облако тэгов
Сегодня последнее советское издание "Онегина" — его планировали раздавать на Конгрессе соотечественников, который проходил в Москве в дни августовского путча 1991 года. Но иллюстрации создавались во время перестройки (1986 — 1988 гг.), так что это всё же чисто советский "Онегин" — завершение "тепличного" для нашей творческой интеллигенции периода. Художник — А.Костин. На Фантлабе художник представлен: https://fantlab.ru/art1211.
Само издание на Фантлабе не представлено. В каталог-справочник тоже не попало. Поэтому даю собственное описание.
Евгений Онегин.: Роман в стихах. Коммент Ю.М.Лотмана. — М.: А.ТР.ИУМ, 1991. — 750 с.; 17 см.
КОСТИН А.: 40 страничных ил.
Тираж 5.000 экз.
Википедия сообщает о том, что серия состоит "из 50 офортов". Так что или 10 иллюстраций в книге не хватает (но с чего бы? цензоров и редакторов явно не было), или количество на глазок прикинуто.
Трагедия прогрессивных книг 1990-х: часто тираж шёл в макулатуру, поскольку не находил сбыта — народ прекратил притворяться, что духовной жаждою томим. Может, и здесь получилось так же. К тому же, конкретно эта книга издавалась на средства Московской товарной биржи, т.е. издатель не был заинтересован в реализации. Первая тысяча нумерованных экземпляров в продажу не поступала — была предназначена для раздаривания на Конгрессе соотечественников и т.д.
Поэтому издание достаточно редкое — я его искал долго.
Претензии на "элитность" сегодня выглядят смешно: бумага просвечивает, картинки загублены.
Почему в искусстве случаются скандальные постановки, выставки и т.п.? Ну, с режиссёром и художником понятно: им надо сделать что-то оригинальное. В конце-концов именно оригинальность (неповторимость) делает продукт объектом авторского права. Но почему находится публика, которой искренне нравится "глумление над классикой"? Я понял это, когда получал в свою коллекцию всё новых "Онегиных" и видел, насколько это всё однообразно и похоже. Именно тогда я понял, что Кузьмин (https://fantlab.ru/blogarticle53273) — гениальный художник. И как же я изумился, когда получил вот этого костинского "Онегина", о котором слышал, но представить себе не мог такого! Ух, какой восторг! Вот и театралам нравится "неоднозначный" спектакль не потому, что они извращенцы, а потому, что они много лет каждую неделю видели одно и то же, одно и тоже...
Говорите, голый зад на сцене? А кто-нибудь когда-нибудь видел голый зад (немножко так, но всё же) в иллюстрациях к "Онегину"? Ну вот, у Костина это есть...
Между прочим, это иллюстрирует начало IV главы ("Чем меньше женщину мы любим..."). Судя по костюму XVIII века в верхней части рисунка, на картинке изображен этот момент:
<Верхняя часть картинки>
<Нижняя часть картинки>
В принципе, так надо разбирать каждую картинку — думать, к чему она относится, искать соответствие в тексте. Уже интересно!
Советская критика относилась к Костину трепетно (было несколько таких прогрессивных и перспективных художников — Н.Попов, В.Васильев, А.Кошкин, может ещё кто, — с которых в разгар "застоя" сдували пылинки, стремясь защитить их от вульгарных функционеров). В этих художниках видели будущее советской книжной графики. Ну, в общем-то, они и оказалось советскими — в новое время эти художники для книги умерли (недавно Н.Попов, один из этой когорты, порадовал иллюстрациями к "Двенадцати" Блока, хотя это, видимо, тоже наработки советского периода: https://www.labirint.ru/books/617608/).
Мне картинки Костина ("Холстомер", "Тарас Бульба") казались скучноватыми, поэтому я и не ожидал от него такого буйства в "Онегине".
Конечно, по общему замыслу Костин близок к Кузьмину (https://fantlab.ru/blogarticle53273) или Добужинскому (https://fantlab.ru/blogarticle53287). То же внимание к лирическим отступлениям, отказ от признания Онегина героем романа и т.п. Но всё это на новом уровне — и лукавая добродушная усмешка "мирискусников" здесь, конечно, превращается в карикатуру.
Вот о таких ножках Пушкин бредит:
Вот чертёж "всего, что знал ещё Евгений":
Когда в самом начале мы разбирали цикл силуэтов Гельмерсена (https://fantlab.ru/blogarticle53264), я театрально восклицал: "Ну кто ещё нарисует, как дядюшке подносят лекарства?". Так вот, Костин это изобразил, но как! Не ремарка на полях, а развёрнутое повествование с конкретизацией дворни, уездного доктора — и это становится чуть ли не центром первой главы. В общем, Костин является первооткрывателем такого явления, как "свободные фантазии на тему миров Онегина".
Вот ничем не прикрытый, наглый постмодернизм — рисунок самого Пушкина, вставленный в некий чертёж без всякого трепета к первоисточнику:
Костин чересчур старательно избегает избитых сюжетных сцен. Он, вроде бы, хочет показать, что Онегин с Татьяной — какие-то безликие персонажи. Безликие — в прямом смысле, потому что он ни разу не показывает их лица.
А вот Ольга с Ленским — прописаны со всей тщательностью. Жуткое зрелище — после такого, действительно, не захочешь знать, как же художник себе Онегина с Татьяной представляет.
Уходя от сюжета, Костин непропорциональное внимание уделяется "Отрывкам из Путешествоия Онегина" и "Десятой главе". Вот философское переосмысление движения декабристов:
Всё это как бы на грани неуважения к читателю, поскольку ясно показывает: картинки только для продвинутых! В 1980-х это вызвало бы повышенный интерес. А в 1991 году уже поздно. Сейчас тоже равнодушие царит, но иногда какая-нибудь училка может заявить, что такой Онегин народу не нужен — и пошли продажи! А тогда и этого не было: мы ж не знали, что скандалы — это пиар.
Но не все картинки эпатажные — меру Костин знает. Я раньше уже упоминал о сцене, которую художники любят: Онегин и Ленский едут к Лариным. Хотя что там рисовать? Ну сидят в коляске... А посмотрите, какое чудо у Костина: коляска на улице, взгляд на неё из комнаты, при этом сама комната отражается в зеркале. Потрясающе.
А вот Татьяна выходит на улицу в ночь гаданий...
Ну, с контрольными точками уже всё понятно — это именно те точки, которых Костин избегал.
1) Образ Онегина.
2) Сон Татьяны.
3) Дуэль
4) Первая встреча Онегина и Татьяны отсутствует напрочь — так ещё никто не эпатировал читателей "Онегина"!
5) Финальная (прощальная) встреча. Отсутствует тоже — ну, этим нас уже пытались удивить. Не оригинально, товарищ Костин!
Сложное чувство — иллюстрации непростые, и вроде бы надо признать новизну самого стиля. Но что-то мешало — у меня было явное ощущение, что это всё уже хорошо знакомо.
Только недавно прояснил себе: первоисточник ускользал, поскольку находился на самом видном месте ("субъективная недосягаемость" как у Э.По в "Похищенном письме"). Это ведь стиль, с детства знакомый из иллюстраций к зарубежной фантастике!
Вот что написала Е.Герчук в статье "Откуда взялась и куда делась детская книга 1990-х годов":
"...В том же издательстве «Знание», а затем, с 1965 года, в издательстве «Мир» начинает в больших количествах — и сериями, и отдельными изданиями — публиковаться научная фантастика, в том числе зарубежная. Этот жанр по определению оказывается территорией свободы: то, что не соответствует и самой реальности, никак нельзя обвинить в нарушении принципов соцреализма... Здесь как нельзя кстати оказываются умения художников «Знания» визуализировать абстрактные конструкции, тот самый «умозрительный мир», освоенный учёными, а теперь осваиваемый и художественной литературой, а вместе с ней — книжной иллюстрацией" (http://bibliogid.ru/krug-chteniya/obzory/...).
Вот так этот умный техностиль дополз и до Пушкина. Костин, разумеется, не банальный подражатель, он — мастер. Но мастер в рамках открытого до него стиля.
А сюиту Костина к "Онегину" надо, конечно, переиздавать с подлинников на высоком уровне (и, видимо, в форме отдельного альбома).
Напоследок: Пушкин со своим гением без Евгения:
