В течение последних нескольких недель прочитал две книги, к теме которых подходит заголовок этого поста.

Первая книга — "Русский язык на грани нервного срыва" Максима Кронгауза. Здесь речь идёт, главным образом, о том, как наш язык меняется годов этак уже с 80-х.

Конечно, многие разобранные автором словечки и выражения я сам более, чем хорошо знал (и оценивал примерно так же, как автор). Однако мне не приходило в голову их классифицировать, подразделять по принадлежности к разным "волнам" и т.п.

И вообще взгляд на язык профессионального филолога высветил для меня кое-что прежде находившееся в тени.

Хотя и не могу сказать, что книга полностью перевернула мои представления о современном русском языке. Она просто оказалась поучительной и нескучной.

А другое произведение о языке — это "Высокое искусство" Корнея Чуковского. Но тут главная тема всё же литературный перевод.

Книга эта не оправдала моих ожиданий. Я-то надеялся что это будет нечто подобное "Слову живому" Норы Галь. Но, во-первых, Чуковский, за редкими исключениями, говорит о переводе поэзии. А во-вторых, большой объем текста — это разбор различных старых переводов, которые сейчас, наверно, и днём с огнём не сыскать.

Между тем, пророческим выглядит брошенное мимоходом замечание автора, что году в 1980 или 2003 представления о так называемом точном переводе могут поменяться радикальным образом. Иными словами, критика старых несовершенных переводов может казаться очень любопытной, но что это нам даёт по существу, для создания приличных текстов сейчас, в 2020-м году?

(А вот Нора Галь, думается, копнула так, что и по сей день многое в её книге остаётся годным и полезным даже в свете новейшей злобы дня; и это — в-третьих).

Потом, сложилось впечатление, что книга Корнея Чуковского не совсем свободна от противоречий. То есть сказанное в одной главе не вполне согласуется с содержанием другой главы… (Хотя не знаю, может, я ошибаюсь)

Чрезмерную пристрастность автор выказал в критике английских переводов своих собственных детских стихов (не знаю, может, я опять ошибаюсь).

Крайне любопытным вышел его отзыв на ныне прославляемый перевод "Евгения Онегина", выполненный Владимиром Набоковым, и в целом на то , как Владимир Набоков позиционировал себя в литературе (не без позирования!). (И это было напечатано в советской книге в конце 60-х годов!)

Как частенько у меня случается, чтение вывело меня на новых, прежде незнакомых мне авторов и новые книги. Впрочем, такой урок я извлёк только из работы Корнея Чуковского. Теперь я хочу прочитать поэму Котляревского и переводы Левика.

Из книги же Максима Кронгауза ничего подобного я не вынес. Занятным показался его отзыв на прозу Алексея Иванова, но книги этого писателя я уже и сам давно и охотно читаю. Другие упомянутые Кронгаузом имена нынешних литературных знаменитостей никакой искры в моем воображении не высекли.