Обычно рассказы на экологическую тему оказываются безграмотны и бездарно написаны. Тема модная, в СМИ гудёж стоит, и все конъюнктурщики рвутся отметиться в этой области. Тем приятнее видеть такой рассказ, как этот, написанный неспешно, со знанием дела и безо всякой ложной публицистичности. Есть удивительный антураж, возникает проблема, обостряющая неторопливое течение повествования, и есть человеческое решение этой проблемы. Читая подобные рассказы, отдыхаешь душой и жалеешь лишь об одном, что слишком редко они встречаются, что у наших, что у заграничных авторов.

Рассказ не просто страшный, он страшен вдвойне тем, что безжалостно точно бьёт в одну из самых больных точек современного общества. И читая отзывы на рассказ, написанный больше сорока лет назад, можно видеть, что и сегодня общество раскалывается на непримиримые группы. Я в этом вопросе занимаю самую крайнюю из возможных позиций. Раз есть люди, раз есть мужчины и женщины, раз между ними существует любовь, то должны быть дети. Свои, родные, любимые... много детей. Мне отвратительно читать фразы о необходимости вместо любви рассчитывать и делать экономические выкладки. Этим пусть занимается государство, на то оно и аппарат подавления. И если государство сочтёт необходимым ввести именно такой закон, как в рассказе, то пусть так оно и будет: «Ни вы, ни я не имеем право оспаривать его». Значит, надо брать оружие и защищать свою семью, своих детей. Закон не так уж плох, он даёт эту возможность. И Бенедикт убивает не кого-нибудь, а маньяка, не имеющего права на жизнь. Мортимер первым взял оружие и пошёл убивать, причём его-то никто и ничто не заставляло это делать, он пошёл на убийство ради удовольствия. И в следующий раз придёт такая же тварь и получит свою заслуженную пулю. Это правильно, это честно. Тот, кто пришёл убивать -- убийца. Тот, кто защищает своих детей -- человек. Мне кажется, другой точки зрения тут быть не может.

Не знаю, что думает по этому поводу сам Гаррисон. Как и положено хорошему писателю, он отступил на шаг, предоставив читателям самим делать выводы. Спасибо ему за это.

Читал, перечитывал, потом думал и перечитывал снова. Один из самых глубоких и непростых рассказов в мировой литературе. Послекаторжные мытарства Крэндола и Отто приковывают внимание читателя, фантасмагоричная концовка заставляет захлебнуться смесью ужаса и нервного смеха. А потом, когда страсти улягутся, приходит простое осознаниие того, о чём автор не сказал прямым текстом. А что если никаких мытарств не было бы, а у каждого остался тот единственный человек, из-за которого герой пошёл на каторгу? И вот ты (именно ты, потому что герой хорошего рассказа это всегда ты!) стоишь напротив своего врага, и в руках у тебя та штуковина, что лишает людей жизни, и ты видишь, как сереет от ужаса лицо твоего недруга, и... и что дальше? Если ты приведёшь в исполнение тобою же вынесенный приговор, то тем самым перечеркнёшь годы страданий и ненависти, уничтожишь идею, что помогла тебе выжить и выстоять. Если ты не сможешь этого сделать, то к чему тогда было всё? И за этой страшной мыслью совершенно теряется другая, не менее страшная: а как жить потом, после того, как ты совершил или не совершил хладнокровное, годами вынашиваемое убийство?

Уильям Тэнн не даёт и не пытается дать ответ на эти вопросы. Для рассказа это не нужно, рассказ уже сделал своё дело, заставив читателя задуматься. А человек, однажды переживший подобный шок за страницами книги, никогда не сможет совершить преступление, ни авансом, ни каким-либо иным способом.

Фантастика, которая с каждым годом всё больше и страшнее начинает напоминать реальность. Во всяком случае, зритель уже подготовлен многочисленными реалити-шоу к подобному зрелищу. Как только будут выделены достаточные деньги, появятся и желающие заработать эти деньги ценой собственной жизни. Дело за малым: согласиться, что такое развлечение достойно звания человека. Сорок лет назад я читал этот рассказ с восторгом, как остросюжетную, приключенческую небывальщину. Сейчас я читаю его с мрачным предчувствием. Утешает лишь одно; кто-то из фантастов, чуть не сам Шекли сказал однажды: «Я не предсказываю будущее, я предупреждаю его». Дай бог, чтобы эти слова оказались вещими, и чтобы следующее поколение читателей вновь воспринимало этот рассказ лишь как остросюжетную и очень фантастическую историю.

Обидно, право слово... ведь взаимопонимание было возможно на любой инстанции, от сторожа до кабинета министров. И нигде, ни единая сволочь не захотела войти в положение семейной пары и передвинуть мышеловку на два шага в сторону. Пришлось передвинуть человечество на два тысячелетия назад. Спрашивается, кто виноват? Ну, уж не Джорж, не Клара и даже не сторож. Остаётся надеяться, что когда мы вновь шагнём на путь прогресса, инстанций в нашей жизни окажется чуточку меньше или хотя бы на одной из них, благодаря рассказу Стивена Арра, появится мыслящий человек.

А рассказ хорош. Особенно, концовка.

Ах, с каким нескрываемым злорадством я проставил в графе классификатора время действия: «настоящее«! С лишком полвека назад Сирил Корнблат предсказал наш сегодняшний кризис, обрушение пирамид, казавшихся несокрушимыми, панику и падение акций. Теперь никто не сможет сказать, что не знал, не был предупреждён. Конечно, Корнблат в своём 1953 году полагал, что кризис наступит 17 апреля 1975 года, а карточный домик простоял на тридцать лет дольше. Но, в конце концов, дело не в сроках. Фантастика произнесла своё предупреждение. Жаль, что его никто не услышал.

Увы, никогда в глубинах космоса нам не встретится планеты, подобной Тэнебру. Физические явления, которые описывает Хол Клемент, наблюдаются лишь для химически чистых жидкостей, и ничтожная примесь серной кислоты к океанской воде, замедлит все процессы на несколько порядков. Тем не менее, грандиозное, в масштабах гигантской планеты описание лабораторного опыта поражает воображение. И ещё больше удивляет жизнь, которую Клемент попытался поселить в этом котле.

Интересно и познавательно. А дальше -- желающие могут критиковать. Всё равно, интерес и познавательность никуда не денутся.

Роман прост и однозначен, и в этой простоте скрыта главная прелесть. Вот мир, небывалый и невозможный, с которым так интересно знакомиться и в котором так чудесно можно жить. Вот герой, неважно, что он ничуть не похож на человека, но это -- настоящий человек. Вот задача неимоверной сложности, которая по плечу только настоящему герою. И всё это вместе складывается в настоящую книгу. Это главное.

Хола Клемента всегда приводят как пример настоящей научной фантастики, и, действительно, в его книгах видим множество хорошо продуманных научных предметов и явлений. При этом специалист с лёгкостью разгромит построения писателя, доказав, что планеты с такими свойствами быть не может. То есть, с настоящей научностью у писателя плоховато. Зато замечательно обстоят дела с научной художественностью. Книгу Клемента читать интересно, а попутно юный читатель (а книга адресована преимущественно молодёжи) узнаёт массу сведений, которые в противном случае пришлось бы мучительно приобретать на уроках физики и астрономии. Прибавление не обязательное, но очень и очень желательное.

А что характеры недостаточно глубоко прочерчены, так и бог с ними, с характерами. Книга и без них живёт, читается и будет ещё долго читаться и жить.

Рассказ замечательный, и фраза: Не могли бы вы угостить крекером моего дроматерия?» -- много лет повторялась у нас дома, когда у родителей выпрашивалось что-нибудь вкусненькое. И всё-таки есть в нём легчайшая горчинка. Не убили, но и собой остаться не позволили... американский снобизм, несмотря ни на что, выглядывает из-под слоя наносного гуманизма. Когда незадолго до смерти, Пол Андерсон приезжал в Россию, я, слушая его выступление, не мог избавиться от ощущения, что он обращается к дикарям, уговаривая их бросить людоедство. А ведь ни мы, ни жители чудесной планеты, описанной Андерсоном, не дикари и не людоеды. После этого я несколько другими глазами перечитал рассказ.

Понимаю, что я требую от автора слишком многого. Подняться над стереотипами своей страны, своей нации, дано только гению, а Пол Андерсон — прекрасный писатель, но уж никак не гений. Так что, следует сказать спасибо за тот гуманизм, которым пропитан рассказ и просто перечитывать его время от времени: «Мистер, не могли бы вы угостить крекером моего дроматерия?»

Блестящий пример американского юмора, юмора положений, нелепых случайностей и доведения всякой мысли до абсурда. Конечно, до Марка Твена или О Генри Джону Гордону далеко, но тем не менее, рассказ прочитывается на одном дыхании и оставляет ощущение лёгкости и веселья. Как и всякий юмористический рассказ, лишённый глубинной подоплёки, он не предназначен для многократного перечитывания, но возвращаясь к нему примерно раз в пять лет, я всякий раз получаю прежнее удовольствие, подобное тому, какое получаем, когда по телевизору вдруг начинают повторять фильмы Гайдая.

Рассказ прелестен, как главная героиня и с тем же маленьким недостатком или, если угодно, достоинством. Многие из написавших отзывы, побаиваются, что им достанется такая же суженая ведьма. А ведь главное не в этом. В рассказе всё хорошо не только потому, что любит Эбигаиль, но и потому, что Мет тоже полюбил девушку. А не будь любви?.. Спасибо доброму автору, что он написал рассказ со счастливым концом, но читатель понимает, что гораздо чаще такие истории кончаются печально.

Великолепный рассказ, один из тех с которых началось моё увлечение фантастикой. Журнал «Знание — сила» и в нём в двух номерах с продолжением история первого жителя планеты Юпитер. Но главное, это не приключения, не бездны планеты-гиганта, а право человека быть собой. «Вон из моего мозга!» — эти слова на много лет определили моё отношение к Полу Андерсену, к фантастике и к жизни вообще.Больше я не встретил у этого писателя повестей равных по силе воздействия самой первой, но и того, что написано с избытком хватает, чтобы сохранить в душе благодарность замечательному автору.

Не люблю Хайнлайна. Те его рассказы, что мне довелось прочесть (а романы я вообще читаю редко), оставили ощущение неуклюжей громоздкости. Чем-то они напоминают отечественную фантастику начала пятидесятых, Казанцева и Охотникова. Мучительные попытки быть научным, всевозможные производственные проблемы, социальность на уровне агитки. Если уж захочется читать подобное, я лучше возьмусь за Эптона Синклера, его, во всяком случае, хорошие переводчики делали. А если оборотиться конкретно к данному рассказу, то больше всего бросилось в глаза не НФ допущение, вполне устаревшее к началу шестидесятых, а то, что автор не догадался поставить между скоростными линиями разграничительное ограждение. Описание катастрофы вызывает чувство раздражения авторским недоумием. Если бы я ставил оценки переводным произведениям, здесь оценка была бы крайне низкой.

Стандартный рассказ, но в сочетании с другими рассказами сборника («Звёзды зовут») смотрится хорошо и книги не портит. Опять же, свою роль играет прекрасно выполненный перевод Р.Облонской. Тем не менее, когда снимаю книгу с полки, перечитываю другие рассказы, а этот лишь отмечаю для себя: «Да, знаю, читал, помню... хороший рассказ».

Роман воспитания, воплощённый в очень короткую форму. Автор показывает себя истинным мастером. Романы того же Рассела забавны и легко читаются, но только в рассказах мысль и чувство сконцентрированы до уровня шедевра, который запоминается целиком, как запоминаются стихи. Но ещё лучше звучит этот рассказ в сочетании с другими рассказами Рассела: антивоенными, антибюрократическими, антирасистскими... Тогда позитив рассказа о небе обретает всеобъемлющий смысл и звучит оправданием всей нашей такой бестолковой, казалось бы, жизни.

Один из моих любимых рассказов. Причём понимаю, что метод исправления уродливо развивающихся цивилизаций вполне утопичен, но всё равно раз за разом перечитываю рассказ с добрым чувством. А что ещё нужно от хорошего рассказа?

Зато в разговоре о воспитании подрастающего поколения можно очень к месту заметить, что даже искусники планеты Ксанаду лучшим инструментом воспитания считали ремень с пряжкой.

Как всё-таки Брэдбери умеет создавать не образ даже, а символ! Эти сосисочные, которые пролезли всюду, так что и на Марсе от них нет спасения. Вспоминаю этот рассказ каждый раз, когда приходится проходить мимо Мак Дональдса и порой ловлю себя на чудовищной мысли, что готов примириться с любой ценой, лишь бы у них настал мёртвый сезон. Хотя, конечно, это неправильно, нельзя так думать, и я трясу головой и иду дальше. Но образ, созданный Рэем Брэдбери не отпускает. Интересно, что сказал бы великий писатель, узнав, какие мысли вызывает его рассказ.

Во всех «Марсианских хрониках» это, наверное, самый непопулярный и самый пронзительный рассказ. При первом прочтении он казался лишним, он резал глаз, но потом именно он вспоминался то и дело, и не давал покоя. Почему так? Да потому, что это рассказ не о Марсе, и не о Земле, не о людях и не о марсианах, не о проблемах и приключениях... Это рассказ о Тебе. Ты смотришь и видишь себя, которого не пускают. Неважно, куда и зачем, но это тебя оставили одного в это ничем не примечательное утро заурядного понедельника. Может быть, ты сразу и не понял, что стряслось с твоей жизнью, но Рэй Брэдбери поведал тебе об этом в рассказе коротком и безысходном, как человеческая судьба.

Любопытно, однако... статья написана по случаю, никаких обобщений в ней нет; обычная газетная информация, сообщающая о незначительном факте культурной жизни северной столицы. Опубликована статья в газете «Всем!» в далёком октябре 2003 года. Так случилось, что у меня газета сохранилась и во время разборки архивов выползла на свет. Наверняка экземпляр газеты сохранился и у автора. Но остальным российским читателям, что толку в этой газетной публикации?

Как и всякая узко-направленная публицистика, статья эта очень быстро устарела. Что за «Протей», кто таков Юрий Медведев? -- нынешнему молодому читателю сходу и не понять. А ведь когда-то эта статья произвела среди фэнов впечатление, сравнимое со взрывом бомбы. В память об этом событии и ставлю полузабытой статье высшую из возможных оценок.

Сейчас практически невозможно встретить произведение, написанное в жанре политического памфлета, да и в середине семидесятых это был уже редкий жанр. Даже в эпоху расцвета политический памфлет не мог похвастаться многочисленными образцами высокой литературы. Памфлеты Лагина, дономагский цикл Ильи Варшавского — вот, пожалуй, и всё, что можно сходу вспомнить. Рассказ Бориса Никольского -- один из последних представителей вымирающего направления. По своему сюжету и настроению он сильно напоминает памфлеты Ильи Варшавского, хотя во второй половине 70-х было уже странновато читать такое. Тем не менее, рассказ написан хорошим языком, научно-фантастическая идея не истаскана. Концовка, правда оказалась ожидаемой, что для сатирического памфлета большой недостаток, но всё же ощущение от рассказа остаётся положительное.

Не очень понятно, зачем Елене Плахотниковой дважды писать одно и тоже произведение? Вот перед нами два рассказа: «Дом с плющом» и «Весенним днём». В обоих описывается, как сносят старый дом. В первом случае после сноса объявляется динозавр, который принимается корёжить машины на автостоянке, сделанной на месте дома, во втором обнаруживается жуткий пёс, кусающий рабочих. Проблема, фантастический приём, манера письма -- одинаковы и не слишком впечатляющи. Читатель не получает ничего нового, открывая тот из рассказов, что попался ему вторым. Спрашивается, зачем писался второй рассказ, и, если это было важно для автора, зачем не был уничтожен первый? Мне кажется, Елена Плахотникова ещё не достигла уровня великого писателя, у которого интересно читать варианты и черновики.

Как много мы читали рассказов о контакте пришельцев с дикарями! Но такого рассказа мы ещё не читали. Счастливое умение -- повернуть избитую тему новой стороной. И очень хорошая, человечная, заключительная фраза.

А ведь начинался-то рассказ неплохо. «Читатель был заинтригован, успех интриге уготован...» -- и вдруг концовка, слизанная у Катнера (Робот-зазнайка), и хорошо ещё, что упомянут не вечный двигатель, а чуток иное изобретение.

К несчастью, написано всё очень стандартно. Если есть старый дом, значит сейчас его будут... правильно, никакого спойлера не нужно. Герой не сумел придумать ничего, чтобы как-то переломить ситуацию, автор не сумел придумать ничего, чтобы как-то спасти рассказ. Печально...

Наверное так и стоит писать предисловия к коллективным сборникам. Концепция антологии, мысли автора по поводу этой концепции. (Неважно, что Георгий Гуревич сильно ошибся со сроками, но в целом в то, что он написал 35 лет назад, верится до сих пор!) И, наконец, читателю представляются произведения, которые ему ещё предстоит прочитать. Делается это так, чтобы не разрушить интриги, не испортить удовольствие от чтения. Вряд ли хоть один читатель начал эту книгу с предисловия, но, всё равно, автор выдерживает стиль, за что ему отдельное спасибо.

Скучный текст, полностью лишённый сюжета, зато снабжённый пребольшой моралью. А ведь фантастическая идея неплоха, и можно было бы написать блестящий рассказ. Жаль, что автор не стал этого делать.

Пренеприятнейшую историю рассказал читателю Юрий Пригорницкий. Ну, хорошо, надоели рассказчику деликатесы, которыми кормила его самобранка, так засунь её в комод и иди в столовку — упиваться макаронами по-флотски. Она ж тебя не насильно кормит. И ковёр-самолёт хозяина не волоком таскает. Жечь-то вещи зачем? Чисто совковая мораль: «Нам чудес не надо, всё у нас есть, живём мы хорошо». Сходу вспоминаются высмеянные ещё Чуковским стишата:

Ни к чему теперь, гражданка,

Ваша скатерть-самобранка.

Никого не удивите

Этой штукой в Общепите.

А, оказывается, жив курилка. До середины восьмидесятых годов писались такие сказочки.

А ведь это не юмористический и не фантастический рассказ. Это подлинная объяснительная записка, написанная автором в 1978 году. К несчастью, руководство предприятия, где в ту пору работал Святослав Логинов, фантастики не любило, и автор получил выговор за неуважительное отношение к руководству института. Впоследствии записка была опубликована в местной печати, так что финансовые потери автора оказались возмещены.

Этот памфлет не о Вожде, который, разумеется, узнаваем, а о безграмотных фанатиках и о тех, кто делал политическую карьеру, продвигая фанатиков в качестве тарана. Почётный академик Неклыс -- это же анаграмма фамилии печально известного академика Лысенко. Впрочем, реальный Лысенко не был ликвидирован, когда нужда в нём отпала, и ещё много лет упорно ходил на заседания президиума Академии Наук, где с ним никто не желал разговаривать.

Перед нами откровенный политический памфлет. Более того, можно обнаружить даже прямые текстуальные переклички с книгой Ф.Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым», именно эта книга, в ту пору ещё не опубликованная и даже не завершённая, но известная в рукописи, является наиболее яркой апологией Сталину. В целом Булычёв выдержал язвительно-академический тон, и лишь упоминание, что рукопись найдена в выгребной яме, выпадает из общего настроя. Тем не менее, как и большинство памфлетов данное произведение художественными достоинствами не блещет. Когда политическая сатира выдохнется, текст станет попросту неинтересен.

Кажется, это первый цикл рассказов Генри Лайона Олди. Пусть не всегда и не везде, но язык уже узнаётся, хотя отчаянное злоупотребление инверсией фразы оставляет впечатление неприятное. Но это было бы не так страшно, если бы не другой, более серьёзный недостаток. Все рассказы безнадёжно устарели, как устаревает всякая беззубая сатира. Слишком уж много в этих рассказах от бытовых фельетонов и почти ничего общечеловеческого. Читаешь и не можешь поверить, что пройдёт совсем немного времени, и авторы выйдут в первый ряд отечественной фантастики. По счастью, невозможное случилось. А что касается «Героя вашего времени»... простим замечательным писателям грехи юности.

Этот, в общем-то необязательный рассказик замечателен тем, что именно в нём впервые прозвучала любимая фраза Олди, которую они не ленятся произносить чуть не на всех своих выступлениях: «Впрочем, мы и не обещали давать ответы на все загадки Мироздания». А в остальном... прикольный рассказик, лишённый глубокого содержания. Юмор кому-то может понравиться, кому-то -- нет. Мне не слишком понравилось.

Кажется у Агнии Барто есть такая строчка: «Поучаешь верно, поступаешь скверно». Читая статью, живо вспоминаешь, что творилось в начале 90-х с изданием «переводов» (перекладов и перепёров) западной фантастики, и полностью соглашаешься с критическим пафосом автора. А потом вдруг оказывается, что перед нами всего лишь артподготовка, расчищающая место для столь же беспомощного издания «Девяти принцев в Янтаре». Николай Ютанов — это половинка переводчика Яна Юа, и уж не ему говорить о культуре перевода. Впрочем, критиковать других всегда легче, чем делать самому, так что с этой задачей Н.Ю. справился.

Дешёвый и плохонько написанный ужастик. Ну оказалось, что девушка, с которой герой завязал лёгонький курортный романчик на самом деле,

Приятный рассказик, крошечный, но с богатой идеей, поднимающейся до философских обобщений, но напрочь лишённый назидательности. А ведь испортить его могла единая фраза, содержащая мораль. Однако, у автора хватило вкуса, сказав всё, не сказать лишнего.

Чем закончится рассказ было ясно уже на первой странице, хотя я не ожидал, что автор так нагло примется переписывать рассказ Михаила Веллера «Хочу в Париж». Впрочем, Шекли он тоже слегка обокрал.

Разумеется, автор повторяет все псевдоэкологические страшилки, которыми пугают журналисты и наиболее безграмотные из фантастов. Хотя, автор внёс и кое что своё. Так я узнал, что без нефти не станут расти леса, а без трансурановых элементов прекратится процесс размножения животных. Какой «ужос», ведь трансурановые элементы на Земле распались миллиарды лет назад! И почему мы до сих пор размножаемся? Описания искусственной Земли не вызывают ничего, кроме весёлого смеха... над автором. Безграмотность, некомпетентность, вторичность и прямые заимствования прут из каждой строки. И это называется научной фантастикой?

Ужасно некомпетентные инопланетяне. Понятно желание автора посмеяться над ефремовской теорией антропогенеза, но получилось не смешно. Просто очередной рассказ о неудачном контакте. В семидесятые года подобные рассказы шли косяком, и рассказ Бориса Романовского всего лишь не был вовремя опубликован.

Хорошо написанный плохой рассказ. Автор путает культуру и бюджетные ассигнования на неё. А культура она не в планах министерства, а в душах людей. И даже если злонамеренно сжечь все рояли, музыка не исчезнет. Вернёмся к рожку и сопелке, но играть не перестанем.

Неловко в отношении фантастического рассказа говорить: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда», — но в данном случае — приходится. Памфлет бьёт мимо цели.

Ну, переписал товарищ Шевченко прозой пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке»... Правда, вместо рыбки замонстрячил инопланетного робота, видом напоминающего собаку. А в остальном... не знаю, какие чувства испытывал автор, когда писал этот эпохальный опус, а мне читать было неловко.

После рассказа Валентина Берестова «Алло, Парнас!» читать этот рассказ попросту неловко. Вроде и плагиата прямого нет, но и ничего собственного тоже нет. Совершенно пустой рассказ, написанный вполне приличным языком, но непонятно чего ради.

Прочитавши первую страницу, я сморщился и кисло пробормотал: «Всё ясно, дальше можно не читать». Странице на седьмой пришлось признать, что автор сумел придумать пару любопытных моментов, заставляющих с интересом читать даже эту абсолютно несамостоятельную историю. И наконец, на пятнадцатой странице понимаешь, что ты ничего не понимал, а оказался в плену собственных представлений. Меня перехитрили... ура!

Читайте! Рассказ заканчивается иначе, чем ожидает самонадеянный читатель.

Авторы предыдущих отзывов прекрасно проанализировали миниатюру, поэтому мне осталось рассказать анекдот, который я слышал от автора, и который касается этого рассказа. Написан рассказ был году в 1970-м, когда автор, в ту пору ещё студент, ходил в университетское ЛИТО. Старостой ЛИТО был Володя Чуров, человек абсолютно чуждый литературе, но добросовестно нёсший этот крест по комсомольской (а, возможно, и не только комсомольской) линии. Очень странно он выглядел среди нервных студенческих поэтов. И вот в рассказе «Щупальцы жизни», написанном по рецептам незабвенной щербовской «глокой куздры», появляется фраза: «даже по бесчувственным и словно неживым чурам пробегали разноцветья».

Прошло без малого сорок лет, и вдруг до боли знакомая физиономия возникает на экране телевизора. Предизберкома Владимир Чуров... А он вот ещё когда был воспет отечественной фантастикой!

В антологию «Весы» входят почти два десятка миниатюр Сергея Москаленко. Отзыв можно написать на любую из них, и эти отзывы будут одинаковы, как неразличимы и сами миниатюры. «Дух над водами» всего лишь последняя миниатюра в списке, поэтому отзыв пишется о ней. Все прочитанные произведения Москаленко совершенно бессюжетны, написаны переусложнённым языком с привлечением философских терминов. Этакие маленькие «размышлизмы» ни о чём. Подобный жанр имеет право на существование, но почему-то единственной реакцией на прочтение оказывается недоуменная гримаса: «Зачем всё это?» Прочитанное немедленно забывается, не оставляя следа даже в подсознании. Достоинства текста скорей негативны. Это краткость и отсутствие ляпов. Средняя температура по палате -- пять баллов из десяти. Мелкие стохастические всплески приводят к тому, что иные миниатюры получили от меня шесть баллов, а некоторые спустились до четырёх.

И всё-таки, зачем всё это писалось и даже публиковалось?

До чего же всё-таки изменился мир, прямо на глазах. Пионеры, сбор металлолома, папа-полярник... А какое огромное количество мелочей изменилось! Многие ли из нынешних читателей поймут фразу, где говорится, что бабушка учила Ниночку застёгивать лифчик? Детский лифчик -- это совсем не то, что носят нынешние тёти. Лифчики носили и мальчики и девчонки. Этакий широченный нагрудник с дырками для рук, застёгивающийся сзади на три пуговицы. К лифчику пришивались две резинки, на которых держались трикотажные чулки в рубчик. Как раз на моей памяти эта бронебойная одежда начала отходить. Сколько боёв с родителями я выдержал лет в восемь за право не носить лифчик. А тут, вот он, сохранился. Лифчик, чулки -- и никаких колготок.

Литература это машина времени, которая, пусть ненадолго, возвращает нас в прошлое.

Современная педагогика очень не одобряет подобных заявлений: «Ты мне не сын!» А в детстве на меня этот рассказ произвёл страшное впечатление, причём страшное во всех смыслах. Я впервые понял, до чего же непрочная штука -- жизнь. Какой-то несчастный огурец -- и ты больше не человек, у тебя нет ни мамы, никого. Книжка, помнится, была тоненькая из серии «Мои первые книжки», и на обложке мальчик в коротких штанишках и сандаликах, бежит, согнувшись, и прижимает к груди огромные перезрелые огурцы. Перечитывал рассказ много раз, стремясь поскорей добраться до счастливого финала.

Почему-то я был уверен, что рассказ принадлежит Осеевой, и сейчас не выставлял оценки, пока не нашёл текст и не перечитал ещё раз. И теперь думаю: если бы мне предложили собрать антологию рассказов для младших школьников, включил бы я туда этот рассказ, или нет? Ответа не нахожу.

Ничего сверх того, что пишет Пу Сун-лин, в рассказе Андрея Полякова нет. А подражание, даже искусно сделанное, остаётся всего лишь подражанием. Подобные произведения издавна почитаюся адиафоричными, то есть, не заслуживающими ни хулы, ни хвалы. И оценка им -- пять баллов из десяти.

Отличный рассказ! А ведь я жил в такой квартире, где были печи, дрова, где в кладовке можно было найти рогожу, где стояли комоды, ныне почти исчезнувшие. А у одной из соседок и сундук был. Сейчас перечитал, как в детство вернулся. Вот только одно было непонятно прежде и непонятно теперь: почему валенки выволакивают из-под печки? В городских квартирах печи стояли на фундаменте и, как правило выходили в две комнаты. Так что, даже за печкой валенки было не спрятать. Вот русские печки (псковки) иногда ставились на помосте из бруса, но в городе я таких печек не видал.

Прескверно написанный рассказ. Автор настолько не в ладах с русским языком, что поневоле начинаешь спрашивать себя, а понимает ли он вообще, что пишет. «На этот раз мы «выскочили» вблизи огромного розового солнца, кинулись в сторону, чтобы не вызвать его особых гравитационных возмущений вакуума», -- подобными перлами украшена каждая страница и едва ли не каждый абзац. Звездолёт мчится, «с опасением оглядываясь на приборы», -- и так далее, и тому подобное... Планеты космопроходцы не замечают, пока не оказываются на орбите, а дальше ведут себя самым идиотским способом. Особенно это касается двоих главных героев, высадившихся на планету. Ощущение такое, что они сознательно ищут, какую бы глупость совершить. Разумеется, на планете существует высокоразвитая цивилизация, прелестная представительница которой полупрезрительно снисходит к отсталым землянам. Земляне (один из которых, попав в дом инопланетной дивы, немедленно интересуется: «а где вы спите?», а вторая хамит из ревности и закатывает истерики), тем не менее, умудряются доказать, что человечество тоже не лаптем щи хлебает. Специально для любителей спойлера скажу, что инопланетянам оказался неведом распространённый на Земле «аксиоматический метод взросления». На этом рассказ и заканчивается, если не считать страстного поцелуя, который героиня дарит главному герою, прежде ею презираемому.

Тридцать страниц убористого бреда. Что тут можно порекомендовать?

Крепкий приключенческий рассказ. С самого начала, едва автор ввёл читателя в курс дела, становится понятно, что авантюристы, занятые поисками Друзы, перебьют друг друга. Но что они это сделают так? — тут автор переиграл читателя.