Я делаю успехи в гептаподе B, но знаю, что в действительности воспринимаю реальность не как гептапод. Мое сознание предназначено для человеческих, последовательных языков, и никакое погружение в инопланетный язык не сможет полностью изменить его. Я вижу мир как гибрид человека и гептапода.
Прежде чем я научилась думать на гептаподе B, мои воспоминания копились подобно столбику сигаретного пепла, отходы бесконечно слабого огонька моего сознания, отмечавшего последовательное настоящее. Когда я выучила гептапод B, новые воспоминания начали укладываться, словно огромные блоки, каждый из которых по продолжительности соответствовал годам, и хотя эти блоки ложились не по порядку и не последовательно, вскоре они составили пять десятилетий. На протяжении этого периода я буду знать гептапод B достаточно хорошо, чтобы думать на нем, начиная с бесед с Трескуном и Фыркуном и заканчивая моей смертью.
Обычно гептапод B влияет только на мою память: мое сознание плетется так же, как и прежде, мерцающий огонек едва теплится, и различие лишь в том, что пепельный столбик воспоминаний тянется как назад, так и вперед: настоящего горения не происходит. Но иногда гептапод B захватывает меня целиком, и я одновременно переживаю прошлое и будущее; мое сознание становится полувековым углем, тлеющим вне времени. В моменты таких озарений я воспринимаю эти полвека как одновременность. Этот период охватывает остаток моей жизни – и всю твою.