Насколько громко можно хрустеть хлопьями?

Станет папа визжать, орать и раздавать оплеухи в присутствии мисс Джилл?

Почем в школе для мальчиков миска крови?

Как через семь лет понять, которая из четырех сестер — ты?

Ответы в книге.

Если можно сказать об этой книге одним словом, то им будет «продолжение».

Развитие существенно лишь по линии космогонии — увы, объяснения, всё же, нагнали цикл и теперь мы знаем функции Мрака, суть Ветвей и т.п. Отмечу разработки элефантерии и экономики телепортов, но, в целом — так... След в след идем «Памяти всех слов», примерно, включая вкусные эпилоги, в пределах месяца от событий предыдущей книжки.

По сюжету: Альтсин встречает Шестую роту... Горцы встречают клыкастого шамана... Девочка встречает четвероруких... Четверорукие звереют... Меехканский генштаб в остатках былой роскоши, исарка не спешит на поле битвы, интриги, лед, дым, страдания, лодки, фургоны, пафос, Ласкольник, Пледик, наездник Молний, Аспекты, духи, логистика и всё такое.

«Порадовало» оформление: карта острова Амонерии добралась до читателя. Перевод хорош в той же степени — ездовую лошадь ведут вожжами и т.п. запинки с обмолвками.

Фанатам рекомендую.

Больше, чем чистая холмсиана и вполне может считаться фанастиковедением.

Рассматривается, можно ли вообще критиковать персонажей за их логику, если те исходно нереальны (автор возражает сегреционистам, опираясь на само отсутствие в языке средств, необходимых для безоговорочной дефиниции реальности и весомость психологической реальности вымысла).

Проблема шире чисто детективного жанра, Гудхарт и Фелман в 1983 году показали, что софокловский Эдип м.б. невиновен в убийстве (на факте коего Фрейд выстроил известную теорию), большие сомнения и по «Гамлету» Шекспира (аналогично с «Макбетом», но здесь о том не упоминается).

Возвращаясь к детективу: не только Конан-Дойль под микроскопом, какой исследователь согласится с выводами Пуаро в деле Роджера Экройда (ненадежный рассказчик? Ха), у Байяра публикация есть и по этому поводу. Впрочем, он и в гримпенской трясине не осрамился.

Знатоки спросят, пожалуй, как соотносится версия француза с «Подлинной историей Баскервильского чудовища» Василия Щепетнева.

Нелюбовь Конан-Дойла к вырвавшемуся из-под контроля Великому Детективу, достигшая пика незадолго до «Собаки Баскервилей» — общее место. Сходство разлитой в природе тайной силы с пейзажами «Последнего дела Холмса» налицо, Байяр, однако, указал что почти половина рассказов с 1891 по 1893 год о том, как Холмс обманывается или не в силах помешать преступнику. «Собака Баскервилей» не такое уж исключение на фоне «Желтого лица», «Происшествия на вилле «Три конька», «Пропавшего регбиста»...

Байяр вывод из аналитики Щепетнева знает, правда, приписывает его Кристофу Желли 2005 г. (но на стр. 171 такая издевательская библиография...).

И решительно отвергает гипотезу, как требующую безумия преступника. Можно оспорить, однако анализ поведения собачки (тайна 30 шагов) правдоподобнее тут. И этот-то углядел, смог ткнуть носом в очевидность того, зачем Стэплтону мазать животину светящейся краской, если он настолько невиновен. Кстати, переводчик, чьи примечания изрядно освежают данное интеллектуальное соло, для исходного Phosphorus допускает перевод «люминофор».

Порадовала подборка цитат, в которых Ватсон сравнивает Холмса с гончей: почуявшей дичь, потерявшей след, лежащей на псарне. Рекомендую сей факт держать в уме, если зайдет разговор «чей Шерлок в экранизации самый конандойлевский».

Благодарю Igor_k, сообщившего о книжке в своей колонке.

Лучшие разработки в фантастике, почему-то, у далеких от предмета. Акционерные общества удались кинорежиссеру Носову, этика и социология химику Азимову и кое-что бесполезно искать в НФ Йена Дугласа и Хайнлайна, с их профильным военным.

То, что героические (реально, героические) солдаты не думают о защите штатских, зато готовы резать полицию и стрелять в спину слишком рьяным — это здесь, в декорациях контрреалистичной фэнтези по мотивам игры, прозванной «Колотушкой» и «Сороковником». Как и действия начальника, которому лезть полную врагов в дыру с теми, чей боевой дух велено поддерживать расстрелами и штрафными легионами.

Конечно, придумал всё не Стюарт и баталист из него... Даже не сто первый. Но, сравните с убийственной серьезностью «Касты огня» Фехервари. Та же Гвардия, те же комиссары в кожанках с лазерами-маузерами и шашками-мотопилами, тау, варп, круты. А линия рядового состава тонет, в болоте и крови. Ведь в грибковом безумии сердца тьмы все едино.

«За Императора!» другого мнения. Жизнь безумна и смертельна, но зачем психовать? Атмосферу задало изложение, самодовольные откровения ветерана, позаимствованного в полном секса, викторианских курьезов и развесистой клюквы цикле Д.М.Фрейзера. Офицер вне вертикали управления, вынужденное участие в играх спецслужб, поиск самого безопасного места в битве, ирония по отношению к пафосной репутации, бурное толчение воды в ступе при неслабых тактических талантах. Хотя вархаммеровский Каин по сравнению с Флэшменом — безвредный Авель, родство несомненно.

Взятый тон поддерживает то, что тут читают книги, обращая внимание на стиль, а ученому (не техножрецу) есть место в свите инквизитора. Плюс, внимание к деталям, типа бесед с наемниками, прикрытия огнем, передвижений перебежками и того, что командование готово сдать Гравалакс, лишь бы не связываться с его снабжением.

Прочие романы о похождениях Каина более традиционны: спасение Галактики, планетарного масштаба взрывы, наводнения, лед, песок, лихие пилоты, мертвые станции, поединки с демонами, орками, сервиторами, танна, рекаф, трибунал, парады, валькирии... Полный ааргх! (тм) и слава Империума. Но ручная психопатка бога-трупа больше песенок петь не будет и приятель-артиллерист в кабак не позовет.

Читается очень легко.

В этой книге мир бомбами сдвинут в технофэнтези той ветви, в которой веру в бензобак заливают. 1972 год н. э. — кольчуги, паровозы, курганы, караваны, револьверы, святые, красноармейцы, упыри, гномы, Краков, водка, волки, цыганки, хмурые тучи над границей... Автору нашлось что сказать насчет мифологий, силы сказок и про ассимиляцию инопланетян.

Действие держит чередование двух сюжетных линий.

Младшая — квест пестрой команды ополячившегося марсианина в Диком поле. С уважением к литературной классике, водке и крошащим комиссаров храбрецам.

Та, что постарше — история мести одержимого очень влиятельным и социально значимым людям. Нотки конспирологии, хвостатая официантка, футбольные фанаты...

Стиль напомнил Костинова («Ксенотанское зерно»): законченные мысли, отсутствие изысков и сверхзадач, умеренный пафос, психология и мотивации на тарелочке. Местами срыв в просторечие. Полиграфия в норме.

Рекомендация: при чтении поддерживать некритичное настроение. Воспрещено задаваться вопросами, куда делось население в начале ХХ века перепаханного и перерытого «дикого поля», какая Польша без «14 пунктов» Вильсона, почему в насквозь крестьянской России рулят белые мифы о «хозяине земли» и «красном аду» и как это спутать Николу с Егорием.

Зато колоритно, живо, свежо и дракончик — прелесть.

Ой да как во славном царстве да во Калязинском, как в тех горах да Байккл, во монастыре возле самой Рудни да слабенькая фэнтези да начиналась. Темы: теомахия, любовь нечаянно, чисто внешние эффекты.

Прячущаяся у Отца Алексея Надежда Лаптева чистит картошку и молится. Божетьяху, Божидарке, Вецеславу, Хорзу... у нее даже специальные четки есть — Марженя, богиня убийств, это череп и т.п. Лаптева — последняя надежда изменить ход столетней войны с траванийцами, магические книги и кровь которых сильнее клириков. После некоторых приключений она соглашается на предложение Малахии, отбившего ее у Стервятников, совершить теракт в безбожной столице еретиков. А там, неожиданно, конкурс невест для наследника... Отозванного с фронта как раз тогда, когда он сбился с надиного следа.

Простая, довольно женская вещь, не безнадежная, однако дилетантская. Много уделено чувствам, мало войне. Принц слаб глазами, однако на восприятии мира это не отразилось. Мир без подробностей (климата, этнографии или геологии с экономикой). Топонимика, ономастика русифицированы, церкви с золочеными луковками, икона Алёны за тысячу копеек... Но горы проходимы зимой в любом направлении без лыж и снегоступов, оружие — пушки, кинжалы, арбалеты и новенье, «посох, с длинным лезвием на одном конце». Бабы в брюках и туниках.

Ляпов перевода не заметил, полиграфия хороша. Финал открытый, потребности знать что там дальше, не ощутил.

Рекомендую если понравятся следующие цитаты.

«Выгнув спину, Надя еще ближе прижалась к нему, пока между ними не осталось ни сантиметра. Были лишь они, только они, жар его тела и напор его губ».

"—Маги крови могут использовать для заклинаний лишь свою кровь? — спросила она, и ее голос прозвучал чуть громче шепота.

— Использовать чужую кровь непорядочно, — рассеяно ответил он. А затем моргнул.»

На фоне рвущихся на свободу высокоинтеллектуальных ИИ (Ньюиц, Леки, Каргилл...) киборг Уэллс неожидан и естественен, как ботинки промальпиниста на офисном стекле. Он настоящий охранник, не знает, как правильно звать место базирования и кого сторожит. Сеть есть, в сети есть, но зачем? Завезли, увезли, отчет компании о нарушениях сдал... Не волнуют его собственные раны (медбокс восстановит победителя), останки чужих цивилизаций, благородство сложных семей ( а в следующей части и предложения сексбота убить всех людей). Есть, правда, предположение, что он массовый убийца... Но, опять-таки, зачем? Правила безопасности и так никто не соблюдает. Открывают жилой модуль посторонним, выкладывают в обновления командные коды компании. Вот и обеспечь.

Хорошенький убиватель вышел у Марты Уэллс, боевой и стеснительный. Человечный — люди и саундтреки в мелодрамах обожает, — и утилитарный, почти терминатор, только того клиенты родной страховой не раздражали и работу блока контроля имитировать было ни к чему.

Но вне поля зрения Киллербота, за великолепным пофигизмом, ничего не разобрать.

Как неприкрытое рейдерство соотносится с законами о разработке планет, страхованием жизни, дешевым оборудованием, вокруг фронтир ли, империя в расцвете, республика в дегенерации... Отсутствие интереса рассказчика к настоящим, не экранным, драмам автоматически обеспечивает непрозрачную психологию-мотивацию прочих персонажей, а ветеранский подход к боям и гигантским инопланетным пастям стерилизует годные для организации триллера (и детектива) моменты.

Издано нормально, в переводе ни за что не зацепился.

Рекомендую как одноразовое легкое чтение, но сам продолжения жду.

Очень приличные отзывы на этой странице, умеют фантлабовцы и прочувствовать русскую классику и поделится чувством. Видно, что вещи Андреева вызывают психическую реакцию разных типов.

«Литературными воспоминаниями» Вересаева зафиксирован еще один: «Мы читали «Красный смех» под Мукденом, под гром орудий и взрывы снарядов, и — смеялись. Настолько неверен основной тон рассказа: упущена из виду самая страшная и самая спасительная особенность человека — способность ко всему привыкать. «Красный смех» — произведение большого художника-неврастеника, больно и страстно переживавшего войну через газетные корреспонденции о ней».

Пути на Землю давно нет, да и не нужно, трудяги входящих в Поток кораблей от поверхности планет не в восторге. Правда, Поток-то уплывает, не вовремя старого имперо сменяет Грейланд II. Герцог против повстанцев, детишек в планетарий под обстрелом, «Зеленые боги» разбежались, цитрусы малоприбыльны. Взрывы, эвакуация в направлении «отсюда», бунт по правилам гильдии, рюкзак с сантиментами, флешка с деньгами, декомпрессия, достоверность научных расчетов, аудит под прикрытием с орбиты, взрывы, парик, сержант под дверью ванной, ушедшая из маркетинга пророчица, взрывы, монополии, проценты, телохранители...

Динамичная, легкая космоопера. Веселая, как песни «Монгол Шуудан» о Гражданской, рассказы Лаумера и «Весёлый Роджер». И специфично скальциевская.

Среди звездолетов и бластеров «Основания» Азимова или «Звездных королей» Гамильтона элита выглядит как поместная аристократия. Лагосы и Нахомапитаны «Падения» — хамоватые, харизматичные, властью и сексом озабоченные кальки олигархов средней руки и топ-менеджмента. Если это аристократия, то «Книги маркизы».

Есть традиция (Нортон, Виндж, П. Андерсон, Хаецкая) представлять космоторговцев спасителями миров и человеков. Персонажи Скальци тоже «за», если будет максимизация прибыли. В результате, сцена накидки за лояльность и сотрудничество отправляется в золотой фонд НФ про коммерсантов.

Так же отмазка Марса насчет второй сумки и срок вещания заблокированного мира отдают прагматизмом, космоопере малосвойственным. Изысканы интриги Херберта и Ю Хан Ли, воспевали спецслужбы Флинн и Гибсон, зато Взаимозависимость правдоподобней. Спецслужбе там достаточно контейнера на полуразрушенном складе. Тайный агент, обучен убивать? Повяжут, лишь прогуляется не там. И т.п. и т.д.

Отклонений в переводе и издании не заметил. Продолжения жду.

О «Рое» надо сказать больше, чем что он дерзок, умен и, при том, сжат и доступен.

О НОВАТОРСТВЕ. До статуса крыс низведены «Люди в стенах». Сон разума есть в «Сбалансированной экологии» Шмица, супермозг «муравейника» — идея времен «Первых людей на Луне» Уэллса, а сомнения насчет цены интеллекта сопровождают всю историю его развития. Что роднит дзэн и тупиц Бачигалупи с «Паном Сатирусом», как не «от ума — горе»?

Реальный шок обеспечила идеология. Рой не враг человечества и в разумности его сомнений не имеет. Он просто отрицает, благожелательно, что интеллект дает какие-то права. Поступить с доктором оружейных наук как с призовым кобелем или былинкой ему позволяет уверенность в превосходстве своего исторического пути, основанная на его же собственных записях. Ничего не напоминает? Вспомните, как Стерлинг дважды формулирует отношение Роя к частной собственности. Простота базовых потребностей плюс отсутствие коммерции... а Африэль безусловно буржуйский лазутчик.

О ШТАБАХ. Миллионы райских планетоидов с неразумным населением — ад для организующих их оборону. Без единства и координации усилий, без коммуникации, разведки, концентрации сил и ВПК сюрпризов для вторженцев, одни части роя постигнет участь дронта, другим выпадет судьба пчел в эпоху неоникотиноидов, а от янычар и умников с глазами на стебельках толку будет, как от атак селедки на сейнер.

Итак, мир гнезд может выжить, если противопоставит внешним свою цивилизацию. Скорее всего, она, с приставкой «крипто», там уже есть. Три подтверждения.

Первое в поведении межпланетных торговцев. Цель Инвесторов материалы с энергией, но почему тогда капитан знает язык не производящего и не торгующего Роя, почему так легка стыковка металлического шлюза с биологическим?

Второе жрет блевотину. Маленький уборщик и еще 14 видов симбионтов должны как-то попадать в другие гнезда. Рой подсаживает их своим реактивным слеткам, тратя на них ресурсы детей? Скорее, путешествуют по обжитым местам те как-то еще, с учетом факта санитарной очистки воинов.

Третье на бледной коже громадной головы. Любитель НФ может поверить многому, но «история расы», способная помочь мозговому центру, означает компиляцию архивов и анализ общего опыта, не меньше. Что в «великолепной изоляции» астероидов не обеспечить, пока передача информации только через гены.

Если эти подтверждения ничего не стоят — придется Африэлевичам строить оборонную цивилизацию самим, а «разумеется, капитан-доктор» не утешение, а весь план очередного спасения Роя как таковой.

О ПЕРЕВОДАХ. Стерлинг не Толки(е)н, «Рой» не «Дюна», но зависимость тактики толмачей от условий издания и личного вкуса на его переводах изучать можно.

Высоцкий: «И поговорить-то теперь будет не с кем», лейтенант, Инвесторы, шейперы, Галина Мирная, «происшествия и нарушения, связанные с химической системой».

Корчагин: «Где еще найдешь такого интересного собеседника», лейтенант, инвесторы, формисты, Галина Мёрни, «химические диверсии».

Колесников: «Наши беседы скрашивали часы перелета», энсин, Инвесторы, Модификаторы, Галина Мирна, «химический саботаж».

Жураховский: «Весь остаток пути мне будет не хватать бесед с вами», энсин, Вкладчики, Трансформы, Галина Мирни, «химический саботаж».

Карпов: «Мне будет не хватать наших разговоров до конца путешествия», лейтенант, Инвесторы, шейперы, Галина Мирная, «химический саботаж».

О СПОРНОМ. Малая доза шестого феромона заставляет воинов сломя голову мчаться на защиту яиц. Т.е., Рою полмиллиарда лет — но внутри гнезд кто-то продолжает угрожать драгоценному потомству. Конкуренты из других термитников, или все эти годы где-то в закоулках тоннелей пирует омлетом шестнадцатая раса, отнюдь не симбиотическая?

На черной телеге местного духа Гвен оставил бретонский август 1914 на лицемеров и шпану. Однако книга далека от того, что принято звать «попаданчество».

Мир вблизи полон реалистичных и, как мокрый песок, тяжелых, примет Европы XVII- XVIII века. Зима, вода, мушкеты, зубодралы, книги, рембрантовские имена и воротники. Но, если дальше колорита малых голландцев — кто дал летучей таможне власть и соль, в кого, где палят пушки, ради которых гробят каторжников Железного Сада? Под чьим запретом картография? Двенадцать провинций остались чужой и чуждой страной, куда ничуть не тянет.

Магия несистемная, натурофилософски мистическая. Черепашье время, птичье лечение, мщение кракенов, экстрасенсорный дар (вслух не говорить) и, конечно, Заблудшие с Анку.

Характеры — через поступки, в голову автор не лезет и Гвену не разобраться в людях, на которых его выносит судьба. Особенно в Йорне — жестокий интриган, добрый наставник, пьяный мужлан, тонкий политик. Кожаный Нос, Саския не слабее, зарисовка экзамена — «отлично» по правдоподобию. И тот момент, когда ГГ смотрит на высокие щипцы домов и понимает, что стучаться в эти сердца не стоит, и рожденная под низким небом мать... Хорошо.

И это не история успеха. «За последний год я окреп — недаром ворочал тела во время чумы и избороздил на коньках все каналы в длину и ширину, — но от взмахов дубиной у меня очень скоро заломило руки и спину». Прозвали Перхуном ГГ не даром, его мнет и бьет, а выгоду получают другие, понимающие больше читателя и его самого. Почти весь сюжет, силой и шантажем, его вынуждают использовать свой талант, от которого ему самому мало проку.

Получил волшебного помощника, знания, деньги, встретил любовь, помогал людям — помощник слепнет от можжевеловки, больным от наук только хуже, любовь имеет свое мнение, а деньги не купят безопасности от тех, кому помог. Да и сколько там, в потайном кармане.

Стиль. Может, литературный французский особо красив, может, иллюстратор Плас пишет как рисует, а возвышенно: «Каждое его воспоминание, каждая мысль казались мне вспорхнувшей из зарослей птицей. Я едва успевал полюбоваться оперением или красотой полета, глядь, а он уже шустрит дальше, поднимает новую»; «архитектура нервов и костей, географию плоти с протекающими по ней реками крови»; «только пар от моего дыхания говорил о том, что здесь, в этой точке мира, есть кто-то живой».

Финал психотерапевтический и никаких продолжений.

Ассоциация: фильм «Сказка сказок» Митты. И от праздников озноб, и речь к Вшивой крепости, и ориентация по нравственному компасу в условиях аномалии.

Издание не на 100 баллов лишь потому, что строки с той стороны листа чуть просвечивают.

Рекомендации: тем, кому не нужно разжевывать, но готовым встретить нудноватую повседневность (полагаю, из-за нее книга проиграла Grand prix de l'Imaginaire тексту про пиратов).

#неомальтузианство, #потепление&беженцы, #демократия, #выживание

Идущая к бабушке 14-летка (14. Что бы не говорили пограничники) считает себя асом. Судан и Хитроу научили ее спать под открытым небом и опознавать королеву камеры, разводить костер мешком, не смотреть в глаза солдатам и понимать, когда лучше не догонять группу. Ее фляга полна воды, в кармане пистолет, а в паспорте гражданина мира нет пометок — но, встретив возле шотландской границы пятилетнего немого африканца, она ...

Изложено короткими мыслями и переживаниями этой самой ГГ, поэтому понять, как именно совмещаются межконтинентальные авиарейсы и знание, сколько людей может кормить данный клочок земли, невозможно.

Впечатление несвежего. Было и не раз, на более высоком уровне. И ограничение продолжительности жизни, и не понимающие, насколько всё изменилось, старики, и Мари Бейн такие уже были. Разве что Кровавого камня острова Арран не припомню.

Есть мнение, что основной интерес «Игры на выживание» в описании нервного расстройства Мэри/африканца, симптомы которого, действительно, тщательно втерты во все щели текста. М.б., этим аспектом не впечатлился.

Полиграфия слишком хороша для одноразовой книжки.

Рекомендации: тем, кому нравится, если персонажей вынуждают принимать Ужасные Решения.

Для информации и без комментариев.

ЖЖ автора от 25 февраля 2018 г., https://haez.livejournal.com/2782251.html: «...я не дописала и честно говорю — не допишу, не буду даже браться, — продолжение «Космической тетушки». Ну не мое это — продолжения. Не получается. Чисто творческая причина».

Роман — дилетанство, удивившее премиями и номинациями.

Бессвязность финала, в который рушится повествование, показывает, что автор не чужд (пост)модернистским установкам в области художественного слова. Но — максимализация крутизны ГГ, слабо по физике (криобомба), военному делу (засада, штурм, радиопереговоры), экономике (бум), технике (робот с пулеметами), а обоснованию упырей и зомби далеко до существующих образцов.

Суть дела помогли понять рассказы.

Первый, «Другого не будет», тоже ерунда. Перенос в Рамму доктрины «вознесения» американских протестантов. Отсутствие понимания, чем для цивилизации и экологии будет мгновенная смерть такой доли населения, обесценило переживания рассказчика.

Но остальные — из другой оперы, с совсем другими критериями.

«Стакан лимфы»: стражи, демоны, визг души, шизофрения, кровь, желчь, взрывы и как бы многозначительные цитаты.

«Безлюдье» и «Место на дороге»: коллектор лег на шоссе и узрел, Абаддона бьют.

«Монета»: психоделика и суета сует на фоне суицида. Очень по-польски.

Ни один рассказ не имел отношения к литературе мысли и правдоподобия небываемого. Значит, как НФ, даже такую, как у Ф.Дика, цикл и рассматривать бессмысленно.

Там, где важнее аффект и эмоция, перечисление ляпов и шаблонов мало поможет при выборе чтения. Ушли и претензии к плазмату (который в последовательно продуманном варианте ведет к «Корпорации «Бессмертие» или «Темным началам») .

Итак, вывод: призвание автора в мистике или хорроре, которые он во «Всесожжении» подкрасил андроидами, миллиардерами, программированием мозга и т.п. Причины, по которым сработало на родине Лема — вне поля зрения.

Рекомендации: списать том «Всесожжения» из «Звезд научной фантастики». Ошибка атрибутации по внешним признакам (редакция тоже не ахти — «каменицы» и «распорошенный», по Бофорту моряк мерит «колебание», опечатки...).

Книг с местом действия внутри гигантского сооружения, этажи которого отличаются сильнее приграничных стран и так хоть вводи в классификатор. Стэблфорд, Хауи, Стоддард, Вайсс, Стругацкие... «Восхождение Сенлина» из того их подмножества, в котором проникший внутрь обманут и ничего не понимает. Подмножество это тоже не пустовало: «Дневник, найденный в ванне» Лема, «Мост» Бэнкса, «Хождение Джоэнисса» Шекли...

С романом Бэнкрофта, тем не менее, стоит познакомиться.

Литературный уровень в меру хорош, ожидание на рынке белья и объявления в полосе падения это почти Джин Вулф. Детализация в норме, описание проблем воздушной гавани — более чем. После плавного хода событий, с краткими психологическими кризисами, в третьей части резкий экшен. Персонажи: Сенлин, человек моральный, что редкость. Те же, на кого его выносит в Башне, люди разные и многослойные. Художник (художник ли?) Огье, Эдит с ее экстравагантной карьерой, карикатурный (вроде бы) антагонист Комиссар, многоликий Адам, амазонка Ире... да и история брака Селина выписана с любовью.

Что особенно приятно, автор не стал топить читателя в абсурде и сатире. В начале всё шло к тому, пивная карусель и Салон отдавали гиллиамовщиной, Купальни — фантазией на тему «Волшебной горы», но, с перелистыванием страниц, в устройстве Башни стал прослеживаться некий смысл (умысел), у сюжета — развитие без высокомерных объяснялок. Присутствует и активно упоминается мир вне стен, что почти противоречит канону. Мотивы воровства и принуждения, финансов — о деньгах в книге говорят и думают почти столько же, сколько в «Трех мушкетерах». Тема западни и ловушки очень своеобразно пересекается с книжностью (имею в виду «Путеводители», текст про охоту на женщин... вандермееровское в этом что-то).

Полиграфия хорошая, в переводе ляпов не заметил.

Рекомендации: стимпанковский Вавилон трамваев и дирижаблей, классически серьезный подход к развитию персонажа, нотки абсурда вне «странной литературы» и — история с продолжением.

История — тетка ехидная, может вывернуть самое благонамеренное высказывание.

В 1910 году «Отозвание легионов» отвечало духу Pax Britannica и научным данным. Благодаря лингвистам и викторианским железным дорогам, вскрывшим при прокладке для археологов древние кладбища, судьба оставленной провинции Британия выглядела именно так, как у Конан-Дойля: геноцид, упадок, крах.

Позже были открыты новые памятники, переоценены демографическая и аграрная ситуация и т.п. и т.д. (подробно см. у Хизера). Неоспоримо, что между 400 и 600 годами страну почти римских вилл, кельтов и писем консулам сменило германоязычное Средневековье. Но не за одно лето «красивая страна британцев покрылась кровью, пеплом и развалинами» — хватило и на монастыри, и на валлийский расцвет, частью которого стал миф о короле Артуре (имя которого носил сам Конан-Дойль).

Вывод, что предлагавшие Риму отдать власть, без Рима никто, Конан-Дойль, м.б. невольно, еще и заострил фразой римского начальника про «триста лет мирной жизни». В реале бывших веками содержания этих самых легионов, давивших восстания, но так и не решивших пиратскую и пиктскую проблемы (см. у Киплинга, в «Крылатые шапки»).

На деле, местные элиты организовались, отразили своими ресурсами (!) внешние угрозы и предались радостям игры престолов. Просто радостям тоже («когда прекратились опустошения, остров затопило такое изобилие всего, что никогда прежде он не упомнит такого времени, и вместе со всем этим прирастала всевозможная роскошь»).

Гибельным решением цитированный выше Гильда Мудрый и Беда Достопочтенный сочли как раз желание короля отдать военные заботы наемникам-англам. Но это другая история.

Та, которая зафиксировала: «берите власть, но оставим войска» — не туземный идиотизм, а политика Уайтхолла второй половины ХХ века. С разным итогом для Белиза и Кипра, но, тем не менее.

В общем, к извлечению морали из позора конан-дойлевских Кельция и Карадока прошу подходить осторожно.

О том как жил и творил автор до того, как его убили и почему рукопись легла в стол — в закрывающем книгу очерке А. Мельникова, название которого, «Танцующий в одиночестве», очень подходит «Пиру бладофагов». Но пусть текст скажет сам за себя. Семь цитат:

1.Этот гриб был взращен подземным королем Торенгом на погибель рода человеческого: злой завистливый король-убийца был убежден, что люди кончатся, перепугавшись одного только вида своих хотений!...

2. Беспокойно блуждающий взор бессмысленно обшаривал стены.

3. Легко тебе рассуждать — дочери темного мага, рожденной мудрецами, спустившимися с небес!

4. Его взору открылось видение, превосходящее буйную фантазию самого пьяного игаританского лирника, бравшегося на пятом бочонке вина воспевать красоты Седьмого неба.

5. Циферблат стал оранжевым зрачком кота-прелюбодея.

6. Континус наблюдал за битвой Клайперона с ахегонским гарнизоном сквозь стеклянный шар — в глубинах его сверкали драгоценной чешуей разноцветные ринодоны.

7. Суставы Киневры свела судорога и она с громким криком проснулась

Концентрация на литературных возможностях эпитета, праве художника не объяснять и воздерживаться от правдоподобия, близка к пределу. Слова и образы «Пира» вьют трагедию о проклятом короле, поэте вещей, злобном пасынке, волшебном лесу, доступе в Эдем и играющей судьбами обезьяне... По дороге к читателю полируя эти муркоковские страсти до гладкости пляжной гальки.

Ассоциации: всё витиеватое, нетолкиновское, контр-заклепочное и совсем внесхемное. Отрывками — почти «Серебрянный век» (проза). Мироустройство не прозрачней Э. Р. Эддисона. Бигл, Танит Ли — на уровне атмосферы... Правда, тон до конца не выдержан, разбит рыком о голубом пентиуме и тростью сексуально озабоченного черта. Что поделать, 1990-е, время спирта с лимонадом.

Рекомендуется ищущим вольную фантазию.

Через 30 лет после того, как освободившиеся роботы убили всех людей, дела плохи: Интернет мертв, а война суперкомпьютеров сузила ареал старых моделей до руин Среднего Запада США, среди которых добыть запчасти можно только разобрав ровесника той же модели. Добрым словом или импульсной винтовкой.

Впечатления по постапокалиптике от сценариста «Доктора Стрейнджа» смешанные.

Отличная (пред)история восстания машин, по сравнению с которой вариант «Терминаторов» — сказочка, утешение малолеток.

Детали. Последствия. Причины. Достойные нормального сериала ситуации и диалоги. Эклектичного: сюжет сурового вестерна, эстетика «Безумного Макса», идеология выживальщиков и психология партнерских отношений (ГГ не случайно зовется «Неженка/Милашка»). Нумерация глав в двоичном коде.

Американоцентрично, как географически, так и ментально. Пафос речей, надгробных и про американскую мечту, юриспруденция, крупнокалиберным по комунякам, магазинчики на площади и почти полный игнор остальной планеты.

ИИ у Каргилла больше всего похожи на роботов Лейбера и «Футурамы», но можно вспомнить и металлических людей у Саймака, Булычева... Думают и поступают в человеческих категориях. Гендер, выгода, собаки, эмоции, типа надежды, позволяющей Милашке смотреться ангелом техподдержки, а Ребекке собрать отряд самоубийц за светлое будущее.

Техника «Моря ржавчины» на том же ретроуровне. Разумные машины не могут подзарядиться от электрокара, зрение 124 кадра (?) в секунду, при конструкции типа ПК (жесткие диски, материнская плата) домашние модели, типа няньки-компаньона или сексбота неубиваемы, им не вредит ни пыль военных пустынь, ни включение огнемета в маленьком бункере. Разговоры с мертвыми — безумие, не похожее на сбой системы.

И в действительно твердой НФ появлению дистанционно управляемой армии «ячеек» должно было бы предшествовать тщательная работа по обеспечению во всех закоулках подземного города 100% покрытия 6 или даже 8G. Иначе никакой координации и мгновенной загрузки.

К изданию без претензий.

Рекомендуется тем, кто при чтении особо не задумывается, но готов впечатлиться.

Сюжет вторичен, изложено сухо и сводится всё к тому, что Фам Нювен считает — вокруг Ретрансляторы, ан нет, он на Вершине, во власти Сил.

Дукаевский гость из недоразвитого прошлого носит имя Адама Замойского, а Ретрансляторы — «Гнозис Inc», однако суть одна: текст тоже про многокомпонентные сверхразумы из Края, то есть, пардон, Плато и инклюзий нескольких участков графика Тевье (толкование которого придает тексту оттенок лекции). Ощущение себя во многих местах, катастрофы космического масштаба, Древний и очаровательная дебютантка-стажерка — в наличии.

Ради справедливости: «Идеальное несовершенство» вторит больше «Иным песням», чем Винджу. Узнаваемы переходящее в деформированное пространство африканское сафари, золотой цвет (на тех же ролях) и высказывание про аристократию с демокра —

И прием с оборванной репликой.

Только в «Песнях» восторг и простор, а здесь... замкнутость на, от силы, десяток, персонажей в интерьерах нуворишей. И недоумение.

К чему коверкать славянский новыми местоимениями и окончаниями? От озвученной причины можно охренеть — категории рода в грамматике не зависят от субъективных ощущений.

Сомнительны многие отсылки. Эшер, например, здесь синоним архитектурного хаоса — но слава графики нидерландского гения выросла на симметрии и порядке структур. Дуэль... Расхожий прием, от «Века нерешительности» до «Трех бананов», но не на фоне демонстрируемого в романе викторианства (запретившего, как раз, поединки чести).

Куда пропал закон сохранения масс и энергии? Как сожранное Войнами пространство может быть пустым?

Почему на кривой прогресса «разумность» с «приспособляемостью» на разных осях?

Издано и переведено с огрехами, для «Снов разума» нехарактерными (см. 343 стр.)

Рекомендации: инкредибилистам и тейяршарденовцам. Прочим — космогония, философия и если охота убить время.

Если по нраву смесь из зеркальных нейронов, великого канадского психолога Хебба, «теории разбитых окон», экспериментов, в которых потребитель выбирает типовую модель дома США вместо знаменитого Ф.Л.Райта и Сары Сузанка, если готовы разделить восторг перед величием Стоунхеджа, коммерческой сметкой лас-вегасовских казино и мощью социальных сетей, если готовы согласиться, что пациент поправится быстрее, когда ему из окна видна зелень, что «психическая геолокация» повод задуматься, а воспоминания о том, как автор выиграл в автомате 200$ и бегал в музей наперегонки — ценны, то... То Вы в теплой компании. Книгу три раза издали с 2016 года. Сомневаться в ее востребованности не приходится.

А вот чего в ней совсем нет, так это архитектуры. Незачем: «...моя роль в мире архитектурного проектирования — указывать на научно-обоснованные закономерности, найденные мной благодаря данным, которые я получал в ходе своих экспериментов». Т.е., стоять рядом и рассказывать.

Это очень, с его стороны, разумно. Потому как «отвращение к острым углам и прямым линиям» и глубина наблюдения о соответствии языка немецкого философа Хайдеггера тропинкам, по которым тот изволил бродить, как-то не очень соответствуют истории. Перипатетики тоже гуляли.

Шпили зрелого средневековья и сталинского ампира, волны барокко и модерна, прямые углы базилик, небоскребов и казарм не одно и тоже. Пейзаж вокруг памятников зодчества менялся, менялись и ценности людей... И функциональное назначение строений тоже.

Возражений против того, что среда влияет на психическое здоровье нет, но Туолсленг в Камбодже перед геноцидом был лицеем, а золотые годы «Союзмультфильма» прошли под сводами закрытых церквей. Фабрики переоборудуют под музеи и... И см. «Новое здание, или Жизнь и смерть учреждений» Н.С.Паркинсона.

Универсальные истины в мире, в котором требования предъявляют одновременно собачники, автомобилисты, старушки, спортсмены, нувориши и мамы с колясками вряд ли применимы. Спор владельца дискотеки о дверях с пожарным уже стал классикой.

Итак, лично у меня сомнения по ценности наработок м-ра Элларда. К тому же, их нельзя даже назвать новаторским и инновационным — про «видеоэкологию» В.А.Филина в РФ известно не первый десяток лет.

Рекомендации: чистая развлекуха от научпопа.

Беда сблизила враждующих? Есть и славнее, и пожестче: Лонгиер, Лаврентьев... Однако, Леки прочими своими рассказами лишь комментирует темные места (голова святого и т.д.) трилогии Брек.

Этот сам по себе, да еще с идейным зарядом.

Можно сказать, «Словом для «мира» совсем другим» закрыта тема машинного перевода, объединявшая шизофреническую скороговорку лемовского «Эдема» с говорильной машиной «Тайны заброшенного замка» и каламбуром из «Летающих колдунов» в славный, но устаревший кластер научно-фантастических изобретений.

Теперь программы-переводчики повседневность и следует согласиться с Леки: очень удобно, но, коли речь про вещи тяжелые, важные, доверие к электронному толмачу падает. Так же резко, как к живому, еще Булычев шутил, мол, на самом деле Вавилонская башня о том, как во всем обвинить переводчиков. Впрочем, история дипломатии полна казусных интерпретаций, да и британцев предупреждают, что их домашний английский мир поймет наоборот.

А еще, «Слово для мира совсем другое» полемизирует с Ле Гуин. Не только названием, под сомнением принцип Экумены, в которой два человека определяют судьбу планеты. А насколько высоки высокие договаривающиеся стороны на своей стороне? Власть решить, что будет с людьми на местах вот эти, тетка с больными суставами да девка с полотенцем на лице, получили не потому ли, что для чужих их статус прозвучал внушительней «ассоциации промышленников»?

Не шедевр, не событие — но на полку «дипломатия в космосе» в самый раз.

В эпической вселенной Радч и Пресгер, оказывается, есть такие места — просто посмешище для соседей.

Вот независимая система Хвай: хотя вместо трупных киборгов там нормальные роботы, вместо бессмертного диктатора выборная олигархия и руки без перчаток — силовикам не отличить боевого меха от груза араки, а исторические раритеты очевидный вздор. Всё так и есть. Но каким же сюрпризом для более рациональных интриганов в их борьбе за шлюзы стали присутствие на Хвай посла так редко оставляющих свою планету Гек и политическое значение тяжелых ботинок Ингрей Аскольд...

Автор никак не бросит возню с языковым гендером (в переводе воспринимается постоянной оговоркой: «ты солгало») и тем, что можно определить «расширенной за счет приемышей атомарной семьей». Из-за чего взбешенным колониальной мелодрамой «Слуг меча» от «Происхождения» советую воздержаться: то же самое, только разбавлено подсоленой водичкой. А вот принимающим позднюю Буджолд... Может быть: детективная линия сошла на нет, а экшен вышел почти добрый и совсем безвредный.

И, хотя есть пара-другая любопытных мест, общее впечатление как от дебюта или затянутой повести.

Материалы некоего расследования. Что и кем расследуется, тайна до самого финала.

Затраты сил на оформление этих материалов — Стругацкие, Энвилл и Желязны обходились меньшим. Стенограммы допросов, фрагменты хакерских чатов, е-мейлы, «Гипатия» в разрезе, медицинские и полицейские рапорты, официальные логотипы на бланках, скрины из сердечника ИИ, анализ записи камер наблюдения, стена памяти, каллиграммы влюбленных и т.п.

В сюжет вложено поменьше. Не особо оригинально: помятая флотилия Объединенной Земной Администрации, эвакуировав мирняков атакованной корпорацией БейТек нелегальной колонии, обнаруживает: на борт проникла загадочная хворь, на которую ЭИДАН боевого носителя «Александр» реагирует неподчинением командованию. Но Кэди Грант начинает, от тоски, действовать по своим правилам...

Отношения старшеклассников и военных, потрошение, теология, астропринцесса, не смотри на меня, Centrum tenenda, потри спинку, пикап на школьной стоянке, турбокоманда против мегапанды, чертовы рудокопы, мама-проблема, счетчик потерь, 121 палуба, костюмы защиты, кровавое уравнение, группы психотерапии...

Портит все это некритический подход.

Вот Эзра вправляет своей Кэди мозги: он видел Брэдли, с пожарным топором в каждой руке, по локоть в красном... Реально, в «Иллюминэ» на звездолете пожарные топоры.

А штурмовой скафандр проткнут заточкой. Дронов в ИИ помещал еще Варшавский — где? Неуязвимость психов — дешевка из ужастиков. Ядерными ракетами бьют после атак пилотируемых истребителей. Аналитик ID 7213-0089-DN за отчеты с «лицо как открытая книга, в которую вписаны имена всех, свидетелем чей смерти лейтенанту довелось стать», голым в космос не выброшен.

Типографика впечатляет вначале, потом нет. То ли за рубежом к мелким,бледным шрифтам привычнее, то ли гнутые по плавным кривым предложения ассоциируют с чем-то передовым... Некомфортно.

Рекомендации: визуалам, согласным на смесь Battlestar Galactica с зомбикалипсисом и «Космической одиссей» Кларка. А так же любителям романтички с трагическим пафосом (за которую в Австралии, оказывается, премии дают. П-провинция).

Отсылок к знаковым и культовым — навалом.

Мелькают Зиновьев, Стэплдон, Циолковский, Мамардашвили, Хайдеггер, Вернадский, Фёдоров (и прочая, и прочая). Цитаты, суждения типа: «И именно этой патологической нечувствительностью трансценденталистов к проблематике целостной личности и объясняется их запоздалая реакция на негативные последствия техноценоза».

В приложениях к основной работе миниатюра в духе Лукьяненко «Решающий эксперимент», программно-политический «Аватар» как метод радикальной вестернизации» и «Звездные войны на руинах Великого Кольца».

Последнее — легкое по языку и стремительное в изложении доказательство: Star Wars прекрасно впишутся во вселенную Кольца дилогии Ефремова, если допустить ее деградацию как сложной системы, пораженной стрелой Аримана и непересилившей вторжение дикарей с бластерами. А императора рассматривать как прогрессора.

С переслегинским сравнением Вейдера и Ветра, указанием, что вся древность ситхов и джедаев может оказаться чем-то вроде мечтаний Третьего рейха о древности корней (внутренней логике не противоречит). Припомнил автор голограммы, попробовал встроить даже джедайскую Силу. Остроумно.

Но, если допустить превращение Великого Кольца в Республику и Империю, оно будет так же похоже на деградацию сложных систем, как смена речений Ипувера «Камазом». Персонажи тов. Ефремова месяцами ползут в гипнотическом сне через парсеки — в цирке м-ра Лукаса врубают движок и там, где надо, к четвергу. Связь, не требующая для пересылки клипа напряжения экономики планеты... И, конечно, в Star Wars наблюдается расцвет невозможных в рамках ефремовской парадигмы негуманоидов и разумных машин.

Отсылок к знаковым и культовым, здесь, конечно, навалом.

Поводом для этого интервью «Известиям» (есть на их сайте) стала смерть Бориса Стругацкого. А что? Ле Гуин более-менее в теме, ей известны «Сказка о Тройке», «Трудно быть богом»... А «Пикник» в орегонском Powell's и сейчас, как подсказала Еркфтвгшд, предлагает читателю цитата из заметки Ле Гуин 1977 г. (powells.tumblr.com/post/174891836964/city-the-city-by-china-mieville-we-mourn-the, если кому нужны картинки).

Как следует из интервью, заметку Ле Гуин обновила для издания 2012 г., но ситуацию в российской фантастике, при всем при том, отказалась рассматривать категорически — не переводят её на инглиш в нужном объеме.

Заявочку Л.Новиковой, вопрошавшей о «деградации», отстранив еще более решительно: эти разговоры вечны. И когда Ле Гуин начинала печататься, НФ в основном была аттракционом. И, соответственно, сейчас выходит не меньше «серьезной, весомой научной фантастики», чем в 1960-х (правда, увы, сослалась при этом на Чабона).

А коли в РФ не так... Значит, либо писатели нашли другой рупор, либо люди изменились и ищут только бессмысленных развлечений.

Вот, практически и всё, что сказала Ле Гуин в этом интервью, разве что попросила не зацикливаться на жанре НФ. Ни прогнозов, ни исторических комментариев по незнакомому предмету.

Наглядное отличие старой школы от блогерского верхоглядства.

Об априори обреченной (историей и жанром) теме шпионок, а так же о пережевывании сиротства можно с облегчением забыть — сюжет и фабула вполне каноничны. Правда, автор снова ведёт нас от реторт, пирогов и книжных шкафов Букшоу в большой мир, однако, осторожными шажками и недалеко. А главное, строго выдерживая modus operandi Флавии Де Люс, ехидной девочки-химика, детективные приключения которой так по-рождественски блистали на фоне пейзажей и нравов воспетой Агатой Кристи глубинки... Несколько первых книг.

Динамично, эффектно. Начинается «В могиле не опасен суд молвы» с благостных детских мыслей о смерти, продолжается вылавливанием мертвеца из реки (за верхнюю челюсть, пальцами Ф.), петляет между фотографированием с воздушного змея, сушкой французского лака, дешифровкой поэтических загадок, обысками, артистизмом сестер-зараз, вживанием в роль отравленных прихожанок, необычным знакомством Доггера, приступом джингоизма... И рывком достигает финала.

Шероховатости, холостые патроны, скоропостижность развязки... есть за что упрекнуть. Но — автор продолжает чинить тонущий корабль цикла. И, спешу сообщить, вроде, наконец подобрал подходящие материалы.

Не замутненное (кроме ценностей среднего класса) развлечение в стиле «меч и магия». Образец жанра, почти как «Драконы осенних сумерек» и «Багряная империя».

Порталы, руины, демоны, арены, барды, стылые перевалы, виверны, Благородная Цель, целебная наркота и древние клинки. В небе летающие галеоны, в склепах склепная слизь, в лесах кусты-людоеды, в тавернах уйма приключенцев-наемников — но никто не желает придти на помощь осажденной воскресшей Ордой республике Кастии. Кроме ветеранов, знаменитой «Саги», по сравнению с которыми «Орущие Орлы» просто...

И т.п. и т.д. Бодро так, с уймой трупов, кровищи и пафоса, сбалансированных лирическими вставками, умеренной дозой толерантности и почти черным юморком. Запоминающиеся персонажи умеренной оригинальности.

Отсылки к рок-музыке в книге действительно присутствуют. Почти все они в 2-3 абзацах интервью из приложения (возрождение хорошей практики, спасибо, издатель).

К полиграфии и переводу претензий нет.

Рекомендации: ненапряжное и необязательное.

НФ о социальных последствиях пересадки сознания (авторское «клонирование»), в числе которых гибель всего персонала звездолета «Дормире». Аварийно воссозданный в ранней версии экипаж ищет причину кровавой бани, то и дело проваливаясь в флэшбеки из своего официально криминального прошлого.

От предшественников отличает ориентация на узкие аспекты темы. Корпоративы, хакеры, правовые установления, наказания и возмездие. И в этой области автор показывает хороший средний уровень проработки.

Но выше не поднимается, хотя, вроде, все этому способствовало.

Биографии, личные привычки персонажей, детали устройства «корабля поколений» без поколений — недурственно, но язык суховат, да и художественные средства довольно ограничены (на сайте жаловались на перевод, но конкретно предъявить нечего).

Технология клонирования — одно недоумение. Клоны всегда просыпаются в идеальном биологическом возрасте 20 лет, означающем наличие такого средства поддержания молодости, что бунты клонов ерунда. Отбор эмбрионов (из-за которого клонирование человека абсолютно неэтично) проигнорировано. И т. д.

Но таков выбор Лафферти. Пусть его, не всем мил охват Лема, Макоули, Моргана. Больше расстроило, что, взявшись творить классическую по сути историю убийств в изолированной локации, он, интригу закрутив нормально, пренебрег непреложными со времен Ван Дайна правилами расследования. Детективов несколько, в хэппи энде преступник не наказан, разгадка не очевидна, цепь событий пошагово не восстановлена...

Рекомендации: убить время и проследить — не поднимется ли автор в высшую лигу. Потенциал есть.

Чтобы так писать, нужно быть британцем, чтящим ту шпионскую литературу, в которой, чтобы донести письмо до ящика, требуется поддержка роты агентов, минимум две фальшивые личности и бюджетные ассигнования из серых фондов.

Итак, Европа за Ла-Маншем — сырое и холодное пространство кафе, лесов и мафии. Европейцы только и грезят, как бы поучаствовать в чем-то нелегальном или, хотя бы, добиться независимости. Женщины либо тайные агенты, либо просто жестоки, а коли встретится русский — значит, эмоции, водка, пельмени и математика.

Зато проверка документов уже приключение и главный герой свободно, не учась, использует сложнейшие гаджеты, хотя по призванию Руди не «кузнец», а кулинар.

И, конечно, начинает реализоваться авторский замысел лишь после двухсот страниц, когда за суетой курьерских явок, посылок и Ситуаций возникает лондонский Сити.

После переломной беседы со спецназом автор погружает читающего в английские проблемы кухни, Шотландии, камер наружного наблюдения, влияния эмиграции на сообщества жильцов и всего такого. Сюжет же сворачивает из простой версии альтернативной истории в конспирологическую, замахом и приемами напомнившую Борхеса с Мьевилем.

А до того происходящее суть неонуар, с пограничными прожекторами вместо неоновых вывесок и польской дискотекой вместо джаза. Реалистичный в бытовых деталях, умеренный в экшене, психологичный — в традиции (человек, его дело и окружающий мир суть три разные вселенные, так у Грэма Грина, Ле Карре...), эрудированный исторически. Но довольно условный в проработке мироустройства. Суверенизация государств на клочки размером с курорт или общество Гюнтера Грасса (аннотации верить!), например, по Хатчинсону никоим образом не отражается на кошельке и холодильнике населения. И т.п. и т.д. Правда, стоит отметить, взгляд на сквоттинг резко расходится с Брюсом Стерлингом.

Поскольку к финалу «Хогвартс» (а, может, «Империум») еще и не приоткрылся даже, рекомендую «Осень Европы» как приличное начало многообещающего цикла. Насквозь британское начало.

К полиграфии и переводу претензий нет, о потраченном времени не жалею.

Шесть фракций в межзвездной гептархии — и не нашли ничего лучше, чем поручить отбить неприступную крепость командиру пехоты. Пусть девятиглазая тень субвокализирует капитану кровавые советы гения, с математикой у нее весьма хорошо, а приданные лазутчики Шоус великолепны — да вот только еретики не когтем Кел деланы. Пока с ними возишься...

Борьба идет за контроль над покорившими Галактику и ее население технологиями, работающими лишь при изменении законов физики, локальной их подстройке. В свою очередь, целиком зависящей от поведения масс в принявших тот или иной «календарь» социумах. Мнение оных масс ортодоксами гептархии не рассматривается.

Тут можно б сказать многое. Про антропный принцип, про возивших по столу ту же миску Брина и Кудрявцева, дойти до «Утра магов»...

Но сам автор сосредоточен на ином. На психологии влияния, интроспекции, переживаниях, интригах, злой судьбе и цене побед. Наука и техника у него не в фокусе, они словно пришли из графических романов француза Мёбиуса (см. эпизод в оленьем парке). А названия устройств и оружия как от персонажа аниме: «Логическая граната!», «Калейдоскопическая бомба!», «Черная колыбель!». Эффектный антураж переживаний персонажей со сложными мотивациями.

Сочетание лишь интуитивно понятных терминов с почти рукотворной Вселенной, загадочных правил космической войны и пахнущих первобытным костром обычаев, особых смыслов этикета биороботов, экстравагантности всемогущих господ, призраков в машине, безумия, игр и смерти как не искупаемой ничем повседневности, дает стойкую ассоциацию с Гленом Куком. «Дракон не спит никогда», «Теневая линия» и, в сценах магических, извините, «календарных» атак, «Черный отряд».

Финал открыт для развития в любую сторону.

Полиграфия: обычная фанзоновская. Перевод: читается очень легко, но скорчера АБС в оригинале нет.

Рекомендации: современная мягкая космоопера, космофэнтези, психология, переселение душ. Глен Кук, в меньшей степени поздний Херберт. Гендерная интрига.

Отменно.

Сначала, после долгого вступления, это производственный роман про НИОКР и телепортацию. Хороший. Ассоциации: Суарез и «Стрела времени» Крайтона (в «Д.О.Д.О» Стивенсона замес не тот).

DARPA, гики, фрики, Вашингтон, жидкий азот, трейлеры, код на Си, защита животных, бейсбольный мяч, психиатрия, секс после работы, мухлеж с расходами, Стартрек, презентация, экранированный мобильник... И, резко, кровавая драма о суперхищнике и книге безумного викторианца.

Хохма с гайками великолепна, про парадигмы хорошо, вариации Джейми нестандартны, написано мастерски, стройно, динамично — и предсказуемо. Вонг в неназываемовской трилогии драконит такое как расхожий штамп. Четыре с минусом.

Баллы «Преломление» набирает за Лиланда «Майка» Эриксона. Он умен.

А показать ум задача нетривиальная. На ней погорел Чан, увяли цветы для Элджернона. Обычно ее обходят так: просто гений (Ффорде, Булычев), гениальное подсознание (Каттнер), мозг большой (Нивен, Варшавский), облучился (Гроссман), таблетку съел (Глинн), алгоритм вывел (Дэвидсон). Эффектно. Но вопрос-то остается: «Черт возьми, Холмс! Как?!».

Клайнс обосновал предельный IQ. Когнитивное наполовину это память, «вспомнил» и в вузе значит «знает» — а у Майка память абсолютная.

Сочинил ситуацию, в которой «ходячая энциклопедия» была бы бессильна. Только вычленение ключевых, убеждение логикой и проприоцепция.

Снабдил хорошей рабочей метафорой. «Муравьи» в третьей голове США круче «серых клеточек» Пуаро. И нагляднее.

Дал своему гению биографию и характер, достойные интеллекта. У Пратчетта и Желязны мнемоники орудия чужой воли, а тут он хозяин себе и своим талантам. Читать, как школьный учитель разбирается с умниками проекта «Дверь Альбукерке» — истинное удовольствие.

Полиграфия хороша. Перевод в норме, ляп заметил один, с кличкой пса.

Вместо рекомендаций (рекомендации? Читать!) пара спойлеров:

№1 Котёнок спасется;

№2 Даша — имя для порнозвезды.

Если симпатизируете мушкетным артикулам, кирасирам и блеску багинетов, с которыми не могли сладить удальцы и фанатики от Ирландии до Индии, прошу ознакомится.

Процентов на 60 это решебник по тактике времен атаки шагом и каре. Почти — дисциплина без шпицрутенов, аналога пустынь и каналов страны Хандар на нашем глобусе даже не прослеживается. Так и не разобрался, что за «глиняные» хижины такие: легко горят, но осколки от стен надо извлекать хирургически. Любопытно, автор знает, сколько весят описанные им стальные плиты? И что он ими сказал о технологии своего мира? С последним тоже имеет место быть некоторое смещение — у Стальной Маски винтовки и точная механика, а противник дозрел лишь до терочных запалов.

Еще процентов 30 текста занимают труды капитана Первого Колониального полка Д'Ивуара над выживанием оного полка плюс карьера «солдата Винтер», травести с лесбийскими снами (спешу успокоить, отношение к «Монстрячему взводу» и феминизму роман Векслера имеет отдаленное).

Решение переключаться с офицеров на солдат реализовано удачно, психология и внутренние конфликты закручены лихо. Кто сказал «Глен Кук»? Ничего общего. Мартин? Векслер управляется с персонажами и баталиями не хуже.

Правда, участников меньше, регион один, этники и летописей чуть, детям и старухам слова не дано. Главное отличие — хотя текст и прерывается, лишь начинаешь врубаться в цели полковника Януса и закадровую интригу, но эта часть завершена и, какой-никакой, а финал есть. И представления о долге, дружбе и любви расходятся с рыцарством «Игры Престолов» в корне (см. линию Маркус-Ростон).

Оставшиеся % романа — то, почему он фэнтези. Демонология, запах жженого, Мать, окаянные иноки, артефакты древних, мрамор шрама, лысые великаны, понтифики, схватки с зомби... Ничего особого, почти стандарт. Во всевозможные сюжетные ловушки и смекалку персонажей автором вложено больше — спасибо ему за это.

Со всеми небрежностями перевода, не отличающего глубоко сидящие суда от глубоко погрузившихся и впадину от низины, читается легко. Полиграфия: сквозь белую бумагу видны строки той стороны листа.

Продолжения жду.

Мы все умрем, хотя, по этой книжке судя, менопауза страшнее. Дети, возраст, дети, возраст, дети-возраст... Ту-ту, но автор не согласна и вот он, результат: хотите знать, в каком кабинете какой клиники вдовая вице-королева советует заказывать бэби, другую-десятую, к пенсии? Интересно? А это самый корень романа.

Посему и не драматично. Приключения беременных на полуварварской планете это мужество материнства в антураже. В приложении к детям тоже самое будет о плохих или бессильных родителях. Следовательно, обреченный на нейсмиточек и форкосиганчиков мир должен быть без отрезанных голов, кризисов с непроплатой и прочих вредных факторов.

Вот в «Адмирале Джоуле и Красной королеве» и огненный дождь пролился, и земля тряслась, ломаются флаеры, наглеют строители, вскрыт план геноцида, буйствуют пьяные — а вокруг безмятежная неконфликтность. Сильное разочарование для помнящих, какого качества были у автора боевики и стратегии.

Прочие упреки не заслужены.

Слабо с освоением Зергияра? Подтвердились подозрения — империя отхватила больше, чем нужно барраярским экономике с демографией.

А, раз книга о возвращении джентельмена в лоно (в исконном смысле), обсуждать ее толерантность к гомикам нелепо как-то. И поздновато, после «Этана с планеты Эйтос» и «Танца отражений».

Идеология в романе вообще, мягко говоря, консервативная.

Маточные репликаторы — это было радикально прогрессивно, однако, чуть речь о постнатальном, Буджолд резко по тормозам. Няня д.б. женского пола, хоть без стажа и образования. Альтернативы (декретный отпуск, ясли, мужчины, автоматика или свои руки в памперсах) не рассматриваются. Офорилась Корделия вконец, у ее мамы на Бете место слуге было лишь на окаянном диванчике.

Сексуальное образование? Все терапии и провозглашения перечеркивает один разговор, со скольких лет можно поведать, кого звали кувыркаться па и ма.

Патернализм. Руководить и присматривать надо — гражданские компании быдловатые массы не затронули. Как хорошо, что распределение жилья в ручках мафии гарнизонного женсовета.

Аналогично с отношением к художественному. Ретроспективно оценил: по всему циклу искусство №1 архитектура, №2 садово-парковое. Графика — хобби. Музыка... живая, пожалуй. Пытавшегося развить иные эстетические вкусы продвинутая экс-бетанка отправила заниматься канализацией.

В общем, рекомендую лишь как возможность узнать новое о старых знакомых. И кое-что об эволюции автора.

Этим текстом (спасибо, переводчик) Лавкрафт высказался о космической фантастике. Если кратко: дать читателю «воздушные лестницы для бегства из раздражающей тирании времени, пространства и естественных законов физики». Не разбавляя потрясающее душу изумление супергероями и прекрасными дочками сумасшедших ученых. Только реализм.

Но кто же смог соответствовать? Херберт? Заблудился среди своих барханов. Джин Вулф — космос в его «Новом Солнце» больше похож на мистические небеса. Балларду милей вши и вирусы.

Зато пан Станислав Лем, почти синоним НФ (хотя он не чуждался и зомби-нуара), в «Эдеме» словно вторит тезисам Some Notes on Interplanetary Fiction.

Лавкрафт: «Не менее деликатна проблема описания путешествия в космосе и приземления на другую планету. Здесь мы должны сделать первостепенный акцент на очень важных эмоциях — непреодолимое чувство удивления путешественников, когда они понимают, что находятся очень далеко от их родной Земли, в космической бездне или в чужом мире»

Лем: « Намерения у него были добрые, он хотел рассказать мне, как выглядит пейзаж не помню уж на какой луне. «Там есть такие, — говорил он и разводил руками, — такие большие, и у них есть такое, и там вот так, а небо другое, чем у нас, да, другое», — повторял он все время, пока сам не начал смеяться и не махнул рукой. Невозможно кому-нибудь, кто никогда не был в Пространстве, рассказать, как это выглядит, когда висишь в пустоте и у тебя под ногами звезды»

Лавкрафт: « у нас не должно быть сверхлёгкого изучения языка; никакого телепатического общения»

Лем: «Если бы все шло как в книгах, которые я читал мальчишкой, -заговорил Доктор с полным ртом, — в этой проклятой занавеске сейчас бы образовалась пышущая огнем дыра и оттуда бы вылез тип с тремя руками и только одной, но зато очень толстой ногой. Под мышкой он тащил бы интерпланетарный телекоммуникатор или сам был бы звездным телепатом. Он дал бы нам понять, что является представителем невероятно развитой цивилизации и... — Перестань нести чепуху, — прервал его Координатор.»

Лавкрафт: «Всё должно быть в строгом соответствии с известной или теоретической природой сферы, которую мы рассматриваем — сила тяжести на поверхности, наклон оси, продолжительность суток и года, вид звёздного неба и т.д.»

Лем: «Полярная? — спросил вдруг Химик, бессознательно понизив голос, и показал на низкую звезду, слабо мерцающую в темном небе на востоке.

— Нет, отсюда ее не видать. Мы сейчас... да, над нами Южный полюс Галактики. Минутку... где-то должен быть Южный Крест...»

Лавкрафт: «Нужно помнить, что нечеловеческим существам должны быть полностью чужды наши мотивы и виды на будущее».

Лем: «Вы подумайте, все, что тут происходит, отчасти напоминает нам различные вещи, известные на Земле, но всегда только отчасти — каждый раз несколько кубиков остаются лишними и не укладываются в мозаику. [...] Кошмарный сон. Ну, а скелеты? Музей? Бойня? Храм? Фабрика биологических экспонатов? Тюрьма? Можно думать обо всем, даже о концентрационном лагере!»

Вывод: а Г.Ф. Лавкрафт-то оказался неслабым аналитиком НФ.

Из-за какого-то вывиха, миф, что отклонение от психической нормы дает силу и открывает недоступные способности, укоренился в западной НФ. Брин, Уоттс, Ле Гуин. У Лэмба в «Роботире» аутизм вообще программируют, по воле родителей — будет лучше с машинами управляться. Нда, даже Ф.Дик в «Кланах альфанской луны» признавал проблемы таких «гениев».

«Известный космос» Нивена устроен более хитро. Идея в деле, здесь и маниакальные защитники Пак, и параноидальной осторожности кукольники Пирсона, и только «дельфинье» раздвоение личности спасает Землю в «Мире птаввов». Но с диагнозом принимай, что дал автодоктор (см. «Этика безумия»).

В этом рассказе никто не бросается через Галактику утереть несчастный нос или отомстить обидчику, не устраивает гомофобских драк.

Земля 2360-х похожа на Полдень Стругацких. С охотой на матерей и тотальной прослушкой, но, тем не менее, для законопослушных там почти так же сыто, умиротворенно и гуманно. И там звучит вопрос «Жука в муравейнике» — как реагировать, если ты, вдруг, учуял дьявольскую серу? Не сходить с ума? Или сходить, специально, в надежде что соскочившая с рельс биохимия поможет?

Конечно, «Всегда есть место безумию» совсем не «Жук», а Разумный Джек отнюдь не Сикорски. Прозаичный такой мужчина, скрупулезно соблюдающий правила баров, укрепляющий ширину плеч ремонтом строительных роботов, навещающий внуков и распивающий рюмашку-другую за разговором, что АРМ уже не та. И готовящий Солнечную систему к вторжению инопланетных хищников.

В сугубо частном порядке.

Фэнтези, темная, с элементами героизма. Немного телесных выделений, но не хоррор.

Внизу до самого Валенграда пустыня пост-магического апокалипсиса, вверху небо разорвано, как в «Футураме». Бесердечные колдуны, мутанты, некроманты, криминальные дети, библиотека, тупые солдаты, непобедимые наемники, коммуникаторы, рапиры, зомби, памфлеты, феромоны и кареты. Безумный гений записывает свои ужасные расчеты дерьмом, лунный свет сворачивается нитью под пальцами обреченных, дверь пункта управления заперта на цепь и замок — о, что будет, когда об этом узнает маршал границы...

Главный герой, рассказчик этой истории, чье благородство вдавлено в грязь роковыми ошибками прошлого, много пьет. Весь в долгах, дружит с извращенцем, однако лучший фехтовальщик, неслабый детектив и охотник на ведьм, каких поискать ( в широком смысле. Не только на женщин, не только на колдующих, на всех поклонников Глубинных королей), всю жизнь грезящий об одной леди....

Вот вся эта нуарность и делает практически неизбежными ассоциации с Гленом Куком и Эриксоном. Мир формально весьма оригинален, но на память приходят именно они.

И текст достоин такого сравнения. Ладная, стройная проза, динамичный сюжет, предсказуемый вплоть до пафосной и весьма неожиданной кульминации. Как если бы Муркок превзошел финалы Агаты Кристи, если позволительно такое сравнение.

На полиграфию и перевод не жалуюсь.

Рекомендации: скорее «да», чем «нет».

Считаю книгу искуплением грехов марсианской трилогии автора.

Там планеты чуть не колыбельные первопроходцам пели. Гении дирижировали экосистемами из своих лабораторий, космические корабли как трамваи, по расписанию, демократия без государства дарила невиданные духовные вершины...

В «Авроре» все с усилием, тратой ресурса, жертвами неясной этиологии. Консенсус возможен лишь под присмотром шерифа, а экологическая инжерения суть попытка синхронизировать тысячу разных качелей. Хороший посыл о любительской социологии. В кои-то веки внятное объяснение, почему персонажи вот такие. Космические полеты — если не готовы страницами читать про небесную механику или есть сомнения насчет того, что торможение тоже ускорение, не беритесь.

Не все, правда, прекрасно. Не удались биоты, в которых Робинсон расселил команду своего ковчега поколений. Красивые и громкие названия — но, видимо, зря Ларри Нивен предупреждал, что в искусственной реплике естественного ландшафта почва окажется на дне водоемов. Зачем в этих террариумах человеческие городки, усилить антропогенный пресс? В «лабрадорский» отсек стоит заглянуть, чтобы понять, как Север представляется с калифорнийских пляжей (намек: для летящего из субтропиков в тундру вывести потомство гуся он другой). Недоумение вызывает недоедание рядом с молекулярным принтером. Лекарства можно напечатать а сахар или макароны нельзя?

Зато порадовал роман сжатой конкретикой проблемы разумности ИИ. Гибернацией, не похожей на холодильник. И, конечно, выходом из ловушки корабля поколений — технично, изобретательно, свежо и совершенно очевидно.

Оценку перевода затрудняет авторский трюк с квантовым самосовершенствованием рассказчика.

Рекомендации: строгая де-илюзионистская НФ, космический ковчег и техносюрпризы.

Резкая смена декораций и настроения.

Из мирков в которых мимо руин былого величия плывут трупы, а лидеры кормятся металлоломом, автор приводит нас в большой мир. Глобальные корпорации, гелиевые дирижабли, китайские арбитры, боевые дроны и скрытые от полиции операции.

Всплывают персонажи из прошлого, обнажаются причины, пока снайперы делают свое дело, Ариэль обещают выбросить из люка, Исполнительный комитет прогоняет охрану, матросы списываются на берег, Маля прикидывается рыбачкой, а Тул бредит Калькуттой. Огонь, потери, измена...

Но идеологический заряд иссяк. Так, пара намеков, а остальное — очередной боевик. Про дружбу, месть, бизнес и военного аналитика с отличными оценками.

Полиграфия и перевод не хуже и не лучше.

Рекомендации: тем, кому запали в душу персонажи «Разрушителя кораблей»

Брейк утверждает, что составил первый в истории университетский курс о науке и НФ. Опубликовал же беглые комментарии к сценам киноэпопеи. Однако, охват и проработка (затронуты влияние декораторов «Звездных войн» на космические программы, усилия DARPA по суперсолдатам, отношение речей Дарта Вейдера к функциям АНБ, космология и астрономия) достойны научпопа вузовского уровня.

В целом, интересно.

Анализ шанса уцелеть среди астероидов Эпизода V — с учетом расчетов НАСА для «Вояджера» и того, откуда вообще C-3PO мог взять это «1:3720». Судьба эвоков после разрушения «Звезды Смерти-II» на эндороцентричной орбите. Кислород Татуина. Черви-экзогорты, Иоганн Кеплер и выживаемость тихоходок в вакууме. Почему световой меч не лазер и не токамак, а крен кораблей в SW — не глупость. Сразившая меня информация про притягивающий луч.

То есть, для фана цикла разница с глянцевыми видами «Тысячелетнего Сокола» в разрезе, которыми потчевал «Прайм-Еврознак» и блеянием «Мир по Звездным войнам», колоссальная.

Но — опущены аспекты, которые заставили Муркока говорить о близости Силы к фашизму, социального анализа нет как такового.

И подход к техническим вопросам напоминает «Планету бурь» Казанцева, только там подобный расчет использован для комизма, а тут всерьез. Цепочка цифр не доказательство, особенно, если исходные данные из Канона, отказ от которого — лучшее, что сделал для «Звездных войн» Disney.

Прикидки себестоимости «Звезды Смерти», типа 120 км диаметром, 10% массы на сталь, внутри азотно-кислородная атмосфера — и перевезти всех землян на Марс дешевле уже сейчас, оставляют нехороший привкус. Если это так, значит, конструкция была другой, нечего тут про квадриллионы тонн. А бюджет — куда рациональнее было бы сослаться на реальные мегапроекты.

Аналогично беспиновская главка, в которой, с тщанием и ссылкой на экспертов, выясняется, может ли человек дышать в атмосфере газового гиганта — «Звездные войны» это силовые поля, там с первого фильма без скафандров бок о бок с открытым космосом.

До идеала далековато.

В Скарланде всё живое если не умно, то разумно. Пауки разговаривают с жертвами, гусеницы гоняют на байках, моль ест костюмы. Подданные или жители Севера, они живут как могут в свое удовольствие. Продают билеты, духи и платят — королеве верностью, муравьям сахаром (бывает, нужно перенести груз или очистить лес), волшебникам, если нужен аудиоусилитель, деньгами, частями тела за идеализм.

Дождевые черви посасывают коктейли в кабаке, публичное собрание ест жареную мышь и все млеют от оперного трио сов... Вопросов насчет отсутствия кровавых морд и специфики микромира Карика и Вали в принципе не возникает — повествование в духе «Волшебника Изумрудного города». Или «Чародея с гитарой» Фостера.

Правда, для разнообразия, попаданец не из нашей реальности и взрослый. Доселе успешно уклонявшийся от традиционных для семьи Львиных Зевов заездов на неразумных (с его стороны океана) шмелях Фридрих вдруг не отказал таинственному посетителю. А у того реактивный двигатель — и понеслось. Подземелья, поезд, шпионаж, эпос, кризис идентичности, заклятия, взрывы, финансовый аудит, бродячий цирк... Бодро и изобретательно на все полтыщи страниц.

Профессиональные знания Райнхард в биологии проявились на них от силы раза три — но они достаточно круты для сказки и позволяют отнести книгу к фэнтези. Не совсем уж детской — обсуждение, насколько дамам нравятся одноглазые, наркотик утреннего сознания и кое-что по мелочи повышают возрастную планку, но легкость разрешения конфликтов и хэппи-энд возвращают ее на место.

Полиграфия — пусть «ЭКСМО» поучится. Язык перевода легок, нестыковок или ляпов не заметил, ну, может, «филистера» стоило заменить на современный аналог.

Рекомендации: читателям как легкая авантюра, а издательству — продолжать знакомить с современной немецкой фантастикой.

Несколько новелл на стержне противостояния умных негров непрокосновенному натурофилософу из Сынов рассвета.

# фанфик, #северо-американское, #мистическая фэнтези, #неглупое... и # боевик на социальной подкладке. Прикладами в окна «паккарда», аэроторпедой по летающему мертвецу, заклятием по грабителю, киянкой по «еве», шарфик в карман — белым мат в три хода. Тайные ложи, револьверы, риэлторы, собаки, вдова-лунатичка, рыжий лобок, универмаг, астрономия, призраки, бакалея, беглый сын, сундук на цепи, полиция, оптимистичный финал, непредставимые цвета и прочие цитаты из Лавкрафта и ему подобных (списочек в тексте).

Ретро-триллер в обстановке золотого века Америки? Да. Но еще у автора в наличии Идея.

Суть лавкрафтианства, благодаря которой, объективно говоря, четвертого эшелона писатель отбросил тень в XXI век — ощущение, что мир лишь корка льда над бездной, и эту корку кое-кто втихую долбит, — Рафф использовал в качестве декораций. В роли угрозы у него расизм.

Самый непримеримый. На Юге выделяли места только для белых, на северо-востоке США хотели, чтобы негров рядом не было совсем. И работал в этом направлении (в 1954 г. толпы батраков еще не рванули на фабрики). Рафф утверждает, что не выдумал «закатные города», погром в Талсе, ковенанты и даже Safe Negro Travel Guide. Но, к его чести, показал и ответную реакцию: желание испортить белым всю малину, вселиться с угрозой для жизни в «их» квартал, числить всех цветных одним народом (африканцев шокирует до сих пор), оценивать все и вся, от Белого Дома до научной фантастики, по цвету кожи ... Пусть ощущение жизни на минном поле и страх выстрела в спину переданы очень хорошо, но вот так, без анализа, без причин и рецептов, словно это закон природы... Сравните, при желании, с Аароновичем и «Темной башней» Стивена Кинга и согласитесь — эту книгу борцам за права поднимать вместо знамени не стоит.

Полиграфия типовая для серии, язык перевода легкий, претензий не имею.

Рекомендации: по тэгам и в качестве примера — вот что грамотный писатель может сделать из заезженной до анекдота франшизы.

Дикий Запад как декорация в фантастике интересен настолько, насколько он шире стереотипов вестерна.

«Расколотый мир» был на твердые 4/5. Психологичен, не шаблонен, но просчитываемый: одинокая врач-психиатр отправляется в безумие войны между демоническим порядком Локомотивов и дьявольским беспределом Ложи, туда, где мир недоделан и его законы сырей теста, а навстречу — не менее одинокий сверхчеловек с револьвером, которого достали кнуты и убийства... «Как» было интереснее «что».

«Восхождение Рэнсом-сити» лучше.

Мир прежний. То же самое поле боя между линейными и агентами — просторы, волки, утлые городишки, гигантские станции, пароходы, беженцы. Но со стороны, которая раньше была не в фокусе. Акции, почта, газеты, кредит, шахты, эмигранты. Фермерские сараи. Театры. Тресты. И та нелимитированная предприимчивость, из-за которой Блок призывал Русь стать «новой Америкой».

Центральный персонаж, «черный как ночь профессор Рэнсом», из очень предприимчивых. Целый куст ассоциаций. Обязательно миф о Тесле, пожалуй, жизнь и достижения Генри Форда, Эмерсона, Вуда... И Гудвин из страны Оз. Этакий наивный юноша, который прожженный мошенник, электрик-теоретик, утопист-практик, жертва местных фейри, верный любовник и великий техномаг. Деяния его похожи на шоу — и неважно, объявляется аварийная эвакуация или прогноз будущего освещения. При этом, в рэнсомовских представлениях о добре, зле, человеческих жертвах и работе есть что-то, напоминающее о героях Стругацких.

Возможно, позитивное впечатление связано с тем, что «Восхождение Рэнсом-сити» довольно расковано в литературном смысле. Автобиография вольного стиля с кучей флэшбеков, да еще и с комментариями лица, некогда по уши влипшего в темную историю «процесса Рэнсома». Благодаря чему читатель одновременно представляет общую канву — и понятия не имеет, куда сиганет сюжет, о чем нарратор захочет поведать.

Политические взгляды лошадей заставляют вспомнить Твена, а «предписания» и детективы — первую профессию автора (если не Кафку). Поиск места для дуэли, дыра в щеке, сосиски, которые жрет Кнолл, Кридмур, пытающийся освоить гимнастику, пародирующие позитивное мышление Улыбчивые — можно сказать, Гилман подтянулся. Описания дисфункциональной стороны Локомотивов, фанфаронской бестолковости агентов Стволов, увеличение загадочности холмовиков и так изящно закругленный финал — большой плюс для знакомых с циклом.

Полиграфия — чудовищная ересь обложки, просвечивающая белая бумага, но держать в руках достаточно приятно. Перевод — читалось влет.

Рекомендую неравнодушным к изобретениям, вестерну, первой книге и резким поворотам.

В принципе, близко к готическому хоррору. Замкнутое пространство. Безлюдье. Уют и порядок как знаки беды... неживые голоса... иррациональность «нормального» на фоне происходящего... смерть невинных, ощущение неизбежного и всепожирающее пламя в финале. Эдгар По гордился бы.

Эффекты при этом сдержанные и мягкие. Зола, светлые отпечатки на западной стене — сравните с рисункам Кэйдзи Накадзава, видевшего, как кожа стекала с тел облученных хиросимцев. Брэдбери умел жать на своего читателя — стишок Сары Тисдейл (все же фантастика проводник культуры) и издохший в столовой песик отозвались куда большим эхом, чем манга очевидца или радиоактивные руины других писателей. Мнения Тиань насчет контролирующих лиц категорически не разделяю, свой вклад в то, что ядерное оружие из большой дубинки стало восприниматься смертью для всех, рассказ внес безусловно.

И он годен кое на что еще.

«Костер» Джека Лондона рекомендуют космонавтам для подготовки к посадке в диких местах и выживальщикам вообще. Уж больно четко показана цепь вполне реальных ошибок, ведущих к смерти.

Обязал бы читать «Будет ласковый дождь» проектировщиков. Чтоб запомнили, затвердили себе — уязвимость конструкции автоматика не ликвидирует.

Эллендейльский дом отменное сооружение. Расточительное на современный взгляд, зато автономное и с дубовыми балками. Три системы пожаротушения свидетельствуют: об огне здесь думали больше, чем о войне (бункера нет). Специальные оповещатели для детской — плюс к карме.

Но огонь взбирается по смоченной дождем наружной стене на чердак, к электронному интегратору-мозгу. И тот взрывается. Зато говорящий календарь, как высшая ценность, вделан в толщу стены и прекрасно сохранился. Химическое тушение в двадцать струй — отлично! — не там, где они могут быть нужны в первую очередь, т.е., у камина с сигарой, мусоросжигателя, на кухне.

Такое впечатление, что расчет на возможный источник возгорания не делался вовсе. И все эти внешне эффектные меры предосторожности — для продажи дистрибьютером душевного спокойствия жильцам. Пароль, голосовое опознание, угу. Ветка выносит оконное стекло — никакой реакции. Механический дождь льет в не обесточенных помещениях, вся электротехника в штатном режиме — и двери с окнами в горящем доме плотно закрыты. Не поддерживающая горение отделка, огнестойкий кожух обошлись бы куда дешевле «водяных крыс». А защиту дали бы лучшую.

«Умный дом» — безопасный за счет разумного проектирования, в первую очередь, дом. А не набитая электроникой коробка, готовящая завтрак.

Читайте Брэдбери внимательно.

В четырех словах: воспоминания натуралистки былых времен.

Если смотреть на сей опус как на имитацию данной разновидности мемуаров, «записки леди Трент» достойны вежливых аплодисментов. Может, заслуга перевода, но тон, сама атмосфера рассказа энтузиастки еще звавшейся «естественной историей» биологии — идеально.

Например, хотя тут уж полностью заслуга автора, исторически верно отсутствие феменизма. Слой не тот. Изабеллу не понимает мать, служанки. Мужчины — те, с которыми общается юная леди, разумеется — с полным пониманием, что женщину могут волновать не только дети и манеры. Прямо скажем, Марии Васильевне Павловой было потруднее... Но, впрочем, это только первая часть цикла.

Пока что — детство сорванца, охота на мужа, первая экспедиция... Детали, встречи, впечатления. Быт до электричества. Заграница с фонетическим ужасом типа Бульскево, Выштран, похоже, где-то между Трансильванией Дракулы, Руританией и «Городом и городом» Мьевиля. Да и сам Ширланд тоже не такой уж викторианско-британский. Более альтернативный. Империей и не пахнет, да и со сталью-углем, оказывается, проблемы...

Драконы хороши. В природе вредные, в неволе опасные и несчастные, везде интересные, красивые и нуждающиеся в защите. Контраст со стереотипами, осторожные намеки на то, какой должна быть экология и физиология, допускающие существование любимцев фэнтези.

Но без восторга. Драматичность: умеренная. Остросюжетное: близко к Агате Кристи — но к вещам про раскопки. Ироничность Хмелевской третьей молодости. Мир: кругозор ограничен фокусом рассказа, никаких экскурсов.

Т.е., пресно и незаразно. Идеальная имитация не выбралась из рамок салонных воспоминаний. .

Полиграфия. Здесь хвалят обложку — а бумага и серая, и просвечивающая.

Рекомендации: драконофилия и неспешность.

«Затонувшими городами» интересовался из-за геномодификантов, любопытно описанных в «Заводной», а не как продолжением цикла. «Судоломщик» («Крушитель» эпосно слишком) разочаровывал вторичностью. Была эта свалка уже, у Бэнкса, Дитца...

И здесь тоже самое: руины прошлого величия в джунглях. Двухметровые змеи, аллигаторы и рота лейтенанта Сейла. Которая совершает в деревеньке Баньян, что возле р. Потомак, военное преступление. Снова. Между делом.

Даже не алармизм. Сальвадор, Судан ... Сонгми, Хатынь... Что в жизни трагедия, в беллетристике всего лишь чернуха. Риторика про не осознавших конца эры гуманизма стариков, по проф. Преображенскому нудящих о разрухе в головах, это визитная карточка Бачигалупи. Но, цитировать уже отраженное в документальных текстах (про солдатиков, например, см. «Завтра я иду убивать»), оставить центральному персонажу одну руку — для фантаста такого уровня не достижение.

Тоска только усиливалась от бултыханий в яме «Затонувших городов» очень умной, способной, прагматичной и, откровенно говоря, типовой девочки. Кровь, мерзости без признаков хоррора и т.д.

И тут пошла вторая часть.

В которой безумие и смерть предстали важным компонентом бизнес-процессов. И прямым текстом, что «ратный труд» легче лямки бурлака. Тактическая мощь и стратегическое бессилие артиллерии. Значение харизмы и оружия в руках. Штаб — впечатляющий эскиз. С психологической стороны раскрыта мотивация доктора и это уже не картонный интеллигент в разбитых очках.

Оптимистичный финал. Еще раз: Оптимистичный! У Бачигалупи!

А вот боевой монстр Тул не ах. Регенерация, подводное плавание, стая, колесница, почесать за ушком — отлично. Но его ТТХ должны были быть другими. Дети-солдаты и появились потому, что даже такие рукопашники против пистолет — пулемета ничто. А фантастическому нюху щепотка перца опаснее штыка...

Издано хорошо. Перевод — есть к чему придраться (но придраться, не осудить).

Продолжения жду.

Основной вывод из статьи: Оруэлл завидовал Марку Твену и презирал Самюэля Клеменса.

Оруэлл признает Твена духовным сыном Вольтера, имеющим задатки бунтовщика и лектора. Творчество получает несколько хороших слов — однако и беглого знакомства с теми книгами Твена, которые сам Д.О. называет основными, достаточно, чтобы понять — того, что по нраву Оруэллу, вот этого «люди, которые не боятся, что завтра их уволят», как и изобилия свободной земли, там нет.

Зато есть марктвеновский рассказ о том, как сложно устроиться на работу землекопом. Ну и пол-главы в «Налегке» отдано тому, как именно за мелочь в Калифорнии насмех подымали — какое там «деньги были полноценны». И печально читать как американец «не испытывает ... груза традиций» на фоне кровной мести из «Приключений Гекльберри Финна».

Список упреков обширен. В нем: соответствие духу времени, нелитературная предприимчивость и нежелание стать общественным деятелем типа Флобера. Лекции и застольные скетчи вместо бичевания пороков. Внимание к чутью жены насчет оскорбительности для христианских леди. Твен посмел выбрать свою сторону в гражданской войне и, венец всего — «так и не написал книг, которые должен был бы написать».

Это всё, конечно, больше про самого критика, чем про критикуемого. И вызваны эти высказывания отнюдь не тем, что Твен — «присяжный забавник». Если сравнить с написанным Оруэллом в защиту истинного анлийского юмориста-забавника, П.Г.Вудхауза, то станет ясно — проблема в чем-то другом.

Похоже, Твен виноват лишь тем, что не захотел быть таким, каким так хотел стать Оруэлл.

И, при этом, Твену аплодировали от Австралии до Англии в любую сторону, с ним хотели знакомиться. Жена была ему круче любого цензора — но тексты, плоды «интеллектуального рабства», продавались и Твен ими вытащил семью из банкротства (ср с Хайнлайном). А Оруэлл, с его тягой к обличительству? поучастовал там, поработал здесь, написал, как стрелял в слона и всё (до самой холодной войны).

От раздражения Оруэллу отказывает даже интуиция. Твен ведь написал много больше, чем казалось Оруэллу в 1943 г. И именно эти, утаенные мизантропически вольтеровские тексты, которых так (якобы) жаждал от него Оруэлл — ни уму, ни сердцу.

В общем, завидуйте хорошему и читайте раннего Марк Твена.

Независимо от того, насколько плох Фенимор Купер, Твен этой статьей совершил половину грехов литературной критики.

1. Заявляются — причем, как общепризнанные! — XIX «обязательных для художественной литературы» законов. Названо из них восемнадцать и все суть либо придирки, либо чистая вкусовщина.

«Герои должны довольствоваться возможным и не тщиться совершать чудеса» — пишет сочинитель мемуаров пажа Жанны д'Арк.

«Роман должен воплотить авторский замысел и достигнуть какой-то цели. Но «Зверобой» не воплощает никакого замысла и никакой цели не достигает» — а как насчет издания романа? В т.ч., после смерти автора. Чем не замысел, чем не цель.

«Авторская характеристика героев должна быть предельна точна, так чтобы читатель мог представить себе, как каждый из них поступит в тех или иных обстоятельствах» — нормальный читатель после первых подтверждений этого закона, зевнет и книжку закроет навечно. Характеристика бульварщины, в лучшем случае, дамского романа или пьесы классициста.

«Писать простым, понятным языком» — у всех книг всех авторов, видимо, только один читатель. И этот читатель, по какой-то причине, не управится с куперовскими «мишурный», «феномен» и «вероломный».

2. Критик приписывает автору то, что тот не писал.

Это про баржу. «Низкая бревенчатая хижина занимает «две трети ковчега в длину»-значит, имеет 90 футов в длину и 16 в ширину, то есть по размерам напоминает железнодорожный вагон». Ну, 16 футов — это куда больше габарита железнодорожного вагона, но важны не лишние метра полтора, а откуда они вообще взялись.

А ниоткуда. Цитата: «Купер описывает плавучее жилище, но очень невразумительно. Оно было «чуть побольше современных плоскодонных барок, плавающих по каналам». Всё. Любые оценки без привязки к плоскодонкам, которые протискивались по каналам САСШ 1840 г. — фикция.

3. Критик мерит всё на свой аршин.

Твеновский закон №15: «Не опускать важных подробностей.» Чего же не хватает роману Купера?

«В романе «Зверобой» Купер описывает речку, берущую начало из озера, и ширина ее у истока — 50 футов, но затем она сужается до 20 футов. Почему? Непонятно. Но ведь если река позволяет себе такие вещи, читатель вправе потребовать объяснения».

Твен лоцман по профессии, для него всё, связаное с течением и берегами, жизненно важно. Пароходнику с Миссисипи очевидно, что все реки текут через наносы и излучин меньше 900 футов не бывает. А не лоцманы, представляющие при слове «речка», скажем, Нерль, не увидят беды — Купер описал совсем другой, гидрологически похожий на среднюю полосу, регион.

Это у Твена старая болезнь. Еще в «Налегке» отмечал, что индейцы пустынных районов Дальнего Запада не похожи на куперовские описания добытчиков оленей Восточного побережья. Да с каких фиников?

В качестве вывода — цитата совсем другого автора.

«Мастер Ли быстро пробежал глазами по следам цыпленка. — Обычные критические замечания: комковатые, неотчетливые конструкции, неоригинальные метафоры, тусклые персонажи и так далее.

— Чтобы он писал получше! — прокричал я в ответ». (Барри Хьюарт, Восемь умелых мужчин»)

Автор претендует на серьезное дело, на анализ:«не ставлю целью дотошно каталогизировать все эти варианты; более продуктивным мне видится такой анализ, который на нескольких достаточных примерах предложит простую и ясную схему, способную предусмотреть большинство (а может, и всю совокупность) видов «разумного коллективизма».

И сужает тему до Ф.Герберта, Суэнвика, П.Уоттса и Стэплдона. Прочие цитируемые имена, Вячеслав Иванов, Замятин, Тейяр де Шарден, дают... нехороший привкус. Мистика, теология и тоталитарная антиутопия в статье о коллективном разуме в НФ годны лишь для демонстрации желания срулить с заявленной темы.

Есть если и не ошибки, то сомнительные места: «... Фрэнк Герберт в «Хрониках Дюны» предложил ... концепцию коллективного разума, воплощённого в величественной фигуре бога-императора Лето Второго». Червяк на тележке не коллективный разум (история одержимости Алии показывает суть подразумеваемых Хербертом ментальных механизмов, ии же посвящена линия лицевых танцоров тлейлаксанцев). Где пахнет меланжей, Личность выше коллектива. Любого.

Так же автора сильно подвела выбранная схема. Он взял в качестве ориентира случай муравейника бессознательного и казус мощи сверхразума.

По-первому его реакция гневна: «Нет не только группового субъекта, нет даже всевластного вождя, ведущего остальных за собой ... Это искушение коллективного сна, «машиноравного совершенства», «счастливейшего среднего арифметического».

По-второму самонадеяная: «зачем нам боги — Сверхразумы, Мокши, Рои, Комбины, Ульи, Верховные Существа, Левиафаны, — когда есть мы, индивиды».

Вождь забыт, но ладно. Два полюса. Что ж планета Земля — то, что между полюсами. Но как применить схему Шлыкова к НФ — хотя бы только НФ, — о коллективном разуме? Не лезет именно то, что показывает, зачем бы он в жизни, не при построении «точки Омега». Близнецы-клоны Мелкоу, Ле Гуин и Уиндема — не боги и не муравейник. Асциане Джина Вулфа — в существовании у них начальства и личности усомниться нельзя. Звездолеты и правители Леки — аналогично.

И не хватает еще одной оси — временной. Ведь в значительной части проработок, и весьма талантливых, коллективный разум образуется лишь временно. И «расчетчик» из «Дома скитальцев» Мирера, и всё изобилие перекомбинаций «Пламени над бездной» Винджа, и даже «стручки» из «Саги о Скейте» Ли Брэккет — все они возникают на небольшой срок, по возможности и по потребности.

Интрига «Вакуумных цветов» Суэнвика, в которых проблемы становления вырванной из мыслящего океана личности так привлекли автора статьи, и вовсе состоит в сопротивлении движения к шлыковским полюсам.

В целом, статья вряд ли вносит существенную ясность в вопрос.

Повествование от лица молодой женщины, усыновившей крохотного (сперва) негуманоида в условиях предпоследней стадии развала и анархии.

Хотя картинки жизни и нравов, камни, боевые жуки, переделанные дети, тайные ходы, медведи, торговля алко-рыбой и воспоминаниями недурно сделаны, а очерк Рахили о том, как гасли огни старого мира можно считать вкладом в жанр, весь постапокалипсис, в котором растет Борн, имет меньший вес, чем переживания и размышления его «мамочки».

При этом, роман не клон «Уродливого мальчугана» или «Дара Пандоры», характер отношений Рахиль-Борн-Вик показан умнее упоения слепым материнским инстинктом. Но от пережившего таинственную корпорацию ученого аутсайдера, помешанной на ловушках и светлом детстве ловкой мусорщицы и осуществляющего поиск предназначения оборотня-людоеда ничего другого ожидать и не стоило — Вандермеер мастер по этой части.

Другое дело мир: при внимательном чтении он уязвим для критики. Сюрреализм биотехнологий — Босх в гостях у Дали, но без водопровода жизнь будет организована вокруг водопоя независимо от художественных эффектов. И т.п.

В целом, текст атмосферен и лишь эмоциональным зарядом держится от сползания в скучную чернуху типа «Подземного Венисса». Финал неожиданный и позитивный.

Издано хорошо, о перевод не споткнулся.

Рекомендации: биопанк, психология семьи и медведи.

В предисловии автор описал рождение рассказа так: взял начало «Пятой головы цербера» Джина Вулфа, поменял время года, пол персонажей и завершил как Типтри-мл.

Впечатление от этого довольно жутковатое: Джин Вулф и Суэнвик во многом антагонисты.

Суэнвик строг и доходчив, Вулф же на вопрос о том, почему его романы так не дружелюбны к пользователю, ответил: «пусть перечитывают». Но, при таком подходе, Вулф бесконечно далек от заворожившей Суэнвика темы бредовой реальности. Безумие, даже в галлюцинаторных садах и инкарнациях (фармакологией и новым мышлением) цикла о Северьяне, вне его интереса, оно неправильное.

Суэнвик же наоборот, очарован тем, как пораженный ум искусно укладывает мир в систему своего бреда — только в этом сборнике есть и тролль, и психотропные зомби, и ментальные допросы, и идеологические шоры...

Если абстрагироваться от внетекстовых факторов — стильная, минорная и жесткая история двух девушек, которым помогли оценить перспективу без иллюзий. С примерно тремя скрытыми смысловыми слоями.

И причем тут Типтри?