Сказка за сказкой

«Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену.»

У молодого лорда Хендерсона средства есть, да еще какие — 80 000 фунтов годового дохода, и это не считая Бленкинсопа — родового замка. Справочно: 10 000 дают возможность жить, не нуждаясь, в скромном коттедже о шести-восьми комнатах, держать горничную и кухарку, пользоваться одноконным экипажем; 20 000 — это уже жизнь, со штатом челяди и приличным выездом. 80 000 — запредельно много, уровень олигархов: Дубай, Мальдивы. Ницца — вот это вот все. Впрочем, молодой Хендерсон не покидает Бленкинсопа, где живет, один после смерти родителей. Его и поиски невесты не заставили изменить затворническим привычкам. Подумайте только, этот юноша приглашает возможных претенденток на титул леди Хендерсон провести (о ужас!) ночь в особой опочивальне его замка без сопровождающих.

«Возмутительная дерзость!», «Да что он о себе возомнил!», «Конечно, никто не согласится,« — был общий вердикт. После чего дочери сквайров потянулись в Бленкинсоп. Без шумихи, обыденно, и то сказать — годовой доход в восемьдесят тысяч сам себя не завоюет. Три девицы Уоткинс в сопровождении служанки Садимы прибыли, разминулись в воротах с дочерью миссис Баррет, громче всех твердившей, что нипочем не согласится на такое безобразие для своей кровиночки (у которой. к слову, один глаз меньше другого, так что и без того шансов не было). Ночи испытаний начались. Приоткрою завесу тайны: претендентка должна была переночевать на невероятно высокой постели, а была она так высока. потому что, одна на другую, положены были на ней двенадцать перин. Ага, вы сейчас вспомнили «Принцессу на горошине»? И вы не ошиблись. Только вместо горошины под нижней из дюжины перин было... не скажу, что, потому что это лучше прочесть вам самой, а еще лучше послушать, читает Федор Малышев восхитительно.

Француженка Флор Веско не ограничивается одной сказкой. В «Золоте, перине и ночной чертовщине» «Алиса в Стране Чудес» соединилась с «Гордостью и предубеждением»; а «Золушка» с «Красавицей и чудовищем», и мифом о Мидасе — чтобы мало не казалось. История получилась в самый раз для создания себе новогоднего настроения ведь под Новый год случаются чудеса! (которые мы заранее тщательно подготовили).

Жить вы будете плохо. Но недолго

«Город Полуночи», вторую книгу «Мистера Вечного Кануна» вернее было бы назвать второй частью одной книги. Уверена, что так и есть, издатели просто разделили роман на два тома, потому что вряд ли найдется много желающих купить тысячестраничный кирпич от неизвестных авторов, да и с технической точки зрения, верстка должна быть непростой. А потенциал у истории богатый, и прочитавший «Уэлихолн» непременно захочет продолжить знакомство — количество рецензий на Лайвлибе тому в подтверждение.

Преимущество такого разделения для рецензента — о событиях предыстории можно говорить, рассказывая о продолжении, без боязни заспойлерить, потому что, собираясь читать первую часть, никто не идет знакомиться с рецензиями на вторую. Итак, к началу «Города Полуночи» мы уже знаем, что в Уэлихолне заправляют всем ведьмы, что прежде силу и власть здесь делили два ковена: Кэндлов и Кроу, но стараниями первых, вторые разорились и пришли в совершенное запустение. Знаем, что у Клары — ведьмы клана Кроу, которая кажется городской сумасшедшей, но она еще и ведет уроки в своей молодой ипостаси учительницы Мисс Мэри — что у нее 23 года назад выкрали новорожденную дочь, которую в нынешнем Самайне хотят принести в жертву — попросту отдать на съедение могущественному магу, разделившему свою личность, на манер Волан-де-Морта с его крестражами, между неодушевленными предметами: метелкой, котлом, ключом, фонарем, зеркалом — прежде бывшими людьми. Это существо поставит мать Виктора, Корделию Кэндл, во главе всех вообще британских ведьм, сместив с поста прежнюю королеву. А кроме того, поспособствует проведению ритуала, который сольет воедино силу трех поколений ведьм Кэндл и посвятит в ведьмовство милую малышку Кристину.

Кристина и Виктор в финале первой книги спасли захваченного Корделией в плен короля гоблинов, в награду получив увечье (сестра) и смерть (брат) — да, это очень жестокая и совсем не благостная история. Однако в начале второй мы встречаем Виктора живым и почти невредимым. Объяснение есть и оно логически непротиворечиво — «Мистер Канун» вообще замечательно продуманная история, в которой причины и следствия конгениальны, а развешанные ружья стреляют (и не всегда пуля огибает симпатичного читателю персонажа). Так вот, почему Виктор не в могиле, а вполне себе бодр — причина та же, по которой маман притянула его на этот праздник: он вместилище, живой контейнер для того самого мага, который, см.выше. Ему наш парень обязан выздоровлением и кое-какими сверхспособностями, которые проявляются у него, правда, лишь когда сам он выпадает из реальности.

История очень непростая, хотя внятно пересказать ее можно, задавшись такой целью. Но пересказывать без надобности, зачем портить вам удовольствие от чтения? Это сложно структурно, довольно необычно с идеологической точки зрения (я сейчас об общем пафосе и морально-этической составляющей); у этого странные отношения с эмоциональной привязкой — ты боишься проникаться к герою симпатией из опасения в следующем эпизоде узнать о нем что-то чудовищное, но против воли проникаешься даже к негодяям. И это тоже такая нестандартная особенность — насколько проще было бы позволить читателю полюбить персонажа, самоотождествиться с ним, но соавторы не искали легких путей — респект им.

Много экшена, хотя лично я не принадлежу к ценителям. Главным образом потому, что когда в книге нескончаемым потоком несутся ледяные иглы, срываясь с ладоней одних персонажей, огненные протуберанцы — других, шипастые лианы вырастают из ничего по мановению третьих — я не могу не думать о том, что это нехорошо с точки зрения закона сохранении энергии, и о том, почему такие могущественные создания до сих пор не захватили власть над миром, а ведут баталии за свое мутное болотце. Ну не получается у меня мозг отключать при чтении, простите.

В остальном крутейшая книга, и я понимаю. почему у нее так много поклонников.

Кануническое

Если вы подумали, что речь о грядущем кануне Рождества, то вы ошиблись, это о другом, интерес к которому обратно пропорционален настойчивости, с какой официоз рекомендует игнорировать «этот чуждый нам праздник». Лондонский журналист Виктор Кэндл в канун Дня Всех Святых возвращается в родной городок, где не был семь лет — с тех пор, как сбежал отсюда: от своей шумной, обильной и, прямо скажем, странноватой родни; от непонимания, как дальше жить и что делать после разрыва с любимой девушкой Сашей; от матери, которая демонстративно его не любит. Он бы и теперь не приехал, но получил загадочное письмо, отправительница которого сообщает, что в Самайн в его доме случится что-то страшное, умоляет приехать и помешать, а в конце признается, что подписалась вымышленным именем из опасения мести его семьи. Это заставляет его репортерское чутье сделать стойку. Ну или сам молодой человек уверяет себя в том. На деле же, причина в том, что каждому из нас важна возможность ощутить себя частью семьи и в каждом живет надежда, что все может перемениться к лучшему.

Напрасная в случае Виктора: мать по-прежнему игнорирует его, младший братишка Томми, похоже боится до полусмерти (неизвестно за кого принимая), отец не счел нужным покинуть свой кабинет, чтобы поздороваться и обнять сына — из-за запертой двери отвечает, что занят и просит оставить его в покое. Кристина, младшая сестренка, которая была забавным лягушонком, когда Виктор сбегал отсюда, а теперь превратилась в привлекательную юную девушку — похоже единственная в семье рада ему, хотя и с ней все не так просто. Что до Уэлихолна, городка, где Хэллоуин считается главным праздником года и отмечается с куда большим размахом, чем Пасха или Рождество — это место тоже довольно странное. Например черные коты: отчего-то в свой главный праздник горожане считают долгом убить или покалечить каждого хвостатого этой масти. В нынешнем году Томми с другом Чарли заранее отловили дюжину и еще одного, заперев в клетках в подвале заброшенного дома. Прибегают кормить после школы.

Я проглядела читательские рецензии на роман Торина и Яковлева, и если кто восхищается, то в стиле «мое сердечко остановилось», а если кто ругает — то за отсутствие семейной и вообще какой бы то ни было любви и общую непонятность. Насчет сердечка не скажу, мое билось ровно все время чтения, а что до нелюбви — это часть концепта, отличающего «Мистер Вечный Канун» от других-прочих жанровых книг, которых в сегодняшнем пространстве без счета. Да, это история, в которой любовь вынесена за скобки, даже самая незыблемая, материнская и сыновняя с дочерней. Матери в романе так же легко предают детей, как в обыденной жизни это делают сбегающие от тягот семейной жизни отцы. Отказываются от них, обрекают на несчастье и даже смерть ради следования пресловутому «своему пути», каким для женщин из клана Кэндл (а также почти уничтоженного ими клана Кроу) является ведьмовство.

Соавторам удается удивительным образом воссоздать в условной английской глубинке середины прошлого века (условной, потому что к реальной Англии того времени это относится примерно никак), атмосферу плантаторского Юга из «Унесенных ветром». Наряды, беззаботность, вечные склоки между тетушками Меганой и Рэмморой, семейное авто по прозвищу «драндулет», которое слушается одной только Кристины. Однако одновременно это и очень кельтское по настрою, ирландско-шотландское чтение, с городской легендой о пропойце Джеке-тыкве, обхитрившем самого дьявола и в целом отсутствием сантиментов. Такое оксюморонное сочетание несочетаемого. Север и Юг в нашем понимании меньшие антагонисты, чем Запад и Восток, но сплавить их воедино удается далеко не каждому, Яковлеву и Торину удалось.

Книга получилась крутая, с жестким финальным панчлайном, и я уже читаю вторую часть. Потому что это реально того стоит.

Притворись тем, кем хочешь стать

"– Вы знавали их? Чудовище Франкенштейна и Дракулу?

– Да, конечно. Был знаком с обоими.

– И они были так же ужасны, как на экране?

– О нет… Немного с приветом, как теперь говорят, но восхитительны.»

1960, Хопалонг Бэзил, звезда Золотого века Голливуда застигнут непогодой на маленьком островке близ Корфу. Он, предполагаемый продюсер его «пенсионерского» проекта и его предполагаемый коллега остановились здесь, чтобы пообедать и застряли из-за шторма. Исполнитель роли Шерлока Холмса в пятнадцати фильмах о великом сыщике, он ассоциируется у зрителя с героем примерно в той же степени, в какой сэр Дэвид Суше соединился у нас сегодняшних с Пуаро Агаты Кристи. Оборотной стороной этой стопроцентной узнаваемости стало то, что называется «актер одной роли» — ни режиссеры, ни зрители не хотят видеть его иным. И вот теперь, когда явилась необходимость добавить толику к сбережениям на старость, подворачивается этот проект.

Задержка некстати, но против природы человек по-прежнему бессилен, остается ждать. Общество в отеле не кажется неприятным, а народная любовь к персонажу обеспечивает Бэзилу тот уровень психологического комфортв, в каком и поскучать можно. Скучать не придется. В первый же день погибает молодая женщина, компаньонка богатой дамы, путешествующая вместе с ней. Все выглядит как самоубийство, но некоторые детали заставляют усомниться в этом. И, вы уже поняли, что человек, бесчисленное количество раз примеривший на себя дедуктивный метод Холмса, не останется в стороне от возможности разобраться. Не потому, что ему хочется, а потому, что общество делегирует ему эту роль.

Дальше «Последнее дело Холмса» разворачивается неспешным герметическим детективом, в котором убийства множатся, улики интерпретируются так и этак, а под подозрение попадают все постояльцы отеля, не исключая персонала и самого Бэзила. Артуро Перес-Реверте может быть очень разным, моя любовь к нему началась с «Фламандской доски», историко-искусствоведческого детектива, продолжилась «Тенью Дюма» — триллером с элементами интеллектуального детектива, а как хороши «Боевые псы не пляшут» — собачий детектив. С жанром автор на «ты», хотя в этом романе мне не хватило динамики. И аллюзивности, интеллектуальной игры, в которую он так хорошо умеет.

Все-таки Золотой век Голливуда в соединении с конан-дойловскими мотивами позволял надеяться на нечто большее, чем шпилька стареющего артиста в адрес «этой молоденькой выскочки Софи Лорен».

Где твои крылья, которые нравились мне?

Сократово: «Чем больше я знаю, тем больше понимаю. что ничего не знаю» — идеально подходит к ситуации. Предпочитая прочим жанрам фантастику-фэнтези и читая не просто много, а как-то даже неприлично много (редкий месяц меньше сорока книг), об авторе впервые узнала несколько дней назад из редакционной подборки «Театра To Go». Между тем, судя по количеству рецензий на Лайвлиб и даже Гудридс, куда наши редко заглядывают — среди читателей из поколения зумеров и отчасти миллениалов Владимир Торин персонаж почти культовый.

«Птицы» начинают готический стимпанк-цикл, действие которого разворачивается в городе, где все время идет снег. Лета там не бывает, с периодичностью раз в три-четыре месяца случаются страшные снежные бури, которые длятся по нескольку дней. Бураны смертельны для всякого, кому не повезло оказаться в это время снаружи. Неясно, на каких ресурсах существует этот мир. Это не придирка, фантастическое допущение в идеале одно, и прочие компоненты не входят с ним в противоречие. Примеры: «Препараторы» Яны Летт с их Стужей. Лето там бывает, хотя чахлое и квелое, но главное, что источником энергии и экспортной статьей служат Создания стужи, на которых охотятся Препараторы. Это «правильный» мир с фантдопущением и четкая картина, выстроенная вокруг него. Отрицательный пример — народно любимый сериал Виктора Дашкевича про «Колдуна Российской Империи»: где создания Хаоса Дивы — демоны на службе у людей, могут многое, но если хозяин случайно поранится, див его сжирает. Смертельной может оказаться даже капля крови. Круто до тех пор. пока граф Аверин не оказывается ранен на задании со своим демоном Кузей, который спасает его, вместо привычного «схарчить» и все идет по п... — в общем не по плану. Пиплу это не мешает хавать и даже назначить Имперского колдуна лучшей книгой 2024, что скорее говорит об отсутствии у массового читателя критичности, с искажением в его картине мира причинно-следственных связей. А также о любви к котикам.

Однако вкернусь к «Птицам». Финча считают отсталым, потому что он не делает особых успехов в учебе, не агрессивен и не из тех детей, что могут выставить обидчика на посмешище, припечатав острым словцом. Сирота, он живет с дедушкой, одет бедно, потому что денег у них немного, терпит придирки учительницы, от которых еще больше тупеет и меньше понимает, и в целом жизнь у него не сахар. Однако осознать, насколько она, такая как есть, хороша, ему доводится лишь когда все радикально изменяется. Вернувшись однажды из школы, Финч не застает дедушку дома, его уличная одежда на месте, но окно (пятый этаж, на минутку) открыто и на подоконнике след от мужского ботинка. Дальнейшие поиски выявляют счет за линзы из магазина в аристократическом районе на 200 фунтов — безумные для них с дедушкой деньги, пружины непонятного назначения из магазина в куда менее респектабельном, и стофунтовую банкноту — она будет оплачивать расходы в розысках.

А что, такая прям необходимость искать, нельзя подождать. пока дед сам вернется? Никак нельзя. Во-первых Финч сирота, а исчезновение единственного опекуна угрожает ему приютом, о помещении куда позаботится консьержка, которая прибирает к рукам опустевшее жилье. Во-вторых, местный МЧС оповестил о приближении снежной бури, а, см. выше. В одном из давних буранов погибли родители мальчика. Помогать ему в розысках будет рыжая Арабелла с седьмого этажа, одноклассница, которую Финч считал задавакой и лишь теперь узнал, что ее отец пропал без вести, и в их квартире поселился гад, который называет себя ее дядей Сергио, опаивает маму каким-то лекарством, отчего та сделалась безвольной и вялой, а девочку заставляет работать как прислугу и даже бьет. Каким-то образом рыжая знает, что разгадка тайны Финчева дедушки поможет изгнать из их жизни этого упыря.

Скоро возникает второе фантдопущение с Нептицами — древними созданиями магической природы, живущими бок о бок с людьми, ничего о них не знающими. Эти нептицы умеют маскироваться под людей личинами и в целом скорее нейтральны к нам, но существует фракция, желающая разрушить мир или что-то в таком духе. Там как-то все завязано на страшное пророчество одноглазого нептицы Корвина, ради которого нужно запытывать некоторых представителей этого племени, а также людей — до смерти. А потом появятся еще одни создания, совсем в духе лавкрафтова ктулху, и все окончательно запутается.

История закрученная, готически мрачная, немыслимо затянутая и не то, чтобы скучная, Торин умеет в «сделай мне интересно», но какая-то рыхлая. Однако в определенном обаянии ей не откажешь и я, удивляясь себе. скорее настроена прочесть-послушать продолжение. чем бросить.

Сладкий как желание, горький как желчь

Бойтесь своих желаний, иногда они исполняются.

Сергей Греков писатель. Чертовски талантливый, востребованный, умеющий заработать своими книгами на достойную жизнь (что, поверьте, редкость). Не менее уникален букет болячек его желудочно-кишечного тракта, делающий невозможными радости поглощения, доступные последнему нищему. Ну, с поправкой на состояние зубов. Но Греков своими крепкими и красивыми не может есть жирного, жареного, соленого, печеного, маринованного, консервированного, острого, сладкого — вообще ничего не может без сокрушительных последствий, кроме протертого отварного и приготовленного на пару. Без соли. Оттого вид имеет аскетичный, он и вообще-то мужик интересный, если бы не необходимость подчинять жизнь жесточайшим диетам, был бы востребован у женщин, но из-за этой своей неприятной особенности женщина в его жизни одна. Не жена и не мать, а бывшая одноклассница и лучший друг Мира Тхор.

Большая, во всех отношениях, Мира таролог. Не кривите лица в пренебрежительной гримаске, гадалка гадалке рознь, а Тхор из числа тех, к кому обращаются серьезные бизнесмены и прочие солидные господа. И платят столько, что она вполне может позволить себе московскую элитную недвижимость, тачку премиум-класса и все остальное в комплекте. О Грекове Мира заботится с бескорыстной самоотверженностью матери пестующей дитя, но за все время знакомства, а это целая жизнь минус дошкольные годы, между ними не было ничего, даже отдаленно напоминающего романтику. Романтическая привязанность у Сережи была одна, и тоже в школе, классная красавица Маргарита, которая, вопреки обыкновению первых красавиц школьных времен,не выскочила за хулигана, не обабилась и не опустилась, а вовсе даже расцвела, еще похорошела, работает психологом, да не простым, а модным, и все у нее замечательно, а счастья нет.

А счастья нет потому, что еще в институте на практике, посещая Дом малютки, Марго увидела большеглазого бритого Васеньку, который потянул к ней ручки, схватила его, расплакалась, узнала, что малыш от ВИЧ-инфицированной матери, кому же он нужен? И начала собирать документы на усыновление, а собрав, узнала, что мальчик умер. С той минуты внутренний свет в ней погас, остался внешний, на который мужчины летят, как мотыльки на лампочку; и желание наказать мир, так несправедливо устроенный. Это часть «Желчного ангела», написанная в условно реалистичной традиции, но Катя Качур пишет магический реализм, потому готовьтесь.

Здесь будет бриллиант, извлеченный из... желчного пузыря. Да не простой, а с гравировкой по камню образа Азраила, ангела смерти. И да, не простой, а исполняющий желания. Взамен отнимая нечто, что ты считал естественным для себя, как дыхание. В моей личной номинации «Открытие года» Катя Качур безусловный лидер: ворвалась в наше литературное пространство как беззаконная комета в ряды расчисленных светил : в начале года никто о ней не слышал и ни в одном из премиальных списков не отмечена — завершает его третьим романом на Главной Яндекс книг (где суперхиты, на минутку), и два предыдущих тоже там были, и все, кто есть кто-то, прочли «Любимчика Эпохи» с «Геном Рафаила» (а если вы еще не — рекомендую).

Такой вертикальный взлет, и это без поддержки критиков и (почти, Марина Флерова на своем тг канале «Книжный бункер» рассказала о «Любимчике Эпохи», после чего я и многие побежали читать). Но в основном успех писательницы обусловлен сарафанным радио и народной любовью, что немыслимая редкость сегодня. Читайте, скучно не будет.

Крайне человечные поступки

«Не вам, людям, тягаться с машинами. Особенно с машинами за сто сорок тысяч золотых царских рублей.»

Под финал уходящего года мне — видно звезды так встали — валом повалили ретро-фэнтези-детективы от авторов мужчин (что сегодня скорее редкость) со сквозным героем — то есть циклы (что как раз в порядке вещей). Герои сплошь графья: Аверин и его котик, от Дашкевича, Корсаков сам по себе от Евдокимова, Остроумов и его механическая помощница от Суворкина. И снова, как с евдокимовским «Корсаковым», продолжение лучше начала (не скажу того же о Дашкевиче, который от книги к книге становится скучнее).

Знакомым с миром «Ариадны Стим — механического гения сыска» напомню, незнакомым объясню. Тимур Суворкин создает продуманную альтернативную реальность, где эра пара выглядит не так, как представляется нам в идиллических картинках, а так как выглядела бы в реальности, доведись ей продлиться до сегодняшнего дня. Закопченный Петрополис (здешний вариант Петербурга), где стены зданий заранее красят в черный; с громадами по десять-двадцать этажей, верхние стоят дороже, потому что над смогом и можно дышать без респираторов. Уровень производительности труда ниже, чем в нашей цивилизации, потому рабочий день по 12-14 часов, положение рабочих ужасающее, имущественное расслоение предельное.

Столица не Петрополис, а Небесный град Архангельск, буквально парящий в небесах как свифтов небесный остров Лапуту. Главный враг России соседняя Декабрия со столицей Пестельградом (догадались, почему?), с которой родина в состоянии долгоиграющей войны. Причина опалы потомственных механиков графов Остроумовых, с конфискацией имущества и лишением всех привилегий, в том. что отец Виктора, узнав о планах высшего руководства сбросить на Пестельград бомбы, заряженные биологическим оружием «Гнилью», и не имея времени действовать законными методами, приказал ярко осветить Град, сделав мишенью для орудий коммунаров, внезапно обнаруживших над собой вражеский остров. Поступок, объявленный предательским, хотя по сути батюшка героя предотвратил то, что было бы страшнее ядерной войны нашего мира. Сам он теперь в остроге. а Виктор служит в сыске чиновником десятого ранга (четвертого с конца).

На самом деле, цикл Ариадны Стим — скорее биопанк в духе Суэнвика, и робот Ариадна, со всеми ее механическими прибамбасами, с флогистоном за грудной пластиной, основой имеет живую прежде и отчасти живую сейчас женщину. Жутковато, странно, непривычно, но тем уникально. Не очеловечивание всеми силами всего подряд, от механизмов, до, мать их, котиков, но исполненное достоинства осознание себя машиной, более совершенной, чем создатели-люди. Здесь и диалоги (совершенно блистательные, к слову) в стиле тестов Тьюринга, в которых Ариадна не только опережает в логических умозаключениях своего напарника, вовсе неглупого, но еще и всякий раз демонстрирует своеобразную Иронию-2.0, надчеловеческую и завязанную на трудностях перевода.

«Проклятие дома Грезецких» — это снова два автономных, хотя и связанных между собой, дела. Богатая купчиха Кротовихина обращается в полицию с просьбой найти ее жениха Жоржика, бесследно исчезнувшего после визита в имение братьев — знаменитых изобретателей Грезецких. То, что начинается в водевильном стиле и продолжается в почти комедийном ключе, в итоге приходит к жуткой истории серийного убийцы. Вторая часть поначалу кажется хоррором про упыриху, нападавшую на ночных прохожих, но после оборачивается такой невыносимой жутью подчинения одних людей другими, которое хуже рабства с мощнейшим социальным звучанием.

Здесь все по-настоящему: бесправие бедных и безвестных, безнаказанность богатых и знатных, вечное «хотели как лучше, получилось как всегда». Но и внезапная надежда: где люди перестают быть людьми, механизмы оказываются способными на крайне человеческие поступки.

«Дело о шепчущей комнате». А вот здесь немного пушкинского «Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна...», немного классической готики с предком-чернокнижником и проклятым наследством, и много лавкрафтианы с ее изломанной геометрией, нечеловеческими пространствами. Все начинается со старого доброго «непогода застала в дороге», барской усадьбы, колоритных гостей, которых та же метель не пускает домой и совершенно убийственного малого, говорящего с «гвардейским» акцентом (утрированное грассирование, «э» вместо «а», растягивание слов — не слышала о таком прежде). Здесь, кроме прочего, отменно раскрыта тема наставничества. И чудная рождественская картинка в воспоминаниях Корсакова.

«Дело о полуночном танце», тут уже действует граф Владимир, простуженный и недомогающий (о, как я, с привезенным с Нонфика московским гриппом, понимаю его)). Тем не менее проблему наследника «нехорошего» дома решать нужно. Превозмогая хворобу, герой разбирается в хитросплетениях из «его превосходительство любил домашних птиц, и брал под покровительство хорошеньких девиц» и грибоедовского: «или вон тот еще, который для затей, на крепостной балет собрал на многих фурах от матерей, отцов, отторженных детей». В Послесловии автор говорит, что писал эту вещь, гриппуя и поначалу хотел придать ей юмористическое звучание — простуженный сыщик, все такое. Но тема узаконенного рабства крепостничества так страшна и трагична, что смеяться в этом случай, право, было бы грешно. Получилось горько, грустно и красиво.

Три новеллы нового сборника — это снова три автономные истории, связанные лишь личностью Владимира (вторая и третья) и его предка (первая), а также некоторыми второстепенными персонажами. Новеллы небольшие по объему, с четким, не «размазанным» сюжетом, вниманием к деталям и бережной стилизацией. «Дело о бурных водах», первая история соединяет пушкинских «Каменного гостя» и «Медного всадника» со сказками о Кощее Бессмертном и городскими легендами. Накануне наводнения 1824 года, того, что свело с ума бедного пушкинского Евгения и погубило его возлюбленную, к Корсакову обращается молодая вдова. Престарелый супруг, скверный человечишко, уморивший до нее нескольких жен, не так давно скончался. И вот, она получает писаное мужней рукой письмо, извещающее, что завтра тот явится с визитом. А Нева, меж тем, ярится и жди беды.

Мы уже не в Канзасе или «С легким паром!»

«Ты — никто, и я — никто.

Вместе мы — почти пейзаж.»

Чем более настойчиво действительность требует нашего присутствия в «здесь и сейчас», тем более упорно мы бежим от нее в магию, мистику и литературный Петербург, в них одних находя утешение. «Артефакторы» Екатерины Соболь, городское фэнтези с выраженным болеутоляющим эффектом. Таня живет в маленьком городке под Кировом, оберегая от всех тягот младшую сестру Еву. После того, как умерла от рака мама, а папа, еще раньше, исчез в неизвестном направлении, у сестер нет никого, кто бы о них позаботился. Соответственно, роль опекающей стороны пришлось взять на себя старшей. Пока Ева ищет себя во флористике, астрологии, тарологии и прочем, Таня колотится рыбой об лед, совмещая учебу в архитектурном колледже (учится ожидаемо плохо) с добыванием денег (тоже не очень получается).

В день, когда служебные неприятности соединились с учебными, а дома встретили букеты, составленные Евой из цветов, на которые сестренка спустила всю семейную наличность (и теперь Тане, вместо выходного, предстоит продавать эти, блин, композиции, пока младшая будет тусить с приятелями, такими же высокодуховными) — вечером этого дня Таня решает, что уж курочкой-гриль может себя побаловать. После восьми со скидкой, она отправляется в магазин, внезапно понимая, что стала объектом преследования. Мужчина идет за ней по безлюдной улице, замедляясь, когда хочет пропустить вперед и ускоряясь в ответ на ее почти бег. Тут-то и появляется Дверь. которую Таня принимает за вход в чей-то гараж, и влетает в нее, свалившись по другую сторону, отчего-то тоже на улице, и первым делом захлопывает за собой. После чего дверь исчезает, а девушка обнаруживает себя в Петербурге.

Только «это вот сейчас, что, Город-на-Неве?» нашей реальности мало соотносится с местом, куда она попала. Отрезанный от реальности 15 лет назад, он не знает интернета и мобильной связи (что воспринимается, мягко говоря, анахронизмом). Именно тогда в городе начали открываться Двери, те самые, светящиеся, вроде перебросившей сюда Таню. Возле каждой находился артефакт, странная вещь непонятного назначения. Если дверь не закрыть, она рушит кусок реальности, в котором оказывается. Буквально, тектоническим разломом, закрытая дверь исчезает. Для затворения используют специальным образом зачарованные предметы — ключи, впрочем, им может стать и кубик особенной жвачки «Love is», разжеванный до определенной степени, которым залепляют замочную скважину. Никто прежде не мог закрыть дверь голыми руками, Таня стала первой.

Городской Страже, на которую предлагает поработать героиня в надежде, что могущественное начальство поможет вернуться домой, противостоит криминальный Клан во главе с Гудвином (далеко не единственная отсылька к «Волшебнику Изумрудного города», а имея в виду ожидаемую к НГ премьеру нового кина, так и вовсе замечательно своевременная). Клановцы озабочены только сбором артефактов, в то время, как Стража оберегает город, находя предметам благородное применение. Напарником Тани становится Антон: под два метра, кажется нелюдимым и подозрительным, но на деле интеллектуал, погонными километрами цитирует Бродского, Цветаеву, etc, и к финалу успевает совершенно обаять ее, что немудрено — а вы бы не повелись на такого?

Я точно влюбилась бы. Тем более, что у Антона собственная Священная рана, о которой рассказывать не стану, вы сами узнаете, если послушаете аудиокнигу, тем более, что читают Григорий Перель и Катя Ланн просто волшебно.

Птицы, рыбы, звери...

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

Читатель, вскормленный млеком мировой литературы, возможно, найдет в книге Томаса Уортона отсылки к «Саду ветвящихся тропок» Борхеса или историям без финала Итало Кальвино, но для русскоязычной меня аномальная зона, где происходят странные вещи — однозначно «Пикник на обочине». Однако «Книга дождя» — это именно оммаж Стругацким, не исключаю, что неосознанный, аккуратный и бережный, без неумеренной эксплуатации ужасов Зоны и романтизации сталкерства.

Итак, преодолеть кризис человечеству поможет «Призрак» — таинственный минерал, страшно дорогой, но дающий огромную энергию. Его месторождения практически одновременно открыты в разных точках Земли, начата промышленная разработка с последовавшим экономическим бумом. Одновременно вблизи от мест добычи начинают происходить странные вещи: «зыбь» (реальность словно становится мерцающей и подрагивает); люди внезапно и надолго засыпают, такая сонная болезнь в миниатюре, длительностью от полутора до нескольких суток»; выпадение из времени, когда не можешь вспомнить, где провел последние несколько часов и чем в это время занимался; в домах сами собой открываются и закрываются дверцы шкафов. Семья Алекса и Эмери уезжает из одного такого места, двигаясь в сторону городка, где живет брат мамы — он поможет с жильем и работой. Но, по иронии судьбы, не доехав, застревает в другом таком же.

Ривер Медоуз хорошо платит водителям большегрузов, которые возят руду с карьера, и для мамы находится здесь работа, и ей уже не нужно выкраивать бюджет при походе в супермаркет, а можно бросать продукты в тележку, не задумываясь о цене. Старшему Алексу вменяется в обязанность провожать малую в школу и возвращаться вместе с ней, чего мальчишка. конечно, не любит и всеми способами отлынивает, но однажды Эмери потерялась и он по-настоящему перепугался, пока искал ее, а потом она оказалась дома. А еще потом сестренка и вовсе стала все свободное время проводить в одиноких прогулках по лесу. Однажды позвала его с собой: на лесной тропинке стояла лиса, как чучело, которое таксидермист запечатлел в неподвижном движении, но ясно было, что она живая, что ей больно и смертельно страшно. Что она устала. Эмери сказала: «Здесь такое место, я хотела ей помочь и сама залипла, это больно, но я сумела вырваться, а как помочь лисе — не знаю». И тогда Алекс взял тяжелую суковатую палку, и размозжил лисе голову. Реальность дрогнула, послышался раскат отдаленного грома, а вечером им сообщили, что днем на карьере случилась авария и отец погиб.

Взрослый Алекс работает на проект миллиардера, оцифровывающего животных Земли — такой виртуальный Ноев ковчег. Взрослая Эмери ходит в Зону (разработки «призрака» теперь не ведутся, но аномалии остались), чтобы спасать зверей. С родными она выходит на связь еженедельно, но вот пропустила сеанс, и еще один, мама бьет тревогу, брат отправляется на поиски. Вторая линия романа — Клэр, выросшая в Ривер-Медоуз в неблагополучной семье девчонка сбежала от приставаний маминого хахаля при первой возможности, пробавлялась тем и этим, сейчас курьер. Не тот, с большим рюкзаком, что доставляет вам еду из супермаркета, и не нарко-, а не менее криминальная, доставщица вымирающих животных и их частей по заказу солидных господ. Нет, ни заказчика, ни своего непосредственного координатора Клэр не знает, следовательно — не может выдать. В эту экзотическую страну она прибыла с прикрытием «работа по обновлению путеводителя». И надо ж такому случиться, что именно на балконе ее гостиничного номера принимается вить гнездо аист, не только принадлежащий к редчайшему вымирающему виду, но один из символов страны, ее тотемная птица.

«Книга дождя» ваша, если вы любите, как пишет Эмили Сент-Джон Мандел, если спокойные, умные, многозначные тексты-головоломки не пугают вас, а зоозащита не кажется изобретением дьявола. У романа довольно высокий порог вхождения, первые страниц 35 примерно, но когда вы его преодолеваете, книга становится дружелюбной, даруя тихое принятие себя в мире и мира, которому мы, в общем, без надобности.

Граф с котом

«Вы же расписали там все заслуги графа Аверина перед городом и Отечеством?»

Галина Юзефович посетовала на то, что ни один из примерно тысячи читаемых ею книжных каналов, в рекомендациях к нонфику не упомянул народно-любимого Виктора Дашкевича с его «Графом Авериным. Колдуном Российской Империи». Что ж, пусть это буду я, до окончания ярмарки еще два самых лучших дня. Хотя в рекомендациях книга с рекордным числом читательских рецензий не то, чтобы нуждалась, а продолжение книжного сериала «Демон из пустоши», так и вовсе лидер читательского голосования Лайвлиба. Но да, я пошла слушать, после поста Галины.

Альтернативная история, в которой примерно середина восьмидесятых прошлого века, Октябрьской Революции не было, но Вторая Мировая с развязавшим ее Гиитлером таки была. Впрочем, об этом в продолжении, которое я уже тоже послушала, потому что Александр Клюквин читает как боженька. Здесь и сейчас у нас начало с потомственным колдуном Гермесом Авериным, который держит частное сыскное бюро (в повествование органично вплетены многие милые анахронизмы в стилистике «табели о рангах»). Итак, Аверин сыщик и он колдун, тесно сотрудничающий с полицией, потому что, куда ж в сыскном деле без связей.

Основное фантдопущение здешней реальности — сосуществование с людьми изначально враждебных нам элементалей — сущностей, обреченных на бестелесное скитание в Пустоши, это такой местный аналог не то первого круга дантова ада, не то чистилища по Даниилу Андрееву. В наш, телесный, вещный мир они могут попасть, повинуясь колдовскому призыву, сопровождаемому жертвоприношением, после которого колдун связывает, теперь обладающего телом демона, запретами и заклятьями, обязывая себе служить. До момента, когда див (теперь они называются почему-то так, по-восточному) не получит возможности отведать крови хозяина. Порежется тот случайно или получит травму при вооруженном столкновении, даже просто прикусит до крови язык — див пожирает владыку. То есть буквально, с ливером и костями. Попутно набирая дополнительной силы и получая все умениями съеденного, с возможностью принимать в дальнейшем его облик.

Такое себе танго с бензопилой. В первой книге граф получает заказ разыскать пропавшего сына влиятельного чиновника. Беглый осмотр «мастерской» вьюноша говорит, что главной страстью того была вивисекция. Малец любил умучивать живых существ до смерти, затем набивая из них чучела. И вот он пропал. А в соседнем особняке обитает зоозащитница баронесса, и у нее гаденыш как-то выкрал для своих забав аллигатора. И еще была рысь, как-бы перепрыгнувшая через забор в сад заказчиков графа, которую парнишка тоже уконтропупил.

А в Петербурге, тем временем, участились нападения на людей хищников семейства котов. Всякий раз, в ответ на агрессию в отношении животного, появлялся тигр, леопард, пума или рысь и примерно наказывал плохиша. А Гермесу, по ходу его расследования, то и дело попадается немыслимой красоты крупный котище. Дымчатого окраса, с полосками, переходящими в пятна, и разного цвета глазами. Вот такие вводные.

Таки да, Виктор Дашкевич написал роман, в котором все, как мы любим: магия, нечеловеческая жестокость (и не говорите, что обыденное поглощение одних персонажей другими не она), ретродетектив, котик. Добавьте священную рану героя, мучительно переживающего раннее сиротство и разлад с семьей), а также его невовлеченность в постоянные отношения: «Раз ничей, значит вполне может быть моим» — думает замордованная отсутствием поблизости приличных мужиков россиянка-читательница. Voila!

Почему бы нет? Но если вы ищете по-настоящему хорошего чтения в этом духе, то обратите внимание на трилогию Илоны Волынской и Кирилла Кащеева с еще более одиозным названием «Потомокъ». Шедевр, кроме шуток.

Молитва, мольба, молчание

«Бог существует не для того, чтобы мы досаждали ему жалобами и мольбами.»

Япония, XVII век, страна чрезвычайно закрытая и противящаяся влияниям извне, это касается всех сфер, но религии, в частности христианизации — особенно. Проповедь Христа, встреченная с таким энтузиазмом вначале, скоро сделалась в стране вне закона, католики подвергаются гонениям наподобие тех, что переживали первые христиане в Римской Империи. Верующих принуждают отрекаться, порочить святыни, плевать и попирать ногами распятие. Тех, кто отказывается, подвергают пыткам.

На протяжении долгого времени оплотом католицизма был священник Феррейра, окормлявший паству и обращавший японцев, невзирая на трудности. Внезапно в Португалию начали приходить сведения о его отречении. Это ЧП общемирового масштаба для Римской Католической церкви. На поддержку отправляется отряд быстрого реагирования во главе с отцом Родригесом.

На самом деле, страшная история, описания пыток, применяемых к христианам, ставят волосы дыбом, зверство их мучителей беспредельно, а готовность принять муки ради того, чтобы оставаться верным вере, кажется превосходящей все возможное и уж точно лежит за пределами современного понимания верности идеалам, от которых мы отрекаемся не просто легко — походя. Еще вчера все были за свободу и толерантность, сегодня, глядишь — приветствуем твердую руку, а нетрадиционных, так прямо растерзать готовы.

Но знаете, для меня это еще и история о том, что немного мимикрии в трудные времена может и не почетно, но позволяет сохранить себя с полным комплектом конечностей и внутренних органов до более благоприятной поры. Роман обрел русский голос Игоря Князева, послушайте, вещь совсем небольшая по объему, но силы неимоверной.

Сияние и Тьма лихих девяностых

Любите цирк, цирк, цирк,

И почаще приходите в цирк!

Дисклеймер: этот текст вы могли видеть в других источниках, рецензию я писала для Театр To Go, а телеграм-канал РЕШаю что почитать делал у себя ее репост.

Октябрьская новинка РЕШ, дебютный роман Анастасии Носовой о цирке не должен пройти незамеченным, хотя бы потому, что цирк – это праздник, восторг, феерия, которых так не хватает современной российской литературе, хорошо умеющей пугать и вызывать жалость, но разучившейся радовать. А когда книга дает возможность взглянуть на волшебство арены изнутри, когда о нем рассказывает девушка, работавшая на манеже; когда время действия – популярные сегодня девяностые, на которые пришлись детство и пубертат героини – такой инсайдерский взгляд интересен вдвойне.

Оля саратовская девчонка из самой простой семьи: папа на заводе, мама – учительница, есть маленький братик Артёмка, и еще Влад, с которым они двойняшки, но дружбы особой нет. Сказать по правде, Влад с гнильцой: уступая сестре в учебе и ловкости, он мастерски манипулирует окружающими, умеет давить на жалость и выставлять ее виноватой. Вот и сейчас, Оля так мечтала о цирке, билеты туда как-то достала мама, а из-за него наказана и не пойдет на представление. Что ж, если не получается пройти с парадного входа, она попадет со служебного.

Дерзкий прорыв начинает ее цирковую эпопею, а столкновение на входе с Павлом Огаревым и его сыном Симой становится встречей с Учителем (именно так, с заглавной), и первой любовью, которая почти никогда не бывает счастливой и взаимной. Удивительно, но цирк, самое закрытое и построенное на творческих династиях искусство принимает ее, чужачку «с улицы», словно она плоть от плоти особой касты цирковых. Озаряет жизнь девочки волшебным сиянием, наполняет особым смыслом. На дворе девяностые, за которыми не случайно закрепилось определение «лихие». Закрывается завод отца, маме задерживают зарплату, цены растут как на дрожжах, и девочка, с ее заработками на частных вечеринках, прообразе корпоративов, становится главной кормилицей семьи.

Первые доллары, «неправильные деньги» – думает о них Оля, у нее. Первая кража – у Влада. Сестру, сильную и нашедшую свой путь, время ведет через испытания без страховки от падений, а слабый брат при этом катится по наклонной. И есть еще кое-что: она знает, что за сказкой циркового представления стоит огромный труд, что обманчивая легкость трюка тогда идеальна, когда повторена на репетициях тысячекратно, через усталость и боль – но есть также особая магия Темноты, которая благоволит Огареву и выбрала продолжательницей ее, Олю, обойдя его родного сына.

И вот мистическая составляющая, которой, по мнению авторов (как кашу маслом), никакую книгу не испортить, кажется здесь лишней. Сюжетный слой Темноты: ее заложником считает себя Огарев и Оля выбрана в преемницы не случайно – не очень согласуется с пафосом преодоления через труд. И мистическое объяснение талантов героини обесценивает ее самостоятельные достижения. Для истории лучше было бы оставаться в рамках реализма.

Однако запахи, цвет, свет, текстуру циркового закулисья и особую магию цирка – не придуманную, а живую, книга дарит щедро. О взгляде изнутри я говорила не случайно, Анастасия Носова чемпионка мира по катанию на роликовых коньках и участница спектаклей «Антикварного цирка».

Наследница по кривой

По количеству наград и премий Нора Кейта Джемисин опережает, кажется, любого из ныне живущих авторов, работающих в жанрах фантастики и фэнтези. Выражение из золотых времен ЖЖ и первоначального накопления подписчиков: «Кроет как бык овцу» — словно специально для нее придумано, тем удивительнее стойкая ненависть к ней читателей Лайвлиба. Обычно щедрые, они жалеют четверок и пятерок, швыряют в роман двойками и единицами. Отчего так? Попробуй пойми. Тут я не со своим народом, считаю первую часть трилогии «Наследие» классной книгой, удачно соединившей раскованность современной прозы и динамичный сюжет с африканскими этническими мотивами, яркими героями, непростой интригой и подробно прописанным миром.

Итак, героиня со странноватым именем Ейнэ, полукровка и плод мезальянса между дочерью самого могущественного правителя обитаемого мира и племенным царьком. В результате маму отлучили от семьи, навечно изгнали к супругу в полудикое племя Дарре, где девочка и выросла, осиротев, к моменту начала истории и собственному 19-летию. Внезапно она получает приглашение явиться к престолу Ста тысяч королевств от деда с материнской стороны Декарты Арамери, и если вы думаете. что «приглашение» предполагает возможность отказаться от визита, вы сильно ошибаетесь. Распоряжения Арамери выполняются беспрекословно. По прибытии ее ждет большой сюрприз, дедушка назначает Ейнэ своей наследницей. Ого, круто! А вот и нет, она оказывается третьей в ряду законных наследников, все получит тот, кто сумеет остаться в живых в конкурентной борьбе.

Устройство здешней жизни никто не назвал бы простым и понятным. В давние времена Арамери удалось пленить и связать обязательством повиновения могущественное божество и нескольких богов помельче — его отпрысков. Собственно, их главенство в мире базируется на этом, однако по той же причине жизнь в Небесных чертогах сильно небезопасна — боги не питают нежности к своим поработителям и при всяком удобном случае готовы убить любого, в ком течет кровь Арамери (подсказка — во всех здесь, слуги набираются из бастардов и всякий имеет на лбу знак — сигул, без которого во дворце не пережить и одной ночи). Дворцовый быт, таким образом, регламентирован колоссальным числом правил, соблюдение которых не простая условность. но залог выживания.

Героине предстоит барахтаться, брошенным на глубину щенком, между молотом божественного гнева и наковальней дворцовых интриг, попутно решая проблемы войны, которая грозит уничтожить ее родину Дарре, и разгадывая тайны собственного происхождения. Красавица и умница мама, оказывается, вышла за отца совсем не по девчачьей глупости «Ой, мама, я влюбилась». Клубок фабульных перипетий запутан так, что разобраться читателю, привычному к линейным сюжетам «Колдунов Российской Империи», в самом деле, непросто. Но если вы готовы испытать себя — попробуйте, это круто.

Здравствуй, Брат

Всякая плоть трава

Последние ноябрьские выходные словно специально созданы для чтения/прослушивания нового Иванова. Пока в Москве готовятся к Нонфику, пока книжные блогеры пишут длинные простыни: «Что купить на Ярмарке», с непременным присутствием «Вегетации», мы можем познакомиться с ней уже сейчас — на Яндекс книгах роман в электронном и аудиоформатах. И для тех, кто решится, это будут славные книжные выходные. Предупреждение: если у вас проблемы с ненормативной лексикой, вам не сюда. В язык книги мат вплетен органичной составляющей, история, если бы кому-то пришло в дурную голову заблюрить в ней обсценное, стала бы гандикапом.

Недалекое будущее, которое поначалу кажется лихими девяностыми: простоватый Серега, влюбленный в Маринку, убивает «бродягу» Харлея, который явился в ореоле крутости и увел у него эту девчонку. Застрелив соперника, сбрасывает вместе с мотоциклом в болото. А что тот лопотал за секунды до выстрела, приняв убийцу за какого Димона — ему дела нет. Из леса, ужасно грязный и практически ничего не помнящий о себе и о мире, идет парень, которого шофер проезжающего мимо грузовика окликает Серым и подбрасывает до городка, а во дворе дома, куда он непонятно почему пришел, местная гопота принимается избивать, пока не вмешивается тот самый Сергей, вправду, похожий на него как близнец. Внятного объяснения не приходится долго ждать, мать опознает в чумазом пришельце близнеца своего Сережи, оставленного «на больничке» — потому что родила от искусственного оплодотворения, семейным отдельные квартиры давали, а война же, двоих поднять трудно. Пришел Митя — и хорошо.

Мите, при всей tabula rasa, положение вещей, в котором возможно вот так бросить новорожденного ребенка, не ощущая вины, представляется ненормальным, что дает основание думать об иной системе ценностей, носителем которой он был прежде. И мы именно через его восприятие станем постигать этот мир. Примитивную, жестокую, грубую реальность «дровосеков» (так пренебрежительно называют местных ненавидимые ими «городские», «которые пиндосам продались»), где два пути: пахать за гроши на Комбинате или присоединиться к Бригаде и поднять за недельную командировку, сколько работяга за три месяца получает. Командировки опасны, Лес страшен, в нем можно облучиться и забыть о себе, сделавшись сначала Бродягой, а потом вовсе Лешаком. В нем можно нарваться на одичавшую свихнувшуюся технику — «чумовозы», которые покромсают почище техасского маньяка с бензопилой. Можно стать жертвой разборок с другими бригадами. Но там жизнь и перспективы, а здесь медленно загибаться.

В составе бригады непременно должен быть бродяга, исчезновение Харлея создает бригадиру Егору Лексеичу Типалову серьезные сложности, заставляет обратиться к отцу племяшки Маринки (той самой, Серегиной зазнобы) и вынуждает взять девчонку с собой. Сергей и беспамятный Митя следуют за ними. Дальше в романе будет все: приключения, смертельная опасность, суровая романтика, любовь и предательство, кибер- и биопанк, ноосфера в парадигме Вернадского и Человечество 2.0, геополитика и война, немыслимой красоты природа и не меньшей динамичности экшен. Это снова Алексей Иванов, который нас восхищает. Вернувшись к Уралу, о котором знает и умеет рассказать как никто другой, он словно Антей, напитавшийся силой матери-земли, создает хтонической мощи роман.

Растительная тема сегодня актуальна: особые отношения с деревьями у героев «Вегетарианки» Хан Ган; «Верхнего ярус«а Пауэрса, «Людей среди деревьев» Янагихары. Среди родных осин на всплеск литературной любви к флоре Пелевин в «Лампе Мафусаила» откликнулся ёрнической дендрофилией, Рубанов — куда более серьезными «Хлорофилией», Живой землей» и «Человеком из красного дерева». Хотя основоположником эко-тренда был все же Леонов с его «Русским лесом», а продолжили Стругацкие, живым лесом «Улитки на склоне».

«Вегетация» достойна встать в этот ряд. А в аудиоварианте от Григория Переля — чистая радость для умеющих слышать.

Душевно

Районы. Кварталы. Жилые массивы...

Вечная тема мировой культуры — продажа души, получает в «Аукционе» Яны Москаленко неожиданное развитие. В мире, созданном ее воображением, научились изымать эту неуловимую субстанцию у одних людей и подсаживать другим, имеющим достаточно средств для покупки. Зачем? То есть, зачем мне, тебе, ему могла бы понадобиться чужая душа? Ну, много зачем, среди бонусов улучшение общего состояния здоровья, зримое омоложение, усиление когнитивных и активация творческих способностей. Ого, прямо панацея! Не то, чтобы, есть подводные камни.

Да, подсадка души дарит многие ништяки и может увеличить продолжительность жизни лет до ста пятидесяти, но это не разовая акция, имплантированные души быстро изнашиваются, решившийся однажды, обречен повторять каждые два-три года. А кроме того, есть риск аллергической реакции со смертельным исходом, ничтожно малый, но ненулевой. И если вы вдруг думаете, что донор, оставшийся без души просто теряет какую-то долю витальности, то вы сильно ошибаетесь. Изъятие души влечет за собой мгновенную смерть. То есть? Покупатели идут на аукцион, зная, что этим убивают кого-то? Ну, мы же идем в магазин или заказываем доставку мясных продуктов, зная, что кто-то был убит, чтобы нам было вкусно. Как можно сравнивать животных и людей? Для горожан жители Окраин все равно, что животные.

Здешний мир устроен концентрически, с Городом (закрытым, охраняемым, пользующимся немыслимыми благами) в центре; Кварталами (маргинальными, предоставляющими горожанам весь спектр запретных удовольствий) вокруг; совсем уж отдаленными Окраинами, куда вынесены производства, а местные живут на аналог колхозных трудодней, получая за тяжкую работу продовольственные пайки, единственная возможность для семьи выбиться из нищеты — вырастить донора. Донорство в Окраинах возведено в ранг героизма и никого это не смущает. А во избежание инцидентов, связанных с возможными революционными ситуациями: «верхи не могут, низы не хотят», и вот это вот все — у Города есть дополнительная подушка безопасности, криминальные Кварталы, жители которых воспринимают окраинных как скот.

Какой жестокий мир. Не могу не согласиться. Но и в нем есть место чуду. Талантливый мальчишка из Кварталов Варлам, которого травил одноклассник Адриан с приспешниками из свитских, сегодня Глава Банка Душ — пробился, и не говорите, что социальные лифты не работают. А что за свитские? Кварталами правит король, порой избираемый, чаще приходящий к власти в результате переворота. Судьба свергнутого незавидна, но в процессе король и его приближенные пользуются жизненными благами в объемах, недоступных прочим жителям Кварталов. Ох, как все непросто! На самом деле, «Аукцион» устроен непросто, и я столько уже всего понаписала, а успела лишь в общих чертах рассказать о здешнем мироустройстве, н коснувшись человеческих отношений.

Между тем, здесь будет юная красавица из аристократической семьи, которой необходима имплантация для наиболее полного раскрытия таланта пианистки. Будет стерва из руководства Банка, щелкающая души как семечки, чуть не ежемесячно, такая душевная наркоманка. Будет любовный треугольник с двумя могущественными мужчинами и блистательной женщиной. Будет страшная месть, дворцовые интриги, школьный буллинг, почти марктвеновский «Принц и нищий» — чего тут только не будет!

А для желающих узнать, какова душа на вкус, 2 декабря в московском баре «Shortlist Books&Spirits» обсуждение романа и встреча с Яной Москаленко.

Рождение города

Города как люди, со своим характером, особенностями, историей, психотравмами (почему нет?) И мы привычно говорим, что Москва «... как много в этом звуке», «сердце Родины», «вся куда-то бежит», «слезам не верит», «жирует», «никогда не спит», «не резиновая», «...-ква-ква», «снобская и выпендрежная», «хлебосольная». Выстраивая из этих, и еще дюжины расхожих характеристик, крайне противоречивый образ тароватой барыни, которую обаять архитрудно, но уж если это случится — она не обидит жизненными благами. Да и тех своих подопечных, которые не блещут особыми талантами, пригреет, хотя работать и крутиться заставит, как в провинциях не приходится. И так можно говорить о всяком, наверно, городе, хотя собственной душой, согласно Норе Кейта Джемисин, обладает далеко не любой. И даже не всякая столица.

Про «душу города» может быть, не совсем точно — одухотворять и очеловечивать все подряд вообще-то в нашей природе, но здесь речь о подлинном оживлении города, в результате которого между ним и жителями устанавливается что-то, вроде симбиотической связи, одновременно с разрывом-обрывом множества связей между людьми и пространствами, которые могли бы сложиться, со схлопыванием возможностей для других. В том смысле, что рождение города — это не только радость, но также куча сопутствующих проблем — все как с рождением человека, только масштаб колоссальный. «Город, которым мы стали» — это история рождения Нью-Йорка. Когда приходит время кто-то из людей становится аватаром — совершенным воплощением города. Для Большого Яблока им должен стать чернокожий бродяга-художник, рисующий граффити. Сначала порыв, которому он не может противиться, заставляет его рисовать рты в разных местах, но чаще на крышах высоток — чтобы дать городу возможность дышать. Внезапно парень впадает в кому, а процесс рождения уже запущен, и тогда Нью-Йорк рассеивает роль единого аватара между боро — районами. У каждого появляется свой представитель, собравшись вместе, они должны пробудить Город.

Мани-Манхэттен, молодой человек, сошедший в городе с поезда, забыв прошлую жизнь, но ощутив родство с самым ярким районом города и получив от него некоторые сверхспособности. Бронка-Бронкс, пожилая галерейшица из индейцев Ленапе, работает в Центре искусств Бронкса. хранительница памяти города. МС-Свобода Томасон-Бруклин, в прошлом рэперша, ныне уважаемая дама, член Городского Совета. Падмини-Квинс, аспирантка-математик тамильского происхождения. Эйслин-Стейтон-Айденд, американо-ирландка, дочь полицейского, которая предпринимает безуспешную попытку покинуть Остров, чтобы соединиться с другими боро, но она, в отличие от четверки других, поддается на уговоры, посулы и запугивания Белой — это такая антагонистка в романе, пытающаяся помешать рождению Нью-Йорка подкупом и угрозами. Всюду, где она появляется, ее окружают белые ростки, вроде живой грибницы, и думаю, что не будет большим спойлером, сказать, что она пытается заместить Город нашего мира лавкрафтовым Р`Льехом (но если что, вы этого не читали)).

Книга крутейшая, на самом деле, в ней еще появятся Сан-Пауло и Гонконг, а преодолев порог вхождения (довольно высокий) первых примерно семидесяти страниц, дальше будете только восхищаться. Но практика показывает, что наши люди в булочную на такси не ездят русскоязычный читатель не прощает обратного расизма и всей этой нетрадиционщины — неважно, насколько хороши идея и исполнение. Однако если вы без больших тараканов в голове и цените классное фэнтези — почитайте или послушайте.

Что, правда последнее?

Тень набежала на стекла морозные…

Что там? Толпа мертвецов!

Некрасов

Если бы профайлеру на службе китайского уголовного розыска Фан Му, с которым мы познакомились в бытность его студентом полицейской академии, а сегодня ему уже за тридцать — так вот, если бы ему, как в «Железной дороге» явились все убиенные, с какими сталкивался в ходе расследований, толпа была бы под стать некрасовской. Хотя вряд ли они были бы так скоры, как те, что у классика «то обгоняют дорогу чугунную, то сторонами бегут». Отличительная особенность китайского детектива — любовь к расчлененке, потрошению, обезглавливанию, не способствующим резвости посмертного бега, но страстно любимым российским читателем.

Помню, рассказывая о первой книге этого цикла, я сравнивала героя с Холмсом и говорила, что испытала то же детское восхищение, когда он объясняет, по каким признакам сделал тот или иной вывод о преступнике. Что ж, в пятой и последней на сегодняшней день, нам представляется возможность вспомнить о Райхенбахском водопаде «Тень мертвеца» даже имеет дополнительным подзаголовком прямой перифраз названия конан-дойловского рассказа, «Последнее дело Фан Му». Погодите радоваться плакать, мы с вами знаем, что сыщики неубиваемы, клиффхэнгер в финале дарит надежду, что еще не конец.

В новом романе Ми Лэя некий злодей, превратно понимающий идею справедливости, берет на себя миссию карающего меча. Вообще, для современного китайского детектива характерна увлеченность темой воздаяния, которую берет на себя преступник, пользуясь большой общественной поддержкой — вспомните хотя бы «Эвменид» Чжоу Хаохуэя . Здешний серийный убийца сначала «карает» учителя, доведшего до самоубийства вечными придирками ученика, выбирая для него смерть, в которой тот, истекая кровью, вынужден решать математические задачи. Потом неблагодарный мужчина, обездоливший и лишивший жилья собственную мать, который издеваясь, сказал ей: «Если бы ты могла повернуть время вспять и родить меня обратно, ты была бы счастливей,« — этот мужик найден висящим вниз головой в плотном водонаполнительном мешке (не знала о таких), буквально утонувшим в нем, имитируя младенца в околоплодных водах. В таком духе.

Как ни странно, общество, которое должно бы содрогнуться от негодования и омерзения, вместо этого поддерживает убийцу, возносит его чуть ли не как народного мстителя — нет, явно неладно что-то в переживающем экономическое чудо Китае. Кульминацией становится взрыв судьи в прямом эфире — служитель Фемиды вынес оправдательный приговор девушке, которая решила помочь старушке, а нарвалась на вымогательницу.Там дольше объяснять, чем прочесть или послушать, читает Игорь Князев отменно, но смысл в том, что бедняга судья тоже попал под раздачу дубины народного гнева просто как представитель системы, и бандит устроил его «казнь» таким образом, что когда в СМС-голосовании набралось 10 000 голосов за то, чтобы убить, судья был взорван. Что стоило Фан Му нервного срыва — он работал для этих людей, которые коллективным решением разорвали в клочки другого человека, тоже работавшего для них.

Распутывая эту серию преступлений, которая оказалась связана с врагом из прошлого, Фан Му параллельно мечется между двумя женщинами: любимой им и любящей его. Обе, и воспитанница детдома, попавшая в трудную ситуацию Ляо Яфань, и сотрудница героя, криминалист-патологоанатом Ми Нань уже знакомы нам по предыдущим книгам, там можно прямо ставить статус «все сложно», хотя ближе к финалу треугольник разрешится наиболее успешным (ну, насколько к иямису-триллеру это вообще применимо) для героев образом, прости Яфань.

А мы ждем воскрешения Фан Му в его «конверсах» 42-го размера.

Под ключом

«В дальнем конце капеллы на гигантской фреске «Страшный суд» Микеланджело.

– Ну что, ваше высокопреосвященство, я бы сказал, что перед нами довольно правдоподобное видение ада.

– Не богохульствуйте. Ад начнется завтра, когда мы впустим сюда кардиналов.»

Для непосвященных в тонкости католической процедуры в силу принадлежности к православной конфессии: Конклав (от лат. cum clave — с ключом, под ключом) собрание кардиналов, созываемое после смерти папы римского для избрания нового. И «с ключом», в данном случае, означает не метафорические ключи от престола св. Петра, наместником которого на земле считается папа, но именно «под ключом» — запертую комнату, из которой кардиналы не выйдут, пока не изберут преемника. Традиция восходит к 1316 году, когда Филипп Длинный (сын того самого Филиппа Красивого, который сжег магистра Ордена Тамплиеров Жака де Молэ), буквально запер кардиналов, не умевших два года договориться о кандидатуре нового папы, и 41 день держал их на хлебе и воде, пока не выбрали 72-летнего Иоанна XXII в надежде на скорую смерть старца. Однако он прожил еще 18 лет, и его понтификат оказался самым долгим на тот период. Все это описано в романе Мориса Дрюона «Негоже лилиям прясть», который я люто возненавидела девчонкой именно из-за всех этих скучных кардиналов.

Роман Роберта Харриса не скучен ни разу, уровнем напряженности интриги близок к триллеру или детективу запертой комнаты (куда без нее), хотя по сути психологическая проза и, ну, наверно — политический роман. Никто не отменял того, что папа — возможно самый влиятельный политик на Земле. Еще немного подушню: если вы (как я поначалу) решили, что автор — тот человек, который написал «Молчание ягнят», и снятый по книге киношедевр не гарантирует гениальности основы — то нет, это не тот Харрис, тот Томас. Роберт Харрис подарил нам «Фатерланд», как по мне — крутейшую альтернативную историю.

Итак, папа умирает, в Рим прибывают кардиналы со всех концов света с целью избрать из своих рядов нового понтифика. Руководит процедурой декан священной Коллегии, кардинал Ломели (в одноименном фильме с Рэйфом Файнсом — его фамилия Лоуренс). Работа предстоит непростая, учитывая величину ставки и традиции изощренного интригантства этого социального института. Каждый втайне надеется, что именно он займет святой престол, даже те из них, кто не имеет ни малейших оснований для надежды. Однако есть и фавориты: либеральный и настроенный на реформы кардинал Беллини (по-лисьи очаровательный Стэнли Туччи в кино); лютый ретроград кардинал Тэдеско (такой итальянский Жириновский в ярком исполнении Серджио Кастеллитто); приводящий на память Маккиавелли кардинал Трамбле (Джон Литгоу); и наконец кардинал Адейеми из Нигерии, социальный консерватор и экономический прогрессист (Лусиан Мсамати в кино).

Перед самым началом конклава происходят два экстраординарных события: архиепископ Возник, приближенный служитель прошлого папы, просит внимания декана, чтобы рассказать, что в вечер накануне смерти тот принимал у себя одного из фаворитов и лишил его сана за неподобающее поведение. При том, что этот человек ничем не выдает, что он разжалован. И еще одно — прибытие нового кардинала Багдада (в фильме Кабула) Бенитеза (Карлос Диез), о котором никто не знал, потому что он посвящен был in pectore — тайно, такое случается, когда служение приходится осуществлять в обстановке враждебности и опасности для жизни прелата.

А дальше — собственно конклав, в ходе которого произойдет несколько рокировок, раскроется ряд секретов, способных погубить репутации, у декана добавится седых волос, а мы (зрители в большей степени, чем читатели, все же Лоуренс в исполнении Рэйфа Файнса роскошен) станем страстно желать именно его, прежде среди фаворитов не числившегося и к понтификату не стремившегося, избрания. Финал окажется столь же непредсказуемым, сколь прекрасным, и в точности таким, как его написал Харрис.

Роман отличный, но фильм, приближающий на расстояние вытянутой руки сдержанную роскошь эстетики Ватикана — просто шедевр. Не пропустите, это суперкруто.

Попаданчество по-английски

Не посконно-домотканное попаданчество, популярное среди родных осин. Наташа Пулли переносит действие в викторианскую Англию, в которую хорошо умеет («Часовщик с Филигранной улицы»). НО! Сюрприз №1: Англия не викторианская и уж точно не то Соединенное Королевство, которое мы знаем, Лондон здесь называется Лондром, на французский манер. На здешней карте Европы доминирует Франция и она поступает с побежденными так же, как метрополии всегда вели себя в колониях: узаконенное рабство, бесправие местных на собственной родине, запрет на обучение, литературу, прессу и просто использование родного языка. Сюрприз №2: начавшись 1898-м и до поры развиваясь линейно, история вдруг сделает головокружительный кульбит на сотню лет назад, я не оговорилась, не вперед, к нашему времени, а именно в прошлое, к той развилке, откуда началось это кошмарное положение вещей и где верными действиями можно все исправить.

Герой обнаруживает себя на лондонском вокзале, не имеющим понятия, кто он и откуда прибыл. Впрочем, в лечебнице заверяют, что это последствия эпидемии эпилептических припадков, после который обычна кратковременная амнезия, скоро все пройдет и память вернется. Буквально тотчас появляются француз средних лет и юная женщина, которые опознают в нем своего раба (он) и супруга (она) Джо Турнье. Они с братом были куплены у красотки-заводчицы, которая рожает на заказ, детки от нее получаются привлекательные, а стоят не слишком дорого, потому что maman не заморачивается с лицензированием и официальными родословными. Это первое шокирующее обыденностью открытие в «Маяке на краю времени» окажется сильно не последним, мастерица интриги Пулли умеет заставить читателя почувствовать себя посетителем ментального парка аттракционов.

Спустя два года, так и не вспомнив подробностей о себе и пребывая в той же смутной уверенности, что ему лгут, герой, у которого обнаружились некоторые технические навыки, едет на маяк на Внешних Гебридах. Джо должен найти и устранить поломку, и в следующие три месяца оставаться на маяке смотрителем. Некоторые косвенные признаки позволяют надеяться, что он отыщет там ключи к своему прошлому и вспомнит наконец, кто та Мэдилин, о которой думает, как о своей настоящей жене. Шотландия той реальности относительно свободна, в отличие от прочей Британии — там можно говорить на английском, есть даже англоязычные колледжи и университеты, но это в Глазго. В глубинке нравы проще и злее, а французов ненавидят настолько, что попытавшись заплатить франками, можешь оказаться битым или чего похуже.

Все. что я успела рассказать — предыстория. Подлинное действие с бесконечными прыжками между реальностями, начнется спасением утопающего из волн вблизи маяка. Этот парень, по виду совершенный головорез, окажется ключевой фигурой в жизни Смотрителя, прошлой, настоящей и будущей. Тем, кто может помочь реальности вернуться на круги своя, хотя прежде им придется преодолеть взаимную ненависть. Пулли создает немыслимо сложную романную конструкцию, перенасыщенную деталями со множеством персонажей и бесконечно меняющимися, в результате очередного перемещения, слоями реальности.

Советовать роман всем подряд я бы остереглась Не в том даже дело, что книга просит подготовленного читателя, а в том, что Пулли своеобразная авторка, которую любят или ненавидят: самая залайканная рецензия гудридс на The Kingdoms (оригинальное название),набравшая немыслимые в книжном мире 1380 плюсиков — это «пятерка» и сплошь восторги в стиле «мое сердечко трепетало», а третья в рейтинге — «единица» и язвительный попунктный разнос. Впрочем, не попробуешь — как узнаешь? И в любом случае, это будет яркое книжное впечатление.

Жив

«Мы не были бы теми, кто мы есть сейчас, если бы с нами не произошли несчастья нашего прошлого.»

Салман Рушди отменный рассказчик, даже когда рассказывает о том, как едва не был убит. Это произошло на глазах у двух тысяч человек во время его выступления в Читокуа 12 августа 2022 года. Новость мгновенно стала главным инфоповодом дня, об этом писали и говорили все, даже те. кто имени Рушди до того не слышал (а были такие? почему нет, фетву Хомейни объявил в 1989, с тех пор родилось и выросло поколение, понятия не имеющее даже о «Сатанинских стихах», о которых, пусть смутно, но «что-то такое слышали» мои сверстники).

На самом деле, ничего, что реально могло бы оскорбить чувства верующих, в скандальном романе нет. Там смотрите, какая штука: Рушди историк, он специализировался на истории ислама и в большинстве основных сборников хадисов (преданий о жизни Мухаммеда) фигурирует эпизод, получивший позднее известность как «случай с шайтанскими аятами». Как-то раз Пророк спустился с горы и прочитал суру (53-ю) под названием «Ан-Наджм», то есть «Звезда», где фигурировали три богини-птицы, угодные Аллаху. Через некоторое время, он снова побывал на горе и, спустившись, поведал, что прежде в образе архангела ему являлся Дьявол, переданные тогда аяты надо заменить в священной книге на: «Видели ли вы ал-Лат, и ал-Уззу, и Манат — третью, иную? Они — только имена, которыми вы сами назвали, — вы и родители ваши. Неужели у вас — мужчины, а у Него — женщины? Это тогда — разделение обидное!».* То есть, из поздних редакций Корана исчезло упоминание дружественных Исламу богинь-птиц. Вот и вся крамола.

Однако люди, в прочих проявлениях стандартно толстокожие, бывают на диво чувствительны, когда речь заходит о вере. Настолько, что одни назначают награду за голову отступника, другие готовы наброситься с ножом на пожилого человека, к тому времени тридцать лет и три года жившего под угрозой смерти. И если вам вдруг показалось, что это ерунда, попробуйте вспомнить, что чувствовали, когда на темной дороге услышали позади себя догоняющие шаги, а потом продлите ощущения на треть века. Свой опыт жизни под фетвой Рушди описал в автобиографическом «Джозефе Антоне», название — псевдоним, под которым он жил по конспиративным документам. Реально не тот спектр ощущений, который любая из нас стремится пережить.

«Нож» — хроника событий, предшествовавших нападению, самой катастрофы, по хронометражу длившейся 27 секунд, и долгий рассказ о восстановлении. С неприятными физиологическими подробностями, местами страшный, но парадаксально обнадеживающий. В итоге писатель лишился глаза и едва не потерял руку, которой долгими мучительными тренировками все же удалось вернуть подвижность. Я люблю Рушди, много что читала у него, и я из тех миллионов людей во всем мире, кто молился о его, атеиста, выздоровлении. Не позволяя себе надеяться — 75 не тот возраст, в котором выкарабкиваются, получив полторы дюжины ножевых ранений.

Но вот он жив и продолжает работать, а тот, кто проклял его, давно в могиле. А тот, кто напал и хотел убить- на ближайшие полвека в тюрьме. От выводов воздержусь. У меня любимая книга «Кишот», про современного Дон Кихота. А вы читали что-нибудь у Салмана Рушди? А может быть слушали? С русской озвучкой ему повезло необычайно, большую часть аудиокниг начитал Игорь Князев, если вы аудиал — вам сюда.

Кстати, «Нож» на Яндекс книгах есть в аудио и чтение Андрея Финагина тоже хорошо необычайно.

Суперпозиция

Когда ты умер, ты не знаешь об этом, только близким тяжело. То же самое, когда ты тупой.

Не то, чтобы я чувствовала себя совершенно тупой с этой книгой, начитанность примерно на порядок выше, чем в среднем по больнице, в помощь, хотя тут я не с большинством. «Время Кобольда» вещь классная, но сильно не для всех. Сложная структура, необходимость перманентной, в ходе чтения, про/подкачки бэкграунда не способствуют пребыванию в зоне психологического комфорта. Тем более достойно восхищения такое количество по-настоящему активных поклонников Павла Иевлева. Жаль только, что за пределами этого круга он так мало известен. Но несправедливость мироустройства. возносящего пустышек и оставляющего в забвении достойных, не наша сегодняшняя тема. Наша — ответ за прирученных+ликбез в прикладных понятиях квантовой физики (насколько вообще совместимы квантовая физика и прикладное применение).

Так или иначе, а заключительной книгой трилогии «Время Кобольда» автор это делает, не смущаясь редкостию птиц, долетающих до середины Днепра. Антон Эшерский, сквозной герой трикнижия, подходит к сорокалетнему юбилею по-прежнему небогатый, не знаменитый и непрестижный, но у него есть любимое дело — директорство в детдоме им. тезки Макаренко и дети, за которых со всем миром готов воевать. Семь лет, прошедшие со времени «МЖИнС» сделали его также приемным отцом семилетнего Мишки, рожденного Мартой от неизвестного отца, но таким приемным, который лучше родного. С семейной жизнью у героя никак, Марта периодически отчаливает из нее в поисках себя (а находит очередного Петю, Васю, Колю), что Эшерского не то, чтобы волнует, он никогда не любил эту женщину.

Настя выросла и учится на психолога. В большом мире теперь рулит не Кобальт, а Дорама — это такое другое средство воздействия на реальность, с высочайшим уровнем интерактивности, иммерсивности и никто не уйдет... На периодические попытки сместить Антона с директорской должности, Кобальт, однако, накладывает вето — спящий лев не равно «мертвый лев». Это уровень истории, который условно можно назвать «здесь и сейчас». Однако пространство романа примерно поровну поделено с реальностью Кэпа, застрявшего, вместе с другими несчастными, в дурной бесконечности иного, чем в «Календаре Морзе» свойства. Там был бесконечно повторяющийся для целого города день 13 июля, здесь среднее между казармой и общежитием чистилище-бардо, из которого непременно надо выбраться.

Часть Кэпа, память которого о происходящем ежеутренне обнуляется и двух женщин, содействующим ему в поисках выхода, жестче, злее, физиологичнее части Аспида (нет-нет, это всего лишь сокращение от Антона Спиридоновича, которым воспитанники за глаза кличут обожаемого директора). И она насыщена наукоемкостью (хотя возможно и наукообразием, тут моего малого разумения не хватит отличить) до кристаллизации. Я сказала в начале о неуюте, и он не только ментального свойства, дискомфорт ощущается буквально всем телом, хотя для меня это, возможно, личное, позже добавлю на Либ свою историю, связанную с книгой.

«Время Кобольда» закрывает большую часть вопросов трилогии, это по-настоящему мастерски сделано, уступая фееричному «Календарю Морзе» сильно превосходит «Мертвую женщину...» Сомневаюсь, что вернусь к Иевлеву в ближайшее время, но практически не сомневаюсь, что когда-нибудь вернусь. И в любом случае, если вы ищете достойную умную фантастику-киберпанк-фэнтези — не пропустите эту трилогию, она в разы лучше большинства разрекламированных новинок.

Тайники

Как она это делает? Понимаю, не то, чтобы уместно, задаваться таким вопросом в отношении писательницы, которую люблю без малого пятьдесят лет — а моя Дина Рубина началась со спектакля «Когда же пойдет снег»: девчонкой увидела по телевизору, смеялась и плакала, замирала предчувствием горя и обмирала от счастья. И вот уже я в предпенсионном, блин, возрасте, а сердце все так же обрывается от ее новой истории — как она это делает?

«Мальчиками» Дина Ильинична открывает новую сагу и пусть вас не обманет залихватское и где-то даже легкомысленное название «Дизайнер Жорка», речь в этой истории пойдет о серьезных людях, о непростых — часто трагичных — событиях. Георгий Иванов, центральный ее персонаж, надо полагать, вырастет в того самого знаменитого дизайнера, да не треники-со-стразами-Гошу-Рубчинского, хотя имена совпадают. Скорее это будет тип «Господина оформителя» — создание немыслимой красоты композиций в интерьерах, работа с пространством, изменяющая само представление о нем, оформление ивентов мирового значения. Наверняка впереди нас ждет и криминал, что-нибудь с ограблением века, но не буду гадать, пока детство.

Несчастливое у математического гения Жорки, чей отец, деревенский электрик, убился по несчастной случайности, от каких не убережешься, работая с электричеством. Мать запила, а после попала в психушку, мальчишка прибился к деревенскому пастуху, бросил школу и неизвестно, что с ним было бы, не напиши учительница дальней родне, не забери его глуховатая Тамара, сама детдомовка, в Астрахань, где янтарная вобла, алые на срезе арбузы, умопомрачительные брикадели. С этого времени стало счастье, еще и потому, что Жорке встретился друг, герой-рассказчик Агаша (Аркаша, конечно). Рубина как никто умеет вернуть нас в детство, когда друзья самые родные. Детские дружбы обычно не так крепки как те, что завязываются в 15-17 лет, но им повезло. Профессорский сын и внук Агаша сделается его другом на всю жизнь.

Вторая временная и сюжетная линия романа — это история человека, который станет Жорке Учителем, Торопирен, он же Цезарь Адамович Стахура, он же Ицик Страйхман, потомственный часовых дел мастер, сын лучшего в Варшаве часовщика и наследник немыслимой красоты-ценности коллекции часов. На момент отъезда семьи из родного города их было чуть меньше четырехсот, ко времени возвращения.... Впрочем, если бы коллекция была единственным, что отняла у Ицика Вторая Мировая, он был бы самым счастливым человеком на свете. Здесь и сейчас, в осиянной солнцем Астрахани, Торопирен работает в месте, которое ассоциируется скорее с мраком — он сотрудник лепрозория. Наш книжный год начинался «Заветом воды» Вергезе. в котором проказа и прокаженные играют немалую роль, заканчивается этой рубинской книгой. Можно, наверно, порассуждать на тему: «не знаешь, откуда и за что прилетит», — но я не буду, просто зафиксирую.

А вокруг шумит, звенит, сверкает и переливается прекрасный мир, который Рубина, как никто, умеет подарить своему читателю — со светом, звуком, запахами и текстурами. И, боги мои, как Дина Ильинична читает свои книги! Я не удержалась и почти полностью переслушала «Мальчиков» дважды. Просто ради счастья слушать ее чтение.

Гадкие лебедята

"– Ксения грезит о коитусе в «лексусе», а у Жени жопа застряла в «пежо», – декламировал он речевую разминку, готовясь к эфиру, – мерчендайзер в коворкинге харассил коуча краудфандинга на аутсорсе…

Серьезный человек, работает над собой. Не то что я.»

Не думала, что 2024 чем-то книжным еще удивит меня. К финалу, как правило, предпочтения определены, места в личном рейтинге зарезервированы,.Есть «Книги года»: русскоязычная и переводная в условно большой литературе, то же среди фэнтези и фантастики, детской литературы и янгэдалта, нонфикшена и автофикшена (будь он неладен). Детективы, хорроры, мемуаристика и биографии, юмор, эпическое и семейное — все примерно по полкам, все масти в колоде по ранжиру. Тут является джокер Павел Иевлев и путает карты. «Календарь Морзе» не просто бомба, это миллион тонн в тротиловом эквиваленте. Феерически круто, ярко, умно, но без натыкивания читателя носом в его ментальную недостаточность, глубоко без пафосной напыщенности и претензии на «философскость», так писали бы Стругацкие, твори они сегодня.

Фабула соединяет «День сурка» с «Городом Зеро», крохотный провинциальный Стрежев застыл мошкой в янтаре вечного 13 июля, «И теперь у нас все время пять часов, и все время пора пить чай» На самом деле, ассоциация с «Алисой» и Безумным чаепитием довольно точно отражает как внешне благостный абсурдизм ситуации, так и подспудно вызревающую угрозу. От внешнего мира они отрезаны, но в пределах города связь работает и продолжает вещание местное Радио Морзе, на котором диджеит герой Антон Эшерский (отсылка сразу и к «Падению дома Эшеров» По и к городу Ашерову из «Солдат Вавилона» Лазарчука) с программой «Антонов огонь». Он такой и швец, и жнец, и на дуде игрец — в прошлом военкор и в горячих точках бывал, остроумен, неплохо образован, владеет языком (в смысле — не только русским), музыкально прошарен и безнаказанно стебется над большинством приглашенных гостей эфира (чего ни они, ни большая часть аудитории не улавливают).

А Стрежев, меж тем, как-то удивительно приспособился к нынешней отрезанности от мира, продуктовые запасы на складах магазинов возобновляются каждое утро; работа и зарплата губернаторским попечением стабильны, и какой россиянин не мечтал бы о вечной середине июля? Больше того, у горожан внезапно открываются таланты, и не певческие, там или художественные, а лежащие в сфере ощущений — умение очаровывать, производить впечатление или снимать боль. Чего бы не жить себе, да радоваться и от Цезаря далеко, и от вьюги? Но есть тревожные звоночки, которые вот-вот сольются в неумолчную сирену — аномальное положение вещей накапливает ошибки в программе реальности, ткань мироздания истончается до утка и основы. А то, что сквозит через прорехи, совсем не радует.

Вдобавок еще и пуклы. А это что за звери? Не звери, нет, часть горожан начинает подозревать другую часть, ничем от себя не отличную, в нечеловеческой природе — они, мол такие манекены, имитация, вы-пук-лые, пу-стые внутри кук-лы, которые годятся на то, чтобы числиться на городском балансе в качестве имущества, но правами граждан-горожан обладать не могут. И убийство пуклы не преступление, а максимум мелкое хулиганство и порча городского имущества, а лишить пуклу собственности или снасильничать — так и вовсе деяние долблести (сначала опечаталась, а потом решила оставить). Вообще-то Антон здесь из-за лучшей девушки на свете Ани, но как раз с ней трагически не складывается, она, журналистка и блогерка, все время ускользает.

И был ее панический звонок в ночь, когда на город опустилась эта дурная бесконечность. И в кафе на углу, где она всегда назначает встречу, заметно пристрастие к палиндромам (это фразы, которые читаются с конца так же, как с начала, вроде «А роза упала на лапу Азора»), а знаете, что самый известный палиндром — международный сигнал бедствия SOS? Все окажется завязанным на Аню куда крепче, чем можно было бы ожидать, и палиндромы будут неслучайны, и Антон таки уедет из Стрежева даже не с одной, а двумя близкими женщинами, но пересказывать я, конечно, не буду.

Скажу только, что, при всей серьезности и драматизме, книга эта немыслимо смешная, я смеялась с ней бесконечно. И в ней тысяча мемасиков, которые можно запоминать, чтобы блеснуть при случае. И в ней, писавшейся примерно в 2017, про наше с вами сегодня в пузыре стабильности. Имеющий глаза, видит.

Алоха Оэ!

«Мы гавайские гитары

К вам приехали сюда,

Отпустите нас отсюда,

Будем очень благода...»

Я в восторге. Дэну Симмонсу, кроме особого пристрастия к подробным описаниям крови, кишок, доброты, обычно пеняю за многословие. Историю, которую вполне себе можно уместить на двухстах страницах, он размазывает на восемьсот. «Горящий Эдем» не по-симмонсовски уютно разместился на четырех-с-небольшим сотнях — аккуратно, компактно, емко. А имея в виду достаточно сложную интригу, обилие персонажей и сюжетных линий, неизбежное в этнофэнтези знакомство с мифологемами (которые тоже требуют книжного пространства) — так прямо виртуозно.

Гавайское этнофэнтези с выраженным социально-философским звучанием, в которое автор, верный литературоведческому кредо «развлекая — просвещать» ввел Сэмюэля Клеменса, подсветив историю марктвеновским юмором. Итак, некто Байрон Трамбо, беспринципный делец, ничего общего с Трампом не имеющий (ага-ага, в книге даже есть оговорка, что герой терпеть не может вновь избранного президента) — этот самый миллиардер выстроил на Гавайях пятизвездочный туристический комплекс. И все бы ничего, да вот незадача, люди не хотят туда ехать, ходят слухи, что гости исчезают с курорта, и слухи эти небезосновательны. Собственно с исчезновения троих история начинается.

Богатые потому так богаты, что («они такие жадные=неверный ответ») чутье уводит их из мест, где жопка подгорает. Трамбо спешно пытается продать курорт японцам, под зону отдыха для их миллиардеров, а чтобы нагнать массовку в непопулярную локацию, разыгрывает суперакцию для радиослушателей всех американских штатов с уик-эндом на райском острове главным призом. По одному победителю от каждого штата. Многодетная мать и владелица мусороперерабатывающей империи (о последнем мы узнаем только в финале) Корди свою поездку выигрывает. Элинор (одинока, профессор истории, специализируется на Эпохе Возрождения) копила на свою пять лет. И не только ради счастья побывать в тропическом раю. Дело в том, что ее дальняя родственница, на которой Марк Твен собирался жениться, оставила дневники, связанные с их встречей именно здесь. Элинор таким образом отдает дань семейной истории и своей любви к человеку, начавшему великую американскую литературу (вы ведь знаете, что вся она вышла из «Приключений Гекльбери Финна», как русская из гоголевской «Шинели»?)

А вокруг, тем временем, творятся невообразимые мрачные чудеса — тут уж Дэн наш Симмонс дает волю естественным склонностям. Вулканы начинают извергаться, в море рыщет горбатый человек-акула, на суше — ужасный человек-кабан и кажется весь вообще гавайский пантеон ополчился на гостей курорта как Бирнамский лес на беднягу Макбета. Понятно, что не без причины, но о причинах вы узнаете, когда прочтете, а еще лучше — послушайте аудиоверсию «Горящего Эдема» от Игоря Князева. Он бесподобен.

Симбионтическое

«Я подарю тебе вон ту звезду. Светом нетленным будет она освещать путь в Бесконечность.»

Вот и не верь после этого в астрологию с ее Солярным возвращением: ЖЖ напомнил, что десять лет назад в этот день я писала про «Интерстеллар» Нолана, сегодня рассказываю о «Станции Вечность» Мёр Лафферти, из серии Midsolar Murders. к слову, где действие тоже разворачивается в глубоком космосе. И это совпадение не то, чтобы рядовое, несмотря на обилие фантастики в современном книжном пространстве, космическая тема в нем редкий зверь: все больше параллельные миры, киберпанк и попаданчество, не к ночи будь помянуто. Я озадачена, как малым читательским откликом на роман (6 рецензий на Лайвлибе против 151 на ее же дебютные «Шесть пробуждений»), так и уровнем оценок на Либе и Фантлабе. Кажется, что книгу или намеренно травят или ей катастрофически не повезло с читателями. Меж тем, роман крутейший.

Посвящение Дугласу Стюарту не случайно, эта история проникнута духом романа-легенды больше. чем какая бы то ни было другая, навеянная «Автостопом по Галактике». В ней совершенно та же безалаберная легкость и некий забавный абсурдизм, ни разу не кафкианский, скорее марктвеновский, простое говорение о сложном, убежденность, что полотенцем (хотя в данном случае его заменяет золотой медальон 999 пробы) можно решить любые проблемы и спасти человечество как биологический вид. Смотрите, какая история: недалекое будущее. первые контакты со внеземными цивилизациями произошли в тридцатых, когда те просто начали посещать Землю, не спрашивая разрешения ни у правительств, ни у военных. Впрочем, тем и другим пришлось принять как данность, что не они рулят, когда стало ясно, на сколько порядков наш технический прогресс отстает от других разумных рас Вселенной. Ведут пришельцы себя прилично, делятся кое-какими технологиями, о серьезном сотрудничестве с людьми речи не идет, не станут же топ-менеджеры Газпрома рассматривать в качестве делового партнера младенца.

Однако кое-кому из землян таки находится место на космической станции Вечность, это посол Земли Адриан (гений лингвистики, но в остальном тот еще говнюк, нытик и человеконенавистник) Александр (Ксан, бывший военный) и Мэллори (молодая женщина, сирота, рядом с ней все время случаются убийства, на рациональном уровне никто не верит в это, но подсознательно все опасаются ее и стараются держаться подальше). Собственно, Мэллори сама попросила инопланетян об убежище, чтобы прекратить эту дурную бесконечность, и те не отказали, чтобы расплатиться за перелет и пребывание здесь, Мэллори позволяет изучать себя как диковинный биологический вид. Вы скажете, что это уже воннегутовщиной отдает, и будете правы, «Колыбель для кошки» вместе с «Бойней номер пять» не раз упомянут на страницах.

Кроме землян. которые тут в явном меньшинстве и отношение к ним, как бы поделикатнее — как к умственно неполноценным, на Вечности постоянно находятся каменные люди Гнейсы, умеющие сливаться с фоном Фантасмагоры, два Сонма с роевым сознанием — один состоит из синих ос, другой из серебристых, есть еще Гурудев Рен, почти такой же противный, как Адриан, он симбионт Вечности, которая тоже разумное мыслящее и живое существо. Все расы во вселенной живут в симбиозе, причем симбионты часто даже не с изначально их планет, отношение к нам, как к недоумкам обусловлено именно тем, что люди единственные, кто не нашел себе партнеров.

Земные военные — этот, в некотором смысле особый биологический вид, тем временем заняты разработкой вещества, уничтожающего симбиоз, надеясь таким образом ослабить пришельцев (очевидно и победить, в их мозг просто не умещается мысль, что один такой массированный демарш сотрет планету с карты галактики. И вот, становится известно, что на Вечность летит шаттл, наполненный людьми, в котором вместе с толстосумами и знаменитостями эконом-классом путешествуют победители лотереи, выигравшие билеты. Не будет спойлером сказать, что все простые люди на борту шаттла как-то связаны с Мэллори и Ксаном. Но даже не зная об этом, только услышав о приближении, девушка в ужасе. Они что, не понимают, что с появлением людей кто-то опять умрет.

О, да, смерть случится, Мэллори только не представляет масштабов того, что ей придется разгребать, и в прямом, и в переносном смыслах. Суперская история, и с точки зрения фантастики, и как оммаж мэтрам. Стильно, интересно, классно

Мастера Игры

К четырем вещам, которые царь Соломон называл непостижимыми: путь рыбы в море, птицы в небе. змеи на скале и женщины к сердцу мужчины, добавлю пятую — внезапный вал (полтысячи) рецензий на Лайвлибе у этой книги. Не модная новинка от издательств, не в жесткой ротации у критиков и блогеров, не самая известная вещь Желязны. Сама я узнала о ней случайно: писательница Ольга Небелицкая сказала, что перечитывает ее каждый год в октябре. На такие подвиги постоянства неспособная, я не могу не уважать их, когда встречаю у других. И да, книга, которую кто-то перечитывает ежегодно, стоит того. чтобы прочесть ее хотя бы раз.

Хэллоуинская история с участием множества героев, известных по другим культовым произведениям мировой литературы и просто собранных с миру по нитке, такая постмодернистская солянка сборная. Холмс и Ватсон под одной обложкой с Дракулой, Распутиным, монстром Франкенштейна и Джеком-Потрошителем. Впрочем, возможно хозяин рассказчика — пса Снаффа, не серийный убийца из викторианского Лондона, а порождение фантазии самого сэра Роджера — Джек-из-тени, герой одноименного романа. Так или иначе, абсолютное большинство, в том числе те из них, кто выступает здесь в амплуа положительных героев — в коллективном бессознательном четко прописаны как негодяи, а то и вовсе чудовища. Возможно я невыносимо старомодна, но размытие моральных цензов назначением душегубов на роли героев мне не близко. Соответственно, вторая попытка проникнуться обаянием Желязны мимо, как и первая.

Концепция Игры, со всеми этими Открывающими и Закрывающими, с артефактами, которые нужно искать преимущественно на кладбищах, с Тварями в гардеробе, на чердаке и черт знает где еще, которые мечтают прорваться в наш мир предвестием лавкрафтовых Древних богов — эта концепция немыслимо сложная и разобраться в ней без пол-литры вряд ли возможно, а с пол-литрой и подавно не разберешься. Но определенная поэтика во всем этом присутствует, а рассказ от имени Снаффа — фамильяра «закрывающего» игрока Джека и его взаимодействие с другими животными-фамильярами, довольно сложное и не всегда напрямую нацеленное на служение интересом представляемого партнера-человека, однако некими кривыми путями приводящее к оптимальному результату и удерживающее мир на краю — все это по-настоящему круто.

Понравилось? Скорее нет, я сильно не по лавкрафтиане. И все-таки хорошо, что эта книга есть в моем читательском багаже. Если уж выходить из зоны комфорта — то ради таких вещей.

Идеальный триллер

Не только триллер, роман Алекс Марвуд крутейшая семейная драма и мощная социальная сатира, но все-таки книгу незнакомой писательницы мы берем ради истории, а она здесь такая, что сначала вы заинтересуетесь, потом увлечетесь и не захотите оторваться, еще потом почувствуете, что увязли в этом полностью и нет сил прекратить читать-слушать, пока не узнаете, что же там на самом деле было. Ближе к концу шибанет наотмашь ужасной правдой, тупо станете повторять: «Нет, нет, нет, так не должно быть». И это еще не все, самая мрачная тайна откроется буквально на последней странице, если и не перевернув с ног на голову знание, к которому вы уже было адаптировались, то добавив к нему (по поговорке: «во многом знании многие печали») дополнительных печалей.

Смотрите. какая штука: 2004, солидный бизнесмен Шон Джексон из тех немногих, кто умеет делать деньги на всем — собирается отпраздновать 50-летие в близком кругу: будут только семья и старые друзья, но с размахом, соответствующим статусу. Местом проведения выбран роскошный дом в Борнмуте — компания юбиляра строит «под ключ» и с дизайнерской обстановкой элитные дома, этот после праздника будет выставлен на продажу, но прежде «пошалим-поиграем». У очень богатых пятидесятилетних мальчиков потребность в играх и шалостях не меньше, чем у двадцатилетних, возможностей ожидаемо больше. Друзья: политик с женой (призывает к смертной казни за наркотики, что не помешало ему привести сюда примерно тонну кокса); семья успешных пиарщиков (работают со звездами эстрады и спорта, старшая девочка, 15-летняя Синтия влюблена в дядю Шона лет с семи); успешный врач с детьми и женой (именно она, красотка Линда занималась дизайном этого дома, и трахается с именинником).

Собственная семья Шона представлена женой Клэр (лощенная стерва, десятью годами моложе первой жены, Хизер, на деньги которой начинал бизнес, увела его из семьи), две близняшки-трехлетки от этого брака, Коко и Руби и две дочери от первого, Инди и Милли. Вообще-то, юбиляр не ждал старших девушек, у разведенных мужчин есть свойство забывать о детях от прежних жен, и ведут себя девчонки вызывающе. совсем не то, что их ровесница Синтия, которая смотрит на него, как на божество, пробудут они тут недолго. буквально на следующий день поссорятся с отцом и уедут. У богачей детьми обычно занимается няня, но их девушку-португалку Клэр накануне уволила, углядев в ней опасность для брака. Теперь малышки, с их капризами, недомоганиями, неизбежными при смене обстановки и окружения, портят отцу праздник. А потом Коко исчезает. И вот это вот все: «ищут пожарные, ищет милиция» — не дает результата. Пропажа трехлетнего ангелочка, случись она в простой семье, стала бы текущим инфоповодом и скоро забылась, но мир внимателен к богатым и знаменитым.

Спустя двенадцать лет, Шона Джексона, женатого четвертым браком на ровеснице старших дочерей Синтии (дождалась-таки своего счастья) находят в роскошном номере отеля прикованным к кровати, со следами стимуляторов в крови и абсолютно мертвым, Камилле звонит Клэр и просит отвести Руби на похороны отца, сама она не может заставить себя снова увидеть этих людей, после пропажи дочери ее затравили как скверную мать, теперь она с уже 15-летней Руби живет на ферме, практикует ЗОЖ, органическое земледелие и раздельное питание. Похоже, так и не оправившись от потери дочери. И вместо того, чтобы ответить стерве, которую всю жизнь ненавидела: «Поищи другую дуру», — Милли заезжает за сводной сестрой.

Роман построен на приеме чередования флэш- и фидбэков: глава из 2004, следующая из 2016, в прошлом раскрывается мрачная тайна, в условно настоящем — роуд-муви сестер и похороны. И да, это бомбически интересно, а к финалу скрутит так, как у меня, например, со времен «Маленького друга» и «Тайной истории» Тартт не было. Не пропустите.

Страшная месть

«Дракон: Вы потомок известного странствующего рыцаря Ланцелота?

Ланцелот: Это мой дальний родственник.

Дракон: Принимаю ваш вызов. Странствующие рыцари — те же цыгане. Вас нужно уничтожить.»

К детективам по розыску пропавших людей приходит человек, называющий себя Ланселотом. Нет он не псих с комплексом Наполеона, хотя об одном своем психическом отклонении предупреждает сразу — его преследует жаме-вю (никогда не видел), противоположность дежа-вю (уже видел), когда человеку кажется, что он уже переживал какие-то моменты и может предсказать дальнейшее развитие событий. Жаме-вю, это когда знакомые места кажутся неуловимо изменившимися: ты не можешь облечь в слова, но на уровне ощущений знаешь, что все только похоже на настоящее. А Ланселот — это вообще его прозвище с детства, потому что фамилия у него Силотский. Рыжий здоровяк жизнелюб гоняет на Харлее, владеет фирмой по производству дверей, счастливо женат и все у него хорошо. Кроме этого жаме-вю, с которым просит компаньонов разобраться.

А чтобы соблюсти формальности и у Бабкина с Илюшиным не было повода отказать в помощи: где агентство по розыску пропавших людей и где игры сознания отдельно взятого поклонника фэнтези, который верит, что созданные воображением миры где-то существуют — так вот. чтобы не отказали, подбрасывает им задачу: найти своего пропавшего зама. Рекогносцировка Сергея на местности результата не дает, вернее дает, неожиданный: супругой клиента оказывается его собственная первая жена. До Маши, оказывается, уже была Ольга. Классический неудачный брак, в котором она пилила его за непрестижную профессию и безденежье, и так надоела, что он потребовал развода, тут откуда не возьмись нарисовалась предсказательница, которая категорически не советовала Бабкину менять что-то в жизни, грозила несчастьями и чуть ли не гибелью. Неприятности, впрямь, посыпались на него. но спонтанное расследование выявило. что подстроила их женушка. В общем, тогда они расстались, но это дает материал для размышлений об анамнезе странностей, которые мерещатся Ланселоту-Силотскому.

Обладателю сверхинтуиции Илюшину с осмотром двора рыцаря-бизнесмена везет больше, он замечает и свежеокрашенную в более светлый оттенок прежнего цвета подъездную дверь, и небольшие корректировки в рекламном баннере у парковки, и замененную циферку в номере двери. Кто-то, впрямь, исподтишка меняет реальность клиента. А потом его взрывают, прямо на глазах у детективов в момент, когда заводит мотоцикл, чтобы ехать от них. Тут бы и прекратить расследование, но на Илюшина с Бабкиным (вернее его жену Машу с сыном Костей) происходят нападения, инициаторы которых приказывают отказаться от следствия. И наши герои, конечно, берутся за него с удвоенной энергией.

Елена Михалкова, в очередной раз подбрасывает поклонникам историю, на парсек отстоящую от правды жизни. Снова персонажи ее книжки ведут себя, как никогда не ведут живые люди в реальности, а мотивации поступков («я мстю и мстя моя страшна») покажутся весомыми только человеку умеющему отключать мозг. Писательница знает, чего ждет публика: «читатель ждет уж рифмы «розы» — и дает это в количествах. Ей, похоже, и самой нравится эта игра, что-то вроде настолки, в которой люди увлеченно моделируют нереальное, а Михалкова выступает режиссером-модератором. Она остроумна и наделена редкой силы талантом, обаяние ее дара светит сквозь всю муть, какой умудряется нагородить, и мы читаем.

Или слушаем начитанное Игорем Князевым. Отлично, как всегда.

Незамысловато как грабли

Антона Чижа вы можете знать по серии ретродетективов «Агата и сыск», которых я не люблю, но вполне возможно. что вы из числа его горячих поклонников. Если так — радуйтесь. Сборник рассказов «Красный как жизнь» (странное название ассоциируется у меня с тем, о чем в приличном обществе и в присутствии детей лучше не говорить, не потому, что я испорченная или сексуально озабоченная, а потому, что чувство языка, оно или есть, или простите) — так вот, у этого сборника малой прозы с детективами ничего общего, но с ретро — вполне.

Семерка рассказов, в которых автор вспоминает свое советское детство на западной окраине империи, и юность в ее культурной столице, пронизана нежностью к Союзу, самому себе образца того времени: малышу, школьнику, подростку, юноше, молодому человеку. Героев, которые не он, Антон любит меньше. Рано познав женское коварство ( «Любовь советская, третьего класса, под знаменем будущих войн со всякими фашистами»), красивых молодых девиц не особенно жалует, проводит через суровые испытания, в которых одни чудом выживают («Любовь у края империи»), а другим везет меньше («Рыжая шкурка»).

Зарисовка из лихих девяностых, два дурачка, автор с другом Максом, решили подзаработать частным извозом в Новый год, когда, известно, счетчик тройной, и что из этого вышло («Будет, что вспомнить», так и хочется продолжить «нечего детям рассказать»). «Их нравы», ожидаемо скверные («Узники Монако»), но русские не сдаются, как объяснил нам фильм «Брат 2».

Титульный рассказ «Красный как жизнь» — это такой вариант огенриевских «Персиков» с поправкой на ветер Чижа, который ни разу не О.Генри. Не юмористический, а военно-патриотический. Семейная легенда о бабушке, молодой ленинградке, оказавшейся в эвакуации с двумя детьми. Слабенький младший заболел двусторонней пневмонией и, когда кризис миновал, важно было дать ему той еды, какую малыш попросит — именно это запустит механизм выздоровления. Он просит помидор. Нереальный зимой в этой медвежьей дыре, где о теплицах отродясь не слыхали.

Не буду спойлерить, я же все-таки думаю, что вы поклонники Антона Чижа и захотите сами узнать, чем все кончилось. А я поклонница Игоря Князева, который исполнил аудиоверсию сборника.

Мы все в эти годы любили, но мало любили нас

Свою Книгу ноября я нашла. Забавно, весь октябрь писала для лайвлибовского марафона рецензии на книжки Дома историй, обходя стороной роман Сьюзен Чой. «Ох нет, — думала, сто первая американка азиатского происхождения расскажет сто первый вариант дарк академии про студентов школы «для избранных», с непременной трагедией, при участии наставника-манипулятора, размывающего их моральные цензы. Да блин, надоело!» Как я ошибалась. Нет, внешний абрис тот же: школа искусств, принятие куда тем более ценно для 15-леток студентов, что город их ни разу не культурный центр, вроде Нью-Йорка с его Бродвеем или Лос-Анджелеса, сами знаете, с чем. Южный город в Техасе, где улицы широки, расстояния огромны, а в бесконечных пригородах дома эконом-варианта так похожи один на другой, что собственный приходится помечать крестиком, чтобы найти вечером. Сара с мамой сделали так, переехав сюда после развода.

Они небогаты. Не бедняки, нет, мама работает секретарем в университете, несмотря на инвалидность, а Сара подрабатывает в булочной, при том, что школа берет по двенадцать часов в день (да, то самое: «Вы ведь понимаете, как вам повезло быть принятыми? Не потянете — на ваше место очередь!») Они понимают, но Сара также знает, что ей позарез нужна машина, которой не купят родители, как большинству одноклассников. Здесь все ездят на машинах и никто не ходит пешком, чтобы заработать на свою, она готова вкалывать, света белого не видя. Дэвид из другой среды, у его семьи колониальный особняк в самом престижном районе города. Вообще-то, этим благосостоянием они обязаны Филиппу, отчиму, к которому красавица-мама ушла от небогатого отца Дэвида. Но он может быть спокоен, свою первую тачку получит точно в день сдачи на права.

У Сары с Дэвидом любовь. Им бы не встретиться разная среда, разные районы, они и в Школе первый год не особо замечали друг друга. Пока во время очередного занятия по актерскому мастерству, которое наставник, Великий и Ужасный мистер Кингсли называл «Упражнениями на Доверие» (именно так, все с заглавной) — пока во время очередного, состоящего в ползании и тактильных контактах внутри темного картонного куба, ее рука не коснулась его лица, и родинки над верхней губой. И губ. Кто не переживал этого «искра вспыхнула», тому не объяснишь. а кто пережил, тому объяснять не надо. На каникулах его семья уезжала в Лондон, он писал ей каждый день, а потом они встретились и было все. А потом начался второй курс и Дэвид готов был на весь мир прокричать, что Сара его девушка, а для нее органично шекспировское «люблю нежней, но не для многих глаз».

Они, весь прошлый год упражнявшиеся в доверии, на практике применить его не сумели. В юности же все как с содранной кожей, а специфика актерской профессии, которой они здесь обучаются, предполагает еще и немалую степень публичности, едва ли не эксгибиционизм, все как сквозь увеличительное стекло — дымится. И вот эта немыслимая острота чувствования для меня главное в книге, о которой можно говорить и как о романе-перевертыше с непрестанно сменяющейся оптикой; и как о модернистском, построенном по принципу китайской лаковой шкатулки: внутри одной другая, а там еще третья и все заключено в четвертую; и как о #MeToo фем-высказывании; а можно увидеть в нем метафору служения творчеству: званых много, да избранных мало — такого же обманного, как любовь, у которой всякий бриллиант к финалу истаивает до лужицы слез. Можно говорить много, но все слова мира не передадут счастья того слияния и поглощения, когда ты растворяешься в тексте и он становится тобой.

За себя могу сказать, что выпала из времени, когда читала часть Дэвида и Сары, а это примерно три четверти книги, остальные три умещаются в оставшуюся четверть. Говорят, что язык оригинала непростой и затейливый — верю. Язык перевода шедеврален. Это снова Сергей Карпов, наследник по прямой Сергея Ильина (кто понимает) и лучший у нас сегодня, несмотря на то, что переводческие премии обходят его. Истории интересуют нас ради содержания, но книги мы берем ради того «как» это написано.

Va Bene

«Как насчет несделанного добра, того, что было оставлено на потом?»

Самая горячая новинка ноября от Адрианы Трижиани, семейная сага о клане ювелиров из тосканского городка Виареджо. История, которая охватывает столетие с небольшими, проводя героев и нас с ними, через Францию, Шотландию. Англию, чтобы вернуть домой.

С Матильдой Роффо, в девичестве Кабрелли мы знакомимся в ее 81-й день рождения. Дата не про «и чумового настроения на миллион ночей и дней»: подруга дарит упаковку пробиотиков, любимая внучка Анина заглянула в гости с фруктами (по правде, за предсвадебными хлопотами, она забыла про бабулин праздник, пришла выбрать украшения к церемонии), муж Олимпио принес коробку ее любимых пирожных, хотя главный подарок — браслет с сапфирами и бриллиантом, он положит в стакан для полоскания рта в ванной — некоторые люди не взрослеют. А еще, в этот день на Матильду спикирует чайка, до крови оцарапав клювом щеку. И она поймет, что это знак, что осталось немного, и надо подготовить все к уходу.

Значит время раскрыть семейные тайны, которые долго оставались непотревоженными, рассказать правду об их происхождении детям и внукам, уверенным в чистейшей итальянскости своих корней. Почтить память мамы, бабушки и прабабушки Доменики и ее первого мужа, героически погибшего на войне шотландского капитана Джона Мак-Викарса. С этого момента рамки повествования раздвигаются на столетие назад, знакомя нас с одиннадцатилетней Доменикой Кабрелли, девчонкой-сорванцом. Она дружит с безотцовщиной Сильвио и мечтает добыть пиратский клад, местонахождение которого, Доменика уверена, можно вычислить по старинной карте, Сильвио «позаимствует» ее в местной библиотеке. Нет-нет, они правда хотели вернуть карту, но этого не объяснить библиотекарю и стае местных шакалят-мальчишек, отправленных им в погоню и всегда готовых унизить «эль бастардо». Кладоискателями друзья так и не станут, но этот день определит будущее девочки, которой придется поучаствовать в наложении швов на рану от камня, брошенного одним из мерзавцев. Доменика станет медсестрой.

Трижиани, признанная мастерица плетения сложносочиненных историй, здесь превосходит себя. «Добро не оставляйте на потом» — это про ювелиров-огранщиков, вопреки расхожему мнению, совсем не богачей; про тупую злобу религиозных фанатиков и звериную жестокость, которую пробуждает война; про любовь длиной в жизнь (честно? верится с трудом) и семью, дающую поддержку, когда больше неоткуда ее ждать. Про то, как жить и про то, как умирать.

Отличная книга, спасибо Фантому и Наталье Лихачевой за классный перевод, а прочитанная Алексеем Багдасаровым аудиоверсия — 14 часов чистой радости слушателя.

Скромное обаяние попаданчества

Хотела начать с того, что попаданчество — ни разу не моя тема, но вспомнила «22.11.63» и усомнилась. Понятно, что Михаил Королюк не Стивен Кинг, думаю, он и не претендует. Но маленькая птичка принесла на хвосте, что Игорь Князев записывает очередную книгу этого цикла, а у меня-аудиала своего рода зависимость от его голоса, уж и не вспомню, когда начавшаяся, одно могу сказать определенно — он сломал мою идиосинкразию к аудиокнигам, именно с его исполнением частью моей жизни стало чтение ушами, за которое глаза сказали «Спасибо!» Так вот, слушать продолжение все равно буду, а для этого неплохо бы понимать, с чего все начиналось.

Открою страшную тайну: «Спасти СССР» на обложке, конечно, кликбейтная штука, призванная заинтересовать одну половину читателей, вызвать острый негатив у другой — споры на тему «хорош или плох был Союз» не утихают по сей день — и привлечь к истории внимание, пусть несколько скандального свойства. Но на самом деле Андрей (не случайно имя означает «человек») спасает мироздание целиком, в полном соответствии с современным каноном тысячеликого героя. В концепции цикла мир претерпевает катастрофу именно потому, что в момент распада СССР нарушается равновесие противодействующих сил,. Утрачен сдерживающий фактор, который не позволяет скатиться в бездну оголтелого хищнического потребления на физическом уровне, и уничтожен высокий моральный ориентир — на духовном.

То существо, которое является герою в облике его попутчика, прямо говорит о множестве сценариев гибели, свидетелем которых он/оно успело побывать. Предложение вернуться в 1977 и все исправить выглядит отчасти смехотворным, но с другой стороны, а кто бы не хотел прожить жизнь набело обладая взрослым ее пониманием и владея доступом к информированности, граничащей с безграничной? Серьезное отличие этой серии от тысячи и одной истории, где герои оказываются «возле власти» в ключевые моменты, помимо четкой моральной составляющей: «уничтожен мир, где люди верили в возможность счастья для всех и строили его» — в том, что здесь он попадает в самого себя тридцатью пятью годами моложе. То есть, простой советский школьник из благополучной ленинградской семьи, ученик престижной языковой школы.

Семью годами моложе Андрея, я бы сильно поспорила с ним об общей вере в коммунизм как светлое будущее всего человечества, но я здесь не за тем, а для того, чтобы рассказать о книге, которой не откажешь в находчивости и скромном обаянии. Андрей (врач, напомню, в нашей реальности) внезапно оказывается обладателем информации о резидентуре, советской и западной; о колебаниях котировок на международных фондовых рынках; о маньяках и доказательствах их преступлений; о кладах и бандитских захоронках. Добавьте к этому влюбленность в одноклассницу со всеми подростковыми гормональными бурями, но неминуемо отдающей некоторой гумбертгумбертовщиной.

Получается вполне себе читабельно. Или слушабельно, как в моем случае. Не буду включать заклепочницу, дождусь следующей части.

Топ-топ, хочу в свой гроб

Не то, чтобы макабрическая тема была редкостью, обложка в стиле «Трупа невесты» и «Битлджуса» скорее маркер узнаваемости. Литературе она тоже не чужда, навскидку: «Истории с кладбищем» Нила Геймана, «Тихий уголок» Питера Бигля, «Грязь кладбищенская» Мартина о`Кайня, «Любимчик Эпохи» Кати Качур — во всех историях место действия погост, герои — покойники. «Казя теперь труп» не открывает Америки, просто еще одна сказка о посмертии без рая и ада, без зияющей пустоты, без светового туннеля — про жизнь после жизни, мало чем отличную от реальности. То есть, отличается она много чем, и в первую очередь нематериальностью, невозможностью общаться с прежними знакомыми и покинуть локацию. Но здесь есть правила, их нужно знать и соблюдать; имеются соседи, с ними надо налаживать отношения; свои тихие радости и горести, возможность встретить родственную душу.

Казимира Володарь умерла в 19, близких у нее на этом свете не осталось, любимого и друзей нет, убиваться никто не будет. Да и самой ей покидать этот мир не то. чтобы очень жаль. С одной стороны, история теряет немалую долю естественного драматизма — когда умирает молодая девушка, мы хотим знать, что случилось. Но с другой — начало рассказа о «нежизни» героини с момента, когда она обнаружила себя, наблюдающей со стороны завершение собственного погребального обряда — оно очень современное, соответствующее нашей сегодняшней разобщенности и смутной мечте о месте-времени, где ты не будешь всем безразлична. Именно это происходит с Казей, она мгновенно встраивается в местное, не слишком обширное, общество. Здесь не досаждают любопытством, но всегда можно найти компанию, а когда девушка обнаруживает в себе способность вернуть к жизни заброшенный дом, сделав из него кафе, «нежизнь» становится во многих смыслах привлекательнее прежней жизни.

Лекс (Леша), второй персонаж, за приключениями которого мы здесь следим. В начале кажется, что можно ждать романтики между ним и Казей, но нет, и это тоже примета времени — у всех со всеми здесь устанавливается доброжелательная прохладная приязнь, когда не лезут в душу, но в беде помогут. Лекс воспользуется здешним социальным лифтом, возможностью поступить в Йоки, Подпущинский университет для покойников и прочей нежити, такая разновидность местного Хогвартса. С этого момента макабрический флер истории уступает место магической академии. Не скажу, что это очень хорошо для книги, скорее дезориентирует и выводит из зоны читательского комфорта. Но никто ведь и не обещал, что будет «по шерстке».

Писательница Ирина Крестьева, которая работает под псевдонимом Ая Эн совсем не медийный персонаж, хотя пишет для детей с 90-х и сотрудничала еще с такими изданиями, как «Мурзилка» и «Веселые картинки». Но прошлым летом о ней узнали примерно все в книжном мире, после перенесенного заболевания ей потребовался дорогостоящий комплекс реабилитационных мер, в сборе средств на которые приняли участие многие ее коллеги и книжные блогеры. Чем не материализация в жизни автора идеи книги, что помощь и поддержку порой находишь там, где меньше всего на них рассчитываешь.

Время Царя, бремя Царя

В современной русской литературе женские голоса звучат громче и увереннее мужских,. Писательниц: интересных, ярких, оригинальных — много, но Ирина Богатырева не теряется в этом вертограде. Ее «Белую согру» я прочла три с половиной года назад и несколько сотен, прочитанных с того времени, книг не заслонили горькой и нежной истории, с первых страниц погружающей в иной мир. «Кадын», написанная десятилетием раньше, другая, но в ней то же невероятное умение создавать словами мир, отличный от нашего. Сказать, что Богатырева хорошо передает строй диалектной речи, ничего не сказать. То, что она делает с языком и речевыми характеристиками, не мастерство даже, но естественная как дыхание способность пить из источника живой народной речи.

История девушки, волей судьбы ставшей во главе своего народа два с лишним тысячелетия назад, на сломе исторических эпох. Дочь правителя Ал-Аштара (Красный цветок) дева-воин, избранная Луноликой богиней на службу себе. Если провести аналогию с античностью — это сродни римской весталке или жрице Артемиды у греков. Служение богине предполагает искусность в охоте и владение оружием, превосходящие мужское, закрывая для Избранной путь жены и матери. Дева-воин и дочь вождя, она не готовится править, но волею судеб оказывается поставленной во главе своего народа. Своеобразный гендерный переход от женскости через бесполость полного отказа от плотского , в мужской род. Большую часть книги Кадын будут титуловать Царем (не Царицей).

Бремя правителя, нелегкое в относительно стабильные времена, в эпоху перемен становится вовсе неподъемным, и хрупкие женские плечи кажутся меньше приспособленными нести его, чем крепкие мужские, но Кадын справляется — такое имя получит девочка после жесткого обучения у Камки Еще одна здешняя героиня в модусе неопределенности — шаманка-наставница без возраста: древняя старуха преображается порой в деву, а с текучей плавностью и быстротой ее движений не тягаться никакой девчонке. Или парню — порой пол также неопределим и она предстает наставником-камом. Трехчастный роман с первой повестью «Воины Луноликой», второй «Имена войны» и третьей «Царь» частями отмечает вехи взросления героини и уровень сложности проблем, с которыми она сталкивается. Их более, чем хватает: переход от веры в Бело-голубое, которое соответствует Тенгрианству, к языческому политеизму; от кочевья к оседлости с изменением похоронных обрядов: прежде мертвых оставляли птицам небесным, теперь зарывают в землю

И конечно, повседневный бытовой мифологизм. Предельная, до кристаллизации насыщенность им здешних реалий, вообще характерная для Севера, где человеческая жизнь тесно связана со стихийными духами, а умение договориться с ними, наладить отношения — в немалой степени способствует процветанию, если не вовсе выживанию. Богатырева обратилась к этнофэнтези одной из первых, когда это еще не стало мейнстримом, и сделала это отменно. Но читательской радости необходимость продираться через текст не добавляет, а здесь это приходится делать часто. «Кадын», в отличие от «Белой согры», которая и уму и сердцу, больше «для ума».

Вор, укравший у меня Желязны

Тот неловкий момент, когда нужно сказать нечто, идущее вразрез с общепринятым мнением. При немалой любви к фантастике и очень неплохом знании ее звезд и звездочек, к одной суперстар у меня стойкая неприязнь. И когда все, кто есть кто-то говорили, что Роджер Желязны гений, я предпочитала отмалчиваться, потому что первая и единственная попытка познакомиться с его творчеством закончилась для меня фиаско. Да, была подростком и возможно не доросла до него, но Стругацких же как-то прочувствовала в восемь или девять лет, с первой встречи. Я забыла, какая книга оттолкнула меня от Желязны, но не забыла жестокого разочарования и долго не могла заставить себя попробовать снова. Пока в одном хорошем книжном клубе не выбрали книгой месяца «Джека из тени».

Вот оно! — подумала я, — судьба посылает шанс влиться в ряды поклонников, позабыть о былой неприязни. Роман про Вора, который попадает на Адские игры с целью украсть Адский пламень — цену, назначенную за брак с возлюбленной леди Ивен ее отцом, Полковником который никогда не умирал. Героя опознают, как вора и приговаривают к отсечению головы на основании одной лишь репутации. У немыслимой жестокости есть не то, чтобы оправдание, но объяснение — Джек, как все создания теневой стороны, не имеет души, но у него несколько запасных жизней, будучи убитым, герой воскресает. С одним уточнением — новое тело он обретает в навозных ямах Глайна. Это как если бы вы знали о себе «нет, весь я не умру», но также знали, что прийти в мир снова придется где-нибудь на урановых рудниках, в Магадане или диких джунглях Амазонки. Голым, без денег, каждую минуту рискуя погибнуть снова или попасть в рабство лет, этак, на пять. Как?

Незавидная перспектива. Герой, однако, вовсе не рядовой товарищ. у него масса джокеров в рукавах, хотя бы даже сами рукава отсутствовали. Если поблизости есть предмет, отбрасывающий достаточно большую тень, чтобы он мог поместиться в ней целиком, герой становится почти непобедим: меняет форму и обличье, движется с быстротой молнии и перемещается телепортацией в другую «теневую» точку, может летать и всякое такое. Стоп, а что же, в Навозных ямах ничто не отбрасывает тени? Почему он должен волочься по ним голым и гладным? Дай ответ. Не дает ответа. И вот такие логические несостыковки, когда правила игры меняются без объяснения, убивают во мне-читателе интерес, без того не слишком сильный.

Герою. впрочем как и прочим персонажам, не удается стать для меня эмоционально значимыми, все здесь какие-то ущербные, сочувствовать Джеку ни в его мытарствах, ни в поединках не получается, да и с пониманием здешнего мироустройства большие проблемы. То есть, после основного текста в литресовском варианте сборника идут синопсис «Царства Теней», объясняющий космогонию, довольно непростую, а также «Биография героя»,из которой становится понятно кое-что о Джеке, что вы хотели узнать во время чтения, но стеснялись не у кого было спросить. Но, ребята, это так не работает, объяснялки постфактум как-то даже не дурной тон, а черт-те что вообще.

И я теперь вспомнила — попытка начать знакомство с Желязны именно этой книжкой оказалась фатальной для нашей любви лет сорок назад, я просто снова наступила на те же грабли. Нужно попробовать почитать у него что-то другое, хотя бы «Хроники Амбера» или «Князя Света» . Что-то же есть в нем, за что его любят все (кто есть кто-то)).

Очаровательный кроссовер

«Спой мне песню, как синица тихо за морем жила,

Спой мне песню, как девица за водой поутру шла.»

«У меня сейчас на телефоне трындит «Война и Потусторонний мир» — это такое «Война и мир» + фольклорное фэнтези,« — пишу подруге. «Даже не знаю, как на это отреагировать,« — отвечает она. «Никак, возьми на вооружение, можешь оживить подачу материала» — подруга преподает русский язык и литературу в другой стране. Мне кроссоверы, вроде «Гордости и предубеждения и зомби» скорее симпатичны, а «Нашествие» Юлии Яковлевой, которое отчасти тоже «Война и мир»+этнофэнтези, так прямо люблю. Может еще и поэтому сначала отнеслась к книжке двух Даш, Раскиной и Синицы, со скепсисом. Зря.

Толстовская эпопея здесь скорее отправная точка, в равной степени с «Записками кавалерист-девицы»: 1812, идет война с Наполеоном, в здешнем альтернативном варианте действительности дневная, живая Россия живет бок о бок с потусторонней, населенной нежитью: лешие, русалки, мавки, оборотни, упыри, кикиморы, домовые. Правит ими лесная царица, накануне Бородинского сражения Кутузов отправляет корнета Петра Волконского с секретным заданием — просить у нее военной помощи. Дело в том, что Петя награжден орденом Содружества, они с сестренкой Сашкой как-то вызволили из рыбацких сетей угорька-Егорку, оборотня и родного племянника царицы. Если кого примут-выслушают на Той стороне, так только его. Смертельно раненную Сашку, которая воспитывалась вместе с братом, с ним скакала верхами и фехтовала, а когда началась война, сбежала из дому и сражалась, как Александр Быстров, плечом к плечу с Долоховым и Денисом Давыдовым — эту самую Сашку везут в отчий дом, скорее хоронить, чем лечить. А Петя, отправляясь с миссией, надеется выговорить для нее возможность сделаться после смерти подданной лесной царицы, потому что альтернатива — стать крепостной в мрачном Кащеевом царстве — страшна.

Вот, видите, какая интрига. И это только начало, дальше все будет только круче. Приключения и странствия Петра в Потусторонней России станут перемежаться историей посмертных мытарств Сашки, которую на поле брани сразили холодной сталью призрачные кащеевы воины, такие здешние назгулы. По Уговору они имеют право добивать и забирать только злодеев и самоубийц, но на войне, известно, порядка нет, а у Яги, которая должна бы следить за выполнением закона — деменция, всем управляет ее дочь Марья Моревна, вторая кащеева жена, которая во всем идет на поводу у супруга, и едва ли не более безжалостна, чем он сам. Недавно умершие служат для обитателей Царства Смерти источником энергии, вроде живых аккумуляторов, и весь, геройски погибший, батальон Сашки, вместе с ней самой, попадает в плен к Кащею. Откуда Сашку спасает девица Ягина, внучка Яги и дочь Марьи Моревны от первого брака. Не спрашивайте, там все довольно сложно, главное — что они сводные брат и сестра с Константином Кащеевичем, женихом Иверии, прежде лесной царицы, а ныне Императрицы объединенной Потусторонней России .

И вот, что я вам скажу: эта книга просто фейерверк. Мой начальный скепсис скоро растворился без остатка, здесь захватывающе интересная история с героями, в которых влюбляешься; постмодернистские игрища с русской классической литературой, с отсылками к Пушкину, Гоголю, Бажову и всем-всем-всем, которые считываются минимально эрудированным читателем; отменная стилизация под язык и манеру письма русских классиков, но в части других сказочных царств соавторки как-то умудряются «сделать» стилистически Урал, болотистое Полесье, отрывистую германоподобную речь в Смертном Царстве Кащея и светски тяготеющую к французскости манеру говорить при дворе Иверии. Просто восторг.

Единственное, что меня расстроило — клиффхэнгер. Как самостоятельное произведение это могло бы стать маленьким шедевром, как часть бесконечной серии — я вас умоляю. Слишком хорошо — тоже нехорошо.

Миледи

«А известно ли вам, дорогая мисс Грэм, что вы должны считать себя редкой счастливицей?»

Да, она редкая счастливица, эта гувернанточка Люси Грэм, которая сделалась супругой самого богатого и знатного дворянина в графстве. Но и хороша же новая леди Одли! Золотые локоны, бездонные синие глаза, нежный румянец. Голос как колокольчик и не чванится, носа не дерет, для каждого у нее улыбка, доброе слово — леди любят все. Кроме падчерицы, они почти одного возраста и Алисия, бывшая у отца на первом месте с тех пор, как он овдовел, уступила первенство этой сирене. Что ж, выйдет замуж и будет у нее собственное тихое счастье, а папа на закате дней заслужил свое. Вообще-то «закат» в версии Мэри Брэддон в 57, по сегодняшним меркам еще ого-го, а если к тому же богат и при власти — так и видишь мысленным взором господина в Бриони, перед которым шофер открывает дверцу Майбаха. Но у них там середина XIX века, стало быть, разница в возрасте отчасти компенсирует неподходящее происхождение невесты.

В то время, как Миледи Одли с упоением вьет семейное гнездышко, племянник супруга Роберт полон сочувствия к своему другу Джорджу Талбойсу. Этот молодой человек успел пережить сколько иному и за десять жизней не доведется. Баловень судьбы, рожденный в богатом доме, он выбрал военную карьеру, но полюбил дочь капитана Молдона и женился на ней, не получив отцовского благословения. Красавица Элен была бедна, его отец отказал молодой семье в помощи, продажа офицерского патента позволила молодоженам пожить несколько месяцев в Италии, ни в чем себе не отказывая,а когда деньги закончились и они вернулись под кров Молдона (любителя выпить), да к тому же родился малыш — вот тут небо и показалось Джорджу в овчинку. Он решил отправиться за золотом в Австралию. тогда как раз была канберрская золотая лихорадка: терпел лишения, скитался, болел и едва не умер, но удача улыбнулась ему огромным самородком. И вот, мистер Талбойс, который не баловал оставленную жену письмами, возвращается, чтобы узнать, что она умерла накануне его приезда. О, горе!

Чтобы помочь другу развеяться, Роберт берет его с собой в гости к дядюшке и кузине, но с главным украшением Одли-Корта, увидеться им в этот раз не удастся — миледи спешно отбыла навестить больную подругу буквально гости входят в дверь, она выходит в другую. Увидев портрет хозяйки, Талбойс меняется в лице, выбегает из дома и отбывает в неизвестном направлении, после чего Бобби не имеет никаких сведений о друге. И это побуждает его заняться расследованием. Вы наверняка уже разгадали основную интригу, да ведь мы не за свежестью интриги берем такие книги, а за тем, чтобы ощутить вибрации викторианской готики в духе Уилки Коллинза с его «Лунным камнем» и «Женщиной в белом». «Тайне леди Одли» удается погрузить в них целиком.

История здесь основное блюдо, а на десерт можно обсудить с подругами, каково это, когда муж бросает тебя с младенцем без денег,в нищете, на попечение папаши-алкоголика, а тебе 18 и выходила ты, между прочим, за парня из приличной семьи. Каково четыре года не получать от него вестей и не иметь сведений. Ну и дальше по списку. Клевая книжка и как здорово, все-таки, что мир сильно переменился за два столетия.

Оборотень в погонах

«У помощника палача было много имен: живодер, золотарь, потрошитель, вешатель. И Ночной человек.»

И если жизнь палача одинока, а сам он отчужден от окружающих смесью ужаса и презрения, которое люди испытывают к нему, то ночной человек совершенный изгой. Нанимаются на эту должность презираемые и никчемные, с кем никто не хочет иметь дела, отношение окружающих полной мерой распространяется на их детей. Хильде дочь помощника палача, не имела друзей в детстве, приняла на себя заботы по хозяйству после смерти мамы и безропотно обслуживала отца, вечно недовольного, ворчливого, злобного. Ей исполняется 27 она смирилась с участью старой девы, понимает, что праздника и гостей не будет, но не может отказать себе в маленькой радости испечь в этот день сладкий пирог.

Ее ровесник, Андреас Линд из Людей льда решил именно сегодня распахать под новое поле пустовавший участок земли, наткнувшись на захоронение и это оказался не единственный здесь труп, вскоре извлекли еще три тела в разных стадиях разложения. Все женские, в добротной и недешевой одежде. Главная здесь власть, судебный пристав, датчанин, заговорил о колдовстве и спешно сжег тела. не дав врачу, Маттиасу обследовать их. По округе ползут слухи не то о ведьмах, которых приманил для совершения колдовского обряда могучий колдун (а кто у нас колдуны? Правильно, Люди льда), не то об оборотне (кто-то видел трехногую крупную собаку, а оборотень. известно, перекинувшись, бегает на трех, вытягивая четвертую на манер хвоста, потому что без хвоста ему позор). Под раздачу попадает помощник палача, которого избивают до полусмерти, но вовремя появившийся Андреас, спугнув расправу, доставляет беднягу домой.

Теперь представьте реакцию молодой привлекательной женщины, слова доброго ни от кого за всю жизнь не слышавшей, на появление в ее доме красивого незнакомца, который разговаривает уважительно и ласково. Ага, Хильде влюбилась, а сама она пришлась по сердцу Маттиасу, который навестил больного, и вот теперь, чтобы вы вспомнили, Маттиас — это тот мальчик, которого извращенная злоба брата похитила и продала в рабство на шахту, помните? Думаете, будет треугольник? Тогда вы не знаете Маргит Сандему, этот ее цикл, кроме того, что хорошие люди в нем не склонны предаваться достоевским разрушительным страстям, отличается еще и здравым смыслом героев, который в реальной жизни движет нашими поступками чаще, чем принято думать. И хотя любовь важна, но сейчас не о ней, у нас четыре трупа, не забыли? Кто эти женщины: ведьмы, убиты оборотнем, маньяком или... брачным аферистом?

Что? Да-да, расследование, учиненное Людьми льда, в дополнение к тому, что должен бы произвести чиновник, но он ничего не делает — это расследование приводит к выводу, что некто, назвавшийся бароном Гростенхольмом (родовое имение Маттиаса и его отца), взял в брачном агентстве координаты четырех женщин из разных концов страны, ставя условием состоятельность претенденток, потому что сам он, якобы, богат и не хочет нарваться на охотницу за деньгами. Родственники женщин подтвердили, что все они числятся пропавшими и каждая, уезжая из дома, имела при себе солидную сумму денег. Во-от, ну круто же! На дворе середина семнадцатого века, у власти в России царь Алексей, батюшка Петра, а тут такие дела.

Вы уже поняли, что здесь не заскучаешь? И сказать, что вы не ошибаетесь — ничего не сказать. «Дочь палача» превозносят даже те читатели, что плевались ядом в предыдущую, седьмую книгу цикла, которую считали чересчур благостной. А я уже слушаю девятую, в этот раз «Дом историй» расщедрился на три романа, и читает Надежда Меньшова отлично.

Барышня-крестьянка

Маргит Сандему написала идеальный книжный сериал, который Дом историй заново дарит нам. Заново, потому что сага «Людей льда» уже переводилась на русский и издавалась в России. кажется даже не раз, но потонула в книжном море, чего обычно не ждешь от эскадры в 48 томов. Меж тем, книги эти по-настоящему хороши: семейная сага соединяется в них с мистикой, романтика с триллером, этнические мотивы с историей и политикой. Герои из плоти и крови ведут себя так, как вели бы в предлагаемых обстоятельствах живые люди — понимаете, о чем я? — часто в историях-с-продолжением персонажи подчиняются не здравому смыслу, а навязчивой сериальной логике, демонстрируя чудеса идиотизма, достойные премии Дарвина, и все это страшно бесит, но по инерции продолжаешь читать-слушать-смотреть. С Сандему не так, и с объемами у нее порядок, томики компактные, проглотишь за вечер. Но без молодого издательства, которое уже сумело сделать всякую свою новинку ожидаемой, мы не узнали бы об этом цикле.

Хорошо, что Дом историй есть у нас а продолжение саги есть у него в планах, плохо, что между очередными книгами серии такой существенный, по нашему быстрому времени, зазор — успеваешь забыть кто с кем в каких отношениях. Если вы, примерно как я, поначалу недоумеваете, кто таков Танкред Палладин, заявленный героем «Замка призраков», то вот подсказка: это сын Сесилии и Александра Палладина, того могущественного вельможи, который сначала был нетрадиционной ориентации, однако самоотверженность любящей женщины не только вылечила его от паралича после ранения, но и вернула к естественным отношениям. Итак, на красавца Танкреда обратила внимание королевская дочь, составляющая оппозицию нынешнему властителю, и попыталась сделать его частью своей свиты, но мудрая Сесилия, желая удержать сына подальше от интриг и развращающего влияния придворной жизни, отправила парня к тетке («в глушь, в Саратов»).

Юноша не в восторге, но подчиняется и в первый же день встречает на лесной дороге красавицу, которая называется Молли, служанкой, и явно чего-то боится. Расспросы местных помещиков на организованном в его честь приеме, ставят в тупик: Джессика. сирота и наследница богатого имения, которым сейчас управляют ее дальние родственники, в очередной раз сбежала — не иначе под развращающим влиянием служанки Молли. По пути с этой вечеринки, Танкред, заблудившись, оказывается перед башней, в которой обольстительная порочная красавица опаивает его, потом (на самом деле или это мнится ему в горячечном бреду?) куда-то везут, чье-то тело топят на его глазах в озере, просыпается он разбитым посреди леса и готов объяснить видения лихорадкой, но вечером девушка вновь стучится в его окно — он пообещал ей помощь и защиту при той первой встрече.

Признаюсь, я сразу подумала о чем-то, вроде пушкинской «Барышни-крестьянки», и не ошиблась.но здесь еще и совершенно в духе готического романа «с объяснением» коварные родственники. сживающие наследницу со свету, чтобы завладеть недвижимостью. И черная овца своего рода, герцогиня-нимфоманка; и первая любовь; и стыдная тайна героини, связанная с сексуальными домогательствами; и тайна из прошлого, грозящая разрушить уже было наступившее счастье. Но — в этом еще один восторг этой книжной серии — люди в ней ведут себя рационально, не громоздят нелепых тайн, находят рту применение не только для еды, а и за тем, чтобы поговорить, прояснить, предостеречь.

В общем — еще одна классная книжка в копилку ценителей достойных книжных сериалов.

Вороны, коровы, Ангел смерти или Еще раз о любви

«Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез,

Свою жизнь для тебя превратил в цветы.»

Удивительная история: горькая и нежная, трагичная и счастливая, печальная и смешная — все вместе, как в жизни. Похожая на тысячу других любовных историй и не похожая ни на одну. Вот это про «ни на одну» не ради красного словца. Герой-рассказчик начинает с того, что объявляет: «Я безотцовщина, тот сын, что умолкает, когда у него спрашивают отцовское имя, хотя меня считали своим сыном сразу три человека.» И речь не о трех мужчинах, в разное время женатых на маме Зейде, все куда сложнее. Здесь трое мужчин, у каждого из которых есть основания предполагать в себе его отца. Согласитесь, ситуация нетипичная, чаще в случае сомнений в родительстве исчезают оба претендента, или все трое. как в нашем случае. Тут, видно все, зависит от женщины, о Юдит мечтал каждый из троих и всякий с радостью назвал бы ее женой, но она держала их на расстоянии и никто не посмел бы усомниться в строгости ее моральных правил.

Как же тогда получилось вот это, с тремя отцами? Тут я вам не стану объяснять, потому что это лишило бы книгу интриги, а чтение удовольствия. Между тем, роман Меира Шалева стоит того, чтобы прочесть его, а лучше, и если вы научились воспринимать книги на слух — послушать, потому что читает Алексей Багдасаров потрясающе. Время действия 50-е прошлого века, место — деревня в Израиле, куда репатрианты привезли уклад из мест. где жили прежде, по большей части из Восточной Европы. Кто-то живет здесь относительно давно и говорит на иврите бегло, для кого-то родной идиш, скомпроментированный сходством с немецким, но все потихоньку приноравливаются. Одни богаче, другие беднее, но все примерно одинаковые. Из трех «отцов» только о перекупщике Глобермане мы не узнаем всей подноготной, он, с его зеленым пикапом ударенным о всякий забор и едва не каждое дерево в округе — единственный появится на страницах зрелым торгашом, этаким Мокием Парменычем Островского.

Двое других: Яков, муж красавицы Ривки, который увел ее из-под носа у толпы поклонников и не было мужчины, какой не завидовал бы ему, но увидел одним весенним днем работницу Моше Абрамовича Юдит и неземная краса жены не нужна ему сделалась. И Моше, коренастый богатырь, которого в детстве мать одевала в девчачье платье и отрастила длинную золотую косу, потому что очень хотела себе девочку, а рождались все мальчишки, но поняв, что природу не обманешь, обрезала во сне косу и спрятала (вы тоже подумали про Самсона?). Но у этого парня сил, напротив, прибавилось, он самый сильный мужчина в той деревне, встретил и полюбил Тоню, похожую с ним, как родная сестра-двойняшка с братом, и были они счастливы. родили двух прекрасных детей, но один из нескольких дней, вынесенных в заглавие, уничтожил все.

И была она, девушка. вышедшая замуж за солдата, который вернулся с войны, а к мирной жизни не приспособился в Израиле. и подался в Америку, где тротуары мостят золотом, оставив на время жену с дочкой. На ее отчаянные письма отвечал, что надо подождать, а когда немного устроился там и приехал за семьей, нашел жену беременной, и со злости отнял у матери девочку, на которой начал вымещать обиду хлесткими быстрыми, незаметными для окружающих пощечинами уже на корабле. А бедняжка жена пережила выкидыш и нанялась в работницы к овдовевшему Моше, которому нужно было, чтобы за детьми кто-то ухаживал, и жила одинокая в коровнике, и выла по ночам волчицей.

Как же. вокруг столько горя и нелюбви, а книга про счастье и любовь? А вот как-то так. В этом магия литературы, умеющей переплавить тяжкий свинец страданий в чистое золото любви и счастья, в окружении коров, ворон и с постоянным незримым присутствием Ангела смерти, которого не обманешь глупыми уловками, вроде малыша, которого назвали «Дедушка».

Чудесная книга о том «Как несколько дней...» изменяют долгие жизни По-настоящему поэтичная, очень еврейская и человечная.

Отроки во Вселенной

«Я возьму этот большой мир,

Каждый день, каждый его час.

Если что-то я забуду

Вряд ли звезды примут нас.»

В моем советском детстве все мальчики хотели стать космонавтами, девочки — что-то не припомню, по крайней мере, сама я разрывалась между умными и красивыми спелеологией и археологией, в результате не занялась ни тем, ни другим, но это уже другая история. Давайте все же к космосу. Сегодняшнее присутствие космической мечты в нашем инфополе сводится к шерингу картинки «Прости нас, Юра, мы все просрали» в середине весны. И внезапно книжка Екатерины Авсянниковой, оживляющая космос как предчувствие.

Школьник Мишка Сорокин построил у себя дома Квадрантиду из деталек конструктара и кучи всего. что люди обычно выбрасывают, это такая целая страна. Он рукастый и папа, программист с инженерным образованием, читал ему вместо сказок на ночь «Технику молодежи». Кстати, если вы подумали, что название — гибрид Атлантиды с квадратными детальками, то правы лишь отчасти. Квадрантиды — это один из трех самых сильных метеорных потоков, в которые периодически входит Земля. Не такой известный, как Аквариды, Ориониды или метеорные дожди Леониды, но тоже мощный звездопад. Кстати, наблюдать его в этом году можно будет в новогодние праздники, с 28 декабря до 7 января.

Мишка не знает, а скажи ему кто — не поверил бы, что страна давно ожила и жители активно интересуются космосом («как вы лодку назовете»), а когда мальчик решил строить космодром и поставил ракету, космическая программа активировалась, начался отбор добровольцев для участия в экспедиции. Подготовка к ней длилась бы еще долго, но в семье Сорокиных возникли обстоятельства, которые потребовали разбора космодромаи и пришлось стартовать экстренным порядком. А едва справившись с перегрузками и достигнув невесомости, экипаж обнаружил на борту безбилетника. Обиженный на родителей Мишка заснул возле своей ракеты и какой-то своей частью оказался вместе с космонавтами на пути к Венере. Отныне ему придется днем вести обычную жизнь со школой, домашними заданиями, футбольными тренировками, а ночью, во сне участвовать в жизни экспедиции.

Вы спросите: «Так это фантастика или сказка?» Отвечу: «Понемногу от того и другого плюс море нонфикшена и роман воспитания.«Из «Миссии «Венеры» я узнала об атмосфере и рельефе планеты, устройстве дирижабля и особенностях дирижаблестроения больше, чем за всю предыдущую жизнь. То, что нужно, чтобы зажечь в читателях-подростках интерес к звездоплаванию, без которого не возродится мечта о космосе.

А мы ведь надеемся, что не гаджетами едиными ограничится прогресс, правда? Ах да, и обещанная карта Венеры действительно вложена в книгу.

Персис и похищенный манускрипт

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Да, это про Данте и снова про первую женщину в индийской полиции Персис Вадиа. И прежде, чем рассказывать собственно о детективе, немного о героине, я обещала в рецензии на первую книгу. Персис дочь владельца книжного магазина из бомбейских парсов (это диаспора зороастрийцев-огнепоклонников). Ее мама трагически погибла, когда девочке было семь лет. Ее отец в результате несчастного случая остался инвалидом и передвигается на коляске, но продолжает работать, заменяя дочери полный комплект родственников, и вообще такой родитель, о каком можно только мечтать.

Девушка в возрасте, когда нужно думать о замужестве, но вряд ли это возможно в ее случае. Дело в том, что, не устояв перед настойчивостью поклонника. молодого парса, и по всему, идеального жениха, Персис отдалась ему, после чего молодой человек исчез. Следующее известие о нем было приглашением на его свадьбу. На дворе 50-е, а индийская мораль и сегодня куда консервативнее европейской, что уж говорить о «тогда». Путь к созданию семьи для героини закрыт, остается посвятить себя работе. Новое дело не ради красного словца называется «Шифр Данте», оно связано с пропажей рукописной копии «Божественной комедии» из библиотеки Азиатского общества Британии.

Книга, за которую Муссолини предлагал индийскому правительству миллион долларов, исчезла вместе с работавшим над ее изучением английским литературоведом, героем войны. Сбор хлебных крошек и разгадывание загадок, которые исчезнувший ученый и предположительный похититель артефакта разбросал по пути, составляют «интеллектуальную» часть расследования. Вазим Хан не устоял перед соблазном попробовать себя в жанре крипто-детектива, принесшего славу Дэну Брауну, хотя удивляет, что большинство литературных загадок, которые мгновенно опознаются начитанным человеком, ставят в тупик умницу Персис и требуют консультаций специалиста. Очевидно автор подстраховался таким образом, не надеясь на эрудированность читателей детективов.

Второй слой в романе — это расследование гибели европейки, которое убийца пытался выдать за суицид. Бедняжку положили на рельсы на пути поезда, и эта часть довольно грязна во всех возможных отношениях. Стоит ли удивляться, что оба преступления окажутся связанными? Снова интересный, жесткий и очень непростой по проблематике роман, в котором детективный сюжет обрамляет вечные вопросы существования абсолютного добра и абсолютного зла.

Классная история и аудиокнига прочитана Ольгой Богдановой отменно.

Персис и убийство под Новый год

«Она не просто первая в Индии женщина-полицейский. Она орудие закона.»

Какие у вас планы на выходные? Как насчет того, чтобы махнуть в Индию? То есть, сделать это физически хлопотно и дорого, не говоря о перелете в два конца, который как раз и сожрет сутки из двух. Но у меня отличная новость: если вы читательница, то Индия может прийти к вам. А если, паче чаяния, научились слушать аудиокниги — то на субботу и воскресенье могу предложить целых два абсолютно новых индийских детектива про Персис Вадиа, первую женщину в индийской полиции.

С Вазим Ханом и другим его сквозным персонажем, инспектором Чопрой, мы уже знакомы по серии романов «Детективное агентство «Малыш Ганеша», но если вы ждете чего-то в том же духе: забавных историй со множеством счастливых совпадений и обаятельным зверем, то нет, детективы про Персис жестче и брутальнее, словно в противовес гендерным ожиданиям. Хотя зверь есть, кот Акбар будет мелькать на страницах в редкие минуты домашнего отдыха девушки, но он тоже такой, скорее анти-мимимишный мачо. А что же сама героиня, какова она, чего от нее ожидать?

Персис, дочь Санад и Сэма Вадиа из семьи парсов (вообще удивительно, как часто в последнее время популярные жанры обращаются к зороастризму и его последователям, но эта тема заслуживает отдельного разговора, который не здесь). На самом деле это логично, принадлежность к последователям Заратустры ставит ее вне конфликта между индуистами и мусульманами, отпылавшего совсем недавно с такими тяжкими для страны и людей последствиями. Время действия — начало 50-х, а современные исследования показывают, что только в Пенджабе при Разделе и переселении в Пакистан пропало без вести от двух до трех миллионов человек.Можете представить себе масштаб трагедии?

«Полночь в Малабар-хаусе», несмотря на обертку из классического детектива: убийство богача аристократа во время новогоднего бала в его резиденции — это в первую очередь разговор о преступлениях Раздела. О том, что делает вчерашних добрых соседей врагами, готовыми резать и жечь; насколько этому способствуют политика и пропаганда; как много здесь жадности и мстительной злобы и как мало отношения все это имеет к высоким принципам, о которых кричит каждая из сторон. В ночь на новый 1950 год у себя в кабинете убит сэр Джеймс Хэрриот, высокопоставленный чиновник, которому поручено расследование преступлений Раздела и выявление подстрекателей в составе сегодняшнего правительства.

Понятно, что врагов такой человек должен иметь много по определению, но особую пикантность ситуации придает отсутствие на нем, хм, нижней части гардероба. Позже выяснится, что непосредственно перед смертью англичанин имел сексуальный контакт. Это гнилое дело поручено вести Персис, наверняка в ожидании провала, но не такова наша героиня. Милая образованная девушка в обычной жизни, на работе она вцепляется в подозреваемых терьером. Вместе с тем, есть в этой истории что-то мучительно фандоринское, когда раскрытие преступления в момент обесценивается привходящими обстоятельствами и лучше бы его не было.

В общем. круто. В меру экзотики, в меру новейшей индийской истории, обаятельная живая героиня со своей «священной раной», но об этом расскажу в рецензии на вторую книгу, и главное для детектива — крепкое увлекательное расследование.

Еще одна история о похождениях трикстера Хомы и его незадачливого приятеля Суслика. который на поверку оказывается вовсе не таким простаком. И снова я совсем не помню этого мультика, который Гарри Бардин снял по сказке Альберта Иванова.

Ленивый манипулятор Хомяк заставляет добряка Суслика делать за себя зарядку, потом набирает полные щеки гороха (о, этот горох, любимый героями) на поле, но по пути домой, не удержавшись, смеется над лягушатами в пруду и от хохота теряет все защечные накопления. А два оставшихся стручка съедает Суслик, объяснив. что сделал это за себя и за того парня — все, как учил его друг Хома.

20 лет спустя

По несчастью иль по счастью, истина проста —

Никогда не возвращайся в прежние места.

Живешь вот так потихоньку, достойно и, как бы поточнее — правильно: дом полная чаша, любящий муж — страсть утихла но нежность и уважение достойная ей замена. Выросли дети, славный Ларри, умница Розелла. Свекор со свекровью ценят, братья мужа и невестки уважают, пусть в их итальянской семье ты, ирландка, так и не стала до конца своей. Вдруг появляется какой-то мужик, объявляет, что твой муж обрюхатил его жену и, стало быть, младенца он положит на твой порог. Что скажете? «Да, надо принять малыша, он ведь ни в чем не виноват, а совместные заботы о нем внесут в вашу жизнь новую свежую струю»? Или: «Фигассе, с какого перепуга от меня ждут чудес самоотречения, струю-то он внесет, и даже не одну, но каково мне будет изо дня в день смотреть на плод мужнина тупого предательства, воспитывать этого ребенка?»

Эйлиш выбирает второе и кто ее осудит, тот не я. Ирландец Колм Тойбин умеет рассказывать истории, которые мы любим слушать, у него их много, но думаю. не ошибусь, если назову «Бруклин», книгу об ирландке Эйлиш, самой народной. Роман читают и любят, фильм по нему, взявший свои три «Оскара», смотрят и автор, прежде бывший противником сиквелов, не смог устоять перед обаянием собственной героини, вернулся к ней. Спустя полтора десятка лет, за которые в мире Эйлиш прошло чуть больше времени, она снова с нами.

«Лонг Айленд» — это такое «20 лет спустя»: ушло обаяние юности, свежесть и новизна, явилось очарование взрослой, привлекательной, уверенной в себе женщины, которая не позволит Так с собой обращаться! Она не хочет этого ребенка, не собирается его воспитывать и пусть Тони с родственниками хорошенько подумают прежде, чем принять его, а она, Эйлиш, навестит родных в Ирландии, двадцать лет не была там, и у мамы юбилей — 80 лет, и кто знает, увидимся ли еще? Она не удивляется, когда дети тоже хотят поехать. Она с благодарностью принимает деньги на поездку от состоятельного деверя Фрэнка («не в долг, а в дар»). Она заслужила возможность побыть самой элегантной дамой в родном городке.

Если вы читали «Бруклин», то помните, что когда Эйлиш, уже будучи тайно замужем за Тони, приехала на похороны сестры, у нее закрутился безумный роман с Джимом, о котором после запретила себе вспоминать. Так вот, теперь ее возлюбленный владелец лучшего городского паба, по-прежнему одинок, но встречается (потихоньку, чтобы никто не знал) с лучшей подругой Эйлиш Нэнси, которая успела овдоветь, рулит закусочной, и выдает замуж дочь. Эйлиш попадает не только на мамин юбилей но и на свадьбы дочери подруги. И я вас уверяю: то, что завертится сейчас, будет не хуже первой истории, а в чем-то даже круче. Ну, с поправкой на ветер прошедших двадцати лет.

Здесь все, и горько-сладкая ностальгия, и возвращение прежней любви, и надежда прожить набело другую, более счастливую и яркую жизнь со «своим» человеком, и «лучшее — враг хорошего», и «не возвращайся туда, где была счастлива». «Лонг Айленд» как хорошее вино, которому годы только на пользу. Честно, мне понравился больше «Бруклина»

Берега памяти

«Дом как дом, люди в нем,

Все как привычно и изменений нет.

Много лет в окнах свет

Шторки в полоску, чашки в горошек,

Тихие взгляды тех, кто с нами рядом.»

15 октября объявила короткий список Русская премия, ею награждаются авторы, которые живут за рубежом и пишут на русском языке. В номинации «Проза» семь произведений, о двух: «Кофе с перцем» Даниэля Бергера из Киргизии и «Валсарбе» Хелены Побяржиной (Беларусь) я уже писала, сегодня тоже расскажу о двух, и начну с книги еще одной белорусской писательницы Елены Трофимчук «Дом, которого нет».

Сборник рассказов с одной сквозной героиней, девочкой Аленкой, которая живет с бабушкой в деревне пока мама в Минске работает и пытается наладить-склеить развалившуюся после развода жизнь. Аленка скорее наблюдательница, чем деятель, разного рода пугающие и забавные происшествия, обычные в книжках с героями-детьми — это не сюда. Здесь на главных ролях деревенские, в жизни которых девочка участвует на равных, но также и присматривается к ним глазами горожанки, подмечает какие-то особенности и детали, многого не понимает или трактует как ребенок. Такой, немного удивленный доброжелательный распахнутый взгляд, который и нам позволяет погрузиться в мир советского детства.

Кажется, что происходящее в книге может относиться как ко дню сегодняшнему, так и к прошлому, деревенский уклад мало меняется и больше привязан к сезонному циклу, чем к злобе дня, но здешняя вневременность обманчива, все-таки это скорее 70-е, 80-е, когда прочность мира еще казалась незыблемой. Время до тектонических сдвигов в обществе. Много воспоминаний людей, переживших войну, которая детям кажется одновременно далеким прошлым, в сравнении с их маленькой жизнью, и близкой — вот они, бывшие детьми тогда. Они, кого оккупанты угоняли на работы, расстреливали, чьи дома жгли.

Много сумрачно-мистического полесского колорита, ты все время чувствуешь, что это не российская деревня, несмотря на совершенную русскость имен. Что-то базисно отличное, иной уровень основательности, уверенности — это трудно сформулировать, специально задавшись такой целью, но безошибочно ощущаешь читая или слушая — все четыре книги шорт-листа, которые я здесь упоминаю, есть на Литресе и Яндекс книгах в электронном и аудиоформатах. А прямо сейчас перейду к рассказу о «Лучшем, чего у меня нет» Анастасии Хатиашвили (Грузия)

Родина и родительство — слова однокоренные

Терпи ради любви.

Кричи, только роди.

Это наполняет негодованием, одновременно заставляя подивиться единству мира. В том смысле, что поборники патриархата, в стремлении объяснить женщине, что ее тело — не ее дело, закручивают гайки со всех его концов. В Штатах запрещают аборты, в России предлагают штрафовать на 40 000 в месяц бездетных и одобряют закон о пропаганде чайлдфри. В реальности Лени Зумас правительство пошло дальше, аборт карается тюремным сроком для врача и заказчицы. Парадоксально но ЭКО тоже под запретом (эмбрион не давал согласие на подсаживание), наукоемкая процедура заменена впрыском размороженной донорской спермы в шейку матки в период овуляции. А с нового года начнет действовать закон «Каждому ребенку два родителя», который отсечет одиночек от усыновления младенцев матерей-отказниц.

Жизнеописательница Ро, по злой иронии не «мама Ро» страстно хочет ребенка. Мужа нет, под 40, пишет книгу о полярной исследовательнице свойств паковых льдов, для поддержки бюджета работает учительницей в местной школе и тратит уйму времени на визиты в центр репродуктивной медицины. Безрезультатные. Мечтает о сыне, которого назовет Арчи в честь старшего брата. Балованный любимец семьи, умница и красавец, он подсел на наркотики и умер от передоза.

Лола, жена директора школы, где работает Ро, лечилась у Знахарки от ожога, нанесенного мужем (потому что в клинике стали бы задавать много вопросов о происхождении травмы). Упала с лестницы и получила телесные повреждения средней тяжести, выпив лекарство, которое Знахарка дала ей для наружного применения, куда кто-то (она сама? муж?) добавил седативный препарат, после чего муж подал на Знахарку в суд.

Жена. Саманта и сама забыла. когда в последний раз мысленно называла себя по имени, «жена» в качестве обозначения намертво прилепилось к ней, при том, что призвания к этой роли ни разу не чувствует. Знаете, есть женщины, созданные для роли идеальной домохозяйки со сверкающим чистотой домом, полом. с которого можно есть, свитерами-самовязами для всех членов семьи и баночками приправ в количестве 72 штук, а есть те, которые для такого не созданы. Жена учителя французского из той же школы, где историю преподает Ро, а муж Лолы директором — из вторых: любит детей и, кажется, не ненавидит мужа, но больше всего на свете хотела бы вернуться в университет, а после делать карьеру адвоката.

Знахарка Джин живет отшельницей в хижине на краю леса с курами и козами, лечит женщин травами, всему научилась от тети, забравшей ее после того, как мать бросила малышкой и упылила в неизвестном направлении. Сама она тоже родила от друга детства 15 лет назад и отдала — просто хотела испытать опыт вынашивания и родов, но растить ребенка не была готова. А что. так можно? Ну. очевидно, можно там, где ребенку не грозит приют, а бездетные пары ждут очереди на младенца. Ей обещали, что девочку отдадут на удочерение в семью, живущую на расстоянии не меньше сотни километров... А сейчас Джин под судом по обвинению в покушении на жизнь Лолы.

Дочь Мэтти, ученица той же школы 15 лет, беременеть не собиралась, но у молодых девчонок с молодыми партнерами уровень фертильности повыше, наверно, чем у сорокалетних женщин и замороженных сперматозоидов. Так или иначе, девочка залетела от одноклассника,который уже крутит с другой, и больше всего на свете хочет избавиться от того, что поставит на ее будущем крест. И нет, она не хочет родить, чтобы отдать на усыновление, спасибо, не надо. Она сама удочеренная, папа и мама замечательные, но, как бы объяснить — своем гипотетическому ребенку Мэтти такого не пожелала бы.

И красной лентой прошивают роман фрагменты биографии Айвёр Минервудоттир, то самой полярной исследовательницы, которая пробивалась со своими открытиями в мужском мире (безрезультатно) И. Красные часы каждой из них бьют джондонновыми колоколами, которые, известно по ком, звонят.