Японский анимационный ТВ-сезон «зима ‘17» был до обидного скуп на интересные новинки — порядочные сиквелы и пара-тройка комедий вряд ли делают погоду — поэтому «АККА...» стал тем самым аниме-сериалом, который и рак, и рыба на общем безрыбье и который скрасил зимние месяцы своим неторопливым повествованием. Конечно, на вкус и цвет все фломастеры разные, но с'est la vie, говорят французы.

«АККА...» — редкий образчик бюрократического триллера с легким заходом в соседние жанры психологической и политической драм, рассказанный через призму семейной трагедии протагониста. Что бы ни мерещилось при взгляде на промоматериалы или сцены поглощения пирожных, это не мужская версия K-On! (хотя иногда очень на неё похоже). «АККА...» — это очередная попытка Madhouse поиграть в жанровое разнообразие и заинтересовать зрителя уникальным художественным решением.

Фабула сериала довольно проста. В островном королевстве До:ва, состоящем из 13 провинций, как раз накануне столетия престола назревает государственный переворот, который предстоит предотвратить монаршему надзорному ведомству с именем из четырех букв (АККА — в честь вымершей птицы, очертания которой похожи на очертания королевства). «Остриём» подковёрной, в нашем случае — «запирожной», борьбы становится главный герой аниме Дзи:н О:тас, заядлый курильщик с шапкой блонда на голове, по совместительству замглавы столичного департамента Инспекции АККА (аудит и служба безопасности в одном флаконе). Собственно, больше глобальных сюжетных тем, кроме переворота, заявлено не было, но в сериале достаточно микротем, в том числе завязанных на тяготах/радостях провинций, которые с лихвой компенсируют сюжетную прямолинейность фабулы.

Учитывая жанровую спецификацию и дизайны персонажей, не стоит ждать от «АККА...» боевиковой динамики, эксплицитного насилия или же варварских разборок. Мир «АККА...» рафинирован и предельно цивилизован. Здесь нет рек крови, мордобоя, маскулинной агрессии, подвигов меча и щита. Но есть увязшие в распрях за сферы влияния политические фракции, утонченные аристократы и рубаха-парни, движимые жаждой изменений и обидами.

Словно играя в го, заговорщики прежде, чем двинуться вперед, просчитывают последствия на три-четыре хода. Поэтому все действие происходит по большей части в кабинетах либо кафешках, отчего кажется, будто аниме бессобытийно: главный герой инспектирует одну провинцию за другой, тратя уйму времени на курение, распитие напитков и разговоры о еде. Однако всякий следующий эпизод демонстрирует такую констелляцию фактов и персонажей, что история предстает под новым, не виденным ранее углом.

Отчасти это связано с тем, что основной «рассказчик» — сам Дзи:н, параллельно со зрителем распутывающий клубок недосказанностей, отчасти — с дробным монтажом, рассекающим цельную историю на мозаику встреч. Не могу сказать, что интеллектуальные игры здесь предельно запутанные — зритель с хорошими аналитическими способностями раскусит половину интриги еще эпизоде на пятом-шестом, но «АККА...» держит марку до финала, мягко потрёпывая нервы наблюдателю и в последних сериях, не срываясь при этом ни в галоп происшествий, ни в летаргию монотонных бесед.

Это, кстати, одна из ключевых особенностей сериала — темп повествования. «АККА...» — та самая черепаха из апории, что обгоняет Ахиллеса. Мнимое ничегонеделание оборачивается сюжетным поворотом на 180 градусов. Медитативное же перетекание одной сцены/локации в другую так и просит на язык сравнение с полноводной рекой, которая вроде и не спешит, меж тем неумолимо стекает в море, не чувствуя преград.

Я не большой знаток первоисточника — одноименной работы замечательной мангаки Нацумэ Оно, автора идеи для прекрасного сериала «Дом Пяти листьев» (2010), — но сведущие люди говорят, что экранизация почти один в один. И я склонен с ними согласиться, потому что визуально они (манга и аниме) почти не отличимы, разве что сериал более бросок за счет ярких красок, расцветивших героев Н. Оно. К слову, цветовая палитра «АККА..» — другая отличительная особенность, на которую студия Madhouse сделала ставку и не прогадала. Мало кто даже за последние пять лет может похвалиться столь незаурядным артом. И да, у персонажей есть носы!

И пусть сериал можно упрекнуть за сюжет, обратив внимание на его недостаточную для вау-эффекта многослойность, или придраться к экстравагантности художественного решения — в одном «АККА...» не умаляем. В музыкальном сопровождении: стилистически безукоризненные и притягательные аранжировки и композиции от Рё Такахаси доставят редкое удовольствие вашему уху. Вступительные и финальные титры — прежде всего.

До конца выхода сериала в эфир поглядывал одним глазом в обсуждения на англоязычных форумах и заметил такую штуку: многие ставили создателям в вину, что персонажи мало раскрыты и их мотивации слабо продемонстрированы. Кажется мне, что это всё-таки не недочет конкретного аниме, а отличительная черта режиссера Синго Нацумэ. Потому что и в недавнем «Ванпанчмене» (2015), и в обоих сезонах «Космического Денди» (2014) персонажи были детализированы ровно настолько, чтобы и «картонными» не оказаться, и зрителя развлечь, и при этом не утяжелить историю излишней скрупулезностью и театральной драматизированностью.

Таким образом, пристрастие к табаку Дзи:на не шалость автора, а вполне очевидный намек на посттравматический синдром, последовавший за гибелью родителей. Деталь вроде и не глубокомысленная, но значимая. Отсюда же инфантильная любовь сестры Дзи:на — Лотты — к пирожным и булочкам: с момента катастрофы она находилась как бы под колпаком братской опеки, огражденная от негативных аспектов взросления.

Вообще, чаепития и пирожные, кроме своей очевидной развлекательной функции, выполняют еще и функцию демонстрационную. Во-первых, демонстрируют мирное существование королевства До:ва. Во-вторых, уровень цивилизации в королевстве. В-третьих, наряду с прическами, костюмами и декорациями, позволяют представить всю непохожесть 13 провинций королевства между собой. К тому же пристрастия к определенным видам кулинарных изделий дополнительно подчеркивают кровное родство нескольких персонажей между собой (см. эпизоды с посещением королем кафе и посещением Дзи:ном и Лоттой королевской резиденции).

Мой неверный взгляд выцепил и другую особенность "АККА...", помимо символизма пирожных. Это — аллюзии на современные реалии Японии и более общо — других конституционных монархий. Тут вам и изживающая себя семейная форма правления, и борьба регионов за бОльшую автономию от столицы, открытость границ и модернизацию. И даже неявно данные традиционалистский реакционизм и гендерное неравенство. Хотя, конечно же, аниме гораздо условнее и герметичнее — благодаря своей завершенной эстетической форме оно универсально и не принадлежит какому-то конкретному времени.

В общем и целом, "АККА..." — интересная работа, немного страдающая от недофинансирования (что видно по множеству шикарных, но статичных кадров); работа, которая с легкостью могла бы стать хитом сезона, если б сменила излишки лоска на сермяжную правду жизни (либо — заменила пирожные на человечину: говорят, каннибализм сейчас в тренде, и "Атака титанов" тому лишнее подтверждение). А по факту, как всякое атмосферное произведение, «АККА...» нуждается в кооперации со зрителем, зато, если ваши частоты совпадут, резонанс удовольствия гарантирован.

Прошло немало времени с тех пор, как я рекомендовал к просмотру полнометражную анимацию из Японии. Не попадалось все, как-то, под руку того, что бы можно было разделить с чужим взглядом. Однако недавно мне «повезло», и я таки добрался до замечательной работы 2015 г. — «Сарусубери», она же «Мисс Хокусай». Фильм за прошедшие два года собрал внушительное количество регалий, включая призы фестивалей в Анси и Монреале и награду от Майнити симбун. Надо полагать, продолжит пополнять эту коллекцию и дальше, входя все в новые и новые топы и списки от кинокритиков, потому что последняя работа Кэйити Хары отнюдь не рядовая историческая драма, каковой может показаться на первый взгляд.

Технически, «Мисс Хокусай» — это экранизация манги 80-х годов Хинако Сугиуры о дочери самого известного японского художника периода Эдо, Хокусая Кацусики — О:и Кацусики. В действительности — редкая возможность заглянуть за край «ширмы», отделяющей наши дни от Токио (тогда Эдо) на излете сёгуната, и не нарваться на всепоглощающий пафос. Никаких придыханий, высоколобой драмы, серьезности до зевоты. Отнюдь. Легкие, но не легковесные зарисовки из жизни. Эфемерная амальгама событий творческой повседневности Японии в ее последние годы самоизоляции.

Когда смотришь «Сарусубери», абсолютно не возникает ощущения древности, затхлости происходящего на экране. Наоборот, как будто веет не доступный для взора, но ощутимый всей кожей морской бриз. Отчасти этому способствуют мягкая цветовая палитра и гармония линий, которые выбрали создатели «Мисс Хокусай» для воплощения своих идей. Отчасти — звуковой ряд. Шутка ли, хронотоп — Токио 19-го столетия, а в музыкальном сопровождении электрогитары. Есть, конечно, и классические аранжировки из репертуара традиционной народной музыки, но этот легкий флёр рок-тематики придает бодрость всему повествованию, где надо, сгущая краски до черноты, а где — истончая их добела. Потому троекратно снимаю шляпу перед композиторами Ё Цудзи и Харуми Фуки и художником-постановщиком Кодзи Оно.

Сюжетно фильм К. Хары сконцентрирован на взаимоотношениях дочери Хокусая со своим отцом, сестрой и матерью, а также современниками художника, однако, в отличие от доку-драм, не придерживается строгой хронологической последовательности происходящего и живописует перипетии О:и Кацусики в дневниковой манере, останавливаясь то на одной курьезной детали, то на другой и оставаясь при этом ровным в монтаже, без крайностей микро- и макромасштабности. Есть здесь и пьяные посиделки, и походы к ойран в Ёсивару, и драконы, слетающие с небес, и буддийская мифология, и страшилки про икирё, и любование цветами, и, конечно же, всевозможные рисунки укиё-э — суримоно, бидзин-га, сюнга. Все пересказывать не буду, оригинал интереснее.

И все же главная прелесть «Сарусубери» в живости его героев. Сам Хокусай вовсе не человек-легенда, убеленный сединой, а чудак-энтузиаст, поглощенный свои творчеством настолько, что живет как придется, забывая о еде, мытье и семье; с трудным характером и скупой на похвалы. И дочь ему под стать: талантливая, дерзкая, решительная, не отступается, если возьмется. Не помеха ей ни бедность, ни неудавшийся брак родителей, ни собственные неудачи в отношениях. Даже патриархическое общество Эдо не преграда для ее стремлений. Хоть сейчас в ролевые модели для наших современниц.

Разумеется, «Мисс Хокусай» не байопик и не энциклопедическая справка. Здесь нет педантизма в деталях, но есть их эстетическая выверенность. «Мисс Хокусай» — это шанс на недолгие полтора часа стать ближе к давно минувшим дням и людям, эти дни наполнявшим. Шанс по-человечески просто и дружелюбно, без придирчивости архивариуса, взглянуть на столь долго находившуюся в тени своего отца молодую О:и, и, может быть, попытаться понять, чем движима была ее рука, когда с поразительной точностью она воссоздавала из небытия свои полотна.

На правах рекламы: мне посчастливилось наткнуться на русские субтитры от cyril51rus, которые — что редкость даже сейчас — сопровождены культурологическим комментарием, исчерпывающе разрешающим возможные затруднения в понимании сюжета фильма. Рекомендую смотреть в этой версии русификации.

Сериалу «Юрии на льду» удается быть выше водораздела «посредственность» и среди спортивных аниме, включая поджанр спокона, и среди комедийно-драматических. Опережать на голову своих собратьев по жанру ему позволяют, в первую очередь, крепко сбитый и четко выстроенный сценарий, а во вторую — цельная и меж тем многослойная режиссура. Благо, и за то, и за другое был ответственен один и тот же человек — Саё Ямамото, одна из немногих женщин-режиссеров аниме, добившихся признания от коллег по цеху противоположного пола.

Сюжет, как и было заявлено еще до старта сериала, развивается вокруг трех фигуристов-одиночников. 1 — Юрий Плисецкий, совсем недавно дебютировавший во взрослом одиночном катании, восходящая звезда российского спорта, юноша с редким талантом и большими амбициями, заносчивый, несколько агрессивный, целеустремленный. 2 — Юрий Кацуки, почти полная противоположность первого: нерешительный, излишне рефлексирующий, заняв последнее место в предыдущем финале серии Гран-при, подумывает вовсе завершить спортивную карьеру; его успехи не стабильны и больше продиктованы усердными тренировками, нежели природной одаренностью. 3 — Виктор Никифоров, «живая легенда» фигурного катания, пятикратный мировой чемпион и победитель финалов Гран-при, знает себе цену, не зависит от чужого мнения и любит постоянно удивлять публику.

Начинается все с того, что раздосадованный своими результатами Кацуки возвращается в родной городок. Желая вновь обрести утраченное вдохновение, он идет на каток в местный Ледяной дворец, где тренировался свои ранние годы, и откатывает программу кумира детства — Виктора. В это время его незаметно снимают на телефон тройняшки давней знакомой Юрия, Юко, работающей в этом Ледяном дворце, и выкладывают видео на ютьюб. Ролик имеет ошеломительный успех, его замечает Виктор Никифоров, и это становится спусковым крючком последующей цепочки трудно ожидаемых и стремительно развивающихся событий. Виктор, пораженный техничностью катания и красотой исполнения его программы, мчится в Японию и заявляет, что делает перерыв в собственной карьере, чтобы тренировать Юрия Кацуки к предстоящему Гран-при. Шокированный (как и вся остальная спортивная общественность) Кацуки узнает об этом лично от Виктора в онсэне, которым управляет семья Юрия. Картина маслом.

Виктор остается жить в доме Кацуки вместе со своим любимцем-пуделем и начинает пристально следить за диетой и тренировками Юрия. На протяжении последующих 11 эпизодов разворачивается сюжетный архетип спокона: битва за право называться лучшим фигуристом в одиночном катании, преодоления трудностей, закалка характеров, падения и взлеты. Компанию двум Юриям на льду составляют спортсмены из Канады и США, Чехии и Кореи, Италии и Швейцарии, Казахстана и даже Таиланда.

Хоть сериал и посвящен мужскому фигурному катанию, фигуристки в нем тоже есть, пусть и не так многочисленно, как хотелось бы. В и без того внушительный мужской ансамбль персонажей создатели вписали целый перечень женских характеров, начиная от матери главного героя Кацуки и заканчивая отдельными представительницами фан-клубов фигуристов. Должен отметить, Ямамото блестяще справилась с ролями второго и первого планов, не растеряв ни одного из героев в ходе повествования и каждому дав экранное время на самореализацию, что позволяет считать «Юрии на льду» не только нагольным споконом.

Та же романтическая линия между главными героями, которая ощущалась на промо-стадии лишь интуитивно, получила феноменальное воплощение с развитием хронотопа сериала. Можно соглашаться или не соглашаться с решением Ямамото, но включение в редкий сюжет спокона о фигурном катании гомосексуальной пары главных персонажей — решение абсолютно революционное, исключительной воли авторское высказывание. К слову, дополнительную пикантность для российского зрителя порождает тот факт, что один из гомосексуалов — Виктор Никифоров.

Однако самое интересное в том, что определить один из жанров сериала как сёнен-ай не получается: канон не выполняется. Ни Юрий, ни Виктор не феминны, их внешность с трудом укладывается в определение бисёнен, будучи близкой к андрогинной скорее в силу особенностей самого вида спорта, требующего большой пластичности, чем в силу природных характеристик. Да и возраст персонажей уже не юношеский. Тут было бы уместно определить жанр «гей-(мело)драма», чем «сёнен-ай». Приняв за данное возможность однополой любви, сериал демонстрирует высокую степень нормативности таких романтических отношений, что лишает напрочь «Юрии на льду» пропаганды чего бы то ни было. Для Саё Ямамото и ее соавтора Мицуро Кубо любовь Виктора и Юрия — вопрос решенный, потому конфликты здесь возможны исключительно межличностные, внутри пары.

Только за одно это смелое решение «Юрии на льду» будут крупным шрифтом вписаны в анналы японской анимации. И все же в сокровищнице женского дуэта авторов сериала хватает и других занимательных вещей.

Рассказывая про крепко сбитый сценарий, я плавно подводил вас к мысли о том, что аниме от студии МАРРА чрезвычайно ловко манипулирует зрительскими чувствами, порождая интенсивную эмпатию по ту сторону экрана. Герои Ямамото и Кубо убедительны, достоверны, многомерны и ярки. Обладая выдающейся анимацией, «Юрии на льду» сгенерировал новую волну культа фигурного катания в интернете, спровоцировав и рост внимания к фигурному катанию в реальной жизни, благо, финал сезона совпал по времени с финалом серии Гран-при. Даже выдающиеся фигуристы мира не устояли перед сериалом: ретвитили тайтл в ходе трансляции, катались под музыку опенинга. Что уж говорить про тысячи и тысячи простых зрителей

Помимо спортивных страстей и романтических линий, «Юрии на льду» дают возможность заглянуть за кулисы спортивных соревнований, демонстрируя повседневность спортсменов-фигуристов. Как они тренируются и готовятся к прокату, как рождается программа для проката (музыка, хореография), как порою сильно контрастируют отношения героев на льду и за его пределами, как сами спортсмены реагируют на свои результаты, и как это делают их наставники, их семьи. Плюс внятные объяснения того, как складывается итоговая оценка за техническую часть проката и почему один элемент дороже другого.

Занимательным и приятным для просмотра сериал остается и за вычетом спорта. Туристические виды Японии и России, Испании и Канады, онсэны, пирожки с кацудоном, домашние питомцы, внутрисемейные конфликты, побеги от поклонниц... Все это и многое другое значительно расширяет драматургический ландшафт «Юрии на льду». А уж знакомая глазу кириллица и реплики Виктора «вкусно!» и «давай!» дополнительно греют сердце российскому зрителю.

В недостатки аниме можно отнести его не с ходу понятную интонацию комедии положений (все эти гиперболизированные эмоции и выражения лиц, им соответствующие) и достаточно раскованный фансервис (танец на шесте, например), который, впрочем, почти оправдан наличием любовной линии. Замечания же по анимации, как мне кажется, несостоятельны. Потому что ну не было у создателей сериала таких фантастических сумм денег, чтобы позволить себе на протяжении 12 эпизодов от начала до конца рисовать «непрерывную анимацию», один прокат, сменяемый другим.

Касательно же художественного решения дизайна персонажей, их пластики, нужно понимать, что их создавали женщины для очарования взгляда женского же; не только, но прежде всего. Тем более что это близко к правде жизни: посмотрите, как катаются нынешние звезды, среди юниоров и старше, — страсть, что творится.

"Юрии на льду" уже стало культовым аниме. Не только из-за своей соотнесенности с реальными людьми (прототип Юрия Плисецкого — Юлия Липницкая, прототип Никифорова — Плющенко, и это только те реминисценции, что лежат на поверхности), но и благодаря притягательной анимации и качественной музыкальной аранжировке. Каждое из рисованных выступлений завораживает своей красотой и логической завершенностью, пусть и не все из запланированных технических элементов выполняются на отлично. Сложная же полифония хорошо сцепленных сюжетных арок мало кого оставит равнодушным. Это, пожалуй, общая черта культовых проектов — провоцирование дискуссий и эмоционального отклика, зачастую полярно разветвленного. Можно любить или не любить этот сериал, но считаться с ним мы теперь будем обязаны. Это новый канон в рамках спокона, новая поворотная работа в аниме-индустрии, новая реперная точка в истории японской анимации.

Для меня, конечно, стало большим сюрпризом развитие броманса в серьезные романтические отношения, и сцену поцелуя я все еще считаю не совсем оправданной, однако "Юрии на льду" оказался гораздо шире и глубже одной романтической линии, увлекательнее и содержательнее. Если вы лишены предрассудков гендерных стереотипов, открыты новому и любите фигурное катание, обязательно посмотрите последнюю работу студии МАРРА.

P.S. Название сериала я перевожу как «Юрии на льду» по двум причинам. Первая очевидна: на льду выступают два персонажа с омофоничными именами. Что Юрий, что Юри с долгим «и» на конце фонетически для японца практически не различимы. Даже сами создатели сериала изобразили имя Кацуки на русскоязычном бедже как «Юрий», а не как строгую транскрипцию «Юрии». Вторая — чтобы отсечь смысловые коннотации, связанные со словом «юри», каковым можно было бы транскрибировать название сериала. К тематике юри-жанра это аниме не имеет никакого отношения. Даже иероглифы, использующиеся в написании имени Кацуки совсем другие и имеют значение «храбрый, отважный».

В прошлой своей статье я уже делал тематическую подборку сборников короткометражек, в числе которых также оказалась OVA-антология — Amazing Nuts (2006), к слову, в создании которой принял участие режиссер одного из эпизодов «Карнавала роботов» (подробнее см. справки). И если в тот раз «объединяющим» фактором сборников стала их непохожесть (разные студии, разные авторы, разные сюжеты), то в этот три антологии короткометражек объединяет человек, имя которому, как несложно догадаться, Кацухиро Отомо. В «Карнавале роботов» К. Отомо режиссировал вступительный и заключительный эпизоды сборника, это его первые аниме-работы. В антологии Neo Tokyo, она же «Лабиринт сновидений», тоже 1987 года, его имени принадлежит авторство эпизода The Order to Stop Construction. В сборнике 1995 года, «Воспоминания о будущем», (который, кстати, рекомендован к просмотру в самой первой статье аниме-колонки фантлаба) Отомо режиссировал эпизод Cannon Fodder.

Практически ни одна работа именитого режиссера не лишена иронии, с которой автор воспринимает технический прогресс: для него он не более чем призма, позволяющая под другим углом рассмотреть человеческие качества. Поэтому все его эпизоды в названных антологиях, мало сказать, что забавны, — они искрометны в своем антропоцентричном юморе, при кажущейся сюжетной нацеленности не на человека. Вроде и про робота история, а смеешься над свои собратом-человеком.

Однако с моей стороны было бы нечестно концентрировать все свое внимание на одном режиссере, пусть даже и на Кацухиро Отомо, который ни много ни мало помог зажечься звезде режиссера Сатоси Кона. Потому я рекомендую все эпизоды сборников «Лабиринт сновидений» и «Воспоминания о будущем» в равной степени (и за их художественное мастерство, и за их чуткую драматургию). Ниже можете посмотреть трейлеры этих «триптихов».

Как я уже выразился в начале статьи, больше всего мне интересны самые первые работы К. Отомо. Именно их успех, вкупе с успехом работ семи других режиссеров, позволил второму сборнику короткометражек 1987 г., «Лабиринту сновидений», заполучить театральный прокат вместо неказистой судьбы OVA-релиза и привлечь спонсоров для первой полнометражной работы Отомо — «Акиры». Меж тем рассматривать эти работы вне связи с другими эпизодами антологии «Карнавал роботов» — глупейшая ошибка. Как в хорошем оркестре, каждый из эпизодов «Карнавала роботов» отыгрывает свою «музыкальную партию», которая, накладываясь на другие, рождает сложную и завораживающую мозаичность карнавализованной (тут отсылка к М. Бахтину и его карнавальной культуре Средневековья) картины мира, где роботы, какими бы они ни были, такая же обыденность, как мы сами. И моя метафора с оркестром отнюдь не надуманна: за саундтрек сборника отвечал Дзё Хисаиси, композитор с обширной фильмографией, давний помощник студии Гибли. Звукорежиссером же был менее именитый, но не менее плодовитый Ясунори Хонда.

Выступив режиссером открывающего и закрывающего эпизодов антологии, Отомо сделал своего рода виньетку, задавшую общее направление и общий настрой «Карнавалу роботов». Именно заявленная еще в названии карнавализация дополнительно позволила мне объединить в одно смысловое целое два названных сборника 1987 г.: в первом карнавализирована идея робототехники, во втором — смерти. Хотя выпускающие студии этих сборников разные.

Поскольку общая продолжительность эпизодов К. Отомо едва укладывается в десять минут, не ждите авторских откровений — времени недостаточно. А вот для того, чтобы продемонстрировать умение «вести» историю, описать персонажа несколькими кадрами, удивить динамикой и раскладывать «пасхальные яйца» — вполне. Уже здесь, в зачаточном состоянии можно ощутить любовь Отомо к эскплозивным сценам (взрывы, дым, пар, разорванные движения).

«Опенинг» и «Эндинг»

Динамичная история первого и последнего эпизодов в духе Безумного Макса повествует о мчащемся из ниоткуда в никуда огромном машинном аттракционе, пик славы которого уже позади, но который несется вперед все так же целеустремленно, даря радость и взрывы всем встречным без спроса. Логичным завершением этой истории становятся забытье до самодеструкции, красивый финальный танец и взрыв, уносящий жизни последних зрителей. «Конец» крупным шрифтом.

«Шестеренка Франкенштейна»

Очередная итерация архетипической истории о создании человекоподобного монстра, в нашем случае — робота. Гениальный ученый, подарив ему тело, забыл снабдить разумом. В результате не отличимый от младенца по уровню интеллекта робот по чистой случайности давит своего создателя, повторяя за ним радостные прыжки.

«Лишение»

С привычным для боевиков того времени драйвом нам рассказывают о нападении восставших роботов на человеческий город и спасении хрупкой человеческой девушки андроидом — существом, не имеющим человеческого тела, но имеющим человеческие чувства.

«Присутствие»

История-размышление: обретают ли механизмы бессмертную душу, если обретают личность. Талантливый инженер-конструктор в уединенной мастерской создает «говорящую куклу» — робота с внешностью молодой леди и ПО, которое неожиданно для самого создателя трансформируется в искусственный интеллект и заявляет о наличии чувств. Желавший лишь собеседника (в семье ему не доставало общения: жена постоянно на работе, дочка еще мала), он пугается способного испытывать чувства робота и в эмоциональном порыве крушит его. Спустя годы робот является ему в первозданном бесплотном виде. Тело машины по-прежнему в мастерской. На закате жизни инженер вновь видит робота-леди и уходит с ней в горизонт.

«Ангел лунного света»

История о предательстве и любви в декорациях виртуальной реальности Роболэнда. Девушка узнает, что ее бойфренд встречается теперь с ее лучшей подругой, и в слезах убегает. Эмоциональное потрясение находит отражение в виртуальной реальности: симпатизирующий девушке аниматор Роболэнда героически спасает ее от нападения чудовищного робота с лицом ее бывшего бойфренда.

«Облако»

Сюрреалистическая зарисовка о том, «мечтают ли андроиды об электроовцах». Возникая из пустоты, персонаж-робот бесцельно движется к краю экрана, на фоне движения которого облака, подобно картинам, демонстрируют зрителю вехи истории человеческой цивилизации. Ближе к концу пути облака даруют роботу человеческую природу, счастливый, он покидает границы экрана.

«Сказка о двух роботах»

Хлесткая сатира на пропагандистские ролики Японии времен Второй мировой. Пилотируемый робот с Запада вторгается в мирный город с целью захвата земель. Пилотируемый робот японцев, строившийся ради культурного фестиваля, оказывает ему сопротивление. Первым управляет сумасшедший англоговорящий ученый, вторым — удалая ребятня. Заканчивается победа над вторгнувшимся роботом сценой с рассветом, который на самом деле оказывается закатом.

«Страшный сон»

Еще одна сюрреалистическая фантазия на тему «робокалипсиса»: пьяный развозчик жареной курочки просыпается в предутренние часы где-то в подворотне и сознает, что город заполонили машинные монстры. Наплевав на здравый смысл, он мчится на своем скутере прочь от преследующих чудовищ — ровно до тех пор, пока лучи зари не обращают в прах «ночные кошмары».

В заключение. Не знаю, как вам, но мне очень приятно и интересно открывать давно известных авторов с новой стороны, пусть даже эта "новая сторона" навсегда осталась в уже далеком теперь 1987 г. Оценивая в ретроспективе фильмографию того или иного режиссера, имеешь возможность увидеть более поздние работы в новом, подчас неожиданном ракурсе, а ранние — с удвоенной аутентичностью и оригинальностью, не только по отношению к работам самого режиссера, но и к работам его коллег.

Разумеется, "Карнавал роботов" не произвел революции в спекулятивном жанре робототехнической фантазии, поскольку все эти идеи с конца 60-х, что называется, витали в воздухе (пожалуй, и продолжают до сего дня). Однако то, как глубоко лично и живо эти идеи были облечены в художественную форму — поражает и сейчас. Не буду скрывать, 87-ой год дает о себе знать при просмотре: технические возможности анимации тогда были не в пример нынешним (сделайте скидку экспериментальному фильму с микробюджетом). Мысль же, воплощенная в цвете, форме и звуке, не утратила своей энергии до сих пор.

Как показывает опыт, свято место пусто не бывает. Совсем недавно Миядзаки-ст. покинул пост главного сказочника страны восходящего солнца, а его место уже пророчат Синкаю. Благо, коммерчески картины двух мастеров, действительно, не уступают друг другу, и уже сейчас новая работа Макото Синкая «Твое имя...» входит в топ-5 самых кассовых аниме Японии. Однако только недалекий западный зритель, знакомый лишь с малой долей японских кинематографистов (включая Хаяо Миядзаки, разумеется), будет сравнивать двоих вышеназванных и ставить их вровень. Сравнение неизбежно, да. Хотя бы потому что Миядзаки-ст. давно уже является смыслообразующей осью японской анимационной индустрии. И все последующие поколения аниматоров в Японии, Синкай не исключение, «стоят на его плечах». Работы Х. Миядзаки своего рода эталон. Меж тем сходство между Синкаем и Миядзаки-ст. заканчивается на том, что оба работают в Японии и умеют рассказывать увлекательные истории.

До последнего времени я не был замечен в консервативных взглядах и травле новичков, но сейчас мне хотелось бы побрюзжать на Синкая и предостеречь неопытного зрителя от очарования визуальными изысками этого режиссера. Несомненно, одно из главных достоинств М. Синкая — это совершенство графических решений, потрясающая работа со светом и цветом, с объемом и формой, с динамикой и глубиной. Синкай страшный педант в этом вопросе, и его картины зачастую отрисованы настолько реалистично, что термин «фотография» (светопись) напрашивается сам собой. Но, как говорится, дьявол в деталях: именно эта скрупулезность и тщательность рисования стали «ахиллесовой пятой» режиссера. Сосредотачиваясь на визуальной составляющей, Синкай упускает из виду не менее важные части режиссерской работы — драматургию сюжета и композиционную стройность. Фантастически красивый и притягательный для глаз фильм «Твое имя...» оказывается чудовищно вторичным, если обратить внимание на сценарий.

(Далее возможны спойлеры!)

Обмен телами, путешествие во времени, амнезия. Каждый из сюжетных ходов использован в мировой практике уже столько раз, что легче сказать, где они не используются, чем где используются.

Макото Синкай в своей последней работе не «изобретает велосипед», и даже не пытается этого делать: ровно та же сентиментальная (отнюдь не романтическая!) атмосфера, ровно те же ностальгические интонации, что были в его прежних работах. Так и хочется провести параллель с событием фильма, где главная героиня разбивает велосипед вдребезги, а потом странно извиняется за это («Он извиняется.» — «Кто извиняется?» — «Я, я извиняюсь»), но предположу, что здесь я все-таки окажусь неправ. Если смотреть его работы «Голос далекой звезды» (2002), «За облаками» (2004), «5 см/с» (2007), «Ловцы забытых голосов» (2011), не зная дат их создания, вы не ощутите никакой принципиальной разницы: не будет ни прогресса, ни регресса в режиссерском умении.

«Твое имя...» прекрасно работает как мелодраматический мюзикл со сказочным мотивом. Однако его спекулятивный нарратив, схожий во многом с научно-фантастической прозой для подростков, сыплется, как карточный домик, стоит немного поднять планку и строже оценить сюжет. Два старшеклассника обмениваются телами чуть ли не ежедневно, оставляют друг другу записочки в Line-мессенджере, не испытывают практически никакого психологического дискомфорта, и при этом ведут себя очень недальновидно: не пытаются связаться друг с другом напрямую, находясь каждый в своем теле, не проявляют никакого интереса к самому феномену транстелесного опыта (тупо погуглить могли бы). Словно такое встречается на каждом шагу! И взрослое окружение ведет себя не многим умнее: только два(!) персонажа в аниме заподозрили психическую ненормальность главных героев и пытались размышлять в рациональной логике. Смешно сказать, но вторым таким сообразительным, после отца протагонистки, стала ее младшая сестренка.

Можно возразить, что у фильма нелинейное повествование. Но тогда вопросов возникает еще больше. Является ли сон отрезком путешествия в альтернативную реальность? И если да, то какая из реальностей самая реальная (простите за каламбур)? Потому что главные герои шастали меж реальностями, будто это не мультивселенная, а токийский вокзал. Имея совершенно законченный и ясный финал, «Твое имя...» умудряется быть абсолютно открытым для трактовок в промежуточном действии.

Можно было бы попытаться оправдать происходящее хитрыми физико-математическими гипотезами, будь то многомировая интерпретация Эверетта, метрика Гёделя или же принцип самосогласованности Новикова, но, как известно, кратчайший путь — это прямая. Посему ясность и определенность работе Синкая дает вещь всем японофилам давно известная, а именно религиозный синкретизм. Сплав традиционных верований и синтоистко-буддийских практик. Это, пожалуй, третье достоинство «Твоего имени...», после картинки и звука, которое сглаживает впечатление от увиденного. Глубокое понимание и чуткость в отношении концепта божественности в японской культуре позволяют Макото Синкаю «накренить» фабульный каркас фильма в сторону фэнтези, в сторону зыбких границ и нестойких понятий.

Справедливости ради замечу, что создатель «Твоего имени...» не ограничивается сакральными аспектами культуры, но все так же, как и ранее, например, в «Саде слов» (2013), пытается добавить сценарию дополнительную подложку, выхватывая из небытия классическую словесность периода столицы Нара и обыгрывая ее в сюжете фильма. Речь идет, конечно же, об антологии поэзии Манъёсю. В аниме есть эпизод, где персонаж из «Сада слов» на уроке японского и литературы объясняет этимологическую связь выражений «кто ты?» и «сумерки». Быстро и элегантно нам демонстрируют всю сложность японского словообразования, нераздельно связанного с полисемией иероглифов и их омонимией.

Вишенкой на торте стало вплетение — очень важное для фильма слово, на нем Синкай не раз акцентирует внимание — в сюжетную вязь народного поверья о «красной нити судьбы». Главным артефактом-доказательством реальности встреч разновременных главных героев стала ленточка для волос красного цвета. И это, замечу, не единственный фольклорный элемент в «Твоем имени...».

Некоторым читателям (особенно фанатам Синкая) может показаться, что единственной целью этой рецензии является очернение имени великого, без преувеличения, режиссера. Отнюдь. Моя цель состоит в очерчении границ творческого гения Макото Синкая и его разграничении с гением Хаяо Миядзаки.

Последняя работа Синкая не является плохой, вовсе нет, но не является и шедевром. На фоне прочих жемчужин японской анимации — это вполне проходная работа. Если вы не посмотрите ее, ничего не потеряете. Но если вы пристально следите за творческой эволюцией М. Синкая — увидеть нужно обязательно.

«Твое имя...» удивительно мэйнстримен в своем крое: ловкий монтаж и крепкая динамика вкупе с «глянцем» кадра рождают не самые приятные ассоциации с голливудскими, шире — с англоязычными, лентами последних лет, схожими в сюжетных ходах. Тут и сай-фай провокаторы «Интерстеллар» (2014) с «Началом» (2010), и слезодавильня «Бойфренд из будущего» (2013), и триллеры «Предчувствие» (2007) со «Связью» (2013). Недалеко оказались «Меланхолия» Триера, японские: ТВ «Семь дней отца и дочери» (2007), ТВ «Премьер-министр» (2015). Почти японская «Грань будущего» (2014).

То, что должно было оставаться лишь инструментарием, у Синкая затмило суть: нарративная и визуальная техники скукожили и заменили собой пафос анимационного фильма. Фильм Макото Синкая ничуть не плох во время просмотра, однако послевкусие у него до обидного несодержательное. В этом принципиальное отличие Синкая от того же Миядзаки-ст. или Сатоси Кона — в послевкусии. При всей схожести сюжетных матриц в фильмах Х. Миядзаки и эксплуатации хэппи-энда, остаточные впечатления всегда разнятся. У Синкая, наоборот, они имеют тенденцию повторяться до совпадения.

Как поклонник анимации, я рад буду ошибиться в своих оценках Макото Синкая, но пока мне очень не хватает ушедшей вместе с Миядзаки-ст. обезоруживающей открытости миру, авантюризма и бойкости, доброты и сердечности до волшебства. Как не хватает их и Макото Синкаю.