Полная версия отзыва, подготовленного для конкурса издательства "Снежный ком М". Непосредственно для конкурса использована слегка сокращенная версия.

Сначала о хорошем, что ли. Замах у автора был вполне себе полновесный. Замысел под стать кому-то вроде Филипа Дика, а особого избытка филипдиков у нас отродясь не наблюдалось. Еще одно достоинство – Воронков вполне приемлемо представляет себе небесную, так сказать, механику межпланетных перелетов на более или менее конвенционном топливе. Перегрузки разгона и торможения, а в промежутке – долгая бессобытийная невесомость. Скука.

Это, впрочем, достоинство Воронкова, но не книги. Мало-мальски умелый автор вряд ли станет без особой необходимости воспроизводить в тексте скучные эпизоды жизни героя. Поскольку в «Синдроме» подобной скуки, затянутости, повторов сколько угодно, закрадывается-таки смутное подозрение. (Нет, понятно, что кое-какие повторы обусловлены фабулой, но явно не до такой степени.) О недостатке опыта, как писательского, так пожалуй что и жизненного, и вообще много что свидетельствует. Неразработанный и довольно неряшливый стиль письма, совершенно инфантильное количество «я-мне-меня» в пересчете на страницу. Не слишком богатая практическая фантазия – мир, отстоящий от нашего самый минимум на несколько десятков лет, отличается от него лишь отдельными реалиями, и то в основном переименованными из нынешних. Негусто. Значительный объем текста посвящен тому, как герой поступал в вуз, как поступил, как на первом курсе учился, да на втором, да на третьем, да про каникулы не забывал, да перевестись подумывал, да и выучился в конце концов. Боюсь, это не просто реверанс в сторону потенциальной аудитории, а именно что средоточие авторского жизненного опыта. Аналогичным образом как Воронков, так и его герои пользуются современным жаргоном, текст пестрит всякими там «походу» — то есть опять же автор и его аудитория другого языка не знают, а об ограниченном сроке годности этого, соответственно, не подозревают.

Да, и еще. Ни название, ни картинка на обложке к содержанию особого отношения не имеют. Оно, впрочем, только к лучшему. Претенциозная нумерация глав по убыванию не срабатывает и не может сработать – хоть ясно, сколько еще осталось, и на том спасибо. Собственно тема восстановления личности из обломков воспоминаний и заполнившего дыры случайного хлама раскрылась постольку-поскольку, структура книги этому тоже скорее помешала, чем помогла. Герой испытывает шок оттого, что в действительности все не так, как на самом деле, читатель же пожимает плечами — ну да, окей, нас тут целый роман убеждали, что у тебя крыша не на месте, приятно наконец увидеть, что все было не зря.

Итог не слишком веселый. Четыре балла из десяти, и то как минимум один из этих баллов исключительно за замах. При этом поглядывать в сторону автора в дальнейшем стоит – если он сумеет избавиться от болезней роста, сохранив идеи, результат обещает быть интересным.

Вроде как предупреждение – вкупе с необходимыми пояснениями, впрочем. В ближайшее время тут, видимо, появится некоторое количество рецензий – или, вернее, отзывов. Продлится это самое ближайшее время недолго, намерений подобные упражнения возобновлять в дальнейшем у меня тоже пока что нет. Так что, гипотетический постоянный или несколько менее гипотетический случайный читатель колонки, если это не ваше – нужно перетерпеть или вообще пропустить. Извините, если что, дальше постараюсь по-другому.

Отзывы написаны в рамках конкурса, проводимого издательством «Снежный Ком М». По условиям конкурса участники получают электронные копии шести книг издательства и выкладывают отзывы заданного размера на эти книги на нескольких площадках. Победителям причитаются какие-то достаточно символические плюшки.

Тебе-то эти самые плюшки зачем, спросит упомянутый гипотетический читатель. Ну, если совсем коротко – предпринимаю опыт расширения сознания круга чтения. Поскольку читать издаваемую ныне русскоязычную литературу фантастического жанра за пределами очень ограниченного боекомплекта не слишком, как правило, плодовитых авторов перестал довольно давно. Редкие попытки ухватить что-нибудь наудачу вне белого списка до сих пор вполне убеждали в правильности подобной стратегии. Однако тень сомнения оставалась – а вдруг все дело в банальном невезении? Ну вот, издательство нужного жанра выставляет на конкурс, надо полагать, не самые худшие образцы из своего портфеля – отчего ж не продегустировать сливки? Взять же себе «на почитать» книжек, вроде как пообещав взамен отзывы, но не написав их, тоже как-то неправильно. Так что — выполняю свою часть сделки. С определенным запозданием, но раньше совсем уж никак не получалось.

Отзывы мои, к слову, имеют тенденцию не вписываться в заданные размеры, вероятно, их придется урезать. С другой стороны, публиковать полные версии мне тоже никто не запрещает. Весь расклад ясен пока не до конца, но если в колонку придется класть урезанные версии, постараюсь сопроводить их ссылками на полные.

Что называется, оставлю это здесь. Конспективно, пока мысль еще свежая. Не в том смысле свежая, что она мне вот только что первому пришла в голову – наверняка ведь уже кем-то высказывалась, быть может, и не раз, но до сих пор оно как-то в одно ухо влетало, а из другого тут же вылетало. А тут вдруг что-то щелкнуло и пазл сошелся.

«Отягощенных злом» любят не все фанаты Стругацких. Книга во многих отношениях сложная, так что и причин для подобной нелюбви (или скорее недолюбви) в ней хватает. Собственно, сложность – одна из причин. И так-то много всего непонятного, а тут еще и многослойная структура. Если чуть подробней, в ОЗ можно выделить три сюжетные линии. При этом линию Иоанна-Агасфера есть смысл считать вспомогательной и из рассмотрения исключить. Из двух оставшихся линия Носова/Мытарина, если рассматривать ее совокупно с эпилогом (располагающимся, как и положено сложной книге, на месте пролога) в принципе закончена. Г. А. Носов, второй Га-Ноцри, приносит себя в жертву ради идеи, годы спустя идея начинает побеждать.

При этом, казалось бы, совершенно непонятно, чем закончилась линия Манохина/Демиурга. Ну да, визит Иуды подтвердил рассыпанные тут и там намеки, что это – история второго пришествия первого Га-Ноцри. И что? Чем эта история кончилась-то? Что, собственно, произошло? Тут даже не фирменный для АБС обрыв «на самом интересном месте», а просто обрыв, да и все. Слив сюжета, как это сейчас называется. Читатель справедливо недоволен.

Попробуем разобраться, а так ли это.

Во-первых, чем на Земле занимается Демиург? Поначалу кажется, что какой-то чертовщиной, тем более что знакомимся мы сперва с Агасфером Лукичом, увлеченно скупающим души. Однако, как становится ясней впоследствии, для Агасфера это хобби, в основном же он содействует Демиургу, перебирающему колоду самых разнообразных мечтателей в поисках того единственного Мира Мечты, которым он хотел бы облагодетельствовать человечество. Собственно мечтателей-то Агасфер ему из всевозможных хронотопов, включая время и место действия, как раз и поставляет.

Во-вторых, основной, хотя и не единственный, модус операнди Демиурга сводится к тому, чтобы после собеседования запулить такого мечтателя в его собственный Мир Мечты и посмотреть, что из этого выйдет. Выдержит ли, так сказать, мечта столкновение с реальностью.

В-третьих, последним в ОЗ приведенным Агасфером к Демиургу посетителем является именно Г. А. Носов.

Напрашивается вывод, что это и есть последний мечтатель. Во всяком случае, в рамках сюжета.

Иными словами, Демиург нашел наконец своего мечтателя. А, следовательно, и искомый Мир Мечты.

Что ж это за мир?

Ответ на самом деле чрезвычайно прост. Но для начала опять позагибаем пальцы.

Во-первых, Носов – Учитель с большой буквы. И не просто учитель, а активнейший практик (да и теоретик почти наверняка, «едва ли не первый в списке носителей идей нашего века», как окажется впоследствии) интернатского образования. Зачеркнуто. Не образования, а воспитания, конечно.

Во-вторых, естественно ожидать, что и Мир его Мечты построен на этих самых его идеях и вокруг них.

Ну и в-третьих, мы знаем, что это за Мир Мечты, основанный на интернатской системе. У него есть другое имя собственное. Фанатам Стругацких он более известен как Мир Полудня.

Бинго.

Достаточно хорошо известно, что на позднем этапе творчества Стругацкие разочаровались – нет, не в Мире Полудня как таковом, но в возможности его построения «на одной, отдельно взятой планете». Потому что для МП нужен другой, новый человек, а нынешний мир естественным образом воспроизводит человека нынешнего. В интервью БНС регулярно появляется термин «Высокая Теория Воспитания», ВТВ. Собственно, та самая штука, которая делает из обычного, читай – нынешнего, человека, носителя внутренней обезьяны, человека нового. Стругацкие отдаленно представляют себе, как эта штука должна работать, но понятия не имеют, как обеспечить фазовый переход от нынешнего мира к миру ВТВ, Миру Полудня. Поскольку прекрасно отдают себе отчет, что нынешний мир, его гомеостазис сделает все, чтобы затоптать первые же ростки идущего на смену мира нового. Который для него самого стал бы могильщиком.

Ну вот Демиург этот самый вопрос как раз и решает. Ибо без него что-то не выходит.

Попутно становится ясным, почему Агасфер в своих видениях будущего наблюдает именно МП – со всей спецификой наподобие Линии Доставки и что там еще было – Д-звездолеты, если не путаю? Казалось бы, тема МП закрыта, последнее произведение написано несколько лет назад, других не будет*. Нет же, для братьев это все еще реализуемый сценарий, быть может, единственный в длительной перспективе реализуемый. Иное дело, что без божественного вмешательства (читай – Чуда) здесь не обойтись.

Кое-какие подробности (в частности – умер ли Носов в реальном мире или в своем Мире Мечты? или это теперь одно и то же?) для меня пока что несколько туманны, так что и не будем про них. Относительно понятно лишь одно – без жертвы Га-Ноцри новый мир не «запустить». Годы спустя имя Учителя, пошедшего на смерть ради учеников, причем даже не своих – свои-то его в основном оставили, как, впрочем, и за две тысячи лет до того – всплывает из небытия вместе с его идеями, ВТВ. Мир Полудня начинает обретать плоть.

То есть на самом-то деле обе сюжетные линии ОЗ закончены, и еще как. Единственное, что ОЗ для этого нужно рассматривать не в изоляции, а как главу огромного метаромана, который принято обозначать как цикл «Мир Полудня», но который этим циклом, как выяснилось, не исчерпывается.

===

«Не мир принес я вам, но меч...ту о мире». Как справедливо замечено в тексте, сказано так быть не могло. И однако зачем-то ведь сказано? А это небольшой такой ключик к тому обстоятельству, что ОЗ (как и весь метароман) – книга о Мире Мечты. Ну да, все та же хорошо известная наша непонятка насчет «мир» и «мiр». В арамейском, впрочем, и ее тоже нет...

*Если, конечно, не считать «Белого Ферзя». В единственном известном нам эпизоде из которого то обстоятельство, что Мир Полудня есть Мир Мечты, проговаривается по сути открытым текстом.

Екатерина Шульман на странном сайте Wonderzine о книгах вообще и о Стругацких в частности:

цитата

Кого я ещё не люблю? Ну чтобы вот так всех сразу оскорбить — давайте всех обидим! Меня всегда настораживает, когда человек хвалит братьев Стругацких: если это его любимые авторы, я буду в нём подозревать человека, скажем так, негуманитарного, представителя советской инженерно-технической интеллигенции. Это хорошие люди, но они не понимают, что такое литература. Потому что это очень советская литература. А советская литература — это творчество заключённых. Они не виноваты в этом, они меньше всего в этом виноваты. Они достигают выдающихся результатов в своей резьбе по стакану и изготовлению из ручки ложки художественного объекта — но всё равно всё это дышит тюрьмой. Поэтому мне тягостно читать советских писателей: философия их мне представляется поверхностной, художественное мастерство — сомнительным. Ещё с некоторой нежностью я отношусь к роману «Понедельник начинается в субботу», потому что это описание определённой узкой, специфической социальной страты и её образа жизни, и в этом есть своё обаяние. А всё остальное — на мой взгляд, это глубокая философия на мелких местах. И ещё раз повторю, я не нащупываю там художественной ткани.

Тут такое дело — в частности, т.е. в том, что касается Стругацких, я с ЕШ ну совсем не согласен. Чувство такое, что помимо обласканного "Понедельника" прочитала она "Страну багровых туч" в детстве, потом еще "Трудно быть богом", которое, как и "Понедельник", все читали, ну и примерно всё. Несправедливое скорее всего чувство — вероятно, попросту от недостатка в интервью развернутой аргументации, но что ж поделать. Ну или еще так — разве нас может интересовать мнение человека лысого, с таким носом, ставящего Толстого выше Достоевского? Смайлик.

Но дело также и в том, что в частности-то она, на мой взгляд, ошибается, зато в общем права. Насчет советской литературы (и не только литературы, собственно, с той же живописью все еще хуже). Мы на этом творчестве росли, все такое, да — но оно было зажато в искусственные рамки, и об этом нельзя забывать. Бонсай. Иногда красивый, но почти всегда мелкий.

Натолкнулся в недавней юбилейной статье о Сэлинджере на упоминание "трофейного пистолета" — надо полагать, того самого, из которого застрелился Симор в финале переведенной Райт-Ковалевой "Рыбки-бананки". И вдруг вспомнился занятный факт — пистолет-то (в оригинале Ortgies caliber 7.65 automatic) ведь почти наверняка не трофейный. Да, он выпускался в Германии оружейником бельгийского происхождения — но лишь в начале двадцатых, то есть явно не для вермахта. Зато как импортный продукт был весьма популярен в Америке. См. например википедию. Американский читатель почти наверняка принял пистолет за "свой".

Но это мне сейчас хорошо рассуждать, а каково было Райт-Ковалевой? Которая, судя по всему, даже сумела выяснить для себя "немецкость" оружия, при этом прекрасно понимая, что простое воспроизведение бельгийской фамилии русскоязычному читателю не скажет ничего вообще. И приняла, казалось бы, логичное и все объясняющее решение, добавив маленькую деталь, заодно очень удачно объясняющую неожиданную трагическую развязку рассказа посттравматическим синдромом. Не только им одним, разумеется.

Вот только если знаешь о Симоре чуть побольше, такое объяснение представляется излишне упрощенным. Но я бы в данном случае камня, конечно же, не кинул. Однако по-своему интересно наблюдать, как добавленный переводчиком штришок зажил теперь своей отдельной жизнью...