Литературный семинар под руководством известных писателей-фантастов Г. Л. Олди и Андрея Валентинова состоялся в пгт. Партенит (Крым) с 15 по 22 мая 2014 г. под эгидой общественной организации “Созвездие Аю-Даг” при поддержке партенитского поселкового совета.
На семинаре разбирались четырнадцать романов и повестей. В работе приняли активное участие вольнослушатели. Всего в Партените собралось более сорока человек из Москвы, Санкт-Петербурга, Киева, Хайфы, Баку; Ростова-на-Дону, Тольятти, пгт. Хвойная (Россия), Уфы; Донецка, Днепропетровска, Кривого Рога, Луганска, Одессы, Харькова, а также Крыма: Севастополя, Симферополя, Ялты.
На открытии семинара состоялась презентация новых опубликованных книг семинаристов:
Арина Свобода «Заступник. Твари третьего Круга» (группа Г.Л. Олди, 2011 г.), изд. «Астрель» (Москва), сер. «Зона тайны», 2013.
Игорь Вереснев, Юлиана Лебединская: роман «Архив пустоты» (группа Г. Л. Олди, 2012, изначально за авторством Юлианы Лебединской), изд. «ЭКСМО» (Москва), сер. «Научная Фантастика», 2014.
Юлиана Лебединская: повесть «Дворники града надежды» (группа Г.Л. Олди, вторая переработанная часть семинарского романа «Архив пустоты»), в сб. «Лабиринт Мёбиуса», изд. «Шико» (Луганск), 2014.
Также были презентованы книги межиздательской серии «Партенит»:
Андрей Валентинов: роман «Нуар»
Елена Арифуллина: роман «Взгляд сквозь пальцы» (группа Г.Л. Олди, 2013 г.)
Виталий Кривонос: роман «Край твоих предков» (группа Г.Л. Олди, 2011 г.)
Арина Свобода: роман «Флогистон» (группа А. Валентинова, 2012 г.)
Алексей Жарков, Дмитрий Костюкевич: роман «Этика Райдера» (группа Г.Л. Олди, 2013 г.)
Иван Ломака: роман «Ренегаты» (группа Г.Л. Олди, 2011 г.)
Станислав Шульга: роман «Хаос-генератор» (группа Г.Л. Олди, 2011 г.)
Николай Немытов: роман «Курганник» (группа А. Валентинова, 2009 г.)
Виктор Колюжняк: роман «Крокодилы мистера Пинки» (группа А. Валентинова, 2013 г.)
Павел Токаренко: роман «Мёртвая вода» (группа А. Валентинова, 2013 г.)
Г. Л. Олди: сборник «Десять искушений» (расширенное переиздание, включающее стенограммы разборов семинарских занятий за 2009-11 гг.)
Первые пять книг серии уже широко представлены в книготорговых сетях России и Украины.
Книги серии «Партенит» преподнесены в дар Партенитской поселковой библиотеке.
Ряд текстов, разобранных на прошлых семинарах, находится на рассмотрении в издательствах.
В работе приняли участие представители издательств «Снежный Ком М» (Москва) Глеб Гусаков и «Шико» (Луганск) Юрий Иванов и Анна Конкина.
По итогам нынешнего семинара.
Из текстов группы Г.Л. Олди рекомендованы к изданию (с минимальными доработками):
Анастасия Галатенко (Москва), роман «Нейрокристаллы»
Также, но с более существеными доработками, рекомендованы к изданию:
Магеррам Зейналов, роман «Играющий в кости»
Яков Будницкий, роман «Марсианская комната»
Оба текста планируется издать в межиздательской серии «Партенит».
Остальные тексты могут быть изданы после серьезной доработки/переработки.
Из текстов группы А. Валентинова никакой из текстов не может быть рекомендован к печати без серьёзной авторской доработки
Состоялся семинар по фантастическому рассказу под руководством Глеба Гусакова (Ярослава Верова). По результатам семинара Глеб Гусаков отобрал в готовящийся к выходу сборник «Фантум»-2014 следующие рассказы:
Светлана Тулина (Санкт-Петербург), «Дискрет»
Яков Будницкий (Москва), «Почему овцы не летают».
А также, при условии разной степени доработки рассказы:
Анна Михалевская (Одесса), «Аль-Джиар должен быть разрушен»
Александр Денисов (Симферополь), «Новый год приходит для всех», «Сказка – ложь, да в ней намёк!» —
могут быть рекомендованы в профильные сборники различных издательств, либо в межавторский сборник серии «Партенит», выпуск которого планируется со временем.
На семинаре состоялся мастер-класс по редактуре художественного произведения (ведущие – Г.Л. Олди, группа Г.Л.Олди; А. Валентинов и Ю. Лебединская, группа А. Валентинова).
Завершился семинар праздничным банкетом.
Конспекты разборов семинарских романов группы Г.Л. Олди будут выкладываться на сайте http://www.audag.org/
Оргкомитет литературного Семинара «Партенит» и его Мастера к мероприятию готовы. Мы верим, что Семинар состоится в означенные сроки и в полном объеме. В данный момент препятствий для его проведения нет. Надеемся, что так будет и в мае. Исполнительный директор Семинара регулярно ездит в Крым как из Украины, так и из России, не встречая препятствий. Надеемся, что ничто не помешает нашей встрече в Партените, на старой доброй веранде «Санрайза».
До встречи на Семинаре!
Д. Громов, О. Ладыженский, А. Валентинов, С. Позднякова, Г. Гусаков
В течение дня – заезд участников семинара (г-ца «Санрайз»)
14-30 – обед (г-ца «Санрайз»)
16-00–17-30 – знакомство групп с мастерами (г-ца «Санрайз»)
18-00 – общий сбор на веранде гостиницы, презентация книг, опубликованных по итогам семинара, посвящение в семинаристы.
19-00 – ужин (г-ца «Санрайз»)
16 мая, пятница
9-00 – завтрак (г-ца «Санрайз»)
10-00 – 14-00 – обсуждение текстов в группах (библиотека)
14-30 – обед (г-ца «Санрайз»)
15-00 – 17-00 – обсуждение текстов (библиотека)
19-00 – ужин (г-ца «Санрайз»)
Примечание: группа А. Валентинова занимается в актовом зале поссовета.
17 мая, суббота
9-00 – завтрак (г-ца «Санрайз»)
10-00 – 14-00 – обсуждение текстов (библиотека)
14-30 – обед (г-ца «Санрайз»)
15-00 – 17-00 – обсуждение текстов (библиотека)
19-00 – ужин (г-ца «Санрайз»)
18 мая, воскресенье
9-00 – завтрак (г-ца «Санрайз»)
10-00 – 14-00 – обсуждение текстов (библиотека)
14-30 – обед (г-ца «Санрайз»)
15-00 – 17-00 – обсуждение текстов (библиотека)
19-00 – ужин (г-ца «Санрайз»)
19 мая, понедельник
9-00 – завтрак (г-ца «Санрайз»)
10-00 – 14-00 – обсуждение текстов (библиотека)
14-30 – обед (г-ца «Санрайз»)
15-00 – 17-00 – общее занятие по редактуре (библиотека)
19-00 – ужин (г-ца «Санрайз»)
20 мая, вторник
9-00 – завтрак (г-ца «Санрайз»)
10-00 – 14-00 – семинар по общелитературным вопросам (библиотека)
14-30 – обед (г-ца «Санрайз»)
15-00 – 17-00 – семинар по общелитературным вопросам (библиотека)
21 мая, среда
9-00 – завтрак (г-ца «Санрайз»)
10-00 – 14-00 – семинар по рассказам. Ведущие – А. Первушин, Г. Гусаков (библиотека)
14-30 – обед (г-ца «Санрайз»)
15-00 – 17-00 – продолжение семинара по рассказам (библиотека)
17-30 – 19-00 – общее собрание всех участников семинара и мастеров, подведение итогов, оглашение списка рассказов и статей, которые будут приняты к публикации (г-ца «Санрайз»)
20-00 – 22-00 – банкет (г-ца «Санрайз»)
22 мая, четверг
9-00 – завтрак (г-ца «Санрайз»)
Отъезд участников семинара.
В течение всего семинара можно будет приобрести книги издательств «Шико» и «Снежный Ком М», сборники «Настоящая фантастика» разных лет, а также футболки и сумки с логотипом «Созвездие Аю-Даг».
Впечатления от романа Елены Арифуллиной "Взгляд сквозь пальцы". — Луганск: "Максим", "Шико"; М.: "Снежный Ком М", "Вече", 2013 (серия "Партенит"). — 332 с.
Исполнись решимости — и действуй!
Ямамото Цунэтомо. "Сокрытое в листве"
Нельзя быть зверее зверя.
Г.Л. Олди. "Сумерки мира"
Волка узнаешь по волчьим ушам.
Норвежская пословица
А во первых во словах должно мне поблагодарить моего издателя Юрия Иванова и моего наставника Олега Ладыженского за добрый совет — купить и прочитать книгу, которую мы и будем препарировать. Я догадывался, что это "хорошо есть", но не думал, что "хорошо весьма". С другой стороны, Донбасс, как известно, порожняк не гонит — в том смысле, что "Шико" не выпускает скверных книг. Ну, наверное, не умеет (суеверно стучу по голове)...
Нуте-с, приступим.
1
"Взгляд сквозь пальцы" похож на лису. Он пушистый, он с клыками и он очень неудобен в смысле базовых стратификаций. Вот ты думаешь — ага, поймал за хвост, сейчас возьмём анализы и разложим по полочкам, и в следующий миг понимаешь: зубы с клацаньем хватают пустоту, а лисичка бежит себе дальше и злорадно хихикает. Этот текст ловко обходит капканы стереотипных представлений о массовой литературе. "Взгляд сквозь пальцы" во многом — на стыке. На грани жанров и направлений. Но — всеми четырьмя лапами стоит на земле. Укоренён в традиции, но не в тренде. Не "экспериментальный", слава тебе, святой Меthодий. И к нему нельзя подходить с мерками системы СИ да с машинкой для наклеивания ярлыков. Это при том, что на первый взгляд роман прост, как одуванчик. Но это обманчивая простота.
Во всяком случае — это не та простота, что хуже воровства, которая здорово испортила реноме родимой нашей фантастике. Перед нами — коварная простота хокку.
Вот, например, вопрос о жанровой принадлежности. Громов и Ладыженский в своём разборе "Взгляда..." на семинаре "Партенит-2013" указали, что это скорее повесть, чем роман, а потом добавили — переходная форма от повести к роману. Рискну согласиться. Каковы типологические характеристики романа? 1 Среди прочего — широкое хронотопическое пространство; наличие нескольких сюжетообразующих персонажей (больше одного); столкновение героя с его судьбой. Последнее — в наличии. О таких, как Ольга Вернер, в исландских сагах сказано: "...знает, как растить судьбу". Хронотоп — широк, и расширяется за счёт воспоминаний героини. Поправьте меня, но это ведь прерогатива романа: показывать героя в процессе становления, начиная с самых первых событий его жизни (под "событием" мы понимаем происшествие, ставящее перед экзистенциальным выбором, корректирующим задачи и приоритеты, а не то, как Марсель Пруст съел сливу и тридцать страниц ворочается с боку на бок, пардон май френч). Рассказ и даже повесть — оперируют семантически значимыми эпизодами; там нет ни места, ни времени выстраиванию системы предпосылок, сформировавших личность. "Как ты до этого докатился" — задача для романа.
Пусть даже этот роман объёмом четыре авторских ("Живущий в последний раз" Г.Л. Олди) или вообще в стихах ("Евгений Онегин" А.С. Пушкина).
Теперь — о ГЛАВНЫХ персонажах и линиях. На первый взгляд их аж одна штука — Ольга Вернер и её история. Но подойдите к зеркалу да гляньте сквозь пальцы — и увидите призрак, лисицу, кицунэ, наложницу даймё из далёкой Страны Восходящего Солнца, услышите перезвон струн бива и хоры цикад. Линия Изуми-сан, оборотня из японского фольклора, бессмертной одинокой сущности, кочующей из тела в тело, из воплощения в воплощение, потому что "это такое счастье — жить"2, — эта линия прерывиста, как энцефалограмма эпилептика, с провалами и пиками, и занимает где-то процентов двадцать объёма произведения. Ну и что? Нам разве важен размер? Нам важна семантико-эмоциональная нагрузка, а она — огромна. Изуми-сан предстаёт как личность, причём вовсе не статичная, там есть по крайней мере одна точка бифуркации для кицунэ — в конце, где она признаёт Ольгу "почтенной старшей (sic!) сестрой". Это вообще очень по-японски — спокойно принять поражение и исполнится уважением к победителю. С другой стороны, для понимания произведения нельзя игнорировать влияние Изуми на Ольгу. Нельзя не заметить, сколькому древнее создание научило нашу современницу. Посему считаю, что здесь мы имеем дело с ДВУМЯ сюжетными линиями и ДВУМЯ главными героинями.
Это если не пытаться выстраивать третью сюжетную линию из фрагментов воспоминаний Ольги о её детстве, молодости и всяком таком прошлом...
Здесь самое время спросить: а что ещё, мол, за оборотни, кицуны всякие и прочая мистика для нищих духом ("будь они трижды блаженны")? Что же это — попытка сбежать из нашего мира в какой-нибудь сумрак третьего уровня, в очередной Тайный Город или там Хогвартс? Что ж это вы нам втюхиваете очередную фэнтезню для инфантилов?! Спокойствие, только спокойствие. Да, Ольга Вернер, мать двоих детей, соломенная вдова (муж на заработках в жаркой Африке) и психиатр со стажем, вхожа в чудесный мир оборотней, призраков, русалок и домовых, но если вы думаете, что она туда сбегает из серой будничной рутины... О, я вынужден огорчить вас! — ну, или порадовать. "Взгляд сквозь пальцы" совсем не о том. Да, у фрау Вернер жизнь не сахар, но перспектива навсегда оказаться по ту сторону человеческого, слишком человеческого, для неё — тот хрен, который хуже редьки. Всё-таки она взрослый, а это значит — ответственный человек. Она любит свою семью и — сдаётся мне — свою грошовую, неблагодарную работу, любит свою непростую, но — человеческую жизнь, и нет у неё внутренней потребности никуда сбегать. Впрочем, нет, потребность, может, и есть — но не до такой степени, чтобы бросать тех, за кого она в ответе. Долг и любовь, любовь и долг. Я не знаю, что первично и вторично, и можно ли здесь разделять эти понятия. Стоит ли.
Так что — да, "Взгляд сквозь пальцы" даёт нам картину вторичного, параллельного мира, как и всякая фэнтези per se, но тип взаимодействия героя (и, стало быть, читателя) с этим миром далёк от эскапизма. Что есть гут.
Можно было бы отнести "Взгляд..." к мистике — так, несмотря на обилие вполне знакомых персонажей фольклора, в произведении присутствует некая тайная, неподвластная рационализации составляющая, истинная магия, чудо, если хотите. Я имею в виду кораблик из ракушек, который служит индикатором близости Ольги Вернер к иной стороне реальности, которую видно лишь сквозь пальцы. Почему кораблик, почему ракушки, чему здесь радоваться, когда весь мир летит к чертям?! А вот поди, разберись. Я — не разобрался, чему, признаюсь, рад. Некоторые вещи должны оставаться во тьме.
К подобным мистическим или, если точнее, мифопоэтическим элементам, относится и образ моря, не, не так — Моря, предстающий в облике стихийной иерофании — утопленницы Таньки-морены, а также в облике неприкаянных, забытых теней матросов-освободителей, павших во время самоубийственной атаки в годы Второй Мировой. Коннотации Моря в данном случае — хтонические, потусторонние. Море предстаёт как Нижний, загробный мир, пространство изначальной тьмы, где есть чудовища и сокровища. В прямом и переносном смыслах. Очень забавно наблюдать, как днём на пляжах лежат курортники, купаются и радуются жизни, а с наступлением осени и сумерек оживают старые и недобрые легенды, открываются врата в неведомое. Забавно до дрожи, как говаривал капитан Джек Воробей.
Ощущаем иное и в сценах с Анной Прохоровной. Это вообще архетип — Баба Яга, древняя Вёльва, пробуждённая заклятием от смертного сна, ведьма с костяной ногой, стоящая у ворот царства мёртвых. С одной стороны, её функция в данной структурно-семиотической модели очевидна: мудрый советник и проводник в загробный (вечный, трансцендентный) мир. Ужасает не это. Ужасает её человеческая составляющая. Чем-то древним, жутким, языческим веет от её поступка и нынешнего способа существования. Хотя мотивы более чем понятные — голод, как известно, не тётка. Больше я, пожалуй, ничего не скажу. Внимательному читателю — достаточно.
Но и мистикой, разумеется, "Взгляд..." назвать затруднительно. Мистика, как и фольклор, здесь работают на конфликт, на концепцию, а вовсе не являются самоцелью — чай, не Лавкрафт! Акцент — на психологии героев. Ольга Вернер и Изуми решают проблемы экзистенциального характера. Быть или не быть, и если уж быть, то — как, какими средствами. Как после такого остаться человеком и не стать "зверее зверя". Материнские, супружеские, дружеские чувства вступают в конфликт с обострившимися инстинктами, завещанными нам нашими тотемными предками, бегавшими по земле — совершенно определённо — на четырёх лапах, убивавшими по зову звериной своей сути, и не ведавшими раскаяния.
Такие дела.
Друзья, я всё понял! "Взгляд сквозь пальцы" — это магический реализм. Все структурно-типологические признаки — налицо. Хоть на чём-то да попалась эта лисичка!
Да, но почему выбрана именно такая форма? Почему нельзя было обойтись средствами старого доброго реализма, без оборочек и спецэффектов? Это довольно дурацкий вопрос, но раз уж мы начали. Был такой никому неизвестный киевский врач, Михаил Афанасьевич Булгаков. Потом он стал известным московским драматургом и писателем. Есть у него такой нашумевший роман, ага, про дьявола, Маргариту и пятого прокуратора Иудеи. Вот вы же не спрашиваете, зачем ему в романе про квартирный вопрос понадобилась вся эта фантасмагория? Правильно, что не спрашиваете. Дело не в квартирном вопросе, дело в мироощущении. Я не зря помянул святого Мефодия — методы похожи. Только в случае "Взгляда..." перед нами не философская притча, а скорее — волшебная сказка, инициация, миф. Это не совсем та сказка, которую разобрал на запчасти Яков Пропп, но ведь структурно-семиотических моделей больше, чем снилось нашим мудрецам.
Я знаю, друзья, вам не стало яснее, но давайте пока отойдём от анализа того, как и на что работает фантастическое допущение, и взглянем на картину в целом. Сквозь пальцы, как водится. Итак, узел проблем и сюжета. Разрубим или будем развязывать?
2
Сразу скажу: "don't talk to me "that's spoilers!"3" — синопсисом кашу не испортишь. Интригу вы, небось, и так уже просекли. Хуже не будет.
Итак, жила-была психиатр, верная жена хирурга Геннадия Вернера и мать двоих детей Ольга. Всё у неё было, как у многих в нашем богоспасаемом эсэнговом пространстве. Чем-то лучше, чем-то хуже. Как-то раз вселилась в неё сущность японской кавайной няшки кицунэ. И всё заверте. Ольга радости по этому поводу не испытала ни малейшей, ибо, как мы знаем из "Старшей Эдды", "лучше живым быть, нежели мёртвым", а оборотень по отношению к миру людей в магическом (и в социальном) смысле мёртв. Она обращается за помощью к Морю и получает квест:
"- Хочешь человеком остаться — обрадуйся, что оборотнем становишься (...) Да не один раз, а трижды. А четвёртый раз пусть обрадуется тот, кто тебя любит — от всей души. И не тяни, твоё время уходит.
— Как — уходит?
— У тебя на всё про всё сорок дней — с того дня, как лиса тебе свою суть лисью передала. Потом дорожки назад не будет".
И — в довесок, в уплату консультации: "Выбей из него, гада [главврача-афериста с говорящей кликой Пахан], мои деньги, купи девкам [дочерям] жильё. Такое тебе условие". А то, мол, твоих дочерей Море заберёт. В луже утопятся, ага.
Ну и принимается несчастная фрау Вернер изучать три стадии духа, бегать в лисьей шкуре по ночному городу, отжигать напалмом и проводить сеансы чёрной магии без разоблачения. Причём надо заметить, что противостоит ей вовсе не потусторонний мир, отнюдь. Её война — здесь и сейчас, в нашей дырявой реальности. Кроме, наверное, того случая с Гургеном и псами-оборотнями, что обещали убить "твоих щенков" в отместку за него.
Там вообще всё по-дурацки вышло. Гурген в облике человека продал ей кораблик-индикатор и объяснил, что к чему. В облике пса он напал на неё, потому что собакам вообще свойственно нападать на лис. И она его сожгла. Я так понял, это ей Изуми помогла. Так или иначе — пришлось разбираться со всей стаей. Но — и это интересно — Ольга сохраняет облик человека. Выпиливает всех мстителей при помощи запрещённого огнестрельного оружия. И никаких вам серебряных пуль. Тузик сдох. Однако смогла бы Ольга решиться на подобное, не сплоховала бы, не будь у неё за плечами тени хищника?
Парадокс: чтобы остаться человеком, иногда нужно становиться зверем. С клыками, когтями, быстрыми лапами, острым нюхом и ЗВЕРСКИМ аппетитом. Папуас папуасу друг, товарищ и обед, а мы, не будем себя обманывать, живём как папуасы. Какая там Европа, убогие — налоги сначала заплатите! Друзья, это не политота, это культурка, точнее — культурная антропология. Нет, ну правда. Ольга Вернер использует ресурсы оборотня против зла нашего мира, а не потустороннего. Наш мир полон зла, дерьма и чудовищ. Этическая норма нашего мира — отсутствие нормы. В нашем мире статусное и маргинальное меняются местами в зависимости от конъюнктуры. Мы забыли старую добрую норвежскую пословицу "Страна держится законом, беззаконием — разрушается". Застройщики кидают нас на деньги, а потом этот, как его, Полонский разглагольствует про миллиард и жопу. Это в нашей реальности функционируют клубы любителей девственниц, и нет на них никакой управы. Сие чудовищно не только само по себе, но ещё и потому, что это — чудовищно мелко. Простите, бога ради, но я, думая об этом, иногда инфантильно тоскую по каким-нибудь средним векам и архаическому обществу — от них нам остался хотя бы развесёлый блокбастер "Песнь о Нибелунгах", например, а какие смыслы производит эсэнговое пространство? Гуманитарные, эстетические, духовные, интеллектуальные? Кличко Поветкина побил, радость-то какая! Вот потому географ и пропил свой глобус, ага.
Но Ольга Вернер — не географ, она не будет топиться в том море, которого каждому хватит, чтобы утонуть. Изуми, опять же, не позволит. Она принимает вызов больного социума. Она — психиатр, и она знает, когда и как применять лоботомию. И если старину Гургена лично мне безумно жаль, то всех прочих, чьих имён я принципиально не хочу помнить — нет, не жаль. И тут не до чистоплюйства, не до раздумий о средствах и цели. Не всякая цель оправдывает средства, но, поправьте меня, защита своих детей (а чужих не бывает) — оправдывает многое.
Тем более что Катя и Дашка — не какие-то там избалованные чучундры. Они — жертвы, и в том не виноваты.
Мне только показалось, что в сцене с главврачом, когда Ольга его гипнотизирует, чтобы он вернул награбленное, какой-то сбой. Уж больно всё просто вышло. Не хватает там интриги. Ну, типа того, что Ольга могла бы найти каналы давления на Пахана через вышестоящие инстанции, используя ресурс своего пациента из ФСБ. Впрочем, возможно, это был бы перегиб, а я просто придираюсь к мелочам. Автору видней!
А теперь вернёмся к пушистым и хвостатым. Кицунэ — это не только ценный мех, но и три-четыре века ценного, отнюдь не диетического опыта. Ну и, разумеется, весьма любопытный культурно-антропологический артефакт.
3
Для начала хочу порекомендовать всем замечательную книгу Клариссы Пинколы Эстес "Бегущая с волками" (М., София, 2007). Эту книгу должна прочитать каждая женщина. Знаю, что юнгианство нынче не в моде (отдельное, блин, спасибо фильму "Опасный метод"), но тем не менее. Мы никуда не убежим от архетипов и связанных с ними поведенческих моделей. И, наверное, лучше бежать с ними, чем от них.
Основной посыл "Бегущей с волками" и "Взгляда сквозь пальцы" довольно близок. В каждой женщине живёт хищник, древний тотем, обладающий спасительными инстинктами. Цивилизация — это способ подавления инстинктов, и за всё нужно платить, но когда цивилизация вдруг начинает хромать, а инстинкты подавлены — здравствуй, психоз. В теории архетипов нет ничего "оккультного", хотя и присутствует мистическое. Кто переживал одержимость архетипом (психическим инстинктом), тот знает, а прочих не убедить. Я только замечу, что ровно то же касается и мужчин, там просто другая форма распаковки программы.
А теперь — как и обещалось — про оборотней.
В современной антропологии есть два основных взгляда на феномен оборотня. Согласно одному, оборотень — маркер маргинального, хтонического, периферийного, нечеловеческого пространства. Зародился он в те старые добрые времена, когда молодых людей, у которых в крови играл гормон, отсылали в леса, в горы, в степь, за море, на кордон, чтобы они там жили, как волчья стая. Такие люди попадали под покровительство сил, властвующих в дикой природе, вне культурного пространства. Фактически это были не люди — щенки, псы, волки, шакалы, медведи, ягуары, бог знает кто ещё, зловещие мертвецы. Отсюда — звериные стили разных археологических культур. Отсюда — воинские эпитеты германцев, включающие символьный ряд хищных (и вообще диких) животных: волк, орёл, вепрь, ястреб и т.п. Отсюда же образ льва (и всякого крупного кошачьего) как царя зверей. Отсюда презрительное "щенок!" в отношении юноши и "сука!" в отношении женщины нестатусного поведения. Отсюда и волк, что возил Ивана Царевича, как такси, и волчьи коннотации Вёльсунгов, и берсерки, и подозрительное отношение к казакам в цивилизованном мире, и белый волк на зелёном знамени т.н. Чечено-Ичкерской республики. Запорожская Сечь, Тевтонский орден (рыцари-псы), современные охранные структуры типа "Беркут", "Грифон" и т.п. — наследие юношеских воинских союзов. И даже мотивы блатной татуировки — оттуда же.
Вот и сэр Г.Л. Олди проехался по тому же полю в своих "Дикарях Ойкумены"...
Причём это касается и женщин тоже. Напомним, что кицунэ и её китайский прототип (см. "Книгу Оборотня" Пелевина) чаще всего предстаёт как дама того сорта, которого заботливые мамаши учат своих сыновей остерегаться. Напомним также, что в древнем Риме проституток именовали "волчицами", а публичные дома — лупанариями, стало быть, "волчатниками". Разумеется, особенности сексуального поведения в данном случае являются не причиной этой "нечеловеческой" маркировки, а её следствием, одним из симптомов. Она волчица не потому что шлюха, а шлюха, потому что волчица. Такова женская разновидность образа Дикого Человека. Семантически родственны (хотя и не вполне эквивалентны) ей образы ведьмы, демона-суккуба, безумных менад, русалок и похотливых великанш нордической традиции, а также амазонок, валькирий и прочих воительниц.
В этом нет ничего такого уж оскорбительного. Чего нельзя в культурном пространстве, то необходимо в пространстве хтоноса — на границе, на чужбине, на войне, в Диком Поле и т.п. Фокус в том, чтобы переключатся между двумя этими состояниями. Отсюда — проводы, натальная обрядовость, "посидеть на посошок", плач по невесте, баня как необходимый этап принятия гостя в доме, вообще, разные обряды очищения. Обряд переключает тумблер в подсознании человека, мгновенно переводит его из одного состояния в другое. Это не лицемерие, это — наследие архаики, "револьверное сознание", и не надо этим пренебрегать.
А то будет вам "синдром войны в Заливе".
Ровно туда же уходят корни оборотничества как проклятия. Нарушил табу, пролил кровь, просто оказался не в том месте не в то время (как это случилось с Ольгой Вернер — "Я осталась бы человеком, живи я этажом ниже") — всё, пакуй чемодан. Осквернился — по своей ли воле, по чужой ли, или так уж случилось — будешь очищаться. Как правило, по этой дороге можно пройти и в обратную сторону. См. сказку про красавицу и чудовище.
Другой взгляд на сущность образа оборотня едва ли не противоречит первому. Согласно ему, оборотень — это человек, сохраняющий связь с тотемом. Со зверем, давшим начало данной популяции, с божеством, могущим одарять и карать. Отсюда — животные имена германской, да и прочих традиций, масса примеров из антропологии народов Австралии, Африки и Южной (да и Северной, чего уж там) Америки, культ Деда-Ворона народов Сибири и Крайнего Севера, древнее самоназвание народа саксов — хавки, "ястребы". Короче, вы поняли. С этой точки зрения, человек, меняющий облик на звериный, отнюдь не проклят, не изгой и не маргинал — наоборот, на нём благословение. Но — и ответственность. Обязанности шаманского, прокреативного (хозяйского) или воинского характера, как повезёт. Уж если ты берсерк, то милости просим в первый ряд, и попробуй только умереть, не убив пару дюжин врагов. Уж если ты в оленя превращаешься, то сгоняй нам в Нижний мир за водкой, да солнце не забудь, а то темно. Уж если твоя жена русалка, то попроси её пригнать нам в сети пару косяков сельди, а то жрать нечего. Где-то так это работает.
Я не знаю, друзья мои, кто прав. Это сложный вопрос, о который ломают копья люди поумнее. Здесь нам важно другое. "Взгляд сквозь пальцы" совершенно замечательно иллюстрирует и первое, и второе. И — клянусь бородой Снорри Стурлусоновича! — это прекрасно. Я давно не получал такого удовольствия от распутывания семиотических узлов.
Ольга Вернер — проклята? Вполне. Ольга Вернер — изгой? О да, на самом деле изгой или приближается к этой черте. Она не получает от жизни удовольствия, пока вынуждена есть за роту солдат и брить шерсть на щиколотке. Это физиологический дискомфорт, а прибавьте сюда психологический... А с другой стороны — кто из её знакомых знает, каково это — мчаться сквозь ночь в лисьей шкуре, когда твои чувства стократно обостряются, когда ночь расцветает новыми запахами и звуками?! Вот оно, счастье — не человека, но зверя. Расово норная такса Макс отказывается признавать в ней не то что хозяйку, а и человека, а мы знаем из фольклора, как домашние звери реагируют на оборотней/маргиналов/чужаков.
Ну и наконец: Ольга Вернер — воин? Нет, она — воительница. Рыжая валькирия, разве что вместо копья у неё пистолет. Дух лисы придаёт ей сил использовать оружие — любое и всякое, "бейся тем, что есть!", как говаривал дедушка Персей. Повторяю: не уверен, что прежняя Ольга Вернер справилась бы с поставленной задачей.
Маргинал? Маргинал. Но — и хранительница тотема! Во-первых, основная мотивация её борьбы за себя — её дети. Буквально: люди ЕЁ РОДА. "Наверное, он не пробовал отнять щенков у суки". Я, было дело, попробовал (сосунка надо было везти к ветеринару), хотел как лучше, а шрам до сих пор остался. Во-вторых, как остроумно заметили всё те же Олди на семинаре в Партените, теперь не принято, чтобы жена любила мужа. В этом смысле Ольга Вернер — едва ли не реликт (как литературный герой, само собою). Хранительница очага и родовой удачи, домашнее божество.
А в-третьих, для неё как для личности очень важна память о предках. И о своих, и о мужниных. На это работают многочисленные воспоминания (те, которые "флэшбеки", не люблю это слово, но вы поняли). В этом, как мне кажется, один из секретов её стойкости. Чувство, что там за тобой — поколения поляков, силезцев, татар, ещё бог весть кого. Им важна память о них, что бы ни ворчали циники, и в нужный миг они подставят плечо.
Кстати, линию с установкой памятника героям-десантникам под командованием М.Н. Колокольчикова и С.А. Корзинкина следует трактовать именно в тотемном ключе. Здесь функция хранителя памяти о предках расширяется со своей семьи... ну, не скажу — на всю родину, но уж на места нынешнего проживания — точно. Жреческая, шаманская функция. Ольга Вернер входит в загробный мир, чтобы вынести оттуда два имени. Это не позёрство к случаю Дня Победы, это долг оборотня. Скорее всего, автор этого смысла не вкладывал, но мне такое объяснение данной линии кажется наиболее... не скажу разумным, скажу — верным.
И, скажите на милость, какой ещё образ может служить лучшей метафорой для изгоя из родовой общности и одновременно — её покровителя и защитника, чем образ оборотня?! И как же с такой-то задачей было его не использовать?! Даже если автор и не задумывал этого специально — что ж, тем больше заслуга автора.
Браво. Всем бы так.
4
Три стадии духа называл дедушка Фридрих устами Заратустры на пути от животного к сверхчеловеку: верблюд, лев и дитя. В начале романа Ольга Вернер — верблюд, навьюченный сумками, задавленный бытом, и не факт, что не плюётся. В конце — лев, повергающий врагов и пирующий на поле брани (въезд в новую квартиру, ага). Верблюд послушен императиву "ты должен!", лев — "я хочу". Я хочу быть человеком, хочу счастья моим детям и возвращения моего мужа, — говорит Ольга. Ну разве это так много? И древняя кицунэ склоняется перед ней, перед этой нехитрой житейской мудростью. Лиса возвращается в логово. Но скинет ли лисью шкуру? Не станет ли дом — просто выгородкой дремучей чащи, охотничьих угодий? И сможет ли Ольга Вернер подняться на третью стадию духа, где дитя играет со вселенной и вольно бежит с лисами? Играет — не за и не против. Бежит — не за добычей и не от охотников. Не затеряется ли между "должен" и "хочу"?
И, научившись смотреть на сумрак бытия сквозь пальцы, не станет ли так же смотреть и на мир людей? Не найдёт ли цель, ради которой пустит в ход самые страшные средства? Это не праздные вопросы. Нельзя быть зверее зверя.
Вот об этом я думал, читая "Взгляд сквозь пальцы".
5
Ну и по технике.
Читается книга легко, причём это та лёгкость, с какой пьётся хороший коньяк или молодое молдавское вино — в какой-то момент просто понимаешь, что ноги не держат, хотя голова работает. Прочитал за пару вечеров, а не отпускало пару месяцев, о как. Лексикон и синтаксис не переотягощёны сложными конструкциями, но это не популярный ноль-стиль, у автора есть в арсенале и цветные камушки, и неожиданные обороты, и гвозди да кнопки для заплывших салом. Можно было бы поцепляться за мелочи, но мне лень.
За все эти врачебные подробности — отдельное спасибо. Нет, правда. Кто не любовался странгуляционной бороздой, не видел, как с бомжового трупа, точно крысы с тонущего корабля, бегут сплошной волной блохи, не смотрел в глаза наркомана, пытаясь угадать, что ему мерещится за пеленой "ломки", не вытирал за туберкулёзным больным кровавую мокроту — тот не поймёт. Все эти милые моему сердцу слова — ЧМТ, СЭС, тубик, детокст, кохер и тому подобное, прозвучавшее в тексте, кому-то покажутся авторской профдеформацией и информационным шумом, кто-то захочет сносок, а я так скажу: гуглИте, Шура, гуглИте. Счастья вам от этого не будет, но позабавитесь.
А ещё — tusen takk 4 за польский, армянский и немецкий языки, прозвучавшие в произведении. Меня как германиста-любителя безумно порадовали "глюк ауф" и "ам шнюрхен".
Post Scriptum. Обезьяна Анфиса — намёк на Анфису Чехову? Скажите, что я угадал!
Post Post Scriptum. Кроме "Взгляда...", в изданной книге присутствуют рассказы. Их четыре штуки: "Хранитель перехода", "Взявшись за меч", "Дядь-Шура" и "Странник". Они все разные, но каждый стоит внимания. По понятной причине хотелось бы сказать пару слов о последнем, сиречь о "Страннике".
Здесь автор играет на том же поле, что Нил Гейман в своих "Американских богах" и "Детях Ананси". И, честно сказать, в рамках одного короткого рассказа выигрывает больше, чем Гейман в двух романах.
Потому что.
Боги не устаревают и никуда не уходят. Они меняют обличья. Мир, забывший моего Бальдра, моего Солнечного Бальдра, мир, который не ждёт его весной и не просит старуху Хель вернуть его к нам — да гори он огнём, этот мир. Я не могу больше видеть, как оплакивает моя Фригг нашего сына. И пусть Локи уже освободится от пут — Бальдр вернётся в мир только после его сумерек и гибели, после пламени Муспелля и трёхлетней ядерной зимы исполинов. Вы, смертные, так любите постапокалипсис, радиационные руины да игру "Сталкер"? Вы играете в безумие и смерть? Я, Один, бог безумия и смерти, щедро дам вам и то, и другое. Кормите Фенрира и Ёрмундганда, вы, возомнившие себя избранными! Возможно, где-то в глубоком бункере уцелеют Лив и Ливтрассир, и возродят племя людей, но то будет после нас. А вы этого уже не увидите.
Один — недобрый и несправедливый бог. Если мерить его категориями людской доброты и справедливости. Он несомненно справедлив по космическим меркам. Одно из его имён — Ужасающий. Да, Рагнарёк — ужасает, но чем это хуже всеобщего безразличия, усталости и полной десакрализации? Вот о чём вопрошает нас седобородый странник в синем плаще.
Самое время пойти покормить воронов!
Сноски:
1) Кто скажет — "объём", того мы убьём, хе-хе-хе.
2) Здесь, кстати, и проходит водораздел между синто и буддизмом.
Аннотация: У неё больше нет тени. Но у неё осталось мужество. Мужество отчаяния.
Психиатры тоже могут сходить с ума. Для Ольги Вернер, врача из курортного приморского городка, сойти с ума было бы легче. Она получила возможность извергать огонь, управлять людьми и видеть оборотней. Она заплатила страшную цену. Эта цена — потеря собственного «я».
Ольге надо спасти дочерей, взятых в заложницы призраком-моряной, и сохранить свою личность. На это ей дано всего сорок дней.
Увидеть мир таким, каков он есть, можно только сквозь пальцы…
Арифуллина Елена: «ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ПАЛЬЦЫ»
(повесть, 10,3 а. л.)
Тема (материал и проблематика):
История выживания и сохранения семьи женщины-психиатра, ставшей оборотнем против своей воли, на фоне бытовых, криминальных и мистических проблем повседневной жизни современного приморского городка. Лиса-оборотень – только инструмент для показа того, как женщина, вынужденная драться за себя и свою семью, избавляется от страха.
Тема раскрыта полностью, проблематика ясна.
Идея (главная мысль произведения):
С одной стороны:
-- Не верь, не бойся, не проси. С волками жить – по волчьи выть. Рядом с волками, шакалами, гадюками и крысами свое логово отстоит только лиса (лучше -- тигр). Голубей и кроликов съедят.
С другой стороны:
-- Не опускай руки! Борись до конца за себя и за свою семью -- и тогда получишь шанс на победу!
Конфликт (базовый и персонифицированный уровни):
Хищники и жертвы. Те, кто берет свое силой, и те, кому проще сдохнуть, чем сопротивляться. На нижнем уровне конфликт – чистая психиатрия, борьба с комплексом жертвы, с виктимностью -- и победа в итоге.
Вторая сторона медали: конфликт между человеческим и звериным началами. Причем «звериное» -- не всегда плохо, а «человеческое» -- не всегда хорошо.
Конфликт четко персонифицирован. Другое дело, что автор, возможно, и сама не заметила: на той стороне конфликта, где находится главная героиня, стоят и такие подонки, как любитель девственниц, главврач и пр. Они тоже хищники. Наверняка у главврача есть свои дети, которым он обеспечивал будущее. Это обычное дело: крутой коп, не стесняющийся ради справедливости бить и убивать преступников без санкции прокурора, стоит с этими преступниками по одну сторону конфликта.
(Тут вообще стоит поговорить о том, что героиня, которой мы сочувствуем, которую понимаем и одобряем (без шуток!), превращается в убийцу, насильницу, не стесняющуюся никакими средствами, и в финале хочет такой остаться. «Ворошиловский стрелок»: цель оправдывает средства). Это не хорошо и не плохо, просто так получается. Вот дон Кихот был по свою сторону баррикады, так на то он и дон Кихот.
Героине приходится делать выбор, и за этот выбор бороться. Интересно, что, несмотря на сделанный выбор, сама героиня периодически выступает то на одной, то на другой стороне конфликта. На разных сторонах конфликта выступают и другие персонажи, иногда переходя с одной на другую. Конфликт присутствует везде, во всех действиях героев и во всех ситуациях. Он ясен и хорошо проявлен; он развивается по мере развития действия и в конце, как и положено, выходит на кульминацию.
Фабула и сюжет (история в ее причинно-следственной и хронологической последовательности – и художественная композиция событий):
В сущности, это не роман – большая повесть. По фабуле – история главной героини – чистая повесть. Прямая линия из начала в конец; одно место действия, одна героиня, одно время действия. Фабула превращается в сюжет за счет ретроспектив: эпизоды врачебной жизни, воспоминания, немножко Японии. Это расширяет и время, и пространство действия, но для расширения повести в роман этого недостаточно. Нет ничего плохого в том, что это повесть. Просто факт остается фактом.
Структура (архитектоника) сюжета (экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка), как динамика развития конфликта:
Все в наличии. Структура четко выстроена.
Разве что завязка своим первым краешком расположена до экспозиции – но это ничему не мешает.
Соотношение частей сюжета по объему и интенсивности развития действия:
Очень хорошее соотношение. Поэтому и текст невелик в объеме, не раздут лишними словесами. «Скачков», «провисаний», «затяжек», «скомканных» частей мы практически не обнаружили.
Ко всем: у̀читесь сокращать, товарищи многословные болтуны? Учѝтесь у Арифуллиной!
Язык и стиль:
Язык образный, живой, литературный, разнообразный -- и в то же время скупой, жесткий. Стиль современной реалистической прозы, что усугубляет достоверность происходящего. Автор не боится в дозированной степени использовать сильные средства: натуралистичность, обсценную лексику.
К сожалению, близорукость на тавтологию. Особенно на «то, тем, того».
Стиль у автора имеется -- легкий (в хорошем смысле слова), естественный, позволяющий достигать высокой достоверности повествования. Язык на протяжении повествования меняется -- сообразно ситуации, времени и месту действия, происходящим событиям, настроению главной героини.
Характеры персонажей (раскрытие и развитие):
Раскрыты практически все характеры. Яркие, разные, достоверные.
Развитие в первую очередь – у главной героини. На этом, собственно, строится интрига. Характер главной героини выписан ярко, живо и достоверно, полностью раскрыт и убедительно развивается на протяжении повести. Есть финал развития, когда героиня просит лису (внутреннего хищника) не уходить.
Также есть развитие характеров второстепенных и даже эпизодических персонажей, от Христо до санитарки в морге. Оборотень-кицунэ, Анна Прохоровна, дочь Даша, убитый горем полковник в отставке. Их характеры хоть и не показаны в острой динамике (что и не нужно), но ясно очерчены, и раскрываются с интересной, неожиданной стороны.
Персонификация речи персонажей:
В наличии, в полной мере. Все герои говорят по-разному, живо и естественно. Каждый -- сообразно своей биографии, характеру, образованию, возрасту, ситуации.
Авторская индивидуальность:
Зоркий глаз на мелочи, лаконичность, острота проблематики, взрослость.
Манера повествования, умение описывать бытовые детали и ситуации, в т. ч. в профессиональной (медицинской) области.
Динамика внутреннего и внешнего действия. Темпоритм. «Сквозное действие», событийный ряд, интрига:
Сквозное действие в наличии, проходит через всю повесть и динамично развивается, наращивая темп к кульминации. Событийный ряд плотный, событий, меняющих задачи и мотивации персонажей, много; они происходят регулярно, развивают конфликт и двигают сюжет. Интрига не слишком запутана, но и не примитивна. Следить за ней интересно. Кроме того, в финале читателя поджидают кое-какие интересные нюансы -- не столько в области сюжетных ходов, сколько в области идейных и психологических акцентов.
Треножник восприятия:
-- Эмоциональный план: Присутствует в полной мере. Трагедия, страдания, радость, смех, тревога, злость, светлая грусть.
-- Интеллектуальный план: Присутствует. С одной стороны -- интрига, с другой -- ряд интересных, неизвестных большинству читателей аспектов врачебных будней, жизни в «лихие девяностые», психологических нюансов и т. д.
-- Эстетический план: Присутствует. В языке повествования, в описаниях природы, в погружениях в «потустороннюю реальность». Быть может, эстетический план самую малость недоразвит -- но не исключено, что это уже наши личные извращенные вкусы. В любом случае, это не критично.
Функциональный треножник (функции воздействия):
-- Развлечение: Присутствует в полной мере, для самого разного читателя. Тут и интрига, и мистика, и криминал, и погони со стрельбой, и разнообразные переживания, и интересная, увлекательная «бытовка».
-- Обучение: Присутствует. Читатель узнает немало нового и интересного о профессиональных буднях врачей разных специальностей, и еще кое-что «по мелочи». В итоге «мелочей» набирается немало. В целом такие моменты умело и ненавязчиво рассредоточены по тексту повести и не мешают увлекательному чтению. Это очень хорошо!
-- Воспитание: Воспитательные моменты в повести активно присутствуют. Они не декларативны, а вытекают из происходящих событий, действий главной героини, ее мыслей.
Еще разок, с акцентом на момент воспитания:
В области воспитательного момента кроется ряд неоднозначных нюансов. С одной стороны, героиня делает все возможное и невозможное, чтобы спасти свою семью и саму себя, а заодно делает ряд несомненно добрых дел для других людей (как живых, так и мертвых). Любовь, верность, упорство в достижении цели, готовность помочь, сострадание -- это несомненно положительные качества, которым учит повесть «Взгляд сквозь пальцы». Но одновременно повесть учит и другому. Чтобы спасти себя и своих детей, можно убить -- и угрызения совести будут мучить не слишком долго. Можно превратить человека в растение. Можно обречь подлеца на смерть -- он ведь заслужил! Чтобы остаться человеком, спасти себя и других, можно (а иногда необходимо!) стать зверем.
Хищником, убийцей.
С одной стороны, это суровая правда жизни. Как известно, «Добрым словом и пистолетом можно добиться куда большего, чем одним только добрым словом» (с) -- что героиня повести нам наглядно демонстрирует. Человек, если он не размазня, берет в руки оружие, зайди речь о его жизни, и особенно -- о жизни его (ее) детей. Да, мы понимаем героиню, да, мы на ее стороне. Но...
Решив, что имеет право убивать, лишать разума и подчинять своей воле -- не оказывается ли сама героиня по другую сторону как закона, так и морали? В конфликте повести она на стороне зверя, не человека. Парадокс: порадуйся, что становишься оборотнем -- и получишь шанс остаться человеком. Формально героиня использовала этот шанс на все сто. Она, вроде бы, осталась человеком -- физически ей не грозит превращение в лису, кицунэ признала свое поражение, и больше не властна над ней. Но, пройдя через жестокий выбор, через насилие, кровь и смерть, героиня изменилась внутренне. И кто теперь на какой стороне? Не оказалась ли на стороне человека лиса-кицунэ, признавшая поражение и оставшаяся с героиней -- оберегать ее до конца жизни, не пытаясь направлять, подчинять и переделывать? И не оказалась ли зверем сама героиня, которая, победив, не захотела расставаться с оборотнем?
Такие вот интересные выверты «нравственного закона внутри нас» продемонстрировала нам автор повести. Да, по-другому, «одним добрым словом, без пистолета», героиня бы не справилась. Не смогла бы защитить ни себя, ни своих детей, ни злодеев покарать. Но за все приходится платить. Как на наш взгляд, цена, которую заплатила героиня, высока. Тут нет однозначного ответа -- права она была или нет, хорошо это или плохо, в какой мере героиня осталась человеком... Все это глубоко неоднозначно, как неоднозначна и сама жизнь, в которой редко встретишь «чисто черное» и «чисто белое».
Нам только хотелось бы спросить у автора: это так и задумывалось? Неоднозначность финала? Цена, которую пришлось заплатить героине? Произошедшие с ней изменения? И нравственные вопросы, которые должны возникнуть у вдумчивого и (со)чувствующего читателя по прочтении повести?
Нам интересно -- в какой степени намеренно это было сделано.
А в целом -- отличная повесть! Наши поздравления!
Особенности творческого метода:
Автор умеет и любит интересно, живо и правдиво описывать даже совершенно бытовые ситуации и эпизоды (не говоря уже об эпизодах с мистикой, фантастикой, тайнами, погонями и т. п.). И это замечательно!
(Здесь бы слегка поговорить со всеми о мудрости. Многие писатели умны, эмоциональны, энергичны, увлекательны и интересны. Но выше ума – мудрость. Она возникает тогда, когда кое-что стоит за историей, за ширмой рассказа; что-то, что выбивается из ряда общепринятых представлений, что идет вразрез с опытом читателя, о чем он никогда не задумывался – и что заставляет после прочтения книги думать о себе, о своей жизни, а не о книге (вроде бы!), и делать некоторые выводы. Это мало у кого встречается. Это раздражает многих читателей – им не нравятся подспудные процессы. И все же это высший пилотаж…)
Очень хороша первая фраза повести: «Я осталась бы человеком, живи я этажом ниже.» Эта фраза сразу дает интригу, напряжение, вызывает интерес и желание немедленно читать дальше. Очень хорошо!
Произведение находится на грани между романом и повестью. Это не хорошо и не плохо -- просто отмечаем, как факт. С одной стороны, главная героиня -- одна, основная сюжетная линия -- тоже одна, основное действие ограничено в пространстве и времени (место -- один небольшой приморский город, время -- около месяца). С другой стороны, в произведении присутствует ряд важных персонажей, которые хоть и не являются главными, но без них произведение попросту развалилось бы (дети героини, ее муж, оборотень-кицунэ, Анна Прохоровна и т. д.) -- значит, эти персонажи являются не главными, но сюжетообразующими. Кроме того, присутствуют многочисленные ретроспективы, расширяющие время и пространство действия. Присутствуют также разнообразные философские, психологические, лирико-романтические, пейзажные и т. д. отступления, языковая полифония -- также расширяющие пространство текста. Таким образом, произведение содержит в себе признаки как романа, так и повести, и является неким переходным жанром между ними. Всех вышеназванных достоинств произведения это не умаляет.
Это тот редкий случай, когда на примере данной повести можно и нужно разбирать не ошибки, недочеты и неудачи автора, давая рекомендации, что и как стоило бы исправить -- но вместо этого можно на примере ряда авторских удач и находок показать всем «семинаристам», как можно и нужно работать над языком, композицией, характерами, персонификацией речи, достоверностью мотиваций и т. д. Что мы тут уже некоторое время и делаем (см. выше).
Начало – жизненно, зримо, реально. Проблемы узнаваемые, персонажи знакомые. Хорошо, нравится.
Хороший эпизод с белой горячкой. Ярко, жизненно, с точными деталями. Кинематографично, зримо. Нюанс: Роман весит 90 кг, клиент весом не уступает Роману. 90 кг для крепкого мужчины – это не слишком много. Если клиент располнел, пусть будет за центнер: 100-110.
Вся медицина – чувствуется, что автор в теме, а главное, умеет тему сформулировать и подать.
Экспозиция (нищета, психиатрия, семья) + завязка (рыжие волосы на щиколотке) – хорошо склепано и не затянуто.
Хорошо, когда фантаст пишет в основном про свою жизнь, про бытовку. Тогда чудо смотрится естественно.
Опасность в том, что идею человека, который видит потусторонний мир и помогает призракам, русалкам, ходячим мертвецам и так далее, затрепали в тысяче книг и фильмов. Здесь хорошо описанная бытовка слегка прикрывает эту вторичность, но она есть, и справиться с ней нельзя – на ней строится часть сюжета.
В середине текста – обычный провис по действию. Ушли в сторону от проблемы героини – мемориальная доска десанту, девочка на кладбище, девочка с полковником на приеме… Нам постоянно напоминают, что у героини проблемы, но они фактически отходят на второй план. Тут что-то надо делать – сокращениями это не решается! Возможно, сделать героине паранойю – ей кажется, что все эти заботы с призраками нарочно, это кто-то намеренно ее отвлекает от ее главной задачи… И так задача опять возникнет на первом плане.
Слишком часто она ест резервные шоколадки. Так никаких резервов не хватит!
С «Персидской сиренью» -- очень трогательный, очень женский эпизод. В хорошем смысле слова.
Как приятно читать историю женщины, которая любит собственного мужа. В нынешней фантастике – да и в литературе в целом – это такая редкость… Видимо, считается немодным.
Молодец, не боится дозированного мата. И применяет по делу.
С радостью дочки по поводу, что мать превратится в лису – отлично!
«Лиса, останься со мной» – симпатичная метафора. При лобовом размышлении делается непонятно, что произошло (надо быть готовым к реакции заклепочников!); при размышлении над намеком виден второй план – изменение характера главной героини, включающее в себя лисьи черты хищника. Я остаюсь зверем, иначе в этом мире не спасти семью, детей, любовь.
«Стараясь дышать неглубоко, я обогнула лежащего бомжа и только поставила ногу на ступеньку, как из груды «выстрелила» грязная рука и цепко ухватила меня за щиколотку.»
-- Не надо брать образ, метафору в кавычки!
«Ощущение было такое, словно я попала в капкан. Задыхаясь от острой лисьей вони и чувствуя, как к горлу подкатывает комок тошного (?) страха, я рванулась так, что вся груда засаленного тряпья (только что выше по тексту была груда грязного тряпья!) поехала за мной. Хватка мгновенно ослабла, я вырвалась, через две ступеньки взлетела на этаж выше и выдохнула только тогда, когда захлопнула за собой железную дверь.
Первым делом я бросилась в ванную и долго оттирала спиртом щиколотку, потом долго (повтор; она долго оттирала!) стояла под душем. Казалось, едкая вонь (вонь только что была острой и лисьей!) пропитала кожу, въелась (едкая-въелась: тавтология!) в волосы. А противная внутренняя дрожь отпустила только после двух чашек чая с лимоном, куда я щедро плеснула коньяка.»
«И из-за того, что в нашем подъезде, оказывается, жил-поживал больной с открытой формой туберкулеза, который не собирался тратить то короткое время, которое ему осталось, на лечение, а не на водку.»
-- Правильная, емкая, но корявая фраза.
«-- Была, — поправил Валерка. – Да, а что такого? В такой (тавтология: такого-такой!) старости уже все на одно лицо, и мужики и бабы.»
«Валерка всегда был веселым и отзывчивым на шутку — несмотря на свою работу. Пока не вляпался в ту же беду, что и мы. Я вышла из прокуренного Валеркиного кабинета через коридор, наполненный все тем же запахом, который принесла с собой Прохоровна.»
«Роман был надежен, профессионален и молчалив. Что немаловажно, он был местным, весил девяносто кг и имел первый разряд по дзюдо. А еще у его двоюродной тетки была частная гостиница. Начинали мы там, а сейчас Романов телефон был известен всему гостиничному сообществу.»
«- Ну, вроде процесс пошел.- удовлетворенно констатировал он. – Только объясни мне: на черта ты ей сунула эту мыльницу? Не проще было просто дать мобильник?»
«Борец с чудовищами тоже получил своё, строго по назначениям. И жизнь потекла своим чередом.»
«Именно она, после того, как мы еле унесли ноги с одного детокса, нашла Костика – борца-полутяжа (у вольников и классиков полутяжелый, если не изменяет память – до 100 кг. Хорошо бы обозначить, что Костик – греко-римская борьба!), временно не выступающего после травмы. Нет, Костик не походил на трехстворчатый шкаф, как некоторые наши санитары из психиатрической неотложки. Но захват у него был железный, пальцы как клещи, а удержания и удушающие приёмы он быстро освоил после консультации у дружка-самбиста (У дружка-дзюдоиста; в спортивном самбо удушающих нет, там только болевые! Кстати, с удержаниями у Костика наверняка и без дружка все было в порядке.) и применял их, скупо, но эффективно.»
«Старуха не ответила, только подгребла к себе поближе пакет с «Примой» и уставилась на меня тем же неподвижным взглядом — словно сама бездна смотрела на меня, смотрела и не замечала. Ноги сами понесли меня прочь от живого мертвеца…»
«- Так ты и так показалась, пришла.»
«Я соорудила себе плотный белковый завтрак, то есть омлет из трех яиц с ветчиной, сварила какао, положив побольше сахару, проглотила все это, машинально отметив, что такой порции хватило бы на здорового мужика (омлет из трех яиц с ветчиной плюс сладкий какао? Здоровые мужики и больше кушают…), и ещё неделю назад я бы не осилила и половины…»
«Было пасмурно, стояли сумерки.»
«А ещё она (была?) насквозь мокрой, словно попала под ливень.»
«Застывшее от напряжения смуглое лицо с сосредоточенным взглядом черных глаз поплыло у меня перед глазами, речь слышалась отрывками.»
-- Тяжелая фраза!
«- Крутится, вертится шар голубой, (шарф!!!)
Крутится, вертится над головой.»
-- (Рассказать об оригинале песни…)
«Кто-то кого-то попросил придержать ставку, до тех пор, пока ребенку (ок?) пойдет в садик…»
«Она курила, рассеяно поднося ко рту папиросу, зажатую в хирургический зажим. На скамейке ярко горела в солнечном пятне красная пачка «Примы».»
И еще: «Она молча взяла пакет с папиросами.»
-- "Прима" -- это сигареты, а не папиросы.
«Гурген был единственным, который бескорыстно поддержал меня и предупредил, чего стоит опасаться.»
-- Лучше не "который", а "кто".
РЕЗЮМЕ
(подведение итогов)
Интересная, умная, качественно написанная, вызывающая сопереживание, вполне «взрослая» повесть сложившегося автора. На наш взгляд, с литературной точки зрения повесть хороша и в существенной доработке не нуждается. Так, поправить ряд «совсем уж мелких мелочей» -- и можно предлагать издателю.
Правда, с коммерческой точки зрения издать повесть, наверное, будет не очень просто -- она, как сейчас говорят, «слишком умная» и недостаточно «боевиковая», чтобы попасть в современный «формат» того, что по какому-то недоразумению называется «фантастикой». С другой стороны, для издателей «реалистической современной прозы» в повести слишком много фантастики/мистики, и финал слишком оптимистичен: в так называемом «мэйнстриме» ныне в фаворе «чернуха».
Тем не менее, нам кажется, что повесть в итоге найдет своего издателя -- и читателя. Есть шанс, что повесть заинтересует издательство «Азбука» из ИГ «Азбука-Аттикус». Во всяком случае, мы можем попробовать при случае ее туда предложить. Также повесть наверняка окажется интересна для серии «Нереальная проза» издательства «Снежный Ком М». Не исключено, что повесть может заинтересовать ряд других «малых» издательств -- к примеру, «Гаятри» и др. Автору рекомендуем не опускать руки в попытках опубликовать повесть, беря пример с собственной героини. Искренне надеемся, что убивать для этого никого не придется!
И еще раз поздравляем Елену Арифуллину с несомненной удачей! Так держать!
облако тэгов
