Вышла в издательстве Эксмо 5-я книга моего цикла исторических романов про княгиню Ольгу. Мое название было "Львы Золотого царства", но в итоге она стала называться "Княгиня Ольга и дары Золотого царства" (Львы остались на обложке, так же как сокол в 4-й книге. Такой у нас выработался вариант достижения компромисса).

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Роман «Львы Золотого царства», пятый в цикле о княгине Ольге, посвящен описанию поездки княгини в Константинополь (957 год), ее крещению и ближайшим следствиям этого события. Крещение Ольги – один из наиболее значимых по своим последствиям фактов того периода, поэтому миновать его нельзя, но в силу своего содержания оно занимает пограничное положение между исторической наукой и православной культурой. Княгиня Ольга – реальное историческое лицо и при этом святая: история и церковь – обе предъявляют на нее свои права и каждая имеет свой собственный угол зрения на этот образ. Перед вами именно исторический роман, а не романизированное житие, поэтому крещение рассматривается не с церковной, а с человеческой точки зрения. В наше время вопрос «выбора веры» вновь приобрел актуальность, но передо мной не стояло задачи агитировать ни за христианство, ни против. Княгиня Ольга тысячу лет назад сделала свой цивилизационный выбор, это исторический факт. Я не намеревалась как-то судить ее решение, – это значило бы много брать на себя, учитывая масштаб изображаемой личности, – а пыталась рассмотреть, как это произошло и чем сопровождалось.

Принять совершенно иное мировоззрение – само по себе духовный подвиг. А ведь ей еще предстояло жить среди людей, с которыми у нее с тех пор было разное миропонимание. Это нелегко и для обычного человека, а тут речь идет о женщине, у которой христианские обязанности неизбежно вошли в противоречие с обязанностями правительницы языческого государства.

В отличие от церковной литературы и даже летописной ее версии, которые сосредоточены только на крещении как цели поездки, наука знает: крещение Ольги было лишь частью масштабных международных переговоров, которые велись между нею (ее посольством) и властями Византии. К сожалению, никакие источники не освещают содержание, ход и результаты этих переговоров, и историки делают лишь довольно общее предположение, что речь шла «о торговле и военно-политическом сотрудничестве». Зато есть два серьезных основания считать, что исходом их Ольга осталась недовольна. Во-первых, на это указывает сохраненная летописью ее фраза, обращенная к греческим послам: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе». Во-вторых, тот факт, что два года спустя, в 959 году, Ольга отправила посольство к германскому королю Оттону с просьбой дать для Руси епископа – это означает, что греческого епископа она не привезла. Чтобы попробовать восстановить содержание переговоров, нужно изучить положение дел каждой из сторон, осознать ее вероятные задачи, желания и сферы пересечения их интересов. Похоже, что прежде никто из писателей подобной задачи перед собой не ставил.

Около половины действия происходит в Греческом царстве. История Византии – это история утраченного мира. Того государства давно нет, более того – его территория оказалась во власти людей иной веры и культуры, в глазах которых византийская старина не стоит ничего. Например, на месте дворца Магнавра, где император принимал самые важные посольства, дабы сразить их невероятной роскошью и чудесами, сейчас стоит отель. Под ним при строительстве были обнаружены подземные помещения, которые так и остались неисследованными. Остатки других помещений дворца можно увидеть, как говорят, в подвалах современных стамбульских магазинов (с позволения хозяев), причем размером эти остатки – до шести залов, составлявшие когда-то коридор дворца.

Но все же, несмотря на невосполнимые утраты, о культуре «Греческого царства» сохранилось огромное количество сведений. Чтобы не превращать роман в учебник по истории искусств или путеводитель по давно погибшему городу, в отборе материалов мне пришлось ограничиться тем, что могло иметь касательство к пребыванию Ольги в Константинополе и к ее интересам там. У каждого из увиденных ею объектов – здания, помещения, улицы и так далее – и прочих есть своя история, но если бы мы снабдили княгиню гидом, который всякий раз стал бы рассказывать: «А вот в этом покое, называемом Оатон, молния испепелила императора Анастасия» – наш роман совершенно утратил бы берега. Я не описывала всего интересного, что Ольга могла увидеть в Царьграде (если бы в один из вторников посетила монастырь Богоматери Одигитрии и так далее). А только то, что непосредственно должно было повлиять на ее впечатления, не слишком уводя нас в сторону от нашей темы.

Богатейшая византийская культура погибла, не оставив прямых наследников. Ни один современный народ не ведет от византийцев свою родословную. Но именно мы, русские, объявили себя Третьим Римом, когда Новый Рим – Византия – погиб. Получив из Византии православие и значительный пласт светской культуры, мы сохранили и развили ее наследие после того, как на своей родине она ушла в небытие. Символично, что золотые механические павлины, когда-то стоявшие у трона императора, прибыли в Россию в составе приданого Софьи Палеолог, какое-то время хранились в царской казне, но во время Северной войны были Петром переплавлены на деньги для военных нужд; таким образом, наследие старины в буквальном смысле стало основой сражений за будущее державы и ее грядущих побед.

Вышла и уже расходится по базару моя новая книга «Последний взгляд Марены» (серия «Колдовская Русь», издательство Эксмо).

Роман продолжает некоторые сюжетные линии циклов "Лес на Той Стороне" ("Лесная невеста"), "Солнце Велеса" и "След черного волка", но вполне самостоятелен. Книга была написана несколько лет назад, выходила в сеть под названием "Сокол ясный", для бумажного издания была заново отредактирована (мной) и сокращена аж на два авторских листа. (Под сокращения пошли пляски на лужку и лишние рассуждения о чувствах.) Этот роман, вероятно, наиболее насыщенный фантастическими элементами из всех моих, там чуть ли не половина действия происходит в Нави, и после него я решила, что пора возвращаться к реальности, а то не разучилась ли я строить сюжет, опираясь только на реальные события и реалистичных персонажей? (Как показал цикл о княгине Ольге — нет, не разучилась.)

Аннотация:

Середина 9 века, земля кривичей. Покидая земной мир весной, Марена-Зима с погребального костра взглянула на шестнадцатилетнюю Младину из Залом-городка. И что-то в девушке изменилось: с ней заговорили русалки, глазам стали являться умершие, белая волчица начала выходить к ней из леса, чтобы помочь в трудный час. Иная сущность внутри нее набирает силу и в конце концов выталкивает из родного городка, из семьи – в лес, к ведунье Угляне, которая, как ей сказали, и есть ее настоящая мать. Все дальше от привычной жизни уходит она по тропам незримых, отыскивая парня, который снится ей и почему-то убежден, что они были обручены еще много лет назад.

Вторая новость, уже имеющая более непосредственное отношение к фантастике. Вышла наконец в издательстве Эксмо (серия «Колдовская Русь») моя книга «Солнце Велеса» (на две недели отстав от «Двух жен для Святослава», с которой у них по плану был официальный выход в один день).

Предыстория ее такова. В 2008 году издательством «Крылов» была выпущена моя дилогия «Ночь богов», состоявшая из двух романов «Гроза над полем» и «Тропы незримых». Это направление «древнерусское фентези» или «славянское историческое фентези»): действие происходит в нашем мире, в 9 веке, среди славянских племен кривичско-вятичского пограничья, еще не попавших в сферу влияния будущей Киевской Руси. Никаких попаданцев и прочего модерна, все сверхъестественное находится в рамках духовной языческой культуры славян. В 2008 году дилогия получила премию «Чаша Бастиона». По сюжету может быть объединена с циклом «Лес на Той Стороне» («Лесная невеста» в издании Книжного Клуба), но совершенно самостоятельна.

Однако дилогией замысел был доведен лишь до середины, и много лет мне задавали вопросы о продолжении. Когда же я наконец решила за него взяться, то обнаружила, что в нынешнем виде эти два романа меня уже не устраивают и нуждаются в решительной переработке. Коя и была произведена несколько лет назад. Первоначальный текст был немного дописан, но главным образом сокращен, и теперь содержание старых двух томов целиком помещается в новую книгу «Солнце Велеса».

Дохристианская Русь…

За будущее наследство угренского князя Вершислава борются двое его старших сыновей: Лютомер, сын княгини, и Хвалис, сын красивой черноглазой пленницы, до сих пор любимой князем сильнее прочих жен. За спиной Лютомера, оборотня и волхва, силы Нави и «лесное братство», и Хвалис отчаянно ищет поддержку – у себя дома и у князей племени вятичей. Но ценнее всех – его тайный союзник, которого никто не принимает всерьез. Когда Лютомер и его сестра Лютава поймут, какая опасная чародейка скрывается под видом простой челядинки Галицы, будет поздно. Им придется вести нелегкую борьбу за свою жизнь и права – у себя дома, в чужой земле, а еще в таинственных глубинах мира Нави.

Вторая новая книга – «След черного волка», стоящая в плане на декабрь, содержит совершенно новый текст, который ранее не выходил никуда и ни в каком виде. Там обозначенный сюжетный конфликт доведен до конца, и дальше активная роль во многом перейдет к следующему поколению героев, хотя и старые тоже не потеряются. Третья части цикла – «Последний взгляд Марены» – в плане стоит на январь. В каталоге Эксмо:

https://eksmo.ru/book/solntse-velesa-ITD8...

В издательстве Эксмо вышла 4-я моя книга цикла исторических романов "Княгиня Ольга". Мое название было "Сокол двух морей", но руководство пожелало чего-то более конкретного, и там дали название "Две жены для Святослава" (хотя это невесты у него там было две, а жена одна). Роман отчасти мистический, хотя больше по настроению, чем по реальному влиянию сверхъестественного на события, поскольку по замыслу цикл является историческим "классического типа".

Предисловие автора

«Легенда о княгине Ольге», как она сформировалась в литературе в течение веков, включает два основных момента, два слагаемых исторического сюжета, которые сделали эту женщину знаменитой: месть за Игоря и крещение. Первая часть легенды была мной освещена в книге «Ольга, княгиня русской дружины». Пришла пора приступать ко второй.

Действие романа происходит перед поездкой княгини Ольги в Константинополь, которая по основной версии исследователей относится к лету-осени 957 года. Но к этому времени у героев цикла за плечами уже долгий путь.

Еще пока Святослав, сын Эльги и Ингвара, был отроком, для него нашлись две невесты, одинаково знатного рода и одинаково нужные для благополучия державы. Прияслава, дочь покойного смолянского князя Сверкера, восемь лет ждет, когда же почти незнакомый киевский жених пришлет за ней. В это время Эльга, княгиня киевская, предпочитает женить сына на Горяне, дочери своего племянника Олега Моровлянина, князя древлянского, желая таким образом соединить обе линии потомков Олега Вещего и предотвратить будущие раздоры. Самому же Святославу пока все равно: он не видел ни одной невесты и мысли его совсем о другом.

Но если дочь родителей-христиан Горяна Олеговна полагается на волю Божью, то Прияна, внучка колдуньи Рагноры, готова побороться за свое счастье. После неудачной попытки бежать в Киев она, устав ждать, дает согласие другому жениху. И когда Святослав наконец приезжает в Смолянскую землю, оказывается, что его невеста исчезла, а кривичи строят замыслы создания собственной державы – соперницы Русской земли.

Очень много лет я даже не думала о том, чтобы писать про князя Святослава: я его не видела и не чувствовала как человека и как образ, а еще один бронзовый монстр с чубом на голове, серьгой в ухе, хмурым взглядом и тремя словами на суровых устах «Иду на вы!» никому не был нужен, в первую очередь мне самой. Но наконец я его увидела. И по-моему, образ получился. Если, конечно, помнить, что здесь ему всего девятнадцать лет и он не родился с чубом, суровым взором и все той же фразой. И прежде чем стать памятником в бронзе, лет тридцать был живым человеком.

Поскольку Святослав уже вырос, активная роль в действии переходит к нему. Княгиня Эльга за все время ни разу не покидает Киева. Но именно она управляет всем происходящим, указывает цели и сыну, и руси в целом. Более того: именно она предпринимает шаги, призванные из военной корпорации, живущей то торговлей, то данью с покоренных народов, то грабежом, превратить Русь в державу, часть «европейского мира». А именно, здесь мы переходим ко второму слагаемому ее легенды: крещению.

Мотивы, побудившие Ольгу принять христианство, составляют одну из ее загадок, ибо источниками они никак не освещены. «Похвала блаженныя и великия княгини Олги» (XVI век) говорит об этом так:

«Блаженная же великая княгиня Олга по смерти мужа своего Игоря, великаго князя рускаго, освященна бывше божию благодатью и в сердцы приимши божию благодать».

И все. Никакой конкретной причины нет. Не являлась ей во сне Богородица, не излечивалась она по чьей-то молитве от болезни, не впечатлили ее подвиги какого-либо святого или мученика, и никакой святитель не убеждал ее в ложности идольской веры. Никакого чуда из тех, что обращают язычников, с нею не произошло. И даже традиция никакой легендой на этот счет ее не наградила. И тем не менее, подобные решения, принципиально меняющие судьбу и личности, и целой державы, не принимаются просто так.

Разгул для фантазии тут самый широкий. Мотивы могли быть самые разные: от личной душевной тяги до холодного политического расчета. А скорее всего, того и другого понемножку. Я постаралась осветить ее мотивы, как они мне представляются. Эльга в данном романе, почти не выходя из дома, тем не менее ведет напряженную работу мысли и совершает духовное путешествие, которое уже скоро приведет ее к необходимости на самом деле отправиться в путь за Греческое море – легендарный путь, который выведет на новую дорогу всю огромную землю Русскую. И это будет не только первый случай в русской истории, когда глава государства выезжает за границу с посольством, а не с войском – людей посмотреть и себя показать. В следующий раз нечто подобное было предпринято лишь много веков спустя, когда Петр Первый, тоже осознавший необходимость больших перемен, снарядил в Европу свое Великое посольство.

(Присоединить фото обложки у меня никогда не получается, но книга уже есть на Озоне, Лабиринте и практически везде, где есть продукция Эксмо.)

На днях поступает в продажу мой самый новый роман "Ольга, княгиня русской дружины", третья книга цикла. Далее многобукф о подходе к теме этого исторического сочинения, которое магазины записывают кто в фантастику, кто в "любовь", хотя оно не является ни тем, ни другим.

Роман посвящен переломному моменту в жизни Ольги: гибнет Игорь, и вопреки обычаю во главе державы становится еще довольно молодая женщина с не вполне взрослым сыном. Написано об этом немало, и немало гадано самыми разными авторами, кого же она там, прости господи, любила: Игоря, Мала, Свенельда?

Заявлением, что «все было не так, как вы думаете», сейчас уже никого не удивишь. И тем не менее повторюсь: я взялась за цикл о княгине Ольге вовсе не для того, чтобы в очередной раз пересказывать вам то, что вы и так уже знаете. И уж тем более не за тем, чтобы отыскиваться среди немногочисленных исторических лиц истинного возлюбленного ее сердца (это предупреждение на тот случай, что книгу ведь опять зачислят в «сентиментальную прозу»). Но и задача соригинальничать и выдать старую песню на новый лад передо мной тоже не стояла.

Главным принципом моего романно-исторического творчества является стремление заполнить белые пятна истории таким образом, чтобы они не противоречили установленным фактам. Но в том периоде, которым я занимаюсь, то есть в раннем средневековье славян и скандинавов, установленных фактов гораздо меньше, чем всевозможных домыслов и догадок, в свою очередь построенных на домыслах и догадках. Строить там концепции – все равно что пытаться ходить по груде воздушных шаров. Любой факт, который ты пытаешь использовать в качестве опоры, может в любую минуту перевернуться под ногами, а одновременно рассыплется вся созданная на нем версия и детали уложатся совершенно иным образом.

Есть вещи, о которых веками спорят уважаемые историки, но истина так и не отыскана и существует в лучшем случае «наиболее популярная и цитируемая версия». Которая в свою очередь может быть опровергнута какими-то новыми исследованиями. Или которую вы сами можете опровергнуть, если усомнитесь в достоверности ее опорных фактов.

В истории о смерти Игоря Старого, который, как я думаю, и был основателем династии Рюриковичей, очень много неясного. Собственно, ясно одно: он погиб в Древлянской земле в ходе сбора дани с этого покоренного, но издавна враждебного Киеву племени.

Повесть Временных Лет – наш основной источник о временах зарождения государства, и уже поэтому вызывает уважение. Но было бы неверным, как это часто делается, принимать летопись за прямое отражение реальных событий. Летопись – литературное произведение, созданное в рамках определенной политической концепции, ради выражения определенной идеи. А к тому же, если говорить о временах Игоря и Ольги, то сами события и запись их разделяет 100-150 лет. Это, заметим, в ту пору, когда не было книг, газет и прочих твердых носителей информации. Только народные предания. Теперь подумаем: много ли мы знали бы, скажем, о Гражданской войне или отмены крепостничества, если бы опирались только на переданные бабушками воспоминания их прабабушек? Боюсь, что очень немного. В эпоху, когда средняя продолжительность жизни составляла 35-40 лет, а естественная смерть, вероятно, наступала лет в 55, не каждый был знаком даже со своей бабушкой. Короче, сведения, доходящие в конце концов до летописца, были уже легендой в значительно больше степени, чем истинной правдой. И были записаны как легенда, приспособленная к текущей политической концепции.

И в наибольшей степени это касается смерти Игоря уже в силу специфики самой истории. Кто мог знать, как это произошло? Малая дружина Игоря, надо думать, полегла вместе с ним. Оставались исполнители, то есть древляне. Но они, как мы знаем из летописи, вскоре были перебиты отроками Ольги. Возможно, они успели что-то рассказать этим отрокам, которые прислуживали им на поминальном пиру. И вот эти-то полупьяные откровения не менее 90 лет ходили по Киевской Руси как народные предания, прежде чем дошли до пера летописца.

История смерти Игоря и мести Ольги за несколько веков обросла подробностями, которых накопилось много. Но весь этот сюжет – литературный. О том, например, что Игоря разорвали двумя деревьями, поведал Лев Диакон, который только родился около 950 года – примерно в то время, когда Игорь и сошел с политической сцены, – и ни сам не мог быть очевидцем событий, ни даже едва ли встречался с очевидцами. И так далее. Писатель вовсе не обязан следовать канону в изложении этой истории – не только ради оригинальности, но просто потому, что эта история – сама плод чьего-то творчества. Только очень давнего. Поэтому имеет смысл выйти из глубокой и наезженной колеи традиции и свежим взглядом проанализировать все, что нам известно о ситуации как таковой.

Самый ранний из предполагаемых (по версии А. А. Шахматова) летописный свод был создан к 1039 году. Живых очевидцев событий уже давно не было (почти все эти 90 лет), а за это время история успела обрасти слухами, домыслами и всяческими искажениями. Потому она и в летопись попала уже в довольно странном, противоречивом виде, который оставляет вопросы.

Истоком конфликта, как мы знаем, было недовольство Игоревой дружины, которая снабжалась хуже дружины Свенельда, имевшего право получать древлянскую дань. Таким образом, главными сторонами конфликта должны быть именно эти две дружины, делившие кормовую базу. Поэтому логично выглядит предположение Шахматова, что под именем летописного князя Мала скрывается Мистиша (Мистина) Свенельдич: ведь именно у Свенельдовой дружины Игорь должен был отнять источник доходов, чтобы удовлетворить дружину свою собственную.

По летописи выходит, что Игорь пошел по другому пути и попытался собрать с древлян две дани: одну Свенельду, другую себе. На чем и погорел, ибо это было нарушением договора. А Свенельд выступает на стороне киевский дружины и Ольги, хотя именно они, а не сами древляне, являлись его соперниками.

Об исторической основе можно сказать, что война Киева с древлянской землей действительно имела место, и это было весьма трагичное и масштабное мероприятие. В середине X века прекратили существование некоторые древлянские города, причем находящиеся как на Днепре (Монастырек), так и в бассейне Тетерева (Малин) и сам Коростень. Коростень (единственный город, упоминаемый в летописной легенде) был сожжен вместе с посадом, причем в ходе раскопок в пожарище были найдены дорогие украшения из золота и серебра, которые едва ли могли быть потеряны и брошены владельцами, если те оставались бы живы. Во рвах обнаружены пережженные человеческие кости – следы штурма и разгрома. Причем особенно интересно, что культура Коростеня уже в слое пожарища выглядит «интернациональной». Там присутствуют изделия, говорящие о широких международных связях: моравские зерненные украшения, венгерские и печенежские пояса, ряд предметов скандинавского облика, в том числе женские подвески к ожерелью.

По этому поводу высказывается два мнение: либо в Коростене со времен Олега Вещего стоял скандинавский корпус, либо там погибли участники нападения на малую дружину Игоря, которые привезли домой эти вещи как трофеи (но владели ими недолго). Правда, в этом случае остается вопрос, почему гриди Игоря возили с собой на сбор дани женские подвески.

Комплекс Коростеня состоит из нескольких городищ, и взаимоотношения их наукой пока в точности не выяснены. Поэтому я и посчитала возможным предположить, что одно из них принадлежало местной знати, а другое – тому самому «скандинавскому корпусу», то есть Свенельду. И вопрос, кому в данном случае был лоялен Свенельд и его дружина – Киеву и Игорю, Коростеню и Малу или вовсе самому себе, и составляет сюжетообразующую проблему романа.

Грустно, что мы ничего не знаем о персонажах летописных легенд как о людях. Мы не знаем, какой логикой они руководствовались, совершили они тот или иной роковой шаг только по недомыслию или их к этому вынуждали обстоятельства. В зависимости от того, как мы решим эти вопросы, одну и ту же историю можно рассказать несколькими разными способами, как что схема вроде бы одних и тех же событий примет совершенно различный вид. Я выбираю те версии, которые не противоречат твердо установленным фактам и выглядят достоверными и непротиворечивыми с точки зрения здравого смысла. Ну и помогают наиболее интересным образом раскрыть характеры участников событий.

И если подумать, то в истории древлянской дани и последовавшей за ней древлянской войны отразился важный этап формирования Древнерусского государства в целом. Кто имеет право на сбор дани: частное лицо, пусть и весьма героическое, или только представитель державы в целом? На кого подняли руку убийцы Игоря – на отдельно взятого вождя или на новый тип общественного устройства? И чем вызвана была пресловутая месть Ольга – личными ее чувствами или пониманием совершенно иного процесса, что и обеспечило ей место в преданиях? И дело не в том, была ли эта женщина так жестока по натуре, как нам ее живописует летопись. Вопрос совершенно в другом: что она защищала своим походом на древлян? Насколько понимала свою задачу как преемницы Олега Вещего, что это понимание подвигло ее на действия, непростые и морально, и физически. Для женщины – особенно. И вот это-то понимание своей сверхличностной задачи и сделало ее героиней преданий – а вовсе не любовь и жестокость. Здесь была достигнута высшая точка ее проявлении как языческой правительницы, но это – не более чем половиной ее пути. Но и остановиться здесь она просто не могла.

А для раскрытия темы «кто кого любил» у нас есть специально приглашенные персонажи…