Один из патриархов советской фантастики Владимир Савченко успел застать эпоху Интернета и даже стать сетевым автором: его последний роман «Время больших отрицаний» был первоначально полностью опубликован в 2002 году на персональной странице Автора на давно уже не существующем сайте «Старая фантастика» (oldsf.ru), а издан на бумаге лишь 13 лет спустя в микротиражном издании и ещё через три года — в официальном, т.е. много лет спустя после смерти Автора.
Помимо данного факта персональная страничка Владимира Савченко на сайте «Старая фантастика» (можно и сейчас полистать её архивы через web.archive.org) примечательна ещё и тем, что в начале 2000-х годов Автор опубликовал на ней целый ряд интереснейших комментариев к своим произведениям, в т. ч. рассказал об обстоятельствах своей жизни, послуживших источником тех или иных событий и сюжетных ходов, а также поведал о некоторых специфических аспектах из истории публикации произведений в различных издательствах и периодике.
В частности, в опубликованном тогда комментарии к прогнозной силе повести «Чёрные звёзды» Владимир Савченко раскрыл некоторые любопытные обстоятельства издательской практики конца 1950-х годов, на фоне которых осуществлялись пять первопубликаций: отрывок в журнале «Знание – сила» в 1957 году, журнальный вариант в переводе на украинский язык — в десяти подряд номерах киевского журнала «Знання та праця» («Знание и труд») в 1958-м, сокращённый вариант — в альманахе «Мир приключений» в 1959-м, первая полная публикация — опять-таки на украинском в киевском издательстве «Дитвидав» в том же 1959-м и, наконец, первое полное издание на русском языке — в авторском сборнике «Чёрные звёзды» издательства «Детгиз» в 1960-м.
Несмотря на кажущуюся дёрганость и фрагментарность, комментарий этот носит характер цельного и хорошо продуманного высказывания. И поэтому приводится далее целиком в авторской редакции. (Некоторые фрагменты прям очень хочется откомментировать, но по здравом размышлении я всё же решил от этого воздержаться — именно чтоб не разбивать впечатление; только дал два кратких технических примечания в местах, отмеченных звёздочками.)
К сожалению, подтвердилось не то, что я бы хотел: нейтрид/нейтриум не создан. А он, ядерная броня и ядерный изолятор, решил бы массу проблем. (Если бы на поиски нейтрида потратили хотя бы треть от того, что вгахали в несостоявшийся «управляемый термояд», — он бы уже был.) Соответственно нет и антивещества. Мир развивается не в ту сторону, подтвердилось другое.
«Грядущее отбрасывает тень на настоящее». Или проще: мир геометрически 4-мерен, всё уже состоялось. Но мы слепы по 4-му измерению. Вот и переживаем, как футбольные болельщики, не знающие, что счёт уже обусловлен и премии поделены.
Повесть писалась в 1955 – 57 гг. Она была посвящена ядерным делам в плане соперничества СССР и Запада; тогда это было очень серьёзно. (Да и сейчас, хоть в иной раскладке, тоже.) Во второй части повести описаны две выдуманные ядерные катастрофы: одна в США, другая в СССР, на Украине, в гор. Днепровске — т. е. на Днепре.
Обложка журнала «Знание – сила» с иллюстрацией Н. Гришина
В первой публикации, отрывке из повести «Тень на стене» («Знание – сила», декабрь 1957) описана одна из катастроф.
Тогда не было ещё понятия «ядерная энергетика»; только-только сообщили о 1-й в мире страшно секретной и столь же маломощной АЭС. (Теперь все знают, что она в Обнинске — а тогда даже фильм о ней сняли так, чтобы лица работников не показать. Показали здание, пульт — но не реактор.) И в повести речь хоть не об АЭС; но если шире, то о том же: о ядерной энергии и ядерной же технологии.
Параллели «наперекрест»
А. Первая нашумевшая ядерная авария произошла на Тримайл-Айлендской АЭС в США в 1979 году (22 года спустя). Другая, ещё более громкая, на Чернобыльской АЭС, на Украине (не на Днепре, но в бассейне Днепра) в 1986-м — 29 лет спустя.
И у меня одна в Штатах (хотя я был волен в выборе страны) — и в реальности тоже. Описал катастрофу на Днепре — в бассейне Днепра, и жахнуло; а на Украине в 1986 г. былo 4 АЭС, на любой могло случиться.
Б. В повести аварии произошли не от шпионажа и диверсий (оч-чень модная тема в фантастике 50-х), не от стихий (землетрясение, удар молнии или там болида…), не от отказов техники, военного нападения, терроризма, т. п., а от причины высшего уровня: НЕЗНАНИЯ. Не знали и не предусмотрели. И в реальности и у нас, и в США аварии в конечном счёте от того же.
В. Устройства, в коих всё случилось: мезонаторы у нас, мезотроны у янки, — по масштабам и сложности подобны ядерным реакторам.
Г. У меня в одном случае катастрофа локализовалась в пределах здания, в другом вырвалась наружу и образовала радиоактивную Зону — и в реальности так. Тримайл-Айлендская АЭС была накрыта высоким бетонным колпаком, всё осталось внутри; Чернобыльская авария дала Зону. Но… но! — вот тут начинается «наперекрест»: в «Чёрных звёздах» катастрофа с Зоной отнесена в США — а у нас в СССР хорошая, умеренная, в пределах здания Ядерного Института.
…Я помню, как это вышло. В ту пору фантастику в Москве выпускали только два издательства, «Мол. гвардия» и Детгиз; мой знакомый М. Н. Ложечко (Мих-Ник), который загонял меня в литературу, был многоопытный редактор Детгиза. В первом варианте я написал ядерную катастрофу с Зоной и сотнями погибших именно в городе Днепровске в СССР. Мих-Ник, прочтя, сказал:
Обложка одного из номеров журнала «Знання та праця»
— Ты волен писать как придумал, но это работа в ящик. Это не возьмут не только в Детгизе — нигде. Если поменять аварии местами, ещё куда ни шло.
И я поменял. (И такой вариант проходил с большим скрипом; ядерный взрыв, пусть и минимизованный, в пределах здания… у нас! в Советском Союзе!! — рецензенты и редакторы воспринимали болезненно.)
Д. Ещё не всё. По отрывку в «Знании – сила» меня, совершенно неизвестного в сущности человека, нашёл отв. секретарь киевского журнала «Знання та праця» Всеволод Дмитрук. (Да как: поехал в Москву, у главного редактора «З. – С.» добыл адрес… и оказалось, что он киевский!) Заполучил рукопись — и повесть почти весь 1958-й год шла в их журнале. Первая полная публикация состоялась в Киеве. И ещё не всё: меня нашла зав. редакцией Дитвыдава Украины (фамилию забыл), тоже заполучила рукопись — и первое издание повести «Чорні зорі» также состоялось в Киеве в 1959 году; в Москве годом позже.
Нужно знать Киев, «Хабаровск на Днепре» (не от фамилии путешественника, а от украинского слова «хабар», взятка), где авторы и в то время ублажали редакторов и издателей рестораном, обещали долю с гонорара, чтобы напечататься, издаться, — чтобы понять, насколько это необычно. (Я это постиг позже, когда за 18 лет, 1965 – 82, в Киеве у меня не вышла НИ ОДНА книга, — хотя на остальной части планеты в среднем в год по одной.*)
То есть это действительно на эти места упала Тень — и её почувствовал не один я.
…И получается такая картинка. По вертикальной оси отмерим Мощность События, для Чернобыля она явно больше — хотя и в США в 79-м переполох был изрядный. Расположение событий во времени относительно описания ВЫДУМАННЫХ аварий в повести в 1956 г. соответствует закону теней.
(Там перед отметкой 1990 стоит (!) «Эссе о…» и восходящая линия «?». Как исходное событие берётся публикация «Эссе о пользе чтения справочников» в 1988 г., моего предупреждения, что ядерные процессы нестойки, распад ускоряется и от этого возможны ещё беды. От «Тени на стене» до Тримайл-Айленда 22 года. 1988+22 = 2010-й. Ну-ну... Vivron — verron.**)
---==== Дополнение (декабрь-2004) ====---
Чтоб читатель серьёзней принял тезис «Грядущее отбрасывает тень на настоящее», вот ещё одна история — и произошла она в том же славном Киеве.
В 1962 – 3, точнее не вспомню, здесь был арестован по обвинению в крупном взяточничестве и хищениях, осуждён и расстрелян 1-й секретарь Шевченковского райкома Компартии Украины. Случай чрезвычайный, говорят, его курировал сам Хрущёв; он же настоял на расстреле — ради чистоты рядов партии.
Потекли годы дальше, слетел Хрущёв, пошла брежневщина, в кою к партийным кадрам относились очень бережно — и они соответственно распоясались. Помер дядя Бре, его сменил чекист Андропов — снова принялся шерстить и наводить чистоту.
И — в Киеве наибольший резонанс дало обвинение… 1-го секретаря того же Шевченковского райкома в том же самом. До суда на сей раз не дошло, он застрелился.
Я живу в этом районе и неподалёку, пару кварталов от райкома. Часто там проходил по своим делам, или прогуливался в сквере рядом. И не без интереса, не скрою, посматривал на это здание. Думал: раз такой пример подавал Первый, то и прочие здесь тоже не плошали. Но главное: из десятка с гаком райкомов Киева — в одном и том же повтор такого факта! Казалось бы, наоборот, именно здесь должны наилучше помнить, к чему это приводит, и воздерживаться… а вот поди ж ты.
Стандартный райкомовский 3-этажный особнячок, окраска цвета бэж. Таких и в Киеве несколько, и в других городах, даже райцентрах во множестве. Наверно, строили по утверждённому проекту.
Минули ещё годы, рухнули КПСС и СССР, Украина стала независимой — и в неё попёрли послы открывать свои посольства, в том числе и от великих держав-«победителей»: Франция, ФРГ, Англия, США… Конечно, здания выбирали какие хотели.
Угадайте, какое выбрали Штаты?
Особняк недавнего Шевченковского райкома КПУ.
Стандартный, повторю, неказистый особнячок на улице Юрия Коцюбинского. Англия и Франция осели в куда более роскошных домах — и гораздо ближе к центру. (Правда, теперь янки там развернулись: и улицу прихватили, закрыв по ней проезд, и рефлектор спутниковой связи в полторы сажени, и ограда, и куча машин, барьеры, пропускная будка, охраны чуть ли не взвод…)
Скажите мне, что первый факт не есть Тень, отброшенная из будущего, если считать от года открытия посольства США, 1992, на три десятилетия в прошлое. Да и второй тоже, и всё, что в промежутке здесь творилось.
Ведь как тогда формулировали обвинение — если не в суде, то в ЦК КПСС и ЦК КПУ? Буржуазное перерождение.
А какая страна наиболее хлопотала, чтоб таковое перерождение у нас как можно полнее и быстрее состоялось? Соединенные Штаты.
В этом месте оно произошло явно раньше и круче, чем в иных.
«Мы не можем изменить, но можем понять» (Р. К. Нарайян)
===============================================
Ну а мы в заключение публикации позволим себе ещё только один комментарий к этому авторскому комментарию — к тому его фрагменту, где Автор говорит: «Поживём — увидим». Автор не дожил, чтобы увидеть. Ну а мы — те, кто дожил и увидел, просто дорисуем график авторского предсказания (спасибо коллеге gersim_al за помощь):
* Это утверждение справедливо в отношении книг, однако журнальные публикации в этот период на Украине были — и на русском, и на украинском языке.
…Более трети века, с самого начала работы в фантастике, автора упрекают, что он излишне научен. Слишком обстоятельно излагает нужные для понимания проблемы сведения. Излишне добросовестен в обосновании идей. И так далее.
Само то, что добросовестным можно быть излишне, определённым образом характеризует нашу фантастику. Упрёки участились в последние годы, когда жанр этот, как мухи зеркало, засидели гуманитарии. Вот уж у них-то ничего не бывает слишком, за исключением разве одного: вторичности.
Автор не однажды объяснялся на этот счёт с редакторами и рецензентами. Сейчас считает нужным объясниться публично.
Представим себе дерево, скажем — клён. После созревания на нём семян, соткнутых семядольками двух лопастей, он при малейшем дуновении ветра рассеивает их; и летят, красиво вращаясь, тысячи, десятки тысяч пропеллерчиков — чем дальше, тем лучше. Подавляющая часть их падает на асфальт, на мусор, на камни — пропадает без толку. Несколько попадает и на благоприятную почву. Но чтобы здесь проросло деревцо, мало почвы — надо, чтобы и семя было хорошим, плодотворным.
А поскольку неясно, какой пропеллерчик куда упадёт, надо, чтобы все семена были плодотворны, несли заряд будущей жизни.
Заменим дерево автором (в компании с издателями, разумеется), многие тысячи семян тиражом его книги, почвы — равно и благоприятные, и неблагоприятные — читателями… Дальше должно быть ясно. Да, увы, в большинстве случаев мы сеем на камень. Читатели ждут от книг развлекухи, в крайнем случае — ответа на злободневные вопросы (т. н. «жизненной правды»), а иное не приемлют. Поэтому, если отвлечься от коммерции (а от неё надо отвлечься), книги выпускают большими тиражами — ради того единственного экземпляра, который попадёт к читателю-почве; он примет новую идею, совпадающую с тем, что сам чувствовал и думал. Тогда она прорастёт.
Для этого и бывают в книгах идеи-семена. Чем больше — тем лучше, чем обоснованней — тем лучше. Обоснование суть удобрение.
Знать бы того читателя, прямо ему и послал бы, а остальное можно и не издавать. Но как угадаешь? Вот и переводим леса на бумагу.
По одному читателю-почве на идею — и цивилизация будет продолжаться. Не станет таких читателей или не станет авторов с идеями — всё под откос. Ни кино, ни телевидение, ни иные игры в гляделки книжный интимный механизм оплодотворения идеями не заменят.
Первая публикация рассказа Владимира Савченко «Перепутанный», как и целого ряда других его произведений, состоялась в переводе на украинский язык. Публикация состоялась в номерах 9 и 10 киевского научно-популярного журнала «Наука і суспільство» за 1980 год. Переводчиком рассказа выступил известный украинский советский писатель-фантаст Александр Тесленко, а сам рассказ в переводе получил название «Зелений колір голосу».
Публикация была иллюстрирована довольно большим для такого объёма текста количеством картинок, выполненных в своеобразной примитивистской манере не указанным, увы, художником.
Два года спустя рассказ был — также на украинском — опубликован в сборнике «Пригоди, подорожі, фантастика-82» уже под названием, соответствующим авторскому: «Переплутаний». Переводчик указан не был, а сам текст перевода незначительно отличается от опубликованного в журнале.
Лишь после этого состоялась публикация на русском языке — в авторском сборнике 1983 года «Алгоритм успеха».
Почти сорок двадцать лет рассказ не переиздавался и повторно увидел свет на русском языке только в составе трёхтомника избранных произведений В. Савченко издательства АСТ (авторский сборник 2002 года «Чёрные звёзды»).
Издание было откомментировано редактором-составителем, и комментарий к рассказу «Перепутанный» (в переводе «Mixed up») носит анекдотический характер. Привожу его полный текст и перевод на русский язык.
цитата
The first published version of this story appeared in Ukrainian in the magazine Nauka i suspil'stvo [Science and Society] 9, 10 1980, under the title “Zelenyi kolir holosu” [The Voice’s Green Color]. The second installment of the story ends with the note “Translated from the Russian by Oleksandr Teslenko.” It is possible, given Savchenko’s penchant for playing with language, that this translator is some sort of “literary mystification,” particularly since the same Teslenko is evocative of Tesla, a name connected closely to engineering and electricity.
Первая опубликованная версия этого рассказа увидела свет на украинском языке в журнале «Наука и общество», номера 9, 10 за 1980 год под названием «Зелёный цвет голоса». Вторая часть рассказа заканчивается примечанием «Перевод с русского Александра Тесленко». Возможно, учитывая склонность Савченко к играм с языком, этот переводчик представляет собой своего рода «литературную мистификацию», тем более что Тесленко напоминает Теслу — имя, тесно связанное с техникой и электричеством.
Наиболее же развёрнутое мнение из тех, что удалось найти, высказано французским литературоведом, известным исследователем советской фантастики, выходцем из семьи советских эмигрантов Леонидом Геллером в монографии «Вселенная за пределом догмы: Размышления о советской научной фантастике», вышедшей в 1985 году в Лондоне. Владимиру Савченко в этой монографии посвящена целая глава.
Привожу соответствующие фрагменты из неё в отдельной статье.
В 1959—60 гг., когда процветала еще ’’ближняя” фантастика, а инерция стереотипа уже захватывала новорожденную утопию, в свет вышли несколько рассказов и одна повесть Владимира Савченко. Молодой инженер, специалист по полупроводникам сразу же вышел в первый ряд советских фантастов. С тех пор Савченко своими регулярными, хотя и довольно редкими вторжениями в литературу неизменно возбуждает интерес критики и читателей. Ему отведен отдельный том в 25-томной ’’Библиотеке современной фантастики” — честь, которой удостоились из советских писателей еще только И. Ефремов и братья Стругацкие.
На фоне еще не вполне осознавшей себя научно-фантастической литературы первая книга Савченко выделяется своей сдержанностью стиля и заботой о деталях, но прежде всего — своей тематикой. Именно Савченко вернул советской НФ тему эйнштейновского парадокса времени. Тогда, когда большинство писателей захлебывалось от восторга перед беспредельностью человеческого разума, Савченко описал во ’’Второй экспедиции на Странную планету” такую инопланетную форму мыслящей жизни, взаимопонимание с которой практически невозможно.
Повесть же ’’Черные звезды” предваряет целую линию в НФ, посвященную размышлениям о нравственности науки.
В повести рассказывается о том, как советские и американские ученые одновременно и независимо друг от друга делают капитальное открытие: лабораторным путем получают идеальное ядерное вещество, состоящее из нейтронов: ’’нейтрид” , устойчивый против всех химических и физических воздействий. Но если в СССР открытие находит применение в мирных целях — создание сверхпрочной брони для реакторов, непробиваемой оболочки для космических ракет и пр., — то американцы первым делом строят из нейтрида пушку для стрельбы по отдаленным целям. Кровожадный генерал, заведующий работами, мечтает о войне в космосе, но, по счастью, завод, изготовляющий нейтридные снаряды, взрывается. Похожий взрыв происходит и в советской лаборатории — дело в том, что при облучении мезонами нейтрид превращается в антивещество. Новое великое открытие стоит жизни двум исследователям (при взрыве американского завода погибает целый городок с 700 жителями — так провидение наказывает милитаристов!), но их товарищи продолжают работу и достигают цели; симпатичный же американец, разгадавший причину взрыва, решает утаить от своих работодателей открытие, сохранив его для прекрасного будущего.
Как мы видим, в повести очень сильно влияние шаблонов памфлетной литературы. Вся американская сюжетная линия карикатурна, советская наука выступает в ангельском облачении, концовка полностью отвечает стандартам светлой научно-технической утопии. Тем не менее, важно в книге не это. В ее основной части подробно нарисована жизнь исследовательской лаборатории, ’’будни открытия” , неудачи, разочарования, ход мысли ученых, — и это сделано безыскусственно и увлекательно; Савченко удалось даже показать довольно убедительные портреты героев, пользуясь, — пожалуй, впервые в НФ — рецептами ’’молодой прозы” [см. примечание ниже (*)]. И главное, в ’’Черных звездах” отчетливо проступает реальная и значительная проблема — проблема своевременности научных открытий: Савченко говорит о том, что люди, общество, наука еще не готовы к обузданию случайно найденной силы.
В ’’Черных звездах” проблема повернута к нам своей очевидной, легко разрешимой стороной: это американцы виноваты в плохом применении новой силы, мы давно готовы к ней, способны с ней справиться, а атомное оружие делаем только в интересах безопасности всего мира.
И все же о случайности в науке — а с ней связаны и вопрос о несовпадении темпов научного и общественного развития, и вопрос об ответственности за результаты открытий — сказано вполне однозначно. Чувствуется, что для писателя проблема более универсальна, чем сказано в книге, что памфлетная схема служит, если не простой уловкой, то данью простейшему способу организации темы.
(*) В одной из предыдущих глав монографии Л. Геллер привёл одно из многочисленных интересных рассуждений-подводок к анализу конкретных произведений советской фантастики. Привожу здесь один из таких фрагментов, чтобы более понятной была ссылка на "молодую прозу" в ходе анализа повести В. Савченко.
Уже в 30-х гг. А. Беляев полагал, что достигшие совершенства люди коммунизма будут мало понятны современному читателю, и находил нужным оживлять их мелкими слабостями. В период расцвета ’’ближней” НФ тиражный рекордсмен В. Немцов особенно часто пользовался этим простым способом, но явные следы его мы обнаруживаем у всех ближних фантастов, и у многих утопистов.
Мы снова видим, как смыкается круг: советская утопия оказывается совсем рядом с фантастикой ”на грани возможного”, рядом с производственным романом, остается плотью от плоти соцреализма.
Итак, по своим качествам, способу их сочетания, — моделирования психологического рисунка, — по характеру своего отношения к окружению и воздействию на него, герой утопии совпадает с идеальным литературным типом соцреализма. Это как нельзя более естественно: утопия, ’’ближняя” НФ, производственный роман говорят о том же положительном герое, и не могут не пользоваться теми же клише. Тем не менее, разница — кажущаяся незначительной, на деле достаточно важная, — есть. Она не в самих героях, а в структуре их взаимоотношений. В литературе соцреализма герои соотносятся между собой согласно определенной иерархической схеме, отражающей структуру советского общества; ее, как правило, избегают утописты. Герой утопии пользуется сравнительно большей свободой, которая проявляется в определенных ситуациях, а потому мы возобновим разговор на эту тему в главе о ситуациях.
Для того, чтобы сделать шаг в поисках истинно живого литературного героя нужно было сломать канон положительного героя, а в НФ — оторваться от старой утопической традиции.
Сначала В. Савченко в ’’Черных звездах” , и почти в то же время братья Стругацкие первыми подошли к новому решению. Кажется несомненным, что у них был общий литературный источник.
В 1956 г. в журнале ’’Юность” появилась повесть ’’Хроника времен Виктора Подгурского” ; ее автору, Анатолию Гладилину был 21 год. Повесть Гладилина открывает целую серию произведений молодых писателей, сгруппировавшихся главным образом вокруг ’’Юности” . Писателей этих называют обычно ’’четвертым поколением” , а их книги — ’’исповедальной прозой” .
Молодые писатели — А. Гладилин, А. Кузнецов, В. Аксенов, А. Битов, В. Войнович, Э. Свирский — откликнулись на призывПомеранцева: давать в литературе не только проповедь, но и исповедь. Они составили первое большое литературное направление ’’оттепели” .
’’Исповедальная проза” рассказывает о том, что по-настоящему близко ее авторам: о современной молодежи, входящей в жизнь и выбирающей место для себя.
Во всех книгах писателей четвертого поколения один герой: молодой человек, как правило, из интеллигентской семьи, окончивший школу (реже — университет) и не знающий, что ему делать дальше. Это обычный парень, весельчак, спортсмен, любитель джаза и современной живописи, интересующийся модой, хорошо начитанный и умеющий спорить. Он честен и правдив, но очень наивен, он переживает первую любовь, как катастрофу, и первые столкновения с действительностью, как крушение мечты. Слабостей у него не перечесть; он охотно дерется и пытается устраивать попойки; он любит казаться циником и часто попадает впросак из-за своего чрезмерного самолюбия. Он скептически относится к ’’громким словам” и ничему не верит на слово. Устроенная, испытанная и продуманная жизнь его родителей вызывает у него приступы страха и отвращения. Больше всего ему хотелось бы совершить подвиг. Он поднимает бунт: уходит из семьи, отказывается поступать в вуз, в поисках самостоятельности работает на заводе, в шахте, в порту, отказывается от легкой городской карьеры и идет работать врачом в деревню. Его главная и единственная проблема — поиски самого себя.
Именно таковы мальчики XXII века в ’’Возвращении” Стругацких, четыре друга, устраивающие побег из школы, чтобы зайцами полететь на Венеру. Они взрослеют, и начинают выбирать свои дороги в жизнь — типичная ситуация ’’исповедальной прозы” . Они начинают работать, и остаются хорошими малыми, честными, трудолюбивыми и остроумными.
Эти несколько повзрослевшие мальчики родом из молодой прозы, занявшись научно-исследовательской работой, в скором времени наводнили НФ; они появляются и в утопических произведениях (кроме ’’Возвращения” Стругацких, в повестях Войскунского и Лукодьянова, Михановского, Велтистова, Жемайтиса); но чаще всего они действуют в современных декорациях — у Савченко, Громовой, Нудельмана, Емцева и Парнова, С. Павлова, В. Колупаева и т. д. — словом, в книгах писателей, составляющих ’’новую волну” в советской НФ и, как правило, начавших свою карьеру в период расцвета ’’исповедальной” прозы.
Мы еще вернемся к ’’исповедальному” герою; он сыграл большую роль в советской литературе, помог избавиться от штампованных абстрактных характеров, принес с собой свежие и искренние чувства, позволил ставить себя в еще не освященные директивами ситуации, полностью обновил язык. Он отражал некий существующий в действительности тип; взяв под лупу реального человека, писатели обратили внимание на его среду, на быт — очереди в магазинах, коммунальные трудности, стоимость джинсов и пластинок с джазом; действие последовало за героем на улицу, в кафе, рестораны, в лыжные походы. С реальными людьми в литературу проникло реальное время и пространство — и это было одним из важнейших достижений молодой прозы.
Вместе с тем, писатели четвертого поколения, разрушив старые схемы, тотчас установили новые. Их персонажи реальны, но упрощены, мы узнаем их по первому слову, предугадываем их поведение на много страниц вперед. Одна из аксиом их поведения: безудержная активность, вначале беспорядочная, но вскоре продолжающаяся в стенах современного института или завода, в большом коллективе. И взрослые ’’мальчики” , герои НФ предстают перед нами уже в виде активистов науки и техники.
Предлагаю вниманию всех интересующихся подборку высказываний критиков и литературоведов о повести Владимира Савченко «Чёрные звёзды». Выдержки взяты из публиковавшихся в периодике и антологиях статей, а также из фантастиковедческих монографий. Подборка не претендует на полноту, но, на мой взгляд, даёт достаточно репрезентативную картину того, как повесть была принята отечественным фантастиковедением.
…Особенно удачными считаю я повести «Чёрные звёзды» В. Савченко и «Страна багровых туч» А. и Б. Стругацких. Оба эти произведения, написанные с серьёзными знаниями науки и техники, не нуждаются ни в какой «скидке на жанр». Савченко рассказал увлекательную историю создания сверхпрочного металла, а Стругацкие — драматическую повесть об освоении Венеры…
Произведения Савченко и Стругацких не лишены, конечно, недостатков, но в целом удача их несомненна.
Из статьи Н. Томана «Фантазировать и знать!»
газ. «Литература и жизнь», 1959, 18 декабря
«В мире приключений»
Уже четвёртый год выходит красиво оформленный и увесистый альманах «Мир приключений». Всего вышло пять книг — четыре в Москве, одна в Ленинграде. Альманах заботливо и придирчиво составляется, хорошо редактируется. В нём было помещено много неплохих приключенческих вещей. Но фантастике не везло. Фантастики было мало.
Но вот в четвёртой книге появились сразу две повести — «Чёрные звёзды» В. Савченко и «Человек-Луч» М. Ляшенко.
И в обеих повестях смелые, незаурядные идеи.
Савченко рассказал нам о нейтриде — материале, несуществующем пока, но необходимом для ядерной техники. Нейтрид состоит из одних только нейтронов — вещества сверхплотного. Поэтому удельный вес его невероятно велик — сто тонн в кубическом сантиметре. Нейтрид необычайно прочен, пули будут отскакивать от него, как горох. Нейтрид не проводит электричества и тепла. В нейтридном снаряде можно отправиться к центру Земли или на Солнце, под нейтридной палаткой можно даже отсидеться от атомного взрыва.
Впрочем, наши читатели помнят, возможно, отрывок из повести В. Савченко, который был помещён в журнале «Знание—сила» № 12 в 1957 г. Отрывок назывался «Тень на стене».
<…>
Но фантастика — не только изложение идей. Повесть —это прежде всего литературное произведение. И литературную ценность его проверить очень просто: отбрасываешь фантастику, что остаётся?
У Савченко остаётся правдивая история о том, как делаются открытия. Автор сам — молодой инженер и герой повести — молодой инженер, близкий автору и понятный, точно так же приехавший на Украину по окончании института. Почитайте дневник героя. Вы подумаете, что дневник подлинный. Потому что именно так и пишут для себя: отрывисто, с раздумьем, с усмешкой, перемежая житейские дела с научными заметками:
«Чёртов Яшка! Мне приходится работать и за себя и за него. А другого инженера взамен не дают…»
И вскоре после этого:
«Мне хочется не писать, а открыть окно и заорать в ночь на весь город: Эй! Слышите вы, которые спят под Луной и спутниками: мы получили нейтрид!»
Да так и пишутся дневники. И открытия делаются так: обыкновенными и героическими людьми в грандиозных современных лабораториях, где есть и могучие аппараты и табельные номерки.
Повесть немного взрословата и внешне статична. Ведь в тяжком труде открывателя не так много внешних эффектов. Напряжение там внутрениее, происходят приключения мысли — поиски, разочарования, ошибки, неудачи, находки…
Вот этими приключениями, внутренним движением богата повесть Савченко.
Из статьи Г. Горина «В мире приключений»
«Знание—сила», 1959, № 12
В научной фантастике наших дней разработана целая «наука» о преодолении пространства, которое, согласно гипотезе Эйнштейна, есть такая же физическая реальность, как материя и энергия. В романах зарубежных писателей часто варьируются идеи «антипространства», «гиперпространства», «нулевого пространства», «антигравитации», «замедленного времени» (при субсветовой скорости) и т. д. Современная мировая наука выдвигает общие проблемы перед писателями-фантастами разных стран. В советской литературе подобные идеи развиваются в «Туманности Андромеды» и «Сердце змеи» И. Ефремова, в повести Б. Фрадкина «Тайна астероида 117-03» (1956), в рассказе В. Савченко «Навстречу звёздам!» («Знание — сила», 1955, № 10), построенном на «парадоксе времени». Герой этого рассказа, увлечённый, вследствие неисправности ракеты, в межзвёздное пространство со скоростью, близкой к световой, проводит в полёте один год и возвращается на Землю по истечении двенадцати лет.
Если этот любопытный рассказ имеет в основном иллюстративное значение (художественный замысел целиком подчинён задаче популяризации одного из выводов теории относительности), то последнее произведение В. Савченко, повесть «Чёрные звёзды» (альманах «Мир приключений», кн. 4, 1959) интересна и по сюжету и по выполнению. Речь идёт о проблеме создания сверхпрочного и сверхплотного вещества, состоящего из одних атомных ядер.
Из статьи Е. Брандиса «Пути развития и проблемы советской научно-фантастической литературы»
сб. «О литературе для детей», вып. 5, Л.: Детгиз, 1960
В. Савченко посвятил повесть «Чёрные звёзды» (альманах «Мир приключений», кн. 4, 1959) проблеме создания «нейтрида», сверхпрочного и сверхтяжёлого вещества, состоящего из одних атомных ядер, и новым методам использования ядерной энергии. Жаль, что эту своеобразную и тщательно продуманную повесть портят длинные теоретические отступления, а также маловыразительный, местами неряшливый язык.
Из статьи Е. Брандиса «От фантастики — к свершениям»
«Что читать», 1960, № 3
«Эстетика бинокля»
Отдельной книгой вышла повесть Вл. Савченко «Чёрные звёзды» — крепко сделанная приключенческая вещь с отточенным научным содержанием — физикой и техникой, — придающим повествованию большую убедительность. Правда, фантастические «нейтрид», «антиртуть» и «снаряды» выглядят в ней псевдонимами реальных достижений современной ядерной и ракетной техники, а «необычайное» остаётся за рамками эпизодов. Повесть эта, построенная на минимуме фантастического вымысла, всё-таки не смыкается с чисто реалистическими произведениями. Дело в том, что научно-фантастическая литература одинаково подчиняется эстетике, которую образно можно назвать «эстетикой бинокля».
Бинокль приближает отдалённые от нас вещи. Фантастика и приключенческая литература повествуют о людях и событиях, с которыми повседневно в жизни встречаться не всегда приходится. Пока ещё редким людям доступно личное знакомство с ракетной техникой, ядерными испытаниями и обстановкой лабораторий, и для массы читателей они не менее фантастичны, чем походы по лунным «морям». Это обстоятельство хорошо использует Вл. Савченко.
Из статьи Ю. Кротова «Фантастика, 1961 год»
«Техника—молодёжи», 1961, № 12
«…Какое громадное будущее!»
Открытия не приходят сами. Они даются людям ценой большого труда, порой даже жертв.
Над созданием нейтрида, ядерного сверхматериала, и антивещества бьются физики Голуб, Сердюк, Самойлов и Якин — герои повести В. Савченко «Чёрные звёзды». А за граниuей такими же поисками заняты американский генерал Хьюз и учёный Вэбстер. Гибнут Голуб и Сердюк, гибнут Хьюз и Вэбстер — и причина их гибели общая: ещё не познанные свойства нейтрида привели к взрыву.
Много трагических событий в повести В. Савченко. Но почему они не снижают её общего оптимистического тона?
Потому, что смерть Голуба и Сердюка — это смерть во ими жизни. Они работаюли не покладая рук, чтобы исследовательские ракеты из нейтрида смогли садиться на поверхность Солнца и проникать на тысячу километров вглубь Земли…
Потому, что смерть Хьюза и Вэбстера — это справедливое возмездие тем, кто создаёт военные ракеты из нейтрида, кто готовит войну в космическом масштабе…
Потому, что исследованием нейтрида за океаном занялся Энрико Гарди, учёный, который никогда не отдаст свой талант врагам человечества…
Потому, наконец, что работу Голуба и Сердюка продолжили их ученики, весь смысл жизни которых в творчестве во имя счастья людей. Когда читаешь страницы о работе советских физиков, создаётся ощущение, будто ты сам участвуешь в исследованиях. И работа эта настолько захватывает, что не кажутся просто звонким восклицанием последние слова повести: «А какое гpoмадное будущее нетерпеливо ждёт нас — голова кружится!» Нужно самому испытать радость творчества, чтобы написать об этом так искренне и горячо, как написал молодой инженер В. Савченко.
Мы не случайно столь подробно останавливаемся на повести «Чёрные звёзды». В ней особенно проявились сильные стороны нашей фантастики. Вера в человека-творцa, в безграничность познания, радость творчества…
Секрет оптимизма советской фантастики не в отказе от трагических ситуаций, а в правильном, широком, гуманистическом осмыслении событий.
Из статьи Л. Чешковой «Река мечты»
«Вокруг света», 1962, № 2
Повесть В. Савченко «Чёрные звёзды» населяют люди, живущие интересной, полнокровной жизнью учёных-физиков. Много препятствий приходится преодолевать молодым учёным-инженерам Н. Самойлову и Я. Якину по пути к эпохальному открытию — созданию ядерного сверхматериала «нейтрида» и антивещества. Сюжет повести развивается остро, драматично, героям присущи все человеческие качества. Они показаны не только в напряжённом научном поиске, но и в обыденной жизни. Это люди близкие нам по духу и поведению, обладающие передовыми чертами коммунистов, однако не лишённые и слабостей. В. Савченко в острой форме ставит вопрос вопросов нашей современности — вопрос о существовании двух систем. «Чёрные звёзды» — первое крупное произведение молодого писателя.
Из статьи А. Рябченко «Дороги земные и звёздные. Заметки о фантастике»
«Кубань», 1962, № 6
Можно ли на Земле получить сверхпрочный ядерный материал — «нейтрид», в полтора миллиарда раз прочнее стали? Можно ли на Земле получить антивещество, источник необычайно мощной энергии? Это сделали герои повести В. Савченко «Чёрные звёзды» (сборник «Чёрные звёзды», Детгиз, 1960). В сборнике помещены также рассказы «Где вы, Ильин?..», «Второе путешествие на Странную планету» — о космических полетах, «Пробуждение профессора Берна» — об анабиозе. Космическая ракета, летящая с огромной, сравнимой со световой, скоростью, становится «машиной времени», и её пилот Ильин, пробыв в путешествии несколько лет, возвращается на Землю… А профессор Берн, погрузившись в анабиоз, просыпается через тысячи лет.
Из статьи Б. Ляпунова «Любителям научной фантастики»
альм. «Мир приключений», кн. 8, М.: Детгиз, 1962
Обратимся к повести украинского писателя-фантаста В. Савченко «Чёрные звёзды». Сюжет её несложен. В лаборатории профессора Голуба ищут фантастический «нейтрид» — вещество сверхвысокой плотности и стойкости против всех механических и физических воздействий. В результате внезапного взрыва погибают двое учёных, Голуб и Сердюк, ставившие опыты над нейтридом. Молодые инженеры, тщательно исследовав место и обстоятельства взрыва, находят его причину и одновременно совершают научное открытие громадной ценности. Они устанавливают, что в камере опытной установки из нейтрида было получено антивещество, крошечная капелька антиртути. Попав из вакуума в воздух, она, эта капелька, и стала причиной взрыва.
Таков — чисто внешне — «костяк», «конструкция» повести. Само же содержание её гораздо шире и значительней. Автор попытался рассказать, как бьётся мысль учёного над решением какой-либо задачи, как собираются и систематизируются новые факты, как они располагаются в определённой последовательности и, наконец, как возникает догадка о возможном открытии. И затем не менее сложный путь к этому открытию — оно закономерный результат целенаправленных усилий, внезапное озарение после длительной, подспудной работы мысли над разгадкой какого-то явления и порой является неожиданно, как следствие, побочный результат работы совсем в другом направлении. А одно большое открытие рождает множество других, взаимосвязанных с ним, и как бы раздвигаются горизонты науки. Одним словом, здесь у В. Савченко фантастично только искомое вещество «нейтрид», но путь к нему типичен для истории современной науки с её поистине фантастическими свершениями.
Автор сообщает читателю не только о внешних событиях в лаборатории учёного, но и о тех таинственных внутриатомных процессах, которые происходят при возникновении фантастического антивещества. Его усилия направлены на то, чтобы заставить читателя поверить в реальную возможность описываемых событий. Научные термины, подробные описания внутриатомных и ядерных процессов — всё это нужно автору, чтобы сделать произведение правдоподобным, помочь читателю поверить в его вымысел. И действительно, пройдя с героями пути, ведущие к научному открытию, читатель проникается ощущением необыкновенной близости самых грандиозных открытий и связанных с ними перемен в жизни нашего общества.
В повести такого типа всякие чудеса ультрафантастики, не обусловленные современными знаниями о строении вещества, могли бы убить её художественность. Поэтому в строгом соответствии с замыслом автор как бы сам заранее подвергает её критике «с точки зрения науки».
Из статьи Н. Чёрной «Через будущее о настоящем. Заметки о творчестве молодых русских и украинских писателей-фантастов»
«Дружба народов», 1963, № 4
В повести «Чёрные звёзды» (1960) В. Савченко, касаясь возможности искусственно поднять температуру арктических вод, предупреждает о последствиях нарушения климатического равновесия. В связи с общим потеплением климата на земном шаре в первой половине нашего века угрожающе обмелел Каспий. Интенсивное же таянье арктических льдов может привести к затоплению густонаселённых районов.
<…>
Обыгрывание какого-нибудь карманного фонарика, непрерывно горящего неделями (рассказ Немцова «Тень под землёй»), создавало впечатление, будто самая фантастическая задача изобретателей — разработка разных сверхъёмких батареек. Случайная находка на свалке какой-нибудь пуговицы из случайно полученной в артели необыкновенной пластмассы («Осколок Солнца») рисовалась чуть ли не магистральным путём научного поиска. «Ближние» фантасты просто не задумывались над тем, например, о чём писал позднее Савченко в повести «Чёрные звёзды»: «Нет, это открытие не имеет никакого отношения к его величеству Случаю: оно было трудным, было выстрадано, и оно будет надолго».
<…>
Итак, — новые факты, на которые теория предела закрывала глаза, новые гипотезы, которые она отвергала. К середине века количество их резко возросло. Наука включила в себя размышления о путях развития знания. Академик М. Лаврентьев писал в статье «Наука и темпы века», что две трети знаний человечество добыло за два последних десятилетия, — две трети! Как раз на эти десятилетия приходится расцвет советской фантастики.
Партия провела большую работу по оживлению идеологической жизни, расчистив дорогу всем видам искусства. Лавина знаний опрокинула тематические шлагбаумы для научно-фантастической литературы. Конечно, фантастике дал такой мощный импульс не только количественный прогресс. Увеличение массы знаний было одновременно и качественным скачком, в частности, в представлениях о возможном и невозможном в науке, правдоподобном и неправдоподобном в научной фантазии.
В повести Савченко «Чёрные звёзды» (1960) увлекательной темой могла быть уже одна история открытия антивещества (против самой этой идеи активно возражали фантасты-предельщики). Писатель, однако, повёл нас дальше — к предположению о симметрии Вселенной. По его мнению, зародыш идеи симметричности материи содержится в периодическом законе Менделеева. «Почему таблица химических элементов может продолжаться только … в сторону увеличения порядкового номера?.. Почему … не предположить существование элемента «номер нуль» … или элемента «минус один», или «минус 15»?.. Зеркальное отражение менделеевской таблицы!».
Сегодня не подлежат сомнению по крайней мере античастицы и даже антиядра. «После открытия антипротонов и антинейтронов, — писал член-корреспондент Академии наук СССР А. Алиханьян, — можно было в принципе представить себе атомы, у которых ядра состоят не из обычных протонов и нейтронов, а из их антиподов. Эта идея, допускающая в принципе существование антиядер, была практически осуществлена профессором Лендерманом», а в 1965 г. «впервые удалось в земных условиях создать антивещество!». От штучных антиядер до весомых количеств антивещества — дистанция огромного размера. Но фантастика не была бы фантастикой, если бы хоть на полшага не опережала события.
Ребром пластины из нейтрида герой «Чёрных звёзд» полоснул по руке. «Затаив дыхание, все ждали, что сейчас кисть отвалится и хлестнёт кровь. Но Алексей Осипович спортивно сжал кулак, распрямил его и «отрезанной» рукой полез в карман за носовым платком». Пластинку из нуль-вещества можно сделать тоньше атома. Такой нож пройдёт сквозь межатомные промежутки, не повреждая живую ткань.
Из книги А. Бритикова «Русский советский научно-фантастический роман»
Л.: Наука, 1970
Конечно, в фантастике могут быть высказаны идеи, которые получают своё развитие и даже прямое воплощение в науке и технике, не буду лишний раз вспоминать о гиперболоиде. Я, например, убеждён, что рано или поздно будет создан чудо-материал, подобный «нейтриду», «открытому» В. Савченко в повести «Чёрные звёзды» /1960 г./. Боюсь даже, что он будет создан раньше, чем человечество окажется подготовленным к овладению столь мощной взрывчаткой, как антивещество. Уже пришло сообщение о получении нескольких антиатомов. Пока несколько атомов! Но я не разделяю радости обозревателя «Известий» К. Кедрова. Неужели мы до сих пор не поняли, что всякое такое открытие намечает новые перспективы в легчайшем пути к уничтожению человечества и что сперва надо бросить все силы на социальное обустройство планеты? Желательно хоть чему-то научиться на ошибках «пути пройдённого», хотя назад его у нас, к сожалению, никто не отберёт.