Эдвард Бульвер-Литтон «Последние дни Помпей»

Будучи сам немного автором, хотел когда-то коснуться этой темы и начать рассказ прямо с извержения Везувия, затем отвлёкся на другие сюжеты и спустя много лет наткнулся вот на книгу Барона Эдварда Бульвер-Литтона. Вроде классика, а ещё Эдвард создал революционный роман про «вогнутую» концепцию Земли, одним из первых в обозриом прошлом коснулся темы полости Земли и беспроводной эфирной энергии, которую генерировали потомки прямо из атмосферы. Однако, должен признать, кроме темы в «Грядущей расе» мне мало что понравилось; тоже самое и с «Последними днями Помпей»: описания скудные, персонажи плоские, диалоги топорные, интрига напрочь отсутствует, сюжет примитивный до крайности. Перед вами самый обыкновенная история неразделённой любви с парой заговоров и всё. Образ Помпей фрагментарный, исторические куски Эдвард вставляет где попало, невпопад вклинивается он и с авторскими комментариями, когда после полностью художественной части переходит на описания того или иного объекта. Извержение начинается буквально на последних страницах и является просто фоном финала. Смысл вроде в том, что извержение вызвали грехи помпейцев, но в книге описывается самый минимум: несколько человек соперничали за внимание самой красивой в городе девушки, несколько человек имитировали в храме оракула, а ещё преступников бросали в клетки к тиграм и львам. Хех. Всё, что узнал нового из книги, четыре единички во время игры в кости называли «псом»; и полбала за касание к переходному периоду религий: Рим только недавно покорил древний Египет, но поклоняется по-прежнему древним Богам, в то время когда из востока появилось сильное веяние христианства — даже в Помпеях есть несколько назаритянинов. А так из Википедии за пять минут можно узнать намного больше.

Не буду говорить о литературных достоинствах «Последних дней Помпей». Они не слишком велики, это просто хороший, крепко сколоченный роман XIX века, отличающийся от своих современников разве что отсутствием многостраничного словоблудия, характерного для «эпохи толстых романов» — в этом «Последнии дни...» ближе к литературе ХХ века. Но стоит сказать о внелитературном значении этой книги. Роман Бульвер-Литтона до сих пор остаётся одним из самых влиятельных культурогенных текстов человеческой цивилизации (о как! но это не шутка).

До сих пор человечество меряет себя по истории Рима. Законодательство, социальные проекты, даже архитектура, даже развитие коммуникаций — всё так или иначе отталкивается от достижений античного Рима. Однако долгое время с цельной концепцией римской цивилизации и римской культуры приходилось знакомиться по утомительным псевдонаучным компиляциям. Это был удел инсадеров, культурной элиты, людей с самым лучшим, самым дорогостоящим образованием. И был очень сильный разрыв между теми, кто проектировал европейскую цивилизацию и культуру, и теми, кто проекты реализировал. Реализаторы не всегда понимали, чем, собственно, они занимаются.

И колоссальное значение Бульвер-Литтона в том, что он очень просто, очень понятно, буквально на пальцах объяснил широкой публике, что такое античный Рим. Причём, объяснил именно на хорошем научном уровне. Ну... Хорошем для своего времени, конечно.

Разумеется, Бульвер-Литтон, масон очень высокого уровня посвящения и даже, кажется, розенкрейцер, и даже специалист в области оккультных наук, очень тщательно компоновал свой роман, укладывая туда только те детали, которые, по его мнению (и по мнению тех, кто стоял за его спиной), должны работать как стимуляторы развития европейской культуры. То есть, Рим (Помпеи) в романе всё-таки стилизованный. Но эта стилизация оказалась настолько успешной, что мы до сих пор смотрим на античную цивилизацию сквозь оптику «Последних дней Помпеи». Попытки выйти из-под влиятия этой оптики единичны.

И так далее, и тому подобное... Можно также припомнить, что именно роман Бульвер-Литтона спровоцировал волну так называемого «историзма», полностью преобразившего лицо Европы и инспирировавшего разнообразные «национальные возрождения»... Э... Тут я слегка преувеличил. У «историзма» был и другой отец — Вальтер Скотт, тоже англичанин и тоже масон. Тем не менее, роль «Последних дней Помпей» колоссальна.

Были у романа и другие следствия, однако для их перечисления (и тем более анализа) понадобилось бы написать целую монографию. Для короткой же рецензии хватит и того, что я тут рассказал.