Из старой скрипучей вирры получился отменный наблюдательный пост: гнездившиеся в её кроне чернокрылые гайры улетели на юг ещё десять дней назад, и теперь можно было лазить по толстым веткам вверх-вниз, не рискуя переполошить крикливых птиц. Трое детей, которым полагалось бы находиться совсем в другом месте, вскарабкались почти на самую вершину огромного дерева, и там устроились поудобнее – ждать предстояло до самого вечера, потому что Сияющий не соизволил рассказать им, когда именно сбудется видение, ниспосланное ему лесными богами.

Они вообще не должны были ни о чём знать, но так уж вышло…

— Вот увидите, это плохо кончится, — сообщила Арса, насупившись. – Матушка с первого взгляда поймёт, что мы до хижины не дошли, и тогда тебе несдобровать, Марраш… — тут она осеклась, испуганно взглянула на приятелей. – Я хотела сказать, нам всем здорово достанется.

— Ну-у, тебе-то бояться не стоит, — добродушно отозвался Вит, разомлевший в лучах щедрого солнца ранней осени, будто кыса после сытного ужина. Марраш с верхней ветки поддакнул ему и захихикал. – Ты ведь перво-наперво побежишь к маме и всё честно расскажешь. А она никогда тебя не обидит, не ударит… — Он зевнул. – Видно там что-нибудь?

Марраш сердито фыркнул.

— Пускай айяра смотрит! За этим её и брали.

Айярой звался незаметный серенький зверёк-древолаз, большеглазый, большеухий и необыкновенно трусливый: от любого резкого звука он падал замертво и мог пролежать бездыханным полдня. Вит как-то спрашивал деда, отчего хищные кысы не истребили весь айярский род, и услышал в ответ такие слова: «Кысы передвигаются тише собственного дыхания, они охотники, каким нет равных в лесу – но ещё они слишком горды, чтобы польститься на дохлятину. Потому айяры и живут себе припеваючи!»

Арса обиженно поджала губы.

Они втроём должны были сейчас находиться в старой хижине, где обычно ночевали охотники, не успевшие вернуться из леса засветло. Поселковый староста Аранэ отправил детей туда, строго-настрого запретив возвращаться до следующего утра. Вит привык деду не перечить, но тут едва удержался – уж очень ему хотелось поглядеть на загадочного спайра, который должен был вскоре появиться… если, конечно, Сияющий и впрямь видел пророческий сон, а не обычный кошмар, в котором была повинна съеденная накануне вечером похлёбка из каких-то странных грибов. Мальчишка прикусил язык лишь в самый последний момент, потому что увидел Марраша: приятель, стоя за спиной деда, строил забавные рожи, всячески уговаривая Вита не сопротивляться приказам старика.

«Мы сбежим, — сказал он чуть позже. – Заберёмся на большую вирру и поглядим на это чудовище! Аранэ-гай ни о чём не узнает, а даже если узнает… что он нам сделает? Зато мы поймём, чего вдруг Сияющий так переполошился!»

Сказано – сделано. Они с лёгкостью ускользнули от сестры Марраша, которая не могла одна уследить за четырнадцатью маленькими детьми, порученными её заботам, и даже взяли с собой Арсу – уж очень острый был у неё глаз.

— Ну, чего там? – снова спросил Вит. – Не видать… как его… спайра?

— Нет. – В тихом голосе Арсы всё ещё сквозила обида. – Никого не вижу.

— Слушайте, а как мы поймём, когда увидим спайра, что это именно он? – спросил Марраш, свесившись со своей ветки. – Я вот вообще ничего об этих тварях не знаю! Какие они, почему их все так боятся? – Арса равнодушно пожала плечами, и он продолжил: — Вот ты сказал, что спайр прибежит. А вдруг прилетит, как облачник? Или приползёт, как моховой змей? Он же чудовище, а не человек!

Арса боязливо вздрогнула и чуть слышно пробормотала: «Лесная дева, храни меня…»

— Я от деда слышал, — начал Вит зловещим шепотом, — что они двадцать лет назад разорили Озёрную долину. Все посёлки пожгли… всех взрослых мужчин перебили… потом собрали всё золото и драгоценности, что смогли найти, и погрузили на своих чёрных миссангов. И теперь они идут к нам! – Тут Арса пискнула от страха, и оба мальчика дружно расхохотались. – Шучу я, глупая ты айяра, шучу! Сияющий говорил, что видел только одного спайра – одного, а не целый отряд! Неужто наши не сумеют справиться с одной-единственной тварью?

Забывшись, Вит повысил голос, и коварное эхо тотчас же подхватило его последние слова: «Тварью… тварью…» Что-то вдруг скользнуло за шиворот – что-то холодное, противное, — а потом невидимая рука легонько шлёпнула его по затылку. Вит до хруста в пальцах вцепился в ветку, на которой сидел, а земля у подножия вирры призывно заколыхалась, вынудив его зажмуриться.

Лесная дева, повелительница здешних краёв, не любила пустого хвастовства.

— Что такое? – заинтересовался Марраш. – Голова закружилась?

— Нет, всё хорошо… — Вит еле-еле сумел выдавить из себя три коротких слова и тут же призадумался, как бы половчее скрыть от приятеля случившееся только что. Тот, кого наказала Лесная дева – пусть даже её кара была пустяковой, как сейчас, — попадал на несколько дней в самое настоящее рабство к поселковой стряпухе Айне, которая готовила еду для охотников и следила за зимними запасами общины. «…И к тому же засмеют, — подумал Вит, мрачнея. – Скажут, вот наконец-то и внук Аранэ-гая попался!»

Но ничего измыслить он так и не успел.

— Я вижу! – восторженно воскликнула Арса, разом позабыв все обиды. – Едет!

— Где?! – тотчас же вскинулись оба мальчика. – Покажи!

Пришлось, однако, немного подождать: зрение Арсы было острым, как у облачницы, и даже с вершины высоченной старой вирры она могла легко сосчитать всех жуков, ползающих далеко внизу, в траве. Вит поднялся, держась рукой за ствол, и устремил взгляд в ту сторону, куда указывала «айяра»; Маррашу терпения не хватило, и он, перепрыгнув на ветку Арсы, принялся теребить девочку за вышитый рукав.

— Рассказывай! Что ты видишь?

— Отстань, дурак… — Арса попыталась отстраниться, но Марраш был упрямей клеща-семихватки. – Человека я вижу! Человека! Он едет на чёрном миссанге, позади бежит какой-то большой зверь… на спайре чёрные сапоги и алый плащ, такой яркий, что даже смотреть больно! Ещё он, вроде, сильно сутулится… да, у него большой горб на спине! И всё, всё! Никакое он не чудовище, просто калека!

— Не чудовище? – тихонько повторил Вит, чувствуя странное напряжение. Он видел, с каким лицом Сияющий вбежал к деду рано утром, и ещё – как посмурнел Аранэ-гай, словно небо перед бурей. Предсказатель, как иногда хвастался дед, не ошибался ни разу за все пятнадцать лет, что прожил в посёлке – срок более долгий, чем жизнь самого Вита. Что же приключилось с ним этой ночью, отчего он увидел угрозу там, где её не было?

…Или они просто не знали, чего стоит бояться на самом деле?

— Ступайте-ка в хижину! – сказал Вит и сам удивился, расслышав в своём голосе дедовские приказные интонации. – А я пойду к нашим и скажу, что спайр приближается. Аранэ-гай всегда говорит: надо знать, как выглядит твой гость, если хочешь достойно его встретить.

Марраш заартачился, но Вит твёрдо стоял на своём: он проворен, знает все тайные тропы и без труда опередит странного всадника. Пускай миссанги и скачут быстрее ветра – в здешних дебрях и ветер запутается, будь на то воля Лесной девы! К тому же Арсу нельзя было ни бросить у дерева, ни отправить в хижину в одиночестве…

Досадливо щелкнув языком, Марраш согласился.

Вит, впопыхах спускаясь с вирры, ободрал до крови колени и локти, с ног до головы перемазался в густой, тёмно-коричневой смоле. Случись это в другой день, он отправился бы на реку, отстирывать штаны и рубаху, однако сейчас ему не было дела до тумаков, которыми разгневанный дед всенепременно наградил бы непутёвого внука. Что-то крылось в словах, которыми Арса описала незнакомца – что-то незаметное, но очень важное. Виту нужно было как можно скорее попасть в посёлок и рассказать про спайра.

«Беги! – шепнула ему на ухо Лесная дева. – Торопись!»

И Вит ринулся бежать, словно за ним по пятам неслись гончие Рогатого.

…Человека я вижу! Человека!

С чего он вообще взял, что Сияющий предрёк явление чудовища? И дед, и предсказатель говорили о спайрах так же, как могли бы говорить о любых захватчиках – пришли, всё сожгли и разграбили, ушли. Выходило, что спайры и впрямь не звери, а люди, и всё-таки обычные двуногие и двурукие существа из плоти и крови никогда не вызвали бы даже тени того ужаса, что отразился на лице Аранэ-гая при слове «спайр».

Он едет на чёрном миссанге, позади бежит какой-то большой зверь…

Зверь – наверное, гончий пёс. О миссангах Вит слыхал много разных историй, больше похожих на сказки, но даже если самая бредовая из них была на самом деле истинной правдой, с миссангом расправились бы трое-четверо умелых охотников.

А их – и мужчин, и женщин – в посёлке было двадцать восемь.

…на спайре чёрные сапоги и алый плащ, такой яркий, что даже смотреть больно!

«Глупая айяра! – подумал Вит, улыбаясь. – Кому что, а ей плащ!»

Ещё он, вроде, сутулится… да, у него горб на спине!

Вит споткнулся, кувырком полетел по крутому склону холма; перед глазами у него вдруг встало осеннее утро трёхлетней давности – день, когда Аранэ-гай позабыл запереть сундук, в котором хранил немногие вещи, оставшиеся от сына и невестки – обоих вскоре после рождения Вита унесла синяя чума. О-о, там обнаружилось много интересного! К примеру, книга с картинками, на первой же странице которой было изображено чудовище – длиннорукое, желтоглазое и клыкастое, в ярко-алом плаще.

У чудовища было восемь теней.

— Да! – закричал Вит, вскакивая на ноги. – Вспомнил! Дед, я иду!

— Мр-р-р? – раздалось поблизости. – Мр-р-р!

Чувствуя, как всё внутри холодеет, мальчик медленно повернулся.

Очень медленно.

Очень…

Кыса была перелинявшая, почти невидимая среди опавших листьев – желтых, красных, тёмно-коричневых. Её янтарные глаза со зрачками-щёлочками и россыпью крапинок глядели в упор, не мигая. Вит встретил этот взгляд, стиснув зубы.

«Ты её победить не сможешь, даже когда вырастешь, — сказал ему дед как-то раз. – Такова уж судьба всего нашего рода – быть слабее других… если говорить о той силе, что кроется в руках. Но есть и для нас с тобой способ: не перебороть кысу, а переглядеть». «Переглядеть? – удивился маленький Вит. – Как мы с Маррашем играем? Это же просто!» «Не говори, пока сам не попробуешь», — загадочно отозвался дед, и в его светлых, как и у самого Вита, глазах мелькнула тревога.

— Переглядеть, — пробормотал одиннадцатилетний мальчик, которому нужно было попасть домой как можно скорее и принести важное известие. – Это просто…

Кыса выпустила когти и слегка наклонила ушастую голову.

Их взгляды встретились.

«Лесная дева, помоги мне!»

Богиня не ответила – не смогла?..

Вит до крови прикусил губу: «Я, наверное, не расслышал…»

Защипало в глазах, будто под веки попал песок, но мальчишка не позволил себе моргнуть. Вскоре он притерпелся, свыкся со жгучей болью, а ещё через некоторое время весь мир сжался до двух узких чёрточек, окружённых мерцающим янтарным маревом. Зато звуки сделались ярче, чётче: он слышал, как кыса то втягивает, то вновь выпускает острые когти; как шумит ветер над головой; как осторожно пробирается сквозь листву какой-то зверёк – наверное, пугливая айяра торопилась убраться подальше, пока всё внимание хищника было приковано к одной-единственной жертве.

Вит никогда не испытывал подобного.

«Это просто…»

Кыса больше не мурлыкала, и Виту вдруг показалось, что она слегка озадачена. Быть может, на её пути раньше не встречался противник, способный устоять перед пронзительным, немигающим взглядом огромных глаз? «Я не уйду! – сказал он мысленно. – Можешь пялиться сколько угодно, я всё равно не сдамся!»

Он даже не вспомнил в тот момент, что сдаться – означает быть съеденным.

«Это очень просто!!!»

Когда она вдруг исчезла, Вит не сразу осознал, что произошло, а после нахлынул восторг, от которого мальчишка чуть не задохнулся. Он победил! Победил зверя! Сам! Следом за восторгом пришло сожаление: никто не видел его «сражения» с хищницей, никто, если не считать Лесную деву. Дед Аранэ, конечно, поймет, что внук говорит правду, и всё-таки видеть и верить – разные вещи.

Потом Вит поднял голову.

Взглянул на солнце.

Его восторг вместе с сожалением смыло чёрной волной отчаяния…

…Он бежал, рискуя вновь упасть и сломать ноги; бежал, не разбирая дороги, потому что из воспалённых, покрасневших глаз лились потоки слёз; бежал в тишине – Лесная дева куда-то исчезла, и вместе с ней пропали все звуки, кроме его собственного хриплого дыхания. Каждое мгновение, потраченное на безмолвную схватку с кысой, было подобно острейшей иголке, вонзившейся в плоть – их было слишком много, этих иголок.

Светило почти спряталось за деревьями.

Вит бежал, заранее зная, что непоправимо опоздал.

Запах гари встретил его первым – это был совсем не тот запах, что ему случалось чувствовать, когда у Айне что-то подгорало, — а потом вернулись звуки. Крики. Звон оружия. Стоны. Что могло произойти? Ведь спайр был один, его сопровождали только звери – миссанг и пёс, или нечто, напоминающее пса.

Спайр был почти такой, как в той книге…

Выбежав на опушку, Вит поскользнулся, упал, проехался носом по траве – и его правую ногу от щиколотки до колена пронзила острая боль. Встать он не смог, но приподнялся, огляделся по сторонам и понял: посёлка больше нет. В клубах дыма метались тени, и были там не только люди, но и создания, напоминающие описанного Арсой чужеземца – горбатые, в плащах и длинноносых сапогах, — только все они показались Виту чёрными, словно сажа на дне котла.

Их было… восемь.

Потом он увидел спайра – тот стоял шагах в пяти и спокойно глядел на творившийся кругом ужас, скрестив руки на груди. Ярко-алый плащ без единого пятнышка выглядел живым – он колыхался, хотя ветра не было, — а горб на спине заставлял незнакомца сильно наклоняться вперёд. Чем дольше Вит глядел на него, тем слабее делалась боль в ноге – она утекала, словно вода, пока не исчезла совсем. Он ощутил, как подступает жутковатое спокойствие: как будто ничего не случилось, никто не умер, не рухнул в одночасье мир, такой светлый и такой радостный. Тело охватила слабость, в голове зашумело; знакомый с детства голос Лесной девы что-то пробормотал невнятно и затих – Вит почему-то знал, что навсегда.

Спайр медленно обернулся.

Глаза у него были янтарные, со зрачками-щёлочками и россыпью алых крапинок…