Моя колонка нынче обещает предоставить публике систему творческих техник для создания завершенного художественного произведения.

Публика – дама недоверчивая и капризная. Ее не убедить посулами: глядите, мол, какие нужные приспособления мы вам предлагаем, поверьте, мол, они облегчат вашу жизнь. Не только не поверит, но не взглянет даже. Ей нужно дать приспособления в руки: мол, попробуйте – вот в этом ваше счастье! Тогда она ухватится за предложение и, если вещи того стоят, с ними заиграется. Вот так ее ловить и надо!

Ты, читатель этих строк, – часть публики. Ты не веришь моим заверениям, что творческие инструменты, что я предложу, работоспособны, что с их помощью можно писать качественную художественную прозу. И правильно делаешь – не верь! Не верь, а проверь.

Я предлагаю тебе лично принять участие в написании рассказа, который будет создаваться на твоих глазах в последующих статьях моей колонки. Комментируй его, предлагай варианты, но следуй правилу: обосновывать свои высказывания в духе и в терминах развиваемой здесь системы творческих техник. Это значит, нельзя бросать походя: все ни к черту, надо как-нибудь не так. Нет, ты должен говорить: на основании таких-то посылок и правил вывода я предлагаю такое-то решение.

Будь готов: твое решение и его обоснование попадут под прицел остальных участников игры.

Правила игры устанавливаю я. И окончательное решение всех творческих вопросов тоже оставляю за собой.

Без твоей помощи рассказ вынужденно окажется полностью моим, но он будет создан в любом случае.

Правила игры раскрою постепенно, по ходу работ над рассказом, в тех же статьях. Статьи составят цикл, где каждая содержит два раздела:

1. описание очередного творческого инструмента,

2. применение данного инструмента (наряду с описанными ранее) для нового этапа работы над рассказом.

Цикл получит единый формат заголовка: «II.[№ статьи в Части II]. [Название творческой техники], или Пишем рассказ – [№ статьи в цикле]».

В результате мы с тобой получим завершенный художественный текст длиной в 1,5-3 тыс. слов. Он не будет чистовым, мы не дойдем до трудоемкой окончательной отделки, нам важнее проработать основной процесс – с чистого листа до стадии, на которой определены все события, их участники, поведение и взаимодействия участников. Отшлифовать язык рассказа, при желании, можно после самому.

Игра начнется в эти выходные.

Хочется завершить сей исключенный из последовательной нумерации статей моей колонки анонс кокетливым оборотом: «На правах рекламы».

7 недель, отведенные на перерыв с первой части, растянулись на 14 недель и 3 дня. Признаться, срок мог быть и большим, если бы не появился неизвестный человек и не спросил меня по электронной почте: когда продолжение колонки? Значит, кому-то она активно нужна. Раз так, возобновляю ее с благодарностью. Благодарность адресуется моему земляку, назвавшемуся Владимиром.

Основное содержание второй части колонки находилось в моей голове уже на момент окончания первой. Но тогда оно существовало во фрагментарном виде. За прошедшие три с половиной месяца, под влиянием моих раздумий, полученных дополнительных сведений и практической работы в разных областях, оно не просто утряслось, но обрело необходимый связующий элемент.

Вообще, он всегда был там. Сейчас я оглядываюсь на первую часть колонки – и он бросается в глаза, и удивляет меня тем, что он возник естественно и вырвался на первый план непредсказуемо, помимо моего желания – из чистой логики развития материала. Возник – and stole the show, перетянул одеяло на себя, стал ключевым обобщением всего предыдущего материала. И теперь я намерен развить представления о нем и выстроить Часть II, опираясь на него как на основополагающий концепт.

Вторая часть, по плану, будет состоять из 7 тематических статей (т.е. без учета данного введения и будущего заключения). После нее продолжать колонку в форме связного цикла статей я не планирую. Колонка может после превратиться в склад нерегулярных записей по частным вопросам писательского творчества, но пока это не определено, не важно, и не обещаю.

Расчет на завершение изложения моих идей обязывает меня предложить теперь публике что-то практически полезное. Я отдаю себе отчет, что Часть I была для посторонних... бесполезной. И, вызывая интерес только у избранных, даже для них представляла ценность чисто познавательную и далекую от практики. Теперь все иначе.

Часть II состоит из конкретных рекомендаций базового характера и предлагает ряд конкретных инструментов для создания художественных текстов. Они работают.

В статье «I.10. Заключение Части I» я высказал предположение, что мои теоретические взгляды могут оказаться непригодны для использования человеком. На это тут же получил очень ценный комментарий, который подтвердил мои догадки: люди не поняли, как применить предложенную мною систему воззрений. И то не их вина и не является вообще ничьей проблемой, даже моей. Я предвидел: так и будет.

Часть I я писал для себя. Часть II адресована публике. Теперь я могу осторожно сказать, на кого ориентирую последующие статьи. Статьи ориентированы на людей, кто либо только начинает писать художественную прозу, либо уже имеет писательский опыт, но чувствует необходимость улучшить свое понимание писательского процесса. Обе категории людей должны иметь склонность к аналитическому, рассудочному стилю письма, и это условие необходимое.

Еще раз обращу внимание, что зачастую «интуитивисты» и «рационалисты» находятся в непримиримой оппозиции друг другу, причем не только в писательстве. И я бы очень хотел быть подальше от их споров. Их конфликты неразрешимы в принципе. Таким образом, я предлагаю читателям колонки альтернативу: либо вы принимаете рациональную природу предлагаемых идей и техник – и значит, даже наши с вами споры будут конструктивны, – либо вы не принимаете и не пытаетесь оспорить. Право, не стоит, ведь инструменты работают. Работают в моих руках.

Несмотря на то, что сам я никак не могу завершить даже первую сцену-рассказ своей книги, причины этого лежат в недостаточной мотивации и, как следствие, плохой самоорганизации, а вовсе не в творческой сфере. В те моменты, когда мне удается сесть за книгу, инструменты превосходно демонстрируют себя.

Все они основаны на идеях и принципах прошлых статей. Это значит, что без теоретических основ Части I Часть II возникнуть не могла, что станет очевидно из отсылок в будущих статьях к январским.

Не все их мысли я готов превратить в рекомендации и техники. От некоторых воззрений я хочу открыто отказаться, не меняя, однако, старые тексты – пусть они останутся «памятниками истории».

Я считаю ошибочными следующие положения Части I:

1. привязка видов нестабильности к уровням грамматических категорий в статье «I.7. Нестабильность». Эта идея непрактична и способна даже запутать пишущего, если он попытается руководствоваться ею;
2. утверждение в статье «I.8. Управляемый хаос» о том, что такие феномены, как «муки творчества» и «муки слова», регулируются эмоциональными состояниями пишущего, что эти состояния сами по себе случайны и потому обуславливают случайность языкового выражения. Нет, муки творчества и слова возникают вследствие именно системной организации текста, а не эмоционального произвола. Однако эта конкретная ошибка ничуть не подрывает выводов статьи I.8;
3. наличие у объекта множества состояний и, следовательно, динамики. Первым на нестыковки в этом вопросе указал пользователь под ником Мартин в комментариях к статье I.2. Благодарю его за внимательное отношение к моей работе. В результате была обнаружена логическая ошибка, исправление которой влечет за собой изменения в ряде ключевых позиций. Эти изменения столь важны, что через какое-то время мне придется посвятить им отдельную статью. Она будет озаглавлена «I.11. Приложение I к Части I».

Причины обеих признанных ошибок в том, что везде в Части I я отталкивался от единичного объекта и почти не принимал во внимание структуру. Обе ошибки будут исправлены в следующих статьях.

Часть II носит название «От объектов – к структурам». Это название настолько же точное, насколько дезориентирующее. Если упросить его донельзя, оно станет означать что-то вроде «от слов – к тексту». В первой части я не раз высказывал свое отношение к тексту, как к конструкту. Это позволяет воспринимать текст, как чистую структуру, для которой «смысл» является чем-то внешним, лежащим в восприятии читателя. Такой подход продуктивен вот по какой очень важной причине. Генерация текста как чистой структуры помогает отсечь все те связи, которые не вписываются в художественную систему, и не пропустить взаимосвязи, требующие обязательного учета и реализации. Иными словами, она позволяет писателю максимально сконцентрироваться на логике текста. И напротив, если автор переживает свой текст, как часть реальной жизни, он более склонен внести в текст что-то чужеродное и упустить необходимое.

Все рекомендации и техники данной части колонки предназначены для создания качественной структуры художественного текста – суть, для создания внутренне непротиворечивой художественной книги.

Остановись, читатель! Ты только что прочел главную идею всей моей колонки.

Целью теории Части I и построенной на ней системы творческих техник Части II является создание внутренне непротиворечивого, логически замкнутого художественного текста: книги – «вещи в себе».

Это является необходимым и достаточным принципом создания качественной иллюзии. Какое отношение иллюзия будет иметь к реальной жизни ее читателей – это вторично. Она, конечно же, должна быть узнаваема в основных чертах, но основная ее ценность происходит от ее самодостаточности, а конкретней – от качества реализации энтропийного перехода в ассоциативном пространстве целостного произведения (см. «I.5. Механика художественного воздействия»). Предлагаемые техники направляют труд писателя, но нисколько не снимают с писателя необходимость думать, думать и еще раз думать.

Я предлагаю идеи и техники смело. Ни одна из них ниоткуда не заимствована мною напрямую. Но у каждой есть предшественники. Каждый раз, когда я знаю, на основе чего создана та или иная разработка, буду указывать источник.

Вообще, я далек от мысли о революционной уникальности своих разработок, поскольку в большинстве они мне кажутся слишком естественными. По мере их рождения и совершенствования меня не покидало ощущение, что иначе нельзя, что только так и надо работать над художественным текстом, что это самый оптимальный путь рационального создания книги. Однако изложения этих техник я не встречал нигде – ни в русско-, ни в англоязычных источниках.

Создавая Часть I, я не ждал комментариев к статьям. Сейчас – жду, потому что теперь я пишу для других, а не для себя.

Статьи Части II будут публиковаться с перерывами до 8 дней.

1 день и 1 месяц миновали с первой публикации в колонке. Ее восемь тематических статей сложились в целое почти по плану. У меня вначале не было уверенности, что удастся. Время показало – удалось. Часть первая задуманного цикла авторских заметок о писательстве закончена. Полезно подвести текущие итоги.

Статьи явились результатом рационалистического, очень отстраненного и потому сухого отношения к художественным текстам. Быть иными они не могли: я писал, как думал, думал, как писал. Вымучивать идеи либо заставлять себя воспринимать художественный текст абстрактно мне не приходилось. Не могу сказать, когда во мне пропало чувственное отношение к художественной прозе, но с определенных пор текст для меня – не больше, чем конструкт.

Очеловечивать вербальные модели персонажей, видеть в них людей с мотивами и помыслами, ну а вслед за этим разбирать их «психологию»... простите, не могу. Проф. деформация, наверное, но для меня словесная иллюзия не прекращает быть иллюзией, какой бы качественной ни была.

Конечно, это не лишает наслаждения от чтения, но придает ему иные формы. Оно проистекает от оценки сложности модели, от умения писателя выстраивать красивую структуру текста и не разрушать ее до самого конца...

Ожидал ли я такого восприятия художественных текстов от читателей моей колонки? буду ли ждать впредь? Нет, нет.

Я до сих пор не знаю, для кого веду колонку, кроме как для самого себя.

Она возникла от моей неудовлетворенности моими собственными действиями на литературном поприще. Теперь идеи, что я в ней развил, позволили решить ряд моих творческих задач. Решусь ли рекомендовать свою концепцию другим писателям как указание к действию? Едва ли.

Дело не в пробелах в изложении, не в незавершенности концепции и не в противоречащих друг другу мелочах... Дело в другом. На моей теории лежит печать моей мечты.

В своих статьях в конечном счете я пытаюсь прояснить для самого себя одно: как научить машину говорить.

Мне очевидно, что искусственная речь будет построена на вероятностных моделях. Я ничуть не сомневаюсь, что литература все заметней будет «технологизироваться»: шире станут применяться разные алгоритмические методы, что направляют труд писателя, со временем компьютеру передадут рутинные работы в генерировании отрывков текста, и когда-то мы начнем приобретать компьютерные «авторские» книги. Плохо это или хорошо – не мне судить. Но поддержать тенденцию я бы желал.

«Печать моей мечты» сейчас привносит в мои взгляды на создание художественных текстов непроверенные и, возможно, непригодные для человека положения. Проверить их на практике – моя задача на ближайшие недели, месяцы. До той поры, пока сам не удостоверюсь в работоспособности своих подходов, не рекомендую их ни одному из пишущих.

Чтоб продолжать испытания концепций без лишних помех, я беру перерыв в ведении колонки на 3-7 недель.

(Продолжение. Начало в предыдущих записях.)

Львиная доля усилий при подготовке этой статьи состояла в экспериментальном определении формы представления результатов анализа. Выбор происходил между графом и табличным видом. В результате, несмотря на все его недостатки, выбрано было табличное представление. Главная причина такого решения в том, что таблица и при составлении, и при просмотре навязывает практически линейное, одномерное восприятие данных, и в этом, в отличие от графа, сближается с восприятием текста. Другое преимущество в том, что таблица позволяет использовать числовые данные и делать расчеты на их основе. К сожалению, оно не было использовано мною в полной мере. Причина – в огромной трудоемкости полного анализа по выбранной системе. Из-за этой трудоемкости переносились сроки публикации статьи, из-за нее даже те сроки были сорваны. Но и в конечном результате я отказался от заполнения всех параметров модели.

Первоначальной моей целью было отразить в примере практически всю информацию, которая была дана в семи написанных к сегодняшнему дню теоретических статьях колонки. Я хотел учесть в анализе веса объектные, ассоциативные, оценки по СД, построить график «эмоциональной напряженности» фрагмента текста... но эта работа требовала от меня простановки не меньше 650 индивидуальных оценок... В итоге я оставил только самые простые показатели, а остальные удалил – гора с плеч! В равной степени мой отказ от учета всей совокупности переменных упрощает восприятие примера для читателей колонки и, надеюсь, делает пример более практичным.

Далее я привожу текст примера, поясняю методику проведенного анализа и делаю выводы.

Проведенный анализ беспристрастен и позволяет понять, каким образом технически реализуется воздействие на читателя. Если писатель понимает эту механику, то он вполне может использовать ее. Она не делает легче писательский труд, а может быть, и усложняет его, поскольку требует дополнительных раздумий. Но, делая творческий хаос управляемым, она однозначно повышает его качество. По крайней мере, я в это верю.

Ввиду высокой трудоемкости анализа позволю себе не проводить второй запланированный разбор примера. В качестве примера предполагалось взять фрагмент книги Г.Л. Олди «Герой должен быть один», а именно – эпизод, в котором Амфитрион останавливает пред обрывом колесницу. Не исключено, что еще разберу его позже, но уже с других, более развитых позиций.

(Продолжение. Начало в предыдущих записях.)

Эта статья – пограничная. Завершая первый раздел цикла, она практически является началом следующего. Вообще, помимо разбора примеров, еще предстоит «Заключение Части I», но оно не будет содержать теоретических выкладок. Эта статья – часть теории.

Всякая теория – попытка разъять целостность. И потому само деление на части и фрагменты столь условно! Никакое изложение не обойдется без взаимного проникновения, влияния друг на друга и слияния кусочков, сколько их ни разрывай. Вот и сейчас, в который раз, не обойтись мне без того, чтоб не затронуть тему следующего логического блока. Я затрудняюсь – да и не пытался – озаглавить подходящий к концу первый, но второй окажется объединен названием «От объектов – к структурам».

И вот сейчас, ведя речь об объектах, мы будем опираться на структурные особенности текста. Однажды так уже случалось: концовка «I.5. Механика художественного воздействия» базировалась на использовании слова кластер. Оно принадлежит второму блоку цикла, но понадобится и сейчас.

Мы завершаем первый блок вторжением в самую, не побоюсь сказать, интимную область писательского творчества. Эта область – язык произведения. То, что обычно именуется стилем. В лингвистике немало различающихся меж собой подходов, методов оценки и исследования стиля. И неудивительно: естественный язык необычайно вариабелен – и это словно выбивает почву из-под ног исследователей.

Однако метод атрибуции текстов (установления авторства на основании формальных признаков) разработать удалось! Достижение создателей системы «Лингвоанализатор» можно трактовать двояко: и как подтверждение уникальности авторского языка, и как доказательство наличия в языке стилевых детерминант. Предпочтем вторую, обнадеживающую трактовку.

(Дополнение от 25 июня 2010 г.: на момент написания данной статьи я не знал, что у «Лаборатории фантастики» есть собственная программа формального анализа текстов:. Приношу извинения за неосведомленность.)

Наряду с вариативностью языковых структур, на пути анализа стиля существует другая преграда: обработка и продуцирование человеком языковой информации практически лишены сознательного контроля. Из-за этого даже профессиональным лингвистам (они ведь тоже люди!) трудно относиться к языку формально. Нет-нет да вклинится в анализ личностное отношение то к «смыслу» изучаемого текста, то к писателю – и сразу уведет от понимания функционирования языка.

Нам предстоит взглянуть на текст глазами не лингвиста, а рефлексирующего писателя. То, что мы увидим, может оказаться для кого-то неприятным. То, что мы увидим, не разглядеть при потребительском чтении. Но я решусь предположить, что любой писатель так или иначе, рано или поздно, сам или по наставлению вырабатывает этот взгляд.

Следующая статья – анализ примера. В качестве примера будет взят фрагмент рассказа Грега Игана «Моральный вирусолог» (Greg Egan ‘The Moral Virologist’), в моем переводе.