Многое говорилось о творчестве Казанцева. А я, вот, не знаю что сказать. Но то, что он просто переписывал свои произведения для совпадения с новыми научными открытиями или как конъюнктурщик — я бы не сказал. Для меня такие выводы звучат странно сами по себе. Роман «Внуки Марса» строился на довольно старой теории о зависимости эр развития планет соответственно их удалению от Солнца. И в «Планете бурь» та же теория подтверждается предположением об атомарном строении солнечных систем. Тоже идея довольно старая, но держащаяся на своей сложности. Подобная архаика, по мнению некоторых, никак не сочетается с эпохой межзвездных перелетов, когда всё должно стать в разы проще и наукообразней. Но никто не вспоминает про то, как звездолет, рассчитанный на многолетние перелет и возвращение, должен экономить топливо. Или, как звездолет размером с три-четыре космодрома должен сесть и взлететь с планеты. Зато спустя полвека все задают вопрос: как можно высадиться на неизвестную планету без проб и скафандров? Робот-рыцарь тоже выглядит смешно — в будущем это, скорее всего, должен быть андроид. Но, смеясь, не замечают карикатуры на человека, ищущего легкого решения проблем, потому что работать над их решением слишком сложно (развитие технологий ведет к загрязнению — загрязнение вредит здоровью — заменим всех людей). Действительно, старая история, рассказанная на новый лад.

Нововведений довольно много. И не сказать, что они не обдуманы. И, в принципе, я был готов читать совершенно другую книгу. Но посадка на Венеру-2 возвращает читателя в мир «сказочной» Венеры с её облаками, папоротниками, медным солнцем и всеми приключениями. Это был — настоящий восторг! Сложность нового путешествия оттеняет красоту забытой мечты. В варианте 1962-го года космосу посвящен всего лишь эпизод, чтобы показать реалистичность и опасность. Здесь же Космос создает гнетущее впечатление. Тишина в космосе — не то, что на Земле. Вместо четкой теории: дни, месяцы, годы раздумий и «кромешной тишины». Звездолет выполняющий программу полета механически, по расписанию. Гибель корабля «Мечта» больше не метафора долга перед теми, кто шел впереди. Это неудачная попытка в череде неудачных попыток, число которых неизвестно. Полет — воплощение мечты новой социалистической Земли. Но к посадке готовы совершенно другие люди. Изменением нескольких слов Казанцев меняет весь настрой. Например, Мэри Стрем. Изначально это эмансипированная дочь миллионера, готовая доказывать свое равенство с мужчинами. В новом варианте: зачем она объезжает лошадей, зачем прыгает со скалы? Чтобы соответствовать статусу героической дочери героического космонавта? Нравоучительная линия продолжается. Но посвящает её Казанцев уже Аллану Керну. Капиталистическая вражда забыта. Но к кому обратиться Керну за советом, как не к своему старшему брату? Как пренебречь мнением, проверенным временем? Если Мы все — одного племени? Американцы, как всегда рассуждающие о ужасной судьбе человечества, выглядят куда более живо и реалистично для фантастики. Но и русские богатыри исчезли. Вместо воплощения сказки наяву, остаются понимающие взгляды и раздраженные реплики Доброва. Из книги не только логически изъяты описания растительности на Марсе, но и в конце автор убеждает, будто встреча с братьями по разуму — ничто, кроме воображения Алеши. И всё, что сейчас нужно героям — вернуться на Землю.

Поставить высокую оценку этому произведению трудно. «Историческая справедливость» за «Внуками Марса». Да и настрой не привычен без узнаваемого оптимистического пафоса. Но, тем не менее, это одна и та же книга. Просто в 60-х годах казалось, что до мечты можно будет достать, всего лишь, протянув руку. А с новыми открытиями показалось, что звездолет «Земля» находится в световых годах от «планеты-мечты». Так же, как и от единой Земли будущего. И космонавты уничтожают следы пребывания на другой планете. Одновременно доказывая: мечта — не только воображение, но и то, что Мы творим своими руками. Отсутствие свидетельств палеоконтакта еще не равняется отсутствию разумной жизни в космосе. Просто нужно долго искать. Сложность в том, что Александр Петрович Казанцев не ставит жирных знаков вопроса. Но может быть историческое сравнение двух «Планет» заставит кого-то спросить: почему?

Захватывающее произведение. Возможно, действительно, лучшее у Казанцева. Если научная фантастика должна увлекать людей новыми идеями, то это именно такая книга. Достоинства же её заметить может быть сложновато из-за невозможности точно определить жанр. Твердая научная фантастика (на время написания), альтернативная история, приключенческий боевик или, выходящая на первый план, сказка?

Илья Богатырев, Роман Добров, Алеша Попов — несомненная отсылка к былинам. И так же, как «исторические» богатыри, наши герои являются отражением сложного комплекса общественных отношений. Книга открывается сложной тирадой о эволюции человеческого мозга. И Казанцев великолепно заканчивает её не менее сложным выводом. Дарвин объяснил принципы эволюции, но кардинальное отличие человека от животного всё еще можно оправдать божественным вмешательством. Резко оборванный тезис превращается и в секундное размышление, и в тему, которой Богатырев посвятил всю жизнь. Требующую увлеченности, преданности и настоящей силы воли для ответственного подхода. Явно описанный, как воспитанник и наследник Ефремова, Богатырев представляет собой старшее поколение: сделавшее себя само, преобразовавшее окружающий мир и узнавшее насколько нужно быть осторожным. «Противоположностью» ему представляет Алеша. Человек увлекающийся, чьи интересы огромны на столько же, на сколько для него открыли новые возможности. Так сказать, знание без опыта. Когда в начале описываются его размышления, даже ритм повествования меняется. Алеша Попов — ходячий недостаток, за себя не отвечающий. Способный осуждать недостатки английского буржуазного уклада, но мгновенно находящий общий язык с идеологическим врагом, как только тот выскажет интересную молодому человеку идею. Но воспитание Алеши проходит успешно не по тому, что он копия идейно правильного Ильи Юрьевича, — а по тому, что все люди — братья и интересы их, в конечном счете, одинаковы. В принципе никакого идеологического давления или вскрытия недостатков здесь и нет. Создается впечатление, что Александр Петрович спорит сам с собой. Откровенность, достойная по-настоящему одаренного писателя. Если автор готов раскрыться перед читателем, вспомнить самого себя — это высший признак понимания и веры в возможность его осуществления. Ни Богатырев, ни Попов не находят нужных для себя точных ответов. Не в последнюю очередь по тому, что Добров отстаивает позиции жесткого реализма. Но и в науке гипотеза не сразу становится аксиомой. Красное тепловое пятно: древний город или кольцо вулканов — вопрос открыт. Автор настаивает на вашем участии в дискуссии.

Но нельзя забывать и то, что фантастика должна быть увлекательной и развлекательной. Александр Петрович Казанцев — мастер художественного запечатления момента. Он, с кинематографической точностью, передает ощущение неземной природы, невероятных приключений на каждом шагу, давящих героя эмоций. Но главное, всё же, приключения. И самой внушительной по впечатлениям сценой становится спуск американцев на Венеру. Здесь и красочность опасности, и шутки над ситуацией, и героическая отвага. Без сомнения, такой сценой гордился бы любой американский фантаст. И так же нет сомнений, что его герои бы встали, отряхнулись и перебили всех доисторических гигантов. Казанцев же сталкивает американцев с последствиями безрассудства. Главное правило фильмов ужасов: не разделяться. Но как иначе продвигать сюжет, если герои будут делать всё правильно. Но наши новые богатыри, памятуя историческую быль ( — Кого послать: Добрыня упьется, Алеша по бабам пойдет? — Сам пойду.) и общественный прогресс, идут к своей цели вместе. Приключения их выглядят менее масштабно, зато, сколько бы их ни было, всегда заканчиваются удачно.

Слово нужно сказать и о американских астронавтах. Как с советской стороны Казанцев послал на Венеру переработанных сказочных персонажей, так и с американской стороны мы видим стереотипы, известные советской фантастике. Они должны ярко показать противоречия капиталистического строя, с чем успешно справляются. Но неприязни или отторжения к ним не чувствуется. Следуя идеям гуманизма и убежденности в братских узах народов, Казанцев описывает достойных людей. Человеческие страсти и страхи должны быть понятны каждому. А люди науки всегда найдут общий язык. И, в конце концов, придет осознание, что мы находимся на одной планете. Единственное, что может смутить — это неверие автора в успех кибернетики. Но, пускай многим не понравится, с логической точки зрения Александр Петрович прав. Человек не создаст устройство, не зная как оно работает. Рассказ о том, как работает алгоритм программы может показаться убийством волшебства. Но раз уж автор позволил себе использовать и русских богатырей, и Соловья Разбойника, и вещих птиц, то и я рискну на вольность фантазии. Керн означает пробу породы — пускай в книге дается другое объяснение, но не даром же Аллан Керн постоянно говорит о покорении недр. Вуд — дерево. Стрем — поток. По аналогии это: Горыня, Дубыня и Усыня — великаны русских сказок. Великаны обладают силами стихий, но в сказках они точно знают свою судьбу и не могут ей противостоять. Только главный герой спасает их от саморазрушения. Чем не метафора идеологического противостояния XX века?

Грандиозное произведение эпических масштабов. Если оно заставило Вас над чем-нибудь задуматься — других достоинств ему не нужно.

Ознакомился с невинно осужденной повестью Г.М.Прашкевича «Великий Краббен». Отвратительная, мерзкая книжонка. Говорить о таком ничего не хочется. Можно только палкой потыкать, если сильно интересно. А вот, комментарии отличные. Lartis даже предполагает, что другого мнения никто не выскажет. Плохо перекладывать свой негатив на плечи незнакомого человека. И я держался. Честно. Неделю. Но сам по себе я человек отвратительный. И хам внутри бунтует. Я напишу! Хотели образцовый отзыв? Тогда пусть никто не обижается. Могу только худший из худших. Лишь бы в это дело не вмешалась политика.

Я хотел узнать, за что же такое повесть запретили. У меня была цель. Без неё я бы вряд ли такое не бросил. Автор подозрительно реалистично графоманит. В других вариантах над текстом вдумчиво работали, чтобы исправить. Если нет, значит он себя считает самым умным. Настолько умным, что все остальные должны быть дураками, сознание которых он считывает всепроникающими космическими лучами вселенского бытия. Если же да, то одно другому не мешает. Бдительности советских граждан можно только позавидовать. К сожалению, современные ценители прекрасного восхваляют что угодно. «Главная кепка...» — смело. «Кто сказал, что Серп не молод.» — остроумно и смело! Что с Вами? Если подобные высказывания вызывают у Вас псевдопатриотическую радость, боюсь, Вы уже стали пародией на Сказкина. Я, например, вижу гораздо больше. И это гораздо любопытнее. Справа: Тихий океан, называемый Великим. Слева: заросли рыжего бамбука с притаившимся за ним ужасом. Посередине: растерзанная тощая корова с выжженной звездой во лбу. Серп Иванович отхватил свой кусок и убежал. Присматривайтесь, присматривайтесь. Если уж Вам так интересна смелость писателя.

Стоит взглянуть и на самого Серпа Сказкина. Увидите живой характер, живую речь, народный юмор. Часто таких встречаете? Главный герой — обыкновенный алкаш. Советская цензура такого не пропустит! Герой должен быть образцом! Жизненность из литературы надо вычеркнуть! А о какой жизни идет речь? Замечу, не о судьбе. Богодул, бродяга, брошенный на далеких островах. Украл, выпил... Романтика. В этом, действительно, что-то можно найти. Я бы и сам пожил романтическим отшельником. Но в моей жизни почему-то вещи первой, и второй тоже, необходимости не материализуются из воздуха. За мной не прилетают вертолеты. И я даже знаю почему доятся коровы. Сказкин живет, как в сказке. Беспокоит его то, что не стать ему миллионером. Хотя денег — куры не клюют. В прямом смысле, под ногами валяются. Тонкая сатира на мелкобуржуазное мышление? Или намек на невозможность заработать? Когда нормальный человек видит двусмысленность, ему это не нравится. Ему нужна конкретика. У него дела, ему завтра на работу. А для советской творческой интеллигенции скрывать смысл — высшее достижение. Вот и изображают жизнь людей: как видят, чем дышат. Как сделать из Сказкина нормального героя? Окунуть в обыденность. Не перепутайте: не в трудовые будни. Это важно! Жил Серп Иванович, имел уважение. И тут, всё рухнуло. А, ведь, не хуже других. Просто озлобление людское, зависть человеческая нам всегда мешают. Ушла жена к участковому — и имеет право Серп Иванович выразить свое недовольство, имеет право на понимание и справедливость. А что Мы про него знаем? То, что крайних нашли, видно. А жизнь Серпа Ивановича, тем не менее, пошла по наклонной, когда милиционер Глушков(!) написал «куда надо» и закрыли визу. Лишили человека мечты детства: кататься по заграницам, бить морды грекам, встречать индусок, японок... Составить душещипательную историю — еще не значить выстроить сложный характер. Зато, весело жил Серп. Каждый читатель увидит великолепный юмор произведения. Вот однажды с сейсмологом Веселовым и псом Индусом втихаря съели они чужой окорок. Любит писатель поиграть словами, заинтриговать. И стало Веселову не весело, когда Серп Иванович решил убрать подельника. Над чем смеяться? Над Сказкиным? Или над тем, что у него в руках могла оказаться двустволка? Если над вторым, то это очень специфический юмор. К шутке надо подводить. Но автор не считает, что кульминация важна. Она, наоборот, может помешать интеллектуальному развитию читателя (оказывается, и я могу писать неоднозначно!). Важным оказывается оправдание преступления: мелкого, вынужденного, необходимого. И Сказкин не просит помощи. Он намекает на допустимость правонарушения. Даже, когда ему открыто говорят о отсутствии такового. Честное общение, честные отношения не для Сказкина. Он хочет урвать свой кусок. Естественно, в советском обществе таким не место. И молодой научный сотрудник Тимофей Лужин берет на себя очевидно невероятную задачу перевоспитания Серпа Ивановича Сказкина. Перевоспитывается ли наш богодул? Конечно, нет. Более того, сам Лужин садится в лужу. И попадает под тлетворное влияние. Смотря на Сказкина, он точно так же рассуждает: о себе, о начальстве, о товарищах.

Это только поверхностный разбор, который и Вы легко дополните или опровергните. Но человеческие взаимоотношения — вещь, куда более сложная. Серп Иванович Сказкин — взрослый человек. Он прожил жизнь, сам про себя всё знает и не обязан объяснять кому-то свою правоту. Зачем Сказкину перевоспитываться? Он, к сожалению, никуда от себя уже не денется. Для перевоспитания нужно понимание проблем, а не их констатация. Но перемены почему-то есть. В глазах Лужина Серп Иванович становится лучше. Но лишь потому, что положительных черт в Сказкине молодой геолог, вообще, не видит. И поведение нормального человека считает достижением с поправкой на характер. А тут не плохо бы вспомнить структуру книги. Повесть состоит из тетрадей-дневников Тимофея Лужина. Это не Сказкин рассказывает сказки. Это Лужин выражает свою точку зрения. Он снисходит до такого сирого и убогого, как Сказкин. Простодушную открытость встреченных местных он притворно понимает и, якобы, не называет посмешищем. Лужин и не пытается что-нибудь разъяснить Сказкину. Естественно, из уважения к возрасту, жизненной закалке и тому, что Серп Иванович обеспечивает его худо-бедный комфорт. По тому, за старания не осуждает — сам таким не занимается. Но сдает с потрохами всех случайных людей и считает подобное нормой для всех вокруг. Что может изменить в этой стране один честный человек? Всех сломают. И советский гражданин высказывает смелое мнение, что японцы на Курилах могут сделать гораздо больше полезного. За Границей умеют слушать каждого без каких-либо требований. В отличие от Родины, где жизнь окраин не видна и никому не нужна. А, ведь, каждый образованный интеллигентный человек должен понимать: если слова с корнем -бог- до сих пор живы в Народе, то это прямое свидетельство, как минимум, мученического терпения.

Разве мог написать такое Геннадий Прашкевич? Человек, утверждающий, что своей счастливой судьбой обязан отзывчивости и участию великих и значимых людей, благодаря которым талантливый парнишка смог выбраться из тех самых «никому не нужных» окраин. А кто же тогда это сделал? Может любители поиска смыслов найдут что-нибудь? Но пока для меня в «Великом Краббене» слишком много слишком сильных слов, слишком сильно похожих на графоманию. А у писателя слишком много слишком конкретных мыслей. Но не будем о плохом. Все-таки, не стоит забывать, что автор считает себя самым умным. И, без сомнения, верил в то, что найдется настоящий понимающий читатель. Читатель, который, погрузившись в глубины глубин и обозрев масштабы масштабов, осознает — место таких мерзавцев, как Лужин на загнивающем Западе. Куда, за одно, — конечно же, несправедливо — вышлют и самого писателя. Есть роман Виктора Гончарова «Долина смерти». Вот, он по-настоящему смешной, благодаря умению Гончарова давать карикатурам связь с действительностью. Есть там древние имперские академики, обращающиеся друг к другу по имени-отчеству: Трилобит Мезозоевич и т.п. Роман издан в 1925 году. И вот, спустя полвека появляется молодой палеонтолог, описавший «трудности быта» на Дальнем Востоке. А потом рассказывающий, что книгу его изъяли, а уничтожение ея было подобно древней мистерии. Ой, как мне хочется материться. Но Администрация обещала меня забанить. Боюсь, не смогу оправдаться даже тем, что это истеричные вопли радости.

Мне скажут:«Если уж взялся — иди до конца.» Возможно. Но я не хочу брать в этом пример с Г.М.Прашкевича. Сначала решил пройтись катком сатиры по старшему поколению «бездельников». Люди не поняли. Через какое-то время получил возможность вновь издать свою повесть. Выкинул пресловутую кепку, переименовал Серпа в Верпа, а корове влепил родимое пятно вместо выжженной звездочки. Получилось, честно говоря, неплохо. С первых страниц чувствуется, как автора успевали отгонять от текста. Союз рухнул и графомания вернулась с новой силой. Оригинал я не читал. Но и обсуждать то, какой дряни там раньше не было — смысла теперь нет. В новом же веке читатель пошел с менее тонкой душевной организацией. Нужно было подновить ругательства и выкинуть за ненадобностью замысловатые издевки и научную спецификацию. Для чего? Чтобы написать цикл историй о алкоголике, встретившем зеленого змия. Теряется уверенность в неподражаемом уме автора. Без игр в конкретику писать не о чем? Других произведений о краббенах я не читал. Но краткие пересказы говорят, что главным свойством этой зверюги является умение гадить, пока никто не видит. И, если десятки лет писатель эту тему продвигал, видимо она для него значима. Но, если уж, в конце концов, вместо Лужина главным героем Прашкевич сделал Прашкевича, может и он захотел увидеть там что-нибудь кроме масс зловонной субстанции. В то, что Прашкевич является свидетелем реальных событий я, извините, не уверую. Вообще, если Вы решили, что я хочу оскорбить автора — то это не так. Чтобы оскорблять Геннадия Прашкевича, нужно иметь недюжинные знания и смелость. Я же, рассуждая о Серпе Сказкине, вспомнил количество и качество упоминаний Прашкевичем в интервью: детства, юности, выпивки, братьев Стругацких — и сам себя испугался.

Кстати, еще ни слова не сказано о самом морском змее. Что поделать? У нас так заведено: о покойниках либо хорошо, либо ничего. Великий Краббен скончался еще до описанных событий. Повесть написана под впечатлением от истории японских рыбаков, выловивших в море неизвестную тушу. И все, что смог сказать Геннадий Мартович: трофеи за случайное убийство этого великолепного животного должны отойти ему. В памяти почему-то всплывают сцены из фильма «Особенности национальной охоты».

Ну, за понимание!

Надо признать, автор умеет создавать атмосферу. Жаль, что не атмосферу ужаса. Просто, тянет чем-то. Идут злобные большевики по обезлюдевшей земле: убивают, грабят, насилуют, ликвидируют безграмотность. Всё строго по разнарядке. Зато потом можно и «обмыть» дельце. 1936 год: не наступило еще время Свободы, советский человек еще не начал выдавливать из себя раба. Так что, не хватает фразочек типа:«Пожалуйте-с, господин... ох, тфу... товарищ офицер.» А то, всё намеками, намеками. Мотивация автора понятна. Не понятно всё остальное! Откуда взялся конюх? Почему Иван оказался не конюх? Куда всё это время прятали вторую бутылку самогона? Где, хоть один, еврей?! Но ни ответов, ни конфликта, ни, даже, идеи не будет. Просто краснопузую сволочь нужно наказать за всё плохое. Как таракану отрывают лапки, так и с ними — по очереди. «ТИЛИ-БОМ. ТИЛИ-БОМ. Загорелся Кошкин Дом.» «Мама.» «Дяденька милиционер.» Похоже, лейтенант РККА, так же как тов. Щепетнёв, родился в СССР. Сразу на коне и с шашкой. Но, вот, с мертвецами справиться не смог. Иронично! И заканчивается всё словами:«...до главной ночи, ночи, когда проснется в нем охота к умножению.» Ждет Россию нашествие красных упырей. Не поздновато для 1936 года! Или у этих бравых красноармейцев, реально, только начался переходный возраст? Хотя, чего гадать. Автор просто не знал, когда в РККА современные звания ввели и исправил, надеясь, что больше никто не заметит.

Сдается мне, джентльмены, это был сценарий российского кино. Жалко, что в конце мертвяки не сели на лавочку и не обсудили произошедшее. Был бы «Ужас нашего Городка». А так, получился прокисший винегрет. И прокис он, эдак, с 1936 года.

От нечего делать решил почитать что-нибудь из ранних 90х. И был относительно приятно удивлен. Высокую оценку поставил за подмеченные автором мелочи и то, что наличие скрытого смысла мне понравилось. А теперь о ложке дегтя.

Тягучее начало, свойственное избитым американским историям ни о чем, где ГГ от жизненных дрязг устал чуть меньше, чем от плохо оплачиваемой работы. Но это лишь первое, обманчивое впечатление. Местами идет настолько концентрированная струганина, что поклонники АБС должны пуститься в пляс, разрывая рубахи и баяны. Но автор понимает, где нужно остановиться, чтобы создать интригу. Последняя глава навевает мрачные мысли и, в целом, меня огорчает. В первую очередь потому, что предпоследняя глава, по моему мнению, имела гораздо большую смысловую нагрузку и её я посчитал кульминацией повествования. Ну, очевидно, что я люблю советскую фантастику и узнаваемые вещи мне приятны. А узнаваемого здесь достаточно.

Есть интересный дуализм в описании планеты. Природа Несс сурова, рациональна и четко описана. Единственные две достопримечательности: Воронка-анграв и «морской водопад». И то, и другое в реальности существовать не может. Это — мир чудес. И, столкнувшись с чудом, люди не понимают, что им делать. На планете проживают два типа людей. Первые видят опасность и хотят устранить аномалию. Вторые рвутся к ней, влекомые каким-то сверхъестественным Голосом. Инспектор, как и мы, выслушает доводы обеих сторон. На планете есть силы, человеку не подвластные. Не удивительно, что одни здесь дают названия в честь мифических персонажей, которых вторые хотят лишить всех сказочных регалий. Начинаются намеки. Планета Несс названа в честь кентавра Несса, который научил Деяниру, жену Геракла — в честь нее названа столица — как убить героя. Лин постоянно сравнивает победу над Воронкой с убийством Лернейской гидры — это один из подвигов Геракла, а именно — второй. Намек это на конкретное произведение или самомнение автора, решать вам. Сам же Лин: человек китайских кровей, член Совета и желает присоединения планеты к кольцу миров. Видите, что вырисовывается? Лин — это прямое сравнение Ивана Антоновича Ефремова с Чойо Чагасом. Ну да, ладно. Многогранный человек. И Аллофс проникается его планами и разделяет мотивы. К тому же есть еще один персонаж, который понравился инспектору. Это археолог Рикард. В разговоре с ним на дальних островах речь заходит о жизни и понимании того, что это такое. Для археолога простой камешек — свидетельство огромных процессов. Просто надо знать где, что и как нужно искать. Это описание идеалов фантастики «ближнего прицела». Выходит, почти что, карикатура по-Стругацким. Но всё же! Аллофс разговаривает с Землекопом — безмозглой машиной, управляемой человеком. А археолог вместо того, чтобы тратить свободное личное время, занят утомительной механической работой, в которой, тем не менее, и видит смысл своего призвания. Машина пришла на помощь человеку, но человек не перестал трудиться. Ведь единственным важным критерием полезности труда остаются получение знания и его применение. Как раз по этому для меня была важна предпоследняя глава. Тут наступает очередь идеалистов. И разговор с Вуличем начинается с того же самого камушка. Но художник спрашивает: что делать, если я не знаю. Ведь никто не знает. И все его доказательства рушатся, превращаясь в бред о некоем Разуме, мыслящем не так, как мы. Довольно глубокая ирония. Потому, что самозарождение Разума невозможно. Если Человек начинает размышлять о Боге, то приходит к выводу, что доказать существование Бога может только лично для себя — реальных доказательств он не предъявит. Лин хочет избавить людей от, так называемого, «чуда». Чтобы позже оно стало общим достоянием. Ведь не понимают его сути только пока. Достойная и просчитанная цель. А, если продолжить логику произведения, то еще и оправданная. Допустим, что Воронка разумна. Допустим, что Бетт выжила и не успела выбраться. Значит их теперь будет двое. Они смогут общаться. Найдут ответы на вопросы. И идеи Лина и Рикарда о накоплении знаний правильны, потому что, в конце концов, у человечества появится точка для контакта, и неизвестный Разум перестанет быть таким неизвестным. Всё во власти Человека и Человечества! И тут наступает время последней главы. Оказывается, инспектор не выслушивает мнение сторон, а прислушивается к ним. И последнее сказанное слово запоминается лучше всего. Аллофс вспоминает про «слезинку ребенка» и берет на себя смелость идти против системы. «Анграв- VI» мог бы стать осмыслением сложной истории развития советской фантастики. Но в итоге Воронка оказалась метафорой вдохновения. Сотни пройдут через творческие муки и исчезнут. И лишь единицы заслужат право остаться в вечности. Чем? Кто знает? Намеки на всяких «Рерихов» и внесудебные расправы присутствуют. Не пытающиеся понять могут сколь угодно долго жить на своей сказочной планете и придумывать оправдания. Но только по-настоящему бессмертные останутся с нами на Земле. И берегись! Если ты не такой, то попадешь в списки. У нас каждый в списках. Таких, что даже лучшие из людей готовы заглушить в себе Голос Разума, лишь бы быть «как все».

Если бы лет 10-12 назад мне сказали, что в СССР было три хороших фантаста: Станислав Лем и братья Стругацкие, — я бы не удивился. Ничего уже не осталось. Даже кости сглодали. Я искренне хочу верить в то, что у меня, всего лишь, разыгралось воображение. А Прашкевич противоположные мнения показывает равноценными... Но!.. Если рыба-сон — это Ихтиандр!.. Два стула этому господину!!!

Очень добрый и светлый рассказ. Ничего говорить не хочется, чтобы не искать чего-то кроме доброго и светлого. Но глубина и правда жизни в нем, безусловно, огромны. И чем глубже, тем темней. Счастье наивно и существует только миг. Хорошо, что теперь я знаю, где обязательно его встречу.

Чудовища, питающиеся человечиной. Земляне, убивающие чудовищ. Штамп на штампе. Наверное, один я вижу пионеров и нашествие земноводных на любимые грядки. Весь рассказ проникнут задорным ребячеством, мальчишеским героизмом. Рассказ, как будто бы писался семиклассником. Возможно, для них он и писался. И тогда это очень большой комплимент. Герои старше, но и ситуация более живая и опасность более реальная, а финал более впечатляющий. Автор не боится ставить себя на место читателя и умеет разговаривать с ним на одном языке. Так делается — на мой, конечно, взгляд — хорошая приключенческая фантастика.

Небольшой рассказ о трудностях жизни людей на другой планете. Всё, что могут сказать о нем — предположения откуда списал. А некоторые, вообще, не знают, что в СССР такое писали. Трудно, конечно, на сегодняшний день понять человека, который переживания героев представляет в виде диалогов и восклицаний, а не бесконечного внутреннего монолога. Но можно, хотя бы, постараться. Главное в произведении — атмосфера. Обычно говорят: если Вы её не чувствуете, значит не прониклись, ведь вещь известная и узнаваемая; либо атмосферы там и не было, раз никто до сих пор не читал. Далекая планета, смертоносные излучения, пятьдесят часов сидения на месте для небольшой бригады, один час на все работы из пятидесяти и мелочь, способная уничтожить гигантский труд, опасность от которой не сбежать. Согласен, молодые коммунисты настолько же инфантильны, как и у Стругацких. Но, раз космолетчику и через сто лет будет двадцать, то нельзя бросать его одного. Старый добрый воспитательный посыл. И смотрится он здесь довольно выгодно. Снизил оценку лишь за маленькие стилистические просчеты, которые стоят на самом видном месте и, тут же, куда-то исчезают.

Если судить по собственным ощущениям, то роман «Убик» может произвести большое впечатление на сильно впечатлительных людей. Но, все-таки, за книгой должна стоять какая-то логика. Иначе, как, вообще, можно написать хорошую книгу. Не говоря о той, которую называют шедевром. В данном случае могут сказать, что произведения Филипа Дика нельзя воспринимать через логику и рациональное. Но восприятие, как не крути, порождается разумом. Так, что логика: бессознательно, преднамеренно, возможно, из желания зло посмеяться над чем-то или, просто, как абсурдная версия чего-либо — присутствовать будет. Таково мое убеждение. И с ним я решил заново погрузиться в любимый мною роман.

«Убик» было первым произведением, прочитанным мной из Филипа Дика. Я, практически, влюбился в эти образы. Прочувствовал огромность тайны, в нем сокрытой. Строил различные теории. Естественно, что анализом этого романа, я хотел раскрыть для всех, буквально, все смыслы и взаимосвязи. Но, при ближайшем рассмотрении оказалось, что ничего интересного для меня сегодняшнего там нет. Неплохой пример изменения своей собственной реальности. Всё, что осталось: яркие, манящие рекламки эпиграфов и пара-тройка вещиц, приобретенных тобой когда-то непонятно как и неизвестно зачем. Согласитесь, тоже, своего рода, достижение. Иронично то, что Дик выступает здесь не на стороне читателя, а как ушлый делец. Всё, что важно которому — быстро сбагрить товар и, желательно, весь.

Начиналось всё с яркой картинки и многозначительных намеков. Многочисленные неожиданные повороты сюжета приправлялись небольшой социальной сатирой: понятной, острой и не намекающей на собственную важность или необходимость включать мозги. Закончилось всё не весьма внятным, но доходчивым объяснением автора своей уверенности в гностическом ужасе бытия, исключительно чувственном восприятии реальности и невозможности найти единую для всех истину. Сильно сказано. Читатель не сможет отделаться от ожидания и веры в чудо. Ведь, на одной волне с героями, он не сможет отличить действительность от вымысла. Очнитесь. Нет здесь ничего реального или возможного. Всё это обман. И, услышав обвинения в свой адрес, автор тут же предложит покопаться в стопочке древних мудрых фолиантов. Присмотритесь к словам, образам и идеям. И всё переместится на другой, метафизический уровень размышлений, где действуют законы не человека, но высших сфер. Однако, вопрос у меня остается тот же. Зачем?

Зачем существовать вне времени и пространства, если жить можешь лишь там, где всё знакомо? Зачем нужен окружающий мир, если его наличие не определяет источник ощущений? Зачем собственное Я, если оно тебе самому не может быть понятно и от чего-то зависит? Зачем мне такая полу-жизнь? И... Зачем я должен за неё платить? Может быть Филип Дик этого и не хотел. Но это единственная мысль, которую теперь я вижу четко.

Рассказик ни о чем, от которого перестаешь чего-нибудь ждать. Просто, в определенный момент, начинаешь наслаждаться веселеньким, не напрягающим повествованием. Философских рассуждений не ждешь. И в конце настолько пафосный и многозначительный вывод, что начинаешь смеяться. Да, ведь, это и так просто анекдот! Ботинки поставили сушиться в Оживитель и, под воздействием Универсального Принципа Достаточного Раздражения, один из них ушел. Ну, вы поняли, поняли?! Потому, что он левый! Ха-ха!.. Никто не смеется... Жизненно.

Первое, что надо знать: наркотики — это зло. Если хотите в этом убедиться, то прочитайте этот рассказ и подумайте для людей ли это написано. Или же он — просто бред, в котором Вы не хотите ничего понимать. Прочтение вызвало сплошное разочарование. О поиске смысла можно говорить что угодно. Но как только вспоминаешь, откуда эти мысли исходят и как друг с другом увязываются — любое желание пропадает.

Дик проделал огромную и захватывающую работу. Взял сюжет известной антиутопии, добавил острую политическую тему и попытался переосмыслить ситуацию, подсовывая различные культурные и идеологические намеки на неожиданный поворот сюжета. И всё это было спущено в унитаз переходом в пьяный хипарьский угар с рассуждениями о том, что Бог — не Бог; счастьем амеб в первородном океане и фактическим признанием, что писал про себя, а остальное для красного словца. Это — оскорбительно. Как читатель сначала думаешь, что автор держит тебя за дурака и плюнул на концовку. А потом осознаешь сколько вещей этот шлепок ошметками заляпал. Даже шутка про космических хомяков не спасает. Говорить не хочется, и не культурно будет, о том, как всё приближается к описанию китайского опиумного притона.

В общем, я нахожусь под впечатлением достойных работ Дика. И не возмущаюсь при чтении откровенного шлака из под его пера. За откровенность Филипу Киндреду Дику прощается многое. Так что, скажу без всякой иронии. Снять штаны, встать во весь рост и орать что-то нечленораздельное, пытаясь заглушить «коричневую ноту» — достойно быть отлитым из чугуна, как монумент жанру антиутопии и эпохе. Но ценить такое у меня лично уважения не хватает.

Не выдержало сердце ценителя помещичьего быта. Решил и Сергей Рудольфович присоединить к своим думам о «старой России» еще и думу о её спасении. Для чего была сооружена очередная байка.(Здесь без оскорблений. Большинство произведений Минцлова строятся, как байки или былички, а-ля «Гоголевская традиция в изгнании».) Сразу возникают вопросы к личности рассказчика «из духовных». И уходят в пустоту. Ведь его биографию автор придумал, исходя из собственного убеждения, что только такие люди видеть чудо и способны. В этом отношении «видеть» и «принимать за» равны для обоих и логически не объясняются. Жил-был поп: приход растерял, от нечего делать запил. А как узнал о приближении Дарта Комсомола — помер от страха. После отпевания: восстал и побежал топить в проруби безбожно пьяных комсомольцев, аки Христос бесноватых свиней. Велик Господь в Мудрости своей. Действительно, люди, свиньи, бесы — какая разница — главное, чтобы правильный сигнал дошел. А сигнал всегда один и тот же: истреблять врагов России надо массово-показательно. Но после 20го года: лучше чужими руками и без уголовщины. Одно радует, церковь по настоянию прихожан не закрыли. Видимо демократия «с низу» у Советов работала.

Грустная история с закономерно трагичным финалом. Как можно обречь невинного ребенка на судьбу еще более ужасней собственной. В оправдание мать объясняет, что отец ребенка черт. Делает она такой быстрый и точный вывод на основании того, что волосы у него были густые и черные. А рассказчик незаметно подмечает её густые волосы и молодую силищу. И в последнем слове женщины — «чертенок» — открывается правда, скрытая от людей. Конечно рассказы Городецкого о жизни в городе полны обвинений и обесчеловечивания людей, но это, как бы громко не звучало, неразрывно связано с пониманием их психологического состояния и давления на них общества. Увидеть в ужасных поступках проделки бесов легко. А может ли кто-нибудь ответить что за правда скрыта от людей и почему?

Написана, конечно, абсолютная дикость. Но, с другой стороны, и в наше время находятся люди утверждающие, что православие — генетический маркер русского народа. В Российской Империи религия была не только обязательной частью гражданства, но единственным одобряемым нравственным ориентиром. Но религия говорит о вере и, в конечном счете, может оправдать что угодно. Не задумываясь о том, что и новое, и старую догму превращает в иллюзию.

Согласие — название общежития русских сектантов. В Новое Время от мира уже было не спрятаться, даже в леса отшельником уходить бессмысленно. И суеверные христиане в этих сектах творили с собой и другими страшные вещи. Потому, что на земле правды не находили. А зачем мириться с несправедливостью, если после смерти ждет Рай, а то и Царствие Небесное на Земле скоро наступит? В этом непроницаемом пузыре существовала «старая» правда и бояться её было нечего — оставалась лишь надежда хотя бы душу спасти.

Что же тогда делать людям, которые по старому жить не могут? Которых «старое» лишает любых надежд? Духовного они не видели, а то, что видели назвать таковым не могли. Поэтому им остается бороться за свое «новое» будущее. Бороться со всем, в том числе и человеческим. Морали, кроме той, которую нужно отрицать им никто не покажет. Правда, тот же самый путь будет пройден заново. Уход от мира; жизнь в отрицании с объяснением очевидной мерзости высокими понятиями; после пресыщения захочется прощения и затаится надежда на понимание. Но, что бы не происходило, всегда они будут оправдываться жаждой поиска. Остается, как и прежде, сбежать от мира в леса и обрести Жизнь Вечную. Как зверь. Ведь, зверь тоже не думает о смерти и не ищет искупления. Природа, в отличии от человека, не знает греха.

Так что, тут не известно, что страшнее: в согласии человек с собой или нет. Кажется, что это история о падении нравов и развращении молодежи новыми идеями. Но, на мой взгляд, это больше зеркало для общества, смотря в которое видишь правду, которую невозможно выразить словами. В большинстве случаев, потому что говорить такое не хочется.

Маскарад в сочельник. Время, когда нечисть последний раз беснуется, чтобы исчезнуть до нового года. И насколько всё плохо, если человеческая душа готова на то, от чего здравомыслящий человек отказывается — а новый год уже наступил.

«Так меня и зовут Фирс, что значит палка волшебная, виноградной ветвью обвитая.»

Спустился к Фирсу ангел: в одной руке меч, в другой — волшебная палка. Потянулся Фирс к ней, а ангел показывает ему меч. И отправился Фирс на войну. Да так и шел с мыслью о жизни и спасении, пока не решил посмотреть на «новое чудо» — аэроплан. А тот спустился с неба и дал по Фирсу залп... Совсем простая военная агитация. Но посыл получился правильный. Пока верите, что с вами Бог, можете воевать спокойно.

Бездуховное будущее, личная трагедия и явление божественного чуда потерянному человечеству. Обычная пропаганда самодержавного режима. Картина, казалось бы, узнаваемая. Но у Городецкого, как-то, не бывает просто. Смысла много и рассказ лучше перечитать, чтобы не ошибиться. Законы общества суровы и рациональны. Но исполняются они бездумно: запрет на деторождение существует одновременно с массовыми самоубийствами и казнями. Это стало не важно, потому что каждый человек получил свое личное время, т.е. просто научился его считать. Люди забыли о тысячелетней истории и теперь вечная жизнь для них — вечная мука. Мир, где любящие не знают, зачем быть вместе; где гении совершают великие открытия только для им одним известных целей; где становятся святыми, которые уже никому не нужны. Мир, исповедующий счастье для Каина. И, даже, если людям предъявить доказательства существования Бога — они его не увидят или им не дадут увидеть. «Геоскоп Каэна», как и любая хорошая фантастика, показывает не только будущее.

Новое переложение легенды о дарах трех царей. Городецкий часто обращался к мотивам христианства. Но не христианства-религии, а, так сказать, народного христианства, которое, зачастую, противоречит догме. Но, которое легко объясняет противоречия реальности. Цари становятся настоящими волхвами — жрецами необходимых сегодня наук. А новый мессия — всего лишь новорожденный младенец, который сам будет способен отыскать свой путь, не становясь ни новым народным тираном, ни новым самодержавным сатрапом. Наряду с довольно безрадостными социальными рассказами, у Городецкого есть и очень оптимистические истории. Если, конечно, не расценивать трех волхвов, как трех новых Всадников Апокалипсиса: Голод — новый рациональный мир (время — золото), Чума — вольнодумство и Война — монархическая реакция. Маленькая, но очень глубокая история. Поучительная для каждого.

Рассказ Городецкого «Скала» стал одним из произведений, доказавших мне, что на проблемы надо смотреть шире. С детства веря в русскую самобытность и ища этому доказательств, я восхищался глубиной и стариной народного творчества. И своеобразным открытием стало для меня то, что среди русских мыслящих людей начала XX века радение за народ, восхищение силой духа русского крестьянина и логичные выводы о бытовании фольклора вполне сочетались с уверенностью в удаче сохранения таких условий или с желанием загнать дремучего мужика в еще более глухое болото — чтобы не разучился жить природным умом. Я бы назвал этот рассказ сатирой, если бы не было так жутко. Это только в американских ужастиках выпускники колледжей сталкиваются с эволюционными деградантами. А в России кто-то ищет острых ощущений, а кому-то с этими ощущениями жить всю жизнь. И единственный вариант выжить: забыть, что нужно быть человеком. Сюрреализм рассказа, на поверку, очень достоверен. И концовка пугает не только своей неожиданностью, но и тем, что у автора есть чем напомнить читателю о реальности.

Трудно осилить эту книгу с первого раза. Но надежда не оставляет. Ведь, с каждым возвращением к чтению, снова захватывает атмосфера нашего прошлого. Описания пейзажей, природных явлений, живого общения людей, их открытости создают эффект погружения. Заставляют воображение рисовать максимально точные картины. Как я понимаю, это и есть пресловутый «ближний прицел». Вместо космических пространств, загоняют людей в тайгу, а потом и под землю. Ради не реальных и глупых свершений. Но, все-таки, фантастика непосредственно связана с фантазией. И даже, если здравый смысл ограничивает возможности человека, что запретит мечте воплотиться на бумаге? Не нужно далеко ходить, чтобы описать новые технологии, грандиозные масштабы, радиоактивные мутации и невероятные катастрофы. А знание дела только добавит реалистичности, покажет правдоподобие и убедит в своих силах — ведь мечта может осуществиться где-то совсем рядом.

Странно, что такие книги перестали любить и начали осуждать (хотя, если честно, грузинское вино ужаснуло). По-моему, есть разница между тем, что идеологией подменяют человечность и человечной идеологией. Несомненно, найдутся люди, которые скажут:«На многомиллиардной стройке толпа работает за идею — автор, явно, сам не понимал, как это должно работать!» И сами ответят на свои слова тем, что в России ничего не меняется, кроме идеологии. Да, двусмысленное отношение Кандыбы к радиации удивляет. Но, с одной стороны, «неоновая иллюминация» шахты поражает воображение. А с другой, светящиеся статуи на площадях — есть в этом что-то совково-тоталитарное. Роман по-настоящему живой, отражающий мысли и чувства простого человека. В книге показывается коллективный труд множества людей. В едином стахановском порыве они делают будущее своей страны. И всё это зародилось из мысли, долга и воли одного человека. Глядя на побеждающую природу слаженную работу тысяч, сложно не усомниться, что всё это возможно благодаря упорству одного единственного «эффективного манагера». Но Дружинин пересиливает себя и спрашивает врача, всё ли в порядке с этими людьми. Не говоря о том, что в трудную минуту прогрессивный «белый человек» смотрит на флегматичность чукчи, свойственную всем северянам, и решает брать с него пример. Где еще встретишь подобную конкретику, кроме старой советской литературы? Одним из главных критериев правдоподобного описания является внимание к деталям. Гигантская стройка подразумевает наличие человеческого ресурса. Но общее дело — это дело каждого. В романе большое количество задействованных персонажей, что утяжеляет пафос. Но нам отчетливо показывают, что мировоззрение простого чукотского паренька отличается от точки зрения московской секретарши из высоких кабинетов. Начальники сами дежурят в забое: не только по тому, что нужно быть ближе к народу, но и потому, что нужно иметь авторитет, чтобы совладать с пышущими энтузиазмом шахтерами-партизанами. И те вообще ничего не боятся, ведь «наверху» есть академик Хургин, который завернет любой проект, угрожающий жизни рабочих. И инженер Анохин для них — трус. А человек сходит с ума от того, что ему все «проверенные» теории приходиться перепроверять каждый день на практике. На грандиозной стройке слишком мало времени уделено Анохину. Тоже не случайно. Катастрофа на шахте происходит, мягко говоря, по недосмотру начальства: слишком много людей хотят всего и сразу.

Тоже один из интересных аспектов романа. Дружинин идет к своей мечте сталкиваясь лбами со своими противниками, не замечая участия доброжелателей, упуская возможности объясниться с любимой. Вся его жизнь, практически, рушится. Взамен, превращаясь в увлекательное приключение для читателя. Дальше: пост начальника, лавры победителя. Его дело продолжают новые герои. Им нужна своя история. Сделал дело — уступи дорогу молодым. И как интересно звучат слова Хургина о том, что такой проект мог бы осуществиться, по его мнению, при жизни следующего поколения. За проступившими сединами Дружинина не видишь, что с начала всей истории прошло четыре-пять лет. Это люди одного поколения. И ничего для героя еще не потеряно — жизнь только начинается. И возможностей для него еще на век хватит. Не знаю, как это ощущалось в пятидесятых, но на сегодняшний день такой эффект «временно-пространственной дыры» вызывает неподдельные эмоции.

Может когда-то такое и не считалось фантастикой, но сегодня это — настоящий фантастический раритет.

Старый конфликт между Разумом и Сердцем. Рассказ должен быть довольно лирическим. Но на сегодняшний день это уже не столь очевидно. Открытие физического бессмертия. Развитие рационального мышления, затронувшее эволюцию человека. Увеличение мозга и уменьшение необходимости проявления чувств. Более молодая и более варварская цивилизация Венеры. Утопия, подарившая людям мир, лишив их инстинкта самосохранения. И неизбежная гибель человечества в результате остывания Земного шара. Многие старые нерабочие теории собрал автор в своем рассказе. Но прав оказался только в одном. И он, и его герой — атавизмы, ограниченные знаниями своего времени. Главного героя в этом вынуждают признаться. А автор, по привычке, делает из своих выводов грозное предупреждение. Ведь признание уже стало равносильно краху Старого Мира. Время таких историй прошло давным давно. Но это неплохое напоминание, что фантастика — не только приключения и открытия, но и способ задуматься.

Сказ о том, как один непризнанный ученый с собственной сверх мощной лабораторией спас весь мир. Не знаю насколько это спойлер для тех, кто не читал фантастику 1920-х годов. Но для меня такой финал был несколько разочаровывающим, при впечатляющем мастерстве писателя. Повесть начинается с эпитафии главному герою и переходит в гимн ученым-спасителям человечества. Действие развивается стремительно и захватывает новыми, вполне реалистичными и познавательными, подробностями. Автор постарался настолько, что не стал выдумывать новый метод использования обыкновенного научного опыта, а сделал так, чтобы пример с лупой и лучом света к концу превратился в настоящее чудо, для которого нужна новая научная теория. И всё это скрепляет философская идея. Холл называет человечество разумной материей — выражением Разума Земли. И это перекликается с идеями Циолковского о разумном атоме. Здесь-то я и разочаровался в концовке. Циолковский тоже говорит о неизбежном уничтожении менее разумного более разумным. Но, при всей радикальности научных теорий начала XX века, он ведет речь о длительных эволюционных процессах, в результате которых новая цивилизация станет единой, самодостаточной и организованной настолько, что происходящее будет неотличимо от природных процессов. А в повести, при том же посыле, Холл уговаривает уважать труд ученых, потому что когда-нибудь нужда заставит грабить целые миры. Остается уповать на оптимизм автора и его веру в человечество.

Даже своим названием рассказ подтверждает, что сиквелы всегда хуже оригинала. Герой продолжает свое путешествие по Вселенной. Но на этот раз попадает в классический мир лысых, голых мудрецов, живущих под куполом. И, как положено, встречает дочь местного правителя, которая, опять же, как полагается, истосковалась по ласке и пониманию среди хладнокровных и прагматичных представителей мужского пола. Есть, конечно, интересная теория путешествия во времени через перерождение и обновление Вселенной. Но автор сам не знает, как именно это должно работать. А мне кажется, что это должно работать не так. В общем, голый костяк любой старой утопии.

Увлекательный рассказ, красочно и детально показывающий основы теории вложенной материи и частично теории относительности. Приятно сознавать, что среди западных авторов 20-х годов XX века были люди не зацикленные на сериалах про космических приключенцев. Хотя, здесь есть одна тенденция: много условностей. Например: увеличившись в размере герой не причинит вреда Земле из-за увеличения площади опоры, но изначально он стоит на земле и, при увеличении, ломает вокруг деревья и т.п. Там, где теорию можно было бы представить в виде сна или рассказа, пишут в угоду зрелищности. Некоторые из таких произведений мне читать трудно. Слишком уж детским получается посыл. Но этот рассказ — неплохой представитель начинающейся твердой фантастики.

Чего только не придумают, чтобы выдать детские страшилки за фантастику странного. Опять вампиры: теперь космические и электрические. Такие же, как обычные пиявки, только летающие — и еще космические и электрические. Тысячи невинных жертв, Земля захвачена злобными пришельцами. Двадцать четвертое столетие, а люди не только в космос не вышли, но и обсуждают возможно ли это вообще. Наверное поэтому и от громоотводов отказались. Но это просто догадка. Как можно критиковать классику лавкрафтовских ужасов.

С началом Мировой Войны, Джек Швинд решает окончательно перейти на сторону пролетариата. И в этом ему помогает инженер завода Массена, Франк Гольт. Бойкий борец с Капиталом даже становится интернационалистом и объявляет войну войне. Джек — парень не плохой, но учиться ему еще долго. А делает он это исключительно на собственных шишках. Интрига опять кажется довольно глупой. Как можно не заметить очевидного заговора? Или как никто не догадался отнять Глориану? Но дело в том, что Джек такой не один — Гольт такой же «славный патриот». И Джек не простой интернационалист, он — среднестатистический американец. Сделав Пирпонта Моргана своим личным врагом, Джек не понимает, что есть в Америке немецкое влияние. А влюбившись в Нору О'Конолли, готов стать ирландцем. Горький опыт Джека копится. Но ему опять везет. И он обнаруживает, что и среди низших слоев населения есть люди с блестящим умом, на которых стоит равняться. Чудом — при помощи Глорианы — выбравшись из всех передряг, Джек Швинд начинает новую жизнь. И Джемс О'Конолли благословляет его на войну с угнетением человека человеком, пусть она еще не началась. Логичный финал для завершения дилогии, вполне в духе времени. Но, зная характер Джека, можно сказать, что эта история будет бесконечной. И хочется думать, что автор рассчитывал на вдумчивого читателя. Который научится не разменивать один национальный конфликт на другой.

Похоже, это наш ответ «Человеку-невидимке» Уэллса. И вполне достойный. Может смутить довольно глупое изобретение, но это то же самое, что и сыворотка — только наоборот. Получая возможность становиться невидимым, Джек обретает и неограниченное количество возможностей. А дальше по классике: атрибуты сладкой жизни, страдания угнетенного класса и начало борьбы с капитализмом. Роман красочный, но не такой простой. Джек получает возможность стать джентльменом, но лишь внешне. Да и вокруг обретаются люди, всегда готовые опуститься до его уровня. Джек этого увидеть не способен — он раньше о существовании новых возможностей, вообще, не знал. Как не знает, что борец за права угнетенных не может быть расистом. Ведь он, как и большинство, зажат между верхней и нижней ступеньками достатка. При всех возможностях, главным общественным лифтом для Джека являются деньги. И ради них он решает, что для честного человека естественно оправдать и кражу. Сюжет у романа простой, но детально проработанный. Джек Швинд — парень не плохой. Но, что этот паренек может наворотить во время Мировой Войны?

Рассказ местами непонятный. Неясный, как и возможное Будущее. В XX веке воля людей смогла сломать старые общественные рамки и устремилась к построению нового справедливого мира. Где Человечество будет способно покорить любые вершины, в том числе и Космос. Два Солнца, непонятно откуда взявшиеся планеты. Кажется автор ошибся во всем. Но как о этом можно судить, если, даже космические корабли не нужны. Человеческая воля управляет ходом светил и планеты идут на абордаж друг друга. Для некоторых предела нет.

Все-таки, интересный жанр, «красный пинкертон». И не только тем, что высмеивает клише дешевой приключенческой литературы, но и тем, что не боится обращаться к реальности и высмеивать себя. Чекисты, конечно, побеждают всех и вся. Но не стоит забывать, что в книге на дворе 1918 год. Романчик писался, ведь, для тогдашней публики. И серьезность в нем есть.

Глав.герой, тов. Точный — молодой, перспективный сотрудник ЧК. Настоящий сыщик, революционер и любитель детективных романов. Противостоит ему ни больше ни меньше заговор государственного масштаба. Москва опутана сетью криминала. За кем-то следят. За кем-то гоняются. Допрашивают прохожих на улицах и подозревают сослуживцев. Революционное время и «зверства» ЧК. По крайней мере, писатель прекрасно создает атмосферу суматохи — и тут же её разрушает. Появляется «автомобильный человек», настоящий профессионал и, прямо, приятно читать захватывающий детектив. Дурят юного «Шерлока Холмса» шулера и подпольщики. Да у страха глаза велики.

Чего не скажешь о старших товарищах. Вот, где настоящий «красный пинкертон». Головокружительные погони, таинственные совпадения и петляющие следы. И из любой ситуации бывалые чекисты выходят победителями и раскрывают коварные планы. Но и здесь подвох. Время то идет. И не замечаешь, как бегают они по окраинам месяцами, собирая обрывки слухов. Но выдержать такое может только мастер своего дела. Работать надо с людьми: входить в доверие, учить языки, чтобы языки развязывать и думать всегда наперед — опасность, есть она или нет, таиться может за каждым углом. Ну и вообще, описания природы, состояний сознания (например, мерячение на Севере, не отличимое от местных традиций, круговая порука на Юге ставшая, частью жизни степняков) мне понравились. Не такие уж и супермены оказываются наши чекисты. Особенно, если люди решат со своими проблемами самостоятельно разобраться. Здесь уже только направлять и вовремя остановить самосуд, по возможности.

Работа не из легких. И в ней бывают промашки. Особенно, если ничего толком узнать уже нельзя. Тут жди ответного хода. И его то и останавливает тов. Точный, появляясь наконец вовремя. Профессионалами просто так не становятся. Одни уходят, не справляясь с объемами работы. Другие берут на себя ответственность, раз уж старшие товарищи называют тебя перспективным сотрудником. И опять нужно время. Месяц летит за день. Когда тов. Точный, встретив ещё одного «автомобильного человека» идет тренироваться на «кошках».

Работа, проделанная писателем интересная. Роман захватывающий. А что до фантастики? Ну, пока по улицам столицы не начали ездить скоростные болиды с пулеметными установками, будем считать, что у автора есть фантазия.

Писать буду много. Ибо матершина уже не помогает. Я не люблю Хайнлайна. И, читая этот отзыв, Вы разочаруетесь и, надеюсь, не во мне. Как писатель, Хайнлайн — талант и профессионал. Его произведения логически верны внутри себя. И, как следствие, у Вас в мозгах. Но мозги неплохо бы проветривать, иначе это сделают за вас. У меня не было негативной реакции после первого прочтения. Наоборот, нахлынула ностальгия по армейским денькам. Скрашивая ужас от пещерно-людоедских идеалов этого футуриста. Многое тогда сам надумал и был удивлен, когда таковых деталей не обнаружил, читая во второй раз. Но в этот раз положительных эмоций уже не было совсем. Если попервой с ходу увидел одну сцену армейской агитации и был собой доволен, то теперь в агитацию и пропаганду превратилось всё от начала и до конца. «Всё гениальное просто, и всё простое гениально. Маленькому человечку нравится скрывать свою ничтожность за сложными вещами.» Йозеф Геббельс.

Не такой уж маленький человек, Роберт Энсон Хайнлайн. Сложные вещи пишет. Жизненно, с чувством, с пониманием и расстановкой. Можно еще пару цитат Геббельса кинуть. Но и роман раскрывает себя достаточно. Военные стоят во главе государства. В армию набирают лучших из лучших. В первой боевой ситуации начинается кадровый голод. Офицеры, отдельная каста, способны успеть только расставить свои приоритеты. Действительно, лучше сразу в бой. И это краткий сюжет со всеми достоинствами. Недостатков у книги нет. Наоборот, лучше сказать невозможно. Но Хайнлайн когда говорит, не думает. В мире далекого будущего вся военная техника продумана, высокотехнологична, поставлена на защиту жизни солдата и... одноразова. Где Вы видели в армии, в воюющей армии, одноразовые приспособления, кроме: боеприпасов, лекарств, фильтров и сооружений из «говна и палок». Да и человек смертен, а главное, он внезапно смертен. Поэтому боевое братство своих в беде не бросает. И командир несется за несколько километров вытаскивать бойца. А у них операция рассчитана по секундам, а у пилотов стыковки рассчитаны по секундам, для пущей точности Хайнлайн однажды напоминает, что вес для космических полетов надо просчитывать. А если есть приказ? Что тогда делать бравому командиру: пулю в висок, перед строем бросится на кортик или повесится из солидарности с Уставом? Любой выход исторически и логически верен и считался Законом чести. Почему Хайнлайн о этом молчит? А он не молчит — он не досказывает. Есть такая вещь, как армейские байки. Пока кругом «День Сурка», слушаешь рассказы «бывалых» о том, как было и как тебе повезло. Только погоня за реализмом — а автор привлекает личный и чужой опыт — говорит сама за себя. Для Рико скафандр — лучшая техника из придуманных человеком. Заменяет танковые клинья, вооружена по полной, защищает в любой ситуации, если умеешь правильно им пользоваться. Правда, шальную пулю никто не отменял. И потери в каждом бою: одному броню прострелили, второго пополам разрезали, третьему жук голой лапой врезал так, что башка отлетела без вскрытия брони. Так может, Джонни Рико деваться некуда. Может, Броня для него единственная и последняя надежда — потому, что только этому его и научили. Всё гениальное — просто. Армию, как бы вам не хотелось, нельзя превратить в детский сад. И обстреливать новобранцев боевыми патронами. Она основана на бессмысленной иерархии, переходящей в осмысленную субординацию — а не наоборот. Новички сбиваются в стаи, из которых выделяются лидеры. Не важно как: одни подтягивают товарищей, другие макают в очки, третьи отличаются внешним видом. Но это — выделение из массы. Чтобы выяснить границы и показать превосходство над системой. Ведь, правила созданы, чтобы их нарушать. И в нормальной армии таких нагружают ответственностью, чтобы испытать и показать место. Это называется воспитание, а после него идет обучение. Как ни странно, тупой подчиненный нужен только тупому начальнику. А чему учат в Звездной Пехоте? На это нам ответит и.о. Господа Бога, сержант Зим:

«- Ясно. Что ж, твой вопрос не в компетенции сержанта… он даже не из тех, которые следует задавать. Предполагается, что ты знаешь ответ до того, как вступаешь в армию. Или должен знать. В твоей школе читали курс истории и философии морали?

...

– Тогда ответ ты уже слышал...»

Мир без пропаганды, где все обладают всеми возможными правами, кроме политических, а обязательные уроки по ИФМ учить не надо. От тебя, вообще, ничего не требуется. Только родиться с правильным психотипом. Просто, нужно вести четкий отбор тех, в кого вбивать легче всего. Тех, кто не задает вопросов, на которые старший по званию не может ответить. А он не может, если ты не сморозил глупость. Вопросы, на которые Ты не можешь найти ответ самостоятельно — провал всех тестов. Так что, сиди и думай. Постоянно. Это, говорят, развивает. И есть над чем задуматься. Армия, все-таки, школа жизни. Один «смельчак» оказалось ступил, не поняв настоящей «взрослой жизни». Другой — патологический(?) преступник — получил по заслугам. Только, вот, всё это эмоции, яркие моменты, которые Рико запомнит и будет считать своим личным, осознанным решением. Потому что потом не будет ничего. Школа, даже школа жизни, должна заканчивается. И от умения принимать верные решения, порой обходя систему, зависит, не больше не меньше, судьба твоя и окружающих. А этому учат в офицерском училище! Офицер должен иметь свободное время для того, чтобы видеть всю ситуацию со стороны. Но, при малой численности Пехоты, да ещё и при кадровом голоде, оказывается, идет спайка воинского коллектива. Звания есть, понимание субординации есть, но Мы уверены, что и рядовой, порой, равен генералу. Тех, кстати не видно, а если видно — они блистают во славе. Служба превращается в работу, работа — в рутину. Над чем тут думать, кроме обсуждения сиюминутных проблем, и то, если успеешь? Станут такие люди Гражданами? Законопослушными — безусловно. С выслугой на Службе даже голосовать нельзя. И ты должен понимать: почему. Хайнлайн рисует стройную картину, где из грязи сияет белозубая улыбка добровольца. Только повернуть всё можно на 180 градусов. И начинать надо с простых и проверенных истин: всю жизнь учись — дураком помрешь. Почему то Устав в этой армии учить не обязывают. А командира, вообще, беспокоить не принято — Рико на службе человека в звании капитана увидел, только когда мл.лейтенантом стал. Зато военный у Хайнлайна одновременно (хотя речь ведется от лица уже боевого офицера): новобранец, кадет, профессиональный солдат и офицер, еще и бюрократ — обученный многозадачник, без которого не в армии, ни в сюжете не обойтись. Идеальный военный. Я даже могу предположить откуда это взято. С валенков списано. В армии зимой без них никак. На валенки молиться можно. И если идеальная военная машина, состоящая из ответственнейших людей Галактики, способна взвод потерять (о большем Рико не знает), то чему удивляться, когда нач.склада не вернулся из боя и пропал склад — на «подводной лодке«! Десант — это стадо. Выдрессированное, но стадо. А себя должны считать пастушьими собаками, охраняющими овец. Овца волком себя считать может, пока не столкнется с последствиями. Сталкивается Десант с последствиями? Значит, они волки. Главное отличие романа от реальности — власть меньшинства, якобы, не держащаяся на штыках.

Я, когда прибыл в часть служить, сразу попал на похороны. Часть у нас была ни разу не боевая, но это были не последние. Когда прибыл новый призыв, я подумал, что так новобранцев запугивают. А ещё через полгода перед гробом увидел фотографию парня из другой роты, которого недавно встречал. Эти смерти со службой не связаны на столько, что каждый из нас считал такое не случайностью, а тупостью. А потом, вспоминая службу, я понял, что сам чуть пару раз не получил премию Дарвина. Просто, ребят подводить нельзя. Солдат находится в особых условиях. Для него выполнение приказа — долг и честь. А, вот, как Вы объясните родителям солдата, что их ребенок замерз голый в горах, потому что плохо слушал лекции сержанта по выживанию. А тот их прочитал не одну и чуть ли не каждому отдельно. Это, фактически, столкновение двух разных миров. Неужто Вы думаете, что человек живущий в обществе на всех этапах своего личностного развития будет считать это общество стадом. Для такого кому-то нужно сильно постараться. Держу пари, что такой шакал, как Хайлайн перегрыз бы мне глотку за эти слова. Но зубов, чтобы изобразить настоящего человека у него нет. Но куски отхватывает, что не проглотить. Можно сказать, что гражданские в романе ведут себя так, как ведут себя гражданские в представлении военных. Но это поверхностно, я бы сказал это — умалчивание. Ведь это не гражданские. Это — мирное население. А, вот, не оккупированное ли? У них есть свои законы, свои суды, полиция. Но Граждане живут по Уставу, который работает отдельно. Военные имеют полное гражданство, включающие политические права. Они входят в Законодательную и Судебную власть. Не говоря о том, что после армии идут в полицию (или пожарные?!) и в запасе поддерживают связь со Службой. На чем свобода людей держится? Трагедия в семье Рико: погибла любящая мать и жена. Отец и сын встречаются, им сложно о этом говорить. И отец, прошедший Учебку, заявляет, что мужиком себя почувствовал, когда на работе пахал как конь, а жена ему всю жизнь мешала это счастье обрести. Джонни понимает — он повзрослел. А, вот, есть девочка либеральных взглядов, говорящая, что в школе её выпороли, а мать дома ещё добавила и было полезно. Сцена замечательна. Сцена поучительна. Хайнлайн демонстрирует, что, при правильной разъяснительной работе, в обществе работает принцип контролируемого насилия. Только солдафону язык надо бы иметь менее красочный. Кто-то натаскивает гончих с малых лет, а кому-то нравится кошка защищающая своих котят. Жизненно выражена противоположная точка зрения? Тонко. Очень тонко. Настолько филигранно, что не замечаешь, как неграждан с «почти» полным списком прав игнорируют и вводят для них телесные наказания. И , опять, вопрос: а Свобода Слова входит в мифические политические права? Или настоящий гражданин должен знать, что есть начальство, которому виднее? А то, что вон те, за забором вякают неинтересно. Они же всегда что-нибудь вякнут не подумав. Ведь, на дворе счастливый капитализм, где каждый может заработать столько, сколько захочет:

«У большинства штатских, похоже, по две работы; у них темные тени под глазами, потому что всю ночь девочки не спят, развлекая армейских.»

Женщины у них на флоте служат — лучшие существа во Вселенной. Это кретинизм главного героя, свойственный в определенные периоды жизни и мастерски описанный Хайнлайном. Но не кажется ли вам, что по всей Земной Федерации при воинских частях не просто открывают бордели, а узаконили изнасилования? И наверняка психологи пользу подобного просчитали математически точно!

Но, все-таки, классика. И, говорят, «Звездный Десант» — переломный этап в творчестве Роберта Хайнлайна, переведший его из литературы для подростков ко взрослой тематике. И, пусть в душе я ребенок, давайте поговорим по взрослому. Роман, опять же, говорят, философский. Майора Рейда слушать не будем. Есть вышестоящий чин. Тем более, полковник Дюбуа преподает в школе, а значит основы, обязательные для понимания. Давайте посмотрим. Есть товар — это производимый объект. У товара есть стоимость. Стоимость определяется необходимостью субъекта в потреблении товара. Рыночная стоимость товара является фикцией, т.к. потребность в товаре определяет сам субъект. Это же обстоятельство делает фикцией и качество производства товаров, потому что субъект может не считаться с необходимостью потребления в данный момент — это его произвольное или обоснованное им самим желание. В следствии этого из понятия «производимый объект» можно исключить понятия: «стоимость», «качество», «товар» и прочую белиберду. В сухом остатке: объект и труд, затраченный на его производство. Таким образом, адекватную стоимость объекта определяет только непосредственно производящий субъект, т.к. в этом случае результат совпадает с необходимостью. Что, в свою очередь, должно порождаться и направляться целеполаганием. Производитель должен первоначально определить необходимость производства, исключив субъективные элементы, получая целесообразность своего труда. Таким образом, правильно организованный труд является средством производства, компенсирующим стоимость ради получения необходимого результата, заданного верной целью. Что является единственной возможностью удовлетворить субъект производства. Если Вы ещё не запутались, следует добавить, что цель и результат — тоже понятия субъективные. Хайнлайн в экономике не понимает ни черта. Я, тоже. Но я, по крайней мере, не путаю материализм с идеализмом. Но, поскольку это классика, это знать надо. А Хайнлайн помнит, как работает военный госзаказ. И я когда-то думал, что в армии кормят бесплатно. То, значит идеалистические концепции автора работают на всех уровнях его варианта государства и общества. Сравним. Есть армия. Цель армии: воспитание и обучение Солдата и Гражданина, осознающего необходимость своего существования, как личности — единственного действенного средства для защиты Государства и дальнейшей стабильности Общества. Для этого армия не считается с расходами, рисками и количеством отбракованного материала. Есть Десант. Цель Десанта: выполнить поставленную сверху задачу любой ценой. Всё остальное — препятствия на пути к цели. И тут, как получится. Или ты обретешь славу. Или тебя повесят. Или, будешь щеголять вместо орденов оторванными конечностями. Десантники не говорят о смерти, философски изрекая англ.«bought it»(рус.«купил это»), многозначительно умалчивая о цене, которая не может быть слишком высокой — ну, если Вы не будете попроще. Опять есть вопрос. Роберт Энсон Хайнлайн, ты чё в конец... одеревенел?! Генерал, собрав Орду, без разведки идет на штурм неприступной крепости, где все и полегли! А какой-то сержант говорит, что он был хорошим человеком, потому что воевал с нами — а мы с ним! Я понимаю, что Рико будет блаженным до конца, иначе прелестей армейской службы не показать. Но и Вы должны понять, что в идеальном государстве гражданами должны быть все. Иначе, как его можно защищать? А главное, зачем? Зачем этим баранам экзоброня?! Выдайте им черенки от лопат и скажите, что у питекантропа всё получилось!!! Стоп. Они же в Учебке этим и занимаются. Логика?! Логика. Вот Вам две фразы:«Свобода, Равенство, Братство» — лозунг Великой Французской Революции; «Правда, Справедливость и Американский Путь» — лозунг Супермена. Разница какая-то есть. И, наверняка, она связана с Гражданским Долгом. Но истина не по середине. Истина в том, что для полковника Дюбуа: Свобода, Равенство, Справедливость и, даже, Американский Путь — выдумка. Как сказал один известный персонаж:«Это всё — гребаная шутка.» А, ведь, первое покупалось кровью. Но, как говорит полковник Дюбуа, труд освобождает.

Ветераны встали на защиту порядка. Друг другу они доверяли и больше никому. А как и какое государство они будут защищать, не говоря о процветании Человечества? Это было, как в 1917-ом году в России. В 1917-ом, после 3-х лет Мировой Империалистической Войны, сложились предпосылки для МИРОВОЙ Социалистической Революции, как ответа на угнетение масс меньшинством у власти. В том числе и солдатских. А, вот, победу консервативной точки зрения элит, не являющуюся ответной реакцией, Мы видим только в фантастике. И то, после 1945-го трудно не заработать титул почетного умалишенного. Но пытаются. Красиво. Да и Холодная Война на дворе. Но есть «творцы» с неуемным желанием сравнить Человека с Животным: травоядным, хищником, диким, домашним — им, вообще, без разницы. Главное, вставить слова про Власть, Ответственность, Инстинкт и далее по любому из возможных списков. Так почему Гражданами должны быть не все?! Противоположное мнение и полемика — аналог любимого Хайнланом Естественного Отбора... А это , как с религией. Должен быть Абсолют, на который Ты переложишь ответственность за то, что нельзя, но тебе очень хотелось. Вот, и нет ни политиков, ни генералов. Человек — животное. Это — правда. Но животное общественное и разумное. Более того, Человек разумен в результате общежития. Когда сумма и качество благ, произведенных коллективным трудом выгоднее простого биологического выживания. И процесс расширяется и усложняется с расширением коллектива, т.к. растет количество возможных благ. Но Хайнлайн не видит эволюции структуры. Он не фашист. Он — либерал. Для Хайнлайна, Общество — сумма всех составляющих его безусловно свободных личностей. И личности объединяются на основе приемлемых для себя правил. Если человек пьет с горя — это равноценно тому, что он вступил в клуб по интересам? Но так, по его мнению, появляется структура. И можно делить на группы, слои... И окажется, что есть идеалисты правее всех — у них Власть, они доказали... И можно истреблять неугодных — это же естественные процессы, Вам же всё уже объяснили. А не поняли — надо было думать до взрыва вашей планеты. Помните момент из фильма, когда жука расстреливают, а он в агонии и ужасе вращает глазом. В фильме Верховена и солдаты шли в атаку, и пропаганда работала. Потому что не было окопной правды. Солдат-человек и жук-солдат не могли общаться. А вот, что одно разумное существо может сделать с другим, узнав, что то боится — это вопрос. Хочешь знать больше?! Или Ты уже всё понял? В романе такого нет (есть, ведь Мы об этом сейчас говорим?!). В романе всё сводится к биологии. Сумма свободных личностей побеждает улей насекомых. Ведь каждая единица важна и разумна. Если жуку отстрелить две-три ноги, он продолжит идти. Если отстрелить лапы на одной стороне, он упадет и будет отстреливаться. Жук умеет это все с рождения. Нужно уничтожить нервный узел. А человека учат сражаться без ног, рук — без мозгов — и показывают примеры.

И, что за пример? Китайский военный коммунизм японско-милитаристского типа. У Китайской Гегемонии не вышло — людей не переделать, особенно, если против «желтой угрозы» объединится вся белая раса. Но есть в космосе жизнь пошедшая другим путем эволюции. Каким? Хайнлайн — яркий индивидуалист. И другой модели сознания он, просто, не знает. Если жуки — природные коммунисты, то их касты можно сравнивать с органами единого организма. Рабочие и солдаты — это конечности, получающие приказы от мозга. Допустим, всё логично. И зачем тогда уничтожать тысячу за одного человека? Да, чтобы читатель сравнил Демократию и Тоталитаризм. Чтоб в беспомощных жуках увидел себя. И тут идет такой крен, что я теряюсь. Пропаганда пропагандой. Но у Хайнлайна идет эволюционная война низших и высших организмов. О жуках-солдатах Мы многого не знаем. Но они способны вести боевые действия толпой и в одиночку. Значит это не просто конечности, а высокоточные механизмы. Вопрос из разряда, что запустить на Марс проще: марсоход или человека? И о кастах Мы ничего не знаем. Но жуки-умники, — даже если они являются генетическими копиями друг друга, например, — построили цивилизацию, способную решать глобальные задачи — и у них были союзники! Получается, Идеальное Общество Хайнлайна утверждает естественный отбор, чтобы бороться с эволюцией. А как они войну собрались выигрывать? А вот это и есть фантастика!

Всего этого либерал как-то не заметил, изображая свою собственную суть во всей красе. Зато «любитель свободы» сделал главного героя филиппинцем. В реалиях Америки 1959-го это: азиат, цветной, абориген из колоний и партизан-гук (Хотя, с последним вряд ли. Скорее Хайнлайн причислил филиппинцев к свободным народам, т.к. в то время Демократическое правительство Филиппин компартию физически уничтожало). Выбирайте — не обляпайтесь. «Не фашист» — это, когда знаешь, что кругом кроме фашистов никого нет? Или фашисты — те, кого победили в 45-ом?

Читать ли «Звездный Десант»? Конечно читать! Важно каждое мнение. Только не забывайте, что в 1964-ом году началось американское вторжение во Вьетнам. Где людей травили, как насекомых, а добровольцы сражались на стороне Демократической Республики.

P.S.

А потом узнаешь, что в 1959 году Роберт Энсон Хайнлайн бросил всё и за несколько недель накатал роман «Звездный солдат», будущий «Звездный Десант». Потому, что был в ярости! от решения о приостановке испытаний ядерного оружия на территории США. Некоторые вещи существуют, чтобы быть.

Пояснения (личное)

То, что написал, я считаю важным. И меня до сих пор колотит от желания разнести эту книжку по кирпичику. Но с того времени я поостыл и посмотрел со стороны автора. Кое-где я был не прав. Например, одна из цитат не точна в переводе и, при буквальном сравнении, люди скажут, что я порю горячку. А я хотел, чтобы читали между строк. И Хайнлана можно понять. Ветераны до конца остаются на службе — не потому, что им больше некуда идти, а из Долга перед теми, кого они защищают. И пресловутое «купил это» имеет в лучшем Будущем смысл, а не показывает бесцельность жертв. Мобильная броня — видимо, для Хайнлайна метафора. Не только грубый способ заставить пережить солдатскую судьбу, но и что-то личное. Идеальный солдат Будущего — «пуля, разящая врага». Холодное, но точное и мыслящее оружие, осознающее ненужность кровопролития. «Пуля — дура». Генералиссимус Суворов. КАК ЭТО ОСТАНОВИТЬ?!! Наверное тем, что Александр Васильевич Суворов был тот еще военный кадр, но слова пошли в народ. Потому, что без «обезьян» и «давайте представим...».

«Ужасный» рассказ в жанре ужасов, превратившийся в не менее ужасающий русский перевод. Первым звоночком стало то, что герой ушел смотреть очередную серию «Звездных войн». Может, все-таки, «Стар Трэк»? И я отправился искать оригинал. Не «Стар Трэк» и, даже, не «Звездный крейсер Галактика». В оригинале: «The Beverly Hillbillies» — непереводимая игра слов, по крайней мере, для 90х годов. «Старые российские переводы, где вырезают целые абзацы, потому что слова нет в словаре», — подумал я. Но, нет! Переводчик дополнил всё, что можно и что нельзя. Естественно, есть трудности перевода. Особенно, если ты никогда не слышал, что «португальский кораблик» — это вид медуз. Я понимаю: пираканта может стать олеандром, пекинес превратиться в собачонку, а сенбернар — в крупную овчарку. Но как имя Мелисса можно перевести, Кэтрин? А «даму-христианского ученого», как «сторонницу борьбы за равноправие женщин»? Свои нововведения переводчик обыгрывает довольно интересно: в пародийном ключе рассказа. Но оригинал зачем-то убил. Чем «сверкающее зеленое пламя» хуже «искрились на солнце изумрудно-зеленые побеги», а «неторопливая изумрудная река» — «мягкими волнами опадали на землю». И вообще, уход с кладбища при луне, тихо опустившейся в ледяные воды моря, внезапно, стал кормлением плюща при солнце, вставшем из-за кромки горизонта, озаряя своими теплыми лучами океанскую гладь. Рассказ хорош и в переводе. Иначе я бы не искал оригинал. Но, всё же, короткий, изящный пародийный рассказ ужасов стал на русский непереводим. Это смешно — но я в ужасе.

Как описать нечто так, чтобы тот, кто такого никогда не видел погрузился в сопереживание, а видевший пережил вновь. Пройти всё это самому. Проанализировать, просчитать каждую мелочь, все причины и следствия. Так должен поступать настоящий творец. Но ему никогда не стать героем собственного романа, чтобы окончательно не свихнуться. Или, всё же, стать? «Я никогда не знал, что у неё в голове», — говорит главный герой о своей жене. Ведь в законченном творении учтены уже все возможные повороты. Тем не менее, оно по прежнему не реально. Слова, сколько бы ужаса, скорби, ненависти к себе ты в них не вложил, остаются чернилами на бумаге. И они будут ранить людей, если они не знают: что в голове у тебя. Рассказ оставляет жуткое послевкусие от невозможности разрешения некоторых проблем. Конечно, всё построено на классическом недопонимании. Но, мне кажется, рассказ более многогранен. И простым эгоизмом всё не объясняется.

Интересный рассказ. С определенного момента даже захватывающий. Кратко, но мастерски описывается паника человека. А когда появляется маньяк — это настоящая кульминация. Всё благодаря тому, что автор не стесняясь ломает сюжетные стереотипы, постоянно держа читателя в напряжении. К сожалению, всё это основано на, честное слово, детских и глупых страхах. И, как водится у большинства ужастиков, концовка опять оказывается самым слабым местом. По крайней мере, автор намекал, что о «камере ужасов» будет написано с долей юмора.

Если задуматься. Если сильно задуматься, то рассказ страшный и даже жуткий. Мерзкие реалистичные сцены, безвыходность и ощущение смерти, стоящей у порога. Но, при чтении, эти мысли меня не посетили. Слишком уж на рафинированного читателя это рассчитано. Рассказчик хочет напугать тем, что голодный бездомный нашел что-то более ужасное, чем свое положение... в мертвеце и трупных мухах. И призывает задуматься о том, что это действительно так.

Жюль де Гранден — очередной деятельный коллега Ната Пинкертона. Но раскрывает он не обычные уголовные дела, а преступления и криминальные схемы маньяков и выходцев с того Света. Современный читатель будет смотреть на подобное произведение скептически. В детективы его не запишешь — такие рассказы интригу не держат принципиально. Научная фантастика там работает только, если автор найдет способ её употребить. А любители мистики заклеймят сие позором из-за смехотворности мистики. Но, тем не менее, талант Куина был в том, чтобы удачно совмещать детектив, мистику, ужасы. И анекдот, где только напускное благочестие автора не дает великому сыщику отвесить пинка столь тупому маньяку. Рассказ «Дом ужаса», как и остальные рассказы о де Грандене, — мимолетное приключение, написанное ради развлечения читателя и получения постоянного заработка. Смысла в нем можно и не искать. Зато автор пишет со знанием дела и самозабвенно несет околесицу.

Автор, совершенно очевидно, посмотрел «Пролетая над гнездом кукушки». Как близка русскому сердцу непонятность и сложность мироздания. Кто из нас сумасшедший? Кто нормальный? А кто — «глас, вопиющий в пустыне»? При всех достоинствах, которые можно найти, рассказ глуп. Не потому, что мне не нравится. А потому, что это — откат в прошлое. В начале XX века, вы не поверите, люди теми же вопросами мучились, не желая видеть происходящих вокруг изменений, плача по утрате духовности. А потом, не снижая накала, перешли уже на личности, потому что «порядка» их лишили. Грустно. В начале прошлого века был настоящий духовный подъем и развитие, а через семьдесят лет опять мучительные поиски оказавшегося никому непонятным личного счастья, с дальнейшим переходом к тому, что хавают.

Где-то мистика, где-то триллер, но всё еще типичная история про бизнесменов 90-х, написанная именно так, как вы себе и представляете. Предприниматель крутится-вертится, пытаясь не вмешивать близких в свои проблемы, чтобы оставался, хотя бы, один островок спокойствия. Присутствуют небольшие вкрапления непонятности русской души в мире бизнеса. Хоть автор и состыковал напряженность сюжетных линий, но сам текст довольно сухой. Изменение ритма и атмосферы — будто бы дань традиции. Все таки книгу пишешь, и персонажи должны проявлять характер, пусть и через нагнетание разрухи и безнадеги. В конце: разочарование в жизни и вывод о том, что счастья на этом свете не найти. Финал и итоги выглядят довольно впечатляюще. Надеюсь потому, что автор сам их прочувствовал. Надеюсь. Ведь концовка интересна, потому что уже устал её ждать. И есть подозрение, что книга рассчитана на то, что читатель должен сделать уже запрограммированные выводы — иначе разочаруется в покупке очередного проходняка.

Мистический рассказ ужасов с постсоветским колоритом. Уездный город, пустынные улицы, пустые глазницы домов и робко прячущиеся тени. Один вопрос. Зачем эта атмосферность в этом произведении? Дать читателю РЕАЛИЗЬМУ, чтоб ЖИЗНЯ сквозила в каждом слоге. Ну читаю я западные ужасы и мистику. Ну считаю их глупыми книжками. Но в них или обосновывается, или ставится перед фактом. А здесь: всё объяснение состоит из содержания статьи в желтой газетенке. Страшно то, что в 90-е освещали «чистую правду». Все остальное не обсуждается и сразу идет в публикацию. Ведь каждому интуитивно понятно, что Русь на распутье. Ох уж, эти ненавязчивые метафоры в конце. Хотя я точно не помню разницы между метафорой, аналогией и аллегорией — вероятно, как и автор.

Совершенно неказистый мистический, якобы детективный рассказ. Как и положено дешевому товару — два по цене одного. Ладно, какую чепуху не писали в начале XX века. Но это 1930 год. 1930!

Яркий и атмосферный рассказ. Инопланетяне, динозавры — что еще нужно интересному произведению. Древняя Земля, полная первобытного ужаса. Не просто опасности, а целые стены из когтей и зубастых пастей, движимых самыми примитивными инстинктами. Понравилось. Но есть несколько «НО». Неожиданно приземлились без разведки. Неожиданно миссия была первой и последней. Неожиданно умирающая цивилизация имеет технику, способную создать все, что угодно. Неожиданно многое, кроме жанра самого рассказа.

Стандартный рассказ. Чем-то напоминает эпизоды сериала: все действующие лица раскрыты, все сюжетные линии связаны — конец. Хорошая научно-фантастическая идея превратилась в супергероику. Но автор о такой проблеме, вероятно, и не задумывался. Без суперспособностей не было бы такого яркого финала. Будем надеяться, что мафия не бессмертна.

Что хочется сказать о романе «Дюна», исключая тот факт, что там присутствуют моменты, которых я не заметил — есть люди и поумнее меня. Второсортность, поклонники которой отказываются признавать отсутствие философии за игрой в солдатики. Прошла ли книга проверку временем — не думаю. Скорее фанаты создали «Вселенную Дюны», чтобы до неё не докапывались. Конечно, в этом немалая заслуга самого автора. Но перегрузка положительными эмоциями, в конце концов, заставляет разочаровываться. Это похоже на лоскутное одеяло в крестьянской избе. Сшито из того, что было, но выполняет практическую функцию — потому, красиво быть должно. Любуешься узорами и сочетаниями обрезков, не желая замечать окружающую беспросветность. Ну, или можно привести в пример меня самого. Я не люблю «Звездные войны» и отказываюсь понимать, откуда в России взялись их фанаты. Не только потому, что мне не нравится нажива на банальности и детской наивности. Но, отчасти, и из-за того, что эпичные сражения под гитарные запилы из фильма Дэвида Линча останутся со мной навсегда.

В научно-фантастическом романе много ляпов. Главная тема произведения — экология. Будьте уверены, что хищническое разграбление единственного на планете ресурса вреда экосистеме не нанесет. Ведь, даже, главный герой утверждает, что ресурсы покупаются за деньги. Есть универсальные силовые щиты, изменившие положение на поле боя, способные защитить от всего. Если прежде не отключатся или не убьют солдата. Развитая «кочевая» промышленность в экстремальных природных условиях и при скученности населения. И ходячие скелеты, побеждающие элитных гвардейцев-десантников. Потому, что рахита нет. Рахит — маленькая смерть... Но всё это — мелочи. А к «Дюне» логика выискивания мелочей не применима, раз книга популярна столько десятилетий. Их всегда можно расширить, уточнить или, в крайнем случае, списать всё на научное фэнтези. Я не говорю о том, что книга плоха. Я говорю об изменении своих впечатлений. И пытаюсь понять, что именно привлекает читателей.

Пытался прочитать «Дюну» лет пять назад. И после разговоров об Арракисе на банкете Атрейдесов, передо мной встала мощная картина проблем пустыни. Тогда казалось, что в романе будет резкий контраст между фэнтези и твердой научной фантастикой. И, почему — не помню, не дочитал. Но за прошедшее время ознакомился с образцами твердой и гуманитарной фантастики. И когда вновь взялся за «Дюну», памятная мне громада ужалась до пары общих предложений. Герберт, без сомнения, вложился в свой труд и талантом, и знаниями. Попытался дать читателю — любому читателю — гораздо большее, чем приключение или нравоучение по-отдельности. Проблема не в авторе и не в идее. Проблема — в основе. Сколько бы украшений не налепить, как не раздвигать конструкцию в ширь, она развалится из-за шаткого фундамента. И фундамент этот — «космическая опера». «Дюна» стала одним из удачных обновлений жанра. Например, сватовство к принцессе Ирулан — классическое знакомство героя с женскими добродетелью и коварством. Добродетельность фрименов очень спорна, а коварство в империи вынужденно. В результате сама ситуация видится глубже. Но обновление это произошло потому, что люди стали требовать большего, и им считали нужным дать большее. Сюжет или смена формаций здесь не при чем — для рынка это, вообще, вредно. Сама же основа рассчитана на специфического читателя, в большей мере на подростков. Просто, после пресыщения и взросления, захотелось знаний. Изменился сам Век. Так и получается, что читать про то, как сильные мира сего кушают Пряность, которая является продуктом жизнедеятельности червя — будоражит. Кажется важным и возможным. И, не грех, поставить себя на место героев.

К роману Герберта нет нужды придираться. Он уже сыграл свою роль и стал легендарным. Гораздо легче воспринимать ошибки, как то, чем они являются на самом деле. Несуразностями. Великими задумками, которые автор хотел отразить в своем замысле. Но из-за неточностей, простительных жанру, делающих первоисточник довольно наивным в пафосе происходящего действа. Разобраться в них, правда, может только человек подготовленный. Хотя бы, те же песчаные черви, которые воду не любят, песок не любят, друг друга — терпеть не могут. И потому, наверное, поддерживают земную экологию на Арракисе, хотя, даже не смотря на свои размеры, в синтезе необходимых земной экосфере веществ не участвуют. Простительно. В конечном итоге, Герберт хотел, чтобы мы стали немножко умнее.

Промахи, это одно. А схематичность — совсем другое. То, что я зову несуразностями, мне нравится. А вот упрощенность — нет. Так что, начну с перечисления приятного. Это, конечно, персонажи. К сожалению, не все. Первый, безусловно, доктор Юйэ. Человек, у которого слово предатель «написано на лбу». Не сильно заметный в череде картонок, он единственный, ставший способным сломать свои внутренние рамки. Ради чего? Ради любви. Ради настоящих чувств. Запертый собственными обязательствами, Юйэ становится заложником людей, отказавшихся соблюдать свои. Заслужив титул предателя, он продолжает бороться за себя. И, практически, становится единственным свободным человеком. По иронии, Дланью Господней. Священный крис — зуб Подателя. «Герцог, помните про зуб». Все приемы, которые Герберт впихивает в «Дюну», точно работают на Юйэ. Это — еще один человек-легенда. И лишь непробиваемость главных героев не дает нам по достоинству оценить данного персонажа. Другим незабываемым человеком для меня стал Лиет. Именно уже человеком. Перед смертью он видит всю свою жизнь. Правду, от которой нельзя отвернуться. Лиет родился в пустыне, посвятил себя пустынному народу. Но он не хочет умирать в пустыне. От него уходит не жизнь, а возможность увидеть осуществление мечты, сохранить труд своей жизни. Лиет объясняет нам суть жизни на Арракисе. Больше никто не скажет, зачем в пустыне жить, а не умирать. Главу со смертью Лиета нужно изъять из романа, чтобы не вспоминать, как всё время до этого умного и опытного вождя превращали в правоверный нуль. И, конечно, барон Харконнен. Что такое «Дюна» без Владимира Харконнена. Настоящий антагонист эпических масштабов. Можно сколько угодно лепить злодея, но всё будет украшать образ, ведь барон — отражение пороков, скрываемых в этом обществе. Великий стратег. Не ментат, но человек способный проверить ментата и принимать свои решения. Погиб в конце ради исторической справедливости. По сути, позорно слит. По идее, победа добра должна радовать — по заслугам. Но интриги внутри интриг, внутри других интриг возможны только, если все знают границы и свое место. Слабость Харконненов в том, что сардуукары служат императору. А своих иметь по правилам не положено. Как Вы поняли, по итогам — все умерли.

А убивает всё хорошее в книге схематичность. Её легче воспринимает аудитория. В неё легче напихать умных мыслей. Но она становится бесполезной, если у вас есть идея. Схема, так называемой, планетарной фантастики проста: на планету прибывает супергерой и, начиная от самых низов, идет к победе, заручаясь поддержкой местных дикарей, которые, при всей своей суровости, до появления главного героя даже «шнурки завязывать» не умели. Угадали, про кого я говорю. Правильно. Про Кинеса Старшего. Главная проблема романа — главный герой. Не потому что он — сверхчеловек, а потому, что из него не пытаются делать сверхчеловека: взросление, трудность выбора и пр. Это сразу поднимает вопрос реальности происходящего и вменяемости заинтересованных лиц. С самого начала нам объявляют о возможностях Пола и непредвиденности этого события. А по сути, Бене Гессерит девяносто поколений вели генетические линии, и вот, появилась ослушница, которую не только не наказали, но и чем-то даже помогают. Вам не кажется, что такие проблемы должны появляться по все обитаемой галактике каждые девять месяцев по местному времени.

Есть две партии: условно хорошие и плохие. Как я уже говорил, образ барона Харконнена мне нравится. Он харизматичен, потому что вписан в среду. Настоящий феодал, знающий себе цену и создающий свое окружение. Он не может подняться над ситуацией, но из ограничений строит выгодные для себя решения. Аристократ, ставящий себя выше черни и презирающий слабость в других. И ему противопоставлен герцог Лето Атрейдес. Грубо говоря, пустышка. Это образ идеального монарха, который в реальности не работал нигде, кроме высокопарных од. Герцога окружают лично преданные слуги. Каждый из них, независимо от высоты своих качеств, ставит эти качества в беспрекословное служение сеньору, в ответ на доброту. Лето и Джессика должны быть отцом и матерью для своих подданных. Достигается такое пропагандой. Герцог это признает: он, по-нашему, современен и не строит иллюзий. Но как работает эта ситуация по максимуму в мире, где всё продается и покупается, все за всеми шпионят и, в лучших традициях, любого могут объявить виноватым? На самом деле, Лето отрезан от своих подданных. Идеологически (реалистически) идет промывка мозгов. Идеалистически (художественно) — верные слуги без лишних объяснений сделают всё правильно. Герцог Лето — именно тот человек, вокруг которого и благодаря которому вьются абсолютно прозрачные интриги. Такова реальность — дурак на троне. Но никак не облагораживание или осовременивание. И так далее. Парад клише, из которых, как хочешь, но нужно вылезти, чтобы не скатиться.

Нельзя сказать, что у Герберта не получилось. Наоборот, даже при всей сомнительности, видно, как писатель пользуется своими возможностями для удержания внимания и погружения читателя в происходящий момент. И главным инструментом в этом становится Пол Атрейдес. Путь становления подростка в исполнении Герберта — настоящая находка. Обычно герой романа обладает опытом, чтобы изменить ситуацию в свою пользу. Пол же имеет за плечами годы тренировок, которые впервые нужно применить на практике, когда следующий шаг неизвестен. В «Дюне» много диалогов, разъяснений внутреннего состояния героя. Но кто не хотел поставить себя на его место? Кто в сцене откровений Пола в пустыне не увидел себя в том же возрасте? Конечно, наркотическое опьянение приходит на ум несомненно, но мастерство описания ситуации и происходящих изменений в личности никуда не денешь. Затем закономерно появляется Пророк, далекий от суеты, чуждый происходящему, нуждающийся только в отрешенности от мирского. А кто этот Пророк? Квисатц Хадерах, которого тысячу лет, с горем пополам, пытался вывести орден Бене Гессерит. Живой суперкомпьютер, способный вычислить все возможные вероятности. Наукоемкая мистика. И это тоже интересно. Развитие сюжета показывает сложность процессов, охватывающих распространения идей в обществе. Пол продолжает политику пропаганды своего отца. Леди Джессика постоянно ищет нужные трактовки местных верований. Эпиграфы к главам стараются показать: Муад'Диб — нарисованный другими образ. И всё ломается об колено в попытке скрестить реальность и вымысел. Леди Джессика становится Преподобной Матерью, появляется Алия, чьи силы превосходят предвидение Муад'Диба. Единственный спасательный круг — то, что главный герой будет главным до конца. Они обе не могут заглянуть в какую-то точку и для этого необходим Квисатц Хадерах. Результатом откровения становиться «глубокомысленный» вывод о том, что он единственный дающий и забирающий одновременно. Последняя часть довольно скомкана. И, опять, что было интересно поначалу превращается в мальчишество и браваду. Куда исчезает пророческий дар, когда Пол стоит перед угрозой себе? Он — нормальный человек, протрезвевший после наркотического бреда? Или он не может выбирать Путь для себя? Решение сводится к вере читателя в сказки. Но даже Вода Жизни не помогает. Будущий Мессия бездеятелен. Политику целой империи он облапошивает старой восточной мудростью: Пол Атрейдес дал тебе слово, а Муад'Диб ничего не обещал. Сын своего отца во всем. И точно так же идет сравнение молодого герцога и на-барона. Атрейдес чужой в ином мире, встречающий первую любовь, совершающий первое убийство. Харконнен, убивающий для потехи, ведущийся на притворные ласки и получивший возможность навязать свою игру. И опять Фэйд-Раута смотрится ярче, являясь частью яркого мира. Здесь разрешение загадки глубокого падения Дома Харконнен. Автору не нужен прописанный мир — он создает мнение о нем юного Атрейдеса. Читатель должен задуматься над сказанным и дать свою оценку. Через это приобщившись к происходящему. Есть одно мнение. И в конце происходит честный поединок добра и зла, один на один, где перевес, по классике, на стороне пострадавших. А выбора, между тем, никакого нет. Либо мерзавец, порожденный властью. Либо безучастный богопомазанник, ждущий у моря погоды.

Можно, при желании, увидеть в этом еще более сложную проблему. Правитель и система неважны, ведь все изменения происходят снизу. Не стоит ждать, что проблема решится сама, иначе столкнетесь с эффектом бабочки. Но у кого возникла эта проблема в романе, и кто её решает? Обитатели просторов космических опер. Люди- декорации, удобные автору в его нелегком деле развертывания гигантских масштабов. Служат — не тужат. Глаза их загораются блеском религиозного фанатизма при словах о долге. А если герой говорит, что всё нужно немедленно менять, они решают, что давно такого ждали. Достаточно одной сцены встречи фрименов с Суфиром Хаватом. Прожженный ментат не может сразу даже понять, о чем ему говорят постоянно и настойчиво. К освоению планеты готовились? Готовились. Но понимать главный стратег ничего не должен, ведь столкнулся с людьми другой культуры. Индейцы и колонисты стояли на разных этапах цивилизационного развития — у них разные, не только уровень, но и образы мышления. А империя, вроде, всё просчитывает, готовит почву. А результат тот же. Люди в «Дюне» не живут, они — изображаются. Герберт настойчиво повторяет одно и то же, описывает сдерживание эмоций. Все это — для читателя. А, между тем, в столь закрытом традиционном обществе любое проявление чувств замечается и оценивается не только ради практических выгод, но и как проявление человечности. Принцесса Ирулан это понимает, а все остальные будто бы с живыми людьми никогда не общались. И вот почему я не поставлю Атрейдесов в список интересных персонажей. Несмотря на жизненность и объемность изображения того же Пола, никакой многовариантности там нет. Сцена в пустыне великолепна. Но кто-то должен был сказать парню, что он, просто, впервые начал думать самостоятельно — его же этому учили, что все в этом возрасте — максималисты. Но, несмотря на тренировки разума, детей в этом мире, похоже, никто не воспитывает — раз даже родная мать слушает такое от изумления раскрыв рот. Оправданием всему — предназначение. Потому что, если всё в этой галактике находятся под влиянием науки-религии, я никогда не догадаюсь, как они, вообще, узнали, что такое политика.

Буду честен, читать было интересно местами. И я понимаю, что многие основательно пояснят где что я пропустил и как не заметил детального изображения каноничных орнитоптеров. Но я знаю, чем «Дюна» увлекает и почему до сих пор находит поклонников. Просто, мне уже не интересно гоняться за недостающей информацией о «Вселенной», где ты сам можешь придумать что угодно. Придумывать, в этом случае, значит дополнять, приводить в большее соответствие с реальностью. Я же пытаюсь понять: что автор хотел сказать и как смог это сделать. Это тоже полезно. Что до эмоций после прочтения... Как фильм 1984 года останется частью моего детства, так и к роману мое отношение теперь будет одним раз и навсегда. По законам жанра герой побеждает врагов и женится на принцессе. Но финал остается открытым: сможет ли Пол обуздать джихад, смирился с ним или короля по прежнему будет делать свита. Но я в конце вижу только то, как в зал врывается дон Румата. Во всяком случае, и для завершения моего опуса это конец неплохой.

Целый роман в одном рассказе. Похождения советских ученных под землей кажутся притянутыми за уши в показной информативности, но только до тех пор, пока они не покидают свой подземоход — не только в городе гиперборейцев. Семенову просто необходимо заставить читателя смотреть на всё своими глазами, ощущать. Археология с её тайнами, по-видимому, любимая тема автора, и передать её ярко — для него жизненно важная задача. Потрясающая работа с цветом. Описания не только красивы внешне, но опасны в своем естественном воплощении. Грандиозность труда, поставившего стихию на службу человеку и неумолимость решений для сохранения жизни — основа великолепия и объемности картин. Ни чуть не пафосных, но порождающих восхищение. Действительно жалко, что написано так мало. Зато как! Три персонажа — три линии повествования, фрагментами и небольшими эпизодами показывающие суть огромного мира. Невероятной силы общество за тысячи лет деградировало до религиозной секты — единственного варианта развития, который смог бы сохранить жизнь изолированной цивилизации. И пусть, мы видим лишь внешнее проявления без конкретных объяснений — по сути, это исторически верно и, по задумке, должно быть прочувствовано читателем. Даже, если он не знает теории или подробностей. Фанатичная вера губительна и слепа. Но найти чудо невозможно, если не будет веры в чудо. Палка о двух концах, с которой столкнулся профессор Тураев — единственный из персонажей в таких произведениях, дающий правильные ответы. В «Крови Земли» же, по существу, воплотилась в реальность мечта, оставшаяся только у него в голове — исследовать и описать её он так и не смог. И, как ни странно, именно отсутствие четкого комментария делает этот мир живым, а обстоятельства — несчастным случаем, обрушивающимся на головы героев. Трагичная концовка с уничтожением всех улик, типичная для такого сюжета, тоже становится уникальной. Автор оставляет читателя наедине с мечтой, отказывая всему остальному миру в вере в невозможное (пускай и с идеологическим намеком на недалекую политику милитаристов). Интересно, познавательно и оставляет место для фантазии, которой кто-нибудь может увлечься и на практике, но с более продуманным результатом.

Похоже, что советская фантастика, оставаясь оплотом популяризации науки, — и вопреки мнению, что в ней отсутствуют интересные сюжетные ходы — не смогла отказаться от идеи нагнетания ужаса и отчаяния перед лицом неизведанного. Но, если в западных рассказах, это — страх перед неизвестным, которое в реальности может быть, вообще, недоказуемо, то в «Прыжке в пустоту» — это ужас перед масштабами открытия, вызванный безрассудностью и поспешностью гонящихся за славой ученых. Необязательно плодить сущности, если убить героев может радиация. Одно ознакомление с последствиями вызывает трепет. А, вот, решение столь грандиозных проблем внушает к себе огромное уважение. В рассказе нашлось место и детективной интриге в отношениях персонажей. Она то, по-видимому, и заставила их отказаться от уже известных теорий и пуститься в собственный космический полет. И, пускай, их судьба незавидна и служит лишь для описания настоящих условий среды, но у читателя в конце нет сомнений в возможности осуществления давней мечты человечества. Наоборот, рассказ, при всей своей кровожадности, служит бескровным примером и дает четкую картину реальности происходящего, как основы для развития идей и будущих свершений.

А, вообще, очень атмосферный рассказ с интересным и довольно проработанным сюжетом. Захватывает как техническими описаниями, так и развитием истории героев.

С первого раза не смог дать точную оценку этому рассказу. Археолог, жаждущий великого открытия и находящий в подземных катакомбах массу опасных приключений. История была пронизана, как мне казалось, сюрреализмом. Темные коридоры, мертвецы, величие древней цивилизации, сокровища и мгновенный крах всех ожиданий — быстро меняющийся калейдоскоп поражающих событий. И каково было удивление от того, что в конце не нашлось знакомой и понятной ссылки на внезапное пробуждение. Только прочитав внимательнее, я понял, что рассказ описывает вполне реальные приключения и находчивые решения главного героя. Можно сказать, что читать надо внимательнее. Но жаловаться и в первом, и во втором случае мне не на что. Автор, можно сказать, на личном примере, сумел погрузить читателя в атмосферу таинственной древности и раскрасить быт довольно рутинной профессии. Не столько романтизировать образ археолога, сколько указать на возможность открытия и разнообразие окружающего — еще не исследованного — мира.

Стандартно схематичный рассказ про невероятную тайну, найденную с помощью еще более невероятного изобретения. Если знаешь принцип написания подобных произведений (а их пруд пруди), то концовка для тебя не остается загадкой. И тут уже всё зависит от самого автора. Признаюсь, в этом случае в банальность окончания верить не хотелось, да и не обращаешь сильно на это внимания. Очень уж хорошо детализирован сам рассказ. Тут тебе: и динозавры, и инопланетяне, и катастрофа. В советских рассказах такого типа первооткрыватели, конечно, не попадают на место событий и не жмут рук представителям иных цивилизаций, а просто демонстрируют теорию и озвучивают популярное или интересное мнение. Но, всё же, в таком подходе есть доля реализма, не оставляющая ощущения очередного обмана от призывов удивляться или ужасаться. Получил море эмоций от прочтения. Оказывается: даже клешированный научпоп из периодики может быть по-настоящему полновесным произведением.

Пускай рассказ и выглядит как страшилка, но, тем не менее, выполняет образовательную роль. Геология в СССР была важной отраслью науки, поэтому здесь, неизменно для подобных произведений, присутствуют описания геологических пород и географических особенностей местности. Хотя большинство современных читателей это даже за научный элемент не посчитает. Да и, само повествование по-любительски бытовое: без изысков, романтики и нагнетания. Не хватает жутких теней, мрачных тоннелей и т.п. Но удивительно, что именно в такой атмосфере глупая вставка:«Я не буду рассказывать подробностей, чтобы оградить вас от подобного», — работает как должно. С концовкой автор, на первый взгляд, тоже переборщил. Но если задуматься над этим, то не поймешь — где. Всё встает на свои места, сохраняя таинственность, вернее, неопределенность выводов. Рассказ получил премию на литературном конкурсе «Мира приключений» и вполне заслуженно.

Небольшой рассказ о сверхъестественном, который, по-моему, не особо старается напугать. Обычно такие простые истории от лица какого-нибудь парапсихолога ставят задачу обосновать собственную правоту — в худшем своем проявлении, даже, изображая разоблачения фокусов, как доказательства реальности событий. На их фоне мистические рассказы, где автор — с умыслом или невольно — под видом сверхъестественного изображает психологические проблемы, выглядят намного выгодней. А «Аромат» — нечто среднее.

Даже не знаю, что здесь лучше: плакать или смеяться.

Оценка для рассказа средняя. После второго прочтения всё показалось еще хуже. Хотелось сказать что-нибудь умное именно по поводу этого рассказа, но вдруг понял, что разницы никакой не будет. Что истории про вампиров, что про привидений, что «мифы Ктулху» — просто меняй слагаемые местами. Вообще, чтиво интересное на первый взгляд, пока не видишь упущенные возможности. Есть морской паразит, вызывающий у жертв чувство эйфории и, видимо, размножающийся внутри носителя. Достаточно было бы лишь упоминания Лавкрафта и читатель не понимал, кто перед ним: безвольная жертва, наркоман, ищущий себе оправдание или действительно рыбо-человек. И это главная причина, по которой после слов «Ктулху фхтагн» я сказал себе:« Давайте, удивите меня. Что там в конце? Лавкрафтовский ужас?» Да, в конце лавкрафтовский ужас, от которого в страхе бегут только герои таких рассказов. В общем, для фанатов сойдет. Другое дело: иногда считают, что для фанатов всё сойдет.

Странный писатель Жан Де ля Ир. Вроде, человек с фантазией и талантом, а сюжет нормально составить не может. Вроде бы, использует все известные клише жанра приключений, но как они работают не знает. В романе великолепно передана приключенческая атмосфера: будь то детектив с заговором, поход в джунглях или завоевание другой планеты. Но сшито это таким количеством неожиданных поворотов, что по ходу книги нещадно вырубаются целые сюжетные линии. Доходит до смешного. Мне нравятся старомодные книжки, где герои встают в позы и авторы хотят создать подобие театра или кино. Но у Де ля Ира есть не только мгновенные переодевания — еще и шпиону стирают театральный грим с лица, а он с главными героями был не один день. В романе присутствует то, что в те времена назвали бы непристойностью, но, в конечном итоге, она превращается в способ показать главную героиню сверхчеловеком — превращая всё её окружение в слепых идиотов. Все эти приемы настолько глупо применены, что начинаешь сомневаться: не иронизирует ли автор над жанром, — но нет. Весь роман — это попытка создать цельное произведение, взяв как можно больше интересных тем. Можно похвалить Де ля Ира за хорошо прописанный образы Никтолопа, заговор XV, отсылку к Уэллсу — ради похвалы, можно, даже, опустить всё нарастающий французский империалистический патриотизм. Но из-за этого же второй раз роман читать не будут и про удачные места тоже не вспомнят.