| автор |
сообщение |
Вертер де Гёте 
миротворец
|
 30 сентября 2009 г. 11:50 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
На форуме весьма часто обсуждаются книги знаменитой книжной серии издательства "Наука" "Литературные памятники". В последнее время по соглашению с издательством "Наука" выпуск серии осуществляет "Ладомир" . Литпамятники издаются с 1948 года и за это время приобрели уже репутацию — как сейчас принято говорить — "культовой" серии: уникальные издания, многочисленные дополнительные материалы, тщательная подготовка текстов. Многие лаборанты собирают книги этой серии и поэтому я решил открыть для Литпамятников отдельную тему.
сообщение модератора В теме вводится режим жёсткой модерации. Любой флуд и оффтоп будут немедленно удаляться и приводить к замечаниям
Любой переход на личности собеседника будет приводить к бану сроком от трёх дней.
сообщение модератора Внимание! Все аккаунты г-на Фарберова будут баниться сразу, без дальнейшего объяснения причин
Сайт Ладомира https://ladomirbook.ru/
Телеграм-канал Ладомира https://t.me/ladomirbook
|
–––
Друзья, нельзя же в самом деле передо мной так преклоняться, Я такой же, как и вы все, только лучше. (Хармс) |
|
|
|
Ладомир
активист
|
|
18 августа 2011 г. 14:15 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
В настоящее время идет переоценка того, что было создано в советское время. Довольно давно Редколлегией было выработано решение не публиковать советских авторов (за крайне редкими исключениями), чтобы "литературные генералы" не могли воспользоваться свои влиянием для проталкивания своих произведений в серию. Если говорить о конкретных именах, то в любом случае научное издание должен готовить специалист по данному автору. К сожалению, абсолютное большинство современное отечественных литературоведов-русистов увлеклось темами, которые раньше были под запретом, а то, что разрешено было исследовать, ныне заброшено. Никто из специалистов по поводу Ефремова в Редколлегию не обращался.
|
|
|
And-cher
активист
|
|
18 августа 2011 г. 16:14 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Еще по поводу ледерина. Вот что дает Википедия:
Ледерин (от нем. leder — кожа) — материал для переплётов на тканевой или бумажной основе, имитирующий кожу. В отличие от коленкора ледерин водостоек, имеет глянцевую поверхность с рисунком.
Так что "бумажный ледерин", получается, бывает. Но непонятно другое — разве переплет ЛП глянцевый (тот, который "настоящий", тканевый)? Он же скорее шероховатый? Или теперь ледерином называют вообще что-то другое?
|
|
|
Римодал
активист
|
|
18 августа 2011 г. 21:29 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата мрачный маргинал включить, наконец, в неё комментированный текст "Туманности Андромеды" И. А. Ефремова
Да реально они включать что угодно, лишь бы спонсора найти... хотя Ефремов это круто... первый фантаст в ЛП, хотя конечно Стругачи были бы еще круче |
–––
Разум погружен в темное трансинтеллигибельное, которое ему трансцендентно, но которому он имманентен. |
|
|
Avex
миротворец
|
|
18 августа 2011 г. 21:39 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата первый фантаст в ЛП
Не первый уже фантаст в серии. Были уже и Шелли, и Гофман, и Потоцкий, и другие. Вполне фантастические книги, вплоть до Мюнхгаузена и Алисы в стране чудес. |
–––
Правило номер один: никаких правил! |
|
|
Римодал
активист
|
|
18 августа 2011 г. 22:27 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Avex Вполне фантастические книги
По Вашей логике кого угодно можно назвать фантастами, вплоть до русских народных сказок Афанасьева или мифы Аполлодора, я имел ввид новую фантастику в общепринятом понимании... ну кто назовет сейчас Фантастами Гофмана или Кэррола, уж тем более Распэ :-) скорее сказочники. |
–––
Разум погружен в темное трансинтеллигибельное, которое ему трансцендентно, но которому он имманентен. |
|
|
Veronika 
миродержец
|
|
18 августа 2011 г. 22:44 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Римодал ну кто назовет сейчас Фантастами Гофмана или Кэррола, уж тем более Распэ
Я назову .
Наконец осознала (как заслуженный "жираф") разницу между обычной обложкой литпамятников (тёмная и шершавая) и тёмно-зелёной гладкой у некоторых литпамятников 90-го года (Фуке, Бонавентура). У "Капитанской дочки" вообще не-литпамятниковая обложка.
Но меня эти отличия не сильно напрягают. Почему этому придают столько значения, не поняла. |
–––
я отношу себя к образованным и интеллектуальным, но они постоянно приносят меня обратно |
|
|
Римодал
активист
|
|
18 августа 2011 г. 23:30 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Veronika разницу между обычной обложкой литпамятников
Эхх, Вероника, знали бы реальную картину отношения коллекционеров ЛП к серии... В данном смысле вопрос уже чрезвычайно далёк от литературы — чисто "больное" собирательство... как марки или значки или монеты... а тут вступает в силу различные модификации элементов коллекции, реальные тиражи, которые очень-очень часто не совпадают с теми, которые указаны в книгах, а уж тем более в Каталогах... Именно поэтому "Ладомиру" очень интересна эта серия, поскольку именно эти Больные собиратели готовы платить те цены за книги, которые уже как правило оплачены спонсорами... Пусть не обидятся (см. выше на форуме) любители Дёблина — ктобы купил его за 700-800 руб. за том в сомнительно кочестве издании, если бы не было на нем серийной обложки, а тут гарантированных 800-1000 экз. быстрой продажи. Потому такие пассажи про продвижение культуры в массы и т.д.
Что касается терминологии о фантастах — конечно это Ваше право, называйте кого угодно, в этом смысле можно любую книгу назвать фантастикой, кроме автобиографий или исторических летописаний (и то не все) — хоть "Евгения Онегина", но как то хочется все-таки разделить :-) |
–––
Разум погружен в темное трансинтеллигибельное, которое ему трансцендентно, но которому он имманентен. |
|
|
Vladimir Puziy
гранд-мастер
|
|
18 августа 2011 г. 23:37 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Римодал Пусть не обидятся (см. выше на форуме) любители Дёблина — ктобы купил его за 700-800 руб. за том в сомнительно кочестве издании,
Ну, я как деревня деревней добавлю, что "Берлин, Александерплац" купил в стоке, за 15 гр. Правда, в издании "Амфоры", в серии "Миллениум". |
|
|
Veronika
миродержец
|
|
19 августа 2011 г. 00:32 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Римодал Пусть не обидятся (см. выше на форуме) любители Дёблина — ктобы купил его за 700-800 руб. за том в сомнительно кочестве издании, если бы не было на нем серийной обложки,
Именно этот роман Дёблина я и не рвусь покупать ни в литпамятниках, ни в других изданиях. В каком-то обзоре об этом романе подробно рассказали, и я поняла, что это — не моё. Каким бы гениальным оно ни было. То же относится к "Боги, моря и гиганты". Вот "Гамлет, или долгая ночь подходит к концу" — это я купила и буду читать.
Я уважаю литпамятники за качество текстов и доп. материалы: примечания, статьи и всё прочее. Особенности оформления для меня второстепенны. Хотя недавно "Северные цветы за 1832 год" купила из тиража именно 1-го завода (а не 2-го), потому что в первом заводе бумага гораздо лучше и книгу приятнее держать в руках. Но это скорее исключение.
Разумеется, я собираю литпамятники, изданные в СССР или чуть позже, по доступным для себя ценам, и только тех авторов, которые мне интересны. Новых изданий у меня всего два ("Виттория Аккоромбона" Тика и Мехтильда Магдебургская), и это особый случай.
Гонятся за Новалисом или Радклиф по диким ценам не вижу смысла: переводы Микушевича у меня есть в других изданиях, перевод "Итальянца" лучше возьму в азбучном покете.
Жаль, что в теме никто не говорит о превосходных старых изданиях, которые уже давно есть и доступны в букинистах и на Алибе. |
–––
я отношу себя к образованным и интеллектуальным, но они постоянно приносят меня обратно |
|
|
VolK64
активист
|
|
19 августа 2011 г. 12:22 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Уважаемый (искренне) Ладомир! Гран мерси за обстоятельный и содержательный ответ. Конечно, исчерпывающим его не назовешь, скажем, всё же очень хотелось бы увидеть список книг, подготовленных к сдаче в типографию; но все равно — спасибо! Кстати, никто не повергает сомнению, что качество текстовой и научной подготовки ЛП выше всяческих похвал, за что мы и ценим выдающуюся серию, как и за освоение ранее малоизвестных произведений — всё это, наряду с великолепно подготовленными изданиями общеизвестной классики поднимает серию на недосягаемую для других высоту. ЛП — знак высшего качества.
"«Литературные памятники» всё разительнее будут отличаться от основной массы печатной книжной продукции" — да и слава Богу; станут " недоступными для основной массы населения" — и это архиправильно! Академические издания просто не имеют права подчиняться лозунгу "Книги — в массы".
Спору нет: подготовка издания такого уровня — сложнейший и долгий процесс, так что мешало "довести до первоклассной кондиции" Галеви? Нельзя было продлить работу, чтобы все же добиться утверждения Редколлегией? Или на худой конец издать в приближенном оформлении, как "Шальяпарву"? Поведайте, какие непреодолимые препятствия закрыли путь безусловному литературному памятнику в серию!
А вот теперь давайте поговорим о тех, кто будет с дрожащими от нетерпения руками покупать всё, что утвердила Редколлегия и издали Наука/ Ладомир (включая даже совершенно необязательную третьесортную русскую беллетристику, которой чересчур увлеклась Наука в последние годы и которую никак не отнесешь к "лучшему, что создано в мировой литературе"). Я бы всё ж оценил количество таких почитателей максимум в полторы тысячи; Вас не наводят на те же мысли Ваши нераспродающиеся тиражи в 2000 экз?
Идея подписки не просто витает в воздухе — это практически единственный оставшийся разумный и эффективный способ продолжить существование серии. Тем более, что по Вашим же словам такая практика давно реализована на Западе. Только вот как Вы себе представляете: где, когда и как соберется тысяча человек, скинутся по 500 и закажут у Ладомира по предоплате тираж, допустим, "Мраморного фавна" Готорна? Совсем не смешно... Утопия!
А вот если Ладомир объявит подписку на Фавна и при этом твердо, своим добрым именем хотя бы, прогарантирует, что: Готорна не постигнет несчастная судьба Галеви, что книга выйдет в понимаемый срок, что оформление будет настолько же соответствовать стандартам серии, как и уровень подготовки текста, что впоследствии основной тираж не появится в продаже у BS-Ladomir по той же (подписной) цене, а то и ниже — не сомневайтесь, готовых рискнуть невеликими по нынешним временам деньгами наберется великое множество!
Ну может, с первой попытки не на полтиража, но если докажете делом серьезность намерений — постоянные подписчики Вам обеспечены, как и гарантированное предфинансирование проекта.
Где их набрать, как донести идею до адресата. Путей множество, от анонса в Ваших книгах до рекламы на сайтах — от Алиба до Фантлаба. А еще лучше — собрать базу данных, адресов эл.почты преданных поклонников ЛП под ту же идею. Заодно и познакомитесь :-) И мнения ценителей и собирателей серии собирать и анализировать будет куда легче. А дальше — рассылка одним щелчком и собираете деньги!
И мы счастливы, и Вы в порядке.
|
|
|
And-cher
активист
|
|
19 августа 2011 г. 14:22 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Veronika разницу между обычной обложкой литпамятников (тёмная и шершавая) и тёмно-зелёной гладкой у некоторых литпамятников 90-го года (Фуке, Бонавентура). У "Капитанской дочки" вообще не-литпамятниковая обложка.
Но меня эти отличия не сильно напрягают. Почему этому придают столько значения, не поняла.
Да просто интересно разобраться. А то принято считать, что ЛП одевают в ледерин, но если исходить из цитированного определения, то получается, что классическая обложка литпамятников как раз на ледерин и не похожа... |
|
|
Римодал
активист
|
|
19 августа 2011 г. 17:41 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата And-cher классическая обложка литпамятников как раз на ледерин и не похожа
Классическая обложка ЛП — как раз классический — "болотного" цвета ледерин на ткани... но еще в советское время начали "баловаться" вначале "бумвинилом" (как "Капитанская дочка", или "Бонавентура"), впоследствии место обычной ткани стала использоваться искусственная полиамидная... ну, а "бумвинил" прописался в "Ладомире" — именно это издательство стало издавать в 2-х вариантах практически все свои книги. В последнее время началась абсолютная чехарда в терминологии — фактурный бумвинил, стали называть "ледерином на бумаге" — но лучше он этого не стал, да еще вдобавок снизилось качество переплета блок, что приводит к не совсем эстетическому виду книг, да и их использование ненадёжно. |
–––
Разум погружен в темное трансинтеллигибельное, которое ему трансцендентно, но которому он имманентен. |
|
|
And-cher
активист
|
|
19 августа 2011 г. 17:57 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Римодал Классическая обложка ЛП — как раз классический — "болотного" цвета ледерин на ткани...
Еще раз внимательно прочитайте определение ледерина (не я его придумал):
Ледерин (от нем. leder — кожа) — материал для переплётов на тканевой или бумажной основе, имитирующий кожу. В отличие от коленкора ледерин водостоек, имеет глянцевую поверхность с рисунком.
Разве эти признаки похожи на классический переплет ЛП? Он имитирует не кожу, а ткань, и уж никак не глянцевый. Скорее это описание подходит именно к "нестандартным" переплетам ЛП, не находите? |
|
|
Римодал
активист
|
|
20 августа 2011 г. 18:42 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата And-cher описание подходит именно к "нестандартным" переплетам ЛП, не находите?
Увы, я ничего не нахожу... я еще раз повторю, хоть и не полиграфист, что советские ЛП были переплетены в ледерин (кроме конечно самых ранних, у которых был тканевый переплет, ну за небольшим исключением бумвиниловых), в том понимании... цитата из БСЭ: "Ледерин (от нем. Leder — кожа), хлопчатобумажная ткань, на одну сторону которой нанесена окрашенная непрозрачная гибкая плёнка из пластифицированной нитроцеллюлозы, наполнителей и пигментов."
Просто напросто сейчас производители понапридумывали разных определений, а главное техусловий при производстве различных модификаций ледерина, потому и получается подобная путаница. |
–––
Разум погружен в темное трансинтеллигибельное, которое ему трансцендентно, но которому он имманентен. |
|
|
Ладомир
активист
|
|
22 августа 2011 г. 13:55 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Хотите знать всю правду-матку? Оказывается, ядро приверженцев серии составляют те, кто приобретает "литпамятники" в силу единства оформления этих книг, прежде всего из-за одинаковых переплетов, в которых страстные коллекционеры готовы закупать всё, что угодно. Вот, в самом деле, чем объясняется секрет успеха серии и неукротимое желание "Ладомира" ее издавать.
А "Науке"-то и невдомек. Да и "АСТ" с "ЭКСМО" почему-то спят. Где их профессиональное чутьё? Видать, рядом сметливого книгочея-собирателя не оказалось. Рецепт прост: главное спонсора найти, а что и как печатать — неважно. А не слабо Ивана Ефремова без спонсора выпустить? Хотя бы "Таис Афинскую". Кишка тонка? То-то же. Это вам не Дёблина какого-то тискать — великую серию замусоривать. Всё норовите своё завалящее, третьесортное нам, видавшим виды знатокам, втюхать.
А если бы решились на Ефремова, то, глазом моргнуть не успели бы, как тысяча обезумевших "ЛП"-манов книгу вмиг расхватали бы. Вот только переплётик получше, покрепче был бы. Деньжата сами в карман потекут. Мы на таких делах не одну собаку съели. и бабла накачали. Знай, клепай себе "литпамятники" с суперами на коленках. И помни: нас, бывалых библиофилов, тертых калачей, на мякине, сиречь всякой "ладомировской" туфте, не проведешь. Мы сами какую хочешь тень на плетень наведем. Уж такой лапши понавешаем, что мама не горюй.
|
|
|
Ладомир
активист
|
|
22 августа 2011 г. 13:56 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
А теперь — разговор всерьез.
Прежде всего благодарим за добрые слова и благожелательные советы г-на VolK64.
Обо всем, что подготовлено к сдаче к производству, мы сообщаем оперативно. Сегодня у нас нет книг, которые бы лежали и ждали своего часа быть отправленными в типографию. Основная проблема — в подготовке, уровне и сроках исполнения заказанных работ. Галеви был "зарублен" Редколлегией в полностью готовом к печати виде. Обнародование обстоятельств принятия негативного решения — не в нашей компетенции. Утверждать, что какие-либо "ладомировские" тиражи "литпамятников" не расходятся, не вполне корректно. Такие книги в принципе должны быть всегда в продаже. В нашем случае, действительно, некоторые тиражи продаются дольше на фоне остальных, но это не значит, что они мертво стоят. Более того, по прошествии некоторого времени "хвосты" вдруг начинают разбирать с очень высокой скоростью, и книга быстро заканчивается.
Создать единую базу всех ценителей серии и установить прямые контакты — наша мечта. Неясно, реализуемая ли. Проводить подписку и собирать предоплату, учитывающую основательную скидку, — дело неплохое, но сегодня практически неосуществимое из-за "рваного" характера темпов подготовки книг. Цену мы и сами порой подсчитать не можем до последнего момента, поскольку довольно часто книги дополняются новыми изобразительными материалами. Так что определить величину предоплаты трудно.
Что касается русских памятников, то среди них есть порой не очень увлекательные в плане чтения, но без отечественных авторов обойтись невозможно. Более того, если ставить задачу делать серию фундаментом домашней библиотеки, мы должны наполнить ее первым рядом русской классики. Многое сегодня подвержено переоценке, поэтому авторы, некогда считавшиеся второ- и третьеразрядными, ныне начинают подниматься в этой иерархии. Например, Н. Лесков до сих пор не числится среди абсолютных классиков. Странно, не правда ли?
В серии никогда механически не перепечатывались уже изданные где-то тексты. Поскольку носит она сугубо научный характер, то в случае русских авторов в обязательном порядке проводится этап сверки с рукописью (если таковая сохранилась), в случае зарубежных — выверка имеющегося перевода с лучшим на сегодняшний день изданием оригинала или, что много чаще, осуществляется подготовка нового перевода. Статья и комментарий — всегда новые. Например, вышедший весной в серии перевод романа Дёблина не имеет ничего общего с давней, советской, публикацией в серии "Зарубежный роман XX века" — там был издан принципиально другой, облегченный и сглаженный перевод.
|
|
|
Ладомир
активист
|
|
22 августа 2011 г. 13:57 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Для любопытствующих воспроизведем рецензию, которая недавно появилась в приложении к газете "Коммерсантъ" — еженедельнике "Weekend":
Борьба цитат
В 1929 году Альфред Деблин заканчивает "Берлин. Александерплац" — книгу, принесшую ему мировую славу, затмившую все остальные его романы, один из важнейших романов ХХ века вообще и немецкой литературы в частности, в русском переводе долгое время существовавший стилистически вылизанным текстом Генриха Зуккау, изданным в 1961 году под редакцией Португалова. Типичная для советских переводов история: стилевые игры и библейские цитаты сглажены, эротически и политически сомнительные эпизоды вычищены. Что осталось, идеально умещалось в такое же причесанное советское представление о модернизме: монтаж, поток сознания, язык улицы, в центре — растерянный пролетарий, который хоть и не является образцом добродетельного трудящегося, в финале оказывается наказан и прощен, а затем воссоединяется с народом.
Перевод, который вышел теперь в "Литературных памятниках", совсем другой. Взяв за основу анонимный советский перевод 1935 года, более чувствительный к деблинской языковой игре, дополнив его потерянными кусками, статьями и примечаниями, составители сборника попытались представить "настоящего" Деблина. Это движение к настоящему — вечная и невыполнимая филологическая задача. Однако выведенный из плена стилистического однообразия роман и вправду приблизился к той эпичности, о которой столько говорил его автор: читать стало неудобнее, а понимать легче.
История Франца Биберкопфа, стремившегося к праведной жизни, но непостоянного в стремлении, за что нечто "извне, похожее на судьбу" трижды ужасно наказывает его, пока не превращает в нового человека, в разные времена читалась по-разному. Большая часть современников воспринимала "Берлин. Александерплац" как книгу о пролетарских низах — смотри экранизацию 1931 года,— от чего сам Деблин ужасно страдал и злился. Вальтер Беньямин в статье "Кризис романа" упоминает роман как пример новой формы, мол, нельзя о новой эпохе писать старыми словами. Восхищаясь тем, как плотность монтажа не оставляет автору места для собственной речи, Беньямин как будто не замечает, что автор ни на секунду не оставляет читателя, объясняет каждую главу уже во введении, сочиняет пьесу-моралите, где герои-марионетки управляются железной авторской волей, и каждая сцена становится только пояснением к авторским ремаркам. Эту театральность отлично прочувствовал Райнер Вернер Фассбиндер, но и он в своей 14-серийной экранизации надстроил над Деблином свой Берлин со своей Александерплац, где все герои — только жертвы в марионеточном театре истории, порочные и святые, страдающие от своего участия в представлении и очищенные самим этим страданием — отсюда нафантазированная Фассбиндером альтернативная концовка истории. Его герои, впрочем, предвидят будущее, которого герои Деблина еще не знают. Послевоенное и преднацистское напряжение в воздухе потрескивает в романе, но не разряжается никаким образом, кроме как в судьбе героя.
Совсем недавно на русский язык была переведена книга Деблина 1924 года "Горы моря и гиганты", огромный визионерский труд, неутешительный прогноз будущего, расплющенного между природой и техникой, история мира в движениях тектонических пород. Но даже и в нем прорывается надежда на возрождение, к которому, правда, по авторскому прогнозу человечество будет двигаться не одно столетие. Франц Биберкопф точно так же размалывается между машинами и природой, где машиной становится современность ("мир создан из железа и надвигается на нас, как огромный каток"), а природой — судьба. На стилистическом уровне это выражается в борьбе цитат: отрывки детских песенок и хитов мюзик-холлов смешиваются с цитатами из Библии. В одном из пояснений к роману Деблин говорит, что главным материалом для книги стала его психиатрическая практика, доказавшая, что "в тех слоях общества, за которыми я наблюдал, повсюду окопались преступники". Социально Биберкопф автору неинтересен, важнее пустота в его голове, заполняемая гулом улицы, важнее — что, как многие герои модернизма, он — человек, не отвечающий за собственную судьбу. В продолжение "Берлин. Александерплац", романа о пассивном человеке, Деблин намеревался сочинить роман о человеке активном, но не написал, так как не нашел героя. Заглянув внутрь своего Биберкопфа, проверив все винтики его сознания, попытавшись сочинить эпос, миф, историю "имярека" в его борьбе с судьбой, он все равно написал роман о своем времени, выбрав для него самый оптимистичный из финалов: человек склонился перед судьбой, так и не победив ее.
http://www.kommersant.ru/doc/1685055?isSe...
А вот рецензия на Галеви:
«Не как черешни, а как персики…». Иегуда Галеви: способ употребления
Открывая сборник средневековых стихов, современный читатель оказывается в положении европейца, попавшего на американский футбол. И называется игра вроде бы так же, и обстановка знакомая, но происходящее на поле вызывает вместо эстетического удовольствия полное недоумение. Правила игры под названием «поэзия» в средневековой Испании настолько отличались от привычных нам, что получить удовольствие от стихов еврейских поэтов так называемого «золотого века» (X-XII вв.) можно только разобравшись в том, за что именно в этой игре «начисляют очки», а за что «штрафуют».
Книгу «Песни Сиона» Иегуды Галеви, вышедшую в издательстве «Ладомир» в формате, максимально приближенном к «Литературным памятникам», можно считать революционной именно потому, что редактор-составитель Зоя Копельман и переводчик Шломо Крол впервые отказались адаптировать средневековые стихи к современным правилам игры в «поэзию», а наоборот, дали возможность читателю освоить новую незнакомую игру. Неудивительно, что «пользовательская инструкция» занимает в книге в 7(!) раз больше места, чем сами стихи, и включает не только литературоведческие статьи и комментарии Зои Копельман, но и статьи Шломо Крола и Франца Розенцвейга, посвященные принципам перевода.
Правила не так уж сложны. Вот, например, первое: автономия поэтической строки. Каждую строку стихотворения надо рассматривать как самостоятельное законченное микро-стихотворение, выстроенное по образцу бедуинского шатра (араб. бейт, ивр. баит) – с изящной ритмической и содержательной симметрией полустиший. Такой строкой нужно долго любоваться, как ювелирным изделием.
По второму нехитрому правилу эту гемму затем нанизывают на нить сквозной рифмы-монорима, так что получается ожерелье — именно этим словом на арабском и на иврите называется рифма и стихосложение (араб. кафийа, ивр. харуз).
Третье правило касается содержания: очки в средневековой арабской и еврейской поэзии начисляются не за оригинальность идей, а за умение облечь заранее заданную тему-мотив (араб. ма’на, ивр. иньян), взятую из стандартного репертуара тематических жанров («стихи о любви», «стихи о вине», «стихи о войне» и.т.п.), в новую неожиданную «словесную оболочку» (арб. лафз, ивр. левуш), способную удивить читателя (или точнее слушателя) и обмануть его ожидания.
Эти правила — общие для чтения арабских и еврейских средневековых стихотворений, однако поэзия на иврите предполагала дополнительную игру, которая придает ей своеобразие и оригинальность и не позволяет рассматривать ее как эпигонскую по отношению к арабской.
Итак, для еврейской поэзии важно следующее, четвертое, правило: библейский пуризм — поэт может использовать только те языковые формы, которые встречаются в еврейской Библии. Этого правило имеет далеко идущие последствия: представьте, что современный русский поэт ограничит себя только теми словами и выражениями, которые встречаются в «Евгении Онегине». Практически каждое слово в его стихотворении будет вызывать у нас «резонанс» с изначальным «классическим» контекстом. Как раз такая имманентная интертекстуальность и является одним из самых интересных моментов игры средневекового еврейского поэта со слушателем, игры в «определи аллюзию и оцени, как оригинально я вплел ее в новый контекст».
И наконец, правило пятое гласит, что главный источник эстетического удовольствия в средневековой поэзии на иврите — это не самобытность, а гетерогенность, то есть многоуровневое взаимодействие и творческое напряжение между «арабским» и «библейским» началами: между просодическими особенностями древнееврейского языка и арабской метрикой; между светской тематикой и языком сакрального текста; между библейской фразеологией и новыми поэтическими формами, заимствованными у арабов; между «модернизмом» формы и архаичностью языка; между поэтическим вымыслом и языком «истинного Учения», которым он пользуется; между традиционной еврейской этикой и арабским идеалом «мужества» (мурувва), отразившимся в поэтических топосах.
Вооружившись этими правилами, откроем еще пахнущие типографской краской «Песни Сиона» и прочитаем первое стихотворение. Полюбуемся (по первому правилу) лишь начальной строкой:
Моя душа на Востоке — я в закатной стране.
Найду ли вкус я в еде и наслажденье в вине?
Строка эта (пожалуй, самая известная в средневековой еврейской поэзии) сохраняет в переводе Шломо Крола свою изысканную архитектуру. Для адаптированного к ивриту арабского размера басит очень удачно подобран русский эквивалент в виде дважды повторенного четвертого пеона и анапеста в обоих полустишиях (в книге есть подробная статья «От переводчика» с подробным обсуждением проблемы передачи метрики).
Ритм этот подчеркивает многоуровневый параллелизм и симметрию:
Моя душа / на Востоке / — я / в закатной стране (антитетический параллелизм: противопоставление)
Найду ли вкус я/ в еде / и наслажденье/ в вине? (синонимический параллелизм, усиление)
Параллелизм и симметрия подчеркивается внутренней рифмой между полустишиями (стране/вине; именно на эту нить потом будут нанизаны две остальные строки-бусины, см. правило второе), а также находит глубокое выражение в плане содержания: оппозиция души (в оригинале «сердца») и тела («я») выражается через противопоставление Востока и Запада, а этот внутренний разрыв в свою очередь выражается в невозможности души получать телесные наслаждения.
Должны ли мы в первую очередь восхититься оригинальной идеей Галеви о том, что, находясь на крайнем Западе, в Испании, он постоянно думает о свой духовной родине, Земле Израиля, оставшейся на Востоке, и от этих дум не может ни есть, ни пить? Если следовать третьему правилу, то нет. Эту идею придумал не он, еще за несколько столетий до него кордовский халиф Абд-ар-Рахман писал:
Примчавшись на родину, всадник, ты сердцу от бренного тела
Привет передай непременно!
Я западу тело доверил, востоку оставил я сердце
И все, что для сердца священно.
(пер. В. Потаповой)
Строка Галеви производила на слушателей такое впечатление не потому, что он придумал новый поэтический мотив (после Абд-ар-Рахмана он вошел в репертуар поэтических топосов-«общих мест»), а потому, что он выразил его на иврите в таком словесном облачении, которое поражает удивительной стройностью формы и неожиданной смысловой игрой, насладиться которой можно, только вспомнив четвертое правило («найди библейские аллюзии и оцени их в новом контексте»).
Когда Галеви говорит на библейском иврите про расстояние между Востоком (мизрах) и Западом (маарав) как выражении максимального разрыва, у читателя в сознании должен возникнуть «резонанс» с классической строкой из Псалмов (103:12): «Как далеко восток от запада (ки-рхок мизрах ми-маарав), так удалил Он от нас беззакония наши». Однако, по пятому правилу, самое интересное здесь — в соединении арабского и библейского контекстов, ведь для средневекового читателя Галеви слова Восток и Запад обозначают не только максимально далекие друг от друга стороны света, но и разные геополитические регионы арабо-мусульманского мира: Магриб и Машрик (Ближний Восток).
Противопоставление сердца (либби, в переводе «души») и тела тоже вызывает резонанс с библейским стихом, в котором Всевышний говорит про Иерусалимский храм: «и сердце Мое (либби) там во все дни» (3-Царств 9:3). Эта аллюзия придает строке дополнительное измерение. Мы вдруг понимаем, что сердце — это не просто орган мысли (в соответствии с древнееврейской фразеологией), и что Галеви не просто не может отделаться от дум о Востоке, а что речь также идет о мистическом незримом присутствии его души в месте Иерусалимского храма, при том, что сам он в то же время находится бесконечно далеко.
Второе полустишие тоже замечательно прежде всего оригинальным использованием «готового» мотива из библейского диалога царя Давида с Барзилаем (2-Царств 19:33-35):
И сказал царь Барзилаю: иди со мною, и я буду продовольствовать тебя в Иерусалиме.
Но Барзилай отвечал царю: долго ли мне осталось жить, чтоб идти с царем в Иерусалим?
Мне теперь восемьдесят лет; различу ли хорошее от худого? Узнает ли раб твой вкус в том, что буду есть, и в том, что буду пить? И буду ли в состоянии слышать голос певцов и певиц? Зачем же рабу твоему быть в тягость господину моему царю?
Галеви почти дословно переносит фразу Барзилая в свою строку и тем самым усиливает ее экзистенциальный смысл: что толку от земных благ, если ими невозможно насладиться?
Даже на примере одной строки видно, насколько увлекательной (и на удивление современной) может быть средневековая «игра в бисер» на стыке текстов и литератур. «Песни Сиона» могут сыграть роль катализатора интереса современных русскоязычных читателей к средневековой еврейской поэзии «золотого века», интереса, движимого не столько национально-культурными мотивами (все предыдущие сборники стихов Галеви выходили в сугубо еврейских издательствах), сколько универсальной литературно-эстетической ценностью этого феномена, достойной формата «Литературных памятников».
Нельзя, впрочем, не отметить некоторых особенностей долгожданного издания, создающих читателю ненужные препятствия на этом пути. Прежде всего, я опасаюсь, что книга может оказаться в магазине не на той полке. В то время как внутренний дизайн «Песен Сиона» выполнен в узнаваемом академичном формате, китчевая кроваво-черно-белая обложка скорее вызывает ассоциации с изданиями типа «Осторожно: сионизм!», ссылки на которые даже давать не хочется, чтобы не делать им лишнюю рекламу. Трудно избавиться от острого когнитивного диссонанса, беря в руки научное издание с такой обложкой.
Другая проблема — репрезентативность подбора стихов. Характеризуя разных поэтов «золотого века», переводчик и литератор XIII века Йехуда ал-Харизи говорил, что главное достоинство Иегуды Галеви — в разносторонности: его стихи одновременно легки в восприятии, глубоки по содержанию и изощренны по форме. Поэтический талант Галеви проявился в широчайшем спектре тематических жанров — от любовных шуток до покаянных молитв. Русскоязычному читателю же в качестве литературного памятника, который воздвиг себе поэт, предлагаются только 23 стихотворения, посвященные одной теме, возможно идеологически важной, но далеко не самой репрезентативной как для творчества Галеви, так и для средневековой поэзии на иврите в целом. Вряд ли в ближайшем будущем в формате «Литпамятников» Галеви издадут еще раз, потому обидно, что характерный для него и для других средневековых поэтов широчайший спектр светских и религиозных жанров останется только в примечаниях и послесловиях. Такой выбор издателей вызывает недоумение еще и потому, что исчерпывающая монография Зои Копельман, занимающая большую часть книги, охватывает все поэтическое творчество Галеви в самом широком контексте. Более того, в качестве иллюстраций в тексте Зои Копельман приводятся переводы других стихотворений Галеви самых разных жанров, но они никак не проиндексированы и не отражены в оглавлении, так что докопаться до них весьма непросто.
Вообще, соотношение основного сборника из 23 стихов Галеви (32 страницы) и различных дополнений и приложений к нему (302 страницы) кажется несоразмерным даже для научного издания. Подражаний Галеви позднейших авторов, причем в основном не самого высокого качества, в книге больше, чем стихотворений самого Галеви (чего стоит, например, такой перевод гимна Государства Израиль: «Не лишились мы надежды, / Светлой и отрадной: / Вновь узреть обетованный / край наш ненаглядный!»). В таком виде, книга скорее воспринимается не как заявленный авторский сборник средневекового поэта, а как хрестоматия по истории жанра «сиониды», где его стихотворения составляют почетный первый раздел.
Избыток дополнений и приложений чреват еще тем, что в нем может затеряться настоящая жемчужина — послесловие Франца Розенцвейга к его переводам стихотворений Иегуды Галеви на немецкий язык. Этот текст, впервые опубликованный здесь по-русски в прекрасном переводе Анны Глазовой — незаслуженно малоизвестный контрапункт к более поздней и бесконечно штудируемой «Задаче переводчика» Вальтера Биньямина. Осмелюсь утверждать, что ничего более глубокого о философских основаниях перевода в XX век написано не было. И потому хочется в качестве эпилога привести инструкцию Розенцвейга, обращенную к современному читателю Галеви и как нельзя более актуальную применительно к рецензируемой книге:
Как не допустить, чтобы читатель сборника вел себя как читатель, то есть как убедить его поглощать стихотворения не как черешни, а как персики: не переходить к следующему, не усвоив прежде первого, каждое в отдельности, с толком и мыслью о том, что они скоро кончатся и новых не будет?
Этой цели служат комментарии; разумеется, не только этой цели. Они выполняют долг и обычных примечаний, в которых читателю в вежливой и доступной форме излагают полезные для понимания текста вещи, ему наверняка не известные. Но главная цель другая: помочь читателю относиться к каждому стихотворению так, как его сочинил поэт, — в цельности и самостоятельности, и так, как его пели и слушали в том месте, для которого оно было предназначено. Читатель должен стать другом и гостем стихотворения, а не пожирателем.
http://booknik.ru/reviews/non-fiction/?id...
Семен Парижский
18 августа
|
|
|
VolK64
активист
|
|
22 августа 2011 г. 22:53 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Спасибо всем, кто прочитал, а тем более — оценил мои "письма в редакцию". Приятно удивлен, не ожидал внимания.
Как ни парадоксально, но поддержу иронию Ладомира, только на полном серьезе: цитата Ладомир ядро приверженцев серии составляют те, кто приобретает "литпамятники" в силу единства оформления этих книг, прежде всего из-за одинаковых переплетов, в которых страстные коллекционеры готовы закупать всё, что угодно
. Точно, так оно и есть, только страсть коллекционерская тут не первична. Вы сами писали, что высококачественная книга создается архитектурно; важна каждая деталь единого целого. А единый, серийный переплет, наряду с грифом "Рекомендовано редколлегией..." и есть тот самый Знак качества, типа клейма породы. Очень многие (Ваш покорный слуга в том числе), увидев очередной — незнакомый или неочевидный — Литературный Памятник, поневоле задумываются: а ведь не зря он попал под темно-зеленую обложку; неспроста — надо купить: Редколлегия плохого не посоветует, это скорее у меня не хватает кругозора, чтобы оценть сейчас этот их выбор :-) Так что серийность в нашем случае что-то вроде позывного "свой-чужой"; мы вам сильно доверяем; авансом, но доверие означает и обратные обязательства!
Ничего не имею против отечественных памятников; не понимаю только зачем нужна именно в ЛП "школьная хрестоматия" — Пушкин, Толстой, Чехов. Этим "глыбам" и так уделялось огромное внимание издателей, в ПСС недостатка не было. Лесков — разумеется ДА; незаслуженно обойден вниманием (вот бы и место ему в ЛП — раскрыть тщательно-научно тему) но вместо него появляется некий Бобров аж о двух томах! А Семенов, чей вклад в мировую литературу в том, что он — брат Тянь-Шаньского... Прошу пардону за резкость — это ли не замусоривание серии? Однако — расхватывается, как Вы верно заметили, невзирая на чины и звания. Доверие велико! Кто бы купил Семенова, не будь он освящен "нимбом" ЛП!
А с другой стороны — Галеви: не утвердили (скорее всего — мелкие дрязги) — а червячок сомнения уже тут как тут: а вдруг и правда — плохо сделан, недостоин высокого звания?... Но ведь будь он в серийном оформлении — отсутствие грифа через 10 лет простили бы, еще и в каталог бы попал, как Дронапарва! А теперь — через год никто не вспомнит, что он готовился стать ЛП, увы...
Так что атрибуты серии — это не шуточки, господа; это Знак Качества. Кстати, супера ничуть не мешают восприятию единства серии. И когда это — шедевр, как "Сказки Андерсена" (правда — кто ж его живьем видел!..), и когда — 2й Афиней (ничуть не меньший шедевр). Причем во втором случае это еще и спасение книги несчастной судьбы от позора ЭКСМОшного "оформления".
Еще кстати. Аннотированный каталог ЛП, 1998, стр. 8 "Книги серии не нуждаются в броской обложке: их популярность и спрос на них не определяются внешним видом". И — там же, стр. 22: "Однообразие оформления, создаваемое серийностью переплетов, делает особо желательным наличие суперобложки. Очевидно, что в принципе нужно издавать все книги серии в суперобложках." No comments.
Насчет — издать Ефремова. В каждой шутке есть доля шутки; не самый плохой был бы выбор! И разлетелся бы мигом, причем отнюдь не 2 т. тиражом. Но лично мне импонирует позиция редколлегии: крайне осторожно обращаться к 20му веку. Памятник должен созреть, необходимо испытание временем. Хотя — мы живем в 21м веке, стало быть — первая половина 20го уже выходит из-под запрета...
Вообще выбор издания — личное дело каждого, его совести и вкуса; кто-то берет покеты Азбуки за 100 российских рублей, кто-то не жалеет 100, а то и 1000 американских рублей за Литпамятник.
Правы оба, по своему.
цитата Ладомир Создать единую базу всех ценителей серии и установить прямые контакты — наша мечта
А Вы — попробуйте.... Начните, бросьте клич — а вдруг мы есть? Можно, я буду первым? :-)
|
|
|
Римодал
активист
|
|
22 августа 2011 г. 23:20 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Ладомир Оказывается, ядро приверженцев серии составляют те, кто приобретает "литпамятники" в силу единства оформления этих книг, прежде всего из-за одинаковых переплетов, в которых страстные коллекционеры готовы закупать всё, что угодно. Вот, в самом деле, чем объясняется секрет успеха серии и неукротимое желание "Ладомира" ее издавать.
Так вот она в чем правда-матка то. Оказывается вовсе не меркантильные интересы то он преследует, а реально подхватывает флаг "Науки", у которой он опустился... и не просто опустился, а оказывается еще находятся там всяческие вредители, не понимающие великой цели "Ладомира" и не желающие утверждать ту грандиозную работу, которую проделывают специалисты "Ладомира" — НЕГОДЯИ -
цитата Ладомир книга может оказаться в магазине не на той полке
цитата Ладомир А если бы решились на Ефремова, то, глазом моргнуть не успели бы, как тысяча обезумевших "ЛП"-манов книгу вмиг расхватали бы. Вот только переплётик получше, покрепче был бы. Деньжата сами в карман потекут. Мы на таких делах не одну собаку съели. и бабла накачали. Знай, клепай себе "литпамятники" с суперами на коленках. И помни: нас, бывалых библиофилов, тертых калачей, на мякине, сиречь всякой "ладомировской" туфте, не проведешь. Мы сами какую хочешь тень на плетень наведем. Уж такой лапши понавешаем, что мама не горюй.
Ну, а это вообще ШЕДЕВР, даже без комментариев... ПОЗДРАВЛЯЮ! Какая уж там у нас лапша, местного разлива, куда уж нам там скромным до такого полета мысли.
Читаем и наслаждаемся... Покупаем 10+1 срочно!!! |
–––
Разум погружен в темное трансинтеллигибельное, которое ему трансцендентно, но которому он имманентен. |
|
|
Vladimir Puziy
гранд-мастер
|
|
цитировать