"Чудо может ворваться в жизнь по-разному: бабочкой в окно солнечным летним днём или ураганом в дверь холодного и мокрого ливня. И нам решать, как впустить в жизнь это Чудо."
Картина как маслом по холсту: играющий ребёнок, улыбающийся и прекрасный, желающий познать мир всеми гранями своего прекрасного Детства. Ребёнок чувствует себя в безопасности и чувствует, что не может навредить никому и никогда на этом белом свете. И нежданно, совсем негаданно в него врывается Нечто, что он признаёт слишком быстро — Чудо Волшебства, возможность обладания большими Возможностями, способность сделать Мир Сказкой. Одно только "но"- окружающие не готовы признавать это Нечто также быстро. Почему? Потому что боятся, что Дитё не сможет проконтролировать себя и... Что "и? У страха глаза велики.
Таким мы видим Игру с самого Детства Регины ванн Фрассен, маленькой телепатки, в которую ворвались новые возможности и полностью поменяли всю жизнь. Не только её жизнь, но и жизни тех, кого она любит. В хорошую или плохую — она об этом и не думает. Потому что это случилось — и ничто не может поменяться. Необходимо свыкнуться и приучиться жить с этим Чудом Волшебства, какие бы двери оно не открыло.
На протяжении всей истории ты видишь, как развивается самоосознание совсем ещё молодого Человека, как изменяется под воздействием Чуда, как Чудо привыкает к ней, а она — к нему. И что из этого получается? И радость, и боль, и ненависть людей, и страх матери с подругой. И тем не менее Регина ванн Фрассен не предаёт саму себя и старается действовать так, как велит ей Сердце. А в сердце юной телепатки хватает места для любви и к своим родителям, и к друзьям, и милосердия к врагам внутренним и внешним.
В книге-продолжении мира Ойкумены есть то, чего не хватало в предыдущих книгах про Тартальи — ощущения безмятежного таинства рождения Чуда. Там Чудо как бы уже было, но разрозненно и неявно. Здесь иная картина — Чудо рождается у нас на глазах и сливается в едином повествовании. И как знать, каким будет путь юной Регины — путь ли Кукольника Тартальи, ставшего прекрасной бабочкой перед бездонными безднами Ойкумены, или иной путь, уготованный только ей. По первой книге можно сказать, что путь будет полон и колких терний, и чудесных звёзд. И не в этом ли радость для нас, читателей, следить за этим путём? 9/10
"Люди не верят в то, что созданное ими может обрести силу его Слов или Дел. Но после они не верят в то, что созданное вновь может эту силу потерять".
«Мемуарская» повесть о бренности жизни ассенизаторов-очистителей клоак человеческих — так можно в одном предложении охарактеризовать это произведение любимых Олди. И здесь нет ни доли иронии, потому что как бы мы не зажимали носы, как бы мы не отворачивались с ехидным «фи!», но и такая работа нужна и вполне закономерна. И без этого ну никак. А если взять за основу фантастическую идею того, что Интернет — это такая большу-у-ущая помойка всего со всем, то почему бы и здесь не появиться золотарям, которые должны очистить и защитить всех от ужасов и нечистот общества? В Сеть сливаются такие мегатонны мусора и помоев в словах и следующими из них эмоций, что любые помойки просто блекнут в своей «аппетитности».
И немудрено появление некой Структуры внутри Сети, которая будет вовсю пользоваться возможными нечистотами. Такая Структура будет расти, развиваться и наедаться нашими остатками мыслей, негодования, восхищения, вызывая бурные реакции даже в мире снаружи. И, что вполне логично, вызывать реальные изменения реального мира в знак того, чтобы мы, сетевые домочадцы, начали понимать, что изначально было Слово. А Слово высказанное всегда имеет силу уничтожать и созидать.
В свете этого главный герой Золотарь выступает как центральная сила обстоятельств, готовая выступать за и против одновременно такой Структуры, холить, развивать или сдерживать её в силу того, что он появился только благодаря ей. Повесть отлично описывает суть закона «на каждое действие есть своё противодействие» и в конце концов заставляет задуматься над тем, чтобы мы перестали мусорить там, где живём — дома ли, в Сети или ещё где. Ведь здесь нам жить и процветить или гибнуть. А кому хочется жить и умирать среди нечистот?
Над этим произведением можно отдохнуть и расслабиться, потому что чувствуется, что авторы готовят плацдарм читателям для своих более творческих и новаторских книг. 8/10
"Кто Честен с Богом? Мы честны только в отражении себя в Зеркале. И понимаем очень поздно, что внутри Зеркала — Бог".
Книга о Мастерах. Мастерах того сокровенного, которое есть, было и будет внутри нас всегда — Честности.
Произведение откровенно честно с самого начала и до конца не только со своими читателями, но и с Героями — Учеником-Мигрантом и Наставником-Консулом. Конечно, жесткости не занимать даже по сравнению с первыми двумя книгами цикла, но в целом сюжет относительно ровный и треть книги весьма-весьма спокойный. И спокойный ровный настолько, чтобы ввести Крокодила в курс дела относительно Миропорядка и заставить его самого этот Миропорядок нарушить своей откровенно человеческой Честностью. Безжалостной, тотальной и быстрой Честностью.
Да, есть честность полукровки, юношество которого прошло под стягом "я чужой".
Да, есть честность Консула в логике и хладнокровном просчете всех вариантов.
Но именно "живая" честность Мигранта позволила ему увидеть рамки и выйти за них, чтобы уже ощутить там фарс и иллюзию Игры, в которую играют все вокруг.
... Нравятся мне книги Дяченок именно такой принципиальной постановкой ребром фразы: "Либо мы, либо нас". И вертится сюжет вокруг этого, крутится. Играют персонажи.
Здесь получается немного не так: "Либо мы честностью своей, либо нас честностью иной". Именно в такой форме.
И кто кого и как — даже становится под конец не очень-то и важно. Главное вот она, победа в итоге.
Но ещё больше эта книга мне импонирует тем, что Дяченки смогли выйти и за эту грань одного или другого — здесь победа тотальна. Здесь победа всего.
Нет проигравших. Радует? А как же. Потому что ожидаешь чего-то более... неспокойного, а получаешь сюрприз куда более интересный. Честный. За это и люблю. 9/10
Тихий, еле слышный голос отгрохотал где-то внутри. Внутри того, что принято считать собой.
— Ашка му Та, Асатам?
Я не понимаю эти слова.
Я не вижу их, не ощущаю привкуса на губах, но они вливаются в меня истоками странных ощущений. Странные слова, невозможные, невиданные, но до глупости знакомые.
Я просто забыл.
— Ашка му Та, Асатам? Ашка му Та, Анойри... Анойри, ашка му Та.
Я лишь забыл на самое мгновение до того момента чуда, когда родился. А ведь блеск этих Слов ранит и томит, оставляет оттенок недосказанности.
Кто ты, Говорящий? Кто ты, Любящий меня настолько, что готов без страха и без упрека говорить эти слова? Ведь в них и боль, и теплота. Свет, который истончается и никак не хочет заканчиваться.
Вонзаю своё внимание в сердце, убираю чаек мыслей и умираю до такого состояния, пока не начинаю понимать.
— Ты любишь себя?
Отток крови от себя.
Приток слёз всего мира в меня.
— Ты любишь себя, Мечтатель?
Крещусь мечтой, как отмеченный зеницей Бога.
Вбираю соль каплей в суть естества Жизни.
— Ты любишь себя, Мечтатель? Ты любишь себя, Творящий Рай... Творящий Рай, ты любишь себя.
Слова.
Эпиграммы крестного хода от души мироздания к своей душе. Голос своей душ пронзающий, уничтожащий замок на Двери к дому.
Слова, рушащие крепости.
Слова, встречающие самих Себя внутри Света и Вечности.
облако тэгов
