Валериан Олин

Валериан Николаевич Олин — русский поэт, драматург, прозаик, журналист, литературный критик, издатель «Журнала древней и новой словесности» (1818-1819), газет «Рецензент» (1821) и «Колокольчик» (1831), альманаха «Карманная книжка для любителей русской старины и словесности» (1829-1830). Один из немногих писателей пушкинской эпохи, пытавшихся жить доходами от литературного труда.

Год рождения точно не установлен. Поэт граф Дмитрий Хвостов засвидетельствовал, что в 1811 году Олину было 19 лет — т.е. он родился в 1792 году (см. «Литературный архив», т.1, М.-Л., 1938, с.371). В послужном списке 1817 года указано, что ему 27 года — т.е. год его рождения 1790-й (см. ЦГИА, ф. 733, оп. 18, No 356). А некоторые источники указывают 1788 год.

Отец Валериана Олина был «из штаб-офицерских детей», выслужил личное дворянство (к 1800 году – статский советник), в 1799-1803 годах был вице-губернатором Тобольска. Возможно, он же Николай Михайлович Олин – в 1813-1814 годах управляющий оренбургскими деревнями Г.Р. Державина (ИРЛИ, ф.96, оп.11, №67). Валериан Олин получил первоначальное образование, скорее всего, у учителей семинарии или местного народного училища (лишь в 1810 году оно было преобразовано в Тобольскую мужскую гимназию, ставшую первой в Сибири). Образование, вероятнее всего, было домашнее, но это не помешало мальчику овладеть в совершенстве английским, французским, итальянским языками и латынью.

Несмотря на прилагаемые усилия, Валериан Олин за всю свою жизнь так и не сумел выбиться из числа мелких чиновников. В декабре 1803 года был зачислен канцеляристом в Канцелярию государственного казначея, откуда в 1810 году перешёл на службу в Правление государственного заёмного банка. В следующем году поступил на службу переводчиком в контору Театральной дирекции, в 1812 году перевёлся в Департамент народного просвещения, и в том же году — в Особую канцелярию министра полиции. Но здесь он прослужил недолго и впоследствии также довольно часто менял род службы: в 1819 году Олин служил в Государственной комиссии погашения долгов, в 1820 был преподавателем словесности в Университетском пансионе, в 1829 году служил в Первом отделении департамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов.

Литературная деятельность Олина началась в кругу писателей «Беседы любителей русского слова». Первым его печатным произведением стал «Панегирик Державину» (СПб., 1809). Позднее он был принят в члены-сотрудники «Беседы». В это время он неудачно пробует силы в драматургии, сочинив под руководством Ивана Афанасьевича Дмитревского трагедию в стихах «Изяслав и Владимир». Ближе всего Олин был к участникам «Беседы», затронутым романтическими веяниями, — Г.Р. Державину, Н.И. Гнедичу, В.В. Капнисту, которому он помогал в переводах из античных авторов. В 1813 году вышел его вольный перевод поэмы «Сражение при Лоре» Оссиана, за которым последовали и другие обработки отдельных фрагментов оссианического цикла (о том, что поэмы — мистификация Дж. Макферсона, Олин узнал к 1823 г.). Наряду с этим в 1814-1819 годах вышли его переводы поэзии Горация, прозы Овидия, сочинений римских историков и ораторов.

С 1814 года Олин сотрудничал в «Сыне отечества». В 1818 году он организовал «Журнал древней и новой словесности» (издавался в 1818-1819 годах два раза в месяц, всего вышло 24 книги), одной из задач которого была пропаганда античной литературы. Однако тематика оказалась случайной, и издание успеха не имело. Большинство материалов принадлежало самому Олину, братьям Капнистам и Якову Васильевичу Толмачёву; кроме того, в журнале приняли участие Фёдор Глинка, Николай Кутузов, Яков Толстой, Пётр Колошин. В 1820 году Олин окончательно порывает с «Беседой любителей русского слова», публикуя рецензию на «Освобождённый Иерусалим» Тассо в переводе Александра Шишкова и свою речь при вступлении в Вольное общество любителей российской словесности, вызвавшую одобрение Петра Вяземского. В лагере романтиков он занял место среди сторонников Василия Жуковского. Однако, издаваемая им литературно-критическая газета «Рецензент» (1821) не сыграла никакой роли в литературной борьбе, хотя здесь и появился положительный отклик на «Руслана и Людмилу», разбор стихов Константина Батюшкова и горацианских од Капниста.

На начало 1820-х годов приходится пик литературной известности Олина, совпавший с трагическими обстоятельствами его личной жизни – в конце 1821 года умирает его жена, а через пять месяцев и их маленький ребёнок. Олин пишет, пожалуй, свои лучшие элегии «Упование», «Весна» и «Стансы», в которых «унылая элегия» приобретает индивидуальные черты и автобиографизм которых не равен традиционно-элегическому. «Горькие» воспоминания, укор провидению, готовность к испытанию – все эти общепоэтические мотивы едва ли не сознательно переводятся Олиным в план личной, жизненно переживаемой ситуации: он хочет выразить свой плач и именно по своей «сопутнице прекрасной», к которой «привыкла» его «жизнь». В элегиях Олина осуществлялась романтическая переориентация ценностей (подчёркнутая значимость своей и чужой личности, страданий «осиротевшей души» и шире – всякой отрефлексированной эмоции), не получившая развития в его дальнейшем творчестве.

Для Олина основным признаком романтической поэзии остаётся эмоциональная приподнятость. Он переводит из Фридриха Шиллера, Томаса Мура, Вальтера Скотта, Альфонса де Ламартина, Кристофа Виланда, Иоганна Вольфганга Гёте. Поэма «Оскар и Альтос» (1823) принесла Олину почти безусловное признание. Николай Греч писал: «Олин удачно изобразил героев шотландского барда; стихи его чисты, плавны, и многие истинно живописны» («Сын отечества», 1823). А.Е. Измайлов даже поставил позму в один ряд с «Кавказским пленником» Пушкина и «Шильонским узником» Жуковского. Именно восприятие как модной романтичной байронической поэмы во многом определило её успех. Также благожелательно была встречена критикой поэма «Кальфон» (1824), продолжившая оссианическую тематику.

В 1824 году Олин принял участие в полемике о «Бахчисарайском фонтане». Выдвинутое им общее определение романтизма как поэзии страстей и характеров, а романтической поэмы как романа в стихах свидетельствовало, что он принял в новом направлении лишь изменение тематики и мелодраматизацию сюжета. Позднее он определил южные поэмы А.С. Пушкина как подражания Байрону, а «Полтава» и «Борис Годунов» явились для него знамением заката поэтической звезды Пушкина.

Сюжет байроновского «Корсара» Олин перерабатывает по образцу французских книжных драм в прозаическую трагедию «Корсер» (1826). Не без влияния Байрона была задумана поэма об Италии рыцарских времён «Манфред». В 1827 году Олин выпустил перевод «Баязета» Жана Расина, сделанный в таком же высоком романтическом ключе. Из лирических стихотворений наиболее значительными были проникнутые глубоким личным чувством элегии, по настроению близкие к «Медитациям» Ламартина. Небольшие по объёму стихотворения печатались в альманахах, «Литературных листках», «Московском телеграфе» и в изданиях А.Ф. Воейкова, постоянным сотрудником которого Олин сделался после ссоры с Николаем Полевым и Фаддеем Булгариным из-за резких нападок на его «Корсера».

В 1829-1831 годах Олин издавал альманах «Карманная книжка для любителей русской старины и словесности» и вместе с В.Я. Никоновым — литературную газету «Колокольчик». Они были малопредставительными по составу авторов и, подобно прежним изданиям, прекратились за недостатком подписчиков. Последняя книга — четыре части из задуманного (по мнению самого Олина, в стиле Эрнеста Гофмана и Вашингтона Ирвинга) романа «Рассказы на станции» — появилась в 1839 году.

Будучи издателем, в историю литературы благонамеренный и верноподданный литератор Олин вошёл как жертва цензуры, хотя некоторое время и сам служил цензором драматических переводов. В 1818 году был уничтожен тираж подготовленного им к публикации письма Ломоносова «О сохранении и размножении русского народа». Газете Олина «Рецензент» были запрещены переводы из иностранных изданий, за запрещением «Стансов к Элизе» последовал ещё и полицейский выговор Олину за выраженное автором недовольство цензурным постановлением. В 1832 году был запрещён роман Олина «Эшафот, или Утро вечера мудренее» из эпохи Анны Иоанновны. А «Картина восьмилетия России с 1825-го по 1834-й год» (СПб., 1833) за превышающие всякую меру похвалы Николаю I удостоилась даже личного неодобрения самого же императора.

Имя Олина-литератора и при жизни, несмотря на обилие изданных им сочинений, не пользовалось большой известностью, а после его смерти было быстро позабыто, и большинство читателей вспоминало его лишь по пушкинскому «Собранию насекомых», где он фигурирует: «Вот Олин — чёрная мурашка...». Таким образом, в историю литературы Валериан Олин вошёл как писатель весьма скромных дарований, но чрезвычайно усердный и плодовитый, объект иронии и анекдотов в самых разных литературных кругах 1810—1840-х годов. По выражению В. Кюхельбекера — это «горе-богатырь в русской поэзии». Относившиеся к Олину как к бесталанному мелкому литератору, «Арзамасцы» наделяли его ироничными прозвищами («Анакреон», «Бессмертный Олин Квинтильянович» — Батюшков, «наш Катулл» — Вяземский). Потешался над ним в своей переписке также и Гнедич.

Тем не менее, многие более или менее известные литераторы (среди которых были уже упомянутые Жуковский, Батюшков, Вяземский, Кюхельбекер), несмотря на резкую или ироничную оценку его сочинений, воспринимали Олина как необходимую часть литературного процесса, как в известном смысле полноправного участника «общего» литературного дела.

Постоянно нуждаясь в деньгах, Олин доходил даже до приёмов льстивого и раболепного одописца: так, например, в 1832 году он перёвел с английского «Записки о России» Вильямса, посвятив их графу А.А. Аракчееву «из благоговения перед его гражданскими доблестями и прямой любовью к отечеству» и сочинив при этом к портрету графа подобострастные стихи. Несмотря на то, что довольно многие произведения Валериана Олина (в том числе его вольные поэтические переводы) печатались в альманахах «Полярная звезда», «Невский альманах», в журналах «Сын отечества», «Московский телеграф» и т.д., он жил бедно и кончил жизнь в крайней нищете.

Фантастическое в творчестве автора:

Уже в 1820-х годах в стихотворениях Олина появляются мотивы «живого мертвеца». Фантастический рассказ «Ужасный сон» (1833) был напечатан в Литературных прибавлениях к «Русскому инвалиду» вслед за готическим рассказом «Вампир» (1833). Нормандский вождь, по условиям обета похороненный заживо в склепе со своим боевым побратимом, становится свидетелем превращения мёртвого друга в «живого мертвеца». Сюжет «Вампира», как свидетельствует подзаголовок, заимствован Олиным из кн. V хроники Gesta Danorum («Деяния данов») датского историка и теолога Саксона Грамматика (ок. 1140-1206/1220). Олин достаточно точно следует канве рассказа, однако вводит сцену похорон героя, опуская кровавые подробности и цветистую поэтическую речь Асмунда.

В предисловии к «Странному балу» Олин писал: «Повесть эта, если смею так выразиться, в роде некоторых из фосфорических повестей Гофмана и Вашингтона Ирвинга, — есть отрывок из фантастического романа под названием «Рассказы на станции», разделенного на четыре части, а именно: 1) «Станционная беседа» (Вступление), 2) «Странный бал» (предлагаемая здесь фантасмагория), 3) «Череп могильщика», 4) «Русский Мельмос…» (с. IX).

«Странный бал» был резко раскритикован В. Белинским: «Что же это за бал такой? – А вот – видите ли, одному генералу сгрустнулось дома от бездействия и стошнилось от неумеренного курения табаку – и он пошёл прогуляться но улице. Дело было в Петербурге и ночью. В прогулке этой попался ему знакомый, Вельский-чёрт. Тем и сем заманил он генерала на бал; на этом бале так много было красавиц, что старый генерал разнежился и пустился плясать. Странно ему показалось, что у всех красавиц ножки гусиные и козьи, а у мужчин рожки на лбах; да так как тут был и маскарад, то Вельский-чёрт и легко рассеял беспокойство генерала. После танцев стали играть в фанты. Генералу, по вынувшемуся фанту, присудили спрыгнуть с комода. Взобрался на него генерал, а спрыгнуть боится – над ним все шутят – он творит молитву, ограждает себя крестным знамением – и ни гостей, ни великолепно освещенной залы как не бывало; а сам он, вместо комода, стоит на лесах строящегося дома на четвёртом этаже. Эту дивную повесть рассказывал г. Олину сам генерал, выздоровевши от белой горячки. И это фантастическое, гофмановское? Если так, то фантастический род самый легкий, и ничего нет легче, как сделаться Гофманом: стоит только дурным слогом пересказать в тысячу первый раз какую-нибудь ходячую простонародную нелепость…"

После кончины творчество Олина на многие годы было забыто, но в 1989 году его повесть «Странный бал» вошла в антологию «Русская романтическая новелла», вышедшую в серии «Классики и современники. Русская классическая литература» и с тех пор не раз переиздавался в сборниках и антологиях мистической и готической прозы.

©borch для fantlab.ru (компиляция по материалам сети)