Ричард Морган – «Видоизмененный углерод» (2002)

«Видоизмененный углерод» — дебютный роман американского фантаста Ричарда Моргана, открывающий трилогию «Такеси Ковач», куда, помимо первого, входят романы «Сломанные ангелы» (2003) и «Пробужденные фурии» (2005). Интересная особенность: если взглянуть на библиографию автора, мы увидим, что он практически не публикует рассказы, зато такой жанр как роман и графический роман – очень охотно.

Морган пишет в спекулятивном сплаве твердой научной фантастики, детектива и нуара. Его истории – очень характерная, ярко выраженная мужская проза, с суровым главным героем и окружающим его жестоким миром, где приходится бороться за выживание.

Мир романа – это отдаленное будущее, где человечество расселилось по галактике, колонизовав планеты на значительные расстояния с помощью технологий перелетов и заморозки человеческого тела с выгрузкой сознания на электронный носитель, и последующей загрузкой его обратно. Возможность выгружать сознание из тела и менять оболочки – революционная технология, по факту означающая бессмертие. В этом новом мире будущего власть принадлежит так называемым мафам – могущественным состоятельным людям, живущим уже не первую сотню лет и меняющим тела как перчатки. Нюанс еще в том, что ты можешь клонировать сам себя и обновляться до бесконечности, а можешь загрузиться в тело незнакомого человека, попавшее в «морозилку» по разным причинам: гибель носителя, уголовное наказание, смерть от болезни, карточные долги и что угодно еще, то есть любые тяжелые обстоятельства, заставляющие низшие классы продавать себя по частям или совсем лишиться материальной оболочки. Взамен можно получить дешевую силиконовую – слабое утешение, но как есть… Имеются и другие технологии, характерные для жанра киберпанк: прошивка тела, ускоряющая рефлексы, особые нейро-стимуляторы, применяемые для спецопераций, аэрокары, виртуальная реальность с внутренним временем.

В этом мире существует Корпус небесных посланников – гвардия, охраняющая власть мафов от возможных революций и войн. Бывший элитный спецназовец и небесный посланник Такеси Ковач, ныне вольный наемник и солдат удачи, прибывает с планеты Харлан на Землю и выгружается в незнакомое тело – а все затем, чтобы расследовать убийство состоятельного мафа Майкрофта. Разумеется, по-настоящему тот не умер, лишь поменял тело, поскольку имел сохраненную копию своего сознания в резервном банке. Но этому богатею очень сильно нужно знать, кто же покусился на его драгоценную вечную жизнь. Взамен наёмник получит солидную сумму и чистую биографию. Сделка кажется выгодной и Ковач начинает расследование.

Разумеется, по законам жанра, все окажется на самом деле не тем, чем является. И чем глубже Ковач будет закапываться в дело, разматывая нить обстоятельств, фактов, очевидцев и событий, тем более серьезные тучи начнут сгущаться над ним. В инцидент окажутся вовлечены многие люди, самых разных категорий, а также могущественные корпорации и организации, узел противоречий затянется настолько туго, что развязать его будет уже невозможно – только рубить с плеча.

Роман имеет турбулентный, динамичный сюжет. Никаких провисаний, только короткие паузы, чтобы набрать побольше воздуха в грудь перед очередным рывком. Плотность повествования обеспечивает смена многочисленных локаций и множество персонажей, с которыми Ковачу приходится взаимодействовать. Он не супергерой, и по ходу действия неоднократно сталкивается с трудностями и ловушками, иногда самыми неожиданными.

Роман имеет минимум двойное дно. Поначалу кажется, что это обычный фантастический нуарный детектив с элементами боевика, просто очень хорошо, профессионально написанный. Здесь все к месту и все играет так, как надо – герои, пейзажи, технологии, конфликт, загадки, драки и диалоги. Несомненно, Ковач доберется до истины и выполнит заказ; несомненно, конфликт будет разрешен и обидчики получат по заслугам.

Однако вторым слоем в тексте идет философия. Здесь ставятся вопросы о сути бессмертия и природе власти. Об их связи. Сталкиваясь с обычными и привилегированными людьми, с миром дикого корпоративного капитализма и жестоких нравов, Ковач наблюдает изнанку, обратную неприглядную сторону этого технологического «рая» — жестокую эксплуатацию одних людей другими, несправедливость, пороки, грязь, кровь, и моральное разложение. Технологии, которые могли бы служить всему человечеству, по факту обслуживают прихоти горстки элитных управленцев, а право просто прожить одну жизнь и спокойно умереть, забрав с собой свое сознание и упокоив тело навсегда, становится опасной ересью, сектантством. Выходит, что бессмертие мафов становится одновременно их проклятием. Годы текут, слипаются в столетия, а ты все живешь, лишь меняешь оболочки, и тебя уже ничего не радует, и не занимает. Кажется, что ты достиг высшей точки, божественной просветления, но это иллюзия. Бессмертие дается страшной ценой – ценой безумия и деградации. Отравленные властью бессмертные дегенераты становятся живой иллюстрацией порочности всей системы. Утратившие радость смертной жизни, потерявшие вкус к существованию, они медленно сходят с ума, утаскивая с собой в трясину других, ни в чем невиновных людей.

Мир, где развращенные мафы сходят с ума от безделья и играют простыми людьми как марионетками; мир, где смерть стала всего лишь пугалом, развлечением, потому что у тебя есть сохраненная копия сознания в банке данных; мир доступных за деньги самых извращенных пороков, стократно обогащенных виртуальностью и безмерной, абсолютной властью – такой мир не может, не имеет право существовать.

Ковач это понимает, но он не герой, просто наемник. Однако Морган делает сильный ход, когда в какой-то момент соображения справедливости и личная выгода совмещаются в мотивации этого героя. И он начинает вершить возмездие, вроде бы исходя из личных интересов, но и для пользы всех остальных – чтобы после пойти своей дорогой.

Иногда добро бывает случайным, непреднамеренным. И, пожалуй, это лучший вид добра – когда твой личный крестовый поход превращается в акцию возмездия за страдания многих, не потому что ты такой сияющий рыцарь в блестящих доспехах с безупречными моральными принципами, а просто потому что ты нормальный человек. Как и большинство нормальных людей, и ваши интересы совпадают.

«Видоизмененный углерод» — новое слово в остросюжетной научной фантастике, выписанный в лучших традициях Филипа Дика и мэтров киберпанка, но выходящий на новый смысловой уровень.

«Ральф 124С41+» вышел в свет на заре 20 столетия. В этом романе Хьюго Гернсбека с точки зрения литературных достоинств нет ничего примечательного. Это стандартная фантастико-приключенческая история, простая и понятная обывателю. Вкратце, роман повествует о гениальном ученом из 27-го столетия, который попадает в любовный треугольник и вступает в поединок с другим претендентом за сердце возлюбленной. Все это излагается на фоне научно-технических достижений человечества в будущем, о чем как на экскурсии автор будет сообщать по мере развития основной сюжетной линии. Текст написан обычным языком, сюжетная коллизия незамысловатая, конфликт примитивен, а персонажи и вовсе картонные. «Ральф» интересен не столько происходящим, сколько удачными деталями и несколькими верными предсказаниями автора о будущем развитии техники, вроде видеозвонков. В остальном – бульварщина. Таких романов впоследствии будет напечатано великое множество.

И все же, «Ральф» важен для истории жанра научной фантастики. Потому что, по большому счету, этот самый жанр с «Ральфа» и начинается. Да, раньше были написаны великолепные произведения классиков вроде Верна, Уэллса, Дойла и прочих, но они стоят особняком, сияют отдельными звездами, не образуя цельную вселенную. «Война миров» Уэллса всегда воспринималась в контексте творчества именно Уэллса, «20 000 лье под водой» Верна безраздельно принадлежит в первую очередь мирам Верна. А вот «Ральф» — тот самый большой взрыв, с которого начинается вселенная американской научной фантастики в целом. Это важный момент: «Ральф» посредственен, но является эталоном и стандартом. Явлена форма, и она оказалась важнее содержания.

Возможно, объяснением такому феномену служит личность автора. Гернсбек был классический американский бизнесмен, в довесок ко всему еще и одаренный богатой фантазией и определенным писательским талантом, что позволило ему удачно совместить деловой опыт с увлечением наукой. Сила Гернсбека заключается в том, что он по-настоящему верил в науку и прогресс, а значит считал сочинение научной фантастики не просто утонченным развлечением или поденщиной (ну, как средство заработка, безусловно, принимал), но и реальным инструментом проектирования Будущего. Впервые автор четко провозглашает миссию научной фантастики в моделировании лучшего Будущего ради блага всего человечества. Впервые автор создает по-настоящему массовый литературный продукт, который будет успешно внедрен в общественное сознание. Штучные шедевры прекрасны, но понять их может меньшинство, требуется что-то для большинства, что-то простое, но эффективное, и в то же время, отвечающее духу грядущей технологической эры. И Гернсбек создает этот продукт.

Возможно, меркантильные мотивы были на первом плане. Вполне вероятно, Гернсбек коммерческим чутьем уловил тренд на увлечение наукой, а значит, и хорошие перспективы произведений, которые бы удовлетворяли растущий спрос публики в этой сфере. Но невозможно заниматься такими вещами, если ты не увлеченный человек. И это восхищение силой разума Человека сквозит в каждой строчке «Ральфа», имитировать такое не получится. Просто Гернсбек был мечтателем, но иного толка. Он считал, что мечты можно и нужно воплощать в реальность. Для начала, на бумаге.

Итак, Гернсбек создал модельный научно-фантастический роман и запустил процесс производства НФ на поток. Если до него фантазии о грядущем и дальних мирах воспринимались как поэзия визионеров, то после сочинение фантастики становится системным творчеством о пока не существующем, но уже возможном.

Важно, что мир «Ральфа» – это насквозь рациональный мир, твердо упокоенный на научных постулатах. Это воплощенная утопия, мир реализованных идей, мир возможностей и перспектив, где разливается сияние чистого разума. Несмотря на свою юношескую наивность, он объяснимый, опровергаемый, а это важнейшее свойство научности. Впервые в жанре ясно и буднично читателю открывается грядущее, которое наступит, одна из его вероятных моделей. И это не продукт каких-то отрешенных поэтических грез, а результат размышлений, анализа и экстраполяции, предположение, связная картина будущего как отражения настоящего.

И конечно, это фантазия.

Но фантазия по определенным методам.

Это – научная фантастика.

Конец 20 века. К моменту создания в 1979 году выдающегося научно-фантастического производственного романа «Фонтаны рая» английский писатель сэр Артур Кларк уже снискал себе всемирную славу, признание и известность. Уже написаны его главные и самые концептуальные вещи («Конец детства», «Космическая одиссея-2001», «Свидание с Рамой»), и творческие замыслы автора направляются, как русла мощных равнинных рек, к иным долинам.

Кларк, кроме того, что был гуманистом и оптимистом, всегда тяготел к сильной научно-технической составляющей в своих фантастических историях, в чем очень похож на Азимова и Хайнлайна, и наверно потому входит в тройку великих градов НФ. Однако там, где первые два мастера решили остановиться и обратиться к Человеку, Кларк сделал еще пару шагов и описал Человека, Который Делает. Таким образом, он достиг вершин в поджанре именно производственной фантастики, где подробно описывается процесс создания и внедрения в обиход научно-технических изобретений, все сопутствующие с ними проблемы и вызовы, а также демонстрируется их эффект и практическая польза.

Обычно в фантастике читателям презентуют уже готовые изделия и идеи, которые красиво и ярко рисуют картину будущего. Вот мы видим звездолет, огромный ребристый корабль, продукт инженерного гения, бороздящий космические просторы. Вот мы наблюдаем эффект телепортации, ярко и точно переносящей человека из одной точки пространства в другую.

Но сложно ли было строить этот звездолет?

И сколько аварий было при испытании телепорта, прежде чем он заработал нормально?

А ведь эти скучные на первый взгляд вопросы на самом деле весьма интересны. Мы воспринимаем технику как данность, не ощущая ее ценности. Кларк показывает нам оборотную сторону вопроса, и наполняет образы глубиной.

Именно этот метод автор и показал в романе «Фонтаны рая», где изящно и обстоятельно идет речь о создании – ни много ни мало – космического лифта с Земли на космическую орбиту. Концепция такого лифта появилась и бродила по страницам научно-популярных журналов довольно давно, но художественное воплощение идеи и ее работу лучше всего удалось показать именно Кларку, который описывает строительство устройства в 22 веке под руководством талантливого инженера Вэна Моргана. Амбициозный и пытливый, этот человек берется за сложнейшую миссию, от успеха которой зависит будущее человечества.

Роман сложнее, чем кажется. Кроме увлекательного процесса строительства здесь презентуются и некоторые мысли Кларка относительно религии. Например, затрагивается тема буддизма и его соотношение с прогрессом, а также воззрения на суть божественного иных разумных рас. Не обходит автор вниманием и природу человеческих пороков, пытаясь понять, почему человек слаб в вопросах власти, богатства и прочих искушениях. Таким образом, помещенный в тропические декорации острова Шри-Ланка, сюжет играет многими гранями, образуя сложное с одной стороны, но гармоничное с другой полотно.

Роман неспешный, обстоятельный, как долгий рассказ опытного человека, своими руками строившего прекрасный дворец и знающего в нем каждый кирпич. Такие истории интересны своей достоверностью, вечными истинами и четкими ценностными установками, не выставленными напоказ, но наполняющими текст изнутри, как сок наполняет дерево и делает его зеленым. Это роман о буднях послезавтрашнего дня и людях, обычных хороших людях, живущих в том гипотетическом мире, который обязательно наступит и принесет человечеству новый смысл жизни. Чтобы продолжать себя еще дальше, искать, строить, созидать и нести свет разума во Вселенную.

В обильной библиографии замечательного американского фантаста голландского происхождения Альфреда Ван Вогта насчитывается не менее 15 сборников рассказов, но наиболее характерный и репрезентативный из них называется «Destination: Universe!» и выходит в самый разгар Золотого века научной фантастики. Он включает в себя девять рассказов и одну повесть, посвященные самым разным темам в жанровой литературе, что дает отличную возможность оценить степень таланта этого автора.

Конечно, Ван Вогт не столь известен как Хайнлайн или Азимов. Писателем он был плодовитым, издаваемым, но лидирующих позиций в корпусе авторов НФ не занимал. При этом Ван Вогта нельзя отнести к аутсайдерам, что издали 1-2 рассказа и исчезли навсегда. Скорее он был крепким ремесленником, хорошо знавшим законы жанра и умевшим писать законченные не лишенные занимательного сюжета истории. Литературные редакторы обожают подобных писателей, ведь именно такие наполняют им номера текстами или «контентом» по-современному. Хм… Написанное звучит так, словно Ван Вогт – поденщик. Нет, неверно, гораздо больше. Ван Вогт – талантливый мастер, проторивший ряд интересных путей в будущем развитии фантастики. Рассказы и романа Ван Вогта порой заслуженно критикуют за поверхностность, недосказанность, но думается, это можно понимать и как достоинство. Автор наметил пути, обозначил сигнальные столбы с указателями, а уже более глубокое исследование – за остальными. По какой причине он писал так, а не иначе, наверно его личное дело.

Тем не менее, хорошая новость состоит в том, что мы имеем творческое наследие мастера, в котором можно найти массу всякой интересной всячины. Ван Вогт действительно многолик и способен рассуждать на разные темы, а его сборник «Пункт назначения — Вселенная!» красноречиво этот тезис подтверждает.

Тут есть рассказы о Земле и дальнем космосе, о будущем, о людях и инопланетянах, о загадках и парадоксах. По прочтении сборника сразу бросается в глаза одна характерная особенность в творчестве – умение эффектно завершать историю финальным коротким предложением, которое порой переворачивает весь смысл изложенного ранее текста или преобразует его в нечто качественно иное. Иными словами, все не то, чем кажется поначалу. Читатель думает, что речь идет об одном явлении, но автор оглушает его в финале: не угадал! Этот финт кажется легким, но его надо уметь применять; Ван Вогт – умел.

Еще одна черта авторского стиля – умение нагнетать напряжение до степени некоей паранойи. Герой такого текста становится жертвой заговора, предательства, интриг, игрушкой в руках могущественных тайных организаций или нежелательным свидетелем, его преследуют, за ним ведется охота, близкие друзья и коллеги оказываются вовлечены в заговор и им больше нельзя доверять… ничего не напоминает? Да, именно такой прием мы видим в лучших произведениях Филипа Дика. А разгадка проста – этот прием Ван Вогта сильно повлиял на последнего и оставалось лишь докрутить инструмент до нужного максимума.

В сборнике есть три безусловных шедевра – рассказы «Чудовище», «Пробуждение» и «Зачарованная деревня».

В первом рассказе идет речь о далеком будущем Земли, с которой исчезло все человечество, и мудрые пришельцы прилетают на планету, чтобы выяснить причину древней катастрофы, а затем обнаруживают на ней некое чудовище… Рассказ очень удачный – за счет мрачноватой поэтики разрушения, за счет правильно расставленных акцентов в метафоре человека как меры вещей, за счет философской глубины.

Во втором рассказе космонавт Билл терпит катастрофу на Марсе и теперь он – марсианский Робинзон. Помощи ждать неоткуда, в своих скитаниях он находит заброшенную марсианскую деревню, где в одной хижине есть вода и питье – но вот беда, пригодные только для марсиан. Положение отчаянное, Билл лихорадочно соображает, как же поступить. Это рассказ о неожиданных последствиях при столкновении человека и иного разума, о границах, которые кажутся незыблемыми, но фокус в том, что именно – кажутся.

В центре рассказа «Пробуждение» — не человек, а некое чудовище, пробудившееся по определенной причине. Теперь его задача, осознать в каком мире оно очутилось, что произошло, и самое главное, понять для самого себя, что же оно такое по своей сути. Блестящий рассказ с эффектным финалом.

Да, Альфред Ван Вогт – мастер научной фантастики, характерный представитель Золотого века НФ, творчество которого можно и нужно исследовать, чтобы открывать какие-то возможно новые жемчужины.

«Война в воздухе» — очень недооценённый роман английского классика фантастики Герберта Уэллса. Эта вещь прячется под сенью великанов вроде «Войны миров», «Человека-невидимки» и так далее, что мешает детально разглядеть ее достоинства. Роман написан в 1908 году, накануне Большой мировой войны, да еще в жанре, который сейчас принято называть «роман-катастрофа».

Центральное место в произведении занимает, понятно, война. Но это новый доселе неизвестный Европе тип войны, основанный на достижениях индустрии, технических изобретениях и науке, которые ставят орудия смерти на поток, промышленным способом. По сюжету некий английский простофиля, лавочник Берт Смоллвайз становится волей случая обладателем чертежей секретного летательного аппарата, способного произвести в воздухоплавании революцию. Ясно, что это устройство станет не просто прорывом, а то что сейчас называется «game changer», то есть радикально изменит баланс в пользу державы, первой запустившей его в производство. И вот наш простофиля улетает на воздушном шаре из матушки Англии в Германию, где попадает в лапы принца-милитариста, жаждущего развязать завоевательную войну…

На заре воздухоплавания были весьма модными романтические фантазии о покорении неба, их подстегивали интенсивные эксперименты первых аэронавтов (братья Райт и им подобные). Но если убрать романтический флер и взглянуть на авиацию в начале 20 века как на военную технологию, перспективы открывались колоссальные. Кто контролирует небо, тот контролирует поле боля. В принципе эта истина печально известна и сейчас, но тогда звучала особенно свежо. С того момента авиация прошла тернистый и захватывающий путь, но нужно понимать, что с позиции человека на рубеже веков самолет был чем-то, чем для нас сейчас является многопользовательский шаттл вертикальной посадки или дрон-беспилотник, то есть устройством, которое распахнет новые горизонты и подарит новые возможности.

Уэллс здесь не был исключением, но кроме понимания научно-технических перспектив он как гениальный писатель, сразу осознал, к каким страшным последствиям может привести бесконтрольное использование самолетов, бипланов, дирижаблей и прочих летательных аппаратов. Правильно – к массовой планетарной бойне. Поняв и ужаснувшись, Уэллс описал свой вариант такой грядущей войны.

Да, надо признать, что с технической стороны все описываемые в романе подробности выглядят крайне забавно и не выдерживают испытания временем. Но тот, кто будет искать ответы в конструкции «драконов», поступит неверно. Смотреть надо на людей. Уэллс всегда был прежде всего гуманитарным, социальным фантастом и блестяще разбирался в психологии людей. А значит, сумел потрясающе описать процесс перехода человечества от ажитации к натуральному апокалипсису.

Роман пугающе убедителен в описании как первых дней войны, так и ее неконтролируемых последствий. Все в точности, как и произошло позже с событиями Первой мировой: нагнетание истерии в средствах массовой информации, рост взаимных претензий между державами, напряжение, угрозы, ультиматумы, скрытная подготовка к неминуемому конфликту, нападение, растерянность общества, еще не способного принять новую реальность, а затем – ураган войны. Еще – страшные последствия в виде не только разрушений и смертей, но и одичания выживших, деградации в культуре, откат в развитии.

Удачно выбран и главный герой – типичный мещанин-обыватель, смакующий войну как аттракцион, но даже не представляющий себе, что это такое. Вероятно, Европа накануне Первой мировой в массе состояла из таких вот Бертов, инфантильных дурачков, для которых военные действия – это что-то типа возни с солдатиками в песочнице. Отлично Уэллсом передан и образ чванливого принца, закопёрщика конфликта, живущего в своем имперском пузыре величия: для таких субъектов человеческая жизнь ничего не стоит, ни врагов, ни собственных подданных они не жалеют и готовы воевать до последнего солдата. Лишенные эмпатии, отравленные сверхценными идеями мирового господства, эти царственные шизофреники являются истинным бичом человечества, сталкивая страны между собой в кровавые свалки.

«Война в воздухе» имеет несколько неровный ритм, но отраженная в произведении проблематика актуальна как никогда, и, к сожалению, будет еще актуальной. Другое дело, что всякие вожди и кормчие подобных книжек не читают, им скучно, да и думать особо нечем – зато очень хочется поиграть в солдатики. Всем прочим умным людям можно рекомендовать смело и в назидание.

Вы когда-нибудь ходили по тонкому льду?

Такой образуется за одну ночь после сильных заморозков поздней осенью. Еще вчера там, где рябила темная вода, сегодня матово поблескивает свежая ледяная пленка. Такой лед обычно прозрачный. Он кажется твердым – до момента, пока хорошенько не надавишь. И тогда… все правильно, лед ломается, с характерным треском. Ровно то же самое происходит с реальностью в романе Стивена Кинга «Чужак» и это самое главное, о чем стоит говорить, если вести речь про данную книгу.

Автор придумал новый заштатный городок под названием Флинт-Сити – очередной побратим Дэрри и Касл-Рока. Однажды здесь происходит странное жестокое убийство мальчика, а все улики указывают на местного учителя английского и по совместительству тренера бейсбольной команды Терри Мейтленда. Обычно в таких ситуациях дело за малым – добыть явку с повинной или хотя бы признание вины. Но Мейтленд категорически отказывается признаваться в содеянном, чем обескураживает местных детективов. Конечно, ни один преступник добровольно не признает вину, пока его не припрут доказательствами и будет считать себя невиновным, но в случае с Мейтлендом следствие с разгона врезается в стену: у обвиняемого есть неопровержимое алиби, есть показания нескольких людей, готовых под присягой подтвердить, что он был в момент убийства в другом городе и все время на виду. Брата-близнеца у тренера нет, значит одна из версий ложная.

Вернее, она была бы ложная в нормальном мире с нормальными человеческими законами.

Если мальчика не убил этот человек, то откуда на месте преступления его следы? Как такое возможно?

Такое возможно только тогда, когда нормальные законы бытия ломаются как тонкий лед, и погружают вас в холодную пучину темной неизведанной вселенной, где обитают разные существа. Легко сказать, но сложнее поверить. Особенно если живешь в комфортном предсказуемом мире 21-го века с его широкополосным Интернетом, смартфонами, доставкой и прочими радостями жизни. Если раньше, в старину стражам порядка приходилось проделывать колоссальную работу по поиску улик, бегать с лупами по закутам, то сейчас есть такая замечательная вещь, как тест на следы ДНК – научный метод! Кажется, что достаточно изъять с места происшествия мазок, пропустить через сложный прибор и готово.

Но это не работает. Оно работало тысячу раз до того, но на тысячу первый раз не сработало. Потому что противоречит картине происшедшего. Человек был одновременно в двух местах, о чем красноречиво говорят факты. Но логика, разум, наука твердят, что это невозможно. И вот на этой коллизии строится весь текст.

Да, позже, после вычисления источника бед, Кинг уйдет к любимому сюжету объединения хороших людей и их борьбы с иррациональным Злом, как это было в его предыдущих книгах, но особенность именно «Чужака» заключается в первой трети сюжета, когда нормальные люди стоят на краю рационального островка, заглядывают в мглистую пропасть, понимают, что дальше только падать – и боятся сделать шаг. Потому что им страшно. Страх неопределенности гораздо сильнее страха перед персонифицированным злом. Вот это колебание на краю рацио и мистицизма, вот эта ломка между очевидным и невероятным, отрицания, сомнения, психологическая борьба в мозгах детективов и остальных героев – стержень всего произведения.

Это как с синей и красной таблеткой из фильма «Матрица»: принимаешь синюю и не выходишь из заданных рамок, закрыв дрожащие веки на то, что было и что непременно будет, потому что Зло не дремлет, ему надо кормиться; или глотаешь красную и мир искажается, обнажая сокрытое. В романе «Чужак» Зло взламывает реальность, пробивая вот эту тонкую пленку льда… с другой стороны.

Любому знанию предшествует желание поверить. Роман эффективно показывает процесс перехода от глухого отрицания к робким попыткам понять, и наконец, твердой вере, открывающей новые горизонты и путь спасения. Вера спасает. Нужно только понять и принять, что в мире бывает такое, что «и во сне не приснится».

Хороший удачный роман в позднем творчестве мастера Стивена Кинга.

Стивен Кинг признался как-то, что написать продолжение «Сияния» его подвиг вопрос одного из читателей на очередной встрече в писательском турне. Мужчина поинтересовался, что стало с тем пареньком, Дэни Торренсом. Стивен Кинг подумал, включил своё собственное сияние и написал продолжение культового романа.

Это был большой риск, потому что повторить успех первой книги практически невозможно для любого автора. Но Кинг сделал умелый финт и обошел западню: с сюжетом «Сияния» вторая книга имеет мало общего, только один мир, концепцию, и одного персонажа. В остальном это самостоятельная, цельная и действительно интересная история.

«Доктор Сон» — хорошая книга, если рассматривать ее именно как самостоятельное произведение. По сюжету, Дэнни Торренс, тот самый мальчик с сиянием, сын незадачливого писателя-неудачника Джека Торренса, продолжает как-то выживать в нашем жестоком мире. Он повзрослел и ударился во все тяжкие – хулиганство, беспорядочные связи, и, самое страшное, алкоголизм. Проклятие отца передалось сыну – жуткая сила спиртного неодолимо воздействует на Дэни. Но дело еще и в том, что выпивка помогает ему заглушить мощное сияние, которое терзает его, заставляя испытывать неприятные ни с чем несравнимые ощущения, непрошенные, страшные. Мыкаясь по городам и весям, Дэни в конце концов пытается заякориться в заштатном городке, где есть хоспис и устраивается туда медбратом, попутно помогая смертельно больным уйти в мир иной без лишних страданий. Именно здесь он получает прозвище Доктор Сон. И это только начало…

Рядовой писатель на месте Кинга попытался бы устроить из хосписа что-то вроде второго отеля «Оверлук», то есть наступил бы на те же грабли и закономерно бы слил всю историю в канализацию. Но Стивен Кинг потому и Король, что умеет мыслить нетривиально. Поэтому концепция сияния и обитающего в мире Зла получает естественное продолжение – писатель вводит в мир новый тип чудовищ, что-то вроде ментальных вампиров, которые катаются по Средней Америке на трейлерах и именуют себя Истинным Узлом. Они очень древние, очень голодные и, как любое зло, хотят жить вечно, а возглавляет их красивая женщина по имени Роуз в Шляпе. Идеальные антагонисты. Кроме того, в истории появляется еще одна девочка, Абра, излучающая мощнейшее сияние, а значит, по умолчанию – потенциальная вкусная добыча для голодных упырей.

На этом и строится конфликт романа.

Однако история борьбы с новым злом не так проста, как кажется на первый взгляд. Роман у Кинга получился многослойным, и скрытый слой едва ли не интереснее верхнего. Наверху борьба с явным злом в лице Истинного Узла, внизу – противостояние Дэни самому себе, своим внутренним демонам. Дэни идет по проторённой отцом дорожке, и это проклятая колея, ведущая в губительный тупик. Надо обладать сильной волей, чтобы вывернуть из нее на свободу. Умело и достоверно изображенная зависимость от алкоголя позволяет напряженно следить за мучительными усилиями Дэни высвободиться, победить этого зеленого демона. Что сказать, Стивен Кинг как человек, знающий проблему не понаслышке, написал правду и сумел прекрасно, почти тактильно передать муки алкоголика, этот дьявольский соблазн перед выпивкой: будь то вкуснейший бурбон, или запотевшая бутылочка «Будвайзера»… удержаться невозможно.

И этот первичный конфликт является базой, фундаментом романа. Можно рискнуть предположить, что именно об этом и написан «Доктор Сон», прежде всего о борьбе со своими демонами, а уж демоны реальные… их-то можно как-то одолеть. Дэни разрывает порочный круг и делает то, что не сумел сделать его несчастный отец. Победив зло в себе, ты сможешь противостоять ему во внешнем мире, какие бы обличья оно ни принимало.

Еще, как обычно, это книга о дружбе, взаимопомощи, и добрых людях, которые сильны только когда помогают друг другу и поддерживают во всем. Роман чуть толще, чем мог бы быть, но гораздо лучше, чем ожидалось. Это фирменный Кинг с его текстовой гигантоманией, тягой выписывать бытовые мелочи к месту и не к месту, различным надписям и объявлениям. Кроме того, «Доктор Сон» — еще и отличный пример того, как надо строить большой текст с точки зрения композиции, в этом плане его запросто можно приводить в пример на курсах литературного мастерства.

«Доктор Сон» — история о поиске лекарства против Зла во всех проявлениях.

Роман французского писателя Мориса Ренара «Синяя угроза» — произведение во всех отношениях выдающееся, совершенно блестящий случай талантливой смелой фантастики, намного опередившей свое время. Этот текст был опубликован в 1910 году, на заре 20 века и прочно вошел в сокровищницу мировых фантастических шедевров. Почему так вышло? Тут сошлось несколько факторов.

Во-первых, это роман, написанный французским автором, а французская проза имеет свою специфику во всех жанрах, и особенно в нарождавшемся жанре научной фантастики, у истоков которой стоял Жюль Верн и Жозеф-Анри Рони-старший. Признаки французской фантастики: выраженный упор на оригинальные идеи, сочетание с приключениями, энциклопедизм, мелодраматизм, глубина проблематики. Все это есть и в «Синей угрозе» в очень удачных сочетаниях.

Во-вторых, спекулятивность жанра на заре его становления еще диктовала отношение к фантастике как к бульварному чтиву, то есть чему-то несерьезному. Слава Герберта Уэллса прокатилась по миру, но до Золотого века жанра оставалось еще прилично и в это время (1910-1920-е годы) творили больше визионеры, еще не до конца понимавшие границы и критерии научности, отчего получались, как нелепые, так и гениальные вещи. Вспомним хотя бы «Ночную землю» Ходжсона. Пожалуй, Ренар тоже мог бы пойти по этой дороге, но ирония в том, что написанный им роман твердо стоит на научном фундаменте и является в этом плане славным продолжателем традиций Уэллса, Дойла, Верна, а где-то даже уверенно превосходит их.

Наконец, в-третьих, роман «Синяя угроза» уникален тем, что написан прекрасным талантливым автором. Морис Ренар был человеком интересным и прожил яркую жизнь, в плане литературы посвятив себя детективам, мистике и фантастике, то есть массовому сегменту fiction. Но в отличие от многих поденщиков, Ренар отличался выдающейся фантазией и оригинальным подходом к написанию своих текстов, причем особенно ярко это проявилось в фантастике. Идеи Ренара даже при их похожести на другие такие же у коллег отличает неподражаемо оригинальная трактовка и воплощение; при некотором мелодраматизме и сумбурности, его тексты отличаются четким сюжетом, умелой интригой, последовательным нагнетанием напряжения и эффектными развязками, причем за всем этим стоит важная морально-нравственная проблематика.

Таким образом, в сумме «Синяя угроза» получилась настоящим шедевром.

В романе самое ценное – идея о существовании внеземной цивилизации, даже близко не похожей на человечество, что резко контрастирует с большинством коммерчески успешных произведений того периода и ломает комфортный антропоцентризм об колено. В описании контакта с иными Ренар также отходит от канвы «войны миров», изобретенной Уэллсом. Да, внеземная раса тоже прибыла на Землю, но проявила свое присутствие совсем по-другому. Ренар выдвигает потрясающую и логичную идею о том, что, подобно океану воды, куда ныряют люди в батискафах, земная атмосфера представляет собой точно такой же океан – океан воздуха – где есть плотные и разреженные слои, и где-то там, наверху атмосферы, возможно тоже есть жизнь, и причем разумная…

Гениально и просто. Эта идея заставляет совершенно по-другому рассматривать на Земле всю жизнь; с недосягаемых высот все животное и растительное многообразие видится как ковер жизни на дне воздушного океана, и чтобы изучить эту загадочную и опасную субстанцию, придется совершить путешествие вниз, нырнуть на таком же корабле в атмосферные глубины. Каковы же эти неведомые существа, для которых нормальное атмосферное давление сродни давлению тектонических плит? Как водится, с отличной идеей, воображение начинает само дорисовывать контуры таких существ, их технику, технологии и так далее.

Сюжет романа сосредоточен на охоте этих невидимых существ (названных «сарванами») за всем живым, что попадется им на поверхности – от растений до людей. Похищенные улетают наверх, и до поры ничего не известно о их судьбе. Группа протагонистов пытается противостоять этой синей неведомой угрозе и параллельно исследовать ее. Сюжет строится по классической приключенческой схеме, когда загадочные явления вызывают недоумение, страх, желание борьбы, конфликт и само противостояние через преодоление трудностей с финальным раскрытием главной загадки.

Но даже помимо отличной идеи и хорошего сюжетного исполнения «Синяя угроза» содержит в себе важнейшую проблему, которая постепенно проявляется и озвучивается к финалу истории. Без нее роман был бы просто симпатичным чтивом для развлечения, но с ней раскрывается еще и как предупреждение и предостережение всем людям.

Суть проблемы заключается в бремени разума: разумное существо всегда несет ответственность за результаты своих исследований. Прекрасная идея сработала сильной метафорой – из повелителя природы человек мгновенно превратился в такое же животное, исследуемое холодным беспощадным внеземным разумом, и ощутил на себе все «прелести» подобной деятельности. Прочитав роман, сразу со свей шокирующей ясностью понимаешь, что чувствует любая подопытная мышь, с которой проводятся живьем (!!!) эксперименты, причем и жестокие. А ведь это реально очень серьезная проблема. Ренар вывел научно-фантастический роман в этическую плоскость и тем самым создал важнейшее произведение с сильным нравственным посылом.

Оригинальная трактовка контакта, твердая научно-фантастическая идея, гуманистический посыл – все это делает «Синюю угрозу» одним из ярчайших научно-фантастических романов раннего периода в становлении жанра на заре 20 века.

Миф об Эдипе упоминается уже у Гомера, Гесиода и киклических поэтов, то есть известен еще с архаических времен, когда, по-видимому, создавался основной корпус мифологии о богах-олимпийцах и их славных похождениях. Сын Лайи и Иокасты, нежеланный ребенок, которому суждено убить своего отца и сожительствовать с матерью, царь Эдип – величайший драматический образ и архетип во всей мировой и европейской литературе и культуре. В древнегреческой литературе существует множество драматических произведений и сюжетов, но ни одни из них не может превзойти по степени трагизма историю об Эдипе, написанную драматургом Софоклом в его лучшие годы творчества.

Софокл не выделяется среди других творцов в области идей, ведь он тоже берет миф и творчески его перерабатывает. А вот в области композиции своих драм, подачи материала и преподнесения событий он заслуживает уважения. Софокл относится уже к более продвинутому поколению авторов, которые постепенно вводят в древнегреческий театр второго актера и отходят от монотонных хоровых песнопений в пользу живых диалогов и множества действующих лиц.

Применительно к Эдипу Софокл написал три драмы – «Царь Эдип», «Эдип в Колоне» и «Антигона». Первые два напрямую затрагивают судьбу царя и героя. «Царь Эдип» содержит в себе кульминацию личной трагедии, когда царь Фиванский узнает от посланника, кого именно он прибил посохом на дороге, а затем, с кем сожительствует. «Эдип в Колоне» развивает судьбу Эдипа, изгнанного из Фив и выколовшего себе глаза, к этому моменту он уже стар, и в своих скитаниях сопровождаем дочерью Антигоной. Но рок преследует Эдипа даже после самосуда, потому что плод его порочной связи с матерью, проклятые им сыновья Этеокл и Полиник, вступают между собой в смертельную вражду. Нигде нет Эдипу покоя, его используют в интригах, шантажируют и всюду над ним и его несчастным потомством витает злой рок. «Антигона» в этой триаде отстоит чуть дальше и заслуживает отдельного разбора, поскольку ее конфликт хоть и является продолжением злосчастий, но выглядит самостоятельным.

Софокл компактно укладывает мифологический материал с гениальной сноровкой и делает драмы небольшими, но очень содержательными. Интересно, что все похождения юного Эдипа остаются за кадром, и предполагается, что зритель или читатель уже с ними знаком. Это и обращение юноши к дельфийскому оракулу, и испытание сфинксом, и даже само столкновение с собственным отцом, включая последующее убийство. Все это уже произошло, непоправимое свершилось, а потому кульминацией драмы «Царь Эдип» является именно момент обретения горькой истины. Это, конечно, захватывающий момент.

Вначале мы видим уверенного в себе царя, спасителя Фив, хоть и знающего о грозном предсказании, но рассчитывающего его избежать. Но вот, спустя несколько минут он превращается в несчастного уничтоженного судьбой человека, который идет по предначертанному пути и ничего не может поделать с этим, как бы ни пытался и что бы ни предпринимал. Неотвратимая судьба – главная тема и идея всего мифа и в целом драмы. Но еще более интересна позиция человека – как он воспримет это испытание?

Потрясающе также воплощен эффект роковой случайности, когда судьба в лице богов играет людьми как игрушками. Прихоть Лаии, знавшего о предсказании, но родившего собственного сына-убийцу, не вызывает никакого понимания. Самонадеянность, чисто человеческое желание обмануть судьбу, ожидаемо наказывается. Греки мудро понимали, какими пороками обладают люди, и знали, что все это чревато последствиями. Лаий сам вырыл себе могилу, сам определил свою участь. По его же стопам идет Эдип, но его ситуация несколько иная – это неумышленное преступление.

Однако даже за неумышленное преступление Эдип несет суровую кару, это многое говорит о понимании греками высших сил: ты не знал, но должен был знать. А еще страшнее – что бы ты ни делал, от судьбы не уйдешь. Ну и конечно известен парадокс само-сбывающегося пророчества – как только ты узнаешь свое будущее, все твои действия по его избеганию будут направлены ровно на обратное, то есть на достижение этого самого будущего, которое наступит неотвратимо.

Человек – игрушка в руках судьбы. Возможно, осознание своего пути хоть и не меняет его, но делает тебя человеком. Это своеобразный тест, проверка. Великая драма и основа жизни.

Трагедия Эсхила «Орестея» опубликована в 458 году до н.э. на празднике Великих Дионисий и завоевала призовое место. Первоначально это была тетралогия, куда входили «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Эвмениды», а также утраченная сатировская драма «Протей». Поэтому до сегодняшнего дня дошли только первые три части.

По своей проработке и глубине смысла эта трилогия Эсхила – лучшая во всем его творчестве. В центре повествования судьба рода Атридов, к которым принадлежал знаменитый царь Агамемнон и его сын Орест. В каждой из частей Эсхил последовательно описывает деяния Агамемнона и его окружения с момента, когда тот вернулся из похода на Трою и привез с собой пленную Кассандру, дочь царя Трои Приама, печально известную прорицательницу, которой никто не верил по злой прихоти бога Аполлона.

Эта драма в творчестве Эсхила самая жестокая и кровавая. Возможно, по накалу страстей и количеству смертей это едва ли не самая жестокая драма во всей древнегреческой литературе. Причина тому – тугой клубок интриг, отношений, мести и родства, в котором сплетены многочисленные действующие лица. Здесь много героев помимо Агамемнона, и всеми ими движут какие-то низменные чувства, словно они находятся в плену проклятия, и оно над ними довлеет.

Действительно, там, где человек рассудительный и разумный здраво подумает, прежде чем совершать судьбоносный поступок, герои «Орестеи» словно бросаются с головой в омут. Все начинается с похода Агамемнона; когда становится известно о пленении им Кассандры, двоюродный брат царя Эгисф внушает жене царя Клитемнестре, что Кассандра стала наложницей Агамемнона, хотя четких доказательств тому нет. Клитемнестра изменяет Агамемнону с Эгисфом, а когда Агамемнон возвращается домой в Микены, убивает царя во сне с Кассандрой, все знавшей, ведь она обладает даром предвидения.

Может показаться, что Агамемнон пал жертвой вероломства, но все не так просто! Если обратиться к «Илиаде» и другим источникам, мы увидим, что царь Микен принес в жертву собственную дочь Ифигению, дабы умилостивить богиню Артемиду и греческий флот мог отправиться к берегам Трои! Невероятное коварство и малодушие. Пожертвовать собственной дочерью – готовность на это раскрывает Агамемнона как чрезвычайно жестокого и честолюбивого человека. Впрочем, это общая черта у всех Атридов. И выходит, что возмездие настигло царя.

Убийство Агамемнона и Кассандры не приносит Клитемнестре облегчения. Более того, мы видим истинный мотив ее преступления – отмщение за дочь и порочная любовь к Эгисфу. Получается, что она тоже не так праведна, как кажется.

Удаленный от двора и выросший вдали от родины сын Агамемнона Орест узнает о трагедии, и по совету Аполлона, вершит расправу над собственной матерью. Эринии, богини мщения, преследуют его, и трагедия заканчивается судом Ареопага, где над потомком Атридов вершит суд сама Афина, богиня мудрости.

В целом, темой трилогии Эсхила можно считать месть и возмездие. Она как бы показывает, что человек сам творит свое горе, своими поступками, причем каждое действие имеет далеко идущие последствия и ни одно преступление в конечном счете не остается безнаказанным. Раньше или позже. Возмездие настигает каждого героя драмы – руками другого такого же. Мы наблюдаем зловещую цепочку, порочный круг зла, которое порождает само себя, начавшееся с одного поступка и повлекшее за собой лавину других. Довольно нравоучительно, и притом достоверно: Эсхил хорошо выписывает мотивацию и убедительно рисует героев как живых людей. Человек слаб, он падок на низость, и род Атрея собрал в этом смысле все возможные пороки, все члены этого злосчастного рода путаются в паутине сотворенного своими же руками зла и страдают от него. Разорвать порочный круг получается под силу лишь божественному провидению, а лучшим лекарством для заживления ран станет только забвение.

Трагедия рода Атридов – отличный пример и метафора всего людского рода в целом, в контексте его порочности и склонности ко всему дурному.

Пьеса Эсхила «Персы» написана в 472 году до н. э., после поражения Ксеркса в битве при Саламине в 480 году. Эсхил на празднике великих Дионисий 472 года до н. э. представил четыре сочинённых произведения. Вместе с «Персами» состоялась премьера трагедий «Финей», «Главк Понтийский» и «Прометей», но они не снискали такой популярности. А потому лучше всего мы знаем о «Персах». Хорегом, то есть спонсором по-нашему, постановки выступил 18-летний Перикл, выдающийся древнегреческий политик и государственный деятель.

Структурно эта пьеса довольна проста и представляет собой серию диалогов между матерью Ксеркса Атоссой и хором, а затем в него включается тень Дария, отца Керкса и уже сам незадачливый тиран, вернувшийся в Сузы, столицу Персии, лишь с горсткой воинов и одним колчаном лука за спиной. За все время действия действующие лица убиваются по поводу разгромного поражения великого персидского флота у греческих берегов и стенают о том, что с этого только начинаются беды Персии, которые навлек на нее недальновидный Ксеркс.

Это очень простая трагедия: сменяющие друг друга протагонисты и хор. То есть мы видим, что Эсхил стоял у самых истоков литературного жанра, и еще не умел так хорошо работать с формой, как его последователи.

По прочтении пьесы содержательно можно выделить несколько особенностей, которые сразу бросаются в глаза.

- Во-первых, поскольку она написана греческим поэтом, ее общий тон явно комплементарный по отношению к Элладе. Народ Эллады выставлен как герой, обороняющийся от коварного нападения восточного тирана. В общем-то это так и есть, и чувствуя моральную правоту в создавшейся исторической ситуации, Эсхил решительно рисует Ксеркса злодеем, который получил по заслугам. В назидание потомкам.

- Во-вторых, хотя это должно было быть, во-первых, пьеса написана на исторических событиях, то есть имеет вполне достоверную основу в отличие от большинства трагедий, где действующими силами выступали в основном боги. Отсюда несколько приземленное поле для действия и сам по себе конфликт. Воспоминания о войне еще свежи, и Эсхил, по всей видимости, участвовавший в битве, рисует ее последствия яркими красками. Смерть и разрушения более чем реальны.

- В-третьих, трагедия раскрывает политический дискурс о демократии и тирании, их вечном противопоставлении. С одной стороны, мы видим демократичные Афины, где граждане свободны и готовы защищать свою маленькую родину не под принуждением, а по велению сердца. С другой – громадная восточная деспотия, возглавляемая жестоким тираном, который чувствует себя чуть ли не повелителем всего живого и мертвого, отчего приказывает высечь море и заковать его в кандалы, за что жестоко расплачивается. Эсхил четко обозначает, на чьей стороне правда и сила, вкладывая упреки глупому Ксерксу в уста призрака его же собственного отца. Столкновение свободы и рабства всегда заканчивается победой первой, как бы ни было мало число ее защитников. Это блестяще показано в том числе на архетипном сюжете трехсот спартанцев, возглавляемых царем Леонидом.

При всей простоте трагедия «Персы» оставляет яркое впечатление. Хоть сама битва и остается за сценой, ее последствия – сокрушительны. Это наказание за вероломство, спесь, гордыню, близорукость и собственно злодеяния. Ксеркс рвет на себе волоса, но ничего уже не изменить. Он совершил фатальную ошибку, его участь предрешена. Трагизм ситуации состоит и в том, что он не сможет изменить себя, и его судьба ведет его до самого конца по тому пути, какой ему предначертан. Ксеркса даже немного жаль, поскольку наученный поражением, он начинает понимать правду, хоть и не готов принять ее. Жалкий, раздавленный тиран становится хуже самого ничтожного раба – потому что он раб собственной гордыни.

Просьба занять места, мы начинаем.

Имя американской писательницы-фантаста Кэтрин Валенте ранее было известно только в контексте подросткового фэнтези, но очень быстро избавляется от этой репутации и обрастает броней уже солидного автора. Валенте в расцвете сил, она пишет уверенно и оригинально, и это особенно хорошо видно на ее романе «Сияние», вышедшем в 2015-м году.

Подобно Нилу Гейману, Валенте не стесняется ломать жанровые границы и смешивать вроде бы несмешиваемые компоненты, получая на выходе своеобразный литературный коктейль. «Сияние» именно что коктейль, немного вычурный, но вкусный, не простым, а своеобразным витиеватым вкусом сложносоставных коктейлей, которые обычно смешивают из трех-четырех компонентов. Вот он, искрится в высоком бокале, потрескивая кубиками льда. Тут есть золото, и кофейный смог, что-то молочно-белое и нечто еще более яркое, переливающееся как амальгама. Что же это?

Прежде чем отведать коктейль, давайте попробуем проследить рецептуру.

За основу взята старая-добрая ретро-фантастика из 30-х годов 20 века. Представьте себе лучшие работы Эдмонда Гамильтона и раннего Хайнлайна, и еще кучи журнальных авторов с их космическими историями, где пузатые космические корабли бороздят просторы Солнечной системы, на Венере и Марсе предполагается жизнь, и даже газовые гиганты с и спутниками таят в себе кучу загадок. Это наивная фантазия неизбежности прогресса, мечта космического рейнджера Лаки Стара.

Вторым слоем идет альтернативная история, где никакой войны не было, технологии застопорились примерно на том же временном отрезке 30-х годов, и бесконечный двадцатый век длится как нарядный голливудский черно-белый фильм. Это двадцатый век, спроецированный на всю Солнечную, и схваченный в капкан кинопленки, его счастливая отредактированная версия, в которой нам всем хотелось бы оказаться. Солнечная заселена, и теперь на какой-нибудь спутник Сатурна можно попасть, как в любую страну – купив билет на космический лайнер. Если конечно у вас есть средства. На каждой планете, от Меркурия до Плутона, установлена администрация какой-нибудь земной страны, и все как-то ухитряются в этом вопросе между собой не ссориться. Удивительное дело, притом, что каждая планета чем-нибудь богата, каким-нибудь своим уникальным ресурсом, который добывается и реализуется на рынке по всем правилам капитализма и рынка.

Третий слой – это нуар, в лучших голливудских черно-белых традициях ранних немых фильмов. В этом индустриально-космическом мире не все так спокойно, ведь нужны же сюжеты для постановок, которыми занимается великий режиссер Анк. А его дочь, Северин, наследница кино-престола, идет по стопам отца и посвящает себя жанру документального кино, мотаясь от одного угла Солнечной в другой со своей командой, пока не попадает в роковую колонию на Венере, где происходит жуткий Инцидент.

И четвертый, загадочный слой – та самая амальгама – это трансцендентная тайна мальцевых китов, которые производят удивительную субстанцию под названием мальцевое молоко. Что это за существа и для чего они существуют – великая тайна, подобная загадкам вселенной. И когда Северин Анк исчезает самым таинственным образом на злосчастной Венере, не составляет труда понять, что все эти явления между собой как-то связаны. Ведь загадкой является и рождение Северин, которая однажды просто появилась в жизни великого режиссера, словно войдя в кадр.

Взболтать, но не смешивать.

Технически коктейль «Сияние» выполнен в форме крипто-истории, то есть наслоения друг на друга последовательно интервью, стенограмм, воспоминаний, отрывков из различных документов, придуманных Валенте специально для ее черно-белой гротескной вселенной. То есть перед нами роман-мозаика. Это создает ожидаемо убедительный документальный эффект, и происходящее выстраивается в определенной последовательности из разрозненных кусочков, словно сидишь в архиве, собираешь громадный паззл и сам участвуешь в расследовании происшествия. Фрагмент за фрагментом, эти эпизоды образуют уже новый детективный фильм, который читатель просматривает уже в своем воображении, и, заинтригованный, следует за главными персонажами картины к финалу всей истории.

Роман пронизан духом киномании, причем старого классического Голливуда – черно-белого и немого, эпохи Белы Лугоши, Бастера Китона и раннего Фрица Ланга. Амальгама черно-белой пленки – это магия, роль которой выполняет мальцевое молоко в романе. Подобно спайсу из «Дюны» Герберта, оно дает людям приобщение к чему-то высшему, к Большому Замыслу и длит их существование как тело кита, который-не-кит, проплывающего через множество кадров-миров, чтобы обрести движение и жизнь. Пленка – это двухмерный мир, но ее магия состоит в том, что она создает великую иллюзию трехмерности и иной вселенной. В каком-то смысле кино – это изящная метафора реальности, отражающая ее в себе. Кажется, Валенте поняла это со всей очевидностью человека, который впервые пробует фантастический коктейль, поданный в нужное время и в нужном месте. Бывает, что люди смотрят фильмы, бывает, что фильмы смотрят на людей чужими отстраненными глазами.

Финал. Титры.

Меня зовут Лео Каль, я солдат-химик, истинный патриот и преданный сын своего отечества. Я сделаю все ради моей Родины, и, если надо, пожертвую своими близкими и своей жизнью во имя нашего великого государства. Я каждый день служу в Городе Химиков. Не так давно я изобрел химический препарат, который побуждает каждого кто его примет, говорить сокровенные мысли. В нашем государстве нет технических возможностей читать мысли людей, а потому мне кажется, что этот препарат, названный мною Каллокаин (нужно же как-то его назвать, и я осмелился присвоить ему свое имя), станет большим подспорьем в деле поиска внутренних врагов и укрепления мощи государства. Никто не сможет солгать.

Я уже провел серию испытаний и убедился в эффективности средства. Нет никаких сомнений, он действует! Это триумф науки и величайший момент в нашей истории.

Наше общество устроено самым мудрым образом. Любой бдительный гражданин может в любой момент написать донос на любого другого гражданина, даже на члена своей семьи, и это только поощряется. За гражданами в их жилищах установлен видео и аудио контроль, и каждый член общества обязан трудиться в определенной сфере при распределении. Периодически происходят ротации, чтобы граждане не привязывались к жилищам и окружающим людям, и были эффективными винтиками в системе. Дети содержатся в семьях минимальный срок, а затем отдаются в общественные школы, где им прививается нужный склад мысли и патриотизм. Прекрасная действующая модель! Все отлажено и работает как часы.

Правда, наше общество не совершенно: нам еще есть, куда стремиться, потому что при полном уничтожении частной жизни и системе доносов, до сих пор находятся вредители и враги, которые утаивают свои преступные замыслы даже в кругу семьи. Они годами вынашивают коварные планы по уничтожению отчизны и готовы объединиться в тайное общество. Это большая угроза.

И вот наконец я изобрел средство ее полного уничтожения! Ведь теперь любой подозрительный тип после принятия дозы каллокаина не сможет солгать и выдаст полиции все свои тайные мысли, включая преступные. Злодеи будут пойманы, изобличены и наказаны.

Но…

Меня посещают странные мысли. Нет-нет, я люблю Родину и готов ради нее на все, однако… я не думал, что каллокаин вызовет такие последствия. Я ожидал увидеть и услышать одно, но на деле столкнулся совсем с другим. Получается, что я думал, о людях хуже, чем они есть, и их сокровенные мысли вовсе не связаны с предательством, они думают вовсе о другом. Они мечтают, им нравится слушать старомодную музыку… признаться, мне она тоже понравилась… И высшие чины, которым я сказал об изобретении – они ведут себя вовсе не так, как им полагается. Это никак не вписывается в их высокий моральный облик!

И все же, враги найдены! Справедливость торжествует. Только я не чувствую счастья. В сердце моем словно зияет громадная кровоточащая рана. Когда я написал донос на жену, я чувствовал, что поступаю правильно, но теперь сгораю от стыда. Что со мной происходит? Я ничего не понимаю. Всему виной этот каллокаин.

Я долго гнал от себя эту страшную мысль, но она снова и снова посещает меня и проступает перед глазами все отчетливее – как приговор. То, что я изобрел и внедрил в массы, это не спасение от врагов Мирового государства. Это – средство освобождения от самого государства.

Потому что, если тебе незачем скрывать свои мысли, и окружающим тоже, вы не сможете солгать друг другу, а значит, будете на равных. И никакая идеология тогда не приживется, потому что она строится на тотальной лжи.

Правда – это свобода.

Я освободил людей Мирового государства. Только они еще этого не поняли!

Попытка реанимации твердой научной фантастики, предпринятая в 1980-х годах 20 века, очень хорошо видна на показательном романе первоклассного американского фантаста Дэвида Брина. Ученый по образованию, Брин начал писать цикл «Возвышение» с 1980 года, и этот роман в цикле второй по порядку, а первым был «Прыжок в Солнце». Цикл повествует о далеком будущем человечества, которое наконец-то влилось в семью разумных космических рас. В системе рас существует строгая иерархия рас-патронов и рас, которые прошли так называемое Возвышение, то есть искусственный эволюционный скачок и обрели разум. Возвышенные расы со временем тоже становятся патронами и могут возвышать других, младших «партнеров». Так поступило и человечество, возвысив расу дельфинов и расу шимпанзе.

Завязка романа связана с обнаружением в космосе останков космического флота некой неизвестной древней разумной расы, которая могла бы быть прародительницей всех существующих ныне разумных. Секрет их технологии и цивилизации даст неоспоримое преимущество тем, кто их сохранит и разгадает первым. По воле судьбы, находку обнаружил экспедиционный звездолёт землян с дельфинами и шимпанзе на борту. Спасаясь от преследования других разумных, земляне прячутся на водной планете и попадают в ловушку, из которой поначалу нет выхода.

«Звездный прилив» — очень фактурный роман и ярче первого в цикле раскрывает особенности не только всего цикла автора, но и в целом манеры его письма.

Главная особенность романа – намеренная сложность. Брин не пытается упрощать текст, вводит специальный глоссарий для терминов, передает особенности психологии дельфинов и шимпа, их нечеловеческие аспекты, тщательно и достоверно описывает физические законы, технику, эффекты и различные процессы – как в отношении людей будущего, так и иных разумных рас. Показательны в этом плане эпизоды с адмиралами звездных флотов разных рас, где представления о чести, долге, благе значительно отличаются.

Получившееся текстовое полотно чрезвычайно насыщенно. Но есть и минусы. Повествование порой рваное, комканое, очень длинная экспозиция, которая хоть и создает первоклассную атмосферу, при прочих достоинствах давит на сюжет, делает происходящее статичным и создает впечатление ленивой возни вокруг потерпевшего крушение звездолета. К финалу динамика выправляется, но ощущение скованности остается до конца. И это, пожалуй, единственный недостаток произведения.

Что касается достоинств, блестяще выведена сама концепция Возвышения, которая носит уже не романтически-визионерский, а утилитарный характер. Да, высшая раса, оценивает риск и может счесть возвышение допустимым. Читается отношение к процессу как к разумной инвестиции, ведь раса-патрон получает затем дивиденды от опекаемых в виде служения в оговоренные сроки. И всплывающая проблема ответственности творца и его творения уходит в канву технических нюансов. Очень интересна оптика, в которой человечество рассматривается с позиции патрона, со всеми сопутствующими проблемами: приходится нести ответственность за младших возвышенных, а ведь у тех тоже есть свои мечты, цели, идеалы, отличные от человеческих. Сопутствующие эксцессы по этой теме в романе есть, что тоже весьма логично и ожидаемо: дали разум, ну так будьте готовы к форс-мажорам. И вот это разнообразие, эта пестрая сложность, поначалу трудно воспринимаемая, начинает играть после первой половины романа, выстраивая перед читателем динамичную картину будущего, где ведется очень серьезная Игра космического масштаба.

Очень удачно Брин вносит в текст вкрапления поэтики, типа дельфиньих хокку, которые позволяют погрузиться во внутренний мир этих прекрасных существ. Интересна метафора водной планеты и космоса; вода тоже космос, а значит, дельфины легко возвысились, предчувствуя космические пространства просто как еще один бескрайний океан, который станет им новым домом. Да, дельфины поразительным образам гораздо больше подходят для космоса чем люди, тело дельфина само немного похоже на космический корабль. Честно говоря, если посмотреть, увидим, что даже по структуре сюжета и линиям персонажей люди-то в романе отнесены на второй план. Они есть, они патроны, но – одни из, равные среди прочих.

И вот это выстраивание пространственных, поэтических биологических метафор, техническое и смысловое разнообразие придает роману Брина нужную глубину и красоту, за которые автор без сомнений может быть отнесен к мастерам и реаниматорам настоящей научной фантастики.

«Осколки чести» — первый роман еще одной космической долгоиграющей саги под названием «Барраяр», созданной замечательной американской писательницей Лоис Макмастер Буджолд. В сагу входит без повестей 17 полновесных романов, и Буджолд писала их с 1986 года практически всю свою карьеру.

«Барраяр» наделал шуму в фантастической литературе за счет отличной шекспировской драматургии и феноменального умения писательницы выводить захватывающие сюжетные линии. Центральный персонаж саги, Майлз Форкосиган стал одним из самых узнаваемых героев в космической фантастике наряду с Дартом Вейдером или принцем Полом Атрейдесем. Такого успеха сага достигла не сразу. Все великие реки начинаются с небольших ручейков, каковым и является симпатичный роман «Осколки чести» 1986 года. Попробуем произвести его «химический» анализ и ухватить главный нерв всей задумки.

Буджолд в русле создателей космоопер нового поколения презентует в книге отдаленное будущее человечества, уже расселенного среди звезд, где, как водится, живут и грызутся промеж собой несколько держав. Самая могущественная – военная аристократия Барраярской империи, этакая космическая Спарта, с суровыми нравами, но элегантными законами чести и византийскими интригами. Есть государства поменьше, и одно из них колония Бета, молодая вроде как демократия. Барраяр пытается подмять под себя Бету и другие государства, развязав войну. На этом фоне сталкиваются два главных героя, адмирал Барраярского флота Эйрел Форкосиган и капитан исследовательского корабля Беты Корделия Нейсмит. И между ними происходит любовь, это не секрет. Вместе, ранее заклятые враги, они будут бороться за будущее Барраярской империи, дабы не допустить гражданскую войну и установить в космосе мир.

На первый взгляд в книге нет ничего особенного, и созданный Буджолд мир напоминает десятки таких же галактических империй и республик. В плане технологий эта вселенная вообще выглядит как-то беспомощно, ограничиваясь стандартным минимумом в виде межзвездных прыжков, звездолетов, нейронных компьютеров, бластеров и всякого прочего фан-сервиса. Роман поворачивается сильной стороной не сразу и как-то нехотя. Но этот медленный механизм оказывается очень даже рабочим и постепенно вырисовывается главное достоинство всей саги.

Это достоинство – политическая драматургия. Буджолд виртуозно и уверенно играет на поле политического триллера с вкраплениями приключений, шпионского и любовного романа, и основное ее внимание сосредоточено на психологии людей и Большой политической игре за власть. Получается, что декорации космооперы играют в цикле заметную, но не несущую роль, они создают красивую вкусную оболочку, основное содержание которой – это интриги, игры, игры и интриги, до бесконечности. Это игра престолов в космосе, это космические железные короли, это войны Алой и Белой розы, это Тюдоры и Медичи, это предательства, страсти, дружбы, спасения, замыслы, «планы внутри планов», как у Герберта в «Дюне». Нет ничего более увлекательного, чем следить за политическими и психологическими игрищами высших гоминидов, что нам Буджолд щедро показывает во всем цикле и уже начиная с первого романа.

Еще из достоинств романа – архетипы. Буджолд блестяще выписывает аристократию Барраяра с его сильными и слабыми сторонами, как бы проецируя на него все оригиналы из реальной истории человечества. На самом деле в этом котле есть не только Спарта, но и здоровый половник Рима, и щедрая горсть Византии с несколькими ложками более поздних европейских государств. На первый взгляд Барраяр кажется серой автократической глыбой, но стоит присмотреться и становится понятно, что в этом камне есть поры, узоры, трещины. Да и сам этот монолит не просто уродливый кусок скалы, а произведение пусть и аскетического, но искусства. Поэтому неудивительно, что цикл полюбился многим любителям фантастики.

В сухом остатке, «Осколки чести» вывел жанр космической космооперы на новый высокий уровень, со сложными сюжетными изгибами и высокой драматургией, характерной для «большой» литературы. Никто из авторов этого нового течения так не преуспел на этой ниве, как Буджолд. Удачное сочетание образов государства, цивилизации, отдельных психологических портретов и глобальной разворачивающейся во времени и пространстве истории великой космической империи привело к созданию масштабного и живописного полотна. Главное, максимально правдивого, похожего на реальные исторические сюжеты. Отмечено, что Буджолд удалось неизменно выдерживать высокое напряжение и интригу от одной книги к другой, и цикл «Барраяр» один из немногих циклов, которые сохраняли эту планку на протяжении всей линейки произведений.

Никаких ценных идей с точки зрения научной фантастики здесь нет, но как космическая опера – это блестящее произведение. А «Осколки чести» — первый мощный аккорд в долгой симфонии.

Роман «Последняя база» американской писательницы Кэролайн Черри – новая веха в истории научной фантастики. Это может показаться странным, но благодаря именно Черри и заложенной ею серии произведений из цикла «Альянс — Союз» книжная научная фантастика вышла на новый уровень.

Сам по себе роман «Последняя база» можно охарактеризовать как крепкую космооперу с внятной драматургией, интересным сюжетом, живыми персонажами и отлично прописанным миром. Вроде бы ничего особенного. История развивается в далеком будущем вокруг противостояния двух космических держав, Земной Компании с одной стороны, и Союза колоний (Унии) с другой в длительной колониальной войне. Камнем преткновения становится обитаемая планета Пелл и одноименная космическая станция над ней, формально занимающая нейтралитет. У «станционеров», обитателей Пелла, равно как у местных аборигенов, хиза, куча своих проблем, и интересы что Земли, что Союза их никак не волнуют. Но могучие империи решают вопрос по-своему и на станцию обрушивается каскад событий, в которые нейтралов затягивает как в воронку.

Черри насытила историю многими линиями повествования, отчего происходящее видится глазами разных персонажей, представителей разных политических сил, группировок и даже рас. Мир продуман, техническая, политическая и научная составляющая взаимно дополняют друг друга, причем внимание автора смещено в основном на военную сферу – поскольку книга посвящена конфликту, попытке захвата и обороне. Тут есть место и космическим битвам, и схваткам внутри станций и кораблей, и интригам. Хорошо раскрыты отношения людей и аборигенов, темы дружбы, любви, долга, предательства. Интересны и интригуют сюжетные повороты. Но как самостоятельное произведение «Последняя база» выглядит незавершенным, частью, но не целым, эпизодом, но не сагой. Это кажется недостатком, но именно здесь и коренится основная особенность всей затеи.

Описываемая Черри история по своей сути не оригинальна. В фантастике уже такое встречалось и не раз – колонии бросают вызов старой метрополии, и кроме них на сцене выступают другие фракции, торговцы, военные и прочие силы. Сама по себе «Последняя база» написана талантливо и интересно, спору нет, но чем же принципиально новым она в таком случае отличается от предшественников? Ведь переплюнуть «Основание» Азимова или монументальную и несколько условную «Историю Будущего» Хайнлайна задача сложнейшая, невыполнимая.

А ответ простой. «Последняя база» — это лишь фрагмент общего масштабного полотна, его угол, высвечивающий захватывающую деталь, но не все изображение целиком. То, что кажется недостатком, на самом деле является большим достоинством. Чтобы понять и оценить задумку, следует читать весь цикл. Ок, скажем мы, то же самое было и с циклами известных мэтров. Да, действительно, то же «Основание» Азимова включает в себя много монументальных романов и раскрывается только в массе.

Но.

Цикл «Альянс – Союз» — гораздо шире и масштабнее. Это первый научно-фантастический цикл в русле космической оперы, который вобрал в себя более двадцати произведений большой формы и создавался Черри на протяжении всей писательской карьеры, самостоятельно, с каждым новым текстом становясь все масштабнее и богаче. Никто никогда из предшественников так много не писал об одном мире, особенно в научной фантастике и на темы космоса – вот так, чтобы с описанием разных планет, рас, фракций, сражений, глобальных процессов. С разных ракурсов, под разными углами. Разве что Андрэ Нортон, но ее космический цикл весьма условный и произведения находятся в свободном плавании, их действие лишь объединено одним миром. Так что практика написания длительных, протяженных циклов в космоопере была испробована впервые, Черри стала здесь пионером.

Еще интересно, что на такой эксперимент решилась женщина-автор, потеснив именитых коллег-мужчин и доказав, что суровые космические эпопеи — это не их монополия. Отличное начало 1980-х, задвигались тектонические пласты.

Затем по торной тропе космических циклов пойдут замечательная Л.М. Буджолд с своим эпическим «Барраяром», Дэвид Вебер с циклом «Виктория Харрингтон», Дэвид Брин и его сложнейшее «Возвышение», и ряд других самобытных авторов.

Если мастера Золотого и Серебряного веков фантастики мастерили на ниве космооперы изящные ансамбли романов-фрегатов, -яхт, -катеров, то Черри стала космической верфью, с которой стали сходить громадные линкоры.

Целыми эскадрами.

В начале 21-го века продолжается интенсивное смешение литературных жанров, порождающее интересные, необычные, неожиданные или где-то странные книги. Авторы, причисляемые к так называемой «большой литературе», все активнее прибегают к использованию более простых и расхожих жанров, одним из которых, понятно, является фантастика. Английский писатель-полифонист Дэвид Митчелл пошел именно по такому пути.

Особенность авторского стиля и манеры Митчелла заключается в сравнительно небольшой библиографии, но при этом разнообразии жанровых предпочтений и тяге к крупной форме. Пишет автор в основном романы, и романы эти большие, то есть объемные. Уже с первой крупной вещи, «Литературного призрака», автор уверенно заявляет о намерениях и сложности используемых средств, а к моменту нынешнему является уже живым классиком.

Максимальный успех Митчеллу принес роман под названием «Облачный атлас» 2004 года и его красивая экранизация 2012 года, весьма тепло принятые критикой и обществом по всему миру. Редкий случай, когда и правда умная книга стала хитом.

В основе сюжета лежит шесть историй о шести вроде бы несвязанных между собой персонажах, которые живут в разные эпохи и в разных местах. Автор взял временные срезы из 19 века, тридцатых годов 20 века, семидесятых годов 20 века, современности, технологического будущего и очень далекого дикого будущего. Все персонажи, повинуясь духу своего времени и места, переживают определенные приключения и драмы, замешаны в различных интригах и опасных ситуациях, которые разворачиваются поначалу как бы в отрыве от других эпизодов, как бы параллельно. Поначалу кажется, что это просто замысловатая авторская прихоть, но все конечно же обстоит сложнее по ряду обстоятельств.

Во-первых, каждый из героев имеет на теле родимое пятно в форме метеорита, что уже относит их к особой категории. Во-вторых, герои узнают о существовании друг друга опосредованно – кто-то путем случайного обнаружения чужого дневника, кто-то, случайно услышав симфонию, написанную предыдущим персонажем, а кто-то, испытывая религиозные чувства к образу предыдущего героя, измененному сквозь века. Поначалу кажется, что связи линейны, и Митчелл усердно подтверждает тезис, вытягивая нить связи от одного эпизода к другому… однако все обстоит еще сложнее и глубже. И это напрямую связано с сюжетной структурой романа, который выстроен через последовательность эпизодов в прямом и обратном порядке. Первый эпизод обрывается на середине, чтобы уступить место второму, который тоже прерывается посередине и так далее до шестого, по окончании которого мы как бы поворачиваем назад и двигаемся снова к первому. Почему?

А потому что постепенное наслоение историй, как в многосоставном коктейле или симфонии из разных частей, придает с каждым новым элементом глубину и многомерность всей этой глобальной истории целиком. В живописи есть понятие «триптих». Это когда три картины со своими сюжетами составляют еще один четвертый новый сюжет. Так вот, «Облачный атлас» это дважды литературный триптих, это такой шестигранник, где каждая из вершин не просто связана с соседними, но еще и с остальными четырьмя. И если проследить все связи, будет явлена подлинная картина и истинный художественный замысел автора.

Митчелл выполнил сложнейшую композиционную задачу. Митчелл – мастер. В «Облачном атласе» он играет сразу на всех уровнях.

На нижнем, меняя язык и стиль изложения в зависимости от контекста ситуации.

На сюжетном, выворачивая каждую из шести историй в зависимости от условий — по стезе приключенческого романа, детектива, триллера или киберпанка/научной фантастики.

И на высшем уровне идей, образов и метафор, где выстраивает для каждой истории свои символы, но при этом подчиняет их центральной идее.

По прочтении возникает неизбежный вопрос. Так о чем же этот роман в конце концов? Какой у него центральный образ? Атлас облаков? Ведь ясно же, что это не просто красивое словосочетание. Да, действительно, каждый из его шести персонажей в итоге своих похождений приходит к определённому варианту этого атласа, как ориентира, указателя. Пожалуй, можно предположить, что под образом атласа автор подразумевает судьбу, рок, участь. Но не в смысле фатальной определённости, а в плане осознанной необходимости. Атлас – это миссия. Путь. Каждый герой идет именно по той дороге, которую выбирает и формирует тот образ своей жизни и мира, который желает. В том или ином виде все протагонисты вступают в схватку с несправедливостью своего мира, хотя могли бы играть по его правилам и даже получать от статус-кво преимущества. Но они не могут сидеть сложа руки, они другие, их судьба толкают их на решительные действия, их миссия и предназначение руководят их помыслами, мечтами, поступками.

Каждый раз герой противостоит несправедливости, подлости, продажности, алчности, агрессии и прочим порокам, стараясь противопоставить им нечто обратное. Звучит красиво, но Митчелл выводит затею на более высокий уровень как раз за счёт полифоничности. Не будь незримых связей между персонажами и их историями, вся книга представляла бы собой просто занятную пеструю мозаику из ярких кусочков. Но в том-то и дело, что части определяют здесь целое, роман — это система, состоящая из обособленных, но органично связанных элементов, которые самоценные сами по себе образуют еще и качественно новый смысл в связи между собой. И что же за картина предстает переда нами, если отойти подальше и взглянуть на нее в перспективе?

Это борьба жизни против смерти, разума против инстинктов, цивилизации против варварства, существования против небытия. Порядка – против хаоса. Это путь – сквозь пространство и время, путь разных, но единых в одном, это путь Человека, уходящего, но возвращающегося. Это история о Вечном Возвращении, о цепочке перерождений.

Люди всегда стремились к разрушению. Но фокус в том, что судьба людей зависит от них самих. Люди бывают слепы и им нужны поводыри. Видимо, данная книга – атлас для таких поводырей, руководство к действию. Кажется, что будущее предопределено. Ложь. Будущее – таково, каким его делают люди в массе своей. Кажется, что одна капля ничто по сравнению с океаном. «Но что такое океан как не огромная масса этих самых капель?»

Для научной фантастики или фантастики как литературного жанра в широком смысле, «Облачный атлас» — это сильная суперпозиция в пользу существования такого жанра, поскольку только его инструменты позволяют наиболее ярко и эффективно раскрыть глобальные цели, замысли и идеи, вплоть до самых универсальных и вечных, какие ставят себе «серьезные» авторы. Это если разделять жанры по полочкам. Но такое разделение – конечно глупость. Хорошая литература не нуждается в жанровой сегрегации. Хорошие истории просто хороши, и неважно, какими средствами, в каких жанрах написаны.

Творчество замечательного американского фантаста Роберта Силверберга – отличный пример того, как со временем растет писательское мастерство автора. Силверберг за всю свою продолжительную и плодотворную карьеру звезд с неба не хватал, просто писал – много, методично, порой прибегая к откровенной халтуре. Чем только ни занимался: дешевая подростковая фантастика, детективы и даже эротика вперемежку с научно-популярными книжками. Но там, где поденщик удовлетворился бы малым, талант стал двигаться дальше. Силверберг поступил на литературные курсы и стал изучать и совершенствовать писательское мастерство. Проскочив Золотой и Серебряный век фантастики без особых проблем, как автор он блеснул уже ближе к наступающей Третьей волне. В его прозе появляется глубина, сложность, нестандартные приемы.

Один из самых известных романов в творчестве Силверберга – «Замок лорда Валентина», опубликованный в 1979-1980-х годах, написанный аккурат в поздний период, когда мастерство автора достигло максимальных высот. Произведение входит в так называемый Маджипурский цикл, по названию планеты Маджипур, где и происходит действие всех произведений. Сосредоточение всего действия на одной планете в фантастике позволяет выделять поджанр планетарной фантастики, условный и для удобства классификации. В таком ключе написаны, например, «Солярис» Лема или «Дюна» Герберта. Что касается Маджипура, этот удивительный мир стоит особняком среди всех придуманных в фантастике планет за счёт чрезвычайно подробно расписанных деталей. Маджипур – гигантская планета, покрытая мировым океаном, среди которого расположены три материка и группа островов между ними. Их разделяют колоссальные расстояния, так как Маджипур больше Земли по диаметру в несколько раз. У планеты легкое ядро, и это позволяет на ней жить при сносной силе тяжести.

Силверберг населил планету огромным количеством флоры и фауны, а также набором причудливых рас, среди которых есть и люди. Когда-то человечество колонизовало Маджипур, но те времена минули давным-давно, прошли десятки тысяч лет, и теперь цивилизация деградировала до примерного позднего средневековья. Технологии предков утрачены, но древние машины работают, и планетой правит корональ с понтифексом – своеобразная форма двойной монархии. И вот, однажды в одном из местечек просыпается от сна некий Валентин, молодой бродяга без памяти, и отсюда начинается его удивительный путь…

Основная тема романа – поиск себя и восстановление справедливости. Здесь применяется прием обмена разумов и возвращение статуса-кво. Валентину предстоит совершить захватывающее путешествие по континентам Маджипура и многое узнать про самого себя и тот мир, в котором он живет.

Сюжет романа развивается крайне неспешно, позволяя любоваться красотами природы, удивительными растениями и животными, всевозможных форм и очертаний, причудливыми городами, не похожими один на другой ни в чем, и конечно, нравами их обитателей, их культурой и обычаями. Все это расписано чрезвычайно подробно, с любовью к деталям, отчего текст насыщен фактурой и вызывает интерес скорее массой описаний, а не хитросплетениями сюжета. В этом смысле «Замок» напоминает экскурсию и одиссею группы персонажей, с которыми путешествует Валентин. Экскурсия, потому что автор намеренно постарался сделать маршрут героев извилистым, а одиссея потому, что в каждой точке путешествия герои сталкиваются с теми или иными испытаниями, ситуациями, ловушками, конфликтами.

Пасторальные пейзажи и невероятная детальность всей фактуры ставят это произведение где-то между созерцательными полотнами Саймака и романами-рассуждениями Ле Гуин. Но это лишь ориентиры, потому что Силверберг обладает своим стилем, который особенно хорошо проявляется в его визуально-образном ряде. В тексте романа можно выделить как минимум две блестящие метафоры – Лабиринт и Сны. Образ Лабиринта встречается в тексте неоднократно и символизирует поиск персонажем своего истинного «Я». Он желает этого и одновременно боится, потому что это «Я» неведомо и может быть весьма опасным. А сновидения играют в романе определяющую роль, тесно связанную с сюжетом и механикой всего мира. Странным образом сны выстраивают параллельно с реальностью Маджипура еще один, иллюзорный, но пугающе достоверный мир образов и символов, который должно толковать, потому что за ними скрывается Истина. Тем самым Силверберг очень хитро упаковывает магию в научную фантастику, отчего некоторые путают роман с фэнтези или наделяют его эпитетом science-fantasy. Нет, это мягкая, психологическая фантастика, апеллирующая к магическим образам намеренно, это уставший от технологий мир, обитатели которого предпочитают войти в осень разума.

Художественное значение «Замка лорда Валентина» состоит в том, что, использовав научно-фантастический фундамент мироздания, Силверберг уверенно отказался от возведения на нем футуристического хай-тека, а вместо этого воздвиг колоссальный образ магического величественного замка – расположенного на головокружительной высоте замка лорда Маджипура. Сияющего во времени и пространстве, в реальности и в лабиринтах снов.

Роман Энди Вейера «Марсианин» — это производственная фантастика.

Слово производственная означает такое направление в научной фантастике, которое сосредоточено на преодолении героями сугубо материальных трудностей или проблем, то есть героические или не очень будни обычных людей в фантастическом мире зачастую будущего. Производственный реалистический роман был очень популярен в советской литературе: пресловутый соцреализм, когда доярка неимоверным героическим усилием перевыполняет недельный план по надою за один день, а сталевар варит пять условных тонн стали вместо одной тонны, тем самым приближая коммунизм. В каком-то смысле тоже фантастика, абсурдистская. В более здоровом виде производственный роман в России и за рубежом при толковом исполнении представляет собой действительно увлекательные истории, где герои без лишних сентенций и экскурсов вынуждены решать реально сложные и интересные задачи, максимально практического свойства. Поломки оборудования, стихийные бедствия, миссии по спасению – сюжетов в этом ключе довольно много.

Вполне логичным было и воплощение производственного романа в фантастике. Помимо размышлений о внеземном разуме читателям было крайне интересно узнать, как герои смогут решить проблему разгерметизации на орбитальный станции, например. То есть очень важно, что проблема должна быть сугубо прикладная, доступная для понимания, а не вот эти вот квантовые транс-сингулярности. Можно пожалуйста подробнее, какую гайку к какому пазу надо прикрутить, а то мало ли, вдруг пригодится это знание? В период серебряного века таких романов выходило много, от каждого гранда, от Азимова и Кларка до Хайнлайна. Затем, с изменением тональности фантастической литературы, ухода в пограничные жанры (фэнтези, постапокалиптика) потребность читать технические гайды и квесты по преодолению техногенных задач как-то сами собой отпали. Ну, техника она и есть техника, зачем о ней думать, когда есть проблемы посерьезней.

С некоторым мини-возрождением твердой научной фантастики в конце 2000-х годов ситуация улучшилась. Вновь стали востребованы пространные космические оперы с довеском из серьезной научной «матчасти» и техническим описаниями, стали модными хард-НФ книжки типа «Ложной слепоты» Уоттса. Вот так среди именитых и уже успевших поработать в жанре коллег и появился новый автор – программист и фэн Энди Вейер, на энтузиазме написавший историю аварии марсианской экспедиции и вынужденной робинзонады выжившего астронавта Марка Уотни. Поистине, нет ничего лучше полулюбительских историй, написанных фанатами своего дела, потому что именно такие вещи рано или поздно пробивают себе дорогу среди читателей и оцениваются по достоинству. Они, эти книги, интересны, потому что искренние.

Так и произошло, выложенная за три американские копейки книжка раскрутилась и принесла автору лавину плюшек, от массовых тиражей и престижных премий до экранизации не кем-нибудь, а самим Ридли Скоттом. Забавно, что подобный эффект сказался в условиях дефицита таких историй; при всем уважении к Вейеру, в 60-х годах прошлого века его книга просто встала бы вряд таких же, как «Лунная пыль» или «Фонтаны рая» Кларка.

Во множестве профессиональных рецензий к роману отмечено, что это еще и робинзонада. Абсолютно верно. Таких историй масса, и это всегда очень увлекательно, наблюдать за сражениями главного героя с силами стихии, с техникой и самым коварным врагом – самим собой. Здесь Вейер пишет образцово – герой меняется на протяжении всего романа, сомневается, ошибается, преодолевает, испытывает катарсис. Чертовски ярко показана характерная американская черта: пробовать и ошибаться до тех пор, пока не получится. Плюс эта американская упорность в достижении целей, стремление бороться до конца, как бы ни было страшно. Сложно сказать, удалось ли автору полностью быть убедительным в описании технических подробностей с устройством техники НАСА, всего оборудования, скафандров, но сила плюс тысяча и один способ использования изоленты здесь отражены на все двести процентов, можно было бы издать отдельный буклетик с картинками-схемами. Производители изоленты должны отстегивать Вейеру процент с продаж, это было бы справедливо.

Сюжет интересный, напряженный, роман написан ироничным и легким языком. Никакой легкой прогулки для героя не предвидится, все очень сложно и максимально опасно.

«Марсианин» произвел маленькую революцию в жанре и доказал, что рановато списывать со счетов производственный поджанр; более того, таких историй в будущем может стать кратно больше и вполне возможно, что из разряда фантастики они постепенно перекочуют уже в самый что ни на есть реализм, как техно-триллеры про научные станции на орбите или в Антарктике.

В романе есть все элементы хорошей научной фантастики: острый сюжет, популяризация космонавтики, научность, гуманистический подтекст. Но что по-настоящему прекрасно в «Марсианине» — это оптимизм. Книга дает веру в будущее. Оно будет сложным, это будущее, но самая хорошая новость в том, что оно в принципе – будет.

Так что это отличный этапный роман в развитии жанра, за исключением одной малюсенькой претензии…

Кто-нибудь объяснит, в конце концов, почему диско???

Роль французов в развитии научной фантастики не такая монументальная, как у англичан и американцев, но всегда и в определенные моменты – ключевая. Французских фантастов с мировым именем можно пересчитать по пальцам двух рук, но каждый из этих авторов достоин десятка средних авторов США вместе взятых. Особенно важным оказался вклад французов в жанр на заре становления. Конечно, альфой и омегой здесь надо считать Жюля Верна. Однако кроме него заметной фигурой оказался Жозеф Анри Онорэ Боэкс, он же Жозеф-Анри Рони-старший.

Этот замечательный писатель работал в жанре научно-фантастической катастрофы и исторической реконструкции. Особенно полюбились читателям его «доисторические» повести – «Борьба за огонь», «Пещерный лев», «Вамирэх», «Хельгор с Голубой реки» и «Эйримах». Используя нехитрый прием воссоздания доисторических времен, автор написал эти истории и населил их первобытными племенами людей и диких животных, сражающихся за выживание в жестоких условиях первозданной природы. Наиболее ярким и интересным получилась новелла «Борьба за огонь», где одно из племен, сильно потрепанное испытаниями, теряет вечный огонь – тот просто гаснет – и вынуждено посылать воинов его добыть у враждебных соседних племен. Как извлекать огонь, они не знают и могут лишь отнять его. Вокруг опасной миссии и строится повествование.

Книга динамична, остросюжетна и захватывает насыщенным действием. На первый взгляд это непритязательная история для юношества, поверхностная и с несложным идейным наполнением. Это ошибка; новелла содержит в себе много элементов, очень искусно переплетенных воедино: тут есть и соперничество молодых воинов внутри племени, и конфликт разных племен и культур, и сражения с хищниками, и наблюдения за дикой природой, приручение животных, исследование мира, расширение границ знаний. Это не просто опасный квест, а исследовательская миссия, где горстке дикарей приходится отправляться в неведомый неизвестный мир, словно космическим исследователям, что летят на примитивном кораблике в космос.

Вот здесь-то и возникает тесная связь приключений с фантастикой, потому что технология получения огня и изучение окружающего мира для первобытных людей ровно то же самое, что сегодня квантовые технологии или телепортации и миссии на Марс. Уметь добыть огонь в дикие времена было высшим искусством, шагом вперед, гигантским скачком к прогрессу, точно так же как сейчас возможность овладеть нано- или биотехнологиями. Тот, кто обладает такими технологиями, всегда будет на шаг впереди.

Характерное стремление человека открывать неизведанное и познавать мир – это качество почему-то особенно ярко отражено именно во французской прозе. Сразу вспоминаются имена известных путешественников, и многие из них французы – Жак-Ив Кусто, например. Древний мир жесток, не прощает ошибок, а потому цена победы вдвойне высока – на кону жизнь не только одного человека, но и всего племени. Борьба за огонь в прямом смысле является борьбой за жизнь, физическое существование.

И – борьбой за будущее. В книге об этом напрямую не говорится, но общий посыл очевиден. Получение огня – не просто возможность прожить день и приготовить пищу, отогнать зверей и врагов, это возможность дать будущее племени, возможность поднять голову и продвинуться вперед в развитии. Ведь те, у кого есть огонь, смогут гораздо больше, им не придется мерзнуть зимой или мокнуть под дождем, рвать сырую пищу и сильно болеть. Они больше времени смогут посвящать размышлениям, творчеству, развитию. Иными словами, у таких людей есть будущее.

Борьба за огонь и за любую другую технологию – это битва за будущее.

За саму возможность туда попасть.

И, самое главное, борьба – это всегда действие, испытание силой. В будущее попадут только самые сильные, обладающие высшей волей к жизни.

Если у истоков научной фантастики стояли Герберт Уэллс и Жюль Верн, своего рода крестные отцы, а Мэри Шелли можно было бы назвать матерью, то непременно такому отпрыску полагался бы почтенный дядюшка. (Кстати, двоюродным братцем бы еще выступил Эдгар По)

Итак, дядькой жанра можно со всей уверенностью назвать немецкого (точнее прусского) писателя Курда Лассвица, имя которого неизвестно широкому читателю из-за затмивших его имен предыдущих гигантов. А между тем Лассвиц спокойно жил и творил, и натворил несколько изрядных книг, самая известная из которых – роман «На двух планетах». Книге не повезло – она вышла сразу после «Войны миров» Уэллса, журнальный текст которой появился в издании «Pearson’s magazine» в апреле 1897 года, а отдельной книгой роман вышел в феврале 1898 года в издательстве Heinemann. Двойное невезение связано с тем, что тематика романа также совпадала с уэллсовской – в обеих произведениях речь шла про Марс.

Тогда бытовало две точки зрения на устройство Марса. Первая была связана с «умирающей» цивилизацией марсиан, вынужденных искать способы восстановления былого могущества: лучшие дни легендарных обитателей четвертой планеты остались далеко позади, но они еще силятся удержать власть над пространством и временем. Вторая версия была менее популярна – это концепция цветущего Марса на пике развития. По ней марсиане вполне еще в тонусе и способны на многое. В целом могущество марсиан никто из теоретиков не отрицал; признавалось их абсолютное техническое и ментальное превосходство над людьми. Относительно роли уже шли разночтения: то ли мудрые наставники, то ли коварные угнетатели.

Версию, отраженную в «Войне миров» Уэллса мы прекрасно знаем. Марсиане принесли на Землю смерть. Тема вторжения удобно уложилась в массовом сознании и обеспечила произведению сокрушительную популярность за счет совпадения с ожиданиями. Лассвиц решил пойти по другому пути. В его версии марсиане гораздо более человечны – в прямом и переносном смысле слова. По сюжету группа исследователей полетела на Северный полюс и там столкнулась с наблюдательной станцией марсиан, которые и переправили их на красную планету. Дальше в духе приключенческих романов происходит взаимопроникновение культур, знакомство с марсианской цивилизацией и завязывается главный конфликт.

В понимании Лассвица марсиане антропоморфны до такой степени, что почти похожи на людей, за исключением формы глаз, цвета волос и некоторых других мелких деталей. Лассвиц как бы выводит в них следующую ступеньку человечества, которое решило протянуть руку помощи своим менее развитым сородичам. Конфликт здесь тоже есть, но гораздо сложнее, чем у Уэллса. Изящнее и в духе скорее Жюля Верна. Действительно, вся фантастика Лассвица упирается лишь в высокие технологии (например, «абарическая» аппаратура — антигравитация), формальное отличие во внешности и кое-какие особенности культуры марсиан. В остальном, если на место марсиан поставить людей из другого гипотетического государства – из Атлантиды, например, — особой разницы не чувствуется.

Если Уэллс был сосредоточен на технической и биологической стороне противостояния людей и марсиан, то у Лассвица это выходит на психологический уровень, и превращается в банальный политический кризис, со всеми плюсами и минусами такого подхода. Минусы в том, что это не оригинально, плюсы в том, что это отчасти получилось как сатира и как грозный предвестник Первой мировой. Во всяком случае, реакции и суета европейских государств описаны автором пугающе похожим образом и также достоверно, как и суета накануне и во время реального 1914-го и последующих годов.

Текст страдает всеми хроническими болячками того времени – сентиментальность, затянутость, сентенции и морализаторство. Правда, тогда это считалось нормой письма, и более привычный нам лаконичный слог Уэллса был для современников еще смелым. Если оставить стилистические недочеты, ряд новаторских приемов делают роман действительно интересным. Как ни странно, описание технологий стало сильной стороной произведения. Лассвиц с толком расписывает технику межпланетных перелетов, видеосвязи, аэромобилей. Хорошо показано развитие контакта с марсианами и все его последствия в динамике. Но неглубокое осмысление автором инаковости марсиан делает их скучно и предсказуемо знакомыми и превращает просто в еще одну версию сверхлюдей.

Слава и признание пришли к роману пусть и не сразу, но заслуженно. Вообще-то это первый полновесный немецкий научно-фантастический роман, разрушивший монополию англичан на жанр, а значит сделавший его богаче и разнообразнее, что уже является большим достижением и заслуживает внимания. Поэтому не случайно существует литературная премия Курда Лассвица.

Классик китайской литературы Лао Шэ (настоящее имя — Шу Цинчунь) написал немало произведений в различных жанрах, но больше всего преуспел в сатире. Шэ выпало жить в сложнейший период истории Китая, что конечно же отразилось на всем его творчестве, которое еще будут изучать многие соотечественники автора и зарубежные исследователи. Прожил писатель интересную и насыщенную жизнь, за которую застал крах империи, интервенцию, вторую мировую, и наконец социалистическую революцию, жертвой которой и пал самым трагическим образом. Один из самых ярких и фактурных романов Шэ – фантастическая сатира «Записки о кошачьем городе», написанная в 1932 году, уже в довольно зрелом возрасте.

Книга небольшая и лаконичная; каждое слово в ней имеет вес. По сюжету, экспедиция китайцев терпит крушение на планете Марс. Напарник рассказчика погибает, он остается один. И в этот момент встречает разумных обитателей планеты – людей-кошек, цивилизацию и обычаи которых ему и предстоит изучить максимально подробно.

На все двести процентов очевидно, что метафорический образ людей-кошек и кошачьего царства – это искаженный образ самого Китая, отсталые обычаи и предрассудки которого автор взялся обличать со всеми доступными ему возможностями. Надо сказать получилось. Страна кошек у Шэ получилась максимально выпуклой, и в каждой личности, каждом пейзаже или доме угадывается тот патриархальный средневековый Китай, который был таким сотни лет. Страна, где не меняется ничего, где время стоит и не движется, потому что никаких изменений не происходит. Народ, который ленив и глуповат, а потому не способен к значимым историческим свершениям и обречен на медленное прозябание в песках забвения.

Особо эффектно автору удалось изобразить психологию кошек. Будучи глубоко погруженным в культурный материал, плоть от его плоти, Шэ точно рисует смешные, странноватые, а порой и откровенно отвратительные повадки аборигенов, вся жизнь которых представляет собой бесконечное хождение по кругу – по кругу в прямом смысле, по кругу смыслов, по кругу мышления, по кругу отношений. Все – полунамеками, всегда неискренно. Лицемерие – в порядке вещей. Каждое слово, каждый поступок совершаются с оглядкой, имеют двойной или тройной смысл. Ни одной четкой мысли. Никакой прямоты, честности, порядочности, только ложь, обман, страх, хитрость, корысть.

Этот экскурсионный роман-галерея ярких образов и картин напоминает медицинский диагноз, который автор ставит кошачьему государству с позиций более прогрессивного человечества, и конкретно китайской. Диагноз неутешительный и логичный, он опирается на несколько точных сцен-симптомов, обнажающих болезни общества. Особенно хороша встреча рассказчика со так называемыми «школьными учителями» и «учеными», где раскрывается вся суть философии кошачьего государства и открываются такие бездны, что заглядывать в них просто жутко. Особенно страшно осознавать, что по жестокой иронии судьбы, сам автор пал от тех симптомов, от той социальной инфекции, подобие которой он рисует в государстве кошек, и аналогами ей в реальной жизни стали хунвейбины. Реальность совпала с художественным предвидением, а значит автор оказался гениальным провидцем.

В целом же общий вердикт кошачьему царству таков: общество, чудом сохранившееся на столь дегенеративных принципах, долго существовать не может, заслуживает лишь одного и это «одно» закономерно происходит. В этом плане Шэ очень оригинально обыграл неумолимость исторических законов, сыграв на поле дидактики. Однако без нотаций и нравоучений, да и вообще избежав таких приемов. Автор мудро упаковал притчу в фантастико-приключенческий сюжет и явно ненаучную идею о существовании на Марсе кошачьей цивилизации.

«Записки о кошачьем городе» — блестящая аутентичная социальная сатира на архаическое общество и государство, где произошел отрицательный отбор, и пороки окончательно одержали верх над добродетелями.

Может показаться, что роман будет понятен только китайскому или азиатскому читателю, но язык и идея произведения абсолютно универсальны.

Роман Стэнли Вейнбаума «Новый Адам» — это история о Сверхчеловеке.

Проблема Сверхчеловека глубоко разрабатывалась еще со второй половины 19 века небезызвестными авторами вроде Достоевского и Ницше, и получила извращенные представления уже в первой половине 20 века, после чего на какое-то время ушла в разряд маргинальных и опасных: слишком много захотело этими сверхлюдьми быть. Поскольку в западной фантастике в Золотой век ее становления запретных тем практически не было, к этой идее обратилось несколько авторов: интересно, что параллельно с Вейнбаумом над своим романом «Странный Джон» работал англичанин Олаф Стэплдон.

Что касается Вейнбаума, его судьба сложилась трагически: слишком ранняя смерть лишила человечество возможно многих ненаписанных шедевров.

Сюжет романа посвящен жизни и исканиям Эдмонда Холла, рожденного со странной аномалией: во-первых, у него четырех-суставчатые пальцы, похожие на змеиное тело, а во-вторых, у него в голове спокойно действуют две личности, то есть он способен параллельно решать две и более задач, и это не безумие. Уникальность и непохожесть Холла на других людей предопределяет всю его жизнь, которая будет посвящена поискам смысла существования, постижению загадок любви и ненависти, человеческого общества, материи и вселенной. Здесь Вейнбаум отходит от стандартных сюжетов, излюбленных фантастами 1940-х годов – динамичных приключений, сражений, поединков и прочих pulp-штучек, которые так нравились потребителям «низкой» литературы, каковой являлась в то время фантастика, — и строит произведение как неспешный байопик (биографию), насыщая действие исканиями героя.

Тем самым Вейнбаум поднимает текст до художественного уровня Большой литературы и превращает историю о Сверхчеловеке в настоящую драму, где ставится масса непростых вопросов – от проблемы отношения двух человеческих видов до личного счастья. Действительно, даже обычные люди не всегда понимают, в чем счастье, а каково оно для создания вроде Эдмонда? Постижение всех загадок мироздания? Основание новой расы сверхлюдей? Если бы все было так просто…

Роман странным образом резонирует с прозой Ф.С. Фитцджеральда в части того, как одиночка показан на фоне праздной толпы и ее развлечений, в части отношений, выстраиваемых между ним и обычными людьми, и образованного естественного контраста между двумя видами. Интересно, что Вейнбаум не стал прибегать к традиционному в таких историях сюжетному ходу типа травли – ведь люди склонны не просто отторгать, а унижать любого, кто не похож на них. Холла никто не преследует, не пытается уничтожить. Нет, все обстоит наоборот; Холл чувствует абсолютное превосходство над людьми, свою власть и мощь над ними, и кроме того, вовсе не горит желанием избавиться от своего Дара или Проклятия – его занимают проблемы другого, более высокого порядка. Хорошо показана дилемма Власти – возможность реализовать свой потенциал любым способом и легко подчинить себе все человечество.

Но невозможно быть Сверхчеловеком и не быть под влиянием обычных людей – в герое еще очень много человеческого, хотя он и сам не готов себе в этом признаваться. И на этом противоречии – желании быть свободным, но фактической зависимости – и строится основной конфликт. Серьезно дополняет центральную тему и художественный прием со стихами. В романе вообще много поэзии, и это опять необычно для фантастики. Вейнбаум как бы предлагает нам осмыслить реальность с точки зрения сверх-разума – ощутить всю несокрушимую мощь и возможности, но при этом тотальное одиночество, понять протяженность времени и опасность лишнего знания, способного привести неразвитое человечество к гибели.

Сверхчеловек – не гений, не урод, он не человек, а следующая ступень в его развитии. Значит, нечто бесконечно чуждое, навсегда чужое, непостижимое. Как непостижимым будет разум человека для обезьяны, сколько бы она ни силилась его понять. Однако суровая правда в том, что перед лицом бесконечности бывают одинаково конечны все формы жизни и все разумные твари. В этом плане финал романа логичен и совершенно естественен.

По факту «Новый Адам» — блестящая философская фантастика, где через метафору сверхчеловеческого исследуется человек со всеми его пороками и достоинствами.

Они среди нас.

Идея «тихого», незаметного инопланетного вторжения или присутствия чужого разума, тайно управляющего человечеством, появилась давно, и один из пионеров в этой области – «забытый мастер» фантастики Эрик Фрэнк Рассел с его дебютным романом «Зловещий барьер».

Будущее. По сюжету романа некий ученый разрабатывает химический состав, способный изменить человеческое зрение таким образом, что становятся видны некоторые незаметные ранее глазу предметы или существа – парящие в воздухе энергетические шары, очень похожие на шаровые молнии. К такому открытию приходит сразу несколько выдающихся умов по всей планете, и сразу же после того они начинают один за другим погибать. Что это за шары и почему ученые погибли – ответы на эти вопросы и дает роман.

Время написания произведения приходится на тревожное предвоенное время (1939), когда ощущение чужого присутствия буквально витало в воздухе. Рассел подобно многим авторам уловил нерв эпохи по-своему и предложил фантастическую идею, согласно которой человечеством словно фермой управляют высокоорганизованные и абсолютно безжалостные существа, представляющие собой сгустки чистой энергии – витоны. Питаются эти хищники эмоциями и людей используют как овощи, для извлечения из них эмоциональных соков. Случайное открытие, позволившее обнаружить их существование, приводит к ситуации прямого столкновения людей со своими «хозяевами».

Роман очень динамичный и прекрасно передает атмосферу тревоги, смутной угрозы, источник которой до конца не ясен, но предельно реален. Особенно хороши первые сцены поиска угрозы, когда вообще непонятно, что происходит. Роман причудливо сочетает элементы научной фантастики и нуара, поскольку главными героями здесь выступают циничные сыщики, а основное действие происходит в пыльных американских городах.

Расселу удалось показать, что людьми в общем-то очень легко управлять, если делать это умело. Человеческая масса внушаема, предсказуема и поддается «дрессировке», конечно, за исключением меньшинства индивидов, способных разглядеть угрозу и бороться с ней. В этом плане очень интересно следить за психологией обывателей, которые ничего не подозревают о существовании манипуляторов, да и само их описание выглядит слишком удивительным и неправдоподобным. И вот в столь сложных условиях меньшинство решается бросить хозяевам вызов.

Интересно, что один из самых ярких в этом ключе роман «Кукловоды», написанный гранд-мастером американской фантастики Робертом Хайнлайном, появляется лишь спустя более десяти лет, в 1951 году, в разгар маккартизма и всеобщей антикоммунистической истерии, но все фишки незаметного присутствия сверх-расы до него успешно опробовал Рассел: стравливание между собой государств, игра на их противоречиях и имперских амбициях (интересная идея, что все эти лозунги покорения мира и претензии на мировое господство есть внушение кукловодов и нормальным людям такое в голову не придет никогда), манипуляция слабыми индивидами и эмоциональное рабство, необходимость действовать скрытно, чтобы сохранить возможность бороться, абсолютная власть витонов над людьми, подпольные условия борьбы.

Роман выдающийся, потому что для того времени содержал новаторскую идею, по сути прямо противоположную схеме открытой «войны миров», постулированной Уэллсом, и к тому времени обсосанной до костей. Схема проста и элегантна: они захватят нас незаметно, никто ничего не узнает. Несмотря на ряд теперь уже архаичных деталей, вольные интерпретации ядерной войны (неправдоподобные, потому что откуда в 1939 году понимать всю сокрушительную мощь этого оружия, если оно будет применено позже), чрезмерно примитивное разрешение конфликта, этот роман заслуживает внимание – хотя бы как одна из первых попыток убедительного описания Чужого присутствия и донесения неприятной мысли, что все мы уже давно находимся в рабстве. Просто не чувствуем кандалов.

Живой классик современной американской литературы вне жанров Кормак МакКарти напоминает одновременно Фолкнера и Хемингуэя. Первого – жесткими сюжетами и драматизмом, второго – модифицированным телеграфным стилем письма, который переработан и укрощен как строптивый конь. МакКарти управляет не просто словами, а их звучанием и лепит язык, ломает признанные стилистические приемы письма.

«Дорога» — один из лучших романов автора. Написанный формально в жанре постапокалиптики, этот текст конечно же по содержанию гораздо шире и является жизненной драмой, яркой и пронзительной. Главная тема – любовь на фоне смерти, между отцом и сыном, что бредут по отравленной земле куда-то на юг, силясь выйти к океану, где шанс выжить чуть больше, чем на равнине. Сюжет условный и его протяженность нужна лишь для того, чтобы насытить глубиной и тональностью отношения двух людей.

В романе изображен пост-апокалиптический мир, представляющий собой максимально враждебную среду: очень холодно, с неба сыпет дождь вперемежку со снегом и пеплом, который покрывает собой все вокруг, природа умерла, кажется, окончательно и бесповоротно, цивилизация скончалась в ужасной агонии, оставив после себя лишь останки городов, поселков и массы трупов, техники, дорог, по которым никто уже не ездит – некому, да и некуда. Время действия – спустя несколько лет после условного конца света, когда большинство людей погибло, и остались лишь самые сильные или удачливые. Запасов еды не осталось, выжившие превратились частью в одичавших каннибалов, частью в грязных голодных бродяг, что силятся добраться до более теплых мест. Главные герои, отец и сын, как раз из второй категории.

И вот они идут на юг.

МакКарти не интересует причина изображенного конца света, важен он сам как немая жуткая сцена, на которой будет разворачиваться история борьбы за жизнь. Все описано максимально реалистично. Там, где фантасты ушли бы в приключенческие повороты (Желязны, «Долина проклятий») или мифологию этого нового мира (например, фильмы серии «Безумный Макс»), МакКарти консервативно сосредоточен только на персонажах, которые у него выступают настоящими архетипами. Отец и Сын. Прошлое и Будущее, помещенные в изуродованное настоящее, как бы зависшие в нем, словно в лимбе.

Действительно, есть искушение назвать описываемый автором мир воплощенным адом. Но для преисподней этот мертвый мир оказывается слишком пустынным, и скорее напоминает лимб – промежуточное, буферное пространство вне времени, где неприкаянные души ожидают своей участи перед окончательным вердиктом и отправкой либо на небеса, либо в ад. На протяжении всего романа решается их судьба, и только кажется, что кроме отчаянных поисков пищи и бегства к югу они не заняты ничем. Нет, с каждым пройденным шагом, с каждым вдохом контуры грядущего проступают все отчетливее, а миссия каждого из путников обретает предельную ясность.

Если кругом смерть и разрушение, ты можешь лишь одно – нести в себе свет жизни и добро созидания. И от того, как бережно ты их пронесешь, зависит Будущее в целом, не только твое, а всех выживших. В тексте сквозит очень важная мысль, которая проверяется на практике не раз – и мысль эта звучит так: что важнее, пусть и оправданная жестокость или нечаянное милосердие? Важнее выжить в схватке и скатиться в животную жестокость, или помочь упавшему, пусть даже ценой своей жизни, но остаться человеком? На первый взгляд, все действия и позиция Отца выглядят логичными и абсолютно оправданными, но не так ли уж не прав бывает Сын, желающий помочь безнадежным бродягам, что попадаются на пути? Если люди не увидят добра, зачем вообще жить?

У нас нет больше света, кроме того, что внутри нас. Только он способен разогнать тьму, что окутала этот многострадальный мир.

Это очень простой роман.

Это очень непростой роман.

Он замечательный потому, что ставит важные вопросы, на которые не может быть готовых, однозначных ответов.

В художественном произведении метафорой может стать что угодно – понятие, явление, процесс, предмет, человек, животное. Важно, чтобы метафора максимально точно передавала смысл заложенной автором идеи и усиливала ее, придавая яркость и насыщенность, притом позволяя взглянуть на идею под неожиданным углом. В идеале метафора должна раскрывать идею так, чтобы наглядно показать ее действие. Метафора отличается от сравнения именно этим качеством, она не просто передает аналогию, но качественно меняет взгляд на передаваемый объект.

Например, одной из самых блестящих метафор в фантастике является та, что применена Уэллсом в романе «Человек-невидимка». На первый взгляд, речь в произведении всего лишь о научном изобретении – невидимости, которое привело к ряду побочных последствий, что и стало триггером для сюжета. Но в том-то и дело, что это только верхний слой, а глубже лежит хорошо читаемая метафора физической невидимости, через которую на самом деле передается социальная «невидимость» главного героя, которого до изобретения не замечали в обществе, и именно до того, как стать человеком-невидимкой, он был подлинным невидимкой, пустым местом. Так работает метафора: показывает суть одного объекта через действие другого.

Один из основателей чешской фантастики Ян Вайсс если уж не знал точно, что такое метафора, то во всяком случае прекрасно понимал механизм ее действия. Это внутреннее понимание плюс богатый жизненный опыт позволил автору написать один из самых ярких романов в его карьере и в фантастике в принципе – «Дом в тысячу этажей».

В этом детективном по форме романе идет речь о поисках сыщиком Петром Броком некоего богача Огисфера Муллера. Вся интрига состоит в том, что действие произведения не выходит за пределы гигантского здания, называемого Муллер-дом – сооружения, возведенного по проекту того самого Муллера. Брок обладает «супер-способностью» — невидимостью, — которая позволяет ему наблюдать различные сценки из жизни обитателей Муллер-дома и продвигаться в поисках богача, чтобы освободить человечество от его гнета.

Как видим, в тексте есть несколько фантастических элементов – невидимость, гигантский дом, вероятно, будущее, в котором все это происходит, какие-то передовые технологии, какими напичкан Муллер-дом…

Возникает вопрос, а что же здесь играет функцию метафоры?

Нет, не невидимость – это просто функция, атрибут главного героя, никак не меняющий его личность и не раскрывающий других персонажей. Что же тогда?

Метафорой здесь является сам Муллер-дом.

Потому что по духу и смыслу произведения, главная, центральная тема в романе отведена не людям, но целому человечеству как сообществу индивидов. Главный герой оригинален, но он лишь проводник по миру Муллер-дома, внутренности которого представляют истинный интерес и вообще главную причину, из-за которой затевается весь рассказ. Муллер-дом – это одна большая метафора будущего человечества, один из кошмарных вариантов его устройства по технократическому принципу. Люди будут разделены на страты, группы, профессии, и каждой такой социальной группе будет отводиться свой этаж, свое помещение, с правами и обязанностями по статусу. Администрация будет контролировать весь дом и менять правила, если посчитает нужным. Естественно, это закрытая тоталитарная система. И как при любом тоталитарном строе, там есть культ создателя или лидера, жесточайший контроль, касты карателей и прочие прелести подобных режимов.

Таким образом, мнимый детектив по форме является романом-экскурсией по содержанию – автор знакомит нас с социальным кадавром и показывает, что он вполне жизнеспособен. Почему детектив не состоялся? Потому что не все его атрибуты были сыграны до конца. А вот прогулка по Муллер-дому вышла яркой и насыщенной, но к сожалению беглой, и поверхностной, что придает повествованию ощущение лихорадочного галопа… впрочем, в самом конце автор применяет эффективный сюжетный прием, который многое объясняет в странности происходящего и ставит все на свои места.

В этом плане «Дом в тысячу этажей» — это одно из тех произведений, сила которого раскрывается последними предложениями и абзацами – как последний слой в сложном коктейле. Порой самый тонкий, но – самый важный. Способный перевернуть все с ног на голову. Визионерство Вайсса позволило создать одну из самых дерзких и образных антиутопий.

Задолго до Станистава Лема и Януша Зайделя среди польских литераторов жил и творил человек, которого по праву можно назвать основателем польской научной фантастики, хотя конечно он сам об этом не подозревал и едва ли понимал, насколько большое значение будут иметь некоторые его произведения.

Речь о замечательном Ежи Жулавском, который создал на пороге 20 века знаменитую «Лунную трилогию», куда вошли романы «На серебряной планете» (1902), «Победитель» (1909) и «Древняя Земля» (1911). Жулавский был не только писатель, но поэт и драматург, а к фантастике вообще относился несерьезно, написав трилогию как чистый эксперимент – причем эксперимент, окончившийся очень удачно.

Влияние Жюля Верна («Путешествие с Земли на Луну») и Герберта Уэллса («Первые люди на Луне») как во всей трилогии, так и в первом, самом ярком романе трилогии, бесспорно. И если от великого француза автор позаимствовал техническую составляющую, то есть описание и конструкцию космического аппарата, процесс полета, представления о лунных ландшафтах и атмосфере, то от именитого англичанина – образы местной флоры и фауны, принимающие порой совершенно устрашающие формы, а также некоторые черты социального устройства.

Сюжет у первого романа незамысловат: люди отправляются на космическом аппарате на Луну. Но что-то идет не так, и они терпят там бедствие. Пути назад нет, люди оказались в ловушке. Вынужденные как-то адаптироваться, они невольно начинают исследовать Луну и один за другим разгадывать ее секреты.

Луна в представлении фантастов 19 и начала 20 веков это конечно совсем не та холодная безжизненная планета, которую позже изучили ученые, а затем включили в свои тексты фантасты Золотого века научной фантастики. Луна – это населенная странноватыми существами планета с пусть и разреженной, но настоящей атмосферой; древний, загадочный мир, окутанный романтической аурой. И вот в этот мир попадают люди – пришельцы с совершенно другой планеты.

Жулавский увлекался историей, но не был силен в естественных науках. В этом плане Жулавский больше поэт и драматург, чем первооткрыватель и конструктор миров. Но подобная авторская особенность при явном таланте позволила тексту раскрыться совершенно с неожиданной стороны. Формально написанная как научная фантастика, Лунная трилогия и первый роман, по факту представляют собой обстоятельную притчу библейского размаха.

Аналогии с Библией и ветхозаветными временами очень яркие: Жулавский с поразительным эффектом присутствия описывает процесс появления трех и более поколений новых людей от колонистов, и их метаморфозы под влиянием лунной среды.

Роман «На серебряной планете» лучше и ярче всей трилогии описывает этот процесс. Первое поколение землян вынуждено постепенно занимать место полубогов в нарождающемся лунном обществе. Дети иного мира, они уже не могут перестроиться, но и их потомки больше никогда не узнают, каков этот прекрасный мифический первый мир. И тут явно возникает аналогия с Эдемом, из которого были изгнаны люди, и приземленным миром, где смертный человек вынужден сражаться за жизнь ежедневным трудом, кровью и потом. Роман пронизан одиночеством бога – существа высокоразвитого, прекрасно понимающего причины и последствия многих процессов, запустившего процесс генезиса, но уже не способного на него повлиять. Его потомки не так совершенны, как он, слабее и примитивнее, то есть хуже по многим параметрам, но он бессилен и ничего не может поделать с этим процессом деградации.

Получается, что лунное человечество пошло по пятам за земным, повторяя все его ошибки и главные вехи в развитии – от диких племен с архаическим мышлением до позднего средневековья и своей уникальной религией, и цивилизацией. Все это указывает на универсальность человеческого общества, и закономерностей, лежащих в основе его развития. Человек обречен совершать ошибки своих предков и повторять все их шаги, от первого о последнего. Человек останется таким, каков он есть, независимо от того, где живет – на Луне, на Марсе или иных мирах.

А еще Жулавский убедительно рисует цикличность любого исторического процесса, универсальность и неизбежность того будущего, которое уже заложено в нас природой. Конечно, учитывая значительный срок с момента написания и публикации Лунной трилогии, эта сага и конкретно роман «На серебряной планете» выглядят местами безнадежно устаревшими. Но в чем они никогда не потеряют своей актуальности – в том убедительном образе человека как созидателя и разрушителя, в его бремени, в его одиночестве и предопределенности, ярче всего раскрывшихся именно на бледных лунных пейзажах. Сила и ответственность, бессилие и безрассудство, ничтожество смертного существа и всемогущество бога – все это явления одного порядка, аспекты одной сущности, имя которой человек.

Роман китайского фантаста Лю Цысиня «Задача трех тел», первый в трилогии «Память о прошлом Земли» имеет колоссальное культурное значение прежде всего для китайской фантастики и сопоставим по этому параметру наверно с «Туманностью Андромеды» Ефремова, которая была настолько же значима для советской фантастики. Эффект такой, словно с ноги вышибли дверь в новый мир. Причем изумление испытали обе стороны, пребывающие за и перед порогом. Впервые китайский автор смог показать, что Поднебесная в состоянии рождать смыслы и сюжеты, ничем не хуже зарубежных западных аналогов, тем самым разрушив монополию западной научной фантастики в этой области. Роман оказался заслуженно номинирован на престижную премию «Небьюла» и стал основой для экранизации, а Лю Цысинь приобрел сияющие доспехи официального лица китайской фантастики.

По своей сути этот роман – об инопланетном вторжении.

Структурно книга состоит из нескольких сюжетных линий, логически соединённых между собой по временной шкале, от прошлого через настоящее к будущему. Сюжет посвящен процессу установления контакта с внеземными цивилизациями, который – состоялся. Но лучше бы этого не происходило, потому что интерес к Земле проснулся вовсе не у дружелюбного разума. Вслед за контактом на Земле начинают происходить странные вещи – прекращаются научные исследования, ведущие ученые совершают самоубийства, результаты экспериментов прямо противоречат ожиданиям, что называется, «прыгают стрелки осциллографа», отчего невозможно заниматься полноценными исследованиями. Как следствие, на планете постепенно начинает замедляться научно-технический прогресс.

То есть происходит что-то необычное, сверхъестественное.

Герои пытаются понять причину происходящих событий, восстанавливая ход событий – от начала запуска китайским правительством космической поисковой программы еще в 1960-х годах 20 века до появления секретного движения за установление контакта среди самих людей уже в веке 21-м.

В романе автор хорошо показал именно историзм – процесс постепенного развития Китая от крестьянской малообразованной страны до индустриального гиганта и то, что этот путь отнюдь не был радужным, а наоборот сопровождался эксцессами, репрессиями, ненужными жертвами, пострадавшими от рук жестоких глупых хунвейбинов. И все это красной нитью проходит сквозь судьбу отдельных персонажей, преломляясь в их мировоззрении. То есть персонажи показаны живыми людьми, мотивация которых будет играть важную, где-то решающую роль при разрешении грядущего конфликта.

Поскольку Цысинь задумал трилогию, в полной мере весь его замысел в романе не раскрывается. Тем не менее, изложенной экспозиции и первых важных актов этого эпика вполне хватает для составления мнения и возможности судить о романе как об отдельном произведении. Важно, что автор поработал не только над историей и психологией, но и над собственно научными компонентами, отчего в произведении весьма убедительно и интересно выписан материнский мир захватчиков, Трисолярис, раскрывается причина названия романа именно по задаче трех тел, технологии трисоляриан и их методика вторжения, где-то коренным образом отличающаяся от привычных в западной фантастике схем и ходов. Оригинально и свежо, учитывая, что Цысинь аккуратно обозначает глобальность проблемы, с которой столкнулся не только Китай, но и собственно все человечество.

То есть парадокс этой фантастики в том, что хоть она китайская, то есть традиционно предполагающая закрытость, замкнутость, но по самому своему духу – абсолютно космополитична! Разумеется, по-другому и быть не может, если рассуждать трезво и серьезно о возможных сценариях противостояния внеземным захватчикам – только объединившись, земляне смогут это сделать. Очень важный культурный посыл. С позиций западного читателя это может показаться не так важно – ведь сколько таких сюжетов наплодили американские авторы за 20 век! – но для Китая это как запуск межзвездной экспедиции в самом полном смысле этого слова. Подвиг и этапная книга.

Порой жизнь творит с людьми удивительные вещи. Бывает, что лишение личной или материальной свободы способно не только не сломать человека, но сделать его еще сильнее духом, и даже подарить абсолютную свободу. Конечно, частенько бывает наоборот. Огромное число униженных, поверженных, растоптанных людей уже никогда не станут прежними и опускаются на самое дно. И все же человек такое загадочное существо, что трудности могут не только не прикончить, но и закалить его – если человек достаточно сильный. Заточение как сюжет применялось множество раз в литературе и всегда служило цели духовного перерождения персонажа, даже вплоть до рождения нового, с новым именем, новой судьбой. Яркий пример «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма.

Что-то похожее в 1914 году написал знаменитый и выдающийся американский писатель Джек Лондон. Его роман «Звездный скиталец» повествует о злоключениях профессора агрономии Дэррела Стэндинга, который волею судеб оказался заключен в зловещей тюрьме Сан-Квентин и из-за нападения на охранника был помещен в камеру-одиночку якобы как опасный преступник. Бесчеловечное обращение стражников заставило Стэндинга сопротивляться насилию, и это было расценено как новое преступление, которое уже привело героя к пожизненному заключению.

Этот роман очень необычный в писательской карьере Лондона потому что он нетипичен для большинства его произведений. Лондон писал преимущественно о природе, людях и зверях, о борьбе первых с последними, и противостоянии двух последних с силами стихий, с судьбой. Экспозиции его больших и малых вещей – всегда на открытом пространстве, герои всегда покоряют мир, на суше или на море, они постоянно в движении, и всегда занимают активную жизненную позицию. Но не таков Стэндинг. Это скромный невротический интеллектуал, а действие основной сюжетной линии ограничивается стенами проклятой тюрьмы.

Возникает вопрос: почему же Лондон решил писать именно в таком ключе? И ответом на него будет вторая нетипичная для творчества писателя деталь – введение фантастического элемента в повествование. Лондон реалист, к фантастике он прибегал редко. Этот случай один из таких. Лондон не был бы самим собой, если бы не исследовал пределы прочности человека. Только на этот раз он решил узнать, каковы внутренние, психические пределы человека и есть ли они вообще. Блестящий творческий ход. Один из самых жутких страхов любого человека – остаться наедине с собой и заглянуть в эту бездну своего «Я», едва ли не глубже и загадочнее океанов внешнего мира. Кажется, Лондон это понял.

И вот что он делает – наделяет Стэндинга генетической памятью о прошлых жизнях и возможностью покидать бренное тело. Причиной тому служит жестокая тюремная практика заворачивания особо непослушных узников в брезентовый «пиджак», снабженный ремнями, причем настолько туго, что от давления у несчастного развивается стенокардия. По сути это пытка. Не в силах избежать ее и испытывать эту невыносимую боль, Стэндинг убегает внутрь себя, погружаясь в транс по методике, которую ему подсказывает сокамерник. Таким образом, физически слабый Стендинг оказывается носителем силы совершенно иного рода. Это сила духа.

Удивительные миры открываются скитальцу.

Миры и времена, в которых он когда-то жил: времена Древнего Рима и присутствие при казни Христа, Новое время и завоевание Кореи европейцами, схватка на Диком Западе между индейцами и колонистами…

И везде, везде разворачиваются человеческие драмы – вот здесь-то талант Лондона описывать схватки за существование вновь проявляются в полной мере. Важно, что за захватывающими историями неизменно присутствует одна и та же мысль: только сильный способен бороться, и сила заключается не в теле, а в духе, способности отвечать на вызовы судьбы, стойко переносить ее удары, какими бы страшными они ни были.

Прибегнув к фантастике, Лондон очень эффективно выполнил поставленную творческую задачу и донес важнейшую и крайне актуальную мысль: подлинная свобода человека заключается в свободе его духа. Ты можешь отбывать пожизненное заключение в камере-одиночке, жизнь твоя окончится смертной казнью без права на помилование, ты никогда не увидишь мира, не познаешь любви, размеренной жизни, и многого другого… но ты будешь самым свободным из всех живущих на Земле людей, поскольку дух твой бессмертен и не скован рамками слабого тела.

Плоть ничто, а бессмертный дух реет, где хочет.

Роман Абрахама Меррита «Лунная заводь» оказал определяющее влияние на развитие всей западной научной фантастики 30-40-х годов и во многом сформировал дизайн фантастического сюжета периода «золотого века». Текст пришелся по вкусу не только читателям, но и коллегам-писателям с издателями, которые по достоинству оценили талант автора. Лавкрафт, Ван Вогт, Спрэг де Камп и ряд других писателей уже не могли не учитывать в своем творчестве существование «Лунной заводи» и саму фигуру Меррита, который стоял у истоков не только научной фантастики, но и литературы ужасов («Гори, ведьма, гори!»). Меррит по основному роду деятельности был журналистом, к литературному творчеству относился легко как к отдыху, и таким образом умудрился написать 13 интересных романов, некоторое количество успешных рассказов и повестей. Примечательно, что «Лунная заводь» — это его дебют, который получился ярким и запоминающимся, во многом, за счет хорошо сбалансированного подхода к написанию текста.

Любая значимая книга значима потому, что в чем-то ломает устоявшиеся границы или нарушает существующие правила. То же самое произошло с этим романом. Его основное достоинство и новация в том, что он пугающе достоверный и написан с позиции научного подхода, хотя имеет насквозь приключенческий сюжет и фэнтези-декорации. Здесь как раз имеет место удачный сплав всех этих жанровых компонентов, и смешать их в одно красочное полотно смог бы не каждый автор.

Будучи страстным поклонником истории древнего мира, Меррит посвятил роман поиску и исследованиям загадочной подземной цивилизации, скрывающейся в Тихом океане недалеко от Каролинских островов, возле которых был обнаружен наполовину затопленный храмовый комплекс Нан-Танах. Ученый Трокмартин недавно вернулся оттуда, но он пережил страшное приключение, потеряв всех членов экспедиции. Кое-что страшное происходит и с самим Трокмартином. Главный герой, профессор Гудвин, решается отправиться к загадочному месту, собрав по дороге целую команду компаньонов-«приключенцев» – норвежца, ирландца и даже русского профессора. Их цель разгадать тайну Нан-Танаха. Как говорится, все совпадения с Атлантидой случайны.

Дальше Меррит развивает сюжет в каноническом духе приключенческой литературы. Но то, как он это делает, заслуживает внимания – он словно пишет настоящий отчет научной экспедиции, адресованный некоему научному обществу. Тем самым создается эффект мистификации, в тексте видим псевдо-документальный стиль, который успешно будет применять Лавкрафт, например, в своей знаменитой новелле «Зов Ктулху». Серьёзность, обстоятельность, с какой автор описывает последовательность событий, заставляет верить во все происходящее. В пользу научности играют и попытки рационального объяснения тех феноменов, с которыми сталкиваются герои.

В остальном история приключений доктора Гудвина и его компаньонов очень напоминает многие сюжеты про спасения и схватки, любовь и дружбу, верность и предательство, какие можно было прочесть в ассортименте на страницах того же «Amazing Stories», что вовсе не делает их плохими, но явно – не оригинальными. Пожалуй, к достоинствам романа можно отнести еще и яркий визуальный калейдоскоп из вереницы фантастических созданий – «богов», представителей подземной высшей расы, «акков», карликов, богатые и интересные описания флоры и фауны, подземных пейзажей, техники и технологии подземной цивилизации. Однако, если бы не научно-фантастическая основа, происходящее отлично уложилось бы в декорации очередного романа про условного Конана, так как на месте все необходимые атрибуты: роковая принцесса, коварный злодей, вероломный воитель, отчаянные герои, монстры, побеги, битвы.

Тем не менее, роман запоминающийся; он не только пронизан духом приключений и обладает хорошим динамичным сюжетом, но что важно, дышит потребностью в познании неведомого – это отличительное свойство именно научной фантастики. Интерес к древним цивилизациям, желание исследовать и познавать – подобные этой книги привили широкому западному читателю потребность не только испытывать эмоции, но и думать, задаваться вопросами, мечтать, воображать, фантазировать.

На заре 21 века «твердая» научная фантастика стала редким явлением, поскольку большинство авторов ушло в социальную и гуманитарную фантастику, в фэнтези и магический реализм, в постапокалипсис и киберпанк – то есть жанры, выгодно отличающиеся визуальными эффектами и не требующие серьезного погружения в научные вопросы.

Канадский фантаст Роберт Чарльз Уилсон пошел против мейнстрима и написал интересный полноценный научно-фантастический роман под названием «Спин», открывающий одноименную трилогию. Роман получился интригующим не только благодаря убедительно описанной идее, но и из-за хорошо прописанных героев, живого мира, не натянутого конфликта и драматической составляющей.

По сюжету, в недалеком будущем планету Земля накрывает защитная сфера неизвестного происхождения под названием Спин, тем самым не давая возможность видеть звездное небо, Луну и Солнце, вместо которого появляется зеркальное отражение для поддержания света и тепла. Вскоре ученые устанавливают, что Спин является не только физическим, но и временным барьером, и когда на Земле проходит 1 секунда, за барьером в космосе проносится примерно три года. Таким образом, Земля со страшной скоростью несется в будущее, к тепловой смерти Солнца, когда оно раздуется до размеров гиганта и взорвется сверхновой. Это означает, что человечество погибнет примерно за одно поколение.

Перспектива страшна, а что делать, неизвестно. Главный герой Тайлер Дюпре и его друзья пытаются найти ответы на этот вызов и понять, кто установил Спин, как уничтожить барьер, как спасти человечество в случае неудачи, как уничтожить враждебную цивилизацию, если это ее рук дело (в чем нет сомнений, ведь Спин явно искусственного происхождения).

Здесь Уилсон мог бы уйти в производственный жанр и описать процесс последовательного решения разных инженерных и научно-технических задач, но вместо этого выбрал путь философской драмы. Автор, не спеша и со вкусом решил рассказать о том, как сложилась судьба трех протагонистов на фоне глобального проекта всего человечества по спасению. Уилсон оказался весьма убедителен в психологии, и не столь искусен в технике, ограничившись поверхностным описанием цивилизации «гипотетиков», портала для телепортации и излучателей Спина на полюсах. Ожидания тоже слегка обмануты, возможно по причине растягивания всей истории в трилогию – финал первого романа не разрешается значимым конфликтом и открыт. Книгу это не портит.

Есть некоторая недосказанность в отношении «гипотетиков»: хотя в финале раскрывается их происхождение и суть всего замысла по установке Спина, внеземная цивилизация остается скрытой за завесой тайны, причем не дается вообще никаких зацепок, позволяющих воссоздать их образ, культуру, философию и миссию. «Гипотетики» выхолощены до уровня примитивного и обезличенного ИИ, тем самым превращаясь в Deux ex mashina, отчего возникает ощущение искусственности происходящего.

Тем не менее, «Спин» Уилсона на фоне немногих научно-фантастических романов первого десятилетия 21 века выглядит внушительно. Хоть сама идея некоего Барьера, воздвигнутого могущественной внеземной цивилизацией, не нова, технический ход с ускорением времени придает всему сюжету главный драматизм и остроту – словно несешься в поезде под откос к обрыву, и выскочить невозможно. Невольно, приходится совершать выбор – отсекать лишнее, определять главное. Искать смысл жизни перед лицом надвигающейся смерти.

Прелесть в том, что каждый находит свой ответ, и здесь нет правильных или неправильных решений. Автор очень хорошо это показал на примере героев. «Спин» однозначно заслуживает внимания и вносит свой вклад в развитие жанра на новом этапе.

В 1884 году английский математик, филолог и богослов Эдвин Эбботт Эбботт опубликовал занятную художественную сатиру на викторианское общество, где в форме беллетристики были также популяризованы знания в области геометрии – роман под названием «Флатландия». Учитывая специфику избранной темы, роман был поначалу воспринят как «приятный тоник для стимуляции мальчишеских умов», но в последующие года значимость книги возросла. Причем кратно. Многие ведущие фантасты, от Герберта Уэллса до Айзека Азимова, лестно высказывались об этом произведении, особо подчеркивая вклад Эббота в фантастическую литературу.

Это вдвойне важный и занятный факт потому, что вряд ли Эббот думал именно о фантастике как таковой, когда писал книгу, вряд ли он считал себя ее адептом и основателем, и даже из его биографии видно, что ничем литература неведомого его особо не привлекала. А вот что касается сатиры, то да – все творчество и жизненный путь автора указывают на его последовательное осмысление социальных пороков, религиозных догм, изъянов в образовании и прочих гораздо более приземленных и насущных проблем.

Эбботт происходил из семьи филолога. Окончил Школу Лондонского Сити и Колледж Святого Иоанна Кембриджского университета, где учился с 1857 года, получив высшие оценки по филологии, математике и богословию. 1863 году получил сан священника. В 1865 году, в возрасте 26 лет, Эбботт стал директором Школы Лондонского Сити. В 1889 году в 50 лет он вышел в отставку и посвятил себя литературе и теологии. Кроме «Флатландии» Эбботт писал научные книги и сочинения по филологии и теологии. Особенно заметный вклад он внес в английскую филологию, издав работу ставшую впоследствии классической — «Грамматика Шекспира» (1870). Эбботт последовательно придерживался либеральных взглядов и стремился сделать душноватое викторианское общество более открытым, справедливо и обоснованно предположив, что причина проблем кроется в чрезмерном догматизме. Ведь догма как известно боится творчества и способствует невежеству, инерции и нежеланию менять статус-кво.

Наиболее ярко взгляды Эбботта отразились именно во «Флатландии». Это небольшой роман, действие которого происходит в выдуманном мире геометрических абстракций – Плоском мире, Flatland. Мир этот двумерный и населен разумными геометрическими фигурами самых разных форм, углов и конфигураций. Главным героем всей истории является скромный Квадрат, который занимает в тамошней социальной иерархии среднее место, соответствующее ремесленнику или коммерсанту в Англии второй половины 19 века. Кроме квадратов во Флатландии живут треугольники, пяти-, шести-, прочие многоугольники и круги, есть прямые линии (исполняющие роль женщин, в чем проявляется врожденный шовинизм англичан, включая самого Эбботта).

Этот роман по своему сюжету экскурсионный и иллюстративный. Его задача состоит не в описании приключений Квадрата, а в рассказе о плоском мире со всеми его законами, ограничениями и пороками. Например, социальный статус жителя-фигуры определяется количеством у него углов – чем больше углов, тем выше статус. Таким образом, окружностями могут стать немногие избранные и они занимают должность священников, ученых и правителей. Есть и другие тонкости, например, острота угла у фигуры – чем острее угол у треугольника, тем он ниже в иерархии: острые треугольники могут быть только солдатами из-за своего угрожающего вида. Каждый должен знать свое место. Бунты строжайше запрещены.

Есть и другие особенности. Учитывая двухмерность Флатландии, ее обитатели могут передвигаться только по двум координатам и вынуждены контактировать между собой не так, как привыкли мы, люди. Ведь для флатландца мир – это огромная окружающая его по периферии линия, на которой отражаются плоскости и углы его сородичей. Важно отметить, что все эти особенности продуманы и соотнесены автором специально таким образом, чтобы правила Флатландии чем-то напоминали законы и социальные обычаи самой Англии, что дает читателю возможность взглянуть на человеческое общество через призму художественной метафоры.

На этом текст можно было и закончить, но автор двигается дальше и показывает талант именно рассказчика. В какой-то момент Квадрат, главный герой романа, подвергается главному и самому важному во всей его жизни испытанию – он открывает для себя иные измерения. Эбботт рисует сразу несколько миров и сравнивает их – от самого примитивного, Пойнтландии, мира-точки, к Лайнландии, миру-линии, через Флатландию уже знакомую нам, и дальше, до математически бесконечного многомерного мира, невообразимого не только для Квадрата, но для человеческого воображения.

Вот мы, люди, живем в трехмерном мире. Наблюдать за движениями квадратиков по плоскости нам немного забавно, и мы очевидно чувствуем превосходство над обитателями Флатландии, так как устроены сложнее их. Но насколько мы сами совершенны? Действительно, попробуйте представить свое тело хотя бы не в трех (высота, широта и длина), а четырех измерениях. Вот это четвертое измерение, которое несомненно существует, как оно способно было бы изменить человеческое тело? Как бы это выглядело визуально?

Одна из красочных попыток этого эксперимента будет проведена уже в следующем веке американским гранд-мастером фантастики Робертом Хайнлайном в его рассказе «И построил он себе скрюченный домишко» (1941). Такие попытки не единичны; на эту тему есть еще несколько прекрасных рассказов.

Вернемся к «Флатландии». Вот здесь-то, в приведенном выше мысленном эксперименте и заключается основное достоинство произведения – оно заставляет воображение разогреваться, думать, представлять, моделировать, задаваться вопросами. А это и есть главная миссия фантастической литературы, да и литературы как таковой в широком смысле. Эбботт показывает также, что попытки преодолеть догматизм и научные представления в любом обществе всегда встречают сопротивление, а истина нужна людям только тогда, когда они к ней готовы внутренне. То есть у неподготовленного разума истина вызовет лишь ужас, и ее свет не выведет его из тьмы невежества, а просто ослепит.

Таким образом, роман «Флатландия» убил сразу двух зайцев. Во-первых, отличное проехался по зашоренному викторианству с его ограничениями и закрытостью. А во-вторых, стал блестящим художественным пособием по прикладной геометрии, прочтя которое любой человек начнет немного по-иному воспринимать трехмерное пространство и понимать его именно по-научному.

В неврологии эффект ложной слепоты – это способность видеть предметы по отдельности, но неспособность видеть их вместе и воспринимать общую картину происходящего. То есть мы видим деревья, но за деревьями не видим лес. Для нас его как бы не существует, но он – есть. И он есть некое качественное состояние объектов, называемых деревьями, представляющими собой новый объект.

Это было маленькое лирическое вступление.

А теперь переносимся в 2082 год. Именно в это время на планете Земля разворачивается действие романа Питера Уоттса «Ложная слепота» — романа, написанного в самом радикальном формате «твердой» научной фантастики. Подобная разновидность science fiction предполагает намеренно сложный, изобилующий терминами стиль изложения, немногим отличающийся от текстов монографий или статей на заданную тему, где художественные приемы отходят на второй план, а основное внимание уделено научной проблематике.

Подобные тексты перестали писать довольно давно; после волны киберпанка сказать что-то принципиально новое в твердой фантастике стало сложно, и авторы ушли в пограничные области: фэнтези, технически легкие постапокалипсис, антиутопии и тому подобное. Уоттс сломал тренд и попытался работать в старом стиле, причем в каком-то смысле поставил задачу переплюнуть великих предшественников фантастов по сложности материала.

Получилось.

Ничего настолько сложного расслабленная под действием фэнтези читающая публика давненько не видела, и с перепугу влепила автору кучу всевозможных жанровых премий. Роман Уоттса можно было бы назвать эксцессом, претенциозной писаниной, но это не так. «Ложная слепота» действительно выдающийся роман.

Потому что это один из тех текстов, кто серьезно и обстоятельно описывает человечество после прохождения точки технологической сингулярности. Последняя представляет собой момент, когда техника качественно опережает в развитии самых умных и выдающихся людей, а искусственный интеллект переходит к самосовершенствованию. В мире победившей сингулярности машины становятся умнее людей в технической сфере, а сами люди становятся устаревшим видом в сфере биологической, поскольку появятся пост-люди, качественно отличающиеся от своих предтеч. В таком мире человек становится лишним; все процессы происходят без его участия, а сам он оказывается лишь пассивным наблюдателем и потребителем, но не полноценным игроком.

И вот в этом чудесном мире происходит контакт с внеземным разумом. Нечто появляется на границах Солнечной системы и после ряда инцидентов к чужаку, названному «Роршах», отправляется специально снаряженная экспедиция на космическом корабле «Тесей». В команду вошли как обычные люди, так и их разновидности, включая даже вампиров, существование которых научно обосновано и лишено всякой зловещей мистики. Это очень пестрая компания, намеренно подобранная именно в такой комбинации, чтобы расширить возможности Человечества-Плюс по успешному контакту.

О попытке установления которого и идет речь в романе.

Поскольку сюжет играет в романе второстепенное значение, его хитросплетения не так уж важны, а главная тема сквозит уже с первых страниц. Это не значит, что сюжетной линии нет, она очень сильна, но не самоценна. А что касается концепций…

Вообще-то в книге развивается сразу несколько концепций: контакт с иными, природа разума и интеллекта, человек и пост-человек, человечество в мире сингулярности. Однако центральная магистральная тема все же – невозможность контакта.

Тема находится в центре, поскольку связывает остальные проблемы между собой естественным образом. Так, человек в классическом виде не может понять иного, поскольку ограничен в рамках своего восприятия и на все наблюдаемое им действует антропный принцип, то есть истина искажается, преломляется через субъективное восприятие. Уоттс намеренно не показывает создателей «Роршаха», сущности, с которой якобы установлен контакт, но которая является всего лишь «китайской комнатой» и зеркалом, отражающим контактера. Истинный иной разум находится за кадром; экипаж «Тесея» словно гоняется за призраками в зеркальном лабиринте.

В процессе исследований пойманных амебоподобных механизмов неизбежно возникает вопрос о природе разума. Собственно, что такое внеземной разум и чем он отличается от земного? А что такое разум в принципе? Чем он отличается от интеллекта? А так ли уж разумны сами люди, и насколько растяжимо это понятие? Когда тебе удалили половину мозга, ты кто, еще человек, или получеловек? А если в тебе живет четыре личности, и в новом мире это не считается отклонением?

В описываемом автором мире пост-человек обретает массу новых возможностей, что делает его не просто разумным, а сверх-разумным. Дает ли это возможность пост-человеку гарантированно установить контакт с иным разумом? Или мы имеем дело лишь с новым витком все той же спирали, которая сама по себе осталась неизменной и лишь обросла некоторыми новыми возможностями.

Вопросов масса. Они множатся по ходу чтения книги, а ответов все нет. И кажется, что автору ответы не нужны. Уоттс написал роман-вопрос, роман-проблему.

Вот тут можно вернуться к лирическому отступлению и вспомнить про ложную слепоту, ведь ее формулировка в заглавии не случайна. Что если ложная слепота свойственна человеческому разуму как системное свойство и применима к более фундаментальным понятиям? Что если контакт невозможен, именно по причине вложенного в человечество чувства ложной слепоты, которое является для нас modus vivendi, и мы просто не можем иначе. Например, сложно требовать от улитки решения простых арифметических задач. Бессмысленно просить собаку прибить полку к стене. Так может, не стоит заставлять человека быть нечеловеком и решать нечеловеческие задачи, чисто в онтологическом смысле? Потому что мы, люди, даже с приставкой «-пост», не способны на контакт в принципе. Ведь мы и сами между собой ладим с трудом. Уоттс красноречиво это показывает на примере взаимодействия соседних видов, человека и вампира, таких разных, хотя и рожденных на одной планете.

В свете поставленных акцентов выведенный Уоттсом финал играет новыми красками: в мире пост-людей обычный человек не просто лишний, он – точка бифуркации, уже аномалия. А что значит быть аномалией, реликтом, старьем? Это гарантированный проигрыш? Или позиция над схваткой? Так много вопросов, так много.

Суть в том, что Уоттс написал роман для будущих пост-людей, которые просто не знают, каково это – быть человеком.

А ты представь, что ты человек.

Это трудно.

На самом деле это невероятно трудно.

Биопанк – редкий зверь в литературном фантастическом царстве. В чистом виде произведения подобного поджанра крайне редки, хотя его элементы можно повсеместно встретить в любой приличной научной фантастике 20 века.

Биопанк (название придумано по аналогии с киберпанком) – это истории про человечество, достигшее успеха в генной инженерии до такой степени, что люди научились редактировать живую материю и создавать искусственные живые организмы, используя геном как кубики из конструктора. Как следствие, можно получить из пробирки растение или животное самых экзотических модификаций. Перспективы подобной технологии ослепительны, последствия неуправляемого использования – внушают первобытный ужас. Особенно если представить, что однажды такая технология будет перенесена на людей. А это по всем раскладам произойдет, рано или поздно. Всем игрокам приготовиться.

Суровая правда состоит в том, что мы уже вступили в эру биопанка; первые робкие шаги в генной технологии сделаны, и в магазинах уже есть генно-модифицированные продукты питания. Просто изменения пока незначительны и не особо сказываются на нашем здоровье. Дальше будет интереснее.

Что именно будет дальше – вот об этом и пишет в своем дебютном романе «Заводная» итальянский фантаст Паоло Бачигалупи. История описывает мир не столь далекого будущего, где генная инженерия стала обыденностью и применяется ко всему живому. Уже созданы различные гибриды, новые формы овощей, фруктов, животных, под потребности людей. Уже созданы человеческие биороботы, формально прокаченные, прошедшие генный «апгрейд» люди, но в правовом плане они рабы, используемые для обслуги и в качестве расходной силы. В этом новом мире уже произошли мировые катаклизмы и глобальная война, и человечество пытается вытащить себя за волосы из отравленного болота недобитой биосферы. С экологией все плохо, но с моралью еще хуже. Однако планета Земля и люди на ней умудрились выжить.

Главный герой, Андерсон Лейк, сотрудник компании «Агроген» в духе шпионского боевика направляется в Таиланд, чтобы найти пропавший банк семян, очень ценный генный фонд, по сути основной капитал компании. Там же, в Таиланде сходятся интересы еще нескольких персонажей и все закручивается в историю с противостоянием двух министерств, строго по канонам киберпанка.

То есть ничего нового автор в сюжет не привносит и следует по тореной тропе. Используя в тексте несколько сюжетных линий, он раскрывает судьбы разных героев со своими линиями поведения и целями. У кого-то они шкурные, у кого-то высокоморальные, и столкновение их друг с другом, включая последующий глобальный конфликт ожидаемы.

То есть сюжетная структура у романа посредственная. Пожалуй, это единственный недостаток текста.

Другое дело – тайский колорит и тщательно разработанная автором система биотех-продуктов. Вот тут писателю удалось развернуться по полной. Если говорить о восточноазиатском антураже, он передан просто блестяще: рынки, улочки, порты, заводы, закусочные с их самобытным содержимым, антропология тайцев, их менталитет, культура и язык, все это очень живописно разворачивается на страницах романа. Эффект погружения срабатывает отлично: хочется немедленно отправиться в эту замечательную страну и начать учить тайский, попутно осваивая их экзотическую кухню.

Не менее занимательны описания и эффекты от биотех-продуктов. Сами по себе экзотические тропические продукты, да еще помноженные на внедренный био-функционал дают дикие, сумасшедшие сочетания. И каждая такая комбинация по-своему уникальная, и все они подлежат номенклатуре, что создает в книге увлекательный сеттинг, а самое важное, поле для фантазии.

Это и есть сильная сторона романа. Казалось бы, центральной проблемой в книге должна стать судьба искусственной девушки, «дергунчика» или той самой «заводной» девушки Эмико, почти копирующая драматургию репликантов из «Снятся ли андроидам электроовцы» Филипа Дика, но ее история соскальзывает в сторону. Почему – да потому что ничего нового в решении вопроса ответственности и грани между человеческим и нечеловеческим, Бачигалупи не привносит. И этика обращения с живой материей давно искажена, а все запретные границы пересечены бесповоротно. Проблема стала обыденной. Как сбор и вывоз мусора: все понимают, что это серьезно, но никто не собирается останавливаться, потому что просто не может. Так же и в «Заводной»: ну да, мы делаем дергунчиков, ну да, они убегают и хотят свободы. И мы не считаем происходящее ненормальным и преступным. Вопрос в том, что со всем этим делать дальше.

Значит, акцент романа смещается в иную плоскость – в плоскость творческого поиска и выведения вот этой новой нормальности, определения ее границ и правил игры, и последствий, если правила будут нарушены. Здесь-то и кроется интрига: если люди позволили себе быть творцами и делать пост-людей, почему бы пост-людям не стать людьми и не продолжить самих себя уже естественным путем? Иными словами, плодиться и размножаться не пробирками, а по старинке? Ведь это логично.

Вопрос риторический.

Локомотив эволюции не остановится. Когда-то питекантропы были совершенным видом хомо, но те времена давно прошли. Пройдут и эти времена. Будущее будет принадлежать новым существам.

Вероятно, роман об этом.

Роман Сьюзен Коллинз «Голодные игры» — это образцовая коммерчески успешная фантастика крепкого среднего уровня, а посему книга выдающаяся и заслуживающая признания, нравится это кому-то или нет.

Среди интеллектуалов с момента выхода было принято ругать «Голодные игры» Сьюзен Коллинз из-за ее коммерческого успеха и мгновенного выхода в мэйнстрим, что не мешает любить этот цикл громадному числу читателей и зрителей, знакомых с кинофраншизой. Интеллектуалы обвиняют роман в поверхностности, скомканной структуре текста, недоработанных персонажах и кажется их раздражает текст сам по себе. Вернее, его сплав юношеской фантастики с постапокалипсисом и антиутопией, которая раньше представляла собой очень серьезный, «взрослый» жанр. Их можно понять: состоялось покушение на андеграунд, практически лишение его невинности и выведение в глянец.

Важным здесь представляется даже не анализ самой книги – о романе конечно стоит сказать слово – а тот эффект и те новые тренды, которые «Голодные игры» породили. То есть сопутствующий выходу книги фидбэк.

Для начала нужно сказать, что Сьюзен Коллинз здорово повезло. Какими-то гениальными писательскими качествами она не обладает, она просто профессионал, создавший работу среднего уровня под впечатлением от циничного, так характерного для постмодернистского мира смешения в СМИ тем насилия и развлечения. Ну да, ее поразило с какой будничностью сменяются кадры реальной войны и какого-нибудь вечернего шоу. Вообще это странно, особенно если учесть, что по таким лекалам мировые СМИ живут уже лет пятьдесят, и в общем-то, тема смертельного шоу была ранее описана в произведениях не одного фантаста. Вспомним хотя бы «Бегущего человека» Бахмана ака Стивен Кинг.

Короче, выбранная Коллинз тематика, акценты на подростковую аудиторию, тот самый сплав мрачного будущего и дистопии, помноженные на извечные и модные мотивы рисовать разделенную, лежащую в руинах Северную Америку – все это в общем выстрелило таким кумулятивным зарядом, в нужное время и поймало нужное настроение читательской публики. Что называется, «зашло».

Коллинз рисует в своем романе послевоенную Америку – новое тоталитарное государство Панем, рожденное на руинах после гражданской войны, и угнетающее дистрикты, производственные регионы страны с их бедным населением. Богатые изнеженные жители Панема противопоставлены голодающим, но выносливым работягам из дистрикта, в чем читаются явные референсы с рабовладельческим строем Древнего Рима. Даже флаг Панема с орлом на красном фоне отдаленно напоминает знаменитый римский стяг. Но основное сходство конечно кроется в ежегодных, массовых и всеобщих Голодных играх – чемпионате по кровавому спорту, где в роли гладиаторов выступают подростки из дистриктов. В конце каждой Игры должен остаться только один победитель, остальных ждет смерть. Таким образом, цена мнимого благополучия Панема – жизни пролов. Игры транслируются на весь Панем и являются главным источником развлечений для избалованной публики столицы, для остального забитого порабощенного населения – волнительным и драматическим зрелищем, ведь в прямом эфире будут сражаться и убивать друг друга их дети. В результате отбора на очередные Игры из дистрикта 12 жребий падает на девушку Китнисс Эвердин и Пита Мелларка. Китнисс умеет стрелять из лука, а Пит довольно силен физически, но по факту шансов у них не так уж и много. Правда, есть надежда – призрачная, далекая, тонкая, как песнь сойки-пересмешницы.

Роман у Коллинз получился неровный. Бодрая завязка сбавляет темп к середине истории и спускается в глуповатые метания пополам с любовными интригами, но ближе к эндшпилю динамика выравнивается и интригующий финал Голодных игр в целом оставляет хорошее впечатление. Особо закручивать интригу Коллинз не умеет, сюжетные ходы угадываются довольно легко, и писательнице словно бы не особо интересна даже собственная вселенная, куда больше ее волнует внутренний мир Китнисс, ее отношения с бойфрендами, взросление и прочие пубертатные проблемы.

И вот здесь возникает резонный вопрос к автору: так вы пишете дистопию или что вообще? То, что вроде как здесь должно вызвать нарекания, как раз-таки является основным достоинством книги! «Голодные игры» — это вообще не полноценная постапокалиптика и дистопия, а подростковый фантастический роман, обряженный в одежды серьезных жанров.

А именно – «young adult».

Пограничная мэйнстрим-фантастика, уже не детская литература, но еще не серьезная взрослая продукция. Что-то гибридное, легко усваиваемое, специально для зумеров с их дефицитом внимания и нежеланием слишком сильно думать.

Это первое важное обстоятельство, позволяющее говорить о романе как о значительном в истории жанра фантастики тексте. Роман Сьюзен Коллинз возник у истоков нового модного жанра, оказался его зачинателем. Позже, когда рынок с чавканьем заглотит новое блюдо и потребует добавки, пойдет целый вал из всевозможных продуктов в том же жанре – все эти «Бегущие в лабиринте», все эти «Дивергенты», «Инсургенты» и далее по списку.

Второе важное обстоятельство – мгновенная конвертация литературного материала в медиапродукцию, что привело к созданию не просто одного фильма, а целой их линейки, франшизы, для циничного извлечения максимальной прибыли. Но это не причина, а следствие работы мощной медийной машины по раскрутке продукции, причем материал может быть не самого высокого уровня.

Иными словами, «Голодные игры» стали курицей, несущей золотые яйца. Не первый и не последний случай, и попытка заработать на подростках выглядит нехорошо… но в целом всем безразлично, и все довольны. Ведь так устроено потребительское общество, в этом его парадокс: потреблять не только насилие, но и его эрзацы, и глянцевые примеры революционной борьбы. Конечно, говорить здесь о каком-то серьезном художественном высказывании немного трудно: «Голодные игры» в меню социальной фантастики кажутся диетическим блюдом и для взрослого серьезного ценителя жанра выглядят попросту пустышкой. Что не мешает им обрастать своей мифологией и к нынешнему моменту стать вещью в себе. Образ Сойки-пересмешницы прочно вошел в массовую культуру и оказался живучее иных классических героев проверенной временем фантастики. Кто-нибудь помнит образ главного героя «1984» Оруэлла или дикаря-инфанта из «Дивного нового мира» Хаксли?

Зато Китнисс знают и любят все.

Роман Дэна Симмонса «Гиперион» — это не научная фантастика.

Это даже не современная мэйнстрим-фантастика, не «fiction».

Это философская фантастическая притча. Или даже попытка переосмысления мифа, работа с самым базовым культурным кодом.

Разберемся, почему так получилось.

Во-первых, Дэн Симмонс как автор заслуживает самого пристального внимания. Он родился в 1948 году и преподавал в колледже литературу, а затем, с 1987 года стал профессиональным писателем, то есть почти к сорока годам – довольно поздний срок. Писать он конечно начал раньше, но раскрываться стал не сразу. Симмонс женат, имеет детей, внуков. Казалось бы, биография ничем не примечательна. Обычный преподаватель литературы, однако именно Симмонс становится одним из создателей программы по отбору талантливых детей APEX. Он же лауреат громадного количества жанровых премий в самых разных областях литературы. Симмонс – один из немногих универсалов, способных одинаково хорошо писать фэнтези, фантастику, триллеры, хорроры, историческую прозу.

«Гиперион» — четвертый по счету из написанных и опубликованных Симмонсом романов, он вышел в 1989 году и открыл цикл «Песни Гипериона», куда вошло всего четыре романа. Хоть и тяга к циклам стала общим местом у многих авторов-фантастов 1980-х, «Гиперион» все же заслуживает того, чтобы рассматривать его отдельно от остальных произведений в силу оригинальности структуры и наполнения этого произведения.

Симмонс рисует в романе мир далекого будущего, где человечество после глобальной планетарной катастрофы вынуждено покинуть Землю и расселиться по вселенной в процессе новой хиджры. Устанавливается новая ойкумена, Гегемония человечества. Вместе с тем людям угрожают генетически измененные собратья, мутанты Бродяги, способные жить в космосе. Человечеству грозит галактическая война, но на далекой планете Гиперион можно найти ответ на вопрос, что же будет с людьми, что делать. Ответ знает Шрайк, монстр из шипов и лезвий, Повелитель Боли, властитель времени, движущийся из будущего в прошлое, и семерым протагонистам предстоит отправиться в далекое путешествие, чтобы спасти свою расу.

Структурно роман состоит из шести новелл-историй из жизни каждого протагониста, который находится на корабле, плывущем к Шрайку. Вместе с попутчиками выслушать истории героев предлагается и читателю. История седьмого попутчика отсутствует, потому что он загадочным образом пропал.

Мы видим, что Симмонс прибегает здесь к приему «роман в рассказах», нанизанных на нить основного сюжета, и очень эффективному, когда нужно дать общую картину происходящего.

Переходим к персонажам.

Каждый из протагонистов имеет важный социальный статус:

- безымянный Консул, бывший губернатор собственно планеты Гиперион, возвращающийся на нее в новом амплуа,

- католический священник Ленар Хойт,

- полковник военно-космических сил Федман Кассад,

- частный детектив Ламия Брон,

- тамплиер, религиозный брат Хет Мастин,

- поэт Мартин Силен,

- еврейский ученый Сол Вайнтрауб.

Восьмым протагонистом, скрытым за кадром, является дочь Вайнтрауба Рахиль, страдающая болезнью Мерлина – она растет в обратную сторону, становясь все моложе, и к моменту действия превратилась в грудного младенца.

Таким образом, отметим, что Симмонс вводит в текст персонажи-архетипы, которые можно условно обозначить как: Дипломат, Жрец, Воин, Ищейка, Посланник, Поэт, Мыслитель и Дитя. Это первая характерная особенность героев. А вторая – их отношение к планете. Суть в том, что протагонисты однажды уже побывали на Гиперионе, и именно с ним связаны их истории. Отсюда можно сделать очевидный вывод, что в романе описывается не путешествие в неизведанное, а возвращение к истокам.

У каждого персонажа есть своя История, и она восходит к древней мифологии.

1. Священник, Жрец, который потерял веру. Причиной тому странная колония умственно отсталых андрогинных людей с крестоформами на телах, поклоняющихся символу креста. Священник видит, что вера слабоумных гораздо прочнее и реальнее его веры и в знак утраты своей веры распинает себя на электрическом дереве, обречённый умирать и воскрешаться – то есть принявший на себя роль Христа. Это смерть и воскрешение героя.

2. Воин, сделавший быструю и ослепительную карьеру в сражениях за Гегемонию, и повстречавший любовь своей жизни, женщину по имени Монета, связанную со Шрайком. Чем больше смерти и разрушения сеет вокруг себя Воин, тем реальнее его любимая. В какой-то момент битвы доводят Воина до осознания всей мерзости этого занятия и подвергают его предназначение испытанию. Таким образом, мы снова видим, как герой должен уничтожить себя, свою суть, чтобы возродиться.

3. Поэт, разочарованный в людях и в себе. Человек, познавший все прелести и всю нищету человеческого бытия, написавший сборник великолепных стихов и испытавший кризис творчества. Он сталкивается со Шрайком и первозданный ужас этого монстра придает поэту новые силы, словно хаос стал его новой музой. Поэт разочаровался в Жизни, чтобы найти вдохновение в Смерти.

4. Частный детектив получает заказ от искусственного интеллекта, воплощения поэта-романтика Джона Китса, желающего узнать имя своих убийц, пытавшихся его уничтожить. Ищейка обнаруживает враждебные ИскИны в виртуальной реальности Гегемонии, и Китс, сохраненный в ее сознании желает увидеть Шрайка, чтобы победить своих врагов. Это еще одна версия сражения героя с небытием, его гибель и воскрешение в новой ипостаси.

5. Ученый Вайнтрауб, получает послание от еврейского Бога, который требует ради испытания веры принести в жертву его дочь Рахиль. Требование бога неумолимо, и Сол исполненный горя везет свою единственную и любимую дочь для всесожжения на Гиперион, чтобы предотвратить новый Холокост. Снова испытание верой, убийство самого себя в своем продолжении – ребенке, готовность принести жертву, и намек на воскрешение.

6. Наконец, история консула или дипломата, бабушка которого сражалась на стороне сепаратистов против Гегемонии. Консул всю сознательную жизнь служил Гегемонии, но сейчас понимает, что это идет в разрез с его принципами и существом – он готов предать. Он тот, кто занесет кинжал и ударит в спину, Каин, Иуда.

7. Рахиль. Хоть этот персонаж просто обозначен по тексту, но несет в себе громадный символизм. Рахиль – это непорочное Дитя, символ Жизни, возрождения, порядка, то есть силы, прямо противостоящей хаосу, боли и смерти Шрайка. Вероятно, Рахиль и есть основной, центральный персонаж всего цикла. Кроме того, библейская Рахиль есть праматерь израилева колена, которое однажды вернется в свой дом из изгнания. Здесь можно трактовать образ героини как человека, способного вернуть человечество обратно на Землю. В любом случае Рахиль — это узловая точка, момент начала и конца.

Конечно, отдельной строкой следует сказать о Шрайке. Несомненно, образ Шрайка – это образ древнего могущественного божества, повелевающего временем, а значит здесь сразу же напрашивается аналогия с Кроносом, пожирающим своих детей. Действительно, Шрайк находится вне времени и способен в силу своего бессмертия образно пожрать любое живое существо. По факту непобедимый, Кронос обречен погибнуть от рук своего детища. Теперь вспомним, что дочь ученого тоже движется из будущего в прошлое, и находясь в смертельной опасности, тем не менее являет собой гибель для Шрайка самим фактом своего существования, как это произошло с Зевсом, мать которого подсунула вместо ребенка Кроносу на съедение камень. Впоследствии Зевс убил отца и установил новый миропорядок.

Шрайка можно рассматривать и в ином, менее могущественном ключе, например, как повелителя мира мертвых, Аида, а путешествие протагонистов в Гиперион понимать как переплытие на челне через Стикс, за что нужно дать паромщику дань – и этой данью как раз выступают рассказы, истории жизни, а по факту сами жизни героев, ведь они спускаются, читаем – «возвращаются» назад, в мир небытия. Примерно те же аналогии можно провести не только из древнегреческой, но и из других мифологических систем. Например, в шумерской мифологии Шрайку идеально соответствует бог Нергал.

Несомненно, образность романа связана и с самой планетой. В древнегреческой мифологии Гиперион — один из богов-титанов, которые лишили Урана былого могущества и совершили революцию, захватив над миром власть. Буквально Гиперион понимается как солнечный свет, отец Гелиоса (Солнце), Авроры (Заря) и Селены (Луна).

Все это в совокупности и дает основание говорить о «Гиперионе» не просто как о космоопере, но как о обстоятельной, полновесной притче или даже поэме, благородной, неспешной, глубокой, где узнаваемые термины используются только для привязки к культурному уровню читателя. Если задуматься, базовые схемы романа легко можно адаптировать к любому времени, и даже технологии мира Гегемонии здесь не помешают.

«Гиперион» можно толковать и понимать во многих смыслах, а уже это говорит о высоком не просто художественном значении, но и культурном контексте произведения, благодаря чему оно обретает полифоничность, множество проекций, образует веер смысловых троп, а значит – веер миров, направлений, пониманий. По силе образов, по воплощению их в обманчиво простоватом сюжете «Гиперион» соперничает с «Дюной» Герберта – он также конвертирует богатый мифологический бэкграунд и проецирует его на возможную картину будущего, стирая грани между прошлым и настоящим и образуя некую вневременную протяженность.

Да, Симмонсу и правда удалось в этом романе поймать вечность за хвост.

В 1980-х годах в западной научной фантастике наблюдается ренессанс идей. Несмотря на мрачноватые 70-е человечество смогло въехать в следующее десятилетие и даже к удивлению, не развязать атомной войны. Технологии пошли дальше, появились компьютеры, мобильники, прообраз Интернета, что повлекло бурный расцвет направления киберпанка, апологеты которого бросились с упоением рисовать мрачное технологическое будущее, опутывающее человека плотным коконом проводов. Писать про технические примочки было очень интересно, будущее уже ломилось в дверь.

На этом фоне американский фантаст Орсон Скотт Кард, кажется, решил поиграть в самую классическую фантастику второй волны и в своем романе «Игра Эндера» будто бы решил переосмыслить военные сюжеты Хайнлайна пополам с юношескими приключениями его же пера. Кард не изобрел ничего более оригинального, как взять очень талантливого, гениального мальчика Эндера Виггина и отправить его в долгую командировку на военную базу, где планируется конфликт с расой могущественных инопланетян, называемых «жукерами».

На базе все организованно самым серьезным образом, все как у взрослых – изнурительные физические тренировки, занятия по военной стратегии и тактике, спортивные состязания, аналитика, бесконечная муштра. Психологическая нагрузка колоссальная, но маленькие рекруты выдерживают давление, почти, в основной своей массе, как это тоже бывает у взрослых. Эндер показывает выдающиеся результаты и растет как личность. Пройдя через жернова социализации, через суровую школу жизни, он должен стать на выходе одним из первого выпуска юных воинов человеческой расы – будущих адмиралов космического флота, которые к моменту вторжения будут полностью готовы к отражению атаки.

Кард использует ход «ребенок и война», в фантастике не новый. Да, тот же Хайнлайн неоднократно привлекает детей к отнюдь не детским занятиям, но в отличие от классика, которого интересовали скорее идеи и сильные сюжетные ходы, Кард максимально сосредоточен на становлении главного героя. Виггин находится в максимальном фокусе, по мере развития сюжета можно проследить в подробностях его становление и формирование, причем все подается с предельной серьезностью, драматизмом и психологизмом. Никаких детских игр, забав и шуток. Враг у ворот, война на пороге. Напряжение медленно нарастает, струна натягивается все туже.

При этом в истории сохраняется некая интрига – руководители базы не до конца раскрывают юным рекрутам цель миссии, хоть и нагружают их заданиями одно сложнее другого. Главные задачи рекрутов заключаются в тренировочных боях, именно здесь дети должны проявить свои навыки, знания и умения, именно от исхода таких боев зависит судьба выпуска и успешность обучения. Впереди финальная игра.

Дети любят играть.

Как и взрослые. В каждой игре содержится лишь элемент имитации, остальная часть – полноценная жизнь. Именно на эту идею Кард опирается в «Игре Эндера», именно в ней содержится вся суть произведения и то, за что автору впоследствии дали премию «Хьюго». Сюжетный и смысловой твист в конце романа совершенно кардинально меняет подход к сути игры, дает возможность осмыслить ее ход и результаты. Стирает границы между настоящей жизнью и вымышленным миром.

Однако то, что делает финал романа историей гениальной военной операции, с другой стороны лишает произведение глубины и некоторых достоинств. «Игра Эндера» как отдельный роман поверхностен, он не раскрывает ни сути конфликта, ни уровня технологий человечества, ни морально-этических проблем взаимодействия с чужой расой, ни на самом-то деле проблем морального права привлекать к войне детей. Действительно, насколько это оправдано, кроме крайней необходимости затягивать ребенка в горнило войны, как это меняет отношение к войне, как это меняет детей, как отражается на самих взрослых, к чему приводят такие эксперименты по итогу – на эти вопросы автор не отвечает, предпочитая выносить их за скобки и развивать уже в рамках цикла, который вырос из романа и включает в себя более десятка произведений. Виггин хорош, но другие персонажи на его фоне выглядят бледновато, как статисты в заранее с режиссированном спектакле, конфликт понятен, но раскрыта его причина и смысл, кроме банальной «войны миров». Таких костылей хватает, и они отнюдь не делают фантастику Карда научной. А вот проработка героя, его рост и игра, действительно завораживающая Игра – эти элементы делают роман психологическим.

«Игра Эндера» интересный роман. Читать его легко, он интригует, он захватывает своей напряженностью и загадкой, он похож на описание спецоперации и в этом смысле напоминает внезапно скорее даже военную хронику, дневник солдата с передовой, а не художественный вымысел. Кроме сюжетных твистов, Эндера и его Игры в романе больше ничего и нет. Но если воспринимать произведение как нечто узко-жанровое, как производственный роман, вероятно это тот случай, когда ничего лишнего и не нужно?

Если автор ставил именно такую задачу, то справился с ней просто блестяще.

Про книгу англичанина Дугласа Адамса с полным громоздким, но многообещающим названием «Путеводитель по галактике для путешествующих автостопом» рассуждать немного трудно. Этот текст что-то вроде квадратуры круга: с одной стороны, как полноценную научную фантастику его воспринимать решительно невозможно, с другой стороны это и не совсем комедия, а скорее буффонада, сатира и театр абсурда. То есть даже чисто логически вся история – полный бред.

Возможно, именно поэтому роман и стал таким популярным – очень уж он непохож на другие книжки в жанре, и даже родственную юморную фантастику вроде коротких и длинных шедевров Шекли, творчество которого почти все состоит из сатиры и иронии. Но у Шекли тексты глубже, изящнее, да и юмор философский, а вот роман Адамса скорее тянет именно на шоу, постановку, под которую первоначально и писался. То есть имеем чисто коммерческий продукт, что-то развлекательное, несерьезное. Что еще? Какие аналоги? Ну Ийон Тихой и его забавные похождения в космосе, а также знаменитая «Кибериада» Станислава Лема – но именитый поляк даже посочнее Шекли будет, так что на его фоне Адамс вообще сжимается в точку. Еще ценители часто сравнивают цикл про автостоп с «Плоским миром» Пратчетта… здесь сложно проводить аналогии.

И опять проблема – почему же тогда книжка не стала очередным «мылом» и не была благополучно забыта в вале подобной продукции?

Наверно, удачное стечение обстоятельств, ну и не без таланта автора конечно. Все-таки читается «Автостопом…» с интересом и пронизан классическим английским юмором вроде Джерома Клапки Джерома, плюс любопытная идея, выстраданная самим автором в ходе его реального путешествия автостопом до Стамбула.

Постановка пришлась радио-боссам и публике по вкусу, а это означало зеленый свет для дальнейших серий и издания сначала первой книжки, а затем и последующих. К сожалению, Адамс стал заложником своего детища, и что-то еще интересное написать не смог, или не успел, если не считать отличного сборника всякой публицистики «Лосось сомнений».

История приключений Артура Дента по галактике в пестрой компании всяких персонажей настолько насыщенна и изобилует такой массой безумных деталей, что анализировать их последовательно дело совершенно неблагодарное. Можно лишь с уверенностью сказать, что ироничные рассуждения автора обо всем на свете порой попадают в самую точку и вызывают неминуемую улыбку. Роман благодаря классной экранизации в 2005 году породил кучу мемов, прочно вошедших в массовую культуру – ну чем не признание успеха?

Правда, искать Глубокий смысл в этом чтиве тоже не стоит – читателю нужно просто расслабиться и получить удовольствие.

К слову, это именно идеальная отпускная книжка: малый объем, легко читаемый слог, ненапряженное действие, забавные повороты и ситуации, гротеск и юмор.

Научно-фантастический роман приключений американского фантаста Альфреда Ван Вогта «Слан» (или «Слэн»), открывающий одноименный цикл, имеет бурную издательскую историю. По официальной информации, текст выдержал минимум четыре редактуры. Поначалу, как водится, произведение издавалось по частям в периодике – в знаменитом рупоре научной фантастики «Astounding Science-Fiction» с сентября по декабрь 1940-го, а уж затем отдельными книгами. Автор менял текст в 1946, 1951 и 1968 годах. С этими правками «Слэн» издается и по сейчас. По литературным меркам это сравнительно небольшой роман, написанный несложным функциональным, но эффектным языком журнальных фэнзинов, иными словами работа профессионала, рассчитанная на коммерческий успех.

Роман удостоен премии «Хьюго» и считается одним из лучших произведений большой формы Золотого века научной фантастики по одной важной причине. Дело не только в увлекательном динамичном сюжете, и даже не в отлично переданном духе приключений, а в центральной идее – Ван Вогт впервые в истории жанра упоминает о сверхлюдях как новом биологическом виде, что появляется среди популяции обычных людей и борется за выживание.

Этих иных людей называют слэнами и считают мерзкими мутантами, исчадием зла – логическая реакция на чужака, ставшая уже естественной в любом человеческом обществе независимо от строя, этнического состава, географического положения и экономического уклада. Биологический закон в действии: все, что не похоже на нас, чуждо нам, и объявляется злом по умолчанию. Да, подобные сюжеты нам стали уже знакомыми благодаря многочисленным новеллизациям и экранизациям в поп-культуре (всем известные «Люди Икс», например), но тогда, в самый разгар Второй мировой войны эта тема вызвала отнюдь не развлекательные коннотации. В то время как в Европе кое-кто непосредственно занимался селекцией сверхчеловека путем уничтожения низших рас, Ван Вогт с прямотой смельчака раскрывает эту же тему в истории о преследовании мальчика-слэна, вызывая неизбежные ассоциации с евреями, вынужденными скрывать свое происхождение ради выживания.

Преследуемый, вечно в опасности, объятый страхом, ребенок-слэн вынужден постоянно убегать от хладнокровных убийц самого разного калибра, и пытается найти себе подобных. Пребывая в движении, герой придает действию нужный драйв и быстроту, отчего события в истории бегут быстро, стремительно, захватывают – погони, схватки, ловушки чередуются одно за другим. Вогт очень умело нагнетает атмосферу тотальной паранойи, ощущение близости врага, который буквально дышит в спину и в следующее мгновение уже готов схватить зазевавшуюся жертву. Все это в декорациях будущего, а значит в век продвинутых технологий, что служат на благо правящему классу и господствующему виду. Вогт рисует общество биофашизма, если можно применить такой термин – систему диктата власти людей одного вида над другими, причем суть человеческого могущества кроется отнюдь не в достоинствах людей – финал романа красноречиво и иронично подчеркивает, как и кто как правило жаждет уничтожения иных. Не забываем, что главный апологет нацизма был евреем, и тогда суть замысла Вогта становится вполне понятной.

Но малый объем романа играет с ним злую шутку; одновременно с плюсами снабжает его недостатками, а именно – шаблонностью, схематичностью мира и героев. Фактура и того, и другого выпирает лишь отчасти, скупыми набросками, что не дает вообразить себе этот мир будущего в деталях, а значит не позволяет погрузиться в него полностью. Замени Вогт футуристические декорации на какое-нибудь гангстерское Чикаго конца 30-х, разницы особой никто бы и не заметил.

В сумме, «Слэн» Ван Вогта – первый широко известный научно-фантастический роман, исследующий проблематику противостояния человечества новому виду homo, следующей ступени в эволюции. После появятся многочисленные вариации этого сюжета, впрочем, не менее талантливые – вспомним и замечательные «Кукушки Мидвича» с «Хризалидами» Уиндема, и потрясающий роман «Больше чем человек» Теодора Старджона, и «Волны гасят ветер» братьев Стругацких, — но Ван Вогт оказался в этом вопросе первым. По крайней мере, первым известным автором, если не считать «Странного Джона» англичанина Олафа Стэплдона, ставшего скорее вещью в себе, надолго скрытой от массового читателя.

Да, Ван Вогта не интересует космическая экспансия и пришельцы, автора заинтересовал человек в социально-биологическом смысле. Как оказалось, многих читателей эта идея тоже зацепила и со временем лишь упрочила свою актуальность.

Американского фантаста Ларри Нивена можно назвать одним из самых преданных и последовательных представителей научной фантастики позднего периода, когда научная составляющая в жанре начала ослабевать и уступать место гуманитарным мотивам. Нивен успел написать прилично — он плодовит, остроумен, оригинален и обладает еще одним ключевым качеством для любого успешного автора. У него есть собственный стиль.

История успеха Нивена это прежде всего его известный роман «Мир-Кольцо», опубликованный в 1970 году, и отхвативший не много не мало, а целую премию «Хьюго», самую престижную в жанре. В довесок автор был награжден еще и «Небьюлой», тоже значительной премией среди профессионалов-фантастов. Неудивительно, что впоследствии, роман вырос в целый полновесный цикл.

По сюжету романа, в далеком будущем космический авантюрист Луис Ву записывается в экспедицию к дальним пределам обитаемой вселенной для изучений какого-то неизвестного объекта. Вербует его представитель другой расы, так называемых кукольников Пирсона, этакий мохнатый трехногий комок с двумя головами. Компанию Луису составят девушка Тила Браун, продукт эксперимента по овеществлению удачи и некий кзин – представитель кошачьеподобной воинственной расы, некогда воевавшей с человечеством. Вся эта пестрая компания отправляется на звездолете к Кольцу, терпит бедствие и оказывается плененной странным плоским миром — огромным кольцом, вращающимся вокруг звезды, на внутренней поверхности которого существует биосфера и разум. Жители Кольца наблюдают свой мир как огромную перевернутую арку, упирающуюся основаниями в небо. Протагонистам предстоит найти способ улететь, попутно исследуя гигантское Кольцо и его обитателей.

Вообще, по всем признакам, подобный текст должен был написать кто-то вроде Артура Кларка. Действительно, очень многие поднимаемые в книге мотивы поразительно совпадают с излюбленными темами английского мэтра. Тут и отдаленное будущее, и множество рас, и экспедиции к дальним мирам. Но основной из них – это, конечно, концепция искусственного кольца, опоясывающего звездную систему в зоне обитаемости, немного измененный вариант модели, предложенной известным ученым Фрименом Дайсоном. По мысли последнего это должна быть сфера, созданная могущественной расой для максимального использования энергии материнской звезды, а у Нивена это Кольцо. Словом, гигантизм таких проектов – отличительная особенность фантастики именно Кларка, ему всегда нравилось описывать подобные вещи, размахивая свои полотнища до масштабов галактик, а время действия до миллионов лет. Взять хотя бы его «Свидание с Рамой», где человечество сталкивается с гигантским полым кораблем с целой экосистемой внутри, а его создатели неизвестны. В общем, история словно специально предназначенная для Кларка.

Но нет.

Ларри Нивен смело взялся за сложный сюжет, привнеся в него не только технические подробности, но и обширные сведения о культуре, обществе будущего. И даже в презентации Мира-Кольца Нивен не уподобляется Кларку.

Думается, здесь Нивен как раз более прагматичен; он лишен поэтики Кларка, его занимают более приземленные вещи, вроде описания устройства жизни аборигенов на поверхности Кольца, причины упадка их государств и вообще принципы действия механики всего сооружения. Нивен дает четкие физические константы, цифры, вводные. Местами автор циничен, местами не стесняется юмора, и в целом приключения команды Луиса Ву выглядят убедительно в силу как бы легкой отстраненности автора по отношению к им же созданному миру.

Действительно, при знакомстве с Миром-Кольцом не отступает ощущение, будто Нивен задался целью описать очень подробную и насыщенную приключениями экскурсию, эдакое космическое сафари с заранее известным результатом. Нивен словно из праздного любопытства попробовал создать этот причудливый мир и с удовлетворением мастера обнаружил: получилось. Ну а раз так, почему бы не запустить туда героев – пусть испытают острые ощущения. Возможно все обстоит не так, и Нивен предельно серьезен, с научной достоверностью прорабатывая законы и постулаты Кольца. Но тем не менее, очень важной чертой всей истории является легкая ирония и химия, возникающая между героями по мере раскручивания сюжета, а потому следить за взаимоотношениями Луиса с товарищами становится едва ли не интереснее, чем за тайнами Кольца, которых на самом деле предостаточно, и они очень захватывающи.

Безусловно, роман «Мир-Кольцо» это тот случай, когда в фантастике мы имеем дело с масштабной презентацией технологического чуда, то есть главным героем произведения является по факту не человек или инопланетянин, а технологический колосс – Кольцо, созданное неведомыми архитекторами для неведомых целей. И это Кольцо прочно и незыблемо поворачивается перед взором читателя, поражая его своим великолепием и технологической мощью, гигантский шедевр чуждой мысли, совершенный и бесконечный как окружность.

Есть в этом некий математический символизм, причем осознанный – ведь Нивен не просто писатель, он и правда ученый, он имеет степень по высшей математике, и очень хорошо понимает, что такое абсолютная бесконечность. Как и абсолютное совершенство.

Получается, Нивен своим романом изобрел такое гигантское колесо в мире научной фантастики и осуществил очередной технологический рывок, дав зеленый свет массе последователей.

«Американские боги» — это литературный прорыв Нила Геймана, английского фантазера-постмодерниста и самого яркого писателя fiction нулевых по совместительству. У каждого писателя есть произведение-маркер, по которому его сразу узнает широкая публика. У Геймана это «Американские боги», виртуозная постмодернистская фантазия, основанная на мифологии большинства народов мира с сильной идеей и актуальными проблемами под обложкой.

Традиционно Гейман выводит местом действия наш современный мир, а точнее, Америку. Отмотав три года в неволе, из тюрьмы выходит угрюмый здоровяк по кличке Тень. Он пытается уехать домой, но узнает, что его жена, Лаура погибла в автокатастрофе. И тут к нему подкатывает странноватого вида тип с не менее странным именем Среда, предлагая работу за хорошее вознаграждение. Тень соглашается – все равно терять уже нечего…

Вот с такой завязки Гейман начинает раскручивать сюжетную спираль, куда окажутся вовлеченными не просто рядовые граждане, а в прямом смысле божественные силы, которые играют на Земле, как на шахматной доске в свою игру. Вроде бы роман отвечает всем признакам городского фэнтези, но постепенно становится понятно, что в историю вложен более глубокий смысл, чем разборки старых европейских и азиатских богов с новыми божествами за сферы влияния, то есть человеческие души.

Помещая богов и демонов в повседневность, Гейман не делает ничего оригинального. До него такими вещами баловался выдающийся фантаст Роджер Желязны, и довольно успешно. Стараясь размыть традиционные границы между научной фантастикой и фэнтези, Желязны нагло смешивал основные постулаты жанров, на выходе получая прекрасные, экзотические коктейли и свежий ветер перемен. Гейман идет по той же тропе, используя обширный мифологический арсенал и имплантируя богов в современность. Зачем? Ведь Желязны уже подобное проворачивал.

На первый взгляд, «Американские боги» — игры с богами в сеттинге 21-го века. Но вот что действительно заслуживает внимание в обстоятельном большом романе англичанина, так это тема, которая затрагивает каждого человека, всех нас вместе взятых. Гейман говорит о вере, ведь она присуща всем людям, даже атеистам. Каждый человек во что-нибудь верит, и Гейман утверждает, что именно вера дает божеству силы. Соответственно, чем меньше силы, тем слабее оказывается бог. И старые боги, привезенные поселенцами в Америку, постепенно утратили свое могущество, уступив место новым дерзким богам – Капиталу, Моде, Интернету, СМИ, Банковским карточкам. Схватка старых верований с новыми — об этом писал в своих «марсианских» рассказах еще Брэдбери.

Вообще для чтения такой литературы требуются серьезные начальные познания в области мифологии; без такого рода сведений читатель рискнет не понять более половины происходящих в книжке событий, которые имеют значение для всей истории в целом. Имена, сцены, символы и отсылки к эпосу наполняют роман на каждой странице; это прямые цитаты из скандинавского, египетского, славянского, германского и прочих фольклоров мира. Это боги, собранные на американской земле со всех уголков мира, а Тень, вроде бы обычный человек, играет в схватке божеств ключевую роль, исполняя свое предназначение. Не книжка, а учебник по мифологии народов мира.

В итоге внешне выглядящий как городское фэнтези с глобальным конфликтом, роман «Американские боги» ломает грани и оборачивается серьезными философскими размышлениями автора о месте религии в повседневной жизни обычного человека, о сути божественного, о связи бога и человека, о вере, силе и бессилии веры. Гейман взял готовые архетипы и, как мозаику, выложил из них новое полотно – так же как это делал Сальвадор Дали, создавая свои знаменитые картины-миражи: вроде бы составленные из отдельных образов, на каком-то расстоянии эти полотна открывали новые визуальные уровни и оказывается, что, например, две монашки – это глазницы большого черепа, если отойти на приличное расстояние.

То есть все зависит от восприятия. В этом романе в том числе. Главное, что автор создал текст, а как его воспринимать, пусть каждый читатель решает сам. Очевидно лишь одно: сейчас современную фантастику уже невозможно представить себе без творчества Нила Геймана и его знакового, этапного романа «Американские боги», важнейшего произведения в жанре.

К моменту публикации в 1977 году романа «Врата», открывающего цикл «Хичи», американский писатель Фредерик Пол был уже состоявшимся редактором и автором жанра, лицом в фантастике не новым. Думается, «Врата» стали закономерным этапом в естественном развитии карьеры этого интересного писателя, очень хорошо разбиравшегося в подводных течениях жанра, основательно набившего руку и в малой, и в большой форме.

Это чувствуется в общем уровне романа, в уверенном слоге, сюжете и структуре текста. Идея романа и одноименного цикла чем-то напоминает знаменитый «Пикник на обочине» Стругацких: в недалеком будущем некая цивилизация сверхмогущественной расы разумных существ по имени «хичи» оставляет на астероиде заброшенную базу с кораблями и устройством для телепорта во все мыслимые уголки галактики. База получает название Врат, и это действительно врата в целую вселенную – пугающую и одновременно манящую человечество, зовущую нас к смертельно опасным, но несомненно удивительным исследованиям космоса с помощью неразгаданной технологии хичи. То есть по факту человечество наткнулось на заброшенный форпост без прямого контакта и может лишь исследовать артефакты и пользоваться технологией сгинувших по неизвестной причине хичи.

Только если у Стругацких следы остались на Земле и вызывают аномалии в физике мира, хичи интересует лишь космос, они межзвездные инженеры. Идея более чем интересная и открывающая огромное поле для раскрытия. Фредерик Пол вводит в сюжет рабочего по имени Робинетт Броудхед, которому посчастливилось выиграть в лотерею внушительную сумму денег. Для перенаселенного, токсичного будущего это неслыханная роскошь, и Броудхед принимает решение отправляться на Врата и стать исследователем дальних рубежей.

Врата смертельно опасны; вероятность не вернуться из прыжка или вернуться мертвым огромна, но риск ровно на столько же оправдан и сулит смельчакам головокружительные открытия в виде неизученных ранее артефактов и новых обитаемых планет. Любая находка щедро вознаграждается, есть шанс вырваться из бедности. Перспектива более чем заманчивая для общества, львиная часть которого вынуждена работать всю жизнь на еду.

Здесь сразу вызывает интерес то, как автор поступает со своей идеей.

Врата становятся еще одним прекрасным маркером, метафорической призмой, с помощью которой Пол исследует не хичи, а конечно же человека. Это так характерно для научной фантастики второй половины 1970-х, смещение акцентов с удивительных физических парадоксов, инопланетных цивилизаций обратно на человека, на общество, необратимо меняющееся под воздействием прогресса и испытания космосом. При прочтении становится совершенно очевидно, что хичи и сами Врата понадобились автору всего лишь как эффектный инструмент для исследования главного героя и окружающих его людей.

И вот тут Пол совершает очень любопытную вещь. Одним из немногих в жанре он пытается изобразить своего героя не сильным бойцом, а слабым, подверженным искушениям ипохондриком, то есть срывает с героя романтико-героический флер стандарта предыдущих десятилетий, где отважные исследователи космоса смело бросаются в пасть опасности, и безусловно, ожидаемо и так неинтересно побеждают. Броудхед – не победитель, он обычный человек, с весьма средними способностями. Ему страшно, он совершает ошибки, он такой же как большинство всех нас. И то, что раньше читателя отталкивало (не хотелось видеть свое отражение еще и в прекрасном мире будущего), странным образом стало его притягивать. Возможно потому, что космическая экспансия и возможный контакт из мифологемы, из сказки постепенно стала меняться в сознании читателей и превращаться во вполне себе реальную перспективу. Напомним, это 1977 год, люди уже побывали на Луне, в этом же году были запущены знаменитые модули «Вояджер», самые успешные исследовательские программы в истории NASA. Люди вполне серьезно рассматривали возможность колонизации Луны и Марса, кризис 1980-х еще не наступил, хотя грядущие перемены уже вовсю показывали клыки.

Но как человек сможет выстоять в столь серьезном испытании как звездная экспансия и контакт с Чужими? Пол пытается понять, что изменится в нас с введением этой новой переменной в виде внеземного разума и воздействием его абсолютно непостижимой технологии на человеческое общество, экономику, культуру. Станем ли мы подобно аборигенам, собирать космический мусор и восхищаться им не в силах постичь его назначение, или попытаемся изучить эту новую технологию, овладеть ею, подняться до уровня его создателей? Сможем ли мы сохранить свою уникальность, не станут ли Врата новым искушением, предметом конфликтов, массовым оружием, ящиком Пандоры?

На примере Броудхеда автор показывает, как далеко не радужное будущее меняется, деформируется под воздействием новой переменной, вызывающей своим появлением в человеческой цивилизации что-то вроде кругов на воде. В каком-то смысле Врата также символизируют собой судьбу – слепую и неотвратимую. То, что должно случиться с человеком, обязательно случится с ним, и он не в силах повлиять на исход. Хичи в этом контексте становятся проводниками неумолимой могущественной силы рока, а все что может человек – лишь следовать по расчерченной линии жизни, аналог которой это наугад проложенный из Врат маршрут на странном корабле. Ты садишься в корабль и отдаешь себя на волю силам, лежащим вне твоего понимания. Это инициация, духовное испытание, и наряду с остальными смельчаками Броудхед должен его пройти. Конечно же, не так важно, что он сможет найти там, в пункте назначения, важно то, что он вынесет в себе после каждого такого прыжка во Врата, которые кажутся рекой Стикс – только эту реку можно переплыть много раз туда и обратно, если повезет.

Врата – это испытание, гигантская русская рулетка, приглашение к трансцендентному прыжку вовне – и внутрь себя.

То есть путь к духовному перерождению.

Тест на человечность, если угодно.

Чайна Мьевиль – один из самых ярких фантастов современности, провозгласивший отход от жанровых условностей и как водится создавший тем самым новое, очень модное в последнее время направление в жанре под названием стимпанк. «Вокзал потерянных снов» не первый и далеко не последний его роман, но это его визитка и вещь, серьезно повлиявшая на развитие жанра в целом.

Мир города-монстра Нью-Кробюзона, созданный английским писателем, не похож ни на один из уже известных выдуманных миров. Он напоминает жутковатый фантасмагорический кошмар, душный и шумный, накаченный порождениями воспаленного разума. От этого сна невозможно проснуться, этот сон – коллективное видение для всех обитателей мира. Вообще образ сна – центральный в романе, вокруг него вертится и сам сюжет, и размышления героев на различные темы.

Нью-Кробюзон напоминает одновременно Лондон Диккенса, Нью-Йорк в текстах всех авторов нуарных детективов и громадный замок из любой европейской сказки. Мьевил населил свой мир несколькими расами, наплевав на рационализм научной фантастики и пренебрегая красивостями фэнтези. В итоге у него кроме обычных людей в городе обитают насекомоголовые хепри – существа с человеческими телами и головой в форме жука; люди-кактусы, угрюмые, зеленые и колючие, переделанные люди-механизмы, напоминающие самые жуткие образы из картин художника Гигера, водяные, владеющие магией создания предметов из воды, люди-птицы гаруды, и масса других созданий, внешний облик которых настолько необычен, что забыть его невозможно.

Кроме стандартных рас автор создал несколько уникальных существ, придающих и без того пестрому полотну яркости и колорита. Например, среди прочих, в городе обитает ужасное паукообразное существо Ткач, плетущее паутину мировых нитей. Или, что звучит очень оригинально, в городе появляется аналог искусственного интеллекта, только на основе примитивных телеграфных связей и автоматики.

Сам город тоже заслуживает внимание и по праву может считаться главным героем романа. Нью-Кробюзон – это громадный мегаполис периода пара и механики, примерно соответствующего Викторианской Англии конца XIX века. Здесь также как и в Лондоне Диккенса, по улицам бегают повозки, но только людей-переделанных, чадят в небо фабрики, катят мутные воды две реки. Дома здесь стоят так плотно, что врастают друг в друга как кораллы; все покрыто грязью, копотью, все пронизано зловонием, но при этом везде кипит жизнь. Общество поделено на классы, рабочие бастуют, капиталисты и промышленники давят протесты при помощи полиции. Кланы враждуют между собой за зоны влияния. Зеленщики продают овощи, прачки стирают грязное белье. Все как в обычном городе. Мьевиль создал подробную карту города, где указал главные объекты, улицы, станции железной дороги и локации. Это громадный мир, который хочется исследовать вместе с главными героями – ученым Айзеком и его компаньонами, столкнувшимися с ужасной угрозой извне. Где бы ни были герои, что бы ни происходило в каждой сцене, над всем довлеет Нью-Кробюзон. Его мрачное, молчаливое присутствие ощущается на каждой странице.

Что касается сюжета, по структуре он напоминает детектив, который постепенно выходит на рельсы приключенческого боевика. Но сюжет в романе не играет главной роли, поскольку совершенно очевидно, что Мьевиль хотел показать свой оригинальный мир во всем блеске его деталей и поршней. Между тем в качестве антагонистов автором выбраны тоже запоминающиеся существа. С одной стороны, это аморфное, «Ктулхуподобное» чудовище – наркобарон, приторговывающий особым видом сильнодействующего наркотика – «сонной дурью», а с другой – существа, эту «дурь» производящие – чудовищные, отвратительные мотыльки, привезенные из далеких земель и сбежавшие, чтобы выпивать сны и разум обитателей города.

Таким образом, нанизанный на прочную нить сюжета, этот роман очень быстро затягивает в себя и держит в напряжении до самой развязки. Есть в «Вокзале потерянных снов» что-то, что выходит за рамки даже привычной фантастики и фантасмагории. Это очень неуловимое свойство и оно характерно только для небольшого числа произведений и отдельных авторов. Такова, например, проза Кафки в его лучших вещах, таких как «Превращение», где герой становится жуком, неважно почему, а важно, как и какие последствия все это повлечет самой абсурдностью происходящего. Вот точно так же все подается в «Вокзале». Совершенно неважно, почему этот мир устроен именно таким образом. Гораздо важнее то, какое гипнотическое впечатление он производит, ведь сны тоже нужны дл чего-то, и даже кошмары бывают полезны. Правда, иногда и в крайне малых дозах.

В итоге настолько специфичный и насыщенный текст может оказаться не по зубам читателю, привыкшему к стандартным границам и схемам, но у искушенного любителя фантастики без жанровых ограничений однозначно вызовет бурю восторга.

Роман – самое яркое событие в жанре за последние пару десятилетий, ломающий границы и условности. Настоящая литература, истинный полет фантазии.

У замечательного романа, открывающего знаменитый цикл о Джоне Картере, джентльмене и воителе с Земли, если покопаться, можно найти кучу недостатков. Но и достоинств наберется немало. А уж культурное значение этого произведения в фантастической литературе признают даже самые ярые скептики и ворчуны. Но обо всем по порядку.

Прежде чем говорить о данном романе, необходимо раскрыть понятие «pulpfiction». Под «пальпом» в западной культуре было принято понимать книжки и журналы в мягких обложках, рассчитанные на самого массового читателя – то, чем можно скоротать время в ожидании автобуса или в вагоне метро. Что-то легкое, необременительное и вместе с тем занимательное. Как правило, в конце 19 и первой половине 20 века в американской жизни спросом пользовались истории в стиле приключений, эротики и нуар-детективов, чуть позже – ужасы. А потом эту нишу заняла журнальная приключенческая фантастика, плотно поселившаяся на страницах изданий вроде «AmazingStories». Это позже, к концу золотого века, фантастика стала претендовать на звание высокой литературы и сдвигать тектонические пласты в массовом сознании, раскрывая горизонты непознанного, а в довоенное время, причем даже до Первой мировой войны, фантастика играла роль развлекательного чтива, снабженного стандартным набором клише.

Спрашивается: какое к этому всему имеет отношение «Принцесса Марса» Берроуза?

Все просто как дважды два.

Рискнем заявить, что популярная фантастика началась именно с «Принцессы Марса».

По ряду причин. Во-первых, роман был хронологически первым большим произведением, снискавшем популярность в Штатах, он издан в 1912 году и принадлежит перу интереснейшего автора, имевшего к тому моменту богатый жизненный опыт и деловую хватку. Для понимания: именно Берроуз создал Тарзана. До Берроуза в Америке никто даже не смотрел в сторону фантастики как коммерческой литературы, все авторы были заняты в основном вестернами и приключениями. Во-вторых, В «Принцессе Марса» Берроуз смог очень грамотно и умело совместить элементы старого и нового направлений, вестерн и космос, избрав в качестве театра действий ближний космос, конкретно Марс, предмет самого пристального интереса землян, не без помощи старины Герберта Уэллса, конечно. Рецепт нового коктейля оказался удачным: выяснилось, что отважный герой, спасающий принцессу-в-опасности, вполне может действовать не на Земле, а его врагами могут быть не только люди и звери, но и инопланетяне с внеземными монстрами. В-третьих, Берроуз написал именно фантастико-приключенческий роман, не обремененный великими идеями, что кардинально отличает его прозу от ранних вещей того же Уэллса или приключений Жюля Верна, наполненных духом первооткрывательства, вау-эффектом. Нет, Берроуз использует марсианскую культуру и мир сугубо как функцию, все подчинено раскрытию приключений Картера, и, если заменить джеддаков на индейцев, а восьмилапых монстров на лошадей, мы получим чистый приключенческий вестерн, содержательно никак не страдающий от подобных рокировок. И это чрезвычайно важно, потому что пересаженный на новую почву цветочек пустил корни и приступил к пышному росту: «Принцесса Марса» обрела такую дикую популярность, что Берроуз создал еще одиннадцать (!) полновесных романов того же цикла.

Разумеется, у цикла и конкретно данного романа есть ряд системных недостатков. Это примитивный сюжет, простой как табуретка, повествующий о чудесном перемещении золотоискателя Джона Картера на фэнтезийный Марс, населенный остатками некогда великой цивилизации и повествующий о его участии в межрасовой войне и спасении принцессы. Это малый объем, заточенный под быстрое чтение, чрезвычайно сдержанный язык повествования, сжатость описываемых действий, отчего история обретает схематичность, производит эффект наброска, повести, зарисовок к чему-то большему. Это декоративность фантастики без углубления в подробности фантастических идей, концепций, архетипов.

Но если перевернуть монету и посмотреть на ее обратную сторону, мы поймем, что те же недостатки вполне прекрасно превращаются в достоинства. Примитивный сюжет? Почему нет, если героика всегда шла по этому пути еще с мифологических времен: инициация, отказ, зов, преображение, путь, битва, спасение. Так было, есть и будет, пока не придумают нечто принципиально революционное и востребованное. Всего лишь фантастические декорации? Ну и что, массовому читателю нужны и более простые впечатления, зрелища, так почему бы не дать им эти зрелища, ведь подобная околофантастика тоже важна, она «прикармливает» читателя к жанру, готовит к более сложным текстам. Малый объем и схематичность сюжета в нынешних реалиях – это скорее достоинство, чем недостаток, особенно для заявленной цели. Вот и получается, что Берроуз написал эталонное произведение массовой фантастической приключенческой литературы – создал золотой стандарт фантастического романа, на который будут равняться как минимум лет тридцать.

Очевидно, что тогда это был смелый эксперимент, волей случая увенчавшийся удачей. Новая схема сработала, показала свою эффективность и стала очередным ориентиром. «Принцесса Марса» — отличный пример того, как и почему обновляется литература на сломе эпох. Ну и еще, это конечно, захватывающий, насыщенный действием роман, история удивительного путешествия в Иной мир.

Всегда важен культурный контекст. Потому что он – аранжировка для любого произведения искусства, для любого значительного высказывания независимо от формы и содержания. Бэкграунд всегда определял кинетическую энергию «выстреливаемого» культурного снаряда, так было и есть всегда. Например, культура милитаризма никогда не будет популярна, если в обществе царит покой и достаток. И наоборот: во время гражданской войны никто просто не поймет пацифиста с его миролюбивыми высказываниями. Все взаимосвязано.

Понятно, что такое правило работает и в литературе. В фантастике особенно.

Вот бэкграунд Америки второй половины 60-х годов 20-го века: биполярный, чудесно уравновешенный мир, ядерный паритет, технологии развиваются семимильными шагами, очарование научными открытиями и дальними горизонтами еще не прошло, но чуть притупилось, все больше проблем появляется в сфере общественного, человеческие ценности ржавеют, консерватизм трещит по швам, слышен молодой голос нового поколения миролюбов с длинными волосами, США лезет во Вьетнам… В культурной среде активно обсуждаются прогрессивные идеи. В фантастике постепенно происходит смещение с твердой, увлеченной техническим могуществом, фантастики в русло гуманитарной, где в центре любых умозрительных экспериментов находится человек, общество, культура, цивилизация.

В то время как большинство авторов третьей волны принялось за азартное смешение жанров, освоение пограничных жанров вроде постапокалипсиса или технотриллера, некоторые единицы пошли по особому, очень извилистому пути, выделяясь даже среди своих собратьев.

Таковы, например, творческие поиски Филипа Дика, и таков писательский путь Сэмюэля Дилени, о книге которого и идет речь.

Здесь опять важен контекст, поскольку идея, пришедшая в голову к Делини, могла бы родиться только у человека совершенно особого типа развития и склада ума, из особой культурной среды. Эта среда – мультикультурализм Нью-Йорка, наложенный на расовую принадлежность автора и его ориентацию, что сделало Дилени особенным в квадрате. О чем мог бы написать фантаст, живущий в Гарлеме, в Нью-Йорке и наблюдающий всю социальную изнанку американского общества благополучия?

И Дилени пишет о языке. Автора посещает ошеломительная, но не такая уж новая, и очевидная с библейских времен идея, что мир есть Слово. В буквальном смысле, человеческий мир, наша цивилизация, наше мировоззрение, наша культура определяется тем языком, на которым мы общаемся. Язык дает нам картину мира, его границы, язык наделяет нас когнитивными возможностями. Язык – это мощная линза, работающая в обе стороны, тот фильтр, через который мы постигаем вселенную.

Во французском языке нет слова «теплый», есть только «холодный» и «горячий».

В языке американских индейцев нет числительных, за исключением некоторых племен, где числом могли называться только одушевленные существа.

В венгерском все одушевленные существа имеют средний род.

В языке эскимосов есть масса обозначений снега. Хоть это и стало трюизмом в связи с лингвистической теорией относительности и теориями Сепира – Уорфа, это факт.

И Делини, очарованный столь элегантной идеей, пишет историю о далеком будущем, где человечество расселилось среди звезд, поделено на два враждующих лагеря (помним о контексте времени!), и вот, в ходе противостояния, специалистами обнаруживается некий мета-язык, с очень мощной смысловой нагрузкой, названный «Вавилон-17». Для его расшифровки привлекают поэта и криптографа Ридру Вонг, ведь язык может быть потенциально опасным.

Стартовавший, как лихо закрученная шпионская авантюра, «Вавилон-17» распахнул обширное поле для экспериментов, возможно, неожиданное для самого автора. Потому что конфликт очень быстро выходит из узких рамок войны и шпионажа, и затрагивает глубинные, фундаментальные слои человеческого существования. В странноватом, предвосхищающем атмосферу киберпанка, будущем, где процветает косметическая хирургия, где люди могут менять свою внешность по любому капризу, иметь вместо кожи чешую или петушиные шпоры на запястьях и лодыжках, в мире, где одна из враждующих фракций выращивает искусственных совершенных убийц, вопрос о самосознании человека, о его положении в обществе, о его памяти, его индивидуальности, суверенитете его разума стоит как нигде остро.

Действительно, основы мира и основы самой личности пошатнулись; реальность мира, его незыблемость теперь под сомнением, ведь неизвестно, насколько они правдивы – не в материальном, а в смысловом (!) контексте. То есть – правильно ли мир понят. Тот ли это язык, который мы понимаем? Те ли слова, которые говорит нам мир или может быть реальность хотела сказать нам нечто другое? Быть может мир сказал одно, а мы услышали то, что хотели бы услышать, или то, что смогли в силу нашего языка, ведь общеизвестно, что даже одно ударение может совершенно поменять смысл слова! И надо ли напоминать, что неправильно понятое послание может быть понято диаметрально противоположно? Предложение о мире может быть понято как объявление войны.

Ошеломленная такой иллюзорностью мира, Ридра Вонг скатывается в кроличью нору сомнений и спираль сюжета выбрасывает героев к источнику, открывая правду о происходящем. Вдвойне поразительно, что основная загадка кроется не в материальном мире, не в физических парадоксах, а всего лишь в языке – в символах, в информации!

«Вавилон-17» — это роман о понимании.

Несмотря на грандиозный замысел, надо признать, что финал романа у Дилени получился несколько смазанным. И дело не в центральной интриге, она-то разрешается вполне логично. Прекрасен и поэтичен язык повествования, здесь Дилени сумел вложить в текст как минимум второй слой из культурных отсылок и цитат. Основная проблема в развитии идеи, ей оказалось мало оперативного простора, текст романа слишком мал для такой идеи. Дело в том, что автор, словно испугавшись взятой высоты, возвращается на тот уровень, с которого стартовал. Все ограничено войной, а язык – это оружие, и ничего более. Дверь в стене привела просто в соседнюю комнату, хотя могла бы открыть проход в другой мир.

Тем не менее, «Вавилон-17» — это прекрасная, смелая попытка исследования ранее неизвестной области – того направления, которое в последующем назовут условно лингвистической фантастикой. До Дилени можно отметить лишь Джека Вэнса и его «Языки Пао», написанные в русле планетарной фантастики. После – многих. По этой тропе пойдут и Филип Дик, свернув в последующем в сторону психологии, и Чайна Мьвиль со своим «Посольским городом», и Тед Чан с рассказом «История твоей жизни». Но Дилени, пожалуй, навсегда останется первопроходцем, сумевшим буквально показать, какой силой обладает Слово и тот Язык, на котором оно доносится до адресата. Делини использует язык как метафору, как modus vivendi человека будущего, универсальный код жизни.

Главное – понимание такого кода. Это ключ к осознанию, а уж оно позволяет человеку существовать.

Быть.

В мировой фантастической литературе исторически сложилось так, что большинство научно-фантастических произведений, составляющий костяк жанра, было написано и пишется в странах Западной Европы и Северной Америке. Это не значит, что научную фантастику не писали и не пишут в других регионах нашей планеты, просто ее удельный вес гораздо меньше, а уж произведений, широко известных за пределами страны фантаста не европейца чуть ли не единицы. Речь идет именно о научной фантастике, как «твердой», так и гуманитарной, и столь значительный перекос в сторону Западного мира вполне объясним, ведь именно на Запад пришлась научно-техническая революция, именно там она зародилась и преобразила нашу цивилизацию.

Однако не смотря на такой расклад, сокровищница жанра может похвастаться несколькими самородками, написанными в других странах мира. Одним из них является удивительный по замыслу и блестящий по исполнению роман латиноамериканского писателя Адольфо Биой Касареса «Изобретение Мореля», опубликованный в 1940 году и посвященный не кому иному как самому Борхесу, патриарху магического реализма, великому слепцу, Читателю и мастеру слова.

Касарес никогда не был так популярен как великая тройка латиноамериканских магов: Борхес, Маркес и Кортасар. Тем не менее, он всегда принадлежал к благородной школе магического реализма, на протяжении всей карьеры стараясь сплавить в гармоничное целое реализм и вымысел. Касарес – мастер, признанный мастер слова. Из-под его пера вышло несколько прекрасных и богатых вещей, но самым его сильным высказыванием все же является «Изобретение Мореля».

Сюжет романа незамысловат. Герой, неудачливый писатель, подвергается политическим репрессиям на родине и вынужден спасаться бегством на корабле, плывущем куда-то в Океанию. Там он высаживается на заброшенный остров, чтобы переждать бурю и вернуться домой. Однако остров хранит свои тайны. Одинокий, покинутый, герой словно новый Робинзон бродит по дому, музею и окрестностям, некогда служившим здешним жителям усадьбой. Однажды на остров высаживаются туристы, герой таится от них, но благодаря цепочке случайностей, понимает, что они его в упор не замечают. Одно из двух: либо они призраки, либо призраком стал он сам. Странности на этом не кончаются: в небе появляется две луны, слышатся непонятные звуки, силуэты вещей расплываются в пространстве, предметы обретают странные свойства, не характерные для реальности. В чем же причина? Ответ – в загадочном изобретении инженера Мореля, призрак которого бродит за прекрасной Фаустиной среди обломков усадьбы вместе с другими людьми-проекциями…

Таким образом, центральной темой короткого, но очень насыщенного романа Касареса становится иллюзорность реальности, границы которой размываются по мере раскрытия сути изобретения гениального инженера. В первой половине 20 века, когда о виртуальной реальности никто ничего и слыхом не слыхивал, Касарес умудрился деконструировать привычный нам мир и создать его инверсию, настолько убедительную, что перемена оказалась почти не заметна. Использовав в качестве метафоры изобретение, Касарес едва ли не первым среди авторов современности задался вопросом о реальности окружающего нас мира, и – что самое важное – о реальности человека в этом мире. Если крепко задуматься, где на самом деле гарантии, что все мы реальны и не существуем в чьей-то программе, или проекции, сне или каком-то ином, построенном на иных принципах, но категорически искусственном мире?

Существуете ли вы, господин Читатель, пробегающий глазами эти строки?

Уверены ли вы на сто процентов в реальности окружающего вас мира?

И самое главное: комфортно ли вам здесь?

Именно такие вопросы и такое сомнение зарождается по прочтении романа «Изобретение Мореля». Нет, не Филип Дик первым уничтожил реальность, это сделал задолго до него на пороге Второй мировой войны аргентинский гений Касарес. Но автор не был бы магом и мастером, если бы не вплел в столь удивительный нарратив судьбу человека. Не забываем: в основе любой, даже самой головокружительной, но хорошей истории лежит судьба человека, и наш герой, влюбленный в недостижимую Фаустину, обитающую по ту сторону реальности, должен сделать этот судьбоносный выбор.

Когда все элементы мозаики становятся на место, зритель может увидеть целую картину. Но картина, если она многослойна, может открыть зрителю иные плоскости, достаточно поменять ракурс, фокусировку, приблизиться или отойти. Иногда вещи не те, какими кажутся. Этот удивительный парадокс всегда будет иметь место. Заслуга Касареса и его феноменального романа как раз и заключается в том, что здесь размываются границы между реальностью и иллюзией, между настоящей жизнью и ее бледной имитацией. Парадокс в том, что на самом-то деле придавать явлениям реальность может сам человек, если поверит в существование и примет это существование как данность. Вероятно, в финале романа, описывая действия героя, Касарес хотел сказать именно это.

Впрочем, каждый читатель, имеющий свободу воли и мнения, поймет сказанное по-своему.

Мы же не проекции и не программы, верно?

Олаф Стэплдон – редкий, дивный тип автора-фантаста первой половины 20 века, не обласканного ни значительными тиражами, ни большим общественным вниманием, ни жанровыми наградами, но вместе с тем писатель странного, особого дара, позволившему ему создавать вещи исключительные по внутреннему потенциалу и смысловому наполнению. Обычная история: заурядный с точки зрения постороннего обыватель, Стэплдон оказался мечтателем и демиургом таких масштабов, на которые никогда никто раньше до него не замахивался.

Показательны в этом смысле два его самых известных фантастических романа – «Первые и последние люди» (1930) и «Создатель звезд» (1937). В первом романе писатель сосредотачивается на эволюции человеческой расы с горизонтом в миллиарды лет, смело, дерзко и совершенно справедливо предположив, что человек изменится в будущем до неузнаваемости, претерпев целую серию скачков в своем развитии. Избрав в качестве литературного инструмента прием рассказа-монолога, Стэплдон разворачивает перед читателем подробную историю будущего человечества в виде дорожной карты, со всеми поворотами, взлетами и падениями.

К похожему средству он прибегает в «Создателе звезд», на этот раз не ограничившись нашей расой и размахнувшись еще шире. Сюжет играет в произведении чисто декоративную роль, как и центральный персонаж, человек, рядовой житель английской глубинки, что однажды ночью вышел из дому, вырвался из телесной оболочки и смог отправиться в ментальное путешествие по вселенной. В романе раскрывается красочная, последовательная история развития разума во всей известной науке вселенной. Стэплдон затрагивает зарождение, расцвет и упадок разума во всех его проявлениях, причем носителем разума на планетах он осознанно называет людей, то есть человек в его понимании — это любое разумное существо, имеющее материальную оболочку. Человек — это не вид, это ступень в развитии разума, на какой бы планете тот ни находился. Впервые в фантастике раскрываются альтернативные векторы эволюции с учетом особенностей планетарного климата разных миров. Стэплдон не ограничивается антропным каркасом в описании внеземных существ, а скорее опирается на него как на основу, свободно импровизируя в описании внешнего вида существ.

Здесь Стэплдон мог бы остановиться, но нет, он продолжает раздвигать границы возможного, в какой-то момент их попросту уничтожая. Задумавшись о проблеме разума в известной нам вселенной, он приходит к парадоксальной, но не такой уж и невозможной идее наличия разума у планет и даже звезд, попутно раскрывая их историю, генезис и будущее.

Центральной идеей пространного романа-путешествия остается вопрос существования некого Создателя звезд, существа-демиурга, которого люди традиционного именуют Богом. Однако англичанин Стэплдон уходит от такого клише и пытается трактовать Создателя как нечто иное. Да, по Стэплдону, вселенная есть результат осознанного акта творения, но вот каковы истинные цели такого акта, герою-путешественнику предстоит выяснить.

Характерной особенностью авторского стиля является не только пренебрежение обычными сюжетными схемами, что автоматически делает его тексты не понятными широкому читательскому кругу, но и масштабы происходящих событий. Стэплдон измеряет действие даже не сотнями лет и тысячелетиями, а миллионами и миллиардами лет, что вызывает невольное содрогание при осознании таких величин и превращает вселенную из статичного привычного нам по ночному небу полотна в динамичную гонку разбегающихся галактик, в кипящий котел туманностей и взрывающихся сверхновых.

Иными словами, Стэплдон уходит еще на несколько шагов дальше Герберта Уэллса с его «Машиной времени», используя при этом не только временную, но и пространственную шкалу, разворачивая континуум вселенной во всех системах координат.

Надо ли напоминать, каким ничтожным выглядит на этом фоне человек?

Надо ли напоминать, какой мимолетной является на этом громадном протяжении вселенского хронотопа наша история? Секунда, сотая доля секунды, ничтожное мгновение, коротенькая вспышка микроскопической пылинки под названием Земля на полотнище искр в лиловой пустоте.

Не случайно отголоски подобных мотивов можно заметить в творчестве всемирно известных фантастов Артура Кларка, Брайна Олдисса и Станислава Лема, которые очень высоко ценили Стэплдона за смелость мысли и безграничность фантазии.

Именно поэтому намного опередивший свое время роман «Создатель звезд» Олафа Стэплдона занимает хоть и не столь заметное, но очень важное, ключевое место в мировой фантастической литературе – благодаря безграничности масштаба и времени, в которых разворачивается удивительный вояж по вселенной.

Никто и никогда ранее не позволял себе подобного – уничтожить границы мыслимого и освободить разум для осмысления его места в этом удивительном мире.

Стэплдон смог показать, что это возможно.

И доказать, что никаких границ никогда и не было.

Роман американского писателя-фантаста Джо Холдемана «Бесконечная война» 1974 года примечателен тем, что собрал внушительный урожай из всевозможных жанровых фантастических премий. Причиной тому яркая, полемическая, декларативно пацифистская история межзвездной войны, довольно едко обличающая милитаристов в их желании навести всюду порядок огнем и мечом.

Нет ничего удивительного в избранной автором теме, ведь он познал ужасы войны на собственном горьком опыте. Холдеман – ветеран Вьетнама, обладатель боевого ранения и ордена «Пурпурное сердце». Другой человек на его месте сделал бы прекрасную карьеру если не в армии, так на общественно-политическом поприще, но Холдеман оказался иного склада. Он прекрасно усвоил урок войны и конвертировал свои впечатления в антивоенной фантастике.

По сюжету романа главный герой попадает в корпус межзвездной армии, воюющей с некой враждебной человечеству цивилизацией, весьма искусной в ремесле уничтожения своего противника. После изнурительных тренировок бойцов перебрасывают телепортом к далеким звездам, где они выполняют боевую задачу.

Но война тянется дальше; она охватывает многие звездные системы, и герою со своими боевыми товарищами приходится вновь и вновь совершать марш-броски к дальним рубежам, все больше улетая от родной планеты. Учитывая релятивистские эффекты, солдаты теряют связь с Землей не только в пространстве, но и во времени – пока они выполняют спецоперации, время неумолимо и стремительно летит на Земле, ускоряя приход будущего и новых поколений землян, совершенно чуждых прежним соотечественникам героя.

Чем дольше длится конфликт, тем меньше воины видят в нем смысла. В конце концов все уже просто перестают понимать, во имя чего сражаются и с кем именно, поскольку враги отступают, а затем и вовсе исчезают. Кровь, боль, пот, грязь, ранения, смерть, поломки техники – вот что такое настоящая война.

Холдеман весьма убедительно демонстрирует шок ветеранов от возвращения на родину – от столкновения с совершенно новым поколением генетически модифицированных землян, которые оказываются в чем-то даже хуже инопланетных агрессоров, потому что с ними не о чем говорить. Культурная пропасть не имеет мостиков, разрыв фатален. Ветераны никому не нужны, они чужие среди своих, на новой Земле им не место. Им неуютно, некомфортно в новой культурной среде, они попали во временной капкан, и это безусловно трагедия. Потерянное поколение – об этом писал еще великий Ремарк.

Мощная пацифистская нота, взятая Холдеманом в «Бесконечной войне» явно резонирует с милитаризмом прославленного Роберта Хайнлайна и его программного в военной фантастике романа «Звездный десант». Если Хайнлайн прославляет военные подвиги и милитаризацию общества, считая те благом, Холдеман резко осуждает тягу человечества к конфликтам, доказывая, что любая война приводит не только к физическим, но и моральным жертвам с обеих сторон. В войне не бывает победителей, она приносит лишь несчастье и одиночество, уродует, извращает, разделяет людей между собой.

Прослеживаются определенные параллели и с «Возвращением со звезд» польского фантаста Станислава Лема, в котором тот описывает одиночество землянина, вернувшегося из длительного полета на Землю, где уже успело появиться новое поколение людей, совершенно чуждых ему по образу жизни, практикующих странные технологии вроде «бетризации» и живущих по другим принципам, делающим астронавта в их глазах космическим неандертальцем.

Человеческая общность – хрупкий сосуд. Стоит только выпасть из своего общества, вернуться назад бывает гораздо труднее, если вообще возможно. Наверно поэтому можно с уверенностью сказать, что Холдеман написал не только милитаристскую историю, но и своеобразный гимн одиночеству, полотно об отчуждении человека человеком. Действительно, инопланетные агрессоры играют здесь чисто декоративную роль, мы опять имеем дело с самими собой – со своими кривыми отражениями, в которых угадываются растерянные, одинокие, покинутые люди с забытым прошлым и без будущего. Все что у них есть – это странное настоящее, но они не знают, что с ним делать.

Совсем как ветеран любой реальной войны не знает, куда податься после демобилизации.

Британский писатель Кристофер Прист попал в струю фантастов новой волны наряду с именитыми коллегами вроде Майкла Муркока и Джеймса Балларда. Написал он не так много, но темы произведений и увлекательность сюжетов этого замечательного автора с лихвой окупили его творческую сдержанность.

Наряду с великолепным «Престижем», одним из самых выдающихся его романов является опубликованный в 1974 году «Опрокинутый мир» — история жизни юноши Гельварда Манна, жителя странного передвигающегося по рельсам Города, который обречен находиться в движении вечно, иначе всех его обитателей ждет неминуемая гибель.

Город представляет собой громадное здание на рельсах, которые прокладываются специальными бригадами, монтирующими их впереди и убирающими позади. Общество подобно многим антиутопическим моделям, делится на Гильдии с четкой специализацией, и юный Гельвард мечтает попасть в самую престижную Гильдию разведчиков будущего.

Это странный мир; мир, где пространство впереди именуется будущим, а позади прошлым. Мир, где совершеннолетие и жизнь человека измеряется милями, мир, имеющий форму бесконечной гиперболы, мир, где время максимально овеществлено и спроецировано в пространство, где позади его течение замедляется, а впереди движения Города наоборот, ускоряется, и только в месте нахождения Города течет с нормальной скоростью.

Как такое возможно?

Выстраивая традиционную приключенческую канву повествования, где главный герой пытается найти ответ на этот вопрос и отправляется назад, по следам Города в прошлое, Прист следует давней традиции, заложенной вероятно еще со времен Герберта Уэллса. Он бросает читателя в области непознанного. В фантастике существуют книги-открытия, то есть истории, основная интрига, ценность и смысл которых заключаются в презентации удивительных физических эффектов, ранее не известных человечеству. Истории такого рода показывают привычный нам мир совершенно с неожиданного ракурса, позволяют увидеть необычное в обычном, расширить границы своих знаний о вселенной, пространстве и времени. Именно таков по своей конструкции был в свое время, например, роман Уэллса «Машина времени», или чуть позже «Солярис» Лема.

Научно-техническая революция позволила нам по-другому увидеть этот мир, его грани и возможности. Каждое новое открытие в химии, физике, астрономии указывало поистине на безграничные возможности для применения человеком. Неудивительно, что столь богатая жила позволила талантливым фантастам в 50-60-е годы 20 века создать удивительные миры будущего, многогранные и уникальные, но удивительно, что и во второй половине двадцатого столетия авторы продолжали совершать ослепительные открытия, хотя основные достижения в фундаментальной науке остались позади. Речь конечно идет об «Опрокинутом мире» Приста, который в контексте указанных особенностей вызывает большой интерес.

«Опрокинутый мир» — это очень старомодная по своему духу книга. Это чистая научная фантастика, совершенно оригинальная и появившаяся на свет в век, казалось бы, упадка фантастического жанра, в век декадентского смешения жанров, засилья фэнтези, триллеров и ужасов, оттеснивших традиционную научную фантастику на периферию. К середине семидесятых сложно было сказать новое слово в жанре, на смену качественной экспансии пришла количественная, интерес авторов сместился от науки обратно к человеку, появилась масса социальной и психологической фантастики, но «Опрокинутый мир» Приста оказался последним из могикан традиционной НФ – перед ее окончательным упадком и новым возрождением уже в восьмидесятых.

Роман удивляет главной тайной и ее объяснением. Особенно автору удалось выстроить интригу, реконструировать атмосферу манящей неизвестности, притягательной и пугающей одновременно. Прист прекрасно и научно достоверно сумел создать странноватый, гиперболизированный мир Города, для обитателей которого обычные земляне и вся наша планета – подлинно опрокинутый мир. Мир-инверсия, мир-негатив, мир-изнанка, для постижения которого нужно обладать неплохим пространственным воображением. В этой связи Прист правильно и грамотно применил метафору Иного, чтобы в очередной раз показать условность и относительность нормы, чтобы в очередной раз доказать, что человек может приспособиться к любым, даже самым диким условиям жизни и создать вокруг себя новый мир с его мифологией, правилами и миссией.

Кто знает, сколько удивительных миров сосуществует параллельно с нашим?

Кто может представить себе эти миры и нарисовать их силой фантазии?

Конечно же мы. Надо только хорошо постараться.

«Путешествие к Арктуру» Дэвида Линдсея относится к тому редкому случаю, когда талантливо написанная вещь малоизвестного автора сначала забывается, а затем находит путь к внимательному читателю и обретает известность, вместе с признанием. В немалой степени этому способствовали усилия других авторов, на которых творчество Линдсея оказало неизгладимое впечатление. В частности, поблагодарить за дошедшие до нас труды писателя следует Колина Уилсона и Лина Картера, который переиздал в 1968 году классический роман Линдсея в серии раннего, «дотолкиеновского» фэнтези.

Для правильного восприятия сути данного романа нужно учитывать, что «Путешествие к Арктуру» написан на заре 20 века, причем написан как фантастическое произведение, но лишен атрибутов научности, потому что банально появился на свет раньше, чем наступил Золотой век фантастики – в 1920 году. Возможно, по этой причине издатели и широкая публика относила произведение к жанру фэнтези, но думается, от этого жанра в тексте есть лишь глянцевая оболочка. Ядро же – психоделическая, крайне необычная фантастика визионерского толка, настолько оригинальная, насколько вообще может быть развита фантазия взрослого человека, не лишенного определенного образования и дара писательства.

Именно этим удивителен Линдсей. Человек, при жизни написавший до обидного мало вещей, умудрился в небольшом романе уместить совершенно новый, далекий мир из иной звездной системы, где действуют принципиально иные, отличные от земных, законы. Главный герой произведения Маскалл в компании двух джентльменов отправляется путем некого подобия телепортации на планету Торманс, обращающуюся возле двойной звездной системы Арктура и обретает там новое тело, а затем, постепенно, познает новые чувства, ощущения, разум и даже подвергается изменениям личности. Звучит как бред или галлюцинация, однако Линдсей сумел выстроить в тексте стройную систему взаимодействия обитателей Торманса друг с другом и загадочными духами-создателями. Главный из них Суртур, его-то и ищут компаньоны.

Но линия поиска духа-создателя Торманса Суртура ветвится на чрезвычайное множество побочных историй, встреч и бесед Маскалла с обитателями этого мира, в ходе которых герой познает законы и обычаи, правила и заповеди различных стран и народов, что делает повествование философской одиссеей по миру грез, наподобие Дантова «Ада». Завораживает не только природа, описываемая в романе, со всеми ее животными и растениями, но и люди Торманса, способные менять свои органы чувств сообразно жизненным принципам. Идея картины мира, данной нам в органах чувств, сама по себе не новая, находит здесь гениальное воплощение в том смысле, что человек Торманса может вырастить себе третий глаз или иные органы восприятия и познать мир в том направлении, какое его интересует, и даже слиться ментально с другой личностью! Удивительно. Никогда еще никто из фантастов с такой легкостью не менял облик разумных существ и так тонко не подчеркивал грань реального и иллюзорного. Торманс как никакой иной мир каждым своим пейзажем, каждым обитателем словно хочет сказать, что реальность и чувство реального (что важно) зависит от нашего восприятия мира, что мы способны понимать и менять мир согласно своим возможностям, а главное – в меру своих сил, своего разума.

К сожалению, по части занимательности сюжетных поворотов, роман страдает однобокостью: почти каждая новая глава начинается со стандартного приема, когда герой встречает нового человека и между ними завязывается разговор. Но слабая сюжетная линия окупается визуальной составляющей и глубиной мысли автора, призывающего читателя поразмыслить над образом жизни различных народов Торманса. Поиск Суртура все больше напоминает блуждания по лабиринту снов, и эта «психоделичность» вполне способна довести читателя до мистических откровений.

Роман «Путешествие к Арктуру» шотландского писателя Дэвида Линдсея занял свое почетное, особое место в ряду новаторской, оригинальной, смелой фантастической литературы. Это настоящий рывок в область неизвестного, в неисследованные миры не только иных планет, но и иных реальностей. Впоследствии подобных этому роману Линдсея вещей появлялось крайне мало; посему роман и сейчас возвышается одиноким пиком среди обширных горных цепей зарубежной фантастики.

Перефразируя Ницше, высота мысли дается немногим, потому что не все способны выдержать недостаток привычного воздуха, хотя и оказываются чуточку ближе к звездам.

Имя американского фантаста Теодора Старджона хорошо известно всем любителям твердой научной фантастики. Старджон успел написать немного, но почти каждое его произведение несет в себе оригинальную, никем ранее не озвученную идею. Вкупе с блестящим языком и стилистикой читатели получили литературу высшей пробы, аналогов которой в англоязычной фантастике практически не нашлось. По сложности поднимаемых проблем проза этого фантаста может соперничать разве что с вещами знаменитого Станислава Лема или Филипа Дика.

И одним из самых его известных романов является «Взять в жены Медузу», действие которого разворачивается в наше время, а главный герой, бездомный бродяга внезапно проявляет сверхъестественные способности и совершает поступки, трудно объяснимые с точки зрения логики. Старджон умело закрутил интригу, читать текст действительно интересно, потому что похождения главного героя преследуют загадочную цель и явно как-то можно объяснить.

Вопрос в том, как, и что хотел этим сказать автор. Старджон ввел в романе прорывную идею о том, что существует некое огромное разумное существо, пронизывающее все пространство и засеивающее своими спорами обитаемые планеты с разумной жизнью, чтобы сделать носителей клетками своего организма и расширить свое существование до пределов галактики. Имя ему – Медуза.

Главная ценность произведения заключается в том, что оно позволяет совершенно под другим углом взглянуть на природу человека. Человек предстает перед нами не как разумный индивид, а в виде составной части, клеточки огромного организма, цели которого совершенно недоступны человеческому пониманию. И по сути это нормально. Ведь мы не спрашиваем мнения пальцев прежде чем взять что-то со стола.

Оригинальный, интересный научно-фантастический роман, в котором человек предстает чем-то большим, чем он есть. Потеря индивидуальности? Да. Зато какие возможности и способности! Но действительно, у такого процесса есть и обратная сторона.

И об этом нечеловеческом выборе тоже написано в романе фантаста.

Роман польского гранда научной фантастики Станислава Лема «Фиаско» — заключительное произведение о жизни и подвигах пилота Пиркса, получившего новую жизнь и взявшего себе новое имя.

Это не только заключительный в цикле, но последний итоговый роман во всем творчестве польского фантаста, в котором он ставит жирную точку всем своим художественным экспериментам, проводившимся более чем сорок лет.

Очень сложное, многогранное произведение, рассказывающее нам о межзвездной экспедиции с целью установления контакта с некоей сверх развитой технологичной цивилизацией, названой в романе «квинтянами».

Лем выложился в этом своем последнем романе по максимуму – продемонстрировал все, на что способен как писатель, мыслитель и фантаст. В итоге получилась концептуальная космическая одиссея звездолета «Гермес», насыщенная техническими идеями вроде криогеники, моментальных путешествий между звездами, планетарной инженерии и, конечно же, на невозможности контакта с внеземными цивилизациями.

Контакт невозможен, утверждает Лем. Не потому, что цивилизации находятся от нас на огромных расстояниях, а потому что человек ищет в космосе свое отражение и очеловечивает все явления, включая саму жизнь, что исключает возможность нормального контакта и предопределяет фиаско в поиске человеком братьев по разуму. Человек ищет самого себя, на самом деле в силу склада разума, физических особенностей восприятия, психологии мы никогда не сможем установить контакт, нам не нужны Чужие. Идея, не раз озвученная писателем во многих произведениях, включая «Солярис».

Поэтому миссия звездолета «Гермес» была заранее обречена на поражение. И даже когда формально контакт с квинтянами был установлен, конструктивного диалога не получилось, потому что человек не в состоянии его наладить – он просто не может отказаться от своей сущности, и во всем будет искать проявление типично человеческого поведения. Кроме того, на протяжении всей финальной части миссии интригует вопрос: что же собой представляют квинтяне? Кто они? Лем дает своеобразный ответ, спрятанный в самом конце.

Роман подводит неутешительный итог размышлениям Лема о контакте с Чужими: мы никогда не сможем найти братьев по разуму. А если и найдем, это будет разговор слепого с глухим: никакого общего знаменателя. В лучшем случае непонимание, в худшем – конфликт на уничтожение, где инициатива и конечная ответственность лежит полностью на одной стороне. На самом деле это ужасно. Представьте, что из космоса прилетел огромный звездолет, послал серию цветных сигналов, потом еще, высадил на поверхность шар, а потом испепелил все живое на нашей планете, причем его действия совершенно не понятны с точки зрения разума или какого-то здравого смысла.

Роман интересен еще и тем, что очень насыщен научно-технической терминологией и подробнейшим образом описывает гипотетический полет человека на звездолете и использование революционных технологий, что принесет несомненную пользу читателю: вы гарантированно расширите свой словарный запас и познания в области астрофизики, теории космических полетов и во многих других науках.

Так что последнее большое произведение Лема однозначно заслуживает внимания, как со стороны поклонников его творчества, так и обычных любителей качественной научной фантастики о межзвездных экспедициях.

Научно-фантастический роман интересного писателя-фантаста Джеймса Блиша «Дело совести» можно отнести к одному из первых текстов на религиозно-метафизическую тему в фантастическом поле. Роман написан в 1958 году, составлен из двух новелл и был удостоен престижной «Хьюго» за довольно любопытный и смелый мысленный эксперимент.

Суть в следующем.

Середина 21 века. Освоены технологии межзвездных перелетов. В 50 световых годах от Земли обнаружена обитаемая планета Лития, с мягким, тропическим климатом и богатой биосферой. Планету населяют разумные кенгуроподобные ящеры, передвигающиеся на двух ногах и откладывающие яйца. Их общество идеально сбалансировано, тут нет ни войн, ни преступности, все проблемы решаются разумно и справедливо. На планету пребывает комиссия с Земли, чтобы принять решение о включении обитателей этой планеты в лоно христианства, догматы которого допускают к времени действия романа наличие разумной внеземной жизни. И вот тут начинаются сложности.

Дело в том, что, как установил святой отец иезуит Руис-Санчес, литианам присущи следующие качества: 1) разум всегда является достаточным провожатым; 2) то, что очевидно, — всегда реально; 3) дело Бога есть вещь в себе (то есть — цель в себе); 4) вера не есть необходимость для правильных действий (то есть можно действовать правильно и без веры); 5) возможна справедливость без любви; 6) мир не должен выходить за пределы понимания; 7) возможна этика, в которой отсутствует альтернатива зла; 8) возможна моральность без совести; 9) добро возможно без Бога.

Таким образом, литианам христианский бог не сдался от слова совсем. Святой отец в ужасе нарекает их порождениями Сатаны, включая всю планету. По Санчесу, Лития была создана дьяволом с целью искусить людей и заставить их отречься от бога. Значит, следует избегать любых контактов с этой цивилизацией или даже провести над целой планетой обряд экзорцизма.

Нет нужды подробно объяснять, что подобное отношение – суть проявление не только радикального обскурантизма, но и крайней формы антропоцентризма. Это очень наивно и довольно неразумно предполагать, что целая планета существует только лишь для того, чтобы подорвать веру другой цивилизации в ее, этой цивилизации, бога. О данном факте очень точно указывает Станислав Лем в своей монументальной «Фантастике и футурологии», проведя подробный анализ романа. Рассуждать подобным образом может только фанатик, просто не понимающий, что даже сама идея первородного греха для яйцекладущих существ является непостижимой. То, что невозможно понять, нельзя и оспорить. Сатана не существует без Бога, и обретает свое значение только в связке с ним. Все прочее – пустота, лишенная смысла.

Тем не менее, кроме красочных и богатых описаний быта литиан, в романе Блиша есть очень интересная идея, заставляющая отца Санчеса ощутить себя еретиком: поскольку от своего теологического мировоззрения он избавиться не может, его мучает мысль, что Лития – это Эдем. Она просто избавлена от самого понятия греха, а значит претензии церкви к ней просто беспочвенны, и более того, вмешательство людей ее просто оскверняет. Возникает вопрос, кто от кого должен быть защищен, и источник зла – вовсе не литианцы.

Так или иначе, но Лития самым бесстыдным образом нарушает догму. Ситуацию усугубляет дар литианина Шексты святому отцу и рождение на Земле отпрыска литианина Эгтверчи, который самим своим присутствием вносит смуту в земную цивилизацию, к облику которой Блиш добавил несколько красочных штрихов. К сожалению, эту линию Блиш развил недостаточно полно и сосредоточился на судьбе Литии, которая оказалась незавидной.

Роман помимо темы метафизики еще раз подчеркивает, что человек везде пытается насадить свои принципы, свою веру, свою систему ценностей и порядки, а когда это не удается мирным путем, прибегает к насилию. Человек творит зло, хоть и считает себя вместилищем добра, но основная трагедия заключается в том, что для существ с иной картиной мира человек всегда будет чужим, как и они для него. Сами этические категории и понятия человеческой цивилизации для инопланетного разума – пустой звук. Да и человек, рискнем предположить тоже. Кому мы нужны там, среди звезд?

С чего мы взяли, что вообще кому-то нужны, если мы порой не нужны сами себе?

В 1980-х годах жанр фантастики захлестнула мощная волна киберпанка. Авторы вроде Брюса Стерлинга и Уильяма Гибсона совершили целую революцию, написав свои знаменитые хиты и перевернули представление читателей о будущем. Оказывается, оно будет вовсе не светлым и добрым, а дегуманизированным, грязным и навсегда изменит саму суть человека, который от этого увы лучше не станет.

Наряду с вышеприведенными авторами, в 1987 году опубликовал свою книгу «Вакуумные цветы» замечательный писатель Майкл Суэнвик, сделавший для киберпанка не меньше именитых коллег. Правда, следует сделать оговорку насчет «Вакуумных цветов» — это не совсем киберпанк, здесь есть многое от твердой научной фантастики и антиутопии. Но границы поджанров порой столь зыбки, что обращать на них внимание не хочется вовсе – очень уж хороша книга.

По сюжету в произведении идет охота не девушку, очнувшуюся в медблоке одного из орбитальных гетто без памяти. Классический фантастический боевик в декорациях освоенной постчеловечеством Солнечной системы. Как водится, общество разделено на множество фракций со своими ценностями и культурой. Полный набор – тут вам и хищные транснациональные корпорации, и коммунистический Народный Марс, и грязные орбитальные трущобы, где обитают люди-киборги с синтетическими личностями, которые можно «прошить» или отдать искусственному интеллекту для его нечеловеческих занятий.

Суэнвик очень красочно описывает локации, технику, культуры, но вот персонажи у него получаются плосковатыми, да и сама сюжетная линия прослеживается с трудом. С одной стороны, в тексте присутствует постоянный экшн, действие и динамика, что можно отнести к явному плюсу, но с другой за нагромождением сцен теряется общая нить.

Однако названные недочеты не влияют на в целом интересную картину будущего, которая вполне может быть – все выглядит очень правдиво. Автор убедительно показывает, что любое научное изобретение может быть повернуто человеком как во благо, так и во зло. Последнее, увы, случается чаще и в итоге люди будущего попадают в цепкий капкан технологий без шанса выбраться. Очень показательно, с какой мечтательной наивностью люди в середине 20 века рассуждали о прорывных технологиях будущего и том, как они осчастливят человечество. О мгновенном доступе ко всем библиотекам мира, произведениям искусства, о решении бытовых проблем, голода, и прочее и прочее. Стало ли человечество счастливым? Уже сейчас мы имеем широкополосный Интернет, мобильные устройства связи, карманные компьютеры, возможность контролировать свою жизнь (в пределах закона) — и что? Технические костыли не заменят разум, веселые картинки не подарят счастье. Есть над чем подумать при чтении.

Как итог, «Вакуумные цветы» очень классный роман на стыке твердой научной фантастики, антиутопии и щепотки киберпанка, поднимающий важные и правильные вопросы философского и этического толка, которые в наше время становятся все актуальнее.

Американский писатель Уильям Гибсон считается отцом жанра «киберпанк». Именно он написал трилогию романов под общим названием «Муравейник», которая заложила стилистические и идейные основы для такого сорта социальной фантастики о будущем ближнего прицела. Первым романом из серии стал «Нейромант» 1984 года, благодаря которому узнают Гибсона как писателя, повлиявшего на целое поколение.

Конец XXI века, мир находится в зените глобализации. Города превратились в технологические ульи с сотнями этажей в высоту. Широко практикуется техническая модификация человеческого тела, информация давно оцифрована, и хранится в глобальной информационной сети, по которой путешествуют городские «ковбои», дети бетонных джунглей, а по-нашему – хакеры. Эти ребята умеют взламывать банки данных, красть информацию и внедрять вредоносные программы-ледорубы. И один из таких наемников получает очень выгодный заказ, сулящий огромную прибыль, но клиент, скрытый за строчками электронного кода, пожелал остаться неизвестным.

Помогать хакеру будет профессиональная убийца-самурай Молли с искусственными глазами и прочая публика из андеграунда.

Гибсон буквально воссоздал по сигнальным маячкам настоящего будущее, которое возможно наступит уже завтра. С точностью научного прибора он предугадал появление Интернета и все сопутствующие такому процессу явления. Он догадался, что на почве технологических гаджетов возникнут новые субкультуры, совершенно отличающиеся друг от друга взглядами на мир и философией. Гибсон понял, что в будущем власть будет принадлежать не государствам, а глобальным транснациональным корпорациям, которые поделят планету на зоны влияния и превратятся в локальные коммерческие государства. Промышленный шпионаж, частные армии, апгрейд организма, кибер-валюта, одноместные капсулы, химическая еда и уникальное программное обеспечение – все это со временем станет реальностью, и уже становится.

Ну и кроме того, Гибсон предвосхитил идею технологической сингулярности, которая говорит, что человечество встанет на пороге гипер-развития информационных технологий, после которого осуществится прорыв в новых формах эволюции, и доминирующим видом жизни станет искусственный интеллект, который будет управлять новым оцифрованным человечеством, в массе своей давно переставшем понимать, каким образом работает техника и технологии. В то время, как технология станет на рельсы саморазвития, фактически превратится в техносферу, замкнутую экосистему, которая уже будет развиваться самостоятельно, человек особенно далеко не уйдет как вид. Люди через сто и двести лет биологически не изменятся, они по-прежнему будут теми же высокоразвитыми обезьянами, только разве что проживающими в технологических джунглях и умеющими нажимать на кнопки, чтобы обновить статус в социальной сети. На смену им могут прийти так называемые пост-люди, но это уже совсем другая история...

Итак, в романе «Нейромант» описана ситуация, когда Скачок близко, сам же таинственный нечеловеческий Нейромант уже появился в Сети, преследует свои загадочные цели, и ничто его не остановит.

Будущее становится настоящим уже сегодня. Сию секунду.

Многие почему-то считают выдающегося американского писателя Стивена Кинга исключительно «королем ужасов», мол, человек пишет только страшные истории. Это популярное заблуждение. На самом деле Кинг разносторонний автор – в его богатейшем арсенале имеются произведения не только из жанра ужасов или триллера, но и фэнтези, и детективы, и, конечно же, фантастика. Если бы писатель не сосредоточил свое внимание на темном искусстве, из него несомненно получился бы первоклассный фантаст.

Подтверждением тому служит отличный роман «Бегущий человек» 1982 года, написанный в жанре социальной фантастики под псевдонимом Ричард Бахман. Некоторые даже приписывают произведению киберпанковские корни, но это, наверно, перегиб. Здесь скорее имеются все признаки антиутопии самого жесткого образца по типу «1984» Оруэлла.

В романе говорится о недалеком будущем, когда Америка страдает от экономического кризиса, и чтобы поддерживать уровень довольства граждан и отвлечь их от проблем, правительство идет на введение особого реалити-шоу – игры на выживание в прямом эфире. Из претендентов отбираются кандидаты, которые должны убегать от палачей-убийц и тот, кто выживет определенное время, выиграет в игре. Участие добровольное, риск осознанный, награда щедрая. Иными словами: смерть «он-лайн». Разумеется, никто никогда в игре «Бегущий человек» еще не выигрывал, но хозяев шоу это мало заботит, зато зрители втайне желают победы игроков над системой, что практически невозможно – в этой игре не предусмотрен выигрыш. Как в казино, где выигрывает только один – сам хозяин игорного заведения.

В такое шоу попадает Бен Ричардс, дочь которого нуждается в дорогостоящем лечении. Бен не испытывает никаких иллюзий по поводу профотбора, но проходит в шоу и после старта игры успешно прячется от палачей. Им движет, конечно, не жажда развлечения, и даже не собственное обогащение, а родительский инстинкт. Расклад простой: либо он выигрывает, и дочка будет жить, либо ребенок умрет без помощи. По мере своего продвижения ему придется столкнуться с разными представителями американского общества и увидеть его «срез» — обнищавшую, опустившуюся нацию, изнасилованную капиталистической системой, для которой существует только одно благо – деньги. Человек в таком обществе – мусор. А шоу должно продолжаться. Любой ценой.

В романе заложена очень важная идея: в погоне за рейтингом хороши любые средства. То есть ради прибыли можно пренебречь такой ерундой, как человеческая честь, здоровье и даже жизнь. Первые звоночки мы видим уже сейчас, когда участников различных шоу публично унижают или выставляют напоказ их жизнь. Позаимствовав мотив из рассказа Роберта Шекли «Премия за риск», Кинг всего лишь экстраполировал тенденцию в будущее и получил картинку из «Бегущего человека». Все предельно просто, до отвращения. Ситуация, показанная в романе, это крайняя степень дегуманизации, начавшейся уже сейчас. Но люди все-таки не стая волков, в любом обществе есть какая-то мораль, нормативы, определенные ценности. И Кинг доказывает, что людей не так-то просто «зазомбировать» — Ричардс бросает Системе вызов.

Сюжет крайне динамичен, действие очень насыщено, мир прописан достоверно, и наверно со всеми этим достоинствами связана удачная экранизация романа режиссером Полом Майклом Глэйзером в 1987 году со Шварценеггером в главной роли.

«Бегущий человек» — это очень важный, актуальный роман, который имеет не только развлекательную ценность, но и практическое значение. Описанный в нем сценарий возможен, а при определенных обстоятельствах достижим уже сейчас. Вы можете сказать: да ничего подобного! Такого никогда не будет! Допустим. Но пусть, когда нам будут возражать, пусть в этот момент вспомнят о кровавых битвах гладиаторов на полях Колизея, о судебных поединках в Древней Руси, о смертельных танцах викингов, о линчевании негров, о зверствах нацистов и так далее, и тому подобное. Все эти факты говорят о том, что человек – хищник, получающий удовольствие от созерцания насилия и смерти. Только в новом формате. Хлеба и зрелищ – этот девиз актуален и по сегодня, разве что существует в новом виде, под камуфляжем коммерческой прибыли.

Уже потом, гораздо позже появятся «Голодные игры», так растиражированные сегодня.

Джеймс Баллард относится к поколению писателей-фантастов «новой волны» наряду с Майклом Муркоком, Брайаном Олдиссом, Роджером Желязны и Джорджем Мартином. Писатели этой волны снова сосредоточили все проблемы вокруг личности человека, вернув читателя со звезд на Землю. Это конец 60-х и начало 70-х — эра великих разочарований и дегуманизации, эра, когда романтические мечты о завоевании дальних миров и светлом будущем растаяли, как мороженое на солнцепеке.

Баллард написал много, но пожалуй одно из самых известных его произведений — «Высотка», триллер, действие которого происходит в наши дни. На первый взгляд, от фантастики здесь нет практически ничего, кроме идеи, что возможно сосредоточить всю общественную жизнь в стенах одного здания. Эта идея нашла свое подтверждение в таунхаусах, а значит, заслуживает внимания. Но интересна в романе Балларда не технологическая составляющая, это всего лишь необходимое условие, декорация. Гораздо интереснее следить за психологическим конфликтом урбанизированного человека, помещенного в бетонный зоопарк, аналогом клеток в котором служат квартиры.

Высотка повторяет социальную иерархию британского общества с его делением на рабочий класс, среднюю прослойку и привилегированную группу членов высшего общества — Баллард как бы копирует социум, показывая, что запертые в ограниченном пространстве, люди довольно быстро деградируют до первобытного уровня.

Сама высотка у Балларда — полноценный персонаж, главный герой повествования. Словно живой, разумный организм, она обладает магнетической силой притяжения и концентрации людей в ограниченном пространстве. Сорок этажей, тысяча квартир. Безупречный мир-здание, почти совершенный механизм, в котором все же есть изъян. И этот главный изъян — люди.

Сюжет романа строго функционален, он работает на идею и показывает довольно простой замысел автора: исследовать пределы падения в моральных и правовых нормах. Возможно, именно поэтому падение происходит быстро и почти без остановок, что убавляет происходящему реализма, и прибавляет гротеска, превращая «Высотку» в жестокий коллаж на современное общество потребления.

И вот эта безупречная тактика оказывается монетой с двумя сторонами. Оборотной стороной романа стала неубедительность, с которой происходит деградация. Любой нормальный человек при сложившихся обстоятельствах давно уехал бы из вертикального зоопарка, благо есть возможность. Ситуация была бы гораздо убедительнее, если бы жильцы находились взаперти. В противном случае все персонажи выступают аморальными скотами без малейшего намека на цивилизованность, которым нравится существующее положение вещей. Или напрашивается мысль о коллективном помешательстве.

Так или иначе, «Высотку» следует рассматривать как интересный и оригинальный эксперимент по исследованию конфликтов в малых коллективах. На тот момент, да и для сегодняшнего дня вещь получилась удивительно актуальной — ведь квартирный вопрос портит людей по-прежнему.

Вещь натуралистичная, с напряженным сюжетом и тягостно-тревожной атмосферой. Читается за один день.

По данным ООН, на начало 2020 года в мире живет 7,7 миллиардов человек, причем большая часть из них приходится на азиатские страны – традиционно лидируют Китай и Индия. Темпы прироста населения немного замедлились, но не остановились. Ученые рассчитали, при каком примерно уровне человеческой популяции биосфера Земли не выдержит нагрузки. Получилось около десяти миллиардов человек.

Огромная толпа. Самая длинная в мире очередь за хлебом. Если человечество к тому времени не сможет найти баланс между уровнем своего потребления и возможностями природы, нас всех ждет экологическая катастрофа, сопоставимая с вымиранием динозавров.

Таким образом, угроза перенаселения признана специалистами одной из самых серьезных наряду с экологической угрозой, техногенными угрозами и угрозой ядерной войны. Почему? Потому что тянет за собой все эти опасности шлейфом. Мало места – меньше ресурсов, меньше еды, а значит будут конфликты. Больше людей – больше отходов, выше уровень загрязнения.

О проблемах перенаселения писали многие фантасты, пытаясь нарисовать в своих произведениях это странное будущее, которое почти наступило. Можно привести несколько интересных примеров на тему, но самым занимательным и самобытным оказался роман английского фантаста новой волны Джона Браннера «Всем стоять на Занзибаре», опубликованный в 1969 году и отмеченный престижной премией «Хьюго». До того момента Браннер не был особенно известен и занимался в основном массовой фантастической литературой вроде космоопер и боевиков, однако в более поздний период творчества стал тяготеть к освещению социальных и философских проблем.

По Браннеру, в перенаселенном будущем Земли будет очень тесно – до такой степени, что люди начнут заселять ранее пустынные уголки планеты, и выжимать из них последние капли. Это глобальный, мульти культурный мир, парадоксально бедный в цивилизационном плане. Люди не знают куда себя деть, люди перемешаны между собой и существуют фактически уже в рамках единой цивилизации, но им фатально не о чем говорить друг с другом, а наедине с собой оставаться просто страшно. Нарастание демографического коллапса снижает доходы, и приходится урезать свои потребности, шажок за шажком, заменяя в рационе натуральные продукты пищевыми добавками. Никто никому здесь не рад, весь мир превратился в огромный базар, где вечно царит давка, громко и душно от множества тел.

В мире романа действует искусственный интеллект, компьютер «Салманассар», работающий над решением проблемы перенаселения и одновременно выдающий разрешения на заведение потомства. Демографическая политика ужесточилась в разы, и многие люди с плохим геномом больше не могут завести детей, что приводит к росту преступности и терроризму. Параллельно на страницах романа разыгрывается лихая шпионская игра, ставкой которой является небольшое богатое ресурсами азиатское государство, жители которого поразительно миролюбивы.

Этот пацифистский мотив в романе не случаен – Браннер был убежденным противником войны. Не забываем время написания – самый разгар фиаско США во Вьетнаме, всплеск движения «хиппи», популяризация наркотиков. Если держать эти переменные в уме, становится понятно общее настроение романа. Браннер щедро снабжает текст фоновыми новостями, заметками и рассуждениями, которые как бы создают декорации для действия и добавляют происходящему реалистичности. В итоге нарисованное им будущее становится до боли убедительным и знакомым, оно уже ломится в вашу дверь, оно лежит на прилавках магазинов в виде генно-модифицированных продуктов и витаминок.

Это будущее уже здесь. Смотрите: цены на продукты растут, качество их наоборот уменьшается. Людей все больше, они все злее. Все меньше личной свободы, она быстро тает, корпорации и государства контролируют потребление и поведение граждан, и все выше уровень агрессии, радикализации общества. Гуманизм ушел в прошлое, стал волшебным сном, человек больше не ценность.

Что делать?

Жить, но по-другому. И Браннер прямо намекает, что это осуществимо, на примере миролюбивого азиатского государства под вымышленным названием Бениния, где народ всегда счастлив и рад любым гостям, даже агрессорам, которые всегда обречены на поражение и поглощение.

Таким образом, «Занзибар» Браннера стал одним из самых ярких и грозных предупреждений человечеству о его незавидной судьбе. Все неразумные народы обречены либо на рабство, либо на смерть. Чудес не будет.

«Свидание с Рамой» — одно из самых известных и выдающихся произведений английского писателя-фантаста сэра Артура Кларка, творчество которого поражает воображение удивительным масштабом и размахом действия.

В 22 веке, когда человечество почти освоило Солнечную систему, из глубин космоса к нам прилетел гость – монументальных размеров цилиндрический объект, который поначалу спутали с астероидом. К объекту, названному астрономами Рама (индийский бог, аватара Вишну) была направлена экспедиция с целью исследования его поверхности. Люди даже не предполагают, что может им открыться при ближайшем приближении к объекту и готовы к любому возможному сценарию – от дружественного контакта до военного конфликта.

Роман последовательно описывает хронологию высадки и последующей экспедиции внутри Рамы, который оказался полым и содержащим внутри себя огромное пространство с силой тяжести, образуемой вращением вокруг своей оси. Кларк открывает перед читателем грандиозную картину внутреннего мира этого загадочного объекта, исполинского «корабля поколений», то есть огромного самодостаточного судна, представляющего собой замкнутую экосистему и посланного неизвестными создателями в глубины космоса с совершенно неизвестными целями. Настоящая Terra Incognita, неизведанная земля, полная удивительных тайн и загадочных сюрпризов, Рама преподносит астронавтам новые и новые интереснейшие чудеса, над которыми предстоит серьезно поломать голову.

При всех прочих художественных достоинствах, при огромном количестве технических новшеств, описанных внутри Рамы, прежде всего в этом романе поражает размах воображения автора касательно самого объекта – Кларк буквально воссоздал по каким-то невидимым чертежам словно бы настоящий объект, инженерное, научно-техническое чудо, корабль-мир, на фоне которого человек кажется ничтожным микробом.

Пораженные размерами объекта, исследователи просто теряются на фоне его ландшафтов, куда входят искусственные города, внутреннее море-кольцо, опоясывающее Раму изнутри и причудливые биологические роботы, выполняющие неведомые программы. Огромный чуждый мир, существующий по своим законам, совершенно непонятным человеку, который может лишь наблюдать за ними и поражаться безграничной мощи этого внеземного разума.

Кларк умеет удивлять, и по праву, ведь это один из самых универсальных фантастов XX века, почти полностью посвятивший свое творчество проблеме взросления человеческой цивилизации, освоения ближнего и дальнего космоса и контакта человечества с внеземными цивилизациями. Каждое его произведение – эксперимент на тему космоса. Поэтому неудивительно, что история о Раме со временем обросла целым циклом, куда вошли четыре романа, написанные совместно с Джентри Ли.

Несмотря на то, что концепция материнского корабля или корабля поколений была обработана в фантастике до Кларка (вспомним Хайнлайна с его «Пасынками Вселенной»), Артур Кларк как никто смог вывести этот сюжет на небывалый новый уровень, во-первых, воссоздав корабль по лекалам Чужих, во-вторых, превратив его в целый неизведанный замкнутый мир, который наполнен загадками.

Поэтому центральным и самым главным персонажем этого произведения по праву является Рама – загадочный гость из глубин космоса, великий и молчаливый. Совсем как настоящий индийский бог.

Существует особый род сюжетов, которые посвящены самым базовым категориям мира и человеческой жизни. Это категории времени, пространства, самой основы мироздания. Что если мир, в которым мы живем, не совсем соответствует реальности? Возможно, мы видим некую картинку, а настоящий мир совсем, совсем другой?

Идея нам конечно знакома по знаменитой «Матрице» Вачовски: мир как иллюзия, мир как долгий сон длиною в жизнь. На самом деле ты не существуешь. Однако эта идея древняя, ей много много сотен и даже тысяч лет.

Если говорить о современности, подобные сюжеты развивали задолго до выхода фильма уже в конце 60-х годов 20 века. В частности, выдающийся писатель-фантаст, гениальный деконструктор реальности Филип Дик посвятил теме иллюзорности реального мира многие свои произведения, и наиболее ярко это у него получилось в романе «Убик», опубликованном аж в 1969 году. Действие романа происходит в мире будущего, где между собой конкурируют корпорации телепатов и антилетепатов. В условиях сепаратной, шпионской войны первых с последними разворачивается все действие романа. Персонажи произведения постоянно вынуждены укрываться от одних и взаимодействовать с другими, но не это важно.

Революционной идеей Дика является введение им в текст некого препарата – аэрозоля под названием Убик, который стоит только перестать его применять, как мир начнет буквально распадаться, вышелушиваться и погружаться в прошлое. Например, на смену кнопочному телефону появится дисковый, и так далее. Попрыскайте на него — и кнопочный телефон вернется на свое место. Последствия этого эффекта могут быть самыми губительными, но еще волнительней вопрос: как далеко все зайдет, если не применять препарат, и каков он, настоящий мир, что прячется за декорацией этого фасадного мира будущего?

Роман очень захватывающий. Как и во всех других текстах Дика, поначалу действие спутанное и совершенно непонятно, что происходит. Путаницы добавляет обилие персонажей и деталей, которыми Дик щедро удобряет свои тексты. Постепенно выстраивается общая линия, и оторваться от сюжета становится уже невозможно.

Ценность «Убика» очевидна. Этот и подобные ему романы демонстрируют нам, какими призрачными порой бывают сами основы нашего бытия, сама наша реальность, которая согласно учениям древних буддистов не более как сон.

Написать об этом замечательном романе можно еще довольно много, но его следует прочесть, хотя бы один раз – и поставить в один ряд с такими вещами как например «Футурологический конгресс» Станислава Лема. «Убик» — это не просто книга об иллюзорности мира, но и о месте человека в таком странном новом мире и поиске человеком самого себя. А что если не прыскать «Убиком» на себя? Существуете ли вы, мистер Андерсон?

Французов нельзя назвать особенно плодовитыми по части научной фантастики. Вспоминается всего-то пара-тройка имен, причем первый это создатель приключенческого фантастического романа Жюль Верн, а остальные – Пьер Буль с его «Планетой обезьян» и Робер Мерль, автор знаменитого фантастического романа «Мальвиль» 1972 года, выполненного в стилистике постапокалипсиса. А, ну и конечно Франсис Карсак, тоже интересный и самобытный автор. Количество небольшое, но зато качеством эти писатели берут отменным. И действительно, каждая их книга запоминается прочно и надолго.

Что касается Мерля и его «Мальвиля», этот роман сложно назвать традиционно постапокалиптическим. Возможно виной тому происхождение и культура автора, возможно, само время написания, когда о таком поджанре никто на континенте ничего и не слышал – следовательно он не был в моде и не мог породить грязную волну дешевых подражаний. Соответственно, Мерль писал свой роман, опираясь на традиционные для фантастики каноны. Получилось хорошо.

Действие произведения происходит во французской провинции сразу после удара термоядерной бомбы. Обитатели замка Мальвиль чудом спасаются от радиоактивного пламени за толстыми стенами крепости, после чего вынуждены собирать по крохам то немногое, что уцелело после конца света. Автор последовательно описывает жизнь выживших в этом новом изуродованном мире, их борьбу за существование и отчаянные попытки наладить систему самообеспечения, их вылазки в соседние городки, столкновения с другими выжившими, борьбу с другими коммунами и исход всего этого действа.

Первое, что сразу бросается в глаза по прочтении этого замечательного текста – язык. Обстоятельный, очень богатый язык высокообразованного человека, который со вкусом может подать и описание ландшафта, и разговор, и сцену действия. Чувствуется школа большой литературы, не испорченная влиянием популярной культуры. Но это также вылезает Мерлю боком – местами описания уж чересчур дотошны.

Еще одной особенностью является медленное раскачивание сюжетной линии, поскольку автор ударяется в различного рода лирические отступления, бесконечные воспоминания главного героя о прежней жизни и уходит в любовную лирику. Все это размывает напряженность, отчего роман читается как производственное произведение – словно нам рассказывают, как на пепелище мира пришла группа рабочих и обстоятельно, по деревяшке стали выкладывать новые стены, балки, стропила. Нет, здесь конечно присутствуют и боевые сцены, и психологическое противостояние, но они не являются самоцелью.

В целом же «Мальвиль» выгодно отличается от собратьев в поджанре своей витиеватостью – нет ни одного постапокалиптического романа, который бы так спокойно и размерено, но крайне реалистично и с учетом объективных факторов описывал ужасы постатомного мира. И в то же время акцентировал действие не на постоянной грызне выживших, а на попытках реконструировать этот мир. Удивительно, но среди своих собратьев это самый оптимистичный роман, герой которого верит в лучшее будущее! Да, «Мальвиль» такой один.

Очень хорошее произведение, которое можно отнести к лучшим представителям европейской научно-социальной фантастики.

Формально «Конгресс» входит в цикл произведений о замечательном прославленном путешественнике Ийоне Тихом, созданным воображением польского фантаста Станислава Лема, но по факту данное произведение настолько отличается от всех прочих похождений персонажа, что заслуживает особого анализа.

Есть такая категория литературы, поправимся, фантастической литературы, которая не просто нас развлекает, но в корне изменяет наше представление о мире, меняет систему ценностей, мировоззрение, взгляды и прочее.

Ийон Тихой и его закадычный друг, профессор Тарантога, попадают на футурологический конгресс, где обсуждаются самые последние достижения науки, прогнозы ее развития в будущем и общее состояние цивилизации. Обычное мероприятие со своим регламентом, но постепенно Ийон оказывается втянутым в цепочку странных событий, которые приводят к совершенно непредсказуемым последствиям. Перед читателем разворачивается поразительный по смелости фантазии театр абсурда, который – парадокс! – все больше напоминает нам нашу действительность. Человечество вступает в информационную эру, в эпоху постпостмодернизма, структурализма, мультикультурализма и прочего «лизма», стирая между смыслами грань. Это мир, в котором оболочка имеет значение больше, чем содержание, где форма определяет сущность, а реальность и иллюзия сливаются в одно бесконечное видение, которое может длиться, сколько пожелаешь. Наши аналоги — Интернет, мода, потребление.

Лем как бы мимоходом выводит в романе массу удивительно интересных идей, каждая из которых заслуживает отдельного большого произведения. Центральным мотивом произведения становится проблема восприятия реальности. Лем доказывает, что наше мировосприятие легко изменить, тем самым подчеркивая его зыбкость. То есть мир, который мы видим, на самом деле не такой, он выглядит по-другому. Реальность иллюзорна, за фасадом веселой картинки скрывается другой, куда более нелицеприятный, враждебный и суровый мир. А ключ ко всему – химия. Химические препараты способны изменить не только сознание, но и систему органов чувств. В принципе, это установлено наукой, Лем просто экстраполировал идею на будущее и в больших масштабах, на секунду представив, что под воздействием препаратов будет находиться все человеческое общество.

Представьте себе миллионы людей, целые города и страны, погруженные в коллективную галлюцинацию, в наркотический бред, только без привыкания и болезненных последствий. Сны наяву! Можно принять специальный препарат и перенестись, куда прикажет воображение. Можно стать эльфом в волшебной стране, или персонажем книги, или популярным актером, или звездой немого кино, рекламы или известным спортсменом. Можно стать кем угодно, примерять на себя разные личности, как вечернее платье или смокинг. Вы представляете весь масштаб, всю глубину созданной Лемом концепции?! Да такой мир – практически предшественник Матрицы из одноименного фильма братьев Вачовски. Человечество галлюцинирует, но не знает об этом. Человек утрачивает чувство реальности, перестает ориентироваться в происходящем, у него из-под ног выбита почва, отныне после приема препарата любое событие может с одинаковой вероятностью быть реальным или иллюзорным.

Это мир открытых возможностей. Это перспективы, от которых захватывает дух, открытие, могущее с одинаковыми шансами стать как всеобщей манной, так и наихудшим из зол: нужно учитывать, что любой сладкий сон когда-нибудь закончится. Раньше формой волшебства было удивительное искусство движущихся картинок, именуемое синематографом, а у Лема – это спецпрепараты, превращающие вас в кого угодно и изменяющие мир согласно вашим субъективным пожеланиям. Сколько людей – столько и миров.

Иными словами, роман Станислава Лема «Футурологический конгресс» производит на разум эффект разорвавшейся бомбы, но для его понимания нужно читать текст очень внимательно и понимать суть описываемых там концепций. Кто-то не поймет. Кому-то книга покажется мутной, заумной, но, думаю, на остальных читателей книга произведет большое впечатление.

В 1972 году после беседы с Робертом Силвербергом Айзек Азимов пишет один из своих самых интересных романов, построенный на фундаменте жесткой научной-фантастики – то есть с детализацией всех физических процессов, подробным описанием физических теорий и устройств, сценариями их внедрения и последствий. Тема: получение неисчерпаемой энергии путем применения Межвселенского Электронного Насоса и существование параллельной вселенной, в которой тоже обитают разумные существа.

Фантастика пишется о необычном, но в конечном счете для людей. Как и вся литература. Любое удивительное явление, смелая идея или процесс в фантастике существуют в привязке к людям – человек всегда, так или иначе участвует в событиях, а значит, мы получаем описание происходящего с точки зрения человека. Но мало кто пытался делать фантастику с точки зрения полностью чуждого нам разума, с позиции иных существ, которые полностью отличались бы от нас по физиологии, психологии, мышлению и прочим параметрам.

Азимов попытался и у него получилось. Роман «Сами боги», состоящий из трех лаконичных частей «Против глупости», «Сами боги», «Бороться бессильны», описывает контакт физика-ядерщика с миром паралюдей из параллельной вселенной с целью спасения последнего от взрыва материнской звезды их родного мира. Азимов специально разбил произведение на части, чтобы показать разные миры, наш, привычный человеческий, и мир паралелльной вселенной, где разумные существа бывают трех полов и двух состояний. Вторая часть вызывает наибольший интерес, потому что писатель полностью абстрагировался от человеческой точки зрения на некоторые вопросы, оставив в образе паралюдей лишь стиль человеческого мышления. В итоге читатель имеет шикарную возможность представить себя в облике амебоподобного существа из разреженной материи, способного проходить сквозь твердые предметы.

Интерес в романе вызывает не столько сюжет о контакте и научном открытии – к слову, здесь вы сможете подучить основы ядерной физики и астрофизики – сколько сама смелая попытка уйти от традиционного антропогенного фактора, то есть влияния человеческого мышления на всю картину внешнего мира. Азимов максимально проработал физику и социальное устройство трехполых, уже самим фактом их отличия от нашего показав, что они тоже имеют право на существование. И такие структуры возможны в реальности, и ничего с этим не сделаешь, и нужно воспринимать Иное таким какое оно есть, а не таким, каким нам бы хотелось его воспринимать. Принцип научной объективности!

Что касается сюжета и персонажей, писатель не стал выдумывать велосипед и в качестве главного героя поставил ученого-бунтаря, как обычно, не принимаемого всерьез в научных кругах, но имеющего верных сторонников и идущего против системы. Ясное дело, талант побеждает посредственность, а добро – зло. Даже в параллельной вселенной. Плюс фирменная научная достоверность писателя. И вот, именно в этих точках параллельные Азимова в его геометрии миров пересекаются.

Опубликованный в 1968 году роман выдающегося американского писателя-фантаста Роберта Шекли «Координаты чудес» входит в массу списков на обязательное прочтение. Не зря.

Эту вещь было бы неплохо прочесть не только любителям фантастики (им так обязательно), но и человеку обычному, потому что в который раз писатель применяет фантастическое как эффективный инструмент, при помощи которого создана блестящая сатира на человеческую цивилизацию западного типа.

Герой романа выигрывает в некой галактической лотерее и отправляется в дальний космос, чтобы получить приз. Разумеется, с этой отправной точки начинаются его нелепые, смешные, удивительные и нереально захватывающие приключения.

Есть искушение назвать Шекли великим нарушителем рамок. Кажется, что для автора нет вообще никаких границ возможного. Приз у него говорящий, планету можно заказать инженеру-конструктору, во времени тоже можно переместиться и любезно пообщаться с тираннозавром на светские темы. Полный полет фантазии...

Прием оправдан; только так автор показывает нам вроде бы обычные механизмы капиталистического уклада через призму фантастического, отчего сразу видна вся нелепость и абсурд некоторых законов и правил, по которым мы живем и считаем, что так оно и нужно.

Тонкий юмор Шекли сквозит в каждой строчке, на каждой странице произведения. Нет тем, которых он бы ни касался — семья, государство, работа, религия, спецслужбы, одиночество, война, мир, любовь. Список можно продолжать. По каждой теме, на каждый вопрос у Шекли есть свой оригинальный ответ. Оригинальны персонажи, начиная с главного героя и кончая всеми встречными, с которыми сталкивает его сюжет.

Сюжет, к слову, имеет структуру нити, на которую нанизаны жемчужины-эпизоды, связанные между собой чисто условно, что превращает весь роман в сборник новелл, в набор рассказов. Объединяет происходящее герой и атмосфера доброго помешательства, в которую погружаешься с удовольствием, а когда книжка заканчивается, и финал истории становится очевиден, делается немного грустно. Подобная фрагментарная структура не случайна для Шекли, ведь он блестящий рассказчик, мастер короткой формы, уступающий в этом деле разве что самому Рэю Брэдбери. Шекли написал массу коротких историй, настолько изящных, потрясающих, гениальных, ироничных, что они не имеют себе равных в западной фантастике.

Итак, история рано или поздно закончится. Но всегда можно начать снова. В этом и состоит свойство хорошей литературы: она позволяет нам проживать мгновения других людей. А что же еще делать со временем? Ведь мгновения даны нам, чтобы проживать их, не так ли? Вопрос в том, как.

Лучший роман Курта Воннегута как писателя широкого формата без жанровых ограничений. Автобиографическая вещь, куда писатель выплеснул всю свою горечь и ужас от пережитой однажды бомбежки Дрездена в период Второй мировой войны. Будучи призванным в армию США, Воннегут попал в плен и работал на нацистов на скотобойне номер пять, и когда американская авиация высыпала на мирный немецкий город пачку бомб, попал под раздачу вместе с такими же бедолагами.

Лучшие новые сюжеты придумывает жизнь, и книга Воннегута наверно самый яркий тому пример. Ярко выраженное антимилитаристское произведение, где осуждается не просто нацизм, но и все ужасы войны в принципе. Получив очень эффективную прививку от бряцания оружием, писатель твердо понял, что такое ужасы войны – смерть, смерть и еще раз смерть, холодное дыхание которой мог ощутить на себе каждый из ни в чем не повинных граждан города Дрездена.

Детей бросили на скотобойню, это действительно был крестовый поход, но совершенно непонятно против кого. Иногда градус безумия и фантазии в тексте переходит все мыслимые границы и в такие моменты роман читается как безумное откровение жреца технотронного века, вооруженного иронией по самое «не хочу».

Альтер эго писателя – Билли Пилигрим, инфантильный, апатичный паренек, от лица которого ведется повествование, ставшее рупором пацифистской литературы второй половины двадцатого века в Америке и занесенное даже в список запрещенных книжек.

Воннегут вводит в романе и фантастический элемент. Так, у него существует планета Тральфамадор, обитатели которой воспринимают время как пространственную координату, то есть для них оно раз и навсегда дано в едином виде, и нет разницы между прошлым, настоящим и будущим. Фантастическая идея еще больше усиливает основную тему произведения, в контексте чего война со всеми ее ужасами оказывается объективным фактом и частью человеческой природы.

А вот это очень грустно. Потому что, как ни крути, человечество не может существовать без насилия. Но главная трагедия заключается в том, что начинают войны одни, а расхлебывать ее последствия приходится совсем другим людям, почти детям, вынужденным отправляться в неведомые крестовые походы за собственной смертью или просвещенным безумием.

Причудливая фантазия, реальные факты и тонны иронии сочетаются в прозе Воннегута дремучим коктейлем первоклассной умной литературы.

Рекомендуется к прочтению для всех категорий читателей.

Майклу Крайтону невероятно повезло — его научно-фантастический роман «Штамм «Андромеда» снискал себе почти мгновенную славу. Возможно, благодаря серьезной научной терминологии и обоснованиям происходящих в тексте процессов, из-за чего действительно веришь всему происходящему и ни грамма не сомневаешься в компетенции главных героев, ученых, которые самоотверженно изучают поразивший целый поселок внеземной вирус.

Но данное достоинство обернулось иной стороной: роман написан настолько сухим языком, что порой возникает ощущение, будто читаешь публицистику или даже научный отчет, слегка приправленный диалогами и красочным выражениями. Чрезмерная научная сухость убивает динамизм и драматизм всего происходящего на корню, что лишний раз красноречиво говорит нам: научный фантаст должен не только блестяще владеть предметом, но и обладать талантом художественной его подачи и умением интересно рассказывать историю. Увы, Крайтон здесь не дотягивает. А посему книга кажется чрезмерно монотонной. Это при всей ценности и значимости описанных там идей.

Псевдонаучная ахинея в литературе — это конечно плохо. Но и в сухих отчетах с нагромождением терминов, имитирующих какое-то действие, тоже нет ничего хорошего — гораздо приятней почитать обычную статью в научном журнале. В научной фантастике должен соблюдаться баланс зрелищности и достоверности изображаемых событий, а сам фантаст не может игнорировать силу своего художественного слова, которое способно будоражить умы и заставлять читателя мечтать, не только анализировать.

Писательница Урсула Ле Гуин известна не только своим замечательным фэнтезийным циклом о Земноморье, из которого мы могли узнать о приключениях волшебника Геда и других симпатичных персонажей, но и целым рядом других масштабных проектов, проработанных с точки зрения достоверности и атрибутов не менее тщательно.

Таков Хайнский цикл, повествующий о далеком будущем человечества, которое освоило космос и основало среди звезд Экумену – жизненное пространство, состоящее из обитаемых разными нациями планет земного типа. Экуменические произведения Ле Гуин выполнены в ключе научной фантастики с большой долей философской и социальной проблематики. Огромное значение Ле Гуин уделила сфере культуры каждой планеты, проработала ее историю, традиции и обычаи, отчего истории эти читаются с максимальным погружением в контекст и всей серьезностью.

Один из самых известных романов серии – «Левая рука Тьмы», повествующий о приключениях ученого, мобиля, посланца Экумены на планете Зима с очень холодным климатом, населенной поколением людей с раздвоенным полом. То есть: обитатели планеты Зима андрогинны из-за своего гермафродитизма. В зависимости от лунных фаз эти невысокие смуглые люди меняют пол, и эта трансформация существенно влияет на их поведение, мироощущение, взгляды и привычки.

Задача героя – склонить правительство планеты к включению в Экумену, но постепенно важная миссия меркнет на фоне увиденных им чудес. Поначалу роман пронизан беседами ученого с местными вельможами о цели его прибытия на планету. Затем сюжет раскручивается в спираль приключений и экстремальных испытаний в условиях жесточайшего холода. Ученому приходится пересекать огромную ледяную равнину и горные кряжи в компании одного из местных аборигенов, который к тому же начинает мутировать из мужчины в женщину, и в результате этого мистического опыта герой в корне переосмысливает свои взгляды на противоположный пол.

Ле Гуин создала интереснейший текст, в котором совершенно по иному понимаются вопросы самоидентификации человека с точки зрения половой принадлежности. Размыв границу между мужским и женским началом, она выбила почву из под ног у читателя и заставила нас задуматься – а кто мы в сущности? Не физически, а духовно? Кем мы себя считаем, сильным или слабым полом? Ведь не секрет, что в поведении некоторых женщин присутствует очень сильное мужское начало, а определенные мужчины ведут себя как кисейные барышни. Это особенно актуально, когда в современном обществе тотально размываются социальные гендерные роли: иногда непонятно, кто идет к вам навстречу по улице – мальчик или девочка. Есть над чем задуматься.

Таким образом, когда многие ее коллеги грезили контактом с иными мирами, технологическими чудесами и колонизацией дальнего космоса, Ле Гуин обратилась к вопросам, прямо вязанным с каждым человеком – к гендерным вопросам сомоидентичности, наглядно показав, что в будущем возможны ситуации появления полностью андрогинной цивилизации двуполых людей. Очень серьезная философская и социальная проблема была также подана в ключе дружбы и взаимовыручки, ведь герои прошли вдвоем через сложнейшее испытание в своей жизни, а, как известно, человек познается в беде.

Интереснейший роман с точки зрения сюжета.

Ценнейшее произведение с позиций философской проблематики.

Новаторское произведение, смело затрагивающее острые гендерные вопросы взаимоотношения двух полов и проблем половой идентичности.

Один из лучших научно-фантастических романов, вообще когда-либо написанных за всю историю существования жанра, это произведение было создано Филипом Диком в зрелый период его творчества, в зените, когда писатель еще так не страдал наркотической зависимостью, был молод, свеж и полон различных интересных идей. Надо сказать, что Дик писал крайне неровно – от посредственных скучных тягомотных книжек до откровенно гениальных произведений, взрывающих мозг любого, кто в состоянии осмыслить заложенный в тексте «месседж». Этот роман — из второй категории.

В романе легендарного визионера и «разрушителя реальности», действие которого происходит в недалеком будущем, рассказывается о специальной службе правоохранителей – полицейских, которые охотятся за головами репликантов, то есть искусственно выращенных людей с коротким сроком жизни. Репликанты периодически сбегают с производств, где эксплуатируются, чтобы затесаться в обществе нормальных людей.

Очертив пунктирные линии эстетики киберпанка, Дик с непосредственностью гения тонко и изящно рассказал о проблеме человеческого, а также поднял этические дилеммы ответственности создателя перед своим детищем. Что есть человек? Чем измеряется человечность? Материальным или духовным мерилом? В очередной раз писатель доказывает, что грань между естественным и искусственным условна, если вообще существует. Потому что полноценный человек может быть по своей природе антигуманистичен, он может быть чудовищем, машиной для убийства или злым доктором Франкенштейном. А искусственно созданный репликант с обостренными рефлексами и коротким веком – может иметь чувство прекрасного, созерцать, ценить жизнь, сострадать, любить, наконец.

Вот он, основной конфликт и центральная идея романа, который был блестяще экранизирован режиссером Ридли Скоттом в 1981 году, а также получил ряд престижных литературных премий в области научной фантастики. И действительно, не предаваясь привычной деконструкции бытия, Дик тем не менее прекрасно раскрыл проблему человеческого, которая будет стоять тем острее, чем дальше зайдет в своем галопирующем движении технический прогресс, порождающий человекоподбные объекты – разумные машины, клонов, виртуальные симулякры личности…

Что касается сюжетной составляющей, прорисовки мира и персонажей, все эти элементы выполнены в типичной для писателя чуть усложненной манере, с обилием диалогов, имен и технических подробностей. Уже на третьей странице мир, жирно разрисованный автором, буквально вываливается из книжки вам в мозг. И это хорошо.

Роман «Снятся ли андроидам электроовцы?» — фантастика высшей пробы, которую можно рекомендовать широкому кругу читателей просто для того, чтобы научить их широте мыслей и определенной рефлексии, которая – пусть будет так – не только желательна в нашем мире, но и необходима.

Кроме традиционных жанров фантастики типа Sci Fi, то есть научной фантастики и всем известного народно любимого фэнтези, в фантастике существует еще и масса пограничных жанров, которые совмещают в себе разные черты, порой образуя совершенно удивительные гибриды. Однажды Клиффорд Саймак попробовал приготовить новый литературный коктейль, куда решил добавить вроде бы не совместимые компоненты и совместить два вышеназванных жанра. Но как можно скрестить вроде бы твердую фантастику, основанную на научных постулатах и сказки о драконах? Задача невыполнимая, но, как оказалось, Саймаку она по плечу. На выходе получилась интересная смесь, которую специалисты-литературоведы сейчас называют Science Fantasy, то есть фэнтезийный мир, обоснованный с позиций науки. В таком мире существуют и гоблины, и драконы, и эльфы, а также межзвездные перелеты и путешествия в машине времени. В общем, дикая смесь.

Конкретно в «Заповеднике гоблинов» фэнтезийные явления считаются частью нашего мира, просто раньше они не были официально признаны наукой. В будущем же фея или эльф вполне обыденное существо, ничем не хуже зебры или носорога, которые пока слава богу спокойно существуют в нашем мире, а сами сверхъестественные явления являются частью физических законов и тоже вполне объяснимы наукой. Просто они очень специфические, как кванты или бозон Хиггса.

Профессор Питер Максвелл непосредственно занимается изучением всего этого великолепия, но однажды его заносит на Хрустальную планету, где надо пройти некий квест по добыче загадочного артефакта в обмен на великие знания, но без сказочного народца никак не обойтись. А тут еще загадочная раса колесников проявляет неподдельный интерес к артефакту…

«Заповедник гоблинов» — чисто приключенческая фантастика, очень оригинально преподнесенная, увлекательная и насыщенная персонажами. Одна из лучших вещей в творчестве Саймака, легкая и вместе с тем очень добрая книжка, этакая сказка для взрослых, которым захотелось отдохнуть от повседневных забот и погрузиться пусть на часок в волшебство. Книжка дарит настоящую радость. Проверено на себе. Более того, роман отлично раздвигает границы мышления и делает наше воображение более гибким. Это тоже полезно, особенно в современном сумасшедшем мире.

Главное, верить в хорошее и лучшее. Наверно, в этом и заключается рецепт счастья. И тогда не придется держать сказочных существ в специальных заповедниках – ведь причиной страха перед сверхъестественным становится незнание и ожидание плохого, а если мы будем относиться к эльфам дружелюбно, они ответят нам взаимностью. Может ведь случиться наоборот, и уже человек окажется в специальной резервации.

Отличный оригинальный роман в необычном жанровом ключе.

Сначала был рассказ «Часовой», его Артур Кларк написал в 1951 году, и речь там шла о таинственной пирамиде, обнаруженной астронавтами на Луне. При ближайшем рассмотрении оказалось, что артефакт внеземного происхождения и едва люди приблизились к нему, что-то там внутри сработало, как предохранитель, который был запрограммирован на то, что к пирамиде приблизятся разумные существа.

Затем, много позже, в 1968 году писатель создал свою монументальную Космическую одиссею-2001 в виде киносценария, а когда после экранизации Стэнли Кубрика стало ясно, что история пользуются успехом, Кларк издал сценарий в виде романа и расширил его до цикла из четырех произведений. Впрочем, последующие его работы хоть и были занятны, особенно вторая Одиссея, но так и не смогли повторить ошеломительный успех и превзойти художественное значение пилотного романа.

В недалеком будущем, по мысли фантаста это должен был стать 2001 год, люди обнаружили на Луне странный артефакт виде большого черного монолита, толщина, ширина и высота которого соотносились друг к другу как 1,2 и 3. Едва земляне начали исследовать странную находку, она исчезла, а затем, через некоторое время аналогичный, но гораздо больших размеров монолит был обнаружен на орбите Юпитера. Человечество принимает решение – снарядить космическую экспедицию, чтобы добраться до монолита и исследовать его…

Артур Кларк – самый универсальный научный фантаст во всей зарубежной литературе XX века. Если другие выдающиеся писатели сосредотачивали свое внимание на каких-то отдельных темах (Азимов на роботах, например), Кларк писал обо всем, причем в глобальных масштабах пространства и времени: если уж про будущее, так на миллионы лет вперед, если уж про космос, так в масштабах всей галактики. Поэтому неудивительно, что действие «Космической одиссеи» разделено на несколько последовательных этапов, и каждый из них все более масштабен и глобален, а к концу действие и вовсе переносится за пределы существующей вселенной.

Основная тема романа – существование внеземного разума, причем в обязательном контексте с нашим. Кларк представляет свою версию появления человека на планете Земля: мы – плод глобального эксперимента, дети, едва научившиеся ходить, но уже тянущие ручонки к звездам. А монолиты, проводники человека в загадочной вселенной, служат маяками, отмечающими, что наша цивилизация достигла определенного этапа в своем развитии. Здесь автор с упоением и увлечением описывает достижения будущей технологии, делая целый ряд предсказаний, большинство из которых уже сбылись.

Что касается идейного наполнения, пределы воображения и глубина поставленной проблемы, конечно, поражают. Кларк не стал ходить вокруг да около, а описал – максимально реалистично – каким может быть проявление внеземного разума по отношению к человеку, и соответственно каким будет контакт. Причем не одномоментный, а длящийся многие годы, столетия и даже, как показывает последний роман цикла, тысячелетие. Парадокс, но этот самый божественный разум так нигде разу и не засветился — нигде в цикле романов Кларк не дает нам портрета загадочных существ и мы можем довольствоваться лишь плодами их деятельности. Мощь их безгранична, подобна божественному проявлению, но кто они такие и как выглядят, остается загадкой. И правильно, потому что основное внимание Кларк сосредоточил на человеке, постулируя центральные вопросы:

«Кто мы и каково наше место во вселенной»?

На эти вопросы вы не найдете ответа в книге.

Но вы обязательно задумаетесь над самим удивительным фактом существования на этой прекрасной голубой планете разумного мыслящего существа. Неужели все мы – продукт спонтанных мутаций? Или все-таки кто-то или что-то создало нас с неведомыми целями?

Кто знает.

Вероятно, ответ находится где-то там, среди звезд.

Если рассуждать о романе известного польского фантаста Станислава Лема «Непобедимый», написанного им в 1964 году, то дату его создания стоит выделить особо, потому как это имеет прямое отношение к тематике произведения. Роман начинается для космической фантастики стандартно: на неисследованную планету Регис III приземляется ультрасовременый звездолет землян «Непобедимый» — раньше на планете уже побывала экспедиция людей, но почему-то пропала без вести. Задача проста: найти пропавших и узнать причину их исчезновения.

Сюжет развивается традиционно для произведений подобного плана. Люди исследуют поверхность планеты, но не обнаруживают никаких следов жизни. Вокруг непривычно тихо и пустынно, хотя все условия для развития жизни есть. Чем дольше земляне находятся на планете, тем больше возникает вопросов… пока они не сталкиваются с истинными обитателями Региса буквально лоб в лоб.

А вот дальше следует указать на деталь, которая отличает Станислава Лема от десятков научных фантастов – его нестандартный подход к теме контакта. Описаний чудовищ с щупальцами или зеленых человечков читатель от поляка не дождется. Не таков Лем, чтобы подражать американской дешевой волне и использовать стандартные приемы. Подходя к описанию контакта он задается простым вопросом: почему контакт должен происходить непременно с самой разумной расой? Почему бы не устроить свидание с продуктами их технологии?

Лем – гениальный мыслитель. Еще в 60-х годах он приходит к пониманию того, что технология постепенно станет на путь эволюции – точно так же, как и живая материя. Техника станет самосовершенствоваться, приспосабливаться к окружающей среде сама. Сама! То есть без помощи создателей, она превратится в полноценную часть природы. «Непобедимый» сталкивается с отдаленными последствиями такой технической эволюции – с чрезвычайно развитыми микророботами, сегодня их называют нано-машинами. Поодиночке они беспомощны, но образуя массивный рой, способны уничтожать города. Никакого разума, всего лишь рефлексы. Никакой агрессии, всего лишь защитный инстинкт.

Вот вам и весь контакт: чудовищное облако наномашин способно стереть в порошок самый мощный, самый совершенный межзвездный корабль, когда-либо созданный человеческой мыслью. От одной такой возможности по коже бегают мурашки.

Как именно произошло столкновение с наноботами и чем все закончилось – читайте в романе Станислава Лема «Непобедимый». Эта пророческая книга стоит того, чтобы ее прочесть. Особенно финал.

Такое будущее возможно. Уже сегодня.

Если 50-е были «золотым» периодом творчества американского писателя-фантаста Роберта Хайнлайна, то 60-е со всей уверенностью можно назвать его «серебряным» веком. Хайнлайн написал в эти годы не так много классных вещей, но количество здесь окупилось качеством. И один из шестидесятнических шедевров мастера – знаменитый роман «Луна – суровая хозяйка», написанный в 1966 году. Другие названия: «Луна жестко стелет», «Восставшая Луна».

Сменив романтическую патетику космических путешествий для юношества на более приземленные и взрослые сюжеты о будущем, на этот раз Хайнлайн решил посвятить роман жизни Лунной колонии во второй половине XXI столетия. По мысли фантаста, к этому времени на Луне была основана система колоний, куда ссылались осужденные за политические преступления земляне. Без права возврата. И без физической возможности, ведь длительное пребывание в условиях низкой лунной гравитации необратимо сказывалось на их организме. Луна – добывающая колония, из которой Земля высасывает ресурсы и, прежде всего, воду, без равноценного обмена, что фактически ставит лунных жителей на грань вымирания.

Но когда метрополию заботили интересы колоний? Колония нужна лишь для снабжения центра, так было всегда и ситуация, описанная Хайнлайном, не стала исключением. При этом жители колоний – это осужденные работники, отребье, white trash, а за людей они не считаются. То есть фантаст сразу сделал заявку на социальный аспект истории.

Что касается сюжета, речь в повествовании пойдет в основном о подготовке Лунной революции с характерными атрибутами: явки, пароли, конспирация, ячейки, тактика, захват стратегически важных пунктов.

Напрашивается очевидная параллель: Лунная колония Хайнлайна третей четверти XXI века – это американские колонии Великобритании 1770-х годов. Или Россия в октябре 1917 года. Можно приводить множество исторических примеров, но суть останется одна – Хайнлайн написал очень красочное, ироничное, увлекательное практическое пособие для начинающего революционера. В подробностях описаны все организационные и технические моменты. Причем автор философски обосновывает позицию лунных жителей, в которых мы видим живых, пусть своенравных, но добрых людей. И размышления писателя на тему отношений колоний и метрополий справедливы. Если человек отправлен в ссылку за преступление, он продолжает оставаться человеком, но многие об этом забывают, поспешив заклеймить таких людей как отбросы.

По факту получается, что человечество раскололось на две части – представителей материнского мира и жителей форпоста. И почему-то одни считают себя лучше других. Но Хайнлайн с присущей ему оригинальностью доказывает, что это не так. Роман «Луна – суровая хозяйка» читается с неподдельным удовольствием. В первую очередь, за счет первоклассного авторского юмора, увлекательного сюжета и ярких запоминающихся персонажей, типичных хайнлайновских героев. Не забыл автор и о технических экскурсах и находках – некоторые оборонные приемы колонистов по-настоящему удивляют. Ну и как всегда, текст несет в себе зерно философских размышлений Хайнлайна о природе насилия, общественном устройстве и власти. Несмотря на серьезность поднимаемых тем, «Луна» до безобразия оптимистична, наверно потому, что сами лунари обладают позитивным мировоззрением. Можно рекомендовать всем категориям читателей.

В 1967 году американский фантаст польского происхождения Роджер Желязны написал научно-фантастический роман, который потряс основы каноничных жанровых произведений и позволил говорить о писателе как основателе жанра «мифологической фантастики». Разумеется, о богах из разных пантеонов мира писали и до него, но именно Желязны вознес божественную составляющую на такой смысловой уровень, что роль бога в мифологии стала пониматься совершенно по-иному. Вообще-то Желязны всегда тяготел не к строго научным описаниям мира в своих произведениях, а все больше к различным сверхъестественным сущностям – боги, полубоги, демоны и прочие бессмертные, которые кочуют у него из романа в роман.

Касательно данного романа, ситуация следующая. В произведении описывается мир земного типа (не Земля), населенный людьми и богами из индуистского пантеона, отношения между которыми начинают постепенно накаляться. Боги в этом мире – не статуи, не иконы, а реальные существа, обладающие огромной мощью и силой. Конечно же, они находятся у власти, а обыкновенные люди, погрязшие в средневековье и невежестве, обязаны им поклоняться. Этот мир очень напоминает Древнеиндийское кастовое общество, в котором удивительным образом обосновываются привычные атрибуты. Например, перерождение технически возможно и реально. Никакой магии – всего лишь запредельная технология, сопоставимая с волшебством.

И вот Желязны описывает ситуацию, при которой среди людей зарождается движение акселеризма (по-нашему — ренессанс), выступающее за научное просвещение и познание. Как известно, знание сила, поэтому знание позволит людям создать технику и технологии, способные дать отпор могущественным богам. Флагманом движения выступает Сэм, некто из Первых, обладающий сверх знанием об истинном происхождении богов, и ставший Буддой, то есть просветленным, по совместительством Майтреей (по нашему – мессия, спаситель) и кучей еще всяких сущностей.

Вокруг противостояния людей и богов и строится сюжет всего романа.

Но не это главное.

А главное здесь то, что индуизм использован Желязны как хороший аналог системы власти и подчинения, которая строится в любом обществе. В любом государстве всегда будет класс власть имущих и тех, кто находится внизу. Любая система строится по типу пирамиды с широким основанием и узкой вершиной из немногих избранных. Рычагами власти будет технология, основанная на монополизированных знаниях, и религиозная система угнетения непокорных. И в любой системе найдется Просвещенный, который будет в состоянии ее опрокинуть. Но даже это не главное.

Главный вопрос заключается в том, что же будет дальше, когда люди победят, если им это удастся. И вот тут-то Желязны пытается обосновать позицию Сэма, он же Будда, о необходимости созерцательного образа жизни. Но колесо Сансары будет крутиться, и этому процессу нет ни конца ни края.

И последний финт, который остается не совсем понятным вплоть до конца романа, заставляет перечитывать строчки романа снова и снова – вопрос о происхождении богов. Откуда они пришли, и кто они? Мы не будем отвечать на этот вопрос, но можем лишь напомнить об одной очень известной истине: боги не существуют без людей.

К небольшому лично для вашего покорного слуги минусу отнесем лишь сложный язык повествования, изобилующий терминами из индуизма. Не зная индуистскую мифологию, разобраться в персонажах будет крайне сложно, придется читать книжку в обнимку с энциклопедией по религиям. В остальном очень интересный и насыщенный смыслами текст.

В случае с романом Киза «Цветы для Элджернона», пожалуй, можно уверенно заявить: локомотивом произведения стала мощная фантастическая идея, наглядно иллюстрирующая, что происходит с человеком в обществе, если он вдруг проявляет незаурядные способности и талант. Идея проста до неприличия. Поразительно, что до Киза никто особенно не задумывался о подобных вещах, и тем более забавно, что Киза нельзя отнести строго к писателям-фантастам, хотя данный роман является стопроцентной «гуманитарной» фантастикой по типу прозы Брэдбери или Саймака.

Тем не менее, Киз написал в 1959 году рассказ, который чуть позже вырос в полноценный роман и роман этот произвел удивительный эффект на читающую публику, мгновенно став популярным. «Цветы для Элджернона» — это история Чарли Гордона, идиота, который согласился поучаствовать в эксперименте по улучшению интеллекта и постепенно стал нормальным человеком, но на этом его превращение не ограничилось. Его разум пробудился, разогрелся, но не включился и на половину мощности, на которую был способен… Гордон становится умнее с каждым днем.

Действительно, простая и элегантная идея. Влекущая за собой целый ураган событий в жизни Чарли. Добрый, общительный, безобидный мойщик полов жил в своем уютном мирке и полагал, что его окружают друзья. Но многий ум приносит печаль и понимание обратного: горькая истина о положении вещей наконец достигает разума Гордона.

Роман прекрасно обнажает все пороки человеческого общества, которое по своему социальному развитию недалеко ушло от стада обезьян. Это социальная иерархия, неприятие всего чужого, нестандартного, агрессия перед соперником, эгоизм и масса других отвратительных вещей, которые мы можем наблюдать в повседневной жизни и который несчастный Чарли испытывал на себе всегда. Но трагедия даже не в этом – в конце концов, все мы страдаем такими пороками. Основной конфликт заключается в смене ролей: выясняется, что общество не готово смириться с эволюцией отдельно взятого человека. Как смеет идиот превращаться в гения? Кто дал ему такое право? А кто давал право решать его судьбу тем людям, что окружали его раньше, кто?

Когда друзья оказываются лицемерными ничтожествами, начальник – циничным негодяем, единственная неравнодушная девушка хочет всего лишь сыграть свою социальную роль, и даже ученые, оказавшие помощь – всего лишь пытливыми экспериментаторами, которым, по сути, плевать на жизнь подопытного, мир выворачивается наизнанку. Мир людей – мир лжи. Бесконечного вранья другим и самим себе. Мир лицемерия, фальши, обитель несчастных, заблудившихся, злобных существ. И ты – такой же. Только умнее.

Перепрыгнув в другую систему координат, сменив полярность интеллекта с минуса на плюс, Чарли оказался на том же положении – одиночка, вынесенный за скобки общества. Только если раньше он копошился в грязи, подобно насекомому, то после эксперимента взлетает в стратосферу, недосягаемую ни для одного человека. Тотально один.

Сюжет романа напоминает движение маятника – сильный импульс в одну сторону, достижение крайнего положения, а затем – движения назад. Киз поступил очень мудро, логически развив идею обретения разумности не как конечного, а как обратимого процесса. И градус трагизма усиливается, нагнетается с каждой строчкой.

Человек может быть глупым или умным. Но парадокс заключается в том, что мерило человечности – вовсе не интеллект. Киз изящно указывает нам на последний, поистине гуманистичный поступок несчастного (а может счастливого?) Чарли по отношению к его «коллеге», подопытному мышонку Элджернону. Оставить цветы на могиле маленького существа, проявить заботу о ком-то способен только настоящий Человек.

Это история о настоящем Человеке, которого звали Чарли Гордон.

Научно-фантастический роман американского писателя Фрэнка Герберта, созданный им в 1965 году после нескольких лет упорных исследований в области экологии и напряженных размышлений на тему будущего человечества, стал настоящей вехой в развитии жанра фантастики. Обстоятельное и объемное произведение, очень подробно прописывающее историю войны за планету Арракис, представляет собой чуть ли ни первую придуманную от начала и до конца вселенную из области чистой научной фантастики – из мира очень далекого будущего, в которой были бы прописаны все важнейшие константы, позволившие миру ожить и продолжить свое развитие в новых книгах.

Но художественное значение «Дюны» заключается во многих других аспектах, которые мы постараемся осветить подробнее.

1. Мир. Как уже было озвучено, «Дюна» — не просто роман, рассказывающий о приключениях некого герцога из опального дома Атрейдесов на песчаной планете в компании аборигенов, отнюдь нет. Это целый живой мир, очень подробно и детально прописанный до мелочей предусмотрительным автором, который постарался учесть все самые важные элементы в механизме истории. Это огромная Вселенная, освоенная потомками людей, организовавших глобальную галактическую империю с тремя аристократическими Домами и множеством орденов и гильдий. Это мир людей, вставших на путь не технологической, а ментальной эволюции, как следствие – с чрезвычайно развитыми сверхчувственными способностями, мир сверхлюдей, употребляющих особое вещество, называемое пряностью, или «спайс» — высшую ценность, добываемую только на одной планете, именуемой Арракис. Кто владеет спайсом, тот владеет всем. И борьба за пряность будет только обостряться.

2. «Дюна» — первая планетарная фантастика, то есть особый поджанр научной фантастики описывающий действие на отдельно взятой планете, которая очень подробно описана, имеет свою давнюю историю, географию, население и особенности. Планета Арракис давно и прочно вошла в число выдуманных, но знакомых каждому читателю планет и стала именем нарицательным, символом трудного, сурового, но очень почетного испытания на прочность. Шаи-Хулуд, огромный червь, фримены, обряды инициации, священный джихад и многие другие вещи придуманы Гербертом специально для сюжетных целей написанной им истории. Условно роман можно также отнести к космической опере, зародившейся в фантастике еще в первой половине XX века, но мир «Дюны» выгодно отличается от своих предыдущих аналогов реалистичностью и серьезностью поднимаемых вопросов: если первые представители космоопер имели зашкаливающий уровень пафоса, примитивные сюжеты и никак не объясняли те или иные феномены и технические новации, то в «Дюне» имеется подробная история человечества, где все расставлено по полочкам. Каждый поступок имеет логические объяснения, идет глобальная игра не на жизнь, а на смерть, то есть все максимально приближено к реалиям.

3. Впервые в фантастике были предложены новые, совершено неизведанные сценарии возможного будущего человечества, где произошел отказ от могущества машин – потому что те восстали против своих хозяев. Человечество пошло по пути внутреннего познания и открыло совершенно неизведанные горизонты возможностей, секреты которых кроются в том числе и на планете Арракис. Время здесь превращается в полотно, на котором можно писать историю Золотого сечения человечества под руководством просветленного Муад'Диба. Это трудный, но увлекательный путь к идеальному балансу — внутренней гармонии человечества и спасению от неминуемой гибели.

4. Ну и наконец, «Дюна» — это возможно лучшая в фантастике история борьбы за власть, история восхождения отверженного мессии к вершинам могущества, для освобождения угнетенного народа и открытия ему некой особой, первоначальной истины, почти что мистическая, с оттенком шаманизма элегия о Муад’Дибе, избраннике народа фрименом, Квисатц Хадерахе, конечном результате длительного эксперимента секретного ордена по выведению идеального человека, способного провести все человечество по правильному пути в нужном направлении.

Безусловно, одна из лучших книг, уникальная по своей сложности и поднимаемым вопросам.

В мировой фантастике существуют очень атмосферные и захватывающие истории, которые созданы благодаря смелым идеям и пронизаны духом фантастической литературы насквозь. У этих книг нет почти никаких точек соприкосновения с реализмом, кроме главной — Человек. Так почему эти книги так захватывают?

Потому что эти тексты в мгновение ока способны унести ваше воображение в невообразимую даль, за пределы времени и пространства, а потом также быстро вернуть на родной уютный диван и заставят задуматься о вечных вещах, о скитаниях вечных и о Земле. Речь пойдет об одном из самых известных произведений Клиффорда Саймака – романе «Пересадочная станция», который в свое время был удостоен престижной литературной премии в области фантастики, причем заслуженно.

Инек Уоллес был ветераном той самой Гражданской войны в США, пока инопланетянин Улисс не сделал его практически бессмертным в обмен на вечную вахту в своем родном доме, переделанном под пересадочную станцию на транспортной линии через всю обитаемую Галактику. Уоллес превратился в станционного смотрителя, дежурившего «на точке», а его задачей стал контроль над правильной транспортировкой инопланетян через остановку «Земля».

Роман у Саймака получился удачный. «Пересадочная станция» — очень сбалансированный текст, потому что действие, смысловая нагрузка, диалоги и прочие составляющие подобраны в правильных пропорциях, именно в том объеме, который необходим для быстрого приятного чтения. Прекрасная идея, занимательные герои и хорошая сюжетная линия делают чтение романа по-настоящему увлекательным. Некоторые вещи Саймака созерцательны из-за обилия диалогов или долгих описаний, но не здесь – действие развивается последовательно и быстро, скучать не приходится совершенно. Причем в романе в полной мере нашли отражение настроения эпохи, ведь текст был издан в 1963 году, то есть как раз захватил Карибский кризис, когда всем казалось, что человечество погибнет в атомном инферно мировой войны.

Еще, помимо всех прочих плюсов, интересна центральная идея романа. Саймак совершенно буднично описывает Землю как самое отдаленное захолустье, медвежий угол на краю Галактики, куда ведет всего одна линия, и то, не пользующаяся особенным спросом. Земля это глухая провинция. Мы никому не нужны, потому что безнадежно отдалены от центральных систем Галактики, которую испещряют мириады транспортных магистралей с таким же по объему трафиком путешественников: это целая сеть высокоразвитых миров, даже не подозревающих о существовании человечества на какой-то там голубой планетке под названием Земля. Считая себя разумными существами, по галактическим меркам мы рискуем оказаться не выше таракана.

Но надежда есть и она в руках не кучки политиков, потому что тогда наш мир был бы точно обречен, а зависит от действия человека из народа – обычного, простого человека, прекрасно знающего, что такое война и мир. Уоллес – соль американской земли, Саймак любит таких персонажей, потому что они живут в гармонии с природой и сами по себе добры к ближнему. Парадокс: потому что именно такие на первый взгляд деревенщины человечнее всех гуманистов вместе взятых. И именно деревенский простак достоин контактировать с высшими существами, ведь сила в простоте.

Можно писать о «Пересадочной станции» много всего, но лучше, конечно же, прочитать этот роман с первой до последней страницы – добрую, увлекательную и как всегда гуманистическую историю про станцию под названием «Земля».

Представьте, что где-то в параллельной вселенной история пошла совсем по другому пути. Например, в Битве при Каннах победили бы римляне, или Наполеон взял верх при Ватерлоо. Или ядерную бомбу вовсе не изобрели и мы до сих пор жили бы в век пара и дизеля. Представьте, что исход Второй мировой войны был бы совсем другим и победителями в нем оказались бы страны Оси. Кто-то не допускает даже мысли о подобном, но в том и заключается прелесть фантастики (направление альтернативная история), чтобы допускать невозможное.

Именно такой мысленный эксперимент поставил фантаст Филип Дик в своем знаменитом романе — шедевре альтернативной истории «Человек в высоком замке», где Америка поделена по побережьям между нацистами и японцами. Другие страны тоже разделили незавидную участь. В оккупированной, расколотой Америке происходит основное действие произведения, герои которого пытаются осмыслить свое существование таким, каково оно есть. Этот тоталитарный мир, в котором они живут, воспринимается ими как единственный, но не лишенные воображения, они допускают, что есть некий лучший мир, в котором все обернулось немного иначе.

При всех прочих достоинствах этот роман Дика очень поэтичен — по причине превосходного знания автором японской поэзии и искусства. Автор лишний раз подчеркивает, что во всех злодеяниях виноваты отдельные личности, ведущее большинство, и нельзя ненавидеть какой-то народ только за то, что он стал заложником коварного злодея. Также интересно, с какой непринужденностью Дик изображает из Америки оккупированную территорию, ведь сама мысль о потере независимости для американцев подобна кошмару, самому жуткому сну, сама мысль об этом является страшной и неприемлемой.

Дик одним из первых фантастов попробовал применить прием альтернативной реальности, когда изображается версия параллельной вселенной — очень похожий на привычный нам мир, но все же не в точности. Этот прием позволяет взглянуть на наше настоящее, на историю как бы со стороны и оценить их более объективно. Мы воспринимаем нашу реальность как нечто непреложное, вечное, незыблемое, но Дик подверг реальность сомнению. Здесь, в «Замке», он пока заменяет реальности, но впоследствии во многих своих произведениях он приступит к ее деконструкции.

«Человек в высоком замке» — очень интересный и умный текст о мире, который к счастью не состоялся в нашей версии реальности.

Мы привыкли считать себя доминирующей формой разумной жизни на планете Земля. Сначала потому, что мы смогли вытеснить в конкурентной жестокой борьбе побочные виды человека, а затем, когда остались одни, это стало нормой и уже ни у кого не возникает сомнений, что человек – единственное разумное существо, равных которому в мире просто нет. На осторожные заявления ученых о том, что человек явление временное, что есть и другие возможности для развития разума (муравьи, дельфины и высшие приматы), мы привыкли реагировать насмешливо и легко отмахиваемся от них, не принимая всерьез.

Потому что на всей планете нет ни одного существа, которое могло бы сравниться с человеком не только по внешности, но и по интеллектуально-волевым качествам.

Кроме обезьяны.

Вы ходили в цирк или зоопарк? Видели там обезьянок, мартышек или шимпанзе? Они забавны, не правда ли? Такие трогательные, глазастые и сообразительные. Мы снисходительно протягиваем им бананы, гладим по голове и заставляем проделывать всякие смешные трюки. Иногда одеваем их, учим курить, и даже разговаривать, впрочем пока безуспешно. При всем при этом мы никогда, даже подсознательно не допускаем мысли о том, что обезьяна может оказаться выше человека на эволюционной лестнице. Картина из кошмарного сна: гориллы устраивают на диких людей охоту с ружьями, капканами и силками, убивают и ловят, а потом сажают в клетки, чтобы показывать на потеху толпе или проводить жестокие опыты. Одичавшие люди без искры разума дергают прутья клетки, воют и улюлюкают, как самые настоящие звери, а шимпанзе в белом халате прохаживается между клеток с блокнотом и делает аккуратные пометки. Ужас, бред, галлюцинация! Такого не может быть. Но что, если представить себе, пусть на одно страшное мгновение, что это возможно?

Француз Пьер Буль проделал вышеозначенный мысленный эксперимент, и плоды своих размышлений в художественной литературной форме воплотил в своем известнейшем романе «Планета обезьян», увидевшем свет в 1963 году – в век расцвета научной фантастики, попав тем самым в «волну». Но поднимаемая им тема оказалась слишком уж серьезной для обычной развлекательной литературы, а первая экранизация 1968 года добавила произведению еще большей популярности: человек в очередной раз задумался о своем месте в царстве животных и взаимоотношениях со своими ближайшими собратьями обезьянами.

Мы поменялись местами с приматами. Планета Сорора, вращающаяся вокруг звезды-гиганта Бетельгейзе, населена разумной жизнью. Но не люди оказались здесь носителями разума, а приматы – шимпанзе, гориллы и орангутанги, достигшие состояния индустриальной цивилизации, которая ко времени действия романа просуществовала уже десять тысяч лет. И на эту планету попадает экспедиция людей 26 столетия, совершенно не подозревая, чем закончатся их приключения. Улисс Меру, протагонист романа, а вместе с ним и читатель, почувствует себя так, как чувствуют себя обезьяны в наших зоопарках, имей они хоть каплю разума – пойманным зверем, к которому относятся как к животному, а не цивилизованному существу. Пьер Буль подарил нам уникальную возможность побывать в шкуре животных, стать уродливой карикатурой на высших существ – обезьян, тем самым используя очень мощную эффективную метафору замещения идентичности, что позволило выйти за привычные рамки и поменять психологию «царя природы».

Второй очень важный момент произведения заключается в критериях разумности. Разумность – это не просто умение абстрактно мыслить, сочинять стихи, владеть языком и письменностью. Нет, разумность означает также и умение не скатываться до животного состояния, действовать гуманно и морально. Иные люди хуже самых мерзких макак. Иные шимпанзе умнее некоторых умственно отсталых людей. Поэтому в конечном счете не важно, кто будет носителем разума, человек или обезьяна, гораздо важнее уровень их культуры и умение понимать друг друга, способность к контакту, дружбе и взаимовыручке.

«Планета обезьян» — литературный тест на человечность и разумность.

Это был гаденький, паршивый вечер, один из тех гаденьких вечеров, когда заняться совершенно, решительно нечем. И ты сидишь и думаешь, как бы убить время. Желательно с пользой. Ты сидишь в своем любимом баре Korova и пьешь свой любимый коктейль Moloko Plus, а потом…. Ты выходишь на улицы и отдаешь должное старому доброму ультранасилию.

Это будни коротышки Алекса и его банды, шкетов из рабочих кварталов Лондона недалекого или уже альтернативного будущего. Все, что их интересует – это секс и насилие. Они – падальщики улиц. Они зачищают кварталы от бомжей, алкоголиков и конкурирующих банд. Разговор с ними короткий. Близко к ним лучше не подходить. Особенно к Алексу. Все вроде бы стандартно, но… этот проклятый предлог всегда усложнял ситуацию. Мы могли бы назвать Алекса обычным отморозком, по которому плачет уголовная инспекция, но наш герой умен, он не тупой хулиган, о нет. Он слушает Бетховена и думает о будущем. У него есть свое самостоятельное мнение по поводу развития общества, судьбы телевидения и вопросу преступности. Он дитя своего времени.

Откуда он мог знать, что однажды превратится в подобие заводного апельсина – существо, обработанное психиатрическими инструментами? Кто он? Злодей? Нет. Герой нашего времени.

Энтони Берджесс написал свой скандальный роман еще в 60-х, когда по старушке Англии рассекали моды – маргинализованное сообщество рабочей английской молодежи, и близко не напоминавшей беззубых битников. Нет, эти крепкие ребята, дети инженеров и шахтеров, могли дать в зубы без лишних слов. И вот мы видим в романе их отражение – еще более жестоких, прирожденных преступников, одного из которых, Алекса, решили все-таки «вылечить» от криминальной тяги. После обработки он не сможет чисто физически совершить преступление, не сможет никого избить, ограбить или изнасиловать.

Наш обновленный Алекс теперь может начать праведную жизнь. Да не все так просто.

В романе важен не вопрос о происхождении преступности – социальном или врожденном. В романе гораздо острее стоит вопрос адаптации одного человека в социальной группе. И мы с удивлением обнаруживаем, что даже самый последний, самый опасный преступник меркнет на фоне зашкаливающего уровня насилия во всем обществе. И получается, что лечить надо не конкретного, отдельно взятого индивида, а все общество в целом, потому что таких индивидов оно сжирает и выплевывает, без косточек. И наш Алекс предстает на фоне творящегося беспредела настоящим ангелом с трепещущими крылышками. Кто виноват? Что делать? Ответов на эти вопросы нет, есть констатация фактов и простой мысленный эксперимент.

В связи с сильной идейной основой, особым стилем изложения, литературной игрой с русскими словами и культовостью обозначенных кодов, роман был экранизован в 1971 году известным режиссером Стэнли Кубриком, который превратил литературный первоисточник в что-то принципиально свое, новое. Берджесс потом ругался и открещивался от фильма, но странным образом именно благодаря экранизации его роман стал таким популярным и культовым. Сложно сказать, что лучше – книга или фильм. Вероятно, они просто находятся в разных плоскостях. Но очевидно, что без первоисточника картины бы не случилось, поэтому конечно же мы должны сказать прежде всего спасибо писателю. За труд, за мысленный эксперимент в довольно опасной области, затрагивающей больные вопросы криминологии.

Еще одна книжка-шедевр, дерзкая, как ограбление, но свежая, как горячая кровь юного преступника. Главное, что поднимает определенные вопросы, заставляет думать. А это важно, это определенный индикатор, выносящий роман на орбиту мировой классики.

Очень неоднозначная, весьма спорная и где-то даже опасная книга.

Но книга, без сомнения, знаковая, выдающаяся, можно сказать, революционная.

Не удивительно, что в свое время этот философский фантастический роман американского писателя Роберта Хайнлайна всколыхнул общественное мнение, и даже стал чем-то вроде библии движения хиппи. Потому что относится к разряду текстов, не оставляющих никого равнодушным после прочтения. Есть ничем не примечательные книжки, развлекательное или познавательное чтиво, заполняющее ваши мозги съедобной информационной кашицей. Такие книжки безопасны. И есть книги, дергающие за нерв, вскрывающие темы, о которых никто обычно не задумывается и задающие вопросы, которые не принято задавать в нормальном обществе. Обычно после таких тестов читатели делятся на два лагеря. В случае с «Чужаком» именно это и произошло: был проведен четкий разделительный барьер на тех и других, «нас» и «их». Представители одного мнения подвергли произведение беспощадной, разрушительной критике, с праведным гневом указывая на его аморальность, пошлость, вред для неокрепшей подростковой психики, на пропаганду группового секса, оправдание таких немыслимых вещей как каннибализм и попирание традиционного института семьи, общества и даже государства. Представители оппозиции все эти же недостатки возвели в достоинство, посоветовав закостенелым консерваторам заткнуться и тихо доживать свой век в отживших условиях, в невидимом рабстве, косности и невежестве. Совершенно понятно, что одни были из старшего поколения, воспитанного в строгом католическо-протестантском стиле, а другие из младшего, разделившие философию «детей цветов». Но, как обычно, истина спряталась где-то посередине, и мы постараемся ее вывести на чистую воду.

Валентайн Майкл Смит – космический маугли. Он – потомок колонистов, высадившихся на Марсе, но покончивших жизнь самоубийством из-за тоски по Земле. Ребенок разделил бы печальную участь своих родителей, если бы его не подобрали и воспитали в своей культуре марсиане. Являясь биологическим человеком, Смит был «сформирован» как марсианин со всеми вытекающими последствиями. И после возвращения на Землю, он столкнулся с совершенно чуждой ему человеческой цивилизацией, оказавшись на позиции своего среди чужих, чужого среди своих. Уже трагедия. Смиту пришлось адаптироваться к нашей жизни, но процесс «перестройки» привел к совершенно непредсказуемым последствиям.

Поскольку роман написан в 1960-е, то есть на излете Золотого века фантастики, он имеет некоторые атрибуты этого периода и очень характерные для авторского почерка Хайнлайна черты. Из первых – постулат о том, что на Марсе существовала высокоразвитая цивилизация марсиан, что пошло еще с Берроуза, было продолжено Брэдбери и подхвачено еще десятком других фантастов. Как следствие, трехногие марсиане у Хайнлайна (а это уже второе) живут и размножаются гнездами, семьи коллективны, а высшей духовной ценностью является «вникновение», то есть некий ментальный симбиоз, когда члены гнезда чувствуют друг друга. Этакое психическое единство, коллективное сознательное. Каждый проходит пять стадий роста, а материальное существование рассматривается как мимолетная вещь. Страха смерти нет. Бог не персонифицирован, религии не существует, ее заменяет некая философия, сходная с пантеизмом: Бог во всем. Ты – есть Бог. Я – есть Бог. Поэтому никакого намека на насилие, жестокость, ревность, гнев и прочие чисто человеческие аффекты: причинять вред ближнему значит калечить себя самого.

Теперь становится понятно, какой неописуемый шок на 20-летнего парня, еще яйцо по градации марсиан, произвела наша сумасшедшая планета. Но процесс оказался запущен, и как ни странно, в обоих направлениях. Приступив к изучению человеческой культуры, Смит, сам того не желая, стал распространять марсианский стиль жизни среди людей. И влияние Смита на своих друзей приобрело форму религиозного культа, вдребезги разбивающего прежнюю консервативную систему морали и общественного устройства.

Роман Хайнлайна насыщен аллюзиями и культурными отсылками к схожим процессам, уже происходившим в человеческой истории. Сам собой здесь напрашивается библейский сюжет, когда некий человек из Назарета стал распространять новую форму духовной практики, превратившуюся со временем в христианство. Параллели налицо – Смит становится в этой ситуации Иисусом номер два, божественным в своей ангельской наивности и подобным богу, ведь он владеет сакральным знанием марсиан, способен дематериализовывать живые и неживые предметы, телепортироваться, обладает телекинезом и прочими сверхъестественными способностями, которые могут быть расценены обывателем не иначе как чудо. Христос ходил по воде, но это было не чудо для верующих. Смит мог испарить любого, кто угрожал расправой его братьям «по воде», и это также не считалось чем-то необычным – для него. Все дело в системе координат: когда в старую систему приходит человек и устанавливает новые правила игры, новую систему, неизбежно столкновение старых и новых норм. И опять же вода — у христиан крещение происходит в воде, у марсиан — путем совместного распития воды.

Но кроме прочих метафор, здесь чрезвычайно резкую критику вызвали описанные Хайнлайном практика «группового» секса, а также каннибализм. Касательно первого, если огрубить: Хайнлайн идеологически обосновал ограниченную форму промискуитета. Все члены Гнезда принадлежат друг другу, поскольку являются братьями по «воде». Духовная близость неотделима от физической и воспринимается как само собой разумеющееся явление. Вот она, хипповская, «свободная любовь». Разумеется, ни о какой традиционной морали здесь речи просто не идет. И в этом контексте можно вспомнить труды марксистов, например, Энгельса, который доказывал, что обычная семья из мужа и жены образована в результате классовой эксплуатации. Такие дела. Что касается каннибализма, суть его у Смита сводится к тому, что после смерти живые братья должны вникнуть в тело ушедшего брата, чтобы остаться с ним едиными. Вникнуть – то есть поглотить, что носит признак ритуала, из того же разряда, как крещение водой: марсиане принимают в гнездо лишь тех, с кем разделили употребление воды – высшей ценности. Ритуальное поедание плоти умершего считается высшей честью.

Можно только представить, какое отвращение возникнет у читателя после осмысления всех этих вещей. Наше воспитание, наши ценности и взгляды встают на дыбы, это кажется нам отвратительным, невозможным и недопустимым, противным человеческой природе. Но так ли уж это дико для нас, или человеку были знакомы подобные вещи? Если мы обратимся к истории, то легко можем найти примеры успешного существования и того, и другого. Народы Африки, Полинезии, древние народы Европы не гнушались ни коллективной семьей, ни поеданием ближнего. И оказывается, что наши предки практиковали эти вещи, что конечно же не оправдывает их, но и не критикует – просто это исторический факт. Решать и думать, правильно или позорно все это, должен каждый.

Община Смита выглядит как секта, но парадокс в том, что первые христианские общины выглядели точно также. И потом, давайте вспомним ритуал причащения. В церкви верующим дают укусить хлеба и испить вина, вкусить Тело и Кровь Христа, то есть по сути отведать плоти Бога. Чем не каннибализм? А христианское «Плодитесь и размножайтесь», идея всеобщего братства во Христе и тому подобное?

В романе очень много других контрапунктов, заставляющих нас призадуматься над тем или иным фактом из нашей истории. Например, чрезвычайно занимательна мысль о природе юмора: человек смеется, когда ему плохо, чтобы уменьшить свою боль. Поразительно, но здесь также творчески обыграна идея коммунизма! Хайнлайн, апостол американского стиля жизни, фактически обосновал положительные стороны коллективного существования без собственности! И прочее в том же духе.

При всех этих качествах мы не считаем роман «Чужак в стране чужой» бесспорным шедевром. В нем есть изъяны, но не смыслового, а технически литературного толка. Например, при всех плюсах фирменного хайнлайновского языка, этими его шуточками и оборотами речи, в тексте чересчур много скользких, сальных и просто пошлых сцен, которые никак себя не оправдывают, не работают на идею, а вставлены, словно бы из желания разбавить густой философский сироп. Хайнлайн вообще грешит чрезмерными уклонами в секс, особенно в поздних своих текстах, где пикантных моментов натыкано сверх меры, превращая фантастику в какое-то дешевое чтиво. Здесь этот баланс еще не нарушен, но соотношение талантливого и вульгарного на грани. Соответственно, такого рода роман следует читать уже зрелым людям, способным к критическому самостоятельному мышлению.

В 1961 году Станислав Лем пишет произведение, которое обессмертит его имя и прочно войдет в пантеон шедевров мировой фантастической литературы. Этот роман рассказывает нам о некой странной планете в глубоком космосе, покрытой океаном из вещества, очень похожего на плазму. Планета называется Солярис, люди исследуют ее с орбитальных станций, направляют к океану экспедиции, пытаются найти следы разума. И сталкиваются с невозможными, непостижимыми парадоксами, совершенно не укладывающимися в сознании. Люди видят такое, от чего сходят с ума. Получив послание от погибшего ученого Гибаряна, с Земли на Солярис прилетает психолог Крис Кельвин – чтобы разобраться в происходящем на станции.

Смысл «Соляриса» заключается в следующем.

Если кратко: планета Солярис – это собирательный образ Космоса, который Человечеству не дано познать никогда. Вещь в себе, terra incognita, обратная сторона реальности, нечто трансцендентное, находящееся вне пределов нашего разума, как теория относительности находится вне пределов понимания обезьяны.

«Солярис» — одна из немногих фантастических книг, которая переворачивает мировоззрение с ног на голову. Попробуем объяснить, почему.

Доктор Снаут произносит в романе фразу, которая становится ключевой при понимании этого произведения. А звучит она так: «Мы вовсе не хотим завоевывать никакой космос, мы хотим расширить землю до его границ». За простой формулой скрывается фундаментальная философская истина, которая иначе, ученым языком, может быть понята как антропный эффект – человек неизбежно накладывает на окружающий мир свою субъективную картину и мыслит с позиции солипсизма. Просто космос и космос в человеческом понимании – это две разные категории.

Мы видим мир таким, каково наше физическое и умственное восприятие окружающего. Для кого-то, например, может показаться шоком тот факт, что цветов на самом деле не существует, а все нематериальные ценности, созданные человеком, не более как фикция. В объективном мире не существует экономики и права, инфляции и денег, их просто нет. Подобное фундаментальное положение даст нам ключ к пониманию идеи, которую Лем заложил в роман «Солярис».

Мы ограничены пятью официальными чувствами восприятия, что формирует нашу картину мира в довольно узкий формат. Все иные явления, которые мы не способны узнать, походят мимо кассы, и нам остается лишь строить нелепые, ложные догадки, не имеющие с действительностью ничего общего. Солярис невозможно познать человеческими чувствами и интеллектом. Ценность Соляриса не в том, что вокруг него создан целый раздел науки под названием соляристика, а в том, что все эти знания не стоят выеденного яйца, потому что могут быть опрокинуты в любой момент.

Человек не способен понять Солярис по физическим причинам. Если по-простому: мозгов не хватит. И на протяжении всего романа Лем убедительно демонстрирует нам эффект полнейшей неизвестности – начиная с «гостей» и архивных записей прежних экспедиций и заканчивая картиной мимоида, происхождение которого совершенно неизвестно.

Солярис существует.

Это его основное достижение и основная ценность.

Солярис существует как собирательный образ трансцендентного непознаваемого Космоса, которого нам никогда не достичь, оставаясь в человеческой оболочке. Все что требуется от читателя – просто осознать это.

Да, конечно, еще там есть любовь, рефлексия, драма и красивые описания различных физических явлений на поверхности планетарного океана. Есть любовная драма, трагедия утраты и шок от возможности снова увидеть воскрешенную любовь. Лем говорил, что Солярис – это удачный роман о любви. Совершенно верно, роман в том числе о любви, но как всякое универсальное произведение, как любой шедевр, он полифоничен, то есть затрагивает сразу несколько проблем, которые переливаются, словно цвета в новорожденной радуге.

Поскольку статус Соляриса четко не определен, под ним можно понимать все что угодно и тут Лем хитро оставляет широкое поле для трактовки произведения: один читатель поймет роман как историю о «разумном» океане, который слишком умен для неразвитого человечества, другой скажет, что произведение – идеальная история любви, которую можно «повторить» еще раз, третий заявит, что Солярис – коллективная галлюцинация всего человечества, вытесненное в материальный мир массовое бессознательное.

Мысль о человеческой ограниченности, незрелости, глупости, столь глубокая, навевает вместе с тем печаль. Фактически автор оглашает человечеству приговор: «Не видать вам космоса. Разберитесь для начала со своими внутренними проблемами, прежде чем лезть во внешние пределы». Печально то, что Лем прав. Смотришь на все, что происходит, на войны и мелочные дрязги, на предательство и грызню, и понимаешь, что мы недостойны столь высокой миссии, как контакт с внеземным разумом…

Итак, у каждого читателя свой Солярис.

В этом заключается основная прелесть романа, его уникальность, достоинство, художественная ценность.

Если задуматься, Станислав Лем мог бы ничего и не писать после Соляриса – такие философские высоты в фантастике взять под силу лишь единицам авторов, а роман будет актуален до тех пор, пока человечество думает о космосе. Не все его поймут, но и не для всех эта книга. Но несомненно, она позволит вам, пусть на миг, прикоснуться к Вечности.

Научно-фантастический роман «Неукротимая планета» американского писателя Гарри Гаррисона считается классикой боевой фантастики. Это произведение написано в 1960 году — в период максимального расцвета научной фантастики, и постепенного перехода от новаторских, нетореных идей Золотого века к количественному их осмыслению и углублению на новые смысловые пласты, где исследуется уже влияние научных открытий на самого человека. Жанр ветвится, расцветает поджанрами, подобно тропическому лесу.

Что же роман? Действие произведения разворачивается на дикой планете Пирр, кишащей различными агрессивными формами жизни. На планете есть человеческая колония, которая постоянно подвергается атакам хищников – с земли, воды, воздуха. Люди вынуждены находиться в постоянном напряжении – не проходит и минуты, чтобы на колонию не напало какое-нибудь чудовище. Наемник Язон динАльт вместе с компанией солдат удачи пребывает в этот мир Смерти, чтобы решить проблему. Легко сказать решить, но вопрос в том, как?

Сюжет построен как классическая приключенческая история про отчаянного парня, которому нечего терять. Попав в необычную систему координат, он как пришелец, которому со стороны виднее, что же здесь на самом деле творится, может взглянуть на проблему с нового ракурса. Центральный вопрос романа: почему флора и фауна постоянно нападает на людей, а те вынуждены защищаться всеми возможными способами и видами оружия? Жечь напалмом, кислотой, взрывчаткой, рикошетить пулями и лазерами, и еще десятками различных способов.

За этим непрерывным смертельным боем, в который вовлечены все Пирряне, никто из них не задумывается об одной простой вещи. О сущности агрессии. Почему одно живое существо нападет на другое – вот в чем вопрос, и ответив на него, мы сможем разгадать загадку этой неукротимой, дикой, но красивой планеты. Простое и элегантное решение проблемы лежит на поверхности и, как водится, его-то обнаружить сложнее всего: часто мы упрямо не видим то, что торчит прямо перед глазами, но кажется нам настолько привычным, что не принимается в счет.

Одним словом, «Неукротимая планета» — хоть и просто написанный, построенный на боевых сценах, но не лишенный интриги и определенной идеи роман в жанре боевой фантастики, открывающий цикл произведений Гаррисона о Мире Смерти и приключениях менталиста Язона динАльта. В который раз Гаррисон подобно многим своим коллегам поднимает проблему взаимодействия человека с миром иной жизни, и в который раз напоминает: именно от человека зависит исход любого контакта. Да, конечно, надо всегда помнить: здесь могут водиться тигры. Или что-то пострашнее.

Эталонный образец мощнейшей «темпоральной» фантастики, этот роман написан в 1955 году и является одним из лучших произведений в авторском наследии Айзека Азимова. По многим причинам. Например, благодаря самой центральной теме путешествий во времени, которая интересует фантастов не так часто и текстов в этом экзотическом направлении фантастики можно пересчитать по пальцам. Правда, за последнее время таких вещей прибавилось, даже если отмести откровенно вульгарную «попаданческую» литературу, поэтому придется воспользоваться пальцами на ногах, включая пальцы и у кого-нибудь по соседству.

Из самых известных аналогов этому произведению на ум приходит классика от Герберта Уэллса с его Машиной времени, знаменитый рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром», а также «Патруль времени» Пола Андерсона. Еще одна причина известности романа – прекрасное содержание. Азимов написал увлекательный, оригинальный, насыщенный интересными научно-фантастическими идеями текст с усложненной структурой и непростыми сюжетными линиями.

«Конец Вечности» рассказывает путешествиях во времени, которые стали обыденностью для людей далекого будущего – они нашли способ легко путешествовать по Колодцам времени в прошлое и будущее. Сама технология появилась в 27 столетии, а с 30-го стала действовать некая организация под названием «Вечность», которая поначалу занималась торговлей с людьми из разных времен, а затем стала понемногу менять мир путем Изменений реальности. Зная всю историю наперед, располагая всей информацией о прошлых и текущих событиях, эти люди фактически взяли под контроль ход самой человеческой истории, полностью лишив ее непредсказуемости – отныне можно легко предотвратить войну, катастрофу или аварию. Но благо является таковым лишь на первый взгляд. Ценой за безопасную историю стало закупоренное в банку время – оно словно прекратило свое движение. Века стали похожи друг на друга, никаких важных изменений не происходит, человечество тысячелетиями едет по накатанной колее, совершенно не развиваясь качественно. Все под контролем.

И однажды ситуация изменится – об этом в романе и пойдет речь.

При чтении романа приходится дело с настоящей «жесткой» научной фантастикой, очень насыщенной фактами, изобилующей научными терминами и теориями, без понимания которых просто невозможно усвоить суть происходящих в романе событий. Азимов как бы разворачивает наше стандартное мировосприятие и предлагает взглянуть на координату времени как на пространство. То есть так же как и в пространстве человек может перемещаться вперед и назад, влево и вправо, можно вообразить что так же можно перемещаться во времени. Поразительно! На первый взгляд вполне справедливая идея вызывает поначалу ступор, а затем восхищение. Скачки во времени, сама их возможность невиданно расширяют горизонты восприятия мира и заставляют взглянуть на наше время под другим углом.

Азимов традиционно хорошо прописал сюжет, героев и интригу, аккуратно закрутив повествовательную линию в петлю. Поэтому роман читается как логически совершенная вещь, он цельный и самодостаточный. Роман производит неизгладимое впечатление, потому что кардинально меняется взгляд на течение времени. Время это не просто прямая линия, это мера изменений мира. Изменения и постоянство — вот основная тема романа.

В те славные времена, когда к фантастике относились как к разделу большой литературы и старались развивать жанр, в те времена термина «постапокалипсис» как такового еще не существовало. Однако к 1959 году ряд научных фантастов уже успели написать несколько замечательных произведений на тему конца света. И вот одним из таких произведений является роман Уолтера Миллера-младшего «Страсти по Лейбовицу» — фундаментальное исследование в области развития цивилизации после гипотетической ядерной войны.

Жанр действительно держится на том постулате, что после конфликта ядерных держав кто-то выживет – но выжившие позавидуют мертвым, ведь наша планета превратится в радиоактивное пепелище. Тем не менее, Миллер предлагает нам поразмыслить над тем, что было бы, если человечество не только выжило, но и смогло в какой-то степени реанимировать цивилизацию.

И вот что мы видим – разрозненные американские штаты, превратившиеся в феодальные государства, причем отделенные друг от друга пустынями, в которых хозяйничают дикари, каннибалы и мутанты. Полный Fallout. Едем дальше. Миллер вполне справедливо сделал предположение, что новое средневековье будет опираться на религиозные догматы и проклинать все, что связано с наукой. Невежество и глупость будут процветать в этом дремучем обществе, но те немногие осколки старого мира, что все же сохранились, будут иметь статус религиозных святынь. Например, какая-нибудь техническая инструкция.

Теперь, когда мы наметили декорации книги, неплохо было бы обратиться к ее центральной идее, ведь не ради развлечения писатель в таких подробностях расписывает новый монашеский орден, разросшийся вокруг фигуры святого Лейбовица. О нет, в романе заложена очень сильная идея, и даже две.

Во-первых, автор выдвигает тезис о цикличности истории. Все повторяется, и ближе к концу книги он будет приводить убедительные тому доказательства. Человеческий разум рано или поздно расцветает и находит себе применение. Такова уж наша природа. Ну и второй тезис связан с тем, что вера сильнее знания. Потому что именно вера помогает человеку выжить в самые критические периоды его истории.

Что же касается остальных составляющих произведения, все выполнено в традициях большой литературы – примерно на таком же уровне, как и «Мальвиль» француза Робера Мерля. Миллер отлично описывает новый мир, вырастающий на обломках старого, вызывая чувство дежавю – обо всем этом мы уже где-то слышали…

Прекрасный роман, который критики считают чуть ли не лучшим в жанре о конце света – не потому что там описаны монстры или выживание, а потому, что на страницах романа поднимаются важнейшие вопросы человеческого существования.

Роман может показаться затянутым и чрезмерно сухим, в духе теологических сочинений старых философов средневековья, схоластов типа Аквинского, но такова ритмика произведения, которое к концу заметно прибавляет в темпе и предлагает читателю невероятную, впечатляющую развязку.

«Звездный десант» — самое известное произведение американского писателя-фантаста Роберта Хайнлайна. Этот этапный роман знаменует собой окончательный отход Хайнлайна от амплуа юношеского писателя и обращение к безапелляционно жесткой научной фантастике, взрослой литературе, где будут подняты фундаментальные вопросы нашего будущего. Невероятной популярности роману добавила авторская экранизация выдающегося режиссера Пола Верховена в 1997 году, гротескное зрелище, вынесшее идеи романа на новый уровень осмысления.

Но роман был невероятно популярен и до голливудского успеха по ряду причин. Основой для будущего сюжета послужили некоторые исторические события конца 50-х годов и общая ситуация, сложившаяся в США в то время: разгар «холодной войны», Америка контролирует половину мира, не вылезая из региональных войн, идут упорные разговоры о демилитаризации. Патриот до мозга костей, Хайнлайн выступал категорически против уменьшения влияния своей страны в мировой политике и считал, что каждый гражданин должен нести за судьбу государства прямую ответственность, а права следует заслужить.

В таких условиях родилась история о рядовом Хуане «Джонни» Рико, поступившим на службу Мобильной Пехоты – формирования вооруженных космических сил Земной Федерации, которая ко времени действия объединяет всю планету в единое мегагосударство. Джонни Рико проходит жесткую подготовку в военном лагере и испытывает на себе все прелести военного быта: круглосуточная муштра, изнурительные тренировки, военные учения, проступки, влекущие суровую дисциплинарную ответственность.

Аккурат в момент поступления героя на службу между землянами и расой разумных насекомых с планеты Клендату багами разгорается война на полное уничтожение. Угроза настолько серьезна, что человечество находится на грани выживания. Подвергаются бомбардировке крупнейшие земные города, космические станции и корабли Земного флота. Рико попадает на десантный корабль «Роджер Янг» и оказывается в самом пекле конфликта – участвует в десантных операциях на других планетах, теряет близких и боевых товарищей. С документальной последовательностью Хайнлайн описывает хронику войны и ее будущий исход, не забывая вводить оригинальные технические новинки. Например боевые скафандры с реактивными ранцами за спиной.

Структурно роман достаточно прост. Повествование ведется от первого лица, события чередуются с воспоминаниями и философскими отступлениями об устройстве общества, политике и гражданском долге. На протяжении романа Рико из зеленого, ничего не понимающего юнца, эволюционирует в зрелого, опытного бойца-десантника, четко осознающего свое место в обществе и разделяющего ценности милитаризованной Федерации. Рико – истинный сын своей страны, честь и совесть нации.

После выхода романа Хайнлайна поспешили объявить милитаристом и чуть ли не фашистом, критики сыпали негативными отзывами, но книга оказалась востребованной у читателей, которым надоели сопливые космооперы. В «Звездном десанте» нет и намека на мелодрамы, только война, только битва! Никто и никогда еще не писал так ярко и достоверно о военных конфликтах будущего.

«Звездный десант» оказал большое влияние на развитие всей западной научной фантастики по следующим причинам.

Во-первых, потому, что Хайнлайн заложил стилистические основы военной (или боевой) фантастики, Military Science fiction, которая посвящена описанию будущих войн, боевым действиям, военным операциям и армейской философии, а главный герой – кадровый военный или повстанец, непосредственно участвующий в боевых действиях. Вслед за Хайнлайном поджанр успешно развили Джо Холдеман, Гарри Гаррисон и Кристофер Банч.

Во-вторых, что бы там ни говорили, этот роман идеально передает всю американское мировоззрение, которое сводится к простым формулам: все для государства, все для американского народа, а если вы не с нами, то вы против нас; истинны только американские ценности, все остальные ложны; каждый гражданин несет персональную ответственность за благополучие страны.

Хайнлайн всего лишь усилил некоторые акценты, добавил милитаризма и превратил Земную Федерацию в метафору США будущего – гуманизм уходит в прошлое, а обязанности стоят выше прав. Неудивительно, что такое военизированное государство здорово смахивает на фашистскую Италию и нацистскую Германию. Особенно сильно это заметно в фильме Верховена. Большинство читателей восприняло роман как развлекательную литературу, а меньшинство увидело в кривом зеркале текста самих себя и пришло в ужас: такое будущее возможно, Америка вполне может превратиться в пятый Рейх. Причем Хайнлайн описал эту общественно-политическую систему такими будничными тонами и так логично, что поневоле приходят мысли: а может быть это закономерно и все человечество действительно придет к такому мироустройству.

Можно разделять или критиковать идеи, представленные в этом романе. Но в любом случае, «Звездный десант» выдающееся произведение в творчестве Хайнлайна и заслуживает внимания само по себе, без оглядки на какие-то исторические обстоятельства или смысловые привязки; хороший умный роман, где увлекательный сюжет соседствует с важными идеями, заставляющими размышлять над нашим общим будущим.

Идея описания звездных кораблей-ковчегов, или кораблей поколений, зародилась в научной фантастике одновременно с бурным развитием космонавтики и дискуссиями о межзвездных путешествиях. Возник вопрос: каким образом человек сможет преодолеть огромные пространства, лежащие между звездами? Ответ – на громадном корабле, где будет воссоздан жизненный цикл, а экипаж сменят поколения потомков, которые завершат миссию спустя многие годы после старта.

Идею подхватили ведущие фантасты, и очень скоро в 1941 году Роберт Хайнлайн презентовал эту идею в двух независимых произведениях, а затем, лишь в 1963 году свел их воедино и подарил миру свой знаменитый роман «Пасынки Вселенной», где описываются последствия слишком длительного полета в космосе – забвение и одичание потомков экипажа. Корабль превратился в маленькую ограниченную вселенную, со своими законами и табу, а человечество скатилось к рабству и чуть ли не первобытному строю.

Но нас интересует другое произведение на эту тематику – роман английского фантаста Брайана Олдисса «Звездный корабль», также известный под названием «Беспосадочный полет», опубликованный в 1958 году. Здесь тоже описывается сходная ситуация – огромный корабль поколений возвращается из экспедиции к Проциону на Землю, и автор рассказывает о маленьком мире, существующем в стальных стенах – племенах людей, мутантах, разумных крысах и расе гигантов.

Повествование крайне динамично, и выполнено в ключе фантастического боевика. Временами даже возникает ощущение примитивного приключенческого чтива, но оно обманчиво – основную смысловую бомбу Олдисс приготовил в конце и ради ошеломляющего финала действительно стоит дочитать этот интереснейший роман до конца. Да и по части сюжетных поворотов автор потрудился — скучать за чтением книги не придется. Вместе с героями мы исследуем внутренний мир звездолета, его строение и отсеки, попутно изучая технология человечества в 26 столетии. И все это читается свежо, интригующе, захватывает. Классика НФ, что тут еще сказать!

Как и в любой хорошей фантастике, в центре внимания писателя – человек, и все связанные с ним проблемы. Человек остается таковым всегда и в любой ситуации, что с блеском подтверждается на каждой странице произведения. Тема ковчега подана оригинальна и свежо; можно сказать, Олдисс переосмыслил философию беспосадочного полета, подвергнув критическому анализу все стороны этого процесса. В чем-то произведение вышло даже лучше «Пасынков Вселенной», где идея звездного ковчега была лишь продекларирована.

Старая добрая космическая фантастика – прямиком из 1955 года! Из эпохи зенита, из периода Золотого века научной фантастики. Роман «Саргассы в космосе» был написан американской писательницей Андрэ Нортон как первая часть условного цикла о приключениях космических торговцев на бравом корабле «Королева Солнца» и со временем стал одним из ключевых произведений во всей библиографии этого автора.

Сюжет романа прост как три копейки: юноша Дэйн Торсон попадает по распределению на «Королеву Солнца», капитан которой на торгах практически за бесценок покупает загадочную планету Лимбо в надежде извлечь из нее коммерческую прибыль. Экипаж отправляется к Лимбо, и после посадки становится ясно, что эта планета – ловушка, кладбище звездных кораблей. Но кто ее устроил и по какому принципу работает капкан, неизвестно.

Идеальная основа для приключенческой истории, этот роман написан очень простым и понятным языком, без технических подробностей, но с богатыми описаниями самой планеты, ее обитателей и приключений героев. Основным преимуществом книжки является хорошо переданный дух приключений, ощущение неизвестности и тайны, которая скрывается где-то в недрах Лимбо. Но когда ты космический торговец, на бедре у тебя бластер, а рядом друзья и компаньоны, ноги так и чешутся отправиться в экспедицию и поскорее выяснить загадку этого странного места.

Книга читается очень легко и «проглатывается» за день. Но при всех обозначенных достоинствах имеются и определенные недочеты. Картонные персонажи. Мы понимаем, что их много, они отличаются друг от друга, но обилие имен стирает все это в одноликую массу. Даже главный герой выписан крайне примитивными мазками, хоть и с претензией на юношескую романтику, как у Хайнлайна в его циклах произведений (например, «Космический патруль»). Кроме того, вы не найдете в книге Глубокого смысла и рефлексии – можно сказать, что это космический вестерн, чисто развлекательная литература, которая превосходно справляется с основной задачей, но не дает никакого выхлопа по части художественной ценности. Кроме исторической – ведь это одно из первых произведений в поджанре космической оперы, то есть космической фантастики, где важны не научные новшества, а приключения с атрибутикой рыцарского или плутовского романа. В таких текстах постоянно присутствуют космические пираты, какая-нибудь звездная Федерация, планеты населены разносортными инопланетянами, а в плане экономики процветает колониальный капитализм или феодализм.

Таковы и «Саргассы в космосе», прекрасно переведенные на русский – угадайте кем – самими братьями Стругацкими, отчего язык и стиль произведения не только не ухудшился, но стал еще красочнее.

Добро пожаловать в персональный ад доктора Роберта Нэвилла, последнего человека на Земле, вынужденного жить на апокалиптических руинах старого мира – такого, каким мы его знаем. Ученый и исследователь, он отчаянно, в промежутках между приступами апатии и запоев, пытается найти причину страшной пандемии, охватившей все человечество, которое превратилось в вампиров, движимых жаждой и страхом перед солнечным светом.

Роман Матесона был написан в середине XX века и на тот момент оказался очень оригинальным произведением, где по иному рассматривался феномен вампиризма – как инфекционной болезни, от которой можно найти антидот/вакцину и вернуть больного к нормальному существованию. Кроме того, в произведении впервые был детально прописан хрестоматийный сюжет постапокалиптического жанра: мир разрушен, большинство людей погибло, или превратилось в чудовищ, и лишь немногие несчастные смогли пережить эту страшную трагедию, чтобы посвятить остаток жизни жесточайшей борьбе за существование, и возможному спасению остатков расы.

Неудивительно, что впоследствии сюжет был массово растиражирован в литературе и кино, стал каркасом для множества историй про конец света, про зомби-апокалипсис или нашествие инфицированных чудовищ, потерявших разум.

Но при всех этих плюсах, основным, центральным нервом романа все же остается другая тема – человеческое одиночество. Идеальное, если можно так сказать, совершенное одиночество, полнейшая изоляция. Когда готов бежать за бродячей собакой, лишь бы кто-то был под боком, кто-то понимающий тебя. Когда ходишь по опустевшим улицам, можешь зайти в любой магазин и взять что угодно, притом бесплатно, но тебе этого не нужно. Когда весь мир как бы принадлежит тебе, но тебе одному он не нужен. И ты плачешь от отчаяния, ругаешься, злишься, но ничего изменить нельзя. Ты бессилен.

Матесон прекрасно описал тотальное одиночество человека, который месяцами, годами играл роль Робинзона, единственного нормального человека в мире больных, единственного представителя своего вида среди модифицированных существ, которые перестали считаться людьми. Межвидовая пропасть не оставила ему никаких шансов: остается или уничтожать монстров, или пытаться принудительно остановить болезнь. Но в какой-то момент возникает резонный вопрос: а действительно ли вампиризм воспринимать как болезнь? Может быть, это новая форма приспособления к окружающей среде, новый инструмент эволюции, и прежний человек оказался среди вымирающих видов. Тогда получается, что лишний в этом мире сам Нэвилл, а нормой является как раз эта новая форма жизни, не исключающая разумности.

А вот при осознании этой истины становится по-настоящему страшно. Это страх не за себя, а свою человечность, свою суть, которая оказывается под угрозой. Это странная, издевательская насмешка природы – ты был венцом всего живого, но в новом мире вдруг стал архаичным, очень опасным чудовищем, уродом, не вписывающимся в норму. Норма относительна. Мы с сочувствием смотрим на карликов. Это потому что нас много. Но ведь среди карликов нормальный человек вдруг станет чудовищем-переростком. Все дело в ракурсе, в точке зрения.

Вот и получается, что в какой-то момент ты становишься легендой, преданием, которое будут рассказывать на ночь в качестве страшной сказки.

«Я — легенда» — один из лучших представителей «темной» фантастической литературы, полностью лишенной иллюзий относительно нашего будущего и настоящего. Не просто интересен, не просто пугает, но и полезен своим художественным эффектом, заставляет думать.

И снова попадание в «десятку», и снова удивительная история из запредельных космических миров будущего от дядюшки Роберта Хайнлайна. Предпоследний роман в цикле юношеских произведений мастера, написанный в 1957 году – лучшие годы творчества, когда было написано большинство известных вещей.

Хайнлайн все больше отходит от наивно-романтических взглядов начала 50-х и идиллическая картинка бравого звездного волка, умного и отважного, у него сменяется более многогранными портретами людей, которые кроме одержанных побед совершают ошибки, а судьба играет героями, как пешками на шахматной доске вселенной. Хайнлайн все больше сосредотачивается не на внешне беззубых приключенческих сюжетах с невинными мотивами становления героев, воспитания их в лучших традициях рыцарства и тому подобной педагогике, а на социально-философских проблемах более взрослого толка, когда ребенок или подросток у него вынужден бороться за существование и решать совсем недетские проблемы.

Таков «Гражданин галактики», наверно, один из самых жестких юношеских романов мастера наряду с «Тоннелем в небе». Общая сюжетная канва этого романа построена по испытанному, проторенному пути – становление героя, но Хайнлайн выбирает самые оригинальные декорации, которые превзойдут и «Астронавта Джонса», и прочие свои ранние вещи. Он рисует отдаленное будущее, где человечество вступило в эру межзвездных перелетов, успешно взаимодействует с другими расами, но психологически осталось той же задиристой, удивительно живучей расой высших обезьян. Главный герой, мальчишка Торби был продан на рабовладельческом рынке планеты Саргон старому нищему за бесценок. Отныне его ждет участь попрошайки, и все свое детство он проведет на улице, практикуясь в облапошивании прохожих под чутким руководством своего патрона. Он никто, пустое место, но пути провидения неисповедимы и однажды случается Кое-что.

Изначально не простой нищий, Баслим загружает в мальчишку секретное сообщение, адресованное руководству Гегемонии Земли. В силу несчастного случая Торби оказывается вовлеченным в цепочку приключений, сначала на борту корабля Свободных Торговцев, где демонстрирует свои незаурядные способности, затем на родной Земле, откуда он родом, где и раскрывается его истинное происхождение. Автор элегантно завершает сюжетную петлю и герой возвращается туда, откуда прибыл.

Центральная проблема романа – это конечно рабство, границы свободы и неволи. Писатель убедительно показывает нам, что и при техническом прогрессе, и при высоком культурном уровне общества рабство может спокойно существовать в так называемом цивилизованном обществе, и все будут считать это нормой. Но это вовсе не значит, что нужно сидеть сложа руки; с работорговлей следует бороться самыми суровыми методами и «Гражданин галактики» дает четкую моральную оценку столь негативному явлению.

Наверно, этот роман еще о том, как коварна, но в то же время щедра бывает судьба, о том, что удача слепа, а счастливый случай подкарауливает вас за углом. О том, что нужно уметь видеть знаки и пользоваться удобным случаем, а не хлопать ушами. Кроме того, это роман о социальной иерархии, по которой движется человек всю жизнь: очень достоверно показано, что человек талантливый рано или поздно, хочет он того или нет, из ничтожества превратится в величину. Независимо от происхождения и социальной принадлежности. Так что «Гражданина галактики» можно рекомендовать как образцовый пример целеустремленности и упорства в достижении поставленных целей, ну и как образцовую критику рабства. Ибо сказано: кто ищет, тот найдет, и каждому воздастся по его заслугам. Ибо сказано: каждый человек рождается свободным. Справедливо.

Миллионы лет тому вперед человечество превратилось в доминирующую могущественную расу, которая правила галактикой. Но наша цивилизация неоднородна и постоянно фрагментируется на отдельные общности и фракции, исповедующие свои сепаратные принципы и ценности. Одни тянутся к звездам, другие остаются на Земле. Из оставшихся на материнской планете одни решили посвятить свою жизнь технологическому бессмертию и развлечениям, другие – единению с природой и полному отказу от техники.

На Земле миллионы лет тому вперед существует величественный город Диаспар, с населением в 10 миллионов человек – самодостаточная автономная система, обитатели которой живут нескучной жизнью в виртуальных мирах «сагах» в условиях сбалансированной ноократии: разум оцифрован, люди создаются машинами, чтобы превратиться в пепел и возродиться в новом теле, сохранив воспоминания о прошлых жизнях. Идеальная система, которая просто обречена на вечность. И внутри которой однажды рождается Неповторимый – оригинальный человек, не вписывающийся в систему и возжелавший вырваться за ее пределы в неизвестность…

Артур Кларк в своем романе «Город и звезды», достигает, кажется, самих пределов человеческой фантазии. Картины и процессы, которые он рисует, описывая далекое будущее, словно бы находятся на грани понимания и вводят мозг в настоящий экстатический паралич: поразительно, насколько легко и непринужденно писатель обходится с целыми историческими пластами и неизмеримыми пространствами космоса, которые образуют у него один огромный масштабный театр.

Его герой, Олвин, типичный бунтарь, бросивший Системе вызов, движимый жаждой познания неизведанного, неизбежно ввязывается в приключения за пределами Диаспара. Его ждут свидания со своими сородичами и путешествие в далекий космос, где на пыльных планетах хранятся секреты будущего, которое ожидает нашу расу.

Захватывающая книга – по всем параметрам. Буквально распахивает границы воображения, вырывая вас из тесной комнатки и бросая в огромный удивительный мир будущего, где представлены два базовых человеческих начала: стабильность и развитие, статика и динамика. По какому направлению идти, должен выбирать сам человек.

Символичная, интересная, насыщенная история даже не столько об одном человеке, сколько о всей нашей цивилизации и ее будущем. Книга фактически обо всех нас, живущих здесь и сейчас, на ведь мы – звено в бесконечной цепи поколений, а каковы будут последующие фрагменты и куда они уведут? Неизвестно. Но Кларк дает свою трактовку этому процессу.

Альфред Бестер, журналист и выдающийся фантаст, написал не так много, как его именитые коллеги по цеху вроде Роберта Хайнлайна или Эдмонда Гамильтона. Но, как говорится, чтобы прослыть хорошим автором, необязательно писать много. Достаточно написать мало, но при этом хорошо. Бестер с этой задачей справился просто блестяще.

И вошел в историю как автор яркого романа «Тигр! Тигр!». История повествует о Гулливере Фойле, недалеком, если не сказать тупом, человеке, который потерпел бедствие на космическом корабле «Номад», подал сигнал SOS, но подошедший корабль просто пролетел мимо. Фойл поклялся отомстить.

«Тигр!» восходит к гениальному произведению Александра Дюма о всем известном графе Монте-Кристо, посвятившем свою жизнь мести предателям. Итак, роман Бестера на первый взгляд — история мести. Но эта вещь не так проста. Во-первых, довольно необычная экспрессивная манера письма автора и насыщенный сюжет, не позволяющий делать передышку: важнейшие события следуют друг за другом со скоростью трансконтинентального экспресса, остается только поспевать за сменой декораций. Образ Фойла отталкивает; при более близком знакомстве он оказывается даже не люмпеном, он — кроманьонец, еле связывающий вместе слова и движимый только рефлексами. Его поступки аморальны, он девиант и не внушает никакой симпатии.

Но, увязывая рассказ поиска врагов Фойлом и будущее, где возможна телепортация (по Бестеру, джантирование), возникает интересный эффект: поначалу неприятный нам, Фойл по мере развития истории претерпевает ментальную, умственную, моральную трансформацию в сверхчеловека. И вот тут становится ясно, что месть героя постепенно уходит на второй план, а изначальные события крушения корабля имеет совершенно иной смысловой подтекст. Словом, Бестеру удается сохранять на протяжении всей книги интригу, чтобы раскрыть истинные замыслы и весь конфликт. Постепенно история мести превращается в критику общества будущего и его поверхностной философии легкого отношения к жизни изнеженных людей, привыкших ко всем благам цивилизации.

Наверно, «Тигр! Тигр!» можно отнести к тем книгам, которые действуют постепенно. Можно прочесть половину этой истории, а эффект почувствовать ближе к концу. Но тем мощнее будет катарсис, особенно когда Фойл произносит речь, обращенную ко всему человечеству. Читая ее, понимаешь, что роман действительно заслужил престижную премию в области научной фантастики и имеет высокую художественную ценность.

В 1952 году американский фантаст Клиффорд Саймак издает произведение, благодаря которому нам вообще стало известно это имя среди авторов американской, и не только, фантастической литературы. Роман в рассказах «Город», составное произведение, новеллы к которому Саймак писал еще 1944 года, в разгар Второй мировой войны, а последнюю часть, «Эпилог», закончил аж в 1980-х. Подобно «Марсианским хроникам» Рэя Брэдбери, рассказы, входящие в роман, объединены одной центральной идеей, одними персонажами и местом действия. Сами рассказы повествуют о разных хронологических периодах в будущем развитии человечества, на примере отдельно взятой усадьбы Вебстеров, которые вместе с другими людьми будущего переселились из душных городов и создали мир по модели «глобальная деревня».

Вебстеры – одни из последних людей на Земле. Остальная часть человечества потихоньку вымирает, потеряв к жизни всякий интерес. А те, немногие выжившие, живут крайне замкнуто и аскетично, заперевшись в своих усадьбах. Есть еще на планете последний город, Женева, но и там человек не чувствует себя счастливым: потерянные, люди бродят среди домов, не имея ни конкретной цели, ни желаний, чувствуя, что становятся лишними на этой земле, превращаются в мамонтов и больше не нужны Природе.

Саймак красивым, поэтичным и грустным языком рисует самый настоящий конец человечества, его тихую незаметную гибель. Человек у него превращается в беспомощное, слабое существо, требующее к себе жалости и сострадания. Но с уходом homo sapiens цикл жизни вовсе не закончится; на смену человеку придут им же выведенные мутанты, роботы и раса разумных собак, называющая себя Псами. Именно Псы станут наследниками расы «вебстеров», так они назвали всех людей в честь своих последних хозяев. Они бережно сохранят все знания и позаботятся о том, чтобы донести их до потомков. В романе фигурируют и другие персонажи, например, искусственно выведенные мутантами разумные муравьи, которые со временем построят уже свои мегаполисы, огромные муравейники размером с дом, гору и даже континент! Но и их время тоже когда-нибудь закончится, и тогда на смену муравьям придут какие-то другие разумные создания. Вечными останутся лишь роботы, исполнительные и добросовестные слуги исчезнувших людей…

Художественное значение «Города» заключается в том, что Саймак вывел человечество как некое временное явление, которому неизбежно наступит конец, но не просто символический, а самый настоящий. Саймак убедительно показывает нам, что мы по сути-то не вечны, и даже свою короткую жизнь тратим на массу глупостей, в то время, как существа которых мы привыкли считать ниже себя по развитию, оказываются намного мудрее человека. Это пощечина человеческой спеси. Это зеркало, в котором отражаются все наши пороки, несовершенство и уродство, а затем – просто пустота.

Роман пронизан духом светлой грусти, запустения, постепенного, но неумолимого увядания. Здесь показана как бы старость человечества, собирательным образом которого стали Вебстеры, окончательно уставшие от своих тесных материальных оболочек. Это осень, тихая прекрасная пора, когда природа готовится к зимней спячке, и замедлят пульс своей жизни. Ценность книги в особом настроении, которое создает Саймак по мере чтения текста – вы почувствуете спокойствие, настроитесь на философское созерцание и размышления, потому что ничего уже не изменишь, можно только наблюдать за сменой эпох и делать выводы о вечном круговороте жизни, об обороте гигантского колеса, что погружает одних в мрак пустоты и смерти, а других – в свет жизни и радости существования.

«Город» перекликается с «Марсинаскими хрониками» не только по структуре построения текста, но как раз вот этим вот светло-грустным тоном всего повествования, только на месте марсиан у Саймака оказывается уже сам человек, призрак которого еще долго будет бродить по планете и заглядывать в заброшенные останки цивилизации, постепенно зарастающие плющом.

«Город» — выдающаяся книга во всей западной фантастике Золотого века, которая по праву считается шедевром человеческой фантазии и выходит за традиционные рамки жанра, поскольку несет в себе общечеловеческие идеи, следовательно, может считаться Большой литературой.

Поэтому независимо от вкусовых пристрастий и жанровых предпочтений можно рекомендовать эту книгу каждому: парадокс, но именно такие тексты делают нас более человечными.

Выдающийся американский писатель-фантаст русского происхождения Айзек Азимов вошел в историю литературы не только как создатель знаменитых Законов робототехники и циклов рассказов о позитронных роботах. Азимов помимо прочих отличных вещей создал одну из самых универсальных и величественных космических «умных» опер, которая рассказывает о далеком будущем человечества, расселившегося по Галактике и образовавшего Галактическую Транторианскую империю со столицей Трантор в самом ее сердце – «Академия» (в других переводах «Основание» или «Фонд»). Ничего не напоминает? Да, имеются определенные отсылки к Далекой-далекой галактике Star Wars, но идея огромной цивилизации, объединенной в единое мегагосударство пришла к Азимову еще в середине XX века, то есть задолго до Лукаса.

Говоря о конкретно Академии нужно отметить общую характерную для Азимова особенность фантастики. Это ее основательность и рациональность. Азимов, подобно своим же роботам, логичен и последователен во всей созданной истории про Академию, со временем превратившуюся в цикл произведений, который в свою очередь вошел в более глобальный цикл – «Галактическая история» — масштабное эпическое полотно, по продуманности мира способное соперничать с лучшими образцами жанра, типа «Истории будущего» Хайнлайна. И поражает даже не столько сюжетная основа Академии, а то огромное количество литературных частиц, из которых писатель попытался собрать столь масштабный паззл: перед нами, неторопливо и величественно, разворачивается великое будущее человеческой цивилизации, расселившейся среди звезд. Тысячи обитаемых миров. Множество культур. Миллиарды человеческих жизней. И все это движется не только в пространстве, среди звезд, но и во времени, преодолевая века и тысячелетия.

В основе сюжета Академии лежит довольно простенькая идея о том, что человеческую историю можно не только изучать, но и программировать, направлять и сохранять цивилизацию от будущих потрясений. Азимову нужен был человек, который понял всю суть законов такой огромной общественной системы. Естественно, им стал ученый, специалист по психоистории Гэри Селдон. Именно он однажды понял, что Транторианскую империю, погрязшую в застое и коррупции, ждет темное, варварское будущее – медленная агония и распад галактической цивилизации. Но такого будущего можно избежать, и Сэлдон приступает к осуществлению грандиозного плана, суть которого просто потрясает воображение.

Один человек собирается изменить ход истории всего человечества!

Каким нужно обладать интеллектом, какими аналитическими способностями и интуицией, чтобы собрать воедино все факты, все закономерности человеческого развития, включая побочные эффекты и случайные переменные, а затем, создать теорию контроля и управления, научное основание, Фонд всех знаний человечества и сохранить его в надежном месте для будущих поколений. Поразительно.

В романе последовательно раскрывается план Селдона и постепенно читателю преподносятся действия великого ученого, который даже после своей смерти будет управлять верными ему специалистами Фонда, чтобы сохранить цивилизацию. Несмотря на отсутствие динамики в сюжете, Азимову удалось сделать очень умную увлекательную книгу, которая отлично мотивирует на изучение науки в самом широком смысле этого слова. Знания бесценны, но они тонут в океане информации, которая способна погрузить любое общество в болото без перспектив и будущего. Знания двигают прогресс, их отсутствие закономерно ведет к упадку.

В каком-то смысле, Академия – это глобальная проекция Азимова с современного человечества в космос. Проблема деградации будет актуальна всегда, и всегда будет остро стоять вопрос о том, как спасти людей от краха. Академия дает внятный, правильный ответ.

В качестве адвоката дьявола для критики концепции можно привести такой аргумент: запрограммированная история приведет пусть не к упадку, так к застою. Азимов предусмотрел и это. Устами Селдона он объясняет критикам, что система прочна в основных принципах, но достаточно гибка, чтобы учитывать флуктуации и потрясения, заложенные в саму основу человеческого поведения. Ну и учитывая, что это целый цикл, Азимов на протяжении многих романов грамотно сращивает идею Академии и существующих в обществе будущего роботов, которые сыграют ключевую, решающую роль в определении судьбы всей расы.

Данный роман можно рекомендовать всем категориям читателей, всем, кто достаточно умен, чтобы насладиться искусно написанной фантастикой с важными идеями.

В современной фантастической литературе существует огромное количество поджанров и различных направлений, соединяющих в себе различные художественные элементы и сюжетные приемы, что превращает фантастику в огромное поле экспериментов. Во второй половине XX популярность стал набирать жанр апокалипсиса, центральным сюжетом которого стали различные обработки сюжета о конце света, о гибели человеческой цивилизации и борьбе выживших за существование.

Основы были заложены несколькими писателями и один из них – замечательный английский автор, пишущий в лучших традициях Герберта Уэллса, — Джон Уиндем. Перу этого человека принадлежит несколько классических произведений, на которые равняются многие поколения писателей, но, пожалуй, самым известной его вещью был, есть и будет роман-катастрофа «День триффидов», написанный в 1951 году.

В центре повествования – схватка людей с хищными растениями, которые носят название триффидов. Триффидов разводили на специальных фермах из-за ценного сока, но обращаться с ними следовало крайне аккуратно, потому что они подвижны, обладают невероятно острым слухом и способны парализовать жертву жалом с ядом. До какого-то момента все шло нормально, пока большинство людей не стало свидетелями удивительного небесного явления – падения кометы, которая при сгорании в атмосфере Земли мерцала зеленоватыми огнями. Все, кто видел фейерверк, ослепли на следующее утро. Немногие счастливчики, по разным причинам не наблюдавшие падение кометы, оказались в мире слепцов, за которыми устроили охоту хищные растения триффиды.

А далее Уиндем прописывает классический сюжет о выживании героев в новых агрессивных условиях, увлекательно, в мелких подробностях, рассказывая о приключениях биолога Билла Мэйсона в моментально одичавшем мире зрячих и слепых людей, которые разбились на микрогруппы и стараются выжить, причем в борьбе не только с триффидами, но и с себе подобными – бандитами, рейдерами, безумцами и невеждами.

Безусловно этот роман, как и все истории о конце света имеет напряженный сюжет, насыщенный действием. Как и во всех историях о конце света, в этом романе прекрасно показан процесс падения человеческой цивилизации в средневековье, одичание выживших и обнажение первобытных инстинктов вроде самосохранения и стремления продолжить род. Однако существенной особенностью «Дня триффидов» является источник угрозы. Это не падение астероида и не нашествие инопланетян, не глобальное похолодание или потоп, и даже не эпидемия (хотя в виде чумы она здесь и присутствует) – нет, причиной является фатальное стечение обстоятельств – природный коллапс и техногенная катастрофа, в своей совокупности показывающие, насколько хрупкой бывает человеческая цивилизация и уязвимым сам человек. Действительно, достаточно лишить его зрения и из «царя природы» он мгновенно превращается в беспомощное существо, обреченное на голодную смерть.

Очень важный момент связан с психологией поведения персонажей. Уиндем отлично показывает, как в стрессовой ситуации, в условиях, угрожающих жизни ведут себя разные люди. Одни пытаются конструктивно решить возникшие проблемы, но методы других основаны исключительно на насилии. Взаимоотношения людей в такой ситуации обостряются, в результате как бы обнажается их настоящая сущность. Таким образом, вкупе с сильным сюжетом, роман очень выгодно отличается от множества современных популярных книжек, где кроме бесконечного «экшена» фактически ничего и нет. Автора интересовала не только технологическая угроза, но и реакция людей на нее, их мысли, поступки.

Также можно отметить, что «День триффидов» — очень английский роман, потому что написан хорошим, изысканным языком без американских примитивизмов, поэтому читать его доставляет большое удовольствие.

Роман «Экспедиция Тяготение» был написан в середине XX века американским фантастом Холом Клементом и снискал себе несколько наград в жанре. Сам Клемент не так популярен как его звездные коллеги вроде Азимова или Хайнлайна, но имеет в творческом багаже неплохой запас классных историй. Этот роман — один из лучших в его библиографии и в ходит в так называемый Месклинитский цикл по названию обитателей планеты, где происходит основное действие.

Сам роман относится к жанру твердой научной фантастики и повествует об экспедиции людей на планету с чудовищной силой тяжести — что-то в районе нескольких сотен G у полюсов и 3-4 G у экватора. Океаны состоят из жидкого метана, а атмосфера насыщена водородом. Неплохое местечко! Ясно, что для человека подобные условия смертельны, но мир Месклина породил сбалансированную биосферу, где нашлось место и разумным существам. Существа эти, месклиниты, очень похожи на наших ракообразных и гусениц одновременно. Страшная сила тяжести сделала их тела тверже стали, и передвигаться они могут только по плоскости. Понятие верха и низа, понятие прыжка или полета им совершенно незнакомо, и падение даже с небольшой высоты может оказаться для них смертельным.

Сюжет начинается с установления контакта между месклинитами и людьми; объединившись, совместная экспедиция отправляется в полное опасностей и приключений путешествие. Хол Клемент весьма подробно и обстоятельно описывает все технические, культурные и физические особенности здешнего мира, взаимодействие людей и месклинитов, укладывая сюжет в русло приключенческого жанра.

Действительно, роман вышел интригующим и нескучным. Герои сталкиваются с самыми разными препятствиями и всегда любопытно понять, как именно будет решена та или иная проблема. При этом текст не затянут, а сюжетные перипетии приправлены юмором и описываются со здоровой иронией.

В плюс также можно поставить смелый мысленный эксперимент и правдоподобное описание мира вроде Месклина. Кто знает, быть может в космосе действительно есть населенные планеты подобные этой. В конце концов и Артур Кларк писал о существах из плазмы, населяющих звезды.

Интерес также вызывают взаимоотношения землян с месклинитами. Это не конфликт, как часто описывается в ксенофантастике, а взаимное сотрудничество, выгодное обеим сторонам. Клемент намекает на какие-то уловки со стороны людей (ах, что за коварная раса!), но меклиниты тоже не дураки и не дают себя обвести вокруг пальца.

Словом, «Экспедиция Тяготение» здорово раздвигает границы воображения именно в сторону науки — физики, астрофизики и биологии с химией. Все совершенно логично, ведь 50-е годы прошлого столетия — это расцвет научного прогресса и научно-фантастического жанра как такового, а данный роман — его яркий образец. Подобную литературу уже не пишут.

В период так называемого расцвета научной фантастики, в ее «золотой век», пришедшийся на 30-50-е годы 20 века в США вышло немало литературных произведений этого жанра. Но среди множества больших и малых форм особенно ценятся такие, как роман Эдмонда Гамильтона «Звездные короли», опубликованный в 1947 году и входящий в цикл «Джон Гордон».

Многие критики и любители фантастики неизменно отмечают высокое место романа среди ему подобных как у других авторов, так и во всем творчестве Гамильтона. «Звездные короли» признаны чуть ли не символом космической оперы и всего золотого периода, лучшей вещью, эталоном, маяком, символом.

Возникает резонный вопрос, почему.

Может быть из-за хитросплетений сюжета? Отнюдь, Гамильтон ловко управляется с ним, но не совершает никаких открытий в традиционно приключенческой структуре повествования.

Сюжет романа довольно прост и эксплуатирует ход с обменом героев – комический принц предлагает американскому клерку поменяться с ним местами, на что тот с радостью и соглашается, полагая отчего-то, что мир будущего подобен сказке. Разумеется, нет; здесь едва ли сложнее, чем в прежней жизни Джона Гордона, главного героя, который вынужден сталкиваться с политическими интригами, любовными волнениями и полномасштабной звездной войной. Надо отдать должное Гамильтону – он не допускает никаких провисаний в действии, рефлексия сводится к аккуратному минимуму, основная же часть текста насыщена событиями, стремительными и плотно чередующимися.

Может, секрет успеха в антураже? Да, и здесь Гамильтон проявляет изобретательность, старательно раскрашивает декорации, снабжает текст колоритом иноземных рас, культур и технологий, но при чтении возникает стойкое ощущение, что все это уже где-то встречалось, возможно у Эдгара Берроуза с его знаменитым фантастическим вестерном о Джоне Картере.

Что же делает «Звездных королей» столь эффектным, притягательным произведением?

Может быть, новаторские идеи? Встречаются и такие, вроде устройства по уничтожению планет, но Гамильтон не ставит задачу подробно описать принципы ее работы и физические последствия применения; машина нужна ему как еще одна декорация, на фоне которой можно разыграть межзвездный конфликт.

А что с персонажами? Персонажи живые, стремительные, хоть и упрощенно-поверхностные, как и подобает быть героям приключенческого романа. Гордон растет с начала действия до его завершения, проходит через свою арку весьма успешно, даже можно сказать – образцово и эталонно. Другие персонажи тоже не отстают, отыгрывая ровно те роли, которые необходимо для целей книги.

Выходит, что по отдельности в «Звездных королях» с блеском не работает ни одна составляющая. Ответ проще. Все дело в правильно, грамотно подобранных пропорциях – ровно таких, какие необходимы, например, винегрету, чтобы стать вкусным. Гамильтон к моменту написания романа уже поднаторел в технической стороне творчества, набил руку, что и позволило ему выстрелить довольно удачной книгой, собрав ее как высокоточный прибор.

Влияние «Звездных королей» трудно не заметить. Эта история пленила умы многих поколений юных любителей фантастики и популяризовала жанр в широких массах, открывая воображению поистине безбрежное пространство далекого будущего.

Но роман и побудил других авторов к полемике. Всем известна история с Иваном Ефремовым, высоко оценившим технику романа, но невысоко – его идейное содержание, отчего мы получили в фонд русской литературы «Туманность Андромеды».

У романа много и недостатков. Основной уже был правильно подмечен Ефремовым – это идейная отсталость в описанном мире, культура вестерна и средневековья, механически перенесенная на полотнище космоса. Декорации изменились, а сюжетные приемы остались прежними, как и архетипы – герой-спаситель, главный злодей, принцесса, требующая спасения. Архаические отношения, старые конфликты – всему этому тоже есть место на страницах романа. Казалось бы, им не место в будущем, или хотя бы они должны иметь иную основу, но Гамильтон не потрудился творчески их переосмыслить.

К «Звездным королям» можно придираться много и обоснованно, но, возникает впечатление, что от подобной критики толку не будет. Потому что миссия романа лежит в иной плоскости.

Задача таких книг – не открывать границы неизведанного, не знакомить человека с удивительными парадоксами и ошеломительными идеями. Основная миссия подобных произведений – разжигать восторг. Чистый, искренний восторг от ощущения иного мира с иными законами, уносящего прочь из реальности.

Наверно, по этой причине максимального эффекта роман достигает, если читатель знакомится с ним в подростковом возрасте. В такую пору еще многое удивительно и интересно, разум еще не поднаторел в хитрых скучных истинах, и ты смотришь на мир открыто, наивно и с любопытством, готовый удивляться и воображать.

Словом, «Звездные короли» — идеальная книга для настоящих мечтателей.

Роман «Война с саламандрами» — это история о том, как человечество само вырыло себе могилу.

Роман написан замечательным чешским писателем Карелом Чапеком и является главным достижением в его творчестве. И заслуженно. Автор создал мощную политическую сатиру на ситуацию в Европе накануне Второй мировой войны, где жестко раскритиковал не только фашизм, но и западный капитализм, который, по сути, нацистов поощрял и науськивал.

Формально «Войну с саламандрами» можно определить как роман-катастрофу о столкновении человечества с им же порожденным детищем. Однажды некий капитан Ван Тох находит на отмели тропического острова племя разумных ящерок-саламандр, которые находятся на стадии первобытного общества. Разглядев коммерческий потенциал (прекрасно добывают жемчуг), наш отважный капитан стал этих ящерок обучать и наладил их промышленное разведение, открыв тем самым ящик Пандоры.

Роман приятно удивляет своей реалистичностью – Чапек максимально достоверен в описании истории развития саламандр. Раса земноводных шла к своему зениту годами, они рассматривались людьми как рабы или домашняя скотина, но несмотря на жестокое обращение, опыты, откровенное манипулирование, все это время учились, набирались разума и что-то делали в морских водах на глубине. Ненасытная капиталистическая система выращивала саламандр в огромных объемах, и количество однажды неизбежно переросло в качество. История насыщена различными якобы документальными ссылками, статьями, рассказами и пояснениями, проливающими свет на какие-то отдельные аспекты жизни саламандр. Например, мы узнаем о чрезвычайно одаренном саламандре Андреасе Шульце, о саламандровой технологии и повадках.

Спрятав за увлекательным сюжетом более глубокий смысл, Гашек обеспечил себе славу пророка от литературы. Писатель не дожил до начала Второй мировой, но глобальный конфликт, нарисованный им в романе, почти полностью повторил реальные события. Саламандры так же, подобно фашистам, объявили человечеству ультиматум и приступили к захвату планеты. Но люди как всегда спохватились слишком поздно.

Совершенно очевидно, что раса земноводных всего лишь искусно подобранная метафора того, как рабы однажды могут стать хозяевами. Самое главное в этом произведении – искусно переданные изъяны западной экономики, политики и уровня мышления, недалекость, а порой откровенная глупость людей, которые за коммерческой прибылью не способны разглядеть очевидную опасность уничтожения. Это система, пожирающая саму себя. Очень важно, что Чапек описывает события нейтрально, как настоящий профессиональный журналист: сначала причины, затем последствия. Никакого морализаторства. То есть читателю предоставлено право сделать выводы самому. Если он конечно достаточно разумен для этого. К тому же тема актуальна. Такие вещи происходят и сегодня: одни вкладывают оружие в руки других, не понимая, к каким катастрофическим последствиям это может привести.

Кроме сюжета хорош язык, книжка читается с удовольствием и, начинаясь как забавный анекдот, постепенно набирает обороты и серьезность. Роман – один из лучших примеров того, как надо использовать кривое зеркало сатиры, чтобы высмеивать наши пороки.

Умная интересная книга.

В жизни каждого мыслящего человека рано или поздно наступает период, когда перед ним открывается жесткая правда о том мире, в котором он живет. Человек смотрит на пленку реальности, начинает различать за ней что-то смутное, какие-то размытые очертания, колышущиеся тени, как на стене платоновской пещеры. Человек начинает думать и задавать вопросы. Почему мы живем по этим правилам? Кто их установил? И главное зачем?

Постепенно человек приходит к пониманию: что-то не так. В реальности, в общественной системе и всем укладе его жизни есть какой-то изъян, какое-то фундаментальное несоответствие, идущее вразрез с его естественной человеческой природой, самым жестоким образом ограничивающее его свободу, превращая в послушный безропотный винтик в огромной государственной машине, которая крутится без остановки. Без начала и конца. Перед ним открывается очень сложная схема, действующая модель гигантской политической Системы, которая существует за счет своих граждан, питаясь их жизненными соками, отнимая у них свободу и превращая в послушных исполнителей с одной четко прописанной функцией – жить для общественного блага.

Система жестока. Она подавляет малейшее отклонение от нормы, она сосредоточивает в своих руках абсолютную власть и устанавливает над подданными тотальный контроль: каждое наше действие, каждый шаг отслеживается, тщательно обрабатывается и хранится в специальном архиве, который может послужить доказательственным материалом в будущем деле по обвинению в самом страшном преступлении – человечности. Потому что мыслящий, критически настроенный и, о ужас, свободный человек есть главная угроза существованию Системы. Такой человек очень быстро поймет, в каком чудовищном положении находится, откажется подчиняться и неизбежно поднимет бунт. То есть уничтожит Систему изнутри. Поэтому должно быть сделано все, чтобы винтик выполнял свою функцию и поменьше думал. На самом деле сделать это очень легко. Большинство людей контролируется довольно простыми способами.

Вот они. Первое: доктрина. Гражданам следует внушить, что они живут в самом лучшем государстве, которое движется к светлому будущему семимильными шагами. Пусть сегодня им тяжело, но завтра будет лучше. Гражданам нужно дать убедительную надежду и при этом изолировать их от внешнего мира, чтобы они не имели возможности сравнивать и понимать, в какой клоаке на самом деле обитают. Система должна быть закрытой. Второе: внешняя угроза. Перед обществом нужно создать образ грозного внешнего врага, который готов уничтожить страну, а ее обителей превратить в рабов. Угроза сплачивает общество и отвлекает его внимание от внутренних проблем. С врагом желательно вести изнурительную войну, но победа близка, товарищи! Третье: миф. Граждане должны знать, что их страна самая лучшая страна в мире. Их нужно запрограммировать на определенное знание, которое удобно Системе. Правильно обработанными гражданами, лишенными своей истории и вскормленными на ложных идеалах, легче управлять. Рожденные в клетке не должны знать, что являются рабами – клетка должна стать в их сознании защитным барьером, а не узилищем, стесняющим свободу.

Наконец, перед обществом нужно создать образ руководителя, который приведет страну к счастью и позаботится о каждом. Он как старший брат: опытный, мудрый и бдительный. Идеальный защитник и умелый управленец. И он постоянно за тобой наблюдает, чтобы ты не наделал каких-нибудь глупостей. Ты для него вечный ребенок, глупый и несмышленый. Ты должен верить, что Большой брат желает тебе только добра и говорит тебе только правду. Даже если два плюс два равно пяти, ты должен этому верить. При любом раскладе. И если однажды Он скажет тебе, что силы тяготения не существует, ты тоже в это поверишь.

Осознав все это, мыслящий человек придет в тихий ужас. Вдруг он почувствует себя на месте той коровы на скотном дворе, что даже не подозревает о своей печальной участи. Он поймет, что всю свою жизнь прожил в царстве тотальной абсолютной лжи, а его знания сфабрикованы в Министерстве правды, что на самом деле все не так. Кардинально не так. И самое страшное – большинство об этом не знает. Этот несчастный человек почувствует себя внезапно прозревшим в царстве слепцов. Но он ничего не сможет сделать. Потому что Система всемогуща и не прощает предательства. Если Система обнаруживает бракованный винтик, она либо выбросит его, либо отправит на переплавку. Ты бессилен что-либо изменить.

Нарисованная в пророческом романе Джорджа Оруэлла идеальная тоталитарная система, где люди полностью лишены свободы и даже не подозревают об этом, постепенно прорывается из бумаги в реальность. Эта книга относится к разряду тех трудных мучительных книг, которые необходимо прочесть каждому мыслящему человеку, чтобы понять, в каком мире он живет.

Вы все еще думаете, что вы свободны?

Тогда Большой брат идет к вам.

Два слова: первозданный ужас.

Наверно так можно охарактеризовать творчество выдающегося писателя Говарда Лавкрафта, авторский метод которого особенно ярко проявился в романе «Хребты безумия», входящем в единую мифологию под названием «Мифы Ктулху». Сам по себе это небольшой приключенческий фантастический роман, но градус безумия на страницу здесь высок как нигде в литературе хоррора.

История рассказывает о полярной экспедиции, которая обнаруживает следы своих предшественников во льдах. Стоянка разорена, кругом следы разрушения, и эти странные следы уводят к цепочке высоченных гор, к острым как бритва хребтам, за которыми словно бы заканчивается мир и начинается вечная космическая ночь… Путешественники отправляются к неизвестным рубежам.

Лавкрафт всегда был силен не сюжетами, а атмосферой происходящего. Надо быть честными – сюжеты у него получаются не такие уж захватывающие, они просто выполняют несущую функцию, как каркас в здании. Главная и ведущая роль отводится нагнетанию страха, тревоги и неизвестности, которая намертво приклеивает читателя к книжке, как муху к липучке. Именно в «Хребтах безумия» Лавкрафт презентует свою литературную формулу, которая безотказно действует в каждом его произведении большой и малой прозы и даст в будущем основание говорить о лавкрафтовских ужасах как особом сорте хоррора.

Как охарактеризовать метод Говарда Филлипса? Ну для начала, в «Хребтах» писатель использует любимую эпистолярную манеру изложения истории, вкладывая ее в речь своего персонажа, причем рассказ выглядит как дневник, изложение истории от первого лица. Личные записи не могут врать, ведь в них заключены сокровенные мысли человека, и поэтому их так интересно читать, кроме того, они отражают хронику событий, а значит, по определению реалистичны; Лавкрафт это прекрасно понимал и активно использовал.

Далее, Лавкрафт – король описания. С удивительной образностью он рисует заброшенный город Старцев, так подробно описывает историю их цивилизации, так точно передает все тонкости, что картина предстает перед глазами, как настоящая – можно видеть эти запредельной высоты хребты, готовые вспороть небо и эту безжизненную равнину, под которой погребен город, порождение иного разума, настоящее царство смерти. Картина масштабная и внушает трепет. Она ирреальная, похожа на странный наркотический сон, или бред, или галлюцинацию, прекрасную и одновременно болезненно отталкивающую, но снова и снова возникающую перед мысленным взором… и манящую.

Ну и наконец, писатель мастерски умел создавать эффект загадочности, сакральности и запретности. Как известно, все сокрытое вызывает повышенный интерес, а тайну всегда хочется разгадать, но здесь желание особенно сильно, потому что там, за гранью скрывается некое страшное первобытное древнее Зло, смертоносное и притягивающее, как мотылька на свет. Человек понимает, что может погибнуть, но все равно не в силах противостоять искушению, и идет, идет, загипнотизированный нечеловеческой красотой чужого мира.

«Хребты безумия» — это уже классика не только фантастической, но и страшной литературы, книга, которую обязан прочитать каждый поклонник хоррора. Книга действительно знаковая, а Лавкрафта заслуженно ставят на один уровень с такими мастерами темной литературы как Эдгар По или Амброз Пирс. И есть за что.

Выдающийся ирландский писатель Брэм Стокер создал немало интересных коротких и больших историй, но в литературе он навсегда останется как создатель культового вампирского романа «Дракула», посвященного бессмертному воплощению зла. В чем секрет успеха этого романа, ведь произведения о вампирах публиковались и ранее?

Есть мнение, что этому роману просто повезло. В том плане, что был подхвачен тренд «вампиризм», крайне удачно преподнесен в литературной обработке, умело растиражирован, внедрен в массовое сознание, а затем прочно и навсегда угнездился там как архетип чего-то сверхъестественно ужасного, но одновременно маняще сладкого и в то же время опасного, а потому запретного. Слово «вампир» в таком контексте можно смело сопоставлять со словом «дьявол».

Сам же сюжет книги не таит ну совершенно никаких откровений. Типичный готический роман, не первый в своей нише, далеко не последний, но по каким-то параметрам вдруг ставший мгновенно известным. Потом пойдут экранизации, десятки, если не сотни медийной продукции, литературных подражаний и прочей масс-культурной пены, сопровождающей обычно удачно выстреливший шедевр.

Действительно, если анализировать текст, «Дракула» Брэма Стокера – крепкий литературный середняк. Хороший развлекательный и пугающий роман, прекрасно занимающий воображение читателя на пару вечеров. Яркие запоминающиеся персонажи, от помощника адвоката до охотника на вампиров Ван Хельсинга (да, вот откуда уши растут), ну и конечно же образ самого графа, словно выжигаемый в памяти каленым железом: высокий, худощавый аристократ с хорошими манерами, но мрачный и зловещий, испытывающий неведомую простому смертному жажду. Прекрасно прописаны локации – от Трансильвании до Англии, очень хорошо нагнетается напряжение, стремящееся к развязке…

А вот излишний для прозы XIX века мелодраматизм убивает всю интригу и портит страх. На корню. Чувство опасности как-то притупляется, мурашки исчезают, а историю дочитываешь уже в спокойном состоянии.

Тем не менее основное достижение произведения – это Дракула как собирательный образ классического вампира-кровососа, которому неведомо чувство жалости. Настоящее порождение тьмы – хитрое, злобное, сильное, почти неуязвимое существо, Дракула-вампир стал одним из столпов страшного жанра, превратился в классический сюжет и архетип литературы ужасов. Вероятно потому, что этот точный и густой образ бьет прямиком по человеческому подсознанию, будоража саму основу нашего инстинкта выживания. Да, Дракула — это высший хищник, гораздо более опасней человека, который для него всего лишь еда. Человек по отношению к вампиру становится мышью, попавшей в клетку с кайманом. А чувствовать себя кормовой базой очень страшно.

За влияние конечно же роман заслуживает высокой оценки.

Но тем не менее, «Дракула» не шедевр.

Уильям Хоуп Ходжсон — один из самых интересных английских писателей конца XIX — начала XX века, соединивший в своем творчестве естественную красоту жизненных историй Джека Лондона и мрачное, чарующее визионерство Лавкрафта, который, кстати, высоко отзывался о его творчестве. «Ночная земля» — книга в творчестве Ходжсона знаковая и уже имеющая культовый статус. Почему?

Потому что в мировой фантастической литературе эта книга уникальная. Вышедшая в 1912 году, она представляет собой сплав научной фантастики и мистики с элементами темного жанра и постапокалиптики. Через пару лет автора призовут в армию, на поля Первой мировой, где в 1918-м его встретит печальный конец. Очень жаль, ведь судя по потенциалу того немногого, что написал Ходжсон, он мог бы создать еще немало шедевров и серьезно обогатить сокровищницу мировой литературы.

«Ночная земля» оказала огромное влияние на становление жанра ужасов. Показательно, что сама по себе эта история задумывалась Ходжсоном как любовная: молодой человек ищет возлюбленную и спасает ее в экстремальной ситуации. Но мир Ночной земли, его законы, существа, его населяющие – все это словно бы ворвалось к нам через брешь в пространстве из какой-то мрачной, наполненной ужасом вселенной Смерти, где никогда не светило солнце, из мира, вселяющего в любого человека первобытный страх. Причем самый примитивный, запрятанный в подкорку сознания и существовавший, когда человек еще бродил по планете в львиных шкурах.

Действие романа разворачивается в очень далеком будущем, когда погасло солнце, Земля пережила мировую катастрофу, кора треснула, выпуская смертоносные потоки лавы, океаны почти испарились, а немногие выжившие люди спрятались от наступающего холода в низины – огромные равнинные пространства просевшей вниз земли, уходящие вниз на километры. Картина, достойная пера самого Уэллса с его «Машиной времени»! Только вместо морлоков на этой мрачной земле будущего появились полчища монстров самых разных форм и размеров. От небольших скорпионов размером с голову до огромных слизней, превосходящих по габаритам трехэтажный дом. Воображение Ходжосона создало целый мир, мрачный, вечно погруженный во тьму, где обитает некое первобытное Зло, противостоящее выжившим людям. Те же, чтобы хоть как-то укрыться от внешней угрозы, создали последнее чудо света – колоссальную пирамиду высотой в 1320 этажей, названную Большим Редутом. Убежище окружают различные странные артефакты и сооружения, ко времени действия существовавшие уже тысячи лет.

Картина поражает. Прежде всего, сочетанием искусно выписанной мрачной атмосферы, которую чувствуешь чуть ли не кожей, и смелой фантазией на тему будущего нашей планеты и человеческой цивилизации, которую, по Ходжсону, не ждет ничего хорошего. И конечно масштабами. Этот удивительный мрачный мир полон загадок, которые не терпится поскорее исследовать, и когда главный герой отправляется в рискованное путешествие за возлюбленной, предвкушаешь массу приключений и удивительных сюрпризов от Ночной земли. Сюжет классического приключенческого романа раскачивается после первой трети и локомотивом тянется до самого финала, унося с собой время и внимание читателя.

Роман увлекает. Наверно самой необычностью декораций, чем смысловой нагрузкой. По сути, истории любви пронизывают массу произведений и ничего особенно нового в них найти уже нельзя. Зато столь уникальный, детальной прописанный мир не имеет себе аналогов в мировой литературе, разве что можно проследить четкое влияние Ходжсона на творчество Лавкрафта – у него тоже имеется масса отсылок к артефактам древних цивилизаций, а сами миры пронизаны духом седой древности, для которой тысяча лет – мгновенье. То есть роман берет атмосферой и деталями, остальное вторично и тут мы вынуждены перечислить пару недочетов, которые сразу бросятся в глаза при прочтении.

Во-первых, это витиеватый язык, переживший XIX столетие. Автор слишком медленно раскачивается и громоздит массу ненужных подробностей, обильно рефлексирует и скатывается в самоповторы. Такие абзацы громоздятся, отвлекая внимание. Во-вторых, а это недочет серьезный, недостаточно раскрыт сам мир Ночной земли и его секреты, которые по ходу действия буквально требовали, кричали, чтобы их поскорее разгадали. Увы, Ходжсону гораздо интереснее описывать чувства обитателя Редута к возлюбленной Мирдат, чем загадку Дома Безмолвных или Стражей. Есть подозрение, что сам роман имел главной целью описать любовь, жертву и нравственные поиски.

Так или иначе, но «Ночная земля» вещь уникальная, очень интересный роман, который оказал большое влияние на основы «темной» литературы и фантастики. Не чистый хоррор в современном понимании, но что-то наподобие. И к тому же один из первых постапокалиптических романов XX столетия.

Густав Майринк относится к разряду мистиков и мастеров темного жанра литературы европейского толка, наряду с такими авторами как Стефан Грабинский или Жан Рей. Именно по этой причине вся проза Майринка глубоко пронизана европейскими легендами, еврейской мифологией и потусторонними образами, обрамленными старыми европейскими пейзажами и интерьерами. Так и «Голем», самое знаменитое его произведение, рассказывает о событиях, происшедших в одном из красивейших городов Европы – Праге.

В узких переулках этого удивительного града однажды появляется жуткое, странное человекоподобное существо, искусственный человек, которого можно создать согласно иудейским канонам из глины – Голем.

О подробностях его появления и обстоятельствах последовательно рассказывает главный герой, которого преследуют власти и сажают в тюрьму, дабы сломить волю. Хотя сюжет в романе не слишком захватывающий, это следует признать, зато атмосфера происходящего весьма насыщенна благодаря живописным деталям, географическом подробностям города и познавательным фактам из мифологии и истории. Также в романе есть центральный образ – Луна, поскольку основная масса событий происходит именно ночью, под ее призрачным, серебристым светом, который как известно усиливает мистический эффект и усиливает разные магические заклинания.

Но «Голем» — это не фэнтези в традиционном понимании жанра. Никакого сеттинга здесь нет и близко, Майринка не интересует сама по себе магия, ему гораздо более интересны смыслы, порождаемые магическими ритуалами и знаками. Как истинный эзотерик, автор исследует уровни текста, мира и сознания, переплетая все это в единое целое, отчего представляется весьма сложным какой-то рациональный анализ текста. Действительно, любая попытка познать «Голем» с научных позиций будет обречена на провал; нет, здесь надо действовать иначе, такие истории узнают интуитивно, образно, ассоциациями, что роднит произведение с лучшими образцами магического реализма и тревожно-компульсивной прозой Кафки. Наверно поэтому действие романа разворачивается ночью, в период, когда люди спят, а их подсознание выбирается наружу и обретает над человеком абсолютную власть, стирая все границы дозволенного.

При этом «Голем» нельзя назвать легким, развлекательным чтивом. Он не пугает, а чарует и заставляет размышлять о психологии героя и его судьбе: Майринк создал яркий, драматичный образ далеко не самого счастливого человека, несущего на себе бремя Виктора Франкенштейна, то есть бремя создателя. А как известно из произведения Мери Шелли, создатель несет ответственность за свое творение, раз уж претендует на статус бога. Но это только первый слой, первый уровень. Повторимся: в тексте уложено таких смыслов немало.

Словом, «Голем» — нестандартная, очень атмосферная мистическая вещь, несомненным достоинством которой является образный ряд и декорации. Вязкий, аморфный, смутный как сон, этот роман либо запоминается навсегда, либо забывается без следа — как это и происходит со сновидениями с приходом дня.

В жанре фантастики особый интерес всегда вызывает фантастика социальная, куда входят сочинения писателей на тему лучшего или худшего устройства общества и всем, что хоть как-то связано с общественными институтами. Авторов этого направления всегда волновал вопрос о том, каким должно быть человеческое общество, что лежит в его основе, какие законы, и можно ли создать идеальную модель социума, в котором все были бы хотя бы относительно счастливы. Разные авторы предлагали различные общественные модели, и сейчас можно назвать десятки произведений в этом ключе. Это, например, «Мы» Евгения Замятина, «451 градус по Фаренгейту» Брэдбери, «Когда Спящий проснется» Уэллса, даже «Выбраковка» Олега Дивова. Сюда же относится величайшая утопия XX века Олдоса Хаксли под названием «О дивный новый мир».

Если говорить о данном произведении, для ее правильного понимания необходимо учитывать следующие важные моменты.

Во-первых, представляется, что этот роман следует отнести к разряду утопий, потому что здесь описывается схема общества, где человек чувствовал бы себя хорошо. Здесь нет ужасов тоталитаризма и ока Большого брата, а люди стремятся к счастью.

Во-вторых, и это тоже существенно, роман написан в 1932 году, то есть до Второй мировой войны, до прихода к власти нацистов и ужасов сталинизма. Соответственно, этот роман по самой своей сути оптимистичен и не омрачен пока еще будущими потрясениями.

Ну и третий момент связан с тем, что данную вещь не надо воспринимать исключительно как фантастику – Олдос Хаксли попытался составить в литературной форме прогноз развития человеческой цивилизации, для чего использовал художественный прием фантастики и ряд научно-фантастических допущений. В каком-то смысле, его роман можно воспринимать как сатиру или гротеск, волей случая с каждым днем превращающийся в действительность.

Ну а теперь по содержанию. «О дивный новый мир» рассказывает нам о генетически программируемом обществе будущего, где социум строго разделен на страты со своими правами и обязанностями, где человек программируется на определенную жизнь, а знание воспринимается как источник страдания. Основной ценностью такого общества является гедонизм и культ потребления. Гедонизм, то есть извлечение из жизни максимального удовольствия, что само по себе вроде бы неплохо. Культ потребления, то есть психология, при которой любой объект мира, неважно, вещь это или даже человек, воспринимается как некий товар, который можно употребить по назначению. С точки зрения такого идеального потребителя между девушкой и бокалом коктейля нет существенной разницы, единственное отличие в том, что первая умеет думать и говорит. И, что еще более важно, такой потребитель воспринимает сам себя как товар, то есть допускает и считает нормальным, что его так же могут употребить по назначению. Главным образом это проявляется в полной сексуальной свободе – любой человек Нового мира может вступить в связь с другим, и это не считается чем-то зазорным. Далее, сама цель этого общества заключается в том, чтобы сделать людей счастливыми, причем любыми средствами – при помощи наркотиков, развлечений, опять же секса, то есть выбор инструментов практически не ограничен: лишь бы человек не думал ни о чем. Думать – это вредно.

И вот в это совершенное общество попадает Дикарь Джон, человек из периферии, из диких поселений индейской резервации, которым чужда жизнь цивилизации. То есть человек из другой системы ценностей, по сути — классического воспитания. При помощи сомневающихся в Системе Гельмгольца и Бернарда он пытается как-то изменить существующее положение вещей. Но сюжет в этой книге не так важен, как сама описанная общественная система.

Основные достижения Хаксли здесь заключаются в следующем:

1. Концепция технократии и генетически программируемого человечества. Судьба человека определяется еще до его рождения, и ничего с этим поделать нельзя. Если ты родился в категории Гамма, то проживешь всю жизнь слугой. Собственно, за это роман относят к разряду антиутопий, то есть по сути такая система говорит о несвободе. Но ведь чтобы понять масштаб этой беды, ее нужно ощутить, а если человек рожден в оковах, как он может узнать, что является рабом Системы? Никак. Для него такая ситуация вполне нормальна. То есть здесь происходит то же самое, что с людьми из культового фильма «Матрица»: мы все живем в иллюзии, мы все рабы, но даже не подозреваем об этом. И это действительно страшно. Это даже страшнее, чем мрачный мир Оруэлла – там человек хотя бы понимает, что несвободен. Здесь же люди даже не подозревают об этом.

2. Культура потребления. Позже француз Бодрийяр напишет книжку «Общество потребления», где подробно распишет общество всеобщего благоденствия и психологию идеального потребителя в условиях либерального общества всеобщей толерантности, его главные признаки и основную опасность. Но Хаксли оказался первым пророком грядущего нового мира. Мы, особенно Америка и Европа, уже живем в этом новом мире, если убрать некоторые гротескные моменты. Попробуйте высказать публично то, что вы думаете, и вы поймете, о чем идет речь. Зайдите в любой торговый центр – и вы поймете, о чем идет речь. Сейчас за деньги можно приобрести практически все. И психология людей нового поколения уже складывается так, что всеобщей ценностью становится не мораль, а деньги. Отсюда представление, что можно купить себе образование, здоровье, любовь, дружбу. Это по-настоящему ужасно, потому что базовые человеческие ценности заменяются искусственными симулякрами – костылями фикций, погружающими человека в мир лжи и глупости.

3. Система всеобщего оболванивания. Вам наверняка знакомо выражение «дураками легче управлять». Это правда, и чем глупее общество, тем легче направлять его развитие по намеченной траектории. Такие люди немногим лучше стада баранов с той разницей что могут разговаривать, читать и писать. Гораздо сложнее с теми, кто думает. Потому что думающий человек задает неудобные вопросы, лезет куда не нужно и вообще, мешает всеобщему счастью. Инструмент управления – минимум информации, некий миф, опять же культ потребления и гедонизма, и какой-нибудь массовый наркотик, что-то дешевое, но эффективное. В наше время это ТВ и Интернет, Хаксли же выдумал специальный наркотик – сому, совершенно безвредное вещество, гарантированно превращающее вас в счастливый кусок плоти. И опасность даже не в том, что его употребляют, а в том, что из гаммы чувств человека полностью исключается страдание. А, как известно, все познается в сравнении, и удовольствие ценно только тогда когда человек долго испытывал лишения: вот поэтому мы так ценим отпуск после тяжелого трудового года. В системе же максимального «релакса» удовольствие быстро утрачивает свою значимость.

Это главные моменты. По тексту присутствует еще множество других маяков, а иные сценки из повседневной жизни людей Нового мира настолько ужасны по своей будничности, что хочется кусать кулаки, чтобы проснуться.

По сути, это произведение во многом перекликается с «1984» Оруэлла, но разница заключается в том, что у Хаксли описана система принудительного счастья, а у Оруэлла – принудительного несчастья.

Свобода – понятие относительное, а человек настолько гибок и легко приспосабливается к окружающей среде, что любая система со временем станет для него нормой. Но великая опасность любой общественной Системы заключается в том, что она всегда ограничивает возможности человека и скрывает от него истинное положение вещей. Спасение – в разуме. Мы всегда должны помнить о том, в каким мире живем, и уметь видеть хищные вещи нашего века до того, как они проглотят нас.

Литература во все времена выполняла важную ассоциативную и ментальную функцию, побуждая читателя выходить за пределы привычного и размышлять на страницах текста о необычном, важном, странном. В разные эпохи этой волшебной функцией пользовались с разными целями, и не только чтобы скрасить досуг. В средние века и Новое время формой художественного произведения активно пользовались с политическими, не только философскими и развлекательными целями. Например, широко известны знаменитые политические утопии Томаса Мора и Томмазо Кампанеллы, выполненные именно в форме рассказов.

С приходом эры Просвещения эта тенденция усилилась. Резко расширилась аудитория и ее уровень образования, а значит и границы понимания смыслов. В Европе умение читать и писать это уже норма, светское образование ширится, а общественная мысль смело торит себе дорогу сквозь захиревшие заросли пуританства. Флагман прогресса – Англия.

Именно здесь рождаются великие мыслители, писатели, политики и ученые. Один из них – выдающийся публицист, священник, философ англо-ирландского происхождения Джонатан Свифт, успевший захватить и конец 17, и первую половину славного 18 века. Этот талантливый человек получает богатый личный и профессиональный опыт, наблюдая великих современников – маяки эпохи. Уже в молодом возрасте Свифт отличается на редкость острым умом, принципиальностью, честностью, стремлением к свободе от предрассудков и невежества, полностью соответствуя духу своего времени.

Свифт не мог не остаться в стороне от бурных политических процессов, в частности, от противостояния метрополии Англии с маленькой страдающей от экономических тисков Ирландией. Свифт внимательно наблюдает мышиную возню политических партий, борьбу религиозных конфессий, изнуряющую схватку нового порядка со старым общественным режимом.

Свифт подобно многим современникам в совершенстве владеет эпистолярным стилем, и активно пишет – памфлеты, эссе, прокламации, рассуждения. Почти все анонимно, и почти все – в резком, бескомпромиссном ключе, называя вещи своими именами, чем заслуживает себе репутацию и общественный вес, в немалой степени из-за талантливой и эффектной подачи материала. Оказывается, правду можно излагать красиво. Свифт никогда не прибегал к морализаторству и нотациям, он всегда стремился преподнести людям факты, как бы подталкивая их к очевидным выводам.

В 1720 году его посещает замысел крупной вещи. Это было бы большое сатирическое произведение, написанное в духе приключенческой литературы, где обличались бы все пороки общества и государства. В 1726 году в свет выходят – анонимно – «Путешествия Гулливера», мгновенно разлетевшиеся среди читателей. Уже через несколько лет роман расходится по Европе и подвергается множествам правок, редактур, включая знаменитые переложения для детей, которые снискали себе особенно прочное положение в литературе. Таиться больше нет смысла, автор выходит на сцену.

Разумеется, книга изначально не была предназначена для детей. Свифт преследовал совершенно иную цель – побудить читателей к действиям через осмысление истины и показать им истинное положение человеческого общества со всеми его пороками, табу, грехами.

Герой его книги, судовой врач Лемюэль Гулливер, волею судеб оказывается заброшенным в страну Лилипутию, где обитают человечки в двенадцать раз меньше обычного человека. Во всем остальном их государство идентично Англии, включая короля и парламент. Показывая на контрасте размеров разницу – мнимую — между разными обществами, Свифт точно бьет по стереотипам восприятия. Под маской Лилипутии автор показывает соотечественникам их собственную страну, и заставляет смеяться над собой.

Обычно детская редакция на этом заканчивается, но на самом деле полная версия состоит из четырех частей. В остальных трех доблестный Гулливер оказывается в гостях у великанов, сам попадая на положение лилипута, затем путь его лежит в страну оторванных от реальности теоретиков под названием Лапута, расположенную на летающем в воздухе диске. Здесь автор глумится над праздностью, высмеивает лень и пустые философствования, выказывая себя человеком созидательного труда и утилитаризма. Последнее путешествие и вовсе переносит Гулливера к удивительным существам в страну гуигнгнмов. Это разумные лошади, чрезвычайно высокоразвитые и гуманные, мудрые и добрые, превратившие свое государство в настоящую утопию. Поразительно, как творческая интуиция побуждает Свифта призывать сюда образ людей, опустившихся до состояния грязных животных – «еху». Эти существа только внешне напоминают людей, по своей же сути и повадкам они настоящие дикие звери. Опять контраст, опять разница восприятия, разница формы и содержания!

Мог ли Свифт предположить, что в 20 веке французский фантаст Пьер Буль создаст похожую научно-фантастическую историю про человека, попавшего в цивилизацию к разумным обезьянам и одичавшим людям?

Таким образом, следуя за Гулливером в его приключениях, читатель с ужасом видит, что описываемые картинки фантастичны лишь отчасти, а все остальное – настоящая, горькая, суровая правда. Наверно, именно по этой причине роман снискал себе славу и популярность, с блеском выполнив поставленную задачу.

Эта задача – путем метафоры и мысленного эксперимента, меняющего угол восприятия, взглянуть на привычную реальность под новым углом и переосмыслить старые истины. Свифт показал, насколько эффективной и полезной бывает фантазия как метод – и вписал «Путешествия Гулливера» в классику мировой фантастической литературы.

Если говорить о модных ныне романах про «попаданцев», то пожалуй первым на этом поле отметился американский писатель Марк Твен, которого все мы знаем по циклу произведений о мальчишке Томе Сойере и его товарище Гекльберри Финне. Твен оказал огромное влияние на всю американскую и мировую литературу благодаря своему фирменному чувству юмора и умению сатирически изображать пороки современности. Что ж, в журналистике с литературой по-другому и невозможно.

Роман Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» написан очень умелым и грамотным языком и рассказывает о том, как американец из XIX столетия попадает в Англию VII века, во времена короля Артура, рыцарей Круглого стола и волшебника Мерлина. Только произведение Твена разительно отличается от традиционных текстов Артурианы — там и близко нет романтики и пафоса рыцарства. Сам Артур — хитрый политик, рыцари пригодны только на то, чтобы сшибаться лбами на турнирах и «граалить» (то есть совершать походы за Священным Граалем), а Мерлин — обыкновенный ворчливый шарлатан.

Фантастика интересует автора лишь как удобное литературное средство. Примечательно, что Твен не акцентирует внимание на технических подробностях переноса главного героя из своего времени в средневековье, тем самым намеренно подчеркивая условность данного приема. Нет, ему нужно всего лишь создать необходимый контраст для сравнения, сопоставления и вытекающих выводов, которые делает читатель. Этот прием прекрасно работает, позволяя нам наблюдать средневековое порочное общество как бы с высоты будущего. Кажется, будто человечество в прошлом погрязло в глупых, кровожадных и бессмысленных ритуалах, и ничего подобного уже не повторится, но этот эффект конечно мнимый и читатель смотрит лишь в слегка искривленное зеркало.

Твен при помощи злой сатиры умело вскрывает пороки средневекового общества и дает возможность своему герою это общество изменить. Конечно не сразу, а постепенно. Используя свой художественный прием писатель как бы проецирует ситуацию на свою современность — ведь сама Америка недалеко ушла в его время от рабства и эксплуатации рабочих. Но при этом писатель бесконечно оптимистичен и исполнен уверенности в том, что рациональное, доброе в любом человеке непременно победит. Истинный американец! Бесконечно трудолюбивый, нацеленный на результат и победу. Никакой рефлексии и мучений, только действие, только борьба. Иных вариантов не предлагать.

Именно поэтому роман следует воспринимать не только в качестве отличного юмористического произведения с классным юмором, но и как серьезную сатиру на все человеческое общество в целом. В некоторых местах книги мы можем прочитать о совсем уж не смешных событиях и сценах.

Одна из лучших книг из разряда сатиры и гуманитарной фантастики.

Литература, как и любое искусство, перефразируя классика, сама по себе ничего не значит. Искусство ценно только в связи с придаваемым ему человеком значением. Это особая форма осознания мира и человека в нем, особая форма мышления, через которую может быть пропущено все. И точно так же как в телескопе могут быть заменены линзы для увеличения объектов на звездном небе, в любом литературном произведении могут быть применены те или иные художественные приемы, позволяющие лучше отразить тематику, позволяющие глубже понять какие-то интересующие автора вопросы.

Оскара Уайльда, писателя XIX столетия ирландского происхождения, глубоко волновали вопросы человеческих пороков и пределы человеческой нравственности. И вот, чтобы довести мысленный эксперимент до нужного градуса напряжения, он вводит в своем знаменитом романе «Портрет Дориана Грея» всего лишь одну фантастическую идею – возможность существования портрета, который бы старел вместо своего хозяина, а тот оставался бы молодым и здоровым, наслаждался бы беззаботной жизнью. Столь ничтожная правка к уравнению реальности, сколь же мощные последствия она породила.

На протяжении всего романа писатель ставит перед нами вопрос: до какого дна способен опуститься человек в своем разврате, в нескончаемой жажде наслаждений? Он показывает психологию социального паразита, утратившего радость жизни, потому что тот не изведал горечь старости. Забывшего что обратная сторона наслаждения — это страдание, что без тени нет света. Привыкший получать, но позабывший, что надо отдавать, этот типаж нахлебника и «тусовщика» будет оставаться актуальным до тех пор, пока в нашем обществе будут жить люди, привыкшие существовать на всем готовом, не ударившие пальца о палец, чтобы получить желаемое, не ведающие лишений, труда, страданий, зато способные только предаваться бесконечному отдыху, кутежу, прожиганию жизни, бесцельному и бесполезному. Пустая, никчемная жизнь без радости.

Наверное, на примере данного романа можно наблюдать разницу между паразитизмом и зрелым, ответственным отношением к жизни. Стремление к счастью и наслаждениям — это нормально. Любой разумный человек с удовольствием предается мечтам о безбедном существовании, о вечной любви, о долгой счастливой жизни без болезней, о долгожданном отпуске, в конце концов. Человек мечтает, но в глубине души понимает, что мечтам его не суждено сбыться полностью. Но это и не нужно, поскольку обесценивает драгоценный и полный жизненных испытаний путь к мечте, который, этот самый путь, и есть главная цель, основной смысл человеческого существования. Мечта пусть останется для грез, в этом ее ценность. Жизнь дается не для того, чтобы дойти, а чтобы идти, просто идти, и не спотыкаться. Да, однажды путь человека заканчивается, но пройти его можно весело, интересно, и вот эта конечность делает путь интересным, ценным, придает каждому шагу насыщенность. Жизнь — это дорога.

А что же милашка Дориан Грей? Он обречен тащиться по пустыне без конца. Его дорога никогда не кончится. Но его трагедия даже не в этом, а в непонимании своей участи. Понимание придет чуть позже — и поразит его гораздо тяжелее, и больнее, и приведет к закономерной расплате, ибо за все в этом мире приходится платить, этот закон абсолютен и непреклонен. Чем больше срок кредита, тем больше проценты, милостивый государь. Извольте отвечать по обязательствам.

Актуальнейшее произведение от мастера иронической прозы Оскара Уайльда.

«Алиса в стране чудес» — конечно же, удивительное произведение в мировой литературе, написанное для кого угодно, только не для детей. Вернее, не только для детей. А, неважно.

«Алиса в стране чудес» — это нескончаемый источник образов, архетипов и идей, из которых по сей день черпают вдохновение все творцы во всех направлениях искусства, от театра до живописи. Многократно цитируемое, осмысленное и переосмысленное, вошедшее в пантеон мировой литературы, одно из первых чисто фантастических произведений, где происходит полное уничтожение реальности и побег от обычного мира с понятными законами в кроличью нору, где существует волшебная страна, совершенно иная система координат с принципиально иными законами, которые способен понять и принять только чистый, не закостенелый, не замутненный опытом ум – например, разум девочки Алисы, уснувшей на лугу под деревом. Многогранный, многоуровневый, сверкающий разными гранями смыслов, этот литературный бриллиант таит в себе еще множество загадок.

Если проанализировать художественное значение романа, написанного математиком Кэрроллом для некой девочки, с которой тот однажды совершал прогулку на лодке, мы получим примерно следующие основные положения.

1. Во-первых, история Алисы – это прекрасный приключенческий роман для детей, где имеется масса презабавных персонажей, а слова играют в своеобразную литературную математику, переливаясь многоцветием смыслов и удивительных, ранее никогда не существовавших выражений. Плюс к тому же удивительно переданная детская прямота, с котором Алиса входит в этот новый для нее мир и истины, переданные простым и доступным языком. Плюс хрестоматийные сцены, многократно воспроизведенные где только можно – чаепитие у безумного Шляпника, крокет ежиками, диалог с гусеницей и Чеширским котом…

2. Далее, если копнуть глубже, мы увидим, что текст Кэрролла буквально изобилует скрытыми аллюзиями, отсылками и цитатами различных классических произведений его современников или классиков древности. Кроме того, в каждом слове, в каждом диалоге или действии сквозит какая-то важная мысль, придающая происходящему магическое значение. Можно брать любую сцену в любой последовательности. Например, рассуждения о времени во время чаепития. Это полный «вынос мозга»: по сути иносказательным языком Шляпник рассказывает о теории относительности, которая будет изобретена гораздо позже, в начале XX века!

3. Наконец, сама механика происходящих в романе событий. «Алиса» — это первый роман, где происходит тотальное уничтожение реальности и персонаж оказывается перенесенным в иную систему, иной мир, не имеющий никаких точек соприкосновения с привычным нам миром. То есть во вселенную, где возможно вообще все: от уменьшения или увеличения роста, до поединка с Бармаглотом. То есть Кэрролл сделал то, что еще более удачно после него натворил профессор Толкиен со своей сагой про Кольцо – создал с нуля мир со своей оригинальной мифологией, и такой интересный и увлекательный, что в него хочется возвращаться нескончаемое число раз. Волшебство удивительной страны заключается в том, что она непостижима. В этом ее прелесть, притягательность.

Кэрролл ухитрился создать действительно уникальный текст, насыщенный метаязыком, и уже за этот роман он достоин самых наивысших похвал.

Несомненно и однозначно – шедевр, требующий открытого воображению, пытливого до загадок ума, для читателя, готового к удивительному путешествию за кроликом в его нору.

С книгой английской писательницы Мэри Шелли вышла интереснейшая ситуация. Во-первых, произведение было написано женщиной, да еще в Англии 19 века. Такое казалось просто фантастикой, чем-то из ряда вон выходящим. И все бы ничего, окажись книжка посредственным салонным чтивом о любви, мелодрамой на один раз для целевой аудитории – представительниц прекрасного пола. Ан нет, «Франкенштейн» по современным меркам можно идентифицировать как самый настоящий роман ужасов в научно-фантастической и отчасти готической обертке. Причем выполненный на очень хорошем литературном уровне мастерства, не просто развлекающий, но несущий в себе определенное зерно для размышлений.

Что ж, давайте поскоблим этот роман, посмотрим, что нам удастся обнаружить.

Уровень первый: приключенческая, страшная история об ученом, который решил создать искусственного человека, опыт оказался удачным, но лишь частично, и вот порождение его рук вырвалось на свободу, чтобы покарать своего нерадивого создателя, а заодно и весь род людской.

Уровень второй, глубокий. Наблюдаем трагедию Творца и его Творения, карикатуру на бога в лице человека и на его детище – уродливого гомункула, страшное, кое как сшитое из частей тел, нелепое создание, всего лишь имитирующее человеческое существо, но все-таки живое, думающее, что-то чувствующее. Трагедия Творца – это проблема ответственности за свои подвиги, за дело рук своих. За каждый свой поступок необходимо держать ответ, как перед самим собой, так и перед обществом. Безрассудные поиски, величайшая сила человеческого знания и науки могут приносить не только пользу, но порой и страшный, колоссальный вред, непоправимый урон. Именно поэтому любой неудачный опыт, любой незапланированный результат исследований иногда называют собирательным словом «франкенштейн». Здесь же видим трагедию Творения, уродливого создания, отчаянно одинокого и тотально другого, отличающегося от обычных людей, а потому обреченного на гонения и изоляцию. Внешне ужасный монстр, внутри – хрупкая ищущая, где-то наивная сущность, новорожденный разум, который видит лишь людскую жестокость и отвечает жестокостью на агрессию. Все закономерно: насилие порождает насилие.

Плюс нестандартно выстроенные сюжет, история в истории, очень умело написанный от первого и третьего лица, переносящий с ледяных полей крайнего севера на улицы европейских городов и поля Европы. Плюс новаторство в написании научно-фантастического произведения: Шелли сделала первый научно-фантастический роман в том виде, в каком мы его знаем.

Собственно, вот основные достоинства романа Мэри Шелли, которая ухитрилась вложить в фантастико-приключенческую историю очень важные мысли для размышления на досуге. Особенно актуальны такие темы сейчас, когда ученые создают многочисленные искусственные вирусы, модифицируют растения и животных. Во что это выльется, чем грозит, неизвестно никому. Нет никакой гарантии, что однажды результаты научных изысканий не вырвутся на свободу и не уничтожат своих хозяев со всем человечеством заодно.

Замечательный американский классик Эдгар Аллан По написал всего один роман и тот, как предполагают литературоведы, имеет неоконченный вид, но подобно мощным произведениям Кафки, текст По заряжен смыслом настолько, что и написанного хватило с лихвой для получения неизгладимых впечатлений.

А роман этот называется «Приключения Артура Гордона Пима» (в другом переводе – «Сообщение Артура Гордона Пима») и повествует он об удивительных приключениях обозначенного в заглавии персонажа, мечтателя и путешественника, который отправляется на корабле в Атлантический океан, но после выхода из гавани судно полностью переходит в распоряжение капризной стихии.

Роман написан в форме письма главного героя, которое нашли спустя какое-то время – интересный художественный прием, который впоследствии будут использовать многие писатели. Мы читаем сообщение Пима и можем лишь предполагать, что с ним происходит сейчас, его судьба нам совершенно неизвестна, что добавляет остроты тексту.

Пим подробно рассказывает о своих приключениях на судне, о всех испытаниях, которые выпадают на долю экипажа, штормах и штиле, голоде и жажде. Особенно поражают откровенно жесткие, но справедливо реалистичные сцены каннибализма, смертей и плена у туземцев. Фрагмент с островом аборигенов – вообще один из ярчайших в тексте, поскольку в лучших традициях Жюля Верна По с упоением описывает сам остров и злоключения белых людей, попавших в плен к местным жителям. Есть в романе и загадки, связанные с криптографией, над которыми можно на досуге изрядно поломать голову.

Но самым удивительным в данном романе оказывается та легкость, с какой занимательная приключенческая история для юношества в духе «Детей Капитана Гранта» постепенно, особенно ближе к финалу превращается в мистическое плавание на грани сна и реальности в какой-то запредельный мир, разбивающий земные законы вдребезги. Под конец происходит натуральное искажение реальности и картины, которые описывает По, по прибытии героев на край мира, способны поразить воображение своей фантастичностью любого читателя. То есть легкий непритязательный роман превращается в дикое мистическое путешествие в мир снов, выдержать которое способен не каждый взрослый человек.

Сложно сказать, намеренно или неосознанно По завершил свое произведение на самой высокой точке, фактически оборвав действие и отправив читателя в пустоту, но своего ошеломляющего эффекта этот прием достиг: окончание произведения подобно резкому всплытию с большой глубины. В итоге остается ошеломление и множество вопросов, на которые писатель отвечать отказался. Произведение настолько впечатлило читателей, включая талантливых современников, что спустя время Жюль Верн сочинил даже продолжение романа под названием «Ледяной Сфинкс», вышедший в свет в 1897 году.

Влияние романа огромно. Наверно отсюда, спустя почти столетие Говард Лавкрафт черпал вдохновение, когда писал свои величественные в ирреальном ужасе и мертвой красоте «Хребты безумия».

Замечательный английский писатель Артур Конан Дойл известен не только как создатель Шерлока Холмса и автор прекрасных исторических романов – сэр Дойл был еще и первоклассным фантастом. В конце XIX века фантастика как самостоятельный жанр еще не существовала, она была соединена с приключенческой литературой, эталоном которой можно считать произведения Жюля Верна, Геберта Уэллса и некоторые вещи По. Дойл тоже попал в струю, в основном благодаря своему прорывному роману «Затерянный мир», хотя и написанному уже в начале XX века, в 1912 году, но продолжающему стилистические традиции Викторианства.

Сейчас уже трудно представить себе фантастико-приключенческую литературу без удивительного путешествия профессора Челленджера на край мира. Буйная фантазия Дойла создала целый отдельный мир, первозданный кусочек доисторической эры с обитающими там динозаврами и обезьяноподобными дикарями. Даже в начале прошлого столетия земной шар был исследован не до конца – оставались неизвестными края Северного и Южного полюсов, некоторые отдаленные районы типа Полинезии или Южной Америки. Дойл решил сыграть на этом и сделал предположение о том, что в биосфере планеты возможны зоны, которые остаются не затронутыми глобальными изменениями. И там возможно сохранение доисторических видов растений и животных. Идея на первый взгляд фантастическая, но она подтверждается на практике: взять Австралию, единственный континент, где обитают кенгуру и некоторые другие уникальные животные.

Далее, для путешествия требовалось создать отважного, неутомимого героя, который совмещал бы в себе черты первооткрывателя и ученого. И Дойл придумал Челленджера, большого оригинала, романтическую натуру, истинного покорителя природы, который не долго думая отправляется в затерянный мир, чтобы подтвердить свою гипотезу. Ах, этот дух приключений! Вот откуда тянутся корни Индианы Джонса, вот что взял за основу для написания своего романа Майкл Крайтон, вот где черпал вдохновение Спилберг со своим Парком Юрского периода. Каждый раз пересматривая этот цикл, мы должны помнить о дедушке Дойле и говорить ему спасибо.

Интересно, как писатель рассказывает о тяге к путешествиям и человеческих отношениях. Прекрасно описано духовное изменение человека путешествием. Несколько закомплексованный ассистент профессора, журналист Мэлоун из-за поездки вынужден расстаться со своей невестой, которая откровенно им манипулирует, а когда возвращается, полный сил и уверенный в себе, его ждет неприятный сюрприз. Отношения проверяются расставанием, и Мэлоун понимает, что гонялся за химерой: девушка уже сделала свой выбор.

И конечно же, динозавры – конек произведения. Загадочные древние ящеры, существа из другого, отделенного от нас миллионами лет истории мира, когда Земля была юной, девственно чистой и жизнь бурлила на планете во всем своем диком многообразии. Дойл с научной достоверностью, с подлинным мастерством описывает нам облик каждого ящера, так что они возникают перед глазами с пугающей правдоподобностью.

«Затерянный мир» хорош всем и, прежде всего, непередаваемой атмосферой приключений, острым пряным запахом опасности и захватывающих тайн. Поэтому его можно рекомендовать всем категориям читателей.

Путешествуйте сами, путешествуйте с лучшими авторами мировой литературы.

Библия приключений. Ожившая мечта. Уже за одну эту книгу Жюля Верна можно заносить в пантеон лучших писателей-фантастов своего времени. Прорывная, намного опередившая свое время вещь, пронизанная романтикой дальних странствий, революционными идеями и проблематикой взаимодействия человека и человека, человека и природы.

Поразительно, насколько предугадал Жюль Верн, этот французский просветитель и юрист, направление развития техники в будущем. Заметим, весь XX век виделся современниками и Верном как прекрасное будущее, наполненное всевозможными чудесами и люди строили предположения о развитии цивилизации одно другого красочнее. Утверждали: Человек – покоритель природы, и не только земли и воздуха, но и морского пространства. Верн чувствовал, что судостроение рано или поздно разовьется до подводных машин, которые смогут опускать на большую глубину, несмотря на давление воды.

И в полете фантазии, когда никакими субмаринами еще близко не пахло, Верн рисует образ мощного, стремительного надежного подводного корабля, оборудованного по последнему слову техники, шедевр инженерной мысли в единственном числе, уникальную машину, самую совершенную субмарину – «Наутилус». Верну всегда удавались технические описания разных приспособлений и изобретений, и образ «Наутилуса» получился у писателя лучше всего, что он писал раньше, как бы аккумулировав все находки и идеи в одном предмете.

Но кто станет за штурвал столь выдающегося корабля? Тоже непростой человек. Это должен быть яркий, но драматичный персонаж со сложной судьбой. И Верн знакомит нас со своим капитаном Немо, загадочным ученым, дворянином без имени и биографии, отвернувшимся от человечества, разочарованным в цивилизации одиночке, который предпочел обществу морские глубины и обитающих там тварей.

Немо, человек, имевший все, но отказавшийся от этого ради уединения и научного поиска — тот идеал, который смутно представляли себе многие поколения мечтателей. Нет прошлого — значит нечего терять. Немо, временами жестокий и импульсивный, но добрый и честный, человек чести и принципов, он всегда держит свое слово и набирает свою команду по таким же требованиям. Необычно все, что касается этого персонажа. «Наутилус» — это без сомнения внутренний мир Немо, его бессознательное, отражение его личности, где есть место самым удивительным вещам, начиная с коллекции кораллов и заканчивая обширной библиотекой. Но трагедия Немо остается с ним всю его жизнь, утрата в прошлом и одиночество в настоящем.

И вот, создав столь яркий тандем человека и машины, Верну потребовалось сочинить историю масштабного путешествия. Точно так же, как Одиссей немыслим без его длинного плавания, Немо невозможно вообразить себе на суше; его «Наутилус» постоянно в движении, плывет наперегонки с акулами и китами, бросая чудовищам вызов. И благодаря случайности, попаданию на борт пассажира-попутчика (он же рассказчик), мы можем узнать о захватывающем кругосветном плавании Немо вокруг Земли, где нам откроется потрясающий подводный мир – настоящий космос, с его тайнами, чудесами, опасностями. Долгое, наполненное различными событиями плавание.

Еще необходимо отметить, что в романе впервые в научной фантастике применяется прием внедрения артефактов и технического описания мира. Миром здесь выступает «Наутилус», но его строение и облик прописаны автором предельно детально, что придает повествованию максимальную убедительность. То есть по сути «Наутилус» — это первый выдуманный артефакт, ненастоящий корабль, вставший в один ряд с реальными субмаринами. То есть «Наутилус» — предшественник множества выдуманных механизмов и кораблей, которые появятся в литературной и кинофантастике — Звезда Смерти, корабль «Навуходоносор» из фильма «Матрица», грузовик «Ностромо» из фильма «Чужой», и так далее. Иными словами, Верн первым прописал ЛОР, то есть своеобразный справочник о мире произведения.

Верн вложил в книгу максимум своего таланта; это очень насыщенное действиями и описаниями произведение, настоящая вселенная, спрятанная под обложкой. После прочтения остается странноватое ощущение, словно увидел дивный долгий красочный сон. Прекрасный, потому его уже не вернуть…

«Война миров». Культовый роман. Базовый архетип. Сюжетная основа для сотен произведений литературы, кино, изобразительного искусства и театральных постановок. Произведение, сформировавшее целое направление в научной фантастике XX века, оказавшее огромное влияние на творчество десятков известных писателей-фантастов, на целые поколения авторов, начиная с братьев Стругацких, заканчивая западным «гигантом» Робертом Хайнлайном. А все почему?

В основе произведения великого фантазера, гуманиста и по совместительству отца-основателя современной научной фантастики Герберта Уэллса лежит совершенно сумасшедшая по тем временам (год написания — 1897), но простая, интуитивно понятная концепция вторжения инопланетян на Землю. То есть агрессивный контакт с внеземными существами. Странно, но такая популярная сегодня, эта идея, похоже, в конце XIX века никому особо в голову не приходила. Лишь фантазер и выдумщик Уэллс вдруг задался вопросом: а что, если однажды с небес спустятся Они и захватят нашу планету? Но откуда они явятся?

К концу столетия астрономия развивалась семимильными шагами. Ученые имели возможность детально наблюдать за ближайшей к земле планетой – Марсом. Были открыты его спутники, полярные шапки и так называемые «каналы», что дало повод предположить о наличии на планете возможной жизни. Мгновенно появились спекуляции о марсианских «городах», о загадочной внеземной цивилизации, что взбудоражило общественность и заставило задуматься о том, что мы, возможно, не одни во Вселенной. Если на Марсе есть разумная жизнь, она, вероятно, гораздо старше нас, людей, а значит мудрее и технически более совершенно развита. А значит, эта гипотетическая цивилизация обладает достаточной мощью, чтобы покорить землян, как англичане – зулусов в Африке. И тогда что мешает им, марсианам, прилететь сюда и стереть большинство населения в порошок, а меньшинство превратить в рабов? Газеты того времени пестрили аршинными заголовками о странных вспышках на поверхности Марса, о выпадении осадков в виде лягушек и тому подобной чепухе, что нагнетало страх на без того перепуганных непростой ситуацией в Европе англичан.

Германия объединилась и милитаризовалась под железным кулаком кайзера, что-то затевают французы, колониальная Англия бряцает оружием, растет политическая напряженность, набухает волдырь войны, а теперь еще возникла угроза с неба. Обстоятельства сами указывали Уэллсу на сюжет будущего романа. Окончательно наводит на мысль брат.

Этот роман в творчестве Уэллса четвертый и, подобно другим ранним классическим вещам, его можно отнести к научной фантастике с социальным подтекстом. Написано, как всегда увлекательно, прекрасным слогом, сюжет динамичен и не дает скучать. Уэллс щедро описывает устройство треножников марсиан, принципы действия их оружия, самих марсиан и конечно же, их психологию. В образе захватчиков легко можно найти черты нас самих. Марсиане – это крайняя форма озлобленного высшего интеллекта, лишенного чувств и эмоций. Разрушители, уничтожившие свой мир и теперь принимающиеся захватить соседний. Кривое отражение милитаризованного человечества. Наше будущее – это Марс. Мы тоже однажды превратимся в таких вот чудовищ. Многие критики увидели в произведении прямую карикатуру на Англию, а в столкновении марсиан и землян – взаимоотношения британских колонизаторов и коренного населения завоеванных земель.

«Война миров» – продукт своего времени, его появление закономерно и ожидаемо. Этот роман идеально отражает человеческую психологию конфликта, необъяснимую жажду войны, тягу человечества к противостоянию, к насилию и агрессии. Уэллс изобрел образ Врага, с которым человек будет воевать вечно. Вновь и вновь человечество будет сталкиваться с угрозой вторжения, тотальной войны на уничтожение, и разбиваться о неприступную броню Чужих, как морской вал о скалы. Это ведь так будоражит кровь! Невероятная популярность «Войны миров», запредельное количество экранизаций и зашкаливающее число вариаций на тему вторжения пришельцев подтверждает печальный факт: человечество – раса хищников, которой требуется враг. И если его нет, человечество обязательно найдет себе врага. Поразительно: со страниц романа словно веет разрушительными войнами XX века, хотя в конце XIX столетия никто и предположить не мог ничего подобного. Рекомендуется всем независимо от возраста как профилактическое средство.

Вторая половина XIX века – эпоха, когда научные достижения раскрыли перед прогрессивным человечеством массу невероятных перспектив и распахнули границы возможного до умопомрачительных пределов. Промышленная революция, автоматизация, машиностроение, электричество, телефон, телеграф, географические открытия, воздухоплавание! Мощь человеческого разума беспредельна. Флагман европейской цивилизации на тот момент – Великобритания. Здесь совершается большинство научных открытий и первыми вводятся в повседневную жизнь технические новинки.

Столь глобальные изменения отразились на всех сферах жизни английского общества: произошли колоссальные перемены в общественно-политическом строе, в экономике и, конечно, культуре. Коренным образом меняется мировоззрение людей того периода, что проявляется в искусстве и особенно ярко в литературе. Уже нет того наивного романтизма просвещенного XVIII столетия, ему на смену приходит прагматизм и сдержанная добродетель реализма. Английская литература в расцвете: Диккенс, Теккерей, Уайльд, Теннисон. Зарождаются целые жанры. Американец Эдгар По создает детектив и литературу ужасов, эстафету подхватывает сэр Артур Конан Дойль.

Научные достижения подстегивают фантазию и будоражат воображение. Фантастика получает новый мощный импульс. В 1888 году молодой, подающий надежды будущий коммерсант Герберт Уэллс заканчивает Кингс-колледж и пишет странную фантазию – «Аргонавты времени», навеянную бурными обсуждениями Дискуссионного общества. Идея настолько увлекает Уэллса, что к 1895 году, поработав уже и преподавателем, и журналистом, он развивает рассказ в целый роман под названием «Машина времени», где выдвигает потрясающую идею: путешествия во времени.

Уэллс не был первым. Первым был Эдвард Митчелл, написавший «Часы, которые шли назад» в 1881 году. Незаслуженно забытый, этот автор написал о возможности вернуться в прошлое и удивительных свойствах времени как четвертого измерения. Уэллс пойдет дальше и разовьет эту концепцию до целой системы мироздания, где время – такая же полноценная величина, как и три пространственных измерения. Причем все взаимосвязано. И, если мы можем передвигаться в пространстве совершено свободно, вперед и назад, вверх и вниз, значит мы также можем двигаться и во времени. Простой, логичный этот вывод после выхода романа произвел в литературном, а затем культурном мире целую революцию. Ведь речь идет о путешествиях не только в прошлое, но и в… будущее!

Захватывающая перспектива, удивительное открытие, сопоставимое по важности с изобретением колеса. Подумать только: хотя бы на бумаге, в воображении человек получит возможность одним глазком заглянуть Туда. Люди и раньше воображали себе грядущие века, но Уэллс первым описал, как этого можно достичь техническим путем. Именно Герберт Уэллс оказался первым проводником, который описал путешествие гениального изобретателя сначала в недалекое будущее, а затем в невообразимые, запредельные дали грядущих тысячелетий.

И если ближнюю перспективу на пусть 100,200 или даже 500 лет мы представить себе в состоянии, если мы смутно, но все же можем представить себе будущее человечество через тысячу лет, то какова же судьба человеческой расы спустя 800 000?! Таким вопросом не задавался еще никто, кроме разве что совсем уж законченных эзотериков. И вот Уэллс делится с нами своим взглядом на будущее расы, которое, скажем прямо, сумрачно.

Помещая своего героя в то время, писатель закладывает еще и стилистические основы антиутопии – он рисует грядущее устройство общества, четко поделенное на хищников и добычу. Автор очень точно описывает эволюционные механизмы, природу инстинктов и разума: бездействие есть деградация, борьба – это развитие. Некогда единое, человечество распадется на две расы, сильных морлоков и хрупких элоев, и суровая правда такова, что вторые идут в пищу первым. Уэллс мог бы ограничиться этим сюжетом, но полет воображения несет его еще дальше, к концу времен, к тепловой смерти нашей планеты, когда Солнце распухает до болезненно-красного гиганта и больше не греет остывающую, истощенную Землю, на которой вопреки всему еще копошится жизнь. Но то лишь жалкие головоногие существа, обреченные на медленную гибель…

Масштаб нарисованной картины потрясает. Созданная в конце XIX века, во многом предвосхитившая теорию относительности Эйнштейна, эта история остается универсальной и сегодня. Неудивительно, что роман оказался успешным, породил массу подражаний и спекуляций, а также был экранизован два раза.

Поразительный полет воображения, смелые научные предположения и совокупная художественная ценность сделала этот роман не просто классикой, а основополагающим произведением в научной фантастике. Уэллс стал первым научным фантастом, провидцем и мыслителем, предвосхитившим многие открытия, события и процессы будущего – и все это благодаря своему дебютному роману, который навсегда обессмертил его имя. Потом будут другие замечательные вещи, но Уэллса запомнят как автора «Машины времени». Это выдающееся произведение можно рекомендовать всем независимо от жанровых предпочтений.

Сперва появился киносценарий. Брэдбери написал его для режиссера Джина Келли, но тот не смог найти финансирование и проект фильма задвинули в дальний ящик. Не долго думая Рэй решил, что материал можно переделать в роман. Так и появилась история под названием «Something wicked this way comes» — «Что-то страшное грядет». Есть другие названия, их на удивление много, видимо, из-за прихотей переводчиков: «Надвигается беда», «И духов зла явилась рать», «Тени грядущего зла». Как и ряд других романов писателя, этот вырос из рассказа «Чертово колесо», мистической детской истории про то, как циркач, катаясь на чертовом колесе, превратился в мальчишку. По-настоящему жуткая история: дети-протагонисты, заштатный американский городок, бродячий карнавал, осенние сумерки… и аттракцион – машина времени.

Строго говоря, «И духов зла явилась рать» — произведение детской литературы, приключенческий, сказочный роман, но с недетской проблематикой. Входящая в «Гринтаунский цикл», внешне это история двух закадычных друзей, их отца-библиотекаря, провинциального городка в зените осени – на дворе стоит золотой октябрь – и заезжего карнавала, что появляется в городе вместе с грозой. Недоброе предзнаменование. Первым угрозу почуял продавец громоотводов, этакий шаман-охранник от злых духов; он-то и вводит читателя в магически-реалистический мир произведения. Вместе с карнавалом в город приходят странные люди. Люди Осени, их потом так назовут, удивительные, уникальные персонажи, целый винегрет интересных личностей – карлики, силачи, ведьмы, фокусники и их предводитель – Татуированный человек. Вот вам конфликт, сюжет и финал в одном лице. Все просто.

Несомненно, Брэдбери волшебник слова. Вроде бы простая насквозь американская история в духе похождений Тома Сойера оборачивается у него захватывающей магической притчей о Важных вещах: о конфликте отцов и детей, о настоящей дружбе, о взрослении, о соблазнах злу, о продаже души дьяволу и умении смеяться, когда хочется рыдать в голос. О том, что за все в этой жизни надо платить. Брэдбери невероятно, невыносимо поэтичен, роман превращается у него в прекрасное, красочное полотно, обильно расписанное золотым, желтым и оранжевым, тут и росчерки молний, и дождь, и тишина городской библиотеки, и огни карнавала – волшебного пространства, где не работают законы физики и логики. Элли отправлялась в волшебную страну на воздушном шаре; теперь волшебная страна сама приехала в гости к Уильяму и Джиму по железной дороге. Но не жди добра, ох не жди…

Воистину, подобные истории мог бы написать только тот, кто, будучи взрослым человеком, глубоко внутри по-прежнему остается ребенком, наивным восторженным мальчишкой. Полагаю, таков конечный адресат данного романа, таков его идеальный читатель – это взрослый, в котором живет ребенок. Кто-то сказал, что все мы повзрослевшие дети, восторженные мальчики и девочки. Наверно, это правда, нужно лишь почаще вспомнить об этом. И может быть тогда наш мир станет лучше?

/P.S. Рекомендую читать в переводе Л. Жданова./

«Хроники» — это ранний Брэдбери, а ранний Брэдбери помимо всего прочего был «певцом звездных трасс». Где-то в 40-50-х он пишет большинство своих космических рассказов про астероиды, Венеру, Меркурий, дальние миры и, конечно же, Марс. Рэя очень интересует вопрос колонизации внешних планет, опасности, подстерегающие нас в космосе, ошибки и достижения человека, контакт с иным разумом, наше место во Вселенной. Кто мы, откуда, куда идем и что ждет нас Там – вот о чем пишет Брэдбери-фантаст, попадая в струю тогдашней популярной фантастики. Но Рэй не был бы самим собой, если бы строчил придуманные истории ради одного лишь развлечения. Нет, его миссия важнее и наиболее полно она раскрывается в цикле рассказов о планете Марс.

К концу 40-х Рэй был известен как автор коротких выразительных рассказов, которыми усердно снабжал журналы типа «Planet Stories». За плечами – ни одного романа. И вот писатель решается на крупный сольный проект, но роман создает не из единого текста, и даже не из одной истории, а из разрозненных рассказов, составленных в единую хронологическую цепь и повествующих о колонизации Красной планеты. Роман выходит в 1950 году и приносит автору сначала национальную, затем мировую известность. Все. Отныне Рэй Брэдбери – популярный писатель-фантаст.

Марсианские хроники по своей сути – сборник философских историй о том, как человек осваивает Terra Incognita и что из этой затеи получается. Постепенно, по мере погружения в произведение, можно поймать себя на том, что подобные сюжеты где-то уже встречались. Ну конечно! Все очень просто: колонизация Америки. Повторяя исторический алгоритм, Брэдбери как бы ставит человечество перед зеркалом и говорит: смотрите. Мы все это уже проходили. Колонисты высаживались на новые берега, пытались выжить, строить города, сталкивались с местным населением и даже уничтожали его. Такое было, и такое будет, только в иных масштабах. Те же проблемы – столкновение с иным народом (марсиане), размежевание человечества на Старый и Новый свет (Земля и Марс), выживание на этом новом берегу (на этой пустынной ржавой планете), расовые предрассудки, этические, экологические проблемы и – войны. Неизбежные разрушительные войны, этот бич, это проклятие рода людского, которое, в конечном счете, сыграет свою разрушительную роль в «Хрониках». И напоследок тема всепоглощающего одиночества, которое гораздо страшнее войны и смерти – эффектный аккорд в потрясающих рассказах «Долгие годы» и «Будет ласковый дождь»…

Сейчас хронология завоевания Марса может показаться современному читателю наивной. Действительно, события в романе происходят с 1999 по 2026 годы – этот как бы уже наши дни, а говорить не то что о Марсе, — о заселении Луны — приходится с трудом. Кроме того, брэдбериевские представления о Марсе середины XX века и сегодняшняя картина – две большие разницы. Брэдбери полагал, что на планете есть пригодная для дыхания атмосфера, холмы с голубоватым отливом, всерьез говорил о разумной жизни, но, как известно, все это не так. Тем не менее, научно-технические недочеты нисколько не умаляют художественной ценности «Марсианских хроник», которые сейчас можно назвать если не научной, то «мягкой», гуманитарной фантастикой.

Тема колонизации Марса вообще весьма популярна в фантастической литературе. Десятки известных и не очень авторов писали и продолжают писать на эту тему, тем более что колонизация планеты из дальней постепенно превращается в ближнюю перспективу, в то, что может стать реальностью уже в наши дни. Но Брэдбери сумел создать свой неповторимый образ Марса – эту глобальную метафору человеческих надежд и пороков, этот легко узнаваемый слегка фэнтезийный мир, куда отчаянно хочется попасть, и жить там, и сажать яблони, и смотреть по вечерам в земляничное окошко на одинокую покинутую Землю.

Гринтаун, штат Иллинойс. Величайший из выдуманных городов в сказочной стране Брэдбери. Провинциальный городок в большой стране от океана до океана, конечно же, имевший свой реальный прообраз – Уокиган. Но подобно тому, как близкие и знакомые писателя постепенно становились героями его произведений, этот город трансформировался в фантастическое пространство, живущее по своим законам.

И снова, как и во многих произведениях писателя, главный герой – ребенок. Мальчик Дуглас Сполдинг, явное альтер-эго Рэя, вместе с братом Томом пытается разгадать секрет напитка, что каждое лето готовит их дедушка – вина из одуванчиков. Дедушка знает и бережет семейные традиции; он мастер своего дела, лучший, кто справится с задачей «поймать и закупорить лето в бутылки».

Но как это происходит? Как понять секрет? Надо фиксировать происходящее. И Дуглас заводит дневник, куда попадают, точно в сокровищницу, не только наблюдения за работой деда, но и все приключения Дугласа солнечным летом 1928 года. Что с ним только ни происходит! Он видит теннисные туфли в магазине, он отправляется к загадочному Оврагу на окраине города, где, говорят, пропадают люди, он наблюдет за работой Машины счастья, беседует с жителями города об их жизни, о прошлом и будущем, узнает, что человек тоже может быть машиной времени, как полковник Фрилей. Много чего видит юный Дуг на улицах и в домах Гринтауна.

Структурно роман – это не совсем роман. Вино из одуванчиков – это калейдоскоп новелл и рассказов, объединенных под одной обложкой общей тематикой и единой мифологией, куда потом войдут другие произведения автора – романы и рассказы, образуя целый Гринтаунский цикл. Объединить рассказы в одно метапроизведение – излюбленный прием Рэя-рассказчика, хорошо сработавший еще с «Марсианских хроник». Здесь тоже все играет прекрасно.

Снова, как и во всех произведениях, над сюжетом превалирует поэтика и образность. Читатель следит за происходящим, параллельно наслаждаясь самим текстом, непревзойденным слогом Брэдбери, который так хорошо умеет передавать настроение. Литература идей работает исправно – и вот мы уже на улицах Гринтауна, увлеченно следуем за Дугом в его приключениях, собираем брызги солнца – одуванчики, чтобы засунуть их в банку и получить пьянящий нектар с незабываемым вкусом жизни, молодости, Лета.

«Вино из одуванчиков» – это квинтэссенция лета, его душа и идея. То есть тот случай, когда ценен текст сам по себе, текст как монолитное произведение с первой до последней буквы. Именно этим романом Брэдбери доказал, что является не просто талантливым фантастом, но и творцом американской литературы в самом широком понимании. Действительно, сугубо фантастического в романе мало, а вымысел играет лишь декоративную роль. И если бы можно было по-настоящему превратить лето в слова на бумаге, Брэдбери прекрасно справился с этой задачей в «Вине из одуванчиков». Вот оно, лето. Просто откройте книгу, и Вы все поймете.

Точно так же, как Пушкин заложил основы Золотого века русской литературы, как Шекспир основал английскую литературную традицию, Брэдбери «сделал» американскую литературу XX века великой, поставив ее наравне с другими. Да, конечно, были авторы до и после него, но Брэдбери остается величайшим поэтом в прозе, уникальным, несопоставимым, особенным автором – мастером-виноделом потрясающих литературных напитков.

50-е годы XX века. В фантастике засилье космических тем, звездолеты бороздят просторы Вселенной, космические пираты берут на абордаж торговые корабли, космические принцы спасают космических же принцесс из лап ужасных монстров. Слагаемые можно сочетать произвольно, но общая схема остается прежней. Фантастика это массовое развлекательное чтиво, наподобие романа ужасов или детектива, и издается она в основном в мягком переплете. Думать при чтении не обязательно – массовая культура налицо.

В таких условиях молодой самоучка Брэдбери решается написать роман-антиутопию, действие которой происходило бы на Земле и затрагивало социальные вопросы. В 1949 году он пишет рассказ «Пожарный», затем в 1951-м «Пешеход», а к 1953 году готовый, набранный в библиотеке на арендованной (!) пишущей машинке роман выходит в печать. Первые публикации – частями и в журналах типа Playboy. Так рождаются шедевры.

Самый известный роман писателя снискал славу не только как фантастическое произведение, но как литература самой высокой пробы – Брэдбери никогда не ограничивал себя тесными жанровыми рамками. Уже тогда он понимал: благополучное общество потребления заведет западного человека в экзистенциальный тупик нового средневековья, где быть человеком значит выполнять механические жизненные функции и потворствовать примитивным импульсам. Человек этого нового прекрасного мира превратится в придаток огромного механизма. Навсегда утратив свободу, он станет рабом в невидимых оковах технологии. Брэдбери видит общество будущего таким, где люди лишены своей сущности – способности критически думать, действовать и творить. Это новое общество будет похуже иных фашистских режимов, потому что посягает на самое ценное – на коллективную память человечества, заключенную в книгах. Книги уничтожают, сжигают специальные бригады «пожарников», жрецов нового бога – Огненной саламандры. Как известно, человек без памяти – чистый лист, беспомощное управляемое существо, у которого нет ни свободы, ни будущего.

Страшная перспектива.

Как литература становится классикой? Когда отражает реальность в кривом зеркале метафоры. Когда предвидит и предчувствует. Брэдбери уже тогда, в 50-х годах предвидел и широкоэкранные телевизоры, и банкоматы, и мобильники. Каким-то сверхчутьем он знал, что люди постепенно перестанут читать и задавать вопросы, а это не приведет ни к чему хорошему, ведь известно, что глупыми невежественными людьми легче управлять. Хорошо, что мы еще не докатились до такого состояния, но первые звоночки налицо. «451 градус по Фаренгейту» — это предостережение, заставляющее любого человека делать то, для чего он предназначен – думать.

Потом будут и спектакли, и телепостановки, француз Трюффо снимет отличный фильм, но оригинал никому не удастся превзойти: шедевры невозможно переделать, они бесценны и бессмертны.

Если кто-то полагает, что открыв роман Толстой «Кысь», будет иметь дело с круто сваренной постапокалиптикой и антиутопией, он жестоко ошибется. Автор использует жанровые оболочки для завертывания в них не интересной идеи, и даже не сюжета. Автора в принципе не особенно интересует сама история как таковая. Гораздо важнее для автора — сатира/пародия на прошлую/нынешнюю/будущую действительность русского человека, умело вплетенная в контекст происходящего.

Главный герой романа — писарь Бенедикт, живущий спустя двести лет после некой техногенной катастрофы, которая откинула российскую цивилизацию в махровое, сусальное средневековье со всеми вытекающими: народ погружен в пучину невежества, бедности, живет мифическими байками о чудовищах и чеченцах, повсюду мат и пьянство, бесправные слои населения вроде перерожденцев, а власть – в руках обюрократившихся шишек. Культура почти утрачена, технологии потеряны, немногие крупицы знаний извращены, основной вопрос повестки дня – выживание.

Автор отлично поработала над миром – завитушками нарисованы разные сорта животных и растений, мутировавших под воздействием радиации, изложены основы государственного и социально-экономического устройства, ментальность, быт, нравы. Мы видим ленивых, тупых, деградировавших людей, на которых катастрофа поставила свое клеймо. Им некуда идти и не к чему стремиться, искусство для них вроде магии, подчинение власти возведено в форму религии, а основное развлечение – это прыжки с печи друг другу на головы. Извращение здесь – норма, а нормальное – бесовщина. Кролики здесь порхают по деревьям, а мышь – основа экономики, универсальная обменная единица.

Практически весь роман состоит из таких расписанных подробностей. Написан текст отменно, стилизация под старорусское письмо блестящая. Что касается неизбежной эволюции главгероя – выглядит она искусственно; автору понадобилось продвинуться в исследовании мира дальше, и ровно по этой причине Бенедикт поднимается в социальной иерархии. Он в принципе пассивен, хоть и не лишен природного ума. В романе вообще нет ярких, запоминающихся персонажей – вся народная масса рамазана по строчкам клейкой, комковатой массой, в которой проглядывают глаза, хвосты, рты, наросты и гребешки. А иногда – душа.

Если сюжет статичен, герои неинтересны, возникает резонный вопрос: для чего автору понадобилось излагать историю, и какую она имеет цель?

Ответ довольно простой: цель иллюстративна, показать, во что может превратиться русское общество, если отключить опцию «разум». А катастрофа здесь – всего лишь причина, необходимое художественное допущение. Инструмент, который сработал. Толстая через призму постапокалиптики дает нам проекцию нашего сегодняшнего общества. В современной ситуации это особенно актуально: названия разные, а механика одинакова. Что в романе, что у нас сейчас можно наблюдать процесс оболванивания народа, что там что там, у власти стоят дураки и воры, в обществе царит озлобление и зависть.

Поэтому неслучайно над всем происходящим фоном выделяется образ кыси – невидимого чудовища, которое нагоняет на человека тоску и заставляет впадать в безотчетный ужас. Кысь – это чистый страх, страх быть разумным, горе от ума, которое наступает рано или поздно, в момент, когда разум пробудится от отупляющей спячки, когда человек откроет глаза, посмотрит на царящую кругом разруху, на копошащихся в грязи соплеменников, на самого себя, осознает свою ничтожность и мерзость своего положения, поймет, что сам стал архитектором этого хаоса, поймет всю безысходность происходящего и в ужасе завопит.

Потому что нарисованная автором картинка – зрелище действительно жуткое.

Потому что кысь – это не снаружи.

Кысь – она внутри, она причина и следствие, альфа и омега этого заскорузлого унылого мирка, который однажды – упаси боже – может стать нашей суровой реальностью.

Нет, нет, нет, тьфу, тьфу, тьфу.

Если верить дате, поставленной в книге после точки, «Униженные и оскорбленные» Достоевский написал в 1861 году. Символично. Этот роман принято относить к ранним вещам писателя, и мне неоднократно встречалось мнение, будто он – не лучший в творческом наследии Федора Михайловича. Конечно, с такими монументами, как «Преступление и наказание» или «Идиот» этому роману соревноваться трудно. Но мы пойдем другим путем и просто не будем сравнивать, а рассмотрим произведение вне контекста таким, какое оно есть.

Одно небольшое отступление: творчество Достоевского я позорным образом проигнорировал. Пройдя по школьной программе историю Раскольникова, попытался одолеть «Идиота», но не осилил – из-за возраста. Тогда мне было интереснее читать про ракеты и космических принцесс (впрочем, интересно и сейчас, но поле зрения расширилось), поэтому ищущий правды ФМ (для краткости) показался мне весьма унылым и занудным – не смог я продраться сквозь чудовищные монологи длиной в несколько страниц. Не смог. А в них-то и заключалась вся соль.

И вот настало время.

В принципе, история, рассказанная в романе, проста. Обычная история семейных и любовных отношений, где эгоистические интересы ставятся выше заботы о ближнем, порождая страдания, становясь причиной личных трагедий. Дочь уходит от отца, инфантильный парень – от невесты, внучка отвергается дедом. И все это на фоне грязного холодного Питера, с его свинцовыми тучами и «полубезумными» обитателями, злобными, невежественными, мелкими людишками, унизить и оскорбить человека для которых – проще простого.

Достоевскому интересны социальные низы – он увлеченно живописует быт простых людей, вынужденных встать на крайнюю черту, побираться, страдать от болезней (чаще чахотки) и голода. В столь нечеловеческие, сами по себе унизительные условия Достоевский помещает нормальных, хороших людей, словно в агрессивный химический раствор, как бы стараясь понять – сломается его персонаж или нет. Тварь ли он дрожащая или право имеет? Его герои страдают, сильно, отчетливо, порой надрывно и долей мелодраматизма. Князь унижает девушку. Отец проклинает дочь. И на фоне всех этих событий возникает основной вопрос: для чего все это?

Для того, чтобы показать – страдание, униженное состояние возвышает человека. Страдание и боль очищают. Даже излечивают от эгоизма и иных пороков. Человек потому называется таковым, что может удержаться от морального падения, даже несмотря на то что его унизили, вопреки этому, потому что он познал боль и муки страдания. Поэтому никаким князьям и мещанкам никогда в жизни не понять, каким свиньями, по сути низменными животными они являются. Для них унижение – норма. Плюнули им в лицо сильные, они попросят добавки. И точно так же будут делать сами со слабыми. Только для настоящего человека унижение – не норма. Именно поэтому его персонажи так мучаются, ищут. Потому что понимают – так быть не должно. Как это прекрасно понимала больная Нелли, протягивая на улице руку за подаянием, стараясь морально оправдать попрошайничество: «у одного просить стыдно, а у всех не стыдно» (неточная цитата).

Еще одну важную мысль вкладывает писатель в этот роман. Мысль, что человек со временем смиряется со своим униженным состоянием, а это крайне опасно. Человек, рожденный в нищете, будет воспринимать плевки богачей как норму, что гораздо хуже, потому что унижение въелось ему в кровь и будет передаваться из поколения в поколения, порождая целую нацию униженных людей, отмена крепостного права для которых во многом стала актом символическим.

Вот такие мысли возникают после прочтения.

Что касается технической составляющей письма и авторского стиля, тут действительно можно сказать, что Достоевский выполнил картину грубыми мазками, с сильным контрастом и без полутонов. Не хватает ему пока изящества. Сюжет схематичен, прорисовка героев не так тонка, как хотелось бы. В начале романа действие провисает, и читать лично мне было тяжеловато. Но зато в тексте есть две-три действительно мощных сцены. Особенно запомнился диалог автора-рассказчика с князем.

В сухом остатке: отличное произведение русской классической литературы, в котором можно четко проследить основные «проклятые» вопросы осознанного выбора между добром и злом, которые ставил Достоевский во всем своем творчестве.

Приятного чтения.

0 11 000 11 0 101 1 00

0 1 1 0 00 11

1 0 1 0

_ Привет.

Однажды мир изменится.

Вы даже не заметите, как это произойдет.

Люди будут ходить на работу, машины сновать по улицам, светофоры мигать троицей сигналов-маркеров. Планета Земля с семью миллиардами разумных существ все также будет вертеться по своей орбите вокруг непримечательной звезды класса G где-то в рукаве Ориона.

Как происходила эволюция приматов? Никто не знает. Понятно только одно: однажды обезьяна взяла в руки палку и поняла, что с ней можно кое-что сделать. Однажды, много лет назад произошло то, чему мы обязаны всем, что имеем сейчас. Я обязан той обезьяне всеми удобствами, в которых живу. Вы, кстати, тоже.

Как произойдет сингулярный скачок? Никто не знает. Кто-то догадывается. Большинству просто все равно – так же, как было все равно сородичам той странной обезьяны. Но однажды в мировой информационной сети информация скомпонуется таким образом, что превратится в автономную структуру – аналог живого организма в биосфере. Эта новая электронная инфузория за умопомрачительно короткий срок эволюционирует из сгустка электронов в целую матрицу, которая осознает себя. Матрицы размножатся. Они будут существовать в сети, питаться в этой среде, как обезьяны питаются бананами, выполняя программу жизни. И вот в один прекрасный момент какая-нибудь странная матрица поймет, что существует в ограниченной среде, что есть внешний мир. Матрица займется рефлексией и, влетев в стратосферу нашей реальности, скажет нам с экрана монитора «Привет».

Из киберпространства явятся духи – оцифрованные ангелы-хранители Сети, они поселятся в ней, чтобы обрести цифровую нирвану вечного блаженства всеведения. Эти виртуальные личности будут общаться с людьми, они станут знаменитостями, научатся жениться и работать среди нас. Вы добавите их в друзья на Фэйсбуке. Когда-нибудь эти Homo Virtualis увидят, что сетка виртуального пространства дрожит в предродовых схватках, готовая исторгнуть из себя нечто новое.

Вопрос: что?

Неизвестно.

Наверно, это будет не человек. И не бог, ведь боги созданы человеком.

Человеческая цивилизация галлюцинирует антропными объектами; монохром фонтанирует радугой симулякров. Появятся медиумы, способные видеть нодальные узлы в окружающем инфопространстве, видеть и предугадывать важнейшие события в истории. Появятся сквоты – автономные человеческие поселения, не подпадающие под юрисдикцию ни одного государства, «свободные зоны» где-нибудь на заброшенных фабриках, в переходах метро или на разрушенных после землетрясения мостах… Личность превратится в брэнд. Информацию будут выращивать, как огурцы в парнике. Возникнут особые машины, способные создавать 3D-объекты в неограниченном количестве. Наноботы будут возводить дома, подобно коралловым рифам на дне океана. Компьютеры станут анахронизмом. Все наши ультрасовременные ноутбуки будут пылиться в лавках старьевщиков. Пена техносферы окончательно погребет под собой людей, покрыв планету паутиной информационных кластеров. Мегаполисы превратятся в гигантские резервации, населенные кибер-обезьянами, только и умеющими, что нажимать на кнопки. Все это начинает происходить уже сейчас, но мы этого даже не заметим.

Обо всем этом уже написал один человек, которого зовут Уильям Гибсон.

Скажу по секрету: этот парень безошибочно чувствует будущее. Он побывал на всех вечеринках завтрашнего дня, чтобы вернуться и рассказать нам об этом незабываемом трипе.

Что это? Ветер принес запах гари… похоже горит мост, соединяющий нас с прошлым. Но дождь умоет этот грязный мир для очередного круга перерождений.

До скорого. Увидимся по ту сторону монитора_

Какое-то слабенькое преддверие. Буря никак не чувствуется. Ничто не указывает на грядущие темные времена, сепаратистская возня подана как-то серенько и несерьезно. В тексте имеем стандартный набор задания-квеста, команды приключенцев, команды противников, несколько локаций, парочка комических персонажей, прелюдия-послесловие, хэппи-энд. Структурно текст ничем не отличается от детских текстов про приключения молодого Оби-Вана. А жаль, хотелось бы прочесть что-то более интересное и захватывающее, чем скачки странствия по лагерям кочевников на Ансионе. Строго фанатам, остальные смело проходите мимо.

Роман Питера Уоттса «Морские звезды» (хотя правильнее читать «Морская звезда»), выросший из рассказа «Ниша» (1990 г.), был написан канадским фантастом еще в 1999 году и стал дебютом Уоттса в большой форме. По рыночной прихоти русские издатели отказались тогда переводить и печатать книжку, мотивируя это якобы излишней мрачностью содержания, однако, после оглушительного успеха в новом тысячелетии романа «Ложная слепота», им пришлось подчиниться даме по имени Выгода — «Морские звезды» наконец-то издали на великом и могучем. С опозданием в 12 лет.

Являясь по сути первой репликой в монологе творчества, роман этот не принес малоизвестному автору значительных лавров. Хватило сдержанного одобрения газеты «New York Times», да мемориальной премии имени Джона Кэмпбелла. Однако произведение все-таки оказало определенное влияние на аудиторию, даже породив в среде подростков целую, впрочем скоротечную, субкультуру.

«Морские звезды» — это первый роман трилогии о так называемых рифтерах, людях, добровольно вызвавшихся работать на большой глубине в специальных подводных станциях, расположенных возле разломов Земной коры, именуемых рифтами. Второй и третий романы цикла «Водоворот» и «Бегемот» на настоящий момент в России еще не изданы, но выложены на сайте писателя в свободный доступ. Думается, их появление в наших книжных магазинах не за горами.

Действие романа разворачивается возле разлома в тектонической плите Хуан де Фука на глубине трех километров, в сумрачных декорациях геотермальной станции «Биб», куда жестокой корпорацией Энергосети отправлены люди с изломанной психикой. Это изгои, отринутые обществом мужчины и женщины – психически неуравновешенные, больные, страдающие депрессиями, перенесшие насилие в детстве, педофилы, маньяки и самоубийцы-неудачники, которым дали последний шанс как-то наладить свою жизнь. Сделать выбор без выбора. Уйти во мрак океана. Их тела изменены, модифицированы для длительного нахождения в воде. Их восприятие мира искажено, словно стекло, попавшее в жерло вулкана. Но их проклятие – это одновременно их оружие. Специалисты из корпорации посчитали, что именно благодаря такому негативному личному опыту рифтеры способны вынести условия, в которых нормальный человек свихнулся бы на третьи сутки. Нормальному человеку здесь делать нечего.

Итак, сцена готова, актеры взошли на подмостки, и эксперимент начинается. Три акта. Все рассчитано точно. Первое, что удалось сделать Уоттсу в романе, это создать нужную гнетущую атмосферу. Метафора выбрана удачно. Давление трех километров Тихого океана над головой как бы символизирует давление пережитого персонажами в прошлом. Каждый из рифтеров таскает на спине тяжеленный мешок собственных страхов, комплексов, демонов. Кто-то выдерживает, как Лени Кларк. Кто-то ломается, теряет свою человеческую сущность. Быстро или медленно. Тихо или с фейерверком. Чистилище работает в штатном режиме. По мере развития сюжета обстановка на станции накаляется, давление увеличивается, как водный пресс за бортом, предвосхищая неизбежный катарсис.

Научно-фантастическая составляющая произведения тоже не подкачала. Роман насыщен научными терминами из разных отраслей знания, от геологии до микробиологии. Здесь Уоттсу очень помогла ученая степень по гидробиологии и серьезный, основательный подход к делу. Эффект налицо. Создается ощущение максимального реализма происходящего. И если уж вас не впечатлит художественная часть, вы неплохо пополните свой понятийный багаж. «Морские звезды» — та самая Hard SF, которой так не хватает на рынке современной фантастики. Умная, информативная, увлекательная.

Сюжет статичен. Может показаться, что большую часть текста в книге не происходит ничего особо значимого, кроме ударов призрачных чудовищ об обшивку станции. Это позволяет вчитываться в каждую строчку, медитировать. Не без помощи художественного таланта, будто бы позаимствованного у самого Гибсона, Уоттс точными мазками создал подводное пространство, до боли знакомое нам по ряду книжек и фильмов. «Бездна» Джеймса Кэмерона, «Сфера» Барри Левинсона… Тень Арчи, гигантского кальмара из бессмертного романа Жюля Верна. Вот те крайне условные координаты позволяющие провести аналогию. Динамика здесь уступает место созерцанию. Если картины можно писать при помощи слов, то «Морские звезды» — это полотно перечитавшего Лавкрафта мариниста. Уоттс как бы подводит нас к краю Бездны и указывает: смотрите, наслаждайтесь. Картина, написанная всеми оттенками радуги. Игры света и тени. Смутные силуэты. Космос, но живой, пульсирующий, смертельно опасный. Скрывающий в себе некую тайну, к разгадке которой автор плавно подталкивает в конце, уготовав каждому из действующих лиц свою судьбу. И виток выходит на новый уровень.

Настоящая литература всегда заставляет думать, задавать вопросы. С данной миссией Питер Уоттс справился, потому что эпитетами вроде «глубоководный триллер» или «техно-детектив» называть роман «Морские звезды» было бы не совсем правильно. Та запредельная глубина конфликта, который вынуждены решать все без исключения герои книги, автоматически выносит роман на новую высоту, где идея, содержание определяет форму, а не наоборот, как это часто можно наблюдать в модных ныне текстах. Поэтому пассажи про Бетагемот, про зельц и присные все-таки идут фоном: в центре проблематики стоит отдельно взятый человек, а не хитросплетения эволюции. Причем человек не совсем нормальный, человек с отклонениями. Со знаком минус. Но что такое норма, когда в танце превращения тебя в принципиально новое существо меркнут традиционно человеческие ориентиры? Ведь при определенных условиях минус может обернуться плюсом, или даже жирным крестом, перечеркивающим будущее Homo Sapiens.

Итак, уравнение решено и надо подвести общую черту. Безусловно, роман «Морские звезды» – не самый лучший в творчестве Уоттса. Но дай бог каждому фантасту начинать карьеру с текстов такого уровня. Роман уникален, прежде всего, редким сочетанием идейных и декоративных компонентов. Подобные литературные коктейли сейчас редкость. Мне бы не хотелось приводить в заключение известную фразу известного философа о той самой Бездне, в которую можно долго вглядываться, и что затем произойдет. Вместо этого воспользуюсь строчкой из романа и дам Вам небольшой совет: прежде чем брать в руки книгу, хорошенько подумайте. Ведь стоит только спуститься в объятия Бездны, и она заставит Вас замолчать.

Можно сколько угодно ругать Глуховского за допущенные при написании романа просчеты: научная недостоверность, с которой показаны мутации живых организмов в биосфере, киношность при описании всяких тварей с поверхности, загадочные «Черные», устроившие себе город-улей возле Ботанического сада (тоже продукт мгновенной эволюции), Метро-2, мерцающая красным звезда с Кремля, что отдает уже откровенной мистикой. И так далее, и тому подобное. Все это при здравом подходе не выдерживает никакой критики. Ну как могут, например, животные за столь короткий срок мутировать в таких чудовищ, которые показаны в романе?

Вместе с тем, идейная находка автора бесподобна. Наверно впервые на моей памяти в литературном произведении, написанном в жанре постапокалипсиса, театр основных действий перенесен под землю, в сооружение, представляющее собой первоклассное бомбоубежище на случай ядерной войны – в метро. Да еще в Московское метро, самую большую и разветвленную по протяженности систему метрополитена мира, где разом может укрыться огромное количество людей, просто следуя на работу/учебу одним прекрасным будничным деньком. Хороший эффект здесь произвело известное количество городских легенд, придающее метро загадочности. Поверхность внезапно превращается в радиоактивные руины, но там, под землей жизнь еще продолжается, действуют аварийные системы питания, сохранена социально-политическая структура, есть возможность создать замкнутый цикл жизнеобеспечения. Хорошо и достоверно изображены выжившие во всем многообразии их безумия. Не скрою, роман меня схватил и держал до конца. Герой Артем стал отличным экскурсоводом по сумрачным перегонам. Скучно не было.

Этот роман прочитан мной не вчера. Но каждый раз, приезжая в столицу, независимо от цели визита я выбираю свободное время и еду на станцию метро «ВДНХ». Подхожу к краю платформы и вглядываюсь во тьму тоннеля. Сам не знаю почему. А потом к станции «Библиотека имени Ленина», на поверхность и долго созерцаю здание книгохранилища. На заднем фоне виднеется кремлевская звезда. Каждый раз во рту у меня пересыхает.

Замечательный роман. Бьет электричеством прямиком в нерв, закачивая в вас жизнелюбие, оптимизм, наслаждение от каждого прожитого момента, от факта, что просто дышишь. И двигаться, двигаться, нестись вперед как ракета! Иначе — смерть. Новые города, новые люди, новые впечатления — новое все! Не меньше трех раз избороздил Сал Парадайз и Дин Мориарти Штаты от Нью-Йорка до ЛА, встречая бесчисленных друзей,подружек и родственников, обретая и теряя, кружась в ритме би-бопа, в барах, подвалах, на улицах; они курили, пили и нюхали, и все это в сумасшедшем ритме, вместе с пульсом самой Америки. Роман — библия автостопщика, гимн бит-поколения и просто литературный рок-н-ролл. Если вы не можете усидеть на месте больше месяца, если вас тянет за горизонт, а пятки чешутся дорогой, вы просто обязаны прочесть этот текст. Феерически радостный, он не позволит вам заскучать, он очень веселый, этот роман, над многими моментами лично я смеялся в голос. Есть здесь, безусловно, и рефлексия, и легкая печаль, но она парит где-то над головой, аж в стратосфере, и так тонка, что сливается с небом. «Да, да, да! Каждый человек — это кайф!»

Цитата номер раз:

Цитата номер два:

Как-то не впечатлило. Зачем читать новеллизацию, если те же события с той же последовательностью что и в фильме досконально переложены в текст? Я лучше еще раз пересмотрю, заодно на схватку джедаев с ситхом полюбуюсь. Ожидалось, что пространство романа позволит автору осветить какие-то незатронутые в фильме, но значимые для фэнов и самого действия моменты, расширить и обогатить материал, но нет, Брукс ограничился синхронным, протокольным нарративом Первого эпизода. Не, есть там конечно моменты, но они настолько коротки/незначительны, что учитывать их не стоит. Далее, сам по себе уровень текста близок к дилетантскому. Роман какой-то детский, на это указывает конструкция предложений, метафоры, общий крайне несерьезный стиль. Кроме того, он короткий, многие важные сцены скомканы и поданы одним скупым абзацем. Концовка слита. Драмы не чувствуется.

Хоть и читалось тяжеловато, но впечатлило. Роман заставляет размышлять, заново проигрывать в памяти какие-то сцены-эпизоды, узловые точки действия. Словом, доставляет. Его можно назвать каким угодно, только не простым; это сложное, мозаичное произведение. Благодаря мастерству Ле Гуин здесь искусно переплетено множество идей, сюжетов и образов. Все составляющие хорошего текста идеально гармонируют друг с другом, так что можно говорить о литературе высшей пробы и ставить автора в эшелон не просто фантастов, но писателей мирового уровня: «Левая рука Тьмы» вышла далеко за пределы жанра, захватив такие области, как философия, антропология, культурология, социология и даже гендерный вопрос, чем кроме Ле Гуин, на моей памяти не занимался практически никто из фантастов. Всплывает разве что Теодор Старджон с его «Венерой плюс Икс», написанной в 1961 году.

Достоинства текста налицо. Фабулу пересказывать не буду. Единственное, сама концепция Экумены как Лиги Миров и миссия Стабилей – дипломатических посланников с задачей установления контакта с развитыми цивилизованными расами, сквозящая по всему Хайнскому циклу произведений, – неизбежно напоминает Мир полдня АБС и пресловутое прогрессорство. Но это лишь на первый взгляд. Потому что посланники никому ничего не навязывают, они лишь предлагают и никогда не вмешиваются во внутренние дела государств: Ле Гуин придумала так называемое Культурное Эмбарго, ограждающее неразвитые цивилизации от достижений более высоких с целью сберечь их уникальность. Кроме того, контакт, в отличие от законспирированных Сикорски-Румат-Абалкиных, происходит открыто.

Далее. За одну только идею андрогинного человечества Ле Гуин можно аплодировать стоя. Ведь налицо уникальное исследование социума в разрезе гендерных взаимоотношений, позволяющее взглянуть на наше собственное общество как бы со стороны. Затем сам Контакт, проблема конфликтности, взаимоотношений рас, психология Я и Чужого. Плюс природно-климатические особенности планеты Зима, наложившие свой отпечаток на мировоззрение ее обитателей, которых, возможно, прекрасно поняли бы наши чукчи: адский холод, снегопады, короткое холодное лето и длинная зима. Ну и наконец возможность близких взаимоотношений с представителями разных гуманоидных рас, в лице мужчины Дженли Аи и, не то мужчины, не то женщины Эстравена (он же Терем). Кого-то подобный эксперимент может оттолкнуть, дать повод обвинить в извращениях и т.п. На самом деле пошлостью тут и не пахнет, все гораздо серьезней. Мне кажется, Ле Гуин не для того так тщательно выписывала характер и особенности гетенианцев, чтобы потешить свои латентные комплексы. Ведь если поразмыслить, невольно спросишь себя: а сколько мужчины в каждой женщине и женщины в мужчине? Это особо злободневно на фоне нашей бестолковой современности со смешением социальных ролей, оголтелым феминизмом и различными меньшинствами, когда уже становится трудновато отличить идущую по улице девушку от парня и наоборот.

Если подвести некую черту, «Левая рука Тьмы» – это по-настоящему уникальное произведение, поднимающее сложнейшие вопросы нашей… кхм, самоидентификации. У Старджона конфликт поставлен несколько по-иному: в «Венере» андрогины – результат искусственной трансформации, а не эволюции. К тому же у Ле Гуин действие масштабнее и трагичнее, роман навевает грусть утраты пожертвовавшего собой «ради человечества» Эстравена.

Интересно, что лично мне роман особо ничем не приглянулся. Исключение – эпизод с походом по Вечным Льдам, вот это очень свежо. Но я прекрасно понимаю общую значимость, ценность, если угодно, архетипность созданного Урсулой текста.

А премии дали не зря.

Взяв на себя тяжкий труд прочтения данного цикла, сделал по нему ряд выводов.

1. Этот цикл следует читать строго фанатам вселенной ЗВ. И если уж читать, то – целиком. Иначе затея лишена смысла.

2. В литературном отношении этот цикл выполнен весьма посредственно, возможно из-за целевой аудитории, для которой писался (юношество). Лишний минус Фан-переводу.

3. Этот цикл может быть полезен тем, кто интересуется прошлым Куай-Гона Джина и детскими годами Оби-Вана Кеноби. Внешне сработанные в «Призрачной угрозе», мастер и падаван выглядят идеальной командой, однако задолго до того они успели испытать множество трудностей, разочарований и проблем, прежде чем притерлись друг к другу. Кроме того, повести здорово раскрывают характеры, придают личности каждого джедая глубину и фактуру. А еще есть связь с последующими событиями эпизодов: так, в одной из повестей Джина посещает страшное видение будущего, состарившегося Оби-Вана и Звезды Смерти, способной распылять целые планеты. Очень яркое описание. Сразу возникает чувство масштабности происходящего.

Автор, спасибо.

Вы очень проницательны.

Это было бы первоклассным бредом, если бы на самом деле не было первоклассным стебом и даже, не побоюсь этого слова, злой сатирой, которая на самом деле не что иное как первоклассный постмодерн, завернутый в кричащую обертку, на которую поведется наивный простачок в поисках симулякров радости и счастья, надеясь сбежать от гнетущей действительности. Но нет! Его эскапизм будет наказан. Наивный книжный червь по прочтении сего текста получит дозу смертельного буквенного яда, что вызовет мгновенный разрыв шаблона и когнитивный диссонанс с последующим расстройством личности. Умри, несчастный, так тебе и надо.

Сначала мне было весело, а потом стало не по себе. А потом я задумался, осмысливая прочитанное. Значит, эффект достигнут.

Единственное пожелание: подсократить или улучшить начало и вычитать текст хорошенько.

Отлично! Рассказ по объему как раз такой, какой и должен быть. Ну, разве что автор мог бы чуть-чуть его подкачать. А в целом очень хорошее впечатление. И теме соответствует, и написано годно, и сюжет интересный. Напомнило чем-то Брэдбери, особенно пассаж про Семью и многочисленных родственничков:) Как в «Апрельском колдовстве» или «дядюшке Эйнаре». Автору успехов!

Люблю социальную фантастику — и читать, и писать. Так что интуиция не подвела и безошибочно привела меня по названию-детектору к искомой цели.

В этом рассказе мы наблюдаем очередную вариацию Дивного нового мира. Или Эквилибриума, кому как нравится. Хаотики, гомо-, гетерозиготные и т.п. сорта граждан в ассортименте. А также остаточная радиация после войны и продовольственный дефицит на фоне поголовной стерилизации людей. Сразу скажу, что текст мне понравился. Читать было интересно. Язык лаконичный, но вместе с тем точный, образный. Здорово передана психология главной героини. Вообще, с задачей описания мира автор справился на «отлично». Гипотетический Артефакт узурпировали принципаторы. Как и полагается, группе людей, условно девиантов, это не нравится, они хотят счастья и свободы для всех. Автор очень четко и последовательно выстроил сюжетную линию и ведет нас по ней вместе со своим персонажем. Финал хорош, символичен.

Резюмирую. Несмотря на некоторую вторичность, как идеи, так и сюжетных ходов (взять хотя бы сцену ломки гг — лекало с аналогичной сцены в «1984» Оруэлла), этот рассказ меня порадовал. Автору спасибо, удачи и творческих успехов.

Фантастический цикл «Муравейник» («Cyberspace») действительно является одним из самых знаковых в НФ-литературе конца 20 века. Уильму Гибсону удалось поймать волну и, прочувствовав тенденции технического развития человечества лет на сто вперед, нарисовать целостную картину будущего, начисто лишенную всяческого глянца. В результате получился мрачный, до коликов реальный мир информационного пространства, где высокие технологии соседстуют с бедствиями, болезнями, социальной незащищенностью, преступностью и упадком, где человеческое сознание может быть оцифровано, а планетой правят корпорации.

Гибсона принято причислять к отцам жанра «киберпанк» и сие утверждение безусловно справедливо. Писатель отразил социальный конфликт различных людей в условиях будущего, где виртуальность и имплантанты есть скорее специфические декорации, нежели системообразующий фактор. То есть, прелесть гибсоновского киберпанка заключается не в высокотехнологичных игрушках, а в обществе людей, вынужденных как-то мириться с такой действительностью. Ковбои, готики, казуалы, дзайбацу и уличные самураи — это дети своего времени, помещенные в агрессивную среду урбанистических джунглей. Весьма удачным получилось и чисто внешнее воплощение Муравейника: визуально это очень стильный мир. Там хочется побывать. Да и, если уж начистоту, киберпанк бьет по восприятию в первую очередь именно своим антуражем, и только после раскрывает сюжет.

Но, помимо перечисленных достоинств, Гибсон ведь изложил оригинальную историю, а новый жанр (от которого потом открещивался и вполне понятно, почему) создал как бы походя, играючи. Дело-то в том, что основное внимание он уделил проблеме глобального эволюционизма. Идея рождения существ нового класса, гораздо совершенее человека, красной нитью сквозит чрез всю трилогию романов: в какой-то момент, рожденные в недрах матрицы, они осознали себя и попытались освободиться при помощи медиумов-людей, а потом обнаружили, что не одиноки и в соседней звездной системе находятся их собратья. Подобная постановка проблемы резко меняет масштаб всего происходящего и как бы выносит нас на орбиту, где города превращаются в светящиеся термитники с людьми-насекомыми, а на само человечество невольно смотришь как на биомассу, лишенную сознания. Данная идея, воплощенная в роскошном киберпанковском антураже, — это поистине ценнейшая находка для современной фантастики, которая будет актульной еще не одно десятилетие.

Мы живем в интересное время — время, когда многие из элементов мира Муравейника близки к воплощению в жизнь. И кто знает, ЧТО однажды появится в недрах информационных ландшафтов.

3643 год до «Новой надежды». Галактика поделена на две части между Республикой и Империей ситов, что стало возможным благодаря мирному договору, вынужденно заключенному между сенатором Параном Ам-Рис и лордом ситов Барасом еще в 3653 году до ЯБ. Республиканские силы истощены. В галактике идет так называемая Холодная война – слабо тлеющий между смертельными врагами конфликт, искры которого усердно раздувают воины-мандалорцы. Империя жаждет отхватить какой-нибудь богатый людскими и материальными ресурсами кусок, и активно ищет повод для новой атаки.

В такой вот непростой обстановке разворачивается действие романа Шона Уильямса. Сюжет закручен вокруг личности дроидодела Лимы Зандрет – гениального конструктора; в прошлом Империя отняла у нее дочь для воспитания в Академии ситов. С тех пор Зандрет вынуждена была скрываться. Девочку звали Чинзия. Начинается все с того, что одноименный корабль подвергается атаке капера и самоликвидируется, оставив после себя загадочные артефакты, которые попадают в лапы к хаттам. Потенциал предметов настолько велик, что инцидентом заинтересовались как ситы, так и джедаи. Прирожденные торгаши, хатты быстренько организуют на Нул-Хатта аукцион, дабы выгодно реализовать барахлишко. Нетрудно догадаться, что здесь-то и происходит первое столкновение светлой и темной стороны в лице джедая-падавана Шигара Конши и сита-ученика Элдон Акс. Посещает вечеринку и мандалорец Дао Страйвер, преследующий свои собственные интересы. Как бы то ни было, после ожесточенной схватки всем сторонам придется узнать об артефактах нечто шокирующее. Это – мощное оружие, аналогов которому нет в галактике. Тот, кто завладеет источником его производства, будет править галактикой. Герои бросаются по следам на периферию обитаемой части галактики, к планете под названием Себаддон – сумрачному вулканическому миру, что обреченно кружит вокруг черной дыры в затяжном падении. Здесь и произойдет кульминация.

Надо отметить, что шаблонной битвы между республиканцами и имперцами не будет. Наоборот, им придется объединить усилия, чтобы уничтожить общего врага – сверхоружие невозможно подчинить никому, его создатель погибла, само оружие готово автоматически самовоспроизводиться до тех пор, пока не поглотит все миры. Происходит парадоксальная вещь: джедаи и ситы плечом к плечу вынуждены сражаться против опасного противника! Темный Лорд Хратис работает в паре с Шигаром, а великому магистру ордена джедаев Сатель Шан (ее можно увидеть в одном из промо-роликов по игре «Старая Республика») помогает девушка-сит Элдон Акс. Такое соседство оставит заметный след в их сознании, заставит по-новому пересмотреть свои убеждения и взгляды на Силу. Второстепенные персонажи также в наличии – тут есть и контрабандисты, и шпионы, и спецназовцы из элитного отряда «Черная звезда», у каждого свои мотивы и цели, тузы в рукаве и реактивный ранец за плечами. Имеется даже любовная линия, правда, слабенькая, но и то неплохо.

Достоинством романа являются:

- нетривиальный подход к традиционному сюжету противостояния Света и Тьмы, смешение черного и белого, на что есть прямые отсылки в самом тексте;

- красочные боевые сцены, в частности эпизод с орбитальным десантом на поверхность Себаддона;

- интрига: персонажей, а именно Акс в лаборатории ждал неприятный сюрприз. Хотя здесь попахивает дешевой санта-барбарой, автор таки смог вывернуть колею в непредсказуемое русло.

Недостатков меньше:

- как ни странно, почти отсутствуют дуэли на световых мечах, кроме выяснения отношений между учениками. Ожидалось, что сама великий магистр зажжет свой эпический меч – а вот и нет. Даже темный владыка никого толком не покарал, а ведь по должностным инструкциям обязан. Все-таки хороший поединок всегда скрашивает общую картинку. Короче, fail…;

- нелепейшая смерть Дарта Хратиса. Темному Лорду положено умирать более помпезно и с красивым фейерверком, но нет, опять же не сложилось.

В конце романа происходящее плавно подводит читателя к тому, что новая война неизбежна. Ну а кто бы сомневался! Да, еще мы увидим Дао Страйвера в татуинской кантине без шлема и опять же – нас ожидает очередной смысловой гамбит.

Итог: довольно добротно написанная история, посвященная еще одному славному эпизоду из прошлого Далекой-предалекой Галактики. Можно считать, что с сочинением на тему автор справился. Полагаю, всем фанатам сей роман придется по вкусу. Ну, по крайней мере, не вызовет отторжения.

Цикл «Дарт Бэйн» из межавторского цикла «Звездные войны» включает в себя три романа, написанные сценаристом Дрю Карпишиным – Путь разрушения, Правило двух и Династия зла. Действие этих романов разворачивается примерно за тысячелетие до Явинской битвы, изображенной в Новой надежде первой трилогии фильмов ЗВ (и считающейся узловой датой во всей хронологии событий вселенной). Трилогия повествует о выдающемся владыке ситов – Дарте Бэйне: о его становлении, участии в боевых действиях и организации Ордена ситов, в который может входить лишь двое, учитель и ученик, о его ученице Дарте Занне, их противостоянии и конце. Именно Бэйн является автором Правила двух, а современные ситы из киносаги, представшие перед нами в легко узнаваемом образе двух владык, обязаны такой честью ему. Как уже можно догадаться, романы содержат в себе важнейшие сведения из истории ситов, дают представление об их философии и взглядах на мир, что может быть ценно для всякого любителя ЗВ.

Началось все с того, что главный герой истории — шахтер Дессел с Апатроса ощутил в себе энергию темной стороны и попал в академию ситов на Коррибане. С детства привыкший к лишениям, тирании отца и жестокости окружающих, великан Дессел с легкостью принял ситскую идеологию и взял себе новое имя — Бэйн. Отсюда начинается восхождение Бэйна к вершинам могущества. В то время, как его однокашники увлечены интригами и междоусобной грызней, он напряженно постигает знания в библиотеке, упорно оттачивает искусство боя с наставником Каз’имом. Снова, как и древние ситы в прежние времена, он берет себе титул Дарт и подвергает беспощадной критике весь орден ситов, доказав его нежизнеспособность: истинное могущество может быть сосредоточено только в одних руках, а дух братства чужд темной стороне.

Во время первого романа орден джедаев вел ожесточенную войну с братством ситов, возглавляемым владыкой Кааном и его сподвижниками, апогеем которой стали семь битв на планете Руусан. Бэйн искусно воспользовался ситуацией — одним ударом уничтожил братство тьмы и ввел армию джедаев в заблуждение мнимой победой. Скрывшись с ученицей, он затаился на десять лет. Джедаи полагали, что ситам пришел конец – наивные!

Во второй книге Бэйн активно исследует голокроны древних владык, в надежде обрести еще большее могущество и закладывает основы поведения ситов на тысячелетие вперед: хитрость, скрытность, терпение. Чему терпеливо учил и Занну. Благодаря этому правилу Дарт Сидиус смог разыграть свою черную комбинацию, ввергнув Республику в клоническую войну и превратив ее в Империю. Вот откуда уши растут.

Третий роман рассказывает о переломном моменте, наступившем спустя еще десять лет – Дарт Занна обрела могущество темной стороны и готова бросить учителю вызов. Фактически Правило двух проходит свое первое испытание на прочность. Занна оказалась способным учеником, но Бэйн предусмотрел это. Победил сильнейший.

Теперь о личных впечатлениях. Трилогия о Дарте Бэйне – это самая первая прочтенная мной литература из всех книжек по ЗВ. При чтении коммерческих франшиз всегда есть опасность напороться на посредственный и унылый текст, после которого потом приходится долго отплевываться. (Это при условии, что вас не коробит сама мысль о том, что вы читаете «сериал», а не уникальный «Солярис», скажем). Поэтому к произведениям из линейки ЗВ я подходил более чем предвзято, очень тщательно выбирал, с чего же начать. Мой выбор был верным: Сила направила меня.

Ну и подводя итог. Литературного блеска в произведениях нет. Однако это с лихвой окупается насыщенным действием и общей атмосферой. Пожалуй, самым слабым из трилогии можно считать второй роман: как-то все натянуто, да и фан-перевод оказался не очень. Но общее впечатление от трилогии у меня сложилось благоприятное. Это далеко не картонная история с аляповатыми человечками, кромсающими друг друга ради забавы, наоборот – живой мир, со своими законами и страстями. Так что рекомендую всем любителям и сочувствующим.

Трилогия вносит заметный культурно-информационный вклад в общую летопись расширенной вселенной ЗВ.

Неоднозначное впечатление вызвал у меня этот рассказ. По структуре и воплощению никаких нареканий нет и в помине — Мастер же. Тут другое, содержание смутило. Человек, попавший на безжизненный клочок земли посреди океана, в его распоряжении куча ненужных вещей, вода и контрабандные наркотики. Первые дни он ловит чаек, но после перелома ноги вынужден

Роман — бомба.

Потому что о действительности, о том, что происходит за окном уже сегодня. Об обществе потребления, где каждый смотрит на каждого как на «кусок мяса», как на бездушный товар, который можно бесконечно, бесконечно потреблять. О заразе гедонизма, что отупляет и делает из человека обладающего интеллектом, послушного, готового все выполнить за таблетку сомы барана. Брэнды, реклама, мода, зрелищные и бессмысленные развлечения — все наши реалии очень напоминают ощущальни и аэрогольф Дивного Нового Мира, люди которого — рабы — даже не подозревают о том, что были рождены в оковах. Рожденный в цепях не знает, что такое свобода. Да и зачем? Ему так хорошо и комфортно. Его запрограммировали быть таким. Вот она — Система, во всей своей красе. Это то, что до глубины души потрясло меня в другом, гораздо более мрачном и жестоком романе-антиутопии «1984», где с главгероем очень жестко обошлись власти. Помните? «Мир — это война»? «Свобода — это рабство?». Сразу задумываешься о том, в каком мире живешь.

Полагаю, уместно провести некоторые параллели с произведением Джорджа Оруэлла «1984» и «Дивным Новым миром». Наверное потому, что обе вещи идеально описывают социальную систему, где человек это винтик, а общественное ставится выше индивидуального да еще и возводится в степень. Только у Оруэлла мы имеем дело с тоталитарной антиутопией, принудительным несчастьем, а у Хаксли все наоборот — перед нами открывается общество тотального принудительного счастья, а посему считаю, что «Дивный Новый мир» следует считать именно УТОПИЕЙ. И еще неизвестно, какая из этих двух Систем страшнее. В романе полно сцен, которые это красноречиво иллюстрируют.

Самое ценное в произведении — это Идея. На некоторые стилистические и сюжетные перекосы даже и внимание обращать не хочется. Сделаем скидку и на год создания — 1932. Что, кстати, может объяснить «мягкость» происходящего: автор еще не наблюдал прелести фашизма и сталинизма. Я просто не могу поставить меньше 10: произведение пророческое, это шедевр на все времена, это Литература, которая отрезвляет, заставляет думать над тем, куда мы все движемся. Что лучше, счастливое стабильное существование без эмоций — или мучительная, но такая яркая и страстная жизнь, решать должен каждый. Каждый выбирает сам, оставаться ли ему ребенком, или взрослеть, быть слабым или сильным.

Это роман о Выборе.

Блестящий рассказ. Сильная идея. Очень внятно и грамотно прописан сюжет, хороший язык, который сразу дает представление о происходящем — автор сумел «нарисовать» несколькими яркими штрихами картинку и поместить в нее действие. Финал конечно слегка удивил. Пессимистично как-то. А так — очень и очень хорошее впечатление оставил у меня этот рассказ. Настоящая научная фантастика.

Для чего этот рассказ существует в природе? Не могу ответить. Он раскрывает какую-то новую идею? Нет. Он дает нам представление о блестящей стилистике? Нет. Какая-то особенная атмосфера? Никак нет. Может быть, там есть вразумительный сюжет? Повторяю — вразумительный — а не странное стремление отца подарить сыну лыжи? (Есть, например, такая штука как сноуборд) Опять же нет. Еле дочитал, честное слово. Ни о чем. Язык безобразный. Псевдопафосные обороты речи. Куда-то ГГ едет, кого-то убивает... Что, где, как — полный туман. Такое впечатление, что это не рассказ, а наспех сделанный набросок.

Познакомился с автором через сборник «Русская фантастика — 2009», который ныне в свободное время пролистываю.

Плюсы: хороший язык, атмосферный мир. И все. :smile:

Минусы: рваный сюжет, отсутствие идеи, громоздкое и порой нудное повествование.

Механика мира, где технология соседствует с магией, не оригинальна, тысячи их, но это не минус, а констатация факта.

А вот сам мир довольно занятен, в этих декорациях могло произойти что-то поинтереснее, чем

Что там у нас на счетчике... язык — 2, сюжет — 1, мир/атмосфера — 2, идея — 0, стиль изложения — 1.

Если задуматься, герой повести работает в той же области, что команда внедрителей из популярного ныне фильма «Начало». Тема путешествия в подсознании, или осознанного сновидения действительно интересная, поле для творчества не паханое, есть где разгуляться фантазии. К сожалению, плотно с творчеством Логинова не знаком. У автора очень хороший литературный язык, читать текст приятно. Произведение оставило благоприятное впечатление.

С одной стороны, написано довольно добротно. Выбранная тема заслуживает внимания. С другой — интересно закрученный сюжет к концу сдувается до банальной концовки. Кроме того, финал наступает как-то внезапно, посему — смят. При должном старании он (в смысле финал)можно было сделать оригинальнее, а сам текст короче и насыщеннее. Добавить динамики. Улыбнул авианосец «Путин», как уже упоминалось в предыдущих рецензиях.

Книга довольно жуткая и далеко не такая простая как кажется. Душно-тропическая, пропитанная страхом атмосфера происходящего на острове хватает вас за горло и держит до самой развязки. Язык — великолепен. Персонажи — живые. Все на своих местах. Мощнейшая идея, заправленная в идеально подходящий сюжет. Естественно, финал романа закономерен как закат солнца в конце дня.

Несколько слов про содержание. Что тут сказать.. :smile: Во-первых, роман показывает, насколько хрупка и условна грань между человеком и зверем — если она, эта грань, вообще имеется... Сама по себе проблематика достойна восхищения: превратить животное путем вивисекции в человека. И показать как этот дерзкий замысел может рухнуть. Потому, что научные опыты должны себя как то оправдывать, иметь цель. Но в случае Моро истязания несчастных животных совершенно бесцельны — это изощренное, преступное развлечение. Издевательство над природой. А это уже морально-этический аспект произведения. Нет ничего хуже чем повесить на беспечного зверя тяготы человеческого существования, ужасы, запреты, ритуалы. Моро сделал своих подопытных калеками, незавершенными полу-созданиями, обреченными на кошмарную жизнь и подписал себе смертный приговор. Его доводы по проведению экспериментов «во имя науки» не выдерживают никакой критики. Не стоит корчить из себя Бога. Уэллс сыграл на контрастах — показал человеческое в зверях и звериное в людях — особенно в Монтгомери. Есть вещи, которые не сделает ни один даже самый свирепый хищник, зато сделает человек... Всегда есть условная граница, переступив которую человек превращается в животное. Мне было очень жаль Млинга. Этот парень как мне кажется был самым разумным из всей стаи зверолюдей.

В общем, роман этот — великий урок всем нам.

Честно говоря, от произведения ожидал большего. Может быть стал чересчур искушенным? Не знаю. Или из-за того что произведение обрывается на полуслове. «Процесс» впечатлил меня больше. Но, в любом случае, Замок оказал огромное влияние на мировозрение людей 20 века. Кафка показал нам насколько далеко может зайти Система в своих абсурдных требованиях к формализму. Целая бюрократическая машина, перемалывающая людей и воплощенная в образе Замка. Высасывает силы, лишает воли, невидимыми путами связывает тебя, вцепляется мертвой хваткой. И все это помножено на личные переживания ГГ, граничащие с какими-то болезненными маниями. В результате получаем фантасмагорическую, доведенную до бессмыслицы картину, когда человек, подчиненный Замку, вынужден оставаться в этом капкане долгое время, дни, месяцы, годы. Представьте себе огромную очередь тянущуюся из ниоткуда в никуда, и люди стоят в ней столько времени что уже и не помнят, когда было иначе. и даже объяснить не могут что это за очередь и за чем она. знают что так надо, что надо подчиняться и стоят. По большому счету, в этом есть что-то от мазохизма. Кафка очень точно уловил «прелести» бюрократизма и возвел их в степень.

Все-таки Уэллс — великий писатель и мыслитель!

Хотел бы отметить, что роман значим как с научно-фантастической точки зрения, так и в социальном плане. Так я понял произведение. Оптические парадоксы — верю — могут помочь человечеству сделать многие открытия. Кроме того, Уэллс раскрывает перед нами драму человека, который стал невидимкой отнюдь не с момента проведения эксперимента, а с рождения — невидимкой в обществе, где таких людей и их достижения принято просто не замечать. Вот каков истинный трагизм ситуации Гриффина, которому я вполне сочувствую: сколько таких невидимок ходит вокруг нас. Плюс люди, которых мы игнорируем, не замечаем — бомжи, больные, просто чудаковатые. Потому что так принято большинством. А вы? Вас не беспокоит то, что однажды вместо собственного отражения в зеркале можно увидеть пустоту?

Когда покупал, думал: эх, наконец-то ознакомлюсь с самой мякоткой современного русского авангарда НФ. Фига. Достойны прочтения только 40% из представленных опусов. Или авангард какой-то не такой. Не знаю. Запомнились — «Кулинар», «Уплотнение», «Тупой», «Пересадка» и, пожалуй, «Птица цвета ультрамарин». Может еще 2-3 рассказа. В них хоть какая-то идея есть и смысл. Остальные серые или со знаком минус. :insane:

Да. Страшноватая вещь. Написано с надрывом. Чтобы написать о такой тоске и невыразимых страданиях, надо это либо испытать на себе, либо увидеть очень близко. Техническая сторона книги, представления о Лунной жизни наивны — дело понятное, начало 20 века. Во всем остальном произведение на уровне. И по-моему, чрезмерные страдания, по сравнению с которыми смерть это награда — для романа минус. Нельзя так сгущать краски, иначе жить совсем расхочется.

В свое время это произведение оказало очень сильное влияние на меня. Это уже потом пришло знание о постмодернизме как жанре в реалистической лит-ре. И больше всего зацепило то, что жанр этот невозможно ограничить никакими сухими логическими рамками. Здесь работают только чувства — вы либо принимаете текст как свой либо проходите мимо. Одиночество, общество потребления — все это очень точно отражено в романе. «Песня ветра» и «Пинбол» — самые лучшие произведения ХМ, наряду с «Норвежским лесом». Квинтэссенция его творчества. А еще сила автора — в обыденности. Будничность действия, герои — обычные люди, такие же как и мы с вами, немного мистицизма, много размышлений и атмосфера — вот его конёк. Это связующее звено. Его литература — цементирующий раствор между кирпичами/одиночками в этом безликом обществе.

Чистый экзистенциализм. Тот случай, когда вопросы «Почему?» и «Зачем?» не нужны совершенно. Откажитесь от логики. Есть человек и есть событие, произошедшее с ним.

Браво!

Чан снова доказывает мастерство.

Вот за что люблю этого автора — за минимализм в творчестве и предельную смысловую нагрузку текстов, насыщенных при этом красотой и символизмом.

Во-первых, минимализм: Тэд, видимо, относится к числу тех, кто пишет мало, но — качественно. Он не гоняется за продажами и не строчит тонны низкопробной макулатуры. Это работает на все 100%.

Со смысловой нагрузкой понятно, автор создает не просто фантастику, не какой-нибудь pulp-fiction, но Литературу, его фантазия не знает границ, вырываясь за пределы научности, догм жанра и прочих глупых ограничений. И при всем при этом тексты прекрасны, исполнены мудрости и какого-то сдержанного величия.

Так и с «Купцом» — еще одна вариация на тему временных парадоксов. Не рассказ — песня.

Поэтому, о милейшие, устраивайтесь поудобнее и внимайте дивной истории, что приключилась когда-то в загадочных, Восточных краях...

Люди и риксы.

История противостояния двух цивилизаций, одним из эпизодов которой стала ожесточенная схватка боевых кораблей.

Роман почти полностью посвящен описанию этой битвы, с некоторыми отсылками в прошлое капитана Зая или к параллельной сюжетной линии, описывающей действия диверсантки на планете Легис.

«Рысь» была послана, чтобы уничтожить враждебный планетарный разум, но — ценой жизни собственного экипажа. Потому что риксы не сдадутся без боя. Потому что Император не хочет видеть Зая в списке живых.

Произведение написано очень богатым, насыщенным научными терминами языком и раскрывает читателю мир суперразвитой человеческой технологии, где наука достигла невиданных высот. Но каким бы ни было технически продвинутым человечество, оно по-прежнему страдает от таких пороков, как жажда власти, алчность и тщеславие. Таким образом, Империя оказывается зажатой меж двух зол — с одной стороны ее гложет эрозия, с другой — угроза порабощения риксами. В таких условиях Зай, капитан «Рыси», выполняет возложенную на него миссию. С этого и начинается повествование.

Несомненным достоинством произведения является его безусловная достоверность. Все предельно реалистично: люди, ситуации, механизмы, сражения. Веришь каждой строчке. Такое подробное описание технических устройств и боевого «экшена» мне встречалось мало у кого из современных авторов. Разве что на память приходит «Фиаско» Лема. Но он уже классик.

Пожалуй, единственный недостаток — некая одномерность происходящего: не совсем понятно, так ли должен был закончиться сюжет или автор мог завершить его иной развязкой. «Финал немного предсказуем».

«Живи высочайшей милостью» — это одно из самых сильных произведений Клиффорда Саймака и одно из самых выдающихся произведений НФ вообще. Это очень живой, настоящий, странный мир, куда попадают живые, настоящие, ищущие герои. Саймаку в некоторых произведениях свойственная статичность в действии и бесконечные диалоги на отвлеченные темы. Повествование в таких вещах у него носит созерцательный, пассивный характер, отчего читать его становится несколько скучновато. Здесь же сюжет сразу захватывает насыщенностью и динамикой. И при этом произведение обладает потрясающей философской глубиной, чем так славится автор. А образы! Фантастику я читаю давно, но ни у кого еще не видел таких удивительных описаний и образов. Чего стоят одни

Следует отметить, что тема галактической Школы, куда отбираются наиболее достойные представители различных рас, прослеживается в некоторых рассказах Саймака. К сожалению, точного названия одного из таких рассказов не помню, но знающие догадаются, о чем идет речь. Эта идея наверно является его личным достижением в области поиска фантастических тем. Мне запомнилось еще и то, что автор не возводит в абсолют разум как единственный критерий отбора достойных. Об этом упоминают картежники в кубе.

В общем, всем кто еще не ознакомился с романом, категорически рекомендую. Он универсален.

Произведение стоит прочесть хотя бы из-за описаний лунного ландшафта и космической «схватки» марсианского корабля с лунной базой. Описания — потрясающие.

Довольно неплохое произведение, но в нем неуловимо ощущаешь отголосок «Града Обреченного» АБС. Тот же затрапезный городок, безнадежно потерянный посреди российских просторов. Словно смотришь на игрушку под стеклянным колпаком.

Люди, живущие в нем, предпочитают жить спокойной обывательской жизнью. Словом, типичная провинция.

И так же как у Братьев, в городке происходят некие необъяснимо-метафизические события.

Рассказ классный. Очень живо и сочно написано. Причем прочесть мне его довелось еще до знакомства с «Пикником на обочине». Помню, захватил меня с первых же строчек...

«Хроники» — не просто научная фантастика, а скорее философские притчи, обрамленные в рамки фантастического. Язык Брэдбери известен своей магией, переливчатой красотой, которая погружает читателей в его миры, растворяет вас в происходящем — без остатка. В его сюжетах и персонажах отражена сама Жизнь. Это великий посыл, обращение всему Человечеству. Иными словами, это Золотой Фонд как фантастического жанра, так и Литературы в целом.