В середине двадцатого столетия произошел резкий скачок в океанографических исследованиях. Научно-технический прогресс предоставил ученым множество самых разных инструментов и приборов для изучения морских обитателей в их естественной среде. Новые, удобные акваланги и выдерживающие высокое давление батискафы, цветные видеокамеры и крупные корабли. Имена таких исследователей, как Жак Ив Кусто или Жак Пикар стали известны по всему миру. Казалось, что еще немного и человечество с помпой вернется в темные глубины океана, в древнюю колыбель жизни.

Увы, миром правят не мечтатели и романтики, а рациональные прагматики, прекрасно умеющие оценивать возможную прибыль и риски. Громадные сверкающие подводные мегаполисы оставались уделом фантастов, в то время как освоение океанских недр шло своим чередом. Мало-помалу об шельфе стали вспоминать лишь в контексте нефтяных месторождений и буровых платформ, сводя неистощимый кладезь всевозможных ресурсов к добыче углеводородов. Тем не менее, наука не стоит на месте, продолжая расширять возможности человечества. Проблема в том, что далеко не каждый способен обобщить ее достижения, связать воедино знания, относящиеся к разным направлениям, и соединить в непротиворечивую картину мира. Так, как это сделал Питер Уоттс в романе "Морские звезды".

Хотя главную роль в романе играет глубина, другим сферам жизни также уделено достаточное внимание. Общество будущего похоже на наше, только с поправкой на усиление влияние корпораций и возникновение новых технологий, вроде зельца — умного геля. И изменения уже привычных, вызванные человеческим легкомыслием и желанием извлечь максимальную выгоду несмотря ни на что. Так, Интернет стал враждебной и опасной средой, зараженной сотнями постоянно мутирующих вирусов. Побережье переполнено миллионами беженцев, а общество сотрясают кризисы. Не удивительно, что ради нового источника дешевой электроэнергии корпорации готовы пойти на любые ухищрения. Несмотря на некоторые трудности, один за другим возводятся подводные генераторы, использующие геотермальную энергию. И никого не волнует, каково будет людям, обслуживающим эти установки.

Глубина неумолима. Даже сквозь прочные стенки станции ощущается ее гнет и огромное давление. Каждое мгновение жизни под толщей воды означает борьбу, борьбу с опасностями, со страхом и с собой. Глубина будет подстерегать рифтера и во сне, и наяву, и за бортом, и внутри станции. Но она и справедлива, давая каждому человеку шанс обрести нечто новое, неизвестное ему прежде.

Чтобы передать ощущения героев, Уоттс то берет в руки яркие краски, освещая мрачные пучины водопадом огней и цветов, то сужает обзор, замыкаясь на бледных тонах, искусно нагнетая напряжение. В результате, атмосфера романа прекрасно передает психологическое состояние человека, живущего на глубине. Так, на смену борьбе постепенно приходит робкое понимание, невольное восхищение, а затем и чувство соединения. Сперва бескрайний океан угрожающе сжимает тебя, окутывая плотной завесой темноты, потом растворяет, чтобы, возродившись, ты ощутил всю красоту и мощь подводной жизни.

Все это автор демонстрирует на примере героев. Отбрасывая привычные нормы и мораль, Уоттс безжалостно препарирует их внутренний мир, хладнокровно выставляя на показ сокровенные мысли и чувства рифтеров, причем делает это настолько ловко, что невольно проникаешься сочувствием и понимание к героям, даже вопреки здравому смыслу. Да и что есть норма? Умение соответствовать определенным правилам и традициям? Если так, то обитатели рифта вполне нормальны, по крайней мере, для той среды, в которой они очутились. Но для читателя среда может показаться давящей и душащей, настолько необычна она и выбивается общего ряда других фантастических произведений. Впрочем, разве может быть иначе на глубине трех с лишним километров. И лишь обстоятельно подготовив декорации, Уоттс приступает к главной интриге, центральной сюжетной линии, которая скорее всего станет основной на протяжении следующих частей трилогии. Темп событий нарастает внезапно, крохотной песчинки оказывается достаточно, чтобы вызвать громадный обвал...

Перевернув последнюю страницу "Морских звезд", понимаешь, что книга является гимном темным и мрачным пучинам, где царит вечное безмолвие и льется черная кровь, где некогда зародилась жизнь и распространилась по всему миру, где живут причудливые создания, о которых мы почти ничего не знаем. Также роман неявно воспевает науку, как силу, способную дать ответы на самые сложные вопросы и разгадать тайны природы. Многое завязано на глубинах сознания, тех жутковатых секретах, что таятся в некоторых людях. Но даже на дне океана, в царстве мрака и тьмы, есть свои звезды. Морские звезды.

Смотрите также:

1. Рецензия на роман Питера Уоттса «Водоворот».

2. Рецензия на роман Питера Уоттса «Эхопраксия».

В этом мире также есть Инквизиция, а точнее Конгрегация, которая бдительно следит за душевным здравием людей, препятствуя возникновению и распространению ересей. Кроме того, на нее возложена обязанность по выявлению и уничтожению всяческих злокозненных существ, вроде стриг и вервольфов. И хотя мистическая нотка не получает полноценного развития, ее вполне хватает, чтобы держать читателя в напряжении. Но любая структура в первую очередь зависит от исполнителей, мелких шестеренок, благодаря которым и работает сложный механизм надзора. Одним из них является и главный герой, молодой следователь, Курт Гессе. Он только что сдал экзамены и прибыл в провинциальное аббатство, даже не подозревая, что уже скоро ему предстоит проверить на практике свои знания и навыки.

Слог романа, весьма и весьма необычный, с самого начала поражает читателя своей вычурной витиеватостью и обилием цитат из латыни, которые, к слову, здесь абсолютно уместны. Тем не менее, к этому довольно быстро привыкаешь, а вскоре уже без труда узнаешь отдельные фразы на латыни и с удовольствием раскручиваешь запутанные узелки размышлений. Это становится тем более интересным благодаря тому, что автор очень подробно и ярко описывает всех персонажей, их поведение и характеры. Что местный священник, что трактирщик, что капитан баронской стражи, предстают живыми людьми со своими слабостями, мировоззрением и достоинствами.

Что же касается детективной линии, то вначале действие разворачивается крайне неторопливо и размеренно. Можно даже сказать, что оно топчется на месте, позволяя нам получше рассмотреть декорации глухого села и захудалого замка, узнать действующих лиц, привыкнуть к быту и повседневным заботам героя. Но затем, во второй половине, темп начинает убыстряться, подкидывая все новые и новые сюрпризы молодому следователю. Чтобы не раскрыть важных деталей, я лишь отмечу, что малая часть интриги так и останется нераскрытой и явно будет затронута в последующих частях цикла.

Помимо, собственно расследования, герою предстоит научиться разумному использованию своих полномочий, осознать пределы ответственности и решить, ради чего он исполняет обязанности следователя. При этом важно отметить, что автор не стесняется затрагивать острые, злободневные и неоднозначные вопросы, как моральные, так и философские. Таким образом, начинаясь, как бодренький сельский детектив, роман внезапно оборачивается психологической драмой. И тем приятнее, что в финале Поповой удалось соединить и жесткую реалистичность, и легкие оптимистичные нотки.

Итог: психологический детектив в качественном средневековом антураже.

За прошедшие годы Кай переменился, как, впрочем, и весь мир. Стал опытнее и осторожнее, более не торопясь брать на себя ответственность за жизни других людей. Нашел занятие, обрел даже некоторую известность и уверенность. Но автор подбрасывает ему новые испытания. Как и в "Пагубе", первой книге цикла, в "Юдоли" Малицкий берет заурядные приемы, а затем тщательнейшим образом расставляет замечательные декорации, старательно ткет сложную ткань событий, чтобы вдохнуть вторую жизнь в старые шаблоны. И, честно признаться, результат того стоит. И дело не только в антураже рухнувшего мира, упрямо пытающегося выкарабкаться из глубого упадка. И даже не в ряде хитростей и изюминок, приготовленных Малицким для ценителей оригинальности. Главное, что постепенно начинает проясняется замысловатая структура мира, его предыстория и мифы, роли действующих лиц и другие загадки Салпы.

Интереснее стали и люди, окружающие главного героя. Стало меньше натяжек, больше сложных, живых характеров, в которые охотно веришь и сопереживаешь. Маховик сюжета раскручивается довольно неспешно, медленно погружая читателя в изменившийся за три года Пагубы мир. А затем темп событий начинает стремительно нарастать, и все приемы, новые сведения и интересные моменты с трудом маскируют прямолинейную прозрачность и монотонность сюжета. В бешеной погоне за тайнами Салпы очень быстро проясняются правила игры. В результате, уже ближе к середине общая канва оказывается известна, и автор не отходит от нее ни на шаг. С другой стороны, постепенно открывающиеся детали мироустройства неуклонно усиливают интригу, подогревая интерес читателя и не давая отложить книгу ни на миг.

Если сравнивать "Юдоль" с "Пагубой", то здесь автор несколько сдвинул акценты с психологических мотивов становления главного героя на квестовую составляющую романа. Вновь, как и в первой книге, у Кая появляется спутница, красивая и умелая девушка Каттими, отлично владеющая мечом и ведающая полузабытые наговоры. Атмосфера Салпы все такая же мрачная и давящая и ничуть не менее жестокая и кровавая, чем прежде. Впрочем, есть и тонкий лучик надежды на облегчение и окончание затянувшейся Пагубы. Сохраняется и необычность авторского слога, проявляющаяся в обилии глаголов и недостатке прилагательных, в большем внимании к поступкам и мелочам поведения героев. Тем не менее, полностью все загадки так и не разрешатся, а фрагменты древней мозаики не встанут на свои места. Это удел следующей, заключительной части трилогии.

Итог: безудержная, изматывающая погоня за спасением Салпы и разгадкой древних тайн.

На первый взгляд, перед нами предстает древняя, избитая история. Странствующий рыцарь, злобный дракон, который правит в городе, прекрасная девушка, обреченная на свадьбу с ним. Корни подобных историй уходят вглубь веков, теряясь среди легенд и сказок. Впрочем, к моменту написания этой пьесы Шварц уже не раз творчески перерабатывал известные мотивы и сюжеты, придавая им новое звучание. Так же произошло и с "Драконом".

Злобное чудовище стало символом всего чуждого и враждебного человеческой душе, того, что калечит ее и уничтожает. В городе, которым правит Дракон, можно узнать, как фашистскую Германию, СССР или маккартизм в США, так и любую другую страну, где власть безжалостно подавляет даже намек на инакомыслие. Поэтому нет ничего удивительного, что большинство людей приходят в ужас от одной мысли, что можно жить без Дракона. И в этот замкнутый, пропитанный страхом и лицемерием мирок попадает главный герой, странствующий рыцарь Ланселот.

Он не боится говорить правду и отважно бросает вызов чудовищу. Его не пугают ни угрозы, ни каверзы преданных Дракону горожан, ни риск погибнуть. Ведь Ланселот относится к той редкой породе легких людей, которые беспрестанно рыщут по свету, искореняя несправедливость. Казалось бы, какое дело приличным, образованным людям до бездельника, бродящего из города в город и дерзко вмешивающегося в чужие жизни? Мало ли чудаков на свете. Но в том и беда, что в наш цивилизованный и культурный век стало немодно называть вещи своими именами. Многие считают более правильным использовать обтекаемые, расплывчатые выражения, по которым невозможно ничего понять. Истина, как и в пьесе, оказалась опасным, вымирающим существом. Даже городской бургомистр заявляет, что не настолько сошел с ума, чтобы говорить правду.

Поразительно, насколько афористичной оказалась пьеса. Шварц ювелирно огранил каждую фразу так, чтобы она не просто запоминалась, но еще и резала по живому, обнажая человеческие пороки и кажущиеся невинными слабости. Некоторые места хочется перечитывать вновь и вновь, поражаясь меткости наблюдений и точности формулировок. А еще удивляясь, как ловко играет автор обычными словами и ситуациями.

Не удивительно, что при жизни Шварца пьеса шла в театре лишь несколько раз. Хотя напрямую он не осуждал советские порядки, между строк читалось обличение жестокой системы взаимного доносительства и предательства, что господствовала в те годы. А ответы на вечные вопросы о добре и зле, подвиге и подлости плохо укладывались в строгие рамки идеологии.

И ведь Шварц в своей пьесе "всего лишь" призывал быть внимательнее к себе и к происходящему вокруг. Призывал быть бдительными, не подменять истину фальшивыми заявлениями и лозунгами. Призывал быть честными и не бояться говорить правду. Не случайно, как и в сказке Андерсена "Голый король", только маленький мальчик говорит то, что думает, не боясь высказывать своего мнения. Взрослые же боязливо шикают, неодобрительно качая головами, сами же готовы поддержать любого, кто возьмет власть в свои руки. Кроме того, Шварц показал, что мало убить конкретного, персонифицированного Дракона, чтобы наступило всеобщее счастье. Зло успевает оставить глубокий след в душе человека, жестоко калеча его душу. И этот дракон куда опаснее и коварнее.

А вместо традиционного подведения итогов я хочу просто повторить слова Ланселота: "Не боитесь. Это можно — не обижать вдов и сирот. Жалеть друг друга тоже можно. Не бойтесь! Жалейте друг друга. Жалейте — и вы будете счастливы!"

Вопреки справедливым опасениям, что книги будут во многом дублировать и повторять уже известные нам моменты, ничего подобного не произошло. Начать хотя бы с того, что кардинально изменилось место действия — с цивилизованных и обжитых систем на Тремезианский пояс, где царствует сила, наглость и вседозволенность. Соответственно и мотив цикла стал ярко авантюрно-приключенческим, по крайней мере, на первые две его книги. Поэтому неудивительно, что по сравнению с трилогией "Завтра война" цикл "Пилот" ориентирован скорее на подростковую аудиторию, что, впрочем, трудно назвать недостатком. Но от сравнений пора перейти к самому циклу.

Вообще, авантюрная атмосфера Тремезианского пояса удалась Зоричам на славу. Суровые будни, полные рутины, стали в их изложении интересными, захватывающими приключениями. Во многом этому способствует обилие технических деталей, которые придают определенную фактуру и ощущение достоверности, которого порой так не хватает космооперам. Единственное, что мне не понравилось в "Пилоте мечты", так это излишне насыщенные любовные похождения героя, но, полагаю, это на любителя.

Во второй книге действие с головой погружается в пиратские сферы Тремезианского общества. Как выяснилось, отличия между корпорацией и пиратами невелики. С той лишь разницей, что у Синдиката одно наказание — пуля в лоб. Сюжет по-прежнему скачет из стороны в сторону, не давая герою отдохнуть. И, наверное, не зря неимоверная удача Андрея уравновешивается периодическим невезением. А так просто замечательно отражен образ жизни талантливого разгильдяя. Нет, во всем, что касается флуггеров и полетов, Румянцев серьезен и внимателен, но в повседневной жизни частенько допускает глупейшие ошибки.

Начало войны ознаменовалось очередными переменами в жизни Румянцева. Теперь его задачи лежат вне официальных документов, скрытые отметками особой секретности. Третья книга цикла, "Пилот особого назначения", оказалась самой небольшой, и по своему характеру, скорее промежуточной. С одной стороны, не скажешь, что ей не хватает событий — еще как хватает, и боев, и открытий, и смертей. Но с другой, остается ощущение, что авторы что-то недосказали. К тому же на смену авантюрной атмосфере приходит армейская дисциплина, что также сказывается на восприятии книги.

Особенно интересны главы, где второстепенные герои вовсю демонстрируют чудеса храбрости и тактической смекалки. Изо всех сил выживают, если по простому, хотя клоны этому всячески препятствуют. Сцены масштабных сражений проработаны и выписаны безукоризненно. Яркие, сочные эпитеты, изящные тактические комбинации и секреты стратегии создают впечатляющие картины противостояния военных машин. Я уже не говорю о подробных технических деталях воздушных сражений, когда каждый маневр или момент описаны так, что перед глазами сразу же возникает четкая картинка. Единственный минус романа — промежуточность финала. Поставив точку в войне с клонами, авторы так и не раскрыли всех тайн, связанных с рождением Румянцева, явно, оставив их для возможного продолжения.

Таким образом, цикл "Пилот" плавно дрейфует от авантюрных романов к военным, при этом уровень их неизменно остается хорошим. Обилие технических деталей порадует любителей точности, но и те, кому больше по душе размах и кураж, тоже останутся довольны. При этом цикл закладывает более прочный фундамент под первую трилогию и цикл "На корабле", раскрывая конкретные причины и факторы, которые приблизили войну.