Уильям Шекспир «Кориолан»

Скажу дикую и крамольную вещь, но Кориолан — это белая эмиграция, в конце 20-х — начале 30-х годов начавшая возвращаться в Россию и получившая там по тридцать лет лагерей.

Вообще Кориолана ужасно жалко. С одной стороны, за ним не видно тех грехов и пороков, которые, будучи даже достаточно безобидными для окружающих и общества в целом, вызывают дикое неприятие как таковые. С другой стороны, его заслуги и достоинства очевидны, причем настолько, что не оспариваются даже самыми заклятыми врагами. Но с третьей — если хорошо задуматься — оказаться в кругу его друзей и близких не особенно хочется. В наши дни, наверное, Кориолана назвали бы «высокоорганизованным социопатом»: вначале он делает абсолютно все, наплевав на общественное мнение и вопреки ему. Потом, когда решает вдруг прислушаться к советам своих близких и поступить «чисто по-человечески», настолько фатально промахивается, что на этом его карьера и жизнь, собственно, заканчиваются (вряд ли это спойлер).

Почему белая эмиграция? — потому что Кориолана выделяет прежде всего именно ярый аристократизм, анти-демократизм. Точнее, анти-охлократия, но с точки зрения римского нобиля это одно и то же. И с его логикой трудно не согласиться, особенно учитывая поведение пресловутого «народа» по тексту. Эта пьеса Шекспира по сути своей — разоблачение демократии и едва ли не самая симпатичная и интересная ее критика, что мне доводилось видеть. Тиран Кориолан, которого в свою очередь пытается разоблачить чернь, вызывает уважение и сочувствие. Народ вызывает желание стрелять по нему из пулемета. Даже когда обстоятельства вынуждают к тому, чтобы смирить собственную гордыню (или собственные представления о справедливом и должном, это уж как понимать) либо рискнуть жизнью и всеми достижениями, Кориолан предпочитает второе. И в итоге начинает весьма эффективную (в отличие от нашей гражданской) войну с собственным народом, да еще и на стороне бывших врагов.

Но сердце-то не камень, вот в чем проблема. И поди проведи границу между «я-моя личность» и «я в обществе», вся наука психология над этим бьется столько лет. Кориолан мужественно выдерживает первые последствия своего решения, а также последующий натиск бывших соотечественников, убеждающих его вернуться «в семью, в работу, в коллектив». Кориолан не Гамлет, о его внутренних метаниях и размышлениях Шекспир не говорит ни слова: мы видим только резкую перемену, внезапный переход от полного отказа к согласию. Но при этом вполне легко додумать, что должен чувствовать персонаж в такой ситуации — все-таки эта вещь для игры на сцене, в большей, пожалуй, степени, чем многие другие шекспировские вещи. Не все, что в ней есть, облечено в вербальную форму. Кориолан признает себя пораженным в каком-то смысле, и наверняка испытывает при этом огромное облегчение, что ему не надо больше грести против течения, когда можно спокойно плыть по. Это возвращение на родину из чужой страны, что бы там с этой родиной ни было в прошлом, все равно чужое есть чужое.

Поэтому драма Кориолана — совершенно белогвардейская по своей сути. Когда на одной стороне ты как личность, а на другой — ты как член общества, народа, семьи и тд. И двум сторонам никак не прийти к соглашению, приходится неизбежно чем-то жертвовать. Кориолан выбирает дважды, и жертвует дважды. В первом случае — своим «общественным лицом», всеми общественными достижениями, положением, славой, консульством, по сути, даже семьей. Во втором — своей гордостью. Оба выбора оказываются пусть не неверными, но почти в равной степени фатальными для него. И это самое ужасное, потому что Кориолан в изображении Шекспира, безусловно, личность героическая и выдающаяся. И пока куда менее примечательные остальные герои живут себе относительно припеваючи, Кориолан сначала теряет все, а потом гибнет. Можно сделать распространенный вывод, что общество уничтожает тех, кто слишком отличается от среднего уровня — или, наоборот, что такие априори нежизнеспособны.

ps Читала перевод Корнеева и не скажу, что он мне сильно понравился. Общая проблема — стилистика как-то сильно не соответствует содержанию. В те моменты, когда сюжет достигает драматического накала, кто-нибудь из героев выдает какую-то стилистически очень бытовую, разговорную фразу формата «я лучше дома посижу, посмотрю телевизор». Это как-то сбивает с толку.

«Я не верю в коллективную мудрость невежественных индивидуумов». Томас Карлейль.

Таким мог бы быть эпиграф к этой трагедии Шекспира. Недаром автор сего высказывания был ярким представителем «героической школы» историков. Ему пришёлся бы по душе образ одинокого гордеца, вознёсшегося над толпой благодаря собственным заслугам, а потому не желающего терпеть оковы общества. Позднее схожий образ нарисовал Харрис в своих романах о Ганнибале Лекторе, но у Харриса это доведено до крайней точки, как того требуют каноны нашего пресыщенного века. Я могу понять, отчего данная пьеса пользовалась такой популярностью в период английской Реставрации — пожалуй, нигде больше Шекспир не прошёлся так жёстко по переменчивой и недалёкой толпе. Аристократам слышать это было, разумеется, приятно, хотя Кориоланов среди них, увы, не наблюдалось, что бы там они о себе не мнили.

Как всегда, не могу удержаться от удовольствия выловить пару «блох» в произведении мастера. Слово «аминь» хотя и означает по-гречески «конец», всё же звучит весьма странно в устах древнеримских патрициев. А уж когда один из героев пишет послание на бумаге, тут можно лишь укоризненно покачать пальцем перед носом у нерадивого драматурга. :glasses: «Папирус» и «paper» — далеко не одно и то же, мистер Шекспир! :dont:

Впрочем, всё это мелочи. В одном пьеса уверенно держит пальму первенства: здесь впервые на таком высоком художественном уровне показана сильная и независимая личность, не желающая считаться с условностями мира. Позднее такой образ почему-то прозвали «байроновским типом», но основоположником-то был Шекспир, и тут уж ничего не попишешь. Браво, маэстро!