Роман китайского фантаста Лю Цысиня «Задача трех тел», первый в трилогии «Память о прошлом Земли» имеет колоссальное культурное значение прежде всего для китайской фантастики и сопоставим по этому параметру наверно с «Туманностью Андромеды» Ефремова, которая была настолько же значима для советской фантастики. Эффект такой, словно с ноги вышибли дверь в новый мир. Причем изумление испытали обе стороны, пребывающие за и перед порогом. Впервые китайский автор смог показать, что Поднебесная в состоянии рождать смыслы и сюжеты, ничем не хуже зарубежных западных аналогов, тем самым разрушив монополию западной научной фантастики в этой области. Роман оказался заслуженно номинирован на престижную премию «Небьюла» и стал основой для экранизации, а Лю Цысинь приобрел сияющие доспехи официального лица китайской фантастики.

По своей сути этот роман – об инопланетном вторжении.

Структурно книга состоит из нескольких сюжетных линий, логически соединённых между собой по временной шкале, от прошлого через настоящее к будущему. Сюжет посвящен процессу установления контакта с внеземными цивилизациями, который – состоялся. Но лучше бы этого не происходило, потому что интерес к Земле проснулся вовсе не у дружелюбного разума. Вслед за контактом на Земле начинают происходить странные вещи – прекращаются научные исследования, ведущие ученые совершают самоубийства, результаты экспериментов прямо противоречат ожиданиям, что называется, «прыгают стрелки осциллографа», отчего невозможно заниматься полноценными исследованиями. Как следствие, на планете постепенно начинает замедляться научно-технический прогресс.

То есть происходит что-то необычное, сверхъестественное.

Герои пытаются понять причину происходящих событий, восстанавливая ход событий – от начала запуска китайским правительством космической поисковой программы еще в 1960-х годах 20 века до появления секретного движения за установление контакта среди самих людей уже в веке 21-м.

В романе автор хорошо показал именно историзм – процесс постепенного развития Китая от крестьянской малообразованной страны до индустриального гиганта и то, что этот путь отнюдь не был радужным, а наоборот сопровождался эксцессами, репрессиями, ненужными жертвами, пострадавшими от рук жестоких глупых хунвейбинов. И все это красной нитью проходит сквозь судьбу отдельных персонажей, преломляясь в их мировоззрении. То есть персонажи показаны живыми людьми, мотивация которых будет играть важную, где-то решающую роль при разрешении грядущего конфликта.

Поскольку Цысинь задумал трилогию, в полной мере весь его замысел в романе не раскрывается. Тем не менее, изложенной экспозиции и первых важных актов этого эпика вполне хватает для составления мнения и возможности судить о романе как об отдельном произведении. Важно, что автор поработал не только над историей и психологией, но и над собственно научными компонентами, отчего в произведении весьма убедительно и интересно выписан материнский мир захватчиков, Трисолярис, раскрывается причина названия романа именно по задаче трех тел, технологии трисоляриан и их методика вторжения, где-то коренным образом отличающаяся от привычных в западной фантастике схем и ходов. Оригинально и свежо, учитывая, что Цысинь аккуратно обозначает глобальность проблемы, с которой столкнулся не только Китай, но и собственно все человечество.

То есть парадокс этой фантастики в том, что хоть она китайская, то есть традиционно предполагающая закрытость, замкнутость, но по самому своему духу – абсолютно космополитична! Разумеется, по-другому и быть не может, если рассуждать трезво и серьезно о возможных сценариях противостояния внеземным захватчикам – только объединившись, земляне смогут это сделать. Очень важный культурный посыл. С позиций западного читателя это может показаться не так важно – ведь сколько таких сюжетов наплодили американские авторы за 20 век! – но для Китая это как запуск межзвездной экспедиции в самом полном смысле этого слова. Подвиг и этапная книга.

Порой жизнь творит с людьми удивительные вещи. Бывает, что лишение личной или материальной свободы способно не только не сломать человека, но сделать его еще сильнее духом, и даже подарить абсолютную свободу. Конечно, частенько бывает наоборот. Огромное число униженных, поверженных, растоптанных людей уже никогда не станут прежними и опускаются на самое дно. И все же человек такое загадочное существо, что трудности могут не только не прикончить, но и закалить его – если человек достаточно сильный. Заточение как сюжет применялось множество раз в литературе и всегда служило цели духовного перерождения персонажа, даже вплоть до рождения нового, с новым именем, новой судьбой. Яркий пример «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма.

Что-то похожее в 1914 году написал знаменитый и выдающийся американский писатель Джек Лондон. Его роман «Звездный скиталец» повествует о злоключениях профессора агрономии Дэррела Стэндинга, который волею судеб оказался заключен в зловещей тюрьме Сан-Квентин и из-за нападения на охранника был помещен в камеру-одиночку якобы как опасный преступник. Бесчеловечное обращение стражников заставило Стэндинга сопротивляться насилию, и это было расценено как новое преступление, которое уже привело героя к пожизненному заключению.

Этот роман очень необычный в писательской карьере Лондона потому что он нетипичен для большинства его произведений. Лондон писал преимущественно о природе, людях и зверях, о борьбе первых с последними, и противостоянии двух последних с силами стихий, с судьбой. Экспозиции его больших и малых вещей – всегда на открытом пространстве, герои всегда покоряют мир, на суше или на море, они постоянно в движении, и всегда занимают активную жизненную позицию. Но не таков Стэндинг. Это скромный невротический интеллектуал, а действие основной сюжетной линии ограничивается стенами проклятой тюрьмы.

Возникает вопрос: почему же Лондон решил писать именно в таком ключе? И ответом на него будет вторая нетипичная для творчества писателя деталь – введение фантастического элемента в повествование. Лондон реалист, к фантастике он прибегал редко. Этот случай один из таких. Лондон не был бы самим собой, если бы не исследовал пределы прочности человека. Только на этот раз он решил узнать, каковы внутренние, психические пределы человека и есть ли они вообще. Блестящий творческий ход. Один из самых жутких страхов любого человека – остаться наедине с собой и заглянуть в эту бездну своего «Я», едва ли не глубже и загадочнее океанов внешнего мира. Кажется, Лондон это понял.

И вот что он делает – наделяет Стэндинга генетической памятью о прошлых жизнях и возможностью покидать бренное тело. Причиной тому служит жестокая тюремная практика заворачивания особо непослушных узников в брезентовый «пиджак», снабженный ремнями, причем настолько туго, что от давления у несчастного развивается стенокардия. По сути это пытка. Не в силах избежать ее и испытывать эту невыносимую боль, Стэндинг убегает внутрь себя, погружаясь в транс по методике, которую ему подсказывает сокамерник. Таким образом, физически слабый Стендинг оказывается носителем силы совершенно иного рода. Это сила духа.

Удивительные миры открываются скитальцу.

Миры и времена, в которых он когда-то жил: времена Древнего Рима и присутствие при казни Христа, Новое время и завоевание Кореи европейцами, схватка на Диком Западе между индейцами и колонистами…

И везде, везде разворачиваются человеческие драмы – вот здесь-то талант Лондона описывать схватки за существование вновь проявляются в полной мере. Важно, что за захватывающими историями неизменно присутствует одна и та же мысль: только сильный способен бороться, и сила заключается не в теле, а в духе, способности отвечать на вызовы судьбы, стойко переносить ее удары, какими бы страшными они ни были.

Прибегнув к фантастике, Лондон очень эффективно выполнил поставленную творческую задачу и донес важнейшую и крайне актуальную мысль: подлинная свобода человека заключается в свободе его духа. Ты можешь отбывать пожизненное заключение в камере-одиночке, жизнь твоя окончится смертной казнью без права на помилование, ты никогда не увидишь мира, не познаешь любви, размеренной жизни, и многого другого… но ты будешь самым свободным из всех живущих на Земле людей, поскольку дух твой бессмертен и не скован рамками слабого тела.

Плоть ничто, а бессмертный дух реет, где хочет.

Роман Абрахама Меррита «Лунная заводь» оказал определяющее влияние на развитие всей западной научной фантастики 30-40-х годов и во многом сформировал дизайн фантастического сюжета периода «золотого века». Текст пришелся по вкусу не только читателям, но и коллегам-писателям с издателями, которые по достоинству оценили талант автора. Лавкрафт, Ван Вогт, Спрэг де Камп и ряд других писателей уже не могли не учитывать в своем творчестве существование «Лунной заводи» и саму фигуру Меррита, который стоял у истоков не только научной фантастики, но и литературы ужасов («Гори, ведьма, гори!»). Меррит по основному роду деятельности был журналистом, к литературному творчеству относился легко как к отдыху, и таким образом умудрился написать 13 интересных романов, некоторое количество успешных рассказов и повестей. Примечательно, что «Лунная заводь» — это его дебют, который получился ярким и запоминающимся, во многом, за счет хорошо сбалансированного подхода к написанию текста.

Любая значимая книга значима потому, что в чем-то ломает устоявшиеся границы или нарушает существующие правила. То же самое произошло с этим романом. Его основное достоинство и новация в том, что он пугающе достоверный и написан с позиции научного подхода, хотя имеет насквозь приключенческий сюжет и фэнтези-декорации. Здесь как раз имеет место удачный сплав всех этих жанровых компонентов, и смешать их в одно красочное полотно смог бы не каждый автор.

Будучи страстным поклонником истории древнего мира, Меррит посвятил роман поиску и исследованиям загадочной подземной цивилизации, скрывающейся в Тихом океане недалеко от Каролинских островов, возле которых был обнаружен наполовину затопленный храмовый комплекс Нан-Танах. Ученый Трокмартин недавно вернулся оттуда, но он пережил страшное приключение, потеряв всех членов экспедиции. Кое-что страшное происходит и с самим Трокмартином. Главный герой, профессор Гудвин, решается отправиться к загадочному месту, собрав по дороге целую команду компаньонов-«приключенцев» – норвежца, ирландца и даже русского профессора. Их цель разгадать тайну Нан-Танаха. Как говорится, все совпадения с Атлантидой случайны.

Дальше Меррит развивает сюжет в каноническом духе приключенческой литературы. Но то, как он это делает, заслуживает внимания – он словно пишет настоящий отчет научной экспедиции, адресованный некоему научному обществу. Тем самым создается эффект мистификации, в тексте видим псевдо-документальный стиль, который успешно будет применять Лавкрафт, например, в своей знаменитой новелле «Зов Ктулху». Серьёзность, обстоятельность, с какой автор описывает последовательность событий, заставляет верить во все происходящее. В пользу научности играют и попытки рационального объяснения тех феноменов, с которыми сталкиваются герои.

В остальном история приключений доктора Гудвина и его компаньонов очень напоминает многие сюжеты про спасения и схватки, любовь и дружбу, верность и предательство, какие можно было прочесть в ассортименте на страницах того же «Amazing Stories», что вовсе не делает их плохими, но явно – не оригинальными. Пожалуй, к достоинствам романа можно отнести еще и яркий визуальный калейдоскоп из вереницы фантастических созданий – «богов», представителей подземной высшей расы, «акков», карликов, богатые и интересные описания флоры и фауны, подземных пейзажей, техники и технологии подземной цивилизации. Однако, если бы не научно-фантастическая основа, происходящее отлично уложилось бы в декорации очередного романа про условного Конана, так как на месте все необходимые атрибуты: роковая принцесса, коварный злодей, вероломный воитель, отчаянные герои, монстры, побеги, битвы.

Тем не менее, роман запоминающийся; он не только пронизан духом приключений и обладает хорошим динамичным сюжетом, но что важно, дышит потребностью в познании неведомого – это отличительное свойство именно научной фантастики. Интерес к древним цивилизациям, желание исследовать и познавать – подобные этой книги привили широкому западному читателю потребность не только испытывать эмоции, но и думать, задаваться вопросами, мечтать, воображать, фантазировать.

На заре 21 века «твердая» научная фантастика стала редким явлением, поскольку большинство авторов ушло в социальную и гуманитарную фантастику, в фэнтези и магический реализм, в постапокалипсис и киберпанк – то есть жанры, выгодно отличающиеся визуальными эффектами и не требующие серьезного погружения в научные вопросы.

Канадский фантаст Роберт Чарльз Уилсон пошел против мейнстрима и написал интересный полноценный научно-фантастический роман под названием «Спин», открывающий одноименную трилогию. Роман получился интригующим не только благодаря убедительно описанной идее, но и из-за хорошо прописанных героев, живого мира, не натянутого конфликта и драматической составляющей.

По сюжету, в недалеком будущем планету Земля накрывает защитная сфера неизвестного происхождения под названием Спин, тем самым не давая возможность видеть звездное небо, Луну и Солнце, вместо которого появляется зеркальное отражение для поддержания света и тепла. Вскоре ученые устанавливают, что Спин является не только физическим, но и временным барьером, и когда на Земле проходит 1 секунда, за барьером в космосе проносится примерно три года. Таким образом, Земля со страшной скоростью несется в будущее, к тепловой смерти Солнца, когда оно раздуется до размеров гиганта и взорвется сверхновой. Это означает, что человечество погибнет примерно за одно поколение.

Перспектива страшна, а что делать, неизвестно. Главный герой Тайлер Дюпре и его друзья пытаются найти ответы на этот вызов и понять, кто установил Спин, как уничтожить барьер, как спасти человечество в случае неудачи, как уничтожить враждебную цивилизацию, если это ее рук дело (в чем нет сомнений, ведь Спин явно искусственного происхождения).

Здесь Уилсон мог бы уйти в производственный жанр и описать процесс последовательного решения разных инженерных и научно-технических задач, но вместо этого выбрал путь философской драмы. Автор, не спеша и со вкусом решил рассказать о том, как сложилась судьба трех протагонистов на фоне глобального проекта всего человечества по спасению. Уилсон оказался весьма убедителен в психологии, и не столь искусен в технике, ограничившись поверхностным описанием цивилизации «гипотетиков», портала для телепортации и излучателей Спина на полюсах. Ожидания тоже слегка обмануты, возможно по причине растягивания всей истории в трилогию – финал первого романа не разрешается значимым конфликтом и открыт. Книгу это не портит.

Есть некоторая недосказанность в отношении «гипотетиков»: хотя в финале раскрывается их происхождение и суть всего замысла по установке Спина, внеземная цивилизация остается скрытой за завесой тайны, причем не дается вообще никаких зацепок, позволяющих воссоздать их образ, культуру, философию и миссию. «Гипотетики» выхолощены до уровня примитивного и обезличенного ИИ, тем самым превращаясь в Deux ex mashina, отчего возникает ощущение искусственности происходящего.

Тем не менее, «Спин» Уилсона на фоне немногих научно-фантастических романов первого десятилетия 21 века выглядит внушительно. Хоть сама идея некоего Барьера, воздвигнутого могущественной внеземной цивилизацией, не нова, технический ход с ускорением времени придает всему сюжету главный драматизм и остроту – словно несешься в поезде под откос к обрыву, и выскочить невозможно. Невольно, приходится совершать выбор – отсекать лишнее, определять главное. Искать смысл жизни перед лицом надвигающейся смерти.

Прелесть в том, что каждый находит свой ответ, и здесь нет правильных или неправильных решений. Автор очень хорошо это показал на примере героев. «Спин» однозначно заслуживает внимания и вносит свой вклад в развитие жанра на новом этапе.

В 1884 году английский математик, филолог и богослов Эдвин Эбботт Эбботт опубликовал занятную художественную сатиру на викторианское общество, где в форме беллетристики были также популяризованы знания в области геометрии – роман под названием «Флатландия». Учитывая специфику избранной темы, роман был поначалу воспринят как «приятный тоник для стимуляции мальчишеских умов», но в последующие года значимость книги возросла. Причем кратно. Многие ведущие фантасты, от Герберта Уэллса до Айзека Азимова, лестно высказывались об этом произведении, особо подчеркивая вклад Эббота в фантастическую литературу.

Это вдвойне важный и занятный факт потому, что вряд ли Эббот думал именно о фантастике как таковой, когда писал книгу, вряд ли он считал себя ее адептом и основателем, и даже из его биографии видно, что ничем литература неведомого его особо не привлекала. А вот что касается сатиры, то да – все творчество и жизненный путь автора указывают на его последовательное осмысление социальных пороков, религиозных догм, изъянов в образовании и прочих гораздо более приземленных и насущных проблем.

Эбботт происходил из семьи филолога. Окончил Школу Лондонского Сити и Колледж Святого Иоанна Кембриджского университета, где учился с 1857 года, получив высшие оценки по филологии, математике и богословию. 1863 году получил сан священника. В 1865 году, в возрасте 26 лет, Эбботт стал директором Школы Лондонского Сити. В 1889 году в 50 лет он вышел в отставку и посвятил себя литературе и теологии. Кроме «Флатландии» Эбботт писал научные книги и сочинения по филологии и теологии. Особенно заметный вклад он внес в английскую филологию, издав работу ставшую впоследствии классической — «Грамматика Шекспира» (1870). Эбботт последовательно придерживался либеральных взглядов и стремился сделать душноватое викторианское общество более открытым, справедливо и обоснованно предположив, что причина проблем кроется в чрезмерном догматизме. Ведь догма как известно боится творчества и способствует невежеству, инерции и нежеланию менять статус-кво.

Наиболее ярко взгляды Эбботта отразились именно во «Флатландии». Это небольшой роман, действие которого происходит в выдуманном мире геометрических абстракций – Плоском мире, Flatland. Мир этот двумерный и населен разумными геометрическими фигурами самых разных форм, углов и конфигураций. Главным героем всей истории является скромный Квадрат, который занимает в тамошней социальной иерархии среднее место, соответствующее ремесленнику или коммерсанту в Англии второй половины 19 века. Кроме квадратов во Флатландии живут треугольники, пяти-, шести-, прочие многоугольники и круги, есть прямые линии (исполняющие роль женщин, в чем проявляется врожденный шовинизм англичан, включая самого Эбботта).

Этот роман по своему сюжету экскурсионный и иллюстративный. Его задача состоит не в описании приключений Квадрата, а в рассказе о плоском мире со всеми его законами, ограничениями и пороками. Например, социальный статус жителя-фигуры определяется количеством у него углов – чем больше углов, тем выше статус. Таким образом, окружностями могут стать немногие избранные и они занимают должность священников, ученых и правителей. Есть и другие тонкости, например, острота угла у фигуры – чем острее угол у треугольника, тем он ниже в иерархии: острые треугольники могут быть только солдатами из-за своего угрожающего вида. Каждый должен знать свое место. Бунты строжайше запрещены.

Есть и другие особенности. Учитывая двухмерность Флатландии, ее обитатели могут передвигаться только по двум координатам и вынуждены контактировать между собой не так, как привыкли мы, люди. Ведь для флатландца мир – это огромная окружающая его по периферии линия, на которой отражаются плоскости и углы его сородичей. Важно отметить, что все эти особенности продуманы и соотнесены автором специально таким образом, чтобы правила Флатландии чем-то напоминали законы и социальные обычаи самой Англии, что дает читателю возможность взглянуть на человеческое общество через призму художественной метафоры.

На этом текст можно было и закончить, но автор двигается дальше и показывает талант именно рассказчика. В какой-то момент Квадрат, главный герой романа, подвергается главному и самому важному во всей его жизни испытанию – он открывает для себя иные измерения. Эбботт рисует сразу несколько миров и сравнивает их – от самого примитивного, Пойнтландии, мира-точки, к Лайнландии, миру-линии, через Флатландию уже знакомую нам, и дальше, до математически бесконечного многомерного мира, невообразимого не только для Квадрата, но для человеческого воображения.

Вот мы, люди, живем в трехмерном мире. Наблюдать за движениями квадратиков по плоскости нам немного забавно, и мы очевидно чувствуем превосходство над обитателями Флатландии, так как устроены сложнее их. Но насколько мы сами совершенны? Действительно, попробуйте представить свое тело хотя бы не в трех (высота, широта и длина), а четырех измерениях. Вот это четвертое измерение, которое несомненно существует, как оно способно было бы изменить человеческое тело? Как бы это выглядело визуально?

Одна из красочных попыток этого эксперимента будет проведена уже в следующем веке американским гранд-мастером фантастики Робертом Хайнлайном в его рассказе «И построил он себе скрюченный домишко» (1941). Такие попытки не единичны; на эту тему есть еще несколько прекрасных рассказов.

Вернемся к «Флатландии». Вот здесь-то, в приведенном выше мысленном эксперименте и заключается основное достоинство произведения – оно заставляет воображение разогреваться, думать, представлять, моделировать, задаваться вопросами. А это и есть главная миссия фантастической литературы, да и литературы как таковой в широком смысле. Эбботт показывает также, что попытки преодолеть догматизм и научные представления в любом обществе всегда встречают сопротивление, а истина нужна людям только тогда, когда они к ней готовы внутренне. То есть у неподготовленного разума истина вызовет лишь ужас, и ее свет не выведет его из тьмы невежества, а просто ослепит.

Таким образом, роман «Флатландия» убил сразу двух зайцев. Во-первых, отличное проехался по зашоренному викторианству с его ограничениями и закрытостью. А во-вторых, стал блестящим художественным пособием по прикладной геометрии, прочтя которое любой человек начнет немного по-иному воспринимать трехмерное пространство и понимать его именно по-научному.

В неврологии эффект ложной слепоты – это способность видеть предметы по отдельности, но неспособность видеть их вместе и воспринимать общую картину происходящего. То есть мы видим деревья, но за деревьями не видим лес. Для нас его как бы не существует, но он – есть. И он есть некое качественное состояние объектов, называемых деревьями, представляющими собой новый объект.

Это было маленькое лирическое вступление.

А теперь переносимся в 2082 год. Именно в это время на планете Земля разворачивается действие романа Питера Уоттса «Ложная слепота» — романа, написанного в самом радикальном формате «твердой» научной фантастики. Подобная разновидность science fiction предполагает намеренно сложный, изобилующий терминами стиль изложения, немногим отличающийся от текстов монографий или статей на заданную тему, где художественные приемы отходят на второй план, а основное внимание уделено научной проблематике.

Подобные тексты перестали писать довольно давно; после волны киберпанка сказать что-то принципиально новое в твердой фантастике стало сложно, и авторы ушли в пограничные области: фэнтези, технически легкие постапокалипсис, антиутопии и тому подобное. Уоттс сломал тренд и попытался работать в старом стиле, причем в каком-то смысле поставил задачу переплюнуть великих предшественников фантастов по сложности материала.

Получилось.

Ничего настолько сложного расслабленная под действием фэнтези читающая публика давненько не видела, и с перепугу влепила автору кучу всевозможных жанровых премий. Роман Уоттса можно было бы назвать эксцессом, претенциозной писаниной, но это не так. «Ложная слепота» действительно выдающийся роман.

Потому что это один из тех текстов, кто серьезно и обстоятельно описывает человечество после прохождения точки технологической сингулярности. Последняя представляет собой момент, когда техника качественно опережает в развитии самых умных и выдающихся людей, а искусственный интеллект переходит к самосовершенствованию. В мире победившей сингулярности машины становятся умнее людей в технической сфере, а сами люди становятся устаревшим видом в сфере биологической, поскольку появятся пост-люди, качественно отличающиеся от своих предтеч. В таком мире человек становится лишним; все процессы происходят без его участия, а сам он оказывается лишь пассивным наблюдателем и потребителем, но не полноценным игроком.

И вот в этом чудесном мире происходит контакт с внеземным разумом. Нечто появляется на границах Солнечной системы и после ряда инцидентов к чужаку, названному «Роршах», отправляется специально снаряженная экспедиция на космическом корабле «Тесей». В команду вошли как обычные люди, так и их разновидности, включая даже вампиров, существование которых научно обосновано и лишено всякой зловещей мистики. Это очень пестрая компания, намеренно подобранная именно в такой комбинации, чтобы расширить возможности Человечества-Плюс по успешному контакту.

О попытке установления которого и идет речь в романе.

Поскольку сюжет играет в романе второстепенное значение, его хитросплетения не так уж важны, а главная тема сквозит уже с первых страниц. Это не значит, что сюжетной линии нет, она очень сильна, но не самоценна. А что касается концепций…

Вообще-то в книге развивается сразу несколько концепций: контакт с иными, природа разума и интеллекта, человек и пост-человек, человечество в мире сингулярности. Однако центральная магистральная тема все же – невозможность контакта.

Тема находится в центре, поскольку связывает остальные проблемы между собой естественным образом. Так, человек в классическом виде не может понять иного, поскольку ограничен в рамках своего восприятия и на все наблюдаемое им действует антропный принцип, то есть истина искажается, преломляется через субъективное восприятие. Уоттс намеренно не показывает создателей «Роршаха», сущности, с которой якобы установлен контакт, но которая является всего лишь «китайской комнатой» и зеркалом, отражающим контактера. Истинный иной разум находится за кадром; экипаж «Тесея» словно гоняется за призраками в зеркальном лабиринте.

В процессе исследований пойманных амебоподобных механизмов неизбежно возникает вопрос о природе разума. Собственно, что такое внеземной разум и чем он отличается от земного? А что такое разум в принципе? Чем он отличается от интеллекта? А так ли уж разумны сами люди, и насколько растяжимо это понятие? Когда тебе удалили половину мозга, ты кто, еще человек, или получеловек? А если в тебе живет четыре личности, и в новом мире это не считается отклонением?

В описываемом автором мире пост-человек обретает массу новых возможностей, что делает его не просто разумным, а сверх-разумным. Дает ли это возможность пост-человеку гарантированно установить контакт с иным разумом? Или мы имеем дело лишь с новым витком все той же спирали, которая сама по себе осталась неизменной и лишь обросла некоторыми новыми возможностями.

Вопросов масса. Они множатся по ходу чтения книги, а ответов все нет. И кажется, что автору ответы не нужны. Уоттс написал роман-вопрос, роман-проблему.

Вот тут можно вернуться к лирическому отступлению и вспомнить про ложную слепоту, ведь ее формулировка в заглавии не случайна. Что если ложная слепота свойственна человеческому разуму как системное свойство и применима к более фундаментальным понятиям? Что если контакт невозможен, именно по причине вложенного в человечество чувства ложной слепоты, которое является для нас modus vivendi, и мы просто не можем иначе. Например, сложно требовать от улитки решения простых арифметических задач. Бессмысленно просить собаку прибить полку к стене. Так может, не стоит заставлять человека быть нечеловеком и решать нечеловеческие задачи, чисто в онтологическом смысле? Потому что мы, люди, даже с приставкой «-пост», не способны на контакт в принципе. Ведь мы и сами между собой ладим с трудом. Уоттс красноречиво это показывает на примере взаимодействия соседних видов, человека и вампира, таких разных, хотя и рожденных на одной планете.

В свете поставленных акцентов выведенный Уоттсом финал играет новыми красками: в мире пост-людей обычный человек не просто лишний, он – точка бифуркации, уже аномалия. А что значит быть аномалией, реликтом, старьем? Это гарантированный проигрыш? Или позиция над схваткой? Так много вопросов, так много.

Суть в том, что Уоттс написал роман для будущих пост-людей, которые просто не знают, каково это – быть человеком.

А ты представь, что ты человек.

Это трудно.

На самом деле это невероятно трудно.

Биопанк – редкий зверь в литературном фантастическом царстве. В чистом виде произведения подобного поджанра крайне редки, хотя его элементы можно повсеместно встретить в любой приличной научной фантастике 20 века.

Биопанк (название придумано по аналогии с киберпанком) – это истории про человечество, достигшее успеха в генной инженерии до такой степени, что люди научились редактировать живую материю и создавать искусственные живые организмы, используя геном как кубики из конструктора. Как следствие, можно получить из пробирки растение или животное самых экзотических модификаций. Перспективы подобной технологии ослепительны, последствия неуправляемого использования – внушают первобытный ужас. Особенно если представить, что однажды такая технология будет перенесена на людей. А это по всем раскладам произойдет, рано или поздно. Всем игрокам приготовиться.

Суровая правда состоит в том, что мы уже вступили в эру биопанка; первые робкие шаги в генной технологии сделаны, и в магазинах уже есть генно-модифицированные продукты питания. Просто изменения пока незначительны и не особо сказываются на нашем здоровье. Дальше будет интереснее.

Что именно будет дальше – вот об этом и пишет в своем дебютном романе «Заводная» итальянский фантаст Паоло Бачигалупи. История описывает мир не столь далекого будущего, где генная инженерия стала обыденностью и применяется ко всему живому. Уже созданы различные гибриды, новые формы овощей, фруктов, животных, под потребности людей. Уже созданы человеческие биороботы, формально прокаченные, прошедшие генный «апгрейд» люди, но в правовом плане они рабы, используемые для обслуги и в качестве расходной силы. В этом новом мире уже произошли мировые катаклизмы и глобальная война, и человечество пытается вытащить себя за волосы из отравленного болота недобитой биосферы. С экологией все плохо, но с моралью еще хуже. Однако планета Земля и люди на ней умудрились выжить.

Главный герой, Андерсон Лейк, сотрудник компании «Агроген» в духе шпионского боевика направляется в Таиланд, чтобы найти пропавший банк семян, очень ценный генный фонд, по сути основной капитал компании. Там же, в Таиланде сходятся интересы еще нескольких персонажей и все закручивается в историю с противостоянием двух министерств, строго по канонам киберпанка.

То есть ничего нового автор в сюжет не привносит и следует по тореной тропе. Используя в тексте несколько сюжетных линий, он раскрывает судьбы разных героев со своими линиями поведения и целями. У кого-то они шкурные, у кого-то высокоморальные, и столкновение их друг с другом, включая последующий глобальный конфликт ожидаемы.

То есть сюжетная структура у романа посредственная. Пожалуй, это единственный недостаток текста.

Другое дело – тайский колорит и тщательно разработанная автором система биотех-продуктов. Вот тут писателю удалось развернуться по полной. Если говорить о восточноазиатском антураже, он передан просто блестяще: рынки, улочки, порты, заводы, закусочные с их самобытным содержимым, антропология тайцев, их менталитет, культура и язык, все это очень живописно разворачивается на страницах романа. Эффект погружения срабатывает отлично: хочется немедленно отправиться в эту замечательную страну и начать учить тайский, попутно осваивая их экзотическую кухню.

Не менее занимательны описания и эффекты от биотех-продуктов. Сами по себе экзотические тропические продукты, да еще помноженные на внедренный био-функционал дают дикие, сумасшедшие сочетания. И каждая такая комбинация по-своему уникальная, и все они подлежат номенклатуре, что создает в книге увлекательный сеттинг, а самое важное, поле для фантазии.

Это и есть сильная сторона романа. Казалось бы, центральной проблемой в книге должна стать судьба искусственной девушки, «дергунчика» или той самой «заводной» девушки Эмико, почти копирующая драматургию репликантов из «Снятся ли андроидам электроовцы» Филипа Дика, но ее история соскальзывает в сторону. Почему – да потому что ничего нового в решении вопроса ответственности и грани между человеческим и нечеловеческим, Бачигалупи не привносит. И этика обращения с живой материей давно искажена, а все запретные границы пересечены бесповоротно. Проблема стала обыденной. Как сбор и вывоз мусора: все понимают, что это серьезно, но никто не собирается останавливаться, потому что просто не может. Так же и в «Заводной»: ну да, мы делаем дергунчиков, ну да, они убегают и хотят свободы. И мы не считаем происходящее ненормальным и преступным. Вопрос в том, что со всем этим делать дальше.

Значит, акцент романа смещается в иную плоскость – в плоскость творческого поиска и выведения вот этой новой нормальности, определения ее границ и правил игры, и последствий, если правила будут нарушены. Здесь-то и кроется интрига: если люди позволили себе быть творцами и делать пост-людей, почему бы пост-людям не стать людьми и не продолжить самих себя уже естественным путем? Иными словами, плодиться и размножаться не пробирками, а по старинке? Ведь это логично.

Вопрос риторический.

Локомотив эволюции не остановится. Когда-то питекантропы были совершенным видом хомо, но те времена давно прошли. Пройдут и эти времена. Будущее будет принадлежать новым существам.

Вероятно, роман об этом.

Роман Сьюзен Коллинз «Голодные игры» — это образцовая коммерчески успешная фантастика крепкого среднего уровня, а посему книга выдающаяся и заслуживающая признания, нравится это кому-то или нет.

Среди интеллектуалов с момента выхода было принято ругать «Голодные игры» Сьюзен Коллинз из-за ее коммерческого успеха и мгновенного выхода в мэйнстрим, что не мешает любить этот цикл громадному числу читателей и зрителей, знакомых с кинофраншизой. Интеллектуалы обвиняют роман в поверхностности, скомканной структуре текста, недоработанных персонажах и кажется их раздражает текст сам по себе. Вернее, его сплав юношеской фантастики с постапокалипсисом и антиутопией, которая раньше представляла собой очень серьезный, «взрослый» жанр. Их можно понять: состоялось покушение на андеграунд, практически лишение его невинности и выведение в глянец.

Важным здесь представляется даже не анализ самой книги – о романе конечно стоит сказать слово – а тот эффект и те новые тренды, которые «Голодные игры» породили. То есть сопутствующий выходу книги фидбэк.

Для начала нужно сказать, что Сьюзен Коллинз здорово повезло. Какими-то гениальными писательскими качествами она не обладает, она просто профессионал, создавший работу среднего уровня под впечатлением от циничного, так характерного для постмодернистского мира смешения в СМИ тем насилия и развлечения. Ну да, ее поразило с какой будничностью сменяются кадры реальной войны и какого-нибудь вечернего шоу. Вообще это странно, особенно если учесть, что по таким лекалам мировые СМИ живут уже лет пятьдесят, и в общем-то, тема смертельного шоу была ранее описана в произведениях не одного фантаста. Вспомним хотя бы «Бегущего человека» Бахмана ака Стивен Кинг.

Короче, выбранная Коллинз тематика, акценты на подростковую аудиторию, тот самый сплав мрачного будущего и дистопии, помноженные на извечные и модные мотивы рисовать разделенную, лежащую в руинах Северную Америку – все это в общем выстрелило таким кумулятивным зарядом, в нужное время и поймало нужное настроение читательской публики. Что называется, «зашло».

Коллинз рисует в своем романе послевоенную Америку – новое тоталитарное государство Панем, рожденное на руинах после гражданской войны, и угнетающее дистрикты, производственные регионы страны с их бедным населением. Богатые изнеженные жители Панема противопоставлены голодающим, но выносливым работягам из дистрикта, в чем читаются явные референсы с рабовладельческим строем Древнего Рима. Даже флаг Панема с орлом на красном фоне отдаленно напоминает знаменитый римский стяг. Но основное сходство конечно кроется в ежегодных, массовых и всеобщих Голодных играх – чемпионате по кровавому спорту, где в роли гладиаторов выступают подростки из дистриктов. В конце каждой Игры должен остаться только один победитель, остальных ждет смерть. Таким образом, цена мнимого благополучия Панема – жизни пролов. Игры транслируются на весь Панем и являются главным источником развлечений для избалованной публики столицы, для остального забитого порабощенного населения – волнительным и драматическим зрелищем, ведь в прямом эфире будут сражаться и убивать друг друга их дети. В результате отбора на очередные Игры из дистрикта 12 жребий падает на девушку Китнисс Эвердин и Пита Мелларка. Китнисс умеет стрелять из лука, а Пит довольно силен физически, но по факту шансов у них не так уж и много. Правда, есть надежда – призрачная, далекая, тонкая, как песнь сойки-пересмешницы.

Роман у Коллинз получился неровный. Бодрая завязка сбавляет темп к середине истории и спускается в глуповатые метания пополам с любовными интригами, но ближе к эндшпилю динамика выравнивается и интригующий финал Голодных игр в целом оставляет хорошее впечатление. Особо закручивать интригу Коллинз не умеет, сюжетные ходы угадываются довольно легко, и писательнице словно бы не особо интересна даже собственная вселенная, куда больше ее волнует внутренний мир Китнисс, ее отношения с бойфрендами, взросление и прочие пубертатные проблемы.

И вот здесь возникает резонный вопрос к автору: так вы пишете дистопию или что вообще? То, что вроде как здесь должно вызвать нарекания, как раз-таки является основным достоинством книги! «Голодные игры» — это вообще не полноценная постапокалиптика и дистопия, а подростковый фантастический роман, обряженный в одежды серьезных жанров.

А именно – «young adult».

Пограничная мэйнстрим-фантастика, уже не детская литература, но еще не серьезная взрослая продукция. Что-то гибридное, легко усваиваемое, специально для зумеров с их дефицитом внимания и нежеланием слишком сильно думать.

Это первое важное обстоятельство, позволяющее говорить о романе как о значительном в истории жанра фантастики тексте. Роман Сьюзен Коллинз возник у истоков нового модного жанра, оказался его зачинателем. Позже, когда рынок с чавканьем заглотит новое блюдо и потребует добавки, пойдет целый вал из всевозможных продуктов в том же жанре – все эти «Бегущие в лабиринте», все эти «Дивергенты», «Инсургенты» и далее по списку.

Второе важное обстоятельство – мгновенная конвертация литературного материала в медиапродукцию, что привело к созданию не просто одного фильма, а целой их линейки, франшизы, для циничного извлечения максимальной прибыли. Но это не причина, а следствие работы мощной медийной машины по раскрутке продукции, причем материал может быть не самого высокого уровня.

Иными словами, «Голодные игры» стали курицей, несущей золотые яйца. Не первый и не последний случай, и попытка заработать на подростках выглядит нехорошо… но в целом всем безразлично, и все довольны. Ведь так устроено потребительское общество, в этом его парадокс: потреблять не только насилие, но и его эрзацы, и глянцевые примеры революционной борьбы. Конечно, говорить здесь о каком-то серьезном художественном высказывании немного трудно: «Голодные игры» в меню социальной фантастики кажутся диетическим блюдом и для взрослого серьезного ценителя жанра выглядят попросту пустышкой. Что не мешает им обрастать своей мифологией и к нынешнему моменту стать вещью в себе. Образ Сойки-пересмешницы прочно вошел в массовую культуру и оказался живучее иных классических героев проверенной временем фантастики. Кто-нибудь помнит образ главного героя «1984» Оруэлла или дикаря-инфанта из «Дивного нового мира» Хаксли?

Зато Китнисс знают и любят все.

Роман Дэна Симмонса «Гиперион» — это не научная фантастика.

Это даже не современная мэйнстрим-фантастика, не «fiction».

Это философская фантастическая притча. Или даже попытка переосмысления мифа, работа с самым базовым культурным кодом.

Разберемся, почему так получилось.

Во-первых, Дэн Симмонс как автор заслуживает самого пристального внимания. Он родился в 1948 году и преподавал в колледже литературу, а затем, с 1987 года стал профессиональным писателем, то есть почти к сорока годам – довольно поздний срок. Писать он конечно начал раньше, но раскрываться стал не сразу. Симмонс женат, имеет детей, внуков. Казалось бы, биография ничем не примечательна. Обычный преподаватель литературы, однако именно Симмонс становится одним из создателей программы по отбору талантливых детей APEX. Он же лауреат громадного количества жанровых премий в самых разных областях литературы. Симмонс – один из немногих универсалов, способных одинаково хорошо писать фэнтези, фантастику, триллеры, хорроры, историческую прозу.

«Гиперион» — четвертый по счету из написанных и опубликованных Симмонсом романов, он вышел в 1989 году и открыл цикл «Песни Гипериона», куда вошло всего четыре романа. Хоть и тяга к циклам стала общим местом у многих авторов-фантастов 1980-х, «Гиперион» все же заслуживает того, чтобы рассматривать его отдельно от остальных произведений в силу оригинальности структуры и наполнения этого произведения.

Симмонс рисует в романе мир далекого будущего, где человечество после глобальной планетарной катастрофы вынуждено покинуть Землю и расселиться по вселенной в процессе новой хиджры. Устанавливается новая ойкумена, Гегемония человечества. Вместе с тем людям угрожают генетически измененные собратья, мутанты Бродяги, способные жить в космосе. Человечеству грозит галактическая война, но на далекой планете Гиперион можно найти ответ на вопрос, что же будет с людьми, что делать. Ответ знает Шрайк, монстр из шипов и лезвий, Повелитель Боли, властитель времени, движущийся из будущего в прошлое, и семерым протагонистам предстоит отправиться в далекое путешествие, чтобы спасти свою расу.

Структурно роман состоит из шести новелл-историй из жизни каждого протагониста, который находится на корабле, плывущем к Шрайку. Вместе с попутчиками выслушать истории героев предлагается и читателю. История седьмого попутчика отсутствует, потому что он загадочным образом пропал.

Мы видим, что Симмонс прибегает здесь к приему «роман в рассказах», нанизанных на нить основного сюжета, и очень эффективному, когда нужно дать общую картину происходящего.

Переходим к персонажам.

Каждый из протагонистов имеет важный социальный статус:

- безымянный Консул, бывший губернатор собственно планеты Гиперион, возвращающийся на нее в новом амплуа,

- католический священник Ленар Хойт,

- полковник военно-космических сил Федман Кассад,

- частный детектив Ламия Брон,

- тамплиер, религиозный брат Хет Мастин,

- поэт Мартин Силен,

- еврейский ученый Сол Вайнтрауб.

Восьмым протагонистом, скрытым за кадром, является дочь Вайнтрауба Рахиль, страдающая болезнью Мерлина – она растет в обратную сторону, становясь все моложе, и к моменту действия превратилась в грудного младенца.

Таким образом, отметим, что Симмонс вводит в текст персонажи-архетипы, которые можно условно обозначить как: Дипломат, Жрец, Воин, Ищейка, Посланник, Поэт, Мыслитель и Дитя. Это первая характерная особенность героев. А вторая – их отношение к планете. Суть в том, что протагонисты однажды уже побывали на Гиперионе, и именно с ним связаны их истории. Отсюда можно сделать очевидный вывод, что в романе описывается не путешествие в неизведанное, а возвращение к истокам.

У каждого персонажа есть своя История, и она восходит к древней мифологии.

1. Священник, Жрец, который потерял веру. Причиной тому странная колония умственно отсталых андрогинных людей с крестоформами на телах, поклоняющихся символу креста. Священник видит, что вера слабоумных гораздо прочнее и реальнее его веры и в знак утраты своей веры распинает себя на электрическом дереве, обречённый умирать и воскрешаться – то есть принявший на себя роль Христа. Это смерть и воскрешение героя.

2. Воин, сделавший быструю и ослепительную карьеру в сражениях за Гегемонию, и повстречавший любовь своей жизни, женщину по имени Монета, связанную со Шрайком. Чем больше смерти и разрушения сеет вокруг себя Воин, тем реальнее его любимая. В какой-то момент битвы доводят Воина до осознания всей мерзости этого занятия и подвергают его предназначение испытанию. Таким образом, мы снова видим, как герой должен уничтожить себя, свою суть, чтобы возродиться.

3. Поэт, разочарованный в людях и в себе. Человек, познавший все прелести и всю нищету человеческого бытия, написавший сборник великолепных стихов и испытавший кризис творчества. Он сталкивается со Шрайком и первозданный ужас этого монстра придает поэту новые силы, словно хаос стал его новой музой. Поэт разочаровался в Жизни, чтобы найти вдохновение в Смерти.

4. Частный детектив получает заказ от искусственного интеллекта, воплощения поэта-романтика Джона Китса, желающего узнать имя своих убийц, пытавшихся его уничтожить. Ищейка обнаруживает враждебные ИскИны в виртуальной реальности Гегемонии, и Китс, сохраненный в ее сознании желает увидеть Шрайка, чтобы победить своих врагов. Это еще одна версия сражения героя с небытием, его гибель и воскрешение в новой ипостаси.

5. Ученый Вайнтрауб, получает послание от еврейского Бога, который требует ради испытания веры принести в жертву его дочь Рахиль. Требование бога неумолимо, и Сол исполненный горя везет свою единственную и любимую дочь для всесожжения на Гиперион, чтобы предотвратить новый Холокост. Снова испытание верой, убийство самого себя в своем продолжении – ребенке, готовность принести жертву, и намек на воскрешение.

6. Наконец, история консула или дипломата, бабушка которого сражалась на стороне сепаратистов против Гегемонии. Консул всю сознательную жизнь служил Гегемонии, но сейчас понимает, что это идет в разрез с его принципами и существом – он готов предать. Он тот, кто занесет кинжал и ударит в спину, Каин, Иуда.

7. Рахиль. Хоть этот персонаж просто обозначен по тексту, но несет в себе громадный символизм. Рахиль – это непорочное Дитя, символ Жизни, возрождения, порядка, то есть силы, прямо противостоящей хаосу, боли и смерти Шрайка. Вероятно, Рахиль и есть основной, центральный персонаж всего цикла. Кроме того, библейская Рахиль есть праматерь израилева колена, которое однажды вернется в свой дом из изгнания. Здесь можно трактовать образ героини как человека, способного вернуть человечество обратно на Землю. В любом случае Рахиль — это узловая точка, момент начала и конца.

Конечно, отдельной строкой следует сказать о Шрайке. Несомненно, образ Шрайка – это образ древнего могущественного божества, повелевающего временем, а значит здесь сразу же напрашивается аналогия с Кроносом, пожирающим своих детей. Действительно, Шрайк находится вне времени и способен в силу своего бессмертия образно пожрать любое живое существо. По факту непобедимый, Кронос обречен погибнуть от рук своего детища. Теперь вспомним, что дочь ученого тоже движется из будущего в прошлое, и находясь в смертельной опасности, тем не менее являет собой гибель для Шрайка самим фактом своего существования, как это произошло с Зевсом, мать которого подсунула вместо ребенка Кроносу на съедение камень. Впоследствии Зевс убил отца и установил новый миропорядок.

Шрайка можно рассматривать и в ином, менее могущественном ключе, например, как повелителя мира мертвых, Аида, а путешествие протагонистов в Гиперион понимать как переплытие на челне через Стикс, за что нужно дать паромщику дань – и этой данью как раз выступают рассказы, истории жизни, а по факту сами жизни героев, ведь они спускаются, читаем – «возвращаются» назад, в мир небытия. Примерно те же аналогии можно провести не только из древнегреческой, но и из других мифологических систем. Например, в шумерской мифологии Шрайку идеально соответствует бог Нергал.

Несомненно, образность романа связана и с самой планетой. В древнегреческой мифологии Гиперион — один из богов-титанов, которые лишили Урана былого могущества и совершили революцию, захватив над миром власть. Буквально Гиперион понимается как солнечный свет, отец Гелиоса (Солнце), Авроры (Заря) и Селены (Луна).

Все это в совокупности и дает основание говорить о «Гиперионе» не просто как о космоопере, но как о обстоятельной, полновесной притче или даже поэме, благородной, неспешной, глубокой, где узнаваемые термины используются только для привязки к культурному уровню читателя. Если задуматься, базовые схемы романа легко можно адаптировать к любому времени, и даже технологии мира Гегемонии здесь не помешают.

«Гиперион» можно толковать и понимать во многих смыслах, а уже это говорит о высоком не просто художественном значении, но и культурном контексте произведения, благодаря чему оно обретает полифоничность, множество проекций, образует веер смысловых троп, а значит – веер миров, направлений, пониманий. По силе образов, по воплощению их в обманчиво простоватом сюжете «Гиперион» соперничает с «Дюной» Герберта – он также конвертирует богатый мифологический бэкграунд и проецирует его на возможную картину будущего, стирая грани между прошлым и настоящим и образуя некую вневременную протяженность.

Да, Симмонсу и правда удалось в этом романе поймать вечность за хвост.

В 1980-х годах в западной научной фантастике наблюдается ренессанс идей. Несмотря на мрачноватые 70-е человечество смогло въехать в следующее десятилетие и даже к удивлению, не развязать атомной войны. Технологии пошли дальше, появились компьютеры, мобильники, прообраз Интернета, что повлекло бурный расцвет направления киберпанка, апологеты которого бросились с упоением рисовать мрачное технологическое будущее, опутывающее человека плотным коконом проводов. Писать про технические примочки было очень интересно, будущее уже ломилось в дверь.

На этом фоне американский фантаст Орсон Скотт Кард, кажется, решил поиграть в самую классическую фантастику второй волны и в своем романе «Игра Эндера» будто бы решил переосмыслить военные сюжеты Хайнлайна пополам с юношескими приключениями его же пера. Кард не изобрел ничего более оригинального, как взять очень талантливого, гениального мальчика Эндера Виггина и отправить его в долгую командировку на военную базу, где планируется конфликт с расой могущественных инопланетян, называемых «жукерами».

На базе все организованно самым серьезным образом, все как у взрослых – изнурительные физические тренировки, занятия по военной стратегии и тактике, спортивные состязания, аналитика, бесконечная муштра. Психологическая нагрузка колоссальная, но маленькие рекруты выдерживают давление, почти, в основной своей массе, как это тоже бывает у взрослых. Эндер показывает выдающиеся результаты и растет как личность. Пройдя через жернова социализации, через суровую школу жизни, он должен стать на выходе одним из первого выпуска юных воинов человеческой расы – будущих адмиралов космического флота, которые к моменту вторжения будут полностью готовы к отражению атаки.

Кард использует ход «ребенок и война», в фантастике не новый. Да, тот же Хайнлайн неоднократно привлекает детей к отнюдь не детским занятиям, но в отличие от классика, которого интересовали скорее идеи и сильные сюжетные ходы, Кард максимально сосредоточен на становлении главного героя. Виггин находится в максимальном фокусе, по мере развития сюжета можно проследить в подробностях его становление и формирование, причем все подается с предельной серьезностью, драматизмом и психологизмом. Никаких детских игр, забав и шуток. Враг у ворот, война на пороге. Напряжение медленно нарастает, струна натягивается все туже.

При этом в истории сохраняется некая интрига – руководители базы не до конца раскрывают юным рекрутам цель миссии, хоть и нагружают их заданиями одно сложнее другого. Главные задачи рекрутов заключаются в тренировочных боях, именно здесь дети должны проявить свои навыки, знания и умения, именно от исхода таких боев зависит судьба выпуска и успешность обучения. Впереди финальная игра.

Дети любят играть.

Как и взрослые. В каждой игре содержится лишь элемент имитации, остальная часть – полноценная жизнь. Именно на эту идею Кард опирается в «Игре Эндера», именно в ней содержится вся суть произведения и то, за что автору впоследствии дали премию «Хьюго». Сюжетный и смысловой твист в конце романа совершенно кардинально меняет подход к сути игры, дает возможность осмыслить ее ход и результаты. Стирает границы между настоящей жизнью и вымышленным миром.

Однако то, что делает финал романа историей гениальной военной операции, с другой стороны лишает произведение глубины и некоторых достоинств. «Игра Эндера» как отдельный роман поверхностен, он не раскрывает ни сути конфликта, ни уровня технологий человечества, ни морально-этических проблем взаимодействия с чужой расой, ни на самом-то деле проблем морального права привлекать к войне детей. Действительно, насколько это оправдано, кроме крайней необходимости затягивать ребенка в горнило войны, как это меняет отношение к войне, как это меняет детей, как отражается на самих взрослых, к чему приводят такие эксперименты по итогу – на эти вопросы автор не отвечает, предпочитая выносить их за скобки и развивать уже в рамках цикла, который вырос из романа и включает в себя более десятка произведений. Виггин хорош, но другие персонажи на его фоне выглядят бледновато, как статисты в заранее с режиссированном спектакле, конфликт понятен, но раскрыта его причина и смысл, кроме банальной «войны миров». Таких костылей хватает, и они отнюдь не делают фантастику Карда научной. А вот проработка героя, его рост и игра, действительно завораживающая Игра – эти элементы делают роман психологическим.

«Игра Эндера» интересный роман. Читать его легко, он интригует, он захватывает своей напряженностью и загадкой, он похож на описание спецоперации и в этом смысле напоминает внезапно скорее даже военную хронику, дневник солдата с передовой, а не художественный вымысел. Кроме сюжетных твистов, Эндера и его Игры в романе больше ничего и нет. Но если воспринимать произведение как нечто узко-жанровое, как производственный роман, вероятно это тот случай, когда ничего лишнего и не нужно?

Если автор ставил именно такую задачу, то справился с ней просто блестяще.

Про книгу англичанина Дугласа Адамса с полным громоздким, но многообещающим названием «Путеводитель по галактике для путешествующих автостопом» рассуждать немного трудно. Этот текст что-то вроде квадратуры круга: с одной стороны, как полноценную научную фантастику его воспринимать решительно невозможно, с другой стороны это и не совсем комедия, а скорее буффонада, сатира и театр абсурда. То есть даже чисто логически вся история – полный бред.

Возможно, именно поэтому роман и стал таким популярным – очень уж он непохож на другие книжки в жанре, и даже родственную юморную фантастику вроде коротких и длинных шедевров Шекли, творчество которого почти все состоит из сатиры и иронии. Но у Шекли тексты глубже, изящнее, да и юмор философский, а вот роман Адамса скорее тянет именно на шоу, постановку, под которую первоначально и писался. То есть имеем чисто коммерческий продукт, что-то развлекательное, несерьезное. Что еще? Какие аналоги? Ну Ийон Тихой и его забавные похождения в космосе, а также знаменитая «Кибериада» Станислава Лема – но именитый поляк даже посочнее Шекли будет, так что на его фоне Адамс вообще сжимается в точку. Еще ценители часто сравнивают цикл про автостоп с «Плоским миром» Пратчетта… здесь сложно проводить аналогии.

И опять проблема – почему же тогда книжка не стала очередным «мылом» и не была благополучно забыта в вале подобной продукции?

Наверно, удачное стечение обстоятельств, ну и не без таланта автора конечно. Все-таки читается «Автостопом…» с интересом и пронизан классическим английским юмором вроде Джерома Клапки Джерома, плюс любопытная идея, выстраданная самим автором в ходе его реального путешествия автостопом до Стамбула.

Постановка пришлась радио-боссам и публике по вкусу, а это означало зеленый свет для дальнейших серий и издания сначала первой книжки, а затем и последующих. К сожалению, Адамс стал заложником своего детища, и что-то еще интересное написать не смог, или не успел, если не считать отличного сборника всякой публицистики «Лосось сомнений».

История приключений Артура Дента по галактике в пестрой компании всяких персонажей настолько насыщенна и изобилует такой массой безумных деталей, что анализировать их последовательно дело совершенно неблагодарное. Можно лишь с уверенностью сказать, что ироничные рассуждения автора обо всем на свете порой попадают в самую точку и вызывают неминуемую улыбку. Роман благодаря классной экранизации в 2005 году породил кучу мемов, прочно вошедших в массовую культуру – ну чем не признание успеха?

Правда, искать Глубокий смысл в этом чтиве тоже не стоит – читателю нужно просто расслабиться и получить удовольствие.

К слову, это именно идеальная отпускная книжка: малый объем, легко читаемый слог, ненапряженное действие, забавные повороты и ситуации, гротеск и юмор.

Научно-фантастический роман приключений американского фантаста Альфреда Ван Вогта «Слан» (или «Слэн»), открывающий одноименный цикл, имеет бурную издательскую историю. По официальной информации, текст выдержал минимум четыре редактуры. Поначалу, как водится, произведение издавалось по частям в периодике – в знаменитом рупоре научной фантастики «Astounding Science-Fiction» с сентября по декабрь 1940-го, а уж затем отдельными книгами. Автор менял текст в 1946, 1951 и 1968 годах. С этими правками «Слэн» издается и по сейчас. По литературным меркам это сравнительно небольшой роман, написанный несложным функциональным, но эффектным языком журнальных фэнзинов, иными словами работа профессионала, рассчитанная на коммерческий успех.

Роман удостоен премии «Хьюго» и считается одним из лучших произведений большой формы Золотого века научной фантастики по одной важной причине. Дело не только в увлекательном динамичном сюжете, и даже не в отлично переданном духе приключений, а в центральной идее – Ван Вогт впервые в истории жанра упоминает о сверхлюдях как новом биологическом виде, что появляется среди популяции обычных людей и борется за выживание.

Этих иных людей называют слэнами и считают мерзкими мутантами, исчадием зла – логическая реакция на чужака, ставшая уже естественной в любом человеческом обществе независимо от строя, этнического состава, географического положения и экономического уклада. Биологический закон в действии: все, что не похоже на нас, чуждо нам, и объявляется злом по умолчанию. Да, подобные сюжеты нам стали уже знакомыми благодаря многочисленным новеллизациям и экранизациям в поп-культуре (всем известные «Люди Икс», например), но тогда, в самый разгар Второй мировой войны эта тема вызвала отнюдь не развлекательные коннотации. В то время как в Европе кое-кто непосредственно занимался селекцией сверхчеловека путем уничтожения низших рас, Ван Вогт с прямотой смельчака раскрывает эту же тему в истории о преследовании мальчика-слэна, вызывая неизбежные ассоциации с евреями, вынужденными скрывать свое происхождение ради выживания.

Преследуемый, вечно в опасности, объятый страхом, ребенок-слэн вынужден постоянно убегать от хладнокровных убийц самого разного калибра, и пытается найти себе подобных. Пребывая в движении, герой придает действию нужный драйв и быстроту, отчего события в истории бегут быстро, стремительно, захватывают – погони, схватки, ловушки чередуются одно за другим. Вогт очень умело нагнетает атмосферу тотальной паранойи, ощущение близости врага, который буквально дышит в спину и в следующее мгновение уже готов схватить зазевавшуюся жертву. Все это в декорациях будущего, а значит в век продвинутых технологий, что служат на благо правящему классу и господствующему виду. Вогт рисует общество биофашизма, если можно применить такой термин – систему диктата власти людей одного вида над другими, причем суть человеческого могущества кроется отнюдь не в достоинствах людей – финал романа красноречиво и иронично подчеркивает, как и кто как правило жаждет уничтожения иных. Не забываем, что главный апологет нацизма был евреем, и тогда суть замысла Вогта становится вполне понятной.

Но малый объем романа играет с ним злую шутку; одновременно с плюсами снабжает его недостатками, а именно – шаблонностью, схематичностью мира и героев. Фактура и того, и другого выпирает лишь отчасти, скупыми набросками, что не дает вообразить себе этот мир будущего в деталях, а значит не позволяет погрузиться в него полностью. Замени Вогт футуристические декорации на какое-нибудь гангстерское Чикаго конца 30-х, разницы особой никто бы и не заметил.

В сумме, «Слэн» Ван Вогта – первый широко известный научно-фантастический роман, исследующий проблематику противостояния человечества новому виду homo, следующей ступени в эволюции. После появятся многочисленные вариации этого сюжета, впрочем, не менее талантливые – вспомним и замечательные «Кукушки Мидвича» с «Хризалидами» Уиндема, и потрясающий роман «Больше чем человек» Теодора Старджона, и «Волны гасят ветер» братьев Стругацких, — но Ван Вогт оказался в этом вопросе первым. По крайней мере, первым известным автором, если не считать «Странного Джона» англичанина Олафа Стэплдона, ставшего скорее вещью в себе, надолго скрытой от массового читателя.

Да, Ван Вогта не интересует космическая экспансия и пришельцы, автора заинтересовал человек в социально-биологическом смысле. Как оказалось, многих читателей эта идея тоже зацепила и со временем лишь упрочила свою актуальность.

Американского фантаста Ларри Нивена можно назвать одним из самых преданных и последовательных представителей научной фантастики позднего периода, когда научная составляющая в жанре начала ослабевать и уступать место гуманитарным мотивам. Нивен успел написать прилично — он плодовит, остроумен, оригинален и обладает еще одним ключевым качеством для любого успешного автора. У него есть собственный стиль.

История успеха Нивена это прежде всего его известный роман «Мир-Кольцо», опубликованный в 1970 году, и отхвативший не много не мало, а целую премию «Хьюго», самую престижную в жанре. В довесок автор был награжден еще и «Небьюлой», тоже значительной премией среди профессионалов-фантастов. Неудивительно, что впоследствии, роман вырос в целый полновесный цикл.

По сюжету романа, в далеком будущем космический авантюрист Луис Ву записывается в экспедицию к дальним пределам обитаемой вселенной для изучений какого-то неизвестного объекта. Вербует его представитель другой расы, так называемых кукольников Пирсона, этакий мохнатый трехногий комок с двумя головами. Компанию Луису составят девушка Тила Браун, продукт эксперимента по овеществлению удачи и некий кзин – представитель кошачьеподобной воинственной расы, некогда воевавшей с человечеством. Вся эта пестрая компания отправляется на звездолете к Кольцу, терпит бедствие и оказывается плененной странным плоским миром — огромным кольцом, вращающимся вокруг звезды, на внутренней поверхности которого существует биосфера и разум. Жители Кольца наблюдают свой мир как огромную перевернутую арку, упирающуюся основаниями в небо. Протагонистам предстоит найти способ улететь, попутно исследуя гигантское Кольцо и его обитателей.

Вообще, по всем признакам, подобный текст должен был написать кто-то вроде Артура Кларка. Действительно, очень многие поднимаемые в книге мотивы поразительно совпадают с излюбленными темами английского мэтра. Тут и отдаленное будущее, и множество рас, и экспедиции к дальним мирам. Но основной из них – это, конечно, концепция искусственного кольца, опоясывающего звездную систему в зоне обитаемости, немного измененный вариант модели, предложенной известным ученым Фрименом Дайсоном. По мысли последнего это должна быть сфера, созданная могущественной расой для максимального использования энергии материнской звезды, а у Нивена это Кольцо. Словом, гигантизм таких проектов – отличительная особенность фантастики именно Кларка, ему всегда нравилось описывать подобные вещи, размахивая свои полотнища до масштабов галактик, а время действия до миллионов лет. Взять хотя бы его «Свидание с Рамой», где человечество сталкивается с гигантским полым кораблем с целой экосистемой внутри, а его создатели неизвестны. В общем, история словно специально предназначенная для Кларка.

Но нет.

Ларри Нивен смело взялся за сложный сюжет, привнеся в него не только технические подробности, но и обширные сведения о культуре, обществе будущего. И даже в презентации Мира-Кольца Нивен не уподобляется Кларку.

Думается, здесь Нивен как раз более прагматичен; он лишен поэтики Кларка, его занимают более приземленные вещи, вроде описания устройства жизни аборигенов на поверхности Кольца, причины упадка их государств и вообще принципы действия механики всего сооружения. Нивен дает четкие физические константы, цифры, вводные. Местами автор циничен, местами не стесняется юмора, и в целом приключения команды Луиса Ву выглядят убедительно в силу как бы легкой отстраненности автора по отношению к им же созданному миру.

Действительно, при знакомстве с Миром-Кольцом не отступает ощущение, будто Нивен задался целью описать очень подробную и насыщенную приключениями экскурсию, эдакое космическое сафари с заранее известным результатом. Нивен словно из праздного любопытства попробовал создать этот причудливый мир и с удовлетворением мастера обнаружил: получилось. Ну а раз так, почему бы не запустить туда героев – пусть испытают острые ощущения. Возможно все обстоит не так, и Нивен предельно серьезен, с научной достоверностью прорабатывая законы и постулаты Кольца. Но тем не менее, очень важной чертой всей истории является легкая ирония и химия, возникающая между героями по мере раскручивания сюжета, а потому следить за взаимоотношениями Луиса с товарищами становится едва ли не интереснее, чем за тайнами Кольца, которых на самом деле предостаточно, и они очень захватывающи.

Безусловно, роман «Мир-Кольцо» это тот случай, когда в фантастике мы имеем дело с масштабной презентацией технологического чуда, то есть главным героем произведения является по факту не человек или инопланетянин, а технологический колосс – Кольцо, созданное неведомыми архитекторами для неведомых целей. И это Кольцо прочно и незыблемо поворачивается перед взором читателя, поражая его своим великолепием и технологической мощью, гигантский шедевр чуждой мысли, совершенный и бесконечный как окружность.

Есть в этом некий математический символизм, причем осознанный – ведь Нивен не просто писатель, он и правда ученый, он имеет степень по высшей математике, и очень хорошо понимает, что такое абсолютная бесконечность. Как и абсолютное совершенство.

Получается, Нивен своим романом изобрел такое гигантское колесо в мире научной фантастики и осуществил очередной технологический рывок, дав зеленый свет массе последователей.

«Американские боги» — это литературный прорыв Нила Геймана, английского фантазера-постмодерниста и самого яркого писателя fiction нулевых по совместительству. У каждого писателя есть произведение-маркер, по которому его сразу узнает широкая публика. У Геймана это «Американские боги», виртуозная постмодернистская фантазия, основанная на мифологии большинства народов мира с сильной идеей и актуальными проблемами под обложкой.

Традиционно Гейман выводит местом действия наш современный мир, а точнее, Америку. Отмотав три года в неволе, из тюрьмы выходит угрюмый здоровяк по кличке Тень. Он пытается уехать домой, но узнает, что его жена, Лаура погибла в автокатастрофе. И тут к нему подкатывает странноватого вида тип с не менее странным именем Среда, предлагая работу за хорошее вознаграждение. Тень соглашается – все равно терять уже нечего…

Вот с такой завязки Гейман начинает раскручивать сюжетную спираль, куда окажутся вовлеченными не просто рядовые граждане, а в прямом смысле божественные силы, которые играют на Земле, как на шахматной доске в свою игру. Вроде бы роман отвечает всем признакам городского фэнтези, но постепенно становится понятно, что в историю вложен более глубокий смысл, чем разборки старых европейских и азиатских богов с новыми божествами за сферы влияния, то есть человеческие души.

Помещая богов и демонов в повседневность, Гейман не делает ничего оригинального. До него такими вещами баловался выдающийся фантаст Роджер Желязны, и довольно успешно. Стараясь размыть традиционные границы между научной фантастикой и фэнтези, Желязны нагло смешивал основные постулаты жанров, на выходе получая прекрасные, экзотические коктейли и свежий ветер перемен. Гейман идет по той же тропе, используя обширный мифологический арсенал и имплантируя богов в современность. Зачем? Ведь Желязны уже подобное проворачивал.

На первый взгляд, «Американские боги» — игры с богами в сеттинге 21-го века. Но вот что действительно заслуживает внимание в обстоятельном большом романе англичанина, так это тема, которая затрагивает каждого человека, всех нас вместе взятых. Гейман говорит о вере, ведь она присуща всем людям, даже атеистам. Каждый человек во что-нибудь верит, и Гейман утверждает, что именно вера дает божеству силы. Соответственно, чем меньше силы, тем слабее оказывается бог. И старые боги, привезенные поселенцами в Америку, постепенно утратили свое могущество, уступив место новым дерзким богам – Капиталу, Моде, Интернету, СМИ, Банковским карточкам. Схватка старых верований с новыми — об этом писал в своих «марсианских» рассказах еще Брэдбери.

Вообще для чтения такой литературы требуются серьезные начальные познания в области мифологии; без такого рода сведений читатель рискнет не понять более половины происходящих в книжке событий, которые имеют значение для всей истории в целом. Имена, сцены, символы и отсылки к эпосу наполняют роман на каждой странице; это прямые цитаты из скандинавского, египетского, славянского, германского и прочих фольклоров мира. Это боги, собранные на американской земле со всех уголков мира, а Тень, вроде бы обычный человек, играет в схватке божеств ключевую роль, исполняя свое предназначение. Не книжка, а учебник по мифологии народов мира.

В итоге внешне выглядящий как городское фэнтези с глобальным конфликтом, роман «Американские боги» ломает грани и оборачивается серьезными философскими размышлениями автора о месте религии в повседневной жизни обычного человека, о сути божественного, о связи бога и человека, о вере, силе и бессилии веры. Гейман взял готовые архетипы и, как мозаику, выложил из них новое полотно – так же как это делал Сальвадор Дали, создавая свои знаменитые картины-миражи: вроде бы составленные из отдельных образов, на каком-то расстоянии эти полотна открывали новые визуальные уровни и оказывается, что, например, две монашки – это глазницы большого черепа, если отойти на приличное расстояние.

То есть все зависит от восприятия. В этом романе в том числе. Главное, что автор создал текст, а как его воспринимать, пусть каждый читатель решает сам. Очевидно лишь одно: сейчас современную фантастику уже невозможно представить себе без творчества Нила Геймана и его знакового, этапного романа «Американские боги», важнейшего произведения в жанре.

К моменту публикации в 1977 году романа «Врата», открывающего цикл «Хичи», американский писатель Фредерик Пол был уже состоявшимся редактором и автором жанра, лицом в фантастике не новым. Думается, «Врата» стали закономерным этапом в естественном развитии карьеры этого интересного писателя, очень хорошо разбиравшегося в подводных течениях жанра, основательно набившего руку и в малой, и в большой форме.

Это чувствуется в общем уровне романа, в уверенном слоге, сюжете и структуре текста. Идея романа и одноименного цикла чем-то напоминает знаменитый «Пикник на обочине» Стругацких: в недалеком будущем некая цивилизация сверхмогущественной расы разумных существ по имени «хичи» оставляет на астероиде заброшенную базу с кораблями и устройством для телепорта во все мыслимые уголки галактики. База получает название Врат, и это действительно врата в целую вселенную – пугающую и одновременно манящую человечество, зовущую нас к смертельно опасным, но несомненно удивительным исследованиям космоса с помощью неразгаданной технологии хичи. То есть по факту человечество наткнулось на заброшенный форпост без прямого контакта и может лишь исследовать артефакты и пользоваться технологией сгинувших по неизвестной причине хичи.

Только если у Стругацких следы остались на Земле и вызывают аномалии в физике мира, хичи интересует лишь космос, они межзвездные инженеры. Идея более чем интересная и открывающая огромное поле для раскрытия. Фредерик Пол вводит в сюжет рабочего по имени Робинетт Броудхед, которому посчастливилось выиграть в лотерею внушительную сумму денег. Для перенаселенного, токсичного будущего это неслыханная роскошь, и Броудхед принимает решение отправляться на Врата и стать исследователем дальних рубежей.

Врата смертельно опасны; вероятность не вернуться из прыжка или вернуться мертвым огромна, но риск ровно на столько же оправдан и сулит смельчакам головокружительные открытия в виде неизученных ранее артефактов и новых обитаемых планет. Любая находка щедро вознаграждается, есть шанс вырваться из бедности. Перспектива более чем заманчивая для общества, львиная часть которого вынуждена работать всю жизнь на еду.

Здесь сразу вызывает интерес то, как автор поступает со своей идеей.

Врата становятся еще одним прекрасным маркером, метафорической призмой, с помощью которой Пол исследует не хичи, а конечно же человека. Это так характерно для научной фантастики второй половины 1970-х, смещение акцентов с удивительных физических парадоксов, инопланетных цивилизаций обратно на человека, на общество, необратимо меняющееся под воздействием прогресса и испытания космосом. При прочтении становится совершенно очевидно, что хичи и сами Врата понадобились автору всего лишь как эффектный инструмент для исследования главного героя и окружающих его людей.

И вот тут Пол совершает очень любопытную вещь. Одним из немногих в жанре он пытается изобразить своего героя не сильным бойцом, а слабым, подверженным искушениям ипохондриком, то есть срывает с героя романтико-героический флер стандарта предыдущих десятилетий, где отважные исследователи космоса смело бросаются в пасть опасности, и безусловно, ожидаемо и так неинтересно побеждают. Броудхед – не победитель, он обычный человек, с весьма средними способностями. Ему страшно, он совершает ошибки, он такой же как большинство всех нас. И то, что раньше читателя отталкивало (не хотелось видеть свое отражение еще и в прекрасном мире будущего), странным образом стало его притягивать. Возможно потому, что космическая экспансия и возможный контакт из мифологемы, из сказки постепенно стала меняться в сознании читателей и превращаться во вполне себе реальную перспективу. Напомним, это 1977 год, люди уже побывали на Луне, в этом же году были запущены знаменитые модули «Вояджер», самые успешные исследовательские программы в истории NASA. Люди вполне серьезно рассматривали возможность колонизации Луны и Марса, кризис 1980-х еще не наступил, хотя грядущие перемены уже вовсю показывали клыки.

Но как человек сможет выстоять в столь серьезном испытании как звездная экспансия и контакт с Чужими? Пол пытается понять, что изменится в нас с введением этой новой переменной в виде внеземного разума и воздействием его абсолютно непостижимой технологии на человеческое общество, экономику, культуру. Станем ли мы подобно аборигенам, собирать космический мусор и восхищаться им не в силах постичь его назначение, или попытаемся изучить эту новую технологию, овладеть ею, подняться до уровня его создателей? Сможем ли мы сохранить свою уникальность, не станут ли Врата новым искушением, предметом конфликтов, массовым оружием, ящиком Пандоры?

На примере Броудхеда автор показывает, как далеко не радужное будущее меняется, деформируется под воздействием новой переменной, вызывающей своим появлением в человеческой цивилизации что-то вроде кругов на воде. В каком-то смысле Врата также символизируют собой судьбу – слепую и неотвратимую. То, что должно случиться с человеком, обязательно случится с ним, и он не в силах повлиять на исход. Хичи в этом контексте становятся проводниками неумолимой могущественной силы рока, а все что может человек – лишь следовать по расчерченной линии жизни, аналог которой это наугад проложенный из Врат маршрут на странном корабле. Ты садишься в корабль и отдаешь себя на волю силам, лежащим вне твоего понимания. Это инициация, духовное испытание, и наряду с остальными смельчаками Броудхед должен его пройти. Конечно же, не так важно, что он сможет найти там, в пункте назначения, важно то, что он вынесет в себе после каждого такого прыжка во Врата, которые кажутся рекой Стикс – только эту реку можно переплыть много раз туда и обратно, если повезет.

Врата – это испытание, гигантская русская рулетка, приглашение к трансцендентному прыжку вовне – и внутрь себя.

То есть путь к духовному перерождению.

Тест на человечность, если угодно.

Чайна Мьевиль – один из самых ярких фантастов современности, провозгласивший отход от жанровых условностей и как водится создавший тем самым новое, очень модное в последнее время направление в жанре под названием стимпанк. «Вокзал потерянных снов» не первый и далеко не последний его роман, но это его визитка и вещь, серьезно повлиявшая на развитие жанра в целом.

Мир города-монстра Нью-Кробюзона, созданный английским писателем, не похож ни на один из уже известных выдуманных миров. Он напоминает жутковатый фантасмагорический кошмар, душный и шумный, накаченный порождениями воспаленного разума. От этого сна невозможно проснуться, этот сон – коллективное видение для всех обитателей мира. Вообще образ сна – центральный в романе, вокруг него вертится и сам сюжет, и размышления героев на различные темы.

Нью-Кробюзон напоминает одновременно Лондон Диккенса, Нью-Йорк в текстах всех авторов нуарных детективов и громадный замок из любой европейской сказки. Мьевил населил свой мир несколькими расами, наплевав на рационализм научной фантастики и пренебрегая красивостями фэнтези. В итоге у него кроме обычных людей в городе обитают насекомоголовые хепри – существа с человеческими телами и головой в форме жука; люди-кактусы, угрюмые, зеленые и колючие, переделанные люди-механизмы, напоминающие самые жуткие образы из картин художника Гигера, водяные, владеющие магией создания предметов из воды, люди-птицы гаруды, и масса других созданий, внешний облик которых настолько необычен, что забыть его невозможно.

Кроме стандартных рас автор создал несколько уникальных существ, придающих и без того пестрому полотну яркости и колорита. Например, среди прочих, в городе обитает ужасное паукообразное существо Ткач, плетущее паутину мировых нитей. Или, что звучит очень оригинально, в городе появляется аналог искусственного интеллекта, только на основе примитивных телеграфных связей и автоматики.

Сам город тоже заслуживает внимание и по праву может считаться главным героем романа. Нью-Кробюзон – это громадный мегаполис периода пара и механики, примерно соответствующего Викторианской Англии конца XIX века. Здесь также как и в Лондоне Диккенса, по улицам бегают повозки, но только людей-переделанных, чадят в небо фабрики, катят мутные воды две реки. Дома здесь стоят так плотно, что врастают друг в друга как кораллы; все покрыто грязью, копотью, все пронизано зловонием, но при этом везде кипит жизнь. Общество поделено на классы, рабочие бастуют, капиталисты и промышленники давят протесты при помощи полиции. Кланы враждуют между собой за зоны влияния. Зеленщики продают овощи, прачки стирают грязное белье. Все как в обычном городе. Мьевиль создал подробную карту города, где указал главные объекты, улицы, станции железной дороги и локации. Это громадный мир, который хочется исследовать вместе с главными героями – ученым Айзеком и его компаньонами, столкнувшимися с ужасной угрозой извне. Где бы ни были герои, что бы ни происходило в каждой сцене, над всем довлеет Нью-Кробюзон. Его мрачное, молчаливое присутствие ощущается на каждой странице.

Что касается сюжета, по структуре он напоминает детектив, который постепенно выходит на рельсы приключенческого боевика. Но сюжет в романе не играет главной роли, поскольку совершенно очевидно, что Мьевиль хотел показать свой оригинальный мир во всем блеске его деталей и поршней. Между тем в качестве антагонистов автором выбраны тоже запоминающиеся существа. С одной стороны, это аморфное, «Ктулхуподобное» чудовище – наркобарон, приторговывающий особым видом сильнодействующего наркотика – «сонной дурью», а с другой – существа, эту «дурь» производящие – чудовищные, отвратительные мотыльки, привезенные из далеких земель и сбежавшие, чтобы выпивать сны и разум обитателей города.

Таким образом, нанизанный на прочную нить сюжета, этот роман очень быстро затягивает в себя и держит в напряжении до самой развязки. Есть в «Вокзале потерянных снов» что-то, что выходит за рамки даже привычной фантастики и фантасмагории. Это очень неуловимое свойство и оно характерно только для небольшого числа произведений и отдельных авторов. Такова, например, проза Кафки в его лучших вещах, таких как «Превращение», где герой становится жуком, неважно почему, а важно, как и какие последствия все это повлечет самой абсурдностью происходящего. Вот точно так же все подается в «Вокзале». Совершенно неважно, почему этот мир устроен именно таким образом. Гораздо важнее то, какое гипнотическое впечатление он производит, ведь сны тоже нужны дл чего-то, и даже кошмары бывают полезны. Правда, иногда и в крайне малых дозах.

В итоге настолько специфичный и насыщенный текст может оказаться не по зубам читателю, привыкшему к стандартным границам и схемам, но у искушенного любителя фантастики без жанровых ограничений однозначно вызовет бурю восторга.

Роман – самое яркое событие в жанре за последние пару десятилетий, ломающий границы и условности. Настоящая литература, истинный полет фантазии.

У замечательного романа, открывающего знаменитый цикл о Джоне Картере, джентльмене и воителе с Земли, если покопаться, можно найти кучу недостатков. Но и достоинств наберется немало. А уж культурное значение этого произведения в фантастической литературе признают даже самые ярые скептики и ворчуны. Но обо всем по порядку.

Прежде чем говорить о данном романе, необходимо раскрыть понятие «pulpfiction». Под «пальпом» в западной культуре было принято понимать книжки и журналы в мягких обложках, рассчитанные на самого массового читателя – то, чем можно скоротать время в ожидании автобуса или в вагоне метро. Что-то легкое, необременительное и вместе с тем занимательное. Как правило, в конце 19 и первой половине 20 века в американской жизни спросом пользовались истории в стиле приключений, эротики и нуар-детективов, чуть позже – ужасы. А потом эту нишу заняла журнальная приключенческая фантастика, плотно поселившаяся на страницах изданий вроде «AmazingStories». Это позже, к концу золотого века, фантастика стала претендовать на звание высокой литературы и сдвигать тектонические пласты в массовом сознании, раскрывая горизонты непознанного, а в довоенное время, причем даже до Первой мировой войны, фантастика играла роль развлекательного чтива, снабженного стандартным набором клише.

Спрашивается: какое к этому всему имеет отношение «Принцесса Марса» Берроуза?

Все просто как дважды два.

Рискнем заявить, что популярная фантастика началась именно с «Принцессы Марса».

По ряду причин. Во-первых, роман был хронологически первым большим произведением, снискавшем популярность в Штатах, он издан в 1912 году и принадлежит перу интереснейшего автора, имевшего к тому моменту богатый жизненный опыт и деловую хватку. Для понимания: именно Берроуз создал Тарзана. До Берроуза в Америке никто даже не смотрел в сторону фантастики как коммерческой литературы, все авторы были заняты в основном вестернами и приключениями. Во-вторых, В «Принцессе Марса» Берроуз смог очень грамотно и умело совместить элементы старого и нового направлений, вестерн и космос, избрав в качестве театра действий ближний космос, конкретно Марс, предмет самого пристального интереса землян, не без помощи старины Герберта Уэллса, конечно. Рецепт нового коктейля оказался удачным: выяснилось, что отважный герой, спасающий принцессу-в-опасности, вполне может действовать не на Земле, а его врагами могут быть не только люди и звери, но и инопланетяне с внеземными монстрами. В-третьих, Берроуз написал именно фантастико-приключенческий роман, не обремененный великими идеями, что кардинально отличает его прозу от ранних вещей того же Уэллса или приключений Жюля Верна, наполненных духом первооткрывательства, вау-эффектом. Нет, Берроуз использует марсианскую культуру и мир сугубо как функцию, все подчинено раскрытию приключений Картера, и, если заменить джеддаков на индейцев, а восьмилапых монстров на лошадей, мы получим чистый приключенческий вестерн, содержательно никак не страдающий от подобных рокировок. И это чрезвычайно важно, потому что пересаженный на новую почву цветочек пустил корни и приступил к пышному росту: «Принцесса Марса» обрела такую дикую популярность, что Берроуз создал еще одиннадцать (!) полновесных романов того же цикла.

Разумеется, у цикла и конкретно данного романа есть ряд системных недостатков. Это примитивный сюжет, простой как табуретка, повествующий о чудесном перемещении золотоискателя Джона Картера на фэнтезийный Марс, населенный остатками некогда великой цивилизации и повествующий о его участии в межрасовой войне и спасении принцессы. Это малый объем, заточенный под быстрое чтение, чрезвычайно сдержанный язык повествования, сжатость описываемых действий, отчего история обретает схематичность, производит эффект наброска, повести, зарисовок к чему-то большему. Это декоративность фантастики без углубления в подробности фантастических идей, концепций, архетипов.

Но если перевернуть монету и посмотреть на ее обратную сторону, мы поймем, что те же недостатки вполне прекрасно превращаются в достоинства. Примитивный сюжет? Почему нет, если героика всегда шла по этому пути еще с мифологических времен: инициация, отказ, зов, преображение, путь, битва, спасение. Так было, есть и будет, пока не придумают нечто принципиально революционное и востребованное. Всего лишь фантастические декорации? Ну и что, массовому читателю нужны и более простые впечатления, зрелища, так почему бы не дать им эти зрелища, ведь подобная околофантастика тоже важна, она «прикармливает» читателя к жанру, готовит к более сложным текстам. Малый объем и схематичность сюжета в нынешних реалиях – это скорее достоинство, чем недостаток, особенно для заявленной цели. Вот и получается, что Берроуз написал эталонное произведение массовой фантастической приключенческой литературы – создал золотой стандарт фантастического романа, на который будут равняться как минимум лет тридцать.

Очевидно, что тогда это был смелый эксперимент, волей случая увенчавшийся удачей. Новая схема сработала, показала свою эффективность и стала очередным ориентиром. «Принцесса Марса» — отличный пример того, как и почему обновляется литература на сломе эпох. Ну и еще, это конечно, захватывающий, насыщенный действием роман, история удивительного путешествия в Иной мир.

Всегда важен культурный контекст. Потому что он – аранжировка для любого произведения искусства, для любого значительного высказывания независимо от формы и содержания. Бэкграунд всегда определял кинетическую энергию «выстреливаемого» культурного снаряда, так было и есть всегда. Например, культура милитаризма никогда не будет популярна, если в обществе царит покой и достаток. И наоборот: во время гражданской войны никто просто не поймет пацифиста с его миролюбивыми высказываниями. Все взаимосвязано.

Понятно, что такое правило работает и в литературе. В фантастике особенно.

Вот бэкграунд Америки второй половины 60-х годов 20-го века: биполярный, чудесно уравновешенный мир, ядерный паритет, технологии развиваются семимильными шагами, очарование научными открытиями и дальними горизонтами еще не прошло, но чуть притупилось, все больше проблем появляется в сфере общественного, человеческие ценности ржавеют, консерватизм трещит по швам, слышен молодой голос нового поколения миролюбов с длинными волосами, США лезет во Вьетнам… В культурной среде активно обсуждаются прогрессивные идеи. В фантастике постепенно происходит смещение с твердой, увлеченной техническим могуществом, фантастики в русло гуманитарной, где в центре любых умозрительных экспериментов находится человек, общество, культура, цивилизация.

В то время как большинство авторов третьей волны принялось за азартное смешение жанров, освоение пограничных жанров вроде постапокалипсиса или технотриллера, некоторые единицы пошли по особому, очень извилистому пути, выделяясь даже среди своих собратьев.

Таковы, например, творческие поиски Филипа Дика, и таков писательский путь Сэмюэля Дилени, о книге которого и идет речь.

Здесь опять важен контекст, поскольку идея, пришедшая в голову к Делини, могла бы родиться только у человека совершенно особого типа развития и склада ума, из особой культурной среды. Эта среда – мультикультурализм Нью-Йорка, наложенный на расовую принадлежность автора и его ориентацию, что сделало Дилени особенным в квадрате. О чем мог бы написать фантаст, живущий в Гарлеме, в Нью-Йорке и наблюдающий всю социальную изнанку американского общества благополучия?

И Дилени пишет о языке. Автора посещает ошеломительная, но не такая уж новая, и очевидная с библейских времен идея, что мир есть Слово. В буквальном смысле, человеческий мир, наша цивилизация, наше мировоззрение, наша культура определяется тем языком, на которым мы общаемся. Язык дает нам картину мира, его границы, язык наделяет нас когнитивными возможностями. Язык – это мощная линза, работающая в обе стороны, тот фильтр, через который мы постигаем вселенную.

Во французском языке нет слова «теплый», есть только «холодный» и «горячий».

В языке американских индейцев нет числительных, за исключением некоторых племен, где числом могли называться только одушевленные существа.

В венгерском все одушевленные существа имеют средний род.

В языке эскимосов есть масса обозначений снега. Хоть это и стало трюизмом в связи с лингвистической теорией относительности и теориями Сепира – Уорфа, это факт.

И Делини, очарованный столь элегантной идеей, пишет историю о далеком будущем, где человечество расселилось среди звезд, поделено на два враждующих лагеря (помним о контексте времени!), и вот, в ходе противостояния, специалистами обнаруживается некий мета-язык, с очень мощной смысловой нагрузкой, названный «Вавилон-17». Для его расшифровки привлекают поэта и криптографа Ридру Вонг, ведь язык может быть потенциально опасным.

Стартовавший, как лихо закрученная шпионская авантюра, «Вавилон-17» распахнул обширное поле для экспериментов, возможно, неожиданное для самого автора. Потому что конфликт очень быстро выходит из узких рамок войны и шпионажа, и затрагивает глубинные, фундаментальные слои человеческого существования. В странноватом, предвосхищающем атмосферу киберпанка, будущем, где процветает косметическая хирургия, где люди могут менять свою внешность по любому капризу, иметь вместо кожи чешую или петушиные шпоры на запястьях и лодыжках, в мире, где одна из враждующих фракций выращивает искусственных совершенных убийц, вопрос о самосознании человека, о его положении в обществе, о его памяти, его индивидуальности, суверенитете его разума стоит как нигде остро.

Действительно, основы мира и основы самой личности пошатнулись; реальность мира, его незыблемость теперь под сомнением, ведь неизвестно, насколько они правдивы – не в материальном, а в смысловом (!) контексте. То есть – правильно ли мир понят. Тот ли это язык, который мы понимаем? Те ли слова, которые говорит нам мир или может быть реальность хотела сказать нам нечто другое? Быть может мир сказал одно, а мы услышали то, что хотели бы услышать, или то, что смогли в силу нашего языка, ведь общеизвестно, что даже одно ударение может совершенно поменять смысл слова! И надо ли напоминать, что неправильно понятое послание может быть понято диаметрально противоположно? Предложение о мире может быть понято как объявление войны.

Ошеломленная такой иллюзорностью мира, Ридра Вонг скатывается в кроличью нору сомнений и спираль сюжета выбрасывает героев к источнику, открывая правду о происходящем. Вдвойне поразительно, что основная загадка кроется не в материальном мире, не в физических парадоксах, а всего лишь в языке – в символах, в информации!

«Вавилон-17» — это роман о понимании.

Несмотря на грандиозный замысел, надо признать, что финал романа у Дилени получился несколько смазанным. И дело не в центральной интриге, она-то разрешается вполне логично. Прекрасен и поэтичен язык повествования, здесь Дилени сумел вложить в текст как минимум второй слой из культурных отсылок и цитат. Основная проблема в развитии идеи, ей оказалось мало оперативного простора, текст романа слишком мал для такой идеи. Дело в том, что автор, словно испугавшись взятой высоты, возвращается на тот уровень, с которого стартовал. Все ограничено войной, а язык – это оружие, и ничего более. Дверь в стене привела просто в соседнюю комнату, хотя могла бы открыть проход в другой мир.

Тем не менее, «Вавилон-17» — это прекрасная, смелая попытка исследования ранее неизвестной области – того направления, которое в последующем назовут условно лингвистической фантастикой. До Дилени можно отметить лишь Джека Вэнса и его «Языки Пао», написанные в русле планетарной фантастики. После – многих. По этой тропе пойдут и Филип Дик, свернув в последующем в сторону психологии, и Чайна Мьвиль со своим «Посольским городом», и Тед Чан с рассказом «История твоей жизни». Но Дилени, пожалуй, навсегда останется первопроходцем, сумевшим буквально показать, какой силой обладает Слово и тот Язык, на котором оно доносится до адресата. Делини использует язык как метафору, как modus vivendi человека будущего, универсальный код жизни.

Главное – понимание такого кода. Это ключ к осознанию, а уж оно позволяет человеку существовать.

Быть.

В мировой фантастической литературе исторически сложилось так, что большинство научно-фантастических произведений, составляющий костяк жанра, было написано и пишется в странах Западной Европы и Северной Америке. Это не значит, что научную фантастику не писали и не пишут в других регионах нашей планеты, просто ее удельный вес гораздо меньше, а уж произведений, широко известных за пределами страны фантаста не европейца чуть ли не единицы. Речь идет именно о научной фантастике, как «твердой», так и гуманитарной, и столь значительный перекос в сторону Западного мира вполне объясним, ведь именно на Запад пришлась научно-техническая революция, именно там она зародилась и преобразила нашу цивилизацию.

Однако не смотря на такой расклад, сокровищница жанра может похвастаться несколькими самородками, написанными в других странах мира. Одним из них является удивительный по замыслу и блестящий по исполнению роман латиноамериканского писателя Адольфо Биой Касареса «Изобретение Мореля», опубликованный в 1940 году и посвященный не кому иному как самому Борхесу, патриарху магического реализма, великому слепцу, Читателю и мастеру слова.

Касарес никогда не был так популярен как великая тройка латиноамериканских магов: Борхес, Маркес и Кортасар. Тем не менее, он всегда принадлежал к благородной школе магического реализма, на протяжении всей карьеры стараясь сплавить в гармоничное целое реализм и вымысел. Касарес – мастер, признанный мастер слова. Из-под его пера вышло несколько прекрасных и богатых вещей, но самым его сильным высказыванием все же является «Изобретение Мореля».

Сюжет романа незамысловат. Герой, неудачливый писатель, подвергается политическим репрессиям на родине и вынужден спасаться бегством на корабле, плывущем куда-то в Океанию. Там он высаживается на заброшенный остров, чтобы переждать бурю и вернуться домой. Однако остров хранит свои тайны. Одинокий, покинутый, герой словно новый Робинзон бродит по дому, музею и окрестностям, некогда служившим здешним жителям усадьбой. Однажды на остров высаживаются туристы, герой таится от них, но благодаря цепочке случайностей, понимает, что они его в упор не замечают. Одно из двух: либо они призраки, либо призраком стал он сам. Странности на этом не кончаются: в небе появляется две луны, слышатся непонятные звуки, силуэты вещей расплываются в пространстве, предметы обретают странные свойства, не характерные для реальности. В чем же причина? Ответ – в загадочном изобретении инженера Мореля, призрак которого бродит за прекрасной Фаустиной среди обломков усадьбы вместе с другими людьми-проекциями…

Таким образом, центральной темой короткого, но очень насыщенного романа Касареса становится иллюзорность реальности, границы которой размываются по мере раскрытия сути изобретения гениального инженера. В первой половине 20 века, когда о виртуальной реальности никто ничего и слыхом не слыхивал, Касарес умудрился деконструировать привычный нам мир и создать его инверсию, настолько убедительную, что перемена оказалась почти не заметна. Использовав в качестве метафоры изобретение, Касарес едва ли не первым среди авторов современности задался вопросом о реальности окружающего нас мира, и – что самое важное – о реальности человека в этом мире. Если крепко задуматься, где на самом деле гарантии, что все мы реальны и не существуем в чьей-то программе, или проекции, сне или каком-то ином, построенном на иных принципах, но категорически искусственном мире?

Существуете ли вы, господин Читатель, пробегающий глазами эти строки?

Уверены ли вы на сто процентов в реальности окружающего вас мира?

И самое главное: комфортно ли вам здесь?

Именно такие вопросы и такое сомнение зарождается по прочтении романа «Изобретение Мореля». Нет, не Филип Дик первым уничтожил реальность, это сделал задолго до него на пороге Второй мировой войны аргентинский гений Касарес. Но автор не был бы магом и мастером, если бы не вплел в столь удивительный нарратив судьбу человека. Не забываем: в основе любой, даже самой головокружительной, но хорошей истории лежит судьба человека, и наш герой, влюбленный в недостижимую Фаустину, обитающую по ту сторону реальности, должен сделать этот судьбоносный выбор.

Когда все элементы мозаики становятся на место, зритель может увидеть целую картину. Но картина, если она многослойна, может открыть зрителю иные плоскости, достаточно поменять ракурс, фокусировку, приблизиться или отойти. Иногда вещи не те, какими кажутся. Этот удивительный парадокс всегда будет иметь место. Заслуга Касареса и его феноменального романа как раз и заключается в том, что здесь размываются границы между реальностью и иллюзией, между настоящей жизнью и ее бледной имитацией. Парадокс в том, что на самом-то деле придавать явлениям реальность может сам человек, если поверит в существование и примет это существование как данность. Вероятно, в финале романа, описывая действия героя, Касарес хотел сказать именно это.

Впрочем, каждый читатель, имеющий свободу воли и мнения, поймет сказанное по-своему.

Мы же не проекции и не программы, верно?

Олаф Стэплдон – редкий, дивный тип автора-фантаста первой половины 20 века, не обласканного ни значительными тиражами, ни большим общественным вниманием, ни жанровыми наградами, но вместе с тем писатель странного, особого дара, позволившему ему создавать вещи исключительные по внутреннему потенциалу и смысловому наполнению. Обычная история: заурядный с точки зрения постороннего обыватель, Стэплдон оказался мечтателем и демиургом таких масштабов, на которые никогда никто раньше до него не замахивался.

Показательны в этом смысле два его самых известных фантастических романа – «Первые и последние люди» (1930) и «Создатель звезд» (1937). В первом романе писатель сосредотачивается на эволюции человеческой расы с горизонтом в миллиарды лет, смело, дерзко и совершенно справедливо предположив, что человек изменится в будущем до неузнаваемости, претерпев целую серию скачков в своем развитии. Избрав в качестве литературного инструмента прием рассказа-монолога, Стэплдон разворачивает перед читателем подробную историю будущего человечества в виде дорожной карты, со всеми поворотами, взлетами и падениями.

К похожему средству он прибегает в «Создателе звезд», на этот раз не ограничившись нашей расой и размахнувшись еще шире. Сюжет играет в произведении чисто декоративную роль, как и центральный персонаж, человек, рядовой житель английской глубинки, что однажды ночью вышел из дому, вырвался из телесной оболочки и смог отправиться в ментальное путешествие по вселенной. В романе раскрывается красочная, последовательная история развития разума во всей известной науке вселенной. Стэплдон затрагивает зарождение, расцвет и упадок разума во всех его проявлениях, причем носителем разума на планетах он осознанно называет людей, то есть человек в его понимании — это любое разумное существо, имеющее материальную оболочку. Человек — это не вид, это ступень в развитии разума, на какой бы планете тот ни находился. Впервые в фантастике раскрываются альтернативные векторы эволюции с учетом особенностей планетарного климата разных миров. Стэплдон не ограничивается антропным каркасом в описании внеземных существ, а скорее опирается на него как на основу, свободно импровизируя в описании внешнего вида существ.

Здесь Стэплдон мог бы остановиться, но нет, он продолжает раздвигать границы возможного, в какой-то момент их попросту уничтожая. Задумавшись о проблеме разума в известной нам вселенной, он приходит к парадоксальной, но не такой уж и невозможной идее наличия разума у планет и даже звезд, попутно раскрывая их историю, генезис и будущее.

Центральной идеей пространного романа-путешествия остается вопрос существования некого Создателя звезд, существа-демиурга, которого люди традиционного именуют Богом. Однако англичанин Стэплдон уходит от такого клише и пытается трактовать Создателя как нечто иное. Да, по Стэплдону, вселенная есть результат осознанного акта творения, но вот каковы истинные цели такого акта, герою-путешественнику предстоит выяснить.

Характерной особенностью авторского стиля является не только пренебрежение обычными сюжетными схемами, что автоматически делает его тексты не понятными широкому читательскому кругу, но и масштабы происходящих событий. Стэплдон измеряет действие даже не сотнями лет и тысячелетиями, а миллионами и миллиардами лет, что вызывает невольное содрогание при осознании таких величин и превращает вселенную из статичного привычного нам по ночному небу полотна в динамичную гонку разбегающихся галактик, в кипящий котел туманностей и взрывающихся сверхновых.

Иными словами, Стэплдон уходит еще на несколько шагов дальше Герберта Уэллса с его «Машиной времени», используя при этом не только временную, но и пространственную шкалу, разворачивая континуум вселенной во всех системах координат.

Надо ли напоминать, каким ничтожным выглядит на этом фоне человек?

Надо ли напоминать, какой мимолетной является на этом громадном протяжении вселенского хронотопа наша история? Секунда, сотая доля секунды, ничтожное мгновение, коротенькая вспышка микроскопической пылинки под названием Земля на полотнище искр в лиловой пустоте.

Не случайно отголоски подобных мотивов можно заметить в творчестве всемирно известных фантастов Артура Кларка, Брайна Олдисса и Станислава Лема, которые очень высоко ценили Стэплдона за смелость мысли и безграничность фантазии.

Именно поэтому намного опередивший свое время роман «Создатель звезд» Олафа Стэплдона занимает хоть и не столь заметное, но очень важное, ключевое место в мировой фантастической литературе – благодаря безграничности масштаба и времени, в которых разворачивается удивительный вояж по вселенной.

Никто и никогда ранее не позволял себе подобного – уничтожить границы мыслимого и освободить разум для осмысления его места в этом удивительном мире.

Стэплдон смог показать, что это возможно.

И доказать, что никаких границ никогда и не было.

Роман американского писателя-фантаста Джо Холдемана «Бесконечная война» 1974 года примечателен тем, что собрал внушительный урожай из всевозможных жанровых фантастических премий. Причиной тому яркая, полемическая, декларативно пацифистская история межзвездной войны, довольно едко обличающая милитаристов в их желании навести всюду порядок огнем и мечом.

Нет ничего удивительного в избранной автором теме, ведь он познал ужасы войны на собственном горьком опыте. Холдеман – ветеран Вьетнама, обладатель боевого ранения и ордена «Пурпурное сердце». Другой человек на его месте сделал бы прекрасную карьеру если не в армии, так на общественно-политическом поприще, но Холдеман оказался иного склада. Он прекрасно усвоил урок войны и конвертировал свои впечатления в антивоенной фантастике.

По сюжету романа главный герой попадает в корпус межзвездной армии, воюющей с некой враждебной человечеству цивилизацией, весьма искусной в ремесле уничтожения своего противника. После изнурительных тренировок бойцов перебрасывают телепортом к далеким звездам, где они выполняют боевую задачу.

Но война тянется дальше; она охватывает многие звездные системы, и герою со своими боевыми товарищами приходится вновь и вновь совершать марш-броски к дальним рубежам, все больше улетая от родной планеты. Учитывая релятивистские эффекты, солдаты теряют связь с Землей не только в пространстве, но и во времени – пока они выполняют спецоперации, время неумолимо и стремительно летит на Земле, ускоряя приход будущего и новых поколений землян, совершенно чуждых прежним соотечественникам героя.

Чем дольше длится конфликт, тем меньше воины видят в нем смысла. В конце концов все уже просто перестают понимать, во имя чего сражаются и с кем именно, поскольку враги отступают, а затем и вовсе исчезают. Кровь, боль, пот, грязь, ранения, смерть, поломки техники – вот что такое настоящая война.

Холдеман весьма убедительно демонстрирует шок ветеранов от возвращения на родину – от столкновения с совершенно новым поколением генетически модифицированных землян, которые оказываются в чем-то даже хуже инопланетных агрессоров, потому что с ними не о чем говорить. Культурная пропасть не имеет мостиков, разрыв фатален. Ветераны никому не нужны, они чужие среди своих, на новой Земле им не место. Им неуютно, некомфортно в новой культурной среде, они попали во временной капкан, и это безусловно трагедия. Потерянное поколение – об этом писал еще великий Ремарк.

Мощная пацифистская нота, взятая Холдеманом в «Бесконечной войне» явно резонирует с милитаризмом прославленного Роберта Хайнлайна и его программного в военной фантастике романа «Звездный десант». Если Хайнлайн прославляет военные подвиги и милитаризацию общества, считая те благом, Холдеман резко осуждает тягу человечества к конфликтам, доказывая, что любая война приводит не только к физическим, но и моральным жертвам с обеих сторон. В войне не бывает победителей, она приносит лишь несчастье и одиночество, уродует, извращает, разделяет людей между собой.

Прослеживаются определенные параллели и с «Возвращением со звезд» польского фантаста Станислава Лема, в котором тот описывает одиночество землянина, вернувшегося из длительного полета на Землю, где уже успело появиться новое поколение людей, совершенно чуждых ему по образу жизни, практикующих странные технологии вроде «бетризации» и живущих по другим принципам, делающим астронавта в их глазах космическим неандертальцем.

Человеческая общность – хрупкий сосуд. Стоит только выпасть из своего общества, вернуться назад бывает гораздо труднее, если вообще возможно. Наверно поэтому можно с уверенностью сказать, что Холдеман написал не только милитаристскую историю, но и своеобразный гимн одиночеству, полотно об отчуждении человека человеком. Действительно, инопланетные агрессоры играют здесь чисто декоративную роль, мы опять имеем дело с самими собой – со своими кривыми отражениями, в которых угадываются растерянные, одинокие, покинутые люди с забытым прошлым и без будущего. Все что у них есть – это странное настоящее, но они не знают, что с ним делать.

Совсем как ветеран любой реальной войны не знает, куда податься после демобилизации.

Британский писатель Кристофер Прист попал в струю фантастов новой волны наряду с именитыми коллегами вроде Майкла Муркока и Джеймса Балларда. Написал он не так много, но темы произведений и увлекательность сюжетов этого замечательного автора с лихвой окупили его творческую сдержанность.

Наряду с великолепным «Престижем», одним из самых выдающихся его романов является опубликованный в 1974 году «Опрокинутый мир» — история жизни юноши Гельварда Манна, жителя странного передвигающегося по рельсам Города, который обречен находиться в движении вечно, иначе всех его обитателей ждет неминуемая гибель.

Город представляет собой громадное здание на рельсах, которые прокладываются специальными бригадами, монтирующими их впереди и убирающими позади. Общество подобно многим антиутопическим моделям, делится на Гильдии с четкой специализацией, и юный Гельвард мечтает попасть в самую престижную Гильдию разведчиков будущего.

Это странный мир; мир, где пространство впереди именуется будущим, а позади прошлым. Мир, где совершеннолетие и жизнь человека измеряется милями, мир, имеющий форму бесконечной гиперболы, мир, где время максимально овеществлено и спроецировано в пространство, где позади его течение замедляется, а впереди движения Города наоборот, ускоряется, и только в месте нахождения Города течет с нормальной скоростью.

Как такое возможно?

Выстраивая традиционную приключенческую канву повествования, где главный герой пытается найти ответ на этот вопрос и отправляется назад, по следам Города в прошлое, Прист следует давней традиции, заложенной вероятно еще со времен Герберта Уэллса. Он бросает читателя в области непознанного. В фантастике существуют книги-открытия, то есть истории, основная интрига, ценность и смысл которых заключаются в презентации удивительных физических эффектов, ранее не известных человечеству. Истории такого рода показывают привычный нам мир совершенно с неожиданного ракурса, позволяют увидеть необычное в обычном, расширить границы своих знаний о вселенной, пространстве и времени. Именно таков по своей конструкции был в свое время, например, роман Уэллса «Машина времени», или чуть позже «Солярис» Лема.

Научно-техническая революция позволила нам по-другому увидеть этот мир, его грани и возможности. Каждое новое открытие в химии, физике, астрономии указывало поистине на безграничные возможности для применения человеком. Неудивительно, что столь богатая жила позволила талантливым фантастам в 50-60-е годы 20 века создать удивительные миры будущего, многогранные и уникальные, но удивительно, что и во второй половине двадцатого столетия авторы продолжали совершать ослепительные открытия, хотя основные достижения в фундаментальной науке остались позади. Речь конечно идет об «Опрокинутом мире» Приста, который в контексте указанных особенностей вызывает большой интерес.

«Опрокинутый мир» — это очень старомодная по своему духу книга. Это чистая научная фантастика, совершенно оригинальная и появившаяся на свет в век, казалось бы, упадка фантастического жанра, в век декадентского смешения жанров, засилья фэнтези, триллеров и ужасов, оттеснивших традиционную научную фантастику на периферию. К середине семидесятых сложно было сказать новое слово в жанре, на смену качественной экспансии пришла количественная, интерес авторов сместился от науки обратно к человеку, появилась масса социальной и психологической фантастики, но «Опрокинутый мир» Приста оказался последним из могикан традиционной НФ – перед ее окончательным упадком и новым возрождением уже в восьмидесятых.

Роман удивляет главной тайной и ее объяснением. Особенно автору удалось выстроить интригу, реконструировать атмосферу манящей неизвестности, притягательной и пугающей одновременно. Прист прекрасно и научно достоверно сумел создать странноватый, гиперболизированный мир Города, для обитателей которого обычные земляне и вся наша планета – подлинно опрокинутый мир. Мир-инверсия, мир-негатив, мир-изнанка, для постижения которого нужно обладать неплохим пространственным воображением. В этой связи Прист правильно и грамотно применил метафору Иного, чтобы в очередной раз показать условность и относительность нормы, чтобы в очередной раз доказать, что человек может приспособиться к любым, даже самым диким условиям жизни и создать вокруг себя новый мир с его мифологией, правилами и миссией.

Кто знает, сколько удивительных миров сосуществует параллельно с нашим?

Кто может представить себе эти миры и нарисовать их силой фантазии?

Конечно же мы. Надо только хорошо постараться.

«Путешествие к Арктуру» Дэвида Линдсея относится к тому редкому случаю, когда талантливо написанная вещь малоизвестного автора сначала забывается, а затем находит путь к внимательному читателю и обретает известность, вместе с признанием. В немалой степени этому способствовали усилия других авторов, на которых творчество Линдсея оказало неизгладимое впечатление. В частности, поблагодарить за дошедшие до нас труды писателя следует Колина Уилсона и Лина Картера, который переиздал в 1968 году классический роман Линдсея в серии раннего, «дотолкиеновского» фэнтези.

Для правильного восприятия сути данного романа нужно учитывать, что «Путешествие к Арктуру» написан на заре 20 века, причем написан как фантастическое произведение, но лишен атрибутов научности, потому что банально появился на свет раньше, чем наступил Золотой век фантастики – в 1920 году. Возможно, по этой причине издатели и широкая публика относила произведение к жанру фэнтези, но думается, от этого жанра в тексте есть лишь глянцевая оболочка. Ядро же – психоделическая, крайне необычная фантастика визионерского толка, настолько оригинальная, насколько вообще может быть развита фантазия взрослого человека, не лишенного определенного образования и дара писательства.

Именно этим удивителен Линдсей. Человек, при жизни написавший до обидного мало вещей, умудрился в небольшом романе уместить совершенно новый, далекий мир из иной звездной системы, где действуют принципиально иные, отличные от земных, законы. Главный герой произведения Маскалл в компании двух джентльменов отправляется путем некого подобия телепортации на планету Торманс, обращающуюся возле двойной звездной системы Арктура и обретает там новое тело, а затем, постепенно, познает новые чувства, ощущения, разум и даже подвергается изменениям личности. Звучит как бред или галлюцинация, однако Линдсей сумел выстроить в тексте стройную систему взаимодействия обитателей Торманса друг с другом и загадочными духами-создателями. Главный из них Суртур, его-то и ищут компаньоны.

Но линия поиска духа-создателя Торманса Суртура ветвится на чрезвычайное множество побочных историй, встреч и бесед Маскалла с обитателями этого мира, в ходе которых герой познает законы и обычаи, правила и заповеди различных стран и народов, что делает повествование философской одиссеей по миру грез, наподобие Дантова «Ада». Завораживает не только природа, описываемая в романе, со всеми ее животными и растениями, но и люди Торманса, способные менять свои органы чувств сообразно жизненным принципам. Идея картины мира, данной нам в органах чувств, сама по себе не новая, находит здесь гениальное воплощение в том смысле, что человек Торманса может вырастить себе третий глаз или иные органы восприятия и познать мир в том направлении, какое его интересует, и даже слиться ментально с другой личностью! Удивительно. Никогда еще никто из фантастов с такой легкостью не менял облик разумных существ и так тонко не подчеркивал грань реального и иллюзорного. Торманс как никакой иной мир каждым своим пейзажем, каждым обитателем словно хочет сказать, что реальность и чувство реального (что важно) зависит от нашего восприятия мира, что мы способны понимать и менять мир согласно своим возможностям, а главное – в меру своих сил, своего разума.

К сожалению, по части занимательности сюжетных поворотов, роман страдает однобокостью: почти каждая новая глава начинается со стандартного приема, когда герой встречает нового человека и между ними завязывается разговор. Но слабая сюжетная линия окупается визуальной составляющей и глубиной мысли автора, призывающего читателя поразмыслить над образом жизни различных народов Торманса. Поиск Суртура все больше напоминает блуждания по лабиринту снов, и эта «психоделичность» вполне способна довести читателя до мистических откровений.

Роман «Путешествие к Арктуру» шотландского писателя Дэвида Линдсея занял свое почетное, особое место в ряду новаторской, оригинальной, смелой фантастической литературы. Это настоящий рывок в область неизвестного, в неисследованные миры не только иных планет, но и иных реальностей. Впоследствии подобных этому роману Линдсея вещей появлялось крайне мало; посему роман и сейчас возвышается одиноким пиком среди обширных горных цепей зарубежной фантастики.

Перефразируя Ницше, высота мысли дается немногим, потому что не все способны выдержать недостаток привычного воздуха, хотя и оказываются чуточку ближе к звездам.

Имя американского фантаста Теодора Старджона хорошо известно всем любителям твердой научной фантастики. Старджон успел написать немного, но почти каждое его произведение несет в себе оригинальную, никем ранее не озвученную идею. Вкупе с блестящим языком и стилистикой читатели получили литературу высшей пробы, аналогов которой в англоязычной фантастике практически не нашлось. По сложности поднимаемых проблем проза этого фантаста может соперничать разве что с вещами знаменитого Станислава Лема или Филипа Дика.

И одним из самых его известных романов является «Взять в жены Медузу», действие которого разворачивается в наше время, а главный герой, бездомный бродяга внезапно проявляет сверхъестественные способности и совершает поступки, трудно объяснимые с точки зрения логики. Старджон умело закрутил интригу, читать текст действительно интересно, потому что похождения главного героя преследуют загадочную цель и явно как-то можно объяснить.

Вопрос в том, как, и что хотел этим сказать автор. Старджон ввел в романе прорывную идею о том, что существует некое огромное разумное существо, пронизывающее все пространство и засеивающее своими спорами обитаемые планеты с разумной жизнью, чтобы сделать носителей клетками своего организма и расширить свое существование до пределов галактики. Имя ему – Медуза.

Главная ценность произведения заключается в том, что оно позволяет совершенно под другим углом взглянуть на природу человека. Человек предстает перед нами не как разумный индивид, а в виде составной части, клеточки огромного организма, цели которого совершенно недоступны человеческому пониманию. И по сути это нормально. Ведь мы не спрашиваем мнения пальцев прежде чем взять что-то со стола.

Оригинальный, интересный научно-фантастический роман, в котором человек предстает чем-то большим, чем он есть. Потеря индивидуальности? Да. Зато какие возможности и способности! Но действительно, у такого процесса есть и обратная сторона.

И об этом нечеловеческом выборе тоже написано в романе фантаста.

Роман польского гранда научной фантастики Станислава Лема «Фиаско» — заключительное произведение о жизни и подвигах пилота Пиркса, получившего новую жизнь и взявшего себе новое имя.

Это не только заключительный в цикле, но последний итоговый роман во всем творчестве польского фантаста, в котором он ставит жирную точку всем своим художественным экспериментам, проводившимся более чем сорок лет.

Очень сложное, многогранное произведение, рассказывающее нам о межзвездной экспедиции с целью установления контакта с некоей сверх развитой технологичной цивилизацией, названой в романе «квинтянами».

Лем выложился в этом своем последнем романе по максимуму – продемонстрировал все, на что способен как писатель, мыслитель и фантаст. В итоге получилась концептуальная космическая одиссея звездолета «Гермес», насыщенная техническими идеями вроде криогеники, моментальных путешествий между звездами, планетарной инженерии и, конечно же, на невозможности контакта с внеземными цивилизациями.

Контакт невозможен, утверждает Лем. Не потому, что цивилизации находятся от нас на огромных расстояниях, а потому что человек ищет в космосе свое отражение и очеловечивает все явления, включая саму жизнь, что исключает возможность нормального контакта и предопределяет фиаско в поиске человеком братьев по разуму. Человек ищет самого себя, на самом деле в силу склада разума, физических особенностей восприятия, психологии мы никогда не сможем установить контакт, нам не нужны Чужие. Идея, не раз озвученная писателем во многих произведениях, включая «Солярис».

Поэтому миссия звездолета «Гермес» была заранее обречена на поражение. И даже когда формально контакт с квинтянами был установлен, конструктивного диалога не получилось, потому что человек не в состоянии его наладить – он просто не может отказаться от своей сущности, и во всем будет искать проявление типично человеческого поведения. Кроме того, на протяжении всей финальной части миссии интригует вопрос: что же собой представляют квинтяне? Кто они? Лем дает своеобразный ответ, спрятанный в самом конце.

Роман подводит неутешительный итог размышлениям Лема о контакте с Чужими: мы никогда не сможем найти братьев по разуму. А если и найдем, это будет разговор слепого с глухим: никакого общего знаменателя. В лучшем случае непонимание, в худшем – конфликт на уничтожение, где инициатива и конечная ответственность лежит полностью на одной стороне. На самом деле это ужасно. Представьте, что из космоса прилетел огромный звездолет, послал серию цветных сигналов, потом еще, высадил на поверхность шар, а потом испепелил все живое на нашей планете, причем его действия совершенно не понятны с точки зрения разума или какого-то здравого смысла.

Роман интересен еще и тем, что очень насыщен научно-технической терминологией и подробнейшим образом описывает гипотетический полет человека на звездолете и использование революционных технологий, что принесет несомненную пользу читателю: вы гарантированно расширите свой словарный запас и познания в области астрофизики, теории космических полетов и во многих других науках.

Так что последнее большое произведение Лема однозначно заслуживает внимания, как со стороны поклонников его творчества, так и обычных любителей качественной научной фантастики о межзвездных экспедициях.

Научно-фантастический роман интересного писателя-фантаста Джеймса Блиша «Дело совести» можно отнести к одному из первых текстов на религиозно-метафизическую тему в фантастическом поле. Роман написан в 1958 году, составлен из двух новелл и был удостоен престижной «Хьюго» за довольно любопытный и смелый мысленный эксперимент.

Суть в следующем.

Середина 21 века. Освоены технологии межзвездных перелетов. В 50 световых годах от Земли обнаружена обитаемая планета Лития, с мягким, тропическим климатом и богатой биосферой. Планету населяют разумные кенгуроподобные ящеры, передвигающиеся на двух ногах и откладывающие яйца. Их общество идеально сбалансировано, тут нет ни войн, ни преступности, все проблемы решаются разумно и справедливо. На планету пребывает комиссия с Земли, чтобы принять решение о включении обитателей этой планеты в лоно христианства, догматы которого допускают к времени действия романа наличие разумной внеземной жизни. И вот тут начинаются сложности.

Дело в том, что, как установил святой отец иезуит Руис-Санчес, литианам присущи следующие качества: 1) разум всегда является достаточным провожатым; 2) то, что очевидно, — всегда реально; 3) дело Бога есть вещь в себе (то есть — цель в себе); 4) вера не есть необходимость для правильных действий (то есть можно действовать правильно и без веры); 5) возможна справедливость без любви; 6) мир не должен выходить за пределы понимания; 7) возможна этика, в которой отсутствует альтернатива зла; 8) возможна моральность без совести; 9) добро возможно без Бога.

Таким образом, литианам христианский бог не сдался от слова совсем. Святой отец в ужасе нарекает их порождениями Сатаны, включая всю планету. По Санчесу, Лития была создана дьяволом с целью искусить людей и заставить их отречься от бога. Значит, следует избегать любых контактов с этой цивилизацией или даже провести над целой планетой обряд экзорцизма.

Нет нужды подробно объяснять, что подобное отношение – суть проявление не только радикального обскурантизма, но и крайней формы антропоцентризма. Это очень наивно и довольно неразумно предполагать, что целая планета существует только лишь для того, чтобы подорвать веру другой цивилизации в ее, этой цивилизации, бога. О данном факте очень точно указывает Станислав Лем в своей монументальной «Фантастике и футурологии», проведя подробный анализ романа. Рассуждать подобным образом может только фанатик, просто не понимающий, что даже сама идея первородного греха для яйцекладущих существ является непостижимой. То, что невозможно понять, нельзя и оспорить. Сатана не существует без Бога, и обретает свое значение только в связке с ним. Все прочее – пустота, лишенная смысла.

Тем не менее, кроме красочных и богатых описаний быта литиан, в романе Блиша есть очень интересная идея, заставляющая отца Санчеса ощутить себя еретиком: поскольку от своего теологического мировоззрения он избавиться не может, его мучает мысль, что Лития – это Эдем. Она просто избавлена от самого понятия греха, а значит претензии церкви к ней просто беспочвенны, и более того, вмешательство людей ее просто оскверняет. Возникает вопрос, кто от кого должен быть защищен, и источник зла – вовсе не литианцы.

Так или иначе, но Лития самым бесстыдным образом нарушает догму. Ситуацию усугубляет дар литианина Шексты святому отцу и рождение на Земле отпрыска литианина Эгтверчи, который самим своим присутствием вносит смуту в земную цивилизацию, к облику которой Блиш добавил несколько красочных штрихов. К сожалению, эту линию Блиш развил недостаточно полно и сосредоточился на судьбе Литии, которая оказалась незавидной.

Роман помимо темы метафизики еще раз подчеркивает, что человек везде пытается насадить свои принципы, свою веру, свою систему ценностей и порядки, а когда это не удается мирным путем, прибегает к насилию. Человек творит зло, хоть и считает себя вместилищем добра, но основная трагедия заключается в том, что для существ с иной картиной мира человек всегда будет чужим, как и они для него. Сами этические категории и понятия человеческой цивилизации для инопланетного разума – пустой звук. Да и человек, рискнем предположить тоже. Кому мы нужны там, среди звезд?

С чего мы взяли, что вообще кому-то нужны, если мы порой не нужны сами себе?

В 1980-х годах жанр фантастики захлестнула мощная волна киберпанка. Авторы вроде Брюса Стерлинга и Уильяма Гибсона совершили целую революцию, написав свои знаменитые хиты и перевернули представление читателей о будущем. Оказывается, оно будет вовсе не светлым и добрым, а дегуманизированным, грязным и навсегда изменит саму суть человека, который от этого увы лучше не станет.

Наряду с вышеприведенными авторами, в 1987 году опубликовал свою книгу «Вакуумные цветы» замечательный писатель Майкл Суэнвик, сделавший для киберпанка не меньше именитых коллег. Правда, следует сделать оговорку насчет «Вакуумных цветов» — это не совсем киберпанк, здесь есть многое от твердой научной фантастики и антиутопии. Но границы поджанров порой столь зыбки, что обращать на них внимание не хочется вовсе – очень уж хороша книга.

По сюжету в произведении идет охота не девушку, очнувшуюся в медблоке одного из орбитальных гетто без памяти. Классический фантастический боевик в декорациях освоенной постчеловечеством Солнечной системы. Как водится, общество разделено на множество фракций со своими ценностями и культурой. Полный набор – тут вам и хищные транснациональные корпорации, и коммунистический Народный Марс, и грязные орбитальные трущобы, где обитают люди-киборги с синтетическими личностями, которые можно «прошить» или отдать искусственному интеллекту для его нечеловеческих занятий.

Суэнвик очень красочно описывает локации, технику, культуры, но вот персонажи у него получаются плосковатыми, да и сама сюжетная линия прослеживается с трудом. С одной стороны, в тексте присутствует постоянный экшн, действие и динамика, что можно отнести к явному плюсу, но с другой за нагромождением сцен теряется общая нить.

Однако названные недочеты не влияют на в целом интересную картину будущего, которая вполне может быть – все выглядит очень правдиво. Автор убедительно показывает, что любое научное изобретение может быть повернуто человеком как во благо, так и во зло. Последнее, увы, случается чаще и в итоге люди будущего попадают в цепкий капкан технологий без шанса выбраться. Очень показательно, с какой мечтательной наивностью люди в середине 20 века рассуждали о прорывных технологиях будущего и том, как они осчастливят человечество. О мгновенном доступе ко всем библиотекам мира, произведениям искусства, о решении бытовых проблем, голода, и прочее и прочее. Стало ли человечество счастливым? Уже сейчас мы имеем широкополосный Интернет, мобильные устройства связи, карманные компьютеры, возможность контролировать свою жизнь (в пределах закона) — и что? Технические костыли не заменят разум, веселые картинки не подарят счастье. Есть над чем подумать при чтении.

Как итог, «Вакуумные цветы» очень классный роман на стыке твердой научной фантастики, антиутопии и щепотки киберпанка, поднимающий важные и правильные вопросы философского и этического толка, которые в наше время становятся все актуальнее.

Американский писатель Уильям Гибсон считается отцом жанра «киберпанк». Именно он написал трилогию романов под общим названием «Муравейник», которая заложила стилистические и идейные основы для такого сорта социальной фантастики о будущем ближнего прицела. Первым романом из серии стал «Нейромант» 1984 года, благодаря которому узнают Гибсона как писателя, повлиявшего на целое поколение.

Конец XXI века, мир находится в зените глобализации. Города превратились в технологические ульи с сотнями этажей в высоту. Широко практикуется техническая модификация человеческого тела, информация давно оцифрована, и хранится в глобальной информационной сети, по которой путешествуют городские «ковбои», дети бетонных джунглей, а по-нашему – хакеры. Эти ребята умеют взламывать банки данных, красть информацию и внедрять вредоносные программы-ледорубы. И один из таких наемников получает очень выгодный заказ, сулящий огромную прибыль, но клиент, скрытый за строчками электронного кода, пожелал остаться неизвестным.

Помогать хакеру будет профессиональная убийца-самурай Молли с искусственными глазами и прочая публика из андеграунда.

Гибсон буквально воссоздал по сигнальным маячкам настоящего будущее, которое возможно наступит уже завтра. С точностью научного прибора он предугадал появление Интернета и все сопутствующие такому процессу явления. Он догадался, что на почве технологических гаджетов возникнут новые субкультуры, совершенно отличающиеся друг от друга взглядами на мир и философией. Гибсон понял, что в будущем власть будет принадлежать не государствам, а глобальным транснациональным корпорациям, которые поделят планету на зоны влияния и превратятся в локальные коммерческие государства. Промышленный шпионаж, частные армии, апгрейд организма, кибер-валюта, одноместные капсулы, химическая еда и уникальное программное обеспечение – все это со временем станет реальностью, и уже становится.

Ну и кроме того, Гибсон предвосхитил идею технологической сингулярности, которая говорит, что человечество встанет на пороге гипер-развития информационных технологий, после которого осуществится прорыв в новых формах эволюции, и доминирующим видом жизни станет искусственный интеллект, который будет управлять новым оцифрованным человечеством, в массе своей давно переставшем понимать, каким образом работает техника и технологии. В то время, как технология станет на рельсы саморазвития, фактически превратится в техносферу, замкнутую экосистему, которая уже будет развиваться самостоятельно, человек особенно далеко не уйдет как вид. Люди через сто и двести лет биологически не изменятся, они по-прежнему будут теми же высокоразвитыми обезьянами, только разве что проживающими в технологических джунглях и умеющими нажимать на кнопки, чтобы обновить статус в социальной сети. На смену им могут прийти так называемые пост-люди, но это уже совсем другая история...

Итак, в романе «Нейромант» описана ситуация, когда Скачок близко, сам же таинственный нечеловеческий Нейромант уже появился в Сети, преследует свои загадочные цели, и ничто его не остановит.

Будущее становится настоящим уже сегодня. Сию секунду.

Многие почему-то считают выдающегося американского писателя Стивена Кинга исключительно «королем ужасов», мол, человек пишет только страшные истории. Это популярное заблуждение. На самом деле Кинг разносторонний автор – в его богатейшем арсенале имеются произведения не только из жанра ужасов или триллера, но и фэнтези, и детективы, и, конечно же, фантастика. Если бы писатель не сосредоточил свое внимание на темном искусстве, из него несомненно получился бы первоклассный фантаст.

Подтверждением тому служит отличный роман «Бегущий человек» 1982 года, написанный в жанре социальной фантастики под псевдонимом Ричард Бахман. Некоторые даже приписывают произведению киберпанковские корни, но это, наверно, перегиб. Здесь скорее имеются все признаки антиутопии самого жесткого образца по типу «1984» Оруэлла.

В романе говорится о недалеком будущем, когда Америка страдает от экономического кризиса, и чтобы поддерживать уровень довольства граждан и отвлечь их от проблем, правительство идет на введение особого реалити-шоу – игры на выживание в прямом эфире. Из претендентов отбираются кандидаты, которые должны убегать от палачей-убийц и тот, кто выживет определенное время, выиграет в игре. Участие добровольное, риск осознанный, награда щедрая. Иными словами: смерть «он-лайн». Разумеется, никто никогда в игре «Бегущий человек» еще не выигрывал, но хозяев шоу это мало заботит, зато зрители втайне желают победы игроков над системой, что практически невозможно – в этой игре не предусмотрен выигрыш. Как в казино, где выигрывает только один – сам хозяин игорного заведения.

В такое шоу попадает Бен Ричардс, дочь которого нуждается в дорогостоящем лечении. Бен не испытывает никаких иллюзий по поводу профотбора, но проходит в шоу и после старта игры успешно прячется от палачей. Им движет, конечно, не жажда развлечения, и даже не собственное обогащение, а родительский инстинкт. Расклад простой: либо он выигрывает, и дочка будет жить, либо ребенок умрет без помощи. По мере своего продвижения ему придется столкнуться с разными представителями американского общества и увидеть его «срез» — обнищавшую, опустившуюся нацию, изнасилованную капиталистической системой, для которой существует только одно благо – деньги. Человек в таком обществе – мусор. А шоу должно продолжаться. Любой ценой.

В романе заложена очень важная идея: в погоне за рейтингом хороши любые средства. То есть ради прибыли можно пренебречь такой ерундой, как человеческая честь, здоровье и даже жизнь. Первые звоночки мы видим уже сейчас, когда участников различных шоу публично унижают или выставляют напоказ их жизнь. Позаимствовав мотив из рассказа Роберта Шекли «Премия за риск», Кинг всего лишь экстраполировал тенденцию в будущее и получил картинку из «Бегущего человека». Все предельно просто, до отвращения. Ситуация, показанная в романе, это крайняя степень дегуманизации, начавшейся уже сейчас. Но люди все-таки не стая волков, в любом обществе есть какая-то мораль, нормативы, определенные ценности. И Кинг доказывает, что людей не так-то просто «зазомбировать» — Ричардс бросает Системе вызов.

Сюжет крайне динамичен, действие очень насыщено, мир прописан достоверно, и наверно со всеми этим достоинствами связана удачная экранизация романа режиссером Полом Майклом Глэйзером в 1987 году со Шварценеггером в главной роли.

«Бегущий человек» — это очень важный, актуальный роман, который имеет не только развлекательную ценность, но и практическое значение. Описанный в нем сценарий возможен, а при определенных обстоятельствах достижим уже сейчас. Вы можете сказать: да ничего подобного! Такого никогда не будет! Допустим. Но пусть, когда нам будут возражать, пусть в этот момент вспомнят о кровавых битвах гладиаторов на полях Колизея, о судебных поединках в Древней Руси, о смертельных танцах викингов, о линчевании негров, о зверствах нацистов и так далее, и тому подобное. Все эти факты говорят о том, что человек – хищник, получающий удовольствие от созерцания насилия и смерти. Только в новом формате. Хлеба и зрелищ – этот девиз актуален и по сегодня, разве что существует в новом виде, под камуфляжем коммерческой прибыли.

Уже потом, гораздо позже появятся «Голодные игры», так растиражированные сегодня.

Джеймс Баллард относится к поколению писателей-фантастов «новой волны» наряду с Майклом Муркоком, Брайаном Олдиссом, Роджером Желязны и Джорджем Мартином. Писатели этой волны снова сосредоточили все проблемы вокруг личности человека, вернув читателя со звезд на Землю. Это конец 60-х и начало 70-х — эра великих разочарований и дегуманизации, эра, когда романтические мечты о завоевании дальних миров и светлом будущем растаяли, как мороженое на солнцепеке.

Баллард написал много, но пожалуй одно из самых известных его произведений — «Высотка», триллер, действие которого происходит в наши дни. На первый взгляд, от фантастики здесь нет практически ничего, кроме идеи, что возможно сосредоточить всю общественную жизнь в стенах одного здания. Эта идея нашла свое подтверждение в таунхаусах, а значит, заслуживает внимания. Но интересна в романе Балларда не технологическая составляющая, это всего лишь необходимое условие, декорация. Гораздо интереснее следить за психологическим конфликтом урбанизированного человека, помещенного в бетонный зоопарк, аналогом клеток в котором служат квартиры.

Высотка повторяет социальную иерархию британского общества с его делением на рабочий класс, среднюю прослойку и привилегированную группу членов высшего общества — Баллард как бы копирует социум, показывая, что запертые в ограниченном пространстве, люди довольно быстро деградируют до первобытного уровня.

Сама высотка у Балларда — полноценный персонаж, главный герой повествования. Словно живой, разумный организм, она обладает магнетической силой притяжения и концентрации людей в ограниченном пространстве. Сорок этажей, тысяча квартир. Безупречный мир-здание, почти совершенный механизм, в котором все же есть изъян. И этот главный изъян — люди.

Сюжет романа строго функционален, он работает на идею и показывает довольно простой замысел автора: исследовать пределы падения в моральных и правовых нормах. Возможно, именно поэтому падение происходит быстро и почти без остановок, что убавляет происходящему реализма, и прибавляет гротеска, превращая «Высотку» в жестокий коллаж на современное общество потребления.

И вот эта безупречная тактика оказывается монетой с двумя сторонами. Оборотной стороной романа стала неубедительность, с которой происходит деградация. Любой нормальный человек при сложившихся обстоятельствах давно уехал бы из вертикального зоопарка, благо есть возможность. Ситуация была бы гораздо убедительнее, если бы жильцы находились взаперти. В противном случае все персонажи выступают аморальными скотами без малейшего намека на цивилизованность, которым нравится существующее положение вещей. Или напрашивается мысль о коллективном помешательстве.

Так или иначе, «Высотку» следует рассматривать как интересный и оригинальный эксперимент по исследованию конфликтов в малых коллективах. На тот момент, да и для сегодняшнего дня вещь получилась удивительно актуальной — ведь квартирный вопрос портит людей по-прежнему.

Вещь натуралистичная, с напряженным сюжетом и тягостно-тревожной атмосферой. Читается за один день.

По данным ООН, на начало 2020 года в мире живет 7,7 миллиардов человек, причем большая часть из них приходится на азиатские страны – традиционно лидируют Китай и Индия. Темпы прироста населения немного замедлились, но не остановились. Ученые рассчитали, при каком примерно уровне человеческой популяции биосфера Земли не выдержит нагрузки. Получилось около десяти миллиардов человек.

Огромная толпа. Самая длинная в мире очередь за хлебом. Если человечество к тому времени не сможет найти баланс между уровнем своего потребления и возможностями природы, нас всех ждет экологическая катастрофа, сопоставимая с вымиранием динозавров.

Таким образом, угроза перенаселения признана специалистами одной из самых серьезных наряду с экологической угрозой, техногенными угрозами и угрозой ядерной войны. Почему? Потому что тянет за собой все эти опасности шлейфом. Мало места – меньше ресурсов, меньше еды, а значит будут конфликты. Больше людей – больше отходов, выше уровень загрязнения.

О проблемах перенаселения писали многие фантасты, пытаясь нарисовать в своих произведениях это странное будущее, которое почти наступило. Можно привести несколько интересных примеров на тему, но самым занимательным и самобытным оказался роман английского фантаста новой волны Джона Браннера «Всем стоять на Занзибаре», опубликованный в 1969 году и отмеченный престижной премией «Хьюго». До того момента Браннер не был особенно известен и занимался в основном массовой фантастической литературой вроде космоопер и боевиков, однако в более поздний период творчества стал тяготеть к освещению социальных и философских проблем.

По Браннеру, в перенаселенном будущем Земли будет очень тесно – до такой степени, что люди начнут заселять ранее пустынные уголки планеты, и выжимать из них последние капли. Это глобальный, мульти культурный мир, парадоксально бедный в цивилизационном плане. Люди не знают куда себя деть, люди перемешаны между собой и существуют фактически уже в рамках единой цивилизации, но им фатально не о чем говорить друг с другом, а наедине с собой оставаться просто страшно. Нарастание демографического коллапса снижает доходы, и приходится урезать свои потребности, шажок за шажком, заменяя в рационе натуральные продукты пищевыми добавками. Никто никому здесь не рад, весь мир превратился в огромный базар, где вечно царит давка, громко и душно от множества тел.

В мире романа действует искусственный интеллект, компьютер «Салманассар», работающий над решением проблемы перенаселения и одновременно выдающий разрешения на заведение потомства. Демографическая политика ужесточилась в разы, и многие люди с плохим геномом больше не могут завести детей, что приводит к росту преступности и терроризму. Параллельно на страницах романа разыгрывается лихая шпионская игра, ставкой которой является небольшое богатое ресурсами азиатское государство, жители которого поразительно миролюбивы.

Этот пацифистский мотив в романе не случаен – Браннер был убежденным противником войны. Не забываем время написания – самый разгар фиаско США во Вьетнаме, всплеск движения «хиппи», популяризация наркотиков. Если держать эти переменные в уме, становится понятно общее настроение романа. Браннер щедро снабжает текст фоновыми новостями, заметками и рассуждениями, которые как бы создают декорации для действия и добавляют происходящему реалистичности. В итоге нарисованное им будущее становится до боли убедительным и знакомым, оно уже ломится в вашу дверь, оно лежит на прилавках магазинов в виде генно-модифицированных продуктов и витаминок.

Это будущее уже здесь. Смотрите: цены на продукты растут, качество их наоборот уменьшается. Людей все больше, они все злее. Все меньше личной свободы, она быстро тает, корпорации и государства контролируют потребление и поведение граждан, и все выше уровень агрессии, радикализации общества. Гуманизм ушел в прошлое, стал волшебным сном, человек больше не ценность.

Что делать?

Жить, но по-другому. И Браннер прямо намекает, что это осуществимо, на примере миролюбивого азиатского государства под вымышленным названием Бениния, где народ всегда счастлив и рад любым гостям, даже агрессорам, которые всегда обречены на поражение и поглощение.

Таким образом, «Занзибар» Браннера стал одним из самых ярких и грозных предупреждений человечеству о его незавидной судьбе. Все неразумные народы обречены либо на рабство, либо на смерть. Чудес не будет.

«Свидание с Рамой» — одно из самых известных и выдающихся произведений английского писателя-фантаста сэра Артура Кларка, творчество которого поражает воображение удивительным масштабом и размахом действия.

В 22 веке, когда человечество почти освоило Солнечную систему, из глубин космоса к нам прилетел гость – монументальных размеров цилиндрический объект, который поначалу спутали с астероидом. К объекту, названному астрономами Рама (индийский бог, аватара Вишну) была направлена экспедиция с целью исследования его поверхности. Люди даже не предполагают, что может им открыться при ближайшем приближении к объекту и готовы к любому возможному сценарию – от дружественного контакта до военного конфликта.

Роман последовательно описывает хронологию высадки и последующей экспедиции внутри Рамы, который оказался полым и содержащим внутри себя огромное пространство с силой тяжести, образуемой вращением вокруг своей оси. Кларк открывает перед читателем грандиозную картину внутреннего мира этого загадочного объекта, исполинского «корабля поколений», то есть огромного самодостаточного судна, представляющего собой замкнутую экосистему и посланного неизвестными создателями в глубины космоса с совершенно неизвестными целями. Настоящая Terra Incognita, неизведанная земля, полная удивительных тайн и загадочных сюрпризов, Рама преподносит астронавтам новые и новые интереснейшие чудеса, над которыми предстоит серьезно поломать голову.

При всех прочих художественных достоинствах, при огромном количестве технических новшеств, описанных внутри Рамы, прежде всего в этом романе поражает размах воображения автора касательно самого объекта – Кларк буквально воссоздал по каким-то невидимым чертежам словно бы настоящий объект, инженерное, научно-техническое чудо, корабль-мир, на фоне которого человек кажется ничтожным микробом.

Пораженные размерами объекта, исследователи просто теряются на фоне его ландшафтов, куда входят искусственные города, внутреннее море-кольцо, опоясывающее Раму изнутри и причудливые биологические роботы, выполняющие неведомые программы. Огромный чуждый мир, существующий по своим законам, совершенно непонятным человеку, который может лишь наблюдать за ними и поражаться безграничной мощи этого внеземного разума.

Кларк умеет удивлять, и по праву, ведь это один из самых универсальных фантастов XX века, почти полностью посвятивший свое творчество проблеме взросления человеческой цивилизации, освоения ближнего и дальнего космоса и контакта человечества с внеземными цивилизациями. Каждое его произведение – эксперимент на тему космоса. Поэтому неудивительно, что история о Раме со временем обросла целым циклом, куда вошли четыре романа, написанные совместно с Джентри Ли.

Несмотря на то, что концепция материнского корабля или корабля поколений была обработана в фантастике до Кларка (вспомним Хайнлайна с его «Пасынками Вселенной»), Артур Кларк как никто смог вывести этот сюжет на небывалый новый уровень, во-первых, воссоздав корабль по лекалам Чужих, во-вторых, превратив его в целый неизведанный замкнутый мир, который наполнен загадками.

Поэтому центральным и самым главным персонажем этого произведения по праву является Рама – загадочный гость из глубин космоса, великий и молчаливый. Совсем как настоящий индийский бог.

Существует особый род сюжетов, которые посвящены самым базовым категориям мира и человеческой жизни. Это категории времени, пространства, самой основы мироздания. Что если мир, в которым мы живем, не совсем соответствует реальности? Возможно, мы видим некую картинку, а настоящий мир совсем, совсем другой?

Идея нам конечно знакома по знаменитой «Матрице» Вачовски: мир как иллюзия, мир как долгий сон длиною в жизнь. На самом деле ты не существуешь. Однако эта идея древняя, ей много много сотен и даже тысяч лет.

Если говорить о современности, подобные сюжеты развивали задолго до выхода фильма уже в конце 60-х годов 20 века. В частности, выдающийся писатель-фантаст, гениальный деконструктор реальности Филип Дик посвятил теме иллюзорности реального мира многие свои произведения, и наиболее ярко это у него получилось в романе «Убик», опубликованном аж в 1969 году. Действие романа происходит в мире будущего, где между собой конкурируют корпорации телепатов и антилетепатов. В условиях сепаратной, шпионской войны первых с последними разворачивается все действие романа. Персонажи произведения постоянно вынуждены укрываться от одних и взаимодействовать с другими, но не это важно.

Революционной идеей Дика является введение им в текст некого препарата – аэрозоля под названием Убик, который стоит только перестать его применять, как мир начнет буквально распадаться, вышелушиваться и погружаться в прошлое. Например, на смену кнопочному телефону появится дисковый, и так далее. Попрыскайте на него — и кнопочный телефон вернется на свое место. Последствия этого эффекта могут быть самыми губительными, но еще волнительней вопрос: как далеко все зайдет, если не применять препарат, и каков он, настоящий мир, что прячется за декорацией этого фасадного мира будущего?

Роман очень захватывающий. Как и во всех других текстах Дика, поначалу действие спутанное и совершенно непонятно, что происходит. Путаницы добавляет обилие персонажей и деталей, которыми Дик щедро удобряет свои тексты. Постепенно выстраивается общая линия, и оторваться от сюжета становится уже невозможно.

Ценность «Убика» очевидна. Этот и подобные ему романы демонстрируют нам, какими призрачными порой бывают сами основы нашего бытия, сама наша реальность, которая согласно учениям древних буддистов не более как сон.

Написать об этом замечательном романе можно еще довольно много, но его следует прочесть, хотя бы один раз – и поставить в один ряд с такими вещами как например «Футурологический конгресс» Станислава Лема. «Убик» — это не просто книга об иллюзорности мира, но и о месте человека в таком странном новом мире и поиске человеком самого себя. А что если не прыскать «Убиком» на себя? Существуете ли вы, мистер Андерсон?

Французов нельзя назвать особенно плодовитыми по части научной фантастики. Вспоминается всего-то пара-тройка имен, причем первый это создатель приключенческого фантастического романа Жюль Верн, а остальные – Пьер Буль с его «Планетой обезьян» и Робер Мерль, автор знаменитого фантастического романа «Мальвиль» 1972 года, выполненного в стилистике постапокалипсиса. А, ну и конечно Франсис Карсак, тоже интересный и самобытный автор. Количество небольшое, но зато качеством эти писатели берут отменным. И действительно, каждая их книга запоминается прочно и надолго.

Что касается Мерля и его «Мальвиля», этот роман сложно назвать традиционно постапокалиптическим. Возможно виной тому происхождение и культура автора, возможно, само время написания, когда о таком поджанре никто на континенте ничего и не слышал – следовательно он не был в моде и не мог породить грязную волну дешевых подражаний. Соответственно, Мерль писал свой роман, опираясь на традиционные для фантастики каноны. Получилось хорошо.

Действие произведения происходит во французской провинции сразу после удара термоядерной бомбы. Обитатели замка Мальвиль чудом спасаются от радиоактивного пламени за толстыми стенами крепости, после чего вынуждены собирать по крохам то немногое, что уцелело после конца света. Автор последовательно описывает жизнь выживших в этом новом изуродованном мире, их борьбу за существование и отчаянные попытки наладить систему самообеспечения, их вылазки в соседние городки, столкновения с другими выжившими, борьбу с другими коммунами и исход всего этого действа.

Первое, что сразу бросается в глаза по прочтении этого замечательного текста – язык. Обстоятельный, очень богатый язык высокообразованного человека, который со вкусом может подать и описание ландшафта, и разговор, и сцену действия. Чувствуется школа большой литературы, не испорченная влиянием популярной культуры. Но это также вылезает Мерлю боком – местами описания уж чересчур дотошны.

Еще одной особенностью является медленное раскачивание сюжетной линии, поскольку автор ударяется в различного рода лирические отступления, бесконечные воспоминания главного героя о прежней жизни и уходит в любовную лирику. Все это размывает напряженность, отчего роман читается как производственное произведение – словно нам рассказывают, как на пепелище мира пришла группа рабочих и обстоятельно, по деревяшке стали выкладывать новые стены, балки, стропила. Нет, здесь конечно присутствуют и боевые сцены, и психологическое противостояние, но они не являются самоцелью.

В целом же «Мальвиль» выгодно отличается от собратьев в поджанре своей витиеватостью – нет ни одного постапокалиптического романа, который бы так спокойно и размерено, но крайне реалистично и с учетом объективных факторов описывал ужасы постатомного мира. И в то же время акцентировал действие не на постоянной грызне выживших, а на попытках реконструировать этот мир. Удивительно, но среди своих собратьев это самый оптимистичный роман, герой которого верит в лучшее будущее! Да, «Мальвиль» такой один.

Очень хорошее произведение, которое можно отнести к лучшим представителям европейской научно-социальной фантастики.

Формально «Конгресс» входит в цикл произведений о замечательном прославленном путешественнике Ийоне Тихом, созданным воображением польского фантаста Станислава Лема, но по факту данное произведение настолько отличается от всех прочих похождений персонажа, что заслуживает особого анализа.

Есть такая категория литературы, поправимся, фантастической литературы, которая не просто нас развлекает, но в корне изменяет наше представление о мире, меняет систему ценностей, мировоззрение, взгляды и прочее.

Ийон Тихой и его закадычный друг, профессор Тарантога, попадают на футурологический конгресс, где обсуждаются самые последние достижения науки, прогнозы ее развития в будущем и общее состояние цивилизации. Обычное мероприятие со своим регламентом, но постепенно Ийон оказывается втянутым в цепочку странных событий, которые приводят к совершенно непредсказуемым последствиям. Перед читателем разворачивается поразительный по смелости фантазии театр абсурда, который – парадокс! – все больше напоминает нам нашу действительность. Человечество вступает в информационную эру, в эпоху постпостмодернизма, структурализма, мультикультурализма и прочего «лизма», стирая между смыслами грань. Это мир, в котором оболочка имеет значение больше, чем содержание, где форма определяет сущность, а реальность и иллюзия сливаются в одно бесконечное видение, которое может длиться, сколько пожелаешь. Наши аналоги — Интернет, мода, потребление.

Лем как бы мимоходом выводит в романе массу удивительно интересных идей, каждая из которых заслуживает отдельного большого произведения. Центральным мотивом произведения становится проблема восприятия реальности. Лем доказывает, что наше мировосприятие легко изменить, тем самым подчеркивая его зыбкость. То есть мир, который мы видим, на самом деле не такой, он выглядит по-другому. Реальность иллюзорна, за фасадом веселой картинки скрывается другой, куда более нелицеприятный, враждебный и суровый мир. А ключ ко всему – химия. Химические препараты способны изменить не только сознание, но и систему органов чувств. В принципе, это установлено наукой, Лем просто экстраполировал идею на будущее и в больших масштабах, на секунду представив, что под воздействием препаратов будет находиться все человеческое общество.

Представьте себе миллионы людей, целые города и страны, погруженные в коллективную галлюцинацию, в наркотический бред, только без привыкания и болезненных последствий. Сны наяву! Можно принять специальный препарат и перенестись, куда прикажет воображение. Можно стать эльфом в волшебной стране, или персонажем книги, или популярным актером, или звездой немого кино, рекламы или известным спортсменом. Можно стать кем угодно, примерять на себя разные личности, как вечернее платье или смокинг. Вы представляете весь масштаб, всю глубину созданной Лемом концепции?! Да такой мир – практически предшественник Матрицы из одноименного фильма братьев Вачовски. Человечество галлюцинирует, но не знает об этом. Человек утрачивает чувство реальности, перестает ориентироваться в происходящем, у него из-под ног выбита почва, отныне после приема препарата любое событие может с одинаковой вероятностью быть реальным или иллюзорным.

Это мир открытых возможностей. Это перспективы, от которых захватывает дух, открытие, могущее с одинаковыми шансами стать как всеобщей манной, так и наихудшим из зол: нужно учитывать, что любой сладкий сон когда-нибудь закончится. Раньше формой волшебства было удивительное искусство движущихся картинок, именуемое синематографом, а у Лема – это спецпрепараты, превращающие вас в кого угодно и изменяющие мир согласно вашим субъективным пожеланиям. Сколько людей – столько и миров.

Иными словами, роман Станислава Лема «Футурологический конгресс» производит на разум эффект разорвавшейся бомбы, но для его понимания нужно читать текст очень внимательно и понимать суть описываемых там концепций. Кто-то не поймет. Кому-то книга покажется мутной, заумной, но, думаю, на остальных читателей книга произведет большое впечатление.

В 1972 году после беседы с Робертом Силвербергом Айзек Азимов пишет один из своих самых интересных романов, построенный на фундаменте жесткой научной-фантастики – то есть с детализацией всех физических процессов, подробным описанием физических теорий и устройств, сценариями их внедрения и последствий. Тема: получение неисчерпаемой энергии путем применения Межвселенского Электронного Насоса и существование параллельной вселенной, в которой тоже обитают разумные существа.

Фантастика пишется о необычном, но в конечном счете для людей. Как и вся литература. Любое удивительное явление, смелая идея или процесс в фантастике существуют в привязке к людям – человек всегда, так или иначе участвует в событиях, а значит, мы получаем описание происходящего с точки зрения человека. Но мало кто пытался делать фантастику с точки зрения полностью чуждого нам разума, с позиции иных существ, которые полностью отличались бы от нас по физиологии, психологии, мышлению и прочим параметрам.

Азимов попытался и у него получилось. Роман «Сами боги», состоящий из трех лаконичных частей «Против глупости», «Сами боги», «Бороться бессильны», описывает контакт физика-ядерщика с миром паралюдей из параллельной вселенной с целью спасения последнего от взрыва материнской звезды их родного мира. Азимов специально разбил произведение на части, чтобы показать разные миры, наш, привычный человеческий, и мир паралелльной вселенной, где разумные существа бывают трех полов и двух состояний. Вторая часть вызывает наибольший интерес, потому что писатель полностью абстрагировался от человеческой точки зрения на некоторые вопросы, оставив в образе паралюдей лишь стиль человеческого мышления. В итоге читатель имеет шикарную возможность представить себя в облике амебоподобного существа из разреженной материи, способного проходить сквозь твердые предметы.

Интерес в романе вызывает не столько сюжет о контакте и научном открытии – к слову, здесь вы сможете подучить основы ядерной физики и астрофизики – сколько сама смелая попытка уйти от традиционного антропогенного фактора, то есть влияния человеческого мышления на всю картину внешнего мира. Азимов максимально проработал физику и социальное устройство трехполых, уже самим фактом их отличия от нашего показав, что они тоже имеют право на существование. И такие структуры возможны в реальности, и ничего с этим не сделаешь, и нужно воспринимать Иное таким какое оно есть, а не таким, каким нам бы хотелось его воспринимать. Принцип научной объективности!

Что касается сюжета и персонажей, писатель не стал выдумывать велосипед и в качестве главного героя поставил ученого-бунтаря, как обычно, не принимаемого всерьез в научных кругах, но имеющего верных сторонников и идущего против системы. Ясное дело, талант побеждает посредственность, а добро – зло. Даже в параллельной вселенной. Плюс фирменная научная достоверность писателя. И вот, именно в этих точках параллельные Азимова в его геометрии миров пересекаются.

Опубликованный в 1968 году роман выдающегося американского писателя-фантаста Роберта Шекли «Координаты чудес» входит в массу списков на обязательное прочтение. Не зря.

Эту вещь было бы неплохо прочесть не только любителям фантастики (им так обязательно), но и человеку обычному, потому что в который раз писатель применяет фантастическое как эффективный инструмент, при помощи которого создана блестящая сатира на человеческую цивилизацию западного типа.

Герой романа выигрывает в некой галактической лотерее и отправляется в дальний космос, чтобы получить приз. Разумеется, с этой отправной точки начинаются его нелепые, смешные, удивительные и нереально захватывающие приключения.

Есть искушение назвать Шекли великим нарушителем рамок. Кажется, что для автора нет вообще никаких границ возможного. Приз у него говорящий, планету можно заказать инженеру-конструктору, во времени тоже можно переместиться и любезно пообщаться с тираннозавром на светские темы. Полный полет фантазии...

Прием оправдан; только так автор показывает нам вроде бы обычные механизмы капиталистического уклада через призму фантастического, отчего сразу видна вся нелепость и абсурд некоторых законов и правил, по которым мы живем и считаем, что так оно и нужно.

Тонкий юмор Шекли сквозит в каждой строчке, на каждой странице произведения. Нет тем, которых он бы ни касался — семья, государство, работа, религия, спецслужбы, одиночество, война, мир, любовь. Список можно продолжать. По каждой теме, на каждый вопрос у Шекли есть свой оригинальный ответ. Оригинальны персонажи, начиная с главного героя и кончая всеми встречными, с которыми сталкивает его сюжет.

Сюжет, к слову, имеет структуру нити, на которую нанизаны жемчужины-эпизоды, связанные между собой чисто условно, что превращает весь роман в сборник новелл, в набор рассказов. Объединяет происходящее герой и атмосфера доброго помешательства, в которую погружаешься с удовольствием, а когда книжка заканчивается, и финал истории становится очевиден, делается немного грустно. Подобная фрагментарная структура не случайна для Шекли, ведь он блестящий рассказчик, мастер короткой формы, уступающий в этом деле разве что самому Рэю Брэдбери. Шекли написал массу коротких историй, настолько изящных, потрясающих, гениальных, ироничных, что они не имеют себе равных в западной фантастике.

Итак, история рано или поздно закончится. Но всегда можно начать снова. В этом и состоит свойство хорошей литературы: она позволяет нам проживать мгновения других людей. А что же еще делать со временем? Ведь мгновения даны нам, чтобы проживать их, не так ли? Вопрос в том, как.

Лучший роман Курта Воннегута как писателя широкого формата без жанровых ограничений. Автобиографическая вещь, куда писатель выплеснул всю свою горечь и ужас от пережитой однажды бомбежки Дрездена в период Второй мировой войны. Будучи призванным в армию США, Воннегут попал в плен и работал на нацистов на скотобойне номер пять, и когда американская авиация высыпала на мирный немецкий город пачку бомб, попал под раздачу вместе с такими же бедолагами.

Лучшие новые сюжеты придумывает жизнь, и книга Воннегута наверно самый яркий тому пример. Ярко выраженное антимилитаристское произведение, где осуждается не просто нацизм, но и все ужасы войны в принципе. Получив очень эффективную прививку от бряцания оружием, писатель твердо понял, что такое ужасы войны – смерть, смерть и еще раз смерть, холодное дыхание которой мог ощутить на себе каждый из ни в чем не повинных граждан города Дрездена.

Детей бросили на скотобойню, это действительно был крестовый поход, но совершенно непонятно против кого. Иногда градус безумия и фантазии в тексте переходит все мыслимые границы и в такие моменты роман читается как безумное откровение жреца технотронного века, вооруженного иронией по самое «не хочу».

Альтер эго писателя – Билли Пилигрим, инфантильный, апатичный паренек, от лица которого ведется повествование, ставшее рупором пацифистской литературы второй половины двадцатого века в Америке и занесенное даже в список запрещенных книжек.

Воннегут вводит в романе и фантастический элемент. Так, у него существует планета Тральфамадор, обитатели которой воспринимают время как пространственную координату, то есть для них оно раз и навсегда дано в едином виде, и нет разницы между прошлым, настоящим и будущим. Фантастическая идея еще больше усиливает основную тему произведения, в контексте чего война со всеми ее ужасами оказывается объективным фактом и частью человеческой природы.

А вот это очень грустно. Потому что, как ни крути, человечество не может существовать без насилия. Но главная трагедия заключается в том, что начинают войны одни, а расхлебывать ее последствия приходится совсем другим людям, почти детям, вынужденным отправляться в неведомые крестовые походы за собственной смертью или просвещенным безумием.

Причудливая фантазия, реальные факты и тонны иронии сочетаются в прозе Воннегута дремучим коктейлем первоклассной умной литературы.

Рекомендуется к прочтению для всех категорий читателей.

Майклу Крайтону невероятно повезло — его научно-фантастический роман «Штамм «Андромеда» снискал себе почти мгновенную славу. Возможно, благодаря серьезной научной терминологии и обоснованиям происходящих в тексте процессов, из-за чего действительно веришь всему происходящему и ни грамма не сомневаешься в компетенции главных героев, ученых, которые самоотверженно изучают поразивший целый поселок внеземной вирус.

Но данное достоинство обернулось иной стороной: роман написан настолько сухим языком, что порой возникает ощущение, будто читаешь публицистику или даже научный отчет, слегка приправленный диалогами и красочным выражениями. Чрезмерная научная сухость убивает динамизм и драматизм всего происходящего на корню, что лишний раз красноречиво говорит нам: научный фантаст должен не только блестяще владеть предметом, но и обладать талантом художественной его подачи и умением интересно рассказывать историю. Увы, Крайтон здесь не дотягивает. А посему книга кажется чрезмерно монотонной. Это при всей ценности и значимости описанных там идей.

Псевдонаучная ахинея в литературе — это конечно плохо. Но и в сухих отчетах с нагромождением терминов, имитирующих какое-то действие, тоже нет ничего хорошего — гораздо приятней почитать обычную статью в научном журнале. В научной фантастике должен соблюдаться баланс зрелищности и достоверности изображаемых событий, а сам фантаст не может игнорировать силу своего художественного слова, которое способно будоражить умы и заставлять читателя мечтать, не только анализировать.

Писательница Урсула Ле Гуин известна не только своим замечательным фэнтезийным циклом о Земноморье, из которого мы могли узнать о приключениях волшебника Геда и других симпатичных персонажей, но и целым рядом других масштабных проектов, проработанных с точки зрения достоверности и атрибутов не менее тщательно.

Таков Хайнский цикл, повествующий о далеком будущем человечества, которое освоило космос и основало среди звезд Экумену – жизненное пространство, состоящее из обитаемых разными нациями планет земного типа. Экуменические произведения Ле Гуин выполнены в ключе научной фантастики с большой долей философской и социальной проблематики. Огромное значение Ле Гуин уделила сфере культуры каждой планеты, проработала ее историю, традиции и обычаи, отчего истории эти читаются с максимальным погружением в контекст и всей серьезностью.

Один из самых известных романов серии – «Левая рука Тьмы», повествующий о приключениях ученого, мобиля, посланца Экумены на планете Зима с очень холодным климатом, населенной поколением людей с раздвоенным полом. То есть: обитатели планеты Зима андрогинны из-за своего гермафродитизма. В зависимости от лунных фаз эти невысокие смуглые люди меняют пол, и эта трансформация существенно влияет на их поведение, мироощущение, взгляды и привычки.

Задача героя – склонить правительство планеты к включению в Экумену, но постепенно важная миссия меркнет на фоне увиденных им чудес. Поначалу роман пронизан беседами ученого с местными вельможами о цели его прибытия на планету. Затем сюжет раскручивается в спираль приключений и экстремальных испытаний в условиях жесточайшего холода. Ученому приходится пересекать огромную ледяную равнину и горные кряжи в компании одного из местных аборигенов, который к тому же начинает мутировать из мужчины в женщину, и в результате этого мистического опыта герой в корне переосмысливает свои взгляды на противоположный пол.

Ле Гуин создала интереснейший текст, в котором совершенно по иному понимаются вопросы самоидентификации человека с точки зрения половой принадлежности. Размыв границу между мужским и женским началом, она выбила почву из под ног у читателя и заставила нас задуматься – а кто мы в сущности? Не физически, а духовно? Кем мы себя считаем, сильным или слабым полом? Ведь не секрет, что в поведении некоторых женщин присутствует очень сильное мужское начало, а определенные мужчины ведут себя как кисейные барышни. Это особенно актуально, когда в современном обществе тотально размываются социальные гендерные роли: иногда непонятно, кто идет к вам навстречу по улице – мальчик или девочка. Есть над чем задуматься.

Таким образом, когда многие ее коллеги грезили контактом с иными мирами, технологическими чудесами и колонизацией дальнего космоса, Ле Гуин обратилась к вопросам, прямо вязанным с каждым человеком – к гендерным вопросам сомоидентичности, наглядно показав, что в будущем возможны ситуации появления полностью андрогинной цивилизации двуполых людей. Очень серьезная философская и социальная проблема была также подана в ключе дружбы и взаимовыручки, ведь герои прошли вдвоем через сложнейшее испытание в своей жизни, а, как известно, человек познается в беде.

Интереснейший роман с точки зрения сюжета.

Ценнейшее произведение с позиций философской проблематики.

Новаторское произведение, смело затрагивающее острые гендерные вопросы взаимоотношения двух полов и проблем половой идентичности.

Один из лучших научно-фантастических романов, вообще когда-либо написанных за всю историю существования жанра, это произведение было создано Филипом Диком в зрелый период его творчества, в зените, когда писатель еще так не страдал наркотической зависимостью, был молод, свеж и полон различных интересных идей. Надо сказать, что Дик писал крайне неровно – от посредственных скучных тягомотных книжек до откровенно гениальных произведений, взрывающих мозг любого, кто в состоянии осмыслить заложенный в тексте «месседж». Этот роман — из второй категории.

В романе легендарного визионера и «разрушителя реальности», действие которого происходит в недалеком будущем, рассказывается о специальной службе правоохранителей – полицейских, которые охотятся за головами репликантов, то есть искусственно выращенных людей с коротким сроком жизни. Репликанты периодически сбегают с производств, где эксплуатируются, чтобы затесаться в обществе нормальных людей.

Очертив пунктирные линии эстетики киберпанка, Дик с непосредственностью гения тонко и изящно рассказал о проблеме человеческого, а также поднял этические дилеммы ответственности создателя перед своим детищем. Что есть человек? Чем измеряется человечность? Материальным или духовным мерилом? В очередной раз писатель доказывает, что грань между естественным и искусственным условна, если вообще существует. Потому что полноценный человек может быть по своей природе антигуманистичен, он может быть чудовищем, машиной для убийства или злым доктором Франкенштейном. А искусственно созданный репликант с обостренными рефлексами и коротким веком – может иметь чувство прекрасного, созерцать, ценить жизнь, сострадать, любить, наконец.

Вот он, основной конфликт и центральная идея романа, который был блестяще экранизирован режиссером Ридли Скоттом в 1981 году, а также получил ряд престижных литературных премий в области научной фантастики. И действительно, не предаваясь привычной деконструкции бытия, Дик тем не менее прекрасно раскрыл проблему человеческого, которая будет стоять тем острее, чем дальше зайдет в своем галопирующем движении технический прогресс, порождающий человекоподбные объекты – разумные машины, клонов, виртуальные симулякры личности…

Что касается сюжетной составляющей, прорисовки мира и персонажей, все эти элементы выполнены в типичной для писателя чуть усложненной манере, с обилием диалогов, имен и технических подробностей. Уже на третьей странице мир, жирно разрисованный автором, буквально вываливается из книжки вам в мозг. И это хорошо.

Роман «Снятся ли андроидам электроовцы?» — фантастика высшей пробы, которую можно рекомендовать широкому кругу читателей просто для того, чтобы научить их широте мыслей и определенной рефлексии, которая – пусть будет так – не только желательна в нашем мире, но и необходима.

Кроме традиционных жанров фантастики типа Sci Fi, то есть научной фантастики и всем известного народно любимого фэнтези, в фантастике существует еще и масса пограничных жанров, которые совмещают в себе разные черты, порой образуя совершенно удивительные гибриды. Однажды Клиффорд Саймак попробовал приготовить новый литературный коктейль, куда решил добавить вроде бы не совместимые компоненты и совместить два вышеназванных жанра. Но как можно скрестить вроде бы твердую фантастику, основанную на научных постулатах и сказки о драконах? Задача невыполнимая, но, как оказалось, Саймаку она по плечу. На выходе получилась интересная смесь, которую специалисты-литературоведы сейчас называют Science Fantasy, то есть фэнтезийный мир, обоснованный с позиций науки. В таком мире существуют и гоблины, и драконы, и эльфы, а также межзвездные перелеты и путешествия в машине времени. В общем, дикая смесь.

Конкретно в «Заповеднике гоблинов» фэнтезийные явления считаются частью нашего мира, просто раньше они не были официально признаны наукой. В будущем же фея или эльф вполне обыденное существо, ничем не хуже зебры или носорога, которые пока слава богу спокойно существуют в нашем мире, а сами сверхъестественные явления являются частью физических законов и тоже вполне объяснимы наукой. Просто они очень специфические, как кванты или бозон Хиггса.

Профессор Питер Максвелл непосредственно занимается изучением всего этого великолепия, но однажды его заносит на Хрустальную планету, где надо пройти некий квест по добыче загадочного артефакта в обмен на великие знания, но без сказочного народца никак не обойтись. А тут еще загадочная раса колесников проявляет неподдельный интерес к артефакту…

«Заповедник гоблинов» — чисто приключенческая фантастика, очень оригинально преподнесенная, увлекательная и насыщенная персонажами. Одна из лучших вещей в творчестве Саймака, легкая и вместе с тем очень добрая книжка, этакая сказка для взрослых, которым захотелось отдохнуть от повседневных забот и погрузиться пусть на часок в волшебство. Книжка дарит настоящую радость. Проверено на себе. Более того, роман отлично раздвигает границы мышления и делает наше воображение более гибким. Это тоже полезно, особенно в современном сумасшедшем мире.

Главное, верить в хорошее и лучшее. Наверно, в этом и заключается рецепт счастья. И тогда не придется держать сказочных существ в специальных заповедниках – ведь причиной страха перед сверхъестественным становится незнание и ожидание плохого, а если мы будем относиться к эльфам дружелюбно, они ответят нам взаимностью. Может ведь случиться наоборот, и уже человек окажется в специальной резервации.

Отличный оригинальный роман в необычном жанровом ключе.

Сначала был рассказ «Часовой», его Артур Кларк написал в 1951 году, и речь там шла о таинственной пирамиде, обнаруженной астронавтами на Луне. При ближайшем рассмотрении оказалось, что артефакт внеземного происхождения и едва люди приблизились к нему, что-то там внутри сработало, как предохранитель, который был запрограммирован на то, что к пирамиде приблизятся разумные существа.

Затем, много позже, в 1968 году писатель создал свою монументальную Космическую одиссею-2001 в виде киносценария, а когда после экранизации Стэнли Кубрика стало ясно, что история пользуются успехом, Кларк издал сценарий в виде романа и расширил его до цикла из четырех произведений. Впрочем, последующие его работы хоть и были занятны, особенно вторая Одиссея, но так и не смогли повторить ошеломительный успех и превзойти художественное значение пилотного романа.

В недалеком будущем, по мысли фантаста это должен был стать 2001 год, люди обнаружили на Луне странный артефакт виде большого черного монолита, толщина, ширина и высота которого соотносились друг к другу как 1,2 и 3. Едва земляне начали исследовать странную находку, она исчезла, а затем, через некоторое время аналогичный, но гораздо больших размеров монолит был обнаружен на орбите Юпитера. Человечество принимает решение – снарядить космическую экспедицию, чтобы добраться до монолита и исследовать его…

Артур Кларк – самый универсальный научный фантаст во всей зарубежной литературе XX века. Если другие выдающиеся писатели сосредотачивали свое внимание на каких-то отдельных темах (Азимов на роботах, например), Кларк писал обо всем, причем в глобальных масштабах пространства и времени: если уж про будущее, так на миллионы лет вперед, если уж про космос, так в масштабах всей галактики. Поэтому неудивительно, что действие «Космической одиссеи» разделено на несколько последовательных этапов, и каждый из них все более масштабен и глобален, а к концу действие и вовсе переносится за пределы существующей вселенной.

Основная тема романа – существование внеземного разума, причем в обязательном контексте с нашим. Кларк представляет свою версию появления человека на планете Земля: мы – плод глобального эксперимента, дети, едва научившиеся ходить, но уже тянущие ручонки к звездам. А монолиты, проводники человека в загадочной вселенной, служат маяками, отмечающими, что наша цивилизация достигла определенного этапа в своем развитии. Здесь автор с упоением и увлечением описывает достижения будущей технологии, делая целый ряд предсказаний, большинство из которых уже сбылись.

Что касается идейного наполнения, пределы воображения и глубина поставленной проблемы, конечно, поражают. Кларк не стал ходить вокруг да около, а описал – максимально реалистично – каким может быть проявление внеземного разума по отношению к человеку, и соответственно каким будет контакт. Причем не одномоментный, а длящийся многие годы, столетия и даже, как показывает последний роман цикла, тысячелетие. Парадокс, но этот самый божественный разум так нигде разу и не засветился — нигде в цикле романов Кларк не дает нам портрета загадочных существ и мы можем довольствоваться лишь плодами их деятельности. Мощь их безгранична, подобна божественному проявлению, но кто они такие и как выглядят, остается загадкой. И правильно, потому что основное внимание Кларк сосредоточил на человеке, постулируя центральные вопросы:

«Кто мы и каково наше место во вселенной»?

На эти вопросы вы не найдете ответа в книге.

Но вы обязательно задумаетесь над самим удивительным фактом существования на этой прекрасной голубой планете разумного мыслящего существа. Неужели все мы – продукт спонтанных мутаций? Или все-таки кто-то или что-то создало нас с неведомыми целями?

Кто знает.

Вероятно, ответ находится где-то там, среди звезд.

Если рассуждать о романе известного польского фантаста Станислава Лема «Непобедимый», написанного им в 1964 году, то дату его создания стоит выделить особо, потому как это имеет прямое отношение к тематике произведения. Роман начинается для космической фантастики стандартно: на неисследованную планету Регис III приземляется ультрасовременый звездолет землян «Непобедимый» — раньше на планете уже побывала экспедиция людей, но почему-то пропала без вести. Задача проста: найти пропавших и узнать причину их исчезновения.

Сюжет развивается традиционно для произведений подобного плана. Люди исследуют поверхность планеты, но не обнаруживают никаких следов жизни. Вокруг непривычно тихо и пустынно, хотя все условия для развития жизни есть. Чем дольше земляне находятся на планете, тем больше возникает вопросов… пока они не сталкиваются с истинными обитателями Региса буквально лоб в лоб.

А вот дальше следует указать на деталь, которая отличает Станислава Лема от десятков научных фантастов – его нестандартный подход к теме контакта. Описаний чудовищ с щупальцами или зеленых человечков читатель от поляка не дождется. Не таков Лем, чтобы подражать американской дешевой волне и использовать стандартные приемы. Подходя к описанию контакта он задается простым вопросом: почему контакт должен происходить непременно с самой разумной расой? Почему бы не устроить свидание с продуктами их технологии?

Лем – гениальный мыслитель. Еще в 60-х годах он приходит к пониманию того, что технология постепенно станет на путь эволюции – точно так же, как и живая материя. Техника станет самосовершенствоваться, приспосабливаться к окружающей среде сама. Сама! То есть без помощи создателей, она превратится в полноценную часть природы. «Непобедимый» сталкивается с отдаленными последствиями такой технической эволюции – с чрезвычайно развитыми микророботами, сегодня их называют нано-машинами. Поодиночке они беспомощны, но образуя массивный рой, способны уничтожать города. Никакого разума, всего лишь рефлексы. Никакой агрессии, всего лишь защитный инстинкт.

Вот вам и весь контакт: чудовищное облако наномашин способно стереть в порошок самый мощный, самый совершенный межзвездный корабль, когда-либо созданный человеческой мыслью. От одной такой возможности по коже бегают мурашки.

Как именно произошло столкновение с наноботами и чем все закончилось – читайте в романе Станислава Лема «Непобедимый». Эта пророческая книга стоит того, чтобы ее прочесть. Особенно финал.

Такое будущее возможно. Уже сегодня.

Если 50-е были «золотым» периодом творчества американского писателя-фантаста Роберта Хайнлайна, то 60-е со всей уверенностью можно назвать его «серебряным» веком. Хайнлайн написал в эти годы не так много классных вещей, но количество здесь окупилось качеством. И один из шестидесятнических шедевров мастера – знаменитый роман «Луна – суровая хозяйка», написанный в 1966 году. Другие названия: «Луна жестко стелет», «Восставшая Луна».

Сменив романтическую патетику космических путешествий для юношества на более приземленные и взрослые сюжеты о будущем, на этот раз Хайнлайн решил посвятить роман жизни Лунной колонии во второй половине XXI столетия. По мысли фантаста, к этому времени на Луне была основана система колоний, куда ссылались осужденные за политические преступления земляне. Без права возврата. И без физической возможности, ведь длительное пребывание в условиях низкой лунной гравитации необратимо сказывалось на их организме. Луна – добывающая колония, из которой Земля высасывает ресурсы и, прежде всего, воду, без равноценного обмена, что фактически ставит лунных жителей на грань вымирания.

Но когда метрополию заботили интересы колоний? Колония нужна лишь для снабжения центра, так было всегда и ситуация, описанная Хайнлайном, не стала исключением. При этом жители колоний – это осужденные работники, отребье, white trash, а за людей они не считаются. То есть фантаст сразу сделал заявку на социальный аспект истории.

Что касается сюжета, речь в повествовании пойдет в основном о подготовке Лунной революции с характерными атрибутами: явки, пароли, конспирация, ячейки, тактика, захват стратегически важных пунктов.

Напрашивается очевидная параллель: Лунная колония Хайнлайна третей четверти XXI века – это американские колонии Великобритании 1770-х годов. Или Россия в октябре 1917 года. Можно приводить множество исторических примеров, но суть останется одна – Хайнлайн написал очень красочное, ироничное, увлекательное практическое пособие для начинающего революционера. В подробностях описаны все организационные и технические моменты. Причем автор философски обосновывает позицию лунных жителей, в которых мы видим живых, пусть своенравных, но добрых людей. И размышления писателя на тему отношений колоний и метрополий справедливы. Если человек отправлен в ссылку за преступление, он продолжает оставаться человеком, но многие об этом забывают, поспешив заклеймить таких людей как отбросы.

По факту получается, что человечество раскололось на две части – представителей материнского мира и жителей форпоста. И почему-то одни считают себя лучше других. Но Хайнлайн с присущей ему оригинальностью доказывает, что это не так. Роман «Луна – суровая хозяйка» читается с неподдельным удовольствием. В первую очередь, за счет первоклассного авторского юмора, увлекательного сюжета и ярких запоминающихся персонажей, типичных хайнлайновских героев. Не забыл автор и о технических экскурсах и находках – некоторые оборонные приемы колонистов по-настоящему удивляют. Ну и как всегда, текст несет в себе зерно философских размышлений Хайнлайна о природе насилия, общественном устройстве и власти. Несмотря на серьезность поднимаемых тем, «Луна» до безобразия оптимистична, наверно потому, что сами лунари обладают позитивным мировоззрением. Можно рекомендовать всем категориям читателей.

В 1967 году американский фантаст польского происхождения Роджер Желязны написал научно-фантастический роман, который потряс основы каноничных жанровых произведений и позволил говорить о писателе как основателе жанра «мифологической фантастики». Разумеется, о богах из разных пантеонов мира писали и до него, но именно Желязны вознес божественную составляющую на такой смысловой уровень, что роль бога в мифологии стала пониматься совершенно по-иному. Вообще-то Желязны всегда тяготел не к строго научным описаниям мира в своих произведениях, а все больше к различным сверхъестественным сущностям – боги, полубоги, демоны и прочие бессмертные, которые кочуют у него из романа в роман.

Касательно данного романа, ситуация следующая. В произведении описывается мир земного типа (не Земля), населенный людьми и богами из индуистского пантеона, отношения между которыми начинают постепенно накаляться. Боги в этом мире – не статуи, не иконы, а реальные существа, обладающие огромной мощью и силой. Конечно же, они находятся у власти, а обыкновенные люди, погрязшие в средневековье и невежестве, обязаны им поклоняться. Этот мир очень напоминает Древнеиндийское кастовое общество, в котором удивительным образом обосновываются привычные атрибуты. Например, перерождение технически возможно и реально. Никакой магии – всего лишь запредельная технология, сопоставимая с волшебством.

И вот Желязны описывает ситуацию, при которой среди людей зарождается движение акселеризма (по-нашему — ренессанс), выступающее за научное просвещение и познание. Как известно, знание сила, поэтому знание позволит людям создать технику и технологии, способные дать отпор могущественным богам. Флагманом движения выступает Сэм, некто из Первых, обладающий сверх знанием об истинном происхождении богов, и ставший Буддой, то есть просветленным, по совместительством Майтреей (по нашему – мессия, спаситель) и кучей еще всяких сущностей.

Вокруг противостояния людей и богов и строится сюжет всего романа.

Но не это главное.

А главное здесь то, что индуизм использован Желязны как хороший аналог системы власти и подчинения, которая строится в любом обществе. В любом государстве всегда будет класс власть имущих и тех, кто находится внизу. Любая система строится по типу пирамиды с широким основанием и узкой вершиной из немногих избранных. Рычагами власти будет технология, основанная на монополизированных знаниях, и религиозная система угнетения непокорных. И в любой системе найдется Просвещенный, который будет в состоянии ее опрокинуть. Но даже это не главное.

Главный вопрос заключается в том, что же будет дальше, когда люди победят, если им это удастся. И вот тут-то Желязны пытается обосновать позицию Сэма, он же Будда, о необходимости созерцательного образа жизни. Но колесо Сансары будет крутиться, и этому процессу нет ни конца ни края.

И последний финт, который остается не совсем понятным вплоть до конца романа, заставляет перечитывать строчки романа снова и снова – вопрос о происхождении богов. Откуда они пришли, и кто они? Мы не будем отвечать на этот вопрос, но можем лишь напомнить об одной очень известной истине: боги не существуют без людей.

К небольшому лично для вашего покорного слуги минусу отнесем лишь сложный язык повествования, изобилующий терминами из индуизма. Не зная индуистскую мифологию, разобраться в персонажах будет крайне сложно, придется читать книжку в обнимку с энциклопедией по религиям. В остальном очень интересный и насыщенный смыслами текст.

В случае с романом Киза «Цветы для Элджернона», пожалуй, можно уверенно заявить: локомотивом произведения стала мощная фантастическая идея, наглядно иллюстрирующая, что происходит с человеком в обществе, если он вдруг проявляет незаурядные способности и талант. Идея проста до неприличия. Поразительно, что до Киза никто особенно не задумывался о подобных вещах, и тем более забавно, что Киза нельзя отнести строго к писателям-фантастам, хотя данный роман является стопроцентной «гуманитарной» фантастикой по типу прозы Брэдбери или Саймака.

Тем не менее, Киз написал в 1959 году рассказ, который чуть позже вырос в полноценный роман и роман этот произвел удивительный эффект на читающую публику, мгновенно став популярным. «Цветы для Элджернона» — это история Чарли Гордона, идиота, который согласился поучаствовать в эксперименте по улучшению интеллекта и постепенно стал нормальным человеком, но на этом его превращение не ограничилось. Его разум пробудился, разогрелся, но не включился и на половину мощности, на которую был способен… Гордон становится умнее с каждым днем.

Действительно, простая и элегантная идея. Влекущая за собой целый ураган событий в жизни Чарли. Добрый, общительный, безобидный мойщик полов жил в своем уютном мирке и полагал, что его окружают друзья. Но многий ум приносит печаль и понимание обратного: горькая истина о положении вещей наконец достигает разума Гордона.

Роман прекрасно обнажает все пороки человеческого общества, которое по своему социальному развитию недалеко ушло от стада обезьян. Это социальная иерархия, неприятие всего чужого, нестандартного, агрессия перед соперником, эгоизм и масса других отвратительных вещей, которые мы можем наблюдать в повседневной жизни и который несчастный Чарли испытывал на себе всегда. Но трагедия даже не в этом – в конце концов, все мы страдаем такими пороками. Основной конфликт заключается в смене ролей: выясняется, что общество не готово смириться с эволюцией отдельно взятого человека. Как смеет идиот превращаться в гения? Кто дал ему такое право? А кто давал право решать его судьбу тем людям, что окружали его раньше, кто?

Когда друзья оказываются лицемерными ничтожествами, начальник – циничным негодяем, единственная неравнодушная девушка хочет всего лишь сыграть свою социальную роль, и даже ученые, оказавшие помощь – всего лишь пытливыми экспериментаторами, которым, по сути, плевать на жизнь подопытного, мир выворачивается наизнанку. Мир людей – мир лжи. Бесконечного вранья другим и самим себе. Мир лицемерия, фальши, обитель несчастных, заблудившихся, злобных существ. И ты – такой же. Только умнее.

Перепрыгнув в другую систему координат, сменив полярность интеллекта с минуса на плюс, Чарли оказался на том же положении – одиночка, вынесенный за скобки общества. Только если раньше он копошился в грязи, подобно насекомому, то после эксперимента взлетает в стратосферу, недосягаемую ни для одного человека. Тотально один.

Сюжет романа напоминает движение маятника – сильный импульс в одну сторону, достижение крайнего положения, а затем – движения назад. Киз поступил очень мудро, логически развив идею обретения разумности не как конечного, а как обратимого процесса. И градус трагизма усиливается, нагнетается с каждой строчкой.

Человек может быть глупым или умным. Но парадокс заключается в том, что мерило человечности – вовсе не интеллект. Киз изящно указывает нам на последний, поистине гуманистичный поступок несчастного (а может счастливого?) Чарли по отношению к его «коллеге», подопытному мышонку Элджернону. Оставить цветы на могиле маленького существа, проявить заботу о ком-то способен только настоящий Человек.

Это история о настоящем Человеке, которого звали Чарли Гордон.

Научно-фантастический роман американского писателя Фрэнка Герберта, созданный им в 1965 году после нескольких лет упорных исследований в области экологии и напряженных размышлений на тему будущего человечества, стал настоящей вехой в развитии жанра фантастики. Обстоятельное и объемное произведение, очень подробно прописывающее историю войны за планету Арракис, представляет собой чуть ли ни первую придуманную от начала и до конца вселенную из области чистой научной фантастики – из мира очень далекого будущего, в которой были бы прописаны все важнейшие константы, позволившие миру ожить и продолжить свое развитие в новых книгах.

Но художественное значение «Дюны» заключается во многих других аспектах, которые мы постараемся осветить подробнее.

1. Мир. Как уже было озвучено, «Дюна» — не просто роман, рассказывающий о приключениях некого герцога из опального дома Атрейдесов на песчаной планете в компании аборигенов, отнюдь нет. Это целый живой мир, очень подробно и детально прописанный до мелочей предусмотрительным автором, который постарался учесть все самые важные элементы в механизме истории. Это огромная Вселенная, освоенная потомками людей, организовавших глобальную галактическую империю с тремя аристократическими Домами и множеством орденов и гильдий. Это мир людей, вставших на путь не технологической, а ментальной эволюции, как следствие – с чрезвычайно развитыми сверхчувственными способностями, мир сверхлюдей, употребляющих особое вещество, называемое пряностью, или «спайс» — высшую ценность, добываемую только на одной планете, именуемой Арракис. Кто владеет спайсом, тот владеет всем. И борьба за пряность будет только обостряться.

2. «Дюна» — первая планетарная фантастика, то есть особый поджанр научной фантастики описывающий действие на отдельно взятой планете, которая очень подробно описана, имеет свою давнюю историю, географию, население и особенности. Планета Арракис давно и прочно вошла в число выдуманных, но знакомых каждому читателю планет и стала именем нарицательным, символом трудного, сурового, но очень почетного испытания на прочность. Шаи-Хулуд, огромный червь, фримены, обряды инициации, священный джихад и многие другие вещи придуманы Гербертом специально для сюжетных целей написанной им истории. Условно роман можно также отнести к космической опере, зародившейся в фантастике еще в первой половине XX века, но мир «Дюны» выгодно отличается от своих предыдущих аналогов реалистичностью и серьезностью поднимаемых вопросов: если первые представители космоопер имели зашкаливающий уровень пафоса, примитивные сюжеты и никак не объясняли те или иные феномены и технические новации, то в «Дюне» имеется подробная история человечества, где все расставлено по полочкам. Каждый поступок имеет логические объяснения, идет глобальная игра не на жизнь, а на смерть, то есть все максимально приближено к реалиям.

3. Впервые в фантастике были предложены новые, совершено неизведанные сценарии возможного будущего человечества, где произошел отказ от могущества машин – потому что те восстали против своих хозяев. Человечество пошло по пути внутреннего познания и открыло совершенно неизведанные горизонты возможностей, секреты которых кроются в том числе и на планете Арракис. Время здесь превращается в полотно, на котором можно писать историю Золотого сечения человечества под руководством просветленного Муад'Диба. Это трудный, но увлекательный путь к идеальному балансу — внутренней гармонии человечества и спасению от неминуемой гибели.

4. Ну и наконец, «Дюна» — это возможно лучшая в фантастике история борьбы за власть, история восхождения отверженного мессии к вершинам могущества, для освобождения угнетенного народа и открытия ему некой особой, первоначальной истины, почти что мистическая, с оттенком шаманизма элегия о Муад’Дибе, избраннике народа фрименом, Квисатц Хадерахе, конечном результате длительного эксперимента секретного ордена по выведению идеального человека, способного провести все человечество по правильному пути в нужном направлении.

Безусловно, одна из лучших книг, уникальная по своей сложности и поднимаемым вопросам.

В мировой фантастике существуют очень атмосферные и захватывающие истории, которые созданы благодаря смелым идеям и пронизаны духом фантастической литературы насквозь. У этих книг нет почти никаких точек соприкосновения с реализмом, кроме главной — Человек. Так почему эти книги так захватывают?

Потому что эти тексты в мгновение ока способны унести ваше воображение в невообразимую даль, за пределы времени и пространства, а потом также быстро вернуть на родной уютный диван и заставят задуматься о вечных вещах, о скитаниях вечных и о Земле. Речь пойдет об одном из самых известных произведений Клиффорда Саймака – романе «Пересадочная станция», который в свое время был удостоен престижной литературной премии в области фантастики, причем заслуженно.

Инек Уоллес был ветераном той самой Гражданской войны в США, пока инопланетянин Улисс не сделал его практически бессмертным в обмен на вечную вахту в своем родном доме, переделанном под пересадочную станцию на транспортной линии через всю обитаемую Галактику. Уоллес превратился в станционного смотрителя, дежурившего «на точке», а его задачей стал контроль над правильной транспортировкой инопланетян через остановку «Земля».

Роман у Саймака получился удачный. «Пересадочная станция» — очень сбалансированный текст, потому что действие, смысловая нагрузка, диалоги и прочие составляющие подобраны в правильных пропорциях, именно в том объеме, который необходим для быстрого приятного чтения. Прекрасная идея, занимательные герои и хорошая сюжетная линия делают чтение романа по-настоящему увлекательным. Некоторые вещи Саймака созерцательны из-за обилия диалогов или долгих описаний, но не здесь – действие развивается последовательно и быстро, скучать не приходится совершенно. Причем в романе в полной мере нашли отражение настроения эпохи, ведь текст был издан в 1963 году, то есть как раз захватил Карибский кризис, когда всем казалось, что человечество погибнет в атомном инферно мировой войны.

Еще, помимо всех прочих плюсов, интересна центральная идея романа. Саймак совершенно буднично описывает Землю как самое отдаленное захолустье, медвежий угол на краю Галактики, куда ведет всего одна линия, и то, не пользующаяся особенным спросом. Земля это глухая провинция. Мы никому не нужны, потому что безнадежно отдалены от центральных систем Галактики, которую испещряют мириады транспортных магистралей с таким же по объему трафиком путешественников: это целая сеть высокоразвитых миров, даже не подозревающих о существовании человечества на какой-то там голубой планетке под названием Земля. Считая себя разумными существами, по галактическим меркам мы рискуем оказаться не выше таракана.

Но надежда есть и она в руках не кучки политиков, потому что тогда наш мир был бы точно обречен, а зависит от действия человека из народа – обычного, простого человека, прекрасно знающего, что такое война и мир. Уоллес – соль американской земли, Саймак любит таких персонажей, потому что они живут в гармонии с природой и сами по себе добры к ближнему. Парадокс: потому что именно такие на первый взгляд деревенщины человечнее всех гуманистов вместе взятых. И именно деревенский простак достоин контактировать с высшими существами, ведь сила в простоте.

Можно писать о «Пересадочной станции» много всего, но лучше, конечно же, прочитать этот роман с первой до последней страницы – добрую, увлекательную и как всегда гуманистическую историю про станцию под названием «Земля».

Представьте, что где-то в параллельной вселенной история пошла совсем по другому пути. Например, в Битве при Каннах победили бы римляне, или Наполеон взял верх при Ватерлоо. Или ядерную бомбу вовсе не изобрели и мы до сих пор жили бы в век пара и дизеля. Представьте, что исход Второй мировой войны был бы совсем другим и победителями в нем оказались бы страны Оси. Кто-то не допускает даже мысли о подобном, но в том и заключается прелесть фантастики (направление альтернативная история), чтобы допускать невозможное.

Именно такой мысленный эксперимент поставил фантаст Филип Дик в своем знаменитом романе — шедевре альтернативной истории «Человек в высоком замке», где Америка поделена по побережьям между нацистами и японцами. Другие страны тоже разделили незавидную участь. В оккупированной, расколотой Америке происходит основное действие произведения, герои которого пытаются осмыслить свое существование таким, каково оно есть. Этот тоталитарный мир, в котором они живут, воспринимается ими как единственный, но не лишенные воображения, они допускают, что есть некий лучший мир, в котором все обернулось немного иначе.

При всех прочих достоинствах этот роман Дика очень поэтичен — по причине превосходного знания автором японской поэзии и искусства. Автор лишний раз подчеркивает, что во всех злодеяниях виноваты отдельные личности, ведущее большинство, и нельзя ненавидеть какой-то народ только за то, что он стал заложником коварного злодея. Также интересно, с какой непринужденностью Дик изображает из Америки оккупированную территорию, ведь сама мысль о потере независимости для американцев подобна кошмару, самому жуткому сну, сама мысль об этом является страшной и неприемлемой.

Дик одним из первых фантастов попробовал применить прием альтернативной реальности, когда изображается версия параллельной вселенной — очень похожий на привычный нам мир, но все же не в точности. Этот прием позволяет взглянуть на наше настоящее, на историю как бы со стороны и оценить их более объективно. Мы воспринимаем нашу реальность как нечто непреложное, вечное, незыблемое, но Дик подверг реальность сомнению. Здесь, в «Замке», он пока заменяет реальности, но впоследствии во многих своих произведениях он приступит к ее деконструкции.

«Человек в высоком замке» — очень интересный и умный текст о мире, который к счастью не состоялся в нашей версии реальности.