Если перечитать «Мюнхгаузена» объективно, вдумчиво, то следует заключить, что половина рассказанного им более-менее объяснима с научной точки зрения. Но всё остальное... Нет, другая половина – это чистейшей воды ложь!

Если человек листает английский журнал, не спешите считать его потомственным лондонцем. И тонким ценителем британской культуры – тоже не надо. Вообще, зачем вы полезли к нему с умными разговорами?

В Америке не водятся слоны, что бы там ни утверждал этот юноша. Но попробуйте уличить его во лжи, как тут же получите гневный вызов на дуэль. Правда, стреляться явился почему-то совсем другой человек.

Впечатление, будто в 1920 году Константинополь населён одними русскими. Где, собственно, турки? И общаются все на чудовищном ломаном французском языке, пытаясь извлечь из памяти полузабытые крохи гимназических зубрёжек.

Чиновнику Самсонову нужно купить в лавке четыре с половиной аршина тёмно-синего бархата. Не чёрного и не красного, а тёмно-синего. Не кретона, а бархата. Не семь аршин, а именно четыре с половиной. Ой-вей, до чего бестолковый покупатель пошёл – сам не знает, чего хочет.

Как только не прихвастнёшь о себе в обществе красивой женщины! А если попросят доказать слова делом? Да запросто, если бы не тысяча мелких обстоятельств, препятствующих подвигу.

Аристократический французский адюльтер и прагматичный британский романтизм. Немецкая нравоучительность и проблема отсутствия женщин у австралийских золотоискателей. Четыре маленьких пародии на бульварную литературу начала двадцатого века.

Если цыганка нагадала вам дальнюю дорогу, то, будьте уверены, придётся вам съездить в соседний город. Может быть, конечно, через несколько лет, но неминуемо придётся. Мистические предвидения гадалок безошибочны.

Когда чистят твои карманы, то крайне наивно взывать к гражданской совести грабителя и требовать от него соблюдения законности. Речь не об уголовщине, конечно, а эзоповым языком говорится о политической практике партии кадетов.

Пока взрослые выпивают и закусывают, под столом сидит спрятавшийся мальчик. Много интересного можно увидеть там, под столом. А потом ещё и подслушать, когда гости начнут расходиться.

Даже старые заброшенные дома не могут больше служить приютом порядочному классическому призраку. Электричество, граммофон, автомобили, синематограф – как потустороннему существу выжить среди всего этого? Остаётся только сдаться безжалостной поступи прогресса.

Столь необходимый закон о печати чем-то схож с горизонтом – всё время маячит где-то впереди. Идут годы, десятилетия, а он по-прежнему недостижим.

Так себе цирк, по правде сказать: кассир-буфетчик-эквилибрист в одном лице, похмельный мелкий великан, клоун с учёной собакой, не очень понятно, чему именно обученной. Но так ли это важно в светлый праздник Пасхи? Все мы люди, всё понимаем. А можно ещё и водки выпить.

Выздоравливают не только люди – выздоравливает и страна. По крайней мере, хотелось бы в это верить. И автор своими рассказами скромно надеется взбодрить и добавить настроения всем встающим на ноги после тяжёлой болезни.

Настоящий автор сборника «Сорные травы» – Фома Опискин. Многие считают, что это псевдоним какого-то другого писателя, из застенчивости скрывающего своё настоящее имя. Но нет, он существует и является кладезем всех мыслимых талантов и добродетелей. Единственный его порок – лютая ненависть к членам партии октябристов.

Автор, конечно, мечтал о дальних странах и чужих берегах, однако надеялся посетить их добровольно и при других обстоятельствах. Но что поделаешь, выбирать иногда не приходится. Ехать так ехать, как сказал один попугай, которого кошка вытащила из клетки.

Приключения индейцев на Диком Западе были гораздо увлекательнее учебника арифметики. Но как-то незаметно подкрался страшный день экзамена. Вся надежда теперь только на молитву и на индейское авось.

В письме неизвестный признаётся во внезапно вспыхнувшей любви. Не то чтобы жена собирается изменять мужу, но приятно ведь. В признании, правда, много несуразностей, но так уж устроен женский ум, что видит только то, что желает.

Мир делится на людей, которые зарабатывают на пропитание трудом, и тех, кто первых обворовывает. Иван Сергеич принадлежал к последней категории, и всё в этой стройной системе мироздания его устраивало. Но однажды случилась унизительная вещь – ему пришлось работать.

Все боятся экзаменов. Лютость экзаменаторов общеизвестна, им лишь бы кровь попить из молодого гимназического организма. Тут уж не то что под партой забаррикадируешься, но и в Африку сбежишь.