Это хороший пример писательской техники Грина. Он умел создавать вещи в одном жанре, используя приемы совсем другого жанра. Вот и здесь натуральная сказка написана средствами реализма. Оттого ее эмоциональный эффект вдвое сильнее.

Специально психологический рассказ Грина. Психологический портрет человека, который бессознательно боится брака и женщин, который поэтому совершил необъяснимое бегство в день свадьбы, потом жил бирюком, подглядывая за судьбой своей «жены», и наконец встретился с ней лицом к лицу, от чего не выдержала его психика. Хрестоматийный образ для учебников по психиатрии, выписанный очень правдоподобно и живо.

Только тот труд, который ты готов повторить снова и снова, несмотря ни на какие лишения и затраченные усилия, стоит того, чтобы его совершать и в первый раз. Несомненно влияние на Грина Ницше с его теорией «вечного возращения того же самого» и приветствия этого того же самого громким «да будет так!»

Рассказ коррелирует с другим похожим, «Новогодний праздник отца и маленькой дочери», где ученому приходится полностью повторить свой пятнадцатилетний труд.

Рассказ о силе и мужестве настоящего ученого. Настоящий ученый, а не фикция, не сухой педант, не графоман он потому, что научная деятельность оказалась не просто досугом его гиперразвившегося разума, но сформировала и его душу, его сердце, которое, долго пребывая во сне, в нужный момент проснулось, взяло на себя ведущую роль и откликнулось именно так, как и нужно было бы, сохраняя любовь к дочери и не теряя веры в себя. Вроде и простой рассказ, но глубокий.

Кстати, то, что сам Грин относится с однозначной симпатией к своему ученому герою, подтверждается еще и тем, что кратко эта ситуация описана в рассказе «Вокруг света», и там герой говорит, как важно повторить свой труд, ведь только это и означает, что и в первый раз он был сделан не напрасно.

«Учение йогов» и своего героя автор явно списывает с творений современных ему теософов. Если бы он был знаком с подлинными индийскими доктринами, он бы никогда не написал, что его герой сожалеет о том, что некто переживает свое последнее воплощение, уже больше не возродится, выходит навсегда из круга жизни — и тем самым для него это самое страшное! Наоборот, именно это и есть последняя цель индийского или буддийского йога — прервать круг воплощений, выйти из плена сансары. Сансара — ни в коем разе не путь «бесконечного самосовершенствования», эту идеи теософы подчерпнули на Западе, например у Лейбница, нет, это порочный круг, который нужно без сожалений оставить.

Эта книга хорошо подойдет для понимания жизни и характера Спинозы, но не стоит искать здесь детального разбора системы мыслителя. Впрочем, автор об этом сразу и предупреждает. Другое дело, что ему все же приходится так или иначе затрагивать некоторые моменты философии Спинозы и не всегда это у него получается адекватно. Чувствуется сильный крен в сторону иудаизма. Это было бы еще ничего, даже полезно, но иногда автора заносит и он превратно истолковывает Спинозу. Например, несколько раз подчеркивает, что Бог и природа для Спинозы — не одно и тоже. Тогда как это не совсем так. Спиноза в «Трактате о Боге, человеке...» прямо пишет, что «природа, или Бог, есть существо, о котором высказываются бесконечные атрибуты», далее «природа... точно совпадает с сущностью единственно величественного и прославляемого Бога». Точнее было бы сказать, что для Спинозы природа не есть та масса материи, каковой она является для пантеистов Возрождения, типа Бруно, скорее это природа чистая, состоящая только из чистых атрибутов, не затронутых пеной каких-либо модусов (кои и есть вещи). Конечно, и модусы-вещи в каком-то смысле тоже Бог, поскольку Бог — это всё, но они Бог в особенном, а не всеобщем смысле.

В некоторых местах автор откровенно несет лажу. Так, он рассуждает о наличии в иврите слова «ам ха-арец», что означает «неотесанный мужлан», и выводит из него русское «амхарец». Но такого слова, точнее значения, в русском языке нет! Есть только представитель народа амхара в Эфиопии. Скорее всего, наш автор перепутал с архаровцем, что означает «хулиган, озорник, отчаянный» и происходит от названия агентов Архарова, московск. обер-полицмейстера, а потом губернатора в конце 18 в.

В общем, хорошо, что биографии философов выходят в серии ЖЗЛ, но плохо, что они написаны не профессиональными философами или хотя бы имеют профессиональных философов в научных редакторах.

Роман в целом попроще, чем «Блистающий мир» и «Золотая цепь». Вторичнее их. Грин разрабатывает те же темы, видимо, за неимением новых.

В Гарвее мы видим повзрослевшего Санди из «Золотой цепи» — повзрослевшего, ставшего побогаче, но не утратившего чуткости к велениям сердца и оттого способного видеть и понимать Невозможное. Подобно Друду из «Блистающего мира» он ищет близкую по духу женщину, выбирая между Биче, которая так и не смогла поверить в Бегущую, и Дэзи, чья вера легка и непоколебима. Финал опять схож с «Золотой цепью» своей ностальгической ноткой.

Но нельзя не отметить измельчание некоторых важных для Грина тем. Выбор героя между Биче и Дэзи — это, по сути, выбор между сформировавшейся, цельной, понимающей женщиной и полусформировавшимся, наивно-доверчивым ребенком, который полюбил впервые в жизни и теперь готов на все, даже не понимая, что значит это «все». Можно сказать, что это выбор между Умом и Жизнью, а можно — что между Мудростью и Наивностью, не в пользу первой. После выбора «Блистающего» — выбора между Властью и Мудростью — этот выбор кажется шагом назад.

Еще более важным является сравнение главных героев «Бегущей» и «Блистающего». Если Друд в «Блистающем» очевидно выписан с Христа: творит чудеса, искушаем властью над миром, но отвергает искушение, в финале то ли умер, то ли жив; то Гарвей — фигура уже значительно меньшего масштаба — всего лишь апостол. Для него главный вопрос: веришь или не веришь. С верой появляется смысл жизни, любимая женщина — а большего и не надо.

Рассказ с автобиографическими элементами. В категории «серьезных длинных людей, смотрящих в упор и делающихся печальными от любви» угадывается сам Грин, а в несчастной любви героя к брюнетке Джой Тевис — увлечение Грина Марией Алонкиной, симпатичной секретаршей Дома Искусств, к суровому Грину равнодушной.

За несчастную, бесполезно загнанную лошадь — большой минус! ))

Трагедия этого романа, трагедия Ганувера — это разлад между умом и сердцем. Ум Ганувера — это хитроумный дворец-лабиринт, это механический робот-предсказатель, это удачное вложение золотой цепи, это выбор «подходящей кандидатуры» Дигэ и проч. Все это вопреки сердцу, не по воле сердца, невпопад. Отсюда и трагический конец, неизбежный (по Грину) при таком сильном крене в сторону ума. Гануверу противопоставлен Санди — человек, который движим всегда и прежде всего велениями сердца, который поэтому твердо идет по дороге своей мечты. Его кажущаяся нелепой татуировка «Я все знаю» на самом деле означает «Я знаю главное, поэтому знаю все». А вот Ганувер своим умом так ничего и не знает, пассивен, нерешителен и обречен. Впрочем, возможно, и Ганувер прежде был таким, как Санди, именно таким он встретил и полюбил Молли, пока не нашел проклятую золотую цепь. Роман не зря ведь называется так. Кто знает, устоит ли Санди, если найдет свою золотую цепь. Посыл романа: бойтесь золотых цепей — они извратят вашу природу, привяжут к ненастоящему, погубят сердце. Но именно так со всеми нами и происходит.

Безусловно прекрасная, знаковая, мастерская вещь, которую можно перечитывать бесконечно.

Это и сон, и бред, и мистика, и смешение реальностей, и символические образы старого и нового миров, смены эпох.

Может, только одно «но». Зря Грин так уж легко открыл все карты фразой «Вы были окружены крысами». Право же, и таинственнее, и неоднозначнее, и символичнее было бы без нее. Пусть читатель сам догадывается, кто имеет призрачную власть над старым миром...

Один из непререкаемых символических и философских шедевров Грина.

История о кажущемся сумасшедшем, который один видит истину этого мира.

А истина такова, что вещи стали слишком умными и самостоятельными и порабощают людей. Порабощенные же люди становятся нелюдьми — куклами, механизмами. Такова красивая женщина Коррида, таков игрок-мулат Гриньо. Таковы уже, кажется, и все остальные, кто предпочитает углублённой созерцательности неподвижного Центра безумную свистопляску современной жизни, чья суть — безостановочная погоня за ложными ценностями, которые никогда и не достижимы. Вопреки кажущейся непререкаемой истине «движение это жизнь», герой Грина выводит парадоксальное «движение — это смерть». Его теория «заговора окружности против центра» полностью коррелирует с великими традиционалистскими тезисами XX века о «царстве количеств против царства качеств» (Генон), «современного мира против духа Традиции» (Эвола) и «Пустыни против Леса» (Юнгер). Впрочем, понятно, что вещи и куклы победили.

Малоизвестный маленький шедевр Грина.

Сюжет вроде нехитрый. Но как виртуозно подан!

Переда нами ловушка для читателя. Для него возможны три пути понимания рассказа:

1) мистический. Статуэтка самурая оживает и рубит незадачливых любовников.

2) бытовой. Это или двойное самоубийство любовников (сначала убил даму, потому самоубился сам), или муж тайно вернулся домой, зарубил и снова исчез.

3) постмодернистский. Яркий пример ненадежного рассказчика: это сам герой рассказа проник в дом, убил его обитателей (с целью грабежа, мести и проч.), но нам об этом не рассказывает.

Очень сильный прием, который мало кому под силу.

Несомненный философский шедевр Грина, напоминающий стилем и психологией новеллы Кржижановского. Главное тут даже не описание «духовного омертвения», поразившего героя, а сам портрет этого героя, изображающий чертовски точно суть человека той эпохи, эпохи модерна — с ее «болезненным напряжением мысли, крайней нервностью, нестерпимой насыщенностью остротой переживаний» и проч. Этому сейчас посвящены целые книги, например Радкау «Эпоха нервозности». Удивительно и то, что сами люди модерна прекрасно анализировали свое состояние, нисколько не ошибаясь в этом анализе. Сегодня мы можем только с удивлением наблюдать за интенсивностью и глубиной их жизни. Она нам более недоступна.

Редкая для Грина тема парадоксов времени. Решена просто, но изящно. Еще один штрих портрета таинственного альтер-эго писателя Пик-Мика.

Рассказ для Грина слишком простенький. Видимо, писался ради гонорара.

Тут Грин отметился на злободневную в ту эпоху тему «проклятого художника». Отметился довольно слабо. Цельной натуры и конфликта не получилось. Во-первых, не верится, что Доггер, неся в себе столь могучие инфернальные силы, способен годами существовать в травоядном режиме, в сельской пасторали. Значит, не столь они могучи? Раз так, непонятен его талант. Во-вторых же, кроме констатации этого его инфернального гения, больше, собственно, ничего не случилось. Сжег, умер... И умер даже не оттого, что сжег, а как бы случайно... Ну и рассказчик, которому посвящено так много места в тексте и к которому отсылает даже название рассказа, получился слишком блеклым, простоватым.

На удивление слабый рассказ для Грина, что отчасти объясняется годом его написания. Попытка создать парадоксальную и шокирующую историю, но весьма наивными средствами. Автор местами сам себе противоречит, словами героя объясняя, насколько непереносимо для него быть осмеянным, и тут же заставляет его исповедоваться перед случайной компанией, которая прямо смеется ему в лицо. И почему никто не предположил, что герою просто нравятся мужчины? )))

А этот рассказ — скорее в духе О'Генри или Твена. Рождественская история, в которой могучий маг Калиостро снисходит до «маленькой госпожи Сериз» и ее уютного домашнего счастья. В принципе, историйка простенькая, но то, как мастерски, пусть и иронично, Грин выписывает эзотерические детали, выдает, что ему был не чужд интерес к оккультным знаниям и каббалистическим практикам, что, в свою очередь, позволяет искать эти детали и в других его произведениях, хотя бы и не в столь явном виде.

У Грина не так много вещей в стиле магического реализма, но это одно из них. Человек сквозь будничный городской пейзаж видит просвечивающий иной мир — горы и степь, по которой куда-то идут смуглые люди. Они идут столь настойчиво и лица их столь просветлены, что у героя нет никаких сомнений, что там находится нечто значительное, ради чего стоит пожертвовать всем остальным. Он, разумеется, и жертвует — его посмертная улыбка для рассказчика ничего не объясняет, но все оправдывает. Блестящий рассказ.

Совершенно шикарная вещь, поднимающая писательский талант Грина на уровень Стивенсона и Эдгара По. Блестящая идея, мастерское нагнетание, глубокая психология и шокирующий финал.

Каждый, жизнь целуя в губы, должен должное платить,

И без жалоб, стиснув губы, молча, твердо уходить.

В этих поэтических строках — философия рассказа. Вторая часть, битва в ущелье, опровергает первую, где изображен «Союз для никого и ничего», клуб пресыщенных самоубийц, карикатура на Заратустру и пасынок «Клуба самоубийц» Стивенсона. Участники этого клуба явно платили недолжное и уходили, рисуясь, а не «стиснув зубы». Ну а еще это уже чуждый нам портрет человека эпохи модерна, который желает «превратить в войну всю жизнь и чтобы я был всегда один против всех». А вы спрашиваете, как же случились эти ужасные мировые войны и не экономика ли капитализма тому виной? Да какая экономика, окститесь! Вот такие люди были тому виной. И даже не осудишь их — они осмеливались смотреть в бездны.

Человек таинственно исчез на десять дней, а когда объявился, оказалось, что как жил обычной жизнью, так и, исчезнув, продолжил ее. И только один единственный момент — тихий вечер и грустная песня — оправдывают такую жизнь полностью. Времени нет, словно говорит нам Грин, время — иллюзия, а в одном мгновении дано сразу всё.

Еще один несомненный шедевр Грина. Поэтические зарисовки, своим стилем и героем напоминающие Заратустру Ницше. Например, эта фраза: «Мы, маленькие черти, строящие неумолимо логические умозаключения» вполне могла сорваться с уст странника на высоте шести тысяч футов. Как и Заратустра, наш герой «всегда мудрец, а иногда мечтатель, и ветреной толпы бесстрастный наблюдатель». Тайный рыцарь невидимого Арвентура, ненавистник дня и ценитель ночи («Ночь, я люблю твой черный костюм джентльмена!»), Пик-Мик «живет больше воображаемой, чем действительной жизнью», но именно оттого понимает жизнь лучше любого дневного интригана, чьи мозги напрочь забиты то кроликами, то петухом, то бегучим такелажем. Нет сомнений, этот герой был очень важен для Грина, чему подтверждение — появление Пик-Мика в других рассказах и даже изобретение неологизма «пикмизм».

Странно, что у этого рассказа нет отзывов. Все читают Грина по шеститомнику 1965 года?

А между тем это нетипичный для Грина, очень веселый и задорный рассказ про «бремя белого человека».

Никаких юных голых туземок, с обожанием смотрящих на плененного белого человека и помогающих ему бежать.

Никакого руссоистского восторга по поводу душевной чистоты черных дикарей.

Сарказм, ирония, издевка — и расправа без всяких сожалений.

Потому что «нельзя жевать человека».

Весь, по сути, рассказ, особенно похождения Аяна — это такой «сиропный» Грин, с восторженной любовной романтикой и пафосом, менее всего интересный. Можно было бы и поставить крест на рассказе, но последние слова: «Умирая, одинокий...» все искупают и переводят рассказ в совсем другой регистр. Это гений Грина так умел.

Здесь совсем другая идея властно вступает в свои права: не женщина — но море, не общество — но свобода, не любовь — но мечта. Да, Аяна ждет тот же финал, что и старого Пэда, которому хотя бы раз в день нужно было напиться, пока эта выпивка не прикончила его навсегда, но даже такой конец — парадоксально лучше всякого иного. Ибо он выбран самим моряком, всей его жизнью. Своего рода философское самоубийство. Тем самым отрицающее саму смерть. И только это дает счастье...

Еще один символистский шедевр Грина.

Герой встречает человека, которого он характеризует как дьявола.

Обычно дьявола принято изображать как немца, а тут он русский.

И искушения его нетипичны. Вместо того чтобы обещать власть, царства, вечную жизнь и проч., он предлагает, наоборот, уход от деятельной жизни. Три его искушения: смерть, молитва, уход в лес. Когда соблазнить героя не удается, он покидает жизнь сам.

В фигуре этого «дьявола» отчетливо выразились признаки русского, да и мирового декадентства, а в отказе главного героя — видимо, судьба самого Грина, прошедшего искус декадентским сознанием. Кстати, некоторые особенности стиля написания рассказа (сложные, местами очень вычурные метафоры и сравнения) отмечают это декадентское влияние.

Чудо как сила нерастраченной любви. Прекрасная идея. Или чудо как последний выплеск сил решившего умереть человека. Еще лучше. И зеваки, неспособные ничего понять. Любое чудо есть бисер перед свиньями. Таковы идеи Грина.

Маленький шедевр. Совершенная вещь. Построен по классическим музыкальным канонам. Тревожное нарастающее крещендо, кульминация, выстрел, кода. Ни одного лишнего звука.

Интересно, что многие читающие воспринимают рассказ как иронию, осуждение неких пустых декадентов, но ведь именно из их уст звучит главный мотив позднего Грина, мотив его позитивного «Блистающего мира»: «мы, северяне, люди крыльев, крылатых слов и порывов, крылатого мозга и крылатых сердец. Мы – прообраз грядущего».

Ранний шедевр Грина. Пять совершенно разных причин покончить с жизнью, поскольку она не удовлетворяет запросам, ценностям, ощущениям героев. С одной стороны, это портрет той эпохи, с другой — вечное гностическое неприятие наличного мира со стороны чувствующих и мыслящих людей. Интересная экспериментальная форма.

Написан на реальном материале. Подобного человека Грин встречал во время своих странствий по Уралу в 1900 году. Яркая вещь.

Кажется, мало кто понимает, что это за роман и о чем.

С первого взгляда, у нас главный герой, каким-то образом летающий мужчина, и две девушки, сердец которых он по очереди добивается. С первой не вышло, со второй прокатило. Параллельно он зачем-то устраивает публичные шоу с полетами, видимо, ему просто скучно.

На деле все, конечно, не так. В это символическом романе нет никакого мужчины и никаких девушек. Перед нами дух и два типа души.

Суть духа — как убедительно показал нам еще Бердяев, свобода и творчество. У Грина это выразилось в символизме свободного, не скованного никакими законами физики, не объясняемого ничем внешним полета. Собственно, это все, что можно о нем сказать. Именно сказать, то есть выразить в словах и понятиях. Само же духовное творчество в словах неопределимо, поскольку слова – это уже объективация духа, мертвый пепел, если угодно. Поэтому нам так мало говорят о Друде, нам не дают его психологического портрета, его истории, устремлений, тем более быта. Ибо все это ничего не скажет о духе, только исказит его.

Совсем иначе с душой. Душа — это как раз и есть впечатления, чувства, переживания, слова, устремления, ценности. И обустроенный всем этим быт, конечно. Поэтому о девушках нам говорят много, обстоятельно, с тончайшими нюансами. Они — главные героини романа, поскольку роман написан словами.

Почему их две? Все дело в отношениях духа и души. Последняя может или принимать дух — и тем отказывать миру в его последней истине, или не принимать, оставаясь исключительно в мире, ища власти над ним. В романе это, соответственно, Тави и Руна. Впрочем, как показывает нам автор, только одухотворенная душа жизнеспособна, душа же, отринувшая дух, жаждет его падения, но в итоге теряет чувство реальности, впадает в иллюзии и, по сути, гибнет. Перед самой гибелью она думает, что победила, принимая за падший дух нечто иллюзорное, ложное.

Итак, душе необходим дух. Но и духу нужна душа — без нее он пуст и абстрактен. Именно в поисках души и спускается дух в мир, к людям. Для этого Друд устраивает с виду нелепые, вдобавок опасные представления в цирке и на авиашоу. Его земная история — исключительно история поиска души. Как только душа найдена, эта история заканчивается, но заканчивается не тем, что ставится точка, а тем, что рассказчик умолкает. Поэтому роман завершается не на истории Друда и Тави, а на истории Руны — погибшей души. Только здесь есть ясность, только здесь можно поставить точку, тогда как безграничная свобода духа точки не знает.

Сразу стоит похвалить. История получилась. И финал правильный, жизненный.

Конечно, рассуждая рационально, герой должен был вести себя иначе. Не уходить в иллюзию с искином в виде жены, а обсуждать с ней планы спасения, тем более что Ариадна, как оказывается, обладала весьма обширными техническими возможностями, например способностью клонировать человека. Но, конечно, в такого иррационального героя веришь, человек сплошь иррационален.

Написано, правда, корявенько. Стиль, логика хромают.

Что-то я не догнал, почему главгер от любовной идиллии так внезапно перешел на ненависть? Я понимаю, что от любви до ненависти один шаг, но ведь ему должна быть причина?

Как-то неправдоподобна скука смотрителя. Перед тобой целый мир, там минутки не должно оставаться свободной от изучения планеты, а героя как будто сослали сюда.

Как-то роялисто с этой квантовой рябью, что нет связи. Напоминает современные ужастики, где герои с мобильниками, а связи, как на зло :-))), нет. Это щупальцо ждало именно такой ситуации, чтобы вылупиться? Какую цель оно вообще преследовало: контакт? Так его не получилось, оно же идеально мимикрировало. Зачем вообще щупальцу превращаться в «его женщину»?

Ну и темы совсем нет. ))

А так написано довольно уверенной рукой, хорошо.

Вот настоящие писатели (не чета мне) советуют так: написал рассказ — выбрось нафиг вступление! Так лучше, поверь.

И вот Соточка идеально соответствует этому... рецепту. Ну зачем там скучнейшее, на треть рассказа, похождение героини по какому-то музею? Ах, чтобы пришить тему белыми нитками? Ну извините! Как сказано в одной священной книге: не рассказ для темы, а тема для рассказа!

Почему не начать с места в карьер: «Случилось мне сидеть в тамошнем допре...» Пардон, не оттуда. Короче, застрять на межгалактической станции. Все было забито, удалось присесть только к одному странному существу... И понеслось...

Далее, желательно, товарищ автор, определиться: симбионты у вас или симбиоты. По-русски, правильно, конечно, симбионты, но если вы уж от английского отталкиваетесь, так хоть отталкивайтесь последовательно!

Ну а так да, приятная юмореска. Громозека милый, симбионты еще милее, героиня — ну так, не испортила..

А тут редкий гость: ламбер-панк! Интересная задумка, интересное обыгрывание названия (тут и заноза в дереве, и девушка как заноза в сердце), живой, с мифологическим подтекстом сюжет, куда поместились и битва деревьев, и поиски невесты, и проклятие колдуна...

Но вопросы все же остались.

Во-первых, скачет тональность рассказа. То это чуть ли не комедия, юмореска, потому что всерьез эту битву деревьев нельзя воспринимать: кидаются шишками, забивают рты тополиным пухом — ой, страшно! Но оказывается, что бьются все-таки насмерть и даже жертвуют жизнями ради победы... Может быть, побрутальнее нужно было сделать сражения, пух, например, ядовитый, дерево способно разорвать другое напополам, ну как-то еще... Тем более стоит избегать таких фраз: «у наглеца поболела задница» — подобные невольные рифмы дают совсем уж комичный эффект, вряд ли нужный автору...

Далее, очень странные отношения всадников и их «стволов». Это не просто как у людей и лошадей, к примеру, деревья же разумные! Но тогда, во-первых, непонятно, почему они так покорно подчиняются людям, раз разумные, должно быть собственное мнение, представление о свободе, независимости, а они как бараны в финале на убой.. И потом, что это за люди, которые вот так отправляют другую разумную расу на массовую жертву, сами оставаясь чистенькими? Я бы не очень понял даже каких-нибудь гусар из нашего мира, если бы они все пожертвовали своими боевыми конями, а сами спешились и пошли пить жженку. А тут, блин, разумные существа, друзья, по сути! Ну ладно еще у Луки дерево уже умирающее, само могло пойти на жертву, но остальные-то? Получается в итоге, что и деревья — какие-то одурманенные рабы, и хозяева у них — бессердечные сволочи. Нет, я понимаю, идет грозная сила, но тут или гибнуть всем вместе, или откочевывать подальше всем вместе, а не вот это всё!

Короче, за деревьев обидно, балл снижаю!

Ох закрутил автор, ох запутал.

Я так и не понял, что за эфир, как именно «выстреливают» эти выстрелы (откуда хотя бы?), как это связано с талантами, почему корона пользуется выстрелами только крепостных (дворяне, понятно, а мещане, разночинцы?), почему так все крутились вокруг умения рисовать (ну малюет, и что?), какое решение нашел герой в конце? Вопросов ворох.

Теперь во что не верится. Что цензор ездит один с эфиром. Да если у него такие свойства, за этим эфиром должны охотиться такие банды, что Соловей, подрезающий шубы, просто первоклашка. А он, оказывается, опасный государственный преступник! Да такой, что, чтобы поймать его, потребовалась хитроумнейшая комбинация чуть ли не на правительственном уровне (на котором, напомню, там все бессмертные, пьют золотой эфир, то есть могут выбрать себе любой дар, то есть, по сути, супермены)! А просто оцепить рынок и облаву провести обычными городовыми не пробовали? Это называется из пушки по воробьям — не верю.

В целом, рассказ выделяется довольно оригинальным миром, хотя и излишне запутанным. По мне, вся эта комбинация с цензором лишняя, а нужно было честно показать трагедию людей, которые пошли против системы и которых лишили в конце концов всего. Вот в это верится: что наивный барчук-идеалист под влиянием красивых глазок совершил глупейший поступок, что его обобрали на рынке, что обманули с первым выстрелом девушки и проч. Это все достоверно и жизненно. На этом и нужно было кончать. И это был бы шедевр.

Ну перед нами типичная история рождения наркозависимости и гибели личности. Все остальное: Империя, соловей, Вселенная — лишь антураж. Даже симптомы выписаны точно, например после прихода «Все, что он успевал записать или наговорить, все, казалось, имеющее сакральный смысл и глубокое значение, буквально через полминуты, минуту превращалось в не имеющую никакой связности белиберду». Странно, конечно, что такой умный человек так легко попался, но, видимо, дурь слишком крепкая ))

Судя по описанию «многоэтажки Правобережья, остов недостроенной гостиницы в центре, взорванный Машзавод, купола Крестовоздвиженской церкви» действие происходит в Днепре, бывш. Днепропетровске. Судя по дронам, написано под впечатлением от текущего российско-украинского конфликта. Актуалочка.

Но как рассказ, сюжетно слаб. Все силы ушли в нагнетание эмоций, в детишек, одноногого котенка и иконки.

Ну вот допустим, все плохо, все разбомблено, вокруг постапок, а тут прилетает военный, благоухающий лосьоном после бритья. И как вообще долетел, для дронов такой вертолет — идеальная цель? Писал бы этот рассказ Дик, у него «вертолет» был бы новейшей моделью дрона, а пришедший «военный» — андроидом-дроном, маскирующимся под человека. И в финале большой бабах. А что вы хотели?

Название не понял совсем. Может, оно от другого рассказа приклеилось?

Идея: очередное решение медленного яда как наркотика. Ну ок, но ведь нелепица получается: зачем продавать магику за деньги (причем, в целом небольшие-то, цена плеера), если можно себе намагичить хоть миллиард? Ах, страшно, что язвы появятся? Ну так берешь такого дурачка, как наш главный герой («не страшнее, чем водка»), угрожаешь его родственникам и он колдует то, что тебе нужно. Например, излечение тех же язв. Я думаю, в том мире была бы целая подпольная индустрия подобных дел — людей похищали, угрожали, подкупали, шантажировали бы сотнями тысяч, особенно в каких-нибудь деревнях третьего мира. Да и вообще хаос был бы нешуточный, а не та идиллия, что нам в рассказе описали.

Вердикт: не верю!

Я сразу настроился на что-то странное. Ибо когда герой говорит про свою девушку «моя лучшая подруга» — это странно. В моем представлении это женская фраза. )

Дальше все страннее. Вокруг начинает твориться безумие, а герой просто ходит и рассматривает. Не пытается никого вызвать на помощь, отвезти мать в больницу... Надо понимать, истинный англичанин! Не уверен, мало знал англичан...

Самое непонятное: почему все случилось именно сейчас? Потому что прошло сто лет? Но как так они прошли точно на именины главного героя? И папаша забыл об этом? Он всех пригласил в имение, выгнал прислугу именно в этот самый момент исполнения срока? Что-то очень роялисто...

Ну вот:

— Стой! Кто таков? — крикнул один из бойцов.

Автор, если ты сразу перешел на дактиль, так и чеши дальше, а если все-таки пишешь прозу, так незачем нас смущать стихами.

Далее, в чем такая необходимость рассказа, чтобы вести повествование то от первого лица, то от третьего? Это довольно неоднозначный модернистский прием, ему обоснование нужно, а не как захотелось пятке автора.

Еще один странный «прием»: дважды познакомить читателя с одним из героев. Вот описали нам дядю Федю как пожилого седоусого солдата, а через несколько страниц: опять выходит знакомиться пожилой солдат с пышными белыми усами. Или это другой???

Вообще, вот вроде рассказ не короткий, а на что ушла куча знаков, непонятно. За коней так и не пояснили, откуда они, что за дьявольская масть, почему каменеют и проч. Типа красные продались адским силам? А кроме тайны коней, ничего в рассказе и нет.

Даже название «неряшливое»: Понятно, строчка из казацкой песни, но ведь дальше как:

На Дону и в Замостье

Тлеют белые кости

а что у нас в рассказе? Каменеют, а не тлеют!

Надо же и песни подбирать, чтобы на сюжет работали, а не просто как получится.

Из позитивных моментов несомненно удачно получилась стилизация речи дяди Феди. Вот остальных казаков не очень. Даже «красного капитана» (понимаю, фантдоп такой) Мельчука. Остальные сливаются до неразберихи.

В целом, рассказу ощутимо не хватает даже не динамики, а сюжетной идеи. Фантдоп есть: адские кони (кстати, известный мифологический персонаж), но автор, придумав их, не придумал, что с ними делать. Не создал яркого сюжета, интриги, коллизии, драмы, наконец. Они просто дерутся, потом окаменевают. Окей, и что?

Симпатичная стилизация! Да, сюжетно ничего особенного, концовочка даже какая-то поспешная, что Нежина не искали, как-то не верится, были ж у него родственники, друзья. Папаша странный, если знал о роковой особенности своей дочурки-сильфиды, что потворствовал ее свиданиям? За три погубленные души никаких угрызений совести не чуял?

Есть стилистические огрехи, например:

В начале в одном абзаце подряд: «имение его было... у соседей, имевших дочек... у самого Нежина не имелось...»

Молодой сын помещика Горюнова встречался с Лизой всю весну — в 19 веке слово «встречаться» не означало свиданий, а буквально то же, что и встречать. См. Даль. Тут лучше бы «наносил визиты, посещал» и т.п.

Моя бедная Лиза, она, если так можно выразиться, суть дитя — такую грубую ошибку в 19 веке не допустили бы. «Суть» — это множественное число от «есть». Тогда это хорошо знали, сейчас подзабыли.

Джабир ибн Хайян — Помещик наверняка назвал бы его латинизированную форму — Гебер, тем более далее он говорит «Карданус».

В принципе понятно, почему такое название, но странно, что в тексте ни одного упоминания Лизы бледной, а везде она бедная :-)))

В целом, незатейливый, но приятный рассказик. Порадовали отсылочки к романам Юрсенар и Переса-Реверте.

Начало хорошее. Мерзкое, но хорошее. Такое, какое и должно быть, если их только кормят и пичкают мультиками. Чистые дикари.

А вот дальше неправдоподобно. Главный герой прошел коренное изменение сознания. Он сам свидетельствует: «Мусорные, ненужные слова больше не толпились у меня в голове. Новые слова встали в строй». И где же все это? Во-первых, неужели это никак не отразилось в его речи и поведении? Так что никто не заметил за многие годы? Удачно скрывался, мимикрировал? Но ведь это с самого начала нужно четко понимать, что нельзя показывать свои новые слова, новое сознание, а он-то не мог этого сразу знать, он до конца не мог понять «Кто меня может грохнуть?» Наоборот, правдоподобнее, что он начал бы хвастаться перед мамами своими «пиратами» и «сокровищами», а те сразу б и вычислили, откуда сие. Тем более, что язык у героя «без костей», «как незнакомое словцо услышу, становлюсь сам не свой. Вот оно у меня в башке и застревает...»

Далее, крайне сомнительна инфосводка про катастрофу. С чего бы это «мизогинные и мизандрические секты» стали самыми многочисленными? Когда такое было после катастроф? Наоборот, включаются инстинкты размножения. И откуда именно у таких сект взялись силы «на сборку межзвёздников»? Типа, сублимация? 8-) Да это ж какие технологии и ресурсы нужно иметь, чтобы после мировой катастрофы построить корабли, способные лететь «тридцать тысяч лет»? Ну и далее все на тоненького... Вроде работало, но нет. Потравлено ядом времени, но сохранялось. Ну и хэппи-энд еще более все портит. Что так авторы боятся жестких финалов? Они же правдивее!

Идея понятна, исполнение слабовато. Я так и не понял в финале связь книг и мата %-\ Вроде, должно быть наоборот.

Еще язык, прости, автор, какой-то суконный.

Ну вот разве так говорят живые люди:

цитата

Какое-то время назад, кажется, прошло больше двух месяцев, я выиграл девяностопроцентную скидку на книгу, изданную «Либросомнией»..

Многие наши сотрудники, включая меня самого, регулярно покупают лотерею «Либросомнии», чтобы получить их продукт.

Еще этот пассаж меня ввел в недоумение:

цитата

Сейчас, разговаривая с вами, я прекрасно помню, что происходило в той, средневековой реальности. Однако, когда я там, я практически не помню об этой реальности. Всё это наводит меня на мысль, что именно сейчас я во сне.

Разве не наоборот? Когда я во сне, я полностью захвачен сном и не помню свою реальную жизнь, что у меня есть родители, жена, друзья, работа и проч. Кроме тех случаев, если что-то из этого непосредственно снится. А когда я в реальности, то помню, кроме прочего, еще и свои сны. тут бы доктору насторожиться, а он кивает: «Логика убедительная».

В целом да, книжки хорошо, аудио/электрогипнокнижки зло, но рассказ скучный.

Какая-то слишком могущественная получилась «Вита». Сидит в глухом лесу, даже папашу своего завалить не может, при этом повелевает временем и дает людям новый шанс. И ничего за свои услуги не хочет? Прямо Дед Мороз!

Не менее странной вышла «Лена». Ну что это, выпил муж с коллегами после тяжелого рабочего дня, а она сразу на развод? Ладно, он бы изменил ей по пьяни, но тут просто попойка?? Да любила ли она его вообще?

В целом, весьма неубедительно, наиграно, шаблонно. Что за трупы в изморози, что за тварь, впечатление, как будто весь антураж ради нашего героя.

Ну и рассказ нужно вычитывать.

Вот только в начале:

Не говоря о пальцах ног, те Виктор давно не чувствовал. — те — ноги или пальцы?

как бы не давил — ни давил

но самое главное лицо — а есть второстепенное лицо?

Хорошо сделано! Снимаю шляпу. Да, может, не хватило действия, все — на диалогах, на словах, но такова идея рассказа. Конспирологическая часть продумана здорово, теории цепляются друг за друга, есть и объяснения от героев, и открытые вопросы. И экзистенциальная часть не забыта — судьба этой злочастной девушки. Эта линия дает рассказу вторую глубину. Даже снам героя нашлось место!

Ну и отдельно отмечу язык. Богатый, плавный, ничего не цепляется, не выбивается из ряда, даже такие редкие и далеко не всегда уместные словечки, как «экзувий». Небанальные, но и не вычурные метафоры, особенно та, что с ассимиляцией салатов. Причем, что важно, метафоры не просто ради красного словца, а отражают суть рассказа. Так, смесь салатов символизирует смесь конспирологических теорий, которая оказывается приманкой для всякого рода «мух», то есть любителей подобных «обьяснений».

Повествование не проседает, льется ровно, постоянно поддерживается интрига, техническая часть также продумана. И эта современная ютюберская тема не отторгает, хотя лично я не жалую все эти интернетовские реалии.

И даже тема не пришита, как у некоторых, а встроена очень органично и точно, причем на двух уровнях: буквальном (как медленный яд инопланетного происхождения) и символическом (сама конспирология как медленный яд для тех, кто ей начинает интересоваться и уходит туда с головой).

А еще по настроению, развитию темы и концовке рассказ напомнил «Маятник Фуко», а такая ассоциация дорогого стоит!

Эпичная история, сжатая в малый рассказ. Оттого и ее недостатки: все летит кувырком, мельтешит, наслаивается. Только они прилетели к Крыльям, посидеть-поговорить, легенды вспомнить, а уже черное солнце тут как тут, и конец света надвигается. Раз — и все уже закончилось, конец света отменился. Но многое осталось непонятным: если племя изначально считало себя потомками Врана, то как они приобретенную книгу связали с Враном? Почему черное солнце показалось в книге и наяву только сейчас, ведь убили торговца очень давно? Странно, что они вообще ограничены одной Долиной и Лесом, ведь они крылаты? Почему у них такая скучная жизнь? В финале тоже неясно, почему Кин «Тот, кто принёс Чёрное Солнце»? Все знали, что черное солнце — это древняя легенда, Кин же, наоборот, спас Долину от солнца?

Из оплошностей стиля:

Камни не спешили сыпаться вниз резвой кавалькадой — кавалькада — это группа всадников. Как камни могут сыпаться группой всадников?

Оценка средняя.

Ну вот опять. Без начала и конца. Что за город, почему он такой, что за народ в нем толчется, что ищет, зачем? Что за орден? Что за богиня? Почему сердце героя ключ? Ничего не понятно. Как будто загрузил неизвестную игру и сразу на третий уровень. Флаконы с чудодейственными микстурами как бы на это и намекают. Как это называется: ЛитРПГ? Да ну, в топку.