Майк Резник «Кириньяга: Рассказы об Утопии»

Высказаться о «Кириньяге» так, чтобы было сравнимо с блестящим отзывом-притчей osipdark’а, пожалуй, невозможно. Но удержаться от изложения собственных впечатлений еще труднее: «Кириньяга» оказалась слишком острым и актуальным произведением и была прочитана мгновенно, с роем мыслей в голове, требующим ныне выхода. Единственное, что мешало чтению, – это примечания и отзывы перед каждой главой, порядочно меня раздражавшие. Вместо множества мелких примечаний, дробящих составленный из рассказов роман вновь на исходные части, Резник мог бы написать единое предисловие, заранее объединяя для читателя все свои «утопические» произведения (включая и идущее отдельно «Килиманджаро»). Ну, а отзывам, по-моему, в книге вообще не место. Впрочем, это чистая вкусовщина; поговорим лучше о более серьезных вещах.

Итак, Кириньяга – так называет гору Кения, вторую в Африке по высоте, народ кикуйю. Точно так же называется и планета, на которую в первой половине XXII века эмигрировали остатки этого народа – те, кто не хотел жить в городах, покрывших земли кикуйю, работать на заводах, ездить на автомобилях и ходить в европейских костюмах. Кикуйю прибыли на Кириньягу, чтобы построить там свою утопию – тот образ жизни, который отняли у них колонизация и технический прогресс. Поэтому на Кириньяге воссозданы и строго соблюдаются старые обычаи и традиции, существовавшие до прихода европейцев в Африку. Однако такая жизнь напоминает больше резервацию, нежели утопию. Или нет, даже не так: вспоминается повесть Сетона-Томпсона «Маленькие дикари» – о детях, играющих в индейцев. Они живут в лесу в вигваме из березовой коры, охотятся с луком и стрелами, добывают огонь трением и изо всех сил делают вид, что они сами по себе… но если вдруг что-нибудь пойдет не так, то всего в полумиле – родительская ферма, а неподалеку живет добрый охотник и следопыт, всегда готовый прийти на помощь. Так и тут: шаман режет жертвенную козу и произносит молитву о дожде, а потом включает компьютер у себя в хижине, связывается с Техподдержкой и просит откорректировать погоду, чтобы выпало ровно столько дождя, сколько нужно для хорошего урожая.

Еще одна ассоциация с ранее прочитанным – поздние произведения Хайнского цикла Урсулы Ле Гуин, построенные на схожей основе – сочетаниях архаически дремучего общественного строя и образа мышления с высокими технологиями будущего. Однако если Ле Гуин писала о таких обществах в основном ради вдалбливания в головы читателей своих идей, то у Резника все иначе. Он приводит все аргументы «за» и «против», давая нам поразмыслить над ними самостоятельно. Мы видим происходящее глазами Корибы, главного хранителя (а точнее, охранителя) культуры и традиций кикуйю на Кириньяге, но не менее ясно показаны и взгляды его идейных противников и просто сомневающихся. Так что пасторальная картина очень быстро блекнет – и даже не из-за обычаев убивать младенцев или отправлять стариков на съедение гиенам. Просто подумайте: насколько хрупка и кому вообще нужна такая утопия, которой угрожают любые новшества – артезианская скважина, колючая изгородь для скота, даже такие мелочи, как красиво вытканная одежда или цветник перед хижиной! Вот, кстати, еще одна ассоциация – «Железный стандарт» Генри Каттнера: хотя Кориба выполняет функцию единственного таркомара на Кириньяге, зато обладающего абсолютным могуществом.

Понятно, что самая страшная угроза такой вот ложной утопии – мыслящий, сомневающийся человек. Это лучше всего показывает рассказ «Лотос и копье», пропитанный духом своеобразного «культа карго наоборот»: если притвориться, что мы ничего не знаем и ничего не хотим, может быть, мы и правда всё позабудем и будем всем довольны? И, конечно же, в особенности опасны для традиционного общества Кириньяги те немногие женщины, которые дерзают вести себя как самостоятельные личности, вместо того чтобы быть покорными манамуки – живым имуществом. Женщины трижды восстают против утопии Корибы – в рассказах «Ибо я коснулась неба», «Манамуки» и «Сказание о высохшей реке» – благодаря своему уму, упорству, смелости. Все три раза они терпят поражение – но поражение почетное, вызывающее, возможно, даже большее уважение, чем вызвала бы победа, и эти рассказы я считаю лучшими во всем сборнике. Здесь, кстати, снова напрашивается противопоставление «Кириньяги» примитивному феминизму позднего Хайнского цикла.

В самой последней истории – «Земля Нод» – Резник, правда, смещает акцент и показывает нам Корибу с другой стороны, но для этого ему приходится сильно сгустить краски: львы и слоны давно истреблены, язык суахили вытеснен английским и французским, под горой Кения захоронены радиоактивные отходы и так далее. До описываемого времени еще больше ста лет, за такое время все это и вправду может случиться, но мне кажется, что реальное будущее окажется все же не столь мрачным – мир не черно-белый, каким видит его упрямый Кориба, он намного сложнее, а потому, как это ни парадоксально, устроить в нем лучшее будущее проще – но только если разнообразные корибы перестанут цепляться за власть над умами людей, уверяя их (и самих себя тоже), что действуют исключительно во благо.

«Кириньяга», полная притч, – сама по себе притча. Притча о том, что народ, раз познавший знание и свободу, уже невозможно загнать обратно в трясину невежества, страха и слепого следования «традиционным ценностям» и сделать вид, что никакой иной жизни помимо этих «ценностей» не существует. Притча о том, что любой князек и мракобес, пытающийся повернуть историю вспять, какими бы средствами принуждения и обмана он ни пользовался, непременно потерпит поражение. Сопротивление будет всегда: когда явное и открытое, когда глухое и пассивное, – но постоянно и неизменно. «Утопия» Корибы была обречена с самого начала, и история уже вынесла ему и многим его более сильным предшественникам в земной истории свой приговор. Приговор этот неизбежен, и добровольное изгнание, в которое удаляется в конце концов Кориба, – еще самый мягкий из возможных. А что Корибу ожидает в конце фиаско, было понятно еще до того, как я открыл книгу, – из-за подзаголовка «Рассказы об Утопии»: ни одну настоящую утопию ее создатель никогда сам утопией не назовет…

Кроме первого не по дате написания, но по внутренней хронологии цикла, все рассказы о Кириньяге начинаются с притчи, задающей тон для дальнейших событий. Будет справедливым, если и отзыв к циклу о последствиях практической мудрости (и «мудрости») мундумугу племени кикуйю по имени Кориба я начну со схожего вступления.

Не в начале времен, но ближе к их концу жил в стране Кения, часть которой когда-то была землей кикуйю, мужчина с острым, как наконечник стрелы, умом, но с холодным, как горный источник, сердцем. Единственное, что не позволяло его красным рекам внутри жил и чресел застыть и покрыться льдом, была мечта. Эту грезу тот умный, многознающий, муж называл словом «утопия». А так как он был не только умен, но и наделен даром пленительно сильного слова, то смог найти для построения своей утопии людей. И добиться от тех, кого этот человек презрительно называл белыми и черными европейцами, места для возведения в делах и поступках других собственных мечтаний.

Шло время, годы лишений и тягот, радостей и побед, но действительность разошлась с идеями, образами и представлениями своего основателя. Тот муж, став к тому моменту седым старцем, потратил много сил и произвел на свет не мало человеческих страданий, чтобы лишить свои воплощенные мечтания искажений, но все эти попытки обернулись прахом.

Прошло еще какое-то время. Чресла разочарованного старика совсем остыли и одряхлели. Его ум и то, что не кикуйю называли душой, отделились от тела и отправились к Нгаи, богу всех человеческих и иных племен. Как и миллионы лет назад, этот могущественный творец всего сидел на троне, а тот стоял на самой вершине священной горы Кириньяга. И все создания этого божества после смерти на сотворенных землях и рукотворных небесах отправлялись прямиком к трону Нгаи, чтобы поделиться своими достижениями. А некоторые и обидами, ошибками и даже поруганиями на своего создателя.

Именно с подобным грузом некогда гордый и сильный речью, а ныне сокрушенный и слабый волей старик оказался перед своим богом.

- Нгаи, все, что я делал, каждая травинка и хижина моей утопии были даром Тебе, верностью и покорностью. Почему же Ты не принял дела рук и мыслей моих? — спросил обиженный мертвец.

- Я знаю, старик, чем была твоя утопия и зачем ты ее делал. Но не ври после смертного одра о помыслах в делах твоих.

- Но все, все, все это...

- Все это твоя, твоя личная утопия. Не утопия кикуйю. Ты лжешь мне даже сейчас и врал себе и людям вокруг себя всю жизнь. Так что оставь хотя бы смерти честность и толику чести себе.

- Но чего же Ты хотел, чего? Раствори меня в небытии и отдай на съедение мою душу пасти космического льва, но ответь, чего же Ты хотел? Я возродил старину Твоего любимого народа, вернул его Тебе.

- Посмотри на все прочие Мои народы. Тех, кого ты заклеймил черными и белыми европейцами. Они начинали с той же старины, что и вы когда-то, кикуйю, Мой любимый народ. Но они не останавливались на том, что имеют, шли дальше, постигая мир и других людей вокруг себя. Все цвели и плодоносили, как сизаль в Моих лесах. А ты отнял у людей, которые тебе доверились, цветы и плоды, юность и зрелость, оставив им лишь старческое младенчество. Ты решил сделать всех собой, не позволив им стать тем, кем Я им предназначил быть. Повзрослеть. Ты — самый худший из Моих последователей. За это ты будешь вечно бродить по склонам Моей священной горы с горькой правдой о всех жизнях, что загубил. И никогда не достанешь своими глазами Моих глаз. Сгинь, Кориба, на все следующие века.

Такова основная мораль всех (почти) рассказов Майка Резника о Корибе и его кикуйю, которые составляют одну большую притчу или притчевый роман. Особенно ярко этот смысл предстает в таких произведениях, как «Ибо я коснулась неба», «Манамуки», «Сказание о высохшей реке», «Немного знаний» и «Когда умирают старые боги». И я полностью согласен с Нэнси Кресс, что с точки зрения драматургии, конфликта и финала самый сильный рассказ — первый из перечисленных. О девочке, которая хотела остаться кикуйю, но быть немного больше, чем кикуйю, и о Корибе, который хотел, чтобы кикуйю никогда не были чем-то большим, чем... сам Кориба, закончивший лучшие европейские и американские университеты, чтобы в итоге совершить то, что Эрик Хобсбаум назвал изобретением традиций. В данном случае — изобретением («реконструкцией») Традиции. Той самой, которая, будучи прерванной, никогда не сможет возродиться вновь. Лишь теневая квази-Традиция разрушать любые традиции живет вечно, а все остальные отправляются прямиком в лету утерянного и забытого. И разве это не естественный ход вещей, который заповедовал Нгаи? Создатель всех человеческих и иных племен.

В конце концов, почему бы не вспомнить здесь одну мало известную цитату Маркса из введения к «Экономическим рукописям 1857–1858 годов»:

«Мужчина не может снова превратиться в ребёнка, не впадая в ребячество. Но разве его не радует наивность ребёнка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизводить свою истинную сущность? Разве в детской натуре в каждую эпоху не оживает её собственный характер в его безыскусственной правде? И почему детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень? Бывают невоспитанные дети и старчески умные дети. Многие из древних народов принадлежат к этой категории. Нормальными детьми были греки. Обаяние, которым обладает для нас их искусство, не находится в противоречии с той неразвитой общественной ступенью, на которой оно выросло. Наоборот, оно является её результатом и неразрывно связано с тем, что незрелые общественные условия, при которых оно возникло, и только и могло возникнуть, никогда не могут повториться снова»

«Кириньяга» родилась благодаря Майклу Резнику и Орсону Скотту Карду в 1988 году. Именно Кард предложил Резнику написать историю для своей антологии об Утопиях. Антология так и не вышла в свет, но читатель всё равно познакомился с планетой Кириньяга, прочитав первую историю цикла в журнале «The Magazine of Fantasy & Science Fiction». В итоге новые истории об этом удивительном мире появлялись на страницах журналов ещё не раз и принесли Майклу Резнику множество наград.

Кириньяга — это цикл рассказов, объединенный общим героем и одноименной планетой, где одна из народностей Кении кикуйю пытается воссоздать быт прошлого и жить по заветам Нгаи. Нгаи — верховный бог кикуйю, а Кориба мундумугу, шаман, проще говоря, пророк Нгаи. Вся проблема в том, что пророчества своего бога он толкует, так как ему необходимо. Правда на дворе 22 век, поэтому Кориба у нас всё-таки немного читер: погоду он регулирует, обращаясь в техподдержку, связь держит благодаря компьютеру. Он образован, закончил западные престижные университеты. По его мнению, его родная Кения полностью утратила связь с прошлым и своими традициями. На Кириньяге же Кориба со своим народом будет жить, как завещал предки, а завещание их жестоко и непоколебимо. Здесь можно убить младенца, отправить стариков на съедение диким зверям, не нужно уметь читать и писать, ведь изначальные кикуйю не имели алфавита. Вскоре становится понятно, что конструкцию Утопии, построенной на незыблемости первобытных традиций, но перенесённую на другую планету в далеком-далеком космосе, может быть расшатана очень легко и просто. Человек любопытен и даже живущие по первобытным правилам люди стремятся узнать и усвоить что-то новое как, например, юная героиня рассказа «Ибо я коснулась неба». Однако, многие знания — многие печали. Рождённый ползать, как известно, летать не может. Ну, или не должен в этом утопическом мире.

Вообще любое подтверждение, что его народ творческий и находчивый, чаще всего злит Корибу. Он лишь горюет о том, что теперь вся система будет обрушена «культурным загрязнением». В определённый момент начинаешь смотреть на всё происходящее не на как всеобщее построение лучшего мира , а как на социальный эксперимент одного человека, причём книга с правилами здесь только у него одного. Сама фраза о ««культурном загрязнении» из рассказа «Когда умирают старые боги». Здесь чистоту эксперимента нарушает медицина и женщина-доктор.

Вообще женщины, что называется, частенько «шатают режим» Корибы , в некоторых случаях это выглядит даже забавно как в истории о Нкобе и его жене Ванде («Манамуки»), которые переселяются на Кириньягу из Кении. После этого и начинается местная «гонка вооружений» среди дам, которая заканчивается возвращением вновь прибывших домой, на Землю. Не стоило стремиться быть лучше других. Да цветы в горшках это опасное дело!

История почти повторяется в «Сказании о высохшей реке». Опять женщина нарушает местный порядок, основанный на правилах Корибы. И здесь уже изгнать нарушительницу не так просто, ведь это уважаемая в деревне Мумби, мать местного вождя.

Любимая форма общения с другими у Корибы это притчи, которые он рассказывает. Они очень хороши, можно было бы даже отдельную книгу выпустить. Как и положено притчам они содержат скрытый смысл, который должен разгадать слушатель. Главным слушателем чаще всего является Ндеми. Он должен прийти на смену Корибе и стать в будущем мунудмугу, главным шаманом. Кориба сделал правильный выбор, заметил талант и ум парня — и вот однажды уже сам слушал притчу, сочинённую своим учеником («Немного знаний»). Именно здесь, в данной точке Утопии кикуйю стала наиболее близка к обрушению. Рухнула она в уже упомянутом рассказе «Когда умирают старые боги» как и корабль Техподдержки, который рухнул на Кириньягу.

«Ты был самым преданным моим слугой, Кориба, и Мне приходили следовать твоим указаниям» — эти слова, как кажется Корибе, он слышит в последние мгновения пребывания на Кириньяге. К нему обращается главный бог кикуйю Нгаи? Нет, более вероятно, что он говорит сам с собой.

У цикла есть и эпилог «Земля Нод». Кориба возвращается на Землю. Ставший инородным элементом, в земной Кении 22 века, он пытается найти хоть что-то ради чего стоит умереть и…находит. Возможно, он и не такой уж плохой человек, но, перефразируя Чехова, «Кориба любил вспоминать, но не любил жить». Его ошибка в том, что он стремился приучить к такой жизни и других.

Вместо становления Утопии мы наблюдаем историю её падение в 10 эпизодах.

Фантастика разная нужна, фантастика разная важна. Да в «Кириньяге» корабли не бороздят просторы Вселенной. Да это не цельный роман это цикл рассказов, который писался несколько лет, поэтому здесь есть как удачные, так и неудачные вещи. Некоторые рассказы повторяют идею и фабулу предшествующих, но в целом «Кириньяга» — интересное исследование того к чему может привести слепая Вера в свою непогрешимость и исключительность. Отождествление себя с богом, который на самом деле давно мёртв.

Утопия в представлении организатора сего всепланетарного аттракциона кикуйю включает в себя:

1. Оставление больных и старых на сьедение шакалам и гиенам. Причем это же не дикая Африка, содержать стариков не обременительно, но нет — «таковы традиции». А если лечить не прикладыванием подорожника к заднице и ритуальными плясками вокруг костра, то больные и немощные могут неожиданно избавиться от большей части недугов, но нельзя!

2. Умерщвление выходящего ногами вперёд младенца. Ах, да — если детей двое, одного тоже необходимо лишить жизни. Хотя пищи и земли в избытке.

3. Запрет женщинам читать и писать. Самоубийство слишком умной девочки целиком на совести шамана.

4. Тотальное стукачество на любого, кто хоть в малой степени выбивается из первобытных нравов и обычаев. Вплоть до принудительного выдавливания из колонии.

5. Манамуки — женщина это собственность мужчины. Среди кучи дикарских дел обязана строить хижину. Не мужское это дело. Вдруг война, а он уставший.

6. Мужчина обязан иметь много жен, жены обязаны рожать много детей. Если нет, смотри пункт четыре. Прецеденты были.

7. Запрет на любые устройства или технологические вещи, могущие подорвать власть негласного владыки этого мира. Но шаман хитрый, у него компьютер и когда нужен, к примеру, дождь, он не моргнув глазом засовывает заветы предков в одно место и связывается с орбитальной Техподдержкой, дабы та организовала осадки.

В кои-то веки хорошо написанные рассказы вызвали настолько сильное ментальное отторжение, что я не в состоянии оценить данный цикл адекватно.

Это как если бы русские задались целью создать свою дохристианскую утопию на Алтае с коромыслами, берестяными лаптями и языческими богами. И вроде хочется принять чужие желания без агрессии, но, кроме пальца у виска, подобные кунштюки в 22 веке (происходящие события в цикле Резника), ничего не вызывают. Плюс слабо верится, что общества любителей неолитовой старины в ее первозданном виде смогут протянуть ещё сто лет, не загнувшись от нехватки адептов.

Благо, что автор свою позицию по данному вопросу скрывал довольно долго, и я уже начал думать, что он одобряет происходящее, но нет — ближе к концу и сами поселенцы начинают откровенно посылать шамана куда подальше с его первобытными заморочками и сам мундумугу-шаман начинает прозревать, что никому он здесь не нужен, в связи с чем по договору с Техподдержкой отправляется на Землю. Какая ирония судьбы — несколько лет выживать с планеты неугодных и несогласных, а в итоге самому оказаться в их числе.

Так Утопия переросла саму себя.

Фантастики в цикле с гулькин нос. Убери несколько упоминаний космодрома, Техподдержки и компьютера и рассказы плавно переходят в раздел современной прозы.

Очень давно хотел прочитать цикл полностью, но после ознакомления потрясения не случилось. Добротные рассказы, не более, поэтому и оценка такая.

Моё знакомство с миром «Кириньяги», как и у многих, началось с прочтения рассказа «Ибо я коснулась неба», который произвёл на меня очень сильное впечатление. Это была очень трогательная и грустная история о том, как слепое следование традициям ломает человеческую жизнь. Мир Кириньяги интриговал и оставлял множество вопросов, фигура шамана-мундумугу Корибы вызывала противоречивые чувства, а талантливую девочку было по-настоящему жалко. Позднее были прочитаны ещё несколько рассказов, опубликованные в периодике и в Сети. Общая картина происходящего стала понятнее, но у меня всё равно сохранялась надежда, что в непереведённых рассказах Резник ответит на многие вопросы, увяжет вместе сюжетные линии, не получившие развития (типа молодых парней из «Кириньяги», которых Кориба собирается посвятить в какие-то таинства), а главное — ответит на вопрос: зачем всё это?

И вот, спустя годы, сборник прочитан целиком. В идеальной, пожалуй, компоновке — рассказы расположены в хронологическом порядке, снабжены отзывами коллег по писательскому ремеслу и предисловиями о создании того или иного рассказа от самого Резника, да ещё и со своеобразным «довеском» в виде повести «Килиманджаро». И что в итоге? Лёгкое разочарование, как это не удивительно. Нет, рассказы цикла по-настоящему хорошо написаны, этого у них не отнять. И задуматься они заставляют о многом — о теоретической возможности вернуться в прошлое, выкинув десятки и сотни лет прогресса, о тонкой грани, после которой уверенность в собственной правоте превращается в дремучий фанатизм, о праве старшего поколения выбирать судьбу тех, кто придёт им на смену, о цене сохранения собственной культурной идентичности и необходимости делать это в стремительно меняющемся мире...

Но в итоге читатель так и не получает ответа, ради чего был задуман весь этот грандиозный эксперимент по созданию Утопии. Определённая часть народа кикуйю хотела покинуть Землю, на которой они теряли собственную культурную идентичность, превращаясь в не имеющих национальности кенийцев, или как их называет Кориба «чёрных европейцев». Хорошо, предположим, что набралось достаточное количество таких людей, которые решили вернутся к традициям и верованиям, существовавшими до прихода европейцев. Сердце всего этого проекта — уже упоминаемый мундумугу Кориба, который готов взвалить на себя тяжелейшую ношу по соблюдению этих традиций, понимая, что некоторые из них, такие как оставление на съедение гиенам немощных стариков или убийство детей, родившихся вперёд ногами, НИКОГДА не найдут понимания у своеобразных «контролирующих органов» в лице некоей Техподдержки. Но колхоз, как говорится, дело добровольное, поэтому между правительством Кении и переселенцами заключена хартия, основные положения которой можно описать одной фразой: вы не лезете в нашу Утопию, а взамен мы не препятствуем никому, кого не устраивают наши порядки, в возможности вернуться на Землю. Я не буду останавливаться на теоретической возможности создания подобного планетоида, у которого Техподдержка может менять орбиту, но вопрос воссоздания жизненных условий на Кириньяге оставить без внимания уже не получится. Этот объект терраформирован, на нём произрастают земные растения и обитают земные животные, но далеко не все, так как к началу XXII века, когда происходят описываемые события, многие животные, вроде слонов или львов, попросту вымерли. И здесь меня начинают терзать смутные сомнения — возможно ли существование замкнутой биологической системы, в которой, скажем, есть гиены, но нет львов? И какие силы и средства нужно было вложить, чтобы заселить Кириньягу насекомыми, рептилиями, птицами и так далее, чтобы эта система была жизнеспособна? Ну, да ладно, не стану излишне придираться, у нас фантастика всё-таки. Но фантастика, прежде всего, социальная. И вновь вопросы... На протяжении всего повествования неоднократно упоминаются дети, которые выросли на Кириньяге, которые не помнят Земли и не смогут найти себе там места. Но, позвольте, всё действие умещается в 14 (!!!) лет — с апреля 2123 по май 2137 года! То есть подростки, которые действуют в середине цикла никак не могли появиться на свет уже на планетоиде, соответственно хоть какие-то воспоминания о другом мире у них должны сохраниться. Да и в то, что ВСЕ взрослые, переселившиеся на Кириньягу, кроме нескольких вождей, не умеют читать и писать и просто «по щелчку» забыли свой образ жизни на Земле тоже как-то слабо верится. А дальше возникает то самое «зачем?», о котором я писал выше. Если условная группа взрослых людей решила отказаться от всех достижений прогресса, взяла на себя ответственность за жизнь последующих поколений и осознанно «вернула» себя в доиндустриальную эпоху, не рановато ли они слились, эти строители Утопии? Не могу не согласиться с мнением, высказанным то ли в отзывах, то ли в обсуждении в Книжном клубе ФантЛаба, о том, что обитатели Кириньяги, кроме фанатично упёртого Корибы, больше похожи на детишек, которые решили «поиграть в дикарей», чем на людей, действительно готовых вернутся к корням, если можно так выразиться. А если уж так ведут себя взрослые, чего ждать от следующего поколения, которое ждут соблазны научно-технического прогресса?

Подводя итог, могу сказать, что о прочтении цикла в полном объёме нисколько не жалею. Да, ожидал я немного другого, по крайней мере, большей глубины проработки причин и следствий поставленного эксперимента, но и в том виде, в котором «Кириньяги» существует, она, безусловно, заслуживает внимания. Хотя бы из-за великолепных притч, которые рассказывает Кориба детям и подросткам. Да и сама фигура Корибы получилась, конечно, впечатляющей. Кто-то видит в нём чуть ли не злодея, а то и человека, возомнившего себя единственным знающим, как надо жить другим и чуть ли не равным богу Нгаи, я же вижу человека со сложной судьбой, который не побоялся взвалить на себя непосильную ношу, желая сделать, как лучше, но получилось... ну вы поняли, да?

Достойный внимания цикл. Неоднозначный, но вряд ли кого-то из читателей он оставит равнодушным.

Твёрдая «восьмёрка» с большим плюсом за притчи Корибы.

Приступала к чтению Кириньяги с предубеждением. Сама идея о построении африканской национальной Утопии на основе соблюдения традиций и отказа от всех технологий выглядела заранее обреченной на провал. И в рассказах я ожидала драму и однообразную череду страданий и загубленных судеб.

Вне рамок книжного клуба вряд ли стала бы читать.

Ожидания отчасти оправдались — показанная община уже с заглавного рассказа вовсе не выглядит Утопией, впоследствии меняясь разве что в сторону увеличения разлада и внутренних противоречий. Если первый рассказ вызывает неприятие скорее у читателя (общину всё устраивает), то уже со второго начинаются трагедии отдельных жителей общины.

Ещё с самого пролога вызывает активное неприятие главный герой шаман Кориба. Но не потому, что его взгляды на прогресс и мир в целом отличаются от моих. А потому, что он показан упрямым фанатиком, взявшим на себя роль единственного духовного пастыря и почти что бога для своей общины. Он единственный имеет право толковать традиции, учить им и следить за их исполнением. Он же раз за разом становится на пути всего нового и выбивающегося из его картины мира. И с вынужденными жертвами не считается. Характер яркий, несгибаемый и по-своему честный — но ни о какой заявленной противоречивости говорить не приходится. Это фанатик, и доверившимся ему людям он принёс слишком много зла. Добро тоже было, но лишь то, что вписывалось в его картину дозволенного.

Вместе с тем не могу не признать, что написано профессионально. И эти истории вызывают эмоции — много и самых разных. Я могу сомневаться, те ли это эмоции, которые закладывал автор, но они есть.

Авторские предисловия к каждому рассказу немного прояснили историю их создания, закладываемые идеи и природу некоторых совсем не научных допущений и сюжетных условностей (вроде терраформированных планетоидов, самого проекта по созданию Утопий и бескорыстной Техподдержки). Пример того, как условия из так и не случившегося межавторского сборника рассказов перекочевали в популярный авторский цикл, изначально в качестве цикла совсем не задумывавшийся.

Ещё отмечу, что против ожиданий отдельные истории не вышли однообразными. Разные конфликты, разные образы, да даже эмоции разные. От печали до неприятия, от удивления до справедливости.

Большой плюс — вплетение в сюжет притч, рассказываемых Корибой своему народу. Что-то вроде поучающих сказок на все случаи жизни, но приём красивый и хорошо вписанный в ткань рассказов. Наибольшей образности он достигает в «Ибо я коснулась неба», наибольшего восхищения от игры с ожиданиями читателя — в «Манамуки», а наибольшего чувства внутренней справедливости, когда оружие оборачивается против своего создателя — в «Немного знаний». Эти же три рассказа в итоге понравились мне больше всего.

Но и остальные рассказы, надо признать, не назовёшь плохо написанными. Как ни странно и вопреки всем ожиданиям — моя внутренняя оценка-впечатление так ни разу и не опустилась ниже семи баллов.

В самом сборнике рассказы расположены в хронологическом порядке, помимо основных сюжетов являя картину постепенного разрушения национальной псевдо-Утопии кикуйю по гнетом времени и перемен. Финал получился ожидаемый, а так и не отступившего от своих идей Корибу в итоге постигло разочарование. Хотя автор, так и не дав ответ на вопрос о построении идеального общества и отправив своего главного героя в последнее изгнание, тем не менее умудрился завершить историю почти на светлой ноте.

В целом, о чтении не жалею, признаю целый ряд достоинств этих рассказов — и в то же время остаюсь при своём мнении в оценке образа главного героя и самой идеи такой псевдо-Утопии. Ну а более детальные впечатления от каждого из рассказов уже есть в отдельных отзывах.

Люди из африканского племени кикуйю, разочарованные тем, что стало с их страной, Кенией, отправляется на другую планету, Кириньягу (так кикуйю называют гору Кению), чтобы создать свой маленький пасторальный рай. Такова завязка сюжета сборника рассказов (или романа в рассказах) Майка Резника «Кириньяга», а затем на протяжении десяти историй мы наблюдаем, как один человек пытается создать свою собственную утопию и бескомпромиссно противостоит всему остальному миру.

В первую очередь захватывает сеттинг рассказов: не так часто можно встретить фантастику с африканским колоритом. Экзотичные обычаи и множество слов на суахили украшают произведение. Словно вновь окунаешься в «Проблески истины» Хемингуэя. Язык произведения прост, что логично, учитывая, что рассказчиком является герой, стремящийся к простой жизни. Поэтому читать легко, но интереснее не просто читать, а разбирать рассказы, рассуждая на темы, которые ставятся автором.

Каждая история (за исключением, пролога и эпилога) рассказывает о противостоянии утопии и жизни. Главное нужно помнить, что утопия в рассказах персональная (а может ли быть иначе?), это утопия для одного человека, человека, который устанавливает правила. Иногда сюжеты немного пересекаются и как бы дублируют друг друга, но в целом всегда ставят новые испытания перед главным героем. В произведении два очень сильных рассказа («Ибо я коснулась неба» и «Манамуки») и два откровенно слабых («Бвана» и «Земля Нод»).

Больше всего в рассказах завораживает образ одиозного главного героя – Корибы, который номинально является мундумугу, шаманом, своего племени. А по факту он – диктатор, который решил подстроить под себя целый мир, называя его Утопией. Помимо главного героя запоминаются и многие второстепенные персонажи, особенно те, которые появляются в отдельных рассказах, а не проходят через весь сюжет. Особенно Резнику удаются женщины, которые вторгаются в «утопию» Корибы: любопытная маленькая Камари, идеалистка Мванге, упрямая старая Мумби.

Кориба травмирован, ему не нравится то, что происходит в современном ему мире, и он пытается скрыться под маской традицией и построить свой утопический мир. В нём есть что-то от маркесовских диктаторов: при всех недостатках, образ Корибы – печальный и трагичный. И это делает персонажа живым и настоящим. Это не просто властолюбец, желающий власти ради самой власти, а человек, который сломался, проходя испытание жизнью. Кориба – эгоистичный, упрямый, неспособный идти на компромиссы и принимать чужие взгляды. Он не умеет жить в симбиозе, жизнь для него – вечное противостояние, своего и чужого. И зачастую больший смысл в его жизнь приносят даже не свои родные традиции, а то, что где-то есть враждебное чужое, от которого свой мир нужно защищать. Без внешнего врага у Корбины просто-напросто не было бы цели, а главная цель его жизни – вырастить для себя идеальных кикуйю и не допустить проникновения европейских традиций в свою «утопию». И для того чтобы вырастить идеальных кикуйю, Кориба готов на всё. Он видел и знает, что можно жить иначе (так как жил в других странах, учился в лучших университетах), и выбрал свой путь сознательно, у большинства других людей в его племени такой роскоши не было. Этим вполне успешно и пользуется мундумугу, манипулируя своими соплеменниками, постоянно страша европейцами, которые только и стремятся разрушить их мир. Чтобы убедить всех в правильности своих решений, нужно рассказать подходящую притчу, говорить загадками и афоризмами – это единственные аргументы в арсенале мундумугу. Зато средств для устрашения своих соплеменников у него предостаточно. Один из лучших рассказов сборника, «Ибо я коснулась неба», показывает, что для Корибы абсолютно отсутствуют компромиссы, его не волнует ничто, кроме собственной утопии, даже чужая жизнь.

Свою утопию Кориба пытается построить на основе древних традиций, обычаев и законов племени кикуйю. Некоторые традиции вполне безобидны, например, кикуйю не cтроят квадратные дома, потому что в углах скрываются демоны. А есть и довольно жестокие: убить ребёнка, родившегося ногами вперёд, так как это означает, что в него поселился демон. И если своих соплеменников Кориба может убедить в существование волшебства и демонов, то себя, как ни старайся, он всё-таки обмануть не может, но ему необходимо держаться за каждую традицию, чтобы не разрушился его хрупкий мир. Хоть он и постоянно обращается к Нгаи, богу кикуйю, но это обращение скорее ритуальное и механическое.

Кориба всегда находится в амбивалентном положении. С одной стороны, он всесильный диктатор: «мундумугу – самый могущественный человек в нашем обществе. Не потому, что он сильнее всех физически, ибо, как ты видишь, я стар и покрыт морщинами, а потому, что он – хранитель нашей культуры. Именно мундумугу определяет, что правильно, а что – нет, и его авторитет не может подвергаться сомнению». А с другой, он зачастую и сам становится пленником законов и традиций и сам это понимает: «Мундумугу самый могущественный, когда дело доходит до толкования закона, но одновременно и самый слабый, поскольку он единственный из всех обязан повиноваться закону, что бы ни случилось». Кориба, согласно традиции, живёт отдельно от поселения в одиночестве. Но трагично не это физическое одиночество, а то, что он обречён на одиночество диктатора. И хотя Кориба строит утопию прежде всего для себя, он искренен в своём строительстве. Он тоскует по простой пасторальной жизни без технологий, по неизменности традиций и законов. Потому что такая жизнь проще: она снимает ответственность с тебя и перекладывает её на «мудрость прошлого». И он не только не принимает на себя ответственность, когда совершает ошибки, он, как и любой диктатор, не может позволить себе эти ошибки признать, тем более что ошибки были совершенны из-за традиций.

В рассказе «Бвана» появляется персонаж, который несёт с собой свою «утопию». Но этот персонаж гротескный и карикатурный настолько, что трудно воспринимать его всерьёз. И всё противостояние скучно и предсказуемо. Единственная интересная деталь здесь в том, что окончательно раскрывается, что общей Утопии нет. Вожди приходят за помощью к своему мундумугу только тогда, когда чужеземец начинает забирает их жён и выгоняет их собственных домов, представляя угрозу их собственным маленьким утопиям. Иронично, что Кориба замечает, что его оппонент строит утопию для себя, за собой же он этого не видит.

В рассказе «Манамуки» на Кириньягу прибывают новые люди, семейная пара, в поисках своей «утопии». Но хоть их «утопия» и не враждебна «утопиям» других, она всё же инородна. И как бы пара ни старалась, она не может вписаться в общество. Женщины племени жалуются своему мундумугу, что у новоприбывшей женщины, которая не является кикуйю, лучше одежда, лучше растут овощи и выглядит она моложе и красивее, своих сверстниц. Они прикрывают свои зависть и страх суевериями и традициями. В рассказе хорошо показано, как традициями можно прикрывать любую глупость.

А в рассказе «Лотос и копьё» главным врагом Утопии становится сама Утопия. Когда вроде бы все проблемы решены, и Кириньяга достигла своей цели, оказывается, что древние традиции не актуальны в новом, стерилизованном мире и у некоторых каст просто-напросто нет цели существования. Утопия для одних становится для других настолько скучной и бессмысленной, что они предпочитают покончить с собой, ибо не находят своего места в этом мире.

И конечно однажды настаёт день (рассказ «Немного знаний»), когда притчи мундумугу уже не могли быть просто приняты на веру. Ученик Корибу, который должен был бы стать следующим мундумугу, начал получать знания не только от учителя, но и из компьютера. И тогда он восстал против догматического принятия непреложности истин учителя. Рассказ показывает, что легко управлять людьми, у которых нет доступа к знаниям и альтернативным источникам информации, но стоит только лучу света пробиться в тёмное царство, как начинают возникать вопросы, на которые даже всесильный мундумугу не сможет ответить. Без своих притч, которые должны приниматься на веру, Корибу становится бессильным в спорах.

Постепенно мы узнаём, что Кориба не только противник европейских нововведений, он противник любого прогресса, даже небольших изменений, которые происходят на Кириньяге сами по себе, эволюционно, он стремится законсервировать свою утопию во времени. Так, где та грань, что отделяет сохранение традиций от фанатизма?

Больше всего сборнику не хватает рассказа, действие которого происходило бы до того, как Кориба решил покинуть Землю, чтобы мы могли узнать, что так сильно травмировало героя, что он бескомпромиссно решил запереться в своей утопии.

В последнем рассказе «Земля Нод» Кориба и сам осознает, что невозможно создать утопию, по крайней мере, такую, какой её видит он: «В то время я не понимал, что общество способно достичь утопии лишь на миг – став идеальным, оно не может меняться и при этом оставаться утопией. В самой природе общества заложено стремление к росту и переменам. Я не знаю, в какой именно момент Кириньяга стала Утопией; этот миг наступил и миновал, а я его не заметил». И в конце концов, даже Кориба понимает, что нужно создавать утопию только для себя: «Теперь я снова искал Утопию, на сей раз более ограниченной и более реальной: Утопию для одного, для человека, который хозяин своему уму и скорее умрет, чем пойдет на компромисс». Большинство людей пытаются создать для себя свои утопии, и это нормально, трагедии происходят, когда люди пытаются заставить жить в своих утопиях других людей. Но в целом эпилог вышел слабым. Автор хочет показать, что и Кения, которая осталась на земле, тоже неидеальна, с большим количеством проблем. Но хоть проблемы актуальны, описаны они гротескно и даже на фоне утрированной Кириньяги выглядят нелепо. А образ сына Корибы, с которым происходит противостояние героя, – механический и безликий. Как и отец, он отталкивающий персонаж, но при этом в нём нет внутренней трагедии, и он кажется жалкой карикатурой, созданной просто в противопоставление главному герою. Радует, что герой находит ответ для себя, но в целом концовка далека от катарсиса и скорее разочаровывает.

Но в целом сборник оставляет положительные впечатления, особенно, если не читать механически, а рассуждать вместе с автором. Главный вывод «Кириньяги»: общество, искусственно построенное исключительно на опыте прошлого, отвергающее любой опыт извне, обречено на поражение. К чему все обычаи, традиции и законы, если они ни к чему не ведут, если у них нет цели?

История о том, что для построения Утопии желания мало и что Утопия у каждого своя.

Жил-был человек, недовольный тем, что творится вокруг. Однажды он собрал вокруг себя таких же недовольных людей и убедил их, что возврат к корням принесет всем счастье. Поэтому надо отказаться от всех достижений европейской цивилизации и жить так же, как жили предки до прихода белых. Проблема была только в том, что этот человек хотел единолично определять, что хорошо для его народа, а что плохо, при этом он верил, что действительно знает, как лучше. Каково же было его удивление, когда подросшие жители этой Утопии заявили, что не готовы соблюдать устаревшие традиции и умирать в тридцать лет от болезней, которые можно вылечить за час. И Утопия, которая существовала в голове одного человека, рухнула.

Главного героя, шамана народа кикуйю по имени Кориба, можно сравнить с Сеном Галеном из Барраяра (у того точно также принципы были важнее людей, и ради принципа можно убить всех) и матушкой Ветровоск из Лангра (та точно также считала, что знает лучше всех, что кому нужно, вот только матушка Ветровоск не убивала детей)

Замечательная, глубокая, психологически абсолютно точная и прекрасно написанная история (последнее, впрочем, типично для Резника). И без всякой «игры в поддавки» за одну из сторон. Реакционер и, объективно говоря, злодей, убийца младенцев (который вдобавок довёл до самоубийства юную девочку), адепт женского обрезания, всей своей силой и властью обрекший свой народ на прозябание и нищету, описан с такой же (а то и большей) любовью — и даже с уважением — что и его противники.

А в целом — прекрасная книга.

10 из 10.

2123 год. Последние из кикуйю (крупнейший народ Кении, к нему принадлежали «отец кенийской независимости» Джомо Кениата и писатель Нгуги Ва Тхионго, заслуживший страницу на Фантлабе) отправляются на планетоид Кириньяга, чтобы жить по заветам предков вдали от соблазнов цивилизации. Возглавляет этот Исход мундумугу Кориба, платит за банкет правительство Кении. Кориба не так прост, каким кажется — два высших образования в престижнейших университетах, стойкая убеждённость в своих идеях и отлично подвешенный язык делают его грозным противником для кого угодно. Вот только со Временем никому из людей справиться не дано. Во благо народа кикуйю и во славу Нгаи Кориба готов резать коз, душить младенцев, врачевать раны и подавлять разными способами то тут, то там вспыхивающее недовольство соплеменников. Собственно весь роман Кориба пытается отразить (иногда не без блеска) различные удары по созданной им для себя Утопии, но в конце концов осознаёт тщетность своих усилий и красиво уходит на встречу с Нгаи.

На мой взгляд это лучшая «Книга месяца» на Фантлабе и самой сильное для меня литературное впечатление за 2024 год. Роман отлично написан, отдельное удовольствие получаешь от авторского стиля, и при этом заставляет задуматься о многом. Автор подводит к мысли, что любому этносу для того, чтобы сохраниться, необходимо изменяться. Застыть, как жуку в янтаре, не выйдет. Понятно, что получится не у всех, но если не пытаться, то окажешься в компании с половцами и печенегами.

Роман-притча гораздо интереснее и во много раз прекраснее, чем можно понять из аннотации. После прочтения сразу захотелось одновременно продолжить знакомство с автором, перечитать африканские сказки или же поискать что-то за авторством действительно африканских писателей. Редкое литературное удовольствие от прочтения романа, пусть и найдутся люди, отказывающие ему называться научно-фантастическим.

На самом деле, это вовсе не утопия. И даже не попытка её создать. Герои говорят о ней, заявляют, что пытаются построить утопию, хотя на самом деле они пытаются жить, следуя древним традициям своего народа. Есть в племени человек, хранитель этих самых традиций. Именно он знает, как нужно жить. Все остальные должны его слушаться. Но через много лет выясняется, что и он может ошибаться.

Общая тема (противопоставление сохранения традиций развитию и улучшению жизни) проходит через все рассказы, но помимо этого в каждом есть и своя морально-этическая дилемма, делающая историю не столь однозначной. Чтобы обосновать свою правоту главный герой рассказывает притчи, которые не менее интересны, чем всё остальное.

Истории увлекательны, читаются легко и оставляют место для размышлений.