| автор |
сообщение |
north-les 
гранд-мастер
 
|
 14 сентября 2009 г. 11:26 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
У меня нет ни рассказов ни стихов, всё, что пишу — ощущение мира и времени. Для меня все эти зарисовки проходят под общей темой — "Сохранившим Рассудок". Вот маленький пример
Разделение, а кто проводит границы? Хаос мешается с жизнью, но оправдана ли пустота размышлений о смысле? Тщедушные! Ничтожество так красочно и ярко, а можно ли отрицать боль? Боль – клятва в верности, когда вера обрывается пропастью, а мир осыпается прахом. Святые тлена…лохмотья уродства. Жизнь, опоясанная логикой смерти…мораль. Смысл – отвар ядовитых трав. Смех…припадок безумия чужд изувеченным. Как обезображен многоличия век, свет ядовитым клинком находит новорождённому место в ржавой грязи…прогресс и стремление в пустоты. Плач не должен быть чище крови, память должна звать…
Или так:
Жизни иссохшие – по руслам морщинам, философия масс – гниение нации. Страдание облагораживает… Парадоксы клятвы – ненависть к истлевшему. Страна, растущая во крестах, и память, снизошедшая с ними. Рёв, рвущий благодать… Мольба, разрушающая кровь, — ненавижу. Начало – извращённая похоть – болота святынь. Карающая ипостась – смех изумленья и… порабощенье. Стремление к святости лишь унижает,.. я высыхаю и разлагаюсь. Темнота владеет чувствами, и ложь благоухает… повторенье рушит идеалы, а жизнь, обрывающаяся веет неразрешимостью. Я ненавижу оплёванность мира и утопаю в слезах… мир откровений скорби. Стремление… и снова мысль рвётся агонией. Страсть, растворяющая непроницаемость жизни, обречённо отчаливает от брега незабвенной Меланхолии. Кровь, пьянящая, слезами размывает каноны жизни. Жизнь, излившая ложь – невозможность опровергает… А я продолжаю падение. Мысли чуждых клинком пронзают единение. Любовь лишь отвергает себя, и я так ничтожен, ибо нет возможности объяснения. Путь, встреченный клятвами мироздания изуверов над жизнью неповторимой благодати ночи – быть может невозможно такое презрение. Боль… я лишь её размываю по своему существу.
|
|
|
X4629
магистр
|
|
north-les
гранд-мастер
|
|
AnCraMF
магистр
|
|
18 сентября 2009 г. 18:33 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Карандаш
В один прекрасный день произошла одна ужасная жуть — цветным карандашом убили человека. Взяли — и убили. Врач сказал — задели селезёнку. Никто и не спорил.
Маленькая Джесси, которая еще утром оставила желтый карандаш рядом с остальными на столе и убежала гулять, вообще ничего об этом происшествии так и не узнала. А карандаш у нее, разумеется, пропал. Как всем известно, полиция любит всякие вещички с мест преступлений. Вот и карандаш у девочки — упёрла.
А Джесси некоторое время пришлось рисовать солнышко и мамины волосы оранжевым. Образу солнышка это ничуть не повредило. Наступала осень, и оно всё равно с дня на день собиралось менять цвет. Почему бы и не сейчас? А мама.. мама, углядев себя на рисунках, призадумалась однажды и пошла после работы в модный салон, что на углу Пирожковой улицы и Пионерского переулка. Домой вернулась уже рыженькой, чему вся семья дружно радовалась, а ночью особенно порадовались родители.
А наш бедняга карандаш пребывал в шоковом состоянии. Таких переживаний ему ещё не перепадало. Он знал, что люди иногда умирают, что убивают их чем попало, и рано или поздно этим чем попало обязательно становится какая-нибудь нелепая вещь. Ваза, пресс-папье, фен, полиэтиленовый пакет... Помещенный в один из таких пакетов, карандаш ехал в полицейской машине и предавался тяжким раздумьям. Через пол часа его перенесли в кабинет, через час описАли, через два он уже пылился на складе с остальными уликами: рыболовными крючками, кусочком сыра, листом бумаги, пистолетом, жвачкой, какими-то железками с надписью WD и без надписей вообще, с маленьким игрушечным пони, у которого была окровавлена грива, с бейсбольной битой и гитарой, с париком и коробком спичек. Все улики пребывали в препаршивом настроении. Некоторые лежали тут годами.
- Привет, желтый, — сказала Гитара, — как дела? — она пристально вглядывалась в новоприбывшего пустотой в центре корпуса. Изучала.
- Привет, а откуда ты знаешь моё имя? — испугался карандаш (виду, конечно, не подал). С ним редко разговаривал кто-нибудь, помимо других карандашей из его родной коробки или, иногда, Джесси.
- Как меня умиляет эта школота, — засмеялась гитара, оборачиваясь к бейсбольной бите. Бита хмыкнула:
- Да ты же весь желтый, парень. Неужто сам не понял?
"Сами вы..." — пробубнил себе под нос карандаш, но всё же успокоился и поудобнее расположился на полке.
- Пыльно, — сказал он уже вслух.
- Привыкай, — пробасил сосед, лист линованной бумаги.
И стоило Желтому разглядеть соседа, как он вздрогнул от радостного возбуждения. Он очень любил листы, пусть даже пыльные и линованные. Ему тут же нестерпимо захотелось рисовать. Носиться в порывах фантазии, выводя силуэты мира, отображая всё в своём, особенном цвете. Дома, леса, Солнце. Детей, сады, Лето. Маму, папу, Джесси. Лучи, тепло, лепестки...
А листу хотелось слететь с дерева, с высокого крепкого дерева где-нибудь на вершине горы. Лететь долго-долго, оглядывая просторы окрестных полей, и, упав, иметь ещё один шанс взлететь. От порыва ветра, от пинка пешехода, от проехавшей машины. Накрыть собою от дождя зазевавшуюся букашку. Развести костёр, наконец!
Но оба промолчали, думая о своём. Пытаясь забыть, где они. Не думать о том, сколько им ещё предстоит тут пробыть.
***
Прошел год. Никто не навещал карандаша, лишь иногда заходила уборщица и, под присмотром дежурного, мыла пол.
"Джесси, наверное, уже забыла меня", — думал Желтый. И был прав. Ему казалось, что он погребен под тоннами земли, засыпан и замурован навсегда. Никому не нужный, вдали от своей мечты и даже от мечты чужой. Ему казалось, что внутри что-то сломалось. Какой-то стержень, который помогал держаться и не унывать, сохранять врожденный оптимизм. Карандаш лежал на полке, молчал и не двигался. Печаль и депрессия стали его новыми друзьями. Выражением лица он стал похож на остальных сокамерников (особенно на кусочек сыра).
***
Через какое-то время дежурным надоело смотреть на старую уборщицу, которая раз за разом сметала мусор в коридоре, мыла пол в камере хранения улик, убирала паутину из углов. Конечно, есть тысяча занятий, более интересных, чем наблюдение за уборщицей. Да и что может натворить пенсионер, ведь единственный некогда опасный предмет, пистолет, был разряжен и хранился в отдельной закрытой коробке.
И бабушка, предоставленная сама себе, прекрасно справлялась. Так даже спокойнее работалось, без давления лишних глаз. В минуты передышки, давая отдых натруженной спине, она любила разглядывать улики на полках. Присматривалась, даже принюхивалась к таким обычным и всё же странным в этой обстановке предметам. Пыталась понять, как они тут оказались (особенно её интересовал кусочек сыра). Некоторые хотелось подержать в руках, и она однажды даже накрыла ладонью рукоять биты, но не решилась дотронуться.
Но вот, то ли настроение у неё выдалось особо игривое, то ли просто задумалась, — во время одной из смен уборщица тихонько сжала тот самый желтый карандаш в дрожащей от старости руке. Перевела взгляд на листок линованной бумаги, который лежал рядом. Прижала его другой рукой, чтоб не отъезжал. И начертила окружность с отходящими от неё пунктирными линиями...
***
..и он провел первую черную линию в своей жизни...
|
–––
А.Г.: не люблю деньги, у них уголки загибаются. |
|
|
Гришка
гранд-мастер
|
|
V-a-s-u-a
гранд-мастер
|
|
22 сентября 2009 г. 18:19 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
А вот єто уже МОЙ рассказ, который я готовил к уроку украинского:
Странная байка
Вечерело. Мать сидела на кухне в уголке.
-Где младшенькие? — спросила она у старшего сына Юхима, который проползал рядом.
- У деда. Слушают очередную его байку.
За минуту мать уже была в дедовой комнате, радосно смотря на деток, которые, розсевшись вокруг старика, все как один глядели на него и с нетерпением ждали его интересного рассказа.
-Было это давно, -начал дед тихим голосом. Он не имел причин повышать его, так как был уверен, что никто не заговорит вместе с ним, не перебьёт его. Он привык к вниманию малышей, — Было это давно. Оченьдавно. Ещё до войны. Был у моего деда (вам он прапрадедом приходится) друг. И была у него довольно странная работа. Работал он в большом помещении с большИм количеством этажей, — дедушка остановился, потому что увидел, что Мися, самый младшенький, хочет что-то спросить.
-А сцьо знацит — "этаз"? — пропищал он.
-Наш дом одноэтажный, — ответил дедушка, — а когда в доме много этажей, тогда был бы над нашим домом сверху ещё один дом по размерам как наш. А сверху ещё. И ещё. И так пока дом не упрётся в небо, — дед обвёл малышей взглядом и, убедившись, что все поняли его обьяснение повёл дальше, — Так что слушайте: И была у того человека очень странная работа — он охранял бумагу. Да только не такую, как у нас в уборной, а какой-то другой — ОСОБЕННЫЙ, очень ценный. Тот, кто им обладал мог что хочешь за него получить — хоть развлечение какое, хоть питьё, а хоть даже и кусок сала, — говоря об этом дедушка не смотрел на детей, но без сомнений знал — у всех них потекли слюнки, — вот потому-то люди и охраняли эти бумажки, вот для этого герой нашего рассказа и служил.
Было это вечером. Пришли как-то раз с улицы люди. Все в шарфы закутаны, в платки — ни у одного лица не видно. Да ещё и ведут себя как-то странно, подозрительно, меж собою перешёптываются. И понял тогда Хранитель Бумаги, что то бандиты, хотят они взять чужую бумагу и себе забрать. Испугался он. А тут мерзенные злодеи достали оружие. Огнестрельное. И говорят:"Только вякнеш — труп". Угроза у них такая была. И пошли злодеи в ту комнату, где бумажки все хранились. А один из них остался с Хранителем, чтоб подмогу не позвал. Подошёл преступник к нему, чтобы связать, да тут его приятели из хранилища зовут — у них там проблема какая-то. Хранитель Бумаги решил использовать момент — и потянул руку к кнопке — кнопка то была, что подмогу могла вызвать.
Да вот только не вышло у него ничегошеньки. Обернулся злодей, как на зло, именно в тот момент, когда наш герой уже почти кнопку нажал и выстрелил из оружия. Попал пулей человеку в голову — и тот бездыханный наземь повалился. Вот значит как оно было...
Детям история понравилась. Они зашумели: кто просил продолжить историю, а кто спрашивал про что-то, но громче всех Мися крикнул:
-А поцему зе он умел, ему ведь только в одну голову попали? Втолая-то цела осталась!
-Дело в том, — ответил старик и все моментально затихли, — что тогда у людей одна лишь голова была.
-Да разве такое возможно? — удивился кто-то из ребят.
-Возможно. Возможно, сынок, — сказал дед, — в былые-то времена всё по другому было — не так, как ныне.
А тем временем к кругу детей подбирался Юхим, старшенький, который уже давно вместе со всеми находился в комнате у деда и слышал его рассказ.
-Ну как же вы дети можете эти истории слушать? — возмущался Юхим, — В них же и слова правды нету. Ну разве возможно, чтобы у человека одна голова была. А разве может быть. чтоб люди с улицы пришли — там же везде радиация. А как можна за бумагу еду иметь? Да она же только подтиратся годна! А кнопка — что оно такое? Скажите, разве видел её кто-то из вас? А...
-Да как ты можеш. малое стерво!.. — закричал разозлённый старик, — Да откуда тебе что-то знать! Да тебя и в помине не было, когда я все эти истории узнал! Разве не мне лучше всех знать про дни минувшие?!..
-Остановитесь, папочка, спокойно, — розсудила мать, — а ты, Юхим, не спорь с дедушкой. Он знает, что говорит. Ему всё это ещё его отец рассказывал, а тому — его отец.
Юхим рассердился, но отполз. Выползая из комнаты, он возмущённо клацал клешнями и бряцал хвостом по полу.
|
|
|
X4629
магистр
|
|
V-a-s-u-a
гранд-мастер
|
|
X4629
магистр
|
|
3 октября 2009 г. 15:07 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Вот мой новёханький рассказик.
Книгосеть
(Фантастический рассказ)
-Вам помочь? — спросил продавец программ.
-Ну, если честно, то что — нибудь из "недоистории" Не волнуйтесь, у меня есть паспорт и мне больше 18 лет. Вот, возьмите — сказал я, протягивая документ.
-Ах, да — Греховный жанр — ухмыльнулся продавец и, открыв один из ящиков стола, достал конверт, на котором был изображён рыцарь в рогатом шлеме и чёрным крестом на груди.
-Бросок на "Отец — город" — сказал продавец. Александр Невский проиграл Ледовое побоище и Тевтонский орден двинул свои войска на Новгород. Можно "действенно понаблюдать" за Тевтонский орден или за остатки армии Руси. К тому же — очень хорошая прорисовка деталей. Разработчик программы — знаменитый Борис Ворон. Будешь брать?
-Конечно — ответил я. С такой — то рекомендацией.
Не успел мой собеседник поставить печать на бланке, как обратил своё внимание на книгу, торчащую из моей сумки.
-Ты что этим интересуешься? Это же развлечение для детей. Появились во второй половины 20 — го века, плюс ещё существуют в электронном виде. Я этим никогда не интересовался. Ведь основа человечества — это активное действие с небольшой дозой мысли и программы. Писатели какие то вроде "Команда Арт", "10 — 10", "Вольфрам на огне". Таким только узкоспециальные журналы интересуются. Глубину повествования измеряют, какую — то прописанность персонажей, хотя они должны называться — виртуальные единицы действия, чтобы хоть как приносить пользу человечеству, а диалоги — это вообще — странность мирового масштаба!
-Спасибо за информацию (честное слово, всего, что сказал мой собеседник, я не знал, и книгу брал третий раз в жизни), но мне просто иногда интересно читать чужие мысли — иронично сказал я.
-Раз тебе это интересно, то присмотрись вооон к той "программе действия". Называется "Подвиг разведчика", динамики никакой, но диалогов до ужаса много — посоветовал продавец.
-Не знаю, не знаю, но моему домовому это может пригодиться — запас разума увеличить — закончил я.
03.10.09.
|
|
|
mist
гранд-мастер
|
|
Grjomka
новичок
|
|
6 октября 2009 г. 17:53 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Хм, а можно мне попробовать попасть под удар неоценимой критики?
Дружба.
Сегодняшнее пасмурное утро не являлось для Максима особенным. Он уже привык к тому, что фраза “Встал не с той ноги”, к нему не имела никакого отношения. Благо сегодня был выходной, и мама смогла посадить его на “Вездеход”, так он сам называл своё скверное кресло – “Кресло для передвижения людей с особыми потребностями”, — а так оно именовалось бы в медицинском обиходе.
Помощь в одежде, завтрак, немного телевизора и заняться снова нечем. Снова к окну? Снова, со слезами на глазах и глубокой грустью в сердце, часами наблюдать за игрой ребят в хоккей?
– Да уж, — подумал Макс.
- Это никогда не закончится — эта рутина, серые, как за окном, так и внутри меня, дни.
– Как бы я хотел их поменять.
– Ходить в школу, общаться с друзьями…..
Голос матери перебил мысли мальчика: ”Максим, а почему бы тебе не позвонить Владику и не пригласить его к нам в гости? Я могла бы сходить за пирожными”.
- Нет, не нужно, он не возьмёт трубку, он на площадке со всеми остальными, — промолвил Максимка, переводя взгляд с окна на маму. Перебирая руками, мальчик со скрипом своего “Вездехода” отправлялся в маленькую тёмную комнату.
Настал вечер, за ним и ночь. Тучи необычным образом рассеялись, и уже можно было видеть, сквозь морозную дымку, звёзды, такие яркие, какими они бывают только морозной ночью января. Это всё было по ту сторону окна, в противоположном направлении был всё тот же юноша с большой чашкой чая в руках, глядевший, на казавшиеся меньше настоящего, огни ночного неба. Он мог долгими часами наблюдать за природными явлениями. Ведь у Максима было его так много. Время. Оно не было свободным или занятым, оно просто было, всегда рядом. Секундная стрелка не шла для парня уже как полгода.
Тоненькая нить вдруг проблеснула прямо перед глазами мальчика. Он поднял голову и увидел, что не только он не спит сегодня ночью в этой маленькой, тёмной комнатушке. Ниточка свисала с верхнего края оконной рамы, на ней же Максим обнаружил и маленького паучка, такого беззащитного и голодного, как ему показалось. Парень в ту же минуту взял со стола свой любимый журнал, свернул его в рулон и “покатился” на кухню. Прошла ещё минута и “Вездеход” вернулся обратно. Макс аккуратно приблизился к окну, боясь спугнуть своего нового знакомого, и бережно протянул руку к карнизу, после чего разжал свой кулак. Из-за разомкнутых пальцев высыпался, только что пленённый журналом таракан и немного хлебных крошек.
– Вот, это тебе, — предложил паучку Максим.
- Бери, не стесняйся, — добавил парень.
Они оба продолжали оставаться на своих местах и зачарованно глядеть на пленённого таракана и окрохи хлеба.
– Как странно, — начал Максим.
– У тебя столько ножек, а ты остаёшся на месте, я бы всё отдал за такие две. У мальчика покатилась слеза, но он тут же её вытер и улыбнулся.
– Ладно, паучишка, я пойду спать, уже поздно, да и ты давай кушай своё лакомство и тоже ползи на отдых. Максим не стал звать маму и сам, опёршись руками на кровать, скатился на неё со своего кресла, после чего укрылся одеялом.
Настало раннее утро.
Максим проснулся очень рано, не так, как всегда. Он хотел скорее увидеть своего нового знакомого. Макс, в спешке вскочил на свой “Вездеход” и вмиг очутился у окна. Но там никого не было.
- Быть может, он ещё спит, — подумал максим, — быть может, паучок прибудет позже?
Но прошло пару часов, за ними ещё парочка и наконец, целый день. Настроение, которое с утра было приподнятым, сменили обида и разочарование.
- Максим, пойдем, я уложу тебя в кровать, уже поздно, что ты всё сидишь у окна, как будто кого-то ждёшь, — прервала раздумья мальчика мама.
- Некого тут ждать милый, с самого утра какие-то тараканы тут валялись, и хлебом кто-то накрошил, да помимо всего этого ещё и паук наведался на столь съестное для него яство.
- Я, конечно, всё это дело одолела путём использования старого аэрозоля, того, что как раз покупала для травли этих негодных насекомых.
- Так что нечего тут сидеть, Максим, пойдём спать, — подытожила мать.
Парень всё понял, понял, почему он всё-таки не смог дождаться своего нового друга. Он лёг спать, ничего иного не оставалось. Слёзы текли ручьём по щекам, он пытался не издавать ни звука, дабы мама ничего не поняла, хотя и в правду – она так ничего и не поняла…
На следующий день Максим выбросился в окно, на ту самую площадку, на которой дворовские ребята так любили играть в хоккей…
Одна из давних работ ) 
|
|
|
glupec
миротворец
|
|
6 октября 2009 г. 17:58 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Grjomka – Вот, это тебе, — предложил Максим насекомому.
Паук -- это не насекомое :) Разница в числе ног, и т.д. |
–––
...и так как часто плывут корабли, на всех парусах по волнам спеша,
Физики "вектор" изобрели -- нечто бесплотное. Как душа. |
|
|
Grjomka
новичок
|
|
Ясперс
философ
|
|
8 октября 2009 г. 21:57 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Убийство кошки
Путь наверх лежит через чьи-то страдания.
Адам понял это уже давно, в классе эдак пятом, когда его выгнали с урока за болтовню с соседом. Он сидел, прижавшись к стене, и тихонько плакал. Отец это ему не простит, пустит в ход ремень, страшный, с литой пряжкой, которая больно, с оттягом хлещет по спине. Отца Адам боялся до дрожи в коленках.
Его посещали мрачные мысли. Почему он должен так страдать? Почему вдруг именно он, Адам Глухарь? Зачем Бог дал ему некрасивое имя и обидную фамилию, благодаря которой он щеголяет кличкой "Глухой"? Он слабосильный, щуплый паренек, не очень умный (хотя и поумнее многих, вот только отличников ему не переплюнуть, Адам это признавал) и трусливый. Когда он сделал настолько плохую вещь, что Бог решил наказать его?
Бог просто издевается над ним.
Мысль явилась из темноты, и поначалу Адам сразу отверг ее. Но она не сдавалась, упорно просачиваясь в его мозг, вытесняя все прочие мысли. Адам попытался думать о чем-нибудь другом, но потом сдался. И начал развивать мысль.
Бог желает ему зла. Он сидит на своем небесном троне, огромный и мрачный, и следит за всеми бедами, что случаются в его владениях. Когда мальчишку порет отец или его выгоняют с урока, Бог радостно потирает ладоши — они у него широкие, как у отца, напоминающие лопаты. Его борода топорщится, и губы раздвигаются в улыбке.
Этот образ был столь сильным и ярким, что Адам даже зажмурился, чтобы не видеть его.
Отец тоже желает ему только зла. Он бьет его, наслаждаясь властью над своим сыном. Отец бил и мать, пока та не умерла. Когда мать положили в темный гроб и закопали на дальнем кладбище, отец плакал, но теперь-то Адам понимал, что отец прятал в бороде улыбку, так же, как и Бог. Отец уничтожил мать и поднялся наверх, ближе к Злому Богу.
Вывод был оглушающ: он, Адам, тоже должен уничтожить кого-нибудь.
Шли дни, и замысел Адама начал приобретать все более четкие черты. Убить — кого-нибудь. Подняться из глубин.
Отец тогда выпорол его, страшно, до крови. Он тяжко дышал и бил Адама по спине своим ремнем с литой пряжкой. На кровати, рядом с стонущим Адамом, валялся дневник, в котором было написано красной пастой: "Выгнан с урока за поведение."
Отец быстро отошел от гнева. Он втянул в себя воздух и с присвистом выдохнул через сжатые зубы. Затем, не говоря ни слова, ушел в свою комнату смотреть телевизор и потягивать пиво. Ремень был аккуратно водворен на прежнее место — спинку стула, где горкой была свалена остальная одежда отца.
Адам постарался поскорее заснуть. Лежал он на животе, и ветер приятно холодил горевшую огнем спину.
На следующий день все тело страшно болело. В школе Адам сидел, скочевряжившись, и всякий раз вздрагивал, когда сидевшие сзади шутники тыкали в его ссадины карандашами. Он поворачивался и просил их остановиться, но в ответ слышал только смех.
Возвращаясь домой, Адам на лестничной площадке увидел кота. Толстый, важный, кот был белым в желтую полоску. Он полулежал и аккуратно вылизывал свои гениталии, проводя шершавым языком по лоснящейся шерсти. В голове мальчика вдруг возник образ: отец лежит и точно так же вылизывает себя. Он засмеялся, но тут же умолк.
Кот принадлежал тете Вале, дряхлой бабке, разводившей целую кошкоферму. Адам частенько видел, как она в глубине своей квартиры кормила кошек из глубоких мисок с разными подписями. Дверь тогда приоткрывалась, и кошки сновали туда-сюда. Отца это раздражало, и он любил наподдать любимцам старушки носком ботинка. Когда Адам видел, как кот летит и вращается в воздухе, его почему-то всегда пробирал смех. Отец в таких случаях одобрительно поглядывал на него и улыбался в ответ, своей улыбкой сквозь бороду.
Адам решился: он убьет кота.
Ему пришлось долго ждать подходящего момента. Отец работал до семи часов, сам Адам возвращался домой в четыре часа. Три часа — вполне хватает для убийства, но Адам боялся, что что-нибудь пойдет не так, отец прийдет раньше, его отпустят с работы часов в пять, в пол-пятого. И тогда...
Но однажды, стоя в прихожей с тяжелым портфелем на плечах, Адам не выдержал. Сколько можно ждать? Он же собирается стать владыкой и повелителем, и преградой для этого является жалкая кошачья душонка; чего он медлит? Адам представил, как он, обновленный, измененный человек, становится перед отцом и говорит ему: "Почему ты убил маму? Теперь я убью тебя."
Но этот образ был хрупким, и легко рассыпался в прах.
Тогда Адам выглянул наружу.
На лестничной площадке, как обычно, отирались сразу несколько пушистых зверьков — все как один холеные, толстые, здоровые. Адам подозвал их: "Кис-кис-кис", и к нему приблизился уже знакомый ему кот с пестрой желто-белой шкурой. Адам острожно погладил его, и в ту же минуту остальные кошки с требующим мяуканьем ринулись к нему. Видимо, приближалось время их кормежки или что-то в этом роде. Адам быстро подхватил недовольно заурчавшего желто-белого и отступил в свою квартиру, захлопнув дверь прямо перед носом у остальных.
Все было готово для операции. Никакой грязи, конечно же. Плотный мешок из холщовой ткани, перчатки, под рукой на всякий случай — нож и леска. Леской Адам намеревался придушить кота, если не получится руками. Так же он подготовил скотч с широкой каймой, чтобы скрутить зверька. Когда все закончится, кот отправится в мусоропровод, и о нем никто и не вспомнит.
А если и найдут мешок — то на нем не будет Адамовых следов — на что ему перчатки?
Адам долго собирал все это добро, и сейчас вовсе не собирался отступать, хотя мысли то и дело пронзал страх. Отец же вернется...тетя Валя будет искать кота...а вдруг найдут, что убил — он, Адам?
Плевать, с удовольствием ответил Адам страху. Эта новая сила понравилась ему, и он смачно произнес:
- Плевать. Плевать на всех!
Кот зашипел, когда Адам начал обматывать скотчем его передние лапы, схваченные крест-накрест, но особо не сопротивлялся. В конце концов, мальчик был ему знаком. Адаму почти удалось вспомнить кличку кота...но тут его руку резанула боль. Кот воспользовался когтями, оставив длинные кровоточащие царапины.
Адам, испуганный неожиданной и острой болью, выпустил кота, и тот, криво, бочком рванул к двери. Передние лапы были схвачены крепко, зато задние работали по полной, ими кот отталкивался от пола и скользил по гладкому линолеуму. Адам вскочил, машинально сграбастав нож.
Им овладел азарт. Издав воинственный возглас, Адам подбежал к коту и из всех сил пнул его в бок. Все это выглядело как захватывающая игра; кот был жертвой, а он — охотником. Нет, он был отцом, а кот — Адамом, они поменялись местами!
Взвигзнув, кот отлетел к стене, шлепнулся об нее и попытался снова встать, но Адам был уже рядом. Он схватил животное за шкирку и поднял к лицу. Кот шипел и размахивал задними лапами. Адам плюнул ему в глаза (кот моргнул) и швырнул к мешку. Затем замотал скотчем и задние лапы кота.
Охваченный непонятным возбуждением, Адам натянул перчатки и, глядя на перекошенную и даже несчастную морду врага, начал мять тело кота. Он сжимал его все сильнее и сильнее, подбираясь к горлу. Глаза кота полезли на лоб, рот раскрылся в хрипе. Когда пальцы Адама сомкнулись на его шее, кот издал сдавленное мяуканье.
Адам, наслаждаясь ощущением, сдавливал то сильно, то слабо, почти отпуская кота. Потом, увидев, как меж кошачьих зубов пузырится пена, Адам решил заканчивать с этим. Он сжал пальцы до предела.
Кот дернулся и затих, зрачки его закатились, а тело обмякло.
Адам засунул резко потяжелевшую тушку в мешок и заозирался. Вс прошло вроде бы гладко. Почему бы и не получить последнюю порцию удовольствия?
...Злой Бог, ты будешь доволен мной...
И тут кот шевельнулся.
Адам был только этому рад. Он вытащил полумертвое животное из мешка и, глядя, как оно кашляет и задыхается, нащупал нож.
Были извлечены несколько пакетов, в которые завернули кота. Адам расстелил на полу тряпку и положил туда получившийся сверток. А затем наклонился и картинно воткнул в него нож.
Нож шел туго, вдобавок кот издал дикий вопль и начал бешено дергаться. По краям разреза выступила алая кровь. Стараясь не запачкаться, Адам бил снова и снова, слушая приглушенные вопли кота, наслаждаясь его агонией.
Вскоре кот затих. Адам на всякий случай ударил еще пару раз, но кот даже не дернулся.
Скатав покрасневшую от крови тряпку и завернув в нее сверток, Адам нашарил ногой мешок и подтянул к себе. Кот и все его тряпье уместились в мешке как влитые. Очевидно, часть костей сломалась, и теперь кота можно было скатывать в шар и даже играть им в футбол. А что, неплохая идея. Ироничная такая. Отцу бы понравилось.
- А тебе бы понравилось, Злой Бог? — прошептал Адам.
Он вышел на лестничную площадку и проследовал к мусоропроводу. Кошки бежали за ним, тревожно мяукая. Чуяли кровь, твари. Распугав их, Адам избавился от мусора и пошел мыть нож.
Когда пришел отец, все следы уже были уничтожены.
Больше Адам его не боялся. Он чувствовал в себе новую силу, могущество, власть. В его душе жил тот жестокий, первобытный восторг, который искалечил его прежний разум, но зато сделал его сильнее, поднял над всеми остальными людьми.
Адам больше не боялся отца.
|
–––
At the moment that seems little more than wishful thinking... |
|
|
SnowBall 
магистр
|
|
Ясперс
философ
|
|
8 октября 2009 г. 23:14 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Солнце было ярким, а день чудесным. Слоник шагал по городу, зачерпывая хоботом воду из специально выставленных для него колодцев, и поливал себе спину. Это было как свежее, едва купленное мороженное — такое же ощущение счастья.
Слоника привезли из далекой страны, где солнце стоит высоко над головой круглый год. Поэтому российская жара не казалась ему такой уж и сильной, он просто любил умываться.
Навстречу Слонику бежала Мышка. Она уставилась на него, такого огромного, выше домов и даже выше парочки деревьев. Мышка хоть и знала, что у них в городе живет слон, но до этого ни разу не видела его. Тем более что она и понятия не имела, как именно выглядят слоны. Но сейчас, глядя на него, она поняла: он.
- Привет, Слоник! — пропищала она.
Слоник не услышал ее. Он медленно, важно шагал дальше, не обращая внимания не Мышкин писк. Хобот методически поднимался и опускался, поливая Слоника прохладной колодезной водой.
Мышка бежала вслед ему, пытаясь докричаться до его больших ушей (уши и в самом деле были как листья лопуха!). Но голосок ее был слишком слабым, а ножки коротенькими, и вскоре она отстала он Слоника.
Запыхавшись, она безнадежно уставилась на его удаляющуюся спину.
- Экий гордец! — пропищала она. — Вот и я тогда не буду тебя замечать!
С тех пор Мышка стала делать вид, что Слоника для нее не существует. Когда он шагал, сотрясая землю, все невольно вздрагивали, а Мышка одна сидела не двигаясь. Она даже стала делать удивленное лицо: а что это вы все так морщитесь, ничего же нет! "Слон? Какой слон? Не вижу я никакого слона!" — отвечала она на все вопросы.
Постепенно слава о Мышке, для которой даже всеми уважаемый Слоник — пустое место, облетела весь город. Когда Лев в разговоре с Слоником упомянул некую важную особу — Мышь, Слоник сначала удивился, а затем притворился, что все понимает. "Да, Мышь — нагла, но в этом и состоит ее величие, понимаете?" — говорил Лев, а Слоник кивал и кивал. Когда Лев, устав от разговора, пошел домой, у Слоника уже было головокружение.
Затем был вечерний банкет. И Пантера, и Носорог, и даже Аист, мэр города, стали заводить беседу о Мыши, и это стало для Слоника настоящей бедой. Все болтали только о ней, а он единственный был не в курсе. Слоник чувствовал себя чужим.
Он страшно разозлился на Мышь, кем бы она ни была.
Слоник пошел по ночным улицам, освещенных лишь тусклыми фонарями. Он шел и плакал от несправедливости. Почему его, такого большого, никто больше не хочет обсуждать, а о какой-то Мыши говорить хотят все! Слоник сел рядом с фонарем и начал вытирать слезы.
И тут он увидел под фонарем маленькую фигурку, которая тоже заходилась в плаче.
- Ты кто? Почему ты плачешь? — спросил Слоник, разом забыв о всех своих бедах.
- Я — Мышка....Меня все забыли! Никто меня больше не любит! Поэтому я плачу! И все это из-за тебя! — плакала Мышка.
- Ты и есть та самая Мышь? — удивился Слоник. — Но ты же такая маленькая! Почему все обсуждают тебя? И почему тебя никто больше не любит?
- Ну и что, что я маленькая? Ууууу...Сам-то дылда до небес, а такой глупый! Все теперь видят во мне воинственную дуру, которая бросила вызов тебе, Слонику...Они хотят, чтобы я говорила о тебе гадости! А больше они ни о чем не хотят разговаривать! Меня никто больше не считает своим другом!
- Я буду считать тебя другом! — закричал Слоник.
- П-правда?
- Конечно!
История Мышки показалась Слонику горькой. Он так расстроился из-за того, что был слишком высокомерным, и даже не хотел замечать других зверей. И вот теперь из-за него пострадала эта малышка. Слоник поднял ее своим хоботом и посадил на голову. И они поклялись в дружбе.
А после пошли обратно на банкет, где ели вкусный торт и пирожные с кремом. Такие вкусные!
|
–––
At the moment that seems little more than wishful thinking... |
|
|
Akva
философ
|
|
X4629
магистр
|
|
Akva
философ
|
|
Ясперс
философ
|
|
цитировать
