Аркадий и Борис Стругацкие «Сказка о Тройке — 1»

Начну с фразы, которую раньше постоянно цитировал один небезызвестный персонаж из телевизора: «Я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать». Слова как никакие другие подходят для эпиграфа к этой повести. Особенно — если воспринимать произведение через призму современности.

Нет, ничего не меняется. Лавр Федотович не умер, вовсе нет, просто сегодня его и его коллег называют по-другому — их называют эффективными менеджерами. Работать? Содействовать прогрессу? Помогать людям в решении их заявок? Зачем? Гораздо интереснее вставлять палки в колёса, насаждать крючки, мешать тому, кто что-то хочет поменять и улучшить. Гораздо лучше ничего не понимать и не хотеть понять, но строить умную физиономию эффективного менеджера и препираться, а если есть такая возможность — и ставить большую круглую печать. Тут тебе и слава, и почёт, и читать ничего не нужно, кроме книжек по эффективному менеджменту. И деньги за это платят немалые.

Всё же, «Понедельник» и «Сказка» — это произведения для взрослых. Характерно, что читая эти книги лет в двадцать, хватаешь, что называется, вершки, не понимая основной сути. Смешно — и смешно, классные истории, забавные, но не более того. Проходят годы, жизнь сталкивает тебя с лаврами федотовичами, выбегаллами и прочими фурфуркисами, и только тогда ты начинаешь понимать, о чём писали братья-авторы. При чтении «Понедельника» где-то внутри грызёт и щемит чувство тоски по такому здоровскому коллективу с классными ребятами и славными девчонками — коллективу НИИЧАВО, в котором тебе не довелось работать и никогда не выпадет счастье работать. При чтении «Сказки» на грудь опять давит тоска, но теперь уже другая — тоска оттого, что в нашей жизни не перевелись такие вот лавры федотовичи и никогда, к сожалению, не переведутся.

Один из рецензентов написал, что не верит в благополучную концовку «Сказки о тройке», что, мол, в жизни такого не бывает. И я с ним соглашусь. Хэппи-энд тут — это дань законам жанра. Раз сказка, то и заканчиваться она должна чем-то вроде «и жили они счастливо». Этакий позитивный финал, который должен внушить читателю чувство оптимизма. Но оптимизм в данном случае ложный. Нет, не верю: авторы 200 страниц обрушивали на читателя тонны пессимизма, и эти тонны не смыть, не исправить пятью последними розовыми страничками.

Есть у повести и другой аспект, о котором рассуждать приятнее. Это — собрание остроумных историй с участием ярких, живых, парадоксальных персонажей. Энциклопедия современных чудес, коллекция городских легенд. Птеродактиль Кузя и пришелец Константин, клоп Говорун и плезиозавриха Лизавета. Их рассуждения, которые местами — просто забавная трепотня, но местами — серьёзные философские и нравственные отступления, заставляют задуматься и поломать голову.

Ну, и конечно же, мой самый любимый герой — снежный человек Федя. Симпатичный в своей наивности, трогательный до комка в горле, тактичный, доброжелательный и восхищающий своей тягой к знаниям. Да и просто — хороший парень и умница. Для меня он и является олицетворением того самого интеллигента, который пытается противостоять бессердечности и серости.

Сейчас у нас, в Челябинском Клубе Любителей Фантастики, проходит серия встреч по творчеству Стругацких. И вот что показательно — при обозначении списка произведений к следующей встрече, значительная часть коллектива морщилась от «задания» перечитать «сказку о тройке».

Наверное, я — странный. Ибо я ещё с первого прочтения нежно полюбил эту повесть. Благо, в первый раз прочитал её уже достаточно взрослым.

А вот за что полюбил... Вот дай бог чтоб ума хватило сформулировать...

Я ведь всегда юмор любил больше, чем сатиру. А тут сатира. «Наглая». Неприкрытая. Кстати, даже интересно — а с чего вдруг? С чего такие Мастера игры в прятки с цензурой как Стругацкие вдруг заговорили практически прямым текстом, да ещё не «в стол» это написали, а отдали в печать и подвели себя под монастырь, под гриф неиздаваемых авторов? Не знаю и знать не могу.

Но сатира получилась знатная. Сильная. Убийственная. И, наверное, вечная. Почему? Да потому, что авторы вышли за пределы высмеивания нравов НИИ. В этой повести авторы прошлись по чиновничьему аппарату как таковому. В его худших проявлениях. Когда управляющие посты и решающие должности занимают люди, которые ничего не понимают в делах, проблемы которых они поставлены решать.

Читатель, критикующий эту повесть, неужели ты не видишь, что всё что Стругацкие показали в «сказке о тройке» есть и сейчас? Более того, это стало уже почти что и нормой и даже ещё более того — усугубилось. У нас график и план маршрутов городского транспорта составляют те, кто в последний раз без автомобиля с личным водителем не передвигались по городу никогда. У нас прожиточный минимум для людей определяют те, кто эту сумму тратят в день не задумываясь на элитный золочёный носовой платок. У нас на каждом шагу подменяются понятия, оформлением документов «в одно окно» называют ситуацию, когда пришёл в одно здание и там бегаешь по разным окнам, причём ходишь в это здание пару-тройку недель, потому что сами они из окна в окно передавать не умеют, сроки подписи бумажки несколько рабочих дней и ты лично забираешь бумажку из одного окна и несёшь в другое для следующей операции... И это гордо (нагло!) называют системой «в одно окно». Хотя что я, спасибо что теперь хоть в одном здании... Прогресс!

Простите, кажется, меня понесло. Наболело, что ли.

Я к тому, что с тем, что происходит в «сказке о тройке», в современных формах чудесатости, мы сталкиваемся постоянно, в наши дни.

Отдельная песня — то, что происходит внутри бюрократической машины, управленческого аппарата. И это в «сказке» отражено. Но распинаться больше не буду, и так я уже перешёл все рамки формата отзыва.

Противостояние Бюрократии со Здравым Смыслом — у нас в стране традиционно и потому вечно. А значит, не устареет «сказка о тройке».

Александр Привалов с коллегами из НИИЧАВО прибывают в Китежград, где им предстоит встретиться с членами загадочной Тройки по Рационализации и Утилизации Необъяснённых Явлений (ТПРУНЯ) с целью рассмотрения заявок НИИ на получение волшебных артефактов и чудесных существ. Они вступят в нелегкое противостояние с безликой бюрократической машиной, представленной следующими лицами: юрист Фарфуркис, по имени и отчеству никем не называемый; резкий Хлебовводов, человек начитанный, хоть и без высшего образования; полковник мотокавалерии, лишь изредка прерывающий свое обычное — спящее — состояние; ну и конечно, грозный и неумолимый Лавр Федотович (в его лице проницательный читатель без труда узнает некую зловещую фигуру, а может, и не одну), олицетворяющий собою, ни много ни мало, волю народа.

Собственно, подавляющее количество времени мы проводим на заседаниях Тройки, что и составляет основной костяк сюжета.

После мрачно-сюрреалистичной «Улитки на склоне» Стругацкие, очевидно, решили перейти к менее тяжелой форме сатиры. Благо, «Понедельник...» уже настроил читателя на соответствующую юмористическую волну, подготовив его к восприятию более злободневного произведения. Ощущение нереальности и тупой бессмысленности происходящего, которое присутствовало в «Беспокойстве» и доминировало в «Улитке», порой проглядывает и в «Сказке о Тройке», однако чувства абсолютной безысходности уже нет. Сюжет положительно разрешается благодаря неунывающему энтузиазму научных сотрудников ИИ.

На позитивную в целом атмосферу играет также отличное чувство юмора Стругацких. Некоторые находки, настроение, как и герои, перекочевали в повесть из «Понедельника…». Появились новые яркие персонажи: Эдельвейс Машкин со своей эмпирической машиной, отвечающей на вопросы, в том числе и риторические; заносчивый и самоуверенный клоп Говорун, свободно рассуждающий на философские темы и поднимающий вопрос о сотрудничестве двух великих цивилизаций, созданных людьми и клопами; гигантский древний головоногий Спиридон, живущий несколько столетий и свободно рассуждающий на тему убийства и снежный человек Федя, восторженно рассуждающий о второй природе Человека.

Если некоторые более ранние произведения Стругацких можно было рассматривать как крепкие сатирические работы, то «Сказку» я готов смело ставить в один ряд с лучшими произведениями Салтыкова-Щедрина, Гоголя, Маяковского, Ильфа и Петрова как замечательное продолжение славных традиций русскоязычной сатиры, которая порой, как известно, становится необходимой составляющей «здоровой самокритики».

В общем, всем любителям политического (в хорошем смысле) и вместе с тем легкого юмора — рекомендуется к прочтению!

А вот Сказка о Тройке по сравнению с Понедельником мне показалась несколько скучноватой.

Она получилась какой-то более ядовитой что ли. Более злой, более резкой и более политизированной. Легкости и незлобивости Понедельника тут как не бывало. С одной стороны, это не минус — все стало как-то более серьезно и вместо гротескного Выбегалло и камнеподобного Камноедова мы встречаемся с квинтэссенцией бюрократии в лице той самой Тройки (хотя Выбегалло есть и здесь, но он смотрится на этом фоне несколько детсковато). С другой стороны нет здесь той доброты Понедельника, которой он привлекал к себе не в последнюю очередь. В Тройке же царит атмосфера какой-то безысходности и в споре прогрессивной магии (науки, культуры и т.д. — нужное подчеркнуть) с бюрократией побеждает именно последняя (что впрочем является реалией жизни как тогда, так и сейчас).

Нет, все вполне неплохо. Написано именно так, как умеют писать Стругацкие — живо и легко, с юмором и аллегориями. Злободневно и по сей день. Только Понедельник мне нравится все же больше. :-)

Читал «Сказку» лет 45 назад когда перепечатывал её себе на работе, пока начальник был в командировке, заодно и печатать поднаучился. После блестящего и лёгкого «Понедельника» она кажется очень тяжеловесной, хотя в ней хватает и остроумных и верных моментов. «Читатель поэзии» очень хорош, вспоминается сказка роботов у Лема где поэты падают из окон на мостовую, устланную гениальными стихами, которые некому читать. Пришелец Констатнин опять же, чёрный ящик, Лавр Федтович, смотрящий как орёл на солнце. Конечно, это не фельетон, хотя в некотором смысле любые публицистические строки можно так рассматривать, поскольку их цель — привлечь внимание к проблеме. Фельетоны у нас теперь не работают, потому что власть слаба против капитала, другое дело, если бы было мощное профсоюзное движение или «власть» СМИ была более авторитетной, тогда эта форма так или иначе действовала бы.

Хочется спросить, как автор недавнего отзыва Barrell представляет себе реакцию прогрессивной общественности в СССР 70-х годов на сокращённую журнальную публикацию диссидентского толка (в книгу вещь попала только в России 92 года). Если бы какие-то комиссии о подкомиссии могли хоть как-то влиять на развал или неразвал науки в государстве, цены бы им не было. Наука, как и всё государство, развалилось по внутренним причинам, первым серьёзным симптомом была проигранная лунная гонка — не нашлось поддержанного властью лидера, способного объединить лоббируемые разными деятелями организации для решения государственной задачи, и в итоге последователи Сергея Павловича проиграли его предшественнику В. ф. Брауну, у которого всё это получилось. Он и со спутником и первым человеком их бы обошёл, но США не доверяли немцу, пока успехи СССР не заставили их пойти к нему на поклон. Ни и экономическое соревнование с капитализмом безнадёжно проигрывалось, такова быль, а с сказках одни только намёки. «Сказка» интересна как документ эпохи, отражающий те же проблемы, чти и Понедельник и Улитка под немного другим углом, у авторов, похоже, остался недорассказанный материал и запал для этого.

Вот это сатира, так сатира! Ну как же надо было разозлить братьев, чтобы спустя всего три года после вполне благополучного «Понедельника...» из под их пера вышла такая злая вещь. Хотя, конечно, все, о чем они написали, было. Пусть не в таких объемах и не везде — но было. Впрочем, и сейчас, наверное, есть :). И чего было не опубликовать эту вещь широко уже тогда — думается, народ воспринял бы её вполне адекватно. А то все эти четвертые экземпляры напечатанного под копирку практически нечитаемого текста, да ещё на один вечер....

И, все-таки, главная заслуга Стругацких не в том, что они написали эту сатиру, а в том, что они написали её просто поразительно ТАЛАНТЛИВО: умно, узнаваемо и очень увлекательно. А сколько в этой повести интереснейших мыслей и высказываний. Чего стоит одна только речь Лавра Федотовича Вунюкова об отказе от контакта с внеземными цивилизациями, произнесенная им при последней попытке позитивной реморализации, предпринятой Эдиком Амперяном. И ещё это, наверное, та книга Стругацких, в которой больше всего их великолепного юмора.

Единственное, что не то, чтобы не понравилось в книге, а скорее вызвало какое-то чувство сожаления и грусти, так это использование в ней персонажей «Понедельника...». Понятно, что по логике эти ребята как раз больше всего подходят на роль антагонистов пресловутой Тройки, но как же жалко погружать этих идеализированно-положительных книжных мальчиков в утрировано-реальную жизнь со всей её грязью, заморочками и препонами. Вы только вспомните их счастливо-наполненную, интересную жизнь в «Понедельнике...».

Сатирическая линия «Тройки» превосходна и точна, но я не стал бы перечитывать эту повесть ради сатиры.

Главное, что мне кажется в «Тройке» привлекательным и оставляет её живой и трогательной — эксперименты с языком, со стилями повествования, непрерывно меняющимися и... Ну да, это и есть «бахтинская меннипея», коей так долго взыскивали советские интеллигенты, подписчики толстого литературного журнала «Москва». Но здесь они её не узнали, потому что сия «меннипея» совершенно не возвышенная и не патетическая, несмотря на почтенную, восходящую к античности, родословную.

Стругацкие устраивают пандемониум из типовых блоков советской неофициальной культуры второй половины 60-х годов — НЛО, снежные человеки, динозавры, про которых так трепетно рассказывал журнал «Юный натуралист», эпические битвы нашей нечисти против ихней нечисти, почвенные мужчики, пересидевшие в заговорённых избёнках совецку власть — всё тут, полный комплект... Всё, о чём шептались на кухнях, вынесено напоказ и оформленно стилистически с добродушной иронией, не переходящей в сарказм. Весь сарказм — в отношении Тройки, которую Стругацкие совершенно отчётливо ненавидят, а так-то даже для Клопа-Говоруна у них находится какая-нибудь симпатичная черточка.

Кстати, очень странно, что страстные разоблачатели Стругацких ещё не вышли сюда с плакатами «не дадим клеветать на нашу любимую Тройку, так много прекрасного сделавшую для кования всех наших побед во времена горячо любимого товарищая Сталина!» Кажется, эти ревизиониствующие кретины уже везде наследили, от «Трудно быть богом» до «Волны гасят». И только здесь их нет, по какому-то недосмотру. Ведь не может быть, что они «Сказку о Тройке» не читали.

PS. Насчёт «клеветы на Тройку» я угадал. Пришёл-таки некто Barrell, с камноедовской несгибаемостью указавший, что своими великими достижениями советская наука обязана «тройкам». Без их чуткого руководства и до Космоса не долетели бы, по его мнению.

И скромно предложил «Сказку о Тройке» не читать.

Хе-хе, «я не согласен с каждым вашим словом, но отдам жизнь за ваше право говорить его». Вольтер.

Странный у меня получился заход к этому отзыву. В принципе, я не собирался его писать. Но ознакомился с отзывом уважаемого Stirliz77 и, поставив ему заслуженную единичку за глубину и стиль, решил всё же высказать несколько контр-тезисов.

Вот ведь как получается: то, что некоторые лаборанты ставят в минус этой повести, является, по моему твёрдому убеждению, её несомненным плюсом. Атмосфера «Сказки о тройке» действительно не шибко соответствует атмосфере «Понедельника». А почему? Да потому что «Понедельник», по выражению БНС, являлся этаким капустником, развесёлой историей о научных работниках, не претендующей на что-то большее. Пусть там есть явно сатирическая личность Выбегалло, но кроме неё зацепиться памятью в этой повести совершенно не за что. «Понедельник» по отношению к «Сказе о тройке» является примерно тем же, чем являлись фельетоны Ильфа и Петрова по отношению к двум их романам. Много ли народу читало эти фельетоны? Пусть они были сто раз талантливы, но в истории остались не они, а романы об Остапе Бендере. Так же и «Сказка» представляет собой полотно куда более глубокое, меткое и, к сожалению, жизненное. Но жизнь эта показана там в абсурдистских красках. Авторы намеренно противопоставляют суконную бюрократическую действительность в лице ТПРУНЯ (вот уж подлинная находка Стругацких!) необузданному волшебству, захлёстывающему Китежград. В «Понедельнике» тоже было нечто подобное, но куда приторнее, слащавее, так что главный бюрократ в лице завкадрами вызывал только добрую ухмылку. В «Тройке» же конфликт обострён до предела, и потому — максимально приближен к жизни. Но поскольку действие происходит в сказочном месте (недаром — «Сказка«!), сатира приобретает черты гротеска.

Собственно, гротескность эта имеет три уровня.

Первый, самый простой — снежный человек Федя. Чтобы вообразить этого персонажа, не нужно напрягать фантазию. Он мил, добр и... незамысловат. На этом уровне пребывает действие в «Понедельнике».

Второй — клоп Говорун. Личность вроде бы ярмарочная, легкомысленная, но при этом... загадочная. Ибо во-первых (как правильно подметил Stirliz77), бросаются в глаза разночтения с его величиной, а во-вторых, при всей своей балаганности мысли-то он зачастую высказывает удачные (не скажу — верные, а скорее — остроумные).

Третий, метафизический уровень — Панург. Персонаж, о котором нам вообще ничего неизвестно, но который постоянно присутствует в повести в качестве незримого резонёра. Зачем он понадобился Стругацким и почему они взяли для него имя героя из произведения Рабле? Признаться, у меня нет ответов на эти вопросы. Но именно этой своей непонятностью он и пленяет. Встревая, казалось бы, не вовремя и произнося какие-то оторванные от событий речи, данный герой окутывает всё флёром лёгкого бреда, усугубляя чувство волшебной таинственности.

И все эти удивительные придумки нанизываются на череду идеально отточенных, безукоризненных в своей многогранности сцен обсуждения Тройкой необъяснимых явлений. Словно Петрушки в базарном вертепе крутятся тут бесхребетный казуист Фарфуркис, «человек из низов» Хлебовводов и научный консультант Выбегалло (при неосязаемом, но весомом присутствии вечно спящего полковника), соперничая за благосклонность каменнолицего Лавра Федотовича Вунюкова. Какая уж здесь позитивная реморализация! В жизни, к сожалению, всё гораздо сложнее, чем в беззаботной курилке «Понедельника», оттого и стала «Сказка о тройке» серьёзным сатирическим романом, оставив далеко позади (по художественному уровню своему, да и по глубине затронутых явлений) зубоскальскую повестушку о НИИЧАВО.

ЧИТАТЬ? НЕ уверен.

Ну только, ИМХО, как дань памяти классикам отечественной фантастики, для расширения кругозора или по причине ностальгии.

Читал ещё юношей в журнале «СМЕНА». Таких авторов, как Стругацкие, в то время не прочитать в общедоступном журнале было просто преступлением. Чтение с промежутками в месяц имело свою специфику. Такие журнальные публикации почти всегда шли в сокращённом варианте и поэтому на рваность сюжета не очень обращали внимание. В итоге запомнилась только забавная фамилия «Найсморк»…

А сегодня, прочитав фактически заново, получил странные ощущения. Был такой газетный жанр при советской власти: фельетон. Короткая сатирическая заметка о недостатках и с призывом об обязательном (!) устранении этих недостатков. Через некоторое время эта газета выпускала статью о последствиях фельетона. Тридцать лет уже, как фельетон приказал долго жить, не выжил он при капитализме, не нужен никому.

Вот и «Сказка…» — большущий фельетон. Почему, ИМХО, именно фельетон? Да потому что… Хотя они, Великие, что хотят, то и пишут. Совершенно понятно, какие пороки и недостатки советской системы Стругацкие обличают, вскрывают и критикуют. Да только никакой ответной реакции прогрессивной общественности на «Сказку…» не случилось. Похихикали – на том и всё (и под хихиканье просрали страну). А больше в этом тексте и нет ничего.

Нет, есть страшное последствие: во времена написания «Сказки…» советская наука, вопреки «Тройкам» (а может благодаря?) была одной из самых прогрессивных на планете, а та самая «молодая подкомиссия», светлая надежда на борьбу с бюрократами от науки, развалила напрочь за тридцать лет всю отечественную науку.

И это уже никакая не сказка.

Самое забавное в этой повести, пожалуй, то, что в ней Тройка состоит из пяти человек. Один из которых ничего не делает, другой не имеет ни имени, ни отчества, третий несёт чушь, четвёртый — Выбегалло, а пятый... вот пятый-то и воплощает в себе всю суть этой уродливой структуры, потому что он один умеет обращаться со страшным, всевластным артефактом — Большой Круглой Печатью.

«Необъяснённые явления» в повести притягивают взор даже не своей фантастичностью, сколько тем, как они хитро противоречат сложившейся вокруг них обстановке и как крепко держатся за свою необъяснённость. С ними можно пытаться договориться, их можно развлекать, к ним можно применять некоторый набор физических воздействий (одного, особо болтливого, даже «к ногтю» припечатать можно!). Но вот преобразовать их к пользе общества в данных условиях — совершенно нельзя. Даже когда в противостояние бюрократической машины с оголтело сказочными персонажами вклиниваются маги из НИИЧАВО, их ум, дипломатия и терпение подвергаются тяжёлому давлению.

Каждый из персонажей, как бы сказали в интернете, очень меметичен. Каждый наделён ярким характером, каждый вызывает кучу культурных отсылок ко внешнему миру.

«Сказка о Тройке» была крайне опасна своим сатирическим смыслом, и потому в современности, после снятия запретов и кончины авторов её можно прочесть сразу в трёх версиях. Лично я читал две, которые появились в печати раньше. В одной миссия героев увенчивается успехом, в другой — их самих приходится спасать.

«Сказка» иллюстрирует важное психологическое понятие реакции на неизвестное. Наш ум очень любит объяснять всё — «рационализировать и утилизировать». Всё, что этому не поддаётся, является угрозой для умственной устойчивости и картины мира. Тем забавнее, что положительные герои вынуждены принять сторону «необъяснимого» и выступить против косности лиц, навсегда погрязших в формализме и порче бумаги. Которые всеми силами пытаются бороться с окружающим их сюрреализмом, не зная, что их собственные лекала безнадёжно кривы, а методы — ущербны. И этой своей суетой они только умножают сюрреализм. Так, «акт о высшей мере» касательно болота с хищными комарами (и кое-чем ещё необъяснённым) предписывает стереть его из памяти народа, то есть — со всех карт. Что сделалось с болотом в реальности, уже не важно: Тройка вытеснила это место из своей картины мира и никогда туда более не вернётся. «Рационализация», таким образом, обернулась своим антиподом.

То, что «Тройка» взята из реальности, лично для меня было доказано главой «Борьба за сказку» из книги К.Чуковского «От двух до пяти». В период с 1930-х до 1950-х годов разные «доброжелатели» пытались цензурировать и запрещать детские сказки и устное народное творчество под предлогом иррациональности, действуя, как вспоминает Чуковский, методами топорными и «выходившими боком». Более того, это мракобесие Чуковский возводит по «генеалогии» ещё к средневековому религиозному догматизму и философским экспериментам эпохи Просвещения. Где всякая фантазия считалась опасной крамолой, а из детей старались вопреки природе пораньше сделать «взрослых», награждая множеством неврозов. Вот этим же занимается и орган под говорящим названием «ТПРУНЯ» в повести Стругацких над культурными феноменами современной ему эпохи.

Книжка, таким образом, логично должна вызывать страх и непонимание, а вот что именно вас устрашит или введёт в недоумение... вопрос открытый.

Прекрасное произведение,высмеивает бюрократию в те временна,а в современное время оно еще более актуально.

Захват власти и чувство всесилия, ситуации доведены до абсурда,как же это знакомо в наши дни.

Грррм.

Я читал «Сказку» почти сразу же после «Понедельника» и не могу не заметить огромной разницы в 'глубине' этих произведений — милой доброй сказки про замечательную творческую атмосферу НИИ и едкой повести про болото заправляющей подобными НИИ бюрократии. «Сказка» читается чуть сложнее, но она взрослее, проникнута знанием жизни [и в ней нет не нравящихся мне у Стругацких авторских абзацев с описанием картины мира (в «ПНВС» есть, увы) — авторы смогли показать всё действиями и диалогами, а не своей прямой речью.]

Действительно, «административные законы» сильнее законов природы; действительно, наука (и не только) под руководством профессиональных номенклатурщиков, а не учёных, — душераздирающее зрелище.

Я, к счастью, в силу возраста не застал описываемой эпохи (а сейчас реалии чуть другие, вместо «знатоков марксизма-ленинизма» сейчас «эффективные менеджеры») — но один мой дальний родственник, человек «от сохи» (как Хлебовводов), капитан второго ранга (под_полковник) и партиец, а также редкостный зануда и бюрократ, был в далёкие времена отправлен «руководить наукой» в некий сель.хоз. НИИ. И вот, слушая его рассказы, я отлично могу представить, какую бессильную злобу и тоску должны были испытывать его подчинённые, вынужденные обосновывать каждый шаг ворохом бумажек и пробиваться сквозь толстую черепную кость начальника, не понимавшего ничего в их работе и питавшего к не желающим ходить строем умникам классовую ненависть.

Так что да, _выражая общее мнение_, отмечу, что«Сказка о Тройке» крайне жизненна и актуальна.

Феномен Стугацких, как писателей, заключается в том, что они способны написать буквально все. В том числе и учебник-пособие для чиновников. «Сказка о тройке» есть не что иное, как руководство по чиновничьему ремеслу, написанное сухим казенным языком протокола, с неизменными стилистическими и сюжетными (ситуационными) примерами.

Видимо по этой причине книга и была недоступна читателям 20 лет, в течение которых подросла целая плеяда партийных и номенклатурных специалистов изучавших тонкости бюрократического мастерства по пособию Братьев Стругацких.

Я читал «Сказку о тройке» в 1989 году в журнале «Смена» в возрасте 20и лет. Помню, очень сильно смеялся.

Перечитав сегодня, я не смеялся вообще.

Читать книгу обязательно нужно в молодости, пока жизнь не сведет вас с Лавром Федотовичем, Хлебовводовым и Фарфуркисом.

В учебнике приведены конкретные решения ситуационных задач.

Ни чего общего с веселой книгой «Понедельник начинается в субботу», кроме нескольких главных героев, в «Сказка о Тройке» нет. И не ищите.

Грррм.

Словно ларец с драгоценностями, каждое из которых можно вертеть наслаждаясь. Воистину словам тесно, а мыслям открываются новые миры, например мир несчастной осы, у которой ученые заныкали яички- о ней поведал цицерон насекомого мира клоп Говорун. А инопланетянин по профессии «читатель»...(как пророчество — в эпоху интернета писателей стало больше, чем читателей),изобретатель с лампочкой, трогательный и чистый как Кандид снежный человек...Жаль, что этот шедевр постигла несчастливая судьба малоизвестности. Может авторам не стоило так акцентировать тему бюрократии, дразня перестраховщиков, дающих добро на печать? Тем более в жизни начальники и контролеры в большинстве умнее и доброжелательнее...

Впервые я прочитал повесть в 1993 году в сборнике «Понедельник начинается в субботу. Сказка о Тройке». И тогда воспринял весь сборник как-то прохладно... Сейчас всё иначе. Я вовсе не ошеломлен сатирой, которой несомненно насыщена «Сказка о Тройке», но восхщен игрой авторского воображения. Надо же как умудрились собрать вместе и разумного снежного человека, и говорящих клопа и гигантского головоногого, и пришельца, застрявшего на Земле из-за аварии летающей тарелки.