8
С. Логинов: (О В*** Р***) Человек, умеющий писать, человек, которому я с большим удовольствием помечал строчечки зелёным («да, вот хорошо сказал»), и человек, который — у меня возникло ощущение — не очень понимает, а что вот с этим «умею писать» делать. Вот с самого начала... Рассказ ***. Фантастика? По классификатору «Фантлаба» это скорее «магический реализм», поскольку до психоделики не дотягивает, сюрреализма тоже нет.
Весь сюжет: дачник ночью в домике — а комары жужжат. Кто спал, тот знает, какое это безобразие. И автор нас чётко, хорошо, как полагается, с самого начала первыми же фразами вводит в суть дела. Значит, «ночь выдалась на редкость жаркой, душной», «пиво давно закончилось, телевизор накрылся», всё, безнадёга... И вот замечательная красивая фраза: «рядом, в почти осязаемых кубометрах мрака...» — вот это уже хорошо, даётся объём, всё, создан образ, — «...сочувственно стонал комар». Да. Комар ночью в темноте... меня комары не кусают — но когда он, сволочь, жужжит — это плохо. Описывается с большим вкусом, как герой бьётся с комаром. ««У-у-у-у-у-у...» «Кровушки хочешь?» — перевел Николай. «У-ю-в-в-и-и-и!» — ответил комар почти по-французски. И впился в ухо». То есть стиль хорош, приятно, всё замечательно. «Сука! — безошибочно определил Николай пол насекомого». Конечно, сука, потому что комары мужеска пола не кусаются. Всё понятно, всё замечательно.
Дальше появляются некоторые недостатки. Слишком рано и слишком «в лоб», тем более для такого короткого рассказа, начинает автор создавать негативный образ своего дачника. Вот страшный образ комариного... этого самого, комариной штуки — создан сразу и удачно. А здесь он вскакивает... «брезгливо отёр пот с рыхлой туши». Ну за что же так? Мягчей надо, мягчей, постепенно...
А. Кубатиев: Само действие: представляешь, как он отирает всю тушу?
С. Логинов: Само действие. Ведь читатель-то себя уже как бы совместил с этим героем. Вот я, предположим, вскакиваю в ночи — ну да, потный, жаркий, да, разумеется, — но я никогда о себе не скажу: «туша»... хотя уж у меня-то есть... с чего отирать пот. И вот эта штука начинает: «А! Автор здесь — против героя!»
В.Р.: Ну, под конец...
С. Логинов: Вот автор может героя довести до чего угодно, вплоть до того, что в сортире утопить — но автор не должен быть против героя, не должен.
Так. «По животу бить оказалось удобнее, чем в ухо», когда комар начинает... Да, действительно. «Но едва ли приятней». Нет. (Сильно хлопает себя по животу.) А вот по уху я себя так не рискну. Так что — не пробовал автор...
В.Р.: Смотря куда попасть. Если поддых, то...
С. Логинов: Не пробовал автор раздеться и в душной комнате, в темноте ловить на себе комаров. Не пробовал. Да, по пузу бить удобнее — и легче. Не дай бог вот по уху себя саданёшь — плохо будет.
А. Кубатиев: Звону на полчаса и, так сказать, чувствуешь себя в лёгком нокауте.
С. Логинов: Угу. В***, лишние слова сами вычеркните. Особенно притяжательные местоимения. Так, вот опять хорошая фраза. Когда у него перегорают пробки, нет ничего, комара не поймаешь, и вот он находит свечки и спички: «Огонь, хвала Прометею!» Хорошо, хорошо. Вот тут начинаешь опять сочувствовать герою, всё-таки автор не окончательно его избивает. Ну, замечательно. Красивые слова, что комар «вальсирует в воздухе».
Понятно, о чём идёт речь. Товарищ ночью мечется по дому, пытается этих самых... двух-трёх, больше ведь не надо, туча комаров... к чему этот хоррор? Ну, здесь у него штуки четыре-пять.
В.Р.: Три.
С. Логинов: Три. Вот как раз тот самый идеал, когда три комара доводят человека до сумасшествия. И вот когда... — ну, пришлось мне отбрасываться от недоброжелательных фраз, я их вычеркнул бирюзовым цветом, но продолжаем сочувствовать герою — и когда он хватает швабру, или когда он начинает отмахиваться от комаров простынёй — ясно: боже мой, ведь не поможет простыня, да что ж ты делаешь, положь швабру, адьёт! Не торопясь бить надо, ты дай ему присосаться, ты потерпи, а потом — чпок! — насмерть. А он, дурак...
В.Р.: На живца он его уже ловил.
С. Логинов: Он на живца ловил, пытаясь под одеялом скрыться, выставив маленький кусочек. Вот это — это никогда не помогает. Никогда, поверьте человеку...
В.Р.: Помогает! Я ловил, и у меня помогало много раз.
С. Логинов: Это можно поймать и убить отдельного комара. Но от комаров это не помогает.
В.Р.: Желательно, около уха. Чтобы слышно было, как он пищит.
С. Логинов: Так вот, помогает реально от комаров — таки да, зажечь свет, обойти, сидящих на потолке поснимать...
В.Р.: Всосать их пылесосом.
С. Логинов: У меня нет пылесоса. Который вот так летит — аплодисментами (хлопает) аки моль — и вот это — это помогает. Минут на десять. Потом через какие-то щёлки новые приползут. Но за десять минут надо успеть уснуть.
А. Кубатиев: Ну это гиперболизация хорошая, доведение до абсурда.
С. Логинов: Да. Вот доведение до абсурда автор нам делает — размахивание сначала простынёй, когда читатель хватается за голову и говорит: «Братец, да ты же сейчас до плохого дойдёшь!» — потом расставление массы свечек... По уму свечку надо было ставить одну, и тогда они к свету потянутся, и там можно отловить. Этот дурак уже ставит много свечек, и мы знаем: «Братец, дело закончится худо». Дом, в котором стоит десять горящих свечей и носится адьёт со шваброй, — обречён, обречён изначально. В дом придёт зло. Здесь автор сделал хорошо. Нам жалко героя.
Ну и кончается тем, что он, гонясь именно за самым главным комаром, не удовлетворяется тем, что выгнал его в сени, гонится за ним туда — а там их много других, много — гонится за ним до туалета и с разгона... Я не знаю, что там за досточки в этом туалете. Обычно на туалет идёт половая доска, или «сороковка», по меньшей мере, либо «семидесятка», которую танком не проломишь. Очевидно, именно на этот случай. Но автор выстроил свой туалет из ящичных досочек, из не знаю чего. Бедный герой с размаху проваливается в очко, проломив, соответственно, дырку. Да, здесь хорошо сказано, что «центнер на бреющем полете — не мелочь», и поэтому мы в это верим, хотя элементарнейший расчёт — где там наш сопромат? — показывает, что не получится. Но мы верим, это фантастическое допущение автора.
А вот он туда падает. И тут уже понимаешь, что получает он поделом. Потому что туалет не выгребен. Потому что под домом оказывается яма такая, в которой возможно утонуть. Под настоящим деревенским домом такие ямы не делаются, потому что жить в этом доме будет нельзя. Но здесь вот есть.
И вот тут опять у меня появляется радостная «зелень», потому что автор сумел лаконично описать переживания товарища, который вмазался... в то, во что он вмазался. «Чуть трепещущая опарышами жижа...» Всё, картина создана. «...Доходила ему до грудей» — вот не надо было там «тушу», здесь всё сказано. Мы знаем, что центнер, мы теперь видим, что это рыхлый центнер. «До грудей».
А. Кубатиев: Я бы добавил: «отвислых». (Смех в аудитории.)
С. Логинов: Так. Не учи. Не порти человеку нарождающийся тонкий вкус.
А. Кубатиев: Нет, это ещё тоньше, до этого дорасти надо.
С. Логинов: И тут же немедленно идут лишние слова. «Если что ещё и». Не странное ли словосочетание?
В.Р.: «Ещё» убрать.
С. Логинов: «В глубинах из окончательно перебродившего отстоя». Во-первых, не может быть «окончательно» — он ещё вчера только или перед сном туда сходил и туда добавил нечто, что не успело перебродить. А если уже перебродило — это уже тогда не интересно, там уже опарышей не будет. Так что лишние слова, лишние.
В.Р.: В глубине — перебродивший, сверху — ещё свежий. Он же разделяется. Сантехнику поверьте.
С. Логинов: А я ежегодно разношу это дело по огороду. (Смех в аудитории.)
А. Кубатиев: Какая красотища...
С. Логинов: Два специалиста... (В аудитории становится шумно.)
В.Р.: ...маленькая дырочка, здесь — глобальный колодец...
А. Кубатиев: ...не хватает биофизика, который в этом выискивал бы...
С. Логинов: Откуда в деревенском доме глобальный колодец выгребной, к которому надо подгонять цистерну?
В.Р.: (Смеётся, говорит что-то про старые усадьбы.)
С. Логинов: Не знаю, этого не сказано. Мы можем представить себе дачный домик, мы можем представить деревенскую избу. Либо нужно показать, что это старая усадьба, или что он живёт в бывшем детском саду, где не вывозилось...
В.Р.: Это была локальная шутка...
А. Кубатиев: Ну это можно допустить, в конце концов.
С. Логинов: Ладно, можно допустить. А вот последний раз, когда... раз, два, три, четыре, пять, шесть восклицательных знаков, и ничего больше, — «взревел Николай страшным, вибрирующим басом» — либо здесь можно поставить многоточие и один... ну или, если вы очень любите восклицательные знаки, — три восклицательных знака... либо можно было попытаться написать что-либо нечленораздельное, не знаю, не буду подсказывать, и то, и другое не самый лучший вариант. А одни восклицательные знаки, напоминающие заборчик — это... если те варианты, которые я предлагаю, они нехороши, то этот совсем плох. Он ещё хуже. Вот так вот, что именно «взревел он» — подумать и сделать.
Ну и, понятно, бедняга сидит, вместо того, чтобы как-то там пытаться, стенки нащупать, вылезать, он думает: «Только бы, чтоб не засосало, главное не шевельнуться», — хотя надо бы выпростать руки и так по поверхности немножко... так действует человек, который намеревается спастись. А этот намеревается всё-таки прикончить комара. И вот эта идея доводит уже рассказ до полного сюрреализма. Хорошо сделано, когда в конце вот такая вот сюрреалистическая штука: комар на его измазанную дерьмом плешь пикирует — и он — бомс! — и вбивает себя с головой туда. Конец, хэппи-энд, все пляшут и поют.
Рассказ за небольшой стилистической правкой вполне закончен в своём безобразии и может быть напечатан в любом издании, которое согласится с сортирной тематикой. Да, действительно, сделано очень сочное, хотя очень неаппетитное описание, он короток, он энергичен, мускулист. Требует небольшой стилистической правки, с которой В*** справится. Ну а в остальном... хорошо.
(Продолжение следует.)
цитировать
свернуть ветку