То, что Триер один из величайших режиссеров мира – сложно оспорить. Вглядываясь в его фильмы, легко потеряться в реальности, заблудиться в символах и остаться навечно прикованным к экрану зрителем кинотеатра-чистилища. Освобождение через очищение – это целый триеровский ритуал. И не ждите легких решений.
С фильмами фон Триера всегда сложно. Опускаясь на дно его неоднозначного фильма, рискуешь найти запутанный и похожий на сад расходящихся тропок – путь. Но и метафора сада к работам режиссера применима: расхаживая по таинственным дорожкам, невольно задерживаешь взгляд: камера, выдергивающая картины то Босха, то Делакруа, персонажи, гротескные и ожившие под воздействием фобий, желаний, или вспыхнувший неясный символ вдалеке. И опустившись на дно вместе с героями фильма «Антихрист», себя иначе как испачканным, замешанным в дьявольской мессе, не чувствуешь. Как ни старайся – отмыться не получится. Фильм оставляет огромный и неровный след на душе.
Без малого: искусство должно тревожить и выворачивать. Комфортное искусство – это полумера, что накладывает тень на решения режиссера, чтобы сыграть на руку зрителю, а особенно массе. Завораживающе беспрецедентный «Антихрист» – зловещее, неприятное, но в своей форме, уникальное искусство, выбивающего из-под зрителя не стул, табурет или что-то там ещё, а именно пол (кстати, немаловажный момент, это и sex).
Завязка фильма довольно провокационна: у немолодой пары во время секса погибает ребенок. Триер мрачно демонстрирует в возвышенном черно-белом артхаусе гибель ребенка и неистовый секс пары. Мужчина – психотерапевт – в порядке, а у женщины психика нарушается; имён у них нет, что уже символично. В дальнейшем муж собирается помочь жене сам, и они едут в загородный дом под названием «Эдем». Вечная тема Эроса и Танатоса, обретает новую, болезненную, психопатологическую форму, волной накрывая безымянных героев, забравшихся в переулки бессознательного.
Одну из ключевых интерпретаций фильма проводят через образы трех нищих – животных: косули, ворона и лиса (скорбь, отчаяние и боль). Ворон и лис в реальности (в фильме нам демонстрируется карта астрономии, но ничего общего с реальными звездными картами она не имеет) являются символами мудрости и хитрости, и оба считаются в народе персонажами-трикстерами. А лису в фильме отведён психоделический момент: пожирая себя, он произносит: «Миром правит хаос».
Возвращаясь в двадцатый век — к творчеству Рильке — мы вспоминаем мотив энтропии в литературе и искусстве – важнейший для культуры мирового состояния с двумя мировыми войнами, множеством кризисов и невероятно подпрыгнувшим техническим прогрессом. То, что Триер выучил уроки своего времени, нам, смотревшим первую условную трилогию, сомневаться не приходится. Но вернемся к физике: второй закон термодинамики напоминает о существовании энтропии как мере хаоса. Миром правит хаос – это неизменная константа для существования порядка; лис, поедая себя, пытается остановить необратимый процесс, но создает больше хаоса.
Хаос и дальше определяет бытие героев: ведьминские знаки и книги, что сообщают темную природу и явление сил ведьмы, и, конечно, нестабильный разум главной героини. Здесь надо отметить, что скорбь, боль, отчаяние – составляющие любой утраты. Через них и демонстрируется погружение в историю: три главы на три функции состояния и последняя глава – объединение и точка невозврата, плюс пролог и эпилог в своем особенном стиле. А сексуальность, неистово демонстрируемая так часто в кадре, глубже изображает последствия потери и оторванность от реальности, где хаос множится.
Заигрывая со знаками и метафорами, Триер не придумывает нового, но как настоящий художник и творец, облекает старое и понятное в уникальную форму высказывания. Финал намекает, что хаос находит форму и становится чем-то большим, упорядочивается до нового состояния. Безукоризненная форма самого фильма это подтверждает.
Да, и, конечно, невозможно не отметить литературность фильма, разбитого на части.
Завораживающе-депрессивный фильм о природе потери, психоанализе и хаосе, что правит всем и в итоге, ничем.
Никто никогда не задавался вопросом — почему человека тянет создать свою искусственную копию? Что такого привлекательного может быть в недочеловеке, искусственном воплощении самого совершенного создания на земле? Любой клон, синтетический образец, созданный по образу и подобию, будет лишь напоминать нам о своем собственном несовершенстве. Ученые не задумываются об этом как о тупиковом варианте человеческой расы. А вопрос искусственного человека стоит перед нами с античных времен — вспомните миф о Галатее. Поговорить об опасности вторичной формы человеческого бытия не преминул и мастеровитый немец Ганс Гейнц Эверс, создатель романа «Альрауне».
Магистральная тема романа: отображение жизни искусственного человека в обществе времен самого писателя. Книга начинается с событий, развернувшихся за приличный срок до рождения самой Альрауне. Откровенно говоря, роман очень долго раскачивается, и пока автор подходит к рождению героини, не замечаешь, как пролетает треть книги. И не стоит сетовать на писателя за такое долгое вступление, великолепный язык повествования — насыщенный, образный, льющийся подобно ручью, завораживает своей красотой. Редкое произведение может похвастаться таким смачным стилем, изобилующим множественными метафорами и аллегориями. Языком Эверса можно восхищаться до бесконечности, перечитывая моменты и пробуя на вкус сочные фразы.
Куда любопытнее авторского стиля — идея романа. С момента знакомства с Альрауне у читателя пойдет гамма смешанных чувств и, скорее всего, преобладать будет отвращение. Героиня не вызывает ни капли симпатии — властная, гордая, привыкшая требовать и получать желаемое, да еще планомерно использующая людей вокруг себя ради собственной выгоды. Читатель имеет право рассчитывать, что автор сломает антипатию к Альрауне, но нет, вместо этого он противопоставляет ей современное ему общество со всеми его многочисленными грешками. Фактически весь остаток романа мы наблюдаем личностные конфликты между героями. Наблюдать за такими мизансценами — это истинное удовольствие, они емкие, живые и до ужаса правдоподобные, пробирают прямо до костей! Чего только стоит сцена, где Блан решает покончить жизнь самоубийством по наущению Альрауне. Этот момент можно перечитывать не единожды, и каждый раз будет становиться не по себе. Не менее живо и жестко Альрауне обходится и с кавалерами, которые буквально умирают из-за неё.
Все деяния жестокости проходят через роман красной нитью. Хотя, к финальным главам романа куда больше проникаешься образом Альрауне как беспощадного существа, которое олицетворяет насущную жизнь обывателей начала XX века. Второстепенные герои романа поданы очень хорошо, симпатизируешь неоднократно Манассе и Гонтрам, а особенно — Франку Брауну, неутомимому исследователю, чье любопытство отчасти и породило Альрауне.
Этот роман куда больше вызывает отвращения и мерзости, пока бредёшь по его бесчисленным ступенькам к концу. Ядовитая желчь общества наглядно противостоит холодной жестокости Альрауне. И мы видим столкновение человека настоящего и искусственного. Чью сторону выбрать, решать только вам, но решить, кто прав — сложно. Видение картины Эверсом заключается в том, что ни правых, ни виноватых в конфликте нет. Не права Альрауне своим отношением к людям, как и homosapiens со своим фирменным эгоцентризмом и неисчислимыми пороками. Судить здесь можно почти всех, даже Франка Брауна за его любопытство к эксперименту. И куда ни глянь, везде на протяжении романа мелькает злая сатира.
Эверс написал идеальную историю как поучение всем будущим экспериментаторам и ученым, желающим получить искусственного человека. Мы не можем заранее знать последствия вживания в нашу среду искусственного человека. И предложенная изнанка науки, полная мистического холода, пугает не на шутку. Современные идеи о клонировании могут тоже привести к побочному эффекту, подобному Альрауне и её магнетизму, с помощью которого она усеивает свой путь смертями. Главная героиня — в некоторой степени, вполне себе человек, только холодный и опустошенный, лишенный эмоций и человечности. И это поколение искусственных людей?
Грандиозный замысел Эверса напоминает в итоге камерную театральную постановку с длинным вступлением. Читать его книгу — сплошное эстетическое удовольствие для любителей языковых причуд, содержание тоже радует своими поворотами и колкими ситуациями. Книгу можно настоятельно советовать любителям качественной литературы и тем, кто хочет прочесть что-то по теме искусственных людей. Увлекательная история, рассказанная настоящим мастером слова, способна увлечь вас долгим камерным представлением, длящимся до последних строк.
Хоррор и провинция. Провинция и хоррор. Когда разговор заходит про ужасы, первым делом вспоминаются кошмары англо-американские, а вот с провинцией дело обстоит иначе.
И тогда возникает закономерный вопрос: чем американская провинция отличается от русской? Если вы ответили — вампирами, то неверно, если — людьми, то это ближе к истине. Итак, насколько страшно вам будет среди симпатичных фасадов домов да ухоженных лужаек? Каждый полицейский — сама деликатность, и чуть что, побежит спасать даже здорового бугая от банды подростков-грабителей. В России все не так. Наш провинциальный хоррор сразу без всяких прикрас показывает всю «прелесть» родной стороны: покосившиеся заборы, приземистые дома с черными провалами окон, расхлябанная дорога, а впереди — таинственный мигающий свет. И ваше счастье, если далекая игра света — всего лишь блеск рамы велосипедиста почтальона.
То, что русская провинция — настоящий кладезь сюжетов для сельских ужасов, никому рассказывать не надо. Думается, многие бывали в гостях у каких-нибудь Ложкиных, Вилкиных или там Кошмаровых с Темнолесьями, и ощутили на себе всю прелесть любимой страны.
Заскочил в провинцию и мастистый фантаст Олег Дивов, от которого хоррора не очень-то ожидаешь. Тем не менее, роман «Ночной смотрящий» приобрел культовый статус ужастика на Руси. История журналиста (и не только его), приехавшего погостить в деревню, оборачивается настоящим кошмаром.
Насколько правдоподобно выписана русская глубинка, можно поражаться бесконечно. И без того мрачный деревенский пейзаж первой части ещё больше омрачается появлением самого настоящего оборотня в местном селе. Когда трепыхавшаяся пелена экстаза от ловли монстра сходит, все четче прорисовывается быт провинции. На первый план выходит разруха, опустелость, пьянство сельчан, идущие рука об руку с типичной деревенской жестокостью. Незатейливое бытие местных мужичков и женщин отображает провинциальную повседневность нашего времени. Без прикрас. Мистика и ужас, наложенные на неё, — только часть грандиозного замысла: столкновения провинциальной и городской жизни. Социальный аспект в творчестве автора всегда играл немаловажную роль. Ужасы не стали исключением.
На просторах хуторов, деревень да сёл действие романа не заканчивается. Картинка сменяется, а с ней — и герои. Появляются абсолютно неожиданные личности, а единственный оборотень уходит в тень. Его место займут беспощадные и опасные кровососы. В текст романа вкрапляется черный юмор, неаппетитные сцены различного рода насилия, а градус мерзости и ощущения тревоги повышается. Деревня тоже сменяется более цивильным городком на просторах российской периферии. С начала второй части романа, а после — и третьей, трэш и чернуха все чаще наведываются к читателю с мерзкой улыбкой. Не каждому такое понравится. Роман ничего не обещает своему читателю: ни страха, ни ужаса, ни кошмара. Психологизма в нем — кот наплакал, а вот описаний, действия — полно. Начиная от охоты в первой части и заканчивая эпическим кровавым окончанием всей книги.
Тем не менее, стоит ли прочитать этот роман? Чистый русский провинциальный ужастик безо всяких прикрас, редчайшее явление в жанре. Быт, отношения, менталитет выписаны настолько детально, что хоть примеряй к действительности. Возможно, даже парочка упырей найдется на кладбище в деревеньке, когда будете гостить у бабушек и дедушек. Не забудьте также проверить местные леса на наличие оборотней или кого еще, вдруг Дивов кого упустил?
Опечаленная суровой действительностью, провинция ныне уступает городу. Городских ужастиков в наш век навалом, а вот провинциальные страсти не всегда найдешь. Роман Дивова — подтверждение тому, что мы не одиноки, и нечисть — не такая уж приятная компания. Байки Стефани Майер о вампирах и прочих гламурных упырях навсегда останутся сказками. Настоящие любители хоррора знают, что вампиры любят людей лишь по одной причине — кровь.
«Ночной смотрящий» — не столько книга о жестоких тварях, сколько роман-контраст о социальной жизни за знаменитым МКАДом. Жутковатая история, пугающая фоном, атмосферой, играет новыми красками в глазах тех, кто иногда задумывался, а что там: в этой тихой деревушке, за окном поезда или машины. Не стоит выходить на пустынной улице, где старуха потрошит крикливого петуха, мало ли бродит монстров в тот час по округе?
Однажды знаменитый датский сказочник Ганс Христиан Андерсен сочинил «Снежную королеву», покорившую сердца взрослых и детей. Этим дело не ограничилось. Дуэт таких русскоязычных авторов как Юлия Зонис и Екатерина Чернявская пошел намного дальше, выжав все сказочные соки на мрачное постмодернистское фэнтези. Сказка о Кае и Герде мигом заиграла новыми красками, а «сердце, полное льда», приобрело новый смысловой оттенок.
Завязка фабулы романа, на первый взгляд, нелепа: мальчика Джейкоба отправляют в Городскую аптеку за пригоршней ненависти. Конечно, паренек из путешествия не вернется, а станет тем самым таинственным и холодным господином Кей (от англ. key — ключ). Перекличка имен с героями вышеупомянутой сказки чувствуется сразу, да еще обладает определенным символизмом. Имя Кей неспроста дано мальчишке, его цель — из осколков зеркал собрать Слово. Дальше сюжетная канва не дает читателю заскучать; перед нами роман, полный множества элементов и жанров: гнетущая атмосфера темного фэнтези, сюрреализм происходящего, викторианская эпоха, связанная воедино с элементами стимпанка. Намешано всего и много, дабы читатель не заскучал.
С одной стороны, высказанные автором идеи интересны, оригинальны и немножко безумны, но такая вакханалия замыслов способна испугать неискушенного читателя. Но вкупе с фонтанирующими замыслами рука об руку несется постмодернизм. Текст от этого усложняется, змеится лабиринтом, из которого нет очевидного выхода, запутывает всё больше и больше. Обычный читатель, конечно, галопом пронесется по текстовому полотну, не ища скрытых смыслов, более внимательный способен увязнуть в темной постмодернистской сказке. Тем паче атмосфера располагает, а она на высоте, со всеми своими вывертами и мрачными погружениями в изнанку сказочного мира. При этом никакой мерзости в содержании нет, как и избытка насилия. Темная атмосфера отлично передана неторопливостью стилистики и мягким языком авторов. И ничего вроде страшного нет, но каждый момент ждешь, будто вот-вот покажется из-за угла маньяк с ножницами или покажется темный языческий божок местного пантеона. Поразительно бывает, когда так точно подобранная стилистика влияет на читательское восприятие.
Каждый придумывал себе в детстве разные миры, уходил к ним в пору жестокой реальности, стоя в углу, убегая мысленно от наказания. Мир, выдуманный Зонис и Чернявской, хорош, наполнен по самое естество сюрреализмом и нестандартностью, но тут же видна главная его проблема — он сшит белыми нитками, в нем не хватает ни цельности, ни четкого представления его расположения на мысленной карте. Персонажи получились интересными и уникальными, но какими-то неживыми, как сосуд, наполненный извне. Замысел хорош, но по окончанию чтения чувствуешь определенную театральность от происходящего, как будто все распланировано на подмостках. Возможно, поэтому мир напоминает десятки лоскутов, сшитых в огромное покрывало.
Придраться к роману можно, но вопрос стоит иначе: хочется ли это сделать? Феерия фантазии и оригинальный авторский язык, буквально утягивающий в темноту мозаичного мира Зонис и Чернявской, компенсируют определенные шероховатости текста. Читать книгу невероятно интересно, в ней нет древнего ужаса или стандартного человеческого страха, но любители липкой атмосферы оценят её по достоинству.
Но, что ни говори, роман интересен и экспериментален. Есть в нем капля мрачного сказочного волшебства, взболтанного с хорошим сюжетом и множеством странностей. Те, кто ищет в жанре нечто темное, но не жестокое, умное и необычное в противовес приключениям и предвзятой стандартности, — это роман для вас. Вперед, в путь, читатель, за щепоткой ненависти в аптеку одного неприятного Города.
облако тэгов
