассказ основан на реальных событиях — исчезновении и убийстве некоей Мэри Сесилии Роджерс, случившемся в 1841 году. Эдгар По предложил свою разгадку таинственного преступления, и разгадка эта оказалась верной. "Похищенное письмо"
Третий, совсем короткий рассказ, "Украденное письмо" написан в 1844 году и рассказывает, как Огюст Дюпен ловко добыл предмет, безуспешно разыскиваемый всей уголовной полицией. Искали все, а он один нашел.
Все три рассказа написаны великолепно и читается влет. Но по прочтении остаешься в недоумении. С одной стороны, в "Украденном письме" Огюст Дюпен заявляет:
цитата
— Парижская полиция, <...> — превосходная полиция в своем роде. Она настойчива, изобретательна, хитра и знает свое дело до тонкости. Когда Г. описал мне обыск в доме министра, я ни минуты не сомневался, что исследование было произведено безукоризненно — для такого рода исследований. <...> Принятые меры были не только лучшие в своем роде, но и исполнены в совершенстве. Если бы письмо было спрятано в районе их исследований, эти молодцы, без сомнения, нашли бы его.
С другой, столь профессиональные технически полицейские не обнаруживают сломанного гвоздя. пружинного механизма оконных рам и находящегося на виду письма. Как то это не вяжется с тщательным профессиональным обыском. Равным образом трудно объяснить, почему медицинские эксперты, да и полицейские при осмотре трупа мадам Л'Эспанэ не увидели шерсть животного в руке убитой, не смогли сопоставить характер травм с увечьями от падения на мостовую и т.д. Автор явно подыгрывает своему герою. И с легкой руки Эдгара По это тоже стало негласным каноном жанра.
Однако, все отмеченные нестыковки видны только ретроспективно, когда вещь уже прочитана. В процессе же за ходом расследования следишь с увлечением, восхищаясь проницательностью ума детектива и литературным мастерством автора, способного работать во многих жанрах и создавать произведения, совсем не похожие друг на друга.
Пер Валё рассматривал свои детективы как инструмент критики современного ему буржуазного общества "всеобщего благосостояния", поэтому в них ярко выражен социально-политический элемент, что в целом не характерно для детективного жанра.
В Дилогии о комиссаре Йенсене социальный элемент максимально обострен, так что эти романы чаще относят к жанру утопии, а не детектива. Однако, в каждом из них комиссар Йенсен расследует конкретное дело, так что есть все основания считать данные произведения и детективами тоже.
В первом романе дилогии "Гибель 31-го отдела", написанном в 1964 году, Валё показал нам свое виденье будущего капиталистического общества. Будущее это безрадостно, поскольку не так уж благополучно живут люди: жилищные условия спартанские, питание синтетическое из автоматов, разобщенность людей, тотальное одиночество и мир, воспринимаемый как будто через целлофановый пакет, как бывает, когда снимаешь очки. А где-то за стеной существует социалистический мир, где все гораздо лучше, об этом упоминается всего в паре мест романа краткими репликами персонажей. Иной мир есть, хотя мы его не видим, и он как бы лучше, люди в нем живут веселее.
В реальности нарисованная автором картинка воплотилась с точностью до наоборот, что можно видеть по фильму «Зависть богов» и другим подобным произведениям. Однако мир не стоит на месте, единое общество может возникнуть где угодно и когда угодно, ведь гламур и глянец давно заполонили рынки СМИ, а огромное число людей живет судьбами героев телесериалов. Дом, может, и не один, но для единого общества он не обязательно должен быть один, главное — единство мышления, а к этому мы как-то опасно приближаемся.
читать целиком
Валё пытался критиковать буржуазное общество, а создал замечательную критику общества потребителей, пораженного ленью ума и утратившего потребность в творчестве и познании. Теперь, в веке двадцать первом, мы знаем, что такое может быть везде, политический строй тут не принципиален. Зомбирование населения через СМИ — универсальный инструментарий контроля над ним.
Идея секретного отдела, цель которого в изъятии из общества самостоятельно мыслящих людей, меня особо не впечатлила. Если таких людей настолько мало, что все они могут быть собраны в один отдел, ничего страшного не случится, если их не собирать. В общей атмосфере сонности и безмыслия, алкоголизма и угасания даже «основного» инстинкта их глас никто не услышит. Финал предсказуем, хоть автор и оставил его открытым. Размышлять над вариантами смысла нет, ибо все они ведут к одинаковому результату — 31-й отдел никому не нужен, и именно поэтому обречен, независимо от того, будет взрыв в Доме или нет.
Роман этот меня заинтересовал в большей мере формой. В нем только один персонаж назван по имени, все остальные безымянны, обозначаются либо профессией, либо возрастом и полом. Так видит эту жизнь главный герой комиссар полиции Йенсен, ведь это он общается с другими героями, ведет следствие, пытается выявить и обезвредить преступника. Он стоит на страже общественного порядка, но людей воспринимает только по их месту в социальной структуре. По другому у него просто не получается.
В этом контексте характерна манера комиссара Йенсена общаться с людьми. Он задает вопросы, слушает вроде бы внимательно, наблюдает, но при этом, как только собеседник увлекается диалогом, выдает коронную фразу: «Пожалуйста, без лишних подробностей». Он говорит это подозреваемым при допросах, начальнику патруля при приеме рапорта. Он не хочет видеть ничего, выходящего за рамки сухого перечисления фактов. Ему не интересны такие вещи, как психологический портрет преступника, мотивы, предпосылки преступления. Мозг Йенсена тоже засыпает. Он еще не впал в тотальную спячку, как большая часть людей в его мире, но близок к этому и поддерживает активность ума лишь настолько, насколько этого требует работа. Наверное, по другому в таком мире просто не выжить.
Люди не могут быть счастливы, когда все они и все вокруг одинаковое. А если нельзя быть счастливым, зачем жить? Нет цели, нет смысла, у большинства героев нет даже такой отдушины, как семья — все они одиночки, плывущие по течение с полузакрытыми глазами. Такой мир даже не пугает, он вызывает острую жалость к людям и чувство безнадежности. Ведь перед нами картина духовного апокалипсиса. Для конца света совсем не обязательно устраивать глобальные техногенные или природные катастрофы, можно вытравить в душе человека желание жить, превратить его в социальную функцию, что и случилось в едином обществе нарисованного Пером Валё мира.
Картина духовного апокалипсиса впечатляет. Способ подачи материала впечатляет тоже: безымянность и отчужденность везде и во всем, при том, что слово «одиночество» не произносится; навязчивые повторы малозначительных бытовых деталей, из которых постепенно складывается представление о жизни людей, их быте, взаимоотношениях; монументальность Дома как символ могущества четвертой власти; небольшие историйки поглощения «прогрессивных» изданий — за всем этим виден мир, мир серый, неуютный, в котором не хочется жить и рожать детей.
Мир, нарисованный без описаний, одними лишь повторами и отсутствием имен, кажется мне самым интересным в данном романе. В нем нет цвета, нет чувств, почти нет мыслей, жизнь осталась где-то там, за стеной...
Второй роман дилогии "Стальной прыжок" вышел четыре года спустя, в 1968 году. И со времени событий первого романа для героя тоже прошло четыре года. Второй роман сильно отличается от первого. Если гибели 31-го отдела мы так и не увидели, она лишь обозначена как вариант с последующим подтверждением, то во второй книге перед нами разворачивается картина уже отнюдь не духовного, а физического, социального и политического апокалипсиса, описываемая столь же детализировано, как ранее описывалось общество всеобщего взаимопонимания, и с применением тех же приемов: неизменность фокального персонажа, акцент на мелкие детали, почти полное отсутствие авторской речи. При этом на первый план выходит детективная составляющая — собственно полицейское расследование.
Детективная составляющая романа очень необычна. Дело не только в гиперболизации социально-политического аспекта, ведь действие происходит в антиутопическом мире будущего, но, прежде всего, в том, что на начальном этапе нет признаков какого-либо преступления.
Йенсену, находившемуся на лечении за границей, поручено установить, что происходит в государстве всеобщего взаимопонимания, с которым нет связи и из которого никто не возвращается. Казалось бы, такое задание больше подходит разведчику, чем полицейскому комиссару, но профессионал всегда остается профессионалом: прибыв на место, комиссар пытается полицейскими методами установить, каково положение в стране, и что же произошло за время его трехмесячного отсутствия.
Сначала перед ним (и перед нами тоже) разворачивается картина всеобщего запустения, зараженной зоны, покинутой людьми: нет ни правительственных учреждений, ни полиции, ни армии, ни городских служб, закрыты магазины, почта, столовые, отключена коммунальная инфраструктура города, полицейский участок покинут, по улицам разъезжают медицинские патрули, объявлено чрезвычайное положение, практически нет людей. Апокалипсис в одной, отдельно взятой стране.
Постепенно из допросов немногих обнаруженных все-таки свидетелей, осмотра улиц, личного столкновения с медицинским патрулем, изучения корреспонденции, скопившейся дома и на службе, бесед с внезапно объявившимся знакомым по старым временам полицейским врачом и его изувеченным другом начинает складываться определенная картина состояния дел в стране. Появляются направления поиска недостающей информации, новые вопросы.
В этой части роман хорош. Наконец раскрывается детективный талант комиссара Йенсена: из каждого свидетеля он умеет вытянуть максимум полезной информации, спрашивая человека о том, что он лично видел, делал, думал. Кажется, еще чуть-чуть и комиссар раскроет это дело, точнее, выяснит, что же произошло в стране, потому что раскрывать нечего, преступления как такового все еще нет, есть разрушение государства в результате эпидемии и прекращения функционирования инженерных, бытовых и административных структур страны.
Но автор не дал возможности комиссару завершить расследование. Детективная линия резко обрывается, все объясняется в одном пространном диалоге нового персонажа, достаточно грубо введенного в сюжет. Оказывается, преступление все-таки есть — преступление власти перед народом. Как только это становится ясно, детективный сюжет отодвигается в сторону как уже использованный инструмент, и автор переходит к обличению буржуазной власти. В финале дилогии, как и в начале, акцент сделан на социально-политическую составляющую сюжета, вскрытие пороков власти избранных, дистанцированных от обычных людей, которыми они управляют.
На примере гибели государства всеобщего взаимопонимания Пер Валё показывает, что отчуждение народа от общественной жизни, подробно показанное в первом романе дилогии, в конечном итоге приводит к самоуничтожению власти.
В государстве всеобщего взаимопонимания отчуждение людей от общественной жизни достигло критической точки, за которой наступает отчуждение от самой жизни. В монолитном унифицированном обществе полностью уничтожено личное пространство человека. Поэтому его уход из пространства общественного происходит либо в пьяное забытье, либо в смерть. Операция «Стальной прыжок», задуманная как не опасный для людей элемент предвыборной компании, должна была всего лишь повысить градус социальной активности населения.
Система всеобщего взаимопонимания стала опасна для всех: и для власти, и для населения. Ее надо было менять. Наблюдающая рост протестной активности социалистов власть решила провести эти изменения сама, в своих интересах и под своих контролем. И в результате сама себя уничтожила.
Финал дилогии заставляет криво улыбнуться. Ну прямо «Интернационал» с его «...мы наш, мы новый мир построим». По книгам видно, что Пер Валё выступал за социалистический путь развития государственности. Но слишком уж воздушная идея, в том смысле, что в воздухе висит.
В дилогии нам показан только один город. Такое впечатление, что никаких других территорий в государстве всеобщего взаимопонимания нет. Если это так, то строить социалистическое государство уже некому. В живых осталось совсем немного социально активных людей, таких, как полицейский врач, да и не факт, что все они здоровы. Основная масса населения привыкла жить по инерции, ни во что не вникая. Результат очевиден: власть от одной малой группы переходит к другой малой группе, которая начинает строить счастливую жизнь для всех по своему разумению. Перспектив трансформации антиутопии в утопию здесь не просматривается.
Основной вывод из дилогии следующий: насильственная унификация социальной жизни разрушает личность человека и, как следствие, влечет за собой разрушение самой унифицированной социальной структуры. Зона личного пространства, помимо прочего, является буфером между зоной общественных интересов и небытием. Это проблема не связана с каким-то определенным государственным строем, она может возникнуть при любом государственном устройстве в любое время и в любой стране.
А в плане детективном дилогия рисует мир, в котором сыщикам нет места. Сыщик, в отличии от разведчика или шпиона, работает как раз в зоне личного пространства человека или на стыке личного и общественного. В едином обществе сыщик не нужен, потому что преступления могут быть либо явные, пресекаемые обычным полицейским патрулем, либо такие, которые раскрывать непозволительно. На пепелище же рухнувшего государства можно провести только одно, последнее расследование, которое и провел комиссар Йенсен — последний полицейский прекратившего быть государства.
Дилогия о комиссаре Йенсене являет нам прекрасный образец неразвлекательного детектива, который создавался автором для достижения социально значимых целей. Актуальность этого произведения со временем только возрастает, поскольку выявленная автором проблема оказывается более масштабной, чем полагал он сам.
"Последнее дело Трента" — первый роман из цикла о Филиппе Тренте, классический английский детектив, где расследование ведет детектив-любитель, конкурирующий с полицейским следователем. Детектив на место преступления не белым роялем въезжает, он действует по заданию газеты, проводящей журналистское расследование, то есть по плану и за денежку, что придает действию определенную достоверность на начальном этапе.
По мере развития сюжета достоверность теряется.
Первый странный момент — дактилоскопия. Детектив от журналистики Филипп Трент догадался и сумел снять отпечатки пальцев на месте преступления, а профессиональный следователь Марч почему-то этого не сделал, хотя в романе он представлен как толковый и опытный следователь.
Роман вышел в 1913 году, первое применение дактилоскопии в Великобритании относится к 1902 году, то есть практике этой уже десять лет, в полицейской работе она уже должна применяться достаточно активно, особенно если речь идет об убийстве заметной персоны, всколыхнувшем деловые и политические круги во многих странах мира.
читать дальше
По столь громкому делу полиция должна была отработать «на пять», по крайней мере в плане криминалистических методов. А это значит, что инспектор Марч должен был также снять отпечатки пальцев в доме убитого и выйти на Марлоу.
Отсюда следует второй странный момент — спокойное проживание Марлоу после трагических событий, которого полиция почему-то не заподозрила в причастности к преступлению, приняв версию о «кровной индустриальной мести», не подтвержденную никакими уликами, только умозаключениями Баннера. Странная логика у полицейского следствия, которое в первую очередь ориентировано на поиск лица, совершившего преступление, и лишь во вторую — на объяснение его мотивов.
Третий странный момент — принятие Трентом на веру объяснений Марлоу о намерениях Мандерсона лишить себя жизни с весьма экзотическими целями. Как-то это не вяжется с образом финансового магната, привыкшего анализировать многочисленные потоки информации и быстро принимать решения. У человека с таким талантом должна быть холодная голова, каким бы ревнивым он не стал, взяв в жены женщину на четверть века моложе себя. Он вряд ли стал бы мстить сопернику таким образом. Марлоу как участник трагических событий мог заблуждаться, но Трент должен был увидеть неправдоподобность версии о самоубийстве с целью мести. На такое мог бы пойти смертельно больной человек, но никак не успешный делец, пусть и обманутый молодой женой.
И последний странный для меня момент — внезапная любовь Трента к Мабель Мандерсон, которая к тому же оказывается взаимной. Конечно, все в жизни бывает, и любовь с первого взгляда тоже. Но в данном случае она уж слишком внезапная. Детектив приехал проводить расследование, увидел красавицу-вдову и влюбился так, что результатам расследования хода не дал и целый год забыть не мог, хотя считал, что надежды на взаимность и совместную жизнь нет никакой. Не верится в такое что-то мне. Хотя кто его знает, чувства — вещь такая, разумным объяснениям не поддающаяся.
А вот финал хорош. Он даже примирил меня с ляпами в расследовании. Участники событий и следователи — что Трент, что Марч — нафантазировали много странного, а реальное объяснение оказалось таким, каким вполне могло бы быть в жизни. Неважно, что за планы вынашивал Мандерсон в отношении Марлоу и в чем собирался его обвинить — это в полной мере уже не реконструируешь, ясно лишь, что подстава планировалась — по факту развязка представлена весьма убедительно, так могло быть, так бывает.
В целом очень неплохой роман, до «хорошо» не дотягивает, все-таки нелогичность расследования — серьезный минус для детективного романа, да и деталей быта, рисующих уклад жизни своего времени, этому произведению явно не достает, однако читать было не скучно.
Кроме того, следует принять во внимание, что, несмотря на название, это первый детективный роман автора и один из первых образцов классического английского детектива. Создавая эту вещь, Эдмунд Бентли хотел сдвинуть детективный жанр с мертвой точки, в которой он оказался после Артура Конан Дойла с его блистательным Шерлоком Холмсом. И в этом смысле роман сыграл значительную роль в развитии детективной литературы, создав образ сыщика, которому не чужды человеческие слабости и заблуждения.
В свое время роман этот имел успех у читателей и даже отчасти у критиков. Но после выхода первого романа в литературном творчестве Эдмунда Бентли наступил длительный перерыв. Следующий роман о Филиппе Тренте вышел только через двадцать три года, в 1936 году.
"Последнее дело Трента" стало первой ласточкой английского нешерлокхолмсовского детектива, и в этом качестве сохраняет свою значимость и интерес.
На русский язык наконец-то перевели первые четыре романа о Вирджиле Тиббзе, чернокожем полицейском, который волей автора часто ведет в некотором роде необычные дела и является главным претендентом на должность Спасателя Шкуры Руководства.
Первый роман серии “Душной ночью в Каролине” (In the Heat of the Night) получил премию Эдгара за 1966 год и был экранизирован. Фильм также был отмечен наградой – Оскаром. Тиббз – немного необычный герой для детективной литературы, по крайнем мере, не совсем уж типичный (речь идет о том времени, 1960 гг). Кроме очевидного отличия от большинства героев того периода развития остросюжетной литературы (он же чернокожий), Тиббз обладает рядом других достоинств, которые все же не так часто встречались в детективных романах – он неплохо образован; у него черный пояс по карате и существенные достижения в айкидо (но автор не превращает роман в непрерывную череду поединков и сражений); он вежлив; он не стремится применять силу – это лишь последний аргумент в самом крайнем случае; он не бахвалится своими достижениями на поприще сыска (как порой поступает Майк Хаммер); он умеет по-настоящему думать (что его роднит с классическим образом детектива английской (классической) школы). И в этом романе он ведет расследование убийства известного режиссера. Книга приправлена южным колоритом, автор периодически создает некоторые препятствия на пути следователя (расизм, амбиции неопытного в раскрытии преступлений такого рода и недалекого начальника полиции, ложь свидетелей и т.д.), чередует более спокойные сцены с более эмоционально-насыщенными. В некотором роде есть даже саспенс. “Душной ночью в Каролине” обладает неплохой детективной интригой и интресными/позновательными деталями из работы полиции, по сути – неплохой образец полицейского детектива. И в целом – классика жанра.
Второй роман серии, “Смерть в нудистском парке” (The Cool Cottontail), уже меньше уделяет внимания расизму – на первый план выходит расследование смерти человека в нудистком парке. Книга написана более ровно и гладко, больше элементов полицейского процедурного романа (но не в ущерб детективной составляющей), автор показывает большее мастерство по закручиванию и интриги и нагнетанию напряжения. Присутствие схватки между героем и преступником отнюдь не портит роман, а придает ему чуть больший колорит.
В третьем романе, “Твой выстрел, Джонни!” (Johnny Get Your Gun aka Death for a Playmate), автор не разочаровывает, придерживаясь и своей формулы и формы, и предоставляет на суд читателей еще один полицейский детектив (с достойной интригой и деталями полицейской работы), на этот раз, запутанное дело о роковом выстреле.
Первых три романа мне напомнили немного другого автора полицейского романа – Роберта Л. Фиша. В целом, эти три романа рекомендуется почитать.
К сожалению, уже с четвертого романа, “Пять осколков нефрита” (Five Pieces of Jade), автор сходит с рельсов формулы “полицейский роман + детектив” и добавляет непонятно зачем щепотку “старой шпиономании 60 гг”. Возникает впечатление, что пол романа написано о расследовании Тиббза автором в состоянии сильного утомления и усталости, а другая часть романа написана как о “крутом шпионе USA” с длинными и пространными рассуждениями на разные около-политические темы со всеми присущими жанру (того периода) штампами и умозаключениями. Упомянутые части чередуются между собой. Прямо читаем не о Тиббзе, а о каком-либо Каплане, Линге, Дарреле, Голле, ОСС 117, Уайлде и т.д. И, кроме того, Тиббз просто “осуперменивается” – единолично почти победеждает наркомафию!
Шестой роман, “Затем применили силу…” (Then Came Violence), продолжает наметившуюся и упомянутую выше тенденцию. Но теперь уже и сам сюжет хаотично распадается на обломки, осколки, кусочки… Чего в этом романе только нет – и ограбления, и заложники, и восстания в Африке, и любовь героя (безответная/ответная), шпиономания, многозначительные разговоры руководства и т.д. А начинается книга так вообще как роман Эда МакБейна о 87-ом участке – я даже не поверил своим глазам.
Пятую книгу читать вообще не хочется, также как и седьмую.
Вывод: стоит ознакомится с неплохими и достаточно интересными первыми тремя книгами о Тиббзе. По крайней мере, стоит прочитать хотя бы первую, Эдгароносную.
облако тэгов
