На днях исполнилось 90 лет со дня рождения Джеймса Грема Балларда (15.11.1930 — 19.04.2009), английского писателя фантаста, одного из отцов «новой волны». В 1960е годы часто печатался в журнале «Новые миры» (New Worlds), и поэтому не удивительно что Майкл Муркок и Джеймс Которн включили один из романов Балларда в свой справочник «Сто лучших книг фэнтези» (1988, 1991, 2016). Ниже мы публикуем эту статью в переводе А.Сорочана.
Дж. Г. Баллард
Первое издание: London: Jonathan Cape, 1966
Первое американское издание: New York: Farrar, 1966
Удаляясь от угрюмых вод канала Гранд-Юнион, Лэдбрук-Гроув слой за слоем сбрасывает свою невзрачность до тех пор, пока, поднявшись на внушительный холм, не соединяется с засаженной деревьями Холланд-Парк-авеню. На темной стороне холма в 1964 году возродился журнал «Новые миры НФ», редактором стал Майкл Муркок. Но, стремительно набирая обороты, Лондон начал развиваться. Темные углы почти любого района становились стильными местами. Для некоторых наиболее беспокойных личностей НФ-стиль был синонимом Ладбрук-Гроув. И пока журнал «Новые миры» приобретал известность, на близлежащей Портленд-Роуд недолго процветала коммуна британских и американских сотрудников издания.
Баллард, хотя и не был колонистом, вероятно, сделал для любителей традиционной НФ больше любого другого автора «Новых миров», за исключением Нормана Спинрада. Как и следовало ожидать, в первом номере под редакцией Муркока появилось начало его романа «Хрустальный мир». Хотя формально это научная фантастика, но обоснование не более научно, чем в первой книге Балларда «Ветер ниоткуда» (1962). Как фэнтези, этот роман почти гипнотически завораживает, наполняя воображение чередой все более причудливых образов. Эффект такой же, как если бы мы оказались в ловушке в Зеркальном зале со Старым Мореходом.
(1967)
Постоянный персонаж художественных произведений Балларда — регрессивный человек. Не для него затянувшиеся кофейные сеансы (в НФ все возможно) в лаборатории, когда над горизонтом маячит аннигиляция. Сильнее всего запоминается образ Керанса из произведения «Затонувший мир» (1962) — регрессивный человек приспосабливает свое психическое давление к изменяющемуся окружению и в последний раз оказывается на пути к некоему невообразимому союзу, разрывая по пути все человеческие связи. Читателям, привыкшим отождествлять себя с изобретательными экстравертами, это восточное настроение покорности было неприятно. Их ответ эхом повторил вердикт Бертрама Чандлера об обреченном, пассивном духе человека Стэплдона: «... очень красиво. Но я бы предпочел что-нибудь, где мужества побольше».
(1970)
Итак, вы сами принимаете решение. И многие покупатели были более чем готовы отправиться в путешествие, куда бы оно ни привело. Оно всегда ведет к области, обозначенной Баллардом как внутреннее пространство. Здесь, подобно некоему сюрреалисту Брауну, он создает пейзажи, которые отражают и завлекают сознание его неземных персонажей. Самая ослепительная из всех его ловушек — призматический лес Хрустального мира, где усыпанные драгоценностями ящеры прорываются сквозь поверхность кристаллизованных рек, а пойманные птицы вибрируют в паутине света, натянутой между замерзшими деревьями.
(1976)
Это видение требует вмешательства киносъемок, как и многие его рассказы. Однако до тех пор, пока Баллард не приступил непосредственно к своему военному опыту в качестве пленника японцев, Голливуд не проявил положительного интереса к его работам. Возможно, они тоже не видели кассового потенциала в регрессивном человеке. Успех «Империи Солнца» еще может вывести эти внутренние пейзажи на экран.
(1978)
«Хрустальный мир» начинается, когда героей, доктор Эдвард Сандерс, находится на борту парохода, приближающегося к Порт-Матарре в Республике Камерун. С первой страницы повествование наполнено тайной и мрачным беспокойством. Темнота лежит над африканским лесом, который, кажется, высасывает тропический солнечный свет. Существует необъяснимая задержка с разрешением на остановку корабля. На берегу военные чем-то заняты, но характер их деятельности не вполне понятен. Все, что Сандерс может обнаружить, когда ищет своих друзей, управляющих клиникой для прокаженных, — это то, что вход в лес не приветствуется.
(1991)
Осознавая, что его мотивы поисков Сюзанны и Макса Клэра сомнительны и связаны с романом, который у него когда-то был с Сюзанной, Сандерс продолжает путешествие. Он видит ответ на загадку леса, когда ему показывают некоторые любопытные артефакты, как он полагает, на местном рынке — но не понимает сути ответа. Орхидеи, веточки, листья, по-видимому вырезанные с невероятной точностью, заключены в хрусталь. У героя случается скоротечный роман с журналисткой Луизой Пере, которая напомнила ему Сюзанну. Из их спальни он наблюдает, как спутник Эхо проходит по ночному небу, и удивляется его значительно усилившемуся блеску.
(1993)
Все тайны и косвенные указания сходятся вместе, когда Сандерс начинает путешествие вверх по реке. Поездка заканчивается в лесу из стекла. Деревья, трава, сама вода — кристаллизуются. Запечатанная в граненые, сверкающие оболочки растительность отражает бесчисленное множество радужных образов. Животные, птицы и, наконец, люди облачены в радужные доспехи. Это не местное явление. Из других областей земного шара сообщают о сходных изменениях. А из мировых обсерваторий поступают сообщения о целых галактиках, пораженных этой проказой света.
Пока многочисленные вероятности материи кристаллизуются, Сандерс и его знакомые мчатся за своими навязчивыми идеями, как безумные пауки в бутылке. Сверкающая вечность надвигается на них, безжалостно сокращая свободу выбора. Вселенную cписывали со счета бесчисленное множество раз, но в таком стиле — очень редко.
(2018)
(первое издание на русском языке, 2000)
(второе издание на руссом, 2017)
цитировать
свернуть ветку
