Анна Зегерс «Человек и его имя»

Произведения в жанре соцреализма сейчас читают либо предвзято, либо с ностальгирующим презрением. Что-то кажется смешным, что-то — избитым, многое — надуманным, хотя стереотипным. Сейчас вообще не принято проходить подобные произведения в школах и университетах — из этого периода берется на разбор поэзия, связанная с войной, а также выжившая со времен Серебряного века. Естественно упоминаются эмигрировавшие авторы, представители деревенской прозы. И все это стоит вокруг соцреализма, когда-то оттесняемое им. Как ни подступятся учителя и преподаватели к эпохе, так все никак не попадут в соцреализм, упоминая его как фон, не имеющий никакого значения и как будто всем известный, донельзя тривиальный. Как в любом произведении соцреализма, много внимания уделяется тому, как люди друг на друга смотрят, описаниям их глаз. В этой повести, кажется, дается ответ почему. Атмосфера просто пронизана постоянным вниманием людей друг к другу, надсмотрам и проглядываниям, чтобы выяснить наверняка кто есть кто. Что называется, высший гуманизм.

К своему удивлению, Анна Зегерс демонстрирует огромную силу слова и умело накаляет драматизм. Понятно, что эволюция главного героя была слишком очевидна, а идеологические разглагольствования и подавно. Зато очень живописно переданы ощущения, которыми проникались люди эпохи, тем более немцы, оказавшиеся по разные стороны баррикад. В начале повести главный герой ведет себя по-захватнически, причем уже не в реалиях войны, а на развалинах — отнимает хлеб и одежду у слабоумного старика, к которому приютился. Но противоречивость характера, на начальном этапе очень близкого мироощущению своего живущего по инерции соседа, заставляет поразмышлять перед тем, как навесить на человека ярлык однозначного злодея, нациста или «врага народа». Зарабатывая трудом жестянщика на жизнь неплохие средства, Гейнс (так ему пришлось назваться) мечтает о возврате к красивой жизни, посещает собрания не сдающихся духовно нацистов, чья жизнь все еще пытается походить на аристократическую.

Читатель раньше всех должен распознать в главном герое бывшего солдата СС. Более того, до самого конца мы так и не узнаем правды о преступлениях, которые он совершил во время войны, а вот оккупировавшие эту часть Германии советские власти узнают. И тут-то раскроется подлинное лицемерие социалистической партии: требуя от своих членов полного доверия и откровенности, они все равно готовы выкинуть из своих рядов человека «с гнильцой»; руководствуясь идеей, что любой человек способен начать жизнь с чистого листа, они продолжают давить на прошлое, в котором уже раскаялись. По сути делают то же, что осуждают в методах властей ФРГ. И после такого задаешься вопросом: если повесть заканчивается счастливым концом, значит ли это, что подобное лицемерие советских партийцев было оправдано? Даже похоже на то, что человек, полностью раскрывший перед единомышленниками прошлое, не способствует истине, а вынуждает партийную структуру очерняться в настоящем. Показателен тот факт, как легко нацист может влиться в рабочие ряды. Ведь его «гитлеровскую ложь» потому и легко заменить на «советскую истину», что человек военной эпохи привык подчиняться приказам и хорошо выполнять свою работу. Идеальный рабочий для восстановления разрушенного хозяйства — это человек вовсе без идеологии.

Думаю, в свое время такие произведения сначала служили объяснению и подтверждению правильности выбранного курса странами социалистического лагеря, а позже, когда люди разбирались в правилах партийной жизни, — совершенно бесполезной вещью, принимаемой как должное. Атеисты собирают себе копилку доказательств, а пресытившись, отменяют смысл происходящего вовсе. Зато верующим сочинения соцреализма прочесть будет никогда не лишним, чтобы увидеть примеры извращения библейских истин и превращения их в политическую и социально-экономическую культуру.