Geraldine Pinch
--
Magic in Ancient Egypt
(1994)
Перевод: И. Бузлов (2017)
*******************
Глава Третья. Демоны и Духи
Тексты и рельефы великих храмов Египта второго тысячелетия до н.э. описывают космос, населённый богами, царями и человечеством.
Божества представлены могучими, однако щедрыми сущностями, которых народ одаривает всеми видами почестей на благословенной земле египетской. Царь – это посредник, стоящий между богами и благодарным египетским народом. Царские Книги Подземного мира и погребальные папирусы жрецов и сановников представляют нам обширную галерею сверхъестественных существ, при этом большинство из них выглядят странно и ужасающе (Илл. 11, 31). Погребальная литература зачастую воспринимается исследователями оторванной от повседневной жизни древнего Египта. Однако свидетельства магических текстов, используемых в жизни, позволяют нам предположить, что внушающие страх пейзажи Дуата могли быть ближе к мировоззрению большинства египтян, чем безмятежное храмовое пространство.
Первые детальные отображения царства мёртвых появляются в виде части Книги Двух Путей на деревянных саркофагах в начале II-ого тысячелетия до н.э. (Илл. 14). На карте отмечены дома Тота и Осириса и маршруты следования солнечного бога с востока на запад по воде и с запада на восток – по суше. Оба пути охраняются чудовищными тварями. В царских Подземных Книгах конца II-ого тысячелетия до н.э. солнце путешествует через анфиладу из двенадцати пещер внутри земли.
[Илл. 14. Внутренняя часть деревянного саркофага с Книгой Двух Путей. На карте показаны два пути, которыми пользуется солнечный бог, проходя сквозь Дуат. Саркофаг приказчика Сени, эль-Берша, ~2000 г. до н.э.]
Некоторые из этих пещер являются мирами в миниатюре, вмещая в себя пустыни, лавовые озёра, реки и острова.
Эти пещеры Дуата населены фантастическим многообразием существ. Они показаны с человеческими телами и головами животных, птиц, рептилий или насекомых (Илл. 5, 31). У некоторых из них две головы или же голова, обращённая назад. Некоторые вместо головы имеют угрожающие предметы, такие как нож или факел. Они имеют настораживающие или гротескные имена, к примеру "Кровопийца, который приходит со Скотобойни", "Глядящий-Назад, который приходит из Бездны" или "Тот, кто поедает собственные экскременты". Эти сущности обыкновенно расцениваются как демоны, однако египетский Подземный мир не следует смешивать с христианским Аидом. Большинство обитателей Дуата по своей природе не были однозначно злобными. Они могли быть опасны для человечества, но они же находились под управлением высших богов.
Каждый умерший египтянин был обречён войти в этот подземный мир. Одной из первичных функций погребальной магии была помощь умершему при контактировании с демонами, которых она или он повстречают там. Когда усопший/-ая достигал/-а зала суда, сердце испытуемого/-ой взвешивалось на весах, на другой стороне которых находилось перо Маат, символизирующее истину и справедливость. Чудовище, помесь гиппопотама, крокодила и львицы, сидело рядом с весами (Илл. 15). Её звали "Пожирательница". Её обязанностью было пожирать умерших грешников, проваливших тест на праведность. Эта вторичная смерть означала аннигиляцию тех частей личности, которые, по египетскому мировоззрению, переживали первую смерть. Любой же, кто успешно проходил итоговую аттестацию, становился "просветлённым духом", ах, и мог присоединиться к вечному движению божественной барки в космическом цикле (см. Главу XI).
Всё это, казалось бы, целиком должно принадлежать к погребальной ритуальной сфере, однако Бруклинский Магический Папирус (4-3 вв. до н.э.) наставляет мага, как следует защищать живых от Пожирательницы. Книги Подземного мира – не просто продукт метафизических измышлений интеллектуальной жреческой элиты. Они включают также элементы популярных верований. Ещё в начале XX века в среде египетских феллахин (крестьян) наблюдалась устойчивая традиция суеверий, что якобы под землёй обитает раса джиннов или ифритов. По слухам, эти существа также населяют реки, каналы и пруды, которые служат вратами в сверхъестественное измерение. Существует доказательства схожих убеждений и в древнем Египте.
Во многих египетских гробницах погребальная камера расположена глубоко под землёй, на дне отвесной шахты. Эта камера, в противовес всем остальным элементам гробницы, понималась египтянами как часть Дуата. Ба, манифестация души усопшего, иногда изображалась в форме птицы, взлетающей вверх по шахте гробницы наружу, чтобы навестить мир живых. Истинным названием Книги Мёртвых на египетском языке было Книга Выхождения Днём (prt iti m hrw ra — "Главы о выхождении к свету дня"). Подобные визиты не всегда были желательны. В одном литературном тексте (Состязание! Хора и Сетти), Осирис угрожает всему совету божеств, что пришлёт своих демонических вестников из Дуата в царство богов, если его сына Хора не сделают царём Египта. Это, по-видимому, отражает древнее верование египтян, в котором Осирис предстаёт мрачным правителем демонических сил, угрожающих живущим.
[Илл. 15. Взвешивание сердца усопшего в Зале Правосудия. Бог Анубис настраивает баланс весов. Тот записывает результаты взвешивания. "Пожирательница" сидит на корточках рядом с весами. Из Книги Мёртвых фиванской жрицы Анхаи, ~1100 до н.э.]
Книга Небесной Коровы отсылает нас к подземным змеям хаоса, представляющим опасность как для человечества, так и для богов. В условиях пустыни змеи зарываются в песок или ютятся под камнями, так что вполне естественно было ассоциировать их с подземным миром. Великий змей хаоса и архидемон Апоп (Илл. 8, 86) был самым опасным обитателем этого подземелья. Как считалось, он был тридцати кубитов в длину и его громовой глас заставлял содрогаться самого солнечного бога. Одним из его эпитетов был "Сотрясающий землю" и, по-видимому, именно Апопа винили в землетрясениях. Земные катаклизмы являются мощным символом хаоса, так как способны превратить храмовые сооружения, символизирующие Порядок, в руины за считанные секунды.
Апоп иной раз сталкивался с солнечным богом на земле, либо на небесной реке, по которой плыла солнечная барка. С ним отождествляли песчаные берега, бывшие главной опасностью при навигации по Нилу, также змей хаоса мог принимать обличье гигантского крокодила. Для любого египтянина рыскающий под водой крокодил, всегда готовый утянуть замешкавшегося в глубины навстречу ужасной смерти, выступал как эмоционально заряженный образ внезапных ударов судьбы.
В египетской литературе II-ого тысячелетия до н.э. демоны в наибольшей степени соотносятся с водной стихией. В одной такой истории юный царевич оказывается втянут в схватку между демоном и крокодилом в глубинах водоёма. В другой истории пастух встречается с неким существом, которого расценивает как демонессу, на краю озера. Страх перед подобными встречами не был ограничен лишь вымыслом. Рукописные амулеты I-го тысячелетия до н.э. (Илл. 16) обещают защитить носителя против сверхъестественных сущностей, обитающих в речных рукавах, каналах, прудах и колодцах.
Эти амулеты и другие магические тексты I-го тысячелетия до н.э. дают нам пространный список сверхъестественных врагов, от которых человеку необходима защита. Приравненными к врагам человечества наряду с демонами и призраками предстают сущности, называемые бау того или иного божества. Египетское слово бау иногда означает божественную манифестацию, уникальную для отдельного бога . Божественное недовольство могло быть выражено в форме болезни или панической атаки. В других контекстах бау соотносится с конкретным вестником божества. Египетские божества имели способность разделять себя, поэтому такие вестники могли пониматься как эманации бога или богини для решения какого-либо вопроса. Демоны и минорные божества также действовали как эмиссары старших богов, выполняющие их приказы на земле.
Хотя царь выступал как посредник в храмовых культах, к нему не испытывалось особенно большого доверия со стороны простонародья в деле защиты людей от персональных манифестаций или вестников божеств. Чтобы сражаться с врагами такого рода, маг часто прибегал к вызову экстраординарных композитных форм божеств. Они изображались как фантастические сущности, имеющие множество различных голов, в сопровождении разнообразных символов власти (Илл. 17). В магическом папирусе из Гелиополя мы находим изображение крылатого, итифаллического божества с девятью головами животных, увенчанных бараньими рогами, змеями и ножами. Это экзотическое божество, снабжённое к тому же скипетрами, змеевидными жезлами и окружённое иероглифами огня , попирает ногами опасных животных.
Непохоже, чтобы гелиопольские жрецы представляли своих богов в таких причудливых формах. Иллюстрация объединяет в себе все аспекты творческой божественной мощи, могущие быть пригодными в защитной магии. Эти комплексные сущности, часто называемые "пантеистическими" божествами, могут комбинировать качества и атрибуты множества различных богов. Здесь мы имеем не столько теологическую наработку, сколько продвинутую магическую технику.
Были и другие божественные сущности, которые призывались главным образом в защитной магии. Неясный бог греко-римского периода, зовущийся Туту, являлся сыном могущественной богини-демиурга Нейт, почитавшейся в Саисе. Туту совмещает атрибуты сфинкса и грифона (Илл. 18). У него человеческая голова, львиное туловище, птичьи крылья и хвост с головой змеи. Наиболее распространённым эпитетом Туту был "Тот, кто держит врагов на расстоянии". Его чудовищная сила могла направляться на защиту людей от демонов или враждебных манифестаций других богов. Другим защитным богом, чей культ процветал в конце II-ого тысячелетия до н.э., был Шед. Его часто изображали как ребёнка или юношу, торжествующего над опасными зверями и рептилиями (Илл. 77). Зачастую Шед не более чем специальная форма Хора. Его функциями были защита и магическое лечение. В апогее, Шед был божественным магом и мог именоваться "Зачарователь".
[Илл. 18. Бронзовая фигурка бога-защитника Туту, конец I-го тысячелетия до н.э., 26 дин. Этот бог имел эпитет "Тот, кто держит врагов на безопасном расстоянии".]
Магия была не просто защитой от сил хаоса и зла. Она могла также использоваться для уклонения от божеств, насылающих страдания на смертных в силу небесного промысла. Частные манифестации или вестники таких божеств вызывали великий страх. Одной из подобных сущностей являлась богиня-скорпион Серкет. Обычно она изображается женщиной со скорпионом на голове (Илл. 7). Вполне разумно ждать от богини, ассоциируемой с таким ядовитым существом, зловещей репутации, однако, начиная с Текстов Пирамид, Серкет появляется как дружественная богиня. Она помогает при родах царей и богов и выступает как одна из четырёх богинь, традиционно защищающих забальзамированные тела усопших. Её имя означало "Та, кто заставляет (кого-либо) дышать". Это типичнейший пример того, как египтяне пытались нейтрализовать опасную силу путём умиротворения и лести. Если ядовитая богиня задобрена до такой степени, чтобы проявить свой благожелательный аспект, её сила может быть направлена против укусов скорпионов по принципу "клин клином вышибают".
В мифе, записанном на некоторых магических стелах и статуях, богиню Исиду во время её бегства в нильскую Дельту сопровождают семь скорпионов. Это не что иное, как эманации Серкет. Они защищают богиню с её нерождённым сыном, но наказывают женщину, отказавшую Исиде в убежище. Один из скорпионов пробирается в жилище негостеприимной женщины и жалит её ребёнка до смерти. Исида сокрушается из-за такого отмщения и силой своей магии возвращает дитяте жизнь. Даже здесь сила скорпиона остаётся опасной в силу своей двусмысленности.
Число семь имело невероятную важность в магии. Бау часто появляются в группах из семи сущностей. Хатхор и Сехмет обе имеют по семь аспектов. В истории об "Уничтожении Человечества" (см. Главу II) две этих богини представляют контрастные аспекты одного божества. Хатхор – утончённая и прекрасная женщина; Сехмет – пугающая, кровожадная львица. Семь Хатхор обыкновенно имеют позитивное значение в магии. К ним обращаются в любовных заклинаниях и их красными волосяными лентами можно связывать опасных духов. Они были также богинями-оракулами, провозглашающими судьбу каждому новорождённому. Так как основным назначением магии являлось избегание или изменение ударов судьбы, маг должен иногда противостоять Семи Хатхор.
Судьба, объявленная Семью Хатхор, может быть как хорошей, так и дурной. Их тёмный эквивалент, Семь Стрел Сехмет, всегда приносят злую судьбу, часто в форме инфекционных заболеваний. Наряду с этой специфической группой семи стрел существовали ещё "палачи Сехмет". Демоны-посланники этой богини были особенно опасны в определённые времена года. Древнеегипетский календарь был поделён на три четырёхмесячных сезона, называвшихся Наводнение, Произрастание и Урожай. Летом или в сезоне Урожая уровень воды в Ниле был наиболее низок. Испепеляющий зной делал это время года превосходным для прихода "дыхания ежегодной чумы". Две формы бога Хонсу в образе бабуинов вели учёт в Книгах Конца Года. В них содержались списки тех, кто должен был умереть и тех, кто оставался жить.
[Илл. 17. Иллюстрация пантеистического божества из магического папируса, 4-3 вв. до н.э. Опасные животные и рептилии попираются ногами этого композитного божества.]
Новый Год отмечался в канун ожидаемого наводнения. Приближение Нового Года могло иметь напряжённый характер. Наводнение могло оказаться слишком низким, из-за чего люди могли голодать, или, наоборот, слишком высоким, отчего люди могли тонуть. Свирепствовали чума и другие инфекционные эпидемии. На высшем плане, весь космический цикл мог прийти к обновлению либо к концу. В поворотной точке этого ежегодного кризиса находились пять "эпагоменальных дней" (с греч. ἐπαγομένη ἡμέρα — "добавочный день").
Египетский календарный год был поделён на 36 десятидневных периодов, с пятью дополнительными днями в конце. Согласно мифу, эти интеркалярные дни были созданы для того, чтобы пять детей богини неба Нут и бога земли Геба могли появиться на свет. Календари Счастливых и Несчастливых Дней со всей очевидностью доказывают, что не стоит что-либо делать в течение этого опасного периода. Предполагаемый день рождения Сета считался особенно дурным, однако все пять назывались "днями демонов".
Заклинание, известное как Книга Последнего Дня Года цитировалось на льняных отрезах ткани, оборачиваемых вокруг горла для защиты носителя против Сехмет и её мясников. В сам же Новый Год египтяне обменивались подарками, часто в форме амулетов Сехмет или её кошачьего двойника Бастет (Илл. 61, 62). Эти действия были направлены на умиротворение внушающий ужас богини, чьи демонические посыльные несли чуму, голод или потоп. Египетские астрономы не сумели разработать систему съезжающего (високосного) года, поэтому гражданский календарь зачастую не согласовался с сезонами. Это могло представлять сложности для специалистов в ритуальной магии. Страх перед Сехмет, по-видимому, всё же оставался привязанным к позднему лету и раннему сезону разлива Нила.
Пугающая природа Стрел Сехмет делала их мощным оружием на стороне мага, сумевшего принудить их к сотрудничеству. В одном заклинании они используются против Дурного Глаза. Другим божеством, способным действовать как за, так и против человечества, был Анубис, бог-шакал (Илл. 80). В реальной жизни шакалы и дикие псовые занимаются преимущественно извлечением останков из неглубоких захоронений и пожиранием их . Сделав Анубиса стражем кладбищ и богом бальзамирования, египтяне тем самым предоставили нам ещё один пример того, как можно преобразить негативную силу в положительную.
Анубис был хранителем всех видов магических секретов. В Папирусе Жумильяк он выступает лидером вооружённых сподвижников Хора. Его свирепость равноценна жестокости Сета. В магических текстах того же периода Анубис назван "Владыкой Бау". Под его началом – целые батальоны посыльных-демонов. В магических папирусах римского периода Анубис действует в роли исполнителя проклятий. Грациозные божества храмовых культов едва ли узнаваемы в безжалостных богах и богинях, встречающихся в повседневной магической практике.
Большая часть письменных источников, свидетельствующих об этой мрачной иерархии враждебных божеств и демонических посланников, датируется только начиная с 20-го века до н.э. и далее. Расщепление бога на враждебные эманации и обратное соединение божественных аспектов в пантеистическую форму – противоположные стороны одной медали. Для некоторых учёных весь этот феномен целиком является частью увеличивающегося пессимистического напряжения в египетской культуре, вызванного деформацией государственного политического аппарата. Кажется также возможным, что подобный взгляд на божеств является весьма древней частью народных верований, но государственная цензура религиозного искусства и литературы пресекала их выражения вплоть до указанного периода. Определённые типы магических объектов позволяют предположить длительную историю опасных божественных манифестаций и композитных божеств.
Поразительным визуальным свидетельством может служить иконография одной из страннейших богинь Египта, гиппопотамихи Таурет. Её имя означает "Великая", что является умиротворительным обращением к грозному божеству. Богиня может изображаться в человеческой или гиппопотамьей форме, однако имя Таурет чаще всего соотносится с гротескной композитной сущностью (илл. 19, 20, 67). Она имеет форму беременного гиппопотама с отвисшими женскими грудями, хвостом крокодила и львиными лапами. Иногда она изображается с целым крокодилом на спине, челюсти которого покоятся на верхушке её бегемотьей головы. Звучит вполне схоже с чудовищными пантеистическими богами конца I-го тысячелетия до н.э., однако композитная форма Таурет появляется на амулетах уже в конце III-го тысячелетия до н.э.
[Илл. 19. Обратная сторона жезла-бумеранга (Среднее царство), показанного на Илл. 20 (ниже). Среди существ изображены львиноголовый демон-карлик Бес, богиня-гиппопотамиха Таурет и двойной сфинкс, известный как Акер. Этот жезл-бумеранг мог быть нарочно сломан пополам прежде, чем его клали в гробницу.]
Таурет представляет сравнительно ранний пример практики совмещения яростных и охранительных качеств божества в одном изображении. Она часто держит нож или опирается на иероглифические знаки, означающие "защита" (Илл. 19), в частности, когда богиня появляется на магических жезлах-бумерангах. Такие жезлы имеют формы плоских, изогнутых объектов, обычно вырезанных из клыка гиппопотама. Эти примечательные артефакты декорированы одними из самых ранних образчиков развёрнутых галерей фантастических существ (бестиариев) и божественных манифестаций (Илл. 19, 20, 38, 70).
Эти объекты иногда называют магическими ножами, однако они никак не соотносятся с ножами, зажатыми в руках божеств-защитников. Свою форму эти жезлы могли перенять от метательных палок (бумерангов) для охоты на птицу. Стаи диких птиц в египетском искусстве были одним из символов сил хаоса, поэтому метательные палки, могущие убить или оглушить их, и сети-ловушки для ловли уток символизировали победу Порядка над Хаосом. В приватной магии они выступали эмблемами контроля заклинателя над духами и его способности к экзорцизму.
Другой термин для описания этих объектов – "апотропаический жезл". Данный эпитет означает нечто, способное отвращать зло, в частности, зловредных духов. Кость гиппопотама, из которой сделаны большинство этих жезлов, передавала практикующему магу грозную силу этого зверя. Самые ранние из известных на сегодняшний момент жезлов-бумерангов датируются ~2800-ыми гг. до н.э. Их края оканчиваются головами животных, шакалов либо пантер, однако прочая декорировка отсутствует. Около 2100 г. до н.э. в обиходе появляется новый тип жезлов с тщательно вырезанными или врезанными миниатюрами с одной или обеих сторон. На них шествуют сонмы существ, сопровождаемые краткими надписями (Илл. 20).
В список защитных существ входят львы, пантеры, кошки, бабуины, быки, черепахи, змеи, жуки-скарабеи, лягушки и крокодилы. Присутствуют также и вымышленные звери, как, например, животное Сета, грифон (Илл. 20), похожее на пантеру существо с длинной, как у жирафа, шеей, двойной сфинкс (Илл. 19), композитная форма Таурет и голый кривоногий карлик с львиными ушами и гривой (Илл. 20). Этот львиноголовый демон позднее станет известен как Бес, а его женская ипостась – Бесет (Илл. 38). В период изготовления этих жезлов демоны данного типа имели общее название Аха ("боец").
Это имя может быть применимо к большинству существ, появляющихся на жезлах. Бойцы часто размахивают ножами, факелами или лампами. Некоторые из них удушают или расчленяют змей и других опасных гадов. Бестиарий жезлов имеет много общего с животными и чудовищами, появляющимися на сланцевых палетках конца IV-ого – начала III-ого тысячелетий до н.э. Судя по всему, такие палетки могли применяться в церемониях ритуальной магии, в которых правитель повергал врагов Египта.
Некоторые из этих сущностей на жезлах-бумерангах могут быть связаны с определёнными божествами. Странное четырёхногое животное с длинной изогнутой мордой, стоячими ушами и раздвоенным хвостом было композитной формой Сета. Грифон также мог быть манифестацией этого бога. Грифоны и прочие чудовища обычно изображались в пустынных игровых и охотничьих сценах на росписях египетских гробниц. За пределами нильской долины Хаос имел такую же мощь, что и Порядок. По поверьям, пустыня была прибежищем призраков и демонов, особенно в ночное время. Магу могло потребоваться совершить духовное путешествие в это призрачное измерение, чтобы получить необходимую силу.
Экспедиция Тота в пустыню для нахождения солярного ока иллюстрируется на жезлах в форме бабуина, стоящего позади уджата. Эта группа могла также символизировать Тота, восстанавливающего лунный глаз Хора (см. Главу II). Увенчанная короной баранья голова могла репрезентировать бога-демиурга Херишефа. Лягушка была символом богини рождения Хекет (Илл. 19). Кот с ножом в позднейших Книгах Подземного мира отождествляется с Ра, или с его дочерью Богиней Ока, повергающих Апопа. Двойной сфинкс/лев был хтоническим богом Акером, который охранял врата подземного царства. Среди этих фигур встречаются и символы власти, такие как скипетры (Илл. 19).
Сходный диапазон существ и символов появляется на прямоугольных или цилиндрических стержнях, сделанных из эбонита или глазурованного стеатита (Илл. 39). Объёмные фигуры черепах, львов, крокодилов или других магических животных иногда прикреплялись к верхней стороне таких стержней. Являясь падальщиком, скрывающимся в глубоких водах, черепаха в Египте имела статус нечистого и опасного животного, однако она часто призывалась в магии . Львы и крокодилы внушали страх, но были уважаемы как символы силы и мощи. В древнем Египте жезл или посох был показателем авторитета, они имелись у царей, жрецов и сановников. Декорированные жезлы, по всей видимости, использовались магами для установления власти над существами, изображёнными на них.
Надписи на таких жезлах разделяют всех существ на аха, "бойцов", сау, "защитников" и нечеру, "богов". Примером типичной надписи может служить:
Слова, сказанные этими богами: Мы пришли для защиты Госпожи Дома, X.
Объектами защиты всегда выступают либо женщина, либо ребёнок. Некоторые из поименованных особ были принцессами, но остальные были очевидно более низкого социального статуса. На нескольких жезлах с более пространными надписями мать и дитя идентифицируются с божественной матерью и солярным младенцем (см. далее Главу IX).
Некоторые из сущностей, изображённых на жезлах, появляются в мифах как защитники бога-солнца или Хора и Исиды в болотах. Подобные отождествления можно найти в современных жезлам папирусных заклинаниях для защиты матери и потомства. Нахождение в подобной компании Сета может нам показаться несколько странным, в частности, в его внушающих страх проявлениях "животного Сета" и грифона. Как бы то ни было, роль Сета в защите солнечной барки от Апопа делает его подходящим "бойцом" на стороне заклинателя. Призывание Сета или любой другой монструозной сущности должно было пониматься как достаточно опасный процесс, позволительный лишь для тех, кто имел необходимые навыки и был умудрён в магическом искусстве.
Для большей части периода, во время которого изготовлялись жезлы (2800-1650 гг. до н.э.), доступ в государственные храмы главных богов был ограничен жречеством. Установленные частными лицами, вотивные стелы начинают изображать божеств лишь начиная с семнадцатого столетия до н.э. Божества вообще не появляются на изображениях или рельефах, за исключением царских гробниц, ранее шестнадцатого века до н.э. Однако магические объекты могут включать широкий спектр божественных манифестаций. Более того, жезлы-бумеранги даже предваряют появление многих богов и демонов из царских Книг Подземного мира. Похоже, что в этот период простые люди имели более близкий контакт со своими богами в ходе магических обрядов, чем они могли бы его получить через официальные культы государственных храмов. Немаловажно отметить тот факт, что жезлы постепенно исчезают ко времени, когда двери государственных храмов становятся более открытыми для простых людей.
Кое-кто из воинства жезлов-бумерангов продолжает появляться в течении второго тысячелетия до н.э. на предметах домашнего обихода, таких как шкатулки для хранения краски для глаз и подголовники (Илл. 21). Последние замещали функцию подушки в египетских спальнях. Некоторые подголовники происходят из жилищ; другие были специально изготовлены для помещения в гробницы, где они клались под голову мумии. Оба типа подголовника могли быть декорированы фигурами Беса и Таурет, размахивающими ножами и удушающими или кусающими змей. Такие подголовники были особенно распространены в Дейр эль-Медине, деревне мастеров, расписывавших царские гробницы в Долине Царей. Острака (фрагменты битой керамики или камней) из этой археологической зоны дают нам редкую и специфическую информацию о враждебных личных манифестациях Таурет и других божеств.
Зачастую не вполне понятно, почему жертва обстоятельств приходила к выводу, что всему виной была манифестация того или иного божества. Они могли советоваться с божественным оракулом или же с мудрой деревенской женщиной, чтобы выяснить, какому божеству они обязаны сделать подношения (см. Главу IV). В одном случае очевидно, что подношение необходимо для Таурет. Житель деревни недосчитался пирога из своего семейного святилища во время фестиваля этой богини. Вор признался лишь после того, как претерпел страдания от бау (манифестации), предположительно, Таурет.
[Илл. 21. Известняковый подголовник из Дейр эль-Медины с защитными фигурами Беса, 13-ый век до н.э. Бес изображён сжимающим и кусающим змей, которые символизировали опасности ночи. Надпись позволяет определить владельца – им был царский писец Кенхерхепшеф.]
В другом случае, мастер потерял ценный металлический инструмент. В конце концов, одна деревенская женщина объявила, что её преследует бау, так что теперь ей необходимо сознаться в том, что она видела, как другая женщина взяла инструмент. Искомый объект был надлежащим образом найден и извлечён из-под полы дома обвиняемой. Здесь бау имеет сознательную персонификацию: справедливое воздаяние, нежели случайная напасть. Нарушение клятвы, скреплённой именем того или иного бога, по-видимому, было распространённой причиной для манифестаций божественного негодования.
Ряд воздвигнутых мастерами Дейр Эль-Медины стел несёт на себе покаянные молитвы (к примеру, Илл. 4). В них описывается то, как донатору пришлось "увидеть темноту посреди дня" после того, как он обидел божество. Это могло означать физическую слепоту или же размытое зрение, или же это могло быть просто метафорой для передачи ужаса от переживания божественного негодования. Некоторые из надписей описывают страдания от бау. Мастера приносили публичные покаяния путём установки стелы, после чего уповали на божественное провидение. Это могло расцениваться как религиозный ответ проблеме страдания. Альтернативным вариантом могла быть консультация у мага и использование какого-либо вида экзорцизма. Направление выбранных действий должно было соответствовать верованиям клиента.
Острака из Дэйр эль-Медины позволяет предположить, что какая-то часть жителей пыталась применять – и применяла – методы магической самообороны. Один поселянин написал мастеру, прося его сделать изображение Таурет, дабы оградить его от бау Сета. Его собственное изображение было украдено и он боялся злоумышлений с помощью неё. Тут мы имеем типичный пример того, как одно и то же божество может быть одновременно и потенциальным защитником, и потенциальной угрозой. Возможно, было общераспространённой практикой отвечать на подобные угрозы более чем одним путём. Религиозный ответ увековечен в камне, магический ответ гораздо менее склонен фиксировать себя.
Из всех сил, какие могут быть посланы против демонов и бау божеств, Таурет и львиноголовый карлик Бес имеют, по-видимому, наибольшую популярность. Оба божества особенно ассоциировались с помощью людям в преодолении великого кризиса рождения (см. Главу IX). В течение первого тысячелетия до н.э. Бес понимался как жизненная сила. Он был равноценен Шу, богу воздуха, заполнявшему космос дыханием жизни. Пантеистическая форма Беса вобрала в себя защитные атрибуты многих других божеств (см. Илл. 17).
В дворцах и домах, порой даже на храмовых зданиях, фигурки Беса выполняли ту же функцию, что и отвратительные и иногда обсценные гаргойлы, находимые во многих христианских церквах. Его обнажённость, итифаллическая форма, отталкивающий лик и высунутый язык понимались в совокупности как средство для отпугивания враждебных влияний (Илл. 69, 92). Пляски и шумное звукоизвлечение Беса понимались аналогичным образом, то есть помогающими прогнать злые силы (Илл. 43). И мужчины, и женщины, похоже, облачались в маски бога Беса, чтобы исполнить защитный танец (Илл. 71, см. далее Главу IX).
Любопытные физиологические особенности Беса, а также тот факт, что его лицо часто – если не чаще всего – показано анфас, в пику нормальным правилам египетского искусства, привело к предположениям о его иноземной природе. Некоторые учёные сравнивают Беса с танцующими пигмеями, которые, как известно, привозились в Египет для защитных и похоронных ритуалов в третьем тысячелетии до н.э. Другие предполагают, что Бес пришёл из Месопотамии (современный Ирак). Он имеет много общих черт с месопотамским львиным демоном Ла-Тараком, который призывался для защиты от колдовства.
Со второй половины второго тысячелетия до н.э. и далее демоны, имеющие чужестранные имена, становятся обычным делом в египетских магических папирусах. Обыкновенно это враждебные сущности, не имеющие каких-либо полезных функций и должные быть изгнанными прочь. Упоминаются в заклинаниях и нубийские, ливийские и сирийские маги, однако чужеземные демоны практически все имеют имена, производные из семитской языковой группы, употребляемой в Сирии-Палестине. Класс демонов самана был повинен в разного рода болезнях, в частности – лихорадках и инфекционных вирусах. Знание чужеземных мифов и магии могло проникнуть в Египет вместе с иммигрантами и пленными из означенных стран.
В заклинаниях для противодействия этим демонам часто призываются сирийские божества. Одной из основных техник для успешного экзорцизма одержимости было нахождение сущности, достаточно мощной, чтобы вытолкать демона наружу, или по крайней мере пойти с ним на мировую. Этот тип египетской магии успешно работал против чужеземных демонов, даже на их собственной территории. Стела примерно 4-го века до н.э., установленная в храме Хонсу в Карнаке, описывает события, произошедшие во время правления царя Рамсеса II (1279-1213 до н.э.). В ней рассказывается, как Бентреш, самая младшая из сестёр хеттской супруги Рамсеса, серьёзно заболевает. Обученный писец посылается в землю Бахтанскую, чтобы справиться о здоровье принцессы. Писец диагностирует духовную одержимость и просит выслать в помощь статую египетского бога. Рамсес направляет в ответ специальную статую бога Хонсу, имеющего репутацию демоноборца. Хонсу создаёт "магическую защиту" для принцессы, тем самым заставляя духа выйти вон. В обмен на приношения от её отца, дух обещает держаться подальше от Бентреш. Царь Бахтана совсем не спешит возвращать чудодейственную статую в Египет.
В этом тексте сила, которой одержима Бентреш, описывается как ах. В период, во время которого была записана эта история, слово ах обозначало демонов в самом широком смысле. Ранее его адресовали в основном усопшим, которые получили статус просветлённых духов средствами погребальной магии (см. далее Главу XI). Семьи совершали регулярные подношения своим предкам, ставшим аху, и возносили им молитвы, как если бы те были божествами. Египтяне иногда писали своим усопшим письма. В одном таком письме изложена просьба к покойному сражаться на стороне своей семьи. Мёртвые тоже могли быть "бойцами", точно так же, как и божественные манифестации на апотропаических жезлах.
Вмешательство мёртвых в проблемы живых было не всегда благожелательным. Письма к усопшим иной раз обвиняют аху в вызывании болезни, правовых неурядицах и прочих напастях. Как эмоциональные, так и физические проблемы могут быть переложены на сверхъестественных существ. В одном подобном тексте подразумевается, что разлад в доме вызван воздействием аху, который вселяется в домочадцев и делает их раздражительными и спесивыми. Общим местом в мировоззрении египтян было то, что усопшие ревниво относятся к живущим. Другое египетское наименование мёртвых, мут, практически всегда относится к зловредным и опасным призракам. Многие магические заклинания обещают обеспечить защиту от любого усопшего, мужского или женского пола, могущего причинить вред. Мёртвые женского пола вызывали, по всей видимости, наибольший страх.
Определённые категории людей, по поверьям, могли контактировать с умершими, в целях обнаружения их недовольства и способов его компенсации. Данный вид коммуникации не подразумевал зловещего подтекста некромантии. По-видимому, в Египте в принципе не существовало как такового запрета на "поднимание мёртвых". Сходным образом практика призыва существ из подземного мира не подразумевала "чёрную магию". Взаимодействие с подобными силами почиталось, вне сомнения, как занятие опасное, однако к этому не примешивалось никакого страха морального разложения.
Некоторые заклинания, бывшие в ходу в Египте в начале первого тысячелетия до н.э. направлены на подчинение божественной или иной сверхъестественной сущности в целях создания постоянного компаньона для заклинателя. Эта практика напоминает нам использование "духов-фамильяров" в позднейшем средневековом ведовстве. При помощи такого помощника могла быть произведена агрессивная магия, включая наведение безумия и летальный исход. Таковые действия, естественно, могут быть классифицированы как "чёрная магия", однако здесь скорее дело в мотивах практикующего/-ей магию, чем в сношениях с конкретными сверхъестественными сущностями. Набожные египтяне могли чувствовать, что некоторые магические практики подразумевают отсутствие веры в доброту Создателя, но в вере в демонов или во враждебные манифестации божеств не было ничего еретического.
Египетский заклинатель должен был иметь дело с обширным сонмом сверхъестественных существ, начиная с главных богов и их эманаций или вестников и заканчивая обитателями подземного царства, зарубежными демонами и злонамеренными призраками. Эти силы могли быть источником проблемы либо же её решением. Одна и та же сущность могла быть враждебной в одном контексте и полезной – в другом. Некоторые из них были не более чем удобными персонификациями, которые, возможно, и не существовали нигде, помимо воображения заклинателя; другие имели отличительную форму и личностные качества и входили в народный пантеон. Методы, посредством которых подобные существа могли быть управляемы, частично являлись следствием мышления того типа людей, что чаще всего практиковали магическое искусство в древнем Египте.
ДОП. ЧТЕНИЕ
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Дж. Борхаус. Дурной Глаз Апофиса. Журнал Египетской Археологии №59, 1973.
Д. Микс. Гении, ангелы и демоны в Египте. // Гении, ангелы и демоны; Источники Востока, Париж, 1971.
С. Сонерон. Бруклинский иллюстрированный магический папирус. Бруклин, 1970.