Письма Фридриха Ницше

Необходимое предуведомление: я люблю Ницше вот уже лет 15 как, причем с подросткового первого знакомства мои восторженные чувства к нему тише не стали, и в целом все, что он пишет, вызывает у меня ощущения счастья и полного приятия. Даже не потому, что у меня такая же жизненная позиция — скорее, у меня такие же *идеалы*, а ведь не в том суть жизни, что в ней есть, но в вере в то, что в ней должно быть. Короче, Ницше мне подходит идеально, как никто другой.

«Письма» — это небольшой сборник, представляющий собой очень интересную и репрезентативную выборку писем Ницше различным адресатам начиная с его 14-летнего возраста и вплоть до безумия (январь 1889). За составление, перевод и комментарии огромное спасибо Игорю Эбаноидзе — кстати говоря, человеку, проделавшему потрясающий и очень-очень нужный лично мне труд по изданию на русском первого внятного собрания сочинений Ницше, с исправленным переводом, с черновиками, с непереводившимися раньше вещами и тд. Сейчас выходит в «Культурной революции», в этом году жду последних томов.

Возвращаясь к письмам — действительно, спасибо именно за подборку, поскольку, ничего не искажая, она очень точно отражает, простите за пафос, духовный путь. Только сейчас, между прочим, задумалась, что большинство «нормальных» людей описывают в переписке свои бытовые обстоятельства или отношения, у Ницше же едва ли не с самого детства идет уклон в сторону философии и творчества, причем чем дальше, тем больший. Вообще местами его самоуверенность и, скажем так, зацикленность на себе меня как скромного офисного планктона поражает — но с другой стороны, я отлично понимаю, что только с таким-то отношением и можно творить нечто действительно стоящее, не оглядываясь постоянно на то, как воспринимает это окружающий мир. Не для вечности, на самом деле, а для себя, что важнее. По поводу отношений, как ни странно, несмотря на многочисленные истории вокруг да около, Вагнер занимает, действительно, едва ли не основное место в жизни Ницше как личность, а вот пресловутая Лу Саломе упоминается только в период всей этой истории с ней и с Рэ и довольно быстро забывается — сильно позже Ницше лишь единожды проходится по поводу ее внешности.

Еще одна деталь: чем дальше в лес, тем более сконцентрированными на объекте изучения становятся письма. В целом это соответствует и движению ницшевской биографии: он постепенно снижает влияние на себя внешнего мира, отказываясь от всего лишнего: студенческого общества, работы, личной жизни, общения с людьми и тд. Остается только его собственное, только его философия, и ей-то и посвящены письма последних лет.

Еще можно было бы сказать, что видно, как подросток обретает характер, но в случае в Ницше это скорее обретение вежливости, мягкости, которая маскирует отличный самоконтроль. Очень показательны в этом плане приведенные черновики очень жестки и злобных писем, почти таких же едких, как его философия — и отправленные беловики, в которых все настолько смягчено и сглажено, что при всем желании на них не обидишься. Такой хлопок одной ладонью, Эмская депеша наоборот.

И, конечно, письма последнего года, где-то с лета 1888 до декабря — это просто страшно. По ним действительно чувствуется, что человек подходит к некому пределу, напрягая все силы и достигая своей высшей точки. Ницше в это время пишет «Антихриста», первую часть «Переоценки всех ценностей» и последнюю свою вещь. Сам понимая, какое это значение имеет и для мира, и для него самого. Почему-то принято считать именно «Заратустру» вершиной творчества Ницше, с чем я никогда не могла согласиться — в «Заратустре» слишком много наигранного, слишком много позы и мало логики, зато «Антихрист» в этом смысле намного качественнее, если можно так сказать. Другая вещь того же плана для меня лично — это «Веселая наука», но она лишь радует, а никак не шокирует.

Итак, вторая половина 1888 года, Ницше пишет «Переоценку», и это одновременно вершина и падение. По письмам в конце декабря, уже зная заранее, что произойдет, можно начать подмечать некие знаки, которые, конечно, не были видны тому, кто не знал. В первых числах января Ницше сходит с ума. Свидетельств тому вроде бы не сохранилось, по крайней мере, я не видела. Друзья узнали это и примчались, только получив от него пачку безумных записок с подписью «Распятый», но было, конечно, уже поздно. На этом все.

Очень благодарна составителю за приведенную в приложении переписку Кезелица и Овербека, двух ближайших друзей Ницше, относительно обстоятельств его безумия и дальнейшей судьбы (приезд матери, устройство лечения). Несмотря на очень грустную тему, эти сугубо практически их размышления (а тон их писем очень отличается от тона даже «нормальных» писем Ницше) как-то снижают достигнутый накал и немного успокаивают.

Кстати, в отличие от текстов Ницше письма совершенно не афористичны, и в них нет особых стилистических тонкостей. Видимо, к отделке своих текстов он все же прилагал значительные сознательные усилия, чтобы получить нечто настолько блестящее. Тем не менее, в письмах тоже встречаются прекрасные идеи.

«Близкое знакомство действует корректирующе на чисто книжное знакомство с чужими мнениями и ценностями; благодаря первому можно воспринимать и делать заключения гораздо спокойнее (печатное слово само по себе двусмысленно и приводит в беспокойство)».

«Ничто не бесит людей так, как нескрываемая демонстрация того, что обращаешься с собой со строгостью, до которой они сами в отношении себя не доросли».