На фото ракушка галиотис, она же абалон, она же пауа, она же морское ушко. Почему фото здесь? Потому что для героини рассказа «Омфал», Доротеи Моррелл, именно раковина морского ушка послужила одним из указателей на пути к интригующему и пугающему знанию. По крайней мере, в переводе это именно морское ушко, а если кто-то подскажет, что за раковина в оригинале, можно будет внести уточнение. Кстати, эта раковина из Северной Калифорнии, а именно Университет Верхней Калифорниии (опять же, что бы это ни значило) упомянут в тексте.
Не знаю, был ли Чан так же очарован галиотисом, как автор этого отзыва (желающие могут посмотреть другие фото раковин или почитать о необычных жемчужинах), или взял ракушку в рассказ из-за её свойств, но для сюжета определяющими стали именно свойства. Дело в том, что писатель нарисовал весьма своеобразный мир, поместив в него предметы, несущие на себе печать Творения. На самых древних ракушках это средняя часть, не имеющая полосок, подобных годовым кольцам на деревьях. Творец этого мира не стал заниматься ерундой, подделывая миллионы лет эволюции – все первые животные, растения, моллюски, люди (совсем не двое, нет, заметно больше) созданы взрослыми, у них нет не только пупков, но и швов на черепе и костях. Останков, окаменелостей, мумий и изделий достаточно, чтобы не только наука могла подтвердить сотворение, но и обычные люди при желании купили себе какую-нибудь археологическую находку вроде косточки первого оленя.
Да, так при чём здесь морское ушко? А оно, во-первых, прячет свои «годовые кольца» одно под другим, то есть сотворённость не наглядна, а видна только на разрезе, под микроскопом; во-вторых же, этой находке место не на распродаже для «простого народа», а в университетских музеях, ведь только университет проводил раскопки. И вдруг героиня рассказа видит раковины среди других, более привычных, именно на распродаже!
В чём же дело? Пропущу часть событий, потому что это второстепенный, но спойлер, скажу только, что раковины оказались там из-за мнения одного человека, что людям скоро понадобятся все возможные подтверждения их веры, которая рискует не устоять перед астрономическим открытием и связанной с ним теорией. Теория и составит основную суть сюжета, и хотя спойлерить такую красивую придумку было бы безответственно, не утерплю и скажу вывод, который из неё следует. Так вот. Есть огромная вероятность, что сдержанные, но искренние молитвы, которыми героиня начинает и заканчивает каждую главу, кроме предпоследней, были совершенно безразличны тому, к кому они обращены.
Тут ещё стоит отметить, что и по астрономическим характеристикам мир рассказа отличается от нашего. Звёзды там давно посчитаны – их 5872 штуки, вписаны в каталог, их свойства изучены, и космос на первый взгляд настолько не таит никаких загадок, что археолог имеет некоторые основания считать астрономию наукой скучной, заурядной и не идущей в сравнение с «науками о жизни», подтверждающими изобретательность Творца. О, какая это горькая ошибка.
Ну а рассказ действительно подтверждает изобретательность творца – его автора, Теда Чана. Следующий фильм по его произведениям можно снимать именно по «Омфалу», хотя возьмётся ли кто, трудно сказать.
Но среди поднятых проблем моё внимание привлекла одна, не впервые встречающаяся у Чана. Есть ли у нас, человечества в целом и каждого в отдельности, цель, заданная извне, место в придуманной кем-то расстановке, высокое предназначение, оправдывающее наше существование – или каждому придётся отвечать за себя, свои действия, выбирать себе цель и не жаловаться на совершённые ошибки, пережитую боль и бессмысленность, точнее безвысшесмысленность, бытия? Для кого-то именно потрясения, в частности смерть близких, становятся определяющими в их отношении к вере: пока казалось, что потери не напрасны, что они даны по некоему замыслу, стоило жить дальше, ведь и своё предопределение нужно оправдать; но если дорогого человека не вернуть, а дело всей жизни не имеет никакого значения – то ради чего всё?
Схожими вопросами задаются многие герои Чана, причём иногда с противоположной стороны, но с тем же результатом. Если наши действия предопределены, зачем вообще что-то делать? – говорят жертвы Предсказателя («Чего же от нас ожидают?»). Если в математике обнаружится изъян, показывающий её неполноту – как перенести крах всего, чему посвятила жизнь? – спрашивает математик, совершившая попытку суицида («Деление на ноль»). Даже первокурснице из рассказа «Тебе нравится, что ты видишь?» не даёт покоя выбор: видеть ли красоту и некрасивость других людей, показывать ли свою, и какой из вариантов общественно полезнее, следовательно, приятнее для себя – да, там как-то так получается, что люди готовы пожертвовать воприятием внешней красоты ради более справедливого мира. Ну а ответ у всех примерно один: я буду делать то, что делаю, не ради высшей цели, а потому, что это имеет смысл лично для меня. Вывод кажется незамысловатым, и будь он единственной составляющей произведений, они не стали бы так популярны, но герои Теда Чана приходят к самоутверждению, проанализировав общество, науку, смысл жизни и иногда мироздание целиком, и проводят нас теми же сложными путями – и этой многогранностью и ценны его книги.
Кстати, в конце апреля прошла информация о том, что одна из физических констант могла иметь другое значение на раннем этапе жизни Вселенной, и что скорость расширения Вселенной может отличаться в разных её участках. То есть, в конце концов – физические законы могут оказаться неодинаковы для нас и обитателей далёких систем... Что некоторым образом перекликается с идеями «Омфала».
Сделаю отступление, не совсем относящееся к предмету отзыва. Смотрю первый сезон «Оставленных», где многие персонажи столкнулись с похожим кризисом, только более глобальным: кроме того, что многие потеряли близких, людям кажется, что теперь от них отвернулись и высшие силы. Конец всему, зачем дальше жить, что же с нами будет? К сожалению, слишком многие видят выход в том, чтобы объединяться и вместе докапываться до других, о чём-то там «напоминая», призывая к некой «ответственности» перед всеми сразу, отбывшими и оставшимися, от чего-то «спасая» и вообще всячески назначая себе новые смыслы жизни... за счёт других людей. Которые, может быть, совершенно не собираются оправдывать чужое существоваание – но кто их спрашивал? В сериале этого так много, что печалит едва ли не больше, чем собственно трагедия отбытия.
Ах да, и именно ответственностью за других, конкретно – за твёрдость их веры и рассудка перед лицом будущих испытаний, оправдывает свои неоднозначные действия девушка по имени Вильгельмина из «Омфала». Этакий общественно-полезный терроризм...
Дошли руки до «Обливиона» и «Фонтана». Фильмы понравились, но по-разному.
«Фонтан», безусловно, красив – но не впечатлил. Очень быстро начал смахивать на «Секреты»-«Плесени»-«Тай ны воды» и прочих нацистов на Луне. Тот же видеоряд: рукописный почерк под старинку, многозначительно сменяющиеся кадры из прошлого, настоящего и будущего, рисунки древних майя, позолотосный силуэт на фоне звёзд, полутьма, из которой выступают лица персонажей, либо обволакивающий свет, и так далее. Тот же замах на великое и непостижимое, но ух как обнадёживающее, окрошка из мифов майя, христианства, науки, суеверий, Вселенной, жизни и смерти и простых человеческих радостей. Звёзды... Пирамиды... Священники и инквизиторы тут как тут. Индианоджонсовая карта+кинжал+банда индейцев в приправе.
Словом, при моей любви к режиссёру Аронофски, фильм хорош, но слишком удобно ложится в один ряд с шарлатанщиной. Кто у кого срисовывал, не берусь судить – в России залепухи стали выходить уже вдогонку «Фонтану», но на Западе, возможно, жанр куда старше.
А «Обливион», который сначала вызывал отторжение, после нескольких прослушиваний саундтрека показался очень даже.
Хотя был момент, когда хотелось фильм скорее досмотреть и забыть – это когда тошнотворный Том Круз (ну не люблю я его) в не менее ужасной бейсболке с буквами NY и с жувачкой во рту изображал знаменитого актёра Тома Круза в роли землянина из будущего, который рассказывает про матч – «историческое событие» только ему понятного величия. Квинтэссенция блокбастерной пошлости, и ведь ожидалось, кажется, что именно этот момент заставит зрителей истечь слезами умиления.
Ближе к финалу тоже один раз было не очень. Боги таки подоспели, хотя и скромненько, в уголку – возможно, сектант Круз был причиной того, что в тему не стали углубляться. Но как же без этакого штампища: «За храм своих богов» — «Я тебя создала, я твой бог» — «Пошла ты, гордо ответил землянин». Выпадает из истории, потому что богов за весь фильм никто из людей не поминает, а Тэт прекрасно знает, что Харпера не создавала, а просто распечатала копии, и что Харперу, разобрался ли он во всём или до сих пор во власти иллюзий, это известно.
Ну да фиг с ними.
Итак, как лучше всего смотреть «Обливион»? Правильно – как клип проекта М83. Клип это такое видео со звуком, где музыкальный ряд (обычно) куда лучше, чем содержание. Иногда не лучше. Но в любом случае они друг друга дополняют, и воспринимать их надо не логикой, а чувствами. Всё что надо додумает подсознание, опять-таки в меру восприимчивости, а не, допустим, умения рассуждать. Да и информации в фильме достаточно. Это нам ещё много рассказали! Но включив чувства, можно понять ещё больше.
Земля после разрушительной войны – это печально, но у человечества есть надежда. Полёт через облака, а это как? – а это круто; а плавать в бассейне ночью, на высоте километров – романтично; а вот под щемящую музыку муж говорит жене «Встретимся в снах» и закрывает крышку капсулы – это потому, что им недолго быть вместе; а когда громадные стены, заполненные бесчисленными копиями двух людей, и тут же звуки органа – это грозно и величественно. Тридцать штук музыкальных композиций на два часа – более чем достаточно. Какая, в самом деле, забота, зачем пришельцам земная вода, главное – людям она нужна, а её забирают.
Нет, один вопрос у меня всё-таки остался. Почему люди не попытались установить контакт с Харпером при помощи понятных ему знаков? Записки ему подкидывать, например. Что они теряли?
Но думаю, что и это удастся понять при очередном просмотре клипа.
Название в любом варианте перевода даёт мало представления о сюжете книги. А между тем это очень хорошо написанный медицинский детектив – давно не попадалось таких чётко изложенных историй. Персонажей много, и у всех подмечены характерные черты; событий тоже много, но они описаны лаконично и по делу. А главное – профессионализм и умение пояснить узкоспециальные подробности для читателя, медиком не являющегося. Вот у кого бы поучиться нынешним молодым да талантливым.
При этом чего-то ошеломляющего в книге нет, в ней просто удачно подобраны элементы жанра: атмосфера госпиталей, но не практически-лечебная, а исследовательски-прикладная; смерть, причины которой кажутся ясными, но на поверку всё куда сложнее; скелеты в шкафах почтенных горожан; несправедливое обвинение; нетерпимость и ханжество США середины 20-го века; частное расследование и пробивной адвокат; опасность, грозящая главному герою; ну и так далее. Заодно поднимается важный вопрос: допустимость абортов, но что удивительно – если сравнить с обсуждением этого вопроса в наше время, то можно заметить, что сейчас его этическая сторона волнует людей больше, а в то время, когда аборты были запрещены, внимание уделялось банальной законности и здоровью женщин. Главное сделать всё быстро и безопасно, а нравственную сторону женщина пусть обдумывает уже после, сама.
Есть, правда, некоторое однообразие в этих постоянных встречах и вопросах-ответах, несколько таких сцен можно было бы вычеркнуть без потерь. Но едва они успевают наскучить, как действие поворачивает в новую сторону, и роман заканчивается чуть неожиданнее, чем можно было бы предположить.
Словом, для желающих последить за интересным сюжетом и заодно, возможно, почерпнуть новые медицинские знания книга будет неплохим способом провести пару вечеров.
После «Беглецов» – оказывается, это только первая часть сериала, что, наверное, кого-то обрадует – читать что-либо у Шустермана не хочется. Пренеприятнейшая книга.
Если бы дело было только в простоте сюжета и характеров, достаточно высокой предсказуемости поворотов и миленьком финале, то роман можно было бы забыть – ну ладно, написал автор приключалку, поразжёвывал мысли и чувства персонажей, рояли расставил в кустах аккуратненько, бывает. Но слишком явная идеологическая окраска задаёт тон всей книге в начале и постоянно подпитывает атмосферу в дальнейшем.
Дело в том, что в романе представлена точка зрения пролайферов (противников аборта), причём в её радикальном, агрессивном выражении – не любовь к жизни, а ненависть к тем, кто отстаивает право на выбор. Именно сторонникам абортов, в понимании автора, якобы безразлично, кого кромсать: плод внутри матери, младенчика на органы или подростка – на отдельные части, да ещё и поддерживая его в сознании. Ведь если «жизнь не представляет ценности» в чьих-то глазах, то она не представляет ценности в любом виде? И вот это передёргивание, эта попытка вывернуть право на выбор, изобразить его как садизм под видом благодеяния, поддерживаемый равнодушным обществом, сразу вызывает неприязнь и к автору, и за компанию ко всем пролайферам. Впрочем, возможно, это и было целью Шустермана: представить их как недалёких людей, неспособных отстаивать свою точку зрения иначе как пририсовывая оппонентам рога и хвост.
То, что разбор живого, находящегося в сознании человека и извлечение из тела женщины ещё не родившегося ребёнка — вещи совершенно разные, автор отметает. У него своя логика. То, что родители будут кормить, одевать и учить потомство в течение 13 лет, а потом решат ухнуть все траты и усилия, и им никто это не возместит, и это при том, что можно родить дитё и отдать в приют – похлеще, но автору и это неважно. То, что в этом случае дети станут совершенно неуправляемыми, а общество нестабильным — выясняется спустя долгие годы после введения новых законов, а прежде никто и не догадывался, – ещё один косяк, но так же надо по сюжету... Таких странностей в тексте хоть отбавляй, желающие смогут посчитать сами. Добавлю только, что регулярно заходит разговор о душе, о душе разобранного, о том, в ком душа помещается после разборки, того ли хотел Бог или не того ли хотел Бог, мелькают младенчики, подкидыши и сиротки, и у всех добрых людей оказывается своя причина, чтобы быть добрыми и оказывать помощь – словом, автор постарался и вложил «духовности», в его понимании или в понимании его гипотетических читателей, полной ложкой. Ему всё равно, что это не духовность, а в одних случаях схоластика, в других пустословие, в третьих – игра на читательских эмоциях.
Роман стоит отнести к особому жанру: антиутопия абсурда. При этом сама история закручена ладно, и уместись это произведение на 40 страницах, мог получиться шедевр, хотя и тоже специфического жанра: пропагандистская фантастика. Но такая в наше время – дело привычное.
С одной стороны, смелое развитие самых разных идей и ловкое использование детективных и остросюжетных ходов (будем справедливыми, чего-то поражающего оригинальностью нет). Фильмы, снятые на ощущениях, общество с совершенно другими взглядами, чем нынешнее, живые человеческие чувства и отношения, загадка вокруг поддельного/настоящего снаффа, закат целой эпохи одного из видов искусства. Грандиозно, красиво, по-серьёзному. Задумывалось.
Но скатилось в односторонний подход буквально в каждом случае. Раз снимают на ощущениях, стало быть, сразу побегут выпускать продукцию про секс, секс, секс. Он же типа самый ощущательный. Никакая иная разновидность киноиндустрии не поминается. Мысль о том, чтобы строить кино на других образах, соединяя их и давая принципиально новые, необычные переживания, приходит только одному умному парню, да и его судьба складывается не лучшим образом.
Зато секс подаётся во всех разновидностях, потому что в будущем все вдруг стали жутко возбудимые и могут завестись от собственного отражения в зеркале. И в ход идут не только групповые-однополые-садомазо совокупления, но и генномодифицирование самих себя в животных, в неведомых существ, а также в детей. Ну и пытки, унижения и убийства кого-то возбуждают тоже...
Возможно, нам показали только кусочек мира. Те области, куда дотянулась эта могучая кино-сексо-индустрия, и персонажей, задетых легальными и контрабандными бионами — при том, что остальная часть будущего осталась за кадром. В конце концов, люди там, как ни странно, ходят на работу, создают семьи, учатся, переезжают из города в город, звонят родителям... Но из-за нагнетания эмоций и концентрации только на одной стороне жизни кажется, что там везде так — и делается не по себе.
Чувства людей и правда реальны, их передача в виде потока мыслей свежа и вызывает отклик, но в итоге всё оборачивается истерикой. Отношения строятся так, что кто-то в паре или группе использует, предаёт другого или не может ответить на его чувства. Безысходность и разочарование — почти во всех случаях.
Загадка снаффа — единственный интересно выстроенный элемент сюжета. Настоящий снафф или поддельный? Если настоящий, то почему криминалисты видят в нём фальшивку? Если поддельный, то существует ли настоящий? Кто стоит за подпольными производствами? Впрочем, личность главного злодея предположит любой, кто посмотрел три современных фильма про таинственных маньяков.
Ну и обрушение индустрии. Окончание золотого века порно, исчерпавшего себя. Утратившего "величие чувств" и так далее. Сюда почему-то приплели засилье условностей и политкорректностей, когда цензура требует обязательного наличия актёров такого-то пола, с таким-то цветом кожи и в таких-то сценах. Можно было бы поверить, если бы не одна деталь, которая опрокидывает вообще всю концепцию. Актёры будущего, занимаясь сексом перед камерами и заодно транслируя все нужные чувства и ощущения, якобы всё это и испытывают! И не просто играют в своём сознании любовь или страсть к незнакомым людям/зверям, но и такую сложную гамму, как, например, ощущения Дюймовочки в первую брачную ночь с кротом. Это где же набирают таких талантливых, спросите вы? Наверное, долго готовят и учат? Нет-с, прямо с улицы. "У вас замечательная фактура", и готово: новая звезда. При этом авторы очень опрометчиво позволяют одной из случайных героинь постебаться над порно двадцатого века: дескать, любая актриса поохает, и все верят. Да во-первых, не верят, а во-вторых, в то, что через пятьдесят лет будут не делано охать, а по-настоящему чувствовать придуманные сценаристом чувства, верится ещё меньше. Что все со всеми, и хоть с тринадцати лет — веришь. Что научатся "играть ощущения" — нет, потому что тут нужны изменения не общественного плана, а перестройка человеческого сознания и подсознания. А с этой перестройкой и всё остальное изменилось бы, и гораздо больше, чем нам показано.
В целом же, роман излишне длинный. Всё то же самое можно было написать в три раза короче. Возможно, при этом снизилась бы откровенность чувств, ведь сейчас мы практически в реальном времени следим за мыслями персонажей, а это дело долгое. Но кому-то такая подача текста нравится, а мне приходилось читать по верхам, потому что такое бормотание похоже на цыганский гипноз: заморочить, отвлечь, отключить сознание.
Однако же приём действует. Очень трудно после прочтения удержаться от того, чтобы передать свои впечатления схожим образом. Отзывы на книгу на разных ресурсах зачастую копируют повторения, эмоциональность, сбивчивость и лёгкую корявость изложения. Причём делается это явно неосознанно, просто книга сохраняет свой эффект ещё долго. Пишут, что порнография в книге не главное, что главное в ней люди, живые и любящие, тёплые и настоящие, которые живут своей непонятной жизнью и иногда останавливаются, чтобы взглянуть нам в глаза... они все извращенцы-мутанты-сумасшедшие, но такие же, как мы... С чем не поспоришь.
При моём скептическом отношении к постмодернизму впечатления от книги также подпортили имена и названия. Кажется, ни одного нет такого, чтобы не отражало или не пародировало известные реалии, личностей, и это мельтешение не придаёт какие-то новые смыслы, а только отвлекает. Нарекая производителя наркотических трипов Гегелем, а полулегального порнодельца Гоголем, авторы, может быть, подмигивают сами себе и "узкому кругу ценителей", ну а на мой вкус это лишний минус роману.
Не хочу упоминать матюки и порнографию как основу сюжета. Этим современного читателя не шокировать, и если бы таким образом было нарисовано впечатляющее и вызывающее эмпатию полотно — да пожалуйста. Хорошую книгу с матом и порно всё равно можно порекомендовать. А "Нет" я никому посоветовать не решусь. Вернее, так:
Тем, кто считает секс и порно грязными, однополые отношения мерзкими, проституток и стриптизёров — людьми второго сорта, — эту книгу стоит почитать. Она действительно покажет, что это не самые худшие вещи на свете, эти люди такие же, а может и более настоящие и достойные, чем иные из живущих ныне. Невозможно плохо относиться к тем, чьими мыслями, радостями и страданиями проникаешься так ярко. Но тому, кто уже сейчас смотрит на вещи шире, книга не скажет ничего нового, зато принесёт кучу огорчений, потому что страдания героев в ней перевешивают радости, и судьба многих складывается печально, а усилия оказываются напрасны.
"Нет" — депрессивная книга о человеческих драмах и трагедиях, и какую бы красивость, утончённость и настоящесть ни высматривали её поклонники за порно-подробностями, это роман о некрасивости и зле мира, которые торжествуют и будут торжествовать.
облако тэгов
