Актеон появился у меня в романе, уже когда я всё написал (то, как я его заканчивал — это отдельная история, и довольно удивительная). В конце был эпизод с оленем, которого убивают (он сохранился почти без изменений). И я хотел показать проникновение коллективного бессознательного в события нашего плана. Буквально — различные мифологические сущности всё чаще и чаще попадают в наш мир. Но к окончанию романа эта идея толком не была реализована, как-то не удавалось найти, куда это естественным образом вписать.
Кроме того, ещё когда я писал вторую часть, а третья уже немного появлялась в тетрадных заметках, мне однажды вспомнился миф об Актеоне и мелькнула мысль, что он каким-то образом должен вписаться в мой контекст. Каким образом, я не знал, но возникло ощущение, что он мне нужен.
И вот, когда роман уже был, вроде бы, написан, внезапно пришло понимание, каким образом. Я об этом потом шутил, что когда уже стояла точка, припёрлись музы и потребовали ещё одну сюжетную линию. Впрочем, это шутка только наполовину — они ведь действительно припёрлись и потребовали.
Этот миф на фоне общего повествования должен был звучать контрастно. Немного поверхностно, немного легкомысленно даже. Я хотел, чтобы он отличался от остального.
Ближе к концу романа Актеон, превращённый в оленя, появляется на нашем плане бытия. С ним вместе появляется и Артемида. Мне показалось это удачным приёмом, но читатели могут иметь на этот счёт своё мнение.
Была и второстепенная задача — через этот миф показать опасность противостояния богам или попыток соревнования с ними. В греческой мифологии есть множество более удачных сюжетов такого рода (один из самых явных — соревнование Аполлона и Марсия но, например, и Агамемнон против Артемиды, Елена против Афродиты). Но у меня уже был олень, тут-то и пришло в голову, что его легко связать с Актеоном. Я решил изобразить охотника, который с презрением относится к богам и несёт за это наказание.
По ходу развития сюжета об Актеоне в нём (сюжете) появляются некоторые подробности, о которых люди, знакомые с греческими мифами по книге Куна, могут и не догадываться. Николай Альбертович ориентировался, прежде всего, на детей и потому он некоторые события упрощал, а кое-какие и вовсе опускал. Кроме того, он ставил целью сделать античные мифы понятными наиболее широкому кругу людей, а для этого требовалось максимально упрощать мифологию, сводя всё бесконечное одеяло связанных друг с другом тысячами связей мифов к сборнику логически завершённых эпизодов. Из-за этого какие-то приводимые мной подробности могут ошибочно показаться кому-то авторскими фантазиями.
Среди таких, например, сомнения в божественной сущности Диониса. Нигде у Куна и вообще в популярных изданиях мифологии Древней Эллады нет упоминаний о его непризнаваемой божественности. Между тем, в более широких версиях этот вопрос не опускается — бог виноделия, действительно, считается как бы не совсем богом. Или даже вовсе не богом — мало ли детей у Зевса? Да и все ли они его дети?
Или, скажем, вскользь упомянутое преследование отцом Актеона жены Орфея Эвридики. Этот сюжет имеется у Вергилия. Согласно ему, отец Актеона Аристей возжелал красавицу Эвридику и, воспользовавшись отсутствием Орфея, преследовал её в её собственном саду. Эвридика, убегая от насильника, наступила на змею и была ей укушена, после чего умерла. Таково начало всем известной истории о путешествии Орфея в царство Аида. Оно мало кому известно, так как популяризаторы этот эпизод не упоминают.
Языческая мифология всегда очень запутана и изобилует пересечениями сюжетов. Однако в популярном виде она обычно вульгаризируется и упрощается. Популяризаторы, делая мифологические сюжеты более понятными, одновременно упрощают их, «упраздняя» ряд ответвлений.
Как могла бы выглядеть греческая мифология без участия тех, кто сделал её популярной и насыщенной широко известными богами и героями (в частности, и Н.А. Куна), можно увидеть на примере другой мифологии античности — египетской. Вот где голова кругом идёт…
Я в романе намеренно не углублялся в технические детали, чтобы не затягивать повествование и не утомлять читателей лишними сведениями. Но за пределами, думаю, можно подобные моменты пояснить. Например, по поводу термоядерных реакторов, которые находятся даже не на периферии повествования, а вокруг них так или иначе разворачиваются большие события.
Итак, по поводу термоядерных реакторов…
Соглашусь с каждым, кто скажет, что в этом месте есть натяжка. Но всё-таки поясню.
Ядерный синтез и трансмутация изотопов описаны в разнообразных работах, претендующих на научность, но авторитетными учёными отвергаемых. Если интересно, я могу назвать фамилии авторов и даже выложить эти работы. В них, среди прочего, авторы указывают на возможность ядерных реакций в биологических системах, и иллюстрируют эти утверждения рядом проведённых экспериментов.
Разбирать, кто из спорящих прав, мне не хватает компетентности, но в контексте решения сюжетных задач идея извлечения энергии из урановых руд некоторыми микроорганизмами мне показалась интересной. Холодный термоядерный синтез — мечта человечества. Возможно ли, чтобы она осуществилась именно тогда, когда люди будут нуждаться в этом больше всего?
Автор — всегда немного волшебник. Я решил, что не только возможно, но обязательно должна осуществиться.
Я нашёл в Центральной России, где происходят все события романа, два подходящих места залегания урановых руд — в Скопинском рудном узле Рязанской области и в Анновском рудном районе Воронежской области — и «направил» туда астероиды. Сведения о залегании здесь урановых руд взяты мной из открытых источников. Соответствующая документация у меня тоже есть.
Вот как описан в романе вид на образовавшееся озеро издали:
цитата
Чем ближе мы подъезжали к этой гигантской «тэц», тем более внушительное впечатление производила эта вездесущая мгла. Марево распространялось насколько хватало глаз от запада до востока, а в высоту это был настоящий армагеддон — стена белого пара, уходящего, казалось, в самый космос. Там, где эта белая стена сливалась с ультрамариновым потолком, происходило непрерывное движение — словно кто-то перемешивал сметану огромным половником…
Хочу немного отвлечься от философского подтекста и рассказать о житейском, бытовом. Несколько слов о топонимах в романе.
С Полянами настоящая мистика — мне название пришло в голову внезапно, сразу как только я написал первые строки. Заранее я его не выдумывал. Но затем, когда уже дописывалась первая часть, мне почему-то стало интересно, и я полез в Интернет.
Оказалось, что такая деревушка, действительно, есть. И именно там, где я её поместил, ну плюс-минус два десятка километров. И она тоже заброшенная, всего с несколькими жителями.
Стал проверять остальные названия. Убедившись, что и многие из них находятся где-то поблизости, в том же районе, я уже принял это как должное. Впрочем, справедливости ради, о паре из них я знал, так что они, вероятно, возникли по наитию, но безо всякой мистики.
Но некоторые названия я далее выбирал очень тщательно, кое-какие описания, таблички и знаки можно просто найти на картах Гугла.
Никольское и Новгородовка из третьей части
Столбик к «СХПК «Волна революции»
Некоторые названия я скрыл, чтобы не слишком привязываться к малознакомой мне местности. Например, в романе фигурирует город Скопин Рязанской области, но он ни разу не назван.
А вот Каюжное я полностью выдумал. Такого населённого пункта нет нигде. Но я и изначально планировал, что это пристанище временное, оно должно было исчезнуть.
В одно обсуждений «Тёмных вод» как-то раз ворвался экзальтированный товарищ и начал возмущаться тем, что у Зойки откуда-то взялся пистолет, это, мол, ужасно. Вероятно, он решил, что это вариация deus ex machina. Вообще говоря, подумав немного, легко понять, что на данном этапе сюжету такой поворот был не нужен, а значит, пистолет появился для решения неких других сюжетных задач, которые пока что находятся в тумане.
Тёмными водами я назвал коллективное бессознательное, которое существует объективно и независимо от субъекта. Впервые в научном мире о коллективном бессознательном, в том виде,
в котором оно рассматривается в моём романе, заявил Карл Густав Юнг — основатель школы аналитической психологии. Собственно говоря, это тема всей его жизни, крайне интересная концепция, объясняющая многие, в том числе, антропологические, феномены.
По Юнгу, коллективное бессознательное населено некими сущностями, которые находят зримое воплощение, например, в мифологических образах. Или в снах. Или в неосознаваемых побуждениях. Эти сущности он назвал архетипами.
В романе я сделал допущение, по-моему, с точки зрения науки, вполне логичное, что для существования какого-то явления, необходима среда. Например, звук нуждается в атмосфере, сейсмическая волна — в горной породе. И то, и другое представляет собой упругую среду. Среда нужна даже для обычного мышления: учёные утверждают, что без нейронной сети и электромагнитных импульсов (а значит и электромагнитного поля) оно невозможно.
По аналогии среда необходима и для хранения архетипов, поведенческих шаблонов, прочих психических явлений — в случае, если всё это или какая-то часть существует объективно. Именно коллективное бессознательное и является этой средой, вместилищем всего, что проявляется в психике.
То есть, вопрос стоит так: являются ли все эти архетипы и прочее объективными сущностями или всё это тень индивидуального человеческого сознания? Индивидуальное на то и индивидуально, что отличается у разных индивидов. Мифология же, которая выражает наследуемые архетипы, универсальна. Понимаю, что эта мысль требует разворачивания, но, не желая уходить в дебри (а именно для того, чтобы вывести людей из этих дебрей, я написал и продолжаю писать «Тёмные воды»), поясню только, что независимо от географии в мифологии всех континентов и даже отдельных островов присутствуют одни и те же элементы. Даже там, где заимствование исключено.
Следовательно, человек не формирует коллективное бессознательное, во всяком случае, прямо. А раз так, то существуя объективно, коллективное бессознательное 1) нуждается в среде; 2) может оказывать влияние на нашу жизнь. В обыденной жизни это происходит постоянно, и для нас поведенческие шаблоны столь привычны, что каждый, чьё поведение этим шаблонам не соответствует, сразу вызывает настороженное внимание общества.
А существует ли такое влияние на глобальном уровне? Карл Густав Юнг, создавший концепцию коллективного бессознательного, утверждал, что исторический процесс является порождением коллективного бессознательного и управляется посредством определённых архетипов.
То, что я назвал Тёмными водами, — и есть та среда, в которой объективно существуют архетипы и сущности, определяющие психику.
Но раз есть среда, то она может изменяться. Звёзды, являясь массивными объектами, изменяют структуру пространства-времени. Таким образом, возвращаемся к вопросу, заданному ранее: не могут ли массивные тела (скажем, звёзды) таким же образом влиять и на коллективное бессознательное? В «Тёмных водах» речь идёт именно об этом — Немезида, звезда-проклятие человечества, деформирует коллективное бессознательное, и его сущности в самых разных проявлениях начинают проникать в материальный мир, влиять на него не опосредованно через психику, а прямым вмешательством, участием в жизни на этом плане бытия.
«Таинственно появившийся пистолет» как раз из этой оперы.
Таким образом, я, в общем-то, придумал только название. По-моему, оно, во-первых, отражает сущностную часть этого явления, а во-вторых, в отличие от термина «коллективное бессознательное», находит эмоциональный отклик, что важно с художественной точки зрения.
Да — ну и пофантазировал на тему: а что будет, если…
Мой роман «Тёмные воды. Зимний апокалипсис» начинается с Немезиды. Здесь, на форуме, в связи с этим я уже прочитал то ли сравнения с Азимовым, то ли упрёки во вторичности, не разобрался. Хочу объяснить: я писал не о Немезиде.
Вообще, если я чем-то могу гордиться, то, как минимум тем, что мой сюжет абсолютно нов. Я убеждён, что ни один автор не писал сознательно о коллективном бессознательном. Это я поясню в другой раз. А сейчас — о Немезиде. Она является важным компонентом моего романа
в том смысле, что помогает мне решить самую важную сюжетную задачу. Но в то же время, она остаётся только фоном для сюжета. Тем не менее, иногда доводится слышать, что у Солнца нет пары, и тут, дескать, допущение слишком фантастично.
Так вот — это не допущение. Вернее, если и допущение, то не моё. О звезде-напарнице Солнца давно говорят астрофизики. Я Немезиду не выдумывал. Астрофизики предпочитают называть её гипотетической, то есть такой, чьё существование предполагается по косвенным факторам.
Они локализуют Немезиду за пределами облака Оорта, на расстоянии около полутора световых лет от Солнца. Периодически она приближается к Солнцу, а значит, и к Земле. Именно этими приближениями биологи и палеонтологи объясняют массовые вымирания на Земле, которые происходят каждые двадцать шесть миллионов лет. Вероятно потому её и назвали Немезидой — по имени греческой богини возмездия. Кроме того, своей гравитацией Немезида совращает с пути блуждающие тела, направляя их в Солнечную систему. Многие из них захватываются Юпитером, который является своего рода защитником Земли от космических бомбёжек.
Самым сильным аргументом в пользу существования Немезиды является орбита Седны — карликовой планеты или крупного астероида диаметром около тысячи километров. Седна обладает сильно вытянутой орбитой, причём в самой близкой к Солнцу точке Седна оказывается от него на расстоянии в семьдесят пять раз большем, чем Земля. А в самой дальней — в тысячу раз дальше, чем Земля. Один оборот вокруг Солнца эта маленькая планета совершает примерно за двенадцать тысяч лет.
Орбита Седны считается у астрономов странной, и странности эти объясняются именно наличием на дальних подступах к Солнечной системе массивного астрономического объекта.
В пользу существования Немезиды говорит и статистика. В сравнительной близости от Солнца находится три тысячи звёзд, половина из них являются частями двойных систем. Следовательно, в том, что у Солнца окажется звезда-компаньон, нет ничего невероятного.
Считается, что Немезида должна быть красным или коричневым карликом. Поэтому у меня в романе она выглядит как красная звезда.
Для сюжета «Тёмных вод» наличие такой звезды потрясающе удачно. Она создаёт в романе всё необходимое — ощущение опасности и неопределённости, таинственность, её окружает мистический ореол неизвестности и непредсказуемости. Немезида является объектом, который задаёт загадки.
Она создаёт временны́е и пространственные флуктуации. Но главное — она возбуждает силы, которые приводят в движение таинственный потусторонний мир, мир иного плана бытия.
На этом построена несобытийная часть повествования.
На что может влиять гравитация? Мы привыкли к окружающему нас гравитационному полю и не задумываемся об этом. Задумался сто лет назад Эйнштейн и пришёл к выводу, что гравитация деформирует пространство и время. Или наоборот, деформированные пространство и время порождают гравитацию. Эту деформацию можно обнаружить экспериментально или с помощью уравнений.
Но можно предположить, что гравитация или иные, неизученные воздействия звезды, влияют и ещё на что-то. Например, на коллективное бессознательное. Я в романе именно это и предположил.
облако тэгов
