Ее звали Молли. Первый раз мы с ней повстречались, когда я еще был наивным юнцом 18-ти лет от роду, не нюхавшим жизни и не знавшим, что своей романтичности — по правилам хорошего тона, принятым в обществе — надо стыдиться. Молли, видимо, заинтересовалась мною, и лукаво взглянула со страниц «Последнего единорога», поманив за собой в необычайную страну. Но в тот момент, признаться, я не очень обратил на Молли внимание — книга однозначно давала понять, что «в главных ролях» совсем другие персонажи (и это меня расстроило — но я еще не знал, почему. Только заметил, что прекрасная леди-единорог выглядит какой-то слишком уж холодной и бездушной, а ее кавалер — слишком «правильным», блеклым и бледным. Но — вот уж и правда, глупец! — предпочел поверить хитрому сказочнику П. Биглю: дескать, не в Молли дело, совсем не в Молли. Я ведь не видел, как он (рассказчик) по-дружески ехидно мне при этом подмигивает…

Впрочем, хоть я и забыл Молли, она меня еще помнила. Как вы, без сомнения, знаете, многим персонажам в Стране Книг дарована не одна жизнь. Молли решила покинуть мир единорогов, наверное, потому, что ей было мало всей этой средневеково-рыцарской мишуры: хотелось большего! И вот я встречаю ее снова — на страницах книги Осояну.

...Забудьте про Тарру, выдуманную В. Камшой. Вас ждет совсем другая Тарра -- больше всего она похожа на изысканные, чопорно-строгие, но от этого не менее прекрасные «дагерротипы», изображающие жизнь старой Европы. В ту пору, когда «литературе не зазорно было считаться великой, вера в прогресс была безграничной, и даже преступления совершались и раскрывались с немалым вкусом» (ну, вы помните, как там дальше 8-) Здесь паровозы и пароходы, а также скоростные «мобили», причудливо сочетаются с буйством Хаотики, и с волшебством маринэ, и с притягательной (потому что не изведанной до конца) «темной стороной» нашего бытия — царством теней. Впрочем, на самом деле такая жизнь не слишком удивительна — даже рутинна. Чудесное, однажды пленив, быстро надоедает и становится вялотекущим фоном (если подумать, не так уж оно и плохо)...

А еще мир Осояну до безумия напоминает фильмы позднего Миядзаки — особенно «Бродячий замок Хоула». Конечно же, здесь будет мало эмоций — воспитание XIX века не позволяет, знаете ли, публично обнажать свою душу. Но, невзирая на кажущееся отсутствие пылких страстей и сердечных переживаний, мы видим, что в рациональном, гармоничном и размеренном обществе Тарры люди ОЧЕНЬ добры. Не все, да; но — многие. Таинственная и опасная Дама в Сером, которая тоже, кажется, заглянула сюда из какого-то недописанного черновика П. Бигля, оказывается вовсе не холодной, не равнодушной... несмотря, что находится на самой вершине общества (а там, как мы все прекрасно знаем, «сопливая» нежность никогда в почете не была!)

Конечно же, Осояну — не Осояну, если в ее книгах отсутствует МОРЕ. И здесь оно (как в «Детях Шторма») является символом свободы. Вот только в «Шторме» это было настоящее море (и потому оно быстро надоедало: просто ещё одно описание местности, не более того...) В этой повести — иначе: море, которое каждый «носит В СЕБЕ».

К слову сказать, маринэ — это самая удачная придумка Наташи. Да, здесь хватает и других пикантных «вкусностей»: — тени!.. конечно же, тени! Вам никогда не приходило в голову, что все наши прошлые грехи, а также позабытые со временем симпатии, привязанности и страсти — не исчезают бесследно, а продолжают существовать... может быть, где-то в другом мире... И за каждым человеком плетется по пятам невидимая вереница теней. Своих — и чужих.

(«Это место», — сказал Корвин, — «давно уже не существовало в реальности. Но где-то должна была остаться Тень от него». И — подмигнул Джоссефу Арлину...)

А хаотиды?.. Опять же, интересная трактовка — учитывая, что сама тема в фэнтези давно изъезжена вдоль и поперек. Не они, оказывается, обитатели Хаоса — а наоборот: Хаос находится в них! И от этого рассказ про несчастных созданий, «не таких, как все», приобретает по-своему даже трагическую нотку... (Помните Рейстлина из Dragonlance? Представляете, как он жил — не то что ежеминутно, а прямо-таки _ежесекундно_ борясь со своим недугом?.. Если помните, то легко можете представить, каково хаотидам в мире Тарры).

Но я ведь начал про маринэ... Они мне симпатичны прежде всего тем, что горды и неуступчивы. До крайности самолюбивы (только — прошу не путать самолюбие с эгоизмом, это абсолютно разные вещи). У кого-то — это недостаток (я боюсь Дорхи. Честное слово, он мне страшен. Хотя бы потому, что я знаю: в реальной жизни такие Большие Боссы — вполне существуют, и запросто могут невинного человека погубить). Правда, у большинства маринэ чрезмерное ЧСВ — это как раз то, что заставляет их полюбить... раз навсегда. Не будь Рейне таким зацикленным на личных переживаниях, не ставь он свое «ХОЧУ» выше «НАДО» — кто бы тогда помог Бабочке?..

Я легко могу представить хаотидов, появляющихся, например, в пестром, экзотичном и прекрасном «Путешествии Чихиро». Я так и вижу обаятельную, энергичную Наваро — на страницах любого романа Жюля Верна. И знаю, что «Цирк скитальцев» прекрасно вписывается в грубоватую, не чуждую иногда сильных эмоций, жизнь «по Г. — Г. Кею». Ну, а про Даму в Сером уже сказал: (совершенно очевидно ее родство с биглевскими «тремя дамами» из «Песни трактирщика»).

Весь этот мир, по сути — один сплошной Crowning Moment of Coolness. Сильные впечатления (не всегда приятные, но запоминающиеся надолго) — это часть его своеобразной красоты. Другая часть — то, о чем уже писали в отзывах до меня: в книге нам показали только верхушку айсберга. Мир Тарры — очень большой. При желании можно написать, наверное, добрый десяток романов о нем: материала хватит. Но Осояну выбирает более сложный путь: она «законспектировала» (или — «законспирировала»?) в маленькой повести сюжет целого романа. Хочешь не хочешь, а придется перечитывать. И — шаг за шагом, вникая в авторские полунамеки — снова наслаждаться строгим, скупым очарованием этого мира.

Впрочем, подлецы и гады всех мастей тоже не дремлют. (Тут Молли опять улыбается мне — горько, понимающе, без снисхождения). Мы все знаем: не надо бояться теней — они хоть и являют собой нашу «темную сторону», но это — неизбежное зло. От него никуда не деться. А бояться следует людей. Таких же, как мы. Ведь и сам Сили Лаббер не сразу стал откровенным мерзавцем...

Вот так. Хотел написать что-то вроде рецензии — а вышел банальный и сумбурный отзыв. Но ты ведь не сердишься, Молли?..)

ps Как вы, наверно, заметили, мой отзыв по тону достаточно нейтрален. Я говорил о том, что понравилось — но ни разу не сказал, что меня хоть что-то глубоко зацепило или не оставило равнодушным. В этом — отличие «Карнавала» от «Первой печати» и «Невесты» (те были мне ближе эмоционально. А эта вещь — скорее уму, чем сердцу). Но, честное слово, я не собираюсь пинать хорошего автора... на это и без меня охотники найдутся. :((( Могу сказать лишь одно: прочитайте «Карнавал теней». Вы не пожалеете — в любом случае.

Да, конечно, кое-что в этой книге устарело. Кое-что — прекрасный пример, как уважаемая Элеонора Яковлевна не могла подчиняться собственным же законам, нормам и догмам.

Особенно это касается «говорящих» имен и названий: сперва нам, вполне логично и обоснованно, заявляют, что они должны звучать по-английски, а осмысляться по-русски. К примеру, «Бекки Проныра» — это непростительная русификация, а вот «Бекки Востр» — тут не сразу-то и распознаешь русское слово.

Все вроде бы так, но... дальше автор — под видом этого самого «звучит на английский манер» — подает как раз-таки примеры наглой, грубой русификации. Скажем, она утверждает, что фамилию Meek (слабый) нужно переводить «Мякиш», потому что... похоже на «Кавендиш» (???) Не знаю, кому как, а у меня перевод «как слышится» — мистер Мик — мгновенно вызывает ассоциации с «микроб, микромир», и т.п. Так что я и без перевода «по смыслу» прекрасно понял бы, о чем речь. (Кстати: всегда был уверен, что Арагорн — Странник, а не Бродяжник. Ибо звучит похоже на Strider).

Потом еще отрицательные примеры в том же духе (Mr. Woodworm — это, оказывается, «мистер Сгрызли», т.к. напоминает «Пристли«!)

Игру слов «paper» — «piper» — «pepper» предлагается по-нашему передавать «утренний листок» — «вечерний хвосток» (???) И тут же сама Н. Г. пишет: «Наверно, решение НЕ идеальное, а все же решение». (Я бы, например, вообще обыграл другие слова: газета — клозета — конфета... Без всякого там эпатажа и отсебятины).

Да, да, я, разумеется, знаю, что «говорящие» имена, а также каламбуры, подчас переводить необходимо; вспомнить хотя бы Пратчетта — Моркоу вместо Кэррот, матушка Ветровоск вместо Уэзервэкс (вот вы можете это «Уэзервэкс» выговорить без того, чтоб свихнуть челюсти?) И вообще, буквалистская калька — это плохо; кто б спорил. Речь в данном случае о другом...

«Наезды» на Нину Демурову (прекрасный переводчик, и это все знают — без нее у нас не было бы ни «Алисы», ни «Питера Пэна»). Вот честное слово, меня не напрягает «женская интуиция в глубинах черной души» капитана Крюка. Почему обязательно надо ее исправлять на «чутье»?

Но (НО!!!) Несмотря на такие вот досадные моменты (которых у Н. Г. хватает) — ее книга все равно очень полезна. На уровне практических рекомендаций, приемов, которые начинающим обязательно нужно знать. И польза эта настолько велика, что с лихвой перевешивает все издержки (неизбежные, увы, еще и потому, что она была — переводчик школы Кашкина, не Федорова). К примеру: совет заменять отглагольное существительное глаголом — это и разумно, и правильно (не надо, опять же, подходить к рекомендациям Н. Г. слишком буквально, и любое «ощущение опасности» переделывать в «я (он) ощущал...» Однако, чем меньше в ваших переводах будет «вставаний с кровати» и «пониманий мною жены» — тем лучше; несс-па?

«I don't beleive in segregating the sexes. Anachronistic» — ну, вы и сами знаете: не перевелись еще на Руси горе-толмачи, которые прямо так и напишут: «Я не сторонник сегрегации. Анахронизм». Конечно, Галь неправа, когда рекомендует первую часть фразы заменять на отсебятину («Глупый этот обычай, что после обеда дамы уходят!»), но дело ведь не в этом. Дело в том, что переводчик САМ должен подумать, как это должно по-русски лучше звучать; и, думаю, она бы не протестовала против такого перевода: «Я не сторонник разделения полов. Это безнадежно устарело».

Ну и так далее. Много тонких наблюдений; напр.: «я стоял, без кровинки в лице» — так ггерой сказать О СЕБЕ не может, ну разве что он при этом смотрится в зеркало.

«Принимают активное участие в борьбе за повышение производительности труда»... постойте, чего-чего?! Просто: повышают. И не надо этих лишних «метастаз канцелярита» (тут Галь совершенно права!) А «проводился ЗАБОР проб» — это и сегодня на любом предприятии в отчетах пишут (знаю по личному опыту).

«Перед нею стояла проблема» — видимо, геополитическая (или еще какая-н., но обязательно всемирного масштаба). Ан нет: «проблема, что купить на ужин». (*rolling on the floor, laughing*)

Одним словом... несмотря на то, что я написал в начале отзыва — все-таки читать. ЧИТАТЬ обязательно. Другое дело, что воспринимать все это надо через призму критики и скепсиса — отделять, т. ск., агнцев от козлищ, а мух от котлет. И тогда правильный результат воспоследует очень быстро.

Чебурашку знают все. Его большие уши — это мем из времен советского босоногого детства (причем — появился тогда, когда никто еще не слыхивал ни про какие «мемы«!) Все знают песенку «Голубой вагон». Все помнят назубок: «Я был когда-то странной игрушкой безымянной» (ну, правда, кое-кто все-таки поет «...игрушкой ДЕРЕВЯННОЙ», и свято уверены, что эта песня про Буратино :biggrin:) Находятся даже люди, которые, сильно напрягши память, процитируют зачетную фразу из мультика: «Молодой крокодил 50-ти лет желает познакомиться...»

Но — при всем при том — саму сказку, как ни странно, читали немногие. Я и то прочел ее уже во взрослом возрасте; и — честно говоря — мне трудно представить хоть кого-то, кто бы помнил, о чем в книге Успенского (а не в мульте и НЕ на пластинке!) шла речь. Много в этой книге такого, что полностью принадлежит советской эпохе, а сейчас воспринимается... наивно и смешно (чтоб не сказать хуже). Скажем, рассказ о хулигане-двоечнике, который хотел дружить с таким же невоспитанным мальчишкой, как он сам. Или — критика врачей-халтурщиков («А я иностранцев не лечу») ...и тэдэ, и тэпэ.

Что далеко ходить за примерами: история про носорога, которого Шапокляк подкармливала бубликами, чтоб натравить на Чебурашку. Можете вот так, без поисков в Гугле, «с лету», пересказать по памяти, что там было? ;)) А про медали, которые наш большеухий зверек надеялся получить за поимку этого самого носорога?.. Ах, вы даже не в курсе, что там за медали? Ну тогда, может быть, вспомните, как Чеба продавал керосиновые лампы — «две штуки в одни руки» — и сколько покупателей откликнулось на эту пиар-акцию? ;))

Но тут я, конечно, уже слышу возмущенные голоса коллег-фантлабовцев: «Макс, хватит прикалываться!» О'кей, о'кей. Больше не буду. Вот только факт остается фактом: мульт видели... много кто. Календарики\куклы\значки в виде Большеухого — были у всех. А сама сказка устарела -- забыта напрочь. Наверно, это и хорошо: всякому овощу свое время. Успенский создал больше чем сказку — он создал символ. Символ нашего детства. Можно сказать, «русского Микки-Мауса»...

Но, тем не менее, этой книге я поставлю 8 баллов — за ностальгию :glasses:

Честно говоря, я не слишком уважаю этот роман. Желание «во что бы то ни стало» закончить Сагу было, КМК, ошибкой Муркока. Такие истории вообще в принципе не имеют завершения: интересно не то, как ГГ обретает наконец-то заслуженный покой (в другом романе Танелорн вообще назван «городом ветеранов») — интересно, как он стремится к этому покою, добивается его, всеми силами пытается прекратить бесконечную войну (но — хотя бы на примере принца Корума — прекрасно видно: у него это не очень-то получается. И слава всем богам! После полной и окончательной победы Добра над Злом наш вечный герой попросту умер бы с тоски... О чем тогда писать книги, если повсюду «тишь да гладь, да Божья благодать?»)

Короче, ясно: это — юношеская, незрелая и (по нашим временам) не самая серьезная вещь ММ. Можно считать ее чем-то вроде автофанфика (ну, как у Сапковского — «Что-то кончается, что-то начинается...» Сапковский, кстати, многим обязан британскому классику: вспомним, например, Белого Волка с проклятьем на челе и волшебным мечом, который так хорошо умеет наносить добро и причинять любовь. Вспомним Сопряжение Сфер, которое играет важную роль в книгах обоих авторов. Так что... вполне возможно, аналогия с «Что-то кончается» — тоже не случайна).

Спросят: так почему же ты поставил «Поискам Танелорна» 10-ку? А очень просто. Сюжет там, конечно, устарел (и был впоследствии отвергнут самим автором — см. роман «Дракон в мече», который, хотя и не противоречит «Поискам» напрямую, все-таки явно написан из желания пересмотреть свои прежние взгляды). Но сюжет — сюжетом, а идея — идеей. И вот идея в романе — действительно хорошая.

Можно долго и серьёзно рассуждать о том, что «все мы, всю жизнь, точно так же ищем Танелорн»... или о том, что «Рай — это НЕ мечта о халяве, поскольку даже в Валиноре Толкиена и бессмертном Городе Муркока люди чем-то заняты — допустим, наукой и искусством...» Словом — книга, при всей её фантасмагоричности и «не-от-мира-сегошности», наводит на умные мысли.

ps Ну, и сам Вечный Герой, конечно, тот еще няшка: четыре головы, восемь рук, один огромный-преогромный... как там пишется сакраментальное слово из 3-х букв? А, да. МЕЧ!

По всему видать: забористая трава была у Майкла, когда он ЭТО придумал ;))

Все смешалось в этой сказке: тут тебе и храбрый шахматный солдат Пешкин, и черный король Смоль, и тура Непобедима (эти двое, правда, на сцену так и не выходят — но упоминаются в начале пьесы)

...и девочка-цветок — «Маша-Ромаша», и Мышонок с Чижиком-Пыжиком... Удивительно, как такие разные персонажи могут дружить — но именно из-за этого сказка запоминается. Она очень (О-ОЧЕНЬ!) интересна и оригинальна.

Ну, а кот — главный злодей — так вообще шикарен. Что ни фраза — то «перл». Впору заносить в записную книжку, и потом щеголять этими хохмочками в светском обществе.

«Для птенцов я отец — объявляю всем:

Расцелую! обниму! И СЪЕМ!!!» :gigi: :gigi: :gigi:

«Эх, флот, братишки, не забуду,

Штормовой девятый вал...

Я моряк, бывал повсюду,

Только в море не бывал.

На уроках я тонул, в классе,

Сухопутный я моряк, Вася!» :biggrin: :biggrin: :biggrin:

Правда, если ставить эту сказку сейчас, то придется выкидывать из сюжета котова помощника: индюка Берлыдулю. Потому как франт («стиляга«!) с заграничным магнитофоном — это уже давно не актуально... :weep:

Я, конечно, знал (еще до того, как прочел роман в оригинале), что «Орден тьмы» — это ошибка перевода, в оригинале ничего такого в помине не было, и т.д. Но если так задуматься... представим себе на секундочку, что это название правильное и каноническое. Есть ли в книге т о, что подходит под определение «Орден тьмы»?

Ответ: да, есть. Примерно в середине романа происходит столкновение героя (точнее, героев) с нацистским режимом: они попадают в катакомбы, где видят, как вся верхушка Рейха занята оккультистским ритуалом (собственно, они и «вызвали» наших героев, приняв их за демонов). Гитлер — в голове у которого царил к тому моменту полный кавардак — решил, что появление личностей в древнегерманской одежде должно служить чем-то типа благословения. Решил продолжать свою политику, и... (пишет уже не Эрекозе, а Муркок его устами) ступил на путь к гибели.

Итак, «Орден тьмы» — нацисты. А, следовательно, книга — не про подвиги великого воина Эрекозе в чужом мире, книга про взаимоотношения самого Муркока (он ведь тоже присутствует в книге, пусть и неявно) с этим самым Орденом тьмы. Напомню: ММ родился в начале войны, его детство было полно бомбёжек — ему есть, как выразить свой виртуальный «плевок» в лицо ...«этих». Хотя бы задав вопрос: а люди ли они? И сам же отвечает: нет, не люди, «Тьма», да и все тут...

А как показан сам мир? Эдакая смесь из германских фолькорных представлений о потустороннем мире (точнее — о междумирье, на полпути между землёй и преисподней... отсюда и мрачноватый «болотный» колорит, и некоторая — не побоюсь этого слова — готичность в описании Земель Колеса...), и лёгкая примесь технофэнтези пополам с таймпанком (Бароны-Капитаны и их жутковатые корабли, в топках которых горят люди. Плюс стилизация под XVIII век — ну устал Муркок от традиционной героики, решил разбавить чем-то нестандартным... И это хорошо). Ничего знакомого не чувствуете? Ну да, конечно... Мир-корабль (вернее, ми р, состоящий из множества кораблей), тирания, царящая там, герой, начинающий свой путь в этом мире в одиночку и неспособный хоть что-то изменить... Чайна Мьевиль, «Шрам»? New Weird?

Нет, я не хочу сказать, что этот роман написан в направлении New Weird. Отнюдь. Но определенное желание угостить читателя постмодернистским коктейлем из «странных» ингредиентов — присутствовало безусловно. Отсюда — в первых же строчках — и смесь реалий нашего времени («Ульрих фон Бек бежал из лагеря Заксанхайм в 1939 г.») с легко узнаваемыми приметами XVIII в. — и в то же время, динозавры как средство перемещения героев... В общем, получается мир, в итоге не подгоняемый ни под какой четкий стандарт — и только очень невнимательный читатель может счесть его, как в предыдущих двух романах, «условно-средневековым»; он таким не является... Про такие мелкие кунштюки, как антропоморфный прямоходящий медведь-ученый (великий ум, страдающий склерозом, маразмом и сонливостью) я уж молчу — эти полуироничные, полу — просто «странные» выходки вполне в духе постмодерна.

И без психологической начинки не обошлось — самокопания Джона Дейкера и поиски выхода из духовного кризиса занимают не последнее место в романе... Собственно, сюжет романа — вот этот самый духовный кризис. Нежелание ГГероя быть Вечным Защитником и все время спасать мир, людей и т.п. Отстаивание права на свою, пусть мелкую, но частную жизнь. Может ли это быть предметом книги в фэнтези? Нет — потому что в фэнтези личность героя обычно неделима на « своё» и «извне заданное» (я спасаю мир — потому что это и есть моя жизнь, того и требует моя личность, не хотел бы — не спасал, в чем проблема...) А постмодернизм? Магреализм? Много от них перенявший New Weird? Да пожалуйста, сколько угодно! Здесь даже полностью калечный психически человек м.б. героем, а не просто закомплексованный, как Дейкер-Эрекозе.

Я уже говорил о Тьме? Она присутствует в романе открытым текстом. Это — с одной стороны, вожди Рейха, а с другой — Хаос, грозящий поглотить мир Шестиземелья. Замечаете параллель, да? Наступление черноты не в нашем мире совпадает по времени с WWII в нашем. Причем эта чернота еще и уродует людей, в нее попавших — барон Аримиад, к примеру, становится человеком с мордой кабана (характер изменяется тоже: если раньше он был просто глуп, не более, то теперь — еще и не в меру агрессивен).

Вот про что эта книга: про Тьму, которая везде — и вокруг нас, и в нас. («Что такое Орден тьмы? — Отвечает эхо: мы-ы...») Только не надо её бояться. Если мы сами Орден тьмы — так чт о ж мы, себя не знаем? Да, в душе у нас ее полно. И мы привычные. Мы умеем ею управлять так, чтобы все-таки до петли не доводила. А того, что с нею надо жить, вековать как- то, это совершенно не отменяет.

«...[раньше] я был разочарован в жизни: неглубокой, скучной и бесцветной виделась она мне. Но теперь я понял: мир, в котором я живу, весьма непрост — и я радуюсь самОй его сложности. Мне ясно — существование в моем мире, в мегаполисе двадцатого века, может быть настолько же насыщенным и самодостаточным, как и то, другое. Да и вообще: быть Героем, жить в условиях вечной войны — не то же ли это самое, что всю жизнь оставаться ребенком?» Аплодирую стоя -- двумя-тремя фразами Муркок перечеркнул свои по-юношески наивные и незрелые «Поиски Танелорна». Низвел их,так сказать, до уровня шуточного «фанфика» на самого себя (ну, как у Сапковского -- «Что-то кончается, что-то начинается...»)

Поэтому финал книги, как я упоминал выше, оптимистичен: герой победил. (Могут спросить: как же, в таком случае, этот своеобразный и малотипичный для Майкла роман стыкуется со всей остальной Сагой о Вечном Воине? Но это -- разговор особый. Скажу только одно: стыкуется. Никаких там неувязок и противоречий нет... хотя и может так сначала показаться.

PS: Первый (так сказать, незрелый и «сырой») вариант этой рецензии доступен в моей авторской колонке — http://fantlab.ru/blogarticle9568 К сожалению, тогда я еще не читал роман в оригинале, и поэтому многие важные нюансы ускользнули от меня. В этом отзыве я старался исправить допущенные ранее ошибки. Насколько это удалось — судить вам.

В начале 70-х даровитому британскому фантасту Муркоку пришла в голову идея: создать МЕГА-кроссовер из всех когда-то написанных им произведений. Сделал он это очень просто: придумал ггероя, который одновременно является воплощением... любого персонажа (причем не обязательно даже муркоковского — король Артур, Одиссей и Неистовый Роланд также были инкарнациями Вечного воителя!)

«Дядя Миша» хватил через край? Возможно (тем более -- если вспомнить, когда это писалось. Сейчас-то никого не удивишь концепциями типа «мультивселенной», переселения душ, встречи с самим собой в альтернативной реальности... а тогда это все еще не было приевшимися штампами, и звучало очень смело). В любом случае, именно эта придумка ММ оказалась самой удачной во всем его МЕГА-цикле: герой-рассказчик, Джон Дейкер, обычный человек с Земли, «просто добрый малый, как ты, да я, да целый свет» — оказался тем самым связующим звеном, которое скрепляло (даже, можно сказать, «цементировало») разрозненные и сумбурные фрагменты большой истории (кажется, незаконченной и до сих пор).

Я помню, как в подростковом возрасте («по наивности, ей-Бо, по наивности!») схватился за «Элрика» — это ведь самый известный муркоковский цикл... И потом долго плевался. Уже с третьей книги все было абсолютно непонятно: что за город такой — Танелорн? Зачем, черт подери, они его ищут??? Да и вообще, «кто все эти люди»??? (Потом... Потом мне попала в руки «Сага об Эрекозе» — и все встало на свои места :-D)

Видимо, ММ сам чувствовал, что история о художнике-«попаданце» слишком важна для всей его большой Саги. Потому что упорно стремился ее завершить, придать похождениям Дейкера какую-то важную кульминацию — а у него это упорно не получалось. Сперва (в 1974-м) был роман «Поиски Танелорна», который я по сей день отказываюсь (во всяком случае, полностью) воспринимать серьезно: книга о том, как вечная борьба Добра и Зла подходит к концу, ужасный Черный Меч — символ войны и кровопролития — оказывается сломан пополам (видимо, без надежды на перековку в ближайшем будущем), а Воитель наконец-то обретает заслуженный покой... Майкл, ты что, издеваешься?! Это же то самое, классическое: «Одиссей мирно жиреет на Итаке, поэт аль-Мутанабби процветает при дворе бухарского эмира, кропая оду за одой, Сатана с поклоном выпускает на волю загубленные души, а те упираются и не хотят обижать хорошего человека! И встает призрак «Города солнца»: счастье с изобилием, обнесенные высокими стенами, а на стенах – пушки, а в воротах – стража». (И кстати, Майкл: если ты помнишь, в начале нашего с тобой знакомства я был в таком большом восторге от «Книги Корума» — главным образом потому, что там прекрасно показана НЕДОСТИЖИМОСТЬ идеального общества. В волшебный город Танелорн можно попасть — но только раз в жизни. Он, конечно, останется чарующим воспоминанием до конца твоих дней, но... Не будем забывать, что Коруму, Хокмуну и другим еще долго, до-олго придется «куковать» в совершенно обычном, прозаическом и не-всегда-таком приятном мире!)

Как я уже сказал, ММ сам все это понял. И решил переписать финал истории Эрекозе. В 1986-м (после депрессивных и очень, О-ОЧЕНЬ неромантичных «Хроник семьи фон Бек») был написан последний роман. В оригинале он назывался «The Dragon in the Sword» (откуда в рус. переводе «Орден тьмы»? Впрочем, если заглянуть в аннотацию, начинающуюся словами «Орды тьмы собираются...» — то возникнет нехорошее подозрение, что кто-то где-то просто недослышал...) Есть и иные переводческие глюки. Например: присутствует в романах Муркока такая парочка — Рыцарь в Черно-желтом и Воин в Золоте и гагате. Один и тот же это человек или два разных — автор предоставляет догадаться нам. Так вот: в этом романе он, наконец, ставит точки над «i». Четко говорит: да, это люди разные. Переводчик утверждает всё с точностью до наоборот (!!!)

Обычно в трилогии об Эрекозе видят пессимистическую идею («Пусть мой мир станет серый и безынтересный — лишь бы только мой!»), но те, кто так думает, все-таки ошибаются. Муркок преодолел свою депрессию — это видно хотя бы по тому, что Дейкер говорит в финале (как назло, эпилог романа — самое важное в нем, «ключ» ко всему сюжету — оказался в русском издании ВЫКИНУТ!!) «Когда Ригенос призывал меня спасать человечество, я был разочарован в жизни: неглубокой, скучной и бесцветной виделась она мне. Но теперь я понял: мир, в котором я живу, весьма непрост -- и я радуюсь самОй его сложности. Мне ясно -- существование в моем мире, в мегаполисе двадцатого века, может быть настолько же насыщенным и самодостаточным, как и то, другое. Ведь правда, быть Героем и беспрестанно сражаться -- это значит навсегда впасть в детство...»

Да, и еще: где-то несбыточной мечтой маячит непонятный остров, на который давно уже ушли все мужчины страны Геестенем и их драконы — к новому, более, видимо, чистому и светлому бытию... Не податься ли туда? «Нет», — считает герой, — «то больше не моя история...»

Итак, финал книги — хороший: Джон Дейкер победил. Он не так уж сильно изменил мир (ушли эти — придут другие; не факт, что будут лучше), он не избавился от своего проклятия — нести Меч (правда, тот пока что расколот пополам — но было ведь обещано, что половинки — таки да -«перекуют на новые два клинка», и не когда-н. в будущем, а очень скоро)... и даже промелькнула под занавес нотка в духе «Не нашел княжны упрямый витязь» (а нелегко, конечно, топать обратно в Лондон к вечной холостяцкой рутине, зная, что упустил свою «княжну»). Мрачновато? Да. Но мы верим в героя почему-то...

Одним словом: надеюсь, вы поняли, почему этот цикл — мой любимый у Муркока. (Что-что, говорите?.. «Элрик»? Блондинистый Принц с проклятьем на челе?.. Знать не знаю никаких Принцев! Да и зачем нам, в самом деле, «Элрик», когда можно читать столь великолепного «Дейкера«! :-D)

Читать эту сказку — отдельное удовольствие, особенно в оригинале. Потому что Киплингу, вообще-то, плевать на законы английской грамматики и орфографии. Вместо «Hump» (горб) он пишет «Humph» (как Чуковский перевел — «огромнейший ГРББ!») Вместо «Jhinni»(джинн, дух) он пишет «как слышится»: Djinn. И правильно — зачем мучить маленького ребенка всеми этими заморочками с «правильнописанием»? ;-)

А как перевести хитрое словечко «Howler», которым Бык характеризовал Верблюда? Просто «ревун» тут, наверное, будет неправильно — скорее, что-то типа «жалобщик» (вечно ноет, а на работу идти не хочет!) И т.д., и т.п. Что ни фраза — то какие-нибудь прикольные фишечки Киплингианы...

И еще одно удовольствие — это, конечно, авторские иллюстрации. С кучей таких же забавных «примочек», которых не было в самом тексте. Но тут пересказывать бессмысленно — тут надо скорей бежать раздобывать книжку, и любоваться вместе с Вашим чадом :-)) Много-много приятных минут Вам гарантированы.

Ну, а третья «нечаянная радость» — стихотворение в конце. Кто не помнит с раннего возраста:

У всех,

Кто слоняется праздный,

Немытый, нечесаный, грязный,

Появится

Горб,

Невиданный горб,

Косматый, кривой, безобразный.

Казалось бы, простая сказка — а вот... Навроде «шкатулки с секретом»: в ней скрыто больше интересного, чем кажется на первый взгляд.

Романтичный, депрессивный, эксцентричный и атмосферный рассказ. Ужасный, но в то же время — неподражаемый мсье Зенит. Его черная трость, покрытая рунами и лижущая кровь из раны... (sic, поклонники Муркока! Вам не вспоминается при этом другой, небезызвестный его персонаж?)

Впрочем, в этом как раз есть особый «шик»: что «вечного героя» в этом рассказе превратили в преступника. Эта издевательская «панк-фантазия» по духу ближе всего к ранним, по-своему безумным бёртоновским фильмам — коварного альбиноса вполне мог бы сыграть Кристофер Уокен. Представьте: если надеть на него плащ и маску Майкла Китона...

Ну и, конечно, без традиционно неуклюжего на вид, но умного и сильного духом сыщика ( = Майкл Лонсдейл, «комиссар Лебель» из знаменитого «Дня Шакала»?!) тоже не обошлось.

Из всех мистических детективов, написанных Муркоком, я больше всего люблю этот. Блюдо вышло куда «вкуснее», чем «Странный сад Фелипе Саджиттариуса», и в то же время — куда интереснее по составу, чем предсказуемо-эпатажная история Ситона Бегга из «Michael Moorcock's Multiverse»... Кроме всего прочего, это еще и дань уважения Энтони Скину (простой поиск в английской Википедии, по запросу «Monsieur Zenith» и «Sexton Blake», выдает кое-что интересное... Но спойлерить не буду. Ищите сами — и получите немалое удовольствие).

NB Заглавие рассказа — очередная постмодернистская шуточка ММ. Те, кто знает французский, могут прочитать «и так, и эдак»...

Против ожидания — скорее понравилось. Хоть я уже и знаю, что от М. Елизарова не стоит ждать слишком многого; но и у него бывают несомненные удачи.

Сама идея (что любая, пусть даже хреново написанная, книга — если ее прочитать «под настроение» — может доставить кайф, который... не снился никакому наркоману) — конечно, спорная и парадоксальная, но именно этим интересна.

Много стеба (автор умудрился своим выстрелом задеть одновременно две «мишени»: разборки между библиотеками до ужаса напоминают сетевые баталии вокруг любимого и нелюбимого «чтива» (Олди в «Золотаре» тоже, помнится, затронули тему холис%@чей — но там они ее как бы «со стороны» видят, глазами сорокалетнего кухонного «интеллихента». А тут — прямо изнутри. Во всей, так сказать, «красе»).

...И одновременно — все эти сражения напоминают «махач» в духе юных <s>бандюков</s> ролевиков: самодельные доспехи и оружие, «из кривой эстонской лыжи вырезают меч эльфийский…». — все присутствует! Даже и не скажешь, что хоккейные каски «воинов» библиотекаря Шульги (а также пресловутый крюк бравой крановщицы!) хоть чем-то отличаются от снаряжения «толчков».

А еще в романе имеются шутки, понятные прежде всего землякам автора — то есть харьковчанам («Широнинская читальня», хе-хе...) Когда читаешь, например, у Олдей все эти отсылки-«пасхалки», связанные с их (и Михаила!) родным городом — почему-то не производит впечатления. А тут — действительно, было смешно.

(Кстати: имя писателя-соцреалиста, Дмитрий Громов — не очередная шутка Елизарова?.. Кто их знает, этих тусовщиков со «Звездного моста» ;))

Главный герой книги — «двадцатисемилетний перестарок», недо-интеллигент, получивший такое же недо-образование (ну, или что-то типа этого), и суетливо мечущийся по жизни в поисках своего места в обществе. Разумеется, он со своим «оченно богатым» внутренним миром никому вокруг не нужен.

«Я пил водку крохотными глотками, и раскаленные пьяные слезы текли по щекам. «Ну как же так, а? – бессильно вопрошал я. – В чем я провинился перед тобой, жизнь? Разве не ты сладкоголосым квартетом клялась много лет назад (...) пора-пора-порадовать меня веселыми друзьями, счастливым клинком и красавицей Икуку? Я же подпевал тебе, жизнь! Я же поверил! Как жестоко посмеялась ты надо мной! Близится к концу мой третий десяток, а верных друзей нет и не будет, слабая рука никогда не познает эфеса…»

И вдруг жизнь, пусть и запоздало, но все же расплатилась, вернула обещанное, только сделала это слишком неожиданно, из-за угла, так что я не успел разглядеть свое счастье...»

Идеал, ради которого живет Вязинцев, «вымышленное детство, настолько сердечное и радостное, что в него сразу верилось из-за ощущения полного проживания видений, по сравнению с которым реальные воспоминания были бескровным силуэтом», как вы уже поняли, откровенно высосан из пальца — и сам Библиотекарь это знает. Но полагает, что он не хуже любых других выдуманных идеалов, за которые жили и умирали многие поколения людей... Каждый из нас должен рано или поздно выбирать, т. ск., каким богам молиться. Елизаров предлагает такое решение; можно с ним не соглашаться — однако выбор автора (и героя) стоит уважать.

Ну, а финал (так не понравившийся уважаемому С. Соболеву)

Одним словом: в отличие от «Pasternak'а» и «Кубиков» (местами удачных, но в общем и целом — нелепых), эта вещь гораздо серьезнее. Написано прилично; послевкусие оставляет неплохое (во всяком случае — НЕ гадкое. А это уже плюс...)

Про издания Бернса я со временем напишу подробнее в своей АК; здесь же — хочу сказать только о статье Витковского (в «старых новых» сборниках она переиздается регулярно, то в более, то — в менее сокращенном виде. Таким образом, это эссе уже каноническое. Следует подробнее рассмотреть, чтО же оно, собственно, представляет собой.

Автор разбирает такие сложные и серьезные вопросы, как: история переводов Бернса в России; возможное знакомство Пушкина и Жуковского с творчеством шотландского барда; причины, по которым у нас в стране были так популярны одно время переводы Маршака. Немало слов сказано и о судьбе самого Бернса: кто он — поэт-пахарь или скорее «поэт-мытарь»? Означает ли работа «налоговика» непременную страсть к алкоголю, и означает ли (вероятное) пьянство Бернса, что он не случайно умер в том самом роковом возрасте 37-ми лет?

Ну, отношения с женщинами... a priori отдельная статья (тем-то и примечателен любой великий человек, что его грехи ≠ «ах, как это мерзко», скорее = «ах, как пикантно!» В конце концов, если бы Джин Армур, простая, как мы бы сейчас сказали, «кулачка», не повела себя однажды «по Высоцкому» (« — В Мохлине бывшим подругам хвасталась эта змея: ловко я интеллигента заполучила в мужья!») — она бы не попала вместе с не-очень-то-любимым мужем на страницы Истории... И вообще: кто ж не знает, как от беспорядочных любовных связей родится на свет много, много хороших стихов? ;)) А у Бернса таких связей было тоже хоть отбавляй.... Все это, конечно, не приводит нас к заключению (которое Евгений Владимирович почему-то — как я понял по его статье — считает неопровержимым): что Бернс был не просто любитель крепкого словца, сладких баб и выпивки, но — настоящий представитель «чернушной» контркультуры, типа нашего Губермана. Скажем прямо, это не так 8-)

Некоторые моменты в статье — очень познавательны (скажем, разбор переводов Маршака и его отношений с сов. цензурой, любимцем которой он, как известно, был). Правда, написано уж чересчур многословно; не знаю, зачем. Возникает вопрос: «А о самом-то Бернсе — где???» В издании 2002 г. эссе изрядно сокращено — но там, правда, были ссылки на статью Стивенсона (к-рой в новом издании нет). Про влияние «бернсовой строфы» на Пушкина — тоже интересно, хотя *наверное* чересчур смело...

«Читатель волен выбирать из двух возможностей: а) читать; б) не читать. Он может выбрать второй вариант, но потеряет право называться читателем. Он может прочесть предлагаемую книгу и остаться: а) доволен; б) недоволен. Первый случай прекрасен, второй – тоже удовлетворителен. Значит, это сокровище – не для него. Значит, оно опять уйдет к правнукам. Хотя к ним оно уйдет в любом случае» — читатель, то есть я, попросту ухмыльнется в усы, узрев эти строки. Можно выбрать и третий вариант: читать — но относиться с изрядной долей скепсиса (а почему, скажу позже), и быть довольным... в меру. У самого хорошего перевода есть издержки — а самый плохой (например, Е. Фельдмана, которого вообще не включили в новое издание ;)) надо думать, было за что ;)) — так вот, даже его перевод... вполне хорошо читается под настроение.

Ну и, конечно, любопытен вот этот момент: Маршак для Витковского (хоть он его и не любит) — самоценный литературный памятник. И то, что сделали (дай Бог, будут делать и в дальнейшем!) переводчики XXI века — тоже самоценный. Видеть в переводах Александровского, Кистеровой, Смирнова-Садовского и Лукача (да хоть бы и Фельдмана того же) «анти-Маршака» — значит неправильно понимать. Кому нужен Бернс «как он есть», тот ведь может и оригинал взять, правда?.. А вот кому нужен «РУССКИЙ» БЕРНС, притом — A NOUVEAUX...

Но за что — такой сарказм (и низкая оценка)? — спросите вы. Ведь интересное, судя по твоему же отзыву, глубокое и полезное эссе! А причин две. Первая — те самые сравнения «в стиле Губермана». (Особая «благодарность» за это — все тому же Фельдману, который, например, «heckle in their doup» переводил как «соседки-г#%ноедки»; no comments. Можете погуглить, что есть heckle, и возмутиться вместо со мной.

Второй резон — как я уже сказал, подчас Витковский бывает настолько многословен, что трудно вообще поймать его мысль. Упоминая певца Габби, он тут же «перескакивает» к Пушкину, от него — к Барри Корнуолю, от Корнуоля — к юмористическому размеру, не подходящему для серьезных стихов... Запутаешься, короче.

В остальном... да, эссе интересное и полезное.

Отличная стилизация под южнославянский эпос. Правда, с лучшими стихотворениями Леси Украинки ей не сравниться — обычно голос поэтессы звучит намного лиричней. Впрочем, и тут — в конце — прорвалось:

«...На коня вскочила, закричала:

«Ой, неси меня, неси в просторы!

Горе давит! Сердцу стало тесно!»

...Погребенья песнь заводит вила,

Люди говорят: то гром весенний.

Вила слезы горькие роняет –

Люди говорят: весенний дождик.

Над горами радуги сияют,

По долинам оживают реки,

В горных долах травы буйно всходят,

И печаль заоблачная тихо

К нам на землю радостью спадает».

(перевод М. Комиссаровой)

За один такой финал — нежный, страстный, глубоко «торкающий» — можно простить некоторую холодноватость повествования, похожего на скупую, немногословную историческую хронику.

Главный герой — юнак, т.е., богатырь, воин — очень хорошо получился, несмотря, что мы мало знаем о его чувствах к названой сестре. Но можно догадаться — по кратким авторским намекам — как ЕЙ была дорога эта дружба. Мудрая дева в одиночку побеждает целое войско турков, одерживает верх над султаном, проникает в неприступные казематы... И все это, оказывается, ни к чему. Как, собственно, и должно было случиться...

Что тут можно еще добавить? Разве только то, что в фольклоре Балкан вилы обычно не такие добрые: чаще вредят молодцу, стараются его погубить. Леся Украинка, видимо, следовала античному принципу: что красиво, то не может не быть добрым. (Целиком и полностью поддерживаю классика...)

пс Я, кстати, сам пытался перевести эту балладу. Где-то лет так в 18, а потом — по старым черновикам — уже в 24 года. Но сейчас все мои студенческие тетрадки со стихами, конечно, потеряны... Хоть и жаль. 8-)

В молодости (не скажу — в отрочестве, ибо сам познакомился с творчеством Майкла довольно поздно: годам к 20-ти) Муркока любят примерно за то же, за что и Говарда. Блеск мечей, романтика бушующих страстей, битвы богов — совершенно в духе «уж если громыхнет, так на пол-вселенной!» И — яркая экзотичная картина: деспотии Востока во всей красе (навроде Японии — там тоже, как и в королевстве Мелнибонэ, существовал культ смерти, во II-ю мировую ставились эксперименты на людях... и все такое). За это Елена Хаецкая назвала Муркока «растленным», и в какой-то степени это верно (нечего греха таить). Но...

Все-таки, повзрослев, начинаешь понимать: он хорош совсем не этим.

Вот, например, пассаж из «Дракона в мече» (самый зрелый по сути — по идее — из всех его «чисто фэнтезийных» романов).

«— Вы — могущественный враг в любом обличье. Помните, владыка Корум, как вы сражались с моими братьями и сестрами? Вы помните свою великую войну с богами?

-- Я не Корум, я — Джон Дейкер, и я отказываюсь от всех других сущностей и имен.

— Разве имеет смысл, какое имя вы выбираете, — пожал он плечами. Вы могли бы править вселенной, господин Воитель, под любым из ваших многочисленных имен.

— У меня только одно имя, — упрямо настаивал я.

Баларизааф растерялся. Я же твердо решил считать себя отдельной личностью и простым смертным. Именно в этом ключ к моему спасению и спасению тех, кого любил».

Быть обычным человеком для Джона Дейкера важнее, чем быть героем (ну кому — скажите, кому нужны те глупые вечность и высокая духовность?!) На фоне всего того, что нам усердно показывалось во всех основных четырех циклах о Воителе, это просто звучит как откровение. И поздний Муркок — даже когда, казалось бы, продолжает свой основной цикл про Воителя — на самом деле давно уже отошел от того, старого сюжета. В основном он занимается семьей фон Бек — эдакий собирательный образ «дьяволовых слуг», которые (как ни странно) всю свою сознательную жизнь ведут борьбу против Боли Мира, и хотят, чтобы зла на свете стало меньше. Это — заповедь Люцифера, который давно уже поумнел и ищет примирения с Богом...

Интереснее читать о фон Беках (или — о старых героях Муркока, например, графе Ренарке из «Багряной игры», которого он тоже в итоге сделал одним из Беков!) Постепенно прагматичные немцы, которые совсем не гордятся, что отмечены родовым проклятием (а просто выполняют свою рутинную работу «по мироспасанию», как велит фамильный девиз) — так вот: постепенно они вытесняют из нашей памяти приключенцев и «квестоходцев» — Хокмуна, Корума, Дейкера и прочих героев, от которых фанатеешь в юности. Становится ясно: второй этап «Муркоковской Мультивселеной» — сложнее и интереснее; серьезнее и нестандартнее.

Единственный, кто перекочевал в новый цикл (тоже, впрочем, весьма изменившись по ср. с ранними книгами) — это демонический принц-альбинос Элрик. Тот, кого обычно называют «меньшим злом»: эдакий — от рождения — дистрофик, «место у параши» на муркоковской зоне ему, казалось бы, обеспечено — однако автор жалеет одного из своих первых героев, и в стычке с «паханами» (например, ужасным Принцем Гейнором) Элрик, как ни странно, берет верх. Раз за разом. А также — за ним следует целая толпа побочных... нет, вы неправильно подумали... побочных инкарнаций. Так сказать, «околоэлриков». Джентльмен Зенит (он же Месье Зодиак), щеголяющий в викторианском цилиндре — у него нет меча, пьющего души, но зато есть трость, которая лижет кровь... Еще один Зодиак — фокусник, выступавший в коцерте с самими «Битлз». Еще один — основавший наследную вотчину фон Беков, Майренбург, и правивший ею со средних веков до наступления коммунизма. Черный фрак, белая кожа и красные глаза — такого ни с кем не спутаешь...

Короче говоря, прОклятая семейка Беков и их не менее прОклятый дружок-альбинос (по одним книгам, он = их предок, по другим — это они стоят у истоков его рода)... являют собой НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ спасителей Мультиверсума (ну, помните, как в известном сериале: сперва был капитан Кирк, потом на смену ему пришел Пикар... Некоторые зрители (читатели), может, и недовольны — но времена меняются, и это факт. А приключения продолжаются... хотя, к сожалению, большинство новых книг о Беках не переведено на русский (и «хорошо забытые старые», к. не были первоначально связаны с этим циклом, однако потом Муркок кое-что добавил — так вот, они тоже не переведены). Но, думаю, вот эта статья в моей колонке — http://fantlab.ru/blogarticle10069 — может стать хорошим подспорьем для тех, кому охота познакомиться с «Мультивселенной a noveaux».

Можно сказать, это уже не чистое фэнтези (разве что первый том, «Пес войны»). Скорее, ФАНТАСТИЧЕСКИЙ МЕЙНСТРИМ (если такое в принципе возможно. И да — слово «мейнстрим» я употребляю в старом значении: «большая литература» (Бол. Лит-ра), а вовсе не «попса и ширпотреб». как принято говорить сейчас).

Всячески рекомендую к прочтению. Особенно если любите мрачный и жестокий постмодерновый сюр. А также — злой стеб над современными (и не очень) политиканами.

Неряшливая, безграмотная и сумбурная статья. Во-первых, она не соответствует своему названию (по идее, это должно быть введение в творчество Мерседес Лэки — но автор вдруг зачем-то пускается в пространные экскурсы на тему «что такое фэнтези, и как она возникла». На любом литературном форуме Кижину тут же забанили бы за злостный оффтоп ;-)) Когда автор вспоминает, что надо бы хоть что-то сказать о самой Лэки и ее книгах — выходит ни в склад, ни в лад (особенно порадовали сравнения с Маккефри, причем — ЧСХ — не в пользу последней!.. Это даже не смешно, особенно учитывая, что М. Л. _почти_ весь_ антураж своей трилогии откровенно «спионерила» у старушки Энн).

Вообще, такое впечатление, что автор кое-где не могла внятно сформулировать свои мысли. Про Колдовской мир Андре Нортон она пишет, что там «царит магия во всех ее проявлениях» (то же самое можно сказать про 99,9 % современной фэнтези ;-)) и по такому всеобъемлющему «определению» мало что поймешь ;-)) А как вам: «в мире Толкина — Средиземье, или, по-другому, Арде». Право же, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы знать, чем Средиземье от Арды отличается.

«Черный Баламут» Олди назван «сериалом с непонятным смыслом» (хотя это трилогия. И смысл ее — более чем очевиден)... Ну, и так далее.

=> Читать не рекомендую. Тот, кто разбирается в фэнтези (и классической, и современной) ничего нового для себя не узнает, а кто не разбирается, пусть лучше возьмет Вл. Гакова (или — Клюта с Николсом). Единственный плюс, который я тут вижу (вернее, видел в 1999 году) — именно из этой статьи я узнал про роман Ле Гуин «Возвращение домой».

Трагедия Софокла очень отличается от оригинального мифа. Если для совсем уж архаичных авторов (типа Гомера) главное в истории Эдипа было — его военные и пр. подвиги (победил Сфинкса, завладел троном Фив...), то Софокл делает акцент на социальных проблемах. Должен ли царь — по идее, ГАРАНТ законности в государстве — судить самого себя тем же судом, что и рядовых преступников? (Это для нас сейчас ответ очевиден, и то потому, что живем уже не в ту эпоху, когда казалось: пусть власть будет сколь угодно прогнившая и коррупционная, лишь бы не было анархии. Наступили 2010-е, приоритеты поменялись, и теперь остается только горько вздохнуть — жаль, что в реальной жизни нет правителей, подобных Эдипу...)

С другой стороны, представьте, каково ему было: узнать, что он — причина язвы и прочих неисчислимых бедствий, которые боги наслали на Фивы. А если бы вдруг проявил слабость, и не решился наказать себя? (Любой современный автор, скорее всего, так бы и написал: Эдип остается при власти, государство медленно, но верно продолжает разрушаться. Так — гораздо реалистичнее, но нет проблемы этического выбора).

Правда — в этом-то как раз и виден гуманизм греческого трагика — судьба царя не завершается после того, как он утратил свою прежнюю социальную роль. Эдип стал «никем», выброшен из полиса вместе с дочерьми — но жизнь свою он еще не дожил. Еще будет «Эдип в Колоне», повествующий о судьбе старого скитальца, которому никто не предложит кров над головой (вспоминается — само собою — «Король Лир», но _эта_ история все-таки гораздо менее мрачная). А потом еще будет «Антигона» — завершающий аккорд в трилогии о многострадальных Фивах. Даже с «самоустранившимся» царем, жизнь его дома — и всего государства — продолжается...

Иными словами, древнегреческая трагедия, хотя и создает впечатление, что человек бессилен перед волей рока, все-таки не оставляет чувства безысходности. Судьба — судьбой, но жить все равно надо. Эдип это понимал, и в этом — одна из главных причин его благородства.

Однозначно — рекомендую к прочтению.

«Новеллизация» К. Ш. Гарднера мало похожа на роскошную готическую «панк-фантазию», порожденную воображением Тима Бертона. Собственно, она вообще на нее не похожа — потому, что писалось по мотивам первоначального сценария Сэма Хэмма (а этот сценарий потом больше 900 раз дорабатывался, какие-то сцены выкидывались, какие-то теряли в деталях, а какие-то, наоборот, приобретали...)

Джокер? Да, здесь он больше похож на себя из комиксов (насколько я в этом разбираюсь). Здесь это именно КЛОУН — злой и гадкий (во многом даже подлый). С гораздо более приземленными интересами, чем бертоновский: «Хоть и сумасшедший, да не дурак!» Куда делся тот обаятельный маньяк, которого так великолепно сыграл Николсон? Который предан одной лишь, пламенной страсти, а потому «локомотив бы не заметил, пока тот не сбил бы его»? (впрочем... все правильно. Его ведь и не было никогда. Точно так же, как не было Макса Шрека... или девяти жизней Кэтвумэн).

Понятно, что финальный поединок в книге — более «экшенный» и менее романтический (в частности, девушка главгероя «самоустраняется» из этой истории, разочаровавшись в Бэтмене еще задолго до того, как он пошел «танцевать с Джокером в бледном свете луны». И вообще, у Гарднера журналистка Викки вышла б-м реальной: она не такая «повернутая» на летучих мышах и прочей кладбищенской жути, как хотел показать режиссер. Ей в друзья годится скорее Нокс — практичный, деловой, интересующийся только премией за свою статью...)

Одним словом: средне, но вполне читаемо. Написано куда более пристойным языком, чем продолжение (то вообще «ни в какие ворота») Если вас в истории Бэтмена интересуют главным образом приключения, погони, драки — вам понравится... Ну, а если нужна атмосфера, something in a darker tone — Гарднера читать не стоит.

Что забавно — в самом первом народном варианте нет ни кошки, ни мышки. «Бежала ножка по дорожке. — Ножка, ножка, помоги репу рвать!» (Потом появляется вторая ножка, третья — и так далее, пока репку не вытянут).

Моя мама сказала: может, это к ним пришел какой-то большой зверь? Медведь там, например, или слон... Вот они и видят одну только ногу его.

Где-то мне даже попадалась «умная» мыслЯ, что первые две ноги = мама внучки, вторые две ноги = ее папа, ну а пятая нога... короче, вы поняли ;)) Вот до чего доводит синдром поиска глубокого смысла ;))

На самом деле все, конечно, проще: сказка рассказывалась, чтобы помочь ребенку уснуть. Поэтому дедушка (бабушка), придумавший эти «ножки по дорожке», не очень заботился о каком-то там «смысле».

Но все-таки — история «с ножками» благополучно забыта, а вот вариант Алексея Толстого (про то, что любую работу надо делать дружно, и что даже маленькой репки может хватить на всю семью) — вот этот вариант стал классикой. И правильно! Пусть дети на полезных примерах растут :-))

Слишком много СПГС. Слишком мало четких, прописанных характеров: по сути, все герои книги — это один человек, alter ego автора. ВСЕ их мысли и чувства = ее поиски себя, своего места в обществе. Книга не выдержана до конца — распадается на отдельные образы, каждый из которых мог бы служить прекрасной иллюстрацией к тезису «жизнь — дерьмо», но вместе... непонятно какую идею они несут.

Безусловно, заслуживает внимания тот посыл, что романтика = не блеск мечей и шорох кринолинов, а прогорклый дым костров и прелый запах травы в речной пойме (это если о-очень сильно обобщать). Короче, пионерская игра в «Зарницу» на природе (ну, или собс-но ролевые игры — как кому ближе) являет собой более «трушный» эскапизм, чем книги Толкина и Льюиса.

С другой стороны, из одного хорошего посыла не сделаешь роман. (А вот переклички с «Мечом и радугой» — понравились: Вальхейм по сути тот же Гисборн, только более зрелый и ожесточенный. Его сестра — повзрослевшая Дианора... ну и т.п.)

Само собой, интересный и нестандартный финал (на фоне всего того, о чем сказано выше) не произвел почти никакого впечатления. В кои-то веки мне попалась книга, заканчивающаяся не сусальным хеппи-эндом и не «чернухой», а просто будничным, вялотекущим ощущением, что «the show must go on» ...и что же? То ли автор не старалась хоть как-то правдоподобно выписать, то ли... Не знаю, честно говоря.

Вывод: как фэнтези эта вещь абсолютно нечитаема, зато как МЕЙНСТРИМ — вполне себе хороша.

Сложная поэма, насыщенная неоднозначными символами; в мир, изображаемый Кольриджем, нелегко вникнуть — так же, как например, в мир Гофмана или Сальвадора Дали.

Как сказала моя мама — автор в этой поэме «разделил две жизни». Говорил одно — а в подтексте совсем, совсе-ем другое...

Вот завязка сюжета: путники встречают таинственного старца, он рассказывает им свою историю... Что' бы написал на месте С. Кольриджа любой другой поэт?

Наверное, что-то вроде:

«На свадьбу шли трое веселых гостей, попался им старый моряк на дороге, —

Из них одного удержал он, в тревоге ... — «Что надо, старик? Отвечай же скорей!»

Это «перевод», точнее, пересказ Аполлона Коринфского. Тут все прописано подробно, четко и точно: гости — веселые, моряк — не «где-то там», а на дороге. Нетрудно представить себе — типично английский пейзаж, сумерки, холмы вдалеке... Моряк, должно быть, в лохмотьях; путники, наоборот, шикарно одеты...

Ну а теперь посмотрите перевод Левика:

«Вот Старый Мореход! Из тьмы вонзил он в Гостя взгляд.

- Кто ты? Чего тебе, старик? Твои глаза горят!»

В ЭТОМ мире нет конкретики. Нет предстоящей свадьбы, нет дороги... ни даже двоих спутников Гостя. Одна только тьма — а из неё чей-то огненный взор. И ничего более. Даже рук:

«Горящим взором держит он, и Гость не входит в дом;

Как зачарованный, стоит пред Старым Моряком...»

Что же это за Гость? Приходится заглянуть в «заметки на полях», чтобы там прочесть все положенное (A Mariner meeteth three Gallants bidden to a feast, and detaineth one). Самому Кольриджу, впрочем, подробности малоинтересны: он — если так можно сказать — пишет «диалог двух теней, блуждающих во тьме».

Образы оживают — даже самые случайные, не значимые и пропускаемые читателем (в обычном сюжете. А здесь — другое дело). Тень альбатроса, убитого Старым Мореходом, нависает над ним, как крест, который ему судьбой назначено нести.

(Перевод Левика: «Мертвый альбатрос на мне висит взамен креста». Так и сказано, как видите. Но в переводе Гумилева — который традиционно считается одним из лучших — все проще:

«Мне на шею альбатрос повешен ими был». Т.е., гениальный Гумилев в первую очередь передавал СЮЖЕТ.

С другой стороны, даже «внешний» фабульный костяк этой истории, в отрыве от того, _как_ Кольридж все подает (обратим внимание на то, чт_о_ происходит) — это потрясающие образы, экспрессивные, наполненные многими смыслами сразу... куда до них русскому символизму... Вспомните, как Смерть и Жизнь-в-Смерти на полуразвалившемся остове корабля разыгрывают в кости судьбу ггероя. Вспомните, как — давно мертвая команда приходит Моряку на помощь, едва только оказывается ему нужна.

Значит, можно читать и без этого — «разделил две жизни»? И тогда поэма произведет не менее сильное впечатление; поэтому переводы Гумилева и Меламуда не устареют никогда.

Но левиковский — тоже останется единственным в своем роде, литпамятником нашей переводческой школы.

Многократно ненавидимый мною Вильгельм Левик, любимец советской цензуры, бойко и гладко строчащий своих псевдо-Байронов (пополам с псевдо-Гейне) — как ни странно, проник в замысел великого безумца и наркомана Кольриджа. Представил себе «сдвинутую реальность» примерно так же, как видел ее сам автор.

Итог: все три классических перевода обязательны к прочтению. Ну а пересказы А. Коринфского и Я. Фельдмана — «мимо кассы» (кстати: он Я. или Е. Фельдман все-таки? ;)) Омич или «хайфич»? Или — сам стесняется признаться? ;))

Возвращаясь же к Кольриджу — скажем так: эта поэма = ОЧЕНЬ любопытный эксперимент, который можно сравнить, например, с «Петербургом» того же Андрея Белого (если помните, там была идея, что «наше восприятие преображает реальность».

Классика не стареет. Рад, что старину Сэма читают до сих пор.

«Who killed Cock Robin?

- I. — said the Sparrow...»

Наверное, мы никогда не узнаем, «кто убил Эдвина Друда», И даже — был ли он убит вообще. Версия Дж. Каминга Уолтерса (о том, что «герой-расследователь» в данном случае прекрасная и отважная Елена Ландлесс) — как сейчас уже доказано, насквозь неправильна. И при этом — черт побери, «зачетна«! Любой, интересующийся историей Друда, должен даже «Ключи к тайне» прочитать. Хотя бы для того, чтоб увидеть, сколько разных переосмыслений может породить такой (казалось бы) простой, да к тому ж и не законченный текст.

Да, это было бы эффектно — the final unmasking, превращение седого сыщика в юную и полную сил заступницу невинно погибшего парня. И не менее эффектно — явление самого «убитого» («Что, не ожидали, дядя Джаспер?») А в одной из серий «Доктора Кто» вообще промелькнули слова — самого Диккенса, если верить сериалу — что убийца Друда «не из мира сего». И все эти гипотезы тем интереснее, ибо... как я уже сказал выше, узнать, чтО же там было «на самом деле» — пока не представляется возможным.

В голове у каждого из нас живет свой Дэчери. Дэчери-Елена, Дэчери-Друд, Дэчери-который-просто-Дэчери, не более того...

Как-то само собой напрашивается (мы же на сайте фантастики!) свести их ВСЕХ в одном произведении. Но пусть бы там был еще совсем другой Дэчери, возможность встречи с которым всех персонажей пугает. Хранитель, что бережет грань между нашим миром и миром «тонких материй», по-простому — хаосом. Преступления Джона Джаспера нарушили равновесие, и вот теперь... (Бред? Ну конечно, бред — но не больший, чем любая другая трактовка этой истории). В конце концов, любой детективный сюжет — это просто форма. В которой «отливается» взгляд автора на современное общество, характер и психологию людей. Эдвин Друд, кстати же, потому и _не_ убит_, что из конкретного человека стал... феноменом.

Будет ли написан «Анти-Друд»? Не фанфик и не сиквел, а, т.ск., «переосмыслинг», который поставил бы точку в истории последней книги Диккенса — но сам бы (наверное) породил много новых вопросов?..

Я бы очень хотел. Миру нужна книга, объединяющая в себе гипотезы, версии и дополнения, что «варились» на протяжении долгого столетия в головах читателей и критиков — и попали, наконец,, в «общий котел». Где мы смогли бы распробовать вкус каждой по отдельности — и самого блюда в целом. :-))))

«Окассен и Николетта» — французский любовный роман 12 века (да-да, тогда любовные романы тоже были). Сюжет прост: молодой рыцарь и его подруга борются за свое счастье (как позднее будут бороться двое более известных нам любовников из Вероны, потом — Густав и Тони из новеллы Клейста, и т.д.) Это не «рыцарский» роман, как иногда говорят — ратных подвигов там нет, все сосредоточено на интимных (= лирических) переживаниях; в литературе Средних веков — одна из первых книг о «частной жизни», а не о масштабных битвах.

Довольно простые события (договориться со сторожем замка, чтобы он позволил свидание; пробраться через ров к другу… и т.п.) — подаются как нечто невероятно трудное, почти подвиг: обычные хлопоты обычной жизни — поэтизируются. Сами Окассен и Николетта изображены как идеальные (почти романтические) герои — напр., вот описание ее внешности:

«У нее были светлые кудри, живые, веселые глаза, тонкое лицо, прямой красивый нос, алые губки, подобные вишне или розе в летнюю пору, белые мелкие зубы. Упругие маленькие груди приподымали ее одежду, как два волошских орешка. Стан был строен, и обнять его можно было двумя ладонями. Маргаритки, кланявшиеся ее стопам, когда она проходила мимо, казались темными по сравнению с ее ногами — так была она белоснежна.»

Конечно, героям удалось преодолеть все трудности, и они встретились после разлуки:

«По полям, среди холмов,

Мимо замков, городов

Вихрем быстрый конь летел.

Берег моря — их предел;

Там кончен путь».

Тут можно было бы и оборвать сказку (добро ведь победило), но факт тот, что она на этом не заканчивается.

Я уже когда-то писал в своем блоге на FantLab.Ru, что средневековые романы о любви о-очень часто подвергались обсмеянию со стороны читателей из простого народа. Как это назвали в комментах — «подбавить сялянськаго каларыту». И оно, в общем, правильно: от того, что, например, герой Эней у Котляревского превратился в «бедового парубка» и «на шашни прыткого казака» — он ничего не потерял, а только приобрел; «теплее» как-то становится образ и ближе к нам. Поверка иронией делает любую, даже самую пафосную «в оригинале», сказку — доброй и милой. Так вот, и «Окассен» этого обстебывания\пародирования не избежал.

По сюжету, после счастливой встречи и «торжества happy-end’a», всё только начинается — любовники попадают в некую очень необычную страну Торлор. Я бы ее назвал «страна Всё-Не-Так». Мужчины там рожают (и их приходится исцелять от этого… дубиной :P), а на войне люди сражаются «печеными яблоками, яйцами», и тому подобное.

«Свежим сыром и плодом —

Вот чем бились в войске том,

И летал над головой

Гриб огромный полевой.

Кто кричит погромче, тот

Храбрецом у них слывет!»

Окассен решил вмешаться в битву... но стоило ему вынуть меч, и все шарахнулись от него, примерно как звери в сказке Чуковского — от того таракана («Тут так не принято! Низ-зя!!») Короче, you get it — ему пришлось много труда приложить, чтоб перевоспитать народ Торлора и научить вести себя «по понятиям».

Эта вторая часть так резко диссонирует с первой («идеальной»), что в советское время вообще было модно весь роман, целиком, объявлять пародией на рыцарские нравы (ну, весь — не весь… а приключения в Торлоре, похоже, действительно выдуманы каким-то шутником из народа, чтобы поиздеваться над красивой историей «про любовь», с которой это всё начиналось).

Но… Вот то-то: всегда есть какое-то «но».

Можно ли понять этих рожающих мужиков и «закидывание яблоками» — всерьёз?

Как ни странно, да.

Торлор — не просто страна, населенная чудаками. Это АНТИМИР, как его принято изображать в классических детских небылицах:

«Там нема ні дня ні ночі,

Кожен робить там, що хоче.

Оком чують, вухом бачать,

Догори (= Вверх) ногами скачуть,

Сажотруси (= Трубочисты) хати білять,

Землеміри небо ділять!»

А если это антимир, то и Окассен тогда — классический культурный герой, учащий «диких» людей изживать свою дикость (тоже, если так разобраться, глубоко поэтичный мотив — просто это не очевидно). Что дубиной при этом пользовался — так ведь и Геракл теми же средствами вразумлял некоего Аттама, чтобы тот не приносил человеческие жертвы.

Вспоминается другой знаменитый персонаж (тоже барон, только не средневековый — Мюнхгаузен), правда, тот побеждал царящий вокруг нонсенс и хаос при помощи самого же нонсенса; Средневековье до такого еще «не дотянуло».

А коль уж так — то абсолютно неважно, была ли пародийность в этой истории изначально, или ее придумали позже.

Как есть мифологический смысл во всём этом разудалом «чепухотворчестве» — так и есть.

От этой печки и надо танцевать, исследуя\разбирая «Окассена».

Есть много сказок, легенд и пр. — про старого царя, молодого расторопного слугу (наш Иван из «Конька-горбунка») и их соперничество за красавицу невесту. Иногда молодой — не слуга, а сын (или племянник) царя — напр., всем известные Артур и Мордред.

Объясняют этот сюжет так: старик = Зима (Старый год, и пр.), молодой = Лето, ну, а невеста, за которую они бьются, это Весна (или вообще природа как таковая). От того, кто ею завладеет, будет зависеть, наступит ли новый год вообще, сменятся ли сезоны, и пр.

Из этого же сюжета (по-видимому) возникла средневековая легенда про Тристана и Изольду. Отечественный читатель знает ее по рассказу Сапковского «Maladie».

Как говорит нам английская Wikipedia:

«После победы над ирландским рыцарем Морхольтом Тристан едет в Ирландию, чтобы добыть невесту — прекрасную Изольду — для своего дяди-короля Марка. В пути они случайно выпивают волшебное зелье, которое заставляет пару безумно влюбиться друг в друга.

Хотя Изольда выходит за Марка, она и Тристан вынуждены из-за чудесного напитка искать близости друг с другом. Тристан, король Марк и Изольда все крепко любят друг друга. Тристан уважает, почитает и любит короля Марка как своего наставника и приемного отца; Изольда благодарна, что Марк по-доброму относится к ней, чего он, конечно, не обязан делать; а Марк любит Тристана как своего сына, и Изольду как жену. Но каждую ночь всех троих мучают ужасные видения будущего.

Согласно версии франц. поэта Тома, Тристан был ранен отравленным копьем, пытаясь спасти молодую женщину от шести рыцарей. Изольда умирает, лишаясь чувств над его телом. В некоторых источниках сказано, что два дерева (орешник и жимолость) выросли из их могил и переплелись ветвями так, чтобы их никак нельзя было разделить».

(Обратите внимание: в сказке обычно всё кончается добром — старый царь побежден, юноша женится на невесте-красавице, и — с ее помощью — сам занимает трон. А вот в легенде, как правило, ничего хорошего в итоге не выходит. Артур и Мордред убивают друг друга; Тристан и его пассия умирают (не умирает, правда, старый король)… Если уж совсем далеко прослеживать истоки сюжета — то и Троянская война из той же оперы (один только поединок Париса и Менелая за Елену чего стоит). А у истоков всего — миф о происхождении Нового года. О банальной смене сезонов.

…Как я уже сказал, герои в подобных сюжетах погибают по-разному. Есть версия, что Тристана сам же дядя-король и погубил, всё-таки взревновав под конец. Но есть и другая: якобы к Тристану обратился за помощью карлик, у которого украли жену. Тристан и его друг Кехейк (он же Каэрдин) отправились спасать несчастную женщину — и были ранены, а сам карлик погиб. Дальше (о ранении и болезни Т., о том, как он ждал приезда своей подруги и как в итоге умер) достаточно написано у Сапковского; пересказывать лишний раз не буду. Важно тут одно: в истории присутствует некий КАРЛИК.

Присутствует он и в другом сюжете — якобы Каэрдин влюбился в красавицу, жену местного барона (его звали Нанпеденис, то есть КАРЛИК Педенис), сражался с ним, убил, но и сам умер. А Тристан, спеша ему на помощь, был ранен слугами карлика… ну, и дальше понятно.

Обратите внимание: карлик присутствует и там, и там. Просто меняется его роль в сюжете. То — он добрый, и Каэрдин с Тристаном возвращают ему жену. То — наоборот, злой, и они у него жену похищают.

Как сказано в древнем кельтском тексте (про который акад. Михайлов пишет — «слишком темен и не поддается интерпретации»):

«Страшись же, карлик, ярый гнев Дрестана

Тебя настигнет поздно или рано.

Я Марха предала тебе нежданно,

Чтоб отомстить Кехейку за обманы.

Меня оплел он сладкой ложью низко.

Но злобен ты; я знаю, гибель близко».

Как видим — в cамом древнем варианте этой печальной истории все друг друга предают, а потом погибают. И король-недотепа, и Кехейк, и Тристан... Хоть и «темный» текст, но главное-то понятно (чистый НУАР, я бы сказал. Страшно на этом свете, господа!..)

Еще можно добавить, что в мифах разных народов карлик — это часто представитель нечистой силы: хоть германский фольклор вспомнить, где они обычно похищают женщин и\или сокровища («Кольцо Нибелунгов»)… Ну и т.д. Понятно, что именно нечистый должен стать причиной гибели лучшего из рыцарей.

Теперь — конкретно о Maladie и других интересностях этого сюжета. Таких интересностей несколько.

1) битва Тристана с рыцарем Паламедом (или Паломидом) за прекрасную Бранжьену (служанку-любимицу Изольды): это, так сказать, «откровенно не каноничный» сюжет, его придумали уже сильно потом, после классической версии Легенды; но тем интереснее смотреть, как он с каноном (против ожидания) удивительно хорошо «стыкуется». В дальнейшем — может быть, в своей авторской колонке — я постараюсь это в деталях разобрать.

2) собственно сама «неклассическая» версия смерти Т. (от рук старого короля). То же самое: попробую проанализировать, как оно сочетается с каноном, в чем похоже, в чем нет… и какая версия (по моему мнению) «лучше».

3) …а была ли Maladie? Была ли, собс-но, роковая любовь, _заранее_ предопределенная и _неизбежно_ ведущая к плохому концу? Может, и не было ничего такого, а были просто обычные чувства?.. Мог ли банальный афродизиак, случайно выпитый в морском плавании, связать двух людей на всю жизнь? Немецкий поэт Готфрид Страсбургский, например, сомневался в этом. И, по-моему, правильно делал — ну, а почему, я уж напишу потом, отдельно и подробнее…

Одна из самых «знаковых» вещей начала эпохи романтизма, поэма с очень непростой судьбой, еще до своего появления на бумаге «обросшая» слухами, сплетнями и скандалами (автора обвиняли в том, что он похитил сюжет у Вальтера Скотта — хотя в середине XX века почти все критики сошлись на том, что это Скотт был под влиянием Кольриджа. Да и вообще, подобное витание идей в воздухе, некие общие «универсалии», используемые многими авторами сразу — это для литературы XIX в. обычное дело. Как мы сейчас говорим, «не плагиат, а постмодернизм«!)

Кроме того, прелесть этой поэмы еще и в том, что она не завершена — а стало быть, дает очень большую пищу для трактовок, домыслов, не говоря уже о переосмыслениях. Больше, чем «Кристабели», в этом смысле повезло только диккенсовскому «Друду»; пусть даже сейчас принято считать, что исходный замысел Кольриджа — а тем более, старины Чарльза — ничего глубокого в себе не таил (один хотел написать, по выражению Незеркотта, «банальную историю с привидениями», второй — не менее банальный приключенческий триллер, т.ск., «недо-детектив» без преступника и без жертвы...) короче, пусть даже критика давно установила, что ничего особенно интересного в этих замыслах не было — важно совсем другое. Важно, как воспринимали эту историю поколения современников + потомки (сказал бы — «недалекие», да ведь могут не так понять ;)) «Приращение смыслов» — интересное дело; кажется, ни один классический литпамятник этой судьбы не избежит... Кто знает, если бы не «Кристабель» — написал бы Китс свою «Ламию»? Было бы поэту Шелли _то_ самое_ ужасное видение — обнаженные женские груди с глазами вместо сосков — которые, собственно, и сподвигли его жену Мэри написать первый в истории роман ужасов, а доктора Полидори — создать «Вампира»?.. Все из-за того, что слишком увлекающийся и порывистый Кольридж вовремя не взял себя в руки, не сел за стол и не довел до ума давно прискучившую ему поэму...

Сюжет «Кристабели» действительно очень прост. Молодая дочь барона, воплощение ангельской чистоты, встречает в лесу удивительное существо — женщину-оборотня (вампира, посланницу дьявольской силы, гермафродита — нужное подчеркнуть: все перечисленные выше образы вполне себе укладываются в традицию «романтического страшного», и Кольридж в принципе мог использовать любой из них. Похоже, он и сам не знал, когда принимался писать, кем окажется коварная злодейка...) Между обеими девушками ночью происходит что-то ужасное (нам благоразумно не открывают — что), и наутро Кристабель уже околдована (соблазнена? порабощена гипнотическим влиянием «ламии» Джеральдины? Стала — в натуре — зомби? Опять же впишите, что хотите...) Так в тихую и скромную усадьбу барона Леолайна входит зло. А таинственная гостья, не ограничившись достигнутым, еще и пытается завоевать сердце самого старика хозяина...

Понятно, что все кончилось бы разоблачением Джеральдины, победой Добра и торжеством Света (мы не знаем, в каких подробностях собирался описать это Кольридж, но сам финал вполне ясен). Вопрос в другом: должна ли была Кристабель погибнуть, спасая отца (и себя) от злых чар?

«У тебя, Кристабель, в глазах темно,

И вот ты видишь только одно!

И какая сила в том взоре была,

Если, прежде не знавшие лжи и зла,

Так глубоко впитали взоры твои

Этот взгляд, этот суженный взгляд змеи,

Что стало покорно все существо,

Весь разум твой, колдовству его!

Кристабели взор повторил тот взгляд,

Его тупой и предательский яд.»

Не подчинившись власти демона Джеральдины — не познаешь ее (врага!) в лицо. А не познав врага в лицо, и победить нельзя. Эта трактовка — целиком и полностью моя; впрочем, готов признать, что «открыл Америку». Теперь вспомним, как заканчивается «Ламия» Китса (где тоже была змея, околдовавшая, правда, не девушку, но прекрасного юношу):

«Глупец! — вновь Аполлоний произнес,

Глаз не спуская с Ламии. — От гроз

И бедствий жизни я тебя спасал

Затем ли, чтоб змеи ты жертвой стал?»

При слове том у Ламии несчастной

Дух захватило: беспощадно-властный

Разил ее, как пикой, острый взор.

Рукою слабой смертный приговор

Молила не произносить — напрасно!

Софист суровый с ясностью ужасной

«Змея!» воскликнул громко... В этот миг

Послышался сердца пронзивший крик —

И Ламия исчезла... Упоенье

Ушло от Ликия, и в то ж мгновенье

Угасла жизнь... Друзьями окружен,

Простерт на ложе без движенья он:

И обернули тело в свадебный хитон.»

Освободив своих домашних из-под чародейской силы змеиного взгляда, Кристабель добилась бы исчезновения Джеральдины (вполне возможно, это не так трудно было сделать: просто назвать ее настоящее имя, как и поступает мудрец у Китса). Но тогда сама Кристабель исчезла бы вместе с врагом — потому что слишком многое растратила на борьбу с ней, и после растворения злодейки в заслуженном Ничто-и-Нигде, у Кристабели не хватило бы сил жить дальше. (Еще раз: это я так вижу финал. Как в наше время известно — например, из сообщений личного врача Кольриджа — он предполагал совершенно другое развитие событий. Но... истина до сих пор где-то в области догадок, поэтому... ;)))

А потом... вполне вероятно, замок, лишившийся госпожи, придет в упадок; без старого барона (который вряд ли переживет любимую дочь) все станет куда хуже; слуги постепенно разбегутся... и...

И через некоторое время к стенам усадьбы лорда Леолайна придет молодой американец по имени Эд. Его позовет сюда друг, недавно поселившийся в древнем, полуразвалившемся готическом замке вместе с сестрой.

Эд станет свидетелем многих удивительных и неожиданных событий в бывшем жилище отца Кристабели. В конце концов, тайна этого места потрясет его так, что придется спешно бежать. И по дороге... «я увидел, как рушатся высокие древние стены, и в голове у меня помутилось. Раздался дикий оглушительный грохот, словно рев тысячи водопадов... и глубокие воды зловещего озера у моих ног безмолвно и угрюмо сомкнулись над обломками дома, где когда-то жила веселая леди Кристабель!»

(Ну чем не сюжет для — еще раз повторюсь — постмодернистской стилизации, сделавшей бы честь, например, тому же Н. Гейману?..) Вечно будет тревожить нас судьба Кристабели (хотя ее кости, наверно, давно уже сгнили на родовом кладбище... как и ее отца, и всех домочадцев). Вечно нам будет хотеться продолжить историю... не имеющую продолжения в принципе.

Виновата во всем пагубная страсть старины Сэма к наркотикам, и его неумение — в трезвом виде — хоть чуточку «прибирать за собой».

Отзыв на первую часть романа («Зимняя стужа») я уже писал — http://fantlab.ru/work124713#response251669 Теперь — о другом.

Знаете, в чем беда всех сикве… (впрочем, нет, слово «сиквел» тут не подходит. Всех вторых частей, всех продолжений какой-либо хорошей истории)? Уверен, что знаете. Интересные и оригинальные придумки, так хорошо «сыгравшие» в первой части, вдруг оказываются уже привычными, а потому — несколько исчерпавшими себя. Так что, если в истории злосчастного города Эйлама вы ожидали увидеть тех же, так понравившихся еще с «Зимней стужи», дьюсов и фаэ… нет, они здесь, конечно, будут. Но не им отведена главная роль; да и Теймар несколько изменился…

Впрочем, это и хорошо. Хорошо, что книга — уже не про «красивый мир, интересный сам по себе», а больше про _людей_. (В идеале — неплохо бы, чтобы и про то, и про то сразу… но так, как вышло в итоге, тоже замечательно). ГГероиня отнюдь не такая «милая нежная девочка» из сказки, какими были Дженна и Ивер (и Эсме!) — она в любой момент может «посмотреть букой», вообще — ершиста, ехидна и иронична чересчур, но именно это позволяет разглядеть в ней не фэнтези-героя, а реального человека. Живого, не всегда приятного в обхождении, но в глубине души доброго.

Кстати, она ну просто точь-в-точь похожа на мою кузину — с единственным отличием: та не художница, а гончар. Может, и правда Наталья знакома с Иркой? ;-))

Никто из героев вообще не является «ангелом во плоти» (и Кьяран, и Сола — в принципе, совсем неплохие люди, но им тяжело пришлось, в т.ч. и по вине самой Фиоре — так что не надо удивляться, что они в итоге ее не пожалели.

Грубоватая и колкая Имарис, напротив, в итоге оказывается способна помочь — не потому, что «вот такая она добренькая», а просто потому, что житейские обстоятельства, «ну шо ж было делать», и т. п. Собственно, это и называется реализм (пополам с гуманизмом) — люди изображены как _люди_, не как идеальные образы Д. и З.; даже Чёрная хозяйка — не исключение. Может быть, таким людям не получится сочувствовать — но их можно _понять_. И это главное).

Были, были моменты в повести, которые мне не понравились — напр., может насторожить вот это чередование «яви» и «нави», по-своему безумное; но, видимо, автор так задумывала — это и должен быть кошмар, иначе мы не прочувствуем, что на душе у Фиоре. Конец повести с лихвой искупает всё предыдущее.

Ну, и вот этот образ, «жизнь в нави = карнавал» — он, по-моему, на полную не раскрыт. Так, промелькнул в паре сцен; а надо было, раз уж придуман, «тащить» его до конца, м.б., до того самого момента, когда грешник теряет свои... (ну, вы помните). Потом — понятно, уже «не до того». Но доразвить-то стоило… А больше замечаний у меня, наверно, нет. По-любому, »Спящие» — крепкая, сильная, качественная проза. Кстати, чем-то этот роман напоминает поздние фильмы Миядзаки (и «Призраков», и — в особенности — »Ходячий замок»).

Что же касается идеи…

Есть у Марлены Рахлиной такое стихотворение — «Не просила, чтоб рожали. Не кричала: дайте жизнь!»

Финальные главы «Печати» напомнили мне о нем… «но бойтесь желаний ваших, ибо…»

Резюме. Читать стоит — в т.ч. и тем, кто незнаком с предыдущими вещами Осояну. Эта — более сильная (и более цельная!), поэтому «пойдёт легко». 9 из 10 книга достойна (тогда как «Шторму» я, если помните, колебался, какую оценку дать).

ps Я бы — таки да — предпочел более мрачную развязку (верней, не на все 100% счастливую): Демоница ушла, но тоска по ней не исчезла; след, оставленный Навью в человеческих душах, нельзя «избыть» так просто... Победа Добра над Злом не бывает полной. Иначе было бы неинтересно жить. Впрочем, автору, конечно же, виднее.

Мы, конечно, с детства помним Андерсена: девочка, потерявшая брата, у которого «вымерзло сердце», бредёт одна сквозь стужу и зовёт, зовёт. Здесь будет нечто подобное (не точь-в-точь, но…) А ещё — будет мир, где вещи (как в «Синей птице» у Метерлинка) имеют свою душу — даже бабочку на оконном стекле просто так не начертишь пальцем, того и гляди, взлетит… Будут — «махолёты», словно сошедшие с рисунков Да Винчи. Летучие острова (реверанс в сторону «Гулливера»?) …и читателю придётся крепко подумать: что это, 17-й век, 19-й, или чуть пораньше… или всё-таки это — «про нас»?

Общее впечатление от всего этого — Н. Осояну удалось то, что не получается (пока) у доброй половины, если не больше, отечественных фэнтезистов: совместить под одной обложкой «классическую» фэнтези (в духе канонов жанра, заданных англо-американскими авторами в 50-х — 80-х) — и фэнтези «нестандартную» (из нашей, отечественной традиции — Олди, Дяченко, Раткевич — выросшую). От первого здесь — красивая образность, подробно прописанный мир, занимательный сюжет. От второго — то, что во главу угла поставлен сочный и «вкусный», живой язык => великолепный стиль.

Можно сказать, что в этой повести (как, в общем-то, и в её продолжении, «Спящие») автор уже «на полную» достигла творческой зрелости: если к «Невесте» у меня ещё были какие-то придирки (при общем, конечно же, положительном впечатлении) — то тут ничего такого нет: всё цельно и гармонично.

Ну и, кроме того, это просто очень красивая история. «Деревья с голубой ледяной кровью», сами мгновенно вырастающие среди улиц; танцующие между них «снежные фаэ»; мысль (м.б., и не новая, но хорошая), что книги — это живые существа; могущество дьюсов и сдерживающих их печатей, создавших, например, зрячие (!) глаза… из металла. Неожиданные здесь, но потому и прелестные, «готические» нотки в истории Теймара о брошенном острове. Отсылки к знакомым нам реалиям — южный город у подножия «Медведь-горы» (шаловливая шутка автора, привносящая тёплую нотку: это про нас же!).. Такое богатство образов если и попадалось в «Детях Великого шторма», то — всё-таки было «нечаянной радостью»: тот цикл берёт другим. А тут — это уже основа книги. Поздравим автора с этой несомненной удачей — не знаю, как вам, а мне показалось: она наконец-то нашла себя.

Самый первый вариант сказки (как это нам сейчас ни смешно) кончался повешением Пиноккио на дереве. Говорящий Сверчок тоже умирал; а про девочку с голубыми волосами мы так и не узнавали ничего интересного, кроме того, что она могла бы помочь Пиноккио в трудную минуту — но не стала. Видимо, потому, что не заслужил. То есть, сперва это была даже не сказка, а назидательная «страшилка»: не хочешь плохо кончить? так вот запоминай, чего делать ни под каким видом _не_ надо_.

Потом Коллоди (очевидно) сам понял, что история деревянного мальчика тянет на бОльшее, чем просто поучительная притча. И — читатели всегда будут благодарны ему за это — продолжил сказку, сделал из сюжета — почти бесконечную вереницу увлекательных приключений. Интересно, как преобразился в окончательной версии Говорящий Сверчок: из простого насекомого стал мудрецом, да к тому же бессмертным (выясняется, что его попросту нельзя убить. А если и можно, то потом он опять появляется как ни в чем ни бывало :D). Кроме того, он — верный слуга Феи, и она даже подарила ему собственный дом... Всё это делает Сверчка гораздо более загадочным, чем в диснеевском мультфильме; про версию Толстого уж не говорю. Может, Коллоди так представлял себе ангела-хранителя Пиноккио? (зелёный... шесть ног... с усами... А чем, собственно, плох ТАКОЙ ангел? Вполне себе няшка!)

Некоторые моменты в сказке напоминают трагически-абсурдную «вселенную по Хармсу» (представьте себе Хармса, проиллюстрированного «митьками» или Л. Тишковым — и вы поймете, о чем я).

«Пиноккио рассказал судье со всеми подробностями о том, как его обманули... Судья показал пальцем на Пиноккио и сказал:

- У бедняги украли четыре золотые монеты. Стало быть, вяжите его и немедленно посадите в тюрьму. «

В стране Болвании воры выходят из тюрьмы, а честные люди остаются сидеть. (Пиноккио удается выдать себя за жулика, и только благодаря этому он спасается!..)

Бессмысленен и беспощаден мир, в котором все — «шиворот-навыворот». И смех автора — не столько язвительный, сколько грустный.

Но все-таки в книге есть не только это. Например, там есть романтика дальних странствий (Пиноккио все время тянет убегать из дому. И, хотя временами ему приходится солоно, мы получаем немалое удовольствие, читая про необыкновенные страны, в которых он побывал).

Ну, а Фея с голубыми волосами в начале повести напоминает, perfino — не Мадонну (хотя уже на середине книги не сомневаешься вместе с главным героем, что это именно Она: о-очень строгая, но любящая Мать, готовая простить беспутному сынку любые шалости, проказы и даже — злой обман). Но мы не об этом, правда ведь? Так вот, в первых главах Фея-девочка до ужаса похожа на толкиновскую Золотинку: такая же добрая, кроткая, у себя в лесочке — могущественная и всесильная, но... неспособна выстоять против грубости и подлости окружающего мира. Если бы враги (например, король Болвании) пришли в лес, даже верные друзья — добрые звери — с трудом могли бы свою любимую госпожу защитить. Мораль же из этого, видимо, такова: надо беречь мир, пока гром не грянул. Актуально и в старые времена, и (тем более) теперь.

Удивительно, как диснеевская экранизация, в которой нет ни живописно-сказочного мира, ни борьбы Добра и Зла — все-таки стала классикой. Всегда считал, что этот мульт перехваливают... Вроде бы фильм 2002 г. (с Роберто Бениньи в главной роли) куда интереснее. Но тут я умолкаю, т.к. пока еще не смотрел...

ps Никогда не понимал все эти «священные войны» — Коллоди vs. Толстой, Пиноккио vs. Буратино. У Коллоди своя идея, а у Толстого — своя. Если Пиноккио должен был пройти неслыханные мытарства, чтобы стать из куклы — настоящим мальчиком (вполне себе четкая и понятная мораль), то Буратино... «Неважно, что все вокруг считают тебя «куклой» — важно, что в серце своем ты человек». Обе мысли — как, собс-но, и обе сказки — по-своему интересны, заслуживают внимания.

К середине второго пятикнижия старина Роджер сам понял, что малость «намудрил». В своем отзыве на «Пятикнижие Корвина» — http://fantlab.ru/work7057#response123482 — я уже писал, что недолюбливаю «Хроники» (там интересно придуман мир, все эти Отражения, Лабиринт, карты, смесь крутого боевика а ля Маклин с классической говардовской героикой... и т.д. — но потом все банально свелось к обычному квесту по «мироспасанию», а также к пафосной и романтической Последней Битве. Начало «Хроник Мерлина» тоже... кхе-кхе... оптимизма не внушало, т.к. Колесо-Призрак подозрительно смахивало на очередной Дьявольский Артефакт, и становилось скучно-предсказуемо).

Самому Желязны это, скорей всего, тоже надоело. Он махнул рукой на все (видимо, решив «а, хуже не будет!») -- и ударился в бесцеремонный, местами откровенно дурашливый стеб. Мысль, которая владела им при написании 6-й книги цикла, ИМХО, сводится к: «Пусть будет как угодно, лишь бы НЕ ТАК».

Вы помните сложную и запутанную генеалогию королевской семьи, которую Корвин рассказывает нам в «Знаке Единорога»? Так вот, теперь — забудьте. Р. Ж. взял, да и «пересочинил» все заново (мы никогда не узнаем, откуда взялись новые две жены Оберона — Рилга и Харла, про которых в 1-м пятикнижии не было ни слова упомянуто. Мы никогда не узнаем, стыкуются ли эти две родословные принцев Амбера между собой — или перед нами просто reboot? Ясно, что ничего не ясно. Автор издевательски ухмыляется из-за кулис...)

Вы помните краткие, но емкие описания Вечного Города в 1-м пятикнижии? Оказывается, Амбер ну совершенно не такой — он вообще больше похож не на средневековый город, а на «старую добрую Англию» Льюиса Кэрролла и Эдварда Лира. Тут тебе и джентльмены в цилиндрах, чинно прохаживающиеся под фонарями, и ма-аленькие дракончики у них на поводке...

Вы думали, что Люк (а.к.а Ринальдо) — враг Мерлина? Р. Ж. опять начинает запутанную игру под наз. «Он не то, чем кажется». Но если с Эриком, Брандом, Кейном и пр. это все работало (так сложно, и вместе с тем интересно было разбираться, кто же тут у нас злодей, особенно учитывая, что все члены этой семейки весьма «любят» друг друга)... то с Люком — такое ощущение, что автор попросту «пудрит» тебе мозги. Наверно, и сам не знает, что в финале будет...

Вы думали — вам все известно о магии Амбера и Владений? Так вот получите: какие-то 100% новые, не упоминавшиеся ранее свойства Карт (с другой стороны, тут есть логика: Мерлин — хаотид, а у них там, вполне вероятно, Карты действуют по-другому. Корвин — если помните — не знал обо ВСЕХ их возможностях).

Одним словом... Стоит ли всю эту абракадабру читать? ИМХО, да. По той же самой причине, по какой иногда стоит смотреть не только мрачного и брутального нолановского «Бэтмена», переключаясь — чтоб развеяться и отдохнуть — на ехидного няшку Дауни-младшего.

«Гимнастика для мозгов»?.. Да; есть она и тут. Экшен? Есть. Проработка мира? «Страж Четырех», королевство Кашфа и пр. — все с этим в порядке.

Но если честно... здоровая доля сарказма в книге — куда как полезнее ;))

«Век вывихнул сустав, и в этот год к вам прислан я был вправить вывих тот».

Гондор времен великой Войны за Кольцо... очень напоминает нашу с вами страну. Времен совсем не великой, мерзкой, грязной перестройки. Власть прогнила насквозь (нет, я не хочу ничего плохого сказать о Денеторе. Напротив, мне его жалко — был когда-то честный, благородный человек, и превратился... «не пойми в кого». Не он в этом виноват, а — простите за банальность — система. Нам, правда, не показали эту систему в действии; но, думаю, не сильно ошибусь, если скажу — давно уже так повелось в роду гондорских наместников: снисходительно-наплевательски относиться к преданиям, что «Король вернется». И Денетор вовсе не первый градоправитель, который цепко держал свой скипетр, не желая отдавать...)

Потом, в приложениях к роману, Толкин попытается мотивировать его действия по-другому: он, вроде бы, изначально знал, кто есть скиталец Торонгил, и банально ему завидовал. На это можно ответить, как любят говорить у нас в Харькове: «Так-то воно так, та тiльки трiшечки не так!» Если вам нужен не Денетор, а «злобный фрик» на троне Гондора — он есть в фильме (кстати: одна из самых вопиющих неудач Джексона, «несс-па»?) В книге — другое, там именно «падение достойного».

С другой стороны, даже в Минас-Тирите не все утратили свое врожденное благородство. К примеру, Фарамир (помните, Еськов иронизировал: «часто ли попадались в человеческой истории властители, которые так вот, за здорово живешь, отдавали свой престол какому-то хрену с бугра... виноват: дунадану с Севера?» Но у Еськова своя правда, а у Толкина — своя: он показал, что после раздоров и склок всегда наступает мир).

Эовин в «Возвращении короля» чем-то похожа на Брюнхильду из скандинавского эпоса. Тут тебе и боевое ранение, после которого — очарованный сон... и — человек *с ружьем* извините, со Сломанным Мечом, который ее от этого сна пробудил. И «неполучившаяся» любовь (а еще можно вспомнить пушкинскую Татьяну, которая тоже, помнится, в итоге оказалась выше своих же собственных чувств к Евгению. Вы скажете — бред? вздор?.. А я вот уверен, что Толкин «Евгения Онегина» читал ;))

Правда, если уж до конца проводить аналогию с Брюнхильдой... там не было хеппи-энда. А тут — есть. С другой стороны, не будем забывать, что радостная развязка ВСЕМ ггероям дорого стоила. Земля спасена — но какой ценой (ведь больше не будет эльфов. А с ними уходит то неуловимое, что называется «душа»).

Счастливая, казалось бы, безоблачная любовь короля и королевы Гондора — на самом деле с заметным привкусом горечи: она теряет отца и братьев, Арагорн же... «Идеальный владыка»? Возможно (такое бывает, хотя и редко); но вот что ждет Гондор потом... Мерзость не навсегда отступила — если помните, в черновиках Профессора были наброски о возвращении Темных, с которыми придется разбираться уже сыну Элессара. А после него, наверно, и другим королям: борьба эта бесконечна, как сама жизнь.

Так что книга, действительно, довольно-таки мрачная (несмотря на подвиг маленького хоббита, избавившего всё Средиземье).

То другое дело, что фильм ЕЩЕ мрачнее, ЕЩЕ депрессивнее... и, как я уже сказал, это большая ошибка Джексона.

пс Невнимательные «критики» часто спрашивают: если Саурон знал, что Фродо идет в Мордор — почему было не окружить Гору тройным кольцом охраны? И в самом деле, «почему»... *laughing smile* Да потому, что (сейчас я скажу совершенно крамольную вещь, приготовьтесь упасть со стула)... никто на самом деле НЕ ЗНАЛ, способен ли огонь вулкана расплавить Перстень. Гэндальф во 2-й главе 1-го тома говорит, что даже Анкалагон Черный, «дракон из драконов», своим пламенем не способен был это сделать. И Ородруин — это вовсе не «последняя надежда». Это очень, о-очень слабый, призрачный шанс: один к тысяче (нет, даже меньше).

«Мудрость заключается в том, чтобы признать необходимость, когда взвешены все другие пути. Хотя тем, кто лелеет лживую надежду, эта мудрость может показаться безумием. Так пусть же безумие будет нашим плащом, завесой перед глазами врага!»

Правда... на месте Толкина я бы «помариновал» читателей как следует, прежде чем разрубить все запутанные сюжетные «узлы». Кольцо упало — а что дальше? Первые несколько минут — ничего, удручающее молчание, над Мордором нависает глухая тишь... И только потом — ДА: «башни рухнули и горы обвалились, стены распались, огромные столбы дыма и пара ...изгибались, как гребень колоссальной волны, этот гребень вскипел и пал на равнину...» Короче, то ли Профессор подустал к тому моменту, как писал финал книги, то ли... просто не задумывался об этом. А может — берёг своих любимых героев. (Как-то мне не верится, что он не умел нагнетать саспенс).

Впрочем, всех остальных достоинств книги это не отменяет. Оценка... Оценка, я думаю, понятна 8-)

Сказки Молдавии очень своеобразны (я бы даже сказал — своеОбразны). Видно, что сочинялись большей частью в крестьянской среде, но все же им не чужды изысканность и поэтичность.

«Как ни славилась девица красотой, а в платье том в семь раз красивее стала. На груди, на плечах, на подоле три солнца блестели; восходящее, полуденное и заходящее».

При этом — множество страшных подробностей (действительно страшных, под стать пушкинскому «Вурдалаку» и прочим «замогильным» байкам, характерным для балканцев: иногда хочется закрыть книгу, не читать дальше).

«Снарядили быстро еще одного дракона с двумя злыми-презлыми собаками и послали девушку искать. Собаки — нос в землю, хвост трубой —.повели их по свету, повели по свежему следу»

«Второй дракон, недолго думая, хвать! девушку саблей по рукам и обрубил их по самые локти. Упала девушка наземь, заплакала, а внук Мужичка-с-ноготок бросил одну руку одной собаке, вторую — другой... и был таков».

Бедная девушка обречена на участь хуже смерти. В чем же она находит избавление? Ну конечно (и тут видна практическая народная «сметка») — в заботе о слабых. О тех, кому еще хуже, чем ей.

Доброта и честный труд позволяют если не забыть собственную беду, то хотя бы примириться с ней. Этой несложной моралью наша сказка, между прочим, выгодно отличается от «Безручки» братьев Гримм. Казалось бы, очень похожий сюжет — а вот...

И, поскольку наша героиня была самоотвержена и смела, на неё не мог не обратить внимание такой же смелый юноша.

Выcтоять (да просто — выжить!), победив мерзкое зло, помогла любовь. Одновременно — любовь к «малым мира сего», и любовь «мэ» к «жэ». Вы скажете: это — банальность? А я отвечу: ну и что? ) )

Жуткое чудище, мешавшее нашим героям, превращается в кучу смрадных костей и истлевает. «От радости царевич смеялся, а девица плакала.»

Мы можем лишний раз убедиться, каким жалким и беспомощным бывает враг. Даже когда — казалось бы — победа на его стороне.

Ну, а добро... оно ведь (цитируя Л. Филатова) «не побеждает никогда», и при этом все равно остается _сильнее_. («Бред? Чушь?» А вот и не бред, и не чушь ;))

И кстати (last, but not least), если бы Вл. Проппу дали эту сказку на анализ — я думаю, он бы запутался: к какому сюжетному архетипу ее отнести? Слишком много всего «слилось» воедино, чтобы так четко разложить по полочкам. Вот это самое хорошее в сказках балканских народов: они не укладываются в готовые схемы. Каждая из них — вполне самостоятельна, и этим интересна.

Самая лирическая и поэтическая часть трилогии. «Братство Кольца» — там была жизнь простых людей (извините, хоббитов!), и «красивостей» поэтому очень мало (точней, они есть, но автор скупо «вкрапляет» их в текст: всего двумя-тремя штрихами обрисована «душа» Вековечного леса — милая и нежная Золотинка. Лот-Лориэн — увядает, мы видим его не весной, а осенью, даже — под самый конец осени. И остается только гадать, каким предстал этот лес Арагорну и Арвен в пору расцвета их любви. Толкин — умный писатель: некоторые вещи, будь они хоть сто раз кавайны и поэтичны, он не «озвучивает» напрямую, пряча в подтекст).

А вот «Две твердыни» написаны иначе. Во-первых, одни энты чего стоят: не просто «ходячие кусты» (как могут подумать те, кто знает сюжет в основном по фильму). Энты — по сути, те же люди, просто умно и глубоко чувствующие природу. Тут уже Профессор не стесняется, по полной программе излагает вслух свое романтическое вИдение действительности. Самый трогательный образ из них из всех — это, конечно, Брегалад с его немного «торопливой» манерой думать и говорить (а вы никогда не встречали таких людей?..) И с его тоской по погибшим ря бинам...

NB В фильме, кстати, упущена одна важная деталь: первое, что увидели хоббиты при встрече с Древнем, были — глаза.

«Пин потом чaсто пытaлся припомнить их въяве: «Вроде кaк зaглянул в бездонный колодезь, переполненный пaмятью несчетных веков и долгим, медленным, спокойным рaздумьем, a поверху искристый блеск, будто солнце золотит густую листву или мелкую рябь глубокого озерa. Ну вот кaк бы скaзaть, [нечто] до поры дремaло, ...и вдруг пробудилось и осмaтривaет тебя тaк же тихо и неспешно, кaк издревле рaстило сaмого себя».

(При современном уровне развития компьютерной графики, показать это все на экране — пожалуй, не так трудно, как сперва кажется. Да и Джексон вовсе не бездарь — после первого и второго «Хоббита» я в него поверил, вижу, что это хороший режиссер ;)) Но... почему-то в фильме мы так и не увидели важнейшую подробность облика энтов...)

Потом еще есть королевский двор Рохана, пребывающий в упадке, однако — contra spem spero! — не умерший окончательно. (Такое хорошо было читать в 90-е, ибо вселяло надежду: если уж Теоден и его люди выкарабкались из черной пучины безысходности, то мы — и подавно сможем).

Эомер и Эовин — прекрасно выписаны (она — «нежная и холодная», как перевела Маторина. Но «холодная» не в смысле бесчувственная, а просто очень-очень сдержанная. Суровая, как и сама жизнь в этом довольно диком краю. И все-таки — «нецивилизованный», но живой, естественный Рохан я предпочту излишне утонченному, пышному, высокомерному Гондору).

Теоден — опять же, показан не так, как в фильме (там он был одержим, а тут — просто заблуждался, пребывал в унынии, потому-то и «наломал дров». Но — вовремя понял свою ошибку. Как знать, возможно, для Денетора (который попал примерно в такую же ситуацию) тоже не все потеряно было?

Безусловно, хорош Голлум (об этом уже писали в отзывах до меня, так что не буду повторяться. Скажу только, что без этой его борьбы с самим собой книга бы очень, о-очень много утратила. Толкин — отличный психолог, невзирая, что романтик ;)

Так же безусловно, хорош Фарамир — этот «мрачный молодой человек», как его называет автор, устоял перед искушением Кольца (что не удалось его брату). Собственно, он даже устоял перед искушением просто посмотреть на него или взять в руки. И это более чем удачно характеризует итилиенского военачальника.

Ну, и — last but not least — зачем в романе Шелоб? Как по мне, иллюстрация к словам Эльронда, которые часто забывают, когда говорят о «черно-белом» мире Толкина. А слова эти такие: «Ни одно зло не изначально. _Даже_ Саурон_».

Здесь мы видим более древнее, более страшное (и, как мне кажется, неистребимое) зло. Которое, скорей всего, тоже не изначально. Которое было еще до Мордора и, наверно, переживет его на многие годы. В Четвёртую Эпоху людям тоже будет хватать проблем...

Одним словом: здесь очень много серьезных, глубоких идей (я это называю «философемы» и «психологемы»). А еще — книга просто написана отличным языком. Легким, красивым, образным, а временами (под стать первому тому) — скупым, суровым и торжественно-печальным.

К сожалению, хороших переводчиков Толкина, способных адекватно воспроизвести его язык и стиль, у нас пока еще мало.

Вот странная штука — все мы в детстве смотрели, и даже неоднократно, замечательный советский мультик «Бременские музыканты»… и все мы, тоже неоднократно, смотрели не менее прекрасный мульт «Зимовье зверей» — а то, что это, по сути, одна и та же сказка, как-то ускользало от детского понимания… Вся разница в том, что (согласно немецкой сказке) звери пугают разбойников — а в нашей сказке — не менее злых волков. Вот и всё.

«Всё»? ан нет, не все.

Рискну предположить, что в самом древнем варианте избушку вообще населяли черти. Ну, или лешие, Erlenkonig’и там какие-нибудь [да, я не фольклорист], кэле, шуралэ — не суть важно.

Нечисть, одним словом. А вот звери, которые этих чертей победили… они, вероятно, как были, так и остались зверями.

Для сравнения можно вспомнить «Сагу о Беовульфе». Его имя, как известно, тоже по-древнеанглийски значит «медведь». А с кем он борется? С волками? С лисами, может быть?.. Нет — с великанами-людоедами. Потому что зверь, спасающий людей от злых духов — это очень и очень известный образ. И в народных поверьях, и вообще в культуре… В древности люди знали: они на этой земле — только гости. Рано или поздно неравная борьба с нечистой силой закончится уничтожением всего вида гомо сапиенс... а вот мудрые звери, которые всегда были, есть и будут истинными хозяевами планеты... они — да, останутся.

Как там выразился по этому поводу некий ученый старый еврей? «Род приходит, и род проходит, земля же пребывает вовеки».

А вы говорите — «в город Бремен шли, помузицировать хотели…»

Прекрасный пример, что получается, если писать «через не могу», а весь порох вышел еще на первых двух книгах. Но издательство требует закончить цикл к такому-то сроку — значит, бедный автор никуда не денется, будет послушно гнать метраж... (или литраж? ну, в общем, вы поняли. Будет «гнать картину»).

Итак, финал, воистину достойный этой... кхе-кхе... «масштабной» и до ужаса громоздкой опупеи: на Острове есть Башня, и вокруг нее все ходят кругами, не зная, как забраться внутрь.

В самой же Башне валяется без чувств Главный Герой. Время от времени он приходит в себя, изрекает какие-то благоглупости (как и положено спасителю мира в преддверии Большого Тр#ндеца), и... опять впадает в бесчувствие. Поэтому собственно на спасение мира почти не остается времени. Автор понимает, что сам же загнал героев в безвыходное положение, и — ближе к последним главам — делает неподражаемый (в плохом смысле!) «финт ушами». Звезда Полынь упала, Трандец считай что наступил, но всё равно все в итоге пляшут и поют... Applause; curtains.

Линия отношений Дигвила и Алиедоры — «слита» безбожно (я так ждал, что будет нечто вроде «всех убью — один останусь...») Запутанные интриги в исполнении старых магов-маразматиков... по прочтении хочется задать вопрос: «А что это было и зачем?»

История рождения Тёрна... о Боже мой! Не лучше ли было, вместо того, чтобы писать большую главу-флэшбэк, тормозящую и без того затянутое повествование, просто пересказать все то же самое в одном-двух абзацах? А имена типа «Омми з'Элма»... Николай Даниилович, Вы хоть сами-то язык не сломали, произнося _это_?

(Кстати: приемная мать Терна описана абсолютно в «анимешном» духе. Одни только «зеленые глаза в пол-лица» чего стоят... И — опять же — вопрос: what for? Да, кавайность нынче в моде; но не будем забывать, что перед нами все-таки книга, не фанфик по любимому ОVА-сериалу. Правда, автор как раз это и забыл...)

Противоборство Дракона и Гидры (читай: все тех же Т. и А.) вообще не производит впечатления. Они оба борются за одно и то же ( = за спасение Райлега) — так какая, простите, сила заставляет их выкобениваться и изображать из себя врагов?.. Но автор говорит: «Я так хочу» — и пожалуйста, готов результат: еще N-ное количество килобайт текста.

Не очень понятен финальный «выверт» с миром демонов. (То, что это — «не другой Лист», вроде бы никоим образом не отменяет падение Звезды и общий Армагеддон. Даже наоборот — мира демонов эти события должны бы коснуться в первую очередь. Если он _действительно_ на том же Листе, а не где-то еще... Кройон мог попросту «пудрить мозги» своим спутникам. Хотя — тоже ведь непонятно, с какой целью).

Одним словом... Ну, что тут долго размазывать: после «Алиедоры» я ждал чего-то «вкусного», сочного и интересного. А вышло — как всегда.

пс Тем не менее, несмотря на все, что сказано выше, мы — старые фаны, начинавшие еще в далекие 90-е с «Кольца тьмы» — почему-то продолжаем читать Н. П. То ли потому, что помним времена, когда он умел хорошо писать (и надеемся, что творческий застой, в котором наш любимый автор пребывает сейчас — явление преходящее). То ли... можно ведь и проще сказать: в наши дни «ПЕРУМ ТАКОЙ ПЕРУМ» — это уже не ругательство. Это, в принципе, почти комплимент... ;-))

Кажется, это первый случай, когда в мировой литературе было описано такое явление, как ТРОЛЛЬ. И — что «пикантней» всего — задолго до изобретения интернета!..

Смысл рассказа понятен: троллей не надо бояться, тогда они тихо-мирно издохнут сами. Но тут еще кот в дело вступил... эдакая когтистая «немезида».

В реальной жизни — вполне возможно — кота бы просто рядом не оказалось. Правда, это не отменяет основную мораль: вредителей не стоит пускать в эфир. (А если еще вспомнить, что сейчас любой репортер в «Новостях» — прямой наследник Васьки Табуреткина, рассказ и вовсе будет звучать угрожающе...)

Есть такое мерзкое слово — «политота». Или, выражаясь более пристойным языком, злободневная конъюнктура. И Пелевин в данном рассказе (увы, увы) не избежал соблазна — ударился в «политоту».

Взять то, что было популярно на страницах масс-медиа (года так два или три назад — а теперь уже устарело, «сдано в архив»): WikiLeaks + шумиха вокруг сбитого беспилотника + Лужков с неизменной кепкой... Смешать всё это в один неудобоваримый «коктейль»... Что получится? Правильно, ничего дельного.

На фоне сумбурных размышлений автора про политкорректность и балтийские шпроты (а также про «нет возмездия греху» и кукушку с воробьем) — теряется основная идея рассказа. Верней, не столько идея, сколько интересное фантдопущение: что в век высоких технологий в машине, начиненной электроникой, фактически УЖЕ присутствует интеллект. И способность чувствовать.

ps Автор, как я понял, призывает читателей никому не верить. «Аль-америкосы» ничем не лучше дураков-террористов, а тем более — «аль-Эф-Эс-Би» (говорящая аббревиатура, не правда ли?) Оно-то, вроде, и правильно... но как-то уж очень пессимистично. Чтобы выжить в наше непростое время, все-таки приходится вставать хоть на чью-то сторону. Так что тут я Пелевина не поддержу до конца...

Фанфик в собственном смысле слова. Написать продолжение любимой с детства сказки нельзя (Стругацкие закрыли тему), а ведь хочется, черт побери, хочется... Вот и пришлось вместо Руматы брать в герои кого-то постороннего (кто у нас там был из неиспользованных персонажей?.. Брат Аба? Растлитель Рудах? Баронесса?.. Переписчик Киун? Ну ладно, пока и он сгодится...) И пошло, пошло — как в поговорке: «тех же щей, да пожиже влей».

Потом, кажется, автор сама поняла, что Киун в ГГерои не подходит. И (вот уж фантазия у человека богатая) с легким сердцем заменила его на дона Гуга, он же Пашка. Который вообще ничего не делает — просто появляется и изрекает некие умные сентенции.

Зачем это читать?.. Да, в общем-то, низачем. Если вы не испытываете удовольствие от одного лишь упоминания знакомых имен...

Именно эта версия легенды стала для наших читателей — классической. Хоть и непохожа на античный миф. У древних авторов, (например, у Овидия), Персей побеждает Медузу Горгону потому, что так велел царь. У Чуковского — он просто хочет помочь людям. И Андромеду избавляет из жалости, а не потому, что влюбился и хотел жениться. Вообще, в сказке все куда емче, четче и яснее по сравнению с мифом. Поэтому дракон, а не Кит. Поэтому в конце герои превращаются в звезды (даже всем известные «разрушители легенд» — Громов и Ладыженский — тоже оставили эту концовку. Гениальную в своей простоте и поэтичности...) Короче, и самый отъявленный «пурист», который хотел бы видеть миф о Персее ТОЛЬКО таким, как описывали Овидий и Лукиан, не может не признать: версия Чуковского — «зачетна».

Правда, я все равно бы не поставил высший балл (меня в свое время очень впечатлили пересказы греческих мифов, сделанные украинским автором — Катериной Гловацкой. И, по моему скромному мнению, лучший пересказ «Персея» принадлежит ей). Но я уважаю «дедушку Корнея». Очень уважаю, поэтому — 8

Это, конечно, не пародия на рыцарский роман (как мы привыкли считать). Это притча; эпиграфом к ней cмело можно поставить цитату из Олди:

«Из множества миров лишь на одном

Возникла мысль, что все вокруг — есть сцена,

А значит, где-то есть и режиссер...»

В самом деле: как еще назвать человека, который сам себя (благодаря одной силе воображения) убеждает, что мельницы — это великаны, стадо овец — войско сарацинов... а потом (не сразу, ох как не сразу!) заражает этой верой других. К середине второго тома все, с кем сталкивается Дон-Кихот, даже самые отъявленные скептики и материалисты (герцог и герцогиня, бакалавр Карраско, да и много кто еще) — уже не пытаются его убедить, что в наше просвещенное время драконы и великаны перевелись. Они понимают: с Дон-Кихотом надо говорить ТОЛЬКО на его языке.

Отсюда все эти переодевания, маскарадный наряд «Рыцаря Белой луны»... веселое, пышно и красочно поставленное «ревю» с деревянным конем (якобы — летающим)...

Санчо, который в первом томе смеялся над злоключениями своего сеньора, тоже к середине второго — поверил. А, как известно, «каждому воздастся по вере его»: он хотел стать губернатором острова Баратория — и, пожалуйста, он им становится.

(«Не всерьез»? Конечно же, не всерьез — это все спектакль, «срежиссированный» мудрым Дон-Кихотом. Который прекрасно знает: В ЖИЗНИ ВСЕ НЕ ТАК, КАК НА САМОМ ДЕЛЕ. И пытается сделать этот насквозь прогнивший, мерзкий, грязный мир хоть чуточку лучше — посредством ИГРЫ).

Плюс еще то, о чем писала в своем отзыве Керигма: герои читают роман о самих себе (даже упоминается его «автор» — некий ученый мавр, по имени Сид Ахмет). Скорей всего, этот мавр — просто выдумка Самсона Карраско; но Дон-Кихота подобные выдумки вполне устраивают, он за них «уцепился» и начал развивать интригу дальше: настолько, что «заразил» (смотри выше!) верой в Сида Ахмета... самого Сервантеса! Реальный творец романа открытым текстом признается, что... всего лишь шел по стопам творца вымышленного. Ну не умница наш Мигель Сааведра? Он же предвосхитил (извините за такое смелое сравнение) рассказ Борхеса, в котором у знаменитой книги — тоже два автора. ;))

Если вам интересно — предлагаю перечитать роман и поразмыслить. В первую очередь — о роли, которую в этой книге играют: а) маскарад и б) театр. Всех желающих отсылаю к книге Гильермо Диас-Плахи, он эту тему весьма подробно исследовал.

Всё смешалось в мире Тер-Тесета. И романтическая говардовская экзотика мечей, магических кристаллов, чар и поединков, с к-рой, собственно, и начинался этот роман; и – дань уважения театральному прошлому Олега Семеновича? – «шекспировские» страсти в королевской семье (сивиллы с именами Корделия и Оливия – лишь усиляют этот «театральный» колорит). И головокружительный драйв главной сюжетной линии (не хуже, чем в «Чёрном Баламуте») – ибо мир с ужасающей скоростью рушится вокруг башни Красотки Инес, как когда-то рушилась Великая Бхарата…

Что еще стоит упомянуть? В романе есть маги. Отъявленные подлецы (естественно ;-)) а все же их по-человечески жалко. Как жалко было вора Грыжу и Стаха Топора. Как жалко было злодея Здрайцу и Духа Закона…

Одним словом, первые пол-книги «Циклопа» – крепкое варево, про вкус которого нельзя сказать что-то определённое. Отдельные составляющие – да, смачны, экзотичны и для разного рода гурманов. Наверное, это и хорошо: одному понравится то, другому – это.

«Подмигивание» старых, но еще не отыгравших свое персонажей (скажите: только мне ли одному Натан так явно напомнил Минотавра из «Нам здесь жить»?) Элементы материально-телесного низа, от которых стало бы жарко самому старику Рабле…

Читайте – и ищите то, что вам лично больше по душе.

п. с.: Оценка – 6 баллов из 10. (Это не «уд.», это «хор. с минусом», или – «ЧУТЬ ПОВЫШЕ среднего»).

Обычный Перумов. Ничего особенного, но, по крайней мере, лучше, чем «фессобарбара».

О сюжете первой части («Боргильдова битва») ничего сказать нельзя, т.к. это просто приквел к «Хьерварду» — все то, что мы уже знали по «Гибели богов», здесь изложено другими словами. Однако фанаты (тем более, фанаты северной мифологии или раннего творчества Н. П.) останутся довольны.

Правда, ляпов и опечаток хватает («бог огня Лаувейи сказал» — и понятно: сперва было «сын Лаувейи», потом Перумов стал исправлять, но почему-то проявил невнимательность).

Ну и плюс, опять же, навязшая в зубах еще бог-знает-с-каких-времен «темная» философия», подаваемая на примитивном уровне типа «Козлы добры, а бобры злы». Под «козлами» в данном случае надо понимать пройдоху Локи и его сынка, которые — согласно «Старшей Эдде» — были редкостными мерзавцами. Конечно же, в книге они — чуть ли не ангелы во плоти.

+ карта на форзаце — не из той книги: она из канонических «Хроник Хьерварда», действие которых, как ни крути, происходит _гораздо _позже_ «Тысячи лет...»

Вторая часть написана чуть получше. Битвы — красочные, более «живо» выписанные, чем та, что в 1-м томе (потому что изображаются б-м реалистично, а не по образцу «Гибели богов» — типа, если грохнет, так уж на пол-вселенной).

Но, как тут до меня отмечали, 2-й том слишком фрагментарный. Кое-где это не вредит сюжету (к примеру, оборванная концовка даже по-своему хороша: мы ведь и так знаем, чтО было дальше, зачем — в сам-то деле — тянуть канитель?) Местами... все-таки хотелось бы знать больше о героях, кои прописаны схематично, я бы даже сказал, конспективно. (Особенно ученики Хедина — Флавий, Оттар: что мы о них узнаём, кроме имен? А ведь интересно же — что это были за люди, чем отличались от старины Хагена).

Потом, не мешало бы подробнее прописать Южный Хьервард. В классической трилогии про него — ни слова; обещали в «Рабе Неназываемого», но он если и выйдет когда-нибудь *эх!* — все равно еще ждать и ждать.

Одним словом: неплохо, совсем неплохо (а по сравнению с бесконечно затянутой «Войной» и небрежно слитым «Именем Зверя» — просто-таки хорошо). Но... хотелось бы большего.

Ладно; так и быть, надбавлю (скрепя сердце) один балл. Все ж таки, это — мои любимые «Летописи Хьерварда»...

Английская сказка очень отличается от того, что мы все читали лет так в 6. Пересказ Чуковского, конечно, давно уже стал классикой — но он *положа руку на селезенку* слишком упрощенный, действительно ДЕТСКИЙ... А в первоначальном сюжете были любопытные подробности: например, вдруг выяснялось, что у самого Джека дядя — такой же ужасный великан (!!), и этот дядя оставил ему «на всякий пожарный» семимильные сапоги, шапку-невидимку, кошелек, который никогда не пустеет... Вот вам практичная натура британца (даже, можно сказать, прагматичная): будь ты хоть сто раз борец с нечистью и избавитель человечества — а иногда помощью этой самой нечисти отнюдь не стоит брезговать. («И веревочка в дороге пригодится», как говорил другой персонаж совсем по другому поводу). Чем не наглядный урок для маленьких слушателей сказки?.. А ведь Джеку, придуманному Чуковским, такое бы просто в голову не пришло...

Дальше — больше. В чем Джек (согласно первоначальному сюжету) видит смысл своей жизни? Нет, не в том, чтобы помогать людям и спасать их от великанов. А — поступить на службу к знатному принцу, честно отрабатывать свой хлеб, вытаскивая хозяина из различных передряг, и в итоге — заслужить его благодарность (вместе с кое-каким материальным поощрением). Кстати, как только Джек сам женится на спасенной им знатной барышне, и становится рыцарем — его приключения заканчиваются, он больше не ходит по свету и не ищет, какую бы нечисть еще истребить. Вы скажете: это вовсе не благородно, и не может быть положительным примером для детей? Разумеется; но — с т. з. чисто житейского правдоподобия — такой Джек куда более реален, чем тот, из сказки Корнея Иваныча.

(«-- Вот и снег после огня, -- проговорил Бильбо, -- и даже драконам приходит конец. — И он повернулся спиной к Горе, как бы ставя точку в конце своего путешествия. Туковское в нем выдыхалось с каждым днем, а бэггинсовское брало верх»).

Словом, интересно почитать на досуге — и сравнить. В оригинальном варианте сказки много... э-э-э... подобных забавностей и «пикантностей».

Недавно мне пришла в голову совершенно бредовая (казалось бы) идея: что если «НОС» — это эвфемизм, под которым Гоголь... скажем так... «зацензурил» (кхе-кхе) нечто другое?

Я даже сам подивился, какие штуки порой выкидывает мое воображение... А потом — как ударило: да ведь все ТАК И ЕСТЬ, черт побери!

Едкая, хлесткая, по-народному ядреная издевка (даже — не побоюсь этого слова — стебалово). Такое вот... извините... ничтожество из-трех-букв... становится важным чиновником, разъезжает в карете, и майор Ковалев перед ним дрожит, становится «во фрунт»...

Гений, он и есть гений. Сказал — как отрезал. И навсегда заклеймил толстопузых дармоедов — сравнением с ... с этим самым.

Причем сделал это так умно, тонко и ловко, что до сих пор миллионы читателей (про критиков уже молчу) не «раскусили», в чем тут закавыка. Ну чем Николай Васильевич не хитрец, не мастер своего дела, не (простите за современный жаргон) тролль-виртуоз?

Перечитайте эту повесть. И призадумайтесь...

Мультфильм, конечно, гениален. Лучший из всей серии — можно было снять только его один, и то Матроскин-Табаков стал бы символом 80-х.

«Средства у нас есть. У нас ума не хватает» — кто не помнит?..

«Он о зайцах думает! А о нас кто подумает? Э-эх, лучше б дядя Федор вместо тебя черепаху завел... в коробочке...»

«Совместный труд — для моей пользы — он... объединяет!»

«У нас зимой дороги такие, что даже ездовые академики встречаются. Сам видел!»

«Раньше шубы-мотоциклы доставали, теперь детей доставать начали».

Так вот... Сейчас я скажу вам нечто ужасное *приготовьтесь упасть со стула* Ничего этого в одноименной книге... НЕТ!!

Вместо всем известного «Поздравляю, Шарик, ты балбес» — какое-то вялое, натужное: «Дорогой мой Шарик, я тебя обругал сдуру и еще буду».

Вместо «Я бы этому дяде... с большими ушами...» (ну, вы знаете, как там дальше) — какая-то страшная ерунда про «менеджера по колготкам».

Непонятно зачем появляются новые персонажи: почтовый шофер Харитонов (который совсем-совсем ничего не делает — просто маячит на заднем плане, как «свадебный генерал»). Гармонист Шуряйка Николаевич, который «негром стал» (потому что выпил морилку вместо спирта. Поздравляю автора со здоровым и свежим чувством юмора, так необходимым сейчас, особенно — в детской сказке...)

Мама дяди Федора, оказывается, должна была не просто петь в «голубом огоньке», а исполнить казачью песню. Потому что иначе «казаки обидятся» и могут восстать (опять-таки, чувство юмора у постаревшего Успенского явно «на высоте»). Другие певцы и певицы были «в купальниках и блестках. А некоторые — просто в блестках» (напоминаю еще раз: ДЕТСКАЯ книга!!)

Где «индейская национальная изба»? Где «Адмирал Иван Федорович Крузенштерн — человек и пароход»? (последнее — просто обидно до слез: в книге вместо Ивана Федоровича — Чехов и Шаляпин, которые, по мнению Печкина, были «молотобойцы или почтальоны знаменитые». А это и вполовину не так забавно!)

Словом, вы поняли. Успенский попытался дважды войти в одну и ту же воду. Результат — увы и ах, «эпик фэйл».

Можно ли давать ребенку эту книгу? Ответ: да. Иллюстрации, как ни крути, хорошие.

Но многого все равно от нее не ждите...

По сравнению с русским «Айболитом» — бледно, скучно, да и не учит детей ничему хорошему. Доктор Дулитл — в общем-то, ловкий жулик. Негритянского принца он не вылечил, а, наоборот, обманул (подсунул ему вместо чудодейственной «микстуры» черт-те что). Да и вообще, если бы ему не помогали верные животные, он бы давно там в Африке пропал.

Кстати, еще такой важный момент: DO-LITTLE — «делай мало». То есть, по-простому, лентяй. И животных он начал лечить не потому, что так уж их любил и жалел — просто потому, что с людьми, видите ли, хлопот больше. Недаром сестра доктора (которая в этой версии вовсе НЕ злая!) так на него ругалась...

И тэ дэ, и тэ пэ. Злодея Бармалея в сказке Лофтинга нет (правда, есть пират с похожим именем — Бен-Али — но тут это совершенно эпизодический персонаж). И самое главное, что так «цепляет» маленьких читателей Чуковского — борьба Добра со Злом — тоже напрочь отсутствует.

Стоит ли давать ребенку эту сказку? Думаю, что нет. Благо, наш любимый «Айболит» есть в каждой библиотеке...

ps А вот фильм (в котором снимался Эдди Мерфи, и действие перенесено в наши дни) — это да, фильм просто отличный. Его я рекомендую всем, и взрослым тоже.

Ну наконец-то нам дали ответ на вопрос: почему страна называется именно «ОЗ»? Почему волшебника звали так же?

(И то сказать, экзотическое имя «Оскар Зороастер» больше подходит этому веселому чудаку, чем унылое волковское «Джеймс Гудвин»)

Нехорошо только, что Баум вдруг «забывает» кое-какие вещи, которые сам же придумал раньше. Скажем, во второй книге он пишет, что волшебник сверг с престола папашу принцессы Озмы — а теперь вот выясняется, что и не папашу, а деда. И не волшебник, а злая ведьма. И вообще, это было еще до того, как он туда прилетел на воздушном шаре...

(« — Вы слыхали, Рабинович выиграл в лотерею «мерседес»? — Ага. Только не Рабинович, а Абрамович. И не «мерседес», а «жигули». И не в лотерею, а в «очко». И не выиграл, а проиграл :-D)

Впрочем, старину Фрэнка можно понять. Ему надо было, чтобы волшебник и Озма встретились — и чтобы не поссорились тут же. Вот и получается: никакой он не узурпатор, наоборот, спаситель...

(Кстати: а куда делась Добрая Северная Ведьма? Старуха Момби, которую она победила, еще во второй книге появляется. А про Добрую Баум, получается, снова «забыл»...)

Ох, не нравится мне ТАКОЕ вольное обращение с собственным же «каноном»... Правда, хорошему писателю все это без труда можно простить.

В общем-то, сюжет более чем простой. Можно даже сказать — тут нет сюжета: просто все идут на день рождения к принцессе Озме. Но именно такая нехитрая задумка позволила Бауму показать нам весь этот волшебный мир, не особо-то заморачиваясь с «завязкой», «развитием действия» и прочими глупостями ;-)) Он разворачивает перед нами целую панораму — шикарную, надо сказать! — из необычных стран. Мы видим таких же необычных, но до ужаса смешных людей, зверей и прочих чудищ (один только Человек-Аккордеон чего стоит! А королевство лис? Оно выписано куда живее, забавнее и романтичнее, чем у Волкова в «Марранах».

Вообще, когда начинаешь сравнивать Волкова с Баумом — видно, что русский сказочник во многом проигрывает американцу. Не во всем, конечно, но — во многом. Тот же корабль на колесах — перечитайте, КАК его описывает Баум, и скажите: разве это — не лучше?.. Но в детстве обычно Волкова читаешь с увлечением, а старину Фрэнка — так, «одним глазом»... Что ж, всякому овощу свое время).

NB такая трогательная деталь: на дне рождения у Озмы те, кто не могли — по понятным причинам — пить вино (Страшила, Дровосек, Тик-Ток и пр.), все равно поднимали бокалы в честь именинницы! :-))

За что я люблю Страну Оз Фрэнка Баума — так это за буйную и неудержимую фантазию, с которой этот мир создавался. Он яркий, красочный, весёлый; он до того необычный и неожиданный, что... Ну, вы сами помните, правда? Одна только неразлучная троица — Страшила, Дровосек и Лев — чего стоят! А ведь есть еще и забавная девчонка Лоскутушка, и Кривой Колдун, и странный зверь Вузи, и великан Юп — каждого из них, если так разобраться, хватило бы на целую книгу! Но Баум специально, чтобы еще больше порадовать детей, «варит» все эти вкуснейшие ингредиенты в одном «котле» — и получается на удивление пикантно...

В детстве я, конечно, больше уважал Волкова. Но Волкову — сказать по чести — далеко до пышного, живописного воображения старика Фрэнка...

Единственно что — Баум слишком уж любит читать «морали». Вот, например, в этой же сказке — «Лоскутушке» — мы встречаемся с мальчиком, который нарушил закон (в Стране Оз никому, кроме принцессы Озмы, нельзя практиковать магию). Мальчика отводят в тюрьму — и как же описывает ее автор? Это прекрасная, богато убранная комната. Там бьют фонтаны из лимонада; по углам стоят медовые торты; женщина, конвоировавшая мальчика на место заключения, поясняет: мы-де считаем, что преступники и так — несчастные люди, нечего их еще и тюремным дискомфортом мучить. (Одним словом: «Уважаемые преступники Страны Оз! Посетите, пожалуйста, нашу кутузку — ее двери гостеприимно открыты для вас в любое время дня и ночи!..Просим вас оставаться у нас подольше, наши человеколюбивые и учтивые надзиратели всегда вам рады...») Скажите: только у меня от таких «пассажей» возникает желание истерически рассмеяться? ;-))

В общем... Оценку пока поставлю ЧУТЬ ПОВЫШЕ СРЕДНЕЙ (для меня 6 — это не «уд», это скорее «уд с плюсом», а иногда и с двумя). Но все равно, читать рекомендую — несмотря на некоторые издержки. Баум _очень_ хорош в любых дозах, его мало не бывает.

Эта сказка мне всегда нравилась, уж хотя бы тем, что очень своеобразна — я, как ни старался, так и не смог ни одного похожего (на 100%) сюжета в мировом фольклоре найти. Тем интереснее разобраться: из каких же мифологических мотивов она выросла?

Что можно выделить из этого сюжета, кроме само собой разумеющейся борьбы Добра со Злом?

- в первую очередь это, конечно, мотив испытания огнём. Скорее всего, какие-то свадебные, вернее, уже после-свадебные, инициации, символическая смерть (а впрочем, не такая уж и символическая — недаром ведь она после костра попадает в Сонную долину?) + ещё то, что Кырмыза бросает в огонь вместо себя косынку — явный намёк на прощание с девичеством. Правда, собственно муж в этом эпизоде отсутствует — но, как мы помним, он появится позже (то есть, инициация была после свадьбы, но все-таки еще ДО брачной ночи).

Вроде бы все ясно, да?.. Ан нет, на самом деле — куда интереснее. Вдумайтесь внимательнее: ничего ли вам эта сцена (конь, огонь, испытание, чуть не кончившееся смертью) не напоминает? Ну конечно же:

На конька Иван взглянул

И в котел тотчас нырнул...

А ведь Иван из сказки Ершова — это традиционный герой-мужчина, который и проходит полагающуюся «доброму молодцу» инициацию, чтобы стать из раба — царём, и получить в итоге руку царевны! Что же получается, «Кырмыза» — это... сказка и не про девушку вовсе? Тут нельзя не заметить, что она по ходу сказки переодевается мужчиной — зачем бы? Было ли такое в традиционной женской инициации?

Вот, честно говоря, не знаю. Предположение о трансвестизме героини очень соблазнительно, но инфы-то в первоисточнике мало, чтобы о таком говорить всерьез. Так что, по-моему, тут просто смешались разные мотивы. Из разных сюжетов (а вот когда и как — это уже вопрос для специалистов. К которым я не отношусь).

- второе: есть довольно много сказок у тех же балканцев, в которых ГГероиня (обычно — богатырша) переодевается юношей, отправляется в край, полный опасностей и нечисти (да, это вам не блаженная Долина сна! Хотя тоже — безусловно — на загробный мир намек), сводит там дружбу, даже братается, с каким-нибудь змеем, обычно — победив его перед этим в поединке, а тот всё мучается сомнениями: парень или девушка? Обычно его в этих сомнениях очень сильно «подстегивает» мать -- змеиха. Разумеется, дальше следуют многочисленные испытания, из которых девушка выходит с честью, а потом — либо все-таки признается и играет свадьбу с представителем вражеского племени, либо превращается в ласточку и улетает. (Есть, между прочим, русская сказка, очень похожая).

Вы не чувствуете, что в «Кырмызе» тот же сюжет как бы... вывернулся наизнанку? Вместо врага-змея, желающего ГГеронию «поймать на горячем» — добрый Ион, которого она и сама любит. Змеиха-злодейка не имеет никакого отношения к ее испытаниям, и вообще они больше похожи на веселую игру, доставляющую удовольствие обоим — типа вот:

Девица стала уточкой,

Плывет она под мост.

А он веселым селезнем

Поймал ее за хвост.

Она лисой прикинулась,

Бежит, не чуя ног.

А он собакой гончею

Лисицу подстерег.

Девица стала мухою,

Стад пауком кузнец

И муху паутиною

Опутал наконец.

Он муху паутиною

Опутал наконец.

Ведет кузнец красавицу

Невесту под венец.

Т.е., перед нами — более светлая и жизнерадостная версия старого сюжета, довольно-таки мрачного (если не сказать — страшного), и неизвестный сказочник ее «преобразовал» таким образом из чисто художественных соображений («БЕРЁГ» полюбившуюся ему героиню)?

Вот, честно говоря, не знаю; но очень похоже на то...

В заключение.

Не стоит лазить в википедию в поисках инфы об этой сказке. Там всего-то и есть, что старая-престарая статья, которую написал я сам — когда еще был молод и глуп, и толком не разбирался, как именно вики-статьи пишутся. Так что качество ее — ниже всякой критики.

А лучше -- поищите в гугле текст самой сказки. Она вам понравится, я ручаюсь :-))

Книга вроде и не плохая, но очень затянутая. Эти подробные описания совершенно не нужных вещей (вроде надвигающегося смерча или до-олгого-предо-олгого пути в горах. Кстати, сама исходная ситуация — парень и девушка, идущие неизвестно откуда, неизвестно куда, «и хоть бы раз поцеловались!» — что-то подозрительно напоминает творения бабушки Нортон)…

Мыслей в книге мало (если не считать «инвалидом быть плохо, инвалидов надо жалеть» и «Человек собаке — друг, это знают все вокруг»). Эмоционального накала тоже нет. Экшен — мог бы быть, если бы М. С. как следует над этим поработала; а вышло в итоге… Ну ладно, не будем о грустном.

В общем и целом: середнячок. На один раз прочитать, получить относительное удовольствие — и забыть.

6,5 из 10

Очень сильная книга. Сильная, прежде всего, эмоционально. Нежная, красивая, поэтичная легенда.

«Возвращайся, рыжий. Ты выжил; ты вышел в Космос,

Но тебя уже так давно ожидает Номос».

Я давно и прочно люблю «Одиссея» — ещё с самого 2000 года, с первого издания в «Нити времён».

Человек, постоянно пребывающий «в любви и скуке» по отношению ко всем («скука» в данном случае — это то, о чём написано у Пушкина:

«Спокойно зрит на правых и виновных,

Добру и злу внимая равнодушно,

Не ведая ни жалости, ни гнева»).

А раз так — то можно любить весь Космос одновременно. Как совокупность Номосов — и как нечто большее. Можно простить богов (например,ту же Афину) за то, что они обрекли твоих друзей пасть под Троей. И такое прощение будет для Олимпийцев хуже самого жестокого приговора.

NB Как-то был случай: беседовал я с одной юной леди (фанаткой Сергея Васильевича Лукьяненко — если это вообще хоть о чем-то говорит). И сказал, «к слову»: дескать, «Одиссей» для Олди — это тот самый уровень «умри, лучше не напишешь». Юная леди тут же с готовностью поддакнула: «Вот и жалко, что они этого не сделали». (Т.е., не умерли. Из произведений Олди она, надо сказать, читала только ранний «Путь меча»).

Так вот... кажется мне, что «Ахейский цикл» (вместе с «современными» и «околовалентиновскими» романами, конечно же!) — это лучшее на сегодняшний день у Олди. (Оффтопом: что будет, если серьёзный тон и суровость «Героя» помножить на прекрасный язык «Одиссея»? Будет цепляющий за душу «Амфитрион»). И — да, есть поклонники, которым нравится «Герой», но они не смогли оценить «Одиссея». Есть и те, кто смог (слава всем богам!) Но налепить уныло-предсказуемых десяток первому роману, а «Внука» и «Одиссея» оценить на 6 — это «путь наименьшего сопротивления» *winking smile* И те, кто пойдет этим путем — чем они, собственно, отличаются от вышеупомянутой леди?..

Правда, достоинств самой книги это не умаляет. И не может умалить; как она радовала читателей до сих пор, так и будет.

Очень большой смелостью нужно было обладать, чтобы написать ТАК.

Красивая сказка, которой предстаёт перед нами античная мифология в школьном учебнике — как ни странно, всего лишь «легенды победителей»...

Кто помнит времена, когда Горгона была прекрасной девушкой, без стеснения резвившейся на просторах Земли? Зато все хорошо представляют мерзкую старуху со змеями вместо волос. (Её смысл жизни, кажется, был только в том, чтобы подставить горло под меч первого подвернувшегося героя). Кто помнит, как трогательно выглядела Леда, хлопочущая о своем выводке пушистых лебедят? Зато все знают, чтО из этой юной лебединой стаи в итоге выросло (две горы мышц по имени Кастор и Поллукс, а также Елена Троянская, из-за которой погибло много достойных людей. Да уж... *кхе-кхе* Что выросло, то выросло!..)

ИХ мир — это не мрачный, душный Тартар (куда по «милости» Олимпийцев они оказались заброшены сейчас). Но, с другой стороны, их мир — это и не знакомый нам, хотя бы по Гомеру и греческим трагикам, мир гармонии, соразмерности и торжества разума. Давайте уж прямо скажем: победа Порядка и посрамление Хаоса выгодны прежде всего Зевсу + его присным, потому что упорядоченной вселенной легче управлять (сама собою вспоминается поговорка «Простота хуже вороства»). А в эпоху титанов, когда Олимпийцы и верное им человечество только-только зарождались, все было сложнее, зато — разнообразнее. «Пёстрый», во многом — сумбурный мир, в котором, правда, можно было дышать полной грудью. Без оглядки на вышестоящих, на «начальства» и «власти».

Некоторый намек на то, как же выглядела вселенная в эпоху «до богов», можно уловить в многозначительной детали: Эрос, бог любви, согласно Голосовкеру, как раз и есть — сын Хаоса (НЕ Арея и НЕ Гермия, как мы привыкли считать!) Недаром в «Ахейском цикле» Олди говорится о том же.

И все-таки, несмотря на поражение Древних, титанова правда еще живет. Не все герои — тупые и безмозглые «качки», плодящие множество трупов на радость Арею. Кое-кто знает слово «честь», и не считает его устаревшим. Поэтому титаны, в основном, уважают потомков Зевса (хотя не уважают его самого). И, даже если герой, поступая по титановой правде, уничтожит их — они позволят.

Как тут не вспомнить классическое: «Свет — левая рука Тьмы. Тьма — рука правая Света»...

пс Теперь я знаю, откуда Наталья Васильева почерпнула идею своей «Черной книги». (Правда, у меня такое впечатление, что Ниэнна против Голосовкера = карлик против гиганта).